7 июля 427 года от н.э.с. Исподний мир. Продолжение
* * *
Явлен как ни в чем не бывало сидел в кресле с книгой в руках и попивал вино из бокала на тонкой ножке.
– Что, не любишь панорамных сцен? – усмехнулся Хладан, выходя с балкона.
– Меня тошнит от таких зрелищ, – ответил Явлен. – Это местная публика обожает кровавые драмы, вываленные языки висельников и вопли умирающих. Я культурный человек и предпочитаю другие развлечения.
– Ну-ну, – кивнул Хладан, подхватил со столика бутылку и плеснул вина на дно бокала.
– Поедем ко мне, – предложил Явлен. – Закатим праздничный обед.
– И что отпразднуем? Большую победу Храма над Государем? – спросил Красен, стараясь сохранять спокойствие.
– Или смерть сотни-другой никчемных людишек?
– Обед – в честь прибытия высокого гостя в Исподний мир, – невозмутимо ответил Явлен. – Уверен, что ты до этого до сих пор не додумался. Да и куда твоей кухарке до моих поваров?
– Красен, вам жаль никчемных людишек? – Хладан поднял брови. – По-моему, давка – рядовое событие в жизни этого города.
– Нет, не рядовое. Обычно во время массовых мероприятий соблюдается порядок. В толпу редко стреляют из арбалетов и рубят её саблями. Ещё реже стреляют по балкону, на котором стоит Государь.
– Красен, по-моему, мы дали добро на смену Государя. Или я что-то путаю? – напомнил Хладан.
– Да. Дали. Но это не означает, что мне приятно смотреть на гибель ни в чем не повинных людей. И пока Дворцовая площадь усеяна трупами, мне не хочется садиться за праздничный стол. Я не против здорового цинизма, но иногда стоит знать меру. Я пойду к себе.
– Не нужно принимать всё так близко к сердцу, – улыбнулся Хладан. – Но если хотите отдохнуть от моего общества – я не возражаю. Да и приглашение Явлена мне по вкусу.
– Тогда разрешите откланяться. – Красен изобразил нарочитый кивок. – Волче, пойдём.
Он бегом спустился по широкой мраморной лестнице, освещённой солнечными камнями, – лакей едва успел распахнуть перед ним тяжелую входную дверь. Жёлтый Линь не отстал ни на шаг.
С площади убирали мёртвые тела и разбирали помосты с виселицами. Дождь был слишком мелким, чтобы смыть кровь с мостовой, но его хватало на то, чтобы не дать ей засохнуть.
От запаха крови у Крапы слегка закружилась голова, и он непроизвольно взял секретаря за руку – чтобы не пошатнуться.
– Это и моя вина. Я этого не предусмотрел, – пробормотал он, словно хотел оправдаться перед секретарём – человеком Исподнего мира.
Жёлтый Линь посмотрел Крапе в лицо и усмехнулся углом губы:
– Ваш товарищ прав: вы не должны из-за этого переживать.
– Ты понимал, о чем мы говорили?
– Немного. Общий смысл, – пожал плечами Жёлтый Линь.
– И почему же ты думаешь, что мой товарищ прав?
– Потому, что жертвы неизбежны. И если вы берётесь управлять миром, вы должны с ними смириться.
– Нет, Волче. Бывают напрасные жертвы. И если я берусь управлять миром, я не должен делать ошибок. Таких ошибок, по крайней мере.
– А разве это ваша ошибка?
– Да. Я не предусмотрел этого и ничего не сделал, чтобы это предотвратить. Но я в самом деле не ожидал ничего подобного! – Красен понял, что оправдывается перед самим собой, а Жёлтому Линю в лучшем случае всё равно.
– Спросили бы меня. Я бы вам ещё неделю назад сказал об этом.
– Так что же не сказал?
– Вы не спрашивали.
– Волче, следующий раз можешь не дожидаться моих вопросов. А тебе самому наплевать на то, что произошло? Тебе не хотелось это предотвратить?
– Я пока не управляю миром, – ответил Жёлтый Линь, и усмешка его не была злой – скорее, грустной.
– А если бы управлял? Каким бы ты сделал этот мир?
– Вы в самом деле хотите это услышать? – переспросил Жёлтый Линь.
– Я, честное слово, не воспользуюсь этим против тебя.
– Если бы я управлял миром, в нём бы не было Храма.
– Потому, что Храм – это зло? – спросил Крапа.
– Потому, что Храм отдаёт свет солнца злым духам, отнимающим у людей сердца. Они нашим солнцем освещают свой мир. – Жёлтый Линь пристально посмотрел Красену в глаза, и выдержать этот взгляд было непросто.
– Ты сам додумался до этого или тебе кто-то подсказал?
– Это же вы дали мне сказки Живущего в двух мирах.
– Ты и меня считаешь злым духом? – вымученно улыбнулся Красен.
– Вы и есть злой дух. Но одного вашего сердца не хватит, чтобы вернуть нам солнце.
– Ох и не прост же ты, парень… – вздохнул Крапа. – Пойдём. Продолжим переписывать дневники, пока у меня их не забрали.
– Скажите, а если бы вы знали заранее, чем кончится сегодняшняя казнь, что бы вы сделали?
– Я? – удивился Красен. – Я бы встретился с Государем и посоветовал ему этого не делать.
– Он бы вас не послушал. И… я ещё хотел сказать. Вы ведь оказались правы: Государь казнил убийц. И он был прав. Ему хотели помешать, но он всё равно это сделал. И если бы Храм не мутил народ, этого бы не произошло. Почему вы решили, что надо отговорить Государя? Ведь виноват Храм?
– Потому, что Храм отговорить мне бы не удалось, – усмехнулся Красен.
– Потому, что Храму наплевать на жертвы, а Государю нет? Выиграет тот, кто не будет считаться с жертвами. Поэтому Государь прав.
– Выиграет тот, кто склонит на свою сторону людей. Тот, кто сделает вид, что считается с жертвами. Понимаешь разницу?
– Пожалуй…
– Мне жаль отдавать тебя пятому легату.
А что? Из парня рано или поздно выйдет хороший политик. Трезвомыслящий и честный. Только карьеру ему надо делать не в Храме, где всё прогнило насквозь, а при Государе.
– Скажи, а ты не хочешь перейти из гвардии в армию Государя? – спросил Крапа. – Я мог бы составить тебе протекцию. Грядут большие перестановки, дело в самом деле пахнет гражданской войной.
Жёлтый Линь посмотрел на него каким-то странным и грустным взглядом и покачал головой.
– Но почему? Сейчас в армии легче продвинуться по службе. Государь молод, ему нужны верные люди – и он будет поднимать их наверх.
– Нет, – Жёлтый Линь опустил голову. – Не сейчас. Может быть, позже. Скажите, а когда я вернусь к пятому легату, я смогу приходить к вам, чтобы закончить перевод учебника?
– Конечно. Если тебя это не тяготит.
– Нет, меня это не тяготит.
Третьего легата на Столбовой улице Красен заметил издалека – тот стоял возле крыльца его дома и нетерпеливо переминался с ноги на ногу. В десяти шагах его поджидала карета.
– Господина Явлена нет дома, а мне нужно передать кому-нибудь заявления Стоящего Свыше… – сказал третий легат, едва Крапа подошел ближе. И смерил взглядом Жёлтого Линя.
– Волче, сходи пока в лавку к каллиграфу, посмотри, есть ли у него хорошие пергамены, нам может не хватить на дневники.
– Хорошо, – пожал плечами Жёлтый Линь.
Крапа не стал бы его прогонять, если бы не боялся подставить: если, упаси Предвечный, опять произойдет утечка информации, Жёлтый Линь снова окажется под подозрением.
А заявление Стоящего Свыше оказалось просто смехотворным: он обвинял чудотворов в ненадёжности переданной технологии производства бездымного пороха – в лавре при первой же просушке «ружейного хлопка» произошёл взрыв. Не очень сильный, конечно, но вполне ощутимый.
Крапа на словах сказал третьему легату, что́ думает о мнихах, которые нагревали нитроцеллюлозу на чугунных плитах очагов, велел перечитать технологию сушки, а также посоветовал забыть о спешке: шесть циклов сушки и промывки по двое суток каждый – это минимум, который потребуется для изготовления качественного «ружейного хлопка». И напомнил о том, что хранить и перевозить нитроцеллюлозу надо влажной, иначе не избежать новых взрывов.
Третий легат всё равно потребовал письменных объяснений, и Крапа уверил его, что к вечеру составит Стоящему Свыше письмо. И если не удастся обойтись без крепких выражений, то главе Храма придется это проглотить.
– Мы не можем обеспечить сушку ружейного хлопка и в Синицынской лавре тоже! Это не так просто, – прошипел третий легат.
– Тогда до Синицынской лавры порох просто не доберётся – рванёт по дороге. На первой же кочке, – пожал плечами Красен.
– А храмовники думали на ёлку влезть и зад не ободрать? Я понимаю, ты хочешь поскорей, но поскорей не получится.
– Хлопок шел из Кины на неделю дольше, чем мы рассчитывали.
– И что теперь? Наскоро вы получите порох, который будет взрываться от щелчка ногтём.
* * *
Волчок неслышно поднялся с пыльного чердачного пола и отряхнул колени. Потихоньку задвинул на место кирпич печной трубы. Если что, он выполнял просьбу Огненного Сокола особенно внимательно слушать те разговоры Красена, перед которыми тот говорит: «Волче, пойди погуляй».
Однако попасть на глаза ни Красену, ни третьему легату всё же не хотелось, поэтому спуститься с чердака по наружной лестнице надо было поскорей: пока в кабинете никого нет. Лестница вела во двор, а ключ от ворот в проулок Волчок раздобыл чуть ли не в первый день службы в доме Красена.
Он дождался стука колёс кареты по Столбовой и только тогда вышел из проулка. Это удача – услышать про Синицынскую лавру. Большая удача. Даже голубя посылать не придётся, раз Змай здесь. И то, что хранить ружейный хлопок будут сырым, – тоже важно.
Да, в канцелярии пятого легата таких разговоров не услышишь, придётся что-то придумывать, искать другие пути.
От Синицынской лавры до замка Сизого Нетопыря примерно десять лиг по прямой, через болота, – вряд ли снаряды будут хранить там. Скорей всего, подвезут поближе. А ближе только волгородские лавры, всего три.
Попасть бы в сопровождение обозов со снарядами – тогда можно разузнать всё до конца. Но это несерьёзно, в гвардии довольно людей для сопровождения обозов и без Волчка.
Он потолкался в лавке каллиграфа, подобрал хороший пергамен для Красена – тот денег не считал, покупал самое лучшее.
– Гляди, какие у меня перья есть, – сказал каллиграф. – Павьи, из Лиццы.
– Баловство это – павьи перья, – ответил Волчок. – Гусиные лучше. Крепче, и держать удобней.
– Не скажи, павьи пишут тоненько.
– Я и гусиным тонко пишу.
Опять немного поспорили с каллиграфом о заточке перьев для бумаги и пергамена, о перочинных ножах, о правильном обжиге пера – в результате чего Волчок купил две связки новых перьев, перочинный нож со скребком на другой стороне, немного бумаги на черновики и для писем – с филигранью.
Красену давно следовало завести свою бумагу, но он был совершенно не тщеславен и заказывать бумагу с собственными водяными знаками отказывался.
Теперь каллиграф должен был вспомнить, что к нему приходил Волчок, – как раз, когда часы на башне пробили полдень, он заторопился и вышел из лавки.
Если бы третий легат не упомянул Синицынскую лавру, Волчок бы так не суетился и с каллиграфом лясы не точил.