Проследовав мимо зиндана славного города Риштана, кади завидел нищего, сидящего на самом солнцепеке. Вытянув руку из паланкина, в которой блеснули медные рупии, кади подозвал нищего.
– Давно ли просишь тут подаяния? – спросил кади, – не бойся и отвечай честно, и я вознагражу тебя.
– Я сижу тут с четверга, великий хаким, – ответил нищий.
– Я не хаким, я кади города. Или ты не знаешь, кто такой кади?
– Знаю, досточтимый, – ответил нищий, стоя на коленях, – это мудрый и справедливый человек, по приказу которого отрезают уши и отрубают руки.
– Я вижу, что ты опытен в судебных делах, – кивнул кади, – а вот насколько ты наблюдателен – я проверю. Скажи мне, не появлялась ли тут молодая и красивая госпожа?
– Я видел тут блудницу Фериде из Самарканда, – отвечал нищий с поклоном, – Она молода и красива и не заплетает своих кос. Она входила внутрь тюрьмы и потом вышла наружу. Когда входила, то несла узелок с лепешками, я слышал, как они пахли. Я попросил кусок лепешки, а она рассмеялась бесстыдным смехом. Назад она шла без узелка, и пнула меня босой ногой.
– Когда это было? – спросил кади, довольный ответом нищего.
– Вчера в обеденное время.
Кади бросил на землю три медных рупии, нищий с благодарностью сгреб их вместе с пылью, проводив взглядом кади.
«Да, – думал про себя кади, – советы русского купца Ильяса об использовании чужих глаз и ушей не так уж дурны, хотя сам он волосат, груб и громаден как обезьяна в зверинце светлоликого султана Гирея.
Оставалось только понять, какую роль играет во всем писец Жаудат. Не долго думая, кади направился прямиком к дому Жаудата.
0
0