Проблемы с новичками: работа «фильтра», лечение магов, беседа с помощниками Славки,
Разговор с магами (Ирина)
Попаданцы новые
Склоки вельхо
Бунт Понтеймо
Подкидыши
Тахко. Макс
Бабушка Ира!
Я грохнулся на колени так, что пол дрогнул. Попытался прощупать пульс. Мешок мешал, я его отшвырнул и замер, не зная, за что хвататься – за руку? За шею? Где там бывает этот чертов пульс?!
Она была такая маленькая на полу. Я привык, мы все привыкли, что она сильная, я всегда воспринимал ее как высокую худощавую женщину. А она ведь ниже меня. Кровь на щеке, кровь на виске, лицо даже не бледное, а серое, заострившееся…
Бабушка Ира…
Я все-таки взял ее за руку – теплая. И пульс сразу толкнулся мне в пальцы — маленькой упругой капелькой.
— Бабушка Ира? Бабушка?
— М-м… — пальцы в моей ладони дрогнули и сжались. Дрогнули и раскрылись ресницы. Закрылись.
— Бабушка!
— Ти… ше…
Серые глаза посмотрели на меня как будто издалека. Странно посмотрели.
— Макс… ты… Не переживай. Все хорошо… будет…
Хорошо?!
Я заорал так, что за дверью что-то упало и раскатилось. Орал одновременно и в нагрудную шкатулку, и просто в пространство, звал на помощь, не выбирая выражений и адресатов, и подействовало быстро. Шкатулка дернулась на груди и попыталась узнать, что творится, а дверь уже ласточкой порхнула в сторону, и в комнату ворвались двое. Дежурный от входа и маг из Руки, Гэрвин.
— Что?
— Ерина Архиповна!
— Покушение?
— Жива!
— Не двигайтесь! Я сейчас…
Гэрвин упал рядом, на лету вздергивая рукава, парень-дежурный метнулся за помощью. Но та уже и сама спешила на место происшествия, блистая золотом Знаков.
Полетели первые приложения, мягко убирая кровь, высвечивая запрокинутое лицо, шею. Зазвучала специфическая врачебная скороговорочка:
— Травм нет…
— Внешне лишь незначительные ушибы.
— Падение?
— Скорее всего.
— Внутренние повреждения?
— Скопление крови в теменной части. Не здесь смотри, левее.
— Кровоизлияние, почему?
— Перенапряжение?
— Возможно. Но отчего, в чем причина?
— Посмотрите на искры!
— Действительно… явный отток маги. Но ведь Ерина почти не использует магию, она даже Знаки не наносила пока.
— А впечатление такое, что она пруд кипятила, не иначе.
Меня быстро оттеснили в сторону, а потом и из комнаты. Я сидел под дверью и тупо пялился на выложенный камнем узор на стене. В руках – непонятно когда подобранный мешок с семенами. И было мне муторно, как давно не было.
Наверное случайно… да конечно, случайно! Но бабушка Ира повторила последние слова моей мамы.
Предгорья. Взгляд со стороны
Обычно Ловчие предпочитали селиться в столице и других более-менее крупных городах. Во-первых, ближе к рынкам сбыта, во-вторых, по укоренившейся традиции. После Дней Безумия, когда профессия Ловчих наряду с вельхо была овеяна славой спасителей мира от «кровавых тварей», каждый город считал за радость, если оные спасители поселятся в его стенах.
Даже когда память о жутком времени стала уходить в легенды, Ловчие еще были весьма и весьма уважаемыми гражданами – за счет того, что именно у них можно было разжиться драконьей чешуей для светильников, лекарственными снадобьями на драконьей крови и прочими полезностями, за которые вельхо драли в три шкуры. И, разумеется, столь уважаемым гражданам частенько прощались некоторые недоразумения вроде приставания к чужой жене или дочери, драку со смертельным исходом и присвоение понравившихся товаров. Это же драконоловы! Геррои! Таким – да не простить! Именно на них взирали с восхищением беспокойные юнцы, мечтавшие, как, наверное, юнцы всех миров, о славе и приключениях на все известные места. Именно на них посматривали хорошенькие девушки, приглядывавшие себе мужа.
Но постепенно драконов становилось все меньше, цены на их товар — все выше, а Ловчие в своих притязаниях и амбициях – все наглее. И романтика, овеявшая профессию Ловчих, потихоньку растворялась и таяла, показывая смелых, но наглых, амбициозных и склочных живодеров…
Так что потихоньку-полегоньку, но в городах (особенно там, где драконоверы ушли в подполье, но все еще «трепыхались») Ловчим стали намекать, что герои – это хорошо и замечательно! Но несомненно, таким прид… м-м-м… прекрасным и достойным людям не пристало тесниться в узких городских улочках, им нужен простор! Ведь среди городской суеты не сможешь достойно возвыситься духом для очередного потроше… м-м… подвига во имя спасения людей! Ведь верно? Не понимавшим величия и свободолюбия своих натур (а соответственно необходимости жить подальше от презренных городов) намекали более прямо – порой у особо непонятливых горели дома и пропадало имущество.
И вскоре у весьма приличной части Ловчих шикарные особняки в центре города или в богатых кварталах сменились на чуть менее шикарные, но вполне красивые дома в своих собственных, обособленных от людей поселках.
Многие даже нашли в этом преимущества. Все свои, никто не мешает разгуляться как следует, хоть ты упейся в драконье пузо! Никто завидущими глазами не смотрит. А покупатели, выпивка и уйма веселых девочек сами явятся, и ловить не надо!
Такие поселочки пользовались дурной славой – доставлять туда товар брались не все, и путники, бывало, рядом пропадали (особенно путницы). Всякое бывало. Надо же героям расслабиться после удачной (и тем более неудачной) охоты.
Но пока вельхо Ловчим покровительствовали, никто не мог добиться наказания или даже правильного расследования — все списывалось на «кровавых тварей» и их приспешников, полоумных сектантов-драконоверов, «жаждавших отомстить доблестным героям».
Пока вельхо нужны были драконьи потроха, на помощь вельхо можно было положиться!
Правда, недавно обнародовали запрет за убийство драконов, и это было странно. Но особо Ловчие не встревожились. Драконы и без того стали тварями очень и очень редкими, хорошо если раз в год попадались. Зато и цены на их кровь-чешуйки-когти подлетела так, что за одного дракона можно было лет пять всем поселком жить безбедно, и еще оставалось. Так что на дурацкий указ драконоловы пожали плечами и продолжили гулять – их это не обеспокоило. Не беда!
Не встревожились и в поселке Коготь, что обосновался, вопреки традициям, поближе к горам. Основатели поселка все-таки неплохо знали повадки своей «добычи» и давно просчитали, где «добыча» не летает. Драконоверы же, хоть и придурки, а все ж таки атаковать без магии хорошо укрепленный поселок на вершине крутого холма – это надо быть вовсе дурнем! Вот они и не лезли. А на клиентов доблесть когтевцев производила нужное впечатление. Ну, а на самый крайний случай (если какой-то полоумный дракон решится напасть) в поселке имелись и сетеметы, и прочие вещи, нужные для встречи дорогого гостя.
Все шло хорошо. До поры до времени.
Когда в поселке вышагнули из воздуха разом две пятерки вельхо, это тоже никого не встревожило. Мало ли чего чароплетам занадобилось!
А потом они вошли в дома…
Тахко. Макс
— … могли? Без обучения, без подстраховки, даже без лекаря рисковать самостоятельным освоением такого дара? Как вы могли, Ерина?
— Глупость сделала, — негромко и очень устало ответила наша уже-не-бабушка. – Кажется, только теперь понимаю, насколько большую глупость.
— Вы не доверяете нам.
— А вот про это забудьте, — чуть оживился ее голос. — После всего-то? Нет, Гэрвин, нет. Кому еще доверять, как не друг другу.
— Тогда почему? Почему вы не рассказали?
— Сначала не поверила. Потом… потом сочла практически бесполезным. Низкий КПД.
— Что?
Бабушка помолчала.
— Малоуспешным, — после паузы проговорила она. – Толку мало, а больная потом целый день ходишь.
— Но ведь можно развить… обучить?
— Учителя где искать? В Нойта-вельхо?
Они о чем вообще?
— Да и не до учебы сейчас. Решила им пока просто не пользоваться.
— А сегодня что же?
— А сегодня я не пыталась, Гэрвин. Сегодня он сам. И мне… меня это напугало
Да что же это такое? Если оно пугает нашу бесстрашную не-бабушку, то я вообще в панике! Все, что я понял, что бабушку Иру едва не прикончила ее собственная магия? Неразвитая магия, которой она не занималась…
Гэрвин зашипел. Он вообще легко вспыхивает, если все-таки решится доплавить остатки своих Зароков, точно Огненный дракон получится. Вот и сейчас полыхнул:
— Вы же видели, что такое драконий Дар! Вельхо про это почти забыли, одаренных драконами давно не было. Но у нас в городе их уже больше двух пятерок. Лекарь, который теперь видит любую хворь даже без Знаков и в перспективе сможет исцелять одним касанием! Садовница Митана, которую теперь Зеленые принимают за свою! Пекарша, которая может в мешке муки узреть увидеть несколько крошечных пылинок примеси ядовитого сорняка или грибковой плесени? И убрать их тоже может! Хотите вы этого или нет, признаете или нет, будете развивать или постараетесь задавить – неважно! Это дар, он все равно пробьется!
— У всех?
— Что?
— У всех… пробьется? У Яночки тоже?
— Рано или поздно – у всех.
Пауза. Я тоже призадумался, что мы скажем Янкиным родителям, если (чисто гипотетически!) когда-нибудь с ними встретимся. Мол, сорри, уважаемые, так уж вышло, что у вашей дочки дар магический и – вы только не нервничайте! – она драконом стать может. Так что вы уж поаккуратнее.
Бедные родители!
— Понятно. Вы уж простите меня, Гэрвин. Доставила вам хлопот…
— Все правильно. Как вы сказали, мы все в одной лодке. Интересное выражение…
— Встать-то можно? У меня работы много…
— Шшто?!
Гэрвин точно будет Огненным. Сейчас, к примеру, он точно мог вулкан зажечь – когда, полыхая негодованием, разъяснял нашей непоседливой не-бабушке, что ей можно только лежать, причем только под надзором, и только тем, который он обеспечит лично! И что он не ожидал такого легкомыслия от такой ранее здравомыслящей и рассудительной женщины! Это неправильно! Может быть, он ошибается, и кровоизлияние что-то изменило в ее голове? Сейчас он вызовет лекарей уже из лечебницы, и тогда они посмотрят…
С этой угрозой он нас и покинул, на прощание таки обеспечив нашей боевой бабушке присмотр – в моем лице.
Когда разозленный будущий Огненный растаял в Шаге (видимо, отправившись в больничку за обещанным обследованием и присмотром), я обернулся.
…За эти полчаса тут все изменилось. Небольшая бабушкина комната, обычно и так чистая, сейчас обрела прямо-таки стерильность. Занавеска на окне отодвинулась, а табурет, наоборот, придвинулся, накрылся белоснежным полотенчиком и уставился высокой чашкой, темным пузырьком с какой-то настойкой и коробочкой-таблетницей. На узкой хозяйской постели откуда-то взялось еще две подушки, зато пропала полочка рядом с ночником, на которой всегда лежало несколько свитков, папок или книг – наша дотошная не-бабушка вечно читала перед сном какие-то документы. Видимо, не рассчитывая на совесть пациентки, маги убрали от нее все, что связано с работой.
Один шкаф, который мы со Славкой сконструировали вместо местных сундуков, стоял невозмутимо и недвижимо, как саркофаг.
— Макс, послушай… Прости, что напугала.
Только теперь я посмотрел на бабушку Иру. Она лежала на этих своих подушках даже удобно. Лицо уже налилось живым цветом, и крови больше не было, только… как она сказала? Напугала? Ага.
Я ведь реально запаниковал. Я… черт, да я одурел от страха! Сидел там, в коридоре, у нее под дверью, и психовал так, будто у меня рушится мир! Опять. Я так в столице не боялся, когда думал, что сейчас до меня таки дотянется очередная хватуха! Тогда мне помогала злость и желание побороться с этими вельхо сволочными, напихавшими ловушек прямо в городских кварталах, с их придурочными эксплози и сетеметами. А здесь бороться было не с чем, и я опять стою беспомощный и ни хрена не способный сделать, как… как тогда.
Когда врач вышел из маминой палаты и я по лицу понял, что он собирается сказать.
Когда «скорая» увезла деда.
Когда не война и не нападение вельхо, все спокойно и тихо, а твоего самого-самого человека больше нет, и мир опять рушится. Болезнь – подлая штука.
Больше всего мне хотелось сейчас сцапать бабушку с Иррей, Славку и Янку и запереть их нафиг где-нибудь под замком, под тем самым надзором. Чтобы не смели меня так пугать. Чтобы были живы. Но не запру же я туда всех, к кому я посмел привязаться? Мне ведь и Гнездо туда прятать придется, и почти полгорода…
Придурок. Пацан сопливый. Какой из тебя дракон, щенок ты домашний!
Самооскорбления не помогали.
Мне хотелось наорать. Хотелось куда-то бежать и что-то делать, хотелось – вот же придурок! – обнять нашу, как оказалось, вовсе не железную не-бабушку и заставить пообещать, что она останется жива и будет хоть немного думать о своем здоровье! Но я только подтащил к себе вторую табуретку и сел.
— Да уж. Я реально чуть не рухнул рядышком. Что ты так себя не бережешь?
— Не вовремя это все, Максимушка, — невпопад проговорила она, что-то рассматривая на моем лице. – Работы столько…
Смотреть на нее оказалось неожиданно тяжело. То ли потому, что желание утащить и спрятать никуда не ушло, то ли потому, что сама она глядела будто из-за стекла. Не понимаю, как по-другому сказать. Она была рада меня видеть, это точно, но что-то не давало ей радоваться, словно какие-то мысли не давали покоя, и она их думала-думала-думала, и никак не находила выхода – постоянно, мучительно.
— Работа не дракон, не улетит.
— Не улетит, — невесело согласилась моя названая родственница. И снова что-то мелькнуло такое в глазах, тень какая-то, будто какое-то сомнение… или мрачное воспоминание. – Но делать ее надо. Это что у тебя? Апельсины в сеточке?
— Какие ап… — иногда ее совершенно нельзя понять! Вот при чем тут… Я посмотрел на «апельсины» — нет, этот мешок меня что, преследует? От когда я его прихватить успел? в упор не помню. А хотя кстати. Отвлечется от своей работы. – Не, сегодня в роли апельсинов выступает картошка!
И я жестом фокусника показал один из клубней – уже чуть подвядший и торчащими кое-где фиолетовыми ростками. Не самая красивая, но и не местная. Тут картофель был, но реально странный – мелкий, размером с фасоль, он варился прямо так, в кожуре, а потом уже зажаривался или заливался маслом с чесноком. Я даже не сразу просек, что это за странная крупа такая. Когда мы его чистить пытались, на нас так смотрели…
— Видела? Это не местный горох!
— Макс… Где взял?
— Подарили. И еще вот, вот, вот и вот.
Одна за другой стопки пакетиков с семенами ложились на одеяло. Огурцы. Кабачки. Мешочек с кукурузой. Какой-то кудрявый салат. Петрушка. Помидоры. Редиска… Зачем же все-таки любительнице кавказцев нужны были какао-бобы? Оранжерея у нее, что ли, была? Потом спрошу.
Ирина Архиповна поднесла к лицу пакетик с петрушкой и мечтательно вдохнула запах.
— Как давно я ничего не сажала…
— Вот выздоравливай – и посадишь.
Но моя названая бабушка только невесело улыбнулась.
— Постараюсь. Славушка там как?
— Доберусь до больнички – узнаю. Что это вы оба затеяли болеть? Мне теперь хоть разорвись.
— Ты передай, чтобы выздоравливал. Максим, ты Риту своему шкатулку для связи оставлял?
— Нет, он не взял. Сказал, что скорей всего после ограбления Подвалов все «скромники» взбесятся и начнут подозревать всех и каждого. Могут и до обысков докатиться, и вообще. Решили пока переждать. А что?
— Мне нужен король.
Я чуть картошку не выронил.
— Зачем?
— Встретиться.
— Ну… ну ладно… Только помощи от него особой не жди, власти у него тут мало.
— Неважно. Я хочу посмотреть… — Ирина Архиповна невидящим взглядом смотрела на петрушку.
Я поразмыслил. Темнит она что-то. Ой, темнит.
Нет, они со Славкой точно родственники. Оба скрытники и оба постоянно ставят меня в тупик. Одному нужно было, чтобы я организовал побег не только его, а всей тюрьмы в комплекте. Другой – встреча с королем. Супер.
— Король, значит? Я постараюсь устроить. Есть на него один выход, только этот выход сначала привести в порядок придется.
— Только, пожалуйста…
-..осторожней. Я знаю. Буду.
— Макс, пожалуйста! – она попыталась привстать, и я в панике схватил ее за руку. — Прошу.
— Буду-буду. Ну буду, честно. Полезу только если все три раза проверю. И перепроверю еще. Обещаю. Будет тебе встреча с королем!
Успокоилась.
— Даже не спросишь, зачем?
— Надо будет – расскажешь, — отмахнулся я, приглядываясь. У нее наконец-то заблестели глаза. Словно нашелся какой-то выход из мучительной неопределенности, не дававшей ей покоя. Вот и хорошо.
Я только недавно заново открыл, как это здорово – радовать кого-то подарками. Особенно мою новую и такую оригинальную семью.
Ну… если бабушке нужен король, она его получит!
«Подкидыши», кстати, остались в столице. С одной стороны, принц не захотел уезжать из города, где его отец был совсем рядом. С другой – я сам не стремился тащить в Тахко тех, кто не будет потом там жить.
Вот и остались они в той купленной нами гостинице под присмотром Терхо Этку – маг все еще не терял надежды снять предсмертное проклятие их бывшего наставника, чтоб ему на том свете угольков пожарче подсыпали.
Так.
Попасть в столицу, пообщаться с парнями на предмет снятия проклятия. Если не получится, придется все-таки звать кого-то Огненного и уговаривать парнишек не психовать. Огненный – оружие хорошее, но такое… массового поражения. Проклятие снимет, но и магию может «снять» заодно. Надо подумать.
Ладненько, без проблем, сгоняем в столицу. Первый раз, что ли?
А пока… где там мой дорогой побратим? Ну, если он тоже решил поболеть!
Предгорья. Взгляд со стороны
Незваные гости уже собирались уходить. Они вели себя вполне прилично – для вельхо. В этом Ловчим повезло. Мажьи Зароки, конечно, вещь хорошая и для простяков полезная, только полной безопасности для окружающих не дают. Так-то да, сами по себе вельхо не имеют права причинять серьезного вреда. Но, выполняя приказ начальства, маг получал послабление — при выполнении приказа ответственность за поступки и проступки мага система клятв, именуемая Зароками, возлагала на его начальство. А уж оно пусть со своими клятвами разбирается.
Вот и сейчас – вельхо ничего серьезного не сломали, никого не покалечили, даже обыска устраивать не стали – прибрали только то из имущества, что лежало на виду.
Но…
Пятнадцать мужчин, почти все взрослое население Когтя!
Их выволокли во двор, не отвечая на вопросы, наскоро зачитали какой-то указ о нарушении каких-то законов (каких?!), сбили в кучу и принялись обматывать какой-то цветной веревочкой…
— Да чего вам надо? – возмущался оторванный от варенки и дичины староста по прозвищу Горелое ухо. — Одурели, что ли?
— Чего вы творите?
— Что за ***** творится?
— Мажье отродье, только явитесь потом за драконьими потрохами!
— Цыть, драконьи подарки! – только и ответили ему.
— Да чего вы делаете-то?
— Тесемочкой перевязываем, — со скукой в голосе проговорил седой полноватый мужчина в просторном темном одеянии. – С бантиком. Подааарочек! Пошевеливайтесь парни! Нам еще как минимум один поселок чистить придется для количества, а потом еще и Драконьему Хребту это все волочь! И что, на это весь день терять? У меня есть дела поважнее!
Вельхо засуетились, заматывая «подарочки» цветной тесьмой, как пауки – влипших в беду мух. И вовремя. Осознав, что все это не шутка, что их действительно собираются отдать кровавым тварям, Ловчие принялись рваться из пут и вопить, немногочисленные женщины – причитать и плакать, а вельхо щедро вознаградили такое поведение пинками и Знаками…
И никто не видел, как несколько минут назад из лужи поднялся отброшенный туда старик, метнул на вельхо яростный взгляд и крадучись двинулся на чердак – туда, где было сложено оружие. Старый Ловчий давно не охотился сам – ни руки-ноги, ни глаза для охоты больше не годились. Да и память была уже не та. Его кормили-поили здесь только за прежние заслуги и родственные связи со старостой. А небрежно отпихнувший его вельхо не посмотрел, куда толкает «старого пьяницу». Ударился он сильно, старческие кости только хрустнули.
Но на то, чтобы добраться до чердака, его хватило. И на то, чтобы взять старый сетемет и прицелиться. Старик был мстителен и не слишком хорошо понимал, кто именно пришел в их поселение и зачем. Его обидели – и это было важнее всего.
Оружие странно подействовало на старого пьяницу. Только что трясущиеся руки вдруг замерли, а давняя мутноватая пелена перед глазами на миг рассеялась…
И туго скрученная сеть сорвалась в свой последний полет.
Старик давным-давно был не в состоянии точно прицелиться. Старый сетемет был порядком разболтан и до мишени было слишком близко, развернуться полностью сеть просто не смогла. Стрелять из маленького чердачного окна было очень неудобно. Попасть в вельхо всегда довольно сложно.
Но в жизни случается все.
И туго скрученный кольцо-валик врезался туда, куда его направили – в голову Высшего Жиссе, который по договору с Понтеймо пошел сегодня с «краповыми», чтобы приглядеть какой-нибудь компромат против дорогого друга Каирми.
Удар был страшен. Затылок Жиссе вмяло внутрь черепа, а голову не оторвало чудом. Высший маг, «скромник», проживший на свете двести сорок лет, повалился на неметеный двор и затих.
Секунду «краповые» ошеломленно молчали. Потом к небесам рванулся яростный вопль, и рукава лопнули, обнажая золото Знаков… Лишиться на задании Властвующего, да еще высшего, да еще от простяков! Непростительно.
Вельхо ушли через полчаса, оставив позади горящий поселок.
План умиротворения драконов путем подарков был сорван. Временно.
Тахко. Макс
— Значит, ящик просто так упал, да? И клещи тоже сами упали, за компанию с плеткой. Да? Какие в этих Подвалах вещички агрессивные. Риту надо сказать, что там полтергейст завелся. Вдруг он еще на кого нападет?
– Макс!
Я продолжал развлекаться:
— Понял, полтергейст под твоей защитой! А скажи-ка мне, друг Слав… — я понижаю голос. — Продуктами, надо понимать, корзинка сама делилась? Ой, нет, я понял: это продукты сами решили, что лучше они пойдут к другим мастерам.
— Макс… — Славка смотрел на меня с привычным терпеливым выражением «и тебя тоже вылечат», так что, можно сказать, что развлекались мы оба. Просто каждый по-своему.
Выглядел напарник не так уж плохо, учитывая обстоятельства. Иррей уже просветила, что перелом они (маги+Зеленые) Славке срастили, энергетику подпитали, голову тоже привели в порядок. Да, оказывается, клещами ему попало сильнее, чем мы думали. И у него тоже было это распроклятое кровоизлияние… Нет, они с бабушкой точно кровные родичи! Как сговорились. Рехнусь я с ними когда-нибудь.
Спокойствие, только спокойствие, как завещал великий Карлсон! Все уже норм, оба живы и почти здоровы, их только каким-то образом надо удержать в постели хотя бы до завтрашнего утра. Весь вопрос – как. Магическая медицина – это супер, но только если тот, кого лечат, не носится по городу, как шопоголик по моллам и бутикам. А мои родичи – трудоголики. В кубе.
— И этот человек говорил мне о честности! Пфе! Хорошо, что я твой характер уже уяснил, посылал в тройном размере. Но вот про ящик… ты мне не покажешь, побратим, кто у нас подтолкнул тот ящик к таким неправильным поступкам?
— Сам разберусь.
— Кто бы спорил…
Ну вот не получаются у меня душевные разговоры! Зашел в палату, посмотрел, как он свою голову на подушке пристраивает – обрадовался же! Что он живой, что мы его вытащили все-таки, что еще чуток – и с ним все будет хорошо.
А на язык просятся только подколки.
Хоть в Единение опять уходи, там как-то все само собой получается сказать.
Ладно. Он понимающий, сам разберется.
— Как там Янка? И бабушка?
Словом, неплохо посидели. Выпили за встречу здешнего компотика, обсудили здоровье бабушки (пришлось хватать Славку за пижаму и не пускать). Поболтали о Подвальных порядках (себя за штаны я хватал сам – устраивать мордобой «вымогателям было не время). Уговорились проверить новых попаданцев, если они будут. Погадали о том, что сейчас творится в столице, и посочувствовали Риту, которому все это слушать. Пообщались о семенах (картошечка, моя прелесть!). Прикинули планы насчет подкидышей и короля (и снова пришлось притормаживать побратима, потому что он был категорически против того, чтобы я отправлялся в город в одиночку, а в качестве напарника видел, естественно, себя!). Поговорили о том, как работает местный фильтр – разобраться, кто есть плохиш, будет непросто. И, угадайте, кого опять пришлось хватать и не пускать немедленно усиливать собой этот самый фильтр?
Блин. Вот положу их с бабушкой в одной палате, и пусть друг другу мозги выносят на тему охраны собственного здоровья.
Кстати… а это мысль!
А вечером моя оригинальная семья наконец собралась вместе.
Я все-таки привел в действие свой коварный замысел, и в результате Славка и наша боевая не-бабушка оказались в одной комнате. Сначала оба растерялись и даже поругали меня за странную идею (даже в больнице палаты мужские и женские, Макс, что ты выдумал!). Зато потом чудно спелись, выставили меня из новоорганизованной палаты и уговорили друг друга соблюдать постельный режим до завтра. Подозреваю, что они поговорили еще и многом другом, но пусть их, захотят – сами расскажут. Чуть попозже с уроков и дополнительных занятий явилась Янка, с Янкой, само собой, примчался Штуша и – немного позже – ее «жених». За всем этим присматривала сначала девушка из больнички, а потом, уже вечером – Иррей.
И пусть Иррей была усталой – она все равно была самой-самой. Той, от которой мне тепло.
И пусть Янка ухитрялась разговаривать со всеми одновременно и еще жениху рассказывать про всякое-разное – она была огонечком, от которого становилось теплее.
И пусть Славка и бабушка на этом семейном междусобойчике не сидели, а полулежали, и у обоих на левом виске красовались лечебные нашлепки, глаза у обоих блестели. Особенно когда я жестом фокусника выставил на накрытый стол тарелочку с хрустящим картофелем. Потратил на это две картошины, но это того стоило – у обоих стали такие мечтательные лица…
Это был замечательный семейный праздник, очень домашний, очень счастливый. А потом мне принесли записку.
«Парню, который упал на крышу, от человека, которому он доверил держать свои штаны.
Объявись рядом со столицей, есть срочная информация.
Если будут предлагать подарок, не соглашайтесь, сразу не соглашайтесь. Подарок с подвохом»
Тахко. Макс
Знаете, какое у современного человека самое труднодоступное удовольствие? Ошибаетесь. Икра, крутой автомобиль и все остальные понты – это мелочи. Главное удовольствие, которого практически лишены представители вида «неоантропус» – выспаться. Потому что пока человек современный вкалывает, чтобы добыть деньги на остальные удовольствия, времени на сон-отдых остается все меньше и меньше. Ага, сам такой.
Вот и сейчас я проснулся и понял, чего мне не хватало эти бесконечные недели, пока мы сначала вкалывали на ограбление желтолицых браконьеров, а потом на чистку вельховских подвальчиков – возможности выспаться! Организм пребывал в эйфории — мягкая постель, никакого шума, отдых-отдых-отдых – и требовал «продолжения банкета». Славка жив и почти цел, мы сработали как надо и нигде не засветились, и вообще – все супер! От подушки пахнет свежими травами, щеку греет чужое тепло… ухо щекочут самые прекрасные в мире волосы. Можно расслабиться и в кои-то веки никуда не рваться, а подремать. Все хорошо…
Не открывая глаз, я тронул волосы Иррей. Погладил легко-легко, едва касаясь, чтобы не разбудить.
— Мррряу! – польщенно отозвалась соседняя подушка.
Я подскочил. Мой сосед по постели тоже.
Секунд пятнадцать мы мрачно мерили друг друга взглядами, потом кот фыркнул и подобрал пушистый хвост – видимо, на всякий случай. Больше в постели не было никого. Так, понятно.
— И куда девалась наша хозяйка?
Ответом меня не удостоили.
— Нечего мне отмалчиваться, вредина пушистая. Не устерег?
Зеленые глаза моргнули, видимо оценивая гнусный поклеп, и до меня донесся презрительный фырк. Кажется, у кота было собственное мнение, кто именно не устерег небесное совершенство, именуемое его хозяйкой.
— Ну, сбежала-то она от нас обоих, — из чистого принципа поспорил я.
Котофеич снова открыл глаза, демонстрируя всей своей усатой физиономией неприкрытый скептицизм к моим словам. Поразмыслил. И предъявил аргумент. В один прыжок слетев с кровати, кот скользнул к бочонку с лимонным деревцем и с торжеством вытащил из-за нее заботливо наполненную мисочку – то ли мясо, то ли рыба мелкими кусочками.
— Ня! – в голосе кошкина сына было неприкрытое превосходство.
— Выиграл… Бросили тут явно меня одного.
И даже знаю, из-за кого. Из-за тех магов, которые в Подвалах обнаружились. Больничка вся была в шоке, но Зеленые с из заморочками на жизни и живых просто в ужас пришли. И все, кто не был занят с посадками по вопросу «продовольственной безопасности», теперь экстренно осваивали основы целительства. И потрошили все доступные записи на предмет возможности регенерации. В принципе такая возможность существовала, именно поэтому Зеленые драконы не сходили с ума из-за покалеченных крыльев. Они верили, что рано или поздно эту возможность освоят. Но люди? Людей им было жаль.
Неудивительно, что Иррей ускользнула. Она у меня такая. Ладно, подъем!
Спать все равно уже расхотелось.
Тахко. Купол №1.
— Ваше имя?
— Хейки Юран, остай.
— Двухименный?
— Да, остай, моя семья была из доверенных людей Поднятого Вирру Мисо Айкина, правящего Альтой.
— Женаты?
— Нет.
— Род занятий?
— Мастер-зеркальщик.
— Сколько лет вы работаете в Подвалах?
— Шесть, — в негромком ровном голосе прорезалась едва заметная нотка недоумения.
Допрос был странным. Другое место, другие вельхо. Совсем другая еда. И нет работы. Впервые за много лет – нет работы. Нет ядовитых испарений. Не болят глаза, не болят ожоги. Только вопросы, вопросы, вопросы.
— Вы знаете, где находитесь?
— Нам сказали, что в Подвалах произошла диверсия и мастеров временно перевели на новое место.
— Вы знаете, кто устроил диверсию?
— Нет.
— Подозреваете?
— Нет.
— Прискорбная ненаблюдательность, — голос допросчика становится резким. — Где вы находились в миг диверсии?
— В своей комнате.
— Почему не на рабочем месте?
— Был наказан, отлеживался.
— Вот как… То есть в этот день вы не работали. И чем вы провинились? Испортили зеркало?
— Я предупреждал, что выданное нам серебро не дельное, остай. С ним невозможно сделать правильное зеркало.
— Допустим. Но это не первое ваше наказание. Я тут посмотрел… одиннадцать «процедур» за шесть лет, и большая часть на последние полтора года. Вы часто нарушали порядок. Бунтарь?
В последние полтора года. Одиннадцать процедур? Да, уже одиннадцать. Девять испорченных зеркал. У отца все чаще дрожат руки, возраст… хорошо, что пока удается брать вину на себя. Брату всего семнадцать, ему нельзя.
— Нет. Это было… были случайности. Мы стараемся работать добросовестно, остай.
— Допустим.
— За эти годы наша мастерская дала Нойта-вельхо товара на девятнадцать тысяч монет. Нигде больше нет зеркал такого крупного литья и такого чистого, пригодного под любые чары. У нас ничтожная доля брака. Мы добросовестно работаем, остай.
— Допустим. И все же: кто из вашей мастерской мог иметь связи с диверсантами?
— Никто, остай.
— Вы не спешите, подумайте.
— Никто. Я ручаюсь за своих.
— А из соседних мастерских? Это кто-то из них… или из вас. Подумайте. Должно быть хоть что-то. Может быть, это не явные преступления против порядка, может, просто какие-то мелкие нарушения. Но даже такие мелкие нарушения могут быть признаком преступных намерений.
Глаза у допросчика острые-острые – как осколки зеркала.
— Нет. И я, и мои соседи, настолько я знаю, ничего не нарушали.
— Еще раз подумайте. Если мы не получим никаких нитей для расследования, разговаривать придется по-другому.
В комнате нереально тихо.
В Подвалах никогда не было настолько тихо. Там даже ночью всегда есть какой-то шум – храп соседей, звон и жужжание ночных цехов… И так вежливо в Подвалах не разговаривали. Только почему-то от этого еще страшнее.
— Вы подумали?
— Подумал.
— И какие у вас подозрения? Ну же, Хейки Юран!
— У меня нет подозрений, остай.
Дверь за мастером-зеркальщиком закрывается тихо. Хорошо, что зеркальщик не видит, как напугавший его допросчик смотрит ему в спину. Взгляд темных глаз по-прежнему острый. Прицеливающийся.
Впрочем, он быстро опускает взгляд. Придвигает к себе лист с длинным списком имен. И медлит над недлинным «Хейки Юран».
Вторые сутки «фильтр» работал с полной нагрузкой. Мастера из знаменитых Подвалов были очень разными. Были те, за кого поручился Слава Зимин – с теми было просто, жаль, их немного. Но эти люди, в свою очередь, назвали тех, за кого могли поручиться они. Там проверки было немного – если уж человек прошел Подвалы и остался человеком, это о чем-то говорит. Были те, кто даже там ухитрялся воровать, вымогать и калечить, с ними было еще проще. Убивать таких никто не будет, увезут подальше да отпустят, только приложить придется. Есть такой рискованный Знак, по самому краю Зароков – помрачение сознания. Человек слышит, видит, понимает, но сознание – как при неумеренном потреблении «варенки». Вот пусть пока и «поспят». А там пару золотых в карман – и удачи в новой жизни.
Но больше всего было таких, как Хейки Юран. Безукоризненно послушных, безупречно правильных, идеально вышколенных – и закрытых на все замки. Выучкой напоминающих личиночий приют — последнего года обучения, когда уже похоронены «не поддающиеся обучению», а поддающиеся научились прятать чувства под пятью замками. И попробуй пойми, что там, за этой правильной маской.
Пришлось делить работу. Первым шел он, Вида. Он и один из недавнего пополнения, драконовер Ханс, взяли на себя роль устрашения – самый эффективный метод выявления доносчиков. После него – Пало и Ирина, они играли себя — спокойные и доверительные собеседники. За ними — Миусс и Ветерок, дотошно-въедливые и замечательно внимательные.
Мало, конечно. Завтра подтянутся еще шестеро помощников, но и все. Слишком ответственная работа. Слишком многое от нее зависит. Одна ошибка «фильтра», одно доверие не к тому человеку – и Тахко снова окажется под ударом.
Под ударом окажутся маги – по-настоящему сильные, бесценные маги. Драконы, от которых зависит это распроклятое Равновесие, само существование их мира. Живые, не сумасшедшие наконец, драконы! Огненные, Водные, Зеленые, Земные! Дети…
Нет. Спешить некуда. Место есть, а не будет, так Земные сделают еще. Время есть. Пусть медленней, но эту толпу они просеют до крупинки.
Мерзко это, пугать и так несчастных людей, но безразборная жалость – это не то, что они могут себе позволить.
Пришлось уже наслушаться.
«Нарушения порядка? А как же, господин надзирающий! Или старший надзирающий? Про диверсию не знаю, однако подсказать могу, кто знает! Сосед мой, кузнец, точно из этих. Как где какое нарушение порядка – так он там сразу. Я докладывал!».
Из списка вычеркивается имя Тернико.
«Здоровьичка вам, сталбыть, господин новый надзирающий! Краснодеревщик я, сталбыть, готовый служить чем есть и со всех, значит, силов! И, коли вы про этих дивер… двер… так я вам скажу: мастера моего поспрошайте, змея подколодного! Он опять порядок нарушал! Сам видел, он свою, значит, вкусность, ну добавку то есть, что вы ему приписали, вышивальщице отдал, Райке, с бабских мастерских! А то нарушение! Нельзя еству на сторону отдавать! И меня доносчиком обозвал и по уху въехал. Вы ж его на ремешки отправите? Чего он обзывается?».
Еще одно имя перечеркивается идеально ровной линией. Еще один человек очнется где-нибудь на побережье, обнаружит в кармане пяток золотых и будет долго гадать, как он там оказался.
«Что вы, господин надзирающий! Мы все как одна трудимся во благо Нойта-вельхо! Всемерно! Диверсия? Конечно, мы все расскажем про диверсию! Только не соизволит ли объяснить господин надзиратель, что это такое? У нас на кухне ни разу такого не готовили. Это северное блюдо? Нет, что вы, я не смею потешаться, я помочь хочу. Да я расскажу что хотите, только я ж ничего не знаю, мы ж при кухне круглые сутки обретаемся. А, может, вам про дерсин рассказать? Это когда в рыбе яйца запекают, а в яйцах… Злоумышленник? Да где ж у нас злоумышленники, у нас самое опасное – щука да зайцы, они против господ вельхо никак умышлять не могут. Уже иду. Доброго здоровьичка».
Поварша Анета. Перо невольно подчеркивает это имя в списке. У нее очень ясный голос, у Анеты – в нем очень трудно спрятать издевку. У нее не получается. И глаза такие честные-честные. Впрочем, она останется. Про нее он уже решил. Почему снова вспомнилась? Честные-честные глаза и язвительность, спрятанная за нарочитым послушанием…
Итак, Хейки Юран, мастер-зеркальщик. Перо заскользило по желтоватой бумаге расчерченной вручную таблицей. Одиннадцать наказаний, ни одной отметки о поощрении за донос, все премии, немногочисленные, кстати – только за «придумки», сиречь усовершенствования. У его отца и брата – отметок о дополнительных поощрениях больше. А наказаний, соответственно, меньше… интересно. Или наш зеркальщик тупее своих родичей, или? Или он их прикрывает. А судя по тому, что угрозу он понял, но оговаривать никого не стал, второе вероятнее. А раз на оговор не пошел, защищая даже не своих, а чужих, то ты нам подходишь, мастер-зеркальщик. Возможно.
Еще одно имя ложится в «белый список».
Через день повторим беседу, Хейки Юран, правда уже в другой обстановке.
И, надеюсь, я в тебе не ошибся.
Тахко. Макс
Весенний день встретил ясным солнышком и легким ветерком. По небу бодро плыли легкие облачка, к небу не менее бодро тянулись первоцветы и снежники, а рута уже выпустила душистые сережки и осыпала всех желающих и нежелающих ароматной пыльцой.
— Поберегись! – тут же добавил мне бодрости старушечий голос, и мимо, оглашая воздух предупреждающими возгласами, пробежала бабуля типа «божий одуванчик» с бревном на плече. Бабуля. С бревном. Пробежала. Что ж я тогда натворил своей магией? До сих пор удивляюсь.
Кроме меня, правда, никто не удивился, видно забег этой громогласной бабуси с бревнышками – это такие мелочи, не стоящие внимания. Народ спокойно расступался и снова продолжал свои дискуссии.
— Куда? Я же просил эти стволы к шкатулочникам, а не к мебельщикам!
— Шкатулочники забраковали, говорят, на этой древесине все резцы поломаешь! Твердая очень!
— Зеленые намудрили, что ли? Ладно, оставь эти стволы пока, сомневаюсь, что за такую твердость нам мебельщики спасибо скажут. Потом придумаем, куда их…
— Семена! Куда полетела, девчонка?! – кричит вслед девушке дед в распахнутой куртке. — Семена забыла! Что сажать будете, торопыги?
— Мы сегодня саженцы сажаем, семена завтра!
— Матушка, да что ж вы такое принесли?
— Дак краску! Вы ж сами хотели, чтоб новенькие были одетые все в одинакую одежу, чтоб стало быть, кажный видел: эти, значит, новенькие, помощь им оказывать, при случае.
— Но не в такой же жуткий цвет!
— И-эх! Взяли раз… взяли два…
— Поберегись!
— Вы уверены, что хотите взять на поруки пленного? Вы же знаете, сколько там сложностей!
— Так у нас семья большая, пригляд будет, да и парень неплохой…
— А третье опытное поле – сразу за Белым ручьем.
Не город, а муравейник. А ведь какой был сонный и тихий городок. Плохо ты, Макс, на народ влияешь. Вон как все разворошили. Столица и то поспокойней будет. Девять утра, а все при деле. Посмотреть приятно.
А красивый все-таки город. Из настенных ящичков, из желобов под крышами уже спешит-торопится навстречу солнцу зеленая поросль будущих цветов, на подоконниках все так же разливают аромат спокойствия снежники. Рутовые деревца, что растут, кажется, прямо из мостовой, уже дают первую тень. Почти отстроен разрушенный особняк у центральной площади, бывшая казарма для вельхо. Там решено сделать дом для гостей-драконов. Правда, одномоментно в центральном зале могут поместиться не больше двух Крылатых, но это если в натуральном виде. А в человечьем – милости просим, домик, кажется, распланирован на сто мест. Сегодня, кстати, Ритха хотела залететь. В смысле, прилететь в гости. Проведать братцев.
— Макс, Макс, погоди!
Меня догоняла девчонка из экспериментальной группы, Мирен.
— Макс, привет, все правильно? – и не ожидая ответа, затараторила, — Макс, ты говорил, что после налета на Подвалы зайдешь к нам, что обсудим расширение линейки товаров! Макс, а та девушка, лекарь, Катя, она рассказывала про «бюстики», это правда? Такое правда есть?
— Ну… э…
— А нарисуешь? Она обещала, а потом застряла на работе, и никак! Даже спит там. А у нас ведь швеи! Им же интересно!
— Э…
— А, ты спешишь! – спохватилась Мирен. – Иди-иди, мы тебя вечером ждем!
— Но…
— Ой, поняла! Некогда! Тогда мы сами забежим, у нас подарок для вас!
И умчалась, прежде чем я успел что-то сказать. Это как я буду рисовать «бюстики»? И кто это «мы», которые забегут к нам вечером?
Ладно. Разберемся.
— Макс! Мааааксик!
— Чиррррр!
О, Янка со своим Штушей. И с «женихом».
— Максик, ты хороший, ты суперский, ты самый-самый лучший!
— Стоп. Что случилось?
— Ничего. Мы хотели сказать спасибо за сыр! Он такой вкусный, такой вкусный, он всем жутко понравился…
— Намек понятен, будет вам добавка.
— Максик, ну я же не из-за добавки… Риник, скажи!
— Она не из-за добавки, — послушно подтверждает самоназначенный Янкой жених. – Она из-за Славы.
— Мы навестить хотим. А нас не пускают. Максик, ты ведь туда? Ты ведь нас возьмешь?
Так Славка еще у медиков? Нехорошо. Хотя там же Катерина, наша землячка. Настоящий доктор. Ей только дайся в руки, потом не сбежишь. И все-таки что-то меня царапнуло. Сдал побратима на руки медикам и успокоился? Рановато, похоже.
Пообещал Янке встречу со Славкой, но после обеда и отправил в школу. Школа, правда, пока одно название. Учат всех, но народ разновозрастный, учителей пока мало. Так что уроков пока всего пара в день, дальше перекус и мелочь разбегается-разлетается по делам.
О, а вот бабушкины мастерские. Вот куда надо будет привести Славкиных товарищей по несчастью. Пусть посмотрят, что такое настоящие мастерские. Огромные окна для света и воздуха, удобные столы, и надсмотрщица, которая следит, чтобы каждый час вязальщицы и кружевницы вставали и делали разминку и зарядку для глаз.
— Макс?
Ох! Пока я смотрел на мастерские, меня самого… высмотрели. И весьма грамотно зажали в угол. Еще одна наша попаданка, Нина Васильевна. Любительница кавказцев. Ну и зверюги. Собак я люблю, но таких здоровенных… как с ними хозяйка справляется? Сама ведь щепка щепкой.
— Здравствуйте, Нина Васильевна.
— Я к тебе присматривалась, — не ответив на приветствие, мрачно заявила женщина.
Угу. Понимаю. И каковы же результаты?
— Тут неплохо. Так что отдаю, пригодится, — в мои руки втискивается какой-то полотняный мешок, килограмм весь-десять весом. – С тебя магия. Пока.
Короткий свист, и собакины расступаются, выпуская меня. Женщина кладет руку на холку одного из кавказцев. И только, когда она скрывается за углом, я понимаю, что «пока» — это не наречие времени, а «до свидания».
Да ну нафиг. Я с такими потрясениями сегодня до больницы вообще доберусь?
И с таким мешком! Откуда она вообще его… надеюсь, там не мина.
Через пять минут я был готов бежать за Ниной Васильевной и обещать ей магию, золото и усиленное питание! А также платья, украшения и косметику, как только у нас получится что-то толковое! Хотя, принимая во внимание ее увлечения… куплю суперковрики для ее собак! И сделаю суперошейники! С чарами от блох и выпадения шерсти! Все, что она захочет!
В мешке оказались семена. Наши, земные семена. Я не знаю, где она их взяла и куда собиралась их сажать в таком количестве… но… но…
Ладно картошка, хотя я и за нее был готов расцеловать не то что Нину Васильевну, но даже ее пушистых друзей! Но кукуруза! Но помидорчики! Но подсолнечник! Дорогая, бесценная Нина Васильевна! Так, маршрут меняется. Надо поскорей сдать это добро нашей боевой бабушке. Потрясающий подарок! Потрясающая женщина!
И все-таки, зачем ей нужны были какао-бобы?
Тахко. Ирина
С освобожденными магами все было плохо. Совсем.
Ирина – сдуру, не иначе! — сунулась посмотреть. Представление получить, что да как. Получила. Потом в комнате своей минут пять сидела-выбирала, чем это «представление» запить. Разум диктовал принять успокоительное. Глаза упорно сворачивали на настойку, подаренную Миуссом, и на образцы наливок на Максовом спирту.
Впечатление оказалось сильным.
Один запах чего стоил. Ее будто отшвырнуло на семьдесят с лишним лет назад, туда, в Отечественную. В сорок четвертый, в самый конец лета, когда ее разведроте попался первый концлагерь…
Тогда они не сразу даже поняли, что вот это, лежащее у колючей проволоки – человек, живой человек, а не кучка грязных лохмотьев. Когда он открыл глаза и посмотрел на них…
Тогда не только она, девчонка зеленая, мечтала переубивать всех, кто на немецком говорит, тогда даже Деда пришлось за руки хватать.
Тогда даже врачи надевали повязки, смоченные в уксусе или спирте – иначе невозможно было работать.
Тогда…
Они все выпили тогда, тем вечером, и даже ей налили, в первый раз за долгих полтора года. Другого успокоительного у них тогда не было…
И сейчас опять. Неудивительно, что желтокожие «цивилизаторы» с Куппи и местные «скромники» так хорошо поладили. И те, и другие обожают калечить тех, за чей счет живут. Зеленым драконам – крылья, подвальным вельхо – глаза. Чтобы никуда не делись.
Нелегальные фермы, дети из Горькой пустыни, остров в южном море, теперь подвальные узники… Кого следующего они найдут и будут выхаживать? И получится ли вылечить? Вчера выяснилось, что малыш с южного острова, Нирр, отказывается сменить облик. Он первый из Зеленых набрал допустимый для оборота вес — и не захотел обращаться. А всезнающая Янка отозвала в сторонку удивленную Ритху и шепнула, что Нирр боится. Ему человеком хорошо, а дракончиком плохо было, и он просто не хочет обратно. Что с этим теперь делать?
Что делать со всем этим?
С городом Тахко, где как в Ноевом ковчеге, собрались маги, драконоверы, Крылатые? Который жив до сих пор потому, что все считают его мертвым? Что будет дальше? Вечно прятаться не выход, этот маскарад продержится несколько месяцев, в лучшем случае год, что дальше?
Что делать с мальчишками, рвущимися в драку «за справедливость»? Нельзя же вечно хватать их за штаны, они мужчины, и они правы в стремлении привести в порядок здешние дела. Это их дом и их мир, и это их право, только скольких жизней будет стоить эта справедливость? И что будет потом? Может, местные разобрались бы даже без особых потерь, но желтые «друзья»?
Что, кстати, делать с этими лжедрузьями? Они ведь не успокоятся. Столько лет тянуть с этого искалеченного мира магию, людей, товары, прибыли. И вдруг перебои. Странно, что они до сих пор не явились к «скромникам» с претензиями. Хотя может, и являлись, просто наш контакт не в курсе. Похоже, ему не особо доверяют. Впрочем, кто кому вообще доверяет в том гадюшнике? «Скромники» ненавидят своих «друзей», те их презирают и постоянно требуют увеличить размер «благодарности» за оказанную когда-то помощь. Помощь… три погибших континента и гибель три четверти населения. Это если не вспоминать про откат назад по уровню развития. Надеюсь, им «стационарную установку поликонтакта» как следует повредило, раз они притихли и не лезут. Совпадение, или они достали своей помощью кого-то еще? Источники говорили, что основной поток шел именно через установку, а «малые приборы» лишь для «вспомогательных целей» и «временной индивидуальной инвазии».
«Малые приборы» — это, надо понимать, «Максовы «недофонарики».
Что же эти «друзья» все-таки делали на Земле…
Хоть бы один прибор раздобыть из этих «недофонариков», может, получилось бы разобраться хоть отчасти.
Что делать с этими покалеченными вельхо, в конце концов?
Сейчас… сейчас возьми себя в руки, Туманова, и займись делом.
Значит, так. Она не готова сейчас разговаривать с магами.
Надо найти кого-то из Зеленых и проконсультироваться относительно возможности вернуть зрение подвальным узникам. И вообще относительно состояния. Насколько они вообще в своем уме после всего? Магию из них Урху вытянул, следовательно всевозможные магические гадости тоже. Все эти проклятия, «приложения», «следушки» и черт знает что еще. Теперь их можно лечить как обычных людей. Этим и займем…
Черт!
На этот раз ее дикий дар налетел без предупреждения, не успела даже сомкнуть руки. Вломился в сознание, как грузовик в стеклянную витрину… огромную стеклянную витрину… и
И полетели осколки. Крупные. Мелкие. Сверкающие. Ранящие.
Серебряные!
Отражения…
Первое просто бросается на нее взбесившимся киноэкраном.
Горящий город. Не Тахко, нет – она уже видела Тахко с высоты драконьего полета. Совсем другой рисунок улиц, и нет таких мостов, ажурных, раскинутых над неширокой рекой… горящих, сейчас горящих… Несколько зданий уцелело, пламя их словно обтекает, не затрагивая. Среди них высокое здание с множеством острых узких башенок. В узких стрельчатых окнах живые лица. Здесь еще остались живые? Серебристый дракон рвется туда – помочь, спасти хоть кого-то! Но промельк белого – и по глазам бьет огнем. Взрывом. Здание рушится, сыплются башенки… и тонет, замирает навсегда в дыму изломанное драконье крыло… Нет, не может быть! Это была… ракета?
Нет, нет. Прочь. Не допустим.
«Уверена?» — дохнуло в лицо пламя. И бросило в лицо новый осколок. Новое видение.
Горы, это были горы! Те, что показывал Урху. Гнездо. Снежные шапки, величественный горный хребет, узкая долина с озером. Бывшие. Взорванные. Какая-то страшная сила быстро и жутко била по горным склонам, буквально выворачивая их наизнанку. Кипит и клокочет бывшее озеро, а потом исчезает в мешанине земли и камня. «Поздно, Слав… — выдыхает рядом безжизненный голос. – Там никто не мог уцелеть»…
Макс! Но осколок уже выворачивается из рамки рук, рассыпается в пыль, и не узнать про названых внуков, не посмотреть…
«Хотела? Смотри!»
И снова Макс. Закованный в странно-белые кандалы, растянутый на каком-то стенде. А за стеклом – желтокожие «цивилизаторы», и одного в руке изогнутый пульт с крупными цветными клавишами… И она откуда-то знает: Славы уже нет. Он защищал побратима до последнего. Славы уже нет. И никого из них нет…
Нет-нет. Дальше. Дальше.
В новом отражении снова Слава, улыбается. Нехорошей улыбкой, злой. Человек, что стоит напротив, что-то говорит, все быстрее и быстрее, и в его голосе угрозы быстро сменяются на просительные, потом умоляющие ноты, но Слава не слушает, он улыбается и куда-то смотрит – на часы на стене.
— ..еще успеем!
— Нет.
— Но это же ничего не изменит! У вас не получится!
Славка не отвечает.
— Ты тоже умрешь!
— Скажи мне что-то, чего я не знаю! – улыбается названый внук. И, когда человек рвется вперед, парень с той же улыбкой роняет с ладони шипастый зелено-бурый шар. А потом все мгновенно тонет в буро-пепельном облаке.
Нет. Так не будет!
Слышишь, ты, кто бы ты ни был?
Ладони жжет, и отражения снова листаются все быстрее, и от этого мелькания, дико, отчаянно, нестерпимо болит голова. Во рту вкус крови…
Но больше не стремится оттолкнуть осколки-отражения, наоборот, старается удержать, просмотреть, понять. Найти нужные. Должны быть те, кто не горят города, где не гибнут люди, где ее новая семья остается жива! Она больше не может терять своих.
Вкус крови все сильнее.
…Пробираются через барьер лазутчики Нойта-вельхо… Дальше.
…Черно-серый пепел. Везде, куда ни глянь, под тусклым солнцем черно-серый пепел… Дальше… дальше…
…Миусс и Вида смотрят на развалины Тахко. Нет, дальше!
…Смеется Иррей, взлетая в рассветное небо, рядом, тоже с цветочной гирляндой на шее, парит серебристый Макс, и семь радуг выстраиваются в небе перед парой… древний обряд… брачный…
…Лед. Живой лед! Грязно-белый, плавно-хищный поток льда стремительно-тяжелой волной летит вперед. Его не остановить, он с одинаковой яростью замораживает реку, каменит клумбы, желто-зеленые деревья, человеческие фигурки. Люди в знакомой одежде Нойта-вельхо, пытаются бежать, хватаются за Знаки, просто кричат – льду все равно. Он затапливает всех. И он не останавливается, он течет и течет оттуда, с холма, где стоит на коленях, вцепившись руками в траву, седой человек с лицом Макса.
Стой! Назад! Назад…
…Летучие аппараты желтых над каким-то странно-знакомым городом, кажется, да, это Берлин. Берлин? Земля?! Зачем?!.. Как бы в ответ на этот вопрос над городом неспешно расцветает первый взрыв…
Нет! Назад! Каким-то невероятным усилием Ирина изворачивается, хватая промелькнувший осколок с нужным отражением, не обращая внимания на то, как режет руки. Голова болит уже нестерпимо, глаза застилает красным… но это неважно – важно развернуть нужную вероятность. Ну же! Давай!
Осколок дрожит. Это одна и та же вероятность, одна и та же: невероятная драконья свадьба в небе под семью радугами… этим фрагментом будущего всплывает новое видение: озадаченный Макс отбивается от предложений жениться в драконьем виде:
— Слушай, напарник, я, конечно, планировал женитьбу. Но в комплект входил роскошный костюм, крутое застолье и салют. Жениться в костюме, который состоит только из меня – об этом мне как-то не мечталось!
Еще, еще…
Она словно смотрела фильм в обратной перемотке, да еще пропуская целые куски…
Застыл с закрытыми глазами Славка. Его руки по локоть погружены в камень, брови напряженно сведены, и на белом лице очень ярко выделяются пятна крови под прокушенной губой. Рядом человек, со спины плохо видно.
«Тарелка» желтых беззвучно сплющивается в воздухе, зависает… и рушится на заросший сорняками пригорок…
Волна сносит какие-то белые домики среди зелени. Остров, это остров?
Два незнакомых человека напряженно смотрят друг на друга, воздух пропитывает напряжение, и Макс нахально вмешивается: «А вот и не подеретесь». Не подрались…
Вида с решительным видом уходит куда-то в темноту…
Осыпающееся подземелье, какие-то бумаги…
Драконье пламя расплескивается по человеческому городу, но люди не разбегаются и не кричат, только зажмуриваются, когда кипучее ало-золотое облако докатывается до них…
Драконья стая, пара за парой, как «двойки» истребителей, взмывают с обрыва, уходят в небо…
Макс бросается к незнакомому мужчине с окровавленным лицом…
Она сама, в темном платье и отчего-то в налобной цепочке-тике, разговаривает с человеком в короне… пожимает руку мужчине на больничной койке… незнакомое лицо, опять незнако… все.
— Бабушка И… Бабушка Ира!
Столица. Рит
— Твари. Твари-твари-твари… Твари! – Понтеймо шипел и плевался. – Да как они могут так?
Остальные «скромники» выглядели не лучше. Нолле вертел в руках зеркало, то и дело сжимая ручку до хруста тонких пальцев. Мейрано угрюмо рассматривал стену, Ивех придушил свою змеюку и рассеянно обвивал ее вокруг запястья. Жиссе уже уничтожил половину запеченного кролика с травами и останавливаться не собирался.
— Мы им кучу драконов отдали тогда сразу! Мы им потом… а они сейчас просто воруют! Наши… наше… твари!
— Если они действуют так нагло – воруют наших магов у нас в столице, почти в открытую, это значит – они больше не намерены действовать по договору? Они просто забирают то, что захочется?
— Именно, Ивех! Именно! Сегодня они забрали моих… наших магов. А завтра захотят нас? Это еще наш мир, или как?!
— Достаточно, Понтеймо. Раз уж мы все плывем на одном бревне, давайте откровенно. Согласны?
— Да.
— Давно пора!
— Допустим. И?
Каирми подождал других ответов, дождался двух угрюмых кивков и одного пожатия плечиков и продолжил:
— Я знаю, что несмотря на соглашение, каждый из нас так или иначе контактировал с нашими желтыми… друзьями. Нелегальные драконьи фермы, контрабанда товаров, торговля. Я сейчас не спрашиваю, кто и чем, я спрашиваю – в последние две недели хоть один контакт с желтыми был? Хоть у кого-то?
Повисло тяжелое молчание.
— Э… нет, — наконец неохотно ответил Нолле. – Они обещали мне… неважно что. Но не явились.
— Нет, — угрюмо уронил Жиссе.
— Нет…
— Что вы на меня-то смотрите? – вскочил Понтеймо. – Я ничего! То есть…мне тоже ничего! Я вообще ничего!
— Заткнись, Понтеймо. – Мейрано сбросил свою одуванчиковую маску и зло усмехнулся. — То есть они просто перестали с нами общаться. Мы им больше не нужны.
— Драконы уходят – мы и стали не нужны.
— Зато добро наше очень нужно!
— И мы можем понадобиться. На компоненты! И согласия не спросят!
— Да как они смеют?! Мы же… мы…
— Да заткнись ты уже! Кай, что мы можем сделать?
— Не так много, как хотелось бы. Во-первых, поднимаем оружие – то, из старых запасов. Это не их «махои», но убивает не хуже. Во-вторых…
— Оружие! Какое оружие? Самое действенное требует драконьего участия, не забыл?
— Во-вторых, — Каирми даже вида не подал, что его перебили, и Жиссе замолк, сразу как-то подобравшись, — надо поискать драконоверов. Попробовать договориться с драконами.
— Что?!
— Мы их защищаем от похищений злобных иномирных захватчиков, а они нам помогают. Все просто.
— Не поверят…
— Надо чтобы поверили. Вот что… пошерстите там, в предгорьях Ловчих. Там их немного, но должны быть.
— И что с ними…
— Драконий зад, Жиссе, почему я все должен объяснять?! Перевяжите их тесемочкой и оставьте возле долины Крылатых. В знак добрых намерений!
Тахко. Макс
Зря я пошел в эту помесь больнички с МЧС. Нет, со Славкой все в порядке, я проследил (не все ему меня кормить-лечить). Но, во-первых, от вида медицины меня до сих пор иногда в дрожь кидает, насмотрелся в свое время, да и напробовался по самое не могу. А тут еще и пациенты как неживые. Их моют, переодевают, Знаками обкладывают, повязками обматывают, а они – ноль эмоций. Молчат, не шевелятся, глаз и то не открывают. Жуть! С первого взгляда и не поймешь, то ли впрямь больничка, то ли уже морг…
Так что глянул с порога и удрал, пока нервы целые.
А во-вторых… эх. Только не смейтесь. Меня девушка бросила.
Да, Иррей. Я в печали.
Променяла такого классного меня на какие-то гнусные заболевания! Эх, женщины! Все изменщицы, даже драконы. Даже Зеленые. Особенно Зеленые. Никогда не знаешь, о ком они больше думают: о тебе или о той «дивной травке, которая получилась у Линер и которая может плодоносить сразу мешком витаминов, это восхитительно!» Или «Это такое интересное сворачивание магии, от него сразу убивается болезнетворное начало!»
Шучу, конечно.
Иррей за эти дни… расцвела. И внешностью: стараниями неугомонной и безотвязной Маринкиной «команды опеки за голодающими драконами» Зеленые чуть подкормились и уже почти перестали напоминать скелетики жертв анорексии. До нормальных людей им было еще далеко, но уже сейчас мне было трудно оторвать от моей кувшинки взгляд… Переливчатые на солнце золотистые волосы, которые она не накрывала ни платком, ни шапочкой… Даже заплетенные в косу, они постоянно выбивались из прически и нежным сияющим облачком вились у головы. Какая-то особенная, мягкая грация каждого движения — Иррей быстро приноровилась к человеческому телу! Ушли неловкость и неуверенность, изменилась пластика, изменилась осанка, появилась гибкость и легкость. Это… завораживало. Даже когда она просто шла, торопясь к подругам или в больничку, казалось, что она движется под музыку – так плавно-изящно-красиво она ступала. Вдобавок мои девчонки из экспериментальной команды шустренькой стайкой вились вокруг Зеленых несколько дней, уговаривая попробовать лакомство, посмотреть новую одежду, примерить украшение.
И уговорили же! Так что скоро я увидел Иррей в светло-зеленом платье и в налобной цепочке-тике с каким-то светлым камушком, лунным камнем, что ли…
И с улыбкой. Она научилась улыбаться, я говорил?
Эффект был сокрушительный. Еле дыхание перевел. А сказать что-то смог далеко не сразу. Умеют они это, девушки… делать так, что слова пропадают начисто, мысли тоже, и стоишь перед всей этой красотой, как парковая статуя, и пытаешься сказать что-то не слишком глупое.
Единственное, на что, например, хватило меня, это сказать, что я, кажется, ослеп от такой красоты. И это практически полностью угробило романтический момент – невосприимчивая к комплиментам и метафорам, зато очень неравнодушная к болезням-хворям-травмам Иррей немедленно принялась проверять мое зрение.
Это в ней тоже изменилось – она научилась… ну, почти научилась – не бояться своей силы. Точнее – не бояться ее показывать. Остров-то не забылся. Желтокожие «цивилизаторы» моей кувшинке до сих пор снились по-нехорошему. Уже два раза видел, как она плачет не просыпаясь – тихо-тихо, чтобы ни звука лишнего, ни движения. В такие минуты хочется отыскать проход в мир Куппи и отправить туда что-нибудь веселенькое. Чтобы желтокожие получили побольше забот и хлопот – столько, чтобы на чужие миры у них энергии больше не хватало. Чтобы не смотрела моя девушка в небо, вспоминая, сколько лет она видела это небо со дна цементной ямы…
Но она у меня сильная. И вместо того, чтобы горевать о том, что было, радуется, что сейчас все хорошо. Просто хорошо. Кругом мирный город и нет иссушающей жары, от которой не спрячешься. Наступает весна, и все растет! Само! Никто не запрещает трогать живое! И в любой момент можно подойти и потрогать, и никто не будет ругаться, а наоборот, скажут спасибо.
Она просто светилась, когда могла коснуться травинки, подлечить деревце, влить силу в расцветающий бутон. Коснуться и поделиться жизнью. Вырастить что-то новое…
И пользовалась этим на полную катушку!
В моей комнате как бы сама собой материализовалась кадка с цветущим кустом типа нашей сирени, но аромат был другой, свежий, лимонный. Над постелью появился дополнительный светильник – в виде веточки с тремя крупными золотистыми цветками. Они сами постепенно загораются, когда за окошком темнеет. Сами гаснут, если тронешь стебель. А тронешь только один-два цветка – получишь ночник в виде одного, оставшегося.
Окно тоже сплошь заплела вьющаяся зелень, причем один, самый настырный стебель, прополз по стене и теперь нахально свешивался над моей подушкой. Впрочем, я не возражал. С ним даже легче засыпалось. В подушке вместо перьев обнаружилась какая-то упругая нежная трава, и она не сминалась и не крошилась; на столике то и дело оказывались новые «плоды». Изобретения Иррей и ее коллег по специализации.
Красота полная, только пробовать стоит с осторожностью. Дня четыре назад я одно фиолетовое надкусил, а оно мочалкой оказалось. Хорошей такой мочалкой, упругой, жесткой, но не царапающей, только мгновенно разбухающей от воды. Чуть без зубов не остался, когда запить откушенное попробовал. Так что теперь сначала спрашиваю.
Зелень пробралась не только ко мне, остальные тоже не скучают. Бабушкина комната, комната совещаний, жилища девчонок из моей команды, некоторых магов – Иррей была щедра ко всем. Ее собственная комната вообще напоминала джунгли! А проход к постели — квест на ловкость. Попробуй, проберись между всеми этими лианами, гущекактусами и дивноперым папоротником? Особенно если учесть, что папоротник этот нрава совсем не мирного, и на попытку на себя наступить больно пуляется твердыми красными ягодками. А может и иголкой запустить. Парализующей на минуту-три. Может, поэтому моя Крылатая все чаще оставалась на ночь у меня?
Мы все еще держались за ручки. Можете начинать смеяться. Сказал бы мне кто раньше про такое, я бы решил, что так не бывает и чел, который такое творит, ненормальный. Ну, это ж я… когда у меня срасталось с нормальным?
Нормальные попаданцы учатся магии и бою на мечах, влюбляются в принцесс или прекрасных магинь, и обязательно должны убить главгада, чтоб спасти мир. А у меня? Вместо меча и магии – продажа мясорубок и пуговиц, а с главгадами вообще проблема, их тут не один, а куда как побольше. Зато и вместо принцессы со светскими закидонами – Иррей.
Ее папоротник, к примеру, я целиком и полностью одобряю. Предлагаю переучить его целиком на иголки и высадить по периметру города. Как дополнительный защитный барьер. Остановит даже Высшего! Причем все эти «попрошенные Зелеными» деревья-травы-кустики не дичают со временем и сохраняют все привитые свойства.
Я теперь не удивляюсь, что снежники и пламенки не выродились и не уничтожились за столько лет, несмотря на все попытки магов. С «жизнью» Зеленые работать умели, это даже у недоучек получалось суперски. Что же умели драконы прежних времен, когда были в полной силе?
По уцелевшим драконоверьим летописям и немногочисленным записям Старших можно было частично реконструировать тот, прежний мир. Голода, например, тогда не было в принципе. И мертвых земель. А про экологические проблемы даже не слыхали. Биоцивилизация как она есть. Если можно деревья попросить вырасти так, чтобы они давали горючие брикеты, то зачем добывать уголь? Если есть осветительные чешуйки и Шаг, зачем качать нефть и портить природу? Все решалось проще…
А ведь деревья и травы можно было «попросить» и о лекарствах, и о тканях, и... о многом, словом. Об оружии, кстати, тоже.
Были бы драконы прошлого не такие мирные, ох и огребли бы тогда скромники! Тем более, что Зеленые помехам от алтаря могли сопротивляться намного дольше, чем остальные Крылатые. Но они до последнего старались образумить людей, даже когда их уже расстреливали в упор желтые «цивилизаторы». Снежники растили, чтобы все успокоились, чтобы смогли поговорить… Они не знали про установленный в средоточии «преобразователь», они чувствовали себя виноватыми за разрушения, причиненные собратьями. Они пытались понять, что случилось, как спасти то, что уцелело. И не думали о собственной безопасности.
Добрые часто беззащитны…
Но теперь у Иррей есть я. А у Зеленых мы. И чего-чего, а на всепрощение мы не настроены.
Столица. Рит
Новое собрание «скромников» было посвящено животрепещущей проблеме: какого дракона происходит и что с этим делать? На этот раз даже Нолле не мог игнорировать проблему и посему заметно нервничал, каждые несколько минут поглядывая в свое «особенное зеркало» и охорашиваясь. Остальные психовали каждый по-своему. Каирми застыл нацеливающейся на добычу змеей, Ивех то и дело уплывал взглядом куда-то за стены кабинета и поглаживал свои меховые браслеты на запястьях и предплечьях – память о самых удачных охотах. Один «браслет», речной гадючник, то и дело шевелился… Тьфу, пакость! Мейрано подчеркнуто благожелательно озирал коллег, как всегда имитируя этакого милого рассеянного постигателя, целиком и полностью живущего в мире наук и книг. Но взгляд «одуванчика» был слишком острым и беспокойным. Жиссе шарил по столу голодными глазами по накрытому столу, но кушаний не трогал, предпочитая глотать что-то из очередной своей фляжки. Понтеймо орал.
Ничего нового.
— Все это крайне странно…
— Всего лишь странно?!
— Не сейчас, П…
— Нет, вы только послушайте! В центре города. И не просто города – столицы! В центре столицы, в трех шагах от Нойта-вельхо! Да что там, в нашем собственном здании!!! В Подвалах! У нас! Совершен побег! Украдены товары! И случился бунт простяков! И все это всего лишь – странно!
Рит, ты вообще потерял хватку?!
Рит подумал, что когда-нибудь он Понтеймо все-таки придушит. И плевать, что Кай потом сделает…
— Потерял. А еще я вулкан на Мирте зажег. И организовал потоп, трехсотлетней давности – когда Аргинские острова залило. Еще до моего рождения дело случилось, силен я был, а?
— Что?!
— И небесный камень тоже я уронил. Ну, тот, что утопил шестой континент. Тысяч шесть лет назад примерно. Или семь…
Бывший глава Подвалов, похоже, испытывал редкую гармонию с чувствами вечного соперника – проще говоря, тоже мечтал его придушить. У него даже пальцы сжались:
— Ты еще и отшучиваешься!
— Что ты от меня хочешь, Понтеймо? Я теперь и за твои Подвалы отвечать должен? Может, и за твое поместье я ответственность несу?
— Болото тебе драконье, а не мой дом! Ты к нему близко не подойдешь!
— Вот именно! И к Подвалам своим ты меня на мерку не подпускал! С какого бешеного дракона за них я отвечать должен? Я тебе не брат, не охоронщик и не твоя сторожевая псина!
— Ты тупица! Скудоумный тупица, которого не пришибли только потому, что Кай почему-то тебя…
— Понтеймо! – Кай рявкнул очень вовремя. А жаль, Рит бы еще послушал. Ну, тварь… давно же тебе укороту не давали…
Он уперся взглядом куда-то в разом побледневший лоб и медленно, напоказ погладил свободный рукав серой рубахи. Такую, со широкими рукавами, чтоб быстро сорвать и открыть доступ к Знакам, обычно носили «краповые». Сейчас на них еще пуговки для красоты крепили, на непрочных нитках, но Рит обошелся без такого украшательства.
— Слушай, Понтеймо, у меня терпение, конечно, алмазное, на простяках бестолковых тренированное, но будешь на меня гавкать – пришибу. По-хорошему предупреждаю – угомонись. Хочешь вызвать меня – давай, тут все свои, Кай и остальные присмотрят, чтобы все по правилам было. Без амулетов, усилителей и заемной силы. По-честному. Ну? Хочешь?
Бывший глава Подвалов явно не хотел. Взгляд серых глаз метнулся вправо-влево по лицам «дорогих коллег», но сочувствия ни у кого не нашли. Одно злорадство. Среди «скромников» не принято отговаривать от поединков. Нарвался – плати. Ну или отступай – если сможешь. Понтеймо смог. И высокомерно вскинул голову:
— Не могу себе этого позволить. В это непростое время нам дорог каждый Высший…
— Трусишь, короче.
— Не нуждаюсь в твоем мнении!
Кай снова отмер от своей змейской созерцательности:
— Унялись оба! Вам скоро триста лет, пора бы поумнеть! Рит, успокойся. Понтеймо – уймись! Уймись, я сказал! Рит прав, происходит что-то очень странное… дай ему сказать, это его дело – Поддержание Порядка.
Так. Кого именно поддерживает змеюка Кай, обозначено. Коллеги с неприкрытым злорадством обозрели крикуна, и единственное, на что хватило того – это проворчать:
— Оно и видно…
— Понтеймо, лапочка, правда, дай Рыку сказать, — мило улыбнулся Нолле, снова созерцая в воздушном «зеркале» свое очаровательное лицо. Покусал губки. — Мы же когда-то договорились: каждый занимается своим делом. Дело Рыка – смотреть за порядком, правда, зайчик? Вот пусть и отчитается.
Чтоб тебя, Нолле, с твоими отчетами. Ведь каждый из «Скромников» засылал в эти драконом уделанные Подвалы своих людей. И все уже все знают! Но нет, высказывайся им!
— Говори, Рит. И поподробнее.
Тьфу!
— Да провалиться мне на месте, если я сам что-то понимаю! Но попробую рассказать хотя бы то, что знаю. Похитители, откуда б их ни принесло, заявились в Подвалы около семи вечера…
Жиссе ожил:
— Откуда известно время? Разве сохранились записи?
— Нету записей. Там много чего теперь нету. Но незадолго до этого часа из склада выехал торговец Висси Мирно. Мы его нашли и расспросили. Так вот, по его уверениям, без десятика минут семь все еще было в порядке. Тишь, гладь, надзиратели уже себе вытребовали с покупателя обычную мзду…. Да, Понтеймо, твоя охрана брала, и мне похрен, что ты там про это думаешь! Так вот, они содрали по бутылочке варенки и собирались приятно скоротать вечер – даже прачек собирались зазвать, когда начальство угомонится.
— Прачек?! А…
— Нет, девок в тот вечер не брали. Заказали, но обещались явиться за ними попозже. Не явились. А в восемь в Подвалы уже стучался тот придурок, перепугавший всех сплетнями о драконах. То есть сигнализация уже прооралась и умолкла, и он слышал, так сказать, остаточные хрипы. Все случилось примерно за час.
— За час кто-то вывел из Подвалов девятьсот человек? Немыслимо! – «Одуванчик» сузил глаза, явно что-то просчитывая. И эти подсчеты ему не нравились. Светлые брови нахмурились.
Ну да, попробуй сволоки за час тыщу человек. Надорвешься. Вывод – или похититель запредельно силен, и сцепиться с таким страшновато, или их больше одного, что тоже расклад хреновый.
— Я не верю! – провозгласил обожающий торжественность Жиссе. – Не могли столько унести! Они сами сбежали!
«Скромники» заинтересовались:
— Если они сбежали, то где они? Девятьсот с лишним человек. В легкой одежде. Без денег…
— Были там деньги!— влез Понтеймо. — В смысле… должны были быть. Если они отправляли грузы, должны были получить оплату.
— Допустим. Но куда-то же они все делись? Хоть один из беглецов нам должен был попасться?
— Родственники… хотя да. Кто-то должен был…
— Должен, должен! Коли хоть кто-то бы в эту ночь шлялся по улицам, мои парни его бы не упустили! А тут никого. Пропали люди, пропали вещи, и нигде никого. Как дракон спалил. Да, кстати!.. «Копилка» тоже вся пропала, в полном составе. Одни цепи остались.
А вот это их, похоже, потрясло.
Даже Ивех отвел взгляд от своей гадской змеюки и уставился на Рита – и взгляд его до удивления напоминал змеиный. Примерно так смотрела бы гадюка на вспорхнувшую птичку, которая должна была стать ее обедом…
— Маги? – выразил общее ошеломление Понтеймо. — Они и магов тоже украли?
— Да, Понтеймо, тоже! Вместе с кандалами причем!
— Зачем им слепые вельхо?!
Слепые?! Кажись, глубины «скромности» своих коллег Рит все ж таки не знал…
— Чего слепые-то?
Понтеймо огрызнулся:
— Вот как раз чтобы не сбежали!
— Понятно… — даже не глазами – чутьем каким-то усек Рит, как чуть приопустил ресницы Каирми. И пальцы на столе расслабил.
Он знал. И он…
Это он проверял, что ли? На всякий случай проверял?
Ну спасибо тебе, мелкий дракончик, подробностей про свой грабеж Подвалов не выкладывал. И до участия не допустил. Ведь не сдержался бы…
Спасибо, правда.
— Так кому они могли понадобиться?
— Вот и на хрена ты на меня-то пялишься? – психанул Рит. — Я-то откуда знаю?! Поймаем – сам спросишь! Не беси меня!
— Рит.
— Что – Рит? Кто там сидел?
— А тебе не все равно?
— Мне все равно, Понтеймо, какой ты придурок! И что у тебя в штанах, мне тоже все равно! И век бы я тебя вообще не видел. А что касаемо моей работы, мне не все равно! И раз я тебя спрашиваю, драконья ты отрыжка, кто там сидел, значит, это надо для розыску!
— Рит…
Змеюка зашевелилась. Угомонись, мол, песик, хозяин дал погавкать, а теперь помолчи. Ну нет, я тебе тут не ручная псина.
— Кай, да неужто непонятно? Это, конечно, только догадки… но вот мне отчего-то кажется, что за ними-то они и приходили. А остальное так, для маскировки.
Стало тихо.
Рит смотрел на ошеломленные лица дорогих коллег. Кто ж у них сидел там, в Подвалах? Кого они боятся? А ведь боятся…
— Восемьсот человек – для маскировки? – почти нормальным голосом изумился Нолле. — Лапочка, это уже слишком…
— Нолле! – не выдержал Рит. Иногда он серьезно думал, кого он прикончит, когда его все-таки достанут? На первом месте был, конечно, Каирми, но и Нолле шел с солидным отрывом. Милый юноша, невинный вид которого позволил когда-то пронести в средоточие Крылатых оружие… обаятельный красавчик, который за свою юность и возможность жить без единого седого волоса готов был утопить в крови города и деревни…
— Но зайчик! Хорошо-хорошо, молчу. Но я обиделся, так и знай!
— Кто? – хрипловато каркнул Жиссе, — Кто это был?
— Мы расследуем.
— То есть как – расследуете? День прошел!
— И что? Слушай, Мейрано, я знаю, ты меня тупицей считаешь… Считаешь-считаешь, я знаю! Так вот – считай дальше. В этом деле я себя не тупицей, я себя каким-то полудурком чувствую! А то и полным дураком! Я ни хрена не понимаю! Никаких концов!
Ивех забыл про свою гадючью тварь и уставился во все глаза. Рит, признающийся в своей беспомощности, был для «скромников», как хрюкающий кот или бескорыстные «друзья» из Куппи.
— Сдернули бы только имущество – ясное дело, преступившие! Утащили бы только деньги – были бы надзирающие, кто еще знал, где там деньги лежат! Сволокли бы кого одного – я бы подумал на родичей кого-то из мастеров. Да даже если б десяток! Стребовал бы у Понтеймо или у тебя, Кай, список ваших умников и принялся перебирать семьи. Но каким родичам под силу утащить почти тысячу человек? Ну на кого думать прикажете? Это же ни в какую подушку не перья!
— Может, это Крылатые?
— Драконы?! В Подвалах?! При всем моем уважении, Жиссе, им-то там что могло понадобиться?!
— Они могли вывести из строя сигнализацию, и…
— И что? – вскинулся Мейрано. — Протиснуться в Подвалы и утащить на своей спине девятьсот человек? А все мои сигналки мирно-тихо все это проспали? Думай, что говоришь! Это моисигналки! Они еще ни разу не давали сбоя!
— Толку с твоих артефактов, если их простяки легко ломают…
— Кстати, а какого дракона там вообще забыли простяки? – Жиссе нехорошо сверкнул глазами – людей он не выносил чем дальше, тем больше, а в последнее время даже магов с трудом терпел. Не говоря уж о каких-то там людях без магии. – Чего стоит вся наша охрана, если в одно из самых защищаемых нами мест с легкостью врываются простяки?
— На дракона они пришли смотреть! – Рыку надоело сидеть просто так, и он налил себе в кружку горячей варенки. – Этот придурок спьяну такого наплел, что народ со страху совсем окосел. Кто похватал детей да баб и побег с городу. А кто одурел в выпивки али за родичей в Подвале сидящих, напугался – те к нам и побегли. И все затоптали-покрушили так, что никаким приложением ни чешуйки не прочтешь.
— Ты проверил, это точно была случайность?
— Да этот придурок болтливый так и сидел в гостильне, как мы пришли. Допился до того, что разговаривал с бутылью пива и рассказывал ей, какой он был храбрый, как там было страшно и что он обязательно угостит такую красивую женщину еще раз за свой счет.
— Бутылку?
— Ага. Она, кстати, не противилась.
— Тьфу ты!
— Вот и поговори с таким… Словом, догадка у меня одна-разъединственная. Не знаю только, кто там в копилке этой вашей сидел…
— Да дам я тебе список, дам! Говори уже!
— Короче, я говорил, что надзиратели тоже пропали? Не все, но главный вместе с новым начальником. Мы тут прошлись с обыском по их жилью. И картина странная.
— Ну-ну?
— Пропали некоторые вещи. Опять-таки не все, но, по словам родных-знакомых-работников самое ценное и дорогое. Причем не впопыхах сработано, беспорядку нет. Например, у этого надзирающего мебель дорогая осталась, почти вся одежда тоже, а вот ковры его любимые пропали. А у другого испарилась коллекция хрустальных статуэток. Словно хозяин сам собирался. И денег в тайниках нет.
— Ты и тайники нашел?
— Пусть я тупой, но не идиот! Нашел, конечно.
— Подожди… То есть ты думаешь, что они помогли кому-то сбежать?
— Не знаю я, чего и думать. Или кто-то из ваших «слепых вельхо» смог-таки столковаться с охраной… Может, у кого-то деньги какие на воле остались или тайники, и они смогли заплатить за свое освобождение столько, что даже самому упертому жадюге хватило бы… или надзиратели столковались с кем-то другим, кому занадобились маги.
Окрестности Тахко. Макс
— Ну и?
— Вот-вот! Они маячок поставили. Он почти приплыл…
Содержательный разговорчик, да? Это я и Славка. Мы стоим у того самого туннеля, ради которого Земные упахивались в три смены, как метростроители, причем без выходных и праздников. Мы строили, строили и наконец построили, ура! Вот – ура.
Вечер, светит весеннее солнышко, всем хорошо, Земные гордятся своим трудом, Янка обнимается со Штушей, Иррей со своей подружкой Миртой спорят, можно ли остановить в туннеле рост плесени и водорослей или, наоборот, вырастить что-то полезное – светящееся, например. И на душе хорошо и благостно – не передать!
Сегодня знаменательный день. Мой консервный заводик заработал, и первый, пробный, груз продовольствия сплавился по подземной речке – и по туннелю Земных – прямо к городу. С доставкой на дом, так сказать. Пока груз невелик, но если раскрутимся, о проблеме голода можно будет надолго забыть. А то ведь народу в городе прибавляется и прибавляется, а вот продукты сами не размножаются. Мы ведь и с Гнездом делимся. А они с нами – помните те странные грибы, которые я нечаянно… ну, в общем, они из-за меня выросли? Хорошие грибы оказались! Вкус съедобный, витамины есть, рост бешеный. А если над ними Зеленые поколдуют, еще станут!
Бабушка наша тоже тут. Как она выразилась, «для спокойствия по вопросу продовольственной безопасности».
Я прикинул возможности. Кажется, в консервном заводе или в чем-то вроде этого, остро нуждается не только Альта. Другие города, где есть походящие речки, тоже. Надо только присмотреться, кто в чем. И так, чтобы меня самого не «присмотрели». Вряд ли вельхо так сразу забудут про свою милую традицию тянуть в Подвалы изобретателей.
— Скоро там?
— Да сейча… вот! — победным тоном отозвался один из магов. – Только…
— Уууууууууууууу! – мрачно отозвался туннель.
— Берегись!
Мы… кхм, хотелось бы сказать, что мы героически остались на месте, бороться с неведомой угрозой, но вы ж не клиент? Значит, врать я не буду. Мы шарахнулись. Причем каждый по-своему. Под Славкой тяжело хрустнул песок и камушки – он мгновенно трансформировался в Огненного и навис над туннелем, как разъяренный Каа над злобными бандарлогами. Бабушка недолго думая, цапнула гранату. Маги похватались за Знаки. Я? Я был занят. Прятал за спину Иррей и Янку, которые так и норовили сунуться к воющему непонятно-чему! Штуша разделял мои чувства и верещал так, что уши закладывало. И поверх всего этого сумасшедшего дома – вой. Может, я недооценил Нойта-вельхо? Может, на заводе уже их люди? И вместо тушенки и сыра плывет какой-то пакостный сюрприз? Что-то боевое?
— Ууууууууууууууууу! – кровожадно завывал туннель.
Бабушка опустила руку первая.
— Это…
Кажется, она хотела что-то сказать. Но в этот миг «груз» наконец вырвался из серой трубы туннеля, тяжко плюхая в воде и переваливаясь с боку на бок. А это темное, ощетиненное на его верхушке продолжало свои дикие, но уже хорошо узнаваемые вопли:
— Мяуууууууууу!
Да-а… это и впрямь было «боевое»!
Здоровенный серый котяра в темную полоску очень даже по-боевому топорщил шерсть, пушил хвост и сверкал зеленющими глазами. Кот имел свое мнение на то, кому именно принадлежит груз вкусняшек на плоту, кот сполна настрадался при плавании на страшно неустойчивом плоту по страшной водяной реке в страшном-престрашном туннеле!
И был готов защищать свое до последней капли крови. Вражьей, естественно.
Банзай-мяу!!!!
Люди, однако, оказались черствыми и жестокосердными. И на боевой клич доблестного защитника (кот начал военную кампанию превентивно, еще не видя врага) весьма неуважительно заржали:
— Какой… ха-ха-ха… какой… грозный!
— Боевой кот!
— Сторожа! Ой не могу, настоящий же сторожник! Даже с боевым… оружием, ха-ха-ха! Гляньте… вы гляньте, какой хвост.
— Макс, кто это?
— Кот… Животное такое. Домашнее. Ну, обычно домашнее, а так кто его знает. Не бойся, жадина, тебе тоже достанется!
— Он все хочет…
— Лопнет!
— Мяу! – возмущался путешественник, пока наглые человеки магией подтягивали к берегу драгоценный груз вместе с доблестным защитником. – Мя…
Это он увидел Славку. То есть это мы знали, что вот это трехтонное чешуйчатое динозавроподобное — мой вежливый и спокойный напарник. Кот, вероятно, увидел только размер, когти и размер пасти. Я прямо-таки физически увидел, как до отважного воина доходило, что он тут не самый большой и грозный.
— Мя? – потерянно вякнул кот, зачарованно таращась на нового претендента на еду. – Мяууууууу!
А тут еще Славка – из самых добрых побуждений! – решил его успокоить!
— Не бойся, — проговорил он, как ему казалось, самым спокойным голосом.
Но куда там!
Заслышав, что жуткое чудище, в которое может поместиться пара сотен котов, еще и рычит, ополоумевший кот метнулся куда глаза глядят. Глаза глядели на рутовый кустик, который мирно рос у речки и в ближайшие пять лет как-то не рассчитывал принимать гостей крупней, чем бабочки и лягушки. Куст согнулся. Кот плюхнулся в воду. С дурным мявом выметнулся оттуда на берег. Натолкнулся на драконью лапу. Лупанул по ней когтями. Шарахнулся. Взвыл. И вдруг, метнувшись обратно на плот, мгновенно вскарабкался обратно на упакованный тюк и снова взъерошился, показывая: добром он груз не отдаст. Всякие чешуйные громадины могут идти лесом! А заодно полем, горами и болотом – куда им, громадинам, захочется. А это его! И они получат это только через его труп! Вот!
Берег лег. Ржали все. Смеялась даже Иррей, которую я до сих пор не видел смеющейся ни разу. А Славка вообще бухнулся на песок и сунул голову в туннель, от греха подальше. И мы могли видеть только подрагивающие крылья и колыхающийся бок. И что-то там, в туннеле, время от времени вроде вспыхивало.
Да, первое прибытие груза выдалось воистину эпичным.
А кота забрала Иррей. И позже они в два голоса мурлыкали на моей постели. А я припомнил все драконьи анекдоты, которые знал (человечьих она бы просто не поняла!), и слушал, снова и снова, как звенит ее смех.
И знаете что?
Я знаю, что такое счастье…
Утром что такое счастье, узнали драконята. Их даже звать не пришлось, подарки мы разбирали у склада, рядом с учебной площадкой для молодняка. И как-то так получилось, что весь молодняк собрался не на площадке, а рядом с уже просохшими коробами и мешками. Груз не попортился, маги пакуют вещи на совесть, так что вчера мы просто переправили их сюда и оставили их высыхать, чтобы не пачкаться при распаковке. А сейчас самое время было разобрать его и прикинуть, что сохранить, а что раздать жаждущим. Тем более жаждущие – вот они.
Тут были и непоседа Янка, и ее «жених», и ребятки «с фермы», и детишки из Гнезда, и малыши с южного острова – и все они смотрели на три мешка, откуда несся волнующий запах.
— Здрасте, Максик! А… а какой сегодня денек хороший.
— Привет, мелкая. Привет, ребята, — я откладываю в сторону ящики с хвостатыми местными буквами. Буквы складывались в слово «тушенка», отчего у меня слегка клинило мозги. Местные буквы с русским словом сочетались ну очень странно. Интересно все-таки, на каком языке мы здесь говорим? – Денек? Да, денек хороший…
— Бабушка говорит, что такие хорошие дни очень подходят для того, чтобы дарить подарки, — продолжила обработку объекта юная дипломатка. Пилле, разбиравший груз вместе со мной, хрюкнул и спешно нагнулся пониже над следующей упаковкой, кажется, с колбасой.
— А что такое «подарки»?– допытывался самый мелкий драконыш с острова. Он к человечьему облику привык легче всех, и сейчас, одетый в курточку и сапожки, отличался от других только бледноватой кожей и светлыми бровками. Один из мальчишек тут же принялся разъяснять гостю непонятное.
Я усмехнулся:
— Ну, раз бабушка Ира так сказала, значит, так оно и есть.
— Ага! А что там?
— М-м… может, тапочки? Бабушка Ира говорит, что тебе нужны теплые домашние тапочки, а то теплые носочки все-таки не совсем то.
Личико мелкой вытянулось, но она тут же захихикала:
— Обманываешь! Обманываешь! Тапочки так не пахнут!
— А что такое тапочки? — продолжал расширять свои познания о жизни человеков островной драконенок.
Шепот раздался по-новой.
— Макс, ну что там, ну что?
— А вот угадаете, что так пахнет, и сразу получите!
— Сыр!!! – рванулся в небо дружный вопль. Несчастная пара воробьев, решившая поженихаться на крыше склада, с писком рванула прочь.
— И сладкий! – добил я юных лакомок, распуская упаковку…
— Ураааааааа!!!
Ночь с недавних пор стала неспокойным временем для жителей королевства.
Оно конечно, все на первый взгляд все было вроде и ничего. Королевская Звезда правила, Служба Порядка – бдила, мудрые маги защищали и оберегали страну от бед и напастей. Правда, от Королевской Звезды сейчас уцелел, кажись, только король и две девчонки-племянницы. Сын короля погиб, принц пропал. Служба Порядка старательно ловила преступивших всех мастей, от обычных ворюг до содержателей дымокурен… правда, окончательно искоренить так и не смогла – даром что там тоже маги работают. Хотя, может, потому и не смогла? Маги-вельхо – они… непростые они люди, словом.
Нет, они и правда мудрые… не все, конечно, но умные среди них водятся. И сильные бывают. И с защитой вроде все верно – стараются. Вон, как в столицу дракон в начале весны залетел, там вельхо живо кровавую тварь упокоили. Молодцы, конечно.
Только от них самих бы еще кто защитил…
То они «на подкормку» вымогают – мол, заступникам помогать надо! Так что подарите, люди честные, защитничку что-нибудь хорошее! То ловят своих отступников и «дымоглотов» — а у людей лавки рушатся, что под горячую руку магам попадают, имущество портится. То с сектантами-драконоверами в очередной раз сцепятся, тогда хоть из города беги!
Про Зароки свои мажьи будто забыли! Говорят, что каждый маг, принимая звание вельхо после «личиночьего возраста», дает обеты колдовские: простым людям время не причинять, добро чужое не брать, закону и порядку послушными быть, помощь по первому зову оказывать. Говорят, колдовством те Зароки впечатываются. Да говорить-то много чего можно.
А Тахко?
Люди пережили историю с уничтожением магами города Тахко — причем никто из простяков так и не понял, кто именно и, главное, за что снес обычный человеческий город с лица земли! Кто был виноват: маги взбунтовавшиеся, как говорили вельхо, или маги Нойта-вельхо? И чего стоят Зароки, если маг может взбунтоваться? И против чего?
А главное, если уничтожили тот город (целый город!), то кто поручится, что следующей жертвой не станет твой собственный дом? И несмотря на все усилия Нойта-вельхо, разъяснявших, что с Тахко стряслось стихийное бедствие, молву им переспорить не удалось. Да, конечно, вслух все соглашались с оглашённой во всеуслышание вестью (особенно за денежку), так то на людях. А промеж простяков вельхо обзавелись новым прозвищем – стихийники.
Едва улеглись слухи о Тахко и спятивших вельхо-убийцах, как стряслась Жар-ночь с охотой на драконоверов (и на тех, кто имел несчастье попасться магам в ту злосчастную ночь). Сколь домов погорело, сколь добра попорчено, сколь народу было «арестовано»! И «отпечатков», участков с взбунтовавшейся магией, в столице осталось немало. И хочешь, а не забудешь, как развлекались чародеи.
Только успокоились и подсчитали потери от схваток этих полоумных, как начались стычки вельхо уже между собой. Чего они не поделили, простякам неведомо, но маги как взбесились. Опять погромы, опять магией раскидались по улицам, чароплеты! Башня на окраине взорвалась, хорошо хоть домов жилых рядом не было. Мало было водопада прямо на улице, так теперь что, в столице, вулкана ждать?
Тьфу на них, непутевых! Ведь ни единого дня спокойного нету! То склока меж ними, то пьянка, то дележка не пойми чего, то арест. А Знаками своими все кидаются, покарай их боги за неразумие и злобу! И куда попадет, не смотрят. Вон, канатный мастер до сих пор лечится, Знаком шальным его приложило, а в чем вина? В том, что по улице шел, да мажьей ссоры не приметил вовремя?
А коли день божьим чудом выдастся без мажьих выходок, значит, ночью точно спи вполглаза. Ведь мало ли… а ну как и впрямь чароплет спьяну или по злобе вулкан сотворит или новую башню подорвет?
И с драконами что-то непонятное вышло. То вельхо их кровавыми тварями честили, драконоловов восхваляли, тоже, мол, герои и защитники. И вдруг перемены. Вельхо указ выпустили: и думать не моги драконов трогать! А кто ослушается – кары вплоть до смертных. Что ж такое деется?
Вдобавок как по недоброму чародейству, резко выросло количество нападений преступивших – откуда они всегда берутся, если что-то не в порядке? Словом, даже самые благоразумные граждане поняли: пора суетиться.
И засуетились.
Слова «хомячество» тут еще не придумали, но приступ этого весьма полезного порой качества охватил страну как поветрие.
Рылись убежища и схроны. Само собой, по ночам – какой смысл в тайном убежище, если о нем все знают? У некоторых они были еще с Тахко, но долбить мерзлую землю зимой или копать холодную в середине весны – разница определенно есть. И число норок стало быстро множиться.
Стаскивались в эти норки всяческие полезные припасы, начиная от продуктов и заканчивая инструментами.
Щетинились шипастыми решетками окна и засовами – двери.
Закупались дубинки у дровосеков и ножи у кузнецов.
В кварталах подружнее составлялась очередь на дежурство. Глава Службы Порядка, конечно, молодец, хоть и маг, на помощь завсегда кого-нибудь пришлет. Только пока той помощи докличешься…
Горожане еще не знали, насколько правы. Они не знали, насколько это необычная ночь.
Необычная…
Именно в эту ночь якобы погибшие маги якобы взбунтовавшегося города Тахко явились в столицу за одним из своих. Именно сейчас эти маги один за другим уходили в Шаг, забирая с собой узников Подвалов, мастеров, уводя нескольких надзирателей и прихватывая боевые трофеи. Погруженные на всякий случай в сон, пленники магов исчезали, чтобы появиться в совсем другом месте – там, где уже ждали лекари.
Последний шаг, который сотворили мстительные освободители – повредили систему магической сигнализации и наложили некий странный Знак на входные двери…
С вечера городские улицы стало заволакивать туманом. Постепенно он загустел, и почти прозрачная поначалу дымка стала непроницаемым покрывалом, накрывшим почти всю западную часть столицы, вплоть до холмов.
В нем утонули мостовые, исчезли городские кварталы, растаяла городская площадь… и запоздалый караван телег, притащившийся за товарами в печально знаменитые Подвалы, добрался до «раздаточных дверей»…
Огромные створки, окованные узорным металлом, против ожидания были закрыты. Такое случалось – по укладам время и впрямь было позднее – но глава торгового каравана надеялся, что за пару звонких монет сверху местный управляющий согласится выдать товар. Деньги — они всем нужны, и вельхо тоже лишними не придутся. Не первый раз ведь. Предприимчивый торговец не первый раз приезжал именно в эту пору. Удобнее – ночку проедешь, а послезавтра с утреца в соседнем городе праздник, вот и кстати придется! И товар свежайший, дневной выработки, и на продажу можно будет выставить раньше прочих.
Но ни на мажеский сигнальный колоколец, ни на стук в дверь так никто и не пришел. Торговец как раз собирался постучать в третий раз… но остановился. Рука дрогнула – и так и зависла над планкой-колокольцем. Пустые – ни человека! — улочки, закутанные в серую по ночному времени пелену тумана, отчего-то навевали жуть.
Одноименный Суини, почтенный торговец, прекрасно знал об отсутствии среди своих многочисленных достоинств отваги. Невысокий, тонкокостный, рыжеватый, он с детства не отличался ни статью, ни родовитостью, ни богатством семьи. Оставалось брать умом, что Суини и делал, кое-как примирившись с собственным несовершенством. Но вот страх…
Собственная трусость немало его печалила, но с детства никому не позволял о ней заподозрить! И оттого часто отчаянно рвался в драку там, где и смелый отступил бы. Он даже на торговлю с магами отважился, хоть и боялся их до дрожи. Поэтому и прозвище ему когда-то дали Шамо. Так называли некрупную, но очень боевую породу бойцовых петухов. Рыжую. Раньше оно его злило, теперь даже льстило. Боевой петух все же, а не жаба какая-нибудь или гадюка!
Но вот сейчас, в эту минуту, Суини очень хотелось поступить по-змейски: удрать и забиться куда-нить под камушек…
Драконов туман еще и гасил звуки, отчего многократно виденная раньше площадь, как и прилегающие кварталы, показались вымершими. Сами собой в голове всплыли бродившие в последнее время слухи про рехнувшихся вельхо-убийцах. И про Жар-ночь… и про недавний взрыв в какой-то башне… и про отпечатки их дурные, в особенности тот, что заместо погубленного Тахко остался – гиблое место, мертвое, тоже магами сотворенное…
А тут ведь то, сказывают, маги живут. А ну как кто из них на отпечаток сорвется?
Сорвался.
Откуда-то из-за дверей, из самой глуби донесся дикий, скрипуче-скрежещущий звук… будто в Подвалах скреб когтями по железу гигантский дракон…
Глава каравана храбро отпрыгнул назад. Волосы на его голове даже не зашевелились – ощущение было такое, что они встали торчком, точно у бешеного кота, и вот-вот скинут прочь шапку! Если бы не работники, почтенный торговец уже мчался бы по мостовой с дикими воплями, стараясь удержать взбесившееся сердце на положенном месте. Но его люди…
Остальные, впрочем, выглядели, не храбрее. Возчики сбились в кучу, нервно оглядывая стелющиеся клубы тумана…
— Может, поедем, остай? – отважился предложить самый храбрый.
Скрежет стих, но наступившая тишь показалась еще страшнее. И это помогло принять решение.
В конце концов, товар можно и с утра прикупить!
Только оказавшись, наконец, в людном месте, в гостильне хорошо знакомой семейки Тафф, Суини смог унять причитающий внутри ужас. И с тоской осознал, что его страх наверняка был замечен… да наверняка замечен. И дадут ему теперь новое прозвище. Какой-нибудь суслик или мышонок. Рыжий…
Драконов хвост!
Мысль стоило запить. Чем-нибудь покрепче – чтоб наверняка. …
— Слышим — там кто-то рычит и воет! — донесся до слуха Суини голос одного из работников. Обнявшись с кружкой пива, тот с жаром повествовал о недавнем топтании у Подвалов.
Публика была благодарная:
— Чароплеты… — неодобрительно проговорил седой сторожник. – Опять чего-то пакостное затеяли.
— На чего доброе вряд, а на пакости горазды! Мажье племя…
— И когда угомонятся уже! – выдохнула молоденькая подавальщица.
— И изнутри в двери царапается – пустите, мол, на волю, — продолжил ободренный вниманием рассказчик. — И когти, когти у его по звуку слыхать – железные!
— Ну?! – с жадным интересом охнул народ.
— А хозяин ближе всех стоит. И вдруг дверь изнутри как грохнет!
— Да ну?
Суини хотел было приказать не выдумывать глупостей и отставить пиво, но… Нежданная мысль выпрыгнула, кажется, прямо из кружки с выморозкой, которую он осушил не глядя.
А и не надо приказывать! Во-первых, им всем надо успокоиться – что для этого подойдет лучше выпивки? Не успеют на торг – не беда, всех денег не заработаешь, а что дороже, чем спокойствие души? Ничего. Во-вторых, с теми Подвалами точно что-то нечисто, и хорошо, что они унесли оттуда ноги, спасибо богу Ульве. И за это, кстати, тоже надо выпить. И в-третьих, чем больше страхов нарасскажут в этот вечер, тем меньше будет выглядеть его трусость. И его прыжок, и сусличье бегство. Он не удирал в ужасе, а достойно отступал, оберегая жизни работников и свое имущество, вот!
Новая кружка подоспела в самый раз. Выморозка огнем прокатилась по глотке, растеклась теплом, и собственный поступок казался все более и более правильным.
Только работник как-то не так рассказывает – вовсе без красок! Пришли, постояли, послушали, ушли. Разве ж так рассказывают? Сразу видать необразованность!
Ха! Суини допил кружку, сделал знак повторить. Нет! Мало! У него сегодня такой вечер выдался…
— Всем выпивку за мой счет – во благодарность богу Ульве, что отвел от беды.
Гостильня дрогнула от воодушевленного:
— Хвала остаю Суини!
— Хозяин – лучший!
— Шамо!
— А как оно дело-то было?
Как было? Суини придвинул к себе новую кружку (которая по счету? а, какая разница!) и начал свое повествование…
И было оно воистину правильным и красочным.
Туман стал злокозненным порождением мажеских чар, хватавшим за ноги и душившим неосторожных, безлюдные улицы оказались усеяны телами несчастных, от которых остались лишь скелеты и сапоги с одежею, а за громадной дверью нечто страшное выло и бесновалось, алкая новой поживы. Стены тряслись, Подвалы переполнились криками ужаса, мольбами и стенаниями, страшный синий свет, истинно чародейный, лился из окон, разъедая даже каменную мостовую. И неведомое страшилище, сотворенное безумными чародеями, пожрав подвальных мастеров и мастеров и самих магов, понемногу рушило каменную кладку – стремясь в город.
Порожденное недавним страхом и подхлестнутое выморозкой воображение буйствовало, и, прежде чем наступила полночь, трактир и половина прилегающих кварталов были убеждены, что в беззаконных мажеских Подвалах произошло нечто жуткое и невообразимое.
..Маги поселили в Подвалах дракона! Зачем – неизвестно, но маги всегда были с придурью. Безумная кровавая тварь вырвалась из оков, пожрала всех людей, что были в Подвалах, и теперь рвется в город, за новой едой…
..Вельхо совсем обезумели! Выпили драконьей крови и тоже рехнулись, как и эти, чешуйные, не к ночи бы их поминать…
..Скорбные разумом чароплеты в безумии и злобе сотворили жуткое чародейство, непостижимое обычному разуму. И алкает оно крови человеческой. Пожрало всех. До кого дотянулось, и жаждет новых жертв…
..Нет! Вельхо наконец прогневали богов, и те наслали на мерзавцев нечто. Нечто воистину кошмарное – и карающее.
..Отпечаток! В Подвалах сотворился отпечаток! У вельхо это бывает. Если их до края довести. Может, они как раз и довели кого – из тех, кто там сидит…
..В беззаконных Подвалах, где вельхо для своих выгод держат мастеровых искусников, случился бунт! Всех перебили… Кто тогда выл и царапался? Так это… мертвые и выли! Хотят, чтоб кто-никто их тела собрал и того… похоронил достойно.
Догадки, предположения, сплетни захлестнули столицу. Несмотря на ночное время, черные вести полетели от улицы к улице, точно почтовые птицы.
У кого-то было жилище рядом с Подвалами. У кого-то там сидели муж или сын, брат или внук. Кто-то нежно любил вельхо вообще (примерно как мышь любит кошку) и был рад получить подтверждение своей неприязни.
И у Подвалов довольно быстро собралась толпа. Туман уже никого не пугал, собираясь вместе, люди часто перестают бояться…
Первый камень полетел в двери спустя всего несколько минут.
Подвалы хорошо охранялись. Но охрана была рассчитана на то, чтобы не дать вырваться из них – возможность внешнего штурма по понятным причинам, не рассматривалась.
И напрасно.
В момент, когда в Подвалы наконец-то явились вельхо, «раздаточные ворота» пали. Сигнализация надорвалась от перегрузки и что-то безнадежно хрипела. Коридоры и мастерские были полны простяков, а все возможные следы небывалого происшествия оказались безнадежно затоптаны…
Город Тахко. Макс.
Ох, и работка же на нас свалилась! Славка не шутил про тысячу, навскидку получилось даже чуть больше – если учесть ту сотню с лишком, что оказалась магами и вкалывала на собратьев по магии в каком-то особо некомфортном месте.
И всю эту тысячу надо было где-то разместить, как-то вымыть, во что-то переодеть и чем-то накормить, а вдобавок как-то вылечить.
К размещению привлекли Земных. Они на своих туннелях намастрячились так, что несколько подземных залов сотворили за какие-то два часа. И обустроили тоже быстро. Правда, один из залов оказался в каком-то водном кармане, и оттуда пришлось очень быстро убираться – мы ж там не русалок селить собрались. А для остальных было мокровато. Вода, впрочем, оказалась чистой и хорошей. Огненные устроили освещение. Зеленые, те, что покрепче, пробились в лекари.
Почему несколько залов? Я тоже удивился. Спросил нашу боевую бабушку. Она в ответ спросила, знаю ли я, что такое фильтр. Я сознался в своем невежестве и удрал, а непонятным фильтром остались заниматься сама бабушка Ира, Пало, Вида и лично господин градоправитель Тахко Миусс. Интересный подбор кадров.
Удрал я недалеко – в кольцевом коридоре нарвался на скандал. Ну как скандал. Тихий такой скандальчик. Побратим мой громко не выступает, характер не тот.
Как я понял, Славка рвался работать, но после первых объятий и сравнительно недолгих расспросов его в приказном порядке отправили лечиться и «возражения не принимаются!». И вообще-то я думал, что он уже там, в нежных лапках нашей «Скорой помощи».
Где ему еще быть в таком виде?
А он, оказывается, до медиков и не добрался. Он, оказывается, переоделся по-скорому и обратно! Нет, ну видали? И теперь негромко спорит со Старейшим. А заодно и с дежурным магом.
Вид у моего побратима был не блестящий. Тощий, как вилка (он вообще хоть что-то ел из моих передачек или все другим раздавал?), на костыле, да еще с ожогом на руке! Огненный дракон с ожогом! Видали такое? Старейший Урху был в шоке. Я тоже. Но мне легче, я к Славкиным задвигам привык. Наши тараканы, можно сказать, неплохо сжились. И я, кажется, понимаю, чего они сейчас требуют…
— Слав, у нас метеорит упадет?
— Что?
Я постарался помягче:
— Я к тому, что ты до сих пор спешишь. Психу… э-э… нервничаешь. Привык там… А уже все. Уже все, понимаешь? Ты выбрался. И свою тысячу уволок. Уже все здесь и все в безопасности. Больше не надо никуда бежать. Ты уже все сделал.
— Ты уже все сделал, — эхом отозвалась моя Иррей и мягко коснулась его руки. – Теперь надо отдохнуть.
— Вот, слушай мою девушку, она всегда права! Ну же, напарник, будь благоразумен, тебя такая девушка просит! Вперед, на отдых!
Лихорадочно блестящие глаза моего напарника мигнули… и прояснились.
— Макс, призывающий меня поступать благоразумно! – фыркнул он. — Кажется, я реально переутомился.
— А я о чем?
Альта. Взгляд со стороны.
Склады консервной фабрики всегда местечко оживленное. Продукцию сюда ввозят, отсюда вывозят, внутри ящики, мешки и коробки постоянно сортируют и переставляют, беспрерывно что-то «оптимизируя». Склад работал с раннего утра и до позднего вечера, и даже ночью здесь дежурила бригада из трех грузчиков – а вдруг какому привереде-покупателю вздумается срочно потратить деньги? И ведь находились такие!
Словом, любой посторонний, вздумавший проследить за передвижением товара, обречен рехнуться, пытаясь разобраться в этом суетливом муравейнике. А если он каким-то чудом все-таки убережет рассудок днем, то лучше пусть не пытается проникнуть на склад ночью. Потому что тогда рискует заметить кое-что совсем странное:
— …тридцать большевесов копченостей…
— Считай!
Запакованные в плотные непромокаемые мешки, копчености двигаются мимо, обдавая грузчиков одуряющим запахом, и выстраиваются штабелем. Причем грузчики, кажется, едва шевелят руками, а продукция неожиданно послушно ложится точно туда, куда ее «посылают». Иногда непонятно откуда мелькает блеск золота – яркий, но мягкий, точно от чуть приглушенного света…
— Восемьсот порций пайковой тушенки…
— Ага, десять ящиков.
Ящики с дном-поплавком крепятся к штабелю специальными скобами и цепями.
— Колбаса…
— Отмечено. Клади повыше. Что ж оно такое пахучее все.
— И не говори. Домой прихожу – на меня кот кидается. В ногах путается, штаны кусать пытается, облизывает все, до чего дотянется.
— Ты, главное, его из комнаты выставляй, как спать наладишься. А то мало ли…
— Будешь ехидничать – я его тебе подарю.
Плотные мешки закрепляются на штабеле вторым слоем.
— Фрукты вяленые…
— Какие?
— Вроде сливы.
— Принято. Двигай ближе. Ага, по кругу давай.
Штабель обрастает дополнительной «шапкой» и начинает смахивать на островок.
— И сыр.
— Какой?
— «Бельчик» и «грушевка», она сладкая. В подарок детишкам.
Оценивающий взгляд.
— Нет.
— Почему?!
— Не пролезет. Пойдут в следующую порцию.
— Давай хоть пару мешков… а? Дети же!
— Ладно, крепи.
— Отходим! Отходим!
— Ну, благослови боги первую партию по новому туннелю!
— Мяу!
Время уходило.
Маги, собрав и переправив всех мастеров, принялись за особо ценную продукцию и инструменты. А потом – за продовольствие. Лишними не будут. Понятие «боевые трофеи» мирным недавно горожанам было не особо знакомо, но, в конце концов, городу еще долго предстояло выживать на самообеспечении. Так почему бы и нет?
Маги молча утаскивали в Шаг короба и мешки, тюки и ящики. И все нетерпеливее поглядывали в сторону Урху.
Дракон сидел неподвижно. Все так же прямо были развернуты его плечи, все так же неподвижно было лицо с закрытыми глазами… и так же зависли над полом раскрытые ладони. А из-под ладоней… Токи магии обычным глазом не увидишь, но что-то вихрилось и дрожало под этими пальцами, что-то клубилось едва-едва заметно, как в жаркий день дрожит над каменной мостовой раскаленный воздух…
И магам очень не хотелось попадать под этот «поток».
Да, сначала, когда залетевший в город полоумный дракон одним махом превратил весь (почти) городской люд в магов, кое-кто воспринял это не слишком радостно. Было даже две попытки самоубийства. Попадись им тогда Урху и расскажи о возможности избавиться от магии, многие ему бы еще и приплатили!
Но сейчас? Когда народ уже распробовал нежданный подарок богини Живы? Когда люди сроднились с чародейством в своей крови, когда с его помощью изменили свою жизнь? Да, новая жизнь не была ни простой, ни легкой – одна учеба сколь времени съедала! И про висящую над головой грозу в виде несомненной будущей драки с Нойта-вельхо не забудешь, а забудешь – так утопающие в пламенках могилы напомнят. Но это была хорошая жизнь. Она стала чем-то большим, чем просто ежедневный труд для заработка. И дело не только в том, что здесь появились драконы и чудеса. Как раз и те, и другие стали проще и насквозь понятнее. Даже самые упертые дракононенавистники сдались после появления больных и несчастных драконоребятишек с какой-то нелегальной фермы, а магия из чего-то загадочно-непостижимого после учебы стала вполне постижимой.
Было что-то большее. Сам город стал иным. Появилось в нем что-то такое… горожане затруднялись пояснить – что именно, но оно было. Может быть, школа для детишек? Она всегда была, но сейчас школа действительно стала «для всех», и учили там не только чтению-счету. Может быть, то, что о городских делах теперь оповещали всех и в трудных случаях спрашивали опять-таки всех? А может, все помнили, как дрались против тех магов, которые вельхо – вместе дрались, не разбирая, кто там торговец с центральной улицы, а кто мастер-кожевник? И как потом вместе хоронили мертвых и собирались на общий праздник? Это ощущение, когда плечом к плечу — рамки твоего мира «я-семья» расширились, и теперь круг своих стал намного больше?
И терять это горожане не хотели. Умом они понимали, что даже если Урху каким-то образом их зацепит, ничего не изменится – им просто вернут их магию обратно. Но вот сердцем – не выходило, и сейчас люди держались поодаль. А вдруг…
— Все, — негромко уронил Урху. И открыл глаза.
— Обезвредили систему охраны?
Дракон опустил руки и отрицательно качнул головой:
— Обезвредил все. Это Слава может виртуозно работать одновременно с тремя-пятью разными потоками и ничего не спутать… ну, может, еще Архат или Шарру. Надо было их звать, эх, недодумал, – голос Урху стал виноватым. — Я-то в этом грубоват, привык последний век дикой силой ломить. Сферы-то долго были не в лучшем сочетании… вы ведь нашу беду знаете. А там столько разной магии, столько плетений, что если пытаться вычленить и подавить только одну систему, работы до завтра. Я просто забрал все.
Все? Систему охраны, вентиляцию-освещение, магию сотен человек? Хотя… почему бы нет. Дракон же. И еще виноватым себя считает!
— Окажемся в безопасном месте – рассортирую все по принадлежности и верну то, что необходимо.
— Спешить не будем, — вздохнул Пилле Рубин, подзывая остальных.
Благородное освобождение узников подвальных подземелий обещало городу, как выразился Макс, «неслабую головную боль». Иносказание в общем-то понятное – лично у него, Пилле, голова начала болеть еще вчера, сказывался недосып и попытка учесть все факторы разом. И те только у него – у любого, кто взял на себя труд подумать, что будет дальше…
Люди есть люди, их радости от освобождения хватит ненадолго, потом неизбежно возникнут вопросы и проблемы. Начиная от местожительства и заканчивая отношением к магам, властям и драконам.
В Тахко до сих пор расхлебывают сложности с пленными вельхо – кое-кого удалось перевоспитать, кто-то и сам разобрался в ситуации, но процентов тридцать до сих пор… спиной к ним лучше не поворачиваться и Знаки держать наготове. И это несмотря на блокировку магии у пленных. А при мысли о пополнении населения новыми «коллегами» головная боль усиливалась. Что с ними делать и куда их девать?
Отпустить нельзя. Бросить тут – нельзя. Просто держать где-то? А чем это тогда отличается от Подвалов? Причем, в отличие от пленных, конкретно эти вельхо городу Тахко ничего плохого не сделали, и держать их в заключении несправедливо. А сделают – поздно будет… Безопасность Тахко держится только на полной уверенности магов в гибели города. Стоит только информации просочиться – и все начнется опять. Вельхо и новые маги сцепятся заново. И кто бы в этой схватке ни победил, все равно будет кровавая каша со страшными потерями. После первой мир потерял три континента из пяти, а сколько людей и драконов – до сих пор не подсчитано. И даже если победа… У города пока нет, нет, нет понятия, как все будет дальше! Ну, допустим, победят они Нойта-вельхо. Дальше что? Ломать — не строить, а чтобы строить, надо понимать – что. А они только начали думать, до сих пор-то только защищались и выживали…
«Ломать — не строить». Хорошие у бабушки Иры фразы, емкие, запоминающиеся. Он и запомнил.
Они тогда уже продумали весь план атаки на Подвалы, и все сложилось на удивление легко, и на этой волне легкости молодой кузнец Дино вдруг предложил:
— А если не только Подвалы?
— Ты о чем?
— Почему мы хотим скрасть только Подвалы? – пояснил свою мысль Дари. – В Нойта-вельхо сейчас разброд и шатание, если мы вместо Подвалов ударим туда? Да даже если вместе с Подвалами! Мы справимся! У нас много магов, на нашей стороне Крылатые, у нас драконоверы… — он осекся, заметив эти взгляды. И, кажется, внезапно ощутил, что мысль, озвученная на общем совете, не такая хорошая, как показалось сначала. — Чего?
Взгляды были разные. От «Ой, дурак» от Гэрвина до устало-грустного у Ерины Архиповны. До парня, похоже, стало доходить: он сказал что-то не слишком умное. Но еще не сдавался:
— Думаете, не справимся? Да только эти, Земные, полстолицы уронить могут! Выроют тоннель, и…
— Не знаю, — женщина не улыбалась. – Давай вместе подумаем?
Парень настороженно кивнул.
— Допустим, мы действительно атакуем сейчас Нойта-вельхо. Нападем на них, как они на нас. Это ведь даже справедливо, правда?
— Конечно!
— Допустим, что Крылатые включатся в это… этот налет. Земные, вон, полстолицы «уронят» — тень улыбки мелькнула на бледных губах – и пропала. – Огненные вторую половину спалят. Крылатым, тем, кто выживет, конечно, после этого уже не отмыться будет от славы кровавых тварей, но ради справедливости-то можно кое-чем поступиться! Верно?
— Ну… — подвох парень в вопросе чувствовал, но в чем он – сказать не мог. – Наверное. Для справедливости же?
— Допустим, мы даже разгромим Нойта-вельхо. Допустить можно многое… Кого ты готов ради этого похоронить?
— Чего?
Женщина вздохнула.
— Ну, вот, например, те, кто затеяли заварушку в прошлый раз, двести с лишним лет назад, действовали с размахом – они три континента похоронили. Из драконов уцелел, почитай, только каждый пятидесятый. А людей и вовсе полегло несчитано. Это ведь много?
— Но мы столько не будем!
— А сколько? Три континента – много, а сколько можно? Один? Половинку? Полгорода? Вельхо ведь не сдадутся так просто, будут жертвы, и чужие, и свои! Сколько можно похоронить ради торжества добра и справедливости?
Кузнец нахмурился. Нарисованная картина ему явно не понравилась. Остальным она не понравилась еще раньше: народ хмурился, переглядывался и явно собирался сказать молодому реформатору пару неодобрительных слов. Но пока слушал. Рано или поздно эти вопросы надо было обсудить, и хорошо, что раньше. Последнее дело принимать важные решения наспех. Особенно такие решения. Судьбоносные. Дино все искал аргументы… а они все не находились. И он бухнул:
— А чего… Они же об этом не думают!
— Но мы-то – не они? Ну хорошо, я смотрю, вопрос потерь ты уяснил. Давай теперь про другое поговорим. Вот, допустим, мы одолели. А жить потом как?
— В смысле – как? Да как жили…
— Не получится как прежде. Хорошо, давай попроще. Свалили старую власть, так? Но власть все равно нужна. Кто в этом новом мире будет править?
— Вы, конечно! – без тени сомнения заявил молодой реформатор.
Женщина кашлянула. По комнате совещаний прокатилась волна смешков. Кузнец попытался разъяснить свое мнение:
— Ну… у вас же получается…
— Спасибо за доверие, — проговорила Ерина Архиповна. – Хорошо, допустим. А как мне это делать? Вот, к примеру, куда девать пленных вельхо – ведь не всех же надо убивать, правда? Не все же виноваты?
— Ну…
— А как наказать тех, кто выступил на их стороне? По незнанию или по глупости, а, может, их все устраивало?
— Судить?
— Кому? Как? По каким законам? И как будут потом относиться к нам-захватчикам остальные? Власть – такая вещь, которую почему-то очень хотят получить люди… особенно не слишком умные. И стоит свалить ее раз, как кому-то захочется повторить. Кому-то от обиды на нас за погибших родных и друзей, а кому-то просто так. Если у нас получилось, почему им нельзя?
— Но…
— А как вообще потом людям жить? По каким правилам? Вот, например, вопрос с драконоверами…
— Каждому надо разрешить верить в то, что он хочет!
— Всем-всем? А если кому-то захочется верить в Великую Левую Пятку и в ее честь приносить человеческие жертвы? А кто-то будет верить, что драконы – зло, и их надо изгнать в мир желтых чужаков? А еще кто-то…
— Не надо, я понял…
— Это только один вопрос. Есть и другие. Как налоги платить? Сколько и кому? Как организовать систему образования? Медицину? Ломать – не строить. Рано нам пока власть свергать, паренек, рано…
Так что не ко времени, ох, не ко времени новые маги. Как им все объяснить?
Вот его самого бы кто-то выдернул после Подвалов, озлобленного многолетним заключением, отобрал магию, сунул в чужой город и не соглашался отпустить домой – он бы поверил уверениям похитителей, что они друзья и все теперь будет хорошо?
Вряд ли.
И не зря Ерина Архиповна читала им «специальный инструктаж»…
Впрочем, предусмотрела она не все.
Здесь было темно. Абсолютно – Урху действительно вытянул из закрытого отдела Подвалов всю магию. В том числе и осветительную. И… ох, да, вентиляционную тоже.
Тут… пахло.
Сильно. И… отвратительно.
Пилле спешно «зажег» огонек на лбу и повязал на лицо снятую было маску.
Сюда непросто было проникнуть. Мало снять все плетения – от этого дверь сама собой не появилась. И Шагнуть неизвестно куда невозможно. Точнее, возможно, но это если жизнь не дорога. Так что в полу пришлось спешно пробивать отверстие и бросать туда один из маячков. По маячку Пилле и Шагнул.
Огонек разгорался не мгновенно, он набирал интенсивность постепенно, давая глазам привыкнуть. И обстановка последнего, самого нижнего уровня тоже проявлялась исподволь, понемногу. Пилле вдруг поймал себя на мысли, что, пожалуй, даже рад этой темноте.
Нет, дело вовсе не в вытянутой драконом магии. Судя по насыщенности запаха, тут жили люди — причем жили долго и… плохо. Не имея возможности часто мыться, уединяться и, похоже, лечиться. Запах бил в нос и торопил убраться отсюда поскорее. Как можно скорее. Да что же здесь творится?
Чешуйка на лбу наконец набрала нужную силу, и круг света выхватил из темноты первое тело… О боги. Кажется, убедить «пополнение» в том, что их умыкнули друзья, будет не так сложно, как он считал…
Неудивительно, что об этом уровне Подвалов не ходило даже сплетен. Отсюда никто никогда не выходил, и этот подвал никому не показывали… его просто не могли показать. Если бы о нем узнали…
Нет, Зароки не дали бы воспротивиться, но само принятие Зароков в условиях существования такого Подвала стало бы затруднительным.
Узники верхних подвалов жили нелегко. Но них, пусть плохо, но заботились – меняли одежду, отправляли раз в пятиху в помывочную, останавливали рост волос, чтобы не возиться со стрижкой и бритьем. Пусть это делалось ради наживы, пусть дорогой товар просто нельзя было делать грязными руками, но это было! И у них, по крайней мере, была возможность ходить.
Обитателям нижнего уровня это было недоступно. Их здоровье особо никого не заботило. Они нужны были только для того, чтобы напитывать амулеты-артефакты магией, выжимая себя досуха. А кого волнует чистота полена, которое должно сгореть в печке? На мгновение Пилле показалось, что он снова там, на нелегальной драконоферме…
Точно так же, как там, у невольных узников не было даже своего угла. Общий зал, со множеством нетолстых металлических колонн. От каждой колонны тянулась цепь, заканчивающаяся кольцом на ноге человека. Каменный пол засыпан соломой, порядком грязной и затоптанной. Матрас с ветхим одеялом, длинная низкая полка, уставленная какими-то изделиями, и кое-как прикрытая посудина – вот скудная меблировка каждого «загона».
И так они жили годами?
Ни солнца. Ни воздуха. Ни тепла. Только бесконечная работа, работа, работа… и никакой надежды.
Пилле почувствовал, что натренированное годами работы в Руке спокойствие ему изменяет. И спешно Шагнул обратно. Ему срочно нужен был топор. И помощь.
Время истекало.
И, может, поэтому его остаток разбился на множество фрагментов, одинаковых, как здешние каменные стены. Шагнуть вперед. Натянуть цепь. Дождаться, пока напарник разобьет звено. Схватить очередное запястье, утонувшее в грязном тряпье. И Шагнуть. И вернуться.
Снова и снова одно и то же, снова и снова, до головокружения, будто идешь по зеркальным осколкам, таким разным, и таким бесконечно одинаковым.
Шагнуть вперед. Натянуть цепь. Дождаться, пока зазвенит, брызнув искрами, тяжелая цепь. Схватить очередную руку. И Шагнуть… И снова, и снова. И стараться не думать, как мало времени осталось у прикрывающих амулетов.
В этом подвальном кошмаре одно хорошо – узников и тюремщиков просто невозможно было перепутать. И рука, занесенная над очередным запястьем, останавливается…
Адрес нового начальства пришлось добывать из срочно разбуженного «суслика». Спасибо, что начальство оказалось достаточно противным для того, чтобы новые подчиненные постарались вызнать о нем все, что можно и нельзя. При этом оно проявило достаточно самовлюбленности и самоуверенности для того, чтобы оборудовать себе отдельный домик. И недостаточно ума – иначе не поселился бы там один, без семьи и даже охраны…
С талантом у так неудачно начавшего свою новую карьеру вельхо дела обстояли тоже не самым лучшим образом – во всяком случае, его «охранку» маги-диверсанты вскрыли за пару минут.
Оказавшись внутри, Гэрвин тихонько хлопнул пару раз в ладони (аналог земного удивленного свиста) и усмехнулся:
— Неплохо живёт подвальное начальство.
— Значит, придется быть убедительными.
— Ничего. Такие «собиратели ценностей» никогда не останавливаются – сколько бы ни собрали, всегда найдутся ценности подороже. И побольше.
— И в ином мире?
Гэрвин подбросил на ладони вещичку из чужого мира — граненый радужный камушек-проектор, прихваченный на острове среди другого хлама именно на такой случай.
— Именно. Только давай быстро, и чтобы ни одного тайника не пропустить. Вряд ли этот любитель ценностей мог удрать, пусть даже в другой мир, без части своих сокровищ…
Время!
Еще немного – и артефакты маскировки начнут сбоить. Они рассчитаны на два часа. Но гарантированно безупречной работы в связке – меньше полутора. А они почти час уже здесь копаются.
Время, время.
Последний заключенный, не проснувшись, исчезает в Шаге…
В опустевшей комнате потихоньку дымится забытая жаровня…
Лихорадочно потрошат жилища начальника и «господина старшего надзирающего» две пятерки магов. Им надо по максимуму вычистить все, включая тайнички, чтобы любой расследующий понял: эти двое просто сдали своих подопечных кому-то достаточно жадному и небедному и, прихватив свои сокровища, дали деру.
Время, время…
В крохотной комнатке небольшой гостильни на соседней улице открывает глаза молодой парень в серой рубахе, который утром снял эту комнатушку для «встречи с сестрой». Хозяйка гостильни только фыркнула, догадываясь, что это за «сестра» и каким способом эти двое будут «обсуждать неожиданно возникшие семейные проблемы»! Но звонкий серебряк помог ей найти несомненное семейное сходство между молчаливой тоненькой блондинкой с зелеными глазами и темноволосым парнем с озорной улыбочкой. А еще одна монетка – забыть о гостях до вечера.
Пробудившись, юноша несколько секунд лежит неподвижно. А потом счастливо улыбается и победно вскидывает руки: у них все получилось! Получилось!
— Драконы форева! – непонятно бормочет он и, спохватившись, ласково кладет ладонь на запястье лежащей рядом худенькой девушки, — Иррей, милая, очнись. Нам пора…
В округлой пещерке «тоннельного» происхождения растет гора всякого добра. Земной дракон Дари, в свое время намучившийся с выживанием в Горькой пустыне без самых необходимых вещей, и практичные городские маги прекрасно нашли язык в отношении «боевых трофеев»: уволокли все ценное, до чего дотянулись.
В другой пещере среди бессильно распластавшихся тел скользят, проверяя наличие опасных травм, лекари. Ходит, хромая, худой юноша с костылем и показывает то на одного, то на другого:
— Вот. Вито, одноименный, помощник лекаря. Это швея, Литиной зовут. Кузнец, носил меня в столовую, когда я ходить не мог, Нив. Лури, мой помощник…
— Точно надежные?
— Помогли, хотя за это могли наказать, там против правил было даже разговаривать не по делу. И не сдали за маячки, хотя за это как раз получили бы поощрение.
— Отлично, этих будим-лечим-говорим в первую очередь.
— Ты сядешь, в конце концов, или нет? – в третий раз напоминает о себе помощник лекаря. — Дай тебя подлечить!
— Сейчас-сейчас… Вот эти двое. Братья, имен не знаю, но надежные. Не побоялись вступиться.
— Хорошо.
— Вон там, подальше, Лури, мой напарник…
— Эй-эй! Что я слышу? Я думал, что твой напарник я! – слышится сзади.
Парень с костылем стремительно поворачивается… пытается повернуться.
— Макс!
— Изменщик! – пеняет ему веселый голос, а потом на юношу налетает какой-то вихрь и радостно стискивает в объятьях. – Наконец-то!
А время истекает.
Гаснет первый амулет прикрытия. Просто рассыпается на мельчайший песок, тут же разнесенный по булыжной мостовой. Утром люди поругают неведомого ворюгу чародейских фонарей и закажут новый… А присланные расследовать скандальный погром Подвалов так про загадочные фонарики и не узнают – к тому времени мода на арки уже полыхнет, и два дня спустя фонари на улицах будут исчисляться десятками, а через пятиху – сотнями…
Время, время!
Осмотрев осиротевшие покои нового начальника (бывшего начальника уже бывших Подвалов), Гэрвин аккуратно роняет сувенирчик от желтокожих друзей рядом с одним из опустевших тайников. Пусть ищут. Дорогие «друзья» сполна порезвились в этом мире, вволю попользовавшись его богатствами. Пусть теперь попробуют и горького. И хищнику приходит время думать о своей шкуре
Время…
Быстро собирают вещи маги-диверсанты. Последние минуты пребывания в столице они тратят на то, чтобы организовать у дверей Подвалов огромный, шагов в тридцать, дикий рисунок, в который вкладывают всю свою фантазию и самые странные материалы, которые только могут прийти в голову: кровь, серебряный песок, золотой янтарник, пепел шерсти какой-то болотной твари, зеленовато-светящийся ядовитый фосфор и старательно измельченная пластиковая крошка. Пускай-ка вельхо поломают голову, что за ритуал здесь творился, каким целям он служил, кто его сотворил и куда делись узники.
Время. Возвращаются основательно нагруженные и весьма основательно помятые дежурные вельхо (не сошлись с коллегами в воззрениях на справедливость дележки добычи в обнаруженном складе). Нервно осматривают сигналы о нарушениях порядка, облегченно вздыхают, что все тихо. И укладываются подремать. Хороший день, добычливый. А завтра будет нервный: придется вызнавать, кто из коллег все это прятал, и объяснять им, что надо делиться. Да, нервный.
Дежурные еще не знают, насколько правы, и не узнают раньше утра.
Время. Трудолюбиво носятся по предгорьям и горам вельхо свежесобранного отряда «защиты магического запаса» (впрямую обозвать отряд «защитниками драконов» магам все-таки не хватило совести… или хватило ума).
Но горы сегодня удивительно пусты… Даже драконов не видно – Крылатые не летают, не пытаются охотиться, не запускают радуг. И эта тишина навевает магам очень нехорошие мысли.
Неужели они опоздали?
Время… время…
Вспыхивает и осыпается второй маскировочный амулет. Третий…
Время вышло.
А в одном из перевалочных пунктов хлопают друг друга по спине и плечам двое парней.
— Макс, спасибо.
— Все путем, напарник! Своих не бросаем! – машет рукой Макс. Он не был бы Максом, если б не добавил. — Даже если они умудряются влипнуть туда, откуда еще никто не выходил.
Ну, побратим Славки никогда не любил разговоры по душам и всегда старался с них соскочить – в любую сторону. Пусть.
— Никому – это потому что с напарниками им повезло не так, как мне.
— С семьей, побратим, с семьей, — улыбается Макс Воробей. — Я один в жизнь бы не управился. Да ты и сам… Когда этот тип сказал «дракон», я думал, что все. А ты… здорово ты с ними управился. Как он вообще тебя распознал?
— Спросим. Талант у него такой, наверное…
— Обязательно спросим. Кстати… — глаза побратима таинственно-предостерегающе расширяются, будто узрев на месте Славки как минимум вельхо со Знаком в боевой готовности. – Не понимаю тебя. Ты чего так подставляешься?
— Что? – вот честно, еще никогда Славка не был так чертовски рад был видеть своего побратима. Особенно такого – веселого и радостного, смеющегося (пусть даже юмор у него слегка специфический). Как же он прав насчет семьи! Им повезло, очень. И с семьей. И с городом… и даже в Подвалах никому, наверное, не везло так, как ему. Из-за нее, из-за семьи…
— Чего-чего! Если я хоть что-то понимаю в жизни, она сейчас сюда явится. А ты опять с попорченной внешностью. Представляешь, что тебе грозит?
— Не понимаю, — надо было немножко все-таки подлечиться. Наверное, тогда не шумело бы так в ушах и пол не норовил порой уплыть куда-то в сторону, вышибая из реальности. – О чем ты?
Макс шустро озирается по сторонам и конспиративно понижает голос:
— Лечись, говорю, давай, быстро! А то как явится сейчас наша боевая бабушка и кааак отправит тебя в лазарет! А там такие звери, набросятся сразу.
— Ох… — Славка оценивает шутливую угрозу. — Сейчас… где-то тут лекарь был.
Он оглядывается, но помощник лекаря, настойчиво бродивший за ним последние минут пятнадцать, куда-то пропал.
— Искать некогда. Иррей, иди сюда, пожалуйста!
— Это Иррей? – Славка задерживает взгляд на тоненькой светлокожей девушке с волшебными глазами, нежными, сияющими. Удивительная девушка… – Привет. Я рад познакомиться в реальности. Макс, тебе необычайно повезло. Я не знаю, где твоя девушка красивее: в Единении или здесь.
— Иррей, слышала? Ты самая красивая… — голос Макса зазвучал непривычно нежно. – И замечательная. И даже не думай сомневаться, вот. Славка зря не скажет, он у нас честный. А теперь лечим его скоренько, пока бабушка не пришла.
— Поздно, — послышался новый голос. Очень спокойный, только чуть-чуть угрожающий. Или кажется? — Я уже здесь.
— Ширррчччч! – комментирует ситуацию пушистый зверек, выползший из кармана Иррей.
Макс безнадежно машет рукой.
Точно, Штуша. Это полный ширррчччч. Ну, Слав, держись.
А бабушка Ира уже рядом. И взгляд не отрывается от Славкиного лица. Сверхъестественно спокойный взгляд.
— Цел, — выдыхает она. И крепкие, совсем не по-женски крепкие руки стискивают Славку заново. – Вернулся. Славушка…
— Ну, не совсем цел…– сбивает торжественность момента неисправимый Макс. — Но все решаемо! Честно-честно!
Он, наконец, находит глазами сгинувшего было лекаря и отчаянно машет ему, давая знак подойти.
Но бабушка Ира уже теряет все свое спокойствие, и по ее лицу обгоняя друг друга, катятся светлые слезинки. Она притягивает в объятие обоих, и Славу, и Макса, вжимается лицом в первое попавшееся плечо (Максово).
— Живы, оба живы… Мальчики… Слава богу.
Костыль, выждав подходящий момент, с шумом рушится на пол. И зря. Никто, совсем никто его в этот момент не замечает. Все смотрят только на нее. На маленькую семью, чудом воссоединившуюся наперекор всему.
Хорошо, что не было камер. И хорошо, что перестраховавшиеся маги окружили Подвалы двенадцатью «фонариками». Артефакты, скрывающие активацию магии, пока не прошли всесторонних испытаний, поэтому их и повесили «с запасом». Как оказалось, были правы. Один из «фонариков» вышел из строя (впоследствии выяснилось, что его просто украл какой-то сумасшедший влюбленный в подарок своей прекрасной деве), зато остальные отработали по полной. Сонная магия, стиснутая рамками Подвалов, бушевала всерьез.
Заснули не только люди. Заснули даже гуси на кухне, которых купили специально для грозного начальства, по слухам, питавшего слабость к жареным гусям в яблочном и красниковом соусах. А ведь птицы, предчувствуя свою печальную участь, истерили так, что их слышали даже пленные маги на нижнем, закрытом уровне… и вдруг затихли, как по волшебству. Впрочем, почему «как»…
Заснули все.
Хорош! Думаю-если-тут-кто-не-заснул-то-он-статуя! Слав-у-вас-тут-статуи-есть?
Понятия-не-имею. Но-да-если-есть-ей-без-шансов. Заснет-как-миленькая.
Иррей-проверишь?
Статуи?
Смех девушки-дракона разлетается хрустальными бусинами, рассыпается яблоневыми лепестками.
Все-живые-спят. Даже-мышка-в-кладовой. А-это-такая-интересная-мышка! У-нее-выработана-устойчивость-ко-многим-магическим-воздействия-если-она-тут-живет…
Ты-еще-и-мышей-не-боишься! Иррей-ты-чудо-и-сокровище-ты-лучшая-и-замечательная!
Люблю-Макс…
Кхм…
Все-норм-Слав! Итак-все-спят? Сколько-проспят?
Долго. До-утра-не-раньше.
Отлично! Никто-на-ежике-не-сидит-никому-не-больно?
Миг молчания. Долгий-долгий миг…
Нет.
Значит-никто-в-пиковый-момент-не-проснется. Тогда-убираем-давление-и-даем-отмашку. Пусть-приходят-в-это-сонное-царство-и-собирают-урожай.
Подожди!
Почему?
Эти-трое-которые-меня-видели… Забираем-их-с-собой!
Не-хочешь-чтобы-про-тебя-знали?
Не-хочу-чтобы-думали-про-драконов. Они-же-сейчас-только-осознали-что-рубят-сук-на-котором-сидят. Что-сами-убивают-то-магию-этого-мира. Только додумались-что-драконов-надо-защищать. Не-хочу-чтобы-все-откатилось-назад.
Ты-прав-что-то-я-на-радостях-расслабился-чересчур. Счас-легенду-сообразим…
Подвалы спали. Нереальная тишина царила в проклятых несколькими поколениями подземельях…
Некому было видеть, как из пустоты вышагнули разом три десятка человек. Одинаковые черные куртки, одинаковые мягкие сапожки на шнуровке и одинаковые вязаные шапочки… очень странные для здешних мест шапочки. Они закрывали не только волосы, но и лицо – до самых глаз. И странно-непривычно на лбу масок были закреплены драконьи чешуйки – на лбу. Правда, сейчас они не горели…
Не то шахтеры, не то террористы застыли на миг, но сигнальная система, призванная дико заорать на проникновение любого чужака без наложенной на кожу «метки»-Знака, доблестно факт вторжения проигнорировала.
Чужаки обозрели «сонное царство», что-то негромко уронили в висящие на груди пеналы и, выбрав места почище – без механизмов, ящиков и лежащих вповалку людей, измерили эти пустые пространства шагами и бросили-разложили тонкие серебристые цепочки…
Темноволосый человек хмурится, осторожно «замораживая» в «печи» огонь. Бережно переносит подальше от пышущей жаром громады две серые фигурки. Качает головой, замечая на коже мастеров множество шрамов, старых и свежих. И лишь потом роняет в пенал:
— Литейка, на исходные. Пошли.
На размеченном участке пола материализуются еще тридцать человек. Оглядываются, быстрым шепотом делят между собой работу – лежащих на полу и друг на друге худых мужчин в серых рубахах и кожаных фартуках… И, аккуратно прихватив их за руки, испаряются обратно.
Темноволосый маг прицельно осматривает «печь», потом «сушилку» и близлежащие закутки. Литейные мастерские и механический цех в списке первыми. Диверсанты стремятся по максимуму избежать травм, а в этих мастерских из-за особенностей производства травмы вероятнее всего.
А по мастерским быстро разбегаются люди в вязаных масках, и один за другим уходят в нагрудные пеналы команды:
— Механический, на исходные… И лекарю приготовиться! Здесь парню руку зажало.
— Столовая, на исходные.
— Склады, переориентируйтесь на цех дерева, склады пусты, тут только охрана.
— Швейная, на исходные…
«Черные куртки» действуют быстро.
Казалось, для них не существует запертых дверей и перегородок. Взламываются двери, останавливаются машины в механической мастерской, быстро, но без суеты оказывается помощь немолодой уже женщине-швее, при падении в сон пропоровшей себе руку ножницами. Очень организованно и спокойно проходит изъятие наказанных «умников» из местного подобия карцера. Правда, охранника, заснувшего как раз в процессе «стимуляции», с чувством отматерили и едва не наколдовали работнику ремней и плетки паралич всех конечностей. Но возмущенного чароплета вовремя придержали за руку старшие товарищи. И очень мягко пояснили, что подобное чародейство, во-первых, нежелательно, ибо конспирация, А во-вторых, без толку, так как после снятия чар сна снимется все остальное… и тогда воспитательного эффекта все равно не случится. А значит, если уж так хочется повоспитывать, то надо как-то иначе.
В результате команда спасателей покидает нехорошую комнату, оставив нуждающегося в воспитательных методах охранника на месте его жертвы – на лавке, добросовестно пристегнутого и с подготовленным к стимуляции «операционным полем» в виде задранной рубахи и чуток приспущенных штанов. А для пущего воспитательного эффекта прямо перед ним разместили «палача» с орудием труда – в темной накидке, безгласный, но неумолимый, он мрачно высился подле лавки… и наверное, немало времени пройдет, прежде чем бывший палач сообразит, что это просто чучело…
Когда Подвалы опустели более чем наполовину, тактика меняется.
Теперь слаженные пятерки просто идут по коридорам, сверяясь с нацарапанными на бумаге планами, и каждая комната на пути на всякий случай просвечивается Знаком. А три пятерки вообще ведут себя, на взгляд постороннего наблюдателя, странно: просто сидят на полу с закрытыми глазами, и проявившиеся Знаки плавают над их руками, как невиданные бабочки.
— Ну?
— Не вижу…
— «Суслик» говорил, что система самоликвидации там есть.
— Может, и есть. Подвалы остались от прежней Эпохи, и, по некоторым данным, первых узников туда отправляли не преумножать богатство Нойта-вельхо, а просто как узников. Соперников, врагов и так далее. Самоликвидация тюрьмы дополнительно отсекала возможность побега. Даже если они вырвутся из своих камер, есть шанс уничтожить угрозу.
— Но если она есть, работает-то она тоже на магии?
— Скорей всего.
— Тогда не бегаем по кругу. Делаем как договорились.
— Старейший Урху?
Огненный дракон, впервые за две с лишним сотни лет явившийся в столицу, уже достаточно приноровился к человеческому обличью. Ни в его походке, ни в его мимике не чувствуется ничего чуждого, непривычного. Он точно так же садится пол, как и все остальные – но в отличие от других, его руки замирают над полом раскрытыми ладонями вниз…
— Может, отойдем? Вдруг нас зацепит? – шепчет кто-то.
— Урху?! Будь уверен, он, в отличие от тебя, зелень ты непутевая, он способен попасть именно туда, куда целится!
Завал из тел перед закрытой дверью растащили быстро. Одного охранника оттащили прочь вместе с его бревном. Мужчина сначала недовольно заворчал, потом нежно облапил древесину и продолжил дрыхнуть.
Дверь пришлось взламывать, причем быстро – из-под нее понемногу просачивался дым, причем с печально знакомым запахом. Пришлось действовать резво. Сначала одним Знаком смягчили и разрыхлили дерево, потом проломили над засовом. И, отодвинув, наконец, засов, вошли…
Комната была полна дыма. Он стлался по полу, игриво вился на сквозняках. Но люди этой игривости не оценили.
— Оберните лица мокрой тряпкой, — голос Гэрвина звучит глуховато. — К драконам маски, все равно никто не увидит! А вот если мы надышимся…
Два тела в одежде вельхо были у стола, один сполз на лавку, второй повалился на лицом в столешницу, точно пытаясь выцарапать оттуда что-то интересное. Третье тело нашлось поодаль, у опрокинутой жаровни. Угли все еще тлели, добавляя в обстановку лишнего дымка. А молодой Огненный лежал на полу, неудобно запрокинув голову.
— Слава!
Глупо пытаться дозваться человека в дымном бреду, но когда люди совершали только разумные поступки? Даже маги Руки, личности тренированные и вроде как испытанные, могут творить глупости. Впрочем, к ним-то разум возвращается быстро. Одно касание к запястью с бьющейся жилкой – и внутри будто запускаются сотни раз отточенные действия. Проверка сердцебиения, проверка дыхания, проверка повреждений, Знак малого исцеления…
И, наконец, извлеченная из плотно закрывающегося пенала небольшая подушечка аккуратно ложится на лицо юноши. Он морщится и чихает — аромат, исходящий от подушечки (изделие Зеленых!), мягко говоря, далек от совершенства. Зато приходит в себя почти мгновенно. Запястье под пальцами разом напрягается.
— Слава, просыпайся. Помощь нужна.
— Подъем, спящая красавица! – вдруг едва слышно отзывается голос Макса откуда-то из путаницы светлых волос.
Внук Ерины Архиповны чихает еще раз, открывает глаза (те разом заполняются слезами) и снимает с лица «ароматное» изделие.
— Черт, что это?! Апчхи!
— Скоростная детоксикация! – бодро рапортует голос. – Как тебе? Иррей делала!
— Несравненно, — после паузы отвечает Славка.
И это самый приличный ответ, что он может выдать.
Но Гэрвину не до шуток.
— Ты цел?
— Сравнительно, — дипломатично отвечает молодой Огненный.
— Ну, тогда… — маг достает из внутреннего кармана плоский пенал с буквой С. – Тут кое-кто хочет тебя услышать…
Дрогнувшими руками юноша берет усовершенствованную шкатулку…
— Слава? Слава?! – голос рвется из пенала еще до того, как она открывается полностью.
— Бабушка Ира… — негромко отвечает ей названый внук.
Пауза.
— Наконец-то… — выдыхает после паузы железная Ерина. – Наконец-то…
— Славааааааааааааа! – вдруг верещит шкатулка так, что ее едва не роняют от неожиданности. – Ура!!! Ты живой? У тебя все хорошо?
— Почти… — ошеломленный акустической атакой юноша уже не слишком дипломатичен. – Но еще немножко — и я оглохну. Яночка, как ты?
— Ура! – невпопад радуется девочка. – Я уже убегаю, то есть ухожу, то есть не мешаю. Но мы очень-очень ждем и тебя, и Макса, и…
— Слава, правда все хорошо?
— Все обошлось. Спасибо. Бабушка Ира, Макс, я… спасибо! – он ищет слова, но с ними такие сложности!
— Все путем, побратим! – бормочет «жучок», кажется, тоже смущенный. – Своих не бросаем.
— Все хорошо, Славушка. Возвращайся поскорей.
— Ну, кое-что в планах придется поменять. Тут один гражданин узнал во мне дракона…
Деятельность дальше закипает бурная.
Маги вместе со Славкой шерстят план и проходятся по разным укромным уголкам, где могут находиться люди.
Гэрвин, кратко выспросив у Огненного, что тут такое было, начинает консультации по пеналу.
— Да.. да, я и сам так думал. Второго тоже? Принято. А местожительство зачем? А, понял. Хорошо, сейчас пройдемся.
— И подбрось туда что-то из тех предметов, ну, особых, — просит напоследок шкатулка. – не напоказ, а так… как бы случайно, понимаешь?
— Конечно.
Он достает вторую «подушечку» и с весьма недоброй улыбкой проводит «процедуру детоксикации» с тем самым лежащим на столе типом – по уверениям Славы, знатоком драконов.
— Пообщаемся?
Славка
Спасла Славку бессонница.
Этой ночью он не так и не смог заснуть. Волновался. И, не собираясь сходить с ума от бесконечных мыслей, что и где может пойти не так, занял ночные часы упражнениями. На физические здоровья было маловато. Пришлось заняться отработкой контроля совмещения сфер. Драконы – мощные существа, им проще выдать огненный вал, чем зажечь свечку. И вытянуть всю магию, а не только истощить сигнальный комплекс. Славке же предстояло как раз снять сигналку, не потревожив остальное. Контроль тут требовался виртуозный, поэтому он и посвятил лишнее время отработке полезных навыков. Даже подвесил на сферу несколько уже сформированных щупалец..
И сейчас они пригодились.
Что-то растерянно выдохнул голосом Макса жучок над ухом, что-то недоуменно пробасил «господин надзирающий», но это все прошло по краю сознания.
Как глупо…
Заветное и одновременно страшное здесь слово мгновенно выморозило тело – от лица до разом онемевших пальцев. И так же мгновенно активировало сферу.
Отступать было некуда. Притворяться – бессмысленно. Пытаться договориться — безрезультатно. Иногда все бесполезно – и разговоры, и хитрости. Иногда можно только драться. Как сейчас.
Взгляд незнакомого типа за столом полыхнул жадной радостью пополам со страхом, и…
Все произошло очень быстро.
Очень. И одновременно.
— Держи его!
— Бей его! – выдохнул в ухо голос Макса из засевшего в волосах жучка. Но Славка уже действовал.
Чашка с каким-то напитком еще падала на пол, а он уже сорвался с места. Сместиться в сторону, уходя с возможного прицела. Жутко мешает сломанная нога, хорошо уговорил столяра сделать костыль. Маг тянется к рукаву, надзиратель к поясу. Поздно!
Толкнуть вперед щупальце. Поймать мага. Есть касание! Рывок, и магия покидает прежнее вместилище. Тает над кожей вельхо полусформировавшийся, уже налившийся золотом знак. Он смотрит на руку, еще не понимая, что произошло…
Поздно, поздно!
Рывком захлопнуть дверь, задвинуть тяжелый засов, отсекая охрану. Отшатнуться, пропуская над головой что-то тяжелое – привет от третьего типа в этой каморке. Плеть. Мокрая от крови. Его что, бить здесь собирались? К черту! Потом разберемся…
Еще щупальце, еще одно облачко искр сворачивается в сфере. По плечу и лицу бьет что-то тяжелое. Клещи. От третьего типа. Забился в угол, кричит и кидается чем придется. Ну да. Репутация она такая репутация! Как же – тут кровавая тварь! Славка слизнул кровь с губ – щеку рассадило. Кровавая тварь, точно.
На костылях.
Почти смешно. Нужно найти огонь – любой. Хоть свечку, хоть искорку. И быстрее! Первый и второй уже лезут из-за стола. Магии у них теперь нет, но трое против одного – расклад плохой в любом случае. Сомнут и скрутят. Ну уж нет!
Огонь… где здесь огонь?! Ну хоть какой-то! В драконьем теле просто выдохнул бы сам, но в человечьем – только призвать…
Сколько прошло времени с этого короткого «дракон»? Секунд пять. Или шесть. В висках стучит. Да где же здесь хоть искра?!
В дверь заколотили:
— Господин начальствующий, все правильно?
Нет. Неправильно. Все должно было пройти совсем не так…
Появление подмоги, пусть и за запертой дверью, явно взбадривает начальника:
— Стой! Живым брать!..
Какая избитая фраза…
Славка отчаянно оглядывается: огонь здесь, он же чувствует. Где?!
А, вон она, жаровня. В дальнем углу!
Иди сюда.
Скорее. Пока озадаченный караул в коридоре гадает, кого тут собираются брать живым и зачем при этом заперли дверь…
Иди-сюда-иди-сюда-иди…
Есть. Волна пламени встает над жаровней – синее, рыжее, золотое. До потолка. Замолкает перепуганный тип, который до этого не останавливаясь орет призывы к богам покарать кровавую тварь…
Иди-сюда-иди-сюда-иди-сюда…
Пламя слетает с углей и злой жар-птицей несется к столу. Надзирающие шарахаются. Очень кстати… Славка приваливается к двери спиной и слышит, как содрогается та от тяжелых ударов.
— Славка, держись! Мы сейчас!
— Подожди! Сигнализация… я еще не снял…
Надзирающие дикими глазами смотрят на окончательно рехнувшегося дракона, который разговаривает сам с собой.
— К дьяволу сигнализацию! Их трое!
— Подожди!
Славка кидается к столу. К огненной стенке, зажавшей надзирателей в угол. Долго пламя не продержится, он все-таки не в драконьем теле, но еще секунд тридцать… Кидается. Громко сказано. Хромает. На костыле. Нога ладно, а плечо-то почему так плохо слушается?
В золотой раме пламени лица надзирателей смотрятся красными. Или ему кажется, потому что видит он совсем другое – оплетенный нитками множества приложений энергетический сгусток… местную сигнализации… она здесь, на этом уровне… надо только дотянуться…
— Ты… ты… что ты хочешь делать, тварь? Что тебе нужно?!
Славка хромает к столу. Да что ж она такая бесконечная, эта комната? Еще целых три шага. Или два?
После стольких тренировок дотянуться получается до смешного легко. Щупальце оплетает «сигналку» так точно и быстро, что та гаснет мгновенно.
Хорошо. Теперь все будет хорошо…
— Что тебе нужно?!
Славка улыбается. Наверное, с разбитыми губами его улыбка выглядит страшно – потому что трое здоровых мужиков отдергиваются, как от электрошокера. Конечно. Он же кровавая тварь… сумасшедшая…
— Да чего ты хочешь?! Чего? Чего?!
— Забьем косячка? – предлагает сумасшедший дракон, доставая из кармана небольшой бумажный пакетик.
И почти вся глюшь-трава из кармашка летит в огонь. Вспышка, и…
Эта трава и правда какая-то концентрированная.
Это по-прежнему не было вспышкой, и на удар тока не походило, и даже сознание не дрогнуло, как это бывало раньше, не размылось – оно просто плавно и легко скользнуло в заботливо распахнутые для него… это не ворота, не объятия, это просто его место. То-место-где-он-свой-и-всегда-будет-своим. Его сознание влилось в другие, будто ключ в родной замок.
И стало больше.
Намного больше.
И Славка снова ощутил его-Макса – как тепло. Немного колючее, немного ехидное, обожающее хитрить и торговаться… быть своим и нужным. Он уже не такой снежный…
Привет-побратим. Ну-наконец-то! Я-уж-думал-сейчас-разнесу-эти-гадские-Подвалы-по-кирпичику! Ты-как?
Ощутил его-Иррей.
Так вот она какая… Нежный шелк и цветение белой сирени, надломленные ветки и хрупкие крылья, мягкая, но упрямая сила, и тепло. Столько тепла, что стало понятно, почему Макс отогрелся…
Привет-Слава. Тебе-больно-плохо? Возьми…
И скользит-скользит-скользит к нему цепочка искорок, готовых забрать его боль и добавить сил.
Спасибо-Иррей. Не-надо-я-в-порядке.
Вижу-я-в-каком-ты-порядке! – злобно фыркает я-Макс. – Ты-в-безопасности?
Думаю-да. Я-тут-глюшь-траву-в-огонь-сыпанул-перед-этими. И-вырубился.
Всю?!
Да. А-что?
Силен. Ладно-тогда-продрыхнут-часов-пять-семь-как-минимум. Иррей-не-слушай-его-давай-подпитаем-пока-не-свалился.
И скользит-скользит-скользит к нему цепочка искорок. Кто из них двоих передает, Славка не понимает. Сработались. Как срослись. Такое понимание – с полуслова, с полувзгляда.
Будет ли у него когда-нибудь так?
О чем он думает!
Давайте-лучше-работать?
Ты-неисправим! – Макс почему-то хихикает. — Да-запросто-напарник! Ты-просто-не-заметил. Мы-уже.
Жаль, что в этом мире не додумались до камер!
Зрелище было уникальным даже для этого мира.
Это началось в коридоре у рабочей комнаты старшего надзирающего. Только что яростно колотившая в дверь четверка охранителей господина начальствующего вдруг замерла, непонимающе и зло мотнула головами… и прилегла – почти рухнула! — на каменный пол. От ближней мастерской к ним бежали еще двое, таща короткое (коридор особой шириной не отличался), но увесистое бревнышко. Они успели только удивленно раскрыть рты… и сползти следом. Одному бревно придавило сапог, но охранитель не проснулся. Подгреб дурную лесину поближе и улегся на нее щекой.
Право, жаль, что в этом мире не додумались до камер!
Некому было видеть, как шире и шире, точно круги от брошенного камня, расплываются по складам и мастерским волны начарованного Зеленой сна. Быстро и аккуратно, мягко и неотвратимо, они накрывали одно помещение за другим.
Уронив зачарованные иголки, полегли прямо на столы швеи и вышивальщицы…
Засыпают, успев пригасить огонь, повара, готовящие ужин…
Только подступившая к очередному бедолаге шайка вымогателей сползает на каменный пол, а мигом позже сверху удобно укладывается «на тепленькое» их несостоявшаяся жертва.
Засыпает, уложив голову прямо на детали будущей шкатулки, мастер Петтери.
Падают, не успев покинуть литейку, мастера по металлу. Но время до пробоя плавки еще есть. Падают стеклодувы. Успевают испугаться, что разобьется громадная ваза… бесценная! Но еще не знают, что за это с них уже никто никогда не спросит.
Откладывает в сторону спицы для очередного зонтика Славкин помощник Лури – его корзинка нормы пуста, все сделанное он клал в корзинку своего мастера. Мальчику нужнее. А он, Лури, в случае чего, перетерпит, не в первый раз. Вот только сон… так тянет в сон… он на минуточку закрывает глаза и забывает про все.
На полу у наковален засыпают кузнецы. Прямо у станков сон охватывает столяров… ювелиров… гранильщиков…
Скрипнув еще раз зубами, засыпает только что наказанный мастер. Но во сне ему уже не больно и не горько, сон милосерднее людей…
Накрывает сном мастерскую красильщиков. Они засыпают прямо в защитных масках…
Смолкают удары по металлу, смолкает жужжание и скрип, затихает тот немолчный гул многих голосов, который днем и ночью звучит там, где много людей. В Подвалах становится тихо. Так тихо, как не было еще никогда. Слышен только звук дыхания…
Усиленные Единением чары были мощными – их хватило бы, пожалуй, и на весь город. Но город им был не нужен… пока.
Спите, узники Подвалов! Проснетесь вы уже совсем в другом месте. Более добром.
Жаль, действительно жаль, что здесь не было камер!
Впрочем… может, оно к лучшему?
Сегодня…
Славка не отрываясь смотрел на потолок – но видел совсем не эту неровную плиту ракушечника с едва заметной осветительной полоской.
Он сделал все, что мог. Оставалось только ждать.
Все было просчитано. С самого начала этой тюремной эпопеи он с невероятной осторожностью и терпением вел расспросы, «ошибался» дорогой, слушал чужие разговоры – собирал информацию. По крупинке, по пылинке, как пчела таскает невесомую цветочную пыльцу, как по песчинке пересыпаются часы, как по капельке растет и растет громадный сталактит… Макс и «диверсанты» тем временем активно, но осторожно трясли «сусликов». И теперь Славка знал не все, но многое. Как распланированы в Подвалах помещения: где рабочие мастерские — и где жилые каморки, где карцеры – и где комнаты охраны. Он даже знает, где находится алмазный фонд этой проклятой сокровищницы – особый подвал, где держат именно магов…
Туда, кстати, так и не удалось пройти. Живые драгоценности тоже не раз пытались вырваться из Подвалов, так что их держали на нижнем уровне — и дверей туда просто не существовало. Кажется, им даже еду носили Шагом – если верить случайной обмолвке повара, когда тот ругался с надзирателем нижнего уровня.
В остальные помещения так или иначе удалось получить доступ. Так или иначе… Крохотные семечки-маячки, которые содержались в Максовых передачках, разложили, разбросали, раздали-подбросили в каждое помещение, где должны быть люди. Побег решили устраивать вечером – внаглую. Не ночью, а именно вечером, когда отгрузка товаров уже закончена, но подневольных работников еще не разогнали по койкам. Так проще – не надо бегать по крохотным каморкам, вламываться в каждую, рискуя потревожить сигнализацию. Славка ее должен подавить, но все-таки… А на рабочих мастерских сигнализация не стоит. Единственное, что в некоторых мастерских работа не затихает и ночью, и там сон среди работы может стать попросту опасным! В литейке, например, или в механическом. Значит, усыплять придется сильно, но мягко…
Только бы получилось!
И не забыть про карцер. Но про него не забудешь… Тут он называется по-другому, но какая разница! Главное то, что туда сигналку подбросить не удалось. Не попадать же под наказание специально. Ничего, пробежимся.
Глюшь трава – на месте. Причем какая-то ядреная разновидность. Даже жечь не надо, достаточно вдохнуть растертый порошок. Всего несколько крупинок – и сознание плывет. А дальше дело Макса и остальных.
Сейчас все должны занимать свои места. Если честно, Славке было совестно. Судя по тому, что он знает, маги Тахко наконец набрались сил и его одного выдернули бы легко и непринужденно. Даром что за все время существования Подвалов ни один его узник отсюда не уходил. А теперь им пришлось разворачивать полноценную операцию, и неизвестно, как потом аукнется это освобождение. Вельхо не идиоты, и рано или поздно они поймут, что против них кто-то сыграл. Что потом?
Мы думали, что до следующего крупного противостояния у нас есть время… Но, теперь его, кажется, будет меньше, чем ожидалось.
Сейчас поздно все отменять. Все готовятся.
Готовятся «диверсанты». Вдоволь поразвлекавшись на столичных улицах и устроив бывшим коллегам «веселую жизнь», на эти три дня они аккуратно свернули свою вредительскую деятельность, оставив вельхо гадать о причинах внезапного спокойствия. В память об их подвигах Нойта-вельхо остались череда крупных скандалов, несколько порушенных карьер особо рьяных гадов, вконец испорченная репутация болотников и центровиков и новые минусы к репутации вельхо вообще. Много Макс не рассказывал, но особо эпичные подвиги диверсантов до Славки все-таки дошли. Например, подрыв тайного склада с янтарником у болотников. Или аккуратно организованную парнями Виды «эпидемию ослабления магии» якобы из-за гибели и похищения слишком большого количества драконов. Или подставу с вроде как «жертвоприношением». Или дивную историю с взбесившимися «краповыми». Да и жажда некоторых группировок вцепиться друг другу в глотку стала просто страстной! Понятна общая загнанность столичных магов – те уже привыкли жить в состоянии цейтнота, не зная, откуда «прилетит» на этот раз. Но сейчас у диверсантов другая задача…
Готовятся драконоверы — запущенные ими слухи о проклятых черно-красных шарах, повадившихся летать в горы и хватать Крылатых, массово отвлекла вельхо от столицы. Обозленные и встревоженные маги отчаялись дозваться своих «друзей» (а на внезапное пробуждение у оных совести полагаться и вовсе не собирались). Так что больше половины Нойта-вельхо отправились караулить горы. Причем, если верить Максу – не только чтобы при случае воззвать к отсутствующей совести куппийских «друзей». Впервые за двести с лишним лет маги решили охранять драконов.
Маги. Охранять. Драконов. По местным меркам даже звучит бредово. Ничего, то ли еще будет. Бабушка Ира вас еще научит «надевать сапоги на свежую голову!»
Готовятся мальчики из «личинок». Им тоже выпала не самая простая задача. Самых жадных и далеких от альтруизма вельхо, оставшихся в столице, тоже надо было отвлечь. А чем отвлечь жадину? Прибылью. Или предполагаемой потерей оной. А значит, до вельхо сразу нескольких группировок одновременно дойдет весть о внезапно обнаруженном кладе. В неком строении при неком доме в одном из недальних городков сегодня утром будет найден склад то ли особо хитрых Ловчих, то ли особо бессовестных магов. Поскольку там хранится и чешуя, и запечатанные бутылки с кровью Крылатых, и даже готовые препараты. Если после этого между вельхо не закипит свара на тему: «Кто эта жадная скотина, утаившая от Нойта-вельхо столько добра, как это у него получилось, и главное, кому теперь оно достанется», то он, Славка, — фараон Египта! Древнего. Макс, когда Славка предложил ему этот финт, присвистнул и поздравил побратима с новым левелом коварства. Мол, он всегда знал, что наивные ромашки, если их хорошо зацепить, рано или поздно отращивают шипы и превращаются в хищные кактусы. И вот видит это наглядно…
Готовится перевалочный пункт, куда доставят сонных узников. Не всех же тащить в Тахко. Бросать тех же вымогателей в Подвалах не позволяет совесть – но приглашать их в город-убежище магов и драконов запрещает банальная осторожность. Пусть лучше очнутся от своего сна где-нибудь подальше от столицы. С деньгами в кармане и небольшим провалом в памяти. А дальше все зависит от них…
Готовится Тахко – принимать новых беглецов. Готовятся в Подвалах немногочисленные посвященные в тайну побега. Их всего одиннадцать – тех, кого Славка смог «увидеть». Кто остался здесь человеком, кто сохранил волю и решимость действовать.
Осталось совсем немного подождать.
Еще немного.
По коридору заклекотали длинные прерывистые свистки.
Побудка…
Тахко. Ирина.
Шкатулки темным рядом выстроились на столе. Еще недавно это были уникальные артефакты, так как освоить изготовление такого инструмента мог только человек, обладающий большим количеством искр – и при этом способный к тонкой и сложной работе с настройкой. Но Макс, залетевший на огонек в город Тахко, поправил дело, выдав людям магии столько, что переговорные шкатулки теперь могли бы мастерить даже члены артели кожевников, жившие на городской окраине. Остальным волшебных искорок и вовсе досталось по маковку. И производство закипело. Первое время новоявленные мастера-артефакторы по привычке изукрашивали свои творения как могли – лакированные стенки, узорчатые крышки, металлические уголки-накладки. Каждая шкатулка была неповторимо красива, каждая была произведением искусства. Но обрадованные освоением столь ценного прибора маги затребовали эти необычные «мобильники» в таких количествах, что изготовители сначала взвыли, а потом плюнули на уникальность артефактов, без особых сожалений променяв ее на функциональность.
Так что теперь обычный «связник» выглядел как нетолстый пенал длиной примерно с мужскую ладонь. Лакировка осталась, но самая простая; металлические уголки, полудрагоценные камни и прочие украшательства тоже канули в Лету. Вместо них на крышке значилось имя владельца и пять кружков-накладок. На них полагалось возлагать пальцы. На каких принципах работала эта система «свой-чужой», Ирина не знала (и сомневалась, что это знает кто-то, кроме мастеров), но главное было ясно: открыть шкатулку можно было только тому, на чье касание настроены кружки. Для остальных «связник» так и оставался невзрачным пеналом из не самого лучшего дерева. А маги, командированные в столицу, после совещаний с мастерами получили еще менее опознаваемые «мобилки». Изготовители замаскировали их под самые разные предметы: зеркальце на ручке, коробочку для душистого порошка, нательный медальон и прочие мелочи. Даже полено было. Взявший его диверсант пояснил: он собирается арендовать комнатку в небогатом квартале… очень небогатом. Так что все равно, как будет выглядеть «связник», главное, чтобы не украли. Для посторонних он был не слишком красивым, отнюдь не ценным и совершенно бесполезным куском дерева. Внутри тоже не наблюдалось бархата и шелка – несколько черно-желтых значков и что-то вроде клавиши запуска. Раньше каждый запуск сопровождался ритуалом – полагалось либо подпитать артефакт искрами, либо чертить специальный Знак. Стремление к простоте и утилитарности сработало и здесь. Новые «шкатулки» требовалось просто включить, нажав на клавишу. После запуска значки точно вытаивали из не слишком ровной деревянной поверхности и словно зависали в воздухе в сантиметре от «дна». Этакая виртуальная клавиатура, сильно упрощенная. Каждый оператор мог вызвать только того (тех), чьи обозначения были в его шкатулке. Особенно «диверсанты» — конспирация.
Улыбчивое, приветливое, совсем весеннее солнце выплыло из облака и снова залило город теплом и светом. Уже совсем зеленый город… Славка вернется – не узнает. Вернется…
Ирина коснулась полированной крышки.
Ну, понеслась.
— Вызывает Шелест. Доложите о готовности.
— Шелест, я Горе, — бодро отзывается Егор, первый землянин, освоивший управление летающей тарелкой. – Вылетаем! Маршрут номер три.
— Удачи.
Километрах в пятидесяти от Тахко нарочито медленно пролетающая «тарелка» спокойно проплывает над личиночьим приютом и небольшим городом. И оторопевшие было вельхо, вспомнив последние инструкции из столицы, опрометью бросаются к своим шкатулкам… и останавливаются.
— Шелест, я Зеркальник. Запускаем иллюзию?
— Принято.
К неторопливо летящей «тарелке» присоединяются еще штук десять… двадцать… тридцать… да сколько же их вообще?!
Вельхо лет сорока орет в связной артефакт:
— …да, как было в рассылке! Черно-красные! Округлые! Штук… не знаю… штук пятьдесят где-то…
— Сколько?!
— Шелест, я Змей, — отозвался холодноватый голос Виды. – Мы на позиции.
«Мы» — это триста сорок магов Тахко, освоивших Шаг и способных уволочь по два человека за раз. При удаче им понадобится не больше двух рейсов, чтобы утащить всех подвальных узников.
— Маячки?
— Работают. Сигнал четкий, уверенный. Не промахнемся.
— Принято, Змей. Расчетное время операции подтверждается – вечерняя заря. Но случаи бывают разные. Ждите сигнала. Орешник?
У городских казарм вельхо суета. Маги толпой вываливаются из дверей, хватают сетеметы и «трубы», спешно строятся, переругиваясь на ходу.
— Здесь Орешник, — фыркает Пилле Рубин. – Любуемся на отбытие наших… «защитников. Строятся на площади. Стандартные группы — по пять человек, с оружием. Им даже маск-накидки выдали! Вельхо-драконозащитники. Рехнуться можно!
— Орешник, проследите за отбытием. Отбытие подтвердить.
— Принято, следим.
— Горишник?
— Здесь Горишник, — голос Пало спокоен, как всегда. – Выжидаем. Дожидаемся сигнала об отбытии и идем к оставшимся потрясать их вестью об очередной утаенной добыче и подлых жадинах, скрывавших от дорогих коллег такую ценность… Мои поздравления автору выдумки.
— Лично передадите.
— Надеемся.
Ирина и сама надеется. Но ее недобрый дар выдал столько негативных прогнозов вперемешку с успешными, что, придя в себя, она напилась успокоительных капель и закаялась пользоваться им без хоть какого-то учителя.
Площадь опустела. Пятерки одна за другой уходят в Шаг, ловить мерзавцев, покусившихся на их личный, Нойта-вельхо, магический запас… Мнение запаса при этом никто спрашивать не собирается – и то, что он живой и разумный, никого не волнует. По крайней мере, пока.
— Шелест, подтверждаем отбытие. Шелест, подтверждаем отбытие объектов, как поняли?
— Вас поняли, Орешник. Горишник, активируем вторую фазу прикрытия.
На этот раз юные маги собрались не в заброшенном доме. Конспирация – полезная вещь, но подвалы, сараи и заброшки уже не для них. Обретенная свобода от диктата наставников не вскружила магам головы и не заставила творить глупости. Наоборот, зная, что они не одни, юные вельхо словно сразу повзрослели. Теперь надписи на площади кажутся им детской выходкой. Нужной в то время, но детской. Теперь они так легко не подставятся…
Пало поворачивает голову, но сказать ничего не успевает.
— Пора? – улыбается Тим-Тим. – Чур, я первый.
Пожалуй, насчет взрослости он ошибся. Мальчишки… но он только кивает:
— Удачи…
Тим еще раз смотрит в зеркало, старательно лохматит волосы, проверяет убедительность грязи на лице…
— Подожди, — Пало передает ему комок паутины. Секунда непонимания – и Тим-Тим уверенным жестом пристраивает ее в волосы.
— Спасибо, — в Шаг он уходит с той же улыбкой… но на выходе ее уже нет.
Подросток недобро щурится на темную резную дверь. Отчего Наставники всегда считают, что ученики должны помнить только то, что им говорят? Учат скромности и умеренности и кормят прогорклой кашей, при этом со вкусом откушивая жареное мясо, свежие лепешки и сласти? Обучают терпению, но при этом при любой ошибке кидают болевое приложение? Наставляют, что чувство долга превыше всего – а сами даже не выходят защищать приют при нападении хищников? Но у молоди хорошая память, и действия они запоминают лучше, чем слова.
— Господин Наставник! Господин…
Естественно, у господина Наставника была охрана. Скромная такая, как и сам Наставник. Всего пять человек. И она тут же сцапала нарушителя. Но тот и не пытался вырваться.
— Господин Наставник! Вот, смотрите! Я нашел сегодня! На практике! Там много! Очень!…
На исцарапанной ладони сияет склянка с драконьей кровью…
Тим-Тим провожает спешно отбывающего Наставника с его группой и какими-то магами равнодушным взглядом – в погоне за добычей «скромный» Наставник, постоянно декларирующий, что долг превыше всего, умчался с такой скоростью, что даже не стал заморачиваться со сложными приказами. Юнцу, нашедшему сокровище, просто и незатейливо велели о нем забыть. Спасибо, Наставник, очень кстати. О чем бы теперь не спрашивали – а о сегодняшнем дне будут спрашивать, несомненно! – Тим-Тим спокойно может отвечать, что ему велено все забыть. И лжи никто не почует…
И, кстати, про других нашедших этот «клад» он теперь тоже официально ничего не помнит. А ведь сообщение практически одновременно с ним принесли еще двое.
— Шелест, дежурные тоже отбыли. И весьма спешно. Жадность оказалась превыше чувства долга.
— Все?
— Нет, конечно! Но то, что осталось, нам на один зуб!
— Тогда работаем дальше.
На Гранитной улице появляются два вельхо. Деловито что-то измеряют, не реагируя на косые взгляды прохожих – после Жар-ночи магов тут недолюбливали. Простукивают стены и, когда выскочившие на стук хозяева домов интересуются, какого хрена почтенным вельхо надо от их домов, интересуются:
— Доплатить не желаете?
— Чего?
— По решению Нойта-вельхо на вашей улице будет установлена испытательная модель фонаря.
— Че-го?!
— Фонарь тут висеть будет! – потеряв терпение, отвечает вельхо помладше. — Магический. Сам включаться будет, сам выключаться.
— А…
— На улице теперь светло будет, не споткнетесь, дом свой оптять-таки найти легко. И вора углядеть, если что.
— О!
— Модель испытательная, бесплатная, но за доплату к ней можно прицепить еще чары от насекомых, от мышей, от болезней там… смекаете?
— Чего?! Я хочу! – осеняет одного из хозяев.
— Тогда повесим на ваш дом…
— Эй, я тоже хочу!
..после примерно пятнадцати минут ругани, торга и благодарностей вельхо закрепляют на дома арку, крепят на ней спорный фонарь и сваливают, не слушая остальных соседей, жаждущих установки бесплатного светильника.
На Огородной, Шелковой и в квартале Перьев ситуация повторяется. Ночью горожане, правда, обнаружат, что свет у фонаря не слишком приятный, да и гудение могло быть чуток потише, но ведь бесплатно же! И арка красиво смотрится… Когда светильники утром кто-то спер, жильцы искренне расстроились. И уже на следующую ночь на арки водрузили новые фонарики, пусть не магические, зато тоже полезные. А потом мода на кованые арки и висячие фонари пошла гулять по столице.
Никто так и не узнал, что под видом осветительных приборов лжевельхо разместили вокруг Подвалов универсальные искроуловители, проще говоря – устройства для маскировки магических преобразований. Что бы ни творилось этой ночью в Подвалах, «следилки» Нойта-вельхо будут твердо убеждены: магии там не было.
— Ромашка?
— Нафиг ромашку, кактус я! Если уж побратим в него мутировал, то мне сама судьба велела. И быть нам семейкой кактусов. На выпасе.
— Кактус, ты там не резвись, держи руку на пульсе.
— Принято. Пока нечего отслеживать. Все норм, Славка работает, время идет. Черт!
— В чем дело?
А дело было насквозь обычное. Вполне понятно, что отобрав у Понтеймо заведование Подвалами, Каирми поставил туда своего человека. И само собой разумеется, что любая новая метла начинает внедрять свой способ клининга подшефной территории. И, бесспорно, что в целях оптимального внедрения новые метлы обязательно начинают с закручивания гаек.
Наверное, каждого руководителя в каждом из миров при вступлении на руководящую должность ритуально кусает какая-то злобная тварь, приводя тем самым к какому-то единому образцу. Иначе почему бы каждый начальник становится одержим одинаковыми идеями? Первая: он, главный, не может быть неправ. Вторая: подчиненные плохо работают, тотально недорабатывают и, несомненно воруют. Нечего украсть? Значит, все уже украли! Караул!
Абсолютно безгрешных людей в природе не существует. Вельхо тоже. Поэтому, пока новый руководитель четыре дня, как бешеный крот, целеустремленно рылся в складах готового товара и сверял по росписям наличие продуктов, надзирающие мрачно оценивали въедливость и злобность нового старшего, с тоской ожидая, когда это бедствие доберется до них.
И добралось.
Сегодня этот покусанный бешеным кротом добралось до росписей умников и тут же начало высказываться, как плохо без его мудрого руководства организована работа. Почему, мол, подопечные ваши спят поодиночке? Что за роскошество? А питание? Где это видано, узникам фрукты закупать?! И что за отвратительная организация работы! Свободные часы… не должно быть в тюрьме свободных часов!
И бесполезно было объяснять, что умники народ такой, что им для их умных мозгов ества надобна, и фрукты в особенности, тем более, расходы на сушеную фрукту ерундовые. И что одиночные каморки, которые запираются снаружи, куда лучше спальных комнат казарменного типа – так узники не могут ни сбежать, ни подраться, ни поубивать друг друга… И свободные часы нужны – доказано, что выдумать что-то новое при изучении работы других лучше получается… Напрасно. Новое начальство ничего не понимало и понимать не желало, заранее убежденное, что до его великомудрого руководства все было плохо, хуже некуда.
Но самое паршивое – «покусанный» прицепился к наказаниям. Точнее, к тому, что некоторых умников не наказывали, несмотря на доносы. Вот когда надзирающий пожалел, что эти доносы записывал. Вот какого драконьего хвоста ему это было надо? Для порядку разве что. И нате вам! Сейчас этот придурок недолго думая вызовет самых ценных и потому нетронутых умников, выпорет, не разбирая, и что? Выработка сразу упадет, расходы на лечение вырастут, и кто будет виноват? Не начальство же! Он и будет. Вот и выпнут со службы, да пошлют куда-нибудь северное побережье, бороться с «погодными аномалиями», дракон разберет, что это за дрянь…И ничего ж не сделаешь! Кто поставил этого злобного придурка за умниками следить? Ему бы в палачи самое оно. Вон как на наказания таращится. Прямо как кот на мясо. Прямо в личной комнате место для наказаний оборудовал, куда такое годится-то? Может, он уже давно черных драконов ловит, а его вон, руководить посылают…
Когда очередь дошла до молоденького умника с завихрениями в голове, но очень понимающим братом, надзирающий совсем затосковал.
И оттого не сразу среагировал, когда господин начальник , жадно глотавший какое-то горячее варево из высокой кружки, поперхнулся и ошеломленно выдал:
— Ох ты ж… дракон?!
И все полетело кувырком.
— Что происходит, мне могут сказать? Почему, я вас спрашиваю, почему?! Почему Нойта-вельхо игнорирует мои жалобы?! Почему у вас такая очередь, наконец! Что за неуважение к моему рангу, в конце концов?!
— Что у вас случилось?
— Покушение!
— Покушение? Это ново. На вас?
— Да! Почти… Кто-то пытался попасть в мое хранилище!
— Попал?
— Ну… нет. Но он потрепал сигнализацию и защитки! Они до сих пор восстанавливаются!
— Значит, и у вас тоже… А с личным резервом у вас как дела обстоят?
— Что за оскорбительные намеки?!
— Коллега, угомонитесь. Этим утром сообщения о внезапном ослаблении магии приходят со всех земель вашего направления. Причины неизвестны.
— Магии? Ослабления… магии? Как… как… и как теперь?!
— Вот вам форма исследовательского отчета, заполните.
— Отчета?! Вы мне не поможете?
— Как?
Столица. Макс.
Скоро эту спальню Ритовой вдовушки буду знать лучше своей собственной. Тем более, в своей я последний раз провел больше одной ночи уже не помню сколько месяцев назад. И когда все-таки туда попаду – пока неясно.
— Хреново выглядишь, парень.
— И тебе привет, Рит, — на стул не сажусь – падаю. Надо же, больше всего сегодня у меня работал язык, а ощущение – что полдня отпахал на погрузке вагонов. — Какие новости? Как там твои «скромники» — не психуют?
Цепкий взгляд в ответ удивил:
— Ваших рук дело, значит?
— Если о временном сбое магии – то наше.
Рит крякнул и набулькал нам обоим по кружечке. Пиво тут было хорошее, но я отхлебнул только пару глоточков, освежить пересохшее горло, и с сожалением отставил в сторону. Если мне сегодня еще и пиво, точно отрублюсь. А дел еще полно…
— Ну, если вы это и планировали, то получилось здорово. Нойта-вельхо шипит, маги попроще кипят, а наши «скромники» рычат и психуют. Никто не знает, что делать. Кай велел передать всем Ловчим: не сметь драконов трогать. Остальные пораскинули мозгами, покумекали, и… словом, в квартале Ловчих погром. Нас вызвали для наведения порядка, только какое там наведение? Дома в разгроме, а уцелевшие драконоловы уносят ноги куда могут. Но думаю, унесут только те, кто догадается про свою профессию помалкивать.
— Даже так?
— А что? Шепотки про настоящее положение вещей все одно ползли – то как страшные сказки, то как дурацкие легенды. И понять, что кое-что оказалось правдой… для народа полное потрясение. А главное, все с ума сходят: чего теперь делать-то? Что магия стала послабей, это давно замечали и постигающие даже расчет делали, сколько мы при такой тенденции протянем и что с этим делать. Но чтоб так скоро – такого никто не ждал. Надписи еще эти… Тоже ваша работа?
— Какие надписи?
— Да разные. Правдивые, кстати. «Драконы – исток магии». «Все, что нам говорили о драконах – ложь». «Нойта-вельхо руками Ловчих убивает магов» и все в таком же духе. Перед училищем для «юбок» вообще вывели: «Убивая дракона, ты убиваешь магию твоих будущих детей!». У девчонок истерика, у их мамок-бабок тем более. Все как-то разом оценили старческое брюзжание дедов и бабок, что, мол, раньше, маги были посильней и магия покрепче.
— Нет, это не мы. Но мысль хорошая…
— Нойта-вельхо распорядилась найти тех, кто пишет.
— Нашли?
— Ищем, — Рит с усмешкой долил в кружку пива. – Уже нашли семь преступивших и один тайный склад смесей для дымоглотов. За долгие и плодотворные поиски!
Я отпил еще глоток. Первая микродоза пива уже доползла куда надо, радостно толкнулась в мозг и закружила голову. Мне стало тепло и очень захотелось есть.
— За очень долгие.
— И понимающих людей! – тут же поддержал тост Рит, и мы хлебнули еще по глоточку. – Ох, парень… не знаю, как до такого додумались, но заварили же вы кашу! Кто бы мне еще полгода назад сказал бы, что Кай и его присные будут запрещать охотиться на драконов, я бы посчитал его за скорбного разумом и хорошенько напоил, чтобы дурь отогнать. А вот получилось же! Теперь в вашу сторону выдохнуть лишний раз побоятся! Вы добились чего хотели.
— Еще нет. Дальше нужна твоя помощь. Скажи, Рит, где в ближайшие дни – сегодня-завтра, в крайнем случае послезавтра – будет кто-то из ваших скромников или их доверенных людей? В идеале – несколько?
Тахко. Ирина.
— Ну как?
Миусс, Урху и Пилле Рубин озадаченно рассматривали чудовищное изделие. Больше всего оно напоминало верхнюю половинку лимона, поставленную на крохотное блюдце. Но чья-то больная фантазия прилепила по блюдцу темные «окошки» и какие-то удлиненные наросты, на концах которых торчало по три узких трубочки. Изделие неведомого мастера было странным, но отчего-то казалось грозным и хищным. Черно-красная окраска добавляла этому сооружению дополнительной агрессивности.
— А что это?
— Подождите… — вдруг осенило Пилле. – Что-то такое тащили наши друзья Огненные со второго острова? Как его… летучая посуда?
— Летающая тарелка.
— Точно, она! Но та была совсем другой окраски. И несколько иной формы. Вот этих отростков не было.
— Доработали. Извращаться пришлось по-всякому – даже магию применяли! Зато теперь она полноценный летательный аппарат мира Чирх — по крайней мере, внешне. Летает, конечно, по-иному, да и вблизи не перепутаешь, наверное. Но на непривычный взгляд и на короткое время – сойдет. Сделано по рисункам «дорогих гостей».
Урху осторожно коснулся пальцами одного «отростка»:
— Выглядит неприятно. И знакомо. Это оружие?
— Да. Кое-что с острова все-таки удалось прихватить. Вот и пригодится. Но заряды будут холостые.
— Что?
— Стрельба… — немолодая Поднятая очевидно осторожно поискала слово, — стрельбу будем имитировать.
Мужчины озадаченно смотрели на странную «тарелку».
— Надо потренироваться, — наконец проговорил Урху.
Предгорья Драконьих хребтов
Собрать на этот раз «Скромников» оказалось неожиданно сложно. Нолле отказывался приезжать, заявляя, что у него нет настроения, Ивех злобно заявлял, что у него, видите ли, опыт идет, Мейрано опять изображал из себя одуванчика и на что-то намекал так туманно, что и покойная Алевинта не разобрала бы, что ему надо! Понтеймо тупил, Жиссе щетинился подозрительностью. Словом, дорогие коллеги плавно сползали в состояние «вижу черного дракона, иду на отлов». Все наотрез отказывались выбираться из своих владений для того, чтобы поехать в чужое, особенно к Каирми (репутация!), а непонятки с магией усугубляли всеобщую подозрительность. В конце концов, Каирми надоело бороться со своей собственной репутацией м дикой подозрительностью коллег, и он поручил подобрать место встречи старине Рыку.
Тот почесал ухо и предложил всем собраться в Башенках. Мол, там нападать и подозревать могут только идиоты. Коллеги кисло переглянулись (Рит есть Рит, и приятные слова подбирать за двести лет так и не выучился), но встреча наконец-то была назначена.
Место было «говорящее». Во-первых, близ Драконьих гор. Во-вторых, древнее, было ему, по самым скромным подсчетам, тысячи три-четыре лет, но простоит оно еще как минимум тысячу. Собственно, башенка там была только одна, но интересная. Основание ее было диаметром в тридцать мер человеческого роста, причем земля у этого основания не поддавалась ни подкопу, и разрушению. Входа в нее не было, попасть туда можно было только через Шаг.
Первая башня возносилась над землей на целую мерку, почти тысячу человеческих шагов. А дальше стены этой башни расходились в стороны, как раскрывающий лепестки цветок, и из сердцевины этого цветка поднималась вторая башенка, стройная и изящная, как снежник. И вся она была из стекла. Не из камня, не из дерева, а из чистого, прозрачного, небьющегося стекла.
В Башенках время точно замерло. Там не копилась пыль, не заводилась плесень и жучки, и древний стеклянный столик, примеченный Каем еще двести лет назад, оставался все таким же чистым и нетронутым, как и вечность назад. Даже источник света (столик начинал слабо светиться, когда снаружи темнело или на стеклянную поверхность что-то ставили) не отключился.
В Башенках все было напросвет, не спрячешь посторонних, не укроешь оружия. И все видно на пять мерок вокруг. Самое лучшее место для ударившихся в подозрительность вельхо.
В подозрительности можно было убедиться с первых секунд. Начать с того, что каждый (каждый!) явился на эту встречу со своими напитками и едой. Понтеймо зло косился на Рита, Мейрано по неведомой причине не отводил глаз от Ивеха, Нолле бесконечно охорашивался и сетовал на отсутствие настроения, многозначительно поглядывая на Кая… а Каирми хотелось придушить всех. Все летит в пропасть, а они развлекаются детскими игрушками! Все делят что-то, придурки!
— Я пригласил вас обговорить проблемы с магией, — небывало прямо заявил он. Забавляться словесными играми с двойным-тройным смыслом не было ни времени, ни настроения. Каирми было банально страшно.
Что за проклятый год?
Двойной драконий налет на город Тахко, сгинувшая там Рука, все возрастающие требования желтокожих «друзей», неудачный штурм и небывалые потери… обнаглевшие драконоверы, Жар-ночь, едва задавленный бунт, пропавший принц и готовый взбунтоваться король, злобно ворчащие рядовые вельхо, порочащие надписи, авторов которых все никак не удается поймать, участившиеся случаи самоубийств среди магов… Пугающее предсказание и гаснущая на глазах магия.
Что будет, если она совсем уйдет?!
— Слыхал-слыхал, — Мейрано был безмятежен, словно тревоги о магии его не касались. Отпил из своей невесомо полупрозрачной чашечки. – Неосторожно с твоей стороны, Кай…
— Ты о чем?
— О твоем указе Ловчим не трогать драконов, — мило улыбнулся «одуванчик». – После этого самые твердолобые поневоле призадумались, сколько правды в старых сказках и проповедях сектантов. Что ж ты так неосторожно?
— Кстати, да, — чирикнул Нолле, отвлекаясь от созерцания зеркальца. – Ко мне тут один драконолов заходил, такой мальчик симпатичный… жаловался, что еле сбежать успел. Кай, зачем ты с ними так, а кто нам теперь чешуйки и ингредиенты для эликсиров приносить будет?
Застывший в облике милого юноши двухсотлетний маг кокетливо навивал на палец темный локон, но черные глаза любителя красоты были очень холодными.
В другой раз Каирми подавил бы этот бунт по-другому. Уговорил, закружил словами, что-нибудь предложил бы, чем-то пригрозил, чем-то поступился… но сейчас ему все надоело. Почему он должен за всех думать один?! И захотелось ткнуть дорогих коллег носами в безобразие.
— Так. Кто еще недоволен моими указаниями? Ну, не жмитесь, мы тут все свои! Ни оружия, ни магов прикрытия. Можно и откровенно поговорить.
Он придавил их взглядом, выжидая и первым, конечно, сорвался Понтеймо:
— Ах, тебе магов прикрытия не хватает?! Моих отобрал – и все мало?
— Тебе и тех, что остались, много! – тут же взвился Ивех. – Только и можешь, что склоки и провокации устраивать!
— Ах ты, ворона черная! Шею скручу!
— Коллеги…
— Провокации? Провокации? Кто из твоих ублюдков мне башню разнес, с***? Прикончу!
— Проклятье, да заткнетесь вы или нет? – прямодушный Рит, как всегда вломился в свару с изяществом горного селя. – Прикиньте наконец своими мозгами – магия реально убывает! Мою Службу каждый день дергают на ослабшие плетения и сбойнувшие защитки! Еще немного – и рухнет что-нибудь важное! А мы ни хрена не знаем, что происходит! А вы тут как детишки в песчаном садочке у южного моря! Лупите друг друга лопатками, а на голову вот-вот рухнет прилив! Мне вас водой облить, чтоб вы хоть немного подумали?!
От неожиданности «дорогие коллеги» и впрямь заткнулись – и дружно уставились… сначала на непрошеного миротворца, потом – куда-то за его спину. Похолодев, рит резко обернулся.
В небе летел… летело… Он такое уже видел, давным-давно, в распроклятые Дни Безумия, когда прилетела «помощь от желтых друзей».
Это был летательный аппарат, округлых очертаний, черно-красной окраски, с выпуклыми наростами по бокам, точно утолщенные усы у гигантского жука…
Но это были не усы. Потому что из них время от времени вылетало что-то вроде серо-красных веревок – и «втыкались» они в тело дракона. Крылатый пытался уйти от погони, он перекладывал крыло, силясь увернуться, выскользнуть из-под обстрела, вырваться.
Не получалось.
Аппарат был быстрее.
Весь в крови, дракон наконец неловко махнул крыльями… и рухнул куда-то вниз. Маги бросились к стеклянной стене, пытаясь увидеть…
У самой земли дракону удалось замедлить падение. И он безжизненно распластался на снегу какого-то горного отрога.
Черно-красный хищник покружил над неподвижным телом, завис над ним, будто снова прицеливаясь… И через минуту драконья туша, спеленутая какой-то сетью, поплыла по воздуху чуть ниже аппарата.
Маги проводили его отбытие ошалелыми взглядами.
— Это что же получается… — растерянно и как-то очень по-человечески проговорил Понтеймо. Пока мы ругаемся, эти желтокожие ублюдки воруют наших драконов?
— Так вот почему слабеет магия… — пробормотал Каирми. – Драконы не только улетают – их еще и убивают. И забирают…
— Вот твари!!!
И впервые за двести лет «тварями» в этом мире назвали вовсе не драконов…
Столица. Славка.
Заснуть сегодня удалось с трудом. Волнение не давало спать, снова и снова гоняя мысли по кругу. Снова и снова просматривая выверенные планы в поисках малейшего просчета или упущения.
Сегодня. Это должно случиться сегодня…
Альта.
Если бы горожанам Альты предложили вот прямо сейчас составить новый герб, отражающий среднестатистического жителя, то сей памятный знак получился бы в виде человека, предвкушающе потирающего лапки.
А как же иначе, высокочтимые?
Чтобы горожанин отказался заработать лишнюю денежку – такого днем с огнем искать надо. А тут работа и денежка нашлись для каждого, для каждого! Мужчины копали и строили, ловили рыбу, правили быками, забивали скот и разделывали мясо, женщины сортировали пряности, готовили тысячи глиняных горшочков, отмеряли-раскладывали по ним мясо-рыбу и добавки, заваривали и запаивали будущие консервы. Ребятня и та была при деле – на то, чтобы поддерживать чистоту, передавать сообщения и выполнять прочие подсобные работы, много силы не надо. В Альте не стало даже попрошаек – они тоже были заняты, забор сколачивали, поддерживали огонь в коптильнях и рисовали на горшочках и ящиках товарный знак.
Город наводнили торговцы и погонщики скота, несказанно оживились жители сел и поселков – им платили за выращивание скотины, причем наперед, чтобы к осени мясо уже подросло.
Словом, Альта кипела и бурлила, и в этой суете то, что на всех складах за штабелями часть пола однажды просто растаяла, замечать было некому. Доверенные лица хозяев, конечно, заметили – ну так на то они и доверенные. Их задача в том и состояла в том, чтобы никто другой этого не видел. А заодно не видел и того, что отныне пятая часть консервов и прочей продукции не уезжала на повозках и не уплывала по реке на баржах, а исчезала точно в никуда…
Тахко
Земные могут делать не только туннели. Этот зал, например – тоже их творение. У него нет выхода и входа, сюда можно попасть только Шагом. И выбраться только им. Таких залов драконы выкопали пять. Убежище на крайний случай. Резервный склад продовольствия и посевного материала на черный день. Запасное хранилище для оружия – тех же гранат, к примеру.
Материалы из иных миров. И тюрьма. Для гостей из тех самых иных миров.
Двое дорогих гостей сейчас как раз мерили явившихся хозяев угрюмыми взглядами. Но бросаться больше не пробовали. Пробовали – не понравилось. Ну, так не нужно было нападать на одинокую и беззащитную, как они думали, женщину. Оружия у желтых не было, а врукопашную Ирина уделала бы их в любом случае.
Ни садизмом, ни излишним гуманизмом Ирина и Миусс не страдали, так что в тюрьме имелось все для более-менее сносного существования: нехитрая мебель, примитивные санитарные удобства, нормальное освещение и даже письменные принадлежности. Постель и одежда менялись регулярно, с медпомощью проблем не было, один из пленных имел какое-то отношение к медицине. Да и не болели они, хотя была пара попыток симуляции. Кормили их тоже нормально, пусть и без особых изысков. Это было много больше того, что предоставляли своим пленным сами куппийцы, так что совесть никого из горожан не мучила. Им даже игры давали и книги. Ну, и работу, конечно… Чтобы человеку не лезли в голову дурные мысли, человек должен быть занят. Правило старое, но действенное – даже на инопланетян.
— Добрый день. Жалобы или просьбы есть?
Отчего-то ее куппийцы ненавидели больше остальных, ее и Пало. Ненавидели, но старались в ее сторону не смотреть. Вот и сейчас угрюмые взгляды сползли с нее на Миусса.
— Зелени бы…
Неожиданно. Ирина аккуратно подобрала слова чужого языка:
— Травы, цветов, деревце в кадке? Или просто добавить ее к рациону?
— Деревце. И в еду, — желтый упорно смотрел мимо нее.
— Будет. Сегодня новое задание. В прошлый раз вы говорили о других мирах. Мирах. Куда вас не пустили. Чирх, Метлея, Врабин. Так?
Вот теперь желтый ее «увидел». Черные глаза сверкнули ненавистью.
— Да!
— Для вас новая работа. Срочная. Нарисовать их летательные машины. Рисовать будете поодиночке и за ширмами, чтобы не сговорился. Отдельно отметить те, что похожи на ваши. Ясно? Приступайте. За вами присмотрят.
Интерлюдия 1. Окрестности столицы.
Ночь. Из темноты совершенно бесшумно вышагивают две фигуры. Одна поспешно опускает рукав, пряча едва блеснувшее на коже золото, вторая пошатывается, но обретает равновесие и внимательно осматривает представшее перед глазами зрелище четырех башен, объединенных крепостной стеной. Клочья серого тумана стлались по земле и клубились в воздухе, и казалось, что башни медленно тают, врастая в землю. Увы, в реальности мечтать об этом не приходилось. Но ведь можно немного и помочь?
— Годится?
— Вполне. Что здесь?
— Вотчина одного типа из Нойта-вельхо. Не слишком сильный, но жадный до жути и за серебряк способен поднять шум на три мерки в округе.
— Точно годится. Тянем как договорились, половину?
— Здесь, наверное, чуть больше. Но неравномерно, чтобы эффект был заметен сразу. Всю магию забирать не стоит, просто ослабьте, чтобы защитки повисли клочьями.
— Помню-помню, — второй человек (человек?!) хищно улыбается и делает рукой странный жест, точно подзывая собаку. Тонкая, очень тонкая нить тускло-вишневого цвета нить выметнулась из его раскрытой ладони, плавно-мягко «прострелила» воздух и зависла, не достав до серо-бугорчатой стены на два-три шага. Мягкий блеск нити то и дело «прятался» в тумане, но если бы кто-то мог встать поближе, то мог бы увидеть, как тонкая вишневая ниточка стала ветвиться, курчавиться, наливаться золотинками и расползаться по стене, будто какой-то сумасшедший плющ оплетал камень…
— Давно хотел спросить, — негромко спросил первый. – Если драконы могут забрать магию, то куда они ее девают? Когда наделяете, понятно, а куда девается та, что… ну… вы ее себе забираете?
Второй невесело усмехнулся.
— В воду.
— Правда? Но… зачем?
— В земле она просто лежит, не меняясь. В Огне становится неподатливой, и воспользоваться такой можем только мы. Летя по воздуху, распадается на мельчайшие частички и развеивается, оседая на живое и неживое. И лишь в воде она такая, какую человек может впитать легко и накопить, становясь потенциальным магом. А в мире должна быть магия. Она должна быть там, где есть жизнь. Иначе не будет Равновесия. Без нее жизнь неполна и однобока… без нее редкий человек может ощутить гармонию с миром. И с ней дети всегда рождаются здоровыми… Всё.
Человек-дракон аккуратно «смотал нитки» на руку, словно детский браслет, сдвинул его к локтю и отвернулся от крепости.
— Завтра здесь будет весело. Ну что, пошли дальше?