Макс все-таки не попался. Ирина Архиповна все-таки смогла что-то сдвинуть. Не будь ее предупреждения, он бы не задержал Макса прошлым вечером. Тот бы навестил старого сторожа вчера. Тогда сегодня остался бы дома… и к лавочнику они бы пошли вместе…
И здесь тоже лежали бы вместе.
Нет. Уж лучше так.
Только все-таки страшно.
Что будут спрашивать?
И как…
Не думать об этом, не думать. Не думать… Если б это только было так просто. Но можно думать о другом. Почему такой странный арест, например. Действительно странный. Протокол захвата драконов иной. При обнаружении драконов в местах поселения людей или в опасной близости к оным вельхо предписывается атаковать кровавую тварь сетеметами и хватухами, дабы «устранить опасность» — а на самом деле обеспечить захват ценной туши вместе с полезной кровью. Дополнение к протоколу тоже есть. Секретное, не для рядовых вельхо. Там говорится, что делать, если дракон в облике человека. И здесь правила куда жестче – «лжечеловеку» предписано сразу причинить «сильный телесный ущерб». Лжечеловек должен быть не в состоянии перейти в истинный облик, поэтому ему сразу наносят сильные травмы в части «важных для кровавой твари участков». И подозревали бы в Славке дракона – он бы не лежал тут, разглядывая потолок, а хрипел с переломанными руками и ногами. Да и смотреть, скорее всего, было бы уже нечем… Ослепление тоже верный способ сбить дракону матрицу оборота.
Славка закрыл глаза. Не думать, не думать. Думать о чем-то другом!
О другом…
Если ничего из «секретного дополнения» не сделано, значит, дракона в нем не подозревают?
А кого тогда? Что поставят в вину?
Ну не присвоение же им второго имени незаконно! Они с Максом все сделали по инструкциям старого конспиратора Миусса Райккена Ирро, а уж он-то в таких делах разбирается. Он драконовер и по рождению, и по убеждениям, а в Поднятого пробился. Городом правит. Он и поделился: Архив внимательно отслеживает только родословные магов и трехименных, а иные граждане могут и жизнь прожить, ни разу встретившись с архивистами. Система документирования здесь простая. Достаточно лишь принести прошение из родного поселения, заверенное Поднятым или его помощником… и даже попаданец сойдет за благонамеренного члена общества.
Нет, не то. По документам они с Максом недостойная внимания архивистов мелочь. А за что тогда?
Заподозрили драконовера? И сейчас он на себе попробует, каково быть в шкурке Белого Лиса? После Жар-ночи противостояние все-таки пошло на новый виток, у вельхо пропадают патрули, а маги бесятся и рвутся мстить. Получится забавно, если будут спрашивать о том, о чем он ни понятия не имеет… Не думать, не думать.
Все-таки страшно.
А если их проследили утром? Они ведь не таились, пришли в лавку почти открыто. Беспечно. Если они знают новый адрес, и Макса все-таки тоже сюда притащат, просто немного позже? Нет, не получится. Знали бы адрес – пришли бы туда, а не выманивали на прежний, как ребенка на шоколадку. Конечно, нет! Обратно они с Воробьем ведь не домой пошли, а на городской рынок, да в самую гущу… телохранители-то как раз там работали. А там было многолюдно настолько, что они сами чуть не потерялись. Нет-нет, нового адреса эти не знают. А сам Макс сообразит, что не стоит лезть туда, откуда не вернулся его бестолковый напарник… да, бестолковый. Второй раз в этом мире его сдает человек, которому он доверял.
Но при мысли о Воробье снова стало легче.
В темноте закрытых глаз напарник вдруг увиделся как живой – нахохленный и злой, точно настоящий воробей, у которого утащили из-под клюва симпатичное зернышко. Макс бы не стал просто так валяться, придумывая, что такого с ним сделают, и стараясь об этом не думать. Он бы… А, кстати, что бы он сделал на его месте?
«Врал бы», — усмехнулся внутренний голос. И был прав. Макс охотно соглашался бы с обвинениями помельче, в ужасе шарахался бы от чего потяжелее и округлял глаза: что, он? Да ни в жисть! Как можно о таком даже подумать? Поклеп, добрые господа! Вы ж разберетесь, а? О, он догадывается, кто на него наклеветал, кому скромная денежка честного торговца поперек горла встала! Ну, раз они так, то и он тоже молчать не станет! Он сейчас такое про своих гадских соседей выложит, что они закаются про него чушь нести и отнимать у добрых господ их драгоценное время. Значит, так: книжник с соседней улицы покупателей обманывает! Продает книгу с названием «Страстоцвет», а там никакой страсти в помине нет и даже ни одной голой девицы нету, одни цветки какие-то! И у него слово «дракон» прямо на стенке написано, сам видел! На карте, крупными буквами: Драконьи, мол, горы! Почему дурак? Подождите, он про других счас расскажет! Носильщики с рынка, что рядом квартируют, про вельхо гадости говорят, дескать, те платят мало, вот! Прачка с угольного дома специально белье так стирает, что оно снашивается скорее и дырьями покрывается! А уж чего творит лекарь, так вообще страшно вымолвить! Что? Таки вымолвить? Так он счас, только на ушко добрым господам, а то неловко как-то…
О, Макс врал бы и каялся, путая допросчиков так, что они бы про все остальное забыли. Предлагал бы им подарки и высказывал твердую уверенность, что такие х… хорошие с… специалисты безусловно разберутся с этим д… досадным недоразумением. Даже его учил, как отвечать, чтоб не вязались, да что предложить, если уже прицепились.
— Знаешь, при попадосе самое оно — прикидываться придурком. Знаешь, таким жизнерадостным обалдуем, который ни фига не понимает, но уверен, что все просек и сделает в наилучшем виде. И все вокруг просто не понимают, как им повезло с ним познакомиться! А чтоб поняли, он им сейчас все расскажет! И потом болтать-трепаться не умолкая… Знаешь, как действует! Меня так и шайка гастарбайтеров отпустила, и одна гоп-компания, и из отделения милиции-полиции два раза вышвыривали. Ох, они и орали…
Воробей улыбнулся, с явным удовольствием вспоминая былые подвиги, но потом нахмурился:
— Только у тебя не получится…
— Это почему? – Славка и сам сомневался в своей способности прикинуться придурком, но хотелось мнения, так сказать, специалиста.
— Физиономией не вышел, — пояснил «специалист», скептически осматривая Славкин профиль и фас. – Какой из тебя придурок? Тебе б еще здоровья поднабраться – и мог бы в кино принцев играть или там каких-то романтичных влюбленных.
— А подушкой?
Воробей а-ля Наполеон закладывает руку в прорезь жилета и высокомерно морщит нос:
— Гонорары в подушках не принимаются! Готовьте оплату в иной валюте!
— За что?!
— За консультацию!
— Могу выдать подзатыльником. – Славка сделал вид, что раздумывает, и «расщедрился». — Даже двумя.
— Пятеро богов, вы это видите? – патетически воззвал Макс, видимо чересчур вжившись в роль придурка. – За что такая несправедливость? Я, можно сказать, отрываю от сердца ценнейшую информацию, а мне еще угрожают! И кто? Собственный побратим!
Поймал на лету полетевшую таки подушку и подсунул себе под голову.
— А если серьезно, то тебе и правда надо что-то другое. Ты слишком серьезный, да и за дурака никак не сойдешь. Тебе если врать… знаешь, может, побудешь занудой?
— В смысле?
— Ну, таким… — Макс сделал неопределенный жест, не то пририсовав к своему лицу очки, не то обозначив рога. – Таким патологически законопослушным типом, который всегда переходит улицу только на зеленый, даже если машин нет вообще, в магазине изучает ценник от и до и вечно требует разрешения на каждый чих? Ты, мол, безгранично уважаешь власти и всемерно готов им помочь, выполнить любое указание как приказ, но от усердия «немножко» перехлестываешь.
— М-м… кажется, уловил. Чересчур усердный? Мне предложат отогнать муху, а я вооружусь молотком?
— Кувалдой.
Потенциальный зануда и патологически законопослушный тип взвесил предложение. Пожалуй, в нем что-то есть. Вполне действенная маска. От многословных зануд народ и правда обычно держится подальше. А если еще кое-что добавить…
— Подходит.
Почему это сейчас вспомнилось? И такое странное ощущение… Присутствие напарника ощущалось почти физически.
Словно Макс вдруг оказался рядом и попросил.
Не будь героем. То есть… не выгляди. Ври и выкручивайся, отпирайся до последнего, а потом еще чуть-чуть, и еще немножко. Пожалуйста.
Славка недоверчиво открыл глаза – потолок в знакомых пятнах мха и плесени и никого. Макса не было. Шутки воображения? До сих пор он еще ни разу не слышал голосов.
Пожалуйста…
Воображение. Наверное, так Макс бы все-таки не сказал. «Пожалуйста» не в его стиле. Скорей всего, Воробей сейчас почем зря честит непутевого напарника, вляпавшегося на ровном месте, при этом лихорадочно изобретая способы ему помочь. Но совет хороший, пусть и от собственной фантазии. И Славка невольно улыбнулся, хоть губы по-прежнему не двигались. Значит, врать? А собственно, почему бы нет?
Будто набуянившийся ночью пьяница, просыпался город тяжко.
По улицам все еще стлался дым, горький, неприятный, отдающий запахом горелого дерева, тлеющих тканей, сожженного сена, раскаленного камня. Кое-где горожане все еще сновали с ведрами и бочонками или стояли с ними наготове. Утихший огонь мог в любую минуту нащупать под углями новую привлекательную добычу и взвиться с новой силой.
Кто-то еще бродил по мостовым, отыскивая пропавших родных, кто-то отсыпался, а кто-то уже стоял у дверей трактиров – ночные события, по их мнению, стоило запить.
И слухи, ох, слухи!
..Вельхо совсем ополоумели! Вчера ночью, представьте, стояли на Сухом мосту и обливали прохожих – мол, мост Сухой, а вы будете мокрые. Пьяные, что ли?
..Обнаглели они, вот что! Совсем мозги спеклись от магии ихней! На всех кидаются, даже на своих. Вчера сцепились у одного дома – каждый хотел первым арест произвести. Орали, кидались своими Знаками, пока на них черепица с крыши не посыпалась…
..Слыхали? Вчера эти ненормальные чароплеты в Пекарском переулке напились до того, что прямо в городе решили устроить свои игрища. Втемяшилось им, значит, в башку – узнать, кто из них сильней как чароплет? Вломились в трактир и давай оттуда людей таскать – мол, те судьями будут, кто круче «приложит». Самого судью чуть не приложили! Хорошо, по соседней улице патруль шел, они и удрали…
..Говорят, у чароплетов, ежели они того… то того они совсем! Привыкли с драконами воевать, а теперь уж и людей с драконами путают! Виданное ли дело – в сети живых людей ловить!
…Драконоверов они пошли ловить, ха! Кому другому скажите! А чего тогда к остаю Шинне вломились? А если даже и к драконоверам? Чего они магам плохого сделали? Живут, никому не мешают. А теперь всех то ли заарестовали, то ли они сбежали, и что? Лучше будет?
…А слыхали, что они с булочником сделали, Рени Са, двуименным? Ну тот, с Медового переулка? Он, вишь ли, не сектант, да на беду, дочка его за одного из драконоверов вышла, любовь у них случилась. Так эти маги полоумные в лавку вломились, никого не нашли, хозяина обругали да и колданули чего-то со зла на тесто. Скиснуть не скисло, но булки теперь хоть выбрасывай – все скрутились в виде того самого. Так и запек, да. Люди сначала купили, не разобравши, а потом спохватились – как, мол, такое есть, такое детям срамно даже показать. Хотя да, если порезать… Нет, него уже все раскупили, сам видел. Пойти вечером глянуть, вдруг новый замес такой же удастся?
..А драконоверов они пожгли – вот вламывались вчера в дома и давай: мол, если не уберетесь из города в ближайший час, вот как есть, прям без имущества – пожжем на месте! Моя соседка драконоверка была, так я еле свой дом спас… полыхнуло знатно!
Слухи мы частью слышали, а частью наш квартировладелец притаскивал – на радостях, что полоумные жильцы, наконец, дома, причем вернулись живые-здоровые и даже почти при своем уме! «Почти» — потому что, по мнению Мишо, сунуться на улицы, когда там вельхо бушуют, нормальный человек не может.
Ну, я в нормальные никогда особо и не рвался…
А в городское буйство мы влипли, как мухи в мед – они тоже знают, что в это лезть нельзя, да вот неприятность, пролететь мимо никак не получается. Вот и у нас не вышло.
Особо-то мы никуда не вмешивались.
Ну, потушили немножко пожарчиков… в последние три раза даже сами не лезли – поняли, что достаточно просто найти вельхо, который пытается погасить пламя, да и поделиться с ним капелькой магии. И пока маги пытаются унять уже потоп и активно-матерно «благодарят» неведомого благодетеля, остается прикинуться шлангом и слинять. Главное, не забыть восторженно потаращиться на славных «спасителей столицы» (и желательно перед этим перемазаться в саже так, чтоб кроме глаз, ничего не различить). Славка работал по-своему, он как-то ухитрялся пламя ограничивать так, чтоб оно съело только пожертвованные ему дома, а соседние не трогало. Зато и приходил в себя дольше.
Ну, надавали по шеям паре-тройке мародеров. Главное было не спутать их с приличными погорельцами, спасающими свое имущество.
Ну, приютили немножко пострадавших. Так, чуток, пару десятков, и не здесь. Здесь только вдова одна обосновалась с выводком ребятишек (Мишо ей сразу половину первого этажа под жилье отвел), а остальных Славка на запасную квартиру отвел. Точнее, они его туда отнесли, потому что с одним пожаром он слегка перестарался. Обратно он уже сам пришел, и даже вспомнил об обязанностях побратима – принес мне пирог с ягодами, поделился. И где взял?
Ну, вмешались в пару драк. Все как с ума посходили. То горожане дерутся с магами, то маги с драконоверами, то драконоверы с Службой поддержания Порядка, достали! А на закуску – сектанты с нами. Сумасшедшая карусель какая-то.
Хоп – улица Благоуханная… Не шучу, так и называется! И горожане, едва успевшие надеть штаны, бодро так швыряются в магов камнями, обломками черепицы и зачарованными скалками – те, как бумеранги, всегда возвращаются к бросившему.
Оп – улица Холодная, и очередной воинственный придурок запускает посреди людей какую-то боевую хрень, хорошо хоть водную. Я ему силушки добавил и плетение чуток поправил. Холодная водичка — она прибавляет трезвости ума, а у них там теперь целый водопад.
Ха — переулок Шорников, и одни вельхо дерутся против других. Если б не Славка, узнавший в одном из драчунов какого-то молодого драконовера, я б и вмешиваться не стал. Этих пришлось отвлекать свистом и воплями, что вон там, вот прям за углом, дракон! За мной, мол, гонится. Ряженые драконоверы отвлеклись, а бойцы Рита как-то не очень, хорошо напарник спирт по мостовой разлил и поджег… Когда огненный ручеек игриво плеснул по камням, маги шустрой белочкой рванули проверять, что там такое драконистое объявилось, а ряженых пришлось чуть ли не на себе волочь до ближайших подземелий. Но это еще ничего – когда мы их все-таки доволокли, тамошние придур… в смысле, почитатели драконов… решили, что вельхо до их укрытия все же добрались и теперь надо отбить собратьев по вере или сложить голову вместе с ними.
Весело до потери пульса!
Всю жизнь мечтал так развлекаться по ночам, спасибо, Рит!
Будет о чем детям рассказать. Под грифом: «Сокровища мои, повезло вам родиться у такого безбашенного придурка… Но повторять его подвиги не рекомендуется! А то ваша мама мне оторвет все, что отрывается»
Так, спать! Спать-спать-спать. Пусть на ближайшие часиков семь все эти маги, драконоверы, горожане и водопад делают друг с другом что хотят! А то вон, уже о детях будущих думаю. Дожил…
…Мигель вылез из машины и огляделся…
Южная растительность увивала кованые решетки вокруг двухэтажного белого дома с нарядной зеленой лужайкой… Справа от массивных дверей весело плескал струями небольшой фонтан. Красивое, спокойное место…
Камера, следовавшая за Мигелем, показала, как юноша нерешительно шагнул к воротам и коснулся решетки… и резко повернул голову, видимо, на какой-то вопрос… или совет? Совет, потому что, послушав секунду, Мигель кивнул головой и переместил руку чуть выше, к большой темной кнопке. Но нажать не успел.
Двери распахнулись. На лужайку выбежала пожилая полная женщина, близоруко сощурилась на гостей… и обернувшись к дому, что-то прокричала. На втором этаже распахнулось окно…
Половинки ворот поехали в стороны, пропуская машину, а по дорожке к Мигелю уже бежали люди – его родственники, его семья, наверное, потому что юноша, радостно вскрикнув, бросился им навстречу. И всего через пару секунд руки темноволосого мужчины ложатся на его плечи… блестящие глаза всматриваются в лицо… и с плачем налетает на них маленькая смуглая женщина, обнимая сразу обоих, целуя, беззвучно расспрашивая о чем-то…
По смуглым щекам катятся радостные слезы…
Мимо камеры руки тянутся к тому, кто их держит… и изображение перекашивается, сбивается, потому что того, кто ее держит, тоже стискивают в объятиях и хлопают по плечу…
… Мигель еле успевает отвечать на вопросы, спрашивает…и улыбается сквозь слезы…
Изображение гаснет.
Зажегся свет.
По кабинету проходится неясный шепоток – «выводок» обсуждал увиденное. Мигель попал домой! Когда их собрали сегодня – быстро, как по тревоге, они поняли, что случилось что-то важное, но такой радости не ожидали.
— Мигель Родригес вернулся домой, — подытоживает Билл Харвелл. – Теперь выбор за вами, мальчики.
Ребята переглянулись. Сэм перехватил растерянный взгляд Люка – тот здорово нервничал. Ну, это понятно. Сэму, если честно, и самому было не по себе. Выбор? Какой?
В этой относительно небольшой комнате были не только бывшие «дети Азазеля». Охотники. Отец Модильяни. Десяток монахов, старательно отводивших глаза от «цветника» в лице блондинки лет двадцати пяти. Несколько незнакомых лиц…
— Позвольте, я поясню, — встал мистер Робертсон, — Как все вы знаете, у ребят уже после того, как они оказались в монастыре, проявился так называемый психокод, подчиняющий их поведение определенной программе. Психокод был внедрен не… э, если позволите, я опущу некоторые специальные термины. Проще говоря, он внедрен людьми, а не демонами, по человеческим технологиям.
— То есть вы можете его снять, — кивнул отец Джозеф.
— Не так все просто. Снятие психокода у первого добровольца дало неожиданный эффект – полную утрату памяти о пребывании в Прайде. Всей памяти, вплоть до рефлексов. То есть фактически наш доброволец, Мигель Родригес, вернулся к исходному состоянию. Восьмилетний мальчик до момента похищения.
— Это точно?
— Тестирование не выявило никаких отклонений – нормальный здоровый мальчик. При небольшой помощи он прекрасно адаптируется в социуме.
— Кажется, я понял, куда вы клоните, — Майкл бросил взгляд на стайку ребят, — Но не опасно ли основываться на одном опыте.
— Не одном. Не все в курсе, но два дня назад память проснулась еще у одного питомца Прайда – некоего Кобры. Но, как и в случае с Алексом Гринбергом по кличке Динго, положительного эффекта это не дало. Вчера, на очередной беседе, Кобра попытался убить своего психолога и был задержан дежурными. При задержании самопроизвольно активировался психокод, и нам пришлось повторить опыт.
О… Сэм переглянулся с ошеломленным Люком. Вот оно как… Прощай, Кобра…
— Да, — подтвердил их догадки мистер Робинсон, — В настоящее время бывший Кобра, Ник Тайлер, спокойно кормит рыбок, читает комиксы про Людей Х и допекает врача вопросами, когда его отпустят домой к маме. Нам необходимо провести еще кое-какие тесты, но я думаю, что они лишь подтвердят наши предположения. Полное снятие психокода влечет за собой утрату памяти и, образно говоря, возвращение в детство.
Пауза… Все осмысливали информацию. Пастор Джим покачал головой, трое охотников зашептались…
— Хочу сказать еще кое-что, – встал помощник психолога, — Ребята находятся здесь уже месяц. За это время они поправились и отвыкли от наркотика. Кое-кто даже вспомнил свое прошлое. Но это единицы, а мы не можем держать их здесь вечно. Они очень нам помогли, их рассказы позволили понять, что творилось в городе, но… Пребывание в заключении никому не идет на пользу.
— А что, выпустить их на улицу? – возмутился один из незнакомцев.
— Эти машины для убийства?
— Невозможно!
— Хайлем, прекрати.
— Спокойно. Билл, какой план? – седовласый Стив Ванделл, натаскавший немало охотников, в момент придавил взглядом вспыльчивого Хайлема.
— Спасибо, Стив. Так вот, ответ на твой вопрос, Берт Хайлем — нет, — мистер Харвелл чуть качнул головой, — Мы предлагаем иное. Снять психокод и вернуть детей родителям.
И снова пауза. Напряженные взгляды.
— Всем снять? – уточнил невысокий лысоватый мужчина. Кажется, его Дин звал попросту Бобби.
— Тем, кто не вспомнил – всем. Тем, кто обрел память – предоставим выбор.
— Забыть все или остаться здесь? – уточнил чей-то удивленный голос.
— Дети в любом случае окажутся у родителей. Они доказали, что способны на человечность и вполне адаптабельны. Выбор проще – помнить или забыть. Что скажете, ребята?
Ошеломленный выводок молчал. Вот так – сразу? Они ждали встречи с родителями, это так, они желали возвращения в нормальную жизнь, но были готовы к тому, что ожидание затянется на месяцы… А так…
— Прямо сразу?…
— Не сразу, — Билл Харвелл сплел пальцы и чуть наклонился вперед, — Давайте кое-что уточним. Эту неделю наши аналитики трудились над легендами для вас. Сами понимаете, нам не нужна огласка, поэтому правду своим родителям вы сказать не сможете. С теми, кто станут просто детьми, проблем не будет – они смогут рассказать лишь коротенькую историю про добрых агентов ФБР, наше официальное прикрытие… Команды сопровождения уже вызваны, сформированы и утверждены. Для этого, кстати, мы подключили девушек, уж простите, отец Никлас.
— Не беда, Уильям. Прочтем лишнюю молитву и добавочную исповедь об искушениях, — настоятель ободряюще улыбнулся подросткам.
— А вот остальным придется задержаться, — продолжил глава охотников. И выставил вперед ладонь, предупреждая готовые рвануться вопросы, — Ненадолго. Коррекция, утверждение и заучивание легенд – примерно два дня. Последнее медицинское освидетельствование – еще полдня. За это время ваши родители будут предупреждены – как семья Мигеля. Все ясно?
— Да… Да… Так точно, — чуть вразнобой зазвучали напряженные голоса.
— Так что вы можете не волноваться – вы в любом случае попадете домой. И скоро.
— Кроме тех пяти человек, у которых нет родителей, — уточнил отец Модильяни, — Мы подобрали им хорошие приемные семьи.
— А наши звери? – нет, вы гляньте, Люк даже на совещание притащил своего рыжего хулигана-котенка… Сейчас тот тихонько дремал под рубашкой. Билл Харвелл с усмешкой покосился на торчащий из-под полы рыжий хвост пушистого «зверя». Отец Модильяни тоже улыбнулся:
— Включим в легенду.
— Да. Поэтому вы должны решить, хотите ли вы помнить о Прайде? Вы можете сейчас пойти и подумать… До завтра.
— А можно сразу? – Джонатан встал, — Если можно, я хочу все это забыть. Как можно быстрее.
— И я… – вздохнула Акула… то есть Эллис — новенькая среди вспомнивших…
— Хорошо, — кивнул мистер Робинсон, — Новые комнаты готовы, сроки согласуем после собрания. Волноваться не надо — мы с уважением отнесемся к любому вашему решению. Анджела?
Девочка встала. Почему-то оглянулась на Сэма… Виновато улыбнулась:
— Я тоже хочу быть нормальной. Если можно, то уберите это…
— Люк?
Сэм повернул голову – рыжик не раз говорил, как он хотел бы забыть все, в особенности Наставника, Кобру и штучки Динго и его пакостных дружков… Ему попало сильней других, и Сэм не хотел бы меняться с ним воспоминаниями. Но Люк почему-то молчал.
— Люк?
— Нет, — голос Люка, только-только начавший ломаться, был похож на гитарный звон – такая же сдержанная сила за кажущейся тишиной, — Я не хочу забывать. Я возвращусь к родителям, но в восемнадцать лет я вернусь к вам и стану охотником. Демонам не место у нас.
— Правильно! – охотники, и среди них тот самый Хайлем, одобрительно загудели…
— Мы примем, — кивнул мистер Харвелл, — Питер?
— Я прошу время подумать.
— Хорошо. Сэм?
Юноша удивленно шевельнулся – он? Для отца это тоже было сюрпризом:
— Сэму-то с чего такой вопрос? Его семья здесь и в курсе.
— Джон, в этом никто не сомневается, — вмешался отец Модильяни, до сих пор молчавший, — Но это их право – решать. Не каждому захочется помнить этот кошмар. Выбирай, Сэм.
Выбирай?
Ему? Он не думал, что тоже может выбрать…
Утратить память или нет… Конечно, нет, он удивился поспешному согласию троих «детей Азазеля». Лишиться даже навыков самозащиты… Немыслимо.
«Зато спать без кошмаров» — тихо шепнул внутренний голос… Сэм с усилием глотнул застрявший в горле воздух… Вот оно что! Забыть Прайд. Совсем забыть – разве не этого ты хотел?
— Сэм? – удивленно переспросил отец, — Сэм, ты всерьез думаешь?….
— Пап! – предостерегающе перебил Дин, — Папа… оставь.
— Дин!
Но голос старшего брата зазвучал очень твердо.
— Просто оставь. Тут он должен сам… сам решить. – короткий поединок взглядов… и напускная веселая улыбка, — Думай, старик. Если что – мы придумаем тебе самую лучшую жизнь!
Конечно, конечно ты придумаешь! Ты же всегда придумываешь – то пистолет, то щенка, то футбол этот… все для меня. Думаешь, я не понимаю? А я… мне наверное, будет легче, если я забуду про ту комнату в Прайде… про тот стол… про твои глаза перед «поцелуем грозы»…
Только… это значит, забыть и про другое. Про то, как Дин обнимал его, когда он вспомнил… про тихий утешающий шепот над ухом, когда так больно и горько, про серьезный взгляд «Я больше не брошу тебя, Сэмми. Никогда не брошу»… Про тот вечер, когда их жизни держались вместе на одной тонкой ниточке – вечер, который сблизил их навсегда… Про его доверие.
И еще… тогда он не будет помнить, что Дина тоже надо защищать.
Нет, Дин будет рядом, и все равно останется его братом и будет беречь, любить, заботиться, но… но нельзя.
Нельзя. Я не буду забывать. Я не хочу.
Доверие за доверие, Дин. Помощь за помощь. Любовь на любовь. Я тоже хочу заботиться о тебе. Вместе охотиться. Прикрывать тебе спину, мой упрямый братишка… Присматривать, чтобы на тебя не положили глаз всякие там ненормальные вампирши… У нас будет дом. Такой, как я задумал.
И отец – они ведь только помирились…
А учиться – учиться можно и заочно. Он спрашивал у Майкла…
— Сэм?
Сэм Винчестер, бывший (теперь уже точно – бывший!) сын Азазеля поднял голову. И улыбнулся, свободно и легко.
— Я выбрал.
Братья собрались было последовать за отцом (тем более миссис Хиггинс шипела потревоженной коброй и угрожала всевозможными карами за нарушение режима, вплоть до конфискации одежды), но их притормозили.
— Винчестер! – грянуло откуда-то из-за стены. Из неприметной калитки показался крайне рассерженный отец Тео, почему-то весь в пуху.
— Что такое? – недоуменно поднял брови Дин, — На этот раз я вроде ничего не натворил.
Но, оказалось, что претензии отца Тео, в чем бы они не заключались, относились к ДРУГОМУ Винчестеру. Поозиравшись, близорукий монах дрожащими руками выудил из кармана очки и кое-как нацепил их на нос. Усиленные очками глаза живо отыскали на поле того, кто им был нужен.
— Винчестер! Сэм Винчестер! Иди сюда и посмотри, что твое чудовище натворило в кладовой!
Сэм быстро оглянулся и мысленно застонал – того, кто по всем статьям годился на роль чудовища, рядом не было. С дерева сиротливо свисал изгрызенный поводок. Ойййййй… Юноша обреченно возвел глаза к небесам. Опять?
— Похоже, твой песик опять был плохим, Сэмми, — сделал вывод Дин. Сэм невольно прошипел сквозь зубы что-то неразборчивое, но безусловно неподходящее для произнесения в монастырских стенах. Зато выводок дивно оживился:
— Джонатан! – почти провизжала беспредельно счастливая Рысь, — Идите сюда! Люк, Питер, Натаниэль, сюда! Скорей пошли смотреть!
Осчастливленный будущим развлечением выводок ломанулся в калитку… Сэму ничего не оставалось, как пойти следом.
За эти пару дней подарочек Дина сполна успел продемонстрировать все основания наградить его подобным прозвищем. Он грыз все, что попадалось ему в зубы и было хоть самую малость помягче железа, Пришлось жизненно важные предметы типа ботинок и сумок засунуть на полки. Тем более, что игрушечные кости, которыми его пытались отвлечь, щеночек почему-то не воспринимал как игрушки, а судя по всему, принимал за запасную еду, тщательно закапывая их (в монастырском цветнике). Кроме этого, Злодей имел и другие милые черты характера: жизнерадостно облаивать все незнакомое, постоянно лезть в мусорную корзинку в надежде найти что-то вкусное, оказываться в самых неожиданных местах, непонятным образом исчезая из комнаты, и брать в подкат любого неожиданного гостя. Падающий гость потом тщательно обнюхивался с целью отнесения к какой-либо из двух категорий.
а) подходящей для радостного облизывания всего лица,
б) пригодной для того, чтоб поставить на него лапы и лаять, хвастаясь хозяину пойманной добычей…
Впрочем, гости (по крайней мере выводок) на такое обращение не обижался, а наоборот, норовил погладить пушистого нарушителя порядка, а то и пообниматься с ним…
Вдобавок Злодей пребывал в твердом убеждении, что хозяйская постель принадлежит ему в такой же мере, что и хозяину, и переубедить его было невозможно. Даже если Дину удавалось стащить «щеночка» с постели брата и внушить ему подобающее для домашнего питомца поведение, среди ночи Сэм просыпался оттого, что лохматая лапа, осторожно потрогав хозяина, тихонько ложилась на постель… за ней вторая… и вскоре кровать, скрипнув, принимала нового «спящего». Впрочем, за это Сэм его не ругал, а даже был в чем-то благодарен – в этой пушистой компании эротические сны ему не снились. Да и кошмары тоже не спешили навещать…
Но вот несносная привычка смываться и пакостить просто выводила из себя. Вчера Злодей развлекся беготней по цветнику, сегодня утром пришлось вытаскивать его кучи резаной соломы, приготовленной для какого-то удобрения…
А теперь, значит, кладовка… Надеюсь, не при кухне? Напрасные надежды.
— Злодей! – охнул Сэм, озирая следы бурной деятельности «подарочка». Ох ты ***!
— Вот это да… — зачарованно прошептал кто-то из выводка.
Вот-вот… только это и скажешь. Злодей добрался до места своей мечты.
Белый холодильник носил на себе следы энергичного царапанья. А как же иначе — за прозрачной дверцей аппетитной грудой. лежали сосиски. Но холодильник остался цел, чего не скажешь о пакетах крупой. Рис, перемешавшись с кукурузой, составили неповторимый двуцветный узор на одной из полок.
Пучки лука и прочей зелени, очевидно, были сочтены врагами и уничтожены путем рассыпания по всему полу.
В корзину с куриными яйцами лучше не смотреть, чтоб не расстраиваться. Содержимое продранного мешка ( похоже, с кукурузной мукой), усеяло тонким нежно-желтым слоем весь пол и частично — полки…
Со стенки стекало нечто трудноопознаваемое, отдаленно напоминающее патоку – но где вы видели патоку в перьях?
Сам шкодный подарочек висел на чьей-то ноге (вроде как коровьей) и рычал, потому что нога никак не желала отрываться от туши… И чихал. От муки.
Выводок восторженно рассматривал результаты деятельности своего любимца. У Сэма в этот момент просто не было слов. У других, правда, слова нашлись.
— Настоящий злодей! – восхищенно проговорила Рысь…
— Ага! – согласился Люк.
— Ко-ко! – поддакнул кто-то сверху.
Уже ничему не удивляясь, Сэм поднял голову – и столкнулся с внимательно-печальным взглядом нескольких пар круглых глаз. Куриных. Куры, эвакуировавшись на самую верхнюю полку, проникновенно взирали на ребят и роняли светлые перья вперемешку с пухом.
Да-а…
— Все равно он хороший, — улыбнулась Рысь.
— Рррррр! — согласился подарочек. Чудооооовище….
— Мы поможем с уборкой, — предложил Питер.
Пока выводок в полном составе занимался уборкой, Дин куда-то исчез. Сэм на брата не сердился – во-первых, раненый, во-вторых… можно понять, в конце концов.
Благодаря усилиям хихикающего выводка кладовка постепенно приняла прежний вид, Злодея кое-как отцепили от говяжьей туши и отчитали за недостойное поведение, крупу рассортировали и промыли. Пит и Джонатан слазили наверх и сняли белоперых узников полки.
Сменивший гнев на милость отец Тео уже угощал ребят кукурузными лепешками со свежим медом, когда в кладовку влетел будущий отец Анджело:
— Ребята, скорей бегите к воротам! Ой, простите, отец Тео… Скорей! Там Дин вернулся… Ой, бегите скорей!
Интересно, кто-нибудь видел Импалу такой? Хоть кто-нибудь? Сэм краем глаза заметил, как кто-то из охотников щелкает невиданное зрелище на фотоаппарат. Было отчего.
Любимая машина брата здорово смахивала на передвижной зоосад.
Заднее сиденье истошно мяукало на разные голоса, в окно высунулась морда какой-то белой собачищи, а сам Дин выгружал клетку с чем-то хрюкающим.
— Матерь божья, — прошептал рядом кто-то…
— Немыслимо…
Дин поставил хрюкающее на землю (к счастью это оказалась не свинья, а попугай, передразнивающий голоса животных ) и махнул рукой «выводку».
— Эй, парни, принимай зоопарк.
Не веря свалившемуся счастью (хрюкающему, лающему и мяукающему), выводок уставился на… на самого доброго в мире охотника! Самого-самого!
— Это… нам?
— Ага. Выбирайте.
— Виииииииииииииии! – и выводок помчался разбирать свое счастье.
В эту минуту они были абсолютно не похожи ни на будущих властелинов мира, ни на солдат – дети. Просто дети…
Дин с улыбкой смотрел, как подростки разбирают звериков, и каждый раз кивал, когда очередной питомец приюта для животных обретал хозяина. Похоже, он заранее знал, кто кого себе выберет? Ага. Вот Пит восторженно пробует ладонью нежный мех на спинке роскошного белого кота… Вот Рысь мурлыкает на пару с пушистой черной кошкой. Он ошибся только раз – пройдя мимо здоровенной белой псины, Люк бережно берет на руки рыженькую кошечку — совсем котенка… И закрывает глаза, когда котенок доверчиво трется головой о его ладонь…
— Дин… – голос бывшего Хорька тихий и какой-то сдавленный, — Дин… Спасибо.
— Отец Небесный, что тут творится? – ахает за спиной настоятель, — Это что за ковчег?
Дин чуть натянуто улыбается, быстро закрывая собой собачью морду в машине:
— Отец Никлас, они не доставят много хлопот.
— Про некую собаку с богопротивной кличкой ты, помнится, тоже такое говорил, — прохладно отозвался настоятель, кося глазом на весьма шустрого попугая, который ни с того ни с сего решил продемонстрировать, как красиво воет полицейская сирена…
По собравшейся толпе прошла волна смешков…
— Да безобидней только хомячки!
— Ага. – выразительный взгляд проводил одного из «хомячков» — серого котенка, который, похоже, заподозрил, что под рясой настоятеля скрывается мышка… Под нарастающие смешки настоятель с достоинством спас свое одеяние, подозвав Терри и велев взять это «создание господне».
— Мне?! Спасибо, отец Никлас! — подпрыгнул будущий отец Анджело, шустро сцапав нежданный дар судьбы. И тут же умчавшись с ним куда-то в район теплиц. Отец настоятель проводил его печальным взглядом…
— Два года назад ты притащил в монастырь девицу…
— Э-э…
— Да, я помню – ты принял ее за мальчика, которому позарез нужно убежище. Год назад здесь оказался десяток тех русских ребятишек… просто даже вспоминать интересно, где мы потом их только не искали…
— Отец Никлас…
— А сейчас, значит, мы имеем уже четыре десятка подростков и ковчег, — смиренно продолжил святой отец, — Боюсь даже представить, что будет в следующий раз – девушки-мусульманки со змеями? Дин, я надеюсь, это белое, что торчит сейчас за твоей спиной – это не полярный медведь?
— Э-э… нет, — Дин оглянулся, но поздно. Белая собачища заскучала сидеть в машине и сейчас выходила на травку. Выходила и выходила… Секунды три. – Это…
— Боже правый, маремма! – ахнул настоятель при виде снежно-белой красоты… — Дин… это для кого?
— Для вас, святой отец! – ориентировался Дин быстро.
Миссис Хиггинс сдержала свою угрозу, так что до вечера Винчестера-старшего увидеть не удалось. Лишь когда миновало время ужина, сыновьям разрешили навестить отца. Может, кому другому и не разрешили бы – миссис Хиггинс целых три минуты излагала, что она думает о всяких бестолковых и безответственных болванах, которые нарушают режим. Но предусмотрительный Дин взял урок у младшего братишки, и на рассерженную Терезу уставились две пары таких проникновенно-щенячьих глаз, что женщина рассмеялась и махнула рукой.
— Идите уж! Восьмая комната.
Здесь, как и раньше, было тихо… Узкие коридоры светлого камня, казалось, гасили звуки, тем более полы были застланы плетеными соломенными ковриками. Не сговариваясь, братья двинулись бесшумным крадущимся шагом…
Перед восьмой комнатой Дин притормозил… сделал предостерегающий знак рукой и пригнувшись, заглянул в небольшое стеклянное оконце на двери. И усмехнувшись, поманил Сэма…
Ну да, странно было бы видеть Джона Винчестера спокойно лежащим на больничной койке. И представшая глазам картина вполне соответствовала его характеру: осторожно опираясь на стену плечом, отец медленно перелистывал лежащие на коленях вырезки из газет… Поморщившись, он подчеркнул карандашом какую-то строку и снова вчитался в текст.
— Так и знал! – шепотом объявил Дин, — У него в генах сидит дюжина трудолюбивых муравьев, точно…
— Что?
— Ну… Если отец не работает, то значит, он в отключке. Двигаем.
— Мальчики… — только это и сказал Джон, завидев их на пороге своей кельи-палаты. Зато его глаза говорили. Темные, блестящие, они смотрели на подросших сыновей, и была в них гордость… И еще – счастье… И еще – тепло…
Его мальчики. С ним. Оба.
Это главное.
И он совершенно автоматически повторил жест, который в последний раз делал очень давно – восемь лет назад… Раскрыл руки навстречу ребятам — словно приглашая… Тогда, возвращаясь с охоты невредимым, он вот так распахивал руки – и его мальчишки бросались к нему и висли где придется… и радовались, что папа вернулся и все хорошо. А он видел, что его маленький мир цел… и все нормально. Все хорошо, насколько это вообще возможно без Мэри.
Восемь лет прошло, и его мальчики выросли – и Джон, спохватившись, начал опускать ладони, но Дин и Сэм, промедлив миг, вдруг очень спокойно и естественно шагнули вперед и не сговариваясь, пригнулись…
Его мальчики действительно выросли – поэтому виснуть на шее и тискать папу они не стали. Легонько, чтоб не потревожить спину, приобняли и плюхнулись по обе стороны, воссоздав конструкцию обожаемого Дином хот-дога с сосиской внутри.
— Мальчики, — повторил Джон слегка дрогнувшим голосом… И замолк.
Спасая положение, Дин принялся пересказывать последние монастырские новости, в красках описав появление «ковчега» и историю с белоснежной мареммой, заставившей отца настоятеля разрешить даже присутствие попугая (который, как выяснилось, знал не только приличные слова)…
Отвлек капитально – смеялся даже Сэм, который все видел… Джон развеселился настолько, что даже поведал историю о том, как Брейден и Элкинз взяли с собой на охоту (и обучение) двух малоопытных охотников. Охота была на призрака под названием «черный пес», который регулярно, по признаниям водителей, устраивал аварии на одном шоссе… Как выяснилось, авариям способствовал не какой-либо пес-призрак, а бар со стриптизом на той же дороге и зеленый змий (совершенно не сверхъестественный), который злостно увязывался за водителями после посещения этого самого бара. А пока охотники этого не выяснили, они, естественно искали пса. И любой мало-мальски отдающий в черноту пес рисковал быть посыпанным солью… Джон и не представлял, что в каком-либо месте может скопиться СТОЛЬКО черных собак.
А про эксцентричную леди, разводившую ньюфаулендов и гончих, охотникам сказали уже потом….
Потом разговор сам собой перешел на питомцев… а потом и на их хозяев. Анджелу, Питера, Люка с его рыжим котенком… И разговор потихоньку стал более серьезным.
— Хорошая задумка, Дин. Парни заслужили хоть немного радости. После такого…
— Пап, ты правда был в Прайде? – вырвалось у Сэма.
— Был, — ладони Джона Винчестера сами собой сжались в кулаки, — Был…Не будет нам покоя, пока мы не разделаемся со всеми демонами. Не изгонять их надо – убивать ко всем дьяволам! За такое…
— Пап… — Сэм невольно напрягся. При виде чьей-то злости ему становилось… не по себе. Приходилось прилагать определенные усилия, чтобы не злиться в ответ.
Искры ярости в глазах отца приугасли…
— Простите, мальчики. Сэм…. Но эти домики, где вы жили, этот столб на площади… там песок до сих пор в крови. И наручники эти… и следы на столбе – видно, где наручники передвигали все выше – когда вы росли… Первые – совсем низко… У этого вашего наставника на стене в задней комнате были ваши фотографии. Сорок шесть фотографий. И еще больше – пустых мест. А инструменты, а… Жаль, не я его убил! — вырвалось у Джона.
Тишина, наполнившая комнату, была густой… вязкой… и горячей. Словно раскаленный ветер пустыни снова облизнул лицо, опалил щеки. Папа, зачем? Я не хочу вспоминать…
— Пап, может не стоит сейчас об этом? – предложил Дин как бы между прочим.
— Стоит. Я не просто так завел этот разговор. Сэм, я хочу сказать… Хочу сказать, что ты… в общем, я очень рад, что ты не сломался, что ты… вернулся домой.
Сэм хотел ответить, но обнаружил, что не может. Просто не может. Для этого нужно сначала проглотить застрявший в горле комок – весом на килограмма полтора, наверное, и к тому же, кажется, колючий…
Папа…
— Меня спас Дин, — слова едва проталкивались через стиснутое волнением горло…
— Ты первый начал, — привычно открестился старший брат. Но польщено улыбнулся…
— Подожди… – отец, заметно волнуясь, выдохнул, — Сэм… Я горжусь, что ты мой сын. Ты и Дин, который не сдался. Не отступил. Смог то, что не смог никто. Мне очень повезло с сыновьями.
Ночью Сэм долго не мог уснуть.
Примирение с отцом и все волнения дня кружились и толкались перед глазами. А еще – воспоминания о Прайде.
Отец сказал, что город взорван.
Стало легче, но ненамного.
Прайд больше никто не увидит, но куда денешь память?
Презрев запрет миссис Хиггинс, братья Винчестеры все-таки вышли на разминку. Правда, Дин строго-настрого смотрел за тем, чтобы братец не перенапрягался, так что тренировка вышла та еще. Люк, Терри и прочие, в десятый раз пробегая мимо, обозвали этот комплекс упражнений «разминкой ленивцев под кайфом»…
Сэм, в общем-то, чувствовал себя абсолютно здоровым – швы на шее спокойно зарастали, превращаясь в аккуратный небольшой шрамик — и запросто мог бы пройти полосу препятствий. А вообще-то, если постараться, то и две. Причем с утяжелителем… Детские игрушки после Прайда. Но не стал. Дин не раз говорил, что знает Сэма, но и Сэм неплохо изучил своего старшего братика. И прекрасно знал степень его упрямства.
Если он сейчас присоединится к разминке охотников, то Дин из принципа пойдет с ним и на все советы и предупреждения только сделает невинные глаза: «Я-здоров-а-если-кто-сомневается-пошли-посоревнуемся». А что у него повязка на ребрах и швы на боку, упрямый братец вспомнит уже потом…
Так что нет, спасибо, нарываться не будем…
И Сэм спокойно придержал свои умения при себе. Они без лишней спешки пробежали два круга по полю, покидали ножи, отработали несколько упражнений. А кто там обзывается ленивцем, может обзываться хоть до отпадания языка – плевать. Сэм притворится хоть ленивцем, хоть черепахой – если от этого легче Дину…
Так вот.
— Классно бросаешь, старик! – расцвел улыбкой Дин, когда ножи в третий раз кучно легли в центр мишени, — Завтра возьмем серебряные. У них немного другой вес и…
— Дин Винчестер! – пропел за спиной женский голос.
Братья обернулись…
— Ханна! – изумился Дин, — Вот кого не ждал увидеть здесь…
— Не ждал? – черноглазая красавица сверкнула улыбкой, — Вредина! А я вот ждала…
— Э-э… Я к тому что…- Дин явно смутился, — Что, у святых отцов сменились правила? Теперь в монастырь пускают и девушек?
Сэм в разговоре не участвовал – он изо всех сил старался сконцентрироваться на лице молодой женщины и не дать глазам соскользнуть пониже… Слишком уж яркий у нее был… тренировочный костюм. В телевизоре попадались и более вызывающе одетые люди, но то в телевизоре, а тут… А от нее вдобавок еще и пахло, как от розового куста в монастырской теплице.
— Пастор сказал, что это «временная мера, вызванная чрезвычайными обстоятельствами»! И к тому же мы из внешнего кольца. О, а вот и остальные…
— Кто? – ахнул Дин…
Они. Сэм только рот раскрыл, когда калитка в высоком каменном заборе отворилась, пропуская еще четырех девушек, одетых так же броско, как и первая…
— Дин!
— Девочки, смотрите, кто тут!
— Дин-ин!!!!
— Наш инструктор! Привет, красавчик, как там персональный ствол? – протянула мулатка…
— Эй, девочки, поаккуратней! – слегка покрасневший, Дин тем не менее говорил твердо. Как бы случайно, он бросил взгляд в сторону Сэма, и «цветник» моментально притих. Верней не притих, а как бы это сказать… сменил манеру общаться.
— О… А это твой брат, да?
— Дин, мы слышали вашу историю…
— Это здорово, мальчики, мы за вас рады!
— Дин, а он симпатичный…
— Привет, Винчестер-младший.
— Э… привет, — отозвался Сэм, который как раз призадумался об острой необходимости холодного душа…
— Дин, а можно тебя на пару слов? – состроила глазки блондинка…
— Ага…- понимающе повторил отец, глядя на старшего сына. «Пара слов» явно затянулась… Cтайка девушек, окружив Дина, оживленно щебетала, переглядываясь и пересмеиваясь. Сэм невольно улыбнулся…
— Как ты? – вдруг спросил отец. – Все в порядке?
Хорошо, что ничего не пил в этот миг – обязательно поперхнулся бы… Пап, ты… сам-то здоров?
— Нормально, — осторожно, точно пробираясь через полосу песчаных ловушек, ответил юноша. И украдкой бросил взгляд на Дина. Брат как раз смотрел в его сторону и, судя по всему, прощался со своим «цветником»…
— Я там был.
— Что?
— Я был в этом демонском городе… Хотел вчера поговорить, но…
Но вчера была драка. Ага… Помешали. И… и наверное, к лучшему.
— Что значит был?
— Попросил включить меня в команду, которая зачищала этот… город.
— Зачищала?
— Ну да. Мы забрали все записи и посмотрели… Я видел ваши дома. И твой. И эту «морилку». Этот столб на площади…
— Я не хочу об этом говорить, — Сэм ощутил, как каменеет его лицо. Не хочу говорить…
И думать. И вспоминать. Это кончилось. Все.
— Сэм, подожди.
Юноша невольно остановился – за все это время отец, кажется, в первый раз назвал его по имени. И как часто бывало в «кризисные» по словам психолога, моменты, сознание среагировало полной путаницей мыслей и чувств… раздвоилось… раздробилось… словно одновременно слушали-думали-говорили три личности.
Классификация закончена? Это спросил внутренний голос, злой и холодный, голос Тира, который в последнее время просыпался все реже…. Просыпался, когда возникала какая-нибудь угроза.
Неужели? – этот вопрос вырвался сам, быстрый радостный вопрос малыша-Сэма, который не переставал надеяться, что папа перестанет сердиться и снова все станет хорошо… И радостное волнение, захлестнувшее сердце, тоже было его, Сэмми…
Пятнадцатилетний Сэм Винчестер молча смотрел на отца.
— Сэм… — протянутая рука замерла на полпути. Осторожно так… как у человека, который хочет погладить тигренка и не знает, чем ответит полосатая дикая кошка – мурлыкнет? Или запустит зубы? Сэм, слушай… – в глазах отца промелькнула смущенная, но теплая улыбка. — Хочешь спарринг?
Что?
— Не думаю, что это хорошая идея, пап! – голос наконец-то вернувшегося Дина был слегка напряженным.
— Сэм?
Спарринг… Тренировочный бой? Здесь?!
Только отец мог додуматься! Но… Но Джон не спорил. Не настаивал и вообще был… Сэм не мог подобрать слова… не таким. Непривычно нерешительным… Только смотрел. И первый раз по-настоящему назвал его по имени.
«Сэм?» — спросили глаза отца.
— Спарринг так спарринг.
Футболка аккуратно свернутая, легла на ближайшую скамью. Дин вновь попробовал заменить тренировочный бой просто тренировочную пробежку на троих , в ответ на что оба его родича в один голос напомнили ему о состоянии его здоровья и посоветовали побыть зрителем. Молодой охотник несколько ошалело перевел взгляд с одного на другого и покачал головой.
Отец тоже сбросил рубашку, причем куда небрежней – прямо на истоптанную траву у края поля. Его взгляд скользнул по плечу Сэма, по шее… По шрамам. И снова мгновенная пауза. Словно его твердость пошатнулась…
— Ты уверен?
— На все сто, — спокойно ответил юноша. И чуть улыбнулся – самым краешком губ. Фраза принадлежала Дину. Сэм вообще любил копировать его фразочки – меткие, уверенные, полные какого-то ехидно-острого юмора.
Дин, кстати, в третий раз вопросил, в своем ли они уме, но Винчестера-младшего уже охватило неудержимое желание поразмяться. И ответить вызовом на вызов. Спарринг так спарринг! Он быстро повел плечами, разминая руки, готовясь…
— Полный контакт?
— Идет, — кивнул Сэм. С Дином они пробовали только пару раз, и почти всегда – лишь обозначали удары. Старший был осторожен, младший – аккуратен. Оба щадили друг друга. А тут… Привычная готовность к бою настороженным холодком прошлась по телу, напружинила мышцы, сузила глаза в оценивающем прищуре. Ну что ж… Посмотрим.
— Эй! – запротестовал Дин, порядком встревоженный.
— Я буду осторожен, — в один голос ответили Джон и Сэм. И замолкли, несколько удивленные таким совпадением. Не понял… Это что ж такое?
Джон остро взглянул на младшего сына… потом на старшего… и в глазах Дина снова промелькнули озорные чертики.
— Да вам и зеркала не надо!
— О чем ты? – поднял бровь Джон.
— Ну-у… — чертики спрятались, и Дин, казалось, с крайним вниманием изучал наглухо закрытые монастырские окна, — Что вы скажете, если я напомню, что захваты и броски выше бедра не допускаются?
— Угу, — дружно отозвались оба. И почти синхронно пожали плечами, не успев остановить это движение…
О-о! Вот оно что!
Сэм наконец понял, почему Дин вдруг развеселился.
Я похож на него? На отца? Ну… ну не знаю, как к этому относиться! Потом подумаю.
— Супер! – протянул Дин, — Но, может, хотя бы легкий контакт? Пап, ты тяжелее его раза в два!
— Я в курсе. Начали?
К ним стали стягиваться зрители.
Начали!
Ни Сэм, ни отец еще не видели друг друга в поединках, поэтому первые движения были пробными. Осторожными…
Пробный выпад – Сэм легко отклоняет корпус – ровно настолько, чтоб уйти от летящей руки. И сразу же отскок назад, разрывая дистанцию, уходя от удара в ребро.
Неплохо. Быстрый, быстрый и умелый…А ну-ка… Сэм попробовал боковой удар ногой… и еле успел уйти от перехвата! Не зарывайся, Сэм… Так… Скорость, скорость…
Сэм ушел в защиту, время от времени пробуя быстрые выпады и неожиданные комбинации. Просчитывая преимущества и слабости противника. Отец быстрый, но он в Прайде не жил. Я быстрее. Зря волнуешься, Дин. Отец крупнее, но вес – не главное, и размер тоже. Ну-ка, ну-ка… Оп! Назад! Ччччерт, больно же. До искр перед глазами… И до… черт, нет, нет, нет же!
Пррррроклятье! Подстегнутое болью от неудачно сблокированного удара, тело немедленно вспомнило вколоченные до автоматизма навыки… И Сэм в последний момент удержал ногу, взметнувшуюся для удара на поражение. В груди, в животе полыхнуло что-то – темная, горячая вспышка злости. Держи себя в руках, Сэм, ну же! Фуххх… успел. Успел… Спокойно. Держись… Это тебе не Прайд, Сэм… Держись.
Все, все, спокойно…
Бррр… Хорошо хоть, с черняшки соскочил – ведь не сдержался бы… Это ведь на автомате уже – отвечать болью на боль. Нет, больше на блокировку не пойду – не та сила. Не погасишь. Держи дистанцию, Сэм. Уклон, поворот, нырок… Близко не подпускать. Уклон, нырок, пере… черт, обманка! Успел, успел… Только ветерок по животу прошелся – вовремя ушел.
Хорошо… хорошо…
Соберись. Вот так.
Слабости… в чем же у него слабость? Ага, противник не использует ноги. Только руки… Это плюс. Зато его руки чуть длинней – при старании достанет и на дальней дистанции. Значит, и будем держаться на дальней… Еще… Бережет спину. Помню-помню… Что еще? Еще – скорость и выносливость. Ударил – защищайся, второе правило. Нарушаем, отец? Ну-ну… Вперед!
Следующий удар он принял на предплечье, позволил атакующей руке скользнуть выше и ткнул в открывшийся бок. Есть!
— Есть! – эхом отозвался кто-то из зрителей.
Кто-то захлопал. Кто-то присвистнул.
Отец прищурился, и бой заметно прибавил в скорости. Стал жестче.
Сэм усмехнулся – поединок плавно переходил в привычный режим. Хо-ро-шо-о… Только не сорваться и не бить на поражение. Осторожней…
Уклон, нырок, бросок… Круговой удар. Есть! Получилось! Закончить комбинацию на сдвоенный удар Сэм не успел – Джон приблизился ближе, чем надо, и…
Небо и земля пару раз поменялись местами.
На зубах хрустнул песок.
Сквозь пару-тройку выплывших неведомо откуда зеленых кружочков Сэм рассмотрел отца, наклоняющегося к нему с протянутой рукой…
Сознание истолковало мирный жест по-своему — и тело хлестнуло волной адреналина. Сэм откатился, не вставая, стремительно-гибко взметнулся в воздух и оказался на ногах. Уже в защитной стойке.
Зрители заулыбались…
— Хорош.
— Твой сынок, твой…
— Винчестер…
— Может, хватит? – это Дин. Ох, вовремя ж сказал… Голос брата, хоть и сердитый, все-таки подействовал успокаивающе. Вовремя… Дин. Мое лекарство от кошмаров. И от злости… Джон тоже сказал что-то одобрительное, даже, кажется, улыбнулся…
И сходу пошел в атаку.
Снова. Прямой снизу… Мимо. Сверху… Нырок… Ну-ка, ну-ка… Поймав момент, Сэм проводит боковой удар ногой, и пока Джон выходит из защиты, выбивает его опорную стопу из равновесия. Классическая задняя подсечка.
Теперь подкат. Есть. Отец валится на землю… Сэм кошкой бросается сверху, блокирует попытку встать и перехватывает его руку, имитируя болевой захват. Все.
Все замерли…
— Ничего себе… — пробормотал кто-то.
— Котенок завалил тигра… – хмыкнул Элкинз.
— Эх, Майкл не видел…
Сэм не слушает и не слышит – тяжело дыша, он смотрит в темные глаза… В темные глаза, где нет злости – только удивление и…одобрение? Да…
Твердая теплая ладонь легко хлопает его по плечу. И это не просьба прекратить бой – это просто касание. Отцовское. Почти объятие. И негромкий голос:
— Помоги встать, сынок.
Только с «встать» ничего не получается – сразу по крайней мере.
— Эй, вы что там – упали в цемент? – послышался голос Дина, и… нет, честное слово, Сэм не собирался этого делать! Он даже не хотел – так, само получилось.
— Парни, вам помочь?
Простой толчок… короткий возмущенный вскрик… и сверху на них падает Дин. Единственное, что он успел – это извернуться, чтоб не придавить им головы.
— Сэм!
— М-м-м? – самое невинное выражение, опробованное на миссис Хиггинс, явно имело успех – Дин ошеломленно хлопнул ресницами и… рассмеялся.
— Развлекаемся?
— Вовсю, — откуда-то снизу подтверждает отец, не пытаясь встать.
— О-о… — протянул Дин. Зеленые глаза живо выцепили руку отца на плече брата… И Дин в момент расцвел и сияет, как хромированные детали его любимой «Импалы». И от души хлопнув Сэма между лопаток, стискивает обоих до хруста костей.
— Вы, два упрямых… — у острого на язык Дина снова не хватает слов, и он просто смотрит на них блестящими глазами. – Вы…
— Упрямые кто? – тихонько интересуется Сэм, пряча улыбку.
— Олухи, — предполагает Джон, — Или придурки… Вы, ребята, именно так и ругаетесь.
— Идет, — соглашается Сэм. – Я б и на барана согласился…
А что? Настроение – супер.
— Они самые, — подытоживает Дин, и, пока зрители расходятся, делает совершенно неожиданную вещь — сталкивает их лбами. Легонько. Как двух напроказивших малышей. И оба что-то невнятно бурчат, но высвобождаться почему-то и не думают.
Куча мала не спешит расцепляться. Джон даже не просит своих парней слезть с него в конце концов, хоть спина и болит распрозверски. Шов разошелся, наверняка. А может и не один… Хиггинс раскричится. Ну и черт с ними, со швами.
Слишком хорошо ему было в этот миг. Рука младшего смягчила свою хватку, и теперь… теперь они обнимали его с двух сторон. Его мальчики… Его сыновья. Его, его. И Дин, и… Сэм. Сэм. Сэмми. Его малыш. Быстрый, сильный, ни разу не ударил по-подлому… Его мальчик. Будущий охотник.
Джон посмотрел в небо – там неспешно плыли некрупные золотисто-белые облака. Сколько лет он их не видел… Сколько лет он не чувствовал вот это тепло у сердца? Счастье. Почти счастье.
Заполнилась пустота, терзавшая его много лет – вернулся младший. И старший тоже… в каком-то смысле…
— Джон Винчестер! – грянуло с крыльца.
Явилась неизбежная расплата в лице миссис Хиггинс.
— Будет большой песик, — ухмыльнулся Дин.
Большой… ага. Сэм оторопело рассматривал «подарочек». Тот жарко дышал и все норовил взгромоздить на хозяина лохматые лапы. Ого… С ног свалит и не заметит. Ой!
— Это порода «командор». Они вырастают в настоящих монстров, старик. По размеру.
— Ага, и ты решил подарить мне монстра…
— А ты против? Старик, ты только подумай – свой ручной монстр! Самое то!
— И кто кого будет водить на поводке?
— Тут еще вот в чем дело, Сэмми, — разом посерьезнев, Дин подошел поближе, — Эти собаки – классные защитники. Попадись такому вендиго – так еще неизвестно, кто кем пообедает. Так что пусть лучше будет рядом.
О… Сэм посмотрел на подарочек по-иному. С этой точки зрения серый кандидат в монстры выглядел очень привлекательно.
Подарочку тем временем надоело ждать, пока хозяева договорятся. К тому же ему давно хотелось есть. «Щеночек» открыл розовую пасть и гавкнул.
Сэм уронил бутылку с водой, Дин замолк на полуслове и расхохотался – голос у песика был уже не по-щенячьи гулкий…
Сообразив, что хозяева попались нерасторопные и собачьего языка не понимают, песик решил позаботиться о своем пропитании сам: нырнув под кровать, будущий монстр отыскал там добычу, о которую можно было всласть почесать зубки. Добыча была небольшой, водилась под кроватью в количестве двух штук, и для его собачьего носа пахла очень привлекательно.
Ботинки Дина.
Будущий защитник Винчестера-младшего покосился в сторону занятых хозяев… и втихомолку запустил в добычу зубы, пока не отобрали. Люди иногда бывают такими жадными. Ругают почем зря. Сами-то они эти штуки не едят. Почему ж тогда отбирают и ругаются?
Над головой шкодного подарочка продолжалась увлекательная беседа о всяких недорослых монстрах в качестве охранников и защитников. А также о неподходящей кличке для будущего защитничка… Прозвище явно надо было сменить, но на что?
Поразмыслив, братья решили не называть свое приобретение Сникерсом. Не стоит напоминать о грустном (Сэм этого не помнил, но, по словам Дина, малыш, носивший это имя, погиб под колесами машины в каком-то мотеле). Да и непохож был этот громадный клубок шерсти на кроху-щеночка…
— Может, Бетховен?
— А это кто?
— Проехали. Ты что предлагаешь?
— М-м… не знаю. Супермен?
— Супермен тут я, — гордо заявил Дин, — Не пойдет.
Сэм рассмеялся, чувствуя, как стремительно поднимается его настроение, и братья погрузились в увлекательный мир собачьих прозвищ, подходящих, не очень подходящих и вовсе неподходящих, но чертовски забавных.
Дин сгоряча предложил такой вариант, что миссис Хиггинс, случись она тут, прописала б ему успокоительного (после нагоняя, конечно). Сэм не остался в долгу и в шутку предложил назвать мохнатое чудовище Призраком… Дин пришел в ужас (шуточный) и предложил представить, что скажут случайные прохожие, коим повезет увидеть, как юноша стоит посреди улицы и кричит «Призрак-призрак!»
Увлекшийся подбором подходящего имени Сэм начисто забыл и о драке, и о Динго, о своем папе с его вопросами, и о выматывающем разговоре с психологом, которому выболтал то, о чем в жизни больше никому не скажет (ну… кроме Дина разве что).
Но ему напомнили…
Тихий стук в дверь заставил их умолкнуть, а подарочек – отвлечься от процесса загрызания кого-то под кроватью и невнятно заворчать…
— Заходите! – повысил голос Дин и спешно сунул поводок под кровать, бормоча что-то типа «надо-придержать-это-в-секрете-пока-я-не-договорился-с-отцом-настоятелем»…
Дверь открылась. На пороге стоял понурый Люк.
— Ух, — выдохнул Дин, — Я-то подумал… Входи, чего стоишь?
Бывший Хорек тихо прикрыл дверь.
— Привет, — неловко начал он и замолк, переводя взгляд с одного Винчестера на другого.
— Привет-привет!, — жизнерадостно отозвался Дин, — Ты Майкла не видел?
— Нет. Пока нет… Дин… слушай… можно с тобой поговорить?
Сэм мысленно ахнул, понимая, что сейчас Люк запросто выложит историю про драку. И что будет? Говорить про драку? Но тогда надо рассказать и причину. А причина брата точно не обрадует… И врать тоже нельзя. Дин нахмурился…
— Слушай, парень, если ты опять с извинениями, то кончай уже с этим, ты меня достал, честное слово!
— Дин… пожалуйста…
— Парень, кончай строить из себя кающегося грешника – нет, монастырская обстановка определенно действовала и на старшего брата, — И забудь наконец про это. Можно подумать, они б кого другого не нашли.
— Но…
— Еще раз придешь с этой ерундой, заставлю пойти к миссис Хиггинс! И заявить ей, что ты не согласен с ее методами лечения!
Люк дернул плечом, явно не обрадованный обещанием…
— Но…
— Огребешь по полной, предупреждаю! Эй… ты что?
Вопрос был в тему – взгляд Люка, и без того, как в воду опущенного, стал совершенно затравленным…
— Эй… Приятель, завязывай с… дьявол, Сэмми, да что с ним такое?
— Ну…
— Так, — глаза Дина становятся очччччень пристальными. Взгляд окидывает понурого Люка и цепляет плечо Сэма так, словно у него рентгеновское зрение и ссадины на животе и этом самом плече просвечивают через клетчатую рубашку… – Похоже, вопрос стоит поставить по-другому? Что с ВАМИ? А ну, выкладывайте.
О… ну если вопрос стоит так… и задается таким тоном… Сэм выложил про драку, Динго и его шантаж раньше, чем смог отфильтровать информацию. Верней успел, но… по минимуму. Про Динго и его пакостные штучки напоминать не хотелось в абсолюте, но имя никак не опустишь. Разве что мелкие подробности типа реальной причины.
— Ага, — кивает Дин, — Значит, ты дал добро на то, чтобы спустить этого вашего Динго с поводка, потому что боялся, что Майкл узнает про твои «задания»? Так, что ли? Приятель, он давно про это знает!
— Что?
— Ваш Наставник с удовольствием выложил на допросах, какую змею мы пригрели на своей груди! В смысле тебя, Люк. И кого ты сдал, и где, и кому он тебя… э… проехали. Майкл ему чуть морду не набил.
Сэм представил, как Крошка Майкл собирается набить морду бывшему Наставнику и невольно улыбнулся – хотелось бы посмотреть.
— Просто наш вежливый проф не хотел тебя доставать всякими там прошлыми гнусностями. Прошло и все. Забудь и живи дальше. – голос Дина зазвучал вдруг очень мягко… и не только для Люка – зеленые глаза на миг остановились на Сэме… — Просто живи дальше… И перестань наконец грызть кровать, ты, клубок шерсти!
Ошалевший от подобного обращения Люк изумлено приоткрыл рот, но Дин уже метнулся к постели и сдернул покрывало, открыв взорам «подарочек», упоенно обгрызающий чей-то ботинок.
— О нет… – простонал Дин, горестно воззрившись на непредвиденный обед шкодливого «подарочка», — Первоклассные ботинки, чтоб тебя, прожорливая ты скотина!
— Это кто? – ошеломленно спросил Люк, разом забывший о собственных бедах.
— Злодей, — шепнул в ответ Сэм, рассматривая дивную картину: «Охотник на нечисть пытается отобрать у щенка кожаные лохмотья, еще недавно бывшие ботинками», а лохматый будущий защитничек накрывает их лапой и ворчит…
— Кто?!
— Обжора! – кипит Дин, — Проглот! Паршивая псина!
Щеночек недовольно рыкнул. Видимо, с диагнозом насчет обжоры он был согласен, а вот оскорбления типа «паршивой псины» слушать не нанимался!
— Дин…
— Подожди, Сэмми… — Дин рассерженно взирал на прожору-щеночка, — Я ж тебе скормил целую кучу бургеров! Ты пакет корма умял! Ты даже в мусорнике что-то выискал!
— Дин!
— И что тебе теперь нужно? Десерт в виде моих ботинок?
— Аррррр, — согласился щенок. И снова запустил зубы в «десерт».
— Дин… – Сэм еле удерживал хохот… — По-моему, прозвище Злодей все-таки ему подходит.
— В тему, старик! – брат смерил пожирателя своих ботинок негодующим взором, — Бывшие хозяева знали, как назвать этого …
— Дин Винчестер! Такие слова в стенах монастыря! – послышался с порога голос, от которого Дин сморщил нос и нацепил на лицо лучезарную улыбку…
Явилась миссис Хиггинс с вопросом, отчего это один из Винчестеров не явился на перевязку…
Лечь у Сэма так и не получилось. В смысле получилось, но не там и не так – после небольшой проповеди о здоровом образе жизни и влиянии правильного лечения на продолжительность этой самой жизни миссис Хиггинс уволокла в перевязочную обоихВинчестеров.
Дин только и успел шепнуть Люку, чтобы тот остался в комнате и присмотрел за… (быстрый взгляд на грозного врача) за… за его ботинками под кроватью, ладно? Пусть только не нервничает, он… то есть они вообще-то смирные.
Оторопевший от перспективы приглядывания за «ботинками» Люк тем не менее остался в комнате, а почему-то примолкшая миссис Хиггинс только ускорила шаги…
По дороге они все оглядывались, опасаясь услышать лай «ботинок», но к счастью, обошлось.
— Сэм?
— Что?
— Так что там с дракой, старик? Выкладывай.
— Здесь?
— Да брось, чувак, нам тут еще долго валяться. А из аппаратуры только камера имеется, да и та выключена сейчас. Так что колись.
Сэм подумал… Ну… вообще-то наверное, можно. Им еще тут как минимум с четверть часа лежать.
Замечание насчет ботинок дорого обошлось Дину. Миссис Хиггинс притащила их в свой кабинет (по совместительству смотровую-перевязочную) и параллельно с осмотром-прощупыванием-исследованием замучила вопросами, что Дин курил, что пил, чем надышался и (или) где ударился головой.
После десятого клятвенного уверения в полном отсутствии всяких галлюциногенов (а также алкоголя, ушибов головы и прочего) и признания, что это была просто неудачная шутка, миссис Твердая Рука мстительно напоила обоих братцев какой-то гадостью под туманным названием «общеукрепляющий тоник». А потом намазала шею Сэма и бок Дина желтоватой мазью (у которой тоже запах был далек от аромата роз и фиалок) и велела лежать тут двадцать минут в полной неподвижности. И если она, врач, только услышит сегодня слово «футбол» или «разминка», то оба окажутся изоляторе!
Вввввинчестеррррры!
Винчестеры переглянулись… вздохнули… хихикнули и покорились судьбе. Хотя, скорей всего, ненадолго. Правда, Сэм с интересом прислушивался к ощущениям и помалкивал (после сегодняшних сюрпризов переполненному впечатлениями юноше было совсем нетрудно помолчать). Но, насколько он знал Дина, тому вынужденная неподвижность (если речь шла не об охоте и не об отдыхе после нее) и молчание давались так же просто, как зверю кенгуру — строевой шаг. То есть никак.
Так что Сэм заключил сам с собой пари, насколько хватит молчания у братика… По его подсчетам – не больше четырех минут.
Так и вышло.
— А почему ты решил, что я не все выложил?
— Ну-у… старик, то, что ты темнишь, поймет даже Злодей, если выучится говорить, — довольно усмехнулся старший брат, — Дырок в этой истории как в ломте сыра! А я все-таки тебя знаю.
Хм… И где это, интересно, он прокололся?
— В причинах, — охотно отозвался его невозможный братец.
В ответ на незаданный вопрос, кстати…
— А точнее?
— Точней… Мне вот показалось странным, что мой тихий сдержанный брат, который изо всех сил старается быть пай-мальчиком, вдруг срывается с нарезки так, что бьет морду бывшему приятелю прямо в монастырском коридоре. И при этом еще и молчит, из-за чего все это.
— Я не молчу.
— Ах да, тебя взбесил шантаж. Сэм, ну не ври.
Сэм покусал губу.
Ну вот…
Ведь знал же, что глупостей наделал. И вот, изволь расхлебывать последствия… Как сказать Дину, что про них сплетничает и Динго, и его чертовы дружки? А если они еще поделились с кем-нибудь… ****!
— Так в чем дело, Сэм? – уже без улыбки спросило «последствие», — О чем ты умолчал?
В серьезном голосе было что-то… нет, не упрек. Что-то похожее на… пожалуй, на просьбу. «Не ври мне, Сэм… Только не ты».
Юноша опустил голову. Дин прав. Они не должны врать друг дугу. Только не они.
— Ладно.
Выложить про намеки рыжего придурка оказалось легче, чем он думал – главное, при этом на Дина не смотреть. И не вспоминать… Сволочные намеки Динго снова вытащили из памяти то, что стоило б похоронить, как охотники — кости всяких там призраков.
Мерзкую ухмылку Наставника… глаза Дина… тот миг, когда Сэм едва не переступил последнее, что оставалось в нем тогда от человека… Нет, он знал, знал, что все прощено, разом и навсегда, он понимал. Только… нескоро все это забудется.
— Ага, — как-то без эмоций проговорил Дин, когда краткий пересказ (всего-то в четыре фразы уместился) был закончен. – Ага… ясно
…
В зеленых глазах тенью метнулось смятение и злость… потом он пристально сощурился… и вдруг рассмеялся:
— Сэмми, так ты, значит, вступился за мою честь? Очешуеть!
— За нашу, — поправил в тон Сэм.
— А, ну да…
— И это не смешно.
— Ты прав, Сэмми. Это не смешно. Это чертовски смешно. Черт, хотел бы я это видеть!
— Ха-ха! – пробурчал Сэм, не понимая, что здесь может быть забавного.
— Как скажешь, старик, – Дин старательно удерживал на месте губы, так и норовившие разъехаться в улыбке. Вспышка растерянности и злости погасла, и сейчас у старшего братца был вид вызванного к директору школьника, который прячет за пазухой тройку шустрых хомячков.
— Дин!
— Я серьезен, как отец Модильяни! – заверил негодный братец, для наглядности широко раскрыв глаза и старательно демонстрируя эту самую серьезность.
— Дин…
— Нет проблем, старик. Мне как, ощущать себя принцессой?
Ну вот что на такое можно было сказать, а? Тем более сам юноша по-прежнему не видел в этой ситуации ничего, напоминающего юмор. Может быть, потому что в чем-то, пусть частично, но все-таки ощущал горечь вины…Нет, он понимал, что иного пути не было — и Дин это говорил, и психолог объяснял. Разумом понимал, но вот в душе… Поганая-таки иногда штука – память.
Занятый своими мыслями Сэм не сразу заметил, что смешливые искорки в глазах старшего погасли…
— Прости.
— Что?
— Ну… прости, в общем. Ты прав, нельзя, чтоб про нас трепали такое… Но в следующий раз будь поосторожней. Слыхал историю про даму, которая слишком горячо протестовала?
Ох Преисподняя… И правда. Сэм вздохнул.
— Э… понял.
— Здорово. В следующий раз морды будем бить вместе, — заключил Дин, — Но только в крайнем случае. А сначала…
— Что?
— Ну, как же, старик! То, что ты так здорово умеешь – морочить голову, пудрить мозги и вешать лапшу на уши.
Что-что? О чем он… о! Здорово умею, значит… Наслушался…
— Вспомнил? – Дин усмехнулся, — Помню-помню, как сидел тогда в этом твоем жутком домике и слушал, как вы, парни, общаетесь… Как на ножах деретесь – прием на приеме.
— Значит, не драться?
— Без меня — ни в какую. А вместо этого…- он сделал паузу и Сэм охотно договорил:
— Пудрить мозги.
— Вот-вот.
— Кому пудрить мозги? – громыхнул с порога голос миссис Хиггинс, — Это мне, что ли?
О… попали.
— Интересно, как там Люк поладил с… ботинками? – вспомнил Дин, когда они наконец выбрались из негостеприимного кабинета миссис Хиггинс. Нет, на гостеприимство грех жаловаться, грозная врач была, судя по всему, не против, оставить там семейку Винчестеров чуть ли не навсегда, но пора и честь знать! Тем более, в комнате их ждал Люк с бо… то есть со Злодеем.
Не сговариваясь, братцы ускорили шаги, справедливо опасаясь за Люка, за мебель в комнате, за желудок проглота-щенка и вообще…
Опасения оказались напрасными.
Нет, в смысле, кое в чем они были справедливы: например, покрывало на постели Сэма и впрямь хранило следы пребывания в собачьих зубах. Сумка лежала посреди комнаты и имела такой вид, точно по ней хорошо потоптались и попробовали на вкус ремни… Обувь с чего-то сменила место пребывания и громоздилась на верхних полках (обычно предназначенных для молитвенника или документов), жалко свесив шнурки…
А посреди всего этого беспорядка на постели Дина сладко дрыхли Люк в обнимку с «подарочком».
— Неслабо тут повеселились…
— Сэм?
— А? – юноша подхватился, автоматически оценивая обстановку. Не услышал как подошли, черт…
А-а…
— Ты что, спишь? – у Джона Винчестера был откровенно удивленный вид.
Мда, и впрямь… Место нашел. Тренировочный зал… А что делать?! Глаза откровенно слипались, и сейчас бы он, наверное, уснул даже в кабинете психолога… Если б Люк еще не показал щенку, как удобна хозяйская постель, может, еще удалось бы выспаться. А так…
— Я Дина жду…
— А он где? А-а…
Вот-вот…
Мистер Робинсон задерживался…
Конечно, сейчас все провожают Мигеля. Один он тут, как запертый щенок. Даже подарок не успел подобрать, спасибо Рысь подсунула ему вылепленную из глины черепашку – вроде Донателло, хотя Сэм был не слишком в этом уверен… Разбираться в этих зеленых мордах он так и не научился. Зато Мигель порадовался – коллекция получилась.
Мистер Харвелл посмотрел на зверей с недоумением, но возражать не стал. Даже пообещал купить для черепашек специальный домик, так что Мигель расцвел…
И все пошли к воротам – провожать. А Сэма отослали. К психологу. Разбираться с дракой…
Проклятье, как же он так сглупил!
Снова и снова меряя шагами кабинет, Сэм двадцать раз успел выругать себя за вспыльчивость и потерю самоконтроля. Как зеленый новичок, честное слово! Как идиот… Привлек внимание к себе – раз, позволил эмоциям взять верх над разумом – два, нарвался на внеочередную беседу с мистером Робинсоном – три. А как смотрел отец… А что подумает Дин…
Проклятье!
Сэм сел в кресло и мрачно покосился на рыбок – те подплыли к стеклянной стенке аквариума и смотрели так, словно тоже хотели высказать свое неодобрение.
— Отстаньте, — пробормотал юноша машинально.
Рыбки величаво плеснули хвостиками и продолжили таращиться.
Вот черт…
— Не скучал? – мистер Робинсон подбросил в руке апельсин и не спрашивая, бросил его Сэму. – Это тебе. От Терри. Говорит, вся команда болеет за тебя. Садись, что встал? Будешь кофе?
Странноватое начало для выговора… Хотя… всякое бывает.
— Да, сэр.
Может быть, это для контраста? Бывало ж такое – сначала ласковый (слишком ласковый) голос, а потом… Нет, глупость. Это тебе не Прайд.
И все-таки выговор почему-то откладывался.
Пододвинув Сэму чашку, мистер Робинсон ни с того ни с сего завел историю про некую девушку, которая проживала в окрестностях Бостона году этак в тысяча восемьсот восемьдесят девятом. Накануне свадьбы девицу подло и бессердечно бросил жених (попросту завербовался в армию и удрал), а несчастная невеста, скончавшись по непонятным причинам, с горя обратилась в призрака. Вскоре местные жители позабыли про сон и покой. То ли девица при жизни обладала таким скверным характером (ведь не зря ж от нее жених сбежал!), то ли ее обозлило несостоявшееся супружество, но призрак «злосчастной Лауренсии» раз в год, 9 сентября, открывало настоящую охоту на молодых людей противоположного пола. В группу риска входили те, кому уже стукнуло восемнадцать и кто пока не окольцевался в местной церкви. Так что парни в городке по вполне понятным причинам спешили жениться пораньше.
За прошедшие сто с лишним лет призрак ничуть не поутих, невзирая на регулярные заупокойные молитвы и усилия местных священников. Священниками «злосчастная Лоуренсия» тоже не брезговала, основательно проредив их поголовье.
Охотники взялись за неутешную невесту где-то с год назад. К сожалению, они недооценили оперативность изголодавшейся по мужскому вниманию невесты-призрака. И восемнадцатилетнему Дину (только-только исполнилось!) стоило только выйти на улицу…
Он просто исчез.
Поскольку до сих пор все попавшие в недобрые руки призрака объекты мести погибали в первые же часы, до заката солнца, напарники Дина встали на дыбы. Ударный десант из разъяренного Джона и перепуганного Майкла прошерстил городок вдоль и поперек! К сожалению тогда, в конце девятнадцатого века, местные жители неясно с чего посчитали «злосчастную Лауренсию» самоубийцей и недолго думая, похоронили за кладбищенской оградой. Так что быстронайти труп шустрой покойницы не представлялось возможным.
Час за часом, теряя надежду, охотники переворачивали местный архив. Все ниже солнце за окном… Все меньше надежд увидеть Дина живым… Время истекало, и Джон плюнул на конспирацию. Даже не плюнул, а вслух послал ее в такое место, что местный священник перекрестился и удалился молиться во спасение души «несчастного грешника»… А заодно и за спасение жизни его сына…
Неизвестно, что святому отцу ответили Небеса, но помощь земная оказалась весьма существенной – уразумев, зачем в их город явились приезжие, местные жители возблагодарили судьбу и присоединились к поискам. На помощь охотникам пришел весь церковный хор, два местных полицейских, наличный персонал городского музея, а также выпускной класс школы (мужская половина), горячо надеющийся на помощь охотников и избавление от злобного призрака.
Первое упоминание о вероятном местонахождении могилы было найдено около девяти вечера… Джона пришлось удерживать, чтоб он не бросился туда немедленно. Через пять минут место уточнили, и, стараясь не думать, что солнце село полчаса назад, охотники ринулись по ночной улице… Еще через полчаса они были на месте. Отсчет пошел на минуты.
Отыскать сгладившийся еще лет пятьдесят назад могильный холмик…
Раскопать…
Посыпать солью…
Скорее, скорее, скорее…
Почти истлевшие кости вспыхивают веселым костерком… кто-то облегченно вздыхает… кто-то вполголоса бормочет молитву… А Дин? Где…
— Где он может быть? Где?
— Мистер Винчестер…
— Где?!
— Мистер Винчестер. Смотрите на вещи трезво… Закат был полтора часа назад. Он уже…
— Заткнись! Заткнись, слышишь?…. – Джон трясет сказавшего, с трудом удерживаясь от драки, — Заткнись!
Он кричит и бушует именно оттого, что понимает… и все они понимают…
Надежды нет.
— Где обычно… появляются… тела? – хрипло спрашивает Майк.
— Я покажу, — отзывается шериф…
Тело и правда там – безжизненно распластавшееся на заросшей старой площадке для танцев… Перехватывает горло. Даже Джон не бросается вперед, он молча смотрит на своего сына… В лунном свете под ветром шевелится трава… бросает на него легкие тени, и Дин кажется живым…
Дин…
Ну почему мы должны платить за…
— И долго мне так лежать? – вдруг слышится чей-то голос, — Черт, все тело затекло… Встать поможете или нет? Я еле вылез из этой чертовой дыры!
— А-а-а! – хором возопили и охотники, и горожане, дружно набрасываясь на заговорившее тело. Дина стискивали в объятиях, жали руку, щупали пульс и жадно расспрашивали…
Отдышавшись, Дин поведал о впечатлениях. Не слишком печатно, зато полно и эмоционально. Сам момент своего «исчезновения» он не запомнил. Сознание просто выключилось. Зато очень живо припоминалось, как психованная леди-призрак липла к нему, называя сначала «любимым Рональдом», а потом изменщиком и мерзавцем… Пока она не перешла к своему любимому номеру удушения «изменника» на месте, Дин с горя задал ей какой-то вопрос. Призрак остолбенела… Вдохновленный Дин отвесил ей комплимент, а потом стал расспрашивать о «той скотине, которая посмела бросить такую девушку»… «Злосчастная Лауренсия», видимо, решила подождать с удушением столь вежливого и понимающего парня. Наверное, это был первый в истории охотников случай, когда призраку успешно заговаривали зубы и вешали лапшу на уши в течение 3 часов! Пока злопамятная леди не испарилась, мать ее так!
Кофе кончился. История тоже. Сэм повертел в руках пустую чашку… Рассказ о брате достиг своей цели — увлек и заодно отвлек от неприятностей. Тяжелое предчувствие почему-то ушло, стало легче. Только вот зачем это? До сих пор мистер Робинсон никогда не ставил себе целью его развлекать.
— Гадаешь, зачем я это рассказал? – психолог отобрал чашку и подлил еще немного кофе.
— Да. Зачем?
— Подумай. Почему Дин остался жив? Конечно, из-за умения мыслить и поступать нестандартно. Но это и в тебе заложено, просто приглушено слегка. Скоро и ты сумеешь нас удивить… А почему еще? Почему призрак поддался на слова и уговоры?
— Потому что Дин умеет уговаривать?
Психолог почему-то улыбнулся.
— Верно. Умеет. Но не только. Он не потерял голову в критической ситуации и смог выбрать правильный вариант поведения. Не потерял самоконтроля. Понимаешь?
— Понимаю, — кивнул Сэм, — Вы про драку.
— Можешь объяснить, почему ты утратил самообладание настолько, что ввязался в нее?
Ну конечно…
— Он сказал… кое-что. И это… ну, вывело меня… из себя, — немного сбивчиво пояснил Сэм. Объяснять не хотелось до смерти… Да и не слишком тренирован он был в умении оправдываться. В Прайде никого не интересовали оправдания – только результат. Никакое оправдание не спасало, если задание оказывалось невыполненным… К тому же… Ну как он объяснит, почему так взъярился, услышав предложения Динго? Ведь тогда надо рассказать и про Дина… А это будет… нечестно. — Только не спрашивайте, что.
Психолог помолчал.
— Ну, вообще-то две версии я уже выслушал. Люка и этого… Алекса. И обе несколько противоречивы… особенно сильны расхождения в версиях о причинах драки. Динго, да? Похоже… Я его не курировал, но сей юноша – наглядное свидетельство тому, что вернувшаяся память не обязательно делает человека хорошим. Вопреки расхожему мнению, не все дети – маленькие ангелы. Среди них есть и воры, и убийцы, и прирожденные садисты, взять хоть классический пример с Джеком Роллсомом. Мальчик убил всю свою семью, когда ему самому не исполнилось еще и семи лет…
Так что… мы далеко не все принимаем на веру, Сэм.
— Правда? То есть… вы не верите Динго? Алексу.
— Разумеется, нет. Особенно в свете того, что рассказал Лукас.
Повисла пауза. Мистер Робинсон испытующе посмотрел на Сэма, но тот промолчал. Молчание – золото, а что думать о Люке, он не определился пока. Что Хорек натворил такого, что до сих пор боялся рассказать?
— Как же с вами непросто, ребята, — вдруг невесело усмехнулся психолог, — Практически два сознания в одном теле… взрослый негативный опыт… детское к этому отношение… Масса комплексов, некоторые совершенно дикие! Мы так боимся ошибиться, выверяем и просчитываем каждый шаг… И все же вы нам не доверяете. Даже вы с Люком. Знаешь, почему он поддался на шантаж? Помогал демонам захватить двух охотников. Стер соль и впустил.
«Там был один из ваших. Рыжик… стер соляную дорожку»… Так это был Хорек? Люк? Вот скотина! И молчал! А Дин почему тогда не… Стоп. Дин ничего не сказал. И не гнал рыжика, когда тот каждый день являлся к ним в гости. И пару раз подсунул какие-то лакомства… Смог простить?
«Когда вы уже поймете, и ты, и этот рыжий – вы не виноваты!»…
А и правда – виноваты? Разве Люк мог отказаться?
Учись у брата, Сэм…
— Ему приказали. Он… не виноват.
— Разумеется. Никто его и не винит. Что было, то прошло, и у него, и у тебя. Только вот… доверия хотелось бы побольше. Понимаешь? Мы не сможем помочь, если не знаем причин «болезни». Вот к примеру — ты не знаешь, откуда у Дина вдруг прорезалось нежелание раздеваться даже на врачебных осмотрах? Особенно в присутствии практиканта? Миссис Хиггинс не обманешь. Или, скажем, почему этот новенький – Джонатан – вовсе не стремится домой? И таких проблем много. Как помочь, если не знаешь истока проблемы?
— Я понимаю.
— Хорошо. Так что?
Почему-то стало жарко. Даже коленям стало горячо, а сердце… ощущение, что оно сжалось в тяжелый ком, и от его ударов почти больно… Снова не по себе. Но… но если так надо, то он готов. Он на многое готов ради того, чтобы в их маленькой семье все было хорошо.
— Я… постараюсь, — какой у него сейчас голос… чужой, хрипловатый, — Доверять. Спрашивайте.
Показалось, или психолог тоже перевел дыхание? Тоже волновался?
Но волнение, если оно и было, никак не сказалось на уверенно-спокойном голосе с доверительно-мягкой интонацией.
— Хорошо… Я рад. Тогда начнем. Начнем с того, что проявилось сегодня. Ты очень сдержанный юноша, Сэм. И если тебя так легко вывели из себя эти глупости, то не без причины. Верно? Вот причины меня интересуют. Расскажешь?
Когда совершенно вымотанный Сэм добрел до своей комнаты, ему не хотелось видеть никого – ни Люка с его извинениями, ни футболистов, ни отца, ни Рыси с Питером…
Лечь. Уткнуться лицом в подушку. Помолчать…
В ушах еще звучали обрывки непростого разговора.
«Это неправда…»
«Верю…»
«Он меня спас… Я верю только ему»
«Я сделаю для него все. Все, что он захочет».
«Такого никогда не будет. Я и Дин… Мы братья!»
«Нет… никогда»
Разговор выжал его досуха, измотал и оставил странное ощущение… нет, не пустоты, а какой-то легкости… Усталой легкости… Светлой.
Только б никто не трогал. Хоть полчаса. Ну хоть минут пятнадцать!
За дверью вдруг что-то грохнуло и сердитый голос Дина что-то рыкнул. Дин? Вернулся? Здорово. Только что он делает? Грохнуло снова, и… не может быть! Рыкнуло в ответ? Что происходит?!
Пинком распахнув дверь, Сэм влетает в комнату уже с пистолетом наизготовку…
Дин оборачивается к нему с каким-то растерянным выражением… На его руках – что-то типа кожаных наручников с железными заклепками… Наручники? Какого черта?
— Дин, что с тобой тво…
— Не стреляй! – торопливо вскрикивает брат, а из-под кровати Сэма тем временем лезет… ЧТО ЭТО?!
Серое, большое, бесформенное, оно все выползало и выползало, и у него не было ни глаз, ни рта…
— Что это…
Что это такое, черт возьми, и почему в него нельзя стрелять?
Серое, больше всего напоминавшее огромный клубок пушистых ниток, зарычало… с интересом обнюхало воздух… и повернуло морду к Сэму.
— Арррр?
— Тихо-тихо. Это Сэм, твой хозяин. Сэм, это Злодей. Тихо же ты!
— Хозяин?!…. Кого?
Нечто оставило попытки облизать лицо Дина и тряхнуло головой. В зарослях шерсти мелькнуло два любопытных глаза. Откуда-то появился хвост и весело завилял, приветствуя онемевшего «хозяина». Дин, воспользовавшись моментом, быстро нацепил на серый клубок «наручники», оказавшиеся ошейником…
— Видишь ли, старик, я тут ограбил приют для животных. Знакомься, это Злодей. Твой щенок.
Сэм окинул мохнатый подарочек потрясенным взглядом …
ЭТО щенок?
Что ж будет, когда он вырастет?!
За компьютер сразу взяться не получилось. Дин опять умчался куда-то с раннего утра – разбудил Сэма уже одетый, таинственно блестя глазами, пообещал какой-то сюрприз и испарился. Так что порядком удивленному Сэму осталось только размышлять, не приснился ли ему ночной разговор, и отшивать всех, кто вваливался в их временное жилье пообщаться с неугомонным братом.
За полчаса он спровадил массу народа:
— какого-то лохматого субъекта неопределенной наружности,
— трех монахов разных видов и размеров, которым Дин должен был притащить сегодня какую-то сделанную работу,
— грозную миссис Хиггинс (крайне обозленную тем, что пациент смылся, преступно пренебрегая перевязкой), которая все никак не желала уходить, пока не вытащила из юноши обещание повлиять на брата (интересно, как он должен это сделать?)
— брата Терри, притащившего из монастырских теплиц какой-то диковинный фрукт и непременно желавшего его скормить раненому охотнику…
— и, наконец, мистера Робинсона, который спроваживаться не пожелал, а, наоборот, утащил с собой, заявив, что память вернулась еще к двоим воспитанникам, так что его, Сэма, совет срочно нужен! В коридоре они столкнулись с братом Терезием, которому Сэм вчера опрометчиво пообещал придти на урок латыни и заодно рассказать об Азазеле для монастырских хроник. В завязавшейся чрезвычайно вежливой беседе Сэм внезапно ощутил себя мышью, которую оспаривают друг у друга два кота… На счастье, в коридор именно в этот момент занесло Люка – так что учение об Азазеле, которое вдалбливали воспитанникам весь последний год, пересказывать пришлось ему.
Сэм выдохнул и помчался за психологом, пока не пришел медик, желавший еще раз уточнить состав и действие содержимого аптечки…
Да уж, жизнь с каждым днем становилась все более активной. Неужели тогда, в первые два-три дня, ему показалось, что монастырь – тихая гавань! Как бы не так! Тут всегда все кипело и бурлило, и бойкие монахи с муравьиным трудолюбием почти круглые сутки что-то готовили, мастерили, принимали посетителей ( на так называемой «открытой», общедоступной части монастыря), собирали пожертвования, молились, освящали всевозможные предметы и амулеты, готовили снаряжение для охотников, подлечивали раненых и все это тихо, быстро и почти незаметно.
Сэм с головой нырнул в хлопоты дня, пытаясь разорваться между консультациями команде охотников, обнаружившей среди захваченных в Прайде вещей нечто непонятное, попыткой отвязаться от Мигеля с его черепашьими войнами, милой беседой с растерянными воспитанниками, вспомнившими свое прошлое, и еще кучей дел, которые нужно было срочно решить…
И разговор с психологом, так беспокоивший его раньше, прошел сегодня просто и между делом. Спокойно так…
Только куда опять унесло Дина?
Вот неуемная душа.
— Сэм, послушай… – вторгся в его мысли Крошка Майк, — Готовьте подарки, Мигель уезжает!
— Куда? – Сэм чуть не подавился обедом, Остальные воспитанники тут же перестали болтать за едой и насторожили уши.
— Как куда, домой, конечно!
— Его родители нашлись?
— А они никуда и не терялись. Все пропавшие и их родичи в базе данных. Просто им понадобилось малость времени, чтоб придти в себя, а нам – обеспечить легенду.
— Сказку? – чуть удивилась Анжела-Рысь.
Майк озорно подмигнул:
— Не совсем. Сэм, как ты думаешь, если мы придем в обычную семью и начнем беседы о демонах и одержимых, то куда позвонят родители?
— В психушку, — вставил бывший Лис.
— Вот-вот. Так что к ним заявились два агента ФБР (Билл и Бобби) и поведали о секте, занимавшейся похищением детей. И завтра обещали привезти их пропавшего ребенка.
— И что они сказали?
— Ну, в данный момент, они, наверное, продолжают глотать успокоительные ( отец едва не получил инфаркт от радости) и паковать вещи… Мы рекомендовали им переехать – чтоб «сектанты» сбились со следа. Подыскали дом, поселили по соседству Джонаса – это наш охотник на пенсии, будет приглядывать. Вы чего не едите?
— Нас отправят домой? – глаза Люка широко раскрылись. — Когда?
— Ну… дома уже приискивают. Осталось поговорить с родителями, оформить легенды, выучить их… Работы примерно на недели две.
Сэм задержался после обеда (его окликнул пожилой монах, который, судя по всему был поваром, и, осведомившись, где опять носит «этого непоседу», сунул в руки Сэма пакет с упакованным обедом для Дина. Юноша немножко обалдел, но взял, а повар, заговорщически подмигнув, сунул ему в руки несколько совсем не монастырских шоколадок) и вышел позже остальных.
О… а вот это интересно…
Папа рядом с Люком…
Странно. На обеде Питер обронил, что Джон Винчестер к нему подходил. Расспрашивал. Про Сэма, про Наставника, вообще про их житье в Прайде. И к Мигелю он приходил. А теперь разговаривает с Люком…А ведь, если б кто спросил Сэма, он бы поручился, что Д… отец и близко ни к кому из «выводка» не подойдет. Подошел… Вон, общаются. Люк даже вроде как улыбнулся. Может быть, все-таки удастся наладить отношения. Если, конечно, Джон расспрашивает именно за этим…
— Тирекс? – спросили в спину.
Сэм замер. Голос был из прошлого. Как и прозвище. Как и говоривший.
Динго.
Черт… Сэм небрежно переложил пакет из правой руки в левую. Автоматически вздернул подбородок, закрываясь привычным отчужденным высокомерием. И медленно-медленно обернулся.
— Меня зовут Сэм.
Динго подмигнул:
— А я Алекс. Алекс Гринберг. Брось, Ти… э-э… Сэм, не кипятись. Я тоже теперь на воле, выпустили, видишь?
— Интересно. И кто за тебя поручился? Я этого точно не делал.
— А Хорек. Мы столковались. Он мне дает зеленый свет, а я помалкиваю кое о чем.
А Динго не так уж изменился… Все такой же. Проснувшаяся память – не гарантия нормального характера, так, что ли? В подготовительном классе, помнится, был один мальчишка – тот еще подонок. Котенку лапы ломал…
— Шантаж, Динго? Не с того начинаешь.
— Да ладно тебе. Хорька жалеешь? Он с чего-то к одному здешнему здоровяку привязался, прям весь на нервах, что тот узнает про нашего красавчика кое-что… Слушай, а правда, ты с тем твоим пленным в одной комнате живешь?
— Это мой брат, Динго, если ты еще не в курсе. – холодно ответил юноша… Черт. Извещать кого-то из охотников о нраве Динго не хотелось. И что он такое на Люка имеет, а? Больше всего хотелось разобраться с бывшим «волчонком» сразу. Вот прямо сейчас…
— Мне б такого братика, — почти мурлыкнул Динго, — Ты с ним тогда так отжег, что я прямо обзавидовался весь…
Что?
— От одних стонов расплавиться можно было!
Спокойно… Спокойно… Тихо-тихо, Сэм, не время в драку лезть…Что-то… что-то тут не так. Динго раньше таким наглым не был. Что ж такое? Ну-ка, не спеши, послушаем еще…
— Я прямо пожалел, что не завел таки тогда с тобой разговор… когда заходил. Про таблеточки. А? Мы б тебе таблеточки, а ты с нами поделился своим «материалом». Побоялись. Думали, ты такой… правильный, настучишь чего доброго. А ты ничего. Знаешь, как управиться и попользоваться. А он где? – Динго завертел головой, как бы невзначай зацепив взглядом пакет с едой.
Сохранять спокойствие становилось все трудней.
— Уехал. Не твое дело.
— Я б на твоем месте с него не слезал…
Бэмс!
Сэм не понял, как это вышло, но Динго оказался на полу, а в следующую секунду его голова мотнулась от тяжелого удара в челюсть.
Пакет полетел в сторону. Сэм сблокировал ответный удар и добавил еще, в челюсть и горло, промазал, получил в живот, к счастью, не в полный замах, и озверел окончательно. Мальчишки покатились по каменному полу, рыча и ругаясь сквозь зубы…
Кто-то закричал, призывая прекратить и встать, кто-то попробовал оттащить Сэма – тот коротко и без замаха ткнул непрошеного миротворца локтем – наугад, но попал, тот сдавленно охнул голосом Люка и отпустил…. Сэму было не до вежливости и не до послушания. К черту!
Не лезьте! Не вмешивайтесь! Никто-не-смеет-так-говорить-про-них-с-Дином! Никто!
— Сволочь, посмей только посмотреть в его сторону!
Перед глазами клубился красноватый туман…
Посмей… только…
Он почти не чувствовал ударов, весь устремленный к одной цели – выбить из Динго даже мысль о том, чтобы… чтобы. Не смей!
Кто-то перехватил его руку в замахе, рывком завел за спину и сдернул с Динго, как котенка. Юноша рванулся, но держали крепко. И умело. Без стимулятора не выскользнешь. Два невысоких монаха точно так же оттащили второго участника драки и придержали, чтоб не вырвался.
— Что здесь происходит? – мрачно спросил Билл Харвелл. Ох, проклятье… Сэм перестал вырываться.
— Он на меня напал, — Динго слизнул с губ кровь и зло покосился на Сэма. Очень говорящий был взгляд.
«Ты пожалеешь».
«Ты тоже!» — молчаливо ответил ему юноша.
— Сэм?
Тот закусил губу, пытаясь придумать, что сказать. Он не может сказать про Дина! А захват на руках ничуть не помогал сосредоточиться.
— Отпустите меня. Сэр…
— Сэм? Ты вменяем?
Отец? Ох-х…
— Да, сэр.
— Отпусти его, Джон. Так. И что здесь происходит? Сэм? Хотя с тобой позже. Алекс?
— Это он напал на меня, сэр!
Наступило молчание.
— Кто видел, с чего все началось?
— Вот он видел. – Динго ткнул подбородком в сторону Люка, — Пусть расскажет.
Взгляды уперлись в бывшего Хорька.
— Лукас?
У рыжика даже подбородок покраснел.
— Я не… — он посмотрел на Динго и замолк. Тот поймал его взгляд и еле заметно нахмурился.
— Рассказывай, Хор… Люк. Что видел.
И тон был такой, что никто посторонний не догадался бы, что спрятано за этой просьбой. «Говори. То, что надо. Иначе…»
Люк замер. На миг опустил глаза. Шевельнул губами, но промолчал…
— Ты правда видел или нет? – Харвелл не повышал голоса, но в ушах Сэма непроизвольно прозвучало слово «влипли». И Динго, и он сам… И Люк.
— Видел, — наконец прозвучал хрипловатый голос… – Сэр… я прошу… Можно мне… отменить рекомендацию?
Он отвел взгляд от потрясенного лица Динго и договорил:
— Динго… нельзя пока выпускать.
Ну вот как-то так, — Дин наконец опускает чертову подушку, и как-то… расслабляется, что ли. Уже не так сдвинуты брови, не так напряжены мышцы… и он больше не отгораживается, — Надеюсь, ты внимательно слушал, Сэмми, потому что эту историю ты еще вряд ли когда услышишь.
Да уж…
Доверие Сэм оценил. То, что его братик, несмотря на всю общительность, все-таки довольно скрытный, он понял давно – тут они были похожи. Выходит, не только в этом…
И он в полной мере осознал, что чувствовал Дин в милой беседе с покойным ныне Наставником – ощущение, что внутри, то ли в сердце, то ли в животе, плавится серебро. Злость, почти ярость. Жажда мести. И желание одолжить кольт и найти ту тварь, что мучила его брата, было почти непреодолимым. И еще – чувство вины.
Он помнил, как действовал по той же схеме: срезать с объекта одежду… обыскать… вызвать ощущение беспомощности. Если получится – страха. Почти так же… Неудивительно, что Дин на него так смотрел тогда. И неудивительно, что он был так выбит из равновесия.
Как он вообще с ума не сошел.
«Сэм, пожалуйста… мы же братья!»
— Дин. Прости…
— Слушай… Ну брось это уже, ладно? Хватит! Когда вы уже поймете, и ты, и этот рыжий – вы не виноваты!
— Дин!
— Скоро двадцать лет Дин! Брось! – Дин откинулся на спинку постели и снова с силой провел рукой по волосам, — Я вон тоже иногда как припомню… я же тебя едва не убил. Тогда, помнишь? А если бы….
И правда – а если бы?…
— Ну… ты же думал – мы нечисть. Дин, ты ведь не думаешь, что ты виноват?
— Нет?
— Но ты же… тебя же так учили… О-о… — кажется, дошло.
— Во-во. – кивнул его старший брат, на этот раз без улыбки, — Нас так учили. Тебя тоже. Понимаешь? И кончай уже с этими виноватыми глазами! А то сам пойду мистера Робинсона будить, что занялся с тобой этим… блин, как его… психоанализом!
— Не надо, — Сэм внял полушутливой угрозе и попытался улыбнуться, — Я больше не буду… спрашивать.
— Не вопрос, старик, — почти с прежней беззаботностью отозвался Дин, — Ты можешь спрашивать про что хочешь. Как ты сказал, это будет по-честному.
Хм… Сэм тут же воспользовался разрешением. Ему давно хотелось прояснить одну вещь. И заодно немножко отвлечь… И отвлечься.
— Это поэтому психолог так хорошо с тобой знаком?
— Нет! Ты что, старик! Я б скорей язык себе откусил, чем рассказал кому. Даже отец не знает!
О…
— Разве такое скроешь?
Хотя если у кого и получится, то у него. Точно.
— Запросто, — пожал плечом Дин, — Если успеть штаны надеть перед тем, как вырубишься.
Сэм представил, как Дин их надевал, там, в той комнате, перед приездом «Скорой» – и стало жутко…
— Никто не заметил? Ну, из врачей?
— Сэм, слушай… – Дину явно было не по себе. – Хватит уже, а? Нечего там было замечать! Он же только… ну, потрогал. Попробовал… Черт! Мое счастье, что этот урод так торопился, что занял не то тело.
— А почему тогда мистер Робинсон тебя… знает?
Дин задумчиво поерошил волосы.
— О… ох, Сэмми, и в кого ты такой умный? Ладно-ладно, если уж так начистоту, то наш доктор «Душа» мне с месяц мозги полоскал. Пару лет назад… Когда меня в Лигу приняли. Все разбирался с моей агрессивностью…
— Что?
— Ну… — Дин неожиданно хмыкнул, — Помнишь, наш покойничек высказывался насчет неприятностей от смазливого личика? Слушай, старик, не представляешь, скольким типам я подправил внешность, чтоб насчет моей не высказывались! И чтоб лапы не тянули, куда не надо. Чуть самому доктору не всыпал, когда он мне предложил гипноз и все такое… Но он видать, чего-то сообразил и отстал. Только запихнул в «цветник».
— Куда?
— Ну… курсы были такие. Для охотников. Девушек.
— И что ты там делал?
Сэм вообще-то имел в виду, что для парней и девушек нормы занятий разные, например, по физподготовке, но Дин невесть с чего закашлялся и спрятал лицо в подушку…
— Дин?
— Учил обращаться с оружием. Огнестрельным, — слегка сдавленным голосом пояснил брат, — Файрстар, вальтер, беретта.
— А-а-а… — протянул Сэм, рассматривая того, который давал ему с полчаса назад интересные советы….
— Ну… у них руки маленькие, в них помещается только… э…П-239 там или… ну…
— Ага, — покивал Сэм, сообразив, что в советах братца явно проглядывает немалый практический опыт.
— Или «файрстар»…
— Ну да, ну да… Дин, а сколько их было?
— Десять. Четыре блондинки и… эй, мелкий, кончай ржать, а? Я их учил!
Сэм представил, как проходила учеба… точней, послеучебное время… и рассмеялся уже в открытую… Мудрый вы человек, доктор Робинсон. Нет, правда, здорово получилось! Дин несколько секунд смотрел на него, а потом махнул рукой и тоже присоединился к веселью. Смех был немножко нервным, но в нем слышалось немалое облегчение.
Пережитое не забудется и не исчезнет из памяти… и не раз им придется просыпаться по ночам от непрошеных снов, швыряющих в прошлую боль… Но оно не сломало их. Никого из них.
Пройдено. Пережито. Они живы.
Вместе…
А то, что нас не убивает, делает нас сильнее…
Успокоившись, Дин махнул рукой:
— Слушай… может все-таки попробуем уснуть? Или хочешь еще поговорить?
Поговорить с Дином Сэм всегда был не прочь, но сейчас… Сегодня, наверное, хватит… Дин и так вымотанный с этими кольтами, вампиршами и… ой, между прочим, раненым боком! То-то он сегодня на животе не спит…
— Может, лучше поспим?
— О, класс, — просиял Дин, — Тогда бай-бай, Сэмми. А то завтра точно проиграем.
Взбаламученные мысли потихоньку занимали привычное русло…
— Кому? Стоп-стоп… Ты в футбол играть собрался? С таким-то боком?
— Да в порядке я! Так мелочь…
— Дин!
Но вредный братец уже повернулся на целый бок и уткнулся лицом в подушку, делая вид, что абсолютно ничего не слышит.
Сэм сердито уставился на спину «спящего» брата, собираясь высказать все, что думает о таком поведении, но тут его что-то словно кольнуло…
Со спины его взрослый, опытный и внимательный брат выглядел непривычно… хрупким. И в этот момент он почему-то напомнил Люка. Люка, который всегда незаметно старался занять место у стены, с трудом терпел прикосновения врача и ни к кому не поворачивался спиной. Да все они такие, воспитанники Прайда… У них это в кости въелось – никого не подпускать. Не поворачиваться. Не подставляться…
А Дин повернулся…
Доверяет.
Горло снова закололо и сердце замерло, как тогда, при первой встрече… И глаза защипало. Доверяет… Дин…
Дин доверяет… Все, что может и не может. Заботится.
Моя очередь?
Дин давно заснул, а Сэм все лежал с закрытыми глазами, лежал и думал… Им нужен безопасный дом. Чтоб никто не мог ворваться к ним, просто разметав соляную дорожку. Чтоб больше никто не мог их… ни его, ни брата!
Чтобы Дину можно было спокойно отдохнуть после охоты…Чтобы не было страшно засыпать. Безопасный дом… Не хуже монастыря. Ну или ненамного хуже…
Сигнализация… Хорошо, что при появлении демонов начинают сбоить приборы – сразу ясно, что приближаются неприятности. Хорошо, но мало. В смысле, недостаточно. Нужна сигнализация. Дин говорил, что есть несколько типов. Лига потихоньку разрабатывает, хоть и медленно — инженеров со знанием магии в мире меньше чем пальцев на руке.
И святая вода… Недавно они смотрели какой-то фильм… про вампиров. Дин еще хохотал, как мальчишка, и говорил, что режиссеру после такого кино от вампиров надо прятаться – обидятся, что их выставили такими идиотами. Так вот в этом фильме на них тоже святой водой брызгали. Как на демонов. И тоже из распылителей. Если установить их в доме и вывести управление на пульт… надо подумать.
Нужны ловушки. По периметру… Причем и явные, и скрытые… Если обойдут те, что напоказ, то попадут в спрятанную, скрытую под ковром или замаскированную узором… Интересно, если узором – сработает?
Нужно… Нет, солевые дорожки хороши, конечно, но… недостаточно. Вспомнить хоть, как легко разлетается соль от ветра. Или размывается дождем… Но ведь соль бывает не только крупинками, правда? Есть крупные куски, даже глыбы. Если вмонтировать их в пороги и подоконники, получится удержать незваных гостей за стенами? Хоть на время, пока они с Дином смогут подготовиться?
Амулеты… Сэм потрогал тот, что дал ему Дин. Интересно, у кого Бобби его взял? И кто делает амулеты? Они защищают выборочно или от всего сразу? И куда их лучше закрепить? Можно вмуровать или приклеить…
Экзорцизм…. Дин рассказывал про него, даже сказал, что кой-кого из демонов, взятых у Прайда, уже изгнали… А можно сделать так, чтоб они изгонялись автоматически? Как бы придумать такой прибор, чтоб изгонял? И чтоб не отключался при демонах?…
Завтра он засядет за компьютер…
Сэм ждал, но пауза затягивалась… Дин каким-то неловким жестом передвинулся на постели. Прислонился к спинке кровати – темной, гладкой, с выточенным крестом.
— Понимаешь… – начал он… и замолк.
Ошибка. Может, это ошибка?
Может, не стоило… так? Не стоило… трогать это? Он уже хотел сказать «прости» и сменить тему, но Дин наконец заговорил.
— Ладно…. В общем, я шел из школы. Черт, я просто шел из школы… Домой. Когда ты пропал, мы застряли в том городишке на полгода, не меньше, и сняли дом. Искали… Папа все время куда-то пропадал… Я… я просто на стенку лез.
Он снова замолчал и с силой провел руками по лицу, по коротким волосам, точно что-то стирая.
— Это были мистер Мак-Джессоп и его сын, Вик. Я потом так и не сказал в полиции, что узнал. Вик был на пару лет старше, футболист. Все тащил меня в команду, говорил, что им нужен нападающий… Они догнали на улице, похвастались новыми удочками, — только купили… Сказали — в субботу на рыбалку пойдут. Шутили…
Дин старательно улыбался в ответ на шутки, хотя ему больше всего хотелось послать обоих и запереться в доме. Ну не мог он…
В этой школе ему на удивление мало приходилось драться. А ведь прописка в любой новой школе начиналась с «Что, крутой? Пошли поговорим». Местные всегда колотят приезжих, это закон. И он всегда был на стреме, готовый в момент объяснить любому желающему заработать авторитет, что лучше держать кулаки при себе. И за себя объяснить, и за Сэмми. Получалось… Любители почесать кулаки живо соображали, что лучше искать добычу посговорчивей.
Так было везде.
Но не в этом городишке.
Тут никто, кроме тех трех придурков, к нему не лез. Тут его постоянно приглашали куда-нибудь. В команду, на дополнительные курсы, даже на день рождения к одной девчонке! Тут учителя были куда терпеливей, и у него даже появились первые в жизни отметки «А». Словом, живи и радуйся.
Но стоило понять, с чего все эти радости – и тоска, черная и глухая, накатила как цунами, захлестнула с головой. И хотелось завыть, отчаянно, в голос… И приходилось вцепляться зубами в подушку или в собственные пальцы. Сэмми, Сэмми, Сэээээми!
Его просто жалели. Мальчика, потерявшего брата. Вот и… Черт, как же это злило.
Вот и сейчас.
— Дин, хочешь с нами на рыбалку?
— Если хочешь, поедем, — поддержал Мак-Джессоп, — Спроси разрешение у отца.
Дин оглянулся – они уже дошли до его дома.
Наконец-то. Он сможет отвязаться от очередных доброхотов!
— Отца нет дома.
Он хотел сказать до свиданья и уйти, но мистер Мак-Джессоп неожиданно протянул руку и положил ему на плечо… И удержал на месте. Неожиданно сильно.
— А мы знаем, — проговорил он с улыбкой, в которой больше не было ни добродушия, ни веселья.
Его глаза почернели…
— Это были демоны?
— Ага. Одержимые.
Соляная дорожка разлетелась в стороны, когда по ней проехался рюкзак Дина, брошенный черноглазым Виком. А потом и сам Дин… Он прокатился по полу, ободрав локоть и щеку… и окончательно нарушил выложенную утром границу.
И демоны вступили в дом.
Что-то полыхнуло над дверью, белой острой вспышкой – наверное, та сигнализация, о которой говорил кто-то из папиных друзей, «звоночек»… Что демоны проникли…
Только… он это и так знал.
Дин не успел встать. Что-то сдернуло его с пола, быстро и резко, точно котенка, тряхнуло… Стена впечаталась в спину так, что дух вышибло. В глазах потемнело, голову ударило болью. Что-то хрустнуло в плече, и Дин повис, чуть-чуть не доставая до пола носками разношенных кроссовок…
Несколько секунд он ничего не слышал – только шум крови в ушах…
Потом – странный треск, словно кто-то рядом пытался разжечь костер и добывал щепу.
Жесткие пальцы приподняли его голову за подбородок. Сначала он увидел Вика – тот прислонился к столу и крошил в пальцах ненужные удочки. Легко – как спички. А потом – глаза, которые как смолой затопило. И окончательно поверил. Демоны…
За ним?
Убьют или заберут, как Сэмми?
— А малыш-то в курсе, — проговорил мистер Мак-Джессоп, — Смотри, Виктор – никакого удивления.
Дин попытался отдернуть голову. С волос посыпались налипшие кристаллики соли, попали в ссадины… щеку защипало.
— Тогда можно сразу приступать к делу.
Вик взял со стола нож. Дин закусил губу.
Значит – не заберут.
Он плохо помнит, что было потом… Нож гулял по его телу, срезая рубашку… прочертил
узор на руке… обвел как рамкой, шрам на ребрах. Все это легонько, едва касаясь. Точно играя. Поднялся к горлу… к лицу… и замер у глаза. Кажется, Дин что-то сказал, кажется… или может, вскрикнул – но тварь, которая раньше была Виком, довольно хохотнула.
— Ну-ну…Я просто выбираю место. Чтоб лучше дошло.
— Пошел… к черту… — почему-то было даже не очень больно, только видно плохо – какой-то туман застилал глаза. И тошнило…
Боль прошила плечо. Просто протаранила. Дин дернулся, давя крик, сами собой выступили слезы… Ну же… держись… Винчестер…
— Люблю разговорчивых. – бормотнула ему в ухо тварь из ада, — Даже язык не отрежу – чтоб папе сказал что надо.
Сказал? Что?
Что?
Он что-то пропустил? Как же…
И тут все мысли вышибло и стало холодно-холодно. А потом бросило в жар. Потому что… потому… Нет! Нет-нет-нет, пожалуйста…. Убери-лапы-адская-тварь! Не может быть… Папа…
Боль отступила на второй план.
Страх сдавил горло.
Нет!
А руки не-Вика поползли по его телу, лапая за что попало, тиская, пробуя….
Нет!
— А может, скажем папочке еще кое-что? М-м-м?
И с него сдергивают джинсы. Хватают за ноги, лезут, лапают… Пусти! Он рвется, забыв обо всем, задыхается от нового приступа боли. От унижения… От другой боли… Пусти-меня-тварь! Сволочь! Не трогай!
— Кончай с этим, Вик, — советует голос второго демона.
— Сейчас… Зря я это тело взял – мальчишка еще, не встает… Может, поменяемся телами?
— Нет.
— Ну, может, ты? Я хоть посмотрю…
— Ты придурок? Кончай с этим, сказал! Нам что велено? Ранить и уйти! А если его еще и трахнуть, то он концы отдаст. И что тогда? Хватит! Вызываем скорую и уходим…
И комната гаснет.