27–28 февраля 422 года от н.э.с. Исподний мир. Продолжение
Но никто не слушал его. И, наверное, толпа разорвала бы их на клочки, если бы Славуш не догадался зачерпнуть из кошелька горсть серебра и не швырнул его в сторону, над головами обезумевших женщин. Услышав звон монет, рассыпавшихся по мостовой, они кинулись от Славуша назад, и теперь больше повезло тем, кто стоял с краю, – они падали на четвереньки, разбивая колени, и хватали, хватали серебро, запихивая за щеки, и дрались, и визжали, и давили друг друга.
Трое мужчин, вышедших из трактира, молча и с улыбками наблюдали за происходящим – их позабавил и Славуш, и дравшиеся женщины. Наверное, более всего Спаску удивили эти трое, не поспешившие Славушу на помощь. А тот, подхватив Спаску за руку, растолкал в стороны не столь расторопных попрошаек и бросился бежать.
И бежали они долго, задыхаясь, сворачивая в какие-то узкие проулки, где оскальзывались на помоях, и через подворотни, и через площади, мощённые камнем. И, конечно, бежать смысла не было, но Спаска чувствовала, что Славуш плачет, не хочет ей этого показать и не может успокоиться.
Они добрались до трактира «Пескарь и ёрш» поздней ночью, расспросив дорогу у случайного одинокого прохожего: оборванные, в крови и синяках, уставшие и напуганные.
И отец, и Милуш поднялись им навстречу – конечно, они не спали, и, судя по всему, сильно волновались. Милуш сердито хмурил брови, отец же (Спаска видела) сначала хотел ударить Славуша, но потом передумал и сказал, устало вздохнув:
– Я бы тебя вздул, но толку от этого всё равно не будет. Мы искали вас по всему городу. Чем ты думал, мне интересно, когда брал девочку с собой?
Он опустился обратно на стул, и Спаска увидела, как ему было страшно ещё несколько минут назад, и как этот страх медленно выпускает его из своих лап, как уходит отчаянье, такое напряжённое, что в сердце не остается сил для радости. Любовь – это боль и страх…
Отец не умел сердиться долго. Он, наверное, вообще никогда не сердился, только делал вид. И через час, умытые и переодетые, Спаска и Славуш сидели за поздним ужином, и Славуш с горечью рассказывал отцу об их приключениях.
– А я тебя предупреждал, – пожал плечами отец, – ещё на площади Чудотвора-Спасителя, где толкутся попрошайки.
– Понимаешь… – Славуш задумался. – Мои родители оставили мне много денег… И сдаётся мне, что цена моего богатства – бедность этих попрошаек. Я… чувствую себя в долгу перед ними. Но, Змай, я никогда не видел таких лиц! Не лица – оскаленные звериные морды! Словно они и не люди вовсе!
– Ты ещё не видел, как толпа подбрасывает ветки в костер, на котором жгут колдуна, как радуется его воплям. Люди – они как дети… – Последние слова отец выговорил с горечью, сквозь зубы.
– Хороши же дети, бросающие ветки в костер… – пробормотал Славуш.
– А ты люби их такими, какие они есть. Они ведь не хороши и не плохи. Они такие, какими их делает жизнь и мы с тобой. Мы с тобой, Милуш – все, кому дано больше других, стоящие свыше, – мы отвечаем за них.
– Здесь, в Хстове?
– И здесь, и везде. И даже в мире духов.
==19 мая 427 года от н.э.с. Утро==
– Вам жаль людей Исподнего мира? – вкрадчиво спросил Инда.
– Это сытые барышни жалеют бездомных котят. Мне сорок пять лет, я не восторженный юноша. Я лишь отдаю себе отчет в том, к каким последствиям приведет наша безжалостность.
– И каким же? – Инда сузил глаза. Скажет или не скажет о сокращении потребления энергии?
– Рухнет свод.
Ничего себе! Этих слов Инда не ожидал. Может быть, Красен знает о расчёте сказочника?
– Из чего вы делаете такой вывод?
– Я не доктор прикладного мистицизма, я в некотором роде политик, а скорее – дипломат. Но знаком с энергетической моделью двух миров. Мы всегда предполагали, что энергия Исподнего мира будет течь к нам бесконечно. А она может вовсе иссякнуть, если Храм потеряет власть. Нет, расчет сказочника ни при чем. У политика свой взгляд.
– А это возможно?
– Это один из исходов сложившейся ситуации в Млчане, и не только там. Насколько мне известно, в других государствах ситуация не лучше, но город Храма всё же Хстов, и падение Храма в Млчане потащит за собой каскад переворотов.
– Перевороты не происходят сами по себе, им нужны организаторы. – Инда поморщился.
– Не возьмусь говорить о других государствах, но в Млчане есть силы, способные организовать переворот. Светская власть. Государь. Однако вероятность этого пока что невысока. Гораздо выше другая вероятность: Храм выйдет из-под нашего контроля и начнет диктовать нам условия.
– Они знают о своде? – удивился Инда. Час от часу не легче… Потеря власти над Исподним миром – это было бы очень некстати.
– Нет, среди храмовников мало образованных людей. Но… они же чуют! Они чуют, что наша власть шатается. Храм – реальная политическая сила, в его руках деньги, земли, оружие, гвардия. Какой ему резон оставаться нашей марионеткой?
– Пятьсот лет подряд их устраивало такое положение вещей…
– Пятьсот лет подряд наши интересы полностью совпадали. Даже когда тридцать лет назад мы отдали распоряжение не уничтожать колдунов, Храм и тогда с нами согласился. Падение Цитадели резко ухудшило климат, примерно тогда же рухнула Тива, древнейший город Исподнего мира, и тоже не без помощи чудотворов. Тива не была оплотом колдунов в том же смысле, что Цитадель, но строила своё благополучие на вызовах дождей; колдунов при падении Тивы погибло немало. Мы тогда не имели чёткой энергетической модели двух миров, мы не могли предположить, что это вызовет столь серьёзные изменения климата. А сейчас только чокнутые фанатики не видят, что солнце в мир несут колдуны, а не чудотворы. Обманывать народ становится всё трудней и трудней, храмовников это беспокоит, они не хотят новой Цитадели, потому что она подорвёт власть Храма: и его авторитет, и его экономику. Мелиорация уже сейчас кое-где обходится лаврам так дорого, что не обеспечивает простого воспроизводства – работников на поле требуется больше, чем это поле может прокормить. Если колдуны уйдут с земель Храма на земли новой Цитадели, станет ещё хуже. У Храма другие планы: колдуны превратились в ходовой и дорогостоящий товар.
– Вот как? – Инда поднял брови. – В таком случае зачем нам новая Цитадель?
– Не сравнивайте положение мрачунов в наших тюрьмах с положением невольников в Исподнем мире. Колдун стоит дорого, а потому его владелец стремится как можно быстрей окупить вложенное в него золото. Организм колдуна быстро изнашивается, они рано умирают, оставляют нездоровое потомство – это решение проблемы в краткосрочном периоде, а мы ведь не хотим повторить прежних ошибок. Наши врачи разработали что-то вроде инструкции по рациональному использованию колдунов в лаврах, но Храм плевал на наши инструкции.
– И давно Храм плюет на наши инструкции?
– Я бы сказал, что всё началось пять лет назад, из-за праздника четырёх четвёрок. После того, как третьего марта четыреста двадцать второго года мы сели за стол переговоров с Чернокнижником. Вот тогда Храм почуял нашу слабину.