— Локи!!!
Эйдан, ведомый чутьём ши, присел — и сделал это совершенно вовремя. Скейт не подвёл, как, впрочем, и всё тело. Скорость не снизилась, и равновесия Эйдан не потерял. И тут же над ним просвистел огромный молот. Пролетев с десяток ярдов вперёд, тот развернулся в воздухе на сто восемьдесят градусов (Эйдан ещё не успел выпрямиться) и понёсся обратно всё с той же бешеной скоростью.
— Брат!!! Ты куда?! Стой!!! От меня не уйдёшь!!!
Эйдан, помчавшийся было дальше, остановился и развернулся, чтобы увидеть, как молот влетел точно в руку его хозяина, и тот снова замахнулся:
— Брат!!! Надо поговорить!!!
Эйдан на всякий случай торопливо огляделся — может, где-нибудь поблизости прячется родственник, которого ищет псих с молотом-бумерангом? Разумеется, стадион оказался пуст — здесь никого, кроме них двоих, не было на целую милю вокруг!
— Я не твой брат, — крикнул Эйдан метателю молота. — Я даже не знаю, кто ты.
— Тогда почему ты убегал?
— Потому что ты швырял в меня этой штукой.
— Только поэтому?
— Да.
Слова Эйдана, вероятно, убедили хозяина молота. Во всяком случае, оружие он прицепил к поясу и медленно зашагал вперёд. Это был высокий, крепкий и мускулистый… не человек — теперь явственно ощущались исходящие от него эманации незнакомой Эйдану силы, которую тот не заметил, когда убегал. Одетый в железную броню, метатель молота двигался так, словно не чувствовал её веса. Возможно, так и было. За его спиной развевался алый плащ.
— У тебя шрамы вокруг рта. Какие должны быть у моего брата. Он умеет менять внешность. Вот я и подумал, что ты — это он… — вздохнул гигант так грустно и искренне, что Эйдан ощутил сочувствие к нему и к собрату по травме — хотя вряд ли того, кому пришлось зашить рот, можно было назвать идеальным родственником.
«Норвуд говорил, что шрамы почти незаметны, — подумал Эйдан. — Врал, значит, чтобы меня не расстраивать!»
Увы, если бы Норвуд не свалился внезапно с гриппом, то отправился бы на вечеринку вместе с напарником, и тот не влип бы в историю. Но больному следовало отлежаться дома, а проигнорировать день рождения одной из многочисленных племянниц Эйдан, чтивший родственный долг, не смог. Впрочем, лучше бы ему тогда остаться в Чикаго, сославшись на срочную работу: настроения веселиться не было, и он, сам того не замечая, налегал на эль…
Очнулся Эйдан к вечеру следующего дня. Лицо в области рта ужасно саднило, в горле пересохло. Именинница, зачем-то дежурившая у его кровати, со смущённым видом подала ему стакан родниковой воды, заживляющую мазь и зеркало. Пока Эйдан бормотал ругательства и замазывал шрамы, девушка рассказала: тот перебрал эля, переругался со всеми и отрубился прямо за столом. А нетрезвые племянники зашили ему рот! К счастью для Эйдана, тот спал так крепко, что ничего не почувствовал. Женская половина клана пришла в ужас от содеянного. Нитки тут же распороли, нанесли целебную мазь, но было ясно, что Эйдану придётся некоторое время пожить со шрамами: заклятия, кое-как наложенные во время зашивания рта, замедляли выздоровление. Сотрудники Тринадцатого отдела, специализирующиеся на снятии магических эманаций, только развели руками: безопаснее подождать, пока само пройдёт, чем вмешиваться. Эйдан закинул было удочку насчёт больничного или внепланового отпуска, но капитан Шепард даже слышать об этом не захотел. «У нас и так сотрудников не хватает!» — заявил он. Метаморфозы не убирали шрамы, и Эйдану приходилось использовать отводящие глаза чары. Однако они расходовали магическую энергию, поэтому он снимал морок, когда его никто не мог увидеть. Как было сейчас на пустом стадионе, куда Эйдан приехал покататься на скейте. И как только этот метатель молота его выследил?!
После истории с зашиванием рта Эйдан запретил себе употреблять спиртное до тех пор, пока шрамы не исчезнут. Вторую бутылку безалкогольного пива и ещё один пакет кальмаров он купил по дороге на работу для Норвуда — в качестве своеобразной компенсации за молочные продукты, которые тот оставлял на рабочем столе напарника каждое утро. У них негласно сложилась такая традиция. К тому же обоим нравилось заниматься спортом на пустом стадионе — один бегал, а второй гонял рядом на скейте. После выздоровления Норвуду пришлось две недели воздерживаться от тренировок — о чём Эйдан благополучно забыл. Точнее, сделал вид — уж очень соскучился по совместным вылазкам. Но Норвуд всё ещё чувствовал слабость, поэтому вынужден был поехать домой после окончания рабочего дня.
Эйдан спрыгнул со скейта, когда хозяин молота подошёл к нему:
— Я не представился. Тор. Бог грома и правитель Асгарда, — он протянул огромную лапищу. Эйдан мысленно попрощался со своей конечностью, которую предстояло отдать на растерзание нового знакомого, однако оказалось, что тот прекрасно соизмеряет свою силу. Рукопожатие было крепким, но аккуратным.
— Древнескандинавский бог? — уточнил Эйдан.
— Люди называют меня так.
— Эйдан Келли. У меня есть безалкогольное пиво и сушёные кальмары, — он кивком указал на рюкзак, оставленный им на трибуне. В древности скандинавские боги чтили закон гостеприимства, совместная трапеза служила гарантом мирной обстановки, и он понадеялся, что Тор не забыл об этой традиции. — Будешь?
Тор кивнул. Они поднялись на трибуны к рюкзаку, сели. Эйдан поставил ноги на скейт и откинулся на жёсткую спинку сидения, чтобы немного отдохнуть.
— Локи — мой младший брат, — проговорил Тор, хрустя солёными кальмарами и прихлёбывая пиво. — Не по крови. Но я считаю его братом. Однажды Локи сбежал в Мидгард, то есть на Землю, и устроил там заварушку.
Эйдан кивнул: что-то такое действительно случилось несколько лет назад. Борьба с Разрушителем и с читаури лежала вне компетенции Тринадцатого отдела и их коллег из Нью-Йорка, к тому же у тех и других хватало своих проблем. Про депортацию в Асгард Локи, бога обмана и иллюзий, Эйдан прочитал в новостях постфактум.
— Мне с друзьями из Мидгарда удалось тогда всё исправить, — напомнил Тор, — но наш отец, несмотря на это, наказал брата. Ему зашили рот. Его бросили в тюрьму в подземельях Асгарда. Тогда я посчитал наказание справедливым, — Тор печально опустил голову, — и не навещал брата в тюрьме. Я стал правителем Асгарда, женился. А потом Локи сбежал. Я очень хочу найти его, чтобы помириться и вернуть обратно в Асгард! Приказ о его освобождении уже подписан. Моя жена Вэл должна скоро родить, и я буду рад, если Локи возьмёт на руки моего первенца. Как правитель Асгарда я нуждаюсь в его советах. Как брат я просто скучаю по нему, — заключил Тор.
— С чего ты решил, что я могу помочь найти твоего брата?
— Ты из полиции.
— Возможно. Что ты ещё обо мне знаешь?
— Ты не человек, и ты отлично ладишь со своими многочисленными родственниками.
— После истории с нитками я бы так не сказал, — усмехнулся Эйдан, но Тор только махнул рукой: с кем не бывает на нетрезвую голову.
— Я думал, что мой брат принял обличье ши и стал охранять порядок в Чикаго, но сейчас вижу, что ошибся. Ты не Локи.
— Ты следил за мной.
— Не я. Хеймдалль по моей просьбе.
— И он не сказал тебе, что я не Локи?!
— Я не спрашивал.
— Чёрт!
Эйдан схватился за голову, не зная, ругаться ему или смеяться. Так и не придя ни к какому решению, он вытащил из кармана мобильник и взглянул на часы: капитан Шепард ещё в отделе. А это значит, что они с Тором успеют переговорить с ним сегодня:
— Можешь подать заявление на розыск прямо сейчас.
— Отлично! — Тор поднялся. — Идём.
— Ты на машине? — спросил Эйдан, тоже вставая. Задавая такой вопрос, он рассчитывал на божественную силу Тора, которая должна помочь им доехать без поломки транспортного средства. — А то я на скейте.
— Знаю. Да, я на машине. Мне проще было бы передвигаться с помощью молота, но это привлечёт внимание ненужных свидетелей. Я здесь инкогнито.
Эйдан с сомнением оглядел внушительную фигуру в железных доспехах и алом плаще, но промолчал. Как оказалось, правильно: Тор сменил внешний облик по дороге к машине. Теперь рядом с Эйданом шагал крупный мускулистый мужчина лет тридцати в кроссовках, джинсах и толстовке. Его светлые волосы были завязаны в аккуратный хвост. Боевой молот превратился в ультразвуковой отпугиватель для собак и был убран в передний карман джинсов.
— Мы найдём твоего брата, — уверенно сказал Эйдан, пристёгиваясь на переднем сидении рядом с местом водителя. Скейт он пристроил позади своего кресла. Пожалуй, поиск Локи будет интересным делом. В том, что они с Норвудом найдут его целым и невредимым и уговорят помириться с Тором, Эйдан не сомневался.
Вообще-то Келли никогда не баловался ни травкой, ничем покрепче — зачем, как говорится, если и своей дури хватает? Для фейри, тем более и без того не до конца уверенного в собственном Я, сладкое дурманное забытьё может быть опасно. Полдела, если не уследишь за лицом, а если тебя в таком состоянии колдовать понесёт, или ещё того хуже, на Ту Сторону? Нет-нет, спасибо, хочется ещё жить. И жить здесь и человеком… По большей части человеком.
Но в этот раз, увы, отмазаться не удалось. Слишком уж важно было внедриться в банду — нет, это были не простые погромщики, откуда у погромщиков зачарованное оружие? И когда вожак их, полутролль с таким лицом, что хоть детей пугай, предложил самокрутку, Эйдану оставалось только её принять. И это была ошибка.
От первого вдоха мысли стали медленными и тяжелыми, от второго стало почему-то очень весело, и собственное отражение в витрине показалось ужасно смешным. Келли на самом деле этим лицом даже гордился — слепить эдакого питекантропа! Бычья шея, ямка на подбородке, брови, под которыми от дождя прятаться впору… Вышло почти карикатурно, но это и требовалось. Келли замер перед витриной, скорчил себе рожу — нахмурился, сжал губы и вообще попытался передразнить Ричарда, когда тот сердился. Вышло так замечательно, что Келли зашелся хохотом. А если усилить… Черты лица знакомо поплыли, и Эйдан удивился — надо же, никогда не думал, что так забавно!
— Эй, мужик, ты чего? — кто-то пихнул его в плечо, и Эйдан чуть не рассердился — от такой забавы оторвался. Снова скорчил сердитую рожу, обернувшись на пихнувшего… И только когда тот радостно сообщил «Мужик, у тебя это, глаза разной формы! И это, ушами дергаешь, во даешь!» сообразил — что-то тут не так.
— Слушай, — удерживать на месте брови, почему-то норовившие чуть ли не глаза закрыть, оказалось не так просто. Убаюканный дурманом разум вовсе не хотел сосредотачиваться, — меня чот вообще вставило. Что за дурь-то такая?
Полутролль только осклабился:
— А то! Не понял, что это не простая травка? Мне её Оттуда привозят. Круто, да?
— Ваще зашибись, — заверил его Келли, — Я это, пойду пройдусь?
— Топай, — главарь тоже успел вдохнуть дыма и потому был благодушен, — тока это, рожу придерживай, а то скоро отвалится.
Как Эйдан добрался до дома Ричарда, он знать не хотел. Лучше не думать, были те перекошенные дома реальностью или просто трудно различать мир, когда у тебя один глаз зажмурен, а второй намерен на лоб вылезти.
— Слушай, — начал Келли, стараясь не смотреть на Ричардову футболку (тигр на той явно вилял хвостом, и это тоже было почему-то смешно), — тут … У них… Короче, у них дурман-трава!
— Я тебя выслушаю, только прекрати делать лицом это, — Ричард сделал странный жест и уставился поверх головы Келли куда-то на обои, — меня тошнит!
— А что я дела… А, прости, я надышался дыма, и эта штука специально для фейри сделана. Им до утра не полегчает, а меня накрыло..
— Как-то можно тебя протрезвить? — вот чем Ричард был хорош, так это умением при нужде без лишних вопросов принять что угодно и действовать.
— За-пи-сы-вай, — Келли усилием воли задержал подбородок в одном положении, заставил себя слепить что-то похожее на человеческий рот (щелью без губ, но со шрамом наперерез говорить было до одури неудобно) и принялся диктовать рецепт зелья.
Через полчаса, одну едва не сожжённую кастрюлю и стакан отвара, прочищающего разум, Эйдан пришел в себя и сидел в кресле, тщательно ощупывая лицо. То было почти нормальным, разве что моргать не получалось синхронно.
— Значит, они добывают какую-то особую вашу фейскую наркоту? — Ричард сидел напротив и на всякий случай на напарника не смотрел, — И выращивают её не в Америке?
— Именно, — подтвердил Эйдан, — здесь дурман-трава почему-то не прижилась, её завозят из Европы. Кто-то платит этому полутроллю травой за мелкие поручения.
— И заодно подсаживает банду на наркотик, — подвел итог Ричард, — тебе надо вернуться, пока не хватились, а я звоню Шепарду.
— До утра не хватятся, — Келли отмахнулся, — а там выкручусь.
— Вероника, Сара, добрый день. Проходите, присаживайтесь, — школьный психолог радушно улыбнулась, показывая на стулья. Когда женщины уселись, она осторожно спросила: — Вероника, когда вы вчера забирали Ребекку от отца, то там ничего странного не заметили?
— Синди, ты меня пугаешь! Во-первых, привет, а во-вторых — всё у Ричарда отлично. Напарник его, Эйдан, нас блинами накормил с замечательным сиропом, Бекка слопала не меньше шести штук.
— Да, всё было отлично, — закивала Сара. — Они нас на Хеллоуин к себе пригласили.
— Что-то случилось? — Вероника начала беспокоиться. Такой озадаченной она еще Синди не видела.
— В понедельник на рисовании детей попросили изобразить, как они провели выходные, — вздохнула Синди. — И рисунок Бекки мисс Пибоди принесла мне. Вот, посмотрите.
Она выложила на стол перед женщинами альбомный лист. Кот расхаживал по потолку, Ричард чокался стаканом молока с фикусом, некто зубастый, в ком после недолгих колебаний женщины опознали Эйдана Келли, выныривал из стены, в углу спала кошмарная псина, рядом с псиной в кресле сидела девушка с паучьими лапками и всеми ими вязала что-то. Лепрекон и вроде бы хоббит отплясывали в центре комнаты. В телевизоре выясняли отношения Оптимус Прайм и Сэм Уитвики.
— Кажется, зря мы разрешили Ричарду почитать дочке сказки народов мира, — пробормотала Сара. Вероника тоже покивала, бормоча что-то про то, что у детей богатое воображение.
Договорившись с Синди о том, что та побеседует с Ребеккой на следующей неделе, женщины вышли из школы. Уже сидя в машине, Вероника спросила у Сары:
— Ты заметила, что вязала та паучиха на картинке?
— Шапочку, шарфик и варежки. Розовые. А что? — несколько удивилась Сара.
— А то, что Бекка от Ричарда приехала в розовой шапочке с помпоном, шарфике и варежках. Розовых. Боже, с тех пор, как он перешёл на работу в этот спецотдел, количество странностей вокруг него возросло в разы! И вокруг нас — тоже! — Вероника вдруг заплакала. — Я боюсь, Сара. Я боюсь за вас, за Ричарда тоже боюсь.
Сара обняла жену, пытаясь успокоить. Её тоже пугало количество странностей, которые всё только увеличивались вокруг их семьи с приближением Самайна. На этом фоне мифологическая вечеринка у Ричарда — просто верх логичности.
— У нас всё будет хорошо, Вероника…
Курить хотелось зверски, а отец, как на зло, в очередной раз пытался бросить, так что ненароком стянуть сигарету-другую не было возможности. Эйдан поморщился и помассировал пальцами виски — голова раскалывалась после того, как он всю ночь делал домашку по биологии, целых четыре листа эссе про дыхательную систему. Конечно, это задали ещё неделю назад, но кто вообще делает уроки вовремя?
Эйдан кинул взгляд на Майка, сидевшего на соседнем ряду, дождался, пока тот обратит на него внимание, и пантомимой спросил, есть ли у него сигареты. И конечно, блин, Майк развёл руками. Не могло же быть такого, чтобы Эйдану Келли хоть раз в жизни повезло! Это было просто-напросто несправедливо. Почему ему, семнадцатилетнему парню, можно было ездить на машине, но нельзя было курить? Типа убивай других, но не убивай себя? Конечно, на машине он не ездил, потому что так и не смог сдать чертов экзамен, но факт оставался фактом. Дурацкая страна с дурацкими законами! Эйдан слышал, что в Европе вообще нет строгих возрастных ограничений. По крайней мере так говорили его родственники, а Келли не имел причин им не верить.
После школы, так и не найдя ни одной сигареты среди своих бесчисленных знакомых и приятелей, Эйдан решительно сел в автобус до центра, насобирав мелочи по карманам и на проезд, и на пачку среднедорогих сигарет.
Но ему упорно не везло на лояльных продавцов. Эйдан зашёл в три мазагина, и во всех трёх у него попросили документы. Даже в каком-то мелком, насквозь пропахшем травой табачном магазинчике, хотя, казалось бы, там точно всем должно быть пофиг на здоровье его лёгких. Келли старался не отчаиваться, но курить хотелось сильно, и с каждым отказом уверенно просить сигареты становилось всё сложнее. В конце концов он послал очередного несговорчивого продавца и полез в рюкзак за зеркальцем. Круглое и гладкое под пальцами, оно когда-то было старенькая пудреницей матери, в которой самой пудры практически не осталось, зато было прекрасное компактное зеркало.
Под ложечкой привычно засосало от предвкушения, и Эйдан занялся делом. Так, в первую очередь — подбородок. Выпуклый как супергероев из комиксов, можно даже с ямочкой по центру, и щетина… Хотя, нет, лучше без щетины, в прошлый раз она дико чесалась, кололась, и Эйдан раз пять порезался, пока брился. Интересно, будет ли так колоться настоящая борода, когда начнет расти? Или это минус только «искусственной»? Ладно, не суть, нужно сделать глаза. Никакого насмешливого прищура, у настоящих мужиков глубоко посаженные глаза с огромными надбровными дугами. Эйдан напрягся, наращивая нужные кости, посмотрел в зеркало и поморщился всем своим новым доисторическим лбом — выглядело пугающе. Ничего! Все можно исправить, например… Он задумался, потому что менять череп обратно было тяжеловато. Хм, нарастить гигантские брови? Точно, это идеально. Эйдан провел пальцами по новым бровям, которые стояли торчком, пригладил их (почему-то волоски росли во всех направлениях, стоило бы как-нибудь потренироваться отращивать нормальные брови) и удовлетворённо выдохнул. Так, остались только губы. У него от природы был широкий рот, нежные губы, беззаботная улыбка, выдающая возраст (и происхождение, когда он забывал следить за остротой зубов). Это всё никуда не годилось, но что сделать вместо этого, он не знал. Как должен выглядеть рот взрослого мужчины? Келли попробовал сделать себе тоненькие губки, но они совершенно не подходили к мужественному подбородку. Выпяченная нижняя губа? Нет, смотрится чужеродно. Голливудская улыбка? Отвратительно, выглядит наклеенной на лицо. В конечном итоге Эйдан выбился из сил, плюнул и сделал то, на что хватило воображения: квадратные губы уточкой и шрам в уголке (добавляет мужественности).
Откровенно говоря — Эйдан осмотрел себя ещё раз, опасаясь пропустить что-то незначительное, как в тот раз с шестым пальцем — это была не самая лучшая его работа. У лица не было истории, у Келли не было вдохновения, только цель выглядеть постарше. Если долго смотреть этому мужчине в глаза, начинала кружиться голова, и диссоциировать восприятие от резкого контраста мягкого, ироничного взгляда и внешности питекантропа. Но это все было не важно, важна была только продавщица, стоящая на кассе и рассеяно жующая жвачку.
— Что вам?
Эйдан открыл было рот, но в последний момент вспомнил, что так и не изменил голос. Он резко нарастил толщину голосовых связок — от напряжения по виску медленно стекла капля пота — и пробасил:
— Пачку кэмэла, пожалуйста.
И сработало! Она даже не попросила документы. Эйдан вышел из магазина и тут же закурил, затягиваясь, чувствуя, как перестают нервно подрагивать кончики пальцев. Шалость удалась, а значит на следующей неделе можно будет звонить в тату-салон.
Норвуд разблокировал пискнувший телефон, мимоходом посмотрел на входящее сообщение и слегка покраснел.
Все началось пару месяцев назад, когда от Эйдана пришла фотография незнакомого брюнета с подбородком-ямочкой и подпись: «хорош?». Ричард слегка смутился, спросил кто это и, подумав, согласился. В конце концов мужчина на картинке действительно был красивым. Ответ пришел за секунду: «это ж я, Ричи!», и ряд смеющихся эмодзи.
После этого селфи прилетали постоянно. Иногда — в выходной день, тогда у Ричарда было время посмотреть на них внимательно, попробовать найти знакомые черты напарника в хрупкой блондинке или немощном на вид дедушке с молодыми глазами. Иногда сообщения приходили во время работы, и Норвуд отвечал на них смайликами (эту дурацкую привычку он подцепил у Келли, теперь иногда ему хотелось завершить отчёт так: «🤪☠️😱» и посмотреть на лицо читающего это шефа).
И всё было нормально, но в какой-то момент Келли прислал не просто фотографию своего лица, а кадр, в котором он был по пояс. Ричард сначала вообще не понял, кто этот смуглый мужчина, беззастенчиво любующийся собой в зеркале. Абсолютно голый, со шторкой для ванны на заднем плане, с влажными ещё рыжими волосами и прикрепленным сообщением: «зацени, я — качок». Через несколько секунд: «я нашел таймер, если ты не заметил».
Ричард не сразу сообразил, что написать. В конце концов отправил палец вверх, смеющееся лицо и баклажан. Норвуд ещё плохо разбирался в смайликах, но баклажан использовали все и всегда, так что особого вреда не должно было быть.
Фотки после этого слегка поменяли направленность, Эйдан по-прежнему присылал стандартные селфи не-совсем-себя, но иногда это было фото в ванне с кучей пены на голове. Или из примерочной кабинки — две пары джинс с вопросом о том, какие лучше сидят (и те, и другие облегающие просто до неприличия).
Но на этот раз Келли превзошел самого себя. С экрана на Ричарда смотрела короткостриженная блондинка, высокая и полная, она улыбалась знакомой однобокой улыбкой Эйдана и ничуть не стеснялась распахнувшегося на ней халата.
Норвуд вздрогнул, заставил себя отвести взгляд от тёмного соска, посмотрел на волосы, выбивающиеся из её подмышки и решительно заблокировал телефон. Нет, так было нельзя, Келли — как бы он не выглядел — всё ещё был партнёром, коллегой, другом в конце концов. На друзей нельзя дрочить (по крайней мере без их разрешения). Ричард убрал руку с бедра на всякий случай и вздрогнул от сигнала о входящем сообщении.
«не нравится?»
Проклятая фотография опять появилась на экране, Ричард оценил изгибы фигуры, мягкий живот и этот взгляд, абсолютно открытый и даже… Приглашающий?
«а если так?»
Эйдан даже не переоделся. На новом селфи всё в том же женском халатике сидел мужчина. Блондин, накаченные мышцы пресса видно даже в расслабленном состоянии, рука сжимает телефон так сильно, что заметны все венки на предплечье. Наверняка такие же вены были и на его члене. Мысль отдала теплом в пах, Ричард смирился и положил руку обратно на бедро. В конце концов Келли не маленький, он должен понимать, какие эмоции вызовет такое фото.
«так лучше, Ричи?»
А может быть нет? Может быть Эйдан не понимает, что делает, может быть это одна из типично человеческих вещей, которые остаются для него загадкой?
Ричард дрожащими руками открыл камеру на телефоне, выдохнул и сделал селфи. Получилось отвратительно, он попробовал ещё пару раз, но чего-то определенно не хватало. Ричард посмотрел на фотографию Келли и попробовал повторить позу. Затем снял футболку. Он возился уже несколько минут, но возбуждение не спадало, он действительно собирался отослать Эйдану свое селфи — с румянцем, стекающим на грудь, растрепанными волосами и рукой, крепко сжимающей член сквозь толстую ткань домашних штанов. Норвуд чувствовал, как в груди всё дрожит от страха и предвкушения. И надежды? Что Эйдану понравится, что он посчитает Ричарда красивым, что небольшой животик и отсутствие бицепсов не будет для него проблемой?
Ответ пришел не сразу, Норвуд посмотрел на картинку, втянул воздух сквозь зубы и запустил руку в штаны. Это было абсолютно невыносимо.
На новой фотке Эйдан обхватывал ртом два пальца, между влажных губ виднелись кончики зубов, впивающихся в кожу. И Ричард узнал эти руки! Он видел их почти каждый день, покрытые плотным слоем синих татуировок пальцы, где-то в мозолях, где-то со стёртой кожей, на фото они блестели от слюны. Это была фотка настоящего Эйдана и Ричард не смог сдержаться. Он кончил практически сразу, всё, на что его хватило — обхватить член и сделать несколько сильных движений.
Потом было хорошо и немножко стыдно (а от этого ещё чуть-чуть приятнее). Лицо Норвуда горело, в штанах было мокро, но в то же время стало спокойно. Ричард больше не чувствовал себя виноватым.
Очередная смска пришла под утро, короткое: «спокойной ночи 😘», не требующее ответа. Эйдан Келли как всегда знал больше, чем ему было положено.
Эйдан уже собирался лечь спать, когда внизу зазвонил телефон. Разумеется, это было что-то важное – из-за ерунды никто звонить бы не стал. Все знали, что у Эйдана Келли нелады с техникой, и говорить по телефону придётся, переспрашивая все по нескольку раз и пытаясь перекричать помехи. Мобильного у него вообще не было – они то и дело ломались у него в руках, отказывались включаться и издавали из динамика загадочный шорох и скрежет. Вообще, опытным путём Эйдан выяснил, что чем старше техника, тем лучше она работает в его присутствии, поэтому чтобы с ним связаться, приходилось звонить на автомат в телефонной будке рядом с его домом. Автомат этот пришлось зачаровать на приём звонков и отвод глаз, чтобы его, как пережиток прошлого, не демонтировали городские службы.
Телефон внизу продолжал звонить. Эйдан тяжело вздохнул. Переодеваться времени не было, поэтому он просто накинул куртку поверх зелёной футболки с загадочной надписью «erin go braless», подтянул пижамные штаны, сунул ноги в старые растоптанные кроссовки, подхватил скейт и сбежал вниз по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек.
Телефон всё не умолкал. Эйдан снял трубку и медленно и осторожно приложил её к уху. От этого телефона ожидать можно было всякого – в прошлый раз трубка издала такой громкий звук сломанного микрофона, что следующие несколько дней Эйдан плохо слышал на одно ухо.
– Алло?
– Эйдан, ты сл…шь меня?
– Ричи? Что стряслось? – Эйдан слегка встревожился, потому что даже сквозь помехи голос напарника звучал как-то странно.
– Вероника пропала.
– Что?
– Я говорю, ВЕРОНИКА ПРОПАЛА!
– Я понял, скоро буду у тебя, – узнавать подробности по телефону было решительно невозможно.
– Я сейчас у неё …ома, …ешь где это?
– Найду, – сказал Эйдан и хотел положить трубку, но прежде чем он это сделал, связь оборвалась сама.
Через пятнадцать минут Эйдан уже звонил в дверь квартиры Вероники. Ричард открыл сразу же, будто всё это время ждал в прихожей. Выглядел он вроде бы как обычно, но Эйдан знал напарника достаточно давно, чтобы по морщинке, залегшей между бровей, и по плотно сжатым губам догадаться, насколько он встревожен.
– Привет, – Эйдан неловко переступил с ноги на ногу. – Можно мне войти?
– Ох, прости, совсем забыл, – Ричард с досадой хлопнул себя по лбу. – Эйдан Келли, будь моим гостем.
Эйдан медленно переступил через порог. Обычно такого формального приглашения не требовалось, но квартира не принадлежала Ричарду и ожидать можно было всякого. К счастью, на этот раз сработало.
– Рассказывай, – потребовал Эйдан, как только они прошли в гостиную и сели на небольшой диван у окна.
Ричард устало потёр лицо ладонями.
– Мне позвонила Бекка. Вероника должна была забрать её из школы, но не забрала. Я конечно забеспокоился, позвонил сначала на работу Вероники – там мне сказали, что она сегодня не появлялась, потом её матери – она сказала, что Вероника её ни о чем таком не предупреждала, но согласилась на время забрать Бекку к себе. Потом я рванул сюда – здесь вроде всё как обычно, никаких следов взлома или поспешных сборов… Внизу есть камера, нужно будет достать записи…
– А её подругам ты звонил?
– Да, обзвонил всех, кого знаю, тоже ничего.
– А её вещи? Телефон, компьютер?
– Телефона нет, она конечно взяла его с собой, но на звонки не отвечает. Компьютер запаролен. Пароль я попробую подобрать, если повезёт, там день рождения Бекки или что-то в этом роде… Если нет, то придется звонить техникам… – Ричард осёкся. – Ты слышал?
Со стороны двери раздался какой-то тихий звук.
Ричард подошёл и посмотрел в глазок, потом ахнул, распахнул дверь.
На пороге стояла Вероника. Бледная, растрёпанная, в длинном черном платье.
– Никки, что с тобой случилось? – изумленный Ричард обнял её. – Да ты вся дрожишь! Пойдём, сейчас я…
Эйдан, стоявший чуть поодаль, на саму Веронику не смотрел. Он сосредоточенно наблюдал, как от её туфель расплывается тёмная, маслянисто поблёскивающая лужа.
– Ричард, в сторону!
К счастью, рефлексы у Ричарда Норвуда были сильнее разума, поэтому он, ни на миг не замешкавшись, отскочил как можно дальше.
Вероника издала странный звук, больше всего похожий на птичий крик, и бросилась на Эйдана, метя неизвестно откуда взявшимися когтями ему в голову. Будь Эйдан человеком, он бы не выжил, но человеком он не был, поэтому успел не только увернуться, но и подставить Веронике подножку. Она, конечно, не упала, но на мгновение потеряла равновесие, и этого Эйдану было достаточно, чтобы выхватить из кармана своей куртки нож-бабочку и вогнать его лже-Веронике прямо в центр груди. Лезвие, которое по логике должно было встретить кость, беспрепятственно вошло на всю длину. Вероника, не издав ни звука, с гулким стуком упала на пол, и её тело сразу же стало меняться.
– Что… Что это была за тварь? – сипло спросил Ричард, уставившись на Эйдана.
– Коряга, – буркнул тот, вытирая лезвие ножа о футболку. – Обычная болотная коряга, только зачарованная.
– Значит, в деле замешаны твои сородичи.
– Получается, что так, – Эйдан наконец взглянул на Ричарда и смягчился. – Ричи, мы найдем её, обещаю. Есть один способ… Мне нужна будет миска с водой и свободная комната.
Следующие двадцать минут Эйдан ворожил за закрытой дверью, а Ричард отмывал прихожую, лестничную клетку и лифт от болотной жижи. Ему очень нужно было чем-то занять руки, иначе он бы рехнулся. Корягу он просто вынес на помойку и прислонил к мусорному баку – внутрь она не влезла. Возможно, потом он схлопочет штраф за негабаритный мусор, но сейчас ему было плевать.
Потом Эйдан вышел из гостиной. Вид у него был виноватый и смущенный.
– Её нигде нет, Ричи. Я везде посмотрел.
– В смысле, в Чикаго? – не понял Ричард.
– В мире.
– Значит она…
– Или на Той Стороне, или мертва.
Ричарда словно обухом по голове ударили. Какое-то время он стоял, разглядывая носки своих ботинок, потом медленно произнес:
– Но почему Вероника? Она же обычная женщина, она ничего не…
– Я не знаю, Ричи, – тихо ответил Эйдан.
Потом он мягко положил ладонь напарнику на плечо и сказал:
– Послушай, Ричи, сейчас каждая минута на счету. Нужно действовать быстро. Ты ставь на уши отдел, а я пойду порасспрашиваю на Той Стороне, есть у меня парочка знакомых, которые передо мной в долгу.
– Это же опасно, – с сомнением протянул Ричард.
Эйдан неопределенно повел плечами.
– Как и вся наша работа.
Он уже хотел открыть проход, как вдруг что-то вспомнил и обернулся через плечо:
– Слушай, Ричи, у меня к тебе просьба: если вдруг меня долго не будет, загляни ко мне домой и открой воду в ванной. Я её зачаровал. Если… Если со мной что-то случится, то вода сначала станет мёдом, а потом кровью. Запомнил?
Ричард ошалело кивнул.
– Но скорее всего все будет нормально. Бывай.
Эйдан подмигнул напарнику, а потом сложил ладони ковшиком и с усилием провел ими снизу-вверх. Открывающийся проход на Ту Сторону ослепительно засиял, заставляя Ричарда зажмуриться, а когда он открыл глаза, Эйдана в комнате уже не было.
В ответ на очередной запрос об участие в эксперименте Ричарду очень хотелось написать одно, но размашистое «НЕТ» поперек листа. С тех пор как морфологи определились с планом исследования, они просто не давали им с Келли покоя. Научная группа сначала прогнала их по стандартным тестам, потом – по индивидуально разработанным, наткнулась, наконец, на странность – и вцепилась бульдожьей хваткой. Присутствие Ричарда сильно облегчало и ускоряло обратный морфинг Эйдана, но учёные никак не могли понять природу этой взаимосвязи, а уж о том, чтобы её зафиксировать и описать, речи вообще пока не шло. То, что морфологам казалось дорогой к будущим великим открытиям, для Ричарда с Эйданом превратилось в бесконечную трату времени.
Гралх оказался бессилен помочь. Чистокровные люди в Тринадцатом работали редко, а Келли с его происхождением, как потом понял Ричард, был и вовсе уникальным случаем. Эйдана вся эта ситуация раздражала донельзя. Он жаловался, что скоро забудет, кто он и как выглядит и вообразит себя лабораторной мышью, да так крепко, что ни один Норвуд в мире его в этом не разубедит.
Сам Ричард решил на сей раз удрать от ревнителей науки, и, сославшись на приказ Шепарда, уехал налаживать защиту дома. После группы фир дарриг, полностью закрывших дом от проходов с Троп, за дело взялась Лис, специалистка по охранным артефактам и заклятиям. На самом деле, у девушки было какое-то другое, длинное имя. Ричард решил, что славянское, если судить по акценту, но Лис предпочитала хлёсткое сокращение. Ричард решил, что чёткой в движениях и немного насмешливой девушке такой вариант очень шёл.
– Ричи, что это у тебя?
Маленький костяной диск, заинтересовавший Лис, Ричарду отдал Эйдан, когда заметил, что напарник вертит его в пальцах, подобрав где-то в залежах всевозможных мелочей его квартиры. Небольшую белую пластинку с резным узором и двумя отверстиями – то ли на шею вешать, то ли на одежду пришивать – было удивительно приятно держать в руках, и Ричард с ним не расставался – так и таскал в кармане. Иногда доставал, как сейчас.
– Это? Подарок.
Лис протянула ладонь, и Ричард отдал ей диск. Череп, вытатуированный на предплечье девушки, вспыхнул огнём в глазницах. У неё вообще было странное пристрастие к черепам – даже элементы защитного контура, который она монтировала, были на них похожи.
– Mionn, и отлично заклятый! Дорогой подарок.
– Как ты сказала?
– Mionn, буквально в переводе «ценная вещь». Их заговаривают, в основном, на защиту и присмотр. Есть еще mor-mionn, портативные проклятия, но это не твой случай. У тебя – «маячок», у подарившего – вторая часть, «приёмник». Владеющий «приёмником» всегда узнАет, что ты в беде и где в этот момент находишься, чтобы прийти на помощь. Келли озаботился, да?
– Кто ж ещё…
Эйдан выглядел настолько задолбанным чужим научным интересом, что Ричарду почти расхотелось его в чём-то упрекать. Почти.
– Эйдан, ну почему надо было подсовывать мне твой маячок тайно?
Напарник мрачно сверлил взглядом скейт, стоявший у ножек стола.
– А явно, ты, можно подумать, взял бы.
– Я и сейчас не отдаю. Он нам с Вероникой жизнь спас. Чудом – потому что я мог его выложить или вообще потерять!
– Не мог.
– Эйдан Келли. Просто больше не делай такого молча. Договорились?
Эйдан кивнул, не поднимая глаз.
«После» – не значит «из-за», «рядом» – не значит «связаны», но исчезновение дочки Риверсов и серия абсурдных ночных краж в их районе действительно оказались звеньями одной цепи. Хотя Ричард никогда бы не подумал, что украденные из магазинов яблоки, орехи, декоративные стразы, ворох игрушек, ведро песка и разгром помещений, это сопровождавший, вообще можно с чем-то увязать. Тем более, что сначала ни о каком «после» речь и не шла – кражи начались за неделю до пропажи Саманты Риверс.
Сэмми исчезла прямо из своей комнаты, когда её мать вышла в соседнюю. Заплаканная Джина Риверс была твердо уверена, что дочь не подходила к двери, а иным путем уйти не могла – они жили на седьмом этаже, да и окна были закрыты. Обнимавший жену Эндрю вообще ничего рассказать Ричарду не смог, его в момент пропажи дочери не было дома. Соседи девочку нигде не видели, а уличные камеры – не зафиксировали. Зато вызванные эксперты Шенаха с удивлением обнаружили в комнате Сэм следы идеального, как по учебнику, прохода на Окольные тропы. Шенах, приехавший посмотреть на это лично, только руками разводил.
– Эйдан, она – человек. Подменыш не прожил бы незамеченным семь лет, здесь не твоя ирландская глубинка! Да даже полукровок редко упускают из виду, хотя случается, как с этой вашей Линн… А твоя ситуация…
– Да погоди ты. Никто и не говорит о семи годах.
– Всё равно. В таком возрасте уже не меняют!
Шенах был упрям, как и все фир дарриг – они по сути своей всегда знали точно, куда следует двигаться, что накладывало отпечаток на характер. Но даже они не могли тягаться с Келли, почуявшим след. Ричард в разговор не встревал, он мало что понимал в этих материях, но сейчас чувствовал – напарник в чем-то прав.
– Спасибо, Шенах. Эйдан, нам нужно ещё раз опросить родителей.
Риверсы действительно начали замечать странности в поведении дочери примерно неделю назад. Девочка могла долго молчать, а потом начинала петь песни на непонятном языке, подолгу разглядывала блестящие камушки в аквариуме в гостиной, а пару дней назад и вовсе выкинула из него на ковёр всех рыбок. Риверсы забрали дочь из школы – от учителей тоже начали поступать тревожные отзывы о Сэм – и начали водить её к психологу. Но результатов это пока не приносило.
– Миссис Риверс, а вы помните, с чего это началось? Или — когда точно, хотя бы.
Джина на минуту задумалась.
– Кажется, в понедельник утром. Я долго не могла разбудить Сэмми, а когда она проснулась, то была какой-то вялой, словно устала. С ней никогда такого не было, а с понедельника стало постоянным.
– А до этого, в воскресенье, вы ничего странного не заметили?
– С Сэмми? Нет. Но одна женщина в парке, где мы гуляли… была странноватой.
Незнакомку Джина запомнила, потому что та выглядела, как кинозвезда – идеальная внешность, невероятно плавные движения и длинное слегка мерцающее платье. Она проходила мимо и, умилившись танцующей вокруг матери Сэм, поинтересовалась именем девочки. Потом сказала, что её собственная дочка была на Саманту очень похожа. О чём ещё они говорили – то ли о детях, то ли о повседневных мелочах, Джина не помнила, зато у неё до сих пор стояло перед глазами, как собеседница удалялась: плавно, словно не касаясь земли ногами, скрытыми подолом платья с чешуйчатым узором.
– Подмена в таком возрасте – это крайне опрометчиво, но, видимо причина у нашей фейри была. Не зря она говорила о дочке в прошедшем времени.
Эйдан привычно катал скейт по полу: толкал ногой к стене, а он возвращался назад сам, немного до неё не доезжая. Раньше Ричарда это раздражало, а теперь он привык, шорох колёс даже помогал сосредоточиться.
– Если её дочь умерла, кого же она обменяла?
– У Оставшихся обычно много детей, и относятся они к ним по-разному, от обожания до неприязни. Думаю, ей было, из кого выбирать.
– Эйдан… вы отслеживаете смешанные семьи и их детей, а Шенах вспомнил о Линн… как так вышло, что о ней не знали? Она же наполовину ваша.
Ричард не ожидал, что напарник ответит – о деле Охотников Эйдан вообще лишний раз вспоминать не любил – но не спросить не мог.
— Иногда ши покидают дом, порывая все связи с общиной. Так получилось и с матерью Линн, я нашел её. Точнее, её могилу.
Гвен О’Коннел покинула общину, потому что влюбилась, а открыться избраннику никак не могла. Джереми Линн был человеком истово верующим и авторитарным, он никогда бы не принял происхождения Гвен. Семья боялась за неё, и была против этих отношений. Разрываясь между родными и Линном, девушка выбрала его.
– У вас есть легенды о том, как бессмертные отказываются от своего дара, чтобы прожить человеческий срок, но рядом с любимыми. Мы не бессмертные, а рядом с такими людьми как Линн вообще долго не протянем. Не знаю, на что надеялась Гвен. Она умерла, когда Маргарет и десяти не было, дальше дочку воспитывал один отец.
Джереми Линн всегда хотел сына, и маленькая Маргарет упорно пыталась доказать отцу, что ничем не хуже. Будь она мальчиком, Линн непременно бы ей гордился, настолько хорошо она усваивала все его уроки. Но девочка… Отчаявшись, Маргарет подписала армейский контракт, а в Ираке, в первой же смертельно опасной ситуации в ней заговорила кровь матери, пытаясь уберечь, спасти, спрятать. В том числе, и на Окольных тропах. Такую «тварь» внутри себя религиозная Маргарет принять никак не могла и начала ещё одну войну.
– Убивая нас, она убивала ту половину себя, которую считала злом, раз за разом доказывая, что осталась собой, что не изменилась.
Эйдан говорил ровно и связно, но мыслями явно был где-то далеко. Или наоборот, глубоко в себе. Ричард подозревал, что второе куда вероятнее, но с расспросами не полез и перевел тему.
— А как нам искать Подменыша? Она же может быть на ваших Тропах где угодно.
– Нет, Тропы ей знакомы, а вот чужой огромный город, где столько интересного, для неё настоящий Диснейленд.
Разумеется, Келли оказался прав.
На сообщение Вея о новой краже, хотя на этот раз её следовало назвать ограблением средь бела дня, Ричард с Эйданом среагировали первыми – далеко отъехать от дома Риверсов они не успели.
В зоомагазине на Дэвон Эйв творился сущий ад. Стёкла звенели от пронзительного тонкого визга, в воздухе, подхваченные диким ветром, метались чёрные перья, кусочки корма и осколки разбитых банок, надсадно вопил откуда-то от прилавка вцепившийся в него кот, которого тоже пытался подхватить ураган. Продавца не было видно, да и вообще ничего толком не было видно, и Ричард, закрываясь от острых осколков, рванул куда-то к источнику визга. Там крутилось и бесновалось маленькое существо, похожее на ребёнка и воронёнка одновременно.
– Только не стреляй!
Эйдан отпихнул напарника в сторону, пытаясь опередить, и получил крылом прямо по глазам. Отшатнулся с криком, запоздало прикрываясь рукой. Ричард стрелять и не собирался – помнил, кто перед ним. Он сорвал с себя пиджак и попытался накрыть им маленькую тварь, но она резко крутанулась, и Ричарда снесло воздушным потоком, ощутимо приложив спиной о стеллаж. Эйдан, наконец, проморгался, поднял голову, болезненно щурясь, и … запел. Тихий мелодичный голос каким-то образом пробивался через визг фейри и словно обволакивал его, заставляя звучать тише. Успокаивал.
Scél lem dúib:
dordaid dam,
snigid gaim…
Фейри замолчала и перестала кружиться, плавно сложила крылья и устроилась на полу, продолжая слушать. В помещении ощутимо похолодало.
Gáeth ard úar,
ísel grían,
gair a r-rith…
Норвуд сполз на пол. Глаза закрывались.
Aigre ré;
é mo scél.
– Ричард! Проснись, эй. Замёрзнешь.
Напарник был прав, лежать на ледяном полу не стоило.
– Эйдан, что это было.
– Колыбельная. Ну, примерно. Я не знаю, что поют Оставшиеся, но они чувствительны к смене сезонов. Поэтому вот… про зиму.
Зима у Эйдана получилось убедительная. Все поверхности в магазине покрылись инеем, а в воздухе плавали снежинки. Единственным, на кого песня не подействовала, был кот. Он залез на самую верхнюю полку и истерически оттуда подвывал и шипел. Ричард не мог его за это осуждать.
Эйдан вызвал группу контроля Неразглашения. Требовалось объяснить собравшимся у входа зевакам, что здесь произошло. Ну и воспоминания подправить, скорее всего. Ричард закрыл дверь в магазин, запретил кому-либо туда заходить, и опёрся спиной о витрину. Эйдан стоял рядом, у него на руках мирно дремала маленькая бестия, наконец-то надежно завернутая в пиджак.
– Эйдан, а почему ты не применил ваш семейный способ? Он, наверное, сложнее, но хотя бы таких спецэффектов не вызывает.
– Ты о чём?
– Список соседей твоих родственников, который вы вместо колыбельной используете.
Этот настойчивый взгляд в землю Ричард уже видел.
– Эйдан Келли.
– Ричард Норвуд! Разумеется, мы поём детям нормальные песни, а не списки приглашенных зачитываем!
– И что это тогда было после тренировки с фотографиями?
– Тебя мучила бессонница. Я хотел помочь. Скажи мне, куда бы ты меня послал, предложи я тогда спеть тебе колыбельную?
– Недалеко. Даже тогда. И я просил тебя не молчать.
– Просил ты недавно, а бессонница была давно. И вообще, я зря тут стою. Нужно как можно быстрее обменять Сэмми обратно, нечего ей дожидаться в Холмах.
Эйдан оттолкнулся от витрины и направился в магазин.
– Стой, ты что, без проводника идти собрался?
Эйдан улыбнулся, но как-то невесело.
– Мне не нужны фир дарриг, чтобы не заблудиться, Ричард. К вечеру вернусь.
Вечером позвонили Риверсы: соседи привели Саманту. Она танцевала возле дома и пыталась рассказать прохожим что-то о феях, птицах и змеиных хвостах. Утром капитан Шепард отправил группу подчиненных Шенаха прочесывать Тропы – Эйдан так и не вернулся.
— Как ты так быстро догадался, что это не я, а допплер? — спросил Ричард у Келли, когда нарушитель спокойствия был выдворен с территории Тринадцатого отдела, а охрана получила выговор. — Он же идеально скопировал меня!
— Йогурт. На моём рабочем столе его не было, и я заподозрил неладное.
Ричард кивнул: допплерам не всегда удаётся собрать полную информацию о том, в кого они перевоплощаются. Незначительная деталь может их выдать. Эйдану повезло, что в этот раз она лежала на поверхности.
— Ах да, твой йогурт, — Ричард порылся в сумке и вытащил пластиковую бутылочку, — клубничный. Как ты любишь.
— Мммм… Спасибо! — Эйдан просиял, точно ребёнок, которому дали его любимое лакомство. — Кстати, давно хотел задать тебе вопрос. Надеюсь, не обижу. Почему ты всё время покупаешь мне вкусное? Спасибо за заботу, это так приятно, особенно когда, — Эйдан смутился, — я не успеваю позавтракать дома или по дороге на работу. Но почему ты это делаешь?
— Ты разве не знаешь? — опешил Ричард. Каждое утро он начинал в Тринадцатом отделе с одного и того же ритуала: оставлял на рабочем месте напарника продукцию, содержащую молоко. Это могли быть разнообразные йогурты, упаковка растворимой каши, политые сгущёнкой блинчики, пудинг и так далее.
Эйдан отчаянно мотнул головой, и его завязанные в хвост волосы прочертили в воздухе дугу.
— Я прочитал, что фейри любят молоко, — осторожно начал Ричард. — Очень любят.
— Да! — Эйдан расплылся в улыбке. Запрокинул голову, чтобы допить остатки йогурта из бутылочки. — Ты невероятный напарник, я тебе уже это говорил и скажу ещё.
Ричард в ответ смутился от похвалы в свой адрес. Пусть даже заслуженной.
— В кои-то веки в интернете написали правду о фейри. Поэтому ты покупаешь мне это всё, чтобы сделать приятное?
— Не совсем, — вздохнул Ричард. Признаваться ему не хотелось, но врать, выдумывая причину — ещё меньше. — Помнишь, мы поначалу не ладили? Я прочитал, что молоком можно… ну… задобрить фейри. Вот я и решил попробовать. В тот день, когда я в первый раз принёс тебе йогурт, мы ни разу не поругались. Я понял, что это работ… Эйдан, ты в порядке?
Ричарду приходилось наблюдать, как у его напарника меняются черты лица, исчезают и появляются татуировки. Но он ещё ни разу не видел, чтобы у того глаза настолько расширились. И вдруг Эйдан… расхохотался.
— Задобрить фейри… Ха-ха, Норвуд, да я тут развопло… щусь от смеха… Надо будет… родне… рассказать… Норвуд, ха-ха, ну ты даёшь…
Ричард, ничего не понимая, терпеливо ждал, пока у его напарника пройдёт приступ веселья.
— Фейри действительно можно задобрить молоком, только если оно парное от коровы, козы или овцы, — объяснил Эйдан, перестав наконец смеяться. — Хозяйки до сих пор ставят нам тарелочку парного молока, чтобы их скотинка хорошо доилась. Но у тебя же нет коровы, Норвуд! Козы и овцы, по-моему, тоже нет.
— Ясно… — пробормотал Ричард. Таких животных у него действительно не водилось.
— А не поругались мы в тот день потому, что нам обоим, по-моему, это самим надело.
Ричард подумал и кивнул.
— Но всё равно было очень приятно, что ты так обо мне заботишься! — воскликнул Эйдан. — Чёрт, да это самое лучшее начало рабочего дня, о каком только можно мечтать!
— Понял, — улыбнулся Ричард. Что уж там говорить — ему тоже нравилось радовать напарника. Ведь у того при этом был невероятно счастливый вид! А ради солнечной улыбки напарника можно по-прежнему каждый ставить ему молочку.
— Мои тётушки и бабушки, — Эйдан понизил голос и торопливо оглянулся, словно боялся, что одна из его многочисленных родственниц объявится у него за спиной, — сказали, что у меня золотой напарник, который следит за моим питанием лучше меня. К тому же в твоей идее есть рациональное зерно…
— …хороший напарник — сытый напарник! — в один голос с Эйданом заключил Ричард. — Как насчёт пойти позавтракать прямо сейчас? Я тоже утром сегодня ничего не ел: срочно понадобилось отвезти Ребекку в школу, и на завтрак уже времени не осталось.
Вечер неожиданно выдался тихим. Норвуд написал отчёт и отправил его капитану Шепарду, собрал в коробку все улики, составил опись и отправился вниз, в Хранилище. Он осторожно толкнул дверь, но ничего не произошло. Вождь сегодня был в благодушном настроении и поэтому в Хранилище только где-то далеко мигали лампочки. Поздоровавшись с Вождём, Ричард поставил коробку на полагающееся ей место, оставил второй экземпляр описи на столе отлучившегося куда-то хранителя и пошел на выход. И тут ему позвонила Бекки, которой внезапно понадобился ловец снов.
— Мне его посоветовала сделать Кими, — пояснила дочка. — А то в последнее время какая-то дрянь все снится.
— Тебе снятся плохие сны? — забеспокоился Ричард.
— Да в школе устаю, вот и снится всякое, — вздохнула Бекки. — Новая учительница у нас такая строгая и много задаёт. Кими тоже устаёт, но у неё есть ловец, ей папа её сплел, вот ей плохие сны и не снятся, как она сказала.
— Хорошо, солнышко, я сплету его тебе, — пообещал Ричард, лихорадочно соображая, у кого бы проконсультироваться насчет плетения этих самых ловцов. — Вечером заеду.
— И мороженое не забудь! Ванильное, шоколадное, фисташковое, всё это с орешками и клубничным топингом! — Ричард услышал, как девочка подпрыгивает на своей кровати.
— Хорошо, я запомнил, — он улыбнулся. Бекки просто обожала мороженое и могла есть его ведрами.
Завершив вызов, он начал набирать в поисковике запрос про ловцов снов, когда в глубине Хранилища что-то грохнуло. Невольно посмотрев туда, Ричард увидел мигающую лампу. Что-то в её мигании показалось ему знакомым и Норвуд напрягся, вспоминая, что могла значить комбинация из длинных и коротких вспышек.
— Вы круты, мистер Вождь! Спасибо за подсказку, — салютнул он, прочитав вспышки как «ива». Парк, где росла ива, был по дороге к маленькой закусочной, где Норвуд покупал пиццу. И сейчас было самое время сходить за этой пиццей.
Рабочий, прибиравший возле ивы всякий сор, охотно согласился помочь добыть ветки и щедрой рукой одарил Ричарда тремя гибкими ровными прутиками.
— Крепче будет, если все вместе сделаете, — пояснил он, улыбаясь. Ричард улыбнулся в ответ, пожелал удачного вечера и пошел в отдел.
Пицца пахла вкусно, кофе был горячий, а ловцы снов поражали разнообразием. В итоге Ричард решил делать самый простой вариант. Единственным затыком в этом ему показалось только отсутствие у него пера, но вроде бы по дороге к дому Вероники есть торговый центр, и в нём наверняка можно найти лавочку, продающую перья для рукоделия. Занятый такими мыслями, Ричард свил ветки в более-менее ровное кольцо, скрепил его зажимами для бумаг и полез в ящик стола за катушкой ниток. Ими они прошивали время от времени всякие бумаги и журналы. Толстая нить махрилась, блестела и никак не желала завязываться узлом.
— Ричард, дорогуша, да кто тебя надоумил взять для артефакта такую порнографию! — певучий голос мисс Нэнси раздался слишком неожиданно и Ричард выронил катушку. — Тут натуральная нить нужна, а не синтетика для бумаг. Вот, возьми.
На стол лег клубок золотистых ниток. Полненькая и улыбчивая, Нэнси ласково потрепала Ричарда по голове, забрала приготовленные для неё папки и ушла, не слушая горячих слов благодарности. Закинув катушку обратно в ящик, Ричард начал плетение снова, но уже нитками Нэнси. Задавать ей такие глупые вопросы про то, откуда они вообще у неё и почему похожи на паутину, он не собирался. Напрасное любопытство в Тринадцатом отделе было не в чести. Кто хотел — тот сам все про себя рассказывал.
Он уже заканчивал плетение внутренней сетки, когда в кабинет просочился Би Хань. Кот положил перед ним на стол большой клык и лапой подтолкнул поближе.
— Спасибо, — поблагодарил ричард. Кот приподнял верхнюю губу справа и показал зубы, трогая при этом лежащий перед Ричардом клык лапкой. — Ого, твой правый верхний? Впечатляющие у тебя зубки.
Ричард почесал Би Ханя за ушком и налил молока в миску.
Потом в течении получаса кабинет заглядывали ещё сотрудники, которые то искали Эйдана, то хотели что-то уточнить у Ричарда и каждый что-то оставил. Три разнокалиберных пера, четыре камушка, горстка бусин из морского жемчуга — Ричард всё пустил в дело. Получилось кривовато, аляписто, но он был доволен. Бекки точно должно было понравиться.
— А вешать на что будешь? — Эйдан, оказывается, уже сидел за своим столом и доедал пиццу. Выглядел он моложе, чем утром. — Если его за обод на гвоздь повесить, то работать не будет. А нитки у тебя кончились.
— Хм, не рассчитал малость, — вздохнул Ричард, аккуратно положил ловец на стол и потянулся к ящику.
— Какой же ты всё-таки… человек, — постучал себя по лбу Эйдан и развязал одну из нескольких завязок со своих волос. — Вот, держи.
***
Ловец покачивался над кроватью спящей девочки. Впервые за последние дни ей снился хороший сон, где большой кот, практически тигр, гонялся по лугу с одуванчиками за драконом. В Тринадцатом же отделе Эйдан Келли развешивал на доске «Они находятся в розыске» новые ориентировки из других филиалов Отдела, в том числе присланную из Филадельфии ориентировку на женщину с неуправляемым даром энергетического вампиризма.
«Не успел, — думает Эйдан, — полнолуние началось, и я не успел». Он лежит в каком-то дворе Другого Будапешта и смотрит, как над городом восходит луна. Как и всё на Той Стороне, она выглядит мучительно неправильно — как будто кто-то криво вырезал кусок бумаги и приколол на грязноватое небо. В этом городе всё неправильно и криво — это всего лишь иллюзия. Паутина, в центре которой сидит паук и ждет таких глупых мошек, как Келли.
Эйдану больно — болит вывихнутая нога, болит разбитый затылок, тянет кожу засохшая кровь, ноют синяки и ссадины. Можно бы подлечиться или хотя бы сесть, но ему уже всё равно. Пусть приходит паук — Эйдан слишком устал. Он рвался, сминая время и пространство, он спустился в Лимб и вырвал оттуда осколок души Норвуда. Он прошёл Ту Сторону. Он уговорил Безликих помочь. И все оказалось зря. Ему не хватило пары часов. Он почти добрался до последнего Ричарда, но Та Сторона оказалась сильнее — проклятый город свернулся в Уробороса и закружил Ши, как смертного.
Раздаются шаги, и из подворотни, кажущейся дурно нарисованной декорацией, выходит хозяин города. Его лица не разобрать, он низок, толст, и его голос отдается в ушах болезненным звоном. Хозяин Той Стороны наклоняется над добычей, и Келли закрывает глаза. Дань слабости — он не хочет смотреть смерти в глаза.
… Сразу три выстрела, почти сливаясь в один, отбрасывают тварь назад, и Келли поднимает голову. В арке ворот стоят сразу три Ричарда — один сияет самодовольством даже теперь, второй кривит губы, лицо третьего не выражает ничего. Выглядит это, точно одного человека отразили сразу в трёх зеркалах — и все эти зеркала кривые.
— Отойди от него. Сдавайся. Ты арестован, — говорят они одновременно, а Келли хочет то ли смеяться, то ли кричать, чтобы Ричард убрался прочь.
Хозяин Той Стороны поднимается — из трёх дыр в его теле бежит кровь. Она густая, как ртуть, и слабо светится серебристым.
— Это же Келли, — шипит тварь, — он бесит тебя, верно? Ты его презираешь и мечтаешь, чтобы он себе что-нибудь сломал! Без него твой отдел будет лучшим! Без него тебя никто не втянет в разборки этих уродов! Ты же хочешь этого?
Ричарды медлят и опускают оружие. А потом снова шагают вперёд.
— Келли, конечно, не сравниться со мной, — говорит первый.
— Он невыносим, он шумит, он выводит меня из себя, — добавляет второй.
— Он нелогичен, он безответственен и нерационален, — заканчивает третий.
— Но он! Мой! Напарник! — три выстрела гремят в унисон, три голоса сливаются в один, и мир меняется. Над Келли стоит Ричард Норвуд -настоящий, цельный, вернувшийся. И злой, как Гончая Тиндалу. Келли хочет сказать, что в Хозяина стрелять бесполезно, но это Ричард. И он знает — ещё никто не уходил от выстрела из крупнокалиберного в упор. И Хозяин не уходит. Выстрел. Выстрел. Выстрел.
Тварь, владеющая Той Стороной, бежит — она даже относительно не напоминает человека, это комок тряпок, истекающих блекло светящейся ртутью. Ричард посылает ей вслед проклятие и спешно опускается рядом с Эйданом на колени:
— Ты жив? Сможешь вывести нас отсюда?
— Смогу, — Келли улыбается, — если поможешь встать.
Ричард не отвечает — вместо этого он туго бинтует Эйдану ногу, сует ему в руки скейт, а потом осторожно поднимает незадачливого напарника на руки, и улыбка Келли становится дурной и счастливой. От Норвуда пахнет табаком, одеколоном и кофе, а вовсе не мокрым картоном. Живой, настоящий и до одури знакомый запах.
… Уже много позже, когда Шепард устаёт ругаться, все раны перевязаны, и врачи их наконец оставили в покое, Эйдан задаёт вопрос:
— Ричард, я не знаю, сможешь ли ты меня простить. Но скажи, как ты меня нашел?
Ричард смотрит в ответ — он пытается злиться, но взгляд тёплый:
— Я простил. Как только понял, что я снова… Я. Ты иногда идиот, Эйдан Келли, ты невыносим, ты никогда не приходишь вовремя. Но без тебя я умер бы со скуки или сам стал ходячим занудством, — он трёт лицо и меняет тему, — Нас… Меня позвал кто-то. Не помню его лица, то ли в капюшоне был, то ли в маске. Сказал, что ты влез в жопу, какой не бывало, и тебе нужен я. И велел идти за ним. Я почему-то поверил и пошёл. И успел как раз вовремя, как видно.