Этот вопрос всегда ставил Азирафеля в тупик, потому что после него следовала просьба о чуде. Объяснять отказ лимитом и путаницей в отчётах не получалось, поэтому приходилось тщательно выверять дистанцию между собой и смертными, чтобы не допускать и мысли о чём-то подобном. Сейчас ситуация вышла из-под контроля — наверное, они с Кроули слишком сильно погрузились в дела людей, стерев множество границ своими бесконтрольными чудесами. И вполне возможно, что в том строгом контроле их реальности был смысл…
— Мистер Азирафель, вы меня слышите?
— Да, конечно, слышу.
— Понимаете, я чувствую, что вы замечательный менталист, а то, как вы с мистером Кроули разобрались с дементорами, выдает в вас очень сильного мага. Если кто и сможет помочь Невиллу, так это вы.
С другой стороны, здесь не было никакого контроля за чудесами, и никто не мог помешать помочь утешить ребёнка, сделав его чуточку счастливее.
— Вы хотите, чтобы я с ним поговорил? — улыбнулся Азирафель.
— Не совсем, — Дамблдор опустил взгляд, словно испытывая неловкость. — Я говорю о его родителях.
— Они живы?
— Да. Но их состояние плачевно. Они продолжают блуждать в сумерках собственного сознания уже больше тринадцати лет, никого не узнавая и ни на что не реагируя. Целители уверены, что им поможет только чудо.
— Альбус, но почему вы решили, что я способен на такое чудо?
— Я могу на это лишь надеяться, — улыбнулся Дамблдор. — Хуже, чем есть, уже не будет.
— Но вы ведь понимаете, что я никогда не делал ничего подобного? — Азирафелю стало немного не по себе.
— Понимаю. Но если у вас получится, никому и в голову не придёт критиковать политику нового правительства.
— Вы, и правда, в это верите?
— Я могу на это лишь надеяться, — повторил Дамблдор, вставая. — С вашего позволения я пойду, а вы, пожалуйста, подумайте над моими словами. Если будете готовы рискнуть, дайте мне знать, и я провожу вас в клинику.
— Но я никогда прежде…
— Разумеется, дорогой Азирафель. Вы никогда прежде ничего такого не делали, но ведь и тот ритуал, что вы собираетесь проводить, тоже никто и никогда не делал, но мы все готовы рискнуть, — Дамблдор вздохнул и тихо закончил: — Пожалуйста!
— Я подумаю.
Дамблдор ушёл, а Азирафель никак не мог понять, что же ему всё-таки делать. В своей реальности он мог написать служебную записку Наверх и обосновать целесообразность этого поступка. И всё! Надо было всего лишь дождаться вердикта, который бы озвучил Метатрон. Сейчас решение было за Азирафелем, и от необходимости его принять делалось страшно. И разве не слишком много он на себя берёт? На всё была лишь Её воля. Была ли нарушением самостоятельность Азирафеля? А если была, то насколько серьёзным?
Дамблдор и представить себе не мог, в какое искушение вводил Азирафеля, но ещё большее неудобство доставляла мысль о том, что Кроули бы поддержал решение помочь. И не важно, чем бы он руководствовался — желанием ли рискнуть, или попробовать что-то новое, а может и вовсе состраданием, которое он так и не научился скрывать, — Кроули бы поддержал. И сколько бы Азирафель ни пытался, но игнорировать дальше тот факт, что он Падший, не стоило. Как и то, что свобода воли стала вызывать противоречивые чувства. Слишком противоречивые и не поддающиеся контролю.
Азирафель попросил у Винки какао, но даже оно не принесло обычного умиротворения. Чёртов Дамблдор! Чёртова политика! Чёртов выбор! Чёртова свобода воли! Чёртов Кро… Азирафель зажмурился и покрутил головой, пытаясь ослабить удавку галстука, сдавившего шею. Нет! Ругать Кроули он точно не станет. Ни в коем случае. Азирафель знал, как должен поступить — отказать Дамблдору и постараться не избегать беднягу Невилла. Чего проще? Такие чудеса строго регламентированы, и на них требуется особое разрешение. Но, с другой стороны, и ритуал, в котором он собирался участвовать, вызывал сомнения. Хотя ответственность за него и можно было переложить на смертных.
Коньяк горчил, вино казалось невыносимо кислым, а ликёр — приторно-сладким. Азирафель знал, как должен был поступить, но это вовсе не означало, что он этого хотел. Кроме того, очень захотелось сказать Кроули, что про Скитер он догадался правильно, и посмотреть, куда эти слова заведут. А вот это уже совершенно никуда не годилось!
Приложив некоторые усилия, Азирафель протрезвел, но не спешил возвращаться в свои комнаты. Он подошёл к зеркалу, чтобы поправить бабочку и привести в порядок помятый костюм, но вместо этого долго вглядывался в отражение собственного лица, пытаясь понять, изменился ли взгляд и можно ли по его виду сделать какие-то выводы. Похоже, он всё-таки отуземился гораздо сильнее, чем готов был это признать.
Только за полночь Азирафель вернулся к себе. Как можно бесшумнее он отворил дверь и понял, что зря старался. В гостиной сидели Кроули и Барти, старательно накачиваясь виски. Однако ироничное замечание так и не сорвалось с языка, потому что на полу Азирафель увидел кровь. Точнее, лужу крови. И это уже было серьёзнее дурацких сомнений и глупых мыслей.
— Доброй ночи, — Азирафель постарался улыбнуться. — Что-то случилось?
— О! Ангел… — Кроули икнул и сфокусировал на нём взгляд. — Ты быстро…
Барти устроился в кресле, почти как Кроули — усевшись на одну ногу и обняв прижатое к груди колено второй. Он тоже заметил Азирафеля и зажмурился с идиотской улыбкой, которой у него раньше не наблюдалось:
— Мисс… мистер Ази… Азирафель, — выговорил он с трудом: — А мы тут празднуем.
— Что?
— Счастливое избавление, — Кроули оттопырил губу, то ли пытаясь улыбнуться, то ли выговорить что-то сложное.
— От кого? — теперь уже лужа крови по-настоящему испугала Азирафеля. — Что вы натворили?
— Мы его поймали! — Кроули торжествующе поднял палец. — И посадили.
— Кого?
Следов борьбы в комнате не было. Даже овечки не выказывали особого страха, неторопливо маршируя по вытоптанному плацу. Пушистики печально наблюдали за Азирафелем из-под перевёрнутых бокалов и что-то жевали, не нарушая традиций.
— Бог… бог… — Барти сосредоточился, но сказать ничего не смог.
Терпение Азирафеля никогда не было бесконечным.
— Кроули, тебе надо протрезветь.
— Пф-ф! Зачем? Я веселюсь.
Тогда Азирафель зашёл с другой стороны и насильно протрезвил Барти, который ошалело уставился на него, явно не понимая, что происходит.
— Итак, Барти, что тут произошло?
— Это был боггарт, — Барти передёрнуло от неприятного воспоминания.
— Кто это? — продолжил допрос Азирафель.
— Фантастическая тварь, — откликнулся Кроули.
— Он появился у меня в комнате, — нахмурился Барти, — и принял вид дементора.
— Он так умеет?
— Ещё и не так! — снова встрял Кроули. — Меня он тоже решил пугать этим дерьмом.
— Я не сразу понял, кто это, — продолжил Барти. — Просто дементоры боятся только патронуса, а у меня не выходит это заклинание.
— Поэтому он просто выбежал с криком из комнаты, — Кроули поморщился, отгоняя от лица какое-то видение, — а следом за ним вползло это. В общем-то, я перенервничал…
— Ты его убил?
— Кого?
— Боггарта?
— Нет! Я его поймал.
— Как? — удивился Азирафель.
— Рукой, — просиял Барти. — Никогда не видел ничего подобного!
Такое восхищение явно льстило Кроули, потому что он сразу приосанился, довольно глядя на Азирафеля.
— Рас-с-скажи, как я это с-с-сделал!
— Это было невероятно! — Барти несколько раз кивнул. — Раз! И боггарт сжался в крошечный комок в кулаке Кроули.
— Хорошо, — Азирафель снова взглянул на кровь под столом. — А кого тогда вы убили?
— Никого.
Азирафель пальцем указал на улики:
— А это что?
— Это Кроули поранился, — смутился Барти. — Я хотел убрать, а потом увлёкся.
— Мы увлеклись! — подтвердил Кроули.
— Как ты поранился?
— Он пальцем пытался протолкнуть боггарта в бутылку, а стекло треснуло, — начал объяснять Барти.
— Угу! Совсем треснуло, — Кроули сосредоточенно уставился на свою ладонь. — Эти стёкла повтыкались… очень неприятно…
— Но Кроули всё быстро залечил, — снова вмешался Барти. — Он это очень ловко делает.
Азирафель вздохнул, уничтожая следы разгула:
— Есть что-то ещё, о чём мне надо знать?
— Да! — Кроули довольно улыбнулся. — Я его усыновил. Как ты хотел.
— Кого? — Азирафель уже догадался, но не хотел верить.
— Меня, — Барти невинно улыбнулся. — Так получилось.
0
0