10 августа 427 года от н.э.с. (Продолжение)
У Ничты не было детей. Он испытывал привязанность к некоторым людям, встречавшимся на его жизненном пути, он иногда тяжело переживал потери. Порой он жалел, что у него нет внуков, но внуком он бы скорей хотел иметь младшего Малена, нуждавшегося в этом после потери отца.
Нет, быть Йелену добрым дедушкой Важану вовсе не хотелось. Но… именно Йелен был его продолжением, смыслом его жизни. Йелен – а не прорыв границы миров…
Холодная корка боли за грудиной поползла в стороны, Ничта взялся рукой за дерево – мальчик и его Охранитель шли навстречу Внерубежью по колено в грязи, а к ним уже устремились лохматые чёрные воронки… Одна из них была довольно близко, не более чем с четверть лиги, две других, побольше, двигались быстрей, но находились гораздо дальше. «Величественное зрелище»!
Йелен не выпьет воронку…
– Вам плохо, дядя Ничта? – Мален тронул его за руку. Важан покачал головой:
– Мне страшно…
– Йелен – отважный человек. Я никогда не встречал таких отважных людей.
– Он не отважный, он бесстрашный. А это большая разница.
– Нет, дядя Ничта. Я видел его в колонии. Я знаю, что ему было страшно не меньше, чем мне. Но это он за меня заступился, а не я за него. И сейчас ему страшно тоже, но его желание победить пересиливает страх.
– Я в этом не уверен, – ответил Важан.
– Посмотрите, вы увидите. Для этого не надо смотреть ему в глаза, даже отсюда видно.
Воронка в сотню локтей в поперечнике подошла совсем близко к мальчику, и Ничта в самом деле увидел то, о чем говорил Мален: Йелен отступил на шаг, он был растерян, испуган, он даже приподнял руку, словно хотел защититься… Охранитель крепко взял его за плечи… А потом они оба исчезли в грязных клубах ветра.
Воронка истончалась у основания на глазах, мелькнула молния, и Важану показалось, что он услышал крик. Ему это только показалось: за шумом ветра и дождя, за грохотом грозы он не мог слышать жалкого человеческого крика…
Нет, Йелен не выпил воронку. Не целиком. Она двигалась дальше, ослабевшая, потрепанная, – и за ней Ничта не видел, что произошло с людьми.
Смерчу нужно много силы, чтобы тянуться с земли на небо, воронка ползла по земле ещё несколько секунд, прежде чем оторваться от неё и втянуться в грозовые облака. А на её место шла следующая, ещё более сильная… И тогда Ничта увидел Охранителя, бежавшего к своду с мальчиком на плече.
Бежать по грязи нелегко, и Охранитель двигался медленно, гораздо медленней скользившей за ним воронки… Рука сползла вниз по шершавому стволу дерева, боль за грудиной стала невыносимой – но Ничта видел, как воронка натолкнулась на свод и пошла в небо по невидимой сфере.
И Охранитель споткнулся, когда его толкнул порыв ветра, упал на землю вместе с мальчиком, но это был уже не тот ветер, что поднимает в воздух камни…
Мален кричал, звал на помощь – мог бы не стараться, Цапа и Черута тоже всё видели, стоя неподалеку и делая вид, что их нет. Дворецкий уже склонился над Ничтой, а Цапа побежал к Охранителю, который не поднимался на ноги, – были слышны его приглушенные стоны и ругань.
– Черута, иди к мальчику, – сквозь зубы пробормотал Важан.
Приступ грудной жабы длился недолго, оставил после себя тошноту и слабость. Йелен был уже в доме, и Ничта не сомневался, что Черута без него разберется, что делать. И помощников у него достаточно.
Госпожа Вратанка вела под локоть Охранителя, обхватившего руками голову и сыпавшего замысловатыми ругательствами, которые не следовало слышать порядочной женщине. Ничта не сразу понял, что Охранитель ругается на языке Исподнего мира, – языки, прежде близкие, изменились до неузнаваемости, а формулы крепких выражений остались общими.
– Дядя Ничта, вам надо в постель. – Мален присел рядом на корточки, но смотрел не на Ничту, а за деревья, туда, куда унесли Йелена. – Помочь вам подняться?
– Не нужно, Дмита. Иди помоги Черуте, а за мной пришли Цапу.
Но Цапа и сам догадался вернуться. И даже захватил мятную пилюлю.
– Ну же? – Ничта ухватился за его руку, чтобы встать. – Ну что ты молчишь? Мальчик жив?
– Жив, жив. Но без сознания. И кровь из ушей течет.
Не так-то просто оказалось добраться до дома, мешала одышка и ноги слушались плохо.
– Ничта, тебе стоит пойти в постель, – заметил Цапа, когда Важан свернул к спальне Йелена.
– Оставь. Лучше принеси мне кресло.
Над Йеленом склонялся Черута, и Охранитель, прекративший ругаться, но все так же державшийся за голову, стоял у дверей. Ничта шагнул через порог в спальню.
– Эй, профессор, к доктору очередь. Я последний, – сказал Охранитель слишком громко и поморщился.
Плохо слышит. Значит, они попали в центр воронки.
– Черута, ну что? – Важан сел на стул возле письменного стола.
– Всё сразу, но понемногу. Ушибы, контузия, разрывы альвеол, газовая эмболия…
– Только не это… – шепнул Важан.
– Рассосётся. Вот, я смотрю, ребра, похоже, сломаны… Или сильный ушиб. Рвоты нет, лёгкие не опали. Рассосётся.
– Почему он без сознания?
– Он уже в сознании, только не может двигаться и говорить. И дышать ему больно и тяжело. Да, ещё он почти ничего не слышит. Ничта, я ему помочь не могу. Ему поможет только полный покой, неподвижность.
– А мне? – спросил Охранитель. Услышал…
– Почему ты так легко отделался, а Йелен – нет? – спросил Важан погромче.
– Я выдыхал, когда нужно. И когда нужно сглатывал. И всё равно уши болят.
14 августа 427 года от н.э.с.
Выводами Пущена агентство поделиться не пожелало, Инде отдали только копии документов, но Инда не считал себя глупей Пущена.
Веселая у Йеры Йелена подобралась компания – это даже не скоробогач Ветрен с купленным титулом, тот хотя бы лидер правых в Думе. Сумасшедший сын «пророка» и шарлатан-магнетизёр!
Однако меньше всего в этом деле Инду интересовал Йера Йелен. Прочитать дневники, написанные скверным почерком, Инда не успел, но пока ему хватало и «пророчеств» – о закрытии магнитогородских рудников и наводнении в Брезене.
Доктор естественных наук, работавший в Ковчене над секретным проектом, в 421 году знал линию сжатия свода, о которой Инда не имел понятия ещё месяц назад. А умер Горен за три дня до назначенной встречи с Приором Тайничной башни.
Это для Йеры Йелена клан чудотворов – нечто целое и неделимое, Инда же понимал, что Приор имеет вторую ступень посвящения и не входит в децемвират.
Из Ковчена на телеграфный запрос немедленно ответили, что Инда не имеет доступа к запрашиваемой информации (а значит, его не имеет и Приор). И нетрудно было предположить, что секреты децемвирата могут оказаться тайнами, которые Афран скрывает от Славлены.
Югра Горен пророчествовал и писал дневники несколько лет, несколько лет пил, болтал и делал вид, что медитирует, однако опасным его не сочли до того дня, пока Приор не назначил ему аудиенцию. А Длана Вотан, представитель Афранской Тайничной башни в Славлене, закрыл уголовное дело.
Ознакомившись с тем, что собрал Пущен, Инда навёл кое-какие справки в архиве и сделал вывод, над которым Пущен (буде он в здравом уме) мог ломать свою умную голову ещё лет двадцать безо всякой надежды на успех.
Мозговеда в Тайничной башне Инда не застал – вечером пятницы там было тихо и пустынно, но дежурный на выходе сказал, что в это время Вотан имеет обыкновение гулять в парке Светлой Рощи. Привычку эту Инда не посчитал подозрительной, он и сам любил такие прогулки, хотя предпочитал посещать парк тогда, когда там меньше всего народу.
Август – грустное время на севере… Кажется, ещё вчера ночи были светлыми и короткими и сумерки – долгими и тёплыми, а тут темнота накрывает землю слишком рано – и с каждым вечером всё раньше, день убывает стремительно, совсем не так, как на юге. И вот уже от земли веет не прохладой – холодом, и ледяные росы по утрам не освежают, а студят… Нет-нет да слетит с дерева жёлтый лист, и только кажется, что до золотой осени далеко, – на самом деле осень уже притаилась в остывшей воде прудов и рек, она подкрадывается всё ближе… Нигде больше нет такого острого предчувствия осени, как на севере в середине августа.
Поражает только зелень трав, на юге выжженных солнцем. Бравурные марши весны духовой оркестр сменил неторопливыми минорными вальсами: предчувствие осени защемило грудь ещё сильней – в миноре.
Инда с трудом преодолел вокзальную площадь – пришел поезд с дачниками. В парке прогуливался народ, на эстраде всё так же играла скрипка, пел веселый шансонье – и разношерстная публика одинаково радостно покатывалась со смеху, глядя на его ужимки. На каруселях катались ребятишки, прогулочные лодки бороздили гладь холодных теперь прудов…
Страшная смерть Югры Горена витала над этим мирным вечером пятницы – и была самым верным и самым главным пророчеством «пророка».
– Скажи мне, Вотан, зачем же ты убил Югру Горена?
Инда неслышно нагнал мозговеда, гулявшего по аллее, и пристроился сбоку, заложив руки за спину.
– Хладан, а ты в своём уме? – Вотан воззрился на Инду исподлобья, без тени улыбки, нисколько не удивившись его неожиданному появлению.
Инда не стал отвечать на этот вопрос.
– Мотив и возможность – этого, конечно, недостаточно для суда, но для определённых выводов вполне хватает.
– Ты никогда не слышал о презумпции невиновности? – Мозговед шёл по аллее в том же темпе, не приостанавливался и не ускорял шаг. И снова был застёгнут на все пуговицы.
– Я не предъявляю тебе обвинения. Я спрашиваю: зачем?
– В таком случае правильней было бы спросить «почему». Но, во-первых, я не должен отвечать, а ты не имеешь права спрашивать, и во-вторых, если тебе известен мотив, к чему ты задаешь вопросы? Хочешь, чтобы я покаялся, что ли?
Вотану всегда легко удавалось выставить Инду дураком.
– К чему мне твое покаяние? Меня интересует информация.
– Ах, информация… Югру Горена я убил по приказу децемвирата, почему – не твоего ума дело. Он был пьяницей и болтуном, этого с тебя хватит. А чтобы ты не считал меня посланником Внерубежья, отмечу: Горен сам выбрал свою смерть, я не ограничивал его выбор. Опять же, у него был шанс промолчать – я давал ему установку на смерть только в том случае, если он встречается с человеком, которому намерен рассказать то, что никому рассказывать не следует. Горен давал подписку о неразглашении и был наказан за попытку нарушить обещание. И я, конечно, не предполагал, что он захочет поделиться тайной со своим сыном. Кстати, Врана Пущен отличный детектив, всё это он изложил в отчетах Йелену.
– Я не читал его отчётов, – пожал плечами Инда.
Вотан не видел последних документов, где уже не Пущен, а его люди раскопали факт о предстоящей встрече Горена с Приором. Мозговед вывел детектива из игры и успокоился. А Йеру Йелена не счел опасным (и в этом Инда был с Вотаном согласен). «Посланника Внерубежья» Инда проглотил.
– Ты за это снова посадил его на морфин? – с улыбочкой спросил Инда.
– Децемвирату не нужно, чтобы думская комиссия ковырялась в ковченских научных изысканиях. И не беспокойся, совести у меня нет, а потому твоя ирония неуместна.
– А зачем ты свернул мозги набекрень мальчишке Горену?
– Ты считаешь, что лучше было убить и его? – издевательски улыбнулся мозговед. – Когда я был юношей, мне не приходило в голову заглядывать в запертые ящики моего отца.
– Скажи, Вотан… А если не Врана Пущен, не думская комиссия, а я начну ковыряться в ковченских научных изысканиях, ты и мне дашь установку на смерть?
– Ты со дня на день перейдёшь на первую ступень посвящения. Не трать время на ерунду. Ты и так знаешь больше, чем тебе положено, и никто тебя за это убивать не собирается. В децемвирате тебя ценят и возлагают на тебя надежды.
– Приятно слышать, – кивнул Инда, нисколько не сомневаясь, что это тоже игра. Пообещать посвящение, чтобы отбить охоту копаться в деле Горена.
– Если честно, я не понимаю, почему ты занимаешься этими глупостями после сегодняшнего сообщения от Явлена, – как ни в чем не бывало заметил мозговед.
– А ты интересуешься сообщениями от Явлена? – сначала спросил Инда и только потом добавил: – Я не получал сегодня никаких сообщений.
– Я думаю, его послали тебе домой, телеграфом.
Инда сперва подумал, что Явлен наконец рапортует о поимке девочки, но вовремя сообразил, что эту новость он не должен посылать телеграфом. И вообще – он никому кроме Инды докладывать об этом не должен.
– Видимо, дома меня уже не было, – пожал он плечами, стараясь не выдать нетерпения.
– Вчера одна маленькая девочка взорвала запас бездымного пороха на подступах к замку Сизого Нетопыря. И сделала это ударом чудотвора, а не вихрем, как это принято у призраков.
Мысли закрутились в голове, словно шестерёнки двигателя. Кто её научил? Но это не самое главное. Главное – теперь её не удержит ни один запор.
В замкнутом помещении вихрь смертелен для пославшего его колдуна, а потому взаперти они беспомощны. Прямой прицельный удар, свойственный чудотворам, да ещё и с той силой, что даёт девочке Йока Йелен, – это оружие похлеще бездымного пороха. Девочка неуязвима…
Нет, Инда не напрасно ковырялся в деле Горена. Последнее его пророчество: свод рухнет по воле молодой девушки. И это тоже было известно в Ковчене в 421 году?
Обладая способностью разрушать, дочь оборотня может сровнять с землей весь Хстов, и случись так, свод рухнет через несколько дней, лишившись самого мощного потока энергии из Исподнего мира. И рухнет здесь, на севере, – ибо энергия, идущая из Хстова, питает аккумуляторные подстанции не только Храста и Славлены, но и северо-восточной части свода.
Есть только один способ удержать её в руках – лишить возможности ходить. Когда-то на змеином празднике, пугая оборотня пытками дочери, Инда вовсе не намеревался исполнять эту угрозу.
В голове снова всплыл неразрешённый вопрос: стоит ли ради какого-то мутного предположения принимать на себя столь тяжкую ответственность – приказ искалечить ребенка?
Вотан усмехался, глядя на Инду. Он усмехался победно, хотя для этого не было ни малейшего повода.
И снова, как уже было однажды, Инда увидел, как Внерубежье пожирает Беспросветный лес, услышал грохот ветра и треск разверзающейся земли. А потом – смерчи над выжженной землей Обитаемого мира. Из глаз Вотана на Инду смотрел разъярённый зверь…
– В таком случае мне действительно пора, – сказал Инда в глаза разъярённому зверю. – Позволь откланяться.
Он вызвал машину и немедленно выехал в Храст – встретиться с Явленом. В парке было довольно детей, в том числе девочек. Инда не желал им той смерти, которой умер Югра Горен. Лучше оставить без ног одну девочку, чем несколько тысяч.
Даже если интуиция лжет и от этой одной девочки ничего не зависит – опираться надо не на лучший исход, а на худший. Дочь оборотня должна находиться в руках чудотворов. Это позволит контролировать ситуацию.