5 сентября 427 года от н.э.с. Исподний мир.. Продолжение
Когда Ничта вышел из спальни Йелена, Цапа и Дмита разбирали привезенные из Брезена продукты.
– Твоя дочь сегодня разрушила свод и убила Йелена, – сказал профессор Змаю, усаживаясь за кухонный стол напротив него.
– Это такая шутка, профессор? – переспросил Цапа.
– У неё был выбор? – как ни в чём не бывало осведомился Змай.
– Насколько я понял, выбора не было у нас, – пожал плечами Цапа.
– Да-да, профессор, вы дали на это добро, если я ничего не путаю, – кивнул Змай.
А потом неожиданно, едва закончив фразу, встал и направился к двери.
– Через неделю мы все умрём? – весело поинтересовался Цапа.
Профессор в окно увидел Змая во дворе – тот сел на бревно и обхватил голову руками.
* * *
Крапа Красен смотрел на пыль, клубившуюся между площадью Чудотвора-Спасителя и площадью Совы, и не чувствовал горечи – только злорадство. Понимал умом, что это конец Обитаемого мира, но не жалел его.
Должен был жалеть – и даже накачивал себя этой жалостью, старался думать о жертвах, к которым это приведёт. Но вспоминал только смрадный лагерь с ранеными на подступах к замку Чернокнижника, искаженные болью лица, кровь и отчаянье, смерть в грязи и паразитах.
Вспоминал Жёлтого Линя – молодого, здорового, смотрящего на мир обоими глазами: «Если бы я управлял миром, в нём бы не было Храма».
– Красен, это конец… – выговорил Явлен трясущимися губами. – Это конец… Надо бежать отсюда, ты слышишь?
– Да, конечно, – пробормотал Крапа. Имея в виду, что слышит.
– Нам не прорваться к порталу, в городе два легиона армейцев! Хстовская гвардия перебита, а остальные далеко! Красен, что ты стоишь? О чем ты себе думаешь? Надо выбираться отсюда, надо бежать! Нас убьют, нас того и гляди кинут на расправу толпе! Ты слышал? Мы с тобой злые духи!
– Да-да, злые духи, отнимающие у людей сердца, – пробормотал Крапа. – А разве нет?
– Ты всегда был чокнутым! А теперь и вовсе свихнулся!
На развалинах сквозь клубы пыли проявлялись человеческие фигуры – собирали храмовое золото. Быстро сообразили, голь хитра на выдумки. Не только мужчины – и женщины, не только шушера с улицы Фонарей – и вполне добропорядочные горожане.
Впрочем, мародеров было не много, большинство горожан собралось на Дворцовой площади послушать Государя. Конечно, в Хстове в одночасье не перевелись верившие в Предвечного и его чудотворов, но притихли пока, помалкивали.
Наверное, Дубравушу хватит ума оставить им хотя бы Предвечного, иначе он быстро потеряет власть. И если завтра дочь Живущего в двух мирах не сможет разрушить остальные храмы Хстова, Государь их просто взорвёт бездымным порохом, отобранным у храмовников, теперь ему никто не помешает.
– Поедем, я отвезу тебя к порталу… – вздохнув, сказал Крапа Явлену.
Тот уставился на Крапу, что-то прикидывая в голове, а потом попятился.
– Я не поеду… Я не выйду отсюда без сопровождения легиона гвардейцев!
– Прекрати паниковать. Через несколько часов ты точно не выйдешь отсюда, с гвардейцами или без. Поехали. Мы должны сообщить в Тайничную башню.
Дубравуш направил толпу и часть армии на резиденцию Стоящего Свыше – несмотря на максимализм, понимал, что у любой войны, кроме высоких целей, должны быть цели и попроще, грабёж, например. А потому особняк злого духа Явлена, стоящий на площади Чудотвора-Спасителя, пока никто не трогал – толпа просто не знала, кому он принадлежит.
И всё же Крапа выбрал свою карету, а не карету Явлена. На всякий случай.
Большие храмы, окруженные стенами, обороняли остатки гвардейцев, которым удалось уйти от Государя и быстро опьяневшей от крови толпы, – Красен старался к таким местам не приближаться. На пути к порталу карету остановили только однажды, но Крапа уверенно выкрикнул в окно: «Именем Государя!..», и армейцы тут же расступились.
Явлен, забившийся в самый тёмный угол, сидел ни жив ни мёртв, и его страх Крапа тоже принял со злорадством: если Явлен не способен испытывать чувство вины, если не ощущает раскаяния, то пусть хотя бы испугается как следует.
– Ты понимаешь, что теперь будет с Обитаемым миром? – не удержавшись от усмешки, спросил Красен.
– Что бы с ним ни случилось, там нет кровожадной толпы, которая готова рвать на куски живых людей…
– Думаю, ты обольщаешься. В Хстове лишь около ста тысяч жителей, в Славлене раз в восемь-десять больше. И все они захотят оттуда бежать. Не знаю, как насчет рвать на куски, но топтать сапогами всякого, кто встанет у них на пути, будут точно…
– С чего ты взял, что все они захотят бежать? – неуверенно пробормотал Явлен.
– Мы не удержим свод. Внерубежье зальёт Славлену лавой, даже если Йока Йелен прорвет границу миров.
– Ты пессимист. Думаю, свод просто немного подвинут, только и всего.
Крапа расхохотался – немного нервно и весьма злорадно. Но осёкся и с полуулыбкой произнес:
– Свод рухнет, можешь в этом не сомневаться. Дочь Живущего в двух мирах толкнула Обитаемый мир в пропасть, и жить ему осталось не больше недели.
– Ты будто этому рад, – проворчал Явлен.
– Да, я этому рад. – Крапа вскинул глаза. – И особенно я рад, что это произошло по воле Исподнего мира. Сытые богачки от нечего делать проливали слёзы над его бедностью, собрали не меньше трёх гектов рыбьего жира для детей Хстова! За пятьсот лет под ярмом – три гекта рыбьего жира! Несколько мешков сахара и круп! Их дети отдали свои старые игрушки – безволосых кукол и плюшевых медвежат с оторванными лапами! И я надеюсь, теперь они поймут, сколько на самом деле стоит свет солнечных камней в каждом доме! Они не расплатились бы с Исподним миром и отдав ему всё своё имущество! Всё, до последней рубахи!
Явлен отвел глаза и покачал головой, давая понять, что Красен ненормальный. А Крапа уже не мог остановиться.
– Глупые дамочки Обитаемого мира не видели Хстова, больных детей и гниющих полей с хлебом. Но ты, Явлен, ты видел это изо дня в день! Ты видел роскошные ресторации, залитые светом улицы Славлены, авто, трамваи и лифты, школы и больницы – и чахоточных карликов, согнутых рахитом, оспу и холеру, и голод, и беспросветную серость. Ты видел голубое небо и солнце над Лудоной – и непрерывные хстовские дожди. Почему ты не рад крушению Храма?
Явлен и хотел бы ответить – Крапа видел раздражение в его мечущихся глазах, именно раздражение, какое вызывает зудящий над ухом овод, – но ответить он боялся. Боялся, что Крапа высадит его из кареты посреди бунтующего Хстова.
Впрочем, ответ Крапа знал и без него. Возле небольшого каменного дома, где прятался портал, было тихо и пустынно, лишь во дворе как ни в чем не бывало играли дети прислуги.
Старший из мальчиков, опередив отца, кинулся открывать ворота перед богатой каретой – шустрый, рябой, с широким лягушачьим ртом, – Крапа помнил его ещё ребёнком, выжившим после эпидемии оспы.
Помнил его мать, теперь беззубую старуху, молодой и цветущей. Сейчас ей едва ли было тридцать пять. Оспа отняла у неё четверых детей, но вместе с её старшим сыном во дворе копошились ещё пять или шесть ребятишек помладше.
А у портала как раз было суетно – Крапа расслышал голоса, едва раскрыв двери, Явлен же остановился и слегка присел от испуга, собираясь в случае чего бежать.
– Крапа, ты очень кстати, – раздался уверенный голос Названа, стоило переступить порог портального зала. – Мне нужна помощь.
Рядом с Названом стоял его сын, перепуганный и дрожащий. Беззубая старуха, мать несчетного числа детей, гладила его по голове, успокаивая, но это, похоже, пугало мальчишку ещё сильней.
– Одного, как видишь, мне перетащить удалось! – весело сообщил Назван. – Но их ещё двое. И моя жена тоже ни разу не переходила границу миров.
– Вот видишь, – Крапа посмотрел на Явлена с улыбкой, – некоторые чудотворы бегут из Обитаемого мира в Исподний.
Явлен поморщился и снова отвел глаза.
– А ещё у меня много вещей, – добавил Назван.
Вещами Названа оказались книги, лекарства и неизвестные Исподнему миру медицинские приспособления, и их в самом деле было много. Вокруг них были расставлены светильники с открытым огнём, обычно помогавшие неопытным в переходе, отчего дышать в зале было нечем.
Однако Явлен всё равно вздохнул с облегчением, перейдя границу миров, покрутил пальцем у виска и не стал утруждаться долгими речами – кинулся к телеграфу, докладывать в Тайничную башню о произошедшем в Хстове.
Наверное, любой чудотвор может пересечь границу миров, если очень захочет, но для неинициированного ребёнка это непосильная задача. Он не вещь, чтобы перенести его через портал на руках, разум держит его в Верхнем мире.
Видно, дети Названа слишком любили своего отца и готовы были следовать за ним куда угодно через любые препятствия, потому что часа через два все трое были препоручены заботам многодетной матери из Исподнего мира. Ещё не меньше часа Назван провозился с переходом жены. Она рыдала, рвалась к детям, а именно избыток чувств иногда сильно мешает переходу.
Оставалось перенести совсем немного вещей, когда возле портала неожиданно появился Инда Хладан. Он вошел неслышно и некоторое время стоял у дверей, наблюдая за Красеном и Названом, и заговорил, только когда его заметили.
– Аяяй, доктор… В столь трудный час, когда Обитаемому миру как никогда потребуются врачи, и особенно врачи-чудотворы, вы бежите прочь, как крыса с тонущего корабля…
– Не говорите ерунду, Хладан. – Названа перекосило, и посмотрел он на Хладана скорей с угрозой, нежели со страхом или чувством вины. – Я бегу не на курорт Натании. И теперь поздно меня удерживать.
– Никто не собирается вас удерживать, – усмехнулся Хладан. – Отправляйтесь куда хотите, всё, что могло произойти, уже произошло. И произошло не без вашего участия.
– Я рад, что это произошло, – с вызовом ответил Назван.
– Вы, Красен, я полагаю, тоже не поедете в Славлену? – с той же глумливой улыбкой спросил Хладан.
– Мне нечего делать в Славлене.
– Тогда я должен передать вам кое-что. Через несколько дней свод рухнет. Мы постараемся оттянуть момент его падения до окончания эвакуации, но, боюсь, это уже не в нашей власти. После будет предпринята попытка прорвать границу миров, а её прорыв приведёт к жертвам и разрушениям не только в Обитаемом мире. Вот на этой карте отмечены точки вероятного прорыва, направления ветров и зоны наибольших разрушений. Думаю, вы сможете убедить Исподний мир в необходимости эвакуации населения из этих зон.
Крапа посмотрел на карту, которую протянул ему Хладан.
– В Исиде? Вы хотите прорвать границу миров в Исиде?
– Там отмечен не только Исид, Красен, – раздраженно ответил Хладан.
И в этом раздражении Крапа уловил подтекст, намёк. И от Хладана Крапа такого намёка не ждал.
– Чудотворы опять смеются над Исподним миром. Там нет железных дорог для эвакуации населения за считанные дни.
– И не забудьте отметить, что к природному катаклизму привело крушение хстовского храма, – хмыкнул Хладан. – Так горячо вами поддержанное. Исподний мир сам посмеялся над собой, чудотворы тут ни при чём. И когда сквозь дыру в границе миров на болота обрушится вся сила Внерубежья, жители Волгорода могут поблагодарить лишь своего Государя за освобождение от злых духов, отнимающих у людей сердца.
Крапа понял намёк Хладана и без столь откровенного уточнения.
Стоящий Свыше, облачённый в свои лучшие одежды, висел вниз головой посреди Дворцовой площади, а стража пресекала попытки немногочисленной толпы бросать в него камни – гнилые овощи бросать дозволялось.
Тело первого легата гвардии Храма, казнённого колесованием, клевали птицы – он был немолод и, к сожалению толпы, умер быстро. И ведь не сказать, что простой народ так сильно ненавидел верхушку Храма, чтобы радоваться казням, но радовался, – видимо, само по себе низвержение власть имущих поднимало бедняков в собственных глазах.
А вот смерть Государя вряд ли вызвала бы одобрение хстовичей, а скорей всего стала бы их искреннем горем – не столь по традиции, сложенной, кстати, Храмом, сколь благодаря его личному магнетизму, умению вызывать любовь.
И, Крапа почти не сомневался, толпа звериным чутьём ловит чистосердечие и неподдельную любовь Государя. Впрочем, в истории Крапа находил немало примеров, когда звериное чутьё обманывало толпу…
Дубравуш не захотел верить предупреждению и даже высказал надежду на то, что граница миров будет прорвана в Исиде, – тогда ему удастся избежать обвинения в том, что он стал причиной катастрофы.
Но его первый легат был старше и мудрей.
– Не надо отметать неудобные для тебя факты как несущественные, – сказал он назидательно, и Крапа поразился обращению к Государю на ты больше, чем этой назидательности. – Лучше попробуй повернуть дело в свою пользу.
– В Волгороде нет моих легионов, там правят храмовники.
– Там правит Нравуш Белый Олень. Пошли глашатаев под своими знаменами по волгородским и Выморочным землям, пусть кричат о злых духах, сулящих нам гибель. И кричат громче Надзирающих. Выведи людей Чернокнижника из замка, объяви колдунов спасителями мира, не только дающими солнце, но и способными остановить ветра. Говори о войне, в которой мы победим.
– А если мы не победим? Если стены Хстова рухнут?
– Тогда ты проиграешь всё, – невозмутимо пожал плечами первый легат.
– Мне не вывести из замка людей Чернокнижника. Под стенами стоят три легиона гвардейцев.
– Посей среди них панику, заставь бежать. И не забудь, что большинство из них тоже твои подданные. А без колдунов из замка Хстов в самом деле не устоит.
– Если бы посеять панику в рядах противника было так просто, во́йны прекратились бы навсегда, – парировал Дубравуш.
– Я думаю, три легиона гвардейцев уже повернули на Хстов, – вставил Крапа.
– Но если нет – я попробую убедить храмовников это сделать. Для них я пока что остаюсь чудотвором.
– Красен, вы всерьёз полагаете, что кто-то из верхушки Храма верит во власть и доброту чудотворов? – расхохотался Государь.
– Верить не верят, но очень сейчас в нас нуждаются. Рассчитывают на какую-нибудь победоносную штуку, вроде бездымного пороха. Сверхнадзирающий уже признан главой Храма или ждет физической смерти Стоящего Свыше?
– Решения принимает именно он, из лавры Доброго Лика. На подступах к замку Сизого Нетопыря гвардией командует второй легат, а третий прячется где-то в Хстове. Не в доме ли своего малолетнего зятя? – усмехнулся Дубравуш.
Первая победа опьянила его, он снова был возбужден и весел.