— Теплый-горячий, эйш! Рыба-крабы хотеть? Жемчуг-жемчуг? Айша дать, Айша знать-уметь, многа-многа!
Больше всего русалочка напоминала полупрозрачную статуэтку из нефрита — тонкое не оформившееся тельце с узкой грудной клеткой и плотно сомкнутыми жаберными щелями (на воздухе они выглядели как тонкие шрамы, тянущиеся от ключиц за полупрозрачные раковинки ушей, чуть вытянутых и заостренных. Тонкие пальчики с узкими острыми коготками и почти незаметной наполовину втянутой перепонкой, тонкий длинный хвост, скромно свернутый бубликом, длинные светлые волосы, высохшие и распушившиеся мгновенно, стоило ей только мотнуть головой, стряхивая воду. Синяя кровь, она такая.
— Теплый-горячий…
А вот пальцы у нее были ледяными. Дайм ощущал это даже через толстую двойную кожу дорожного сапога, который в районе щиколотки цепко обхватили тонкие полупрозрачные пальчики.
— Теплый-горячий! Дай! Айша дать многа-многа! Что хотеть! Дай теплый-горячий…
Русалочка наклонилась, совершенно не по-человечески изогнувшись, и потерлась щекой о голенище. Огромные глаза смотрели умоляюще, по ноге растекалась ледяная волна. Таким холодным лед бывает разве что глубокой зимой где-нибудь на очень дальнем севере…
— Пшла вон, шисова отрыжка! Вот же удумала — нашего светлого шера сосать! Кыш, непутевая! Кыш!
Боцман, совершенно не церемонясь, поддел носком сапога закрученный русалочий хвост и перекинул его за борт. Русалочка зашипела, оскаливаясь (стали видны мелкие острые зубки, идущие в два ряда, и странноватое строение челюстей, более напоминающее змеиное). Попыталась удержаться, повиснув на даймовском сапоге, но хвост перевесил, и она разжала пальцы.
— Мзунгу! — донеслось уже с воды. — Хетхи кеш! Айша обидеть — долго не жить!
— Кыш, кому сказал! — рявкнул боцман, перегнувшись через леер. — Не обломится тебе тут горячего-теплого! Ишь чего захотела…
Снизу ему ответили шипеньем и плеском.
— Ругается! — с довольным видом сообщил боцман Дайму. И тут же добавил заискивающе: — Вы уж не серчайте на нее, светлый шер, она не со зла это. Они тут светлых, да еще с сильным даром, почитай что и не видали ни разу, вот и не удержалась, выползла полакомиться. Маленькая еще совсем, глупая.
На вид русалочке было лет десять — значит, на самом деле как минимум раз в пять старше. Для потомков Синего Дракона действительно мелочь пузатая, малек несмышленый.
— Кшистал е? — спросил с надеждой тонкий голосочек с другого борта. — Мена-мена, теплый-теплый! Ирши иметь уга-уга! Ирши хотеть кшистал!
Этот русалчонок был чуть ли не младше Айши. И, кажется, мальчиком — с истинными детьми Синего Дракона в этом смысле все сложно, они и сами не всегда определиться могут. В руках он держал шарообразную склянку с длинным запаянным горлышком и потрясал ею, словно погремушкой. Внутри склянки вязко мерцала густая черно-зеленая жидкость.
Основная торговля-обмен шла на понтонном плоту метрах в пятидесяти от шхуны, и туда такого мелкого, конечно же, никто бы не пустил. Но уга-уга… Вытяжка из печени глубоководной рыбы одноименного названия, необходимая для изготовления множества зелий и стоящая в Метрополии дороже золота раз этак в сто. Судя по толщине стенок склянки, в ней чуть больше унции. За такое, пожалуй, не жалко отдать даже самый большой из имевшихся у Дайма энергокристаллов. Дайм знает по крайней мере одного темного, который бы очень обрадовался, он как раз вчера жаловался, что нигде не достать…
Дайм потянулся к поясному кошельку.
— Эйш! — опередил его боцман, заметив и правильно истолковав заинтересованность и грозно развернувшись в сторону русалчонка. — Не пойдет! Уга-уга много-много! Надо! Много-много уга-уга — е кшистал! А у тебя что? У тебя мало-мало! Мало-мало уга-уга — ёк кшистал!
— Многа-многа! Е кшистал! Многа-многа уга-уга! — заверещал русалчонок тоном выше, расширившимися глазами пожирая вынутый Даймом средний аккумулянт. В руках у него каким-то чудом появилась вторая склянка, точная копия первой, только что горлышко покороче и покривее.
— Уга-уга многа-многа! — Русалчонок потряс обеими склянками. Смотрел он только на Дайма. Вернее — на аккумулянт у Дайма в руке. Спросил с надеждой: — Кшистал е? Мена-мена?
— Мена-мена, — подтвердил боцман сурово. Как-то очень ловко и спокойно выхватил у Дайма кристалл и чуть ли не в ту же секунду вручил ему обе склянки со словами: — Поздравляю с первой покупкой, светлый шер!
И Дайму показалось, что этой покупкой светлого шера боцман со странной фамилией Баклан почему-то доволен куда больше самого Дайма.