За десять дней лечения гормональными капельницами и массажем Исли узнал о существовании в своем теле таких болевых точек, о которых и рассказывать было стыдно. К его изумлению, за эти десять сеансов его в самом деле починили. Исли даже начал понемногу заниматься на кардиотренажерах — он совсем это забросил, а ему было нельзя. На прощание он долго и горячо жал руку Кристенсону, а тот велел ему идти и не грешить.
«Грешить» при всем желании было затруднительно. Ригальдо принял историю про приключения Исли очень близко к сердцу и категорично заявил, что тому надо восстановиться как следует, и каждую ночь теперь цинично позволял Бекки залезать к ним в постель и читал ей, пока она не засыпала между ними. Исли был в шоке от такого коварства, но помалкивал, понимая, что Ригальдо мстит ему таким образом за молчание. Лучше бы он в самом деле «насовал хуев» и простил.
С Бекки тоже было не все просто: в их доме продолжался ожесточенный спор. Уже была внесена предоплата за лагерь, оформлены документы, а Ригальдо находил все новые аргументы «против». А если она отравится ягодами? Если упадет со скалы? Если на лагерь нападут реднеки-каннибалы? Бекки после каждого разговора убегала к себе пореветь. Наконец Исли в сердцах сказал, что если Ригальдо хочет вырастить дочь социофобным мизантропом по своему подобию, он не будет мешать, но как Ригальдо простит себе, что не обучил ребенка выживанию в дикой природе, ведь апокалипсис может наступить в любой момент! Переварив это, Ригальдо посмурнел и с тяжелым сердцем объявил Бекки, что отпускает ее обучаться разжигать без спичек костер, но еще целых три дня экзаменовал, как она будет вести себя в лагере и к кому должна бежать за помощью, если что.
День «икс» выдался дождливым, теплым и душным. Представив, каково ползти в такую погоду в автобусе, Исли заранее выдал ребенку драмимин. Ригальдо мужественно не поехал провожать Бекки. «А то передумаю в самый последний момент», — совершенно серьезно пояснил он. Он поцеловал детку в нос, потрепал по голове, в очередной раз достал из ее рюкзака кота, который как чувствовал, что происходит, и упорно зарывался в приготовленные детские вещи — еще один тревожный папаша. Выводя со двора «Брабус», Исли видел в зеркале заднего вида фигуру Ригальдо. Тот стоял на веранде неподвижно, как статуя, а потом исчез — ушел в дом.
Проводы у автобуса затянулись, и на «фазенду» Исли возвращался уже под проливным дождем. Мир накрыло мокрым куполом, небо и шоссе стали одинаково серыми, машины проносились мимо, вздымая волны воды. Случайно замечая себя в зеркале, Исли все еще слегка вздрагивал. «Новый» Исли ему нравился, но было непривычно. Но «новый» Исли, так же как «старый», хотел домой, потому что там его ждал самый угрюмый человек на свете. И все-таки он не отказал себе в удовольствии, поставив машину, сперва ненадолго спуститься к озеру, чтобы в тишине насладиться его пасмурной тишиной. Ему это было просто необходимо — превратившись за эту весну в клубок упорной работы, гложущей боли, политических устремлений и личных страхов, Исли почти забыл, что значит быть собой.
Озеро было матово-белым и безмятежным. Исли стоял на берегу, засунув руки в карманы, и чувствовал, как на него снисходит безбрежное спокойствие. Теперь все в самом деле наконец-то должно было стать хорошо.
Кот выследил его, выбрался из зарослей, гадливо дергая толстой шкурой, и трубно замяукал: «Хозяин, ты что тут делаешь, ты вообще в своем уме?». Исли поднял его, стараясь не испачкаться о грязные лапы, но кот протек из его рук как угорь, отбежал в сторону и замер, будто спрашивая: «Ну ты идешь, или мне позвать того, который отволочет тебя обратно?»
«Иду-иду», — пообещал ему Исли, подобрав шишку, кинул ее в озеро. Как обещание больше не мудеть.
Он шел следом за котом, осторожно раздвигая высокие листья папоротника, нависающие над тропинкой. Омытый дождем лес дышал сыростью, густым запахом молодой травы и мокрых сосен; было пасмурно, от рыхлой земли поднимался пар. Казалось, влага конденсируется на листьях и медленно скатывается вниз, срываясь тяжелыми каплями с ветвей.
Свет в доме не горел, окна гостиной сумрачно темнели, как прикрытые глаза усталого сонного зверя. Кот желтой молнией промелькнул по веранде и юркнул в свой лаз. Исли отер внизу обувь — на туфли налипла глинистая лесная земля — и неторопливо поднялся по ступеням.
Дом встретил его тишиной, пустотой в гостиной и двумя полными чашками кофе. Исли осторожно взял одну и пригубил.
— Присоединяйся, — позвал он, глядя сквозь мокрые стекла на двор. В восемь часов охрана теперь включала два мощных светодиодных фонаря, и в подступающей темноте было отчетливо видно, как вокруг них кружат мохнатые бабочки. — Остынет же.
Сбоку раздался шорох, и Ригальдо отлепился от лестницы. Из-за сгущающегося сумрака и черного обтягивающего джемпера с высоким горлом его лицо казалось неестественно бледным. «Упырь», — хотел поддеть его Исли, но не стал. Тот медленно, будто нехотя, подошел и принял свою чашку, но так и не сделал глоток, просто грел об нее руки.
Исли украдкой осмотрелся. В гостиной царила идеальная, просто стерильная пустота. Нигде ни валяющейся сандалии, ни тетрадок, ни рассыпанных деталей конструктора, ни закатившегося под стол фломастера. Только на диване теснились коробки с одеждой, из которой Бекки уже выросла — собирая ее в лагерь, они обнаружили много таких вещей и планировали позже закинуть их в «Гудвилл».
Во всем остальном комната до странности напоминала времена, когда они только въехали сюда. Исли вдруг вспомнил, как Ригальдо сражался с дизайнером за весь этот прохладный интерьер, отстаивая каждый кубометр пустого пространства.
— Ты что, прибирался тут с того времени, как мы уехали?
— Не я, — не сразу сказал Ригальдо. — Это все Джоанна. Она давно говорила, что никак не может навести порядок без того, чтобы следом тут же не насорили фантиками и орехами. Ну вот и навела. Теперь здесь… идеально. Ни одной лишней вещи, все, как я люблю. Так я, как пришел, час сидел не шевелясь, и в голове не было ни одной мысли.
Исли развернулся к нему всем телом. Ригальдо стоял, привалившись к спинке дивана, и смотрел в остывающую чашку. Уже совсем не тот молодой и упертый тип, которого Исли изводил на должности директора продаж, и в то же время тот самый. Тревожный, недоверчивый, самостоятельный, сильный, гордый, все время взведенный, как курок.
— Ригальдо, Бекки скоро вернется, — попытался успокоить его Исли. — С ней все хорошо.
— Я знаю, — тот посмотрел на остывший кофе в своих руках и осторожно поставил его обратно на столик. — Она молодец, уже прислала несколько фоток из автобуса. Просто… с тех пор, как за вами закрылись ворота, я вдруг резко перестал понимать, что теперь делать. Внутри такое странное чувство…
В его голосе прозвучала тоска. Исли очень внимательно смотрел на него и слушал, не перебивая. Ригальдо прошелся по комнате, скрестив руки на груди.
— Серьезно, я уже час пытаюсь решить, чем заполнить эту дыру. Проверить отчеты? Нагрянуть в ресторан, устроить инспекцию, чтобы не расслаблялись? Приготовить нам ужин? Или забить на ужин, заказать тайской еды и пива и протупить вечер с «Нацией Зет»? Или ты хочешь поехать в бар?..
— В бар? — переспросил Исли и содрогнулся. Ну нет, пока больше никаких баров.
— Ну да. Сегодня пятница, — с сомнением сказал Ригальдо. — Люди… м-м… отдыхают.
Он вдруг круто обернулся и, сдвинув брови, уставился Исли в лицо.
— Это то самое, из-за чего ты загонялся эти недели? Этот, как его, возрастной кризис?
На этом месте Исли бессовестно рассмеялся.
Кризис у него, господи.
— Ригальдо, у тебя не может быть возрастного кризиса, — с ангельской кротостью сказал он. — Потому что ты у меня еще совсем молодое бревно. Хорошее дерево с возрастом становится только крепче и лучше. Я наконец-то об этом вспомнил.
По остановившемуся взгляду Ригальдо было ясно, что тот завис.
— Но… ведь деревья также болеют, сохнут и гниют, — наконец, сформулировал он. — В них появляется… м-м… труха, ты мне сам говорил. И вообще, блядь, при чем тут твои метафоры! Я совершенно серьезно говорю! Ты понимаешь, что я не знаю, чем мне заняться! Последний раз такое было сто лет назад, еще до того, как мы стали жить вместе!
Он так сверкал светлыми глазами и кривил рот, так жестикулировал и так резко отворачивался, что хотелось положить ему пальцы на губы, чтобы умолк. Чтобы хотя бы немного послушать ту оглушающую тишину, которая так его напугала.
Исли подавил вздох и незаметно ослабил галстук.
Ковер под ногами скрадывал звуки.
— А я знаю, — просто сказал он, делая шаг вперед.
Ригальдо сердито обернулся.
Он не успел ничего сказать, потому что Исли решительно поймал его шею в захват и притянул к себе, прижался губами к губам, сильно выдохнул в рот, будто пытаясь передать что-то важное. Ригальдо крепко сжал челюсти, не впуская его язык, и тогда, глядя глаза в глаза, Исли сделал ему подсечку.
Все наконец встало на свои места, как будто он разгадал тайный шифр, загадки Билла Сайфера или подсказки Великана. Все сошлось в одной точке: этот дождливый день, сумрачный вечер, наполненный шорохами леса, пустой дом, выключенный свет и изумленный Ригальдо в его руках — будто покрытое шершавой корой недоверия полено. И вскинутые ладони, которыми тот, падая, безуспешно попытался схватиться за обивку дивана, и дернувшийся кадык, и бледное запрокинутое лицо, и задравшийся джемпер — когда открылась полоска белой кожи на животе, Исли ее лизнул, проворно склонившись, и тут же занялся ремнем.
— Да ладно? — с прохладцей спросил Ригальдо, глядя на него снизу вверх. Исли опрокинул его прямо там, где они стояли, и надавил на бедро коленом, не давая подняться. Ригальдо напрягся всем телом, приподнял голову, глядя, как Исли расстегивает на нем джинсы. — Ты же не всерьез?..
Вместо сотни слов Исли прервался на мгновение, выпрямился, давая себя рассмотреть — всего, включая выразительно оттопыренные в паху брюки. Вряд ли теперь можно было усомниться в его намерениях. У него встал, как у мальчика, как только он посмотрел на заваленного навзничь Ригальдо. Приток крови был таким резким, что низ живота и колом стоящий член даже покалывало от возбуждения. Ригальдо, скосив глаза и оценив внушительно торчащий бугор, внезапно прекратил вырываться. Его глаза заблестели, под джинсами отчетливо обозначилась эрекция. Он только закусил губу и качнул головой, так, что волосы мотнулись по ковру:
— Но почему не на диване, свинья ты этакая?..
«Да потому что он завален коробками, — мысленно сообщил Исли, лапая его ниже пояса. — И потому, что я хочу так. Как раньше, в любом месте, без тормозов, без извинений, без приличий».
Выдержки у него хватило только на то, чтобы вылущить Ригальдо из свитера, как горох, безапелляционно стащить с него джинсы вместе с трусами. Ковер был идеально чистым, Джоанна с душой отдраила его, прежде чем уйти, но это почти не имело никакого значения — сейчас, если бы они были в лесу, он вдул бы Ригальдо прямо на лесной тропе с муравьями.
Когда член Ригальдо влажно шлепнул по животу, аккуратно лег меж задранных ног, тот вдруг заалел ушами и попытался отпихнуть руки Исли:
— Дай пять минут, я не очень готов…
— А мне плевать, — искренне сказал Исли. — Я тебя люблю всяким, и не готовым тоже.
Он набрал полный рот слюны, уронил ее на промежность, растер рукой, размазал, впихивая двумя пальцами в горячее сжавшееся отверстие. Держа себя под коленями, Ригальдо раздувал ноздри, и его взгляд немного плыл, и Исли щупал его согнутыми пальцами. Ему до смерти нравился этот вид: вздымающаяся грудь с темными кругами сосков, втянувшийся живот, разведенные ноги, несбритые черные волоски в промежности и в паху, темная напряженная мошонка и торчащий член. Исли сжал его и несколько раз двинул кистью, и Ригальдо шумно сглотнул, потянулся уронить Исли на себя, но тот отстранился. Он расстегнул ширинку, достал собственный член, и Ригальдо тяжело задышал, глядя на него с вожделением. Макушкой он при этом почти упирался в диван, и Исли сделал попытку стащить его по ковру, но не преуспел, потому что Ригальдо воспринял это как знак и, задрав одну ногу, забросил ее ему на плечо.
Сколько времени они полноценно не трахались? Исли уперся головкой в кое-как смазанный вход, надавил. Толкнулся бедрами, пропихнув до половины, и тут же вышел. Ригальдо судорожно выдохнул сквозь стиснутые зубы. Его кулаки стукнули по ковру:
— Давай уже, не тяни!
Ладно. Исли двинул плечами, сбрасывая внезапно ставший тесным пиджак, дернул галстук, ослабляя его еще больше. Он широко развел колени, упираясь в ковер, подхватил и вторую ногу Ригальдо, закинул на левое плечо, подтянул — так было удобнее. Примерился и с некоторым усилием снова пропихнул член в отверстие, теперь уже до конца, и пошел двигаться, понемногу расходясь все сильнее. Ригальдо сжимался и коротко ритмично стонал. Его голова билась при каждом толчке о диван, он ездил спиной по ковру, но вырваться бы уже не смог, даже если бы попытался. Крепко придерживая его ноги, прыгающие на плечах, Исли завороженно смотрел, как из подрагивающего члена Ригальдо на живот капает прозрачная влага. Не прекращая двигаться, он собрал ее пальцем, слизнул. Ригальдо сдавленно выругался, а Исли был вынужден сделать глубокий вдох и досчитать до пяти — вкус и запах предэякулята завели его так, что яйца зазвенели.
За окнами сгустилась сырая темнота, углы комнаты канули в темноту. Исли уже ни о чем не думал, просто быстро и яростно имел своего мужа, в то время как тот охал, выдыхал его имя и скреб пальцами по ковру. А потом выгнулся, почти встав на лопатки, насаживаясь навстречу, и Исли бурно кончил — слишком рано, на его взгляд; c этой мыслью он застонал, наваливаясь на ноги Ригальдо. Тот закусил губу, поднял руки, погладил подрагивающими пальцами лицо Исли и, ухватив его за руку, пристроил ее на свой член. Исли дрочил ему, дыша в горячечный рот, а сам считал секунды до финала. Тот был подобен взрыву — Ригальдо выгнуло дугой. Исли прижался к нему, уперся лбом в его лоб, и так они и лежали за диваном, содрогаясь от счастья.
— Фу-у, — не сразу произнес Ригальдо, распрямляя ноги. — Ну слава богу. Я думал, всю спину сдеру об ворс.
Исли, тяжело сползший с него на ковер и занятый тем, что лениво расстегивал сбившуюся, смятую рубашку, приподнялся и подпер рукой голову:
— Неплохо, — согласился он, положив вторую ладонь на голый живот Ригальдо. — Но ты же не думаешь, что на этом все, правда?..
«Нет, моя радость, — подумал он, размазывая по коже капли спермы. — Мы заслужили праздник. Это только начало».
***
— Ты что-то слопал, — сиплый шепот Ригальдо расползся по комнате. — Или пьян? Ты на виагре, что ли?
Мокрые черные ресницы торчали, как иглы морского ежа. Когда Ригальдо ими моргал, хотелось собрать соленые капли губами.
Исли необидно хмыкнул, не прерывая своего основного занятия: он сосал. При этом его горло, по-видимому, посылало такие вибрации, что Ригальдо беспомощно ахнул и зажал себе рот. Его напряженные бедра отозвались еле заметной дрожью. «Это ненадолго, — посулил ему Исли, насаживаясь на торчащий член, сочно облизывая ствол и наслаждаясь тем, как его язык ощущает контур вздувшихся вен. — Твой рот тебе тоже очень скоро понадобится».
Ригальдо как будто услышал его — взмахнул рукой и сделал попытку потянуть его за волосы. Пальцы соскользнули с короткого ежика, и он разочарованно зашипел. Исли снова хмыкнул и сосредоточился на заглатывании. Вот так, детка. Вот так, вот так.
Они лежали на втором этаже, в спальне, на нерасстеленной кровати, не заперев дверь, и свет от фонарей за окном расчерчивал всю комнату причудливыми тенями. Голые ноги Исли соскальзывали с края — одежду он сбросил еще внизу, оставив валяться там, где так лихорадочно трахнул Ригальдо. Последний, не прекращая ворчать, как старый пылесос, сделал попытку сбежать от него, твердя, что ему надо наверх, в душ. Здесь, наверху, Исли его и поймал. Загнал на кровать, опрокинул на спину. Они упали поперек матраса; Ригальдо простонал «Дежавю!», но Исли не дал ему сбить себя с толку и сразу раздвинул коленом ноги. Невозбужденный, мягкий член Ригальдо мотнулся от одного бедра к другому, и Исли решил, что не может позволить ему все пропустить. Он распластался по кровати и от души влизался в те места, которые только что безжалостно таранил. Ригальдо обзывал его фетишистом и яростно крутился, пытаясь сбросить со своих ног, но Исли, придавивший его голени, невозмутимо вылизывал бедра и складки под ягодицами, и нежную кожу в паху, пахнущую острым секретом мужских желез, и теплые яички, и натруженную, разъебанную дырку. Он пропустил момент, когда попытки его оттолкнуть сменились поглаживанием по затылку. «Господи, ну ты кобель, — простонал Ригальдо, сжимая задний проход. — Что с тобой сделал твой чудо-доктор?» Вместо ответа Исли вобрал его полувставший член в рот, и не выпускал, пока тот не распрямился, упираясь ему в глотку.
— Я не под виагрой, — наконец произнес он, утирая мокрый рот. Ригальдо снова замычал, теперь уже разочарованно. — Я с тобой.
И с этими словами Исли поменял положение — подполз по постели выше, практически сел Ригальдо на грудь и запустил ему руку в волосы, потянул, заставляя поднять голову. Открылся доступ к бледному лицу, к узким губам, и Исли неслабо завело, когда он разглядел, какие эти губы сейчас искусанные.
— Твоя очередь, — хрипло объявил он, глядя вниз. — И я надолго займу тебя, чтобы ты не скучал.
В глазах Ригальдо что-то недобро полыхнуло, и он упрямо сжал рот, глядя на багровую головку, высовывающуюся из кулака Исли. Между его лицом и членом Исли оставалось меньше дюйма, и Ригальдо высунул кончик языка и дразняще коснулся уретры — так, что Исли протряхнуло. А после этого он откинулся на подушки:
— Нет уж, работай сам, раз ты сам это на-а…
Исли шлепнул его по губам головкой. Ригальдо зашипел, мотнул головой и попытался уронить его, подмять под себя. Они перекатились, украдкой потираясь друг об друга стояками, и Исли повезло оказаться сверху. Он снова влез на Ригальдо, ухватил под подбородком и заставил раскрыть рот.
— Я бы повелся, что ты не хочешь, если бы знал тебя самую малость хуже, — задушевно сказал он. И сунул напряженный член ему за щеку.
К чести Ригальдо, тот не пытался его вытолкнуть, только сверкнул глазами из-под волос, но расслабил щеки и вытянул язык, позволяя горячему стволу легко скользнуть в теплую и упругую глотку. Исли несколько раз толкнулся и сам вытащил член, задержав дыхание: было так хорошо, что не увлечься сейчас было трудно.
— Хочу тебя жутко, — признался он, сползая с Ригальдо и гладя его лицо, заправляя за уши спутанные волосы. — А как хочешь ты? Что мне сделать?..
Раскрасневшееся лицо Ригальдо, все в слюне, неожиданно расцветилось улыбкой. Когда он заговорил, в голосе звучало торжество:
— Да все равно. Ты знаешь, как я хочу: лишь бы быстро.
Исли смотрел на него секунду, не больше, пытаясь справиться с бешеным сердцебиением, а потом молча, одним рывком перевернул на живот. Мокрыми от волнения ладонями отыскал под подушкой флакон и выдавил пол горсти смазки — утонуть можно.
— Этого я не обещаю.
— Мать твою, — только и сказал Ригальдо, упершись коленями в матрас. Исли поставил его на четвереньки и наконец-то щедро смазал, чтобы возместить жесткое прошлое вторжение. Остаток смазки он растер по ягодице, отвесил по ней звонкий шлепок. Ригальдо дернулся и напрягся, словно ожидая повторения. Исли не церемонился больше — пристроился, поводил членом вверх-вниз. Головка несколько раз проехалась по поджавшейся скользкой дырке и наконец вдвинулась внутрь. Проникновение далось легче, чем в прошлый раз, но Ригальдо выдохнул и содрогнулся. Исли подождал, сжалившись, давая ему привыкнуть, но скоро сил держаться совсем не осталось, и он медленно потянул Ригальдо на себя. И через мгновение они уже совершенно по-конски ебались.
В неровном искусственном свете от фонаря на сосне все выглядело контрастным и фантастическим, как снимок на слишком высоком ISO. Белая спина Ригальдо, капли пота на ней, поджарый зад, в который Исли вбивался, как сумасшедший, черные волосы и напряженные руки. Исли гладил и целовал эту спину, лопатки, шею, затылок, а его муж сердито оглядывался через плечо, толкался навстречу и все рычал: сильнее, сильнее — так, что Исли казалось, что он сейчас выплюнет свое сердце, а Ригальдо тут же проглотит его.
У Исли кровь гудела в ушах, но не могла заглушить влажных, сочных звуков, с которыми его яйца шлепали о ягодицы Ригальдо. Он с силой дергал за бедра, засаживая глубже, плотнее, плавясь от честолюбивого желания заставить его вот так кончить. Ригальдо гортанно вскрикивал, и краем сознания Исли думал: господи, благослови скаутский лагерь для девочек, потому что уже стали забывать, что, вообще-то, вот так тоже можно. Не сдерживаясь.
В этот раз вышло дольше, чем в гостиной. По пояснице тек пот, колени терлись о жесткую ткань покрывала. В какой-то момент он подтолкнул Ригальдо вперед, и тот уткнулся лицом вниз, оттопырив зад. Исли заметил, что он просунул одну руку себе между ног, и сжал зубы. Ригальдо дрочил не только себе — его кисть то и дело задевала яйца Исли. В конце концов он просто мягко придавил их ладонью, и судорога оргазма вывернула Исли наизнанку. Колени разъехались, и он рухнул Ригальдо на спину. Тот все еще ерзал под ним, потираясь о постель, но его стоны приобрели довольное, рассеянно звучание.
Исли поцеловал его в макушку, потом в щеку. Ригальдо повернул голову, и Исли удалось мазнуть его краешком рта в губы.
— Тебе придется привести меня в порядок, — Ригальдо искоса глянул на него. Его красное лицо мокро блестело. — Но сначала, будь добр, вытащи свой конский хер. За два захода ты закачал в меня литр спермы, не меньше. Мне кажется, она еще завтра будет из меня течь.
Представив это, Исли чуть снова не возбудился.
Кошмар какой-то. Как молодой.
***
Ригальдо еще немного поизображал из себя королеву, хотя Исли за ним поухаживал, сходив в ванну за полотенцем. Тот лежал на спине, заведя руки за голову, а Исли, побуждаемый легкими уколами совести, медленно обтирал его влажной тканью между бесстыдно расставленных ног. Как только он закончил, Ригальдо решительно отбросил полотенце; было слышно, как оно тяжело шлепнулось у кровати. А потом ухватил Исли за шею и опрокинул на матрас рядом с собой.
Исли демонстративно прикрыл глаза, притворно изображая усталость — он, в конце концов, неплохо поработал, можно было бы перекурить. Они лежали бок о бок, голые, и Ригальдо закинул на него ногу, придавливая к постели, а сам ерошил пальцами выстриженный затылок — запрещенный прием, от которого Исли моментально превращался в желе.
— Как твоя поясница? К нам не вернется тот мрачный доппельгангер, который ходил тут до начала лечения?..
— Не вернется, — со вдохом признался Исли. — Больше никаких кризисов. Будем жить в свое удовольствие, как завещал Даэ. Ты знаешь, что Рубель считает, что он таймлорд, который сымитировал свою смерть, а сам регенерировал в следующее воплощение и прячется в Заполярье, в русском поселке Тикси?
Ригальдо вскинул брови и непочтительно фыркнул.
— Лишь бы он не вернулся во главе армии далеков, — подумав, сказал он, лениво поглаживая лицо Исли, медленно проводя пальцами от лба к вискам. — Тогда все шуточки Рубеля про «мастера» предстанут в новом свете…
Исли беззвучно рассмеялся и осторожно согнул колено, подпирая Ригальдо под зад. Лежать вот так, на боку, было славно. Ригальдо завернул угол покрывала, кое-как натянув его на их ноги. Наверное, стоило бы укрыться нормально, но Исли опасался пригреться и заснуть. Спать он не хотел. У него были планы.
Ригальдо все еще не отцеплялся:
— Мне все-таки интересно, что было у тебя в голове, когда ты пошел топить свои скорби в казино.
И Исли принялся излагать. Ригальдо слушал, не перебивая, продолжая прижимать его к себе, только морщина на лбу становилась все глубже и глубже. Только когда Исли договорил, рука, поглаживающая его по груди, замерла.
— Никак не могу простить, что у тебя неделями что-то болело, а ты ничего не сказал мне, — констатировал Ригальдо и подытожил: — Пиздец.
— Слушай, я…
— Головка от хуя. И после этого ты еще будешь утверждать, что это у меня проблемы с коммуникацией.
— Не буду, — пообещал Исли и повинился: — Ну прости. Решил, что все, немощь, старость. Ты тоже что-то такое сегодня выдал!
— Да потому, что ты меня довел, — огрызнулся Ригальдо, и мнимое спокойствие тут же слетело с него, как шелуха.
— Изображал из себя невесть что! Я в ужасе был: что мне с тобой таким делать, взять тебя в сексуальное рабство где-нибудь на Бали или, может, не трогать и отправить пострелять по мишеням! Еще и детка спрашивала, почему папа грустный, и я должен был как-то выкручиваться!
— Ой-ой, — пробормотал Исли, накрывая ладонью его губы. В груди разливалось горячее тепло. — Бедное мое полено. Знаешь, я думаю, на Бали лететь не надо. Можно обойтись домашним вариантом.
— Это как? — подозрительно глянул Ригальдо.
— Это значит, что у нас с тобой начался уикенд, — тихо и торжественно объявил Исли. Они по-прежнему лежали лицо друг к другу, почти соприкасаясь носами. — Как раньше. Только вдвоем. Можно делать, что вздумается. Ходить голыми, есть мясо руками, смотреть хуйню и не отвечать ни на чьи звонки.
— И валяться на полу, — уточнил Ригальдо.
— И трахаться, когда захочется, а не когда спит ребенок. Как будто тебе опять двадцать семь, а мне тридцать шесть, и мы смотрим «Акулий торнадо»… Только без «Акульего торнадо». Хотя там вроде бы вышла еще одна часть…
Глядя ему в глаза, Ригальдо медленно сказал:
— Вот теперь я узнаю вас, агент Купер. Как хорошо, что вы были отмороженным три недели, а не двадцать пять лет.
Он снова принялся поглаживать спину Исли. Его рука плавно прошлась по пояснице, скользнула вниз, провела подушечками пальцев между ягодиц, нажала на сомкнутый сфинктер. Случайное вроде бы прикосновение повторилось. Исли прислушался к ощущениям:
— Что это ты там делаешь?..
Ригальдо смерил его взглядом:
— Ты про что?
Выражение его лица не изменилось, даже когда палец, круживший вокруг задницы Исли, вдруг бесцеремонно оказался внутри. Исли рефлекторно сморщился, и тогда Ригальдо толкнул его на спину и навалился сверху, не давая вытолкнуть палец, и начал двигать кистью. К согнутому пальцу прибавился еще один.
— Если ты ищешь простату, — не удержался Исли, — то не трудись, после нескольких осмотров и УЗИ она наверняка убежала в ужасе, как только почувствовала, что кто-то опять туда… А-ах!
— Нашел, — невозмутимо сказал его муж. И, склонив голову, поцеловал его в губы. Поцелуй затянулся, при этом Ригальдо не переставал работать рукой.
Когда он потянулся за смазкой, Исли усмехнулся:
— Похоже, я попал?..
— Ты сам сказал: у нас уикенд. Будем делать то, что захочется, — напомнил Ригальдо, и надорвал зубами фольгу презерватива. Заметив, что Исли собирается перекатиться на живот, он оставил его:
— Нет, давай на боку.
На боку — значит, на боку. Исли не имел ничего против. Ему нравилось, как уверенно и бережно Ригальдо с ним управляется. У него встал еще во время массажа простаты, а теперь, стоило почувствовать, как между ягодиц вдвинулась обтянутая латексом головка, как сердце ухнуло куда-то в живот, и он прогнулся в пояснице, подаваясь назад, чтобы теснее прижаться бедрами к бедрам Ригальдо.
Потом они начали двигаться, и это было хорошо.
Ригальдо почти сразу положил ему руку на член, дроча в нужном темпе и с нужной сноровкой, и Исли толкался навстречу его кулаку. У него быстро получилось настроиться — ощущение распирающего дискомфорта в заднице размылось, сменилось легкими потягивающими спазмами и мурашками вдоль спины. Он уперся рукой в постель, чувствуя, как из глаз летят искры, когда член Ригальдо бьет в одну и ту же точку внутри него. Исли терся членом о ладонь, выдаивающую из него всю волю, поджимал пальцы ног и немного жалел, что один пуританин хренов когда-то не дал ему уставить тут все зеркалами — он бы с удовольствием посмотрел, какое у Ригальдо лицо, когда тот трахает его. С этими мыслями он и кончил, забрызгав покрывало, мимолетно удивившись, что так быстро доскакал — все-таки это уже был третий заход. А потом Ригальдо все же перевернул его, уткнув мордой в подушку, взгромоздился сверху и дотрахал. Исли терпеливо лежал под ним, мокрым, содрогающимся, и думал: «Да здравствуют уикенды без детей».
***
Понежится им не дали: в спальню царственно вплыл кот. Он встал посреди комнаты и принялся гнусно вопить, дергая шкурой.
— Похоже, он думает, что мы умерли, и пытается так нас воскресить, — пробормотал Исли. Он обнимал Ригальдо поперек талии, лежа головой у него на груди.
— Жрать он хочет, — пробормотал Ригальдо. — И я его понимаю. Я же так и не решил, как поступить с ужином, а теперь поздно что-то решать.
— Да я уверен, что мы… ох, моя спина!.. найдем внизу что-то…
— Ты так говоришь, потому что сам не готовишь ничего, кроме сэндвичей… Стой, ты что, так и пойдешь?
— А почему нет? — Исли принял горделивую позу. — Кто нас может увидеть?
Ригальдо, завязав презерватив, хмыкнул:
— Скромнее надо быть.
Исли притворно возмутился: с чего бы это?! А потом, улучив момент, когда Ригальдо повернется к нему спиной, вытянул его подобранным с пола полотенцем по бледным ягодицам.
— Ах, ты!..
Исли хлестнул его еще раз, попал по плечу и груди. Ригальдо изловчился и перехватил полотенце за второй конец, уперся в пол и попытался подтянуть Исли к себе, но тот коварно разжал руки, и он потерял равновесие, пошатнулся и был вынужден отступить, чтобы не грохнуться.
Сбегая по полутемной лестнице вниз, Исли смеялся как дитя.
Ригальдо, конечно же, параноил насчет еды: ее было полно. Когда тот появился на кухне, Исли выковыривал со сковороды остатки холодной индейки. Голый, как первобытный человек, разжившийся пропитанием, не озаботившись даже обмотать чем-нибудь бедра.
Ригальдо, впрочем, тоже был не особо одет. Он вошел, помахивая комком смятых вещей, брошенных ими в гостиной:
— На-ка, разберись с этим! И отыщи мои трусы, я не знаю, куда ты их закинул.
— Джоанна разберется.
— Джоанна придет в понедельник. Ты хочешь, чтобы мы за эти дни вообще освинели?
— Ага, — Исли обернулся, демонстративно облизал пальцы. — Индейка с черносливом — это м-м-м…
— Ты в курсе, что она приготовлена два дня назад?
Исли с сомнением посмотрел сперва на сковороду, потом на кота. Тот яростно хрустел в углу своей горой корма, наморщив загривок, и делал вид, что его совсем не угощали тут мясом, пока Ригальдо не видит. И махнул рукой:
— Ничего страшного. Некоторые вещи со временем становятся только лучше. Будем считать, что она как раз настоялась.
Ригальдо фыркнул, повязал на талию черный фартук и двинул Исли бедром, оттесняя от плиты:
— Пусти. Я не собираюсь давиться этим старьем. Что я скажу детке, когда она позвонит, что папочки отравились в первый же день уикенда?..
Кот разобрался с кормом и принялся петь, переступая через голые ноги Исли, выклянчивая еще. Исли изящно оперся о столешницу, копируя античную статую, согнул колено, поставил стопу коту на спину, попирая его, и тот с томным мявканьем прогнулся и выпустил когти.
— Ты бы не разгуливал перед ним без трусов, — буркнул Ригальдо, закрывая холодильник ногой. Он прижимал к груди молоко, сыр и яйца. — А то вспоминаются все эти истории Клэр про номинантов на премию Дарвина, пострадавших от домашних животных.
На Исли он при этом старательно не смотрел, делая вид, что все его внимание поглощает омлет. Он нагрел масло, взбил яйца, аккуратно вылил на сковороду и принялся нарезать помидоры.
В кухне было полутемно: Ригальдо включил только две тусклые лампочки над плитой. Когда он снова полез в холодильник за сыром, свет холодильных ламп показался ослепительно-ярким. Исли, из принципа доедавший индейку, на мгновение перестал жевать, рассматривая крепкие ягодицы. В длинном прямом фартуке на голое тело Ригальдо выглядел… порнографично.
Как, как он там сказал? Скромнее надо быть?
— Я очень признателен, что ты беспокоишься за меня, — он справился со своим куском и плавно шагнул за спину Ригальдо. — Но, о боже, неужели ты думаешь, что этот фартучек убережет тебя от опасности, когда ты вот так наклоняешься…
— Съе-би.
— … выставляешь напоказ эти замечательные французские булки…
— Исли!
–… мало ли, обо что кот решит почесать когти; а вдруг, только представь себе, в дом войдет мимопроходящий лось…
— Р-р-р!..
— Что это там за зеленая масса в миске? — спросил Исли светским тоном, прекращая вжиматься ему в зад.
Он быстро отодвинулся, и выпрямившемуся Ригальдо только и осталось, что грозно сжать деревянную лопатку.
— Выглядит, как нечто внеземного происхождения!
— Это соус для пасты, — проворчал Ригальдо, отступая к плите. Он бдительно посматривал в сторону Исли, но тот делал вид, что холодильник интересует его больше. — Руккола, травы, кедровые орехи, масло, натертый сыр… Эй, что ты делаешь?
— Такой липкий, — Исли облизал палец. — И горький. И цвет прикольный. Мне нравится.
Ригальдо что-то пробубнил себе под нос. Исли переложил развалившегося посреди кухни Симбу в его корзину, чтобы не оттоптать вальяжно откинутый хвост.
Выбрал бутылку вина и поймал косой взгляд Ригальдо:
— С омлетом?..
— Ну да, — он безмятежно выкрутил штопор. — У нас первый уикенд за… страшно вспомнить, за сколько. Это стоит отметить.
— Так тоже завещал Даэ?
— Так завещала Тереза, — сказал Исли, рассматривая этикетку. — Это с ее виноградников.
Ригальдо хмыкнул и грохнул сковороду на подставку посереди стола:
— Давай есть.
С первым же куском оказалось, что они голодны, как волки. Двухдневная индейка явно проигрывала горячему толстому омлету, вино шло хорошо; Исли ел молча, стараясь не очень явно таскать из-под носа Ригальдо грибы и помидоры, но тот все равно заметил и отпихнул его вилку:
— Ты залезаешь на мою половину.
Исли протянул руку и невозмутимо отломил у багета, который Ригальдо сжимал в левой руке, хрустящую верхушку:
— Ты неправильно поделил. Я больше тебя трудился и заслужил две трети.
— Ах ты, животное, — Ригальдо прищурился и увел практически из его рук банку с абрикосовым джемом. — Похотливый лось.
Исли задумчиво прожевал багет, вытер салфеткой губы.
— Нарываешься.
Ригальдо пренебрежительно фыркнул и потянулся к бутылке:
— После трех раз-то? Не смеши.
С точки зрения Исли он точно нарывался. Сидел весь такой, излучая самоуверенность, потягивал вино с вашингтонских виноградников — кормилец семьи и альфа-самец, который только что выдрал Исли наверху. Вот только сидел он по-прежнему с голым задом.
— У меня важный вопрос, — сказал Исли, изучая его. Удивительно — сам до сих пор не замерз, только по спине и рукам табунами ходили мурашки, да волосы на предплечьях и ногах поднялись дыбом.
Ригальдо разлил вино по бокалам.
— Какой вопрос?
— «Горькая луна» или «Девять с половиной недель»?
Ригальдо подавился, закашлялся, выплюнул вино на подбородок. Исли пришлось похлопать его по спине. Когда его рука коснулась голых лопаток, тот дернулся:
— Я понимаю твою аналогию, и она мне не нравится!
— Так первое или второе?..
— Ни то, ни другое, — Ригальдо отдышался, положил руки на стол. — «Не грози Южному Централу».
— Да-а?
— Да! После этого я не могу серьезно воспринимать кухонное порно. Начинаю ржать, как не в себе.
— Это серьезное упущение, — пробормотал Исли, выбираясь из-за стола. — Как ты при таких условиях можешь содержать ресторан! Кажется, я понимаю, почему Анри зовет нас херовыми дилетантами…
— Будете выступать в том же духе, я вам обоим в жопу дайкон засуну, — недобро сказал Ригальдо. — Что? Порно с Белоснежкой и карликами жутко повлияло на меня в семнадцать лет…
Исли вздохнул, рассматривая, как блестит его грудь там, где на нее упали винные капли, когда он поперхнулся.
— Нет, дорогой, — сказал он печально. — У тебя совершенно неправильный культурный код. С этим надо немедленно что-то делать!
Минута возни, сопровождаемой пыхтением и толканием — и вот Ригальдо уже сидел на столешнице между мойкой и плитой, а Исли втискивался между его разведенных ног.
При этом Ригальдо совсем не выглядел готовым сдаться по первому слову. Исли, зажавший его, чтобы не вырвался, полюбовался, как смотрится сбившийся черный фартук. Под плотной тканью Ригальдо был прохладным и напряженным. Его мышцы еще больше закаменели, когда Исли провел ладонями вверх от колен.
— Я, между прочим, готовлю здесь, — прохрипел Ригальдо. — На этом самом столе.
— Я в курсе, — Исли наморщил нос. — Но сейчас я сам буду готовить. Так… что тут у тебя интересного?
Он принялся шарить по полкам, до которых мог дотянуться, нахально двигая банки и коробки:
— Морская соль, перец, другой перец, смесь перцев, чеснок…
— Не смей здесь хозяйничать, ты…
— Я сегодня шеф. Бренди, белое вино, карамелизированные яблоки, мука, уксус, сода, имбирь, чеснок маринованный, перец сушеный… Кунжут, горчичные зерна, розмарин, базилик, коричневый сахар, цедра…
С каждым словом он влезал пальцами в новую банку и кидал в Ригальдо щепоткой трав, как будто посыпал рождественского гуся. Тот крутился и закатывал глаза, но Исли видел, что ему весело и он не злится.
— Я вообще нахуй завяжу с готовкой на этой кухне, — предупредил Ригальдо, болтая ногой. — Буду кормить только Бекки и иногда Клэр. А ты будешь жрать полуфабрикаты, и станешь жирным.
Исли фыркнул:
— Нет, дорогой. Я буду заказывать обед и ужин в твоем ресторане. Анри меня балует, так что я не пропаду… О!
Губы Ригальдо разошлись в острой ухмылке.
— Оливковое масло.
Исли отзеркалил его ухмылку, глядя ему в глаза, и открутил зубами крышку с бутылки.
— Пожалуй, самое полезное, что здесь есть.
Ригальдо не успел ничего сказать — Исли с головой нырнул под черный фартук. Когда он принялся смазывать его между ног, Ригальдо наверху застонал и стукнул его по спине пяткой:
— Прекрати, здесь теперь все будет в масле, надо было брать сма-а…
Он задохнулся, потому что Исли с размаху вогнал два пальца в его скользкий зад. А потом, выпрямившись, отогнул фартук в сторону и дернул Ригальдо за бедра, подтягивая к себе.
— На-ка тебе, — сказал он, вкладывая в его руку недопитую бутылку вина. — Это чтобы ты так много не болтал…
Ригальдо хмыкнул и присосался к горлышку.
Исли смотрел, как он запрокидывает голову, как ходит твердый кадык, и когда Ригальдо снова приложился к бутылке, осторожно отстранил ее и прижался к его губам.
Ригальдо не успел сделать глоток, и его рот был полон вина. В рот Исли лился душистый фруктовый вашингтонский гренаш — с нотами черной и красной малины, белого перца и аниса. Вино было теплым — успело согреться. Исли сглотнул, облизнулся. Часть вина вытекла Ригальдо на подбородок, капли влажно заблестели на груди.
— Юго-восточный Вашингтон, — пробормотал Исли, размазывая эти капли. — «Якимская долина». Вкусно. Тереза делает хорошее вино…
Ригальдо оскалился, будто говоря: попизди мне тут, — и Исли, пригнув голову, легонько укусил его за терпкий подбородок.
Секундой позже они уже целовались, и руки Ригальдо лежали у него на плечах. Мокрый винный язык нетерпеливо толкался в его собственный. Исли вылизал рот Ригальдо, вылизал его щеки, провел языком по груди, прихватил зубами сосок.
Ригальдо качнулся на стойке, обнимая его за голову, сначала вперед, а потом назад. Его колено опустилось, проехало по бедру Исли и задело поднявшийся член.
Исли выдохнул через нос и толкнул Ригальдо в грудь, понуждая его опустится. Тот лег на столешницу на спину и вцепился в край доски. Исли потерся между его ног вставшим членом и принялся наводить ревизию дальше.
— Где тут твои запасы… Так, что это?
— Это нерафинированное подсолнечное масло, и оно пахнет, как ферма в Айове.
— Оставим его на месте. О, я нашел! Большая кухня — это же так удобно, — мечтательно сказал он, продолжая перебирать банки на полках. Ригальдо, разложенный по столешнице, раздувал ноздри, сжимал пальцами край столешницы, а его грудь высоко поднималась. — Столько всего можно под рукой! Арахисовое масло, абрикосовый джем, кленовый сироп, взбитые сливки…
— Фу, пошлость какая, — перебил его Ригальдо. Он смотрел с вызовом, и его глаза ярко блестели. — Я не люблю сладкое.
Исли замер, задумчиво держа в каждой руке по веселенькой банке.
— Да я вообще-то тоже… Стоп. Никуда не уходи.
Он сделал шаг назад и тут же вернулся. Увидев, что у него в руках, Ригальдо вытаращил глаза.
— Стой-стой-стой-стой, ты же не станешь…
— Стану, — наставительно сказал Исли, зачерпывая пальцем густую липкую массу соуса. — Сплошные витамины и никакой тривиальности…
Когда он провел по груди Ригальдо, рисуя на ребрах зеленые линии, как художник, тот захохотал и забился, пытаясь подняться, но Исли тут же перехватил его руки. Они оба моментально вымазались в соусе.
— Ну-ка, назови-ка еще раз все компоненты, — потребовал Исли, обводя соски и вычерчивая широкую липкую полосу по животу. Фартук мешал, и он небрежно сорвал его.
Член Ригальдо вызывающе торчал кверху. Исли занес руку и замер:
— Там точно нет перца?
Ригальдо облизал губы.
— Нет, — ответил он, помотав головой. — Руккола, орегано, орехи, каперсы, сыр, петрушка, порей, кинза-ах… а!..
Он задохнулся, потому что Исли начал его вылизывать, одновременно сжимая испачканной ладонью член.
— Бля, ты… Блядь… Ну и как?..
— Вкусно, — сообщил Исли, подняв голову. — Горько, свежо и немного кислит. Тебе идет больше, чем кленовый сироп. Как будто ты у меня большой такой стейк. Я бы тебя сожрал — и потребовал вторую порцию.
Он не лукавил. Соус Ригальдо удался.
Исли бесцеремонно слизывал его с затвердевшего живота, бедер, потом возвращался к вздрагивающей груди. Ригальдо сжимал столешницу так, что пальцы побелели. Исли держал его ноги поднятыми и вылизывал под коленями, где кожа была очень нежной, где под губами чувствовался пульс. Когда он снова двинулся вверх, прихватывая кожу, Ригальдо ухватил его за волосы и попытался насадить ртом на колом стоящий член. За это Исли укусил его за бок и выпрямился.
Они уже оба были перемазаны по уши. На животе у Ригальдо засыхала зеленая пятерня.
–… ох, господи… Ах! Чтоб тебя! А-а-а!
Ригальдо стонал под непрерывный аккомпанемент звякающей посуды. Исли вогнал ему без жалости и трахал резкими сильными толчками, так, что в шкафах вдоль стены ритмично задевали друг об друга тарелки и чашки. Рядом подпрыгивали приборы в пластиковой миске, а с полок сыпались пакеты со специями, разлеталась мелкая труха. Оливковое масло не подвело — Ригальдо был скользким, и Исли долбился в его зад, прижимая к груди две длинные белые ноги, чувствуя, как пересыхает во рту. Ригальдо не ждал его, он резко дрочил себе, закусив губу; его кулак ходил вверх-вниз по члену, а глаза медленно заволакивало бессмысленной дымкой. Исли хотелось его поцеловать, но он боялся остановиться, чтобы не перебить приближающуюся кульминацию.
Задранные ноги Ригальдо тряслись, рука работала, не останавливаясь. В этот раз им обоим требуется гораздо больше времени, чтобы кончить, думал Исли, закусив изнутри щеку и рывками насаживая Ригальдо на себя. С очередным толчком со стены сорвался какой-то ковш, загрохотал по столу и упал на пол, увлекая рассыпавшиеся листья лавра. Одновременно с этим Ригальдо кончил с громким выдохом облегчения и вытянулся, как мертвый боец, весь перемазанный черти-чем. Исли бездумно проводил взглядом упавший ковш и закрыл глаза, растворяясь в ощущениях. Оргазм получился коротким и почти болезненным; Исли успел вытащить, забрызгав спермой дверцы нижнего шкафчика. Его ноги подкашивались, в голове сделалось пусто, а во рту царил вязкий горько-кислый вкус перемолотых пряных трав.
Ригальдо наконец зашевелился, и Исли помог ему слезть. Его муж оглядел разгромленную кухню мутным взглядом, подобрал фартук и кое-как вытерся.
— Детка? — позвал Исли, всматриваясь в него с некоторой опаской.
Ригальдо добрел до холодильника, рывком распахнул и долго пил молоко прямо из пакета. А потом, отдышавшись, сказал:
— Повар из тебя… аховый.
Исли шагнул к нему и крепко обнял. Они стояли посреди сумрачной кухни, привалившись друг к другу, липкие, потные и бессильные. Положив ему голову на плечо, Ригальдо велел:
— Вымоешь тут все сам, — он зевнул. — Можешь завтра.
— Ладно, — пробормотал Исли ему в волосы. — А теперь что, наверх?
Ригальдо хмыкнул.
— Знаешь, больше всего я бы сейчас хотел, как на островах. Выйти из собственного кокосового домика и упасть в море. Я бы на этот раз даже ни на что не мандел. Просто лежал бы часами в воде, не двигаясь.
Исли смотрел поверх его головы на цветные магниты на холодильнике — Бекки и Сандра собирали коллекцию.
— Ладно, — сказал он, подумав. — Сейчас все будет.
Он осторожно отстранился — Ригальдо отлеплялся от него с явной неохотой — прошел в гостиную и включил внутреннюю связь.
— Джек? — позвал он, вслушиваясь в настороженный голос охранника. Еще бы тот не насторожился — на часах было одиннадцать вечера.
— Нет, не волнуйтесь, у нас все хорошо. Пожалуйста, выключите камеры по всему внутреннему периметру.
Охранник молчал несколько секунд, переваривая, а потом отозвался с невозмутимостью английского дворецкого:
— Да, мистер Фёрст.
Скрипнули половицы — это Ригальдо вошел в темную комнату. Исли приблизился и увидел, что его муж смотрит огромными глазами:
— Господи, Исли, ты представляешь, что он о нас подумает!
— Да плевать, что он подумает, — Исли устало улыбнулся. — Это мои камеры и мой дом. Пошли купаться.
И, по-прежнему абсолютно голые, они вышли на крыльцо, во влажные и теплые июньские сумерки и побрели к озеру. Ночные бабочки разбивались об их тела, и воздух пах мокрой землей и соснами, а рука Ригальдо в ладони Исли была горячей и твердой.