Я послушно продолжить осмотр. И начала, само собой разумеется, вовсе не с дверного косяка. Какой косяк? Да знать я никакого косяка не знаю, зачем он мне? Письменный стол и все вокруг него выглядели местом эпической битвы. Пожалуй, даже еще более хаотично, чем всегда, словно над ним прошелся торнадо. Интересно, кто довершил разгром? Убийца разбушевался? Или сама Алиция спешно что-то искала и никак не могла найти? И самый важный вопрос: стоит ли говорить об этом майору?
Так толком ни на что и не решившись, я сделала вид, что ищу глазами пепельницу и словно бы случайно скользнула взглядом по дверному косяку. Сучок торчал на своем месте. Только теперь это был самый настоящий сучок, вполне невинный и совершенно уместный на деревянном косяке. Ну разве что обрамленный слишком широкой щелью, слишком свободно сидящий в своей дырке. Словно бы за ночь он усох намного больше, чем окружавшая его доска. Но никакого микрофона не было и в помине.
Впору поверить, что паранойя заразна и вчера у меня случилась галлюцинация на ее почве.
И главный вопрос остался по-прежнему актуальным: стоит ли говорить об этом майору? Хотя… Если ничего нет — то ведь и говорить не о чем, правда?
— Ничего такого не замечаю, — неуверенно отчиталась я. — Впрочем… На столе все вроде бы немножко не в порядке. Да еще эти свечи…
— Свечи? Какие свечи? — проявил живейшую заинтересованность майор, с трудом отрывая взгляд от стола (наверное, размышлял о градациях творящегося на нем беспорядка).
Те красные свечи, которые Алиция вчера достала из шкафа, теперь были мелко наструганы и возвышались на столике аккуратненькой кучкой. Я даже не сразу их опознала. Часть стружек была оплавлена. Создавалось впечатление, что перед тем, как их искрошили буквально в труху, свечи какое-то время горели. Рядом с этой кучкой стояла пустая чашка со следами кофе на дне. А мы вчера кофе так и не пили, Алиция его сварила на кухне, потом принесла в комнату, но так и не разлила, потому что я ей сразу же сунула инструкцию.
— Вот тут точно что-то не так, — честно сообщила я майору. Мало ли, вдруг ему пригодится? — Чашка не на месте стоит.
— Подождите, пани Иоанна, — протянул майор как-то уж слишком ласково. — Вот эти следы вселенского катаклизма вы и называете беспорядком чуть больше обычного?
— Знаете, пан майор, для людей творческих, имеющих дело с эскизами и прочими подобным, здесь обычный рабочий почти что порядок. То, что другим может показаться бардаком, для нас просто рабочая обстановка, когда все нужное под рукой. Хотя вы правы, сейчас тут беспорядка немного больше, чем нужно для работы.
— Ясно, — выдохнул майор с облегчением. — Мне, значит, крупно повезло, что у нас в семье никто не занимается искусством. Так что там не так с кофейной чашкой и свечами?
Я рассказала ему, что вот эта кучка мусора вчера была вполне добропорядочными свечами, и майор заинтересованно над нею склонился.
— А почему вы сказали, что чашка не на месте?
— Потому что мы кофе не пили. Не успели. Алиция его только сварила и вспомнила про срочную работу…
На этом месте я запнулась, не желая вводить нашу доблестную милицию в заблуждение. Ведь этот чертов эскиз был только предлогом! Но если начать объяснять, придется объяснять слишком много, а этого ни в коем случае нельзя делать. Пришлось обтекаемо закруглить:
— И мне пришлось уйти. Про кофе я и не вспомнила. Конечно, Алиция могла бы его выпить потом одна, но… Понимаете, она не стала бы делать это здесь, за столиком. За этим столиком она угощает гостей, но никак не себя саму, не могла же она вести себя так, словно в гостях? Чашка могла бы стоять на кухне, или на рабочем столе, или у кровати. Да много где! Только не на этом гостевом столике.
— Вы вчера зажигали свечи?
— Нет. Да и зачем? Алиция их просто достала из шкафа, вроде как машинально, когда вынимала чашки для кофе. И положила на столик. Даже в подсвечник не вставляла.
— Однако же они явно оплавлены. И чашка на гостевом столике. Что наводит на мысли о госте.
— Чтобы у Алиции был гость, а она сама пила кофе и его не угостила? Такого просто не может быть.
— Может быть, это как раз чашка гостя?
— Чтобы Алиция кого-то угощала кофе и при этом не пила его сама? Фантастика! Она без кофе жить не могла.
— Может, у нее был кто-то, у кого на кофе аллергия.
— Угостила бы чаем! Да хоть простоквашей! Чем угодно. Нет, тут явно дело нечисто.
Я и правда так считала. Эти свечки и чашка выглядели крайне подозрительно. Ну правда, кому могло понадобиться расковыривать свечки? И зачем? Заодно мне хотелось понадежнее отвлечь внимание майора от настенной росписи. Майор не дурак, вполне может сложить два и два. То есть связать нацарапанную на стене записку и странную предсмертную просьбу, обращенную ко мне. И если он это сделает, то можно ставить крест на любых притворствах: хватка у майора бульдожья, он обязательно вытрясет из меня все.
Значит, надо, чтобы не связал, сам-то он никогда эту надпись расшифровать не сможет. Алиция проявила весь свойственный ей интеллект, составляя с виду совершенно невиннейшую пометку на память, правильно расшифровать которую могла только я.
Оставив майора медитировать над кофейной гущей и останками свечей и с сомнением разглядывать «рабочий порядок творческого человека» на столе, я вернулась в первую комнату, чтобы еще раз взглянуть на Алицию. Интересно, а как ее убили? Может быть, способ убийства мне тоже что-нибудь подскажет?
— Закололи тонким ножом или кинжалом, — ответил на мой вопрос майор. Увы, он последовал за мной неотступно, словно тень отца Гамлета. — Орудия убийства мы пока не обнаружили, но уже ясно, что лезвие было очень тонкое и очень острое. Убийца явно разбирается в анатомии, удар пришелся точно в сердце. Жертва в момент нанесения удара, по всей видимости, лежала…
— Постойте! — возмутилась я. — Вы что, хотите сказать, что Алиция вот просто так лежала спокойненько и ждала, пока ее прикончат?!
— Возможно, жертва в этот момент спала, приняв сильное снотворное.
— Это Алиция-то?! Да она сроду никаких снотворных не принимала! Успокоительное от нервов еще ладно, а снотворное нет! И тем более не вчера.
— А что такого особенного было вчера?
Я чуть не застонала: опять придется говорить про выдуманный мною эскиз! Но делать нечего, нельзя менять показания на середине.
— Да потому что у нее вчера работы было выше крыши, вот чего такого особенного! Мне даже уйти пришлось раньше, чем собиралась. Да и сегодняшний день у нее был весь расписан чуть ли не по минутам, причем с раннего утра. Она вообще собиралась работать всю ночь! Не могла же она вместо этого вдруг взять и принять снотворное!
— Возможно, она его приняла, сама этого не осознавая…
— Случайно? Вряд ли! У нее ничего такого вообще дома не водилось!
— Я хотел сказать, — уточнил майор, осторожно подбирая слова, — что лекарство ей могли подсунуть в еде или питье. Кто-то, кому было надо, чтобы она крепко заснула.
Я смотрела на него во все глаза, но не видела ничего в упор, ошарашенная неожиданной мыслью. Способ, которым Алицию убили, несомненно был подсказкой. только вот что именно он должен был мне подсказать?
Усевшись в кресло, я приступила к размышлениям.
Дано: кто-то сюда приходил. Уже после моего ухода, но до ее ночного звонка. И этот кто-то смог окончательно убедить Алицию, что ее дело труба. Ждать намеченную на завтра нашу встречу она уже не могла, вместо этого нацарапала мне инструкцию на стене и взяла обещание прийти как можно раньше, чтобы успеть ее прочитать. Если бы не ее звонок, еще не факт, что я бы успела попасть к ней вовремя, мы иногда довольно подолгу не виделись. Вряд ли она так уж всерьез собиралась умирать, скорее нацарапала послание на всякий случай, надеясь все же выкрутиться. Но что-то не срослось. Алиция слишком любила жизнь, чтобы отдать ее без сопротивления, она бы точно не лежала, изображая жертвенную овечку, приведенную на заклание! Что-то ей помешало.
0
0