Губительная страсть завладела нами целиком и полностью. Алиция косилась на нас с ужасом, — к счастью, лишь изредка, потому как оставшееся до отъезда время решила посвятить исключительно Гуннару. Даже туфли из настоящего крокодила не смогли изменить ее отношение к азартным играм и негативное мнение о состоянии нашего с Михалом рассудка.
— Совсем рехнулись, — сурово провозгласила она. — Михала я еще могу понять, молодо-зелено, но ты-то, старая дура, мать семейства!
— Отстань, — отрезала я столь же сурово. — Имею право пожить и для себя. А потом, у меня предчувствие.
— Какое еще предчувствие?
— Сердце подсказывает, что в Стране Шарлотты меня ждет что-то необыкновенное, — торжественно объявила я.
— Я даже знаю, что именно. Будешь возвращаться темным лесом и получишь по кумполу от местных бандитов.
— Но сначала я выиграю? Иначе зачем им травмировать мой кумпол? — оживилась я.
— Пути бандитов неисповедимы, — вздохнула Алиция и примерила правую туфлю. — Хороши, ничего не скажешь… — Потом примерила левую и опять вздохнула.
— Это только начало, — задумчиво протянула я. — Чувствую, еще не то будет. Крокодил слегка лишь вынырнул.
— Не хочу напоминать Кассандру, но как бы этот крокодил не слопал тебя с потрохами. Брось дурить, пока не поздно.
— Отказаться от чуда, которое само плывет мне в руки? И не подумаю!
Соблазн перевесил — сколько Алиция ни вразумляла меня, все уговоры отскакивали как от стенки горох.
Однако чудо на то и чудо, чтобы не повторяться. Лошадки принялись капризничать, а уж с их номерами так и вовсе была настоящая чехарда. Форменное издевательство — если мы ставили на четверку, первым приходил четырнадцатый номер, если на одиннадцать — финишировала единица, и так далее в том же роде. Мы ставили на самые неожиданные пары, но они приходили в обратном порядке. Порок торжествовал черную крокодиловую победу, моими же собственными руками выставив на комод доказательство неограниченных своих возможностей — сверкающие черным лаком туфли на шпильках. Неотразимый соблазн, вывернувший наизнанку даже самые законопослушные души.
— Яна этом не успокоюсь, — зловеще предупредила я Михала.
— И что же у тебя на очереди? Бриллиантовое колье?
— Да нафига мне то колье? Я присмотрела себе зеленый «вольво-144» и несессер из крокодила. А к нему, естественно, набор сумочек, люблю, чтобы в комплекте.
— И правильно, куда это годится, садишься в «вольво» — и без крокодила! Все должно быть в комплекте. И во сколько тот комплект обойдется?
— За все про все двадцать кусков. Сумочки стоят от восьмисот до трех тысяч крон, но я за дорогими не гоняюсь. Вполне сойдут за полторы.
— Озверела баба, — резюмировал Михал и, подумав, добавил: — Стрелять таких надо. — Потом еще подумал и продолжил совсем другим тоном: – А я бы кое-куда съездил. Меня давно привлекает Бразилия. И Гималаи.
— Размахнулся! Альпы тебя не устроят ?
— В Альпы заверну по дороге. Может быть. Но никаких ночевок под мостами! И в скверах на лавках тоже. Люблю умываться теплой водой.
— Озверел мужик. Видать, не только я гожусь для отстрела. Тут парным не обойдемся, придется таки сорвать вифайф.
— Так в чем проблема?
Увы — вифайф был выше нашего разумения. Уж проще было сорвать в Служевце польский тройной. Ну мыслимо ли отгадать первых пять лошадей в пяти очередных заездах, со второго по шестой!
В довершение всего мы не могли как следует сосредоточиться, потому что Алиция собиралась уезжать и как раз начала светопреставление, называвшееся «собирание багажа». В один из таких апокалиптических дней она мне сказала:
— Слушай, чемодан я оставляю.
— Ага, — буркнула я в ответ, мало что соображая. Да и как тут не отупеть, когда живешь в таком невообразимом бардаке, урывая на сон по три часа в сутки!
Зато Алиция была как огурчик, по ней никто бы не сказал, что ложимся мы где-то под утро, а потом мчимся сломя голову на работу, стараясь если уж и опаздывать, то в меру приличий, Я переносила все намного хуже. А чтобы жизнь окончательно не казалась медом, Алиция запретила мне возвращаться домой пораньше — отвлекаю ее, видите ли, от процесса. Пришлось обойти с визитом всех знакомых, каких только удалось, просмотреть все французские фильмы, а под конец, исчерпав французский репертуар, переключиться на английский кинематограф, который маловразумительными датскими субтитрами доконал меня окончательно…
— Пускай себе стоит, ты его не трогай. С благодетелями я договорилась.
— Не беспокойся, передвигать эту махину я не собираюсь. А что в ней?
— Не знаю, не могу открыть. Ключ потеряла.
— Вот те раз! — От удивления у меня даже в голове слегка прояснилось. — Не знаешь, что в твоем же чемодане? А вдруг что-то нужное?
— Все нужное при мне, а открыть не могу, ключ посеяла. Там какие-то старые бумаги, пусть лежат.
— Дело твое, — равнодушно пожала я плечами.
— В тех больших коробках всякое барахло. Старое и не очень. Его я тоже оставляю, все равно вернусь. Если не вернусь, перешлешь мне потом. Кое-что отправишь Лауре.
Я записала самые важные поручения и имена добрых людей, дававших нам кое-какие вещи во временное пользование, с возвратом. Заодно записала, что и кому выслать, поскольку в таком состоянии на память особо не надеялась.