— Сначала я поехала в Скотленд-ярд, мистер Холмс, но ваша полиция странная! Сказали, что нет преступления, пока не найден труп! И вот я у вас! Вы же лучший, мне так все говорили! Найдите им труп! И пусть они найдут и покарают убийц! А я заберу тело и похороню его во Франции, и буду рыдать на могиле день и ночь! И изваяю такое надгробье, что будет рыдать весь Париж! А если он жив, я сама его убью, чтобы больше так меня не пугал! А потом мы закатим такую свадьбу, что боги передохнут от зависти! Только найдите его, мистер Холмс, умоляю вас!
Тут я с ужасом осознал, что наша посетительница опять готовится зарыдать. Но Холмс спас положение, деловым тоном поинтересовавшись:
— Вы могли бы перечислить отличительные приметы вашего… Пусечки?
Спокойный тон всегда благотворно действует на нервических барышень. К моему удивлению, столь же благотворное успокоительное воздействие он оказал и на ураган в алой юбке.
Камилла нахмурилась, позагибала пальцы, шевеля губами, и начала перечислять:
— Самая важная примета, мистер Холмс — он очаровашка. Не смотрите на меня как на умалишенную! Это действительно важно. Природная харизма, так этот называют ваши соотечественники. У нас это называют шарман. Шарман может быть некрасив, но он нравится! Вот и Пусечка. И серьга в виде луны, проткнутой космической ракетой, такой больше ни у кого нет! Я сама ее сковала, эксклюзив, снять невозможно, только оторвать вместе с ухом. Сама проколола, ему нравилось. Он был такой ласковый, такой смелый, такой гордый, такой нежный, такой красивый…
Тут ваш покорный слуга с ужасом понял, что воздействия холодного делового тона хватило ненадолго.
*
— Ах, что за женщина, Ватсон! Вулкан, а не женщина! — посмеиваясь, произнес мой друг, когда мы наконец-то остались с ним вдвоем, а Камилла Клодель ушла к пневматическим лифтам в сопровождении мисс Хадсон. Холмсу пришлось несколько раз уверить ее в том, что мы немедленно бросим все силы на поиски ее жениха или его тела. Мой друг был очень убедителен, но у меня все равно почему-то возникло стойкое ощущение, что она не до конца доверяет его словам. Поистине, ужасная женщина!
— Ох уж эти поклонницы всего новомодного, — продолжил меж тем мой друг. — Синема! Вот новый кумир и бич нашего времени! Эта дама, похоже, обожает Жоржа Мельеза…
Признаться, я не понял из его речей ровным счетом ничего, и Холмс, усмехнувшись, продолжил:
— Ватсон, как можно настолько не следить за синематографом?! «Полет на Луну»! весь Лондон в прошлом году сходил с ума по этой фильме…
«Полет на Луну»! Ну да, я видел афиши. И только…
— Как вы собираетесь его искать? — спросил я, стремясь сменить тему.
— Никак, — пожал плечами Холмс. — Зачем? От такой невесты любой бы сбежал. Этому хотя бы хватило ума инсценировать собственное похищение. Подождем несколько дней, а потом сообщим, что не нашли.
— Холмс! — вскричал я, шокированный до глубины души. — Но ведь бедная женщина пришла к нам за помощью…
— Вот мы ей и поможем. Нельзя отнимать у тигрицы ее тигренка, а у женщины — ее заблуждения. Пусть верит, что Пусечка ее любил.
— Вы звери, господа.
Голос мисс Хадсон был тих и ровен, но если бы на моей голове до сих пор оставались волосы, они наверняка зашевелились бы, а то и вообще встали бы дыбом. Мы не заметили, как она вернулась и когда, и насколько долго стояла, замерев неслышной тенью в дверях кают-компании. И сколько успела услышать.
Оказалось — достаточно.
— Нет… — Она качнула головой, словно в задумчивости. — Нет! Вы хуже зверей. Звери никогда не поступают так…
Право слово, уж лучше бы она кричала. Устроила истерику. Била посуду. Обвиняла нас с Холмсом в мужском шовинизме. Сменила с десяток имен за десять минут — для того, чтобы этому шовинизму противодействовать…
Уж лучше бы она кричала.
— Камилла! — крикнула мисс Хадсон через плечо, не отрывая взгляда от точки где-то посредине между мной и Холмсом. — Камилла, подожди! Я иду с тобой. Я тоже сыщик, я умею… — Голос ее сорвался. Шмыгнув носом, она добавила уже тише: — Я сейчас, только захвачу кое-что.
Развернулась на каблуках и почти бегом устремилась в свою каюту, так и не взглянув ни на меня, ни на Холмса.
Кто полагает, что женщинам на быстрые сборы требуется не менее часа, не знаком с нашей секретаршей: ее каблучки простучали по коридору в сторону лифтов менее чем через минуту. Их сопровождал характерный перестук и дребезжание новейшего чуда техники — логико-вычислительного автоматона Беббидджа. Наша секретарша называет этого монстра милым именем «Дороти», и каким-то совершенно непостижимым для меня способом умеет с ним договариваться при помощи телеграфной морзянки и особым образом продырявленных картонок.
Услышав, как прошелестели открывающиеся двери пневмолифта, я не выдержал и вышел в коридор.
— Мисс! И… э… мадам. Не будет ли с моей стороны грубостью поинтересоваться: куда вы направляетесь?
Камилла Клодель фыркнула и буркнула что-то по-французски. Мисс Хадсон смерила меня нечитаемым взглядом поверх бронзового корпуса Дороти. Какое-то время мне казалось, что она не ответит. Двери лифта начали закрываться.
— В библиотеку! — сказала мисс Хадсон, с вызовом сверкнув на меня глазами. И двери захлопнулись. Лифт поехал вниз.
— Не волнуйтесь, мой друг! — крикнул Холмс из своего кресла, неверно истолковав причину моей тревоги. — Я навесил на милых дам миниатюрные маячки. Будем следить за ними при помощи новейших достижений науки, не поднимаясь с дивана. Как и подобает замшелым старым пням!
И он рассмеялся хриплым лающим смехом.
Иногда я совсем не понимаю его шуток.
***
Далее речь пойдет о том, чего ваш покорный слуга не видел собственными глазами, а потому снова переходим к стилю синема.
Итак, как пишут в сценариях:
«Смена кадра»