На следующий день Дьявол соизволил сопроводить меня к майору, хоть всю дорогу и бурчал о дурах-бабах и бесполезной трате времени. Майор оказался таким же фомой неверующим, но наведаться с нами на квартиру Алиции согласился. Кастаньеты висели на своем месте, мне даже разрешили взять их в руки. Я внимательно оглядела их. Бог весть в который раз, потому как в Копенгагене они мне мозолили глаза каждый день. И не только глаза. Висели так по-дурацки, что, как только садишься за стол, они тебе по башке задевают. Я осмотрела их так и эдак, постучала ими…
Никаких следов вскрытия. Все такие же глянцево-черные, соединенные красным шнурком. Я сразу пала духом — почему-то казалось, что на лаке непременно должна быть какая-то метка, знак, или обнаружится что-то, вплетенное в шнурок. Наверное, меня сбили с толку ассоциации с узелковой письменностью инков — немудрено при такой-то сумятице в голове.
Майор с Дьяволом тоже удостоили кастаньеты самого пристального внимания. Обнюхали, обстукали ногтем, разве что на зуб не попробовали. И точно так же вынуждены были отступить.
— Ничего не вижу, — вздохнул майор.
— Да ерунда, — раздраженно буркнул Дьявол. — Пан майор, у нее уже навязчивый бред. Можно, конечно, отослать в Институт криминалистики, но какой смысл.
— Я того же мнения, но почему бы не отослать, — заколебался майор. — Вот только что мы им рекомендуем искать? Они могут определить, скажем, химический состав лака…
Все это время я стояла рядом, но мысли мои витали в самых разных местах. Куда еще Алиция могла воткнуть клочок бумаги? Да куда угодно. Могла промыть рейсфедер от туши и воткнуть в него. Могла налепить под стельку в старой туфле. Могла засунуть в тюбик от помады. Да, но тогда сказала бы по телефону, что я могу взять на память ее чертежный прибор, ее любимые туфли, ее помаду… А сказала почему-то о кастаньетах…
— Пусть она их себе забирает и рассматривает хоть до Страшного суда, — махнул рукой Дьявол.
— За твои грехи, прошлые и будущие, Бог покарал тебя заранее, отобрав последние остатки мозгов, — провозгласила я, вдохновленная свыше. — Пан майор, дайте-ка мне эту вещицу. Я верю в гений своей подруги, у которой под рукой не было Института криминалистики со всеми его чудесами техники. Думайте что хотите, посмотрим, кто окажется прав в финале. Можно мне пройти в ванную?
— Конечно, — заинтересованно пожал плечами майор.
Я взяла кастаньеты и удалилась в ванную, осененная неким воспоминанием. Как-то раз, когда я вернулась с работы, Алиция встретила меня сногсшибательным сообщением.
— Я украла новейшее изобретение, — радостно заявила мне она.
— Какое такое изобретение? — заинтересовалась я.
— Клей. По-моему, фантастический. Собираюсь подклеить себе подметку, сэкономлю пятнадцать крон на сапожнике. Помоги, его надо разогреть.
— Объективно говоря, воровать нехорошо, — заметила я, разглядывая кусок клея величиной с игральную кость, который Алиция держала в руках.
— А что делать, если он такой замечательный, а купить невозможно?
Клей и впрямь оказался замечательным. Плавился он градусах при пятидесяти, даже пламя свечи оказалось для него чересчур сильным; из маленькой игральной кости на полу образовалась солидная лужа, в нее вступил пришедший в это время Михал и приклеился намертво. Кроме Михала и подметки, Алиция склеила много чего нужного и ненужного, торопясь использовать лужу, пока она не засохла.
Нигде больше этот клей мне не попадался, у меня на работе о нем знали лишь понаслышке. Вроде бы какой-то новый состав для склейки пластика…
Я пустила в умывальник горячую, как кипяток, струю, а Дьявол и майор заинтересованно лезли мне под руку. Бросив кастаньеты в воду, я немного обождала, а потом осторожно, чтобы не обвариться, вытащила их за шнурок, сама не зная, чего ожидаю. Из двух частей, которыми полагалось стучать друг о дружку, одна как будто чуть-чуть изменилась. Как будто прорисовался рубец…
— Надо же… — недоверчиво протянул майор. Дьявол выхватил кастаньеты у меня из рук. Взвизгнув, я стала вырывать их обратно.
— Нет! Отдай! Надо еще подогреть!
В суматохе мы утопили в кипятке и шнурок. Рубец выделялся уже совсем явственно. Теперь мы все трое прыгали вокруг, но сунуть руку в кипяток никто не решался. Мы болтали в воде всякими предметами, пытаясь поддеть кастаньеты. Затычку тоже не вытащить, поскольку она без цепочки, мы суетились в панике, боясь, как бы клей совсем не растаял, и не догадывались закрутить кран, так что вода прибывала. Наконец Дьяволу удалось выловить их из кипятка и воткнуть в наметившуюся щель маникюрную пилочку. Осторожно разделили мы две половинки кастаньеты. Внутри лежала маленькая бумажка, сложенная вчетверо.
— Она была гением, — торжественно, с глубоким пиететом изрек Дьявол. Никогда и ни о ком я ничего такого от него не слышала.
— Поздравляю, — благожелательно, без тени зависти сказал майор. — Можете теперь почить на лаврах.
— Еще неизвестно, — запротестовал Дьявол, отрывая меня от попытки снова склеить две половинки так, чтобы не осталось следа. Увы, мне это не удалось.
— Иоанна, ну-ка расшифруй. Где это?
Вряд ли я бы так сразу узнала место, если б не нарисованный в верхнем углу крокодил — его хвост, заканчиваясь стрелкой, указывал на чертеж. Мне и гадать не пришлось: изучила я этот район как свои пять пальцев. Каждую улочку, каждую аллейку в парке, каждый перекресток… Крестиком было помечено место в тысяче двухстах метрах от суши — на прямой, прочерченной как продолжение улицы. Расстояние указано цифрами…
— Шарлоттенлунд… — прошептала я с суеверным трепетом. — А вот это улица Травербаневей, а здесь вход… то есть причал для яхт. Наверно, сначала он груз утопил, а потом обозначил расстояние?..
— Н-да, без плана искать бы нам до скончания века, — с облегчением вздохнул Дьявол. — Чтобы определить это место, надо быть ясновидцем или перерыть все морское дно по ту сторону Зеланда. Наверняка груз, да еще с балластом, уже занесло песком.
— Романтика, — мечтательно протянул майор. — Это же почти как настоящая корсарская карта с указанием сокровищ!
— Хороши сокровища! — меня даже передернуло от отвращения. — Интересно, как вы ими распорядитесь после того, как выловите? Устроите церемонию вторичного затопления?
Кастаньеты мне возвратили без единого слова. Однако врожденная честность требовала непременного обсуждения вопроса наследования с сестрой Алиции, и я незамедлительно отправилась к ней. Разговор, как и следовало ожидать, перешел на скандальное исчезновение останков, и я так поняла, что сестру не посвятили в злоключения пани Грущинской. А потому тоже решила помалкивать, только скорбно покачивала головой, разделяя ее негодование. Я была для нее просто собеседницей, с которой можно отвести душу, подругой убитой сестры, еще одной посвященной во всю эту историю. Она не знала ни о моих контактах с майором, ни об участии Дьявола, ни вообще о ходе расследования и потому говорила со мной откровенно, без всякой оглядки.
— Вы понимаете, — сказала она доверительно, — может, и нехорошо бросать тень на человека, но пан Збышек имеет к этому делу какое-то отношение, я уверена. Он вел себя так странно…
— Странно — это как? — насторожилась я. — И когда именно?
Сестра понизила голос, словно нас могли подслушать.
— Здесь, ночью на лестнице. Подслушивал под дверью, вместо того чтобы позвонить и войти, старался, чтобы его не заметили…
Я очень удивилась — у меня-то сложилось впечатление, что Збышек и не помышлял прятаться от бдительного привратника. Ох уж эти его закидоны!
— А как он это делал? — Я тоже перешла на доверительный шепот. — Я не в курсе, а вдруг тут что-то важное? Вы сами его видели?
— Видел один мой знакомый… то есть муж! Муж его видел, как раз возвращался домой…
При упоминании о знакомом я сразу навострила слух.
— Наверное, пан Линце? — небрежно поинтересовалась я, пропустив мимо ушей превращение знакомого в мужа.
— Так вы знаете? — удивилась сестра с некоторой даже обидой. — Вы с ним тоже знакомы?
Я, правда, не поняла, что именно я знаю, зато понимала, как можно это узнать. Научилась у Дьявола врать не моргнув глазом.
— Конечно. Еще с Копенгагена. А что он говорил о Збышеке?
Сестра Алиции немного помялась для порядка, а потом стала рассказывать:
— Он поднимался к нам по лестнице, а Збышек стоял наверху и спрятался, как только заслышал шаги. Он подслушивал под ее дверью…
Чтобы увидеть Збышека, подслушивавшего под дверью Алиции, идущему снизу надо было подняться как минимум еще на пол-этажа. Кароль Линце, не иначе как предвидя скорую насильственную смерть Алиции и острую необходимость свидетельских показаний, поднялся наверх, пожелав лицезреть будущего убийцу. Как же это так получилось, что майор не установил факт его пребывания в доме?
— Значит, Линце ночевал у вас? — спросила я по наитию.
— Ну да, так получилось. Он просил никому не говорить, но раз уж вы знаете, то вам, наверное, можно. Он боялся, как бы до начальства не дошло — ему полагалось быть в командировке совсем в другом месте. Милиция, сами понимаете, везде нос сует, куда надо и куда не надо, а люди потом страдают, даже когда совсем ни при чем. Да он так и так вне подозрений, почти что родственник, вот мы и не стали упоминать. Зачем доставлять ближнему лишние хлопоты.
Я едва подавила отчаянный крик души. Ну что с нее взять, всегда она отличалась бесхитростной простотой, считая невинными лапушками самых жутких головорезов. Что мне делать с этой божьей коровкой? Сказать ей правду? Ничего не сказать и напустить на нее майора? Но ведь она отнеслась ко мне с таким доверием! Вот положеньице!
— Не знаю, правильно ли это, — мягко засомневалась я, хотя больше всего мне хотелось вскочить со стула и с диким воем рвать на себе волосы.
— В каком смысле? — – растерянно спросила сестра Алиции.
— Ну, что вы о нем не упоминали. Может быть, какое-то незначительное беспокойство вы бы ему и причинили (вот уж воистину!), зато вдруг бы он следствию подсказал что-нибудь важное? Он ведь встречался с Алицией в Копенгагене, видел этого Збышека собственными глазами. Мог бы помочь…
— О Збышеке он рассказал нам, а мы, уже от себя лично, — – милиции. Что касается Копенгагена… А при чем тут Копенгаген?
Нет, надо кончать разговор, а то еще выудит из меня лишнее. Вот-вот решит, что должна посоветоваться с мужем, муж позвонит приятелю…
Я помчалась домой со всех ног, прикидывая по дороге, как поступить. Ну что ж, пусть сестра Алиции обижается сколько хочет, но молчать я не стану!
— Я знаю, где был Кароль Линце в день убийства… то есть в ночь, — с порога заявила я Дьяволу, едва переведя дух после спринтерского рывка вверх по ступенькам.
— Где?! И откуда ты знаешь?!
— Этажом ниже… Есть свидетели.
Дьявол взирал на меня снисходительно, как на тихопомешанную, которая особой опасности для общества не представляет.
— Официально пан Кароль был в Познани, и доказать обратное мы не можем. А как понимать «этажом ниже»?
— Так и понимай. В доме Алиции, только этажом ниже. Гостил у своего приятеля, зятя Алиции, который по его дружеской просьбе опустил сей мелкий факт в своих показаниях. Этот ублюдок еще и Збышека пытался подставить! Сестра Алиции рассказала мне все по секрету, пусть майор делает с этим что хочет, но учтите — я вам ничего не говорила. И советую поторопиться — наверняка они уже названивают своему любимчику Каролю.
Дьявол, растеряв всю свою снисходительность, припустил к майору во все лопатки. Домой он вернулся лишь поздним вечером, с весьма довольным видом.
— Майор — тертый калач! Последние два дня только тем и занимался, что искал улики против этого мерзавца, и вот наконец получил. Сестра Алиции в шоке, а зять бьется головой о стену. Скоро пробьет дырку к соседям.
— Это и будет уликой? — саркастически спросила я.
— Не совсем. Неужели так и не догадалась? Ты все ходила вокруг да около, еще немного, и сама поймешь.
— И пытаться не стану. Если ты не прекратишь играть в загадки, завтра на голову майора свалится новое убийство.
— Начинается на «с», — подсказал Дьявол и побежал от меня вокруг стола.
— Спаси и сохрани! — выкрикнула я и метнулась за ним, хотя убивать его мне было вовсе не с руки — мертвые, как известно, не только не потеют, но и молчат. — Как раз на «с», даже на два!
— Что вы тут вытворяете? — возмущенно спросил мой старший ребенок, просунув голову в комнату, когда мы перевернули третий стул. — А мне казалось, что вы в своем солидном возрасте все эти глупости давно в прошлом оставили!
Вмешательство юного грубияна несколько охладило мой пыл, да и переворачивать больше было нечего. Игривое настроение Дьявола свидетельствовало, что улика найдена неопровержимая. На «с»…
— Если скажешь, что свечи, выброшусь из окна, — мрачно пригрозила я, эти свечи у меня уже в печенках сидели, избавиться от них было пределом моих мечтаний.
— Конечно же, свечи, — подтвердил ликующий Дьявол.
Похоже, не у одной меня те свечи сидели в печенках, майор тоже не избегнул сей горькой участи. В Институте криминалистики установили наличие на одном из костюмов Кароля пятен от красного стеарина. Его гардероб майор брал для осмотра еще раньше, сразу же после моего звонка из Копенгагена. Особенно много следов нашли на коленях брюк, видно, в поисках плана он облазил всю квартиру. Стеарин на костюме по своему составу не отличается от тех стружек, которые майор собрал со стола Алиции…