Вместо предисловия: Петербург-Ленинград-Петербург
(метаисторический портрет)
От Кронштадтской улицы к побережью Финского залива тянется улица с не совсем обычным названием – Дорога на Турухтанные острова. Оная улица, на которой и домов-то настоящих не сыщешь, поскольку возведены там предназначенные по большей части для складирования незнамо чего, а то и вовсе непонятного назначения и неприглядного облика строения, представляет собой типичный пример дороги в никуда – следуя ей всяк может попасть в совершенно фантасмагорическую местность, и по сей день именуемую Турухтанными островами, хотя никаких островов там уже давным-давно нет и в помине. Местность сия прилегает к Угольной гавани, также, понятное дело, таковой отнюдь не являющейся. Существующие попытки объяснить название этого примечательного локуса ни в коей мере не могут быть признаны удовлетворительными. По некоторым сведениям один из некогда существовавших островов в прошлом веке носил полуофициальное имя Турухманов – впоследствии Турухтанов, – однако принятое в краеведческой литературе толкование происхождения топонима от якобы бытовавшего некогда просторечного названия крахмала вызывает сильные сомнения. Сам факт существования в окрестностях крахмальной мануфактуры точно не установлен, то, что питерское простонародье когда бы то ни было именовало крахмал “турухманом” – по меньшей мере спорно, а эволюция турухмана в турухтан хотя и возможна, но не слишком то вероятна.
Редкое слово “турухта” присутствует в русском языке как диалектное название болотной птицы: эвфемизм, возникший, скорее всего, отнюдь не случайно.
Неподалёку от устья Екатерингофки значительная часть побережья представляет собой корабельное кладбище. Отслужившие свой срок и пришедшие в негодность суда – и речные и морские, разумеется не из самых крупных, мирно ржавеют на берегу или на мелководье, служа приютом бомжам. Но отнюдь не только бомжам.
С описываемой местностью связана одна из Петербургских краеведческих загадок, сравнимой разве что с загадкой пресловутой Елисеевской люстры. Тысячи людей, гордо именующих себя “коренными ленинградцами” клятвенно утверждали, что видели сей элемент интерьера собственными глазами, и едва ли следует подвергать их искренность хотя бы малейшему сомнению. Все они действительно видели люстру, которой никогда не существовало. Здание Елисеевского магазина было построено Гавриилом Барановским в начале нынешнего века. То бишь, не так уж давно. Сохранились чертежи, где нет и намёка ни на какую люстру. Однако уверенность “видевших” люстру в своей правоте подкрепляется ещё и тем, что ни одно из многочисленных фотографических изображений магазина до реставрации не сделано в ракурсе, позволяющем однозначно судить о наличии или отсутствии в помещении предмета спора. Петербург – город, в котором не так уж мудрено увидеть нечто, никогда не существовавшее.
Скорее всего, приснопамятная люстра наличествовала и наличествует в одном из отражений земного града – в каком именно не столь уж существенно. В ходе реставрации контакт между реальностями оказался нарушенным и люстра, которую если не все, то многие воспринимали, как неотъемлемую часть убранства магазина исчезла. Но то было исчезновение фантома, а вот с территории Екатерингофского парка неизвестно когда и неизвестно как исчез целый мост – первый висячий цепной мост в России, построенный Базеном аж в 1823г. В отличие от Елисеевской люстры мост был – сохранились и чертежи и фотографии. Само по себе разрушение какого-либо архитектурного памятника дело довольно таки заурядное, однако же, помянутый мост исчез уже в 20-м столетии, когда проведение такого рода работ документировалось. В данном случае никаких документов не сохранилось. Более того, в отличие от исчезновения виртуальной люстры пропажи вполне реального моста никто попросту не заметил. Сам этот факт всплыл совершенно случайно, во время подготовки Ленинградским отделением Фонда Культуры выставки “Утраченные памятники архитектуры Петербурга-Ленинграда. В 1988г.!
В данном случае мы имеем дело с фактом физического перемещения инженерного сооружения в иную реальность. В реальность, где мост продолжает существовать физически, выполняя, одновременно и роль связующего звена с земным градом. При соблюдении определённых условий можно найти этот мост и даже перейти его, что позволяет попасть в места совершенно неожиданные, туда, где Турухтанные острова и поныне остаются островами. Однако и в нашей обыденной реальности означенное место является достаточно странным. Именно там, на окраине Петербурга, весьма мало похожей на Петербург, находится одно из главных обиталищ враждебных городу цвергов. Именно там, вблизи залива, на корабельном кладбище родились и оформились многие замыслы, осуществление которых должно было привести если не к полному исчезновению города с лица земли – хотя “программой максимум” всегда являлось именно это – то, во всяком случае, к низведению его до уровня заурядного населённого пункта, не существующего как символ и магический знак. Стоит заметить, что действуя в этом направлении цверги на определённом этапе добились немалого успеха: им удалось сначала, с помощью мальчика из Симбирска лишить город столичного статуса а затем, стараниями Зиновьева-Радомысльского, ещё и имени. Два страшных удара поставили город на грань гибели, но он, тем не менее, устоял и, более того, в 1991 г. вернул себе подлинное имя. С этого момента начинается новый этап в противоборстве сил, оберегающих город и стремящихся его погубить.
Бомжи, населявшие район Турухтанных островов с тех пор, как там появилось корабельное кладбище, всегда знали о существовании цвергов, привыкли к их соседству и не обращали, да и по сию пору не обращают внимания на всякого рода странности, случающиеся на побережье. Блуждающие огни, отбрасываемые неведомо чем тени, звуки, источник которых невозможно установить, локальные мини-смерчи, и особенности климата – погода на Турухтанных островах частенько отличается от таковой в городе – всё это воспринимается ими как нечто само собой разумеющееся. Разумеется, все эти люди в той или иной степени находятся под влиянием цвергов, хотя для последних едва ли являются ценными помощниками. Конечно, люди, отвергнутые городом или отвергнувшие его, являются естественными союзниками любых враждебных городу сил, но потенциальные возможности такого рода союзников в большинстве случаев весьма и весьма невелики. Впрочем, раз на раз не приходится: бомж бомжу рознь. Порой, например, обитатели ржавых трюмов совершают, по наущению цвергов, магические ритуалы. Чаще неосознанно, но в отдельных случаях и вполне осознанно. Ходят упорные слухи, что иные из такого рода изгоев с помощью цвергов сумели выйти в люди и занять вполне пристойное, а то и завидное положение. Ценой частичной, если не полной утраты собственного “я”. За всё надо платить.
Гораздо чаще бомжи – а, говоря точнее, их тени – используются цвергами как средство передвижения по городу, открывающее для последних возможность попытаться вступить в контакт с другими людьми и включить оных последних в сферу своего влияния.
Дело в том, что в норме передвижение цверга по городу, особенно по его историческому центру, весьма и весьма затруднено. Исторический Петербург – вотчина альдогов, ставших его гениями-хранителями. Изначально магические силы цвергов и альдогов примерно равны, но пребывание в рукотворной целле расширяет магические возможности. Попавший туда незащищённый цверг рискует оказаться скованным и изолированным если не до конца времён, то, во всяком случае, до тех пор, пока существует сама целла. Однако, слившись с человеческой тенью, цверг становится для альдога невидимым, во всяком случае, покуда не проявит магическую активность. Цверги способны перескакивать с одной тени на другую, выбирая, таким образом, подходящий объект влияния. Способы их (как, впрочем, и альдогов) воздействия на сознание и, особенно, подсознание, весьма разнообразны из чего, однако, вовсе не следует, что, слившись с чьей-либо тенью, цверг непременно возьмёт этого человека под свой контроль. Всё зависит от внутренней силы человека, однако духи весьма изобретательны и способны использовать глубинные побудительные мотивы.
По некоторым сведениям при слиянии духа с тенью последняя искажается и выглядит не совсем так, как должна бы в норме, но для человека неискушённого в магии попытка обнаружить такого рода деформацию представляется делом почти безнадёжным. Мало кто точно знает, как в какое время, при каком освещении, в каком ракурсе должна выглядеть его собственная тень. Говорят, некоторым людям доводилось, непроизвольно обернувшись, увидеть в зеркале вместо своего отражения образ слившегося с его тенью духа, однако все сходятся на том, что подобного эффекта невозможно добиться намеренно: зная о вашем желании обернуться, дух никогда не покажется. Чаще всего неожиданно узреть духа удаётся особам, пребывающим в крайней степени опьянения, что, естественно, порождает многочисленные спекуляции. Находятся скептики, утверждающие, будто предстающие в зеркалах образы сродни зелёным чертям, но эти инсинуации ничем не подкреплены и всецело остаются на совести их авторов.
Дмитрий Вересов,
Виталий Волковский
Петербург, 2000