Слетевший было с губ крик утонул в густой вязкой тьме, будто поглощающей все вокруг без остатка. У дрожащей маленькой воспитанницы ноги от страха стали какими-то ватными, лишая опоры и без того слабое тело, готовое провалиться в обморочное состояние. Беспросветный мрак, словно обретший плоть, мягко придержал испуганную девочку, не давая ей упасть.
Келли, казалось, забыв даже, как дышать, устремила свой взгляд в окружающую ее плотную тьму. Силуэт, проступающий из глубин клубящегося мрака, до невозможности знакомый и узнаваемый, отозвался радостным биением внутри и вздохом облегчения, что легким шелестом сорвался с детских губ.
Шесть черных провалов глазниц на гладкой костяной маске смотрели на нее из темноты. Тишина царила вокруг, ни шороха, ни дыхания, словно само время внезапно застыло. Застыла, не веря своим глазам, и Келли, все еще сомневающаяся в реальности происходящих с ней событий.
Он вернулся?! Тот, кто незримой тенью следовал за девочкой, казалось, с самого ее рождения, помогая, утешая и наставляя в трудную минуту, исчезнувший бесследно, будто вечность назад, вернулся?! Заберет ли он ее из этого серого кошмара туда, где веселый маленький народец принимал малышку такой, какая есть, вовлекая в свой безудержный танец, сопровождаемый смехом и пением тысячи переливчатых голосов?
Все так же мягко придерживая девочку за тоненькие плечи, темный силуэт вел воспитанницу вглубь непроглядного мрака. Келли не задавала вопросов, подчиняясь движению, шла вслепую, пока глаза не стали различать в этой абсолютной черноте знакомые силуэты, испуганный маленькие лица, застывшие, словно букашки в янтаре, сотканном из плотной тени.
Рука сама потянулась к жуткому видению, но наткнулась на холодную стену, ставшую тюрьмой для некогда веселых игривых существ, что являлись к крошке Келли в минуты одиночества, дабы окрасить их радужными красками, дружескими забавами и ощущением праздника.
— Что это? – вопрос тихим шелестом слетел с губ растерянной девочки, пораженной увиденным. – Почему? Как это произошло? Зачем? Кто?…
Ответа не последовало, лишь безмолвная тишина и движение в неизвестность среди застывших в испуге взглядов тысячи глаз, обращенных в пустоту. Наверно, это все же невероятный, пугающий сон, навеянный темной холодной ночью, свистящей своими вьюгами и ударяющей вихрем по оконным стеклам. И, возможно, поэтому с каждым шагом нарастал какой-то леденящий душу гул, словно сильный порывистый ветер заунывно тянул свою печальную песнь, скорбя вместе с Келли по ее волшебным друзьям.
Звук нарастал, медленно набирая силу, и вскоре к надрывным завываниям присоединилось тихое жужжание, казалось, кто-то вспугнул рой насекомых, что теперь выражали свое гудящее недовольство. Воздух, казалось, наполнился искрами, вспыхивающими то тут, то там, проходящими по всему телу, покалывая пальцы рук.
Где-то вдалеке забрезжил свет, слабый и тусклый, ориентир, к которому продолжали свое движение две молчаливые фигуры. Келли больше не задавала вопросов, что-то шептало ей в глубине души, что вскоре произойдет что-то невероятное, что даст ей нужные ответы. Это ощущение росло вместе с все сильнее нарастающим гулом и постепенно рассеивающейся тьмой.
Свет шел снизу из странного отверстия в полу, что при ближайшем рассмотрении оказавшегося огромной дырой с рваными краями, открывающей вид на просторное круглое помещение внизу, сплошь облепленное горящими свечами в вычурных настенных канделябрах.
В бледно желтом мареве, разливающемся от обилия маленьких огненных всполохов, было сложно поначалу что-то разглядеть. Но силуэты, постепенно обретающие форму, ужаснули Келли настолько, что, покачнувшись от , она чуть не свалилась в эту дыру. Лишь крепкая рука, сотканная словно из тени, удержала малышку от опасного полета.
Звуки: тихий плач сотни голосов и странное нечеловеческое бормотание, заставляющее кровь стынуть в жилах, — все звучало внизу и наполняло увиденное ужасом. Центр этого жуткого круглого зала занимал каменный, в темных пятнах, алтарь, по четырем сторонам которого, воздев руки кверху и монотонным рокотом произнося что-то невнятное, стояли две старые страшные гарпии и их не менее жуткие дочери, бледные, словно бесплотные призраки. Вокруг этого чудовищного действа прямо на полу сидели воспитанники этого мрачного пансиона. Вялые, сонные, будто в забытьи, они тихо плакали, всхлипывая и вздыхая.
А дальше… Дальше был кошмар… Сотни, тысячи детских душ от мала до велика, неподвижно стояли, казалось, вплотную друг к другу, заполняя все оставшееся пространство. Их белесые, словно невидящие глаза были обращены к алтарю, полупрозрачные лица искажены страданием и болью. Крик ужаса застыл на их перекошенных устах вечной маской.
Мелкая дрожь охватила хрупкое тельце маленькой наблюдательницы, что сверху взирала на происходящее с все более леденящим душу беспокойством. Кошмар затягивался, и девочка с силой ущипнула себя за руку, желая поскорее вырваться из этого пугающего видения. Боль от щипка была реальна и осязаема, но сон и не думал заканчиваться. Безумный театр продолжал свое дикое представление.
Одна из чудовищных гарпий, хрипло, по-вороньи прокаркав что-то, указала когтистым крючковатым пальцем на одного из безропотных сирот, и отвратительные товарки старой карги забормотали с новой силой свои дьявольские заклятия своими хриплыми голосами, сливаясь в жужжащий гул.
Высокая худая девочка, старшая из всех воспитанников пансиона, медленно встала и , покачиваясь и через силу, будто нехотя, еле волоча ноги, двинулась к алтарю. С опущенным на грудь подбородком, и каким-то ватным, обмякшим телом, пошатывающимся из стороны в сторону, она казалась марионеткой в руках невидимого кукольника.
Покорная и беспрекословная сирота добрела до каменного возвышения и, с трудом взобравшись, легла на алтарь, вытянувшись тугой струной. Ее глаза, невидящие, уставившиеся в никуда, казалось, молили о помощи. Старая сгорбленная ведьма, достав невесть откуда необычный, поблескивающий алым, резной длинный нож, занесла руку для удара прямо над грудью ни в чем не повинной жертвы.
В этот момент Келли закричала, истошно и душераздирающе, во всю мощь своих легких, заставляя вздрогнуть и очнуться от жуткого действа не только злобных зверских ведьм, но и детей, что, будто, проснувшись от долгого сна, с ужасом озирались по сторонам. И неподвижные, словно статуи, призраки детей, поняв вверх свои прозрачные лица, устремили свой взор на визжащую девочку.
0
0