Сомнолог не соврал. Алексею, и правда, в кои-то веки приснилось что-то интересное — хотя и не сразу. В этом тоже не соврал. Некоторое время он лежал с закрытыми глазами, жадно вспоминая приснившиеся. Потом потёр лицо, встал и побрёл по привычному утреннему маршруту. В голове весело роились мысли, налетая одна на другую.
Так… Зона. Или концлагерь. Или даже его медчасть. Тётка. Немолодая уже, уставшая вусмерть. И у неё какой-то етицкий дар. Она этих померших и убиенных осматривает, фиксирует смерть и чистит. Хм… Чистит… Ладно, потом. Где это, во-первых? Жара и море… день чудесный… Стоп, моря не было, а вот ощущенье моря было… Африка? А где у них там концлагеря? А, Куба, кстати. Вьетнам… М-да. Ладно, неважно… Пусть Куба. К ней приходит… Фидель к ней приходит. Судя по роже. И выправке… Вояка, суровый и прожжённый. С бутылкой, ясно дело. И о чем-то там с ней долго трёт…
На сковородке заскворчало содержимое. Алексей, не глядя, одной рукой полез в рядом стоящий холодильник, попутно напряженно пытаясь нащупать будущие сюжетные линии, бессмысленно смотря в пустоту перед собой. Разбил пару яиц, посолил, уменьшил газ, накрыл крышкой. Стал наливать воду в чайник.
…Хе, понятно, о чем. Я старый солдат и не знаю слов любви… а что? Зона зоной, а жить-то надо. А она ни в какую. Она, видать, так уже устала от этих смертей, что видеть ни их, ни его рожу уже не может… а ему, значит, хоцца… Интересный контраст — романтика на зоне. Надо бы ему соперника ещё, до кучи. Нет, не надо соперника — перебор. Мыльных опер ещё не хватало, эта парочка и так самодостаточна… Дальше… а дальше всё. Значит, танцуем с тем, что есть…
Алексей утвердил завтрак на столе и сел перед ним в позе мыслителя. Так он сидел пару минут, рассеянно шаря глазами поверх тарелки.
…Что, опять Маркеса перечитывать? Я ж застрелюсь. Не, Маркес нормально — но хоть бы один пробел был в этом его кирпиче! Останавливаешься на полуслове, начинаешь с полуслова… Так. Его, скажем, зовут Хулио, естественно — как же ещё. А её, стало быть, Хуанита. Ну точно, голимый Маркес. И название подходящее — «Хуанита»! Или даже «Хуаниты тоже плачут», домохозяйки будут в восторге… Да что меня на мыло-то все тянет — просто Хуанита! Да-а, «Просто Хуанита», ой бяда-а…
М-да, все это было бы смешно, если бы не было так мутно и скудно. Работа… В топку работу, сегодня и без меня справятся… Хулио, значит. Он чего-то намешал в бутылку, она травится, и он… а ему нужна не она, а что-то в её хибаре! А она себя тоже от этого отравления чистит… Чистит.
Так… что такое чистит? Нахрена? Души их чистит, что ли, как священник? Или это не зона, а карантин, и они там все со смертельным вирусом… Тогда понятно, чего он к ней пришёл. Пожить напоследок… Нет. Они без вируса, а он…
Он узнал, что он заражен! Во!!! Нет… Вирус — это банально. А когда все здоровые, а она их все равно как-то чистит — вот это круто. Знать бы ещё, как и зачем. Вот именно это и надо знать: как, а главное — зачем, в этом вся соль…
Алексей потёр глаза. Ох, отвык он работать. Полчаса интенсивности мозга, и он уже начал уставать. Идеи буксовали, интерес к сюжету улетучивался. Ну, пришел мужик к бабе, а она чистит. Вот и всё. И это «чистит» — единственное, что удерживало его от того, чтобы забыть этот нелепый сон, как и все предыдущие.
…Так. Блин… Чистит. Она-то пусть чистит, сон-то не о том. Они там всю ночь о чем-то спорили. В эмоциональных красках. Краски помню, о чём спорили — ни рожна не помню… Он обвинял и требовал, а она устало отбрыкивалась. С гробовой, прям скажем, усталостью — ей вообще, по ходу, все пофигу было — и он, и зона эта, и даже её чистки…
Алексей убрал посуду в раковину, прошёл в комнату, включил компьютер и лег на кровать, закрыв глаза. Внутренне осмеяв надежду что-то вспомнить в этой позе, он глубоко вздохнул и стал слушать шум кулера. Просто захотелось прилечь на пару минут. После еды, видать. В эти пару минут о сюжете он не думал. Интернет — великая штука, может чего и удастся нарыть. Хотя что он собрался рыть, Алексей и сам пока не понимал.
Через полчаса бесполезных поисков он понял одно — нужно вспомнить сон. Или махнуть на всё рукой и ехать бомбить дальше — третьего не дано. И тут он вспомнил о своем пассажире — во, точно! Он всё это заварил, он теперь пусть этот сон и выковыривает. Из великих глубин подсознания. В век интернета найти автора книжки, название которой ещё, по счастью, не забылось, было делом пяти секунд.
…Так-с. Першин Сергей Маркович. Ага, похож. Здесь он, правда, помоложе. Ну и ладно. Маркыч, как ты меня забодал своим «молодым человеком» — ещё не хватало эдакого интеллигентного «да-с»… Препод, небось, и презануднейший…
Но на сайтах ничего про преподавательскую деятельность Маркыча не было, более того — информация была, в общем-то о книге, а про её автора — ни биографии, ни библиографии, ни званий, ни профессии — лишь фамилия-имя-отчество, да ссылка на почту. Ну и отлично, и то хлеб.
Под вечер заявился комендант.
Причем, впервые на памяти Грейс, он заявился к ней домой. Сначала, ясно дело, в комнату влетела Миа, и в позе своего любимого ритуального поклона пыталась что-то сказать, но от волнения или испуга не могла связать и двух слов. Грейс вышла посмотреть, что её так напугало, и увидела коменданта. В одной руке у него была бутылка кашасы, а в другой то и дело мелькали чётки из маленьких раковин каури. Высокий и худой, как палка, он стоял перед домом и разглядывал Террейру, что находилась тут же, во дворе. Камни алтаря, которые во время ритуальных праздников чем только ни поливали, тускло блестели в сумерках.
На улице было свежо — дуло с побережья, и Грейс поплотнее закуталась в накинутую на плечи шаль, молча испепеляя взглядом непрошенного гостя. Комендант обернулся и увидел жрицу.
— Что-то часто вы стали игнорировать мои вызовы, госпожа Холли, и я решил сам нанести вам визит, — звучно произнес он и качнул принесённой в руке бутылкой. — Это вам, выпейте как-нибудь на досуге со своими духами.
— Благодарю, господин комендант, — медленно кивнула хозяйка, — и от себя, и от своих духов.
— Мы давно с вами работаем, а по-приятельски так до сих пор и не болтали… — расплылся в улыбке гость. Улыбка его походила на оскал аллигатора — видно было, что ей он пользовался крайне редко. — Пригласите в дом?
Давать от ворот поворот гостю, принесшему дары и духам, и их жрице было немыслимо, да хоть это будет сам Омулу. Лоа такого не прощают.
— Проходите, господин комендант, — посторонилась Мамбо в неком смятении, не веря собственным ушам и с трудом представляя себе — как с этим человеком можно болтать по-приятельски. Солдафон до мозга костей, легко срывающийся на крик — на уме лишь отчеты и дисциплина, никаких неуставных взаимоотношений с подчиненными… Либо его зазомбировала наконец какая-то добрая душа, либо она всё ещё так и не удосужилась получше узнать своего начальника….
Еще раз оскалившись, гость прошел в комнату, откуда с писком вылетела Миа. Следом зашла жрица и приглашающим жестом указала на кресло. Сама села в другое, по ту сторону маленького столика с фруктами. Комендант сдвинул кобуру, сел и охнул, увидев стену напротив. Она вся была увешана алтарями, масками, ритуальными инструментами, и прочим инвентарем. Бубны, барабаны, трубки, бусы, засушенные ветки и букеты, кинжалы и ассегаи в едином ансамбле создавали потрясающий эффект.
— Гордость Миа, — с полуулыбкой произнесла Грейс, удовлетворенная реакцией гостя. — Если вы без моего разрешения дотронетесь до любой ворсинки на той стене, она перегрызет вам горло, и я не шучу.
— Что, правда? — расхохотался комендант и встал с кресла. — А посмотреть можно?
— Посмотреть можно.
Комендант прошёл к стене и, не доходя пару шагов, остановился. Засунув руки сзади за портупею, он стал разглядывать стену, не двигаясь с места. Его предусмотрительность позабавила Грейс, и она подумала, что пару минут в обществе коменданта выдержать можно.
— Шикарно! — объявил комендант, оборачиваясь. Он без суеты вытащил руки, сдвинул кобуру на место и отдернул китель. Странно ещё, что волосы не пригладил, мимоходом подумалось Грейс — вот что-что, а безукоризненности его внешнего вида всегда можно было только позавидовать. Правда, пока он не начинал строить из себя генералиссимуса…
— Но я к вам, надо сказать, по делу, — продолжил меж тем комендант и его глаза льдисто блеснули. — Сегодня у нас пропал труп Хуаниты Эстер. А это ваша зона ответственности. Я мог бы вызвать сюда наряд и саму вас отправить под суд — но, как видите, я проявляю максимум доброй воли и уважения — надеясь пока, что это просто недоразумение. Итак, госпожа Холли — куда вы его дели?
— Объяснитесь. Вы хотите сказать, что я или мои духи поглотили человека?
У коменданта тут же заходили желваки на скулах. Его игривость таяла на глазах, и жрица про себя удовлетворённо усмехнулась — вот такого коменданта она и привыкла всегда лицезреть в кабинетах и тюремных коридорах: без мишуры и напускных любезностей. Стало ясно, что лицемерить с ней он больше не собирается.
— Я хочу сказать, что когда труп выносили из часовни, — в голосе коменданта привычно прорезалась сталь, — где вы его там камлали, он ещё был; а через два часа его уже нигде не было. И я давно подозревал, что от ваших плясок рано или поздно жди какой-нибудь каверзы.
0
0