13–14 июня 427 года от н.э.с.
И профессор не обманул: вскоре в лес прибыли учитель математики и госпожа Вратанка. И, конечно, они приехали не только из-за Йоки – после бегства Важана у многих мрачунов появились серьёзные неприятности. С ними передали и некоторые вещи, в том числе учебники.
Йока поинтересовался, почему же тогда с ними не поселился профессор Камен, к которому он успел привязаться. Но выяснилось, что тот арестован. Учитель математики взял на себя обучение Йоки физике, а Важан – химии и герметичной зоологии.
Жить в лесу только поначалу было интересно. Единственным развлечением в отсутствии Змая было купание с Костой в ручье, где негде было даже поплавать. Цапа «изобрёл» лук со стрелами, но подстрелил из него только ворону. Коста в охоте преуспел больше: он пользовался обычной рогаткой и однажды настрелял на ужин десяток дроздов.
Йоку Важан на охоту не отпустил. Косту посылали в Брезен за провизией, и он привозил муку, крупы, консервы, сухое молоко, топлёное масло, сахар. Впрочем, из муки Черута пёк пироги с вареньем, блины и оладьи, сахарное печенье, соленые галеты и много других вкусностей.
Каждый вечер Важан, как и обещал, вёл Йоку за свод, а иногда с ними шёл и кто-нибудь из мрачунов. Уроки Важана каждый раз оказывались мучительными: профессор требовал всё больше и больше, и Йока не замечал своих успехов – только неудачи.
Через неделю он и вправду умел зажигать лунные камни не хуже других мрачунов, но это его нисколько не порадовало – он понял, какая это ерунда. Он научился управлять потоком энергии на выходе и забирать энергию «хлопком» на входе, а Важан хотел одновременного «хлопка» и на выходе тоже.
Танцующая девочка каждый вечер с готовностью выходила ему навстречу и танцевала – из чего он делал вывод, что Змаю удалось её освободить, что ничего страшного с ней не произошло.
За свод выбирались с каждым днём всё позже и позже – ночи становились короче и светлей. И Йока уже не чувствовал благоговения перед стихиями – он к ним привык, и Важан все время внушал ему, что стихии – лишь инструмент в руках Вечного Бродяги.
А может, это уроки так изнуряли Йоку, что радость от встреч с Внерубежьем уже не была такой острой, такой волнующей?
Однажды они пошли за свод в компании учителей. Госпожа Вратанка одевалась в лесу словно простолюдинка и походила на простую деревенскую бабу. Только говорила она интересно – иногда интересней самого Важана. К учителю математики Йока тоже притерпелся, хотя иногда между ними и вспыхивали ссоры, в которых Важан всегда принимал сторону учителя – а в маленьком домике все было на виду и скрыть от профессора ничего не удавалось.
Если на метеостанции чудотворов Йока разве что выходил на границу Обитаемого мира и с высоты обрыва смотрел на Внерубежье, то Важан сам презирал опасность и позволял Йоке гораздо больше, чем Инда или Мечен.
Они обязательно спускались в долину, где бушевали грозы и ураганы, – и иногда ветер давал Йоке не меньше силы, чем водопад. В ту ночь ветер подозрительно, зловеще стих, и это обеспокоило профессора.
Далёкие раскаты грома и бурчание дрожащей земли в этой ненадежной тишине звучали по-особенному, и учитель математики даже предложил уйти, пока не поздно. Но Важан покачал головой: к границе свода подбиралась сухая гроза.
– Это затишье перед бурей, Ничта, – сказала госпожа Вратанка. – И это будет страшная буря.
– Мы подождём, – ответил профессор.
– Чего? Когда ураган разобьёт нас об обрыв? – спросил математик.
– Смотрите. Это бывает очень редко даже за сводом. Смотрите.
Молнии, бившие в сухую землю из грозовой тучи, словно вышибали из неё искры, которые не гасли, а маленькими фонариками плавали над землей, пока не вспыхивали и не распадались.
– Что это, профессор? – спросил Йока, всматриваясь в даль.
– Это шаровые молнии, Йелен. Это электрические мыльные пузыри. Я никогда не видел, чтобы их было так много.
– Тогда нам тем более надо выбираться отсюда, – проворчал математик.
– Я не смею никого задерживать, – ответил Важан. – Йелен, даже тебя.
– А гроза дойдёт до нас? – завороженно поинтересовался Йока.
– Я не знаю. В любую минуту может дунуть ветер. Может пойти дождь. И тогда вблизи мы их не увидим.
– Профессор, может быть, нам стоит пойти им навстречу?
– Йелен, это опасно. Тогда мы не сможем отступить. – Важан словно боролся с соблазном, но потом принял решение:
– Сними часы. Сними ремень с пряжкой. Сними лунный камень с головы. Ничего металлического на тебе быть не должно. Пуговицы у тебя, надеюсь, стеклянные?
– Да. – Йока кинулся исполнять приказание, и профессор тоже побросал на землю металлические предметы, которые имел на себе и с собой.
– Дай мне руку, – неожиданно велел он потом.
– Ничта, ты рискуешь жизнью Вечного Бродяги, – заметил математик.
– Он спасает ему жизнь, – тихо-тихо сказала госпожа Вратанка, и Йока не понял, совсем не понял, что она имеет в виду, но спросить об этом у Важана не решился – да Важан бы и не ответил.
Рука профессора была влажной и крепкой. Они вдвоём двинулись навстречу грозе; впрочем, она шла к ним гораздо быстрее, чем они к ней. Йока уже привык к дрожащему камню под ногами, который иногда встряхивал тело так сильно, что можно было упасть.
Но обычно идти мешал ветер, да еще и заглушал голоса, из-за чего приходилось кричать. А теперь было необычайно тихо…
– Йелен, на этот раз я не буду тебя принуждать. Ты должен решить сам: можешь ли ты впитать в себя энергию шаровой молнии?
Йока хотел ответить немедленным согласием – он задохнулся от восторга, представив шаровую молнию у себя в руках. Но Важан продолжил:
– Её надо не просто мгновенно вобрать в себя, её надо успеть выплеснуть до того, как наступит пресыщение. Ты понимаешь, о чем я говорю? Если ты не впитаешь её силу, она может убить тебя. Или очень сильно обжечь. И, я боюсь, в ней силы гораздо больше, чем тебе нужно для насыщения.
Шаровые молнии, которые гроза выбивала из земли, уже не казались искрами – Йока видел, что они подобны мыльным пузырям, только светятся гораздо ярче.
– А этот мой импульс не убьет танцующую девочку?
– Думаю, нет. Она учится вместе с тобой. И рядом с ней Змай – на самом деле он ведь тоже приемник, только не такой, как обычные призраки Исподнего мира. Твой первый выброс она отдала ему, и он снова получил возможность превращаться в чудовище. Помнишь, тогда, после фонтана?
– Помню.
– Так как, Йелен? Ты не боишься?
– Нет, профессор.
– Я не перекладываю на тебя бремя решения, не подумай. Я считаю, что ты можешь это сделать, и я считаю, для тебя важно это сделать. Но ты имеешь право отказаться от столь рискованного эксперимента.
– Нет, я не буду отказываться.
– Я иногда завышаю требования к тебе… Есть люди, которым слишком высокая планка мешает двигаться вперёд, но ты – не из таких. Тебе в любом деле надо завышать планку, и ты будешь тянуться к ней из упрямства. Есть ученики, которых надо хвалить, – и это помогает им расти. Тебя похвала только расслабляет. Но на этот раз… Йелен, я знаю, что ты можешь это сделать. Но это будет нелегко. Постарайся оправдать моё доверие и мой риск.
– Да, профессор. – Йока почувствовал дрожь нетерпения.
– И никуда не спеши – сосредоточься. Лучше дождаться другого случая, чем действовать наспех. Остановимся здесь. Итак, повторю снова: начинай отдавать силу молнии сразу. У тебя не будет ни секунды. Позови своего призрака – пусть она будет готова.
Йока уже давно научился «открывать» четвёртое измерение в один миг. И танцующая девочка не заставила себя ждать.
Гроза выбивала шаровые молнии из земли всё ближе и ближе. Ветра так и не было, и они плыли над землей покачиваясь, без всякой цели. Натыкались друг на друга и сливались. Касались земли и лопались с громким треском. Просто вдруг ни с того ни с сего вспыхивали, хлопали и разлетались в прах. А иногда, словно мячики, отталкивались от земли и летели дальше. Это было очень красиво, гораздо красивей фейерверка – светящиеся шарики словно танцевали в темноте.
– Профессор, а вам самому не страшно? – спросил Йока.
– Даже не знаю, что тебе ответить. Я считаю этот риск разумным.
– Профессор, а почему госпожа Вратанка сказала, что вы спасаете мне жизнь?
– Потому что… Йелен, смотри. Вот она! Она чувствует тебя, она идёт к тебе!
Йока увидел, как одна из молний отделилась от своих сестёр и направилась в его сторону: покачиваясь вверх-вниз, но не отклоняясь от курса. Она была размером с яблоко, не больше, и поместилась бы у Йоки на ладони.
– Никто не знает, как электрические силы связаны с энергией мрачунов и чудотворов, но они, несомненно, связаны, – пробормотал Важан. – И вот оно, одно из доказательств.
Вслед за одним светящимся шариком неожиданно направился второй – и он двигался быстрей первого.
– Проклятье, две – это слишком много! Отойди в сторону! Две – это много! Оттолкни одну, Йелен, оттолкни!
Теперь два светящихся шарика, покачиваясь, плыли Йоке навстречу. Йока почувствовал выброс энергии Важана – удар мрачуна, – но молнии его не заметили. Второй шарик нагнал первый, они несколько секунд объемной восьмеркой плыли рядом, а потом слились.
– Йелен, лучше уклониться. Если получится. Отодвинься в сторону. – Важан оттолкнул его от себя, но молния тут же поменяла направление.
А светящиеся шары, парившие над землей, словно учуяли Йоку, и не две, не три – целая вереница устремилась ему навстречу.
– Проклятье, – снова выругался Важан.
Но Йока не чувствовал страха, напротив: от возбуждения на лбу выступили капельки пота, и он, обрадованный, что профессор не держит его за руку, шагнул к молнии, протягивая вперёд раскрытую ладонь. Надо втянуть молнию в себя и одновременно с этим выбросить её силу танцующей девочке. Что может быть проще?
Профессор снова попытался оттолкнуть молнию от Йоки – и опять безуспешно. Йока хотел ему сказать, что этого не надо, но от волнения во рту у него пересохло. Он тянул руку вперед, пока светящийся шар не коснулся кончиков его пальцев.
Это было очень горячо – словно он дотронулся до кипящего чайника. И весь его опыт, его природа кричали о том, что нужно отдернуть руку – человек должен сделать это бессознательно. И Йока попытался, но молния словно приклеилась к пальцам.
Важан крикнул что-то, но Йока не успел дослышать его слов. Энергия молнии полилась в него и «насытила» до того, как Важан договорил. Йока видел, как она меняет цвет, «утекая» в его тело. Куда он выбросил этот импульс?
То ли танцующей девочке, то ли навстречу грозе, но той доли секунды хватило, чтобы молния лопнула, ослепляя его и толкая назад. Это не было похоже ни на ожог, ни на удар – что-то странное, неведомое пронзило болью всё тело.
Йока забрал часть силы разорвавшегося шарика и снова выплюнул импульс в пространство, уже падая на землю. Не прошло и секунды с того мига, как молния коснулась его пальцев. Он упал на локти и проехался по камням.
Сознание меркло и прояснялось снова. Он видел, как светящиеся шары остановились и поменяли направление, уплывая от него прочь. Он видел лицо Важана и чувствовал его руки под собой. Он даже смутно помнил потом, как профессор нёс его под свод – быстро, потому что их догоняла гроза.
И как светящиеся шары кружили со всех сторон, но не прикасались к их телам. И как на подъёме наконец подул ужасающий ветер, сбивая профессора с ног, а шаровые молнии разбивались о камень и хлопали оглушительно громко, отчего заложило уши.
Но это было словно во сне – Йока не мог поручиться, что это ему не приснилось. Потому что в себя он пришел уже на рассвете. Впрочем, рассвет июньскими ночами наступает очень быстро.
Левая рука, которая касалась молнии, была замотана бинтом до самого запястья. Неприятно жгло лицо и шею, и очень сильно болели ободранные локти. Внутри оставалось странное ощущение, которое появилось в момент разрыва светящегося шара, – не боль, но что-то очень неприятное, и именно из-за этого казалось немыслимым пошевелиться – Йока думал, что тело не послушается его.
И челюсти словно свело, и язык не ворочался, а сердце колотилось быстро-быстро, будто он пробежал не меньше двух лиг на полной скорости. Над ним склонялся Черута и зачем-то светил ему в глаз маленьким, но ярким лунным камнем. Йока зажмурился и непроизвольно приподнял правую руку, надеясь прикрыться от света.
– Да все с ним хорошо, Ничта. Сердце здоровое, постучит и успокоится. Валерьяны с мятным маслом будет достаточно.
– Значит, отделался лёгким испугом?
Йока скосил глаза и увидел профессора в халате, вышагивавшего по комнате из угла в угол. – Считай, что так. За окном оглушительно пели птицы.