Задрапированная чёрным пустая картина — пристанище сбежавших неблагодарных овец — переехала в бывшие комнаты Кроули, и теперь ею любовался Геллерт. Ну, как любовался? В основном, тыкал в неё палочкой и бормотал что-то несуразное, будто магия именно так и работает. Хотя Азирафелю всё больше начинало казаться, что таким образом проявляет себя вера — в магию, в заклинания, в собственные силы. Если подумать, то шутка вполне в Её духе.
Дамблдор тоже крутился вокруг картины, но немного иначе. Он плёл палочкой целую паутину чар, обескураженно качая головой — у него тоже ничего не получалось. Но Азирафель совсем не волновался по этому поводу. Её вмешательство и последующая подсказка расставили всё по местам: эту задачу можно было решить, а стало быть, следовало лишь отрешиться от ситуации и немного подумать. Всем. Решение могло оказаться в чём угодно, поэтому хороша была любая идея. И совершенно точно они найдут его, надо лишь сначала разобраться с Турниром, потому что и Кроули, и Дамблдор тратили на подготовку последнего состязания много времени.
Азирафель забыл уже про спокойные вечера за десертом и вином с лёгким фруктовым послевкусием. Барти, хоть и был хорошей компанией, всё же не был Кроули, и это немного удручало. Наверное, хорошее шоу и впрямь стоило таких вложений — а других шоу у Кроули просто не могло быть! — но Азирафель ждал, когда же это всё уже закончится.
— Это будет бомба! — довольный Кроули за неимением овечек посадил Хастура под бокал и корчил ему зверские рожи. — Такого они здесь точно не видели!
— Может, всё-таки пусть это будет более традиционно? — рискнул предложить Азирафель.
— Ангел, ты не понимаешь! Я целый день настраивал колонки не ради каких-то там традиций. Прогресс — наша конечная цель.
— Это, конечно, здорово, но чем хуже было шоу без колонок?
— Даже не сравнивай, ангел!
Из длинного и весьма запутанного объяснения Кроули про работу колонок и всей системы передачи картинки Азирафель понял лишь то, что теперь можно будет выбрать чемпиона с интересным заданием и сосредоточить внимание на нём. Кажется, тогда изображение должно занять весь экран, и сразу же появится звук.
— И музыка тоже будет звучать громче! — пообещал Кроули. — Все наши глухие стариканы вздрогнут и растеряют свои слуховые аппараты. Вот увидишь, ангел!
— А Гарри предупреждён?
— Разумеется! Я объяснил Блэку важность крестика на карте, и он поклялся, что Поттера и близко рядом с ним не будет.
— Ты всё-таки решил нанести знак на его карту?
— Чтобы не было никакой неразберихи. Никто его не увидит до самого начала состязания, а потом он появится самым чудесным образом. Я подумал, что и логово соплохвостов следует отметить, всё же Поттер гораздо моложе остальных чемпионов.
— Гораздо, — согласился Азирафель.
— И ты даже не станешь говорить, что это нечестно?!
— Я считаю нечестным участие в Турнире почти ребёнка, а всё остальное лишь следствие этой несправедливости.
— Вот, — обрадовался Кроули, — а я её практически исправил.
Комментировать Азирафель не стал, чтобы Кроули не пришлось доказывать свою нехорошесть, и он не занервничал. Бедолага и без того тратил слишком много сил на этот Турнир.
В день состязания не волновался только Филч. И то потому, что на педсовете случайно сел на шляпу Спраут, и для переживаний у него появился вполне конкретный повод. Хорошо, что именно этот драматический момент выбрала Хуч, чтобы представить своего избранника. Пожалуй, явление в директорский кабинет бравого полковника в форме Королевских ВВС было сопоставимо по силе воздействия на публику со сменой имиджа Дамблдора. На том памятном завтраке только Хагриду удалось сохранить невозмутимость, и то лишь потому, что он ничего не заметил. А когда Макгонагалл с раздражением указала ему на это упущение, Хагрид лишь пожал плечами и сообщил, что Дамблдор красивый. Тонкое жизненное наблюдение, чего уж там скрывать.
— Знакомьтесь, это Поль Роббсон, — представила коллегам своего «парня» Хуч. — Он полковник Королевских ВВС.
— В отставке, — улыбнулся полковник.
— Он лётчик, — с нажимом продолжила Хуч. — Настоящий. И он умеет летать!
— Но вы, дорогая, тоже умеете, — начала было Трелони, но, поймав свирепый взгляд Хуч, затихла.
Больше желающих умалить достоинства настоящего лётчика и полковника не нашлось, а Хагрид даже пригласил новенького к себе в гости, пообещав испечь кекс.
— Кекс? — удивился полковник. — А у вас тут разве сухой закон?
Азирафель не мог поручиться за остальных коллег, но Блэка это заявление покорило:
— Вы всегда можете прийти к нам со Снейпом в гости. Я научу вас играть на волынке.
— А кто такой Снейп? — поинтересовался полковник.
— Унылый пидорас, — свистящий шёпот Трелони прозвучал в наступившей тишине, как колокол, бьющий набат.
— Он не унылый! — возмутился Блэк.
— Вам, Сириус, лучше видно, — примирительно улыбнулась Спраут и не менее громким шёпотом добавила: — Сибилла, что за манеры?!
— Нормальные манеры для любительниц игрушек для взрослых, — прошипел побагровевший Снейп.
— Люди порой бывают слишком непримиримы к чужому счастью, — миролюбиво улыбнулся Дамблдор. — А вы, мистер Роббадс…
— Роббсон, — поправил полковник.
— Роббсон, — ничуть не смутился Дамблдор. — Вы честный человек?
— Альбус! — возмутилась Хуч. — А меня вы спросили?!
— Спрошу, — улыбка Дамблдора стала чуть шире. — Но сначала я должен убедиться в твёрдости и чистоте его намерений.
— С твёрдостью у него всё в порядке! — воинственно начала Хуч.
— По вам это заметно, дорогая, — ехидно усмехнулась Макгонагалл, окидывая взглядом округлившуюся фигуру коллеги.
— Я предупреждала тебя, милый, — Хуч томно улыбнулась и прижалась к плечу своего полковника. — Они иногда шипят.
— Мне нравится, — он приобнял её за плечи. — Роланда сказала, что другой семьи у неё нет, а я придерживаюсь традиций, поэтому и настоял на знакомстве. Я не обижусь, если вы станете звать меня Поль.
— Как это мило, — выдохнула Спраут, вытирая слёзы. — Роланда, я всегда знала, что это будет так…
Она попыталась поправить шляпу и, с удивлением обнаружив её отсутствие, стиснула в крепких объятьях Хуч. Та лишь закатила глаза, виновато улыбнувшись своему Полю. Разумеется, Кроули не смог остаться в стороне от такого веселья.
— Поль, дорогой наш! — он от души хлопнул полковника по плечу. — Долгие годы наша Роланда возглавляла оппозицию Хогвартса, борясь за права профессоров…
— Ох, мистер Кроули! А вам я хочу сказать отдельное спасибо, — перебила его Хуч.
— За что? — искренне удивился Кроули.
— За ваше проклятье в начале года. Вы мне тогда пожелали испытать то, чего я боялась больше всего на свете.
— Вы как-то не похожи на жертву, — Азирафелю показалось, что Кроули немного смущён.
— Ещё бы… мне никто не причинял столько добра, как вы своим проклятьем.
Азирафель замер, боясь, что случится страшное: Кроули очень остро реагировал на такого рода комплименты. Особенно про причинение добра. Наверное, демона такое должно было оскорбить до самой глубины души, но Хуч уже было не остановить.
— Мистер Кроули! Вы… вы… лучший…
Кроули беспомощно уставился на Азирафеля, словно моля о помощи. Таким растерянным его ещё не приходилось видеть, а значит, пора было спасать.
— Роланда, Поль, — Азирафель решил принять удар на себя. — Я тоже желаю вам счастья.
— И вы! — Хуч бросилась на шею Азирафелю. — Как я вас обожаю…
Такое поведение можно было объяснить гормональными бурями, бушующими в организме будущей матери, поэтому Азирафель стоически выдержал свою порцию объятий и даже согласился посетить с визитом дом нового знакомого, после чего намекнул, что сейчас самое время пойти и занять места на трибунах.
Всю дорогу до стадиона Кроули молчал, явно тяжело переживая обвинения в доброте, и только когда Азирафель свернул в сторону профессорской ложи, буркнул:
— Она просто любит обниматься.
Наверное, так оно и было, но Азирафель всё равно ничего не мог поделать с желанием улыбнуться. Заметив его улыбку, Кроули нахмурился:
— Ну, давай, скажи ещё ты, какой я хороший и добрый.
Азирафель мог лишь покачать головой в ответ. К чему слова, когда всё и так ясно?
0
0