В узком техническом коридоре, освещенном редкими лампочками, Исли привалился к стене и захохотал.
— Ты видел их лица? Как же они смотрели!..
— Ты шутишь? — Ригальдо, оглушенный всем этим шоу, с чувством толкнул безвинную стену кулаком. — Я ничего не видел, кроме одной голой задницы!
— И как тебе?
— Это конец твоей репутации, — честно сказал он. — Я более чем уверен, что кто-нибудь что-нибудь сольет в сеть. Надо проверить ютуб, дай, я посмотрю…
— Зато детки порадовались. На Лаки, конечно, сильное впечатление оказала наша с тобой спартанская свадьба, но мы — это мы, а они все-таки молодые ребята… Я очень рад, что у них с Клэр все так устроилось. По-моему, отличный мальчише-девичник. Тебе не кажется?
— Казалось, пока президент холдинга «Нордвуд» не вышел на каблуках… — Ригальдо присел на корточки и обхватил пальцами левую щиколотку, пытаясь подцепить застежку на ремешке. — Дай, я это сниму. Ты все ноги переломаешь.
Исли послушно согнул колено, но вместо того, чтобы смирно ждать, пока Ригальдо его разует, демонстративно упер носок туфли ему в бедро.
Ригальдо поднял голову, вопросительно вскинул брови. Колено Исли выразительно крутилось перед его носом. Серебряная ткань платья сползла с бедра, обнажая гладкий капрон.
— Вообще-то, — произнес Исли, глядя ему в глаза, — это обувь для травести-шоу. Она делалась на заказ и стоила, как новенький «Боинг». Я тебя обманул, эти туфли идеально устойчивы и удобны. Мне просто хотелось как можно скорее покинуть общий зал.
Ригальдо отпустил его лодыжку и выпрямился. На каблуках Исли стал заметно выше него.
— Что у тебя там — чулки или колготки? — хрипло спросил Ригальдо.
На лице Исли не дрогнул ни один мускул:
— Проверь.
Ригальдо, естественно, не собирался. В любой момент мог появиться кто-то из клубного персонала — танцоры, официанты, повара, охранники, менеджеры. Он точно не собирался — но его рука легла на бедро Исли, обтянутое прохладным и гладким капроном, и будто сама скользнула под платье — только чтобы убедиться, что Исли не заявился на сцену с голым задом.
Под платьем все было на месте — и трусы, и чулки. Ригальдо обвел контуры мошонки, обтянутой эластичным бельем. Он чувствовал себя очень странно — время растянулось, будто резиновое. Такое ощущение часто бывает во сне.
Он смотрел в лицо Исли, не отрываясь. Тот едва заметно улыбался, прикрыв глаза, но над губой у него выступил мелкий пот. Опустив взгляд, Ригальдо увидел, что платье уже заметно оттопыривается спереди. Не очень соображая, что делает, он потянулся и сжал Исли между ног прямо через подол.
Исли всего сотрясло, он распахнул глаза — взгляд был темный, голодный, — и снова, сам, завел руку Ригальдо под платье. Член уже наполовину высовывался из трусов, горячий и толстый. Исли положил ладонь на пах Ригальдо и шепнул:
— У вас тоже изрядная эрекция, агент Купер. Жаль, что в том зале было так много людей.
Ригальдо представил, как Исли, выбеленный лучом прожектора, выходит из темноты прямо к его креслу и опускается на колени, и заморгал. За что ему это, господи.
Где-то хлопнула дверь, зазвонил телефон, переливчато рассмеялась женщина.
Ригальдо со свистом втянул воздух сквозь зубы и рывком одернул на Исли подол.
В условиях пожара действуйте точно по инструкции. Инструкция была предельно понятна: найти свободное помещение.
Приват-комнату. Кладовку. Подсобку. Туалет.
Голоса приближались, а он волок Исли по коридору, надеясь, что тот не запнется на каблуках о палас, и дергал абсолютно все двери, которые видел.
— Не здесь, — неожиданно деловито сказал тот. — На второй этаж.
По-видимому, Ригальдо на сегодня уже утратил способность удивляться, а может, вся кровь от его мозгов оттекла в пещеристые тела, но когда Исли втолкнул его в черно-белый кабинет в стиле арт-деко с массивным столом, огромной плазмой на стене и декором из серебра, платины и черного дерева, он даже не задался вопросом, откуда у Исли ключ от этого великолепия. Честно сказать, в этот миг он испытал только одно: бескрайнее облегчение от того, что может завалить Исли на этот стол, смахнув все, что на нем было.
Исли притянул его к себе и поцеловал, а точнее, присосался, горячо и жадно. Его язык во рту Ригальдо порхал, провоцировал, дразнил и трахал, и Ригальдо тонул в обжигающем вкусе слюны, смешанным со вкусом крепкой выпивки.
Пиджак Исли распахнулся, волосы разметались по тяжелой столешнице; он согнул руки в локтях, а ноги свисали со стола, как с жертвенника. Ригальдо придвинулся ближе, завернул подол платья кверху: прозрачные светлые чулки с резинками на бедрах придавали этой композиции непривычно уязвимый вид. Он прикоснулся к полоскам голой кожи, погладил натянувшуюся ткань трусов. У Исли стоял образцово, от возбуждения на ткани уже темнело пятно смазки. Ригальдо сглотнул, наклонился и прижался губами к этому пятну. А потом резко выпрямился и заставил Исли поднять ноги кверху. Сдернул с него трусы и, не глядя, закинул куда-то назад. И полез в портмоне за презервативом: если Исли и научил его чему-то полезному, то как раз этому.
— Честно говоря, — тяжело дыша, пробормотал Исли, наблюдая, как он рвет зубами квадратик фольги, — я думал, ты отсосешь мне.
— Извини, дорогая, — Ригальдо уложил его левую ногу себе на плечо, а правую просто отвел в сторону. — Не сегодня. Я хотел бы, но ты меня этим платьем совсем изнасиловал.
Исли засмеялся, потом сжал зубы, отвернул исказившееся лицо, коротко выдохнул. Ригальдо так страшно вожделел его в эту минуту, такого красивого и полного сил, в задравшемся женском платье и в неснятых туфлях. Исли нечасто оказывался снизу: было узко, Ригальдо щадил его, сколько мог, трахал пальцами, а когда терпеть не стало мочи — навалился и разом вошел.
Они раскачивались, тяжело дыша и постанывая, и стол под ними предупреждающе скрипел. Ригальдо было не слишком удобно, жарко, галстук сдавливал шею, а спущенные брюки не давали пошире расставить ноги. Где-то по краю сознания упорно скользила мысль, что он, черт возьми, никогда не завидовал Бонду, а сейчас почему-то стоит, как мудак, в смокинге от Бриони и в туфлях за две штуки долларов, засаживая хуй в задницу самому красивому мужчине Сиэтла. Он посмотрел, прищурившись: точно, самому-самому. Перекинул обе ноги Исли на одно плечо, потерся о них щекой.
— Что? — выдохнул Исли. — Что ты так смотришь?..
— Я думаю, что готов ходить на каждый мальчишник… своих… знакомых, — Ригальдо толкался в него, с удовольствием наблюдая, как с каждым движением лицо Исли розовеет все ярче, губы беззвучно шевелятся, а волосы мотаются вправо-влево. — Конечно, если ты… будешь каждый раз появляться… вот такой…
Исли довольно фыркнул, запрокинул голову, поймал руку Ригальдо и положил ее на свой напряженный член, будто говоря: не пизди-ка, а займись действительно важным делом. Ригальдо сглотнул и задвигал кулаком.
— Да, да, — пробормотал Исли, выгибаясь. — Именно так…
В дверь постучали — резкой, хозяйской дробью. Так, как стучат те, кто имеют право здесь находиться. Из члена Исли выстрелила длинная струя, забрызгав роскошный стол.
Ручку подергали, потрясли дверь и, кажется, пнули. К счастью, это была весьма основательная и надежная дверь, какой и следует быть в кабинете, где находится сейф с выручкой. Снаружи нетерпеливо переговаривались громкие, кажется, женские голоса.
«Да ни за что», — подумал Ригальдо. Мотнул прилипшей ко лбу челкой, упрямо закусил губу.
Исли, отяжелевший, довольный, вдруг поднял руки, укладывая Ригальдо на себя. Тот повалился между его разведенных колен — и кончил фонтаном. Они с Исли обмякли на дорогущей столешнице-алтаре, как жертвы заклания. Двойного и ритуального.
— Фёрст! — резко спросили за дверью. — Это ты там? Я знаю, что она давала тебе ключи!
— Не отвечает, — вздохнул более звучный голос. — Может, заснул, пьяный. Может, ему плохо?
— Ага, заснул, как же! Невинный, как это его дитя, которое отмечает мальчишник внизу. Сказать, что они там делают? Сказать прямо?..
— Да черт с ними. Пойдем перекурим. Вернусь — и чтобы дверь уже открытой была.
Ригальдо раскрыл рот, но Исли положил ему пальцы на губы. Предупреждающе помотал головой: лучше молчи.
Они лежали, боясь пошевелиться, слушая, как отдаляются голоса. Ригальдо сполз с Исли, неловко завернул презерватив в бумагу из принтера и упал на стул. Ноги отказывались его держать.
Исли, к его удивлению, не стал возиться с помятым тряпьем — наоборот, стащил свое платье и скинул туфли, и голый, в одних чулках, прошлепал через весь кабинет.
В углу обнаружился дорожный чемодан, из которого он преспокойно извлек нормальный костюм и ботинки.
— Чей это кабинет? — устало спросил Ригальдо. — Кто тебе дал ключи? Чей это клуб, Исли, почему здесь так здорово?
— Тереза Лафлер, — Исли солнечно улыбнулся. — Она полноправная владелица. А ту ревнивую дьяволицу, которая ее стережет, ты должен хорошо знать…
— Ирена Квиксворд, — Ригальдо прикрыл глаза. — Кошмар какой-то.
Исли в два шага оказался рядом, оторвал от лица его руку, внимательно заглянул в глаза.
— Детка, не думай никаких глупостей. У нас с Терезой что-то вроде вежливого нейтралитета. Никаких «бывших с привилегиями», ничего общего. Просто мы иногда стараемся вести себя по-приятельски. Но дорогая Ирена никогда не забывает напомнить мне, у кого тут самый длинный страпон.
Ригальдо криво фыркнул, запаковался обратно в смокинг. Руки слегка дрожали — он много выпил, натрахался и больше всего на свете хотел спать. Но прежде чем убегать, как Золушка, надо было культурно проститься с Клэр и Лаки.
Кстати о Золушке. Он поднял с пола тяжелую туфлю для травести-шоу. Вот это тоже неплохо было бы прихватить.
— И это тоже сунь ко мне в чемодан, — Исли бросил ему смятое платье. Ригальдо поймал его, бездумно ткнулся носом в серебристую ткань. Оно пахло куревом, одеколоном, алкоголем. И по́том Исли, самым вкусным запахом на свете.