Огромный материк Лавразия, более трёхсот лет назад, трудом сотен рабов разделённый на гигантскую северную и южную части, подобно прожорливому дракону, открывал свой рот, спасая от зимних штормов благословенные виноградники Великого Римского Триумвирата. Станислав планировал, прижавшись к принадлежащей Султанату южной половине гигантского материка пройти перешеек и оказаться в свободных водах. Их путь лежал к Гондване — таинственному материку, лежащему западнее золотоносной Голконды. Именно туда понесло любознательного герцога и оттуда его предстояло вернуть.
Корфянский Султанат, напоминающий своими очертаниями характерный для его жителей длинный прыщавый нос, вольготно расположился между роммскими и арбатскими берегами, от последних его отделяло внутреннее, Красное море. Там, где начиналась огромная изъеденная ветрами ноздря, располагались печально известные Драконовы горы и, по большей части бесплодная, каменистая пустыня с высокими отвесными скалами. Однако, в долинах под струями хрустальной талой воды цвела жизнь. Знаменитые на весь мир леса миндаля, грецкого ореха и ливийского кедра соперничали с зарослями папируса и бамбука. Гигантские дикие оливы и апельсиновые деревья сменяли друг друга, террасами спускаясь к побережью.
***
Капитан Грейсток, как самый прожжённый торговец из всех, бороздивших когда-либо воды Средиземного моря, взял в трюм своего корабля сотню кур, бочонки с сахаром и солью, крупу и даже хорошо провяленные окорока, облегчив этим самым свои собственные подвалы и оставив поместье в непритязательном виде.
Старый управляющий, поседевший и постаревший за два месяца нашествия флибустьеров, как за предыдущие десять безупречных лет службы, тихо молился на уходящих в плаванье. Ему предстояла гигантская работа по восстановлению полуразрушенной усадьбы. Поэтому, разворованные погреба и ополовиненные винные запасы казались ему наименьшим из зол. Однако, рачительный хранитель графского добра не подозревал, какую участь, в виде небольших, но юрких мелорнов, приготовила ему судьба. Подвиг сей, как ему вскоре пришлось убедиться, не смог увенчать его славой, потому что слава в глазах хранителя имущества измерялась ценностью хранимого. Ценность же подвижных мелких зелёных кустов была, по общему мнению слуг, слишком ничтожна, чтобы выдержать все те страдания, которые ему ещё предстояли. А пока управляющий подсчитывал убытки и горестно, но с облегчением вздыхал, трусливо поглядывая на исчезающий в море галеон (а вдруг вернутся?!)…
… Бритландия исчезла из вида, спрятавшись за своими туманами, и команда, раздумывая над предстоящим обедом, и, мечтая о великих подвигах, уверенно вела «Морской Мозгоед» по уже проверенному маршруту, огибая по широкой дуге неприветливые берега Тиберия, отвесные скалы которого, вздымаясь ввысь, ограждали с двух сторон небольшой, но такой памятный залив.
Осторожно миновав два пролива, корабль, скромно прижавшись к южному берегу, торопливо миновал нелюбезные воды ВРТ.
***
Как только берега Туманного Альбиона скрылись из глаз, Полина с уверенностью заявила, что Рамзесу никак нельзя оставаться неучем, и ему жизненно необходимо получить образование. Каким образом осуществлять развитие не всегда прямоходящего ученика, по утрам осуществляющего набеги на курятник, всерьёз никто не думал. Станислав дал добро, и команда бросилась решать проблему с невероятным воодушевлением. Каждый флибустьер точно знал, какое занятие наверняка пригодилось бы Рамзесу в его предполагаемой карьере вожака стаи. Каждый, сидя за ужином в кубрике, отстаивал свою точку зрения так громко и убедительно, что обсуждение превращалось в спор, а в дальнейшем грозило перерасти и в драку.
— Пока мы в походе, у Рамзеса навалом времени, — говорил Теодор. — В конце концов, Полина может показать ему буквы, и он начнёт читать книжки. У Дена есть прекрасная энциклопедия. Я могу научить его стрельбе. А Боб может иногда спускать лодку, и мы научим его грести. Разве не так?
— Не так, — говорил Ден. — Не дам!
— Чего не дашь?
— Энциклопедию не дам!
— Что тебе жалко?!
— Жалко!
— Ну, и жмот!
— Сам ты жмот!
— Мальчики не ссорьтесь, — вставляла веское слово Полина. — Деннис, ну ты же можешь иногда показывать Рамзесу картинки из своих рук? Ради меня…
Ден краснел, как маков цвет, пальцы начинали комкать салфетку, а рука непроизвольно тянуться в сторону дополнительного куска хлеба, бережно отложенного заботливой Полиной подальше. Девушка внимательно следила за его здоровьем. Сделав глубокий вдох, Деннис отвечал:
— Конечно!
И под весёлое хмыкание Акулы: «Ядрёная печёнка! Вот же пожалел так пожалел…», — быстро завершал трапезу и, извинившись, уходил к себе… Теодор же брал лишний кусок мяса и, вгрызаясь белыми зубами бормотал:
— Любоффф…
Теперь быстро доедала и откланивалась Полина…
Наконец, Станиславу надоели эти ежедневные баталии, и в один не солнечный для оборотня день, состоялся решающий разговор.
— А будет прок-то от всего этого при каждодневном обучении? Постигая науки такими темпами, наш вожак сможет только править веслом на галере, или колоть дрова.
— А я, могла бы ещё научить его танцевать — сказала задумчивая Полина, — иначе он вырастет неуклюжим.
— О, это очень важно, Полин, но не совсем ко времени. Сначала ему было бы неплохо освоить чтение и основы счета, арабский и французский языки, — поддержала высокое собрание леди Маргарет.
— Узнает алфавит и будет читать энциклопедию Дена. Там есть интересные картинки. Очень важно привить ему правильное представление о… Ммм… Любви, — убежденно вставил Теодор.
— Ты просто помешан на сексе, Тео, — безо всякого смущения добавила Полли, и, посмотрев на пунцового Денниса, сидящего рядом, уже тише, но не менее уверенно добавила: — А мне можно полистать.. Энциклопедию?
Леди Маргарет сильно закашлялась, подавившись …
— Я достаточно вас наслушался, — наконец, не выдержал Грейсток. — С завтрашнего дня Деннис обучает оборотня чтению и счёту, Теодор — стрельбе и фехтованию, а Полли — хорошим манерам. Боб — контролируешь. Через месяц, проверю!
Так, не спросив желания у предположительного ученика, который в это время неторопливо почесывал ухо задней мохнатой лапой в темноте любимого трюма, команда решила его судьбу. Рамзес даже стал думать, что, возможно, ему и нужны уроки, но вечерний бриз принёс прохладу, тени в трюме были так прекрасны и загадочны, а аромат курятника сладок, что он забыл о нависшей над ним угрозе получения образования и отправился на охоту!
***
За последний год Ден сильно вытянулся. По признанию всей команды, из него вот-вот должен был получиться очень высокий и тонкий взрослый мужчина. Передвигался он со странной грацией Ромского гладиатора, а худое и слегка изможденное Полиниными трудами лицо имело крайне решительный вид потомственного дворянина. В его невозмутимых высказываниях чувствовался небольшой подвох, и когда рядом не наблюдался предмет его обожания Ден, сказав что-нибудь особенно заковыристое, хитро улыбался. Обучать Рамзеса штурман взялся всерьёз.
В семь часов утра, не дав размять лапы и погонять ждущих оборотня наседок, он явился в каюту к Теодору, облачённый в бриджи, шляпу и сандалии на босу ногу. В маленькой каюте ставни были закрыты от солнца, и с одурелым сонным жужжанием летала муха. Рамзес, открыв глаза, поприветствовал вошедшего Денниса и новый день широчайшим зевом и, показав окружающим гланды, поймал жужжалку. Пасть захлопнулась. Ден решительно сглотнул:
— Доброе утро! Надеюсь ты готов? Пошли!
— В добрый путь, бедолага, — напутствовал его Теодор, перевернувшись на другой бок и собираясь ещё похрапеть.
***
Январским днём Маргарет сидела в каюте и писала письмо — сама себе! В этих путевых заметках она, в сотый раз подробнейшим образом, объясняла, почему дипломатия и разведка — мужское дело, и зачем женщинам вышивание. Писала она стремительно, потому что знала: если успеть прочитать начало, то письмо закончится жалобным всхлипом: «Как же я боюсь жить одна!» Несмотря на жаркую и безветренную погоду, у неё застыли кончики пальцев, и, она потёрла их, отложив перо в сторону.
Только взяв его вновь, она услышала мягкие уверенные шаги замшевых сапог и тут же опять опустила. Вот сапоги остановились у двери. Маргарет немного подождала, но, так как никто не входил — окликнула. Станислав переступил через порог — льдистые синие глаза неизменно излучали холод. Он стоял, рассматривая её с неизменно вежливой улыбкой сверху — вниз.
— Леди, — наконец, обратился он к ней, — сколько вы имеете фактического годового дохода?
— О, Вы всё-таки решили жениться на мне, граф, и уже подсчитываете приданое? — не без раздражения спросила она.
— Нет, мадам. Просто захотелось узнать. Горечь и обида, поднявшиеся сметающей разум волной, не смогли раздробить её самообладания, и Маргарет внимательно посмотрела на него. Она ни разу не дала повода к издевательствам со стороны графа. Станислав не был похож на отцов-иезуитов. И тем не менее, что-то было неладно.
— У меня есть серебряные рудники и семьдесят тысяч годового дохода золотом, — сказала она. — это всё моё. Я не пользуюсь оставленным мне наследством вашего отца. Как вы знаете, я прожила в браке меньше года.
— Так вот, мадам, нам этого мало.
— Мало для чего?
— Мало, чтобы оплатить налог на земельные наделы вперёд на триста лет, — сказал граф, и положил лист с расчётами ей на стол.
— Налог? — не понимая, повторила она. — Но вы ошибаетесь, Станислав! Её Величество любезно подарила труднодоступные земли, и это Подарок, мы не арендаторы, это собственность.
— Её Величество подарила горный массив, мадам. Вокруг сосновые леса, часть которых через холмистую Йеллоунстоунскую возвышенность примыкает к нашим общим владениям. Вся возвышенность и лес принадлежат Империи. Если в течение шести месяцев не будет внесена первая часть арендной платы и тридцать процентов годовых на сто ближайших лет, Мелорны станут фактически бесправной собственностью короны. Их участь будет незавидна. В Мелории им были бы предоставлены гражданские права…
— Мадам, мне, конечно, неприятно вас тревожить, но и без меня вы в силах выдерживать любой удар. Поэтому я решил вам рассказать. Мы должны заплатить гораздо больше обычных налоговых сборов. Наши земли оценили в фантастическую сумму — миллион фунтов, и разрази меня гром, это дороже всех владений Её Величества вместе взятых!
— Но парламент не может нас заставить платить налог дважды, раз мы его уже оплатили перед отплытием?!
— Маргарет, вы часто посещали Линдон, Вы публичная личность, и я этому только рад. Но, тем не менее, политика — это место не для леди. Как заметил Теодор, с его своеобразным языком, в Парламенте сидят крутые ребята. Они ухитрились довести меня до белого кипения депешей, доставленной за пять минут до отплытия.
Станислав без разрешения опустился на диван и самым невоспитанным образом принялся тереть свою ногу. Она начинала ныть у него в периоды морального напряжения: в детстве при падении у него была раздроблена кость. Маргарет в ярости смотрела на него. Кто дал ему право говорить подобным небрежным тоном. Каждое его слово — это похоронный звон! Либо маленькие разумные кусты увезут в фактическое рабство, либо поместье — что? Продадут с торгов?! А куда они все денутся? Даже мысли такой допустить нельзя!
— Я передам в оплату долга свои серебряные рудники, — сказала она порывисто. — Вам этого хватит?
— Я оплатил весь налог на сто лет, мадам. Стоимости рудников достаточно на оплату 20 процентов суммы торговой страховки. Нам надо тридцать…
— Но это же грабеж… Я передам свой доход…
— Благодарю. Надеюсь Вы понимаете, что мы — банкроты, и наша с вами совокупная собственность стремиться к нулевой отметке…Тем не менее, нам всё-таки есть где жить. И есть место для Мелорнов. На сто лет. Совершеннолетие у древоразумных наступает в триста…
Маргарет без сил опустила голову, предварительно проследив за тихо притворённой дверью. Она полностью отдала себя во власть этих странных обстоятельств и этого удивительного человека…
***
А за иллюминатором качалось синее море, меня ждал второй завтрак, любимый кусок каната, Джейкоб, призывающий поохотится на Хьюго и Хьюго, оберегающий кур. Стайки летучих рыб приветливо махали мне хвостами. Пытка продолжалась…
Деннис тыкал указательным пальцем по составленному расписанию и бубнил:
— Так. Сегодня арифметика.
И вот, битый час я трудился над грандиозной задачей, пытаясь определить, за какой срок две большие собаки сумеют поймать шесть мышей, если три собаки поймали их за два часа?
— Ден, тебе не кажется, что это собаки-инвалиды? Может быть, надо уже пристрелить бедолаг? — наконец, отвлекался от мыслей я.
Ден тяжело вздыхал, чесал кончик носа, страшным шёпотом произносил трагическую фразу: «Теодор — козел!», и бодро вещал:
— Перепояшем чресла и… Вот, новая задача! Полина взяла у кока пять яблок…
— А зачем?
— Что зачем?
— За чем ей так много? Она делает запас? Для чего? У нас что, заканчиваются продукты? Я бы запасал кости. Это намного выгоднее: они не портятся, их можно грызть и можно варить…
— Всё, перерыв… Мне нужен психотерапевт!
Изредка, мне всё-таки случалось крепко заснуть на уроке, и до меня доносился шум, тогда, мгновенно проснувшись, я начинал сердито рычать, но потом сообразив, где нахожусь, со смущением отводил лицо и дергал хвостом, отмечая, как Деннис пытается то ли зарыдать, то ли громко рассмеяться. Нам было невообразимо скучно на уроках арифметики!
***
Пройдя течения Красного моря, капитан принял решение совершить первую стоянку в Алджире. Известный всему обитаемому миру Горный форт, пираты всех мастей давно превратили в своё логово. Отсюда они могли спокойно бросать вызов могуществу и Римского Триумвирата, к которому питали особую ненависть и сопредельным империям, не брезговавшим, при случае, полакомиться ворованным у самих воров.
Здесь Станислав намеревался узнать о судьбе пропавшей «Виктории».
Однако, войдя в гавань, «Морской Мозгоед» почти сразу забыл о своих первоначальных планах — потому, что перед ним, прямо по курсу, стояло необычайное видение. Это чудо имело формы большого корабля. Корпус, похожий на эскиз скопированного художником-копиистом галеона, возвышался среди мелких султанатских суденышек, как белый лебедь среди облезлых уток. Подойдя поближе, Боб громко прочёл название корабля, начертанное крупными, украшенными вензелями и золотом, буквами, а под ним название страны и порт приписки. Команда дружно тёрла глаза, рассматривая и повторяя имя корабля, как повторяют мантру, бритые бхенинские монахи: «Виктория. Линдон. Бритландия». Искомый корабль стоял на якорях в известнейшем пиратском потру. Вид его был прекрасен: от медной девы на носу, покрытой сусальным золотом, и высокой кормы, до шестидесяти пушек за его задраенными люками. Но самым потрясающим в этой сюрреалистической картине был важно прогуливающийся по верхней палубе Виталио Маурицио в жёлтом камзоле и красных бархатных штанах!
0
0