Выйдя из кабинета высокого начальства, я нашел взглядом Романа и мотнул головой, мол, разговор есть. Первопроходец, чуть заметно улыбнувшись, пошел за мной.
Прикрыв дверь уже своего кабинета, я спросил:
– Роман, нам поступила заявка от «Апостола». Пойдем, скорее всего, через сутки, полный малый, две недели. Кого брать будем?
Астродесантник задумчиво почесал нос и принялся неторопливо рассуждать.
– Полный малый? Это те промышленники, которые на экватор рвались? Тайвин, значит, пойдет, близнецы пойдут, ты пойдешь скорее всего, без тебя никуда, слишком любопытный.
Я слегка пожал плечами – кому, как не Роману меня знать как облупленного.
– Макс бы взять, но ты же ее на геологов пустишь?
– А ты откуда знаешь? – удивился я.
– Так они давно собираются, с утра мне звонили, спрашивали, есть смысл заявку присылать или подождать еще, я с Димычем отлично знаком. Я так прикинул – срочных выездов нет, с текучкой разгреблись, в ближайшие пару недель тишина, значит, ты согласишься. А поскольку они точно поедут на раскопки свои, то место выбрали относительно безопасное, ты будешь скучать. Значит, отправишь Макс. Скорее всего, и Али с ней. И новичков обкатывать.
Ага, так вот кто на заднем плане мелькал, оттаскивая юное дарование, то-то знакомым показался. Я вздохнул. Сегодня все лучше меня понимают меня самого.
– Сто лет Димыча не видел, может, я б лучше туда поехал.
– А ты откуда его знаешь? – в свою очередь, удивился Роман. Я пожал плечами.
– Доводилось вместе в одних компаниях пересекаться, на Земле еще.
– А, – Роману, казалось, было достаточно моих слов, но я знал, что неутомимый астродесантник вытянет из меня детали биографии, ему только момент дай. Он обладал уникальным свойством – постоянно накапливать информацию, которой, надо признать, время от времени весьма феерично пользовался.
– Меня будешь брать, – не то спросил, не то утвердил Роман.
Я поддакнул, и первопроходец продолжил размышлять вслух.
– Давай с собой Уилла возьмем, а еще надо Марка и Сержа прихватить, они на выездах хороши. С людьми лучше оставить работать кого-то… более общительного.
Выбор был достаточно очевидным и логичным, и возражений я не имел. Уилл часто с нами за компанию ходил, и мы с ним и Романом отлично работали вместе. Марк и Серж были парни нелюдимые, замкнутые, а в последние полгода наша работа все больше стала напоминать скорее общение политиков с электоратом, чем суровые будни первопроходцев. «Да, это малая химерка. Нет, не опасная. Нет, убирать не будем, она в Красной книге Колонии. Как тапкой прихлопнете? Уникальный экземпляр!», а не «брутальные мужчины, стиснув челюсти в яростном оскале, люто бьются с агрессивным зверьем за предпоследний на дереве сладкий фрукт». Такого эпизода, конечно, в нашей практике еще не было, но мог бы быть!
— Значит, решили. – Я послал по коммуникатору вызов первопроходцам, те удивились, но к сведению приняли.
Отключившись, я откинулся в кресле и потер легкую небритость на подбородке. Что могло привлечь столь пристальное внимание изыскателей от религии в Шестой колонии я в общих чертах понимал. Весь здешний мир выступал как шестое доказательство Канта о непостижимости божественного промысла и бытия, если предположить, что высшее существо вообще может чем-то промышлять.
Но что могло сподвигнуть сторонников креационизма изыскивать средства на чрезвычайно дорогостоящее сопровождение первопроходцев, и непременно на экваторе? Мое любопытство становилось подобным физически ощутимому зуду, только почесать мозг я не смог бы при всем желании, оставалось ждать, гадать и надеяться, что я все пойму сам на месте.
Я принялся вертеть в руках брелок – миниатюрная версия черной дыры в виде шарика из черного агата, обернутого в нитиноловый аккреционный диск насыщенно-оранжевого цвета на цепочке. В этот маленький предмет я влюбился сразу, как увидел на первом корпоративе – их нам раздали как памятные сувениры. С тех пор я повсеместно таскал брелок с собой, обращаясь к его гладкой поверхности, когда мне требовалось подумать и повертеть что-то в руках.
Мысли от экваториальной загадки перескочили неожиданно на меня и моих ребят. Вот что надо человеку. Точнее, что не абстрактному человеку надо, а надо конкретно мне и моим подчиненным. И им, и мне надо, чтобы нас любили и хвалили. Всем нам, в сущности, требуется именно любовь и похвала. Хоть словом, хоть просто по шерстке бы кто погладил. И самое обидное заключается в том, что самого себя, вопреки распространенному мнению, не похвалишь – так неинтересно. Я бы даже сказал, антирезультативно. Можно хоть ухвалиться, да толку будет с гулькин хвост. Лишь похвала со стороны имеет реальную значимость и действует как мотивирующий пинок. Да и то ее эффективность как пинка будет сильно зависеть от расстояния между тобой и хвалящим. Скажем, похвалят меня родители. Я буду благодарен, мне будет приятно. Друзья – я воодушевлюсь. Подчиненные – буду сильно усиливать усилия, так сказать. А вот когда про меня местный затрапезный канальчик сюжет снял – о, как я забегал. Аки лань трепетная! Надо и с оперативниками такой трюк провернуть.
Пока я посвящал время раздумьям о себе, экваториальной загадке и философским вопросам, работают ли боги, на кого, чем получают зарплату и при чем тут многообразие живой природы разных миров, Макс времени зря не теряла. Звякнул вызов смарта, и я принял звонок.
На голограмме не отступающая от своих привычек прекрасная валькирия появилась, как и всегда, по край ключиц, и я в который раз любовался чуть курносым носиком, аккуратной линией губ, выразительными светло-карими глазами и медового цвета с бронзовым отливом косой, перекинутой через плечо вперед. Если бы я не был противником служебных романов, я бы долго не думал, честное слово.
Макс посмотрела на меня с видом крайне оскорбленной фотомодели – обиженно и чуть брезгливо, я успел уже чуть испугаться, что чем-то ее прогневил, но тут она озвучила причину недовольства.
– Чез, тут начальство требуют. Приедешь?
Я несколько напрягся: такие случаи, конечно, бывали, всем не угодишь, но нечасто.
– А что случилось?
Макс поморщилась и пояснила:
– Окно прорубили, и недовольны, – и почти жалобно добавила: – Приезжай, а?
– Приеду.
Я влез в оружейный сейф, достал иглы и рассовал боезапас по запасным по магазинам. Бронебойные с красной отметкой под руку, разрывные, с черной, подальше, с синей отметкой и парализующим сердечником – заряжаем в игломет и досылаем первую в ствол. Суровый первопроходец едет охранять беззащитных колонистов, вдруг его по головке погладят. Куда я денусь с подводной лодки, моя обязанность не только защищать людей от зверей, но и наоборот. И кто б еще защитил от людей нас самих… Выскочив из кабинета, я стрелой понесся к стоянке, прыгнул в свой флаер и полетел по координатам смарта Макс.
Уже подлетая к монументальному жилому дому, я понял, что придется нелегко: у входа в дом стеной стояла моя заместительница, представляя собой оплот стойкости и выдержки, а о ее прочность, как волны о скалу, билась, потрясая бумажками, почтенная рыжеволосая дама в возрасте. За домом виднелся разрыв в защитном куполе колонии, его караулили Али и Уилл, рядом с ними вилась тройка новичков-стажеров, периодически потыкивающая в дыру иглометами.
Сути претензий дамы я не слышал, но мог представить – у некоторых людей патологическое кверулянтство, видимо, входит в состав ДНК отдельным геном. Такой социотип я недолюбливал еще больше, чем восторженных фанатов – эти хотя бы просто за тобой хвостиком ходят, раздражает, но не критично. Но работать приходилось с разным контингентом, и я, глубоко вдохнув, настроил себя на длительный и бессмысленный разговор.
Посадив флаер рядом с конфликтной точкой, я степенно вышел из кабины и приблизился к спорящим.
– Добрый день, – нейтрально-дружелюбно начал я и тут же был ожидаемо прерван.
– Какой же он добрый, ваши вандалы потоптали мои розы, а площадка для пикника… – рыжеволосая дама на секунду задохнулась от праведного возмущения, и я смог вклиниться в поток ее рассуждений.
– Давайте начнем с самого начала. Во-первых, предъявите документы, – я не мог не поиграть в стража порядка, хотя, конечно, правоохранительные органы и их доблестные сотрудники в лице колониальной полиции в колонии уже более года как имелись. – Ваша личная карточка, рабочее разрешение на въезд в Шестую колонию или приглашение от родственников, справка от карантинного контроля с разрешением на ввоз неэндемичной растительности… – Когда надо, я умел быть полным бюрократическим занудой.
Дама несколько растерялась, затем, сердито насупившись, метнулась в дом за бумагами. Макс облегченно выдохнула, и я повернулся к ней.
– Рассказывай, Липучка.
Макс покосилась на дом, на меня, на ребят и вполголоса доложила обстановку.
– Короче, мадам приехала по приглашению племянника, как ты понимаешь, физика. Привезла с собой букет роз, заявила их как подарок, но по факту развела цветник на заднем дворе. А вот откуда взялся разрыв, мы пока не поняли. Но живность чертометом оттуда прет, надо будет карантинной службе звонить, ксенозоологам, отлову… – Макс обреченно зажмурилась, а я на секунду даже порадовался, что завтра уеду в экспедицию. Пока я тихо улыбался, она несильно ткнула меня кулаком в живот и пояснила: – Слишком у тебя счастливое выражение лица. Ты что, «Апостола» утряс?
– Да, – ехидно ухмыльнулся я. – И завтра мы уезжаем.
– Кто – мы? – заинтересованно уставилась на меня моя правая рука.
– Ну как. Я, Роман, Уилл, парочку интровертов берем, еще Тайвин летит и аналитики. – Макс разочарованно пихнула меня в плечо.
– Самый цвет у меня отобрал. Хотя бы Али оставил, и то хорошо.
– Не дерись, а то укушу. – Я был настроен благодушно, еще бы, такой гемор – и не мне разгребать.
– А ты попробуй дотянись! – Макс уже заняла боевую стойку, надеясь на легкий спарринг, и тут возле дома на посадочную площадку к моему флаеру и машине Макс присоединился видавший виды летательный аппарат, который и флаером-то можно было назвать с натяжкой, – какая-то старая модель.
Из него выбрался рослый кряжистый мужик лет тридцати-сорока, в легкомысленной гавайке и летних полотняных штанах, в сандалиях на босу ногу, со специфическим загаром, обветренным по шею лицом и основательной небритостью. Растрепанные светлые волосы, размах плеч и голубые глаза говорили о том, что в глубине веков его предки, потрясая топорами и вознося осанну одноглазому богу, приводили в трепет половину Европы.
– Доброго дня, уважаемые первопроходцы! – миролюбиво поздоровался физик. – Чем обязан столь пристальному вниманию?
– Доброго! – я развернулся к мужчине, внимательно его оглядел и спросил: – Долгая экспедиция была?
Физик почесал роскошную растительность на лице, и вдруг пристально посмотрел мне в глаза, чуть наклонившись. В его взгляде я увидел помесь беспокойства и какого-то по-детски восторженного интереса, будто к нему на огонек заглянул не я, а любимый супергерой.
– Вы же Честер Уайз, верно? – ответил он вопросом на вопрос. Я чуть пожал плечами – привык к тому, что внешность у меня узнаваемая, а в первой волне колонистов и вовсе знакома чуть ли не лично каждому.
– Да. Так вот, пока вы отсутствовали, ваша тетушка организовала там, на заднем дворе, клумбу с розами и разрыв защиты. Потрясающие таланты, их бы в конструктивное русло. Теперь нам с вами надо разобраться, как она смогла пробиться за купол, зачем и что теперь делать.
Физик с неохотой оторвался от созерцания моей физиономии.
– Простите, я просто всегда мечтал с вами познакомиться, но не таким вот, – он обвел пространство рукой, а в окне за занавеской мелькнул и тут же спрятался обратно в безопасную темноту дома острый нос в обрамлении рыжих локонов, – не самым приятным образом.
– Чем моя скромная персона вас так заинтересовала? – смущенно полюбопытствовал я и, почувствовав себя неловко, сцепил руки за спиной, не зная, куда их девать.
– О вашей работе легенды ходят, и о вас – особенно. Простите, не представился, Эйнар. – Мужчина протянул руку, и я с удовольствием ответил. Рука у него оказалась грубой, твердой и сильной, как и подобает истинному потомку норманнов. – Меня не было три недели, вот, оставил дом и кошку на тетушку. Я знал, что она у меня особа деятельная, но чтобы настолько… – физик сокрушенно покачал головой.
Мне жутко хотелось узнать, что за легендами обросли я и мои ребята, но спрашивать постеснялся и, приветственно улыбнувшись, произнес:
– Пойдемте, посмотрим на масштабы бедствия. – мы прошли сквозь ухоженный палисадник, полный хрупких полупрозрачных представителей местной флоры, и, зайдя на задний двор, остановились перед источником беспокойства всего жилого сектора.
На самом краю разрыва, на заботливо взрыхленной клумбе пламенел алыми бутонами полутораметровый розовый куст, разительно отличающийся насыщенной цветовой гаммой зелени и будущих цветов от осторожной хрупкой красоты растений Шестого мира.
– Три недели, говорите, интересно… А букет вам тетушка когда привезла? – я созерцал куст с нездоровым предчувствием неприятностей.
– Вот три недели назад и привезла. Я не понял, правда, за что мне столь изысканный подарок, вроде я не прекрасная девушка, – и Эйнар покосился в сторону Макс, молчаливой тенью скользнувшей за нами. Она чуть зарделась, а я почувствовал легкий укол ревности, который тут же загнал подальше. Вот еще, не хватало мне собственных сотрудников к незнакомым физикам ревновать. – Но документы все были в порядке. Приехала она по моему пригласительному, букет на карантине обработали, справку дали, все как полагается.
– Только никто не подумал, что розы прекрасно размножаются черенкованием, – закончил за него я. – Но почему так быстро? Кстати, вы говорили о кошке.
– Да, Мира, я ее с Пятой колонии привез, стерилизована, чипирована, – отчитался Эйнар, но просто так упустить такую диковинку я не мог.
– Покажете? – и я с восторгом состроил физику самые умильные кошачьи глазки, которые только могли быть в моем репертуаре. Эйнар расплылся в улыбке и махнул в сторону двери, ведущей в дом со двора.
– Конечно! Только сейчас день, она спит и может быть немного неприветливой.
Особенность Пятого мира была в том, что у планеты оказался крайне долгий период вращения вокруг своей оси – порядка 350 земных дней, а в тот момент, когда на планете наступает условный день, длящийся около 170 суток, звезда частично или полностью закрыта крупным спутником, и по факту тепло мир получал, а вот свет – не очень, и жизнь на нем сформировалась преимущественно приспособленная к темноте.
Четырехухие кошки Пятой Колонии, насколько я знал, удивительные, почти сказочные существа, и мне предстояло убедиться в этом лично. Чуть не повизгивая в душе от предвкушения, я зашел за Эйнаром в полумрак дома и тут же увидел в кресле чудесное создание.
Кошка действительно спала, ее крупные уши заканчивались кисточками, а там, где у обычных кошек небольшая кожно-хрящевая складка – кармашек Генри – у Миры виднелась вторая пара ушей поменьше. Получался этакий кошачий цветочек – огромные уши с поперечными хрящевыми полосками, концентрирующими собственный ультразвук, вторые ушки, отвечающие за звуки в нижнем диапазоне, и вся эта красота – в окружении немыслимого количества вибриссов.
Серебристо-серая кошка зевнула во весь рот, обнажив пасть с белоснежными зубками, лениво защелкала, издавая ультразвуковые волны, чтобы убедиться, что пришел хозяин, и открыла глаза. Огромные, как у земных лемуров, невероятного темно-синего цвета с фиолетовыми прожилками, и сузившимся от света вертикальным зрачком, они прошлись по моей скромной персоне. Судя по всему, я кошке не очень понравился, и она, спрыгнув с кресла, взметнула длинным хвостом и неторопливо удалилась куда-то.
– Красавица! – с искренним восхищением похвалил я кошку, и Эйнар немедленно просиял.
– Да, Мира у меня особенная. – В голосе физика слышалось неподдельное тепло, и я порадовался за животное. Проблема ввоза питомцев в Шестой мир была отдельной болевой точкой. Местную живность приручать пока никто не пробовал, а бесконтрольно завозить в полностью эндемичный мир кошек или собак было смерти подобно.
Вроде колонисты это понимали, но и без пушистого друга многим было в новом мире неуютно, и приходилось идти на компромиссы вроде обязательного чипирования, стерилизации или кастрации и конских штрафов за безнадзорных и потеряшек. Пока экспансию чужеродных для этого мира животных и растений удавалось контролировать, но надолго ли это… как показала практика – не очень.
Я вздохнул и поманил Эйнара обратно во двор.
– Куст придется убрать. А вот как быть с дырой…
– Может, договоримся? – физик, представивший, видимо, размер финансовых вложений, компенсирующих тетушкину активность, с надеждой на меня посмотрел, и мне пришлось собраться, и стать как можно серьезнее.
– Эйнар, – начал я с интонацией ректора, объясняющего незадачливому студенту, что шутки кончились, и отчисление неизбежно. – Из разрыва в безопасное пространство колонии могут попасть не только крупные хищники, но и мелкие ядовитые насекомые. Если для вас не так важны жизни колонистов, то подумайте о тете. Она же первый рубеж на пути всякого летающего и ползающего. А в сам разрыв может убежать ваша Мира. Долго ли она проживет снаружи? – я кивнул на колеблющиеся лохмотья защитной пленки: за ней виднелось море острых стеблей ломкой травы, среди которых что-то щелкало, пищало, трещало и шевелилось. – Договориться мы сможем только по одному пункту – оставить вашу тетушку или депортировать ее за вредительство колонии. Куст мы уберем, разрыв закроем, штрафы тоже придется выплатить, порядки не я придумывал. И позовите, пожалуйста, виновницу беспокойства, мне надо задать ей пару вопросов.
Эйнар вздохнул, смиряясь с неизбежным. И тоскливо произнес:
– Да, вы правы. Знаете, я думал… а, неважно. – Он махнул рукой и ушел, а мне оставалось только раздать ценные указания.
Пока ребята латали дыру, попутно показывая новичкам технику работы с наноструктурой защиты: как латать прорехи, чем зашивать отсутствующие куски и как программировать, физик вернулся в сопровождении воинственно настроенной пожилой дамы.
– Леди, – внимательно и строго посмотрев на рыжую интриганку, я постарался донести до ее понимания важность ситуации. – Вы нарушили обязательные порядки пребывания в Шестой колонии. Вы занимаетесь несанкционированным растениеводством, ослабляете защиту безопасного пространства вашего жилого сектора и подвергаете опасности свою жизнь и жизнь других колонистов. Понимаете?
Рыжая покаянно вздохнула, но следов раскаяния я не почувствовал. Значит, у нее в рукаве припасена еще пара черенков, семена карантин бы точно не пропустил. Жаль, жаль, видимо, все-таки придется пожестче.
– Как вы смогли прорвать защиту? – уточнил я. Леди хитро взглянула на меня исподлобья и произнесла только одно слово.
– Дихлофос.
Ну вот я так и знал! В попытке защитить свои драгоценные розочки гиперактивная дама прыскала на куст – и на защитный купол, и, мне кажется, не очень переживала, когда появилась первая брешь, ведь дыры размером со взрослую скорпикору вряд ли возможно добиться за одно случайное обрызгивание.
И неспроста вокруг разрыва очень мало насекомых: видимо, чувствуют стойкий чужеродный запах и опасаются соваться. В дихлофосном открытии были свои плюсы и свои минусы: с одной стороны, теперь я точно знал, что фауна Шестого боится банального инсектицида, и вряд ли утечка под купол была хоть сколько-нибудь значимой.
С другой – ну как, как? Высокотехнологичная наноструктура защитной пленки, которая выдерживает перепады температуры, воздействие чужеродных газов, фильтрует воздух от микроорганизмов и настроена на пропуск только безопасных видов – и дихлофос! Впрочем, Тайвин будет в восторге, надо будет позвонить и рассказать. А лучше прийти лично, на его реакцию будет любо-дорого взглянуть.
– Понятно. Если вы нарушите установленный порядок повторно, я буду вынужден вас депортировать. – Дама вскинула голову и уже вдохнула воздух, чтобы задорно со мной поругаться, как была прервана племянником.
– Тетя Эмма, уважаемый первопроходец прав. Нельзя просто так взять и посадить розы там, где они миллионами лет никогда не росли. – Тетушка, поняв, что сопротивление бесполезно, молча вынула из рук Эйнара остаток злосчастного букета, прихваченного физиком, видимо, из вазы по пути, и отдала мне. Все черенки были усеяны корнями, и женщина, грустно поглядев на остаток недостижимой больше цветочной роскоши, перевела наливающийся слезами взгляд на меня.
– Я просто хотела немного красоты. Здесь все такое… блеклое, – прошептала она.
Повинуясь внезапному порыву, я встал на одно колено, взял ее ладонь в руку и, глядя снизу вверх, посоветовал:
– А вы обратите внимание на красоту этого мира. Роза – царица среди земных цветов, а вот здешнюю монаршую особу пока никто не видел. Может, вы нам ее и найдете? – дама слегка покраснела от смущения, осторожно вынула руку и пообещала:
– Я попробую, спасибо.
Теперь я точно ощущал идущие от нее флюиды понимания, стыда и надежды на то, что все обойдется малой кровью. Она благодарно улыбнулась нам, и ушла в дом.
– Мы закончили, – рядом материализовалась Макс, подошедшая почти бесшумно. – Сейчас специалистов вызовем, и можно ехать.
Встав с колена, я поймал на себе взгляд племянника.
– Эйнар, – обратился я к молчаливой статуе физика. – Думаю, большую часть штрафов вам не придется оплачивать, проведем списание под грант испытаний безопасности купола. Дихлофос, кто бы мог подумать, – я изумленно покачал головой. – Но вы, пожалуйста, следите за порядком в своем доме.
– Конечно, – серьезно и ответственно сказал физик. И, помолчав, добавил: – Теперь я точно знаю, что иногда легенды оказываются правдой.
– Вы о чем? – недоуменно переспросил я, но Эйнар лишь хитро улыбнулся и, протянув крупную сильную руку, еще раз сжал мою ладонь.
– Спасибо, Честер. Пойду поговорю с ней, – развернулся и ушел.
– Макс? – я, оставшись в недоумении, развернулся к помощнице. – Он это о чем?
– Думаю, он это про слухи про тебя и про нас в общем, – хихикнула Макс. – Не смотри на меня так, я сплетни не собираю, но мне тоже интересно. Поспрашиваю.