Мне пришлось остановить машину, так и не успев ничего толком выяснить про того подозрительного типа.
— Огромное тебе спасибо! — сказала Алиция вместо прощания. — Ты меня сегодня просто спасла. Не забудь позвонить послезавтра! Пока-пока!
И ушла. Причем в ту сторону, откуда мы только что приехали.
Впрочем, ничего такого уж удивительного в этом не было, я не первый раз видела Алицию в растрепанных чувствах. И тут даже не особо важно, реальны ли основания для ее тревог или она сама себя накрутила по максимуму, и в том и в другом случае нервничает она одинаково всерьез и ведет себя одинаково странно. Действительно ли ее преследовал тот самый синий «опель», или же это была случайность? Для реальной слежки он действовал слишком уж непрофессионально: оторвались мы от него подозрительно легко. Хотя за моим шустрым вольвиком еще попробуй угнаться. не всякому “опелю” по силам! Все же жаль, что я не запомнила его номера…
Интересно, а как Алиция тут вообще без меня жила? Вроде бы ни о каких опасностях и угрозах она не упоминала. Или она что-то от меня скрывает? И эти их с Гуннаром постоянные откладывания свадьбы… Они должны были расписаться несколько месяцев назад, почему тянут? И Гуннар последнее время выглядел каким-то недовольным и озабоченным… или расстроенным? Знакомый профиль… где я могла его видеть? И почему Алиция надеется, что я ошибаюсь?
Подобные (надо сказать, довольно бестолковые) мысли некоторое время роились в моей голове во время пути домой, но довольно быстро сменились размышлениями о моих собственных заботах (ничуть не менее бестолковыми, если уж на то пошло). Через день я исправно позвонила Алиции, но той не оказалось дома. Давно привыкнув к ее необязательности и спокойно к ней относясь, я перезвонила и на следующий день.
На этот раз Алиция была дома. И отреагировала на мой звонок с таким восторгом и энтузиазмом, словно мы не виделись тысячу лет.
— Конечно же приходи! — вопила она в трубку так, что мне пришлось держать ее на вытянутой руке, опасаясь за сохранность барабанных перепонок. — Я тебя ужасно жду! Заодно оценишь, какой я тут ремонт забацала!
Такое предложение даже меня ввергло в некоторую оторопь. Ведь не могла же Алиция забыть, что не далее трех недель назад я уже имела честь восторгаться ее свежепокрашенными стенами? Или могла? Для внезапного и столь глубоко зашедшего альцгеймера вроде бы рановато, но кто может быть в чем-то уверен, когда дело касается Алиции. К вертевшемуся на языке вопросу о подозрительном владельце синего «опеля» добавился новый: не принимает ли сейчас Алиция меня за кого-то другого? Но я решила, что все эти вопросы будет резоннее задать при личной встрече. К тому же словари… И зачем ей те словари вдруг так срочно понадобились?
— Вот! — обрадовалась Алиция еще больше, хотя это и казалось уже невозможным. — А я же помнила, что мне от тебя что-то было срочно нужно! Но хоть убей не могла вспомнить, что именно! Чуть голову не сломала. Конечно же словари! Приезжай вечером, с семи я точно дома.
Если Алиция говорит «с семи» и «точно буду» — значит, раньше восьми приезжать не стоит. Что я и сделала, заявившись к ней в начале девятого.
К этому времени настроение Алиции снова кардинальным образом переменилось и от дневного восторженного энтузиазма не осталось и следа. Привычной легкомысленной рассеянности тоже не было и в помине, подруга выглядела напряженной и собранной. почти мрачной.
— Ты не думай, я не в маразме и отлично помню, что ты у меня уже была, — огорошила она меня с порога. — Просто я в панике. Мне был срочно нужен повод, чтобы тебя пригласить, а про словари я, как на грех, совсем позабыла. Извини. я так и не спросила: тебе они еще нужны?
— Конечно нужны! — возмутилась я. — Постоянно пользуюсь, когда читаю французские или английские детективы. А сейчас как раз поднакопилось несколько, я без этих словарей как без рук! Не вовремя они тебе понадобились.
— Да не нужны они мне, говорю же! — отмахнулась Алиция. — В следующий раз заберешь, делов-то. Мне они не нужны, мне повод нужен был.
— С каких это пор тебе нужен повод, чтобы пригласить меня в гости? Что у тебя вообще случилось-то?
— Говорю же, я в панике была, ничего не соображала. Да я и сейчас в панике!
— Это я поняла. Не поняла только причин. Что тебя так перепугало, что ты боишься просто так позвать в гости лучшую подругу?
— Да если бы я знала! Просто мне кажется, что за мной все время следят. За каждым моим шагом, представляешь? Да что там кажется, я в этом уверена!
Я пожала плечами. нисколько не впечатленная.
— Ну допустим на минуточку, что это даже и правда. Следят. И что?
Алиция ничего не ответила (если не считать ответом кинутый ею на меня обреченно мрачный взгляд), и мне пришлось продолжить:
— Ты за время моего отсутствия возглавила местное подразделение мафии? Ограбила детский приют и собираешься скрыться с награбленным? Тебя завербовали иностранные разведки? Если нет, то плюнь и забудь: пусть себе следят хоть до морковкина заговения!
— Я боюсь, — упрямо повторила Алиция.
Она даже прервала на секунду свои безостановочные метания по комнатам — словно бы стремясь придать этим словам дополнительный вес.
Нервы у нее действительно шалили, этого я не могла не признать: все время нашего разговора Алиция ни секунды не могла усидеть или устоять спокойно, непрерывно бегая из комнаты в комнату и постоянно что-то хватая и тут же бросая. словно этакое торнадо имени себя. Разговоры на бегу мне совершенно не нравятся, и потому я предпочла передислоцировать свое кресло в стратегически верную точку поближе к эпицентру этого стихийного бедствия, а именно почти вплотную к широкой двустворчатой двери, соединяющей обе комнаты. Дверь эта и так-то никогда не закрывалась (живя одна, Алиция не видела в этом смысла), а с недавних пор была еще и подперта мебелью.
— Чего ты боишься?! — рявкнула я, не выдержав (постоянно вертеть головой оказалось ничуть не менее утомительно, чем бегать за ополоумевшей подругой из угла в угол).
Алиция вздрогнула и остановилась у комода, словно налетев на невидимую стену, и начала бездумно переставлять разные безделушки, которыми он был уставлен.
— Я боюсь, что мне слишком много известно, — тихо сказала она, рассматривая эти безделушки так пристально, словно ценнее их сейчас для нее ничего не было.
Я моргнула. Вот умеют же некоторые объяснять так, что только еще больше запутывают!
— Хорошо, — покорно согласилась я (с психами лучше не спорить!), — тогда рассказывай.
Настала очередь моргать Алиции.
— Что рассказывать?
— Что-нибудь из того, что тебе известно. А то чего ты одна боишься? Будем бояться вместе! Все веселее.
— Тебе все шуточки! — вспылила Алиция. — А я, между прочим, серьезно! И ничего я тебе не скажу! Для твоей же безопасности. Я и сама-то совершенно случайно узнала… Помнишь, я когда-то давно тебя просила перенаправлять мне письма,… в смысле, не все письма, а избирательно?
— Да это когда было-то! Да и не было ничего… никаких писем то есть. Только от Соланж. Ты то письмо в виду имеешь?
— Нет, там и еще были. Просто они через других пересылались.
— Ну и какая разница? Все равно я тех языков не знаю!
— Считай, что тебе повезло. А я вот знаю. К несчастью. То письмо вообще ко мне случайно попало! Даже и не здесь, вот же угораздило вляпаться…
Замолчав, она скользнула по мне отсутствующим взглядом и перешла в другую комнату, начав нервно обрывать лепестки стоящих в вазе цветов. Я развернулась вслед за ней вместе с креслом.
— Ну и?
— Самое ужасное, что я даже не знаю, кого мне надо бояться больше! Тех, про кого я слишком много узнала, или же…
— …или же тех, кто и сам был бы не прочь узнать все, что знаешь ты! — понятливо продолжила я. — По мне так самое время переложить ответственность за разбирательства на соответствующие органы.
— Ты с ума сошла! — взмахнула руками Алиция. — Нет, то есть ты бы, конечно, могла бы к ним и обратиться… а вот я никак не могу! У меня другие принципы. К тому же не забывай, что ты во всем этом плотно замазана и будешь выглядеть моей соучастницей.
Она наконец-то оставила в покое несчастные растерзанные гвоздики и вытащила из застекленного шкафа две красные свечи, длинные и красивые. Мне пришлось снова развернуться вслед за ней, и взгляд мой упал на ранее не замеченную деталь интерьера.
— О-о-о! — воскликнула я в приятном удивлении. — Ты тоже любишь контрасты? Вот уж никогда не подумала бы!
Из свежепокрашенной стены рядом с застекленным шкафом торчал металлический крюк устрашающих размеров. На таком можно было бы подвесить целого мамонта, наверняка бы выдержал. Но сейчас вместо подобающей туши мамонта или хотя бы бизона на нем болталась пара хорошо мне знакомых кастаньет, да еще и на изящном красном шнурочке.
Я давно заметила этот крюк и все ожидала, когда же на нем взгромоздится нечто типа зеркала в массивной мраморной раме или нечто другое такое же монументальное. Чего я никак не ожидала, так это что на столь внушительном крепеже повиснет фитюлька весом со спичечный коробок.
Алиция перехватила мой взгляд и рассмеялась:
— А, это! Не обращай внимания. Я выкинула ту мазню, что тут раньше висела. закрывая дыру в стене. Очень уж достала. Пока не нашла чего-нибудь взамен, чтобы и по размеру нормально, и не пошлятина какая. А чего крюку пустовать, если уж он есть? Пусть на нем хоть что-то висит! А то что ему просто так торчать? Погоди, сейчас тебя кофе угощу!
Положив на стол свечи, которые все это время вертела в руках, она достала из шкафа две чашки. Я наблюдала за этими ее действиями с определенной долей скепсиса, ибо на столе уже стояли две чашки, которые Алиция выставила несколько минут назад.
— Зачем тебе четыре чашки? — спросила я, поняв, что иначе Алиция так и будет доставать из шкафа все новую и новую посуду. — Или ты полагаешь, что мы должны раздвоиться?
— Просто голова кругом… — пожаловалась Алиция, убирая в шкаф лишние чашки. — Это от ужаса. Ни о чем толком думать не могу. Места себе не нахожу, все нервы истрепала!
— А мою микстуру пьешь?
— Разумеется, пью, только ею и спасаюсь! Осталось уже на донышке. Помогает, но ненадолго. Без нее вообще заснуть не могу, принимаю двойную дозу, и все равно потом кошмары. Утром тоже, как проснусь, первым делом снова пью. Постой… а что я сейчас собиралась делать?
— Кофе меня напоить ты собиралась. Полагаю, для этого надо поставить воду.