Жара накинула на остров своё огненное покрывало, и открытая дверь помещения стала дверцей доменной печи. Обрести прохладу в каменном мешке портового города не представлялось возможным. Бодро вышедший из лодки на причал Боб быстро сменил рысь на шаг, а потом шаг на на ещё более размеренное и неторопливое передвижение… Шагая в сторону рынка, мимо чахлых оливковых рощиц, моряки не видели тени, и лишь раздражающий, монотонно пронзительный крик цикад настойчиво напоминал о наличии жизни в листве деревьев.
Вода в наружной канализации города быстро высыхала, и даже нечистотная грязь трескалась, обдавая прохожих резким запахом, застывала пластами под солнцем. Оставшееся за спиной море не дышало, ровной синей тканью раскинувшись до горизонта.
Наконец они дошли до городского базара.
Являясь небольшим портовым городком, расположенным на южном побережье, с населением около десяти тысяч, Алджир, тем не менее, был перевалочным пунктом, остановкой у разного рода искателей приключений всех мастей. Отсюда уходили караваны вглубь огромного материка, и сюда же возвращались подозрительного вида купцы, отказывающие себе в удовольствии показать свой товар в центральном Бедестане, по разным уважительным причинам.
В этом небольшом городке можно было приобрести всё и продать, соответственно, тоже всё. Как и любой другой товар, информация в городе-перекрёстке продавалась и покупалась за звонкую монету, как масло, сыр, орехи, металл, мебель и какао бобы.
Моряки попали в самый пик торговли, и их быстро закружил пёстрый водоворот, с его необычностью и сочным разнообразием. Между рядов сновали местные торговцы в ослепительно белых одеяниях и маленьких квадратных чёрных шапочках; на стопках ковров, разложенных на земле, важно восседали в богато расшитых халатах и тюрбанах торговцы, из центральных частей султаната; попадались полудикие чернокожие люди из тропической сельвы, на которых не было ничего, кроме кожаных широких ремней и сомнительной формы набедренных повязок.
Все яростно ругались, кричали, спорили, размахивали руками. Вокруг, в полнейшем восторге сверкали тёмные восточные глаза, при виде любого продаваемого товара от вяленого варана и гор жаренной саранчи, до рулонов разноцветного шёлка и батиста, гончарных изделий и металла.
Нищие, собравшись кучами, то и дело перемещались, меняя наблюдательные пункты, чтобы лучше рассмотреть наивных зевак и вовремя показать простофилю местным ворам.
Обойдя весь базар, и не узнав ничего путного, изрядно ошалев от жары, моряки решили, наконец, приступить к покупкам. Приободрившийся По звукам: беее, меее и кукареку, Хьюго вывел компанию к продававшейся домашней птице. Обходя ряды жалких перовых оборванок, он в одной из маленьких тёмных палаток, которые громоздились в этой части рыночной площади , мельком рассмотрел что-то зеленовато-красное и, нырнув туда, увидел очаровательных бирюзовых клуш. Подошедший Боб, по фанатичному блеску в глазах пирата, понял, что без этого ценного приобретения они не уйдут.
После громкой, похожей скорее на драку торговли, друзья приобрели двадцать крупных несушек и, обговорив время доставки красоток, двинулись дальше, оставив Хьюго следить за погрузкой товара.
Наконец, спустя ещё час, пираты, вконец ошалев от воплей торговцев, (расстающихся с каждым гвоздём, как с родным братом, уводимым в рабском ошейнике), и изрядно опустошив кошелёк, присели отдохнуть под навесом у небольшого трактирчика. Выпив, даже не сильно кислого, пива и закусив солёными баранками, Акула и Джейкоб передохнули и, собравшись уже двигаться в сторону порта, были отвлечены от сосредоточенных приготовлений к новому марш-броску криками. Кричал хозяин заведения. Присмотревшись друзья увидели неподвижно валяющееся тело, пинаемое мыском сапога в бессильной ярости.
— За что ты его? – устало спросил Скелет из чистой любознательности.
— Да вот прибился, третий день пьёт, не трезвея, ни заплатить, ни отвалить, а какие убытки!.. Между прочим он из ваших, бритландцев. Профукали корабль-то и теперь нарушают покой мирных граждан! Ничего скоро ВРТ всех переловит, и порядок с благодатью не оставят наши края, — пояснил словоохотливый пивовар, опасливо поглядывая по сторонам.
Присмотревшийся Боб узнал в недвижимом пропойце трактирщика и моряка Коля Вудро!
Спустя два часа, вереница повозок доставила на галеон кур, гвозди, лак, краску, свежие овощи, кофе, писчую бумагу и тело, ароматизирующее всё, в радиусе десяти метров, но не подающее признаков мыследеятельности.
***
Два галеона мирно стояли в гавани у самого берега. Глубина залива позволяла стоянку тяжёлым морским кораблям практически у причала. Водоизмещение судов разрешало иметь до шестисот человек команды и 80 пушек одновременно. Но «Морской Мозгоед», усиленный носовым украшением, в виде любовно переплетённых мелорнов, изображавших дракона, имел всего сотню человек команды и шестьдесят пушек из легированной стали. По тридцать с обеих сторон. В обитаемом мире, вряд ли, можно было разыскать более быстроходное, маневренное и опасное судно.
Обобранная ещё в Нью-Дели, «Виктория» не представляла опасности в бою. Однако, численностью, вероятно, превосходила корабль капитана Станислава. Устроить драку в нейтральном порту, означало конец стоянки и испорченные отношения с Султанатом. Это понимали обе заинтересованные стороны, и попыток открыть военные действия не предпринималось.
Утром от «Морского Мозгоеда» отчалила лодка, и зеваки увидели одетого в чёрное, мрачного высокого незнакомца. Широкополая шляпа с чёрным же страусовым пером и крупным бриллиантом завершала наряд, позволяя увидеть только тонкий нос и гладко выбритый подбородок, на надменном лице. Следом из лодки выпрыгнула большая собака, чёрная, как клякса, и за ней неспешно выбрался гигант, в синей шёлковой тунике, опознать происхождение которого не удалось даже завсегдатаям порта.
Чёрный господин вежливо поинтересовался, как пройти к дому губернатора и, поблагодарив объяснившего мелкой монетой, степенным прогулочным шагом отправился в путь.
Не спеша миновали портовую площадь. Прошли мимо храма со шпилем и широким мраморным парапетом. Наконец, поднявшись в гору по единственной прямой улице городка, господин и сопровождающие его, остановились перед чугунными воротами, за которыми был разбит регулярный английский сад, а в глубине, высился белый дом с колоннами.
Негры-рабы, в нелепых сине-жёлтых ливреях, распахнули створки ворот и доложили губернатору о визите капитана Станислава Бертрана Эль Грейстока, графа и наследного лорда Бритландской Империи.
В отдалённой и не спокойной провинции Султаната не часто появлялись столь маститые персоны дружественных государств, вернее отметить такое случилось впервые за десятилетнюю службу губернатора. Мустафа Алгарве Аль Кассар, утратив некоторую величавость в дородной фигуре, поспешил предложить гостю кресло . Он не до конца понимал, стоит ли приписывать своё волнение страху, или рассматривать его одним из вариантов вежливости. Мустафа представлял собой некий вариант государственного деятеля, который оказывал явную услугу своей стране, максимально удалившись от сколько-нибудь значимых мест. Небольшая лысеющая голова и круглый живот, на рыхлом теле завершали портрет хозяина Алджира.
Пожилой и чрезвычайно благообразный монах, высокий и тощий, как и все представители ВРТ, придавал ему уверенности в правильности ранее совершенного поступка.
Поприветствовав друг друга, господа завели беседу.
— Спешу сообщить Вам, что Её Величество решило почтить Вас своей высокой милостью, — начал Станислав. — Меня обязали передать Вам Её благодарность вашему похвальному управлению и, видя ваше несомненное усердие и отчаянное стремление к победе в борьбе против пиратства в наших странах, нарушающего мирное содружество, возвести вас в ранг рыцаря ордена святого Микола Авантюрского.
С этими словами, лорд Грейсток протянул бархатную шкатулку и Аль Кассар зажмурился от сверкания бриллиантов и рубинов на большой звезде.
— Это самый почётный из всех орденов, вручаемых иностранным гражданам, — продолжал между тем Станислав.
Слабо разбираясь в мидальерике, но прикинув стоимость полученной звезды, Мустафа, задрав нос, и, выпятив живот, тут же принялся горделиво повествовать о своих немалых достижениях и подвигах по борьбе с флибустьерами. Заерзавший служитель культа сделал робкую попытку прервать потов слов, однако, с ужасом, осознал, как деревянное кресло обрело жизнь и…. Засосало часть его туловища внутрь массивной резной конструкции.
— Молчи, — услышал он в ухе. — Хочешь жить мясом, а не дровами, молчиии….
Между тем, губернатор сообщил, что в монастыре при соборе содержатся в подземных кельях триста отъявленных головорезов, отловленных великим капитаном-командором ВРТ, Виталио Маурицио.
— Несколько дней назад, кучка пиратов появилась в прибрежных водах, — продолжал он. — Роммский гранд, совместно со святым отцом, прибыли во время и арестовали всех молодчиков, бодро сошедших на берег.
Вспомнив эту историю, Мустафа жизнерадостно расхохотался. А капитан довольно безразлично спросил:
— Вы уже всех прикончили?, — его тон не оставлял сомнений в презрении к морским грабителям.
— Пока ещё нет, — махнул рукой орденоносец. — Святой престол, проведя выборочный допрос, решил вздернуть их, а шестерых, наиболее отъявленных еретиков мы поджарим в ближайший праздник во славу божию.
Он посмотрел на представителя ВРТ. Тощий монах угодливо улыбался, кивал головой и молчал.
— Я, конечно, слабо понимаю в таких вопросах истинной веры, как вопросы осквернения Создателя пиратами, — между делом продолжал Станислав. — Но мне показалось более правильным поступком подвергнуть нечестивцев казни на их родине. Возможно, безграничная милость Её Величества, отправит их в каменоломни, что несомненно поможет державе в перевоспитании этого отребья. Как вы думаете, Святой отец?
Взгляды присутствующих скрестились на монахе, и тот повторно кивнул … Улыбаясь.
Несмотря на свою тупость, Аль Кассар понимал, что устроив массовую резню, лишь спровоцирует всеобщее негодование. Он собирался тихо разрешить сжечь несколько особенно отъявленных еретиков, а остальных погрузить на «Викторию» и отправить к берегам ВРТ. А такое внимание со стороны Империи заслуживало ответных шагов, и губернатор, проявив щедрость, достойную записи в анналы истории, написал разрешение на выдворение бандитов в их непосредственную страну обитания.
— Я бы не смог решить эту серьёзную проблему так, как решили её Вы, — на прощание сказал граф.
— Все может быть, — откликнулся польщённый губернатор.
— Ваша скромность делает вам честь. Её Величество будет чрезвычайно вам благодарна, — откланялся Станислав. — Господин монах, несомненно, окажет нам честь и проводит нас…
***
Из дневника Рамзеса. Краткие записи…
Пока команда составляла план вызволения команды «Виктории», я решил навестить мои корабельные владения. Но вначале мне необходимо было заглянуть к коку.
Наш Филлип является самым замечательным поваром на свете. Он умеет отделять мясо от костей так, что на некоторых остаются отличные куски. Он варит кашу, макароны и умеет жарить бараньи котлеты! Я не был в его особых любимцах, но случай сблизил нас и мы, несмотря на небольшой инцидент, налаживаем дипломатические отношения.
А дело было так… В тот момент, когда я решил заглянуть к нему и проверить чистоту в камбузе, он принимал товар. С лодки на корабль, тяжело дыша, поднимался почтенный славный витязь, весом килограмм на двести. Он бережно нёс огромный бидон оливкового масла, которое выбрали на базаре Боб и Скелет, а толстое чудище самолично пожелало продать нашему коку. Его волосатые ноги смотрелись так аппетитно, что я с воинственным кличем обхватил лапами толстячка. Бедняга оказался слишком жирен. Все мои предыдущие жертвы подпрыгивали стоя и обращались в бегство, забыв про свои продукты и уже потом (в относительной дали), торговались, но но с большей выгодой… В нашу пользу, разумеется.
Филипп был удовлетворён ценой, а я игрой. Мы весело проводили время. Но нынешний жиртрест застыл на месте, крича невероятно визгливым тонким голосом. Бидон угрожающе накренился. Филлип, видя неминуемую катастрофу, летел к нему, топая ногами, как стадо баранов и на ходу изрыгая советы. Толстяк его не слышал.
Наконец, добежав, он совершил глупость. Вместо того, чтобы успокоить продавца, наш кок уцепился за бидон. Хозяин, видя только наглое воровство, средь бела дня, не спешил выпускать из рук такое роскошное имущество!
Наконец, от особо сильного рывка, не выдержав напора двух предполагаемых владельцев, крышка бидона приоткрылась, и на нас троих выплеснулся добрый стакан пахучей жидкости. Я, непроизвольно взвизгнув, попытался отскочить, но поскользнулся и, царапая когтями пол, поехал прямо на толстяка. Масло сделало ещё один плевок.
— Ах! — яростно проорал кок. — Слепой ишак! Ты почему бидон не закрыл?!
— Сам такой! — так же импульсивно орал торговец. — Твой зверь хотел растерзать меня!
— Толстый урод! Это мальчишка-оборотень! — вопил Фил. — Я весь в дерьме! Моя одежда испорчена! Ты виноват!
— Я не виноват! — уже шипел, задыхающийся от гнева, маслодел. — Это ты всё испортил! Плати мне за все убытки сразу!
— Чтооо?! — и с этими словами, бешеный Фил топнул ногой, стоя в самой середине масляной лужи!
Тут он тоже поскользнулся и, непроизвольно схватившись за открывшего рот жирдяя, начал медленно и печально падать, увлекая за собой и масло и его хозяина!
Я осознал, что времени рассматривать эту картинку у меня больше нет, и быстро вспомнив о назначенной встрече с монахом, поспешил откланяться!
… И тут перед моим взором возникли клетки с дивным квохчущим зелено-жёлтым виденьем ….. Курочки!!!!!!