15–17 июня 427 года от н.э.с.. (Продолжение)
Инда выехал в Брезен на авто, в сопровождении Страстана. Страстан всю дорогу разглагольствовал о своем заведении, чем успел Инду утомить.
– Ты не боишься, что Йелен перебьёт всех мрачунов, которые работают в колонии? – спросил наконец Инда.
– Значит, туда им и дорога, – невозмутимо ответит Страстан. – Признаться, мне нет до них никакого дела – перебьёт этих, другие на их месте будут осторожней. Но, уверяю тебя, профессор Мечен будет в десять раз усердней в воспитании Йелена, чем обычно. Некоторые наши особенно агрессивные выпускники вообще теряют способность к «удару мрачуна», настолько прочно в них вбивается этот запрет.
– Именно агрессивные?
– Да, именно они. Потому что трусливые и покладистые ребятишки боятся наказания и не лезут на рожон. А упрямым мы вырабатываем условный рефлекс на подсознательном уровне, они и рады сопротивляться – но не могут, их тело соображает лучше них.
– Ты рассуждаешь о своих подопечных, словно о дрессированных животных, – сказал Инда – стараясь не вкладывать в эти слова много сарказма. – Как о подопытных собаках.
– Не вижу в этом ничего предосудительного. В обычных колониях для малолетних преступников воспитанникам нечего противопоставить своим воспитателям – они беспомощны. Наши воспитанники обладают серьёзным оружием против нас. И не только нас. Лишить их этого оружия – наша первейшая задача.
– Зачем тогда в колонии мрачуны? Ведь чудотворы для воспитанников неуязвимы?
– Потому что и воспитанники неуязвимы для чудотворов.
Да, об этом Инда не подумал: в обычной уголовной тюрьме не нужны даже ружья – один чудотвор может справиться с шестью-семью взрослыми мужчинами.
– Сегодняшний бунт показал, что без мрачунов всё могло бы закончиться значительно бо́льшими потерями, – продолжил Страстан. – С нашей стороны, разумеется.
– А есть потери? – Инда давно ознакомился с отчетом, присланным в Тайничную башню телеграфом, поэтому и спросил – просто посмотреть, как Страстан будет извиваться.
– Толпа из двухсот человек, даже безоружная, – это сила против двадцати охранников… Серьёзно пострадал только старший воспитатель, но, насколько я понял, – это личная заслуга Йелена. Ранено четыре чудотвора, но это пустячные раны.
– А дети? Я слышал, пострадало много детей.
– Это не дети – это малолетние преступники, опасные для общества, – поморщился Страстан. – В больницу доставлено двадцать семь человек. Остальные отделались лёгкими ушибами, и медицинская помощь им оказана на месте.
– Да, и среди доставленных в больницу – двенадцатилетняя девочка, которая ну никак не могла представлять серьёзной угрозы для вооруженных чудотворов – взрослых мужчин.
– Это случайность. Стреляли в толпу.
– А мне кажется, это не случайность. Мне кажется, это стратегия ведения войны с воспитанниками, Веда. Что-то вроде шантажа – наказание невиновных.
– Да, чувство вины – сильный метод воздействия и поддержания дисциплины, – легко согласился Страстан.
– Главное, чтобы об этом не узнала общественность, Веда. – Инда отвернулся. – Это очень некрасивый с точки зрения обывателей метод воздействия. Надеюсь, в прессу не просочится информация о жертвах со стороны детей.
– Разумеется.
Йелен был заперт в одном из кабинетов здания администрации колонии, с крепкими решётками на окнах, выходивших на болото. Его охраняли два чудотвора: один внутри кабинета, другой – снаружи.
Напрасно, стоило бы запереть Йелена в комнате с окнами на плац – это бы лучше подготовило его к разговору. На плацу человек восемьдесят подростков, раздетых едва ли не донага, стояли строем, вытянув вперёд руки, – и по всей видимости, стояли не первый час.
У них на глазах двое воспитателей ремнями избивали мальчишку лет пятнадцати, и вопли его Инда услышал ещё на дороге. Пожалуй, это имело мало общего со школьными наказаниями – общественность нашла бы такой способ воспитания варварским. Инда поморщился и прошел мимо – профессионалы! Специалисты по психологии подростков-мрачунов!
Прежде чем войти в кабинет, где находился Йелен, Инда заглянул в глазок: тот сидел на стуле у окна с равнодушным, но усталым лицом. Видимо, он провёл здесь не меньше шести часов – с того момента, как из Тайничной башни пришел приказ ждать её представителя.
Инда понаблюдал за ним немного, но Йелен был в кабинете не один, поэтому за лицом следил. Интересно, ему хоть немного стало страшно?
– Здравствуй, Йока. – Инда распахнул дверь.
Мальчишка оглянулся и даже привстал – словно обрадовался. Впрочем, конец долгого ожидания всегда приносит радость, независимо от того, к чему ведёт.
– Здравствуй, Инда. – Он овладел собой очень быстро и снова надел на лицо непроницаемую маску.
Инда отослал чудотвора за дверь и сел в кресло за стол – стул, на котором сидел мальчишка, был привинчен к полу и находился от стола примерно в двух локтях. Это очень удачно создавало ощущение дистанции, превосходства того, кто сидит за столом. Может, воспитатели в колонии и в самом деле хорошие психологи?
– Наш сегодняшний разговор будет недолгим, – начал Инда, доставая из портфеля папку. – Я привёз предварительное заключение комиссии по работе с несовершеннолетними мрачунами о твоём задержании и немедленной изоляции до решения суда. И на этот раз никаких предложений с моей стороны не будет. В первую очередь потому, что твой сегодняшний поступок не был случайностью или недомыслием и ни о какой лояльности к чудотворам речь уже не идёт. Твои родители будут извещены об этом в установленном законом порядке, вольны нанять адвокатов, могут даже привлечь высшие судебные инстанции – но это ничего не изменит. До решения суда ты будешь находиться здесь, в Брезенской колонии. После, я думаю, тоже. У нас обычно не казнят несовершеннолетних, но на суде речь пойдет не о смягчении наказания, а только об ужесточении, вплоть до смертной казни, поскольку исходящая от тебя опасность очень велика.
Лицо мальчишки не изменилось. Впрочем, он знал, что жизнь ему сохранят в любом случае – уж об этом Важан не мог ему не сказать.
– При этом ты можешь не рассчитывать на своих новых друзей-мрачунов. Твой Охранитель был убит в Исподнем мире три дня назад…
– Неправда! – Парень вскочил. – Ты нарочно мне лжёшь!
Дверь тут же распахнулась настежь, оба чудотвора шагнули внутрь, но Инда махнул рукой, чтобы они убирались.
– Я не лгу, но и представлять тебе доказательств не собираюсь. Можешь мне не верить, если тебе так больше нравится, это ничего не меняет. Однако поясню, как это произошло, чтобы ты не строил напрасных иллюзий. Дело в том, что твой Охранитель поклялся когда-то, что не явится Исподнему миру в облике чудовища. Он хотел быть чудовищем только для нашего мира, но не для своего. Он выполнил клятву, но поплатился за это жизнью: был убит случайным выстрелом, в человеческом обличье. Не потребовалось ни фотонного усилителя, ни целой армии чудотворов – одной стрелы оказалось достаточно.
– Это ложь… – Парень поджал губы.
– Можешь думать, что это ложь. Твой новый друг Коста, раненный в живот, скончался в больнице два часа назад, перед этим рассказав, где находится деревянный домик вблизи свода, в котором сейчас живёт профессор Важан.
Инда блефовал, тщательно подбирая слова. Коста на самом деле скончался – это им со Страстаном сообщили в Брезене, – но ни о каком домике он, к сожалению, не рассказал.
Инда мог лишь предполагать, что Важан будет скрываться вблизи свода и домик в лесу скорей выстроит заново, чем займёт уже существующий. А быстро и незаметно выстроить в лесу можно лишь деревянный домик.
Йелен промолчал. Он и хотел бы в это не верить, но поверил – и это придавило его гораздо сильней, Инда хорошо умел читать мысли на чужих лицах. Страстан прав: чувство вины – сильнодействующее средство.
– В результате вашего нападения на колонию было серьёзно ранено двадцать семь детей. Кто из них умрёт, а кто останется в живых – ещё неизвестно, – безжалостно продолжил Инда. – Ты слышишь крики за окном? Это на плацу бьют тех, кто принял участие в бунте. Можешь обвинять в этом жестоких чудотворов, но всякое действие рождает противодействие. И в Брезенской колонии содержатся не невинные жертвы, а опасные преступники, такие же, как ты. Человек, которого ты ударил, даже больше чем мёртв. Ты хуже убийцы, Йока, как и всякий мрачун, применяющий свои способности против людей. И это не шутки и не детские игры. Мне безразлично, какую справедливость ты при этом защищал. У тебя нет прав лишать людей жизни и рассудка, поэтому ты останешься здесь.
Парень молчал и не смотрел в глаза, но не чувствовал себя уверенным. Теперь можно было переходить к главному.
– Тебе успели внушить твою исключительность. Тебе успели рассказать о несправедливостях этого мира – манипулировать подростком нетрудно. Но тебе, наверное, также сообщили, что любой твой выброс энергии в Исподний мир полезен и нашему миру, и Исподнему. Так?
– Мной никто не пытался манипулировать. – Он вскинул взгляд. Ненадолго.
– Мне это безразлично. Да или нет? Знаешь ли ты о том, что твоя энергия несет пользу обоим мирам?
– Да, – ответил парень, пряча глаза.
– Так постарайся принести эту пользу. – Инда поднялся. – Но учти, что твоей вины это не искупает.
Хорошее окончание – Инда был доволен собой, направляясь к двери.
– Ты ехал сюда, чтобы прочесть мне лекцию? – неожиданно кинул Йелен ему в спину.
Инда остановился и медленно обернулся, подбирая нужные слова и интонацию, – Приор снова оказался прав, когда говорил: «Он противопоставит тебе – лично тебе – свою гордость и независимость».
– Я приехал посмотреть тебе в глаза. «И понять, Враг передо мной или обманутый подросток», – закончил Инда про себя.
Нет, пока ещё не Враг. Но уже – вражонок. Не настолько наивный, чтобы быть обманутым, но и не настолько искушенный, чтобы не опираться на чужое мнение.
Пожалуй, Приор принял верное решение – Инда бы не справился с мальчишкой. Слишком трудно постоянно пребывать в напряжении. Пусть воспитанием займутся «профессионалы», которым это доставляет удовольствие.