Рандар зачерпнул кружкой из бочонка кислого дешевого пива и задумался. Сейчас, когда в его карманах лежит полновесное серебро, а раздражающие нервы спутники не позднее следующего утра будут выставлены, как скот, на Торги, он может незаметно раствориться, а там… а там судьба решит сама: кем ему стать в этом человеческом мире. В конце концов можно купить деревянную посудину и перевозить через пролив груз, или должность в торговой страже…
«Стать отребьем с сердцем дракона и прожить человечий век», — Драконар ухмыльнулся собственным мыслям и тяжело вздохнул. Потом, не морщась, отхлебнул кислого пойла и подвёл итог: «Придётся выкупать нищих бродяг по зову души! Идиотская миссия для беглого Наследника!»
У входа в сарай, лишь по чьей-то нелепой ошибке прозванный трактиром, раздался шум. Рандар, сидевший как раз напротив дверного проема, воодушевленно наблюдал как тощий мужичонка пытается разговорить идущую Вайри:
— Такая хозяйка всегда нужна, — подслушал он кусок монолога. — Я тебе выгоду предлагаю. Будешь лекаркой тут, а я рядом: меня обиходишь, долги мои отдашь. Лекарки — они товар ценный, спросный…
Оборванец протянул цепкую руку к ее груди — и Вайри без замаха, но резко, каким-то совершенно не женским приемом, оттолкнула негодяя, который, отлетев на метр, оказался в луже.
Впрочем, капли грязи не сделали одежду нахала еще грязнее.
Рандар оглушительно захохотал — напряжение ночи рассеивалось как утренний туман.
— Вайри, — окликнул он идущую. — Помощь нужна или женихаться будешь?
***
Сознание возвращалось скачками, заставляя плотно сцепленными руками зажимать лоб и тереть правый висок. Каждая новая секунда проснувшегося разума ударом крови пыталась, кажется, проломить голову изнутри.
Шеффарн попробовал открыть один глаз, но все вокруг так внезапно закрутилось, что пришлось сглотнуть подкатившую к горлу тошноту.
Мужчина нащупал свои колени и вжался в них головой, чтобы хоть как-то прекратить мельтешение теней вокруг.
Налицо было сильнейшее перенапряжение, последствия которого он и расхлебывал.
Вспомнить последние события получилось с трудом. Память упорно рисовала бледные щеки, горевшие солеными слезами, ладошки холодные, что касались его практически обнаженной груди, обрамленной мокрой расстегнутой рубашкой… только лицо никак не удавалось вспомнить.
В Доме Воздуха эмоции были под запретом. Конфликты решались быстро, серьезно и спокойно, с предоставлением аргументов, либо во время священного боя Амерти — дословно «танец смерти». Халлен резко выдохнул, попытался ухмыльнуться — в боях он всегда был победителем. После особо тяжелых сражений, случалось схлопотать не одну «вертушку»… но такого поганого самочувствия раньше не наблюдалось.
Чьи были слезы?
Память услужливо подкидывала ненужные подробности последней ночи: шальной взгляд бездонных глаз, прикусанные до крови губы, длинные волосы, в которых запутались его пальцы, пушистая макушка, к которой так приятно прикоснуться губами… срывающееся дыхание и шепот: «Всё будет хорошо, вот увидишь. Всё наладится»…
Шеффарн нахмурил брови: неужто он кого-то успокаивал?
Всю жизнь прожив в Доме Высших, он отлично усвоил их манеры и перенял надменное поведение, и никогда не прижал бы чужачку к груди.
Память добавила звуков: волны грохотали о деревянные, страшно скрипевшие, борта судна, ветер выл, а корабль сам по себе стонал и раскачивался так сильно, что грозил развалиться на сотни мельчайших обломков…
«Ну, так и какой тучи, я не убрался сам, тихо и мирно, а полез усмирять чертову стихию?! — ругнулся Шеффарн. — Из-за какой-такой драной девки?!».
Глаза рывком открылись, потому что нет лучшего лекарства, чем злость, особенно злость на себя самого. А проморгавшись в смутном полусумраке помещения, первым делом он увидел тот самый зеленый испуганный и внимательный взгляд, ради которого так рисковал собой. Память вернулась.
— Больше не приближайся! — рыкнул ошарашенный своими эмоциями Воздушный. Альрис осталась сидеть на коленях, взволнованно хлопая ресницами.
Из угла раздался хриплый кашляющий смех:
— Вот, не смеши. Или ты думаешь, тебе одному под силу? — Халлен повернул гудящую голову на голос и увидел обожженного, но вполне довольного Рафа.
— Нас во всех учебниках упомянут и, заметь, даже не посмертно. А это дорогого стоит!
В голове рисовались схемы: при обильном всплеске сил Водный должен был превратиться, как минимум, во вполне дохленькую статую, покрытую инеем, а он в ожогах… Прибавляем внешнюю поддержку огненной, получаем ожоги — логично.
Дальше память упорно подсовывала практически ощутимые видения, среди которых были и объятий плачущей девки.
Воспоминание о боли, тугим обручем стянувшей виски, о потоке силы, что закрутился вихрем, и который невозможно было прекратить.
Руки на груди. Покалывание, практически неощутимое на фоне головной боли… Разряд!
Так вот оно что! Предохранителем сработала вспышка — и сознание отрубилось как нельзя вовремя!
— Где мы? — наконец задал разумный вопрос Халлен.
Помещение напоминало укрепленный решетками хлев или очень грязную тюрьму для отребья.
***
К полудню рабский загон был набит до отказа.
Припозднившиеся торговцы палками и криками торопились загнать пойманный за ночь товар, чтобы самим переждать жару в прохладе саманных террасок, разбитых вокруг рынка.
Вечерами, на закате, здесь начинался торг.
Впрочем, сегодня не ожидалось большого наплыва покупателей. Портовая шваль, потрошащая по ночам тех, кто опоздал укрыться в крупных торговых трактирах, и поставляющая на рынки свежее человеческое мясо на продажу, была озлоблена и напугана. Этой ночью кто-то основательно проредил их ряды и нанес значительный урон казне Ночной стражи…
Редкие покупатели, вооруженные короткими коросскими гладиусами и тяжелыми чорами, неохотно собирались к вечернему торгу.
Одними из последних, когда жара уже совсем спала и на иссушенную солнцем площадку стали сгонять товар, явилась странная пара, быстро привлекшая к себе внимание.
Высокий, словно высушенный солнцем, бронзовый скорее от загара, чем по цвету кожи, богато одетый в чистые новые одежды воин и молодая девушка в плаще с капюшоном и со знаком целительницы на плече.
Воин встал стороне, вынул из заплечного мешка кусок вяленого мяса с лепешкой и стал есть, недобрым взглядом обводя присутствующих.
Девушка, охнув, торопливо и зло что-то начала высказывать своему попутчику. Он отмахнувшись, как от надоедливой мухи, продолжил трапезу.
Наконец начался торг.
В раскаленном за день воздухе усилился запах немытого тела, мочи, лошадиного помета. Смешанная с пылью вонь забивала рот, не давая глубоко дышать.
Торги начались.
Из кривовато стоящего в самом углу площадки сарая, набитого почти до отказа, начали, словно скот, выгонять «товар».
Проведя почти сутки в затхлой жаре вонючего узилища без воды, люди спотыкались и падали, оказавшись под лучами уходящего спать светила. Периодически раздавались звучные шлепки в ответ на стоны и брань, доносящиеся из пересохших глоток.
Важно вышел распорядитель, который сквозь мерзость запахов и шума неожиданно хорошо поставленным гулким басом, плохо сочетающимся с его потным лицом и неухоженным видом, произнёс:
— Сегодня новый торговый день! Продаются три водоноса, два портовых грузчика, сильный молодой гребец на галеры и две девки, не обученные и дикие, в гарем!
— О, — сплюнул, вдруг ставшую вязкой, слюну на песок Рандар. — Дикие и не обученные? Наши!
— Как ты можешь! — раздраженно прошипела Вайри, которая, в отличие от драконара, не спала днем, и под вечер была совершенно измучена ожиданием и надеждой, а еще истощена от произошедших событий настолько, что даже настойки первоцвета ей не хватило для восстановления сил.
На другом конце загона послышался шум и чья-то грязная рука показала на Шефарна:
— Я возьму!
Вайри открыла было рот, но Рандар сжал ее плечо с такой силой, что она задохнулась.
— Жди! Пусть оценят всех!
***
Рафа вытолкнули связанным. Он тряс головой, из разбитого ударом плети лба сочилась кровь…
— Подними голову, образина, — шипел на него стражник.
— Эта помесь макаки с крысой очень сильна, — пропел бас. — Посмотрите, как он сопротивляется! Хороший сильный гребец…
Рандар поднял руку и, перекрикивая шум базара, сообщил торжищу:
— Он не слишком жирный…. Прежде чем эта куча навоза начнет грести, он должен съесть не одну и не две лепёшки, но я дам за него полмонеты серебра, а за двух… — он показал кончиком хорошего сбалансированного ножа, выполненного в пенджабском стиле, который мгновенно распознала и оценила толпа, на Рафа и Шефарна.
— За двух…. полторы!
Покупатели зацокали языками: цена за двух молодых и сильных рабов была умеренной. Но ведь они были не обучены и строптивы.
— Кто больше? — прогудел над загоном бас.
И по прошествии двух минут Вайри как сквозь вату услышала …
— Продано!
Две четверти часа продолжались торги, шум толпы нарастал: оставались рабыни.
Наконец вывели девушек.
Покупатели вытягивали потные шеи: всем было интересно.
Рандар сунул руку в сумку и достал еще кусок сухой соленой строганины, и стал неторопливо жевать.
Вайри зашипела на него, как разозленная крупная хищная кошка, но тот, усмехнувшись, предложил и ей:
— Присоединяйся, вкусно…
— Тварь, — только и смогла сказать она.
— Драконья помойка! Как ты можешь! Их… их продают, а ты …ты…
— Покупаю!
Девушка вздрогнула как от пощечины и, резко выхватив у Рандара кусок вяленого мяса, сунула его в рот, проглотила, чуть не подавившись, плеснула злостью из наполненных слезами глаз и промолчала.
***
Солнце уже почти село.
Базар пустел. Остались три покупателя, заинтересованных в приобретении рабынь.
Покупка необученных строптивец всегда расценивалась среди работорговцев как заслуживающий одобрения добродетельный поступок: ведь те, кого не подбирали, после торгов становились только шлюхами, а потом кормом для бродячих собак и портовых крыс.
Несмотря на сушь и жару уходящего лета, север не терпел бродяжек — и брошенные на улице не выживали.
Зажглись костры. Распорядитель торопился. Прохлада вечера манила его к дому, к жене и сытному лагману.
— Пять монет, — толстяк с золотым перстнем на жирном пальце ткнул сразу в двоих.
Распорядитель открыл было рот, спеша согласится, но тут услышал:
— Шесть с четвертью и закончим. Я уже устал ждать!
Распорядитель посмотрел на высокого воина, недавно купившего рабов, на бледное от ярости лицо целительницы, что стояла подле, и громко певуче прокричал:
— Прода-а-ано-о-о-о! Торги окончены!
…Из провала ночи
Всегда рождается день…
(Из скрижалей дома Земли)
Скрипучая дверь впустила в маленькую каюту бледного помощника капитана.
— Ничего личного, ребята, но Вам бы пора выметаться. Кэп давно сошёл на берег и празднует заход в порт. Вы заплатили. Мы доставили…. Килевая качка уже сменялась на бортовую, когда налетел шквал, и нас грозило выкинуть дохлой килькой на камни. Ваши парни молодцы, что остановили бурю, но пора и честь знать.
Обшивка корабля заскрипела о причал, подтверждая слова…
— Но, мы не можем. Они не могут. Куда нам…,— тихим потерянным голосом, не поднимая глаз от раненного, почти прошептала Воста.
Единственный, из оставшихся в строю мужчин, косо взглянул на своё воинство и прошипел:
— Они спасли твое никчемное корыто…
— О, ты ещё обвиняешь нас в неблагодарности! Впрочем, я даже готов дать адресок своей… хм-м-м… тётушки. Не сказать, что у неё хоромы, но такая нищета вполне может рассчитывать на миску похлёбки и тюфяк для ночлега.
Моряк открыто издевался, но, тем не менее, его предложение показалось разумным.
***
Они долго блуждали по грязным пахнущим болезнями и нищетой улочкам. Рандар, взгромоздивший на плечо Шеффарна, пребывающего без сознания, неоднократно предлагал остановиться и спросить место в ближайшем к порту постоялом месте. Один раз они рискнули.
Жизнерадостный трактирщик, узнавший с какого они судна, открыл, было, рот, затем, захлопнув его с шумом, делающим честь любой ветряной мельнице, назвал сумму.
За цену, назначенную им за постой, можно было снять небольшой королевский дворец.
Наконец, они уговорили зеленщика, тащившего с рынка пустую повозку и уложив еле передвигающего ноги обожженного Рафа и не подающего признаков жизни Халлена, медленно продолжили свой путь.
Домик «милой тётушки», вросший в землю задворок порта, встретил их кислыми запахами застарелой мочи и грязи.
Зеленщик, давно проклявший свою жадность, и, готовый сам заплатить вдвое большую сумму, буквально сбросил раненых с повозки и бегом, не слушая девушек, пытавшихся его остановить, не оглядываясь, сбежал.
Тяжело вздохнув, Рандар потянул деревянную ручку и открыл скрипучую дверь.
Их взору открылся тёмный провал грязного полупустого зала с барной стойкой. За ней возвышалась фигура весьма достойной и габаритной мадам, к которой проследовали усталые спутники.
— Рада увидеть у себя в заведении новые лица, — пробасила она. Особой радости никто из прибывших, правда, не услышал, но ноги отказывались передвигаться, а желудки требовали себе работы.
— Нам бы комнату на несколько дней и покушать, — тихо попросила, вошедшая за Рандаром Альрис.
Трактирщица тряхнула подбородками, но Драконар опередил:
— Нас прислал твой наглый племянник, цена была названа, и переплачивать я не стану. У нас двое раненых, и сейчас я скорее разнесу твою лачугу, после чего спокойно усну в тюрьме. Но ты останешься без жилья, я обещаю.
Девушки поражённо молчали, а Восту, собравшуюся, было, спросить, когда это Рандар успел договориться о цене с помощником капитана, практически готова была удушить контролировавшая её Вайри.
Хозяйка уже хотела крикнуть прохлаждавшегося на заднем дворе, рядом с курятником, вышибалу, но заметила у странной компании значок клепсидры, перевитый плющом. Железная эмблема блеснула зеленью, хотя явно была отлита из желтой меди. Зеленый плащ и суровый вид девушки, носившей этот знак, также не вызывали сомнений: перед ней врачевательница!
Женщина поспешно вылезла из-за массивной стойки, махнула рукой растрёпанному оболтусу, прибежавшему на звук разговора и утиравшему жёлтую молодецкую бородёнку от сырого яйца, и схватила врачевательницу за руку.
— Невестка рожает, пойдешь со мной! — Вайри опешила от такой наглости и дёрнулась.
— Мы хотели поесть и отдохнуть, — сообщила она прыткой тётке. — Вероятно, рядом с вашей невесткой уже есть врачеватель.
— Там поешь! — бросила хозяйка, но, видя, разумное сопротивление, остановилась. — Не знаю, в какую передрягу, вы, ребятки, попали. Одни проблемы мне от этого «горе-племянничка»!
Рандар скрестил руки на груди, злобно поминая корабельщика.
— Сейчас Брин поджарит яичницу со шкварками и покажет вам угловую комнату. Но ты, — хозяйка неприятно ткнула пальцем в грудь шатенке, — ты пойдёшь со мной. Тут нет обученных врачевателей, а она третий день мучается, того гляди, тапки откинет.
Вайри, оглядела компанию: жильё было необходимо — Халлен, совсем серый и измученный, всё ещё был без сознания, а Раф, прислонившийся к стене плечом, изо всех сил старался не стонать и не падать. Глаза Рандара говорили о том, что он, не шутя, разнесёт этот трактир, а потом уйдёт и спутников тащить на себе точно больше не станет.
— Пойдёмте. — Сказала земельная, ещё раз украдкой поглядев на Шеффарна. Предчувствие было нехорошим.
— Тут три дома всего. — Подтолкнула тётка
Позвав юркого грязного мальчишку, хозяйка велела показать компании помещение и через час им дали вполне съедобной слипшейся каши, яичницу на прогорклом сале и два ведра тёплой воды, умыть и перевязать Рафа.
Воста спросила, было, о молоке, но ей посоветовали пахнущего помоями пива. Радушия работников хватило ровно до момента ухода хозяйки. Поэтому, не нагнетая атмосферы, поев, путники поднялись наверх и, повалившись на солому, сразу уснули.
***
Ночью Рандар, словно, не осознавая происходящего, по-звериному зарычал, казалось, ему приснился кошмар. Он не верил в своё безумие, при этом не представлял, что существование может быть настолько страшным. Холод и грязь настолько притупили мысли, что он решил: его затягивает пустота и мгла.
Серый треугольник на груди нагрелся и, чтобы стряхнуть с себя мёртвое оцепенение, Наследник Империи резко встал с грязной соломы и, буркнув: «Погуляю!», — вышел в чёрную ночь узких улочек.
Альрис, памятуя о прошлой ночи, старалась держаться от наследника подальше. Она взволнованно проводила драконара взглядом и перевернулась лицом к закрывшейся за ним двери. Ждать и волноваться.
Ночью кричал Шеффарн. Он начал приходить в себя, но после таких перегрузок голова нещадно болела. Раф велел принести ему сумку Вайри, долго копаясь в ней одной рукой, он выудил приятно пахнущий анисом пузырёк, хмыкнул и велел Восте налить пару капель воздушному. Через пару минут крики сменились здоровым мирным сном. Глотнув из пузырька, Раф блаженно улыбнулся и мгновенно уснул.
— Что это? — огненная недоверчиво понюхала крышку пузырька, но ничего особенного в запахе не нашла.
— Это Шептун. — Альрис ещё раз поглядела на дверь, прикидывая, кто вернётся раньше, драконар, или хозяйка сумки, и что девчонкам за это будет. — Наркотическое… эээ… снотворное, можно так сказать.
***
Ранним утром Воста потянула дверь за ручку и поняла, что та плотно закрыта снаружи. Около часа девушки пытались выйти, и докричаться до работников, но, несмотря на предпринятые попытки, ничего не происходило. Потом послышался топот ног, обутых в подкованные сапоги и, наконец, дверь открыли.
Вместе с серым облаком утреннего тумана она увидела фигуру ухмыляющегося помощника капитана.
— Ничего личного, — сообщил он. — Мы немного стеснены материально, корабль нуждается в ремонте. В бурю оборвало леера, и фок треснул, поэтому не держите камня за пазухой. Помогать ближнему своему — святая задача путешественника, а мы в сильной нужде.
Обожженная кожа Рафа, услышавшего такую речь, приобрела явственно различимый в свете рождающегося дня зеленоватый оттенок, и он, поднявшись на локтях, прошипел кипящим чайником:
— Я найду тебя, морячок!
***
Бесцельно блуждая по глухим грязным проулкам наследник, наконец, услышал стук подбитых железом сапог. В таких ходили наёмники, или ночные собиратели дани с улиц, не гнушавшиеся ни кошельком, ни чужой жизнью.
— О-о-о, благородный господин, почтил нас своим вниманием! — услышал Рандар.
Перед ним стояли трое.
— И Вам доброй ночи, — в ответ поприветствовал он. Его второе «я» требовало разрядки. Дракон, спрятанный под человеческой кожей, облизывался и ждал тёплой густой красной, пряно пахнущей человеческой крови. Ноздри драконара хищно расширились, лицо заострилось, приобретя типичные змеиные черты.
Под лучами дневного светила, увидев такое преображение, люди бежали бы очень быстро. Но ночь, всегда устанавливает свои правила на балу. И трое, уверенных в себе, привыкших убивать, искателей, достали мечи.
В ответ Рандар демонстративно медленно достал из ножен свой, и узкие изогнутые клинки нападавших перекрестили тени в свете серебряных лун, с его прямой сталью.
Убийцы, не привычные к такому нарочитому сопротивлению, отступили на шаг, зверея…
— Ну, — зашипел из человека аспид.— Я терпеливо жду Вашу мзду, добрые господа. Кидайте мне свои кошельки, и я, возможно, прикончу Вас быстро.
Дело принимало для вошедших в этот проулок печальный оборот, но они не поняли этого. Драконар же ощутил себя в фехтовальном зале. Он захотел было сосредоточится на битве, но сражения не получилось. Его тело вышло из-под контроля разума, и каждый поворот, или взмах клинка, волчок, или приседание, тело осуществляло само, без помощи мысли. Странный боец легко уходил от ударов разъярённых наёмников. Он играл с ними так, как кошка играет с только что пойманной живой мышью, давая последней кусочек надежды, и точно зная, что серый комок жизни будет придушен и употреблён. Страх сжал людские сердца, а Драконар, которому надоела эта игра, наконец, ловко по очереди отделил две головы от туловищ и навис над третьей.
— Ты, — прохрипел, загнанный в угол бандит. — Вас ищут. За меня всё равно отомстят. Кто бы ты ни был! Империя ищет трёх мужчин и трёх женщин. Они нужны ей только мёртвыми… Последняя голова капустным кочаном покатилась по грязной брусчатке.
Рандар наклонился и оборвал, висящие на поясе кошели. В них приятно звенело.
Ближе к рассвету, основательно проредив отряд убийц и прочих портовых крыс, хорошо улучшив свою материальную базу и успокоив красного дракона внутри, наследник повернул в сторону трактира.
Пришлось протискиваться темными и безлюдными проходниками. Рандар не переживал бы о случайных свидетелях, если бы не руки, заляпанные кровью по самые локти. Штаны были тяжелыми и багровыми, в сапогах неприятно хлюпало. Он утер, было, лицо рукавом рубашки, но лишь размазал по лицу грязную, пахнущую железом, коричневую жижу. События ночи вспоминались обрывками и с большим трудом. Рандара-человека ощутимо трясло в самый холодный и тёмный предрассветный час, от перенапряжения, отсутствия сна, от бесконечных переживаний о будущем. Рандар второй, тот, что хладнокровным ящером сидел внутри и лишь с усмешкой наблюдал взглядом вечного существа на всё происходящее сейчас, был расслабленным и насытившимся. Насытившимся крови, смерти, боли и опасности, ведь что ещё, кроме риска жизни пробуждает желание к этой самой жизни… Но какой-то жучок подтачивал тонкую ниточку спокойствия, что была натянута и единственно уберегала наследника от очередного стихийного срыва. Силы внутри переполнялись, ожидая часа, и наполнение было прямо пропорционально эмоциональному настрою.
Рандар пробирался к черному ходу постоялого двора, надеясь отыскать там какое-нибудь корыто с водой и, хоть частично, привести себя в порядок. Что он скажет своей компании про внешний вид, наследник пока ещё не знал.
Легко перемахнув через забор, драконар прислушался, помимо ночного тихого царапанья в курятнике и перестука копыт в жалком почерневшем хлеву-пристройке, слышался какой-то невнятный шорох. Корыто, тем временем, нашлось прямо посередь двора. Вода, изрядно сдобренная жёлтой шершавой шелухой, тем не менее, подходила для его целей. Справа мелькнули две человеческие фигуры. Одна из них ощутимо припечатала вторую к бревенчатой стене.
— Где ещё двое? — злым шёпотом потребовал ответа мужик в потрепанной серо-зелёной шляпе, грозя задушить хозяйку ещё до того, как она даст ответ. — Тебе заплачено за шестерых!
— Откуда мне знать, Билли! — хриплый голос переходил в кашель, — я заперла их до полуночи. Неужто ещё пересчитывать твой гадюшник каждую минуту? Прислал, не сказал ничего! Одни проблемы с тобой!
— Мне заплатят за шестерых, понимаешь?! За шестерых! Твоя бошка за девку сойдет врядли, но я попробую! — мужик достал из поясных ножен почерневший от своих чёрных дел огромный нож, — А вот где мне взять патлатую морду главного?
— А что, если она тебя сама найдёт?! — драконар, взявший с поленницы увесистое небольшое полено, опустил свою находку на темечко помощника капитана. Тело издало немузыкальный звук, и опало к основанию стены — под ноги своей тётки.
Рандар, поморщившись, стал стягивать с покойного штаны, рубашку и плащ. Молчаливая тётка смотрела на это ошеломлённо, затем подняла заношенную и потерявшую всякую форму, шляпу и водрузила на голову драконару.
— Там его дружки внутри. — Напутственно сказала она. — Будь осторожнее.
Рандар припомнил расположение и, надвинув шляпу на самый нос, спокойно открыл дверь и, пройдя, как ни в чём ни бывало, мимо барной стойки, плюхнулся на табурет с большой деревянной кружкой и отвернул кран. Бочка была пуста лишь наполовину. Огромная бочка, занимавшая почти четверть помещения и служившая и украшением и сосудом для слабого пенного напитка. Стоявшие мужики не особо заметили странного гостя, принимая его за вышедшего ранее товарища.
— Так без этого патлатого обломались нам денежки? — спросил белобрысый бугай в коричневой куртке.
— Косой сказал, ничего не даст, пока мы его и девку не притащим.
— Целиком?
— Не.
— А с теми что?
— Их Бурому сбагрили, мож, рабами лучше уйдут. — Оба поржали, как наглые кони и пошли в сторону бочки, смочить свои кружки.
— Это ты, Билли? Плесни-ка нам немножко! — один из мужиков запустил в Рандара глиняной кружкой. Кружка остановилась, и, будто ударившись о невидимую стену, упала на пол, противно громыхнув.
— Да ты ж не Билли! — закричал второй и достал огнестрелку.
Нследник вздохнул. Злость, помноженная на инстинкты, сделала всё сама. Он запустил свою кружку в лоб стреляющего. Пуля, вылетевшая секундой раньше, должна была пробить ему шею, но в последний момент рядом с наследником образовалась голубая светящаяся сфера. Пуля, коснувшись её, сменила траекторию и упала Рандару пол ноги.
— Ну, вы сами напросились! — прохрипел наследник. В его горле уже клокотала злость. — Пощады не ждите! Ребятки продолжили обстрел, но были в шоке, видя, как выключился свет, а тень рисует за обычными человеками плесами.
Вокруг наследника начиналось настоящее торнадо…
Кряхтя и спотыкаясь, о накатывающие и стучащие в борта валы, кораблик целенаправленно шёл к своей цели. Утром, капитан, обведя мутными глазами бескрайнюю водную тяжесть, сообщил:
— Ветер нам в помощь! Если не сменится, то завтра к полудню зайдём в порт.
Рандар, утром выглянувший на палубу, и, пребывавший все в том же раздражённом состоянии, хмуро огляделся и, не обретя никаких новых данных, спустился в каюту и принялся, отталкиваясь ногой о стенку, раскачивать себя в подвешенном на крюках узком гамаке, служившем ему ложем.
Несмотря на отдохнувшее за время пути тело — его мозг испытывал отчаянную нагрузку. Наследник не верил своим спутникам, бесился и уничтожал все попытки компании наладить отношения с ним. Он до конца не понимал предпринятого им похода, потому что был твёрдо уверен в гибели команды и в своём бесславном конце. С сумрачным удовлетворением, не раз и не два, он видел ночные кошмары, как сгорает заживо от собственного огня.
Но ко всем метаниям, в последнее время, в груди разросся непонятный плотный ком страха. С непередаваемым ужасом он понял, что совсем по-человечески боится. Боится, за маленькую хрупкую девушку-вспышку, всем своим видом и словами страшно раздражавшую его.
Рандар стукнул кулаком в стенку каюты: несмотря на ранний час, девчонки невероятно расшумелись. Сказывался возраст. В то время, когда старшие эль-ты становились всё суровей и задумчивей, Альрис и Воста, лишённые бремени ответственности, превратились в сущих бесенят.
— Смотри, какой красивый! — огненная распахнула дверь настежь, не озаботившись придержать ручку. Драконар поневоле прислушался. Альрис вскрикнула и расхохоталась.
— Только не подходи близко! Нет! Стой там! — да что они рассматривают?! Наследник злобно перевернулся на другой бок, но уже не мог отвлечься и слушал дальше.
— Потрогай. Видишь, какой тёплый? — Воста искренне разливалась хохотом, от смущённой реакции подруги. Воображение наследника рисовало предполагаемые картины одна хлеще другой…
— Дрожит. Ой! А что он твердеет под пальцами?! — Альрис вскрикнула. Рандар, решивший, что застанет на месте переполоха, как минимум, голого Шеффарна, вскочил и ринулся к дверям. Тем временем, в каюте грохнулся стул, раздался звук падения человека и хохот Восты.
На столе, в полный рост, вышагивал виновник переполоха. Воздушный, вбежавший вслед за наследником, прыснул в кулак и прижался плечом к стене, заходясь от хохота. Вайри, суровой статуей возникшая в дверях, не удержалась и скривила губы в ухмылке. И только наследник, возвышавшийся над хохотушками каменным големом, скрестив руки на груди, багровел от ярости. Воста продолжала улыбаться, с трудом сдерживая смешки, Альрис, сидящая на полу у стола, осматривала вошедших круглыми от удивления глазами, но уже была готова сморозить какую-нибудь гадость.
Клешня снова клацнула, пытаясь зацепить рыжую прядь, танцующую от сквозняка рядом со столом. Трамирани дёрнулась, подскочила, как ошпаренная, и юркнула под рукой у наследника. Рандар почувствовал, как острые ногти впились в его рубашку сзади, а мордашка прислонилась к плечу, следя за «страшным чудовищем».
— Уберите это отсюда-а-а! — голос достиг высоких нот.
Крабункул, широко расставив клешни вверх, будто боец после выигранного боя, стучал шестью сегменчатыми лапками по столешнице, вышагивая круг почета. Неразумное, по человеческим меркам, существо, размером с детскую ладонь, смесь панцирной рыбки и краба, между тем, отличалось особой хитростью и редко попадало в сети рыбаков. Жители островов Урегри часто видели этих морских животных, а вот в столицу их почти не привозили. Крабункулы успешно резали сети и уходили на волю, выпуская с собой за компанию и обычных рыбок. Мягкий серебристый хвост, плашмя бьющий по поверхности, стал темнеть: существо почувствовало опасность, затем чешуя развернулась, превращаясь в практически каменную пластину, продолжение панцирной брони, покрывавшей голову и корпус животного.
Последним в каюту, с виноватым выражением лица, протиснулся Раф, он сграбастал питомца и пояснил, что хотел девочкам природу показать.
Наследник горел от ярости, чувствуя, как волна силы и гнева захлёстывает его, заставляя тело и шею пылать, полоса вздыбленной чешуи прошлась по пояснице вверх. Так некстати! Столько людей пострадают… Драконар чувствовал, что он вот-вот по-настоящему загорится, уничтожив маленькую каютку, странных спутников, собравшихся здесь некстати и дрянное животное. Его гнев пылал, готовый высвободить неподвластную разрушительную стихию.
Вдруг лёгкая маленькая ручка скользнула от плеча к поясу, будто прохладным молоком заливая этот страшный пожар внутри. Рандар повернулся к девушке и увидел горящие голубым светом глаза. Кажется, Альрис сама не понимала, что происходит.
— С тобой всё хорошо? Мы разбудили тебя? — спросила Трамирани без доли фальши или злости. Кажется, в эту секунду, она не помнила тот неловкий момент, когда он напугал ее здесь в каюте на столе, желая обладать. Она не поняла. Не поняла тех черных замыслов, что лелеял обреченный на смерть, и тянулась к нему искренне и взволнованно.
— С тобой все хорошо? — повторила она, ещё раз проведя рукой от лопатки до поясного ремня, гладя, как угрюмого котенка. Рандар снова вспомнил, как дышать и начал приходить в себя.
— Д-да, всё хорошо. — Произнёс он первые за утро слова. Сделал пару шагов, слегка пошатываясь, как пьяный и снова остановился. Альрис поймала на себе взгляд вертикальных чёрных зрачков на фоне золотых глаз наследника, и обернувшийся, было, Рандар прорычал, уходя:
— Меня бесит твой голос!
***
Несмотря на уверения капитана, ночью ветер резко усилился. Океан начал перекидывать кораблик от волны к волне, а лежащие и до этого спящие в гамаках фигуры зашевелились.
Халлен злобно оторвал голову, и попытался достать рукой Рафа:
— Вместо того, чтобы спать лещом, лучше успокоил бы свою воду вокруг!
— Да, — согласился последний, не отнимая головы. — Я ее сейчас заморожу! А ты, дорогой друг, мановением руки заткни ветру его завывающую пасть!
Рандар поднялся и вышел на палубу. Его взбесило бурчание соседей и бешенство, горячей кровью снова прилившее к голове, душа требовала ветра и бури.
В соседней каюте Вайри, судорожно вцепившаяся в края раскачивающейся парусины, попыталась выбраться из гамака, но запуталась, и грохот падающего ложа, оторвавшегося от стены крюка услышали все. В этот же момент Альрис, судорожно зажав рот рукой, выскочила навстречу буре.
У девушки начался приступ морской болезни, и она бездумно устремилась к краю. Корабль сломанной веткой мотало из стороны в сторону. В какой-то момент её затопила ледяная серо-чёрная пелена налетевшей на палубу волны. Визжа, и, глотая солёную воду, Трамирани попыталась зацепиться за ванты, но руки почувствовали только пустоту, её смывало с палубы в пропасть океана.
В последнее мгновение резкая боль затормозила полёт. Из широко смотрящих в темноту глаз брызнули слёзы, и девчонка почувствовала, как кто-то с силой тянет за волосы, скрученные в косу, от борта. Тело, подчиняясь инстинкту самосохранения, само сделало резкий прыжок, и через секунду она схватилась за чью-то одежду. Потом, Альрис грубо втолкнули в каюту, и она полетела кубарем в спасительную темноту. В узком коридорчике стоял Шеффарн, он поймал её и, медленно проводя по волосам, прижал мокрое тело к своей груди, успокаивая.
— Треклятая идиотка! — услышала она злое шипение дракона, едва не вырвавшего ей косу. — Отведи в храм и дохни, где хочешь! Но, ты даже на это не способна!
Нервы не выдержали, и Альрис, после минутной паузы, громко разрыдалась.
— Я отведу! — злобно крикнула она навстречу стихии, не находя взглядом ушедшего на корму наследника. — Отведу, слышишь?! — Халлен глубоко вздохнул, проклиная языкастого соперника, и увел её в женскую каюту. Вайри, сидевшая, казалось бы, безучастно смотря в одну точку, резко встала и хлестнула подругу по щеке. Затем, сунула Шеффарну пузырёк с бирюзовой жидкостью и буркнула: «Пусть выпьет!». А Восты на месте не было.
«Конечно, с водяным ей сейчас спокойнее, — подумал Халлен и сел на гамак, укладывая настрадавшуюся рыжую голову себе на колени. — Вы, казалось бы, такие слабые и эмоциональные, но именно вы и даёте нам сил».
С четверть часа из соседней каюты, сквозь шум ветра, доносились негромкие разговоры, затем вскрикнула Воста. Сквозь дрёму Шеффарн ухмыльнулся, но тут же девчонка начала звать Вайри.
«Ну, просто олухи небесные! — выругался воздушный, хватаясь за виски, — всё-таки начудили на пару!».
***
К утру море притихло, и измученные путешественники то ли крепко уснули, то ли провалились в забытьё. Наконец, отключившееся сознание Рандара устремилось ввысь. Тело упиралось, но древняя кровь сама по себе обладала желанием и волей. Во сне он развернул свои крылья. Яркие пучки огненного светила обожгли чёрную душу.
«Я лучше сгорю, чем подчинюсь», — сказал дракон. И тут чьи-то маленькие прохладные руки коснулись его горящего тела, он схватился за них и услышал: «Мы полетим вместе, моя любовь…». Всё вокруг перед глазами пошло рябью, картинка потускнела и… он проснулся. Впервые жуткий кошмар увенчался спокойным финалом. Рандар сглотнул ком слюны, будто его долго душили, и теперь, он впервые за долгое время, наконец-то, вздохнул. И окончательно провалился в глубокий черный сон без сновидений.
Утром охающую и страдающую головокружением компанию разбудили резкие звуки доносившиеся снаружи. Кораблик не шевелился, а громкий лязг спускаемых цепей возвестил о прибытии в порт. Раф кое-как приоткрыл воспалённые красные глаза. Работать со стихией в паре, компенсируя трудности друг друга — было рискованным экспериментом, потому, что он мог быть не только обожжённым во всех местах, но и сожжённым дотла. Заметно исхудавший после ночи, он жердью от пугала смотрелся в своей просторной рубашке. Осунувшаяся и кашляющая Воста протянула ему ещё одну куриную ногу, выкупленную, в числе прочих, у сонного ошарашенного кока средь штормовой ночи.
— А мы ведь смогли! — улыбнулся сухими потрескавшимися губами Раф. — А Шеффарн смеялся. И, кстати, где он?
В соседней каюте нашёлся пропавший. Он сидел без сознания за столом, протягивая руки к круглому окошку. Рядом стояла проснувшаяся Альрис, в миг лишившаяся голоса, она трогала его лоб и ледяные ладони и пыталась беззвучно кричать вошедшим:
— Он умер?! Неужели, он умер? Сделайте что-нибудь!
Счастье в душе несёт горящий,
если его ведёт страсть и вера.
(Из скрижалей дома Огня).
С плафона, изображающего победу Всеобъемлимо Владеющего над Тифоном, весело смотрели игривые нимфы лесов. Искусно вычерченные пропорции голых красавиц создавали объём и своей девственно свежей чистотой подчеркивали величие грозного Победителя.
Его Величество, блюститель Великого Престола не любил этот зал…
Но в малой столовой накрывали к чаю, а сопротивляться рекомендации старшего Врача и регулярно принимать полезную еду, было не принято среди Вечноживущих. Кроме того, здоровое питание, как известно, полезно всем.
Обычно, Всесильному в это время никто не мешал. Но сегодня перед днём Осеннего Солнцестояния он принимал Поверенного в делах Северного Союза и милостиво решил пригласить личного представителя Императора Вассалитета за свой стол.
***
Пурпур кориланских колонн нежно переходил в пастельные тона и, сливаясь с персикового цвета скатертью, вновь воскресал пламенем тёмно-малинового сервиза.
Посланник заметно робел.
Впервые, за историческую эпоху, никчёмному человеческому отпрыску было позволено сидеть в присутствии Драконара. Событие автоматически возводившее Поверенного в герцогское достоинство.
Личный представитель Императорского дома ждал. Всесильный сын Всеобъемлющего, правитель Храма Вод наслаждался, выпивая глотками ощутимый запах страха никчёмного человечка.
— Пробуйте… сыр, — наконец произнёс он, и зал повторил шелест чуть разомкнутых уст, гулким шипящим эхом.
Голубой устричный сыр считался великим деликатесом.
Среди людей он продавался в виде сказочно дорогой приправы и по весу десятикаратных чистейших алмазов за грамм. Им пользовались для услаждения зрения и, подчёркивая немыслимое богатство вкусившего. Но на столе на тарелке он лежал тонкими блестящими кусками, уже пустившими сказочно переливающуюся перламутровую слезу.
Дипломат взял кусок.
— И даамантского печенья, — порекомендовал хозяин малой столовой.
Посланник сглотнул и взял круглый тёмный печёный овал мягко пружинящего в руках и еще тёплого теста.
После трапезы его Величество пригласил Северного дикаря за игру в Тор. Пока маленькие резные фигурки разыгрывали гамбит, поверенный в делах кратко отчитался о доходах, покупке и доставке в Империю мифрила.
Затем обсудили проблему приграничья и участившихся нападений.
Уже расставаясь, и, пообещав ратифицировать договор о защите границ северного соседа, Великий Блюститель Престола отметил:
— Возможно, нарушение границ разнообразными преступными элементами и с нашей стороны. Обратите внимание. Контроль должен быть всесторонним. Великая Дрантария богата на чудеса, и обитатели её, часто принимающие человеческий облик, по каким-то причинам бегущие со своей земли могут нанести не малый урон соседям.
Наша встреча завершается. Делайте свой ход.
Посланник занёс руку над ладьей, чтобы внести сумятицу в фигурах и напасть на ферзя, уже открыв рот, чтобы произнести:
— Gardez, — вздрогнул и подставил пешку под удар.
Делегация отбыла.
Его Величество, удовлетворённый встречей, изъявил желание перейти в бассейн на процедуры. Там, нежась в пене, он улыбался под тонкими пальцами одалисок тщательно умащающих его тело.
«А Посланник не глуп, — вяло думал он, — жаль придётся менять. От сочетания голубого сыра с даамантским печеньем у человечков быстро сгнивает печень. Но ведь он сидел напротив Меня!».
***
Голубиная Почта массово летела на Север. Следом летели ципеллы, несущие подготовленных к длительным перелётам гонцов. А в ответ на границу слали приказ Императора. «Искать нелюдей в человеческом обличье. Искать любой ценой!».
Рекомендации Его Величества не нуждались в обсуждении.
***
Если бы сейчас Блюститель Великого Престола заглянул в Книгу, он бы увидел:
…Рискнёт великим стать сидящий пред драконом,
Но печень потеряв, он кончит в муках срок,
Пойдет отряд существ так на людей похожих,
За ними свора псов — их тоже краток рок.
Из чести и любви, сквозь горечь мирозданья
Родится существо, а должный полететь
Поймет, судьбу кляня, что воздух и сознание;
Земля, Вода, Огонь — что в этом мире есть —
Дороже…
***
Деревянное, скрипящее от каждого ветерка, судно не внушало Вайри никакого доверия. Будучи впервые так далеко от своей родной стихии, девушка приуныла и, стараясь не показывать своих эмоций друзьям и не терять авторитет, пряталась в маленькой каютке.
Юные девчонки неожиданно сдружились и везде ходили парочкой, шушукаясь и по-детски хихикая, увидев подругу и наставницу в не лучшем расположении духа, Альрис пыталась спросить, что не так, но получила пучком соломы в лоб и закрывшуюся перед носом дверь.
За деревянной створкой быстро вырос маленький сучок с парой листиков и пролез в кольцо для засова. Девчонки пожали плечами и решили больше не доставать своенравную эльт-ку.
«Древняя реликтовая старуха!» — шёпотом буркнула Воста и запнулась на давеча ровном полу. Ветка показала кулак и снова превратилась в старые доски коридора.
Мужчины обсуждали маршрут и предполагаемое место расположения храма.
Воздушный сидел на узком скрипучем бортике, вытянув ноги, всеми правдами и неправдами презирая закон гравитации. В его руках была зелёная засохшая травинка, такой дикий колосок полевой травы, предтечи всех сортов злаков.
Он нашёл эту неучтенную путешественницу застрявшей в шве за воротником, натиравшим шею, и теперь крутил и так и этак. Какая-то странная мысль не давала покоя. Пушистый колосок щекотал щеку и норовил ускользнуть из пальцев и упасть в воду.
Воздушный разозлился. Он сначала поймал вёрткое зелёное растение и прижал к себе, чтоб не дёргалось, затем выругался: «Да какого ветра! Какая-то девка!» — и кинул зелёную травинку прямо в разбушевавшуюся от ветра волну. — В конце концов, у меня на эту игру совсем другие планы…».
Раф, украдкой наблюдавший за этой картиной одним глазом, тихо усмехнулся и отвернулся к карте. Волна подхватила травинку и плеснула её в круглое окошко запертой каюты. Раздалось злобное шипение.
Через пару минут на палубу, ко всеобщему удивлению, вышла земельная.
Её зелёное полупрозрачное платье на миг показалось царственными одеждами, ловя волну игривого ветерка, Шеффарн дёрнулся и чуть не искупался, отвлекаясь от поддержания равновесия. За ухом у шатенки красовалась та самая травинка, стебель которой был слегка помят воротником мужской рубашки.
— Аль сказала, что ей снился какой-то храм… — Рандар напрягся, и уставился на эльт-ку буравящим взглядом. Вайри продолжила, — Солнце всходило слева, а справа были горы, храм, врезанный в горную породу, как жилища Ремгаллов. Я читала легенды, там весьма опасно. Слева была вода. Не такая ярко-голубая, чтобы точно быть морской, но достаточно большая, чтобы не быть просто ручьем или маленькой речкой.
—Вы серьёзно?! — возмутился Воздушный, уверенный в своём праве при первой возможности перекинуть Альрис через плечо и умчаться с ветром.
— Что за храм? Может, храм стихий? — Раф поднял глаза снизу вверх, оценивая реакцию окружающих.
— Он всегда имеет выход к водоёму, рядом должен быть горящий вулкан, как часть огненной стихии, обрыв, как символ воздушной, горы и лес — олицетворение крепости земли, а во время церемонии, по древним легендам, начинается настоящая буря, дарящая молнию. Все пять стихий в одном месте. Но мы не сможем найти такое сочетание, потому, что оно рождается самой сутью накануне. И лишь избранная, девушка Вспышка способна привести туда. Карты бессмысленны. А вот ремгаллы… Уверен, что нам к ним…— Хмуро сообщил драконар, косясь на капитана, стоявшего у штурвала. Старый крепкий пират создавал впечатление человека умного и хваткого, но не стремившегося к неоправданному риску. Другое дело, штурман. Если команда решит напасть сейчас, в бурных водах Трувана, то большой вопрос, что эль-там делать с утопленниками, и куда потом плыть…
— Ремгаллы — существа, которых боялись даже драконы. — Пояснял внимательно слушающим девушкам Раф, Воста, крепко сжимавшая рукой плечо подружки, получила ощутимый толчок локтем. Она внезапно стала сторониться водяного эль-та, с которым так прекрасно ладила, чем смешила Альрис. — Знаете, нет худшего оскорбления дракону, чем сравнение с этой расой. Рептилойды Ремгаллы, имеющие два хвоста, цепкие зелёные лапы с когтями, по строению напоминающие человеческую ладонь, полсотни острых зубов на морде и гортань, способную издавать до миллиона рычаще-шипящих звуков, многими учеными признаются, как первые созданные существа. Неудачный опыт прародителей, забытый и закинутый подальше на север, с глаз долой. Ремгаллы устойчивы к влиянию стихий: их нельзя заморозить, сдуть ветром или сжечь. Я правильно излагаю?
Рандар кивнул, поглощённый, казалось бы, своим помятым рукавом больше, чем всем остальным в данный момент.
— В их землях не водятся эль-ты? — Воста спросила вслух и, осознав глупость вопроса, спряталась за подружку. Раф улыбнулся, прыснув на огненную из мелкой тучки.
— Конечно, не водятся. Ремгаллы агрессивная раса, никто, из попавших к ним в лапы, обратно не возвращался. Науке неизвестно, едят ли они людей и эль-тов, но каннибализм официально включён в энциклопедию Авельрадума, как опасная черта этих существ.
— А почему в Академии ни разу не говорили про Драконаров? — вмешалась Альрис, девушку очень интересовала церемония и её детали. Воздушный, по каждому поводу и без, намекал ей, или говорил прямо, что по всем источникам, Вспышка — существо кратковременное, рождённое для великого мгновения, гибнущее в собственном пламени на алтаре. Шеффарн подробно расписывал все мучения, головокружение от теряемой крови, показывал, где будут следы от врезавшихся в кожу верёвок… девушка стала бояться воздушного, уверенная, что все его знания происходят от того, что он не раз был на этом ритуале.
— Аль, — Раф потрепал коллегу и подругу за румяную щёку, — То, что происходит в храме — это величайшая тайна со времён сотворения мира. И драконары — одна из важных составляющих нашей сути, как бы их не чернили стихийники, но Ты всегда можешь тянуть время и путать маршрут, наша дорога зависит только от тебя, но уверена ли ты, что именно это не приведёт нас к храму? То, чему суждено произойти, осуществится так, или иначе. Такова философия нашего дома».
Альрис вздохнула и ещё раз нашла глазами наследника. Её взгляд наткнулся на внимательный взгляд карих глаз, и девушка, вздрогнув, поспешила спрятаться в своей каюте.
Через пару мгновений в косяк стукнули. Уверенная, что сейчас получит нагоняй от земельной наставницы, Трамирани смело распахнула дверь, готовя оправдательные реплики. Но в коридоре стоял сам драконар. Девушка отступила на пару шагов, пока попа не коснулась деревянного стола, вкрученного ножками в пол каюты. Наследник молча закрыл дверь, никак не поясняя своего визита, щеколда опустилась, оглашая маленькое помещение звуком опасности. Альрис вжалась в стол, сожалея, что он прикручен у самой стены с круглым мелким окошком, и нельзя обойти эту часть интерьера и сделать преградой на пути венценосного визитера.
Рандар, сверля девушку взглядом в упор, сделал ещё два широких шага ей навстречу. Рыжей пятиться было уже некуда, стол врезался твёрдой поверхностью ей пониже спины. Дракон, не меняя сконцентрированного сурового выражения лица, подошёл вплотную, касаясь девушки грудью, слегка поднимавшейся от шумного дыхания, Аль осознала, что практически сидит на краешке стола, прижатая к стене. Широко распахнутые глаза горели страхом, возбуждая и дразня дракона, запах волнения, щекотал нос.
Руки наследника опустились на стол по обе стороны от жертвы, создавая ощущение объятия, но, не давая права назвать это объятием. Нос вплотную приблизился к маленькому девичьему носу. Ещё пару лемс Рандар гипнотизировал свою добычу упрямым взглядом… Затем его рука, окрашенная прокатившейся волной шешуек, стукнула со всей злостью об столешницу, отломав кусок толстой доски, и, вернув прежнюю человеческую форму, убралась подальше от испуганной девушки.
— Очень жаль. — Безэмоциональным голосом проговорил наследник, никак не комментируя своё поведение, затем, смутившись, всё-таки добавил, — Извини.
Дверь открылась сама, повинуясь ветру воздушной стихии. Дракон, поглощённый своими эмоциями, накануне своего переломного дня рождения, пульсировал возрастающими силами, используя все стихии, но практически не контролируя их. Поэтому, покачавшись пару мгновений, дверь слетела с петель и грохнулась на пол. Наследник ушёл, не оглядываясь, его трясло от гнева. На шум прибежал Шеффарн, тихо выругался, обнял свою наречённую, успокаивая и наглаживая вздрагивающее от слез существо по спине. Вайри, влетев в каюту следом, и застав эту картину, с шипением гадюки, дёрнулась наружу.
К ужину все спустились злые и ели молча.
У гранитного мощного основания, способного выдержать, пожалуй, любой северный шторм, качались, гремя, как погремушки, пустые бочки. На них был сооружён дополнительный причал. Рядом стоял на якорях небольшой парусник. Его невзрачный серо-коричневый вид не обманул бы настоящего морехода. Морёный дуб, узкие гладкие обводы и хитрая рожа усатого капитана советовали обходить плавсредство стороной по большой дуге и, желательно, третьей дорогой!
Появившаяся на пирсе разношерстная компания, тем не менее, глядела именно на него, миновав внушительный торговый галеон и почтовую каравеллу, они двинулись в сторону причала. Загвоздкой было только отсутствие монет, так необходимых для оплаты поездки.
— Мы не можем здесь загорать!
Редкие обыватели слышали обрывки разговора и невольно прислушивались к громкому девичьему голосу.
— Скоро начнутся зимние шторма, и мы застрянем здесь до весны!
— А я бы застрял, — ухмыльнулся узкоплечий жилистый мужчина со светлыми волосами и льдисто-синими глазами. — С тобой!
— За чей счёт, интересно, ты хотел бы остаться с Альрис, Шеффарн? — хмыкнул хищным оскалом узкого лица черноволосый.
— Не надо спорить, пожалуйста, — тихо вмешалась в разговор Воста. — Давайте попробуем заработать в порту.
Монет не было ни у кого — деньги забрали стражники рудокопы, а заначку на черный день у наследника смыло вместе с расшитым чёрным сапогом.
Наспех сметав себе некое подобие обуви из куска размокшей и одеревеневшей после высыхания торбы, наследник гордо подопнул содержимое мешка Рафу, проигнорировав недовольные возгласы всей группы, с жалостью распрощавшейся со столь нужной вещью. Настроение наследника всё равно не улучшилось — все прелести спуска по горному склону и камням сразу отражались на его поведении.
— Надо было лучше прятать! — ехидно прокомментировал Шеффарн, когда, казалось, инцидент уже был исчерпан.
— Угу, в штанах, — злобно буркнул наследник, разглядывая свою обновку, моментально промокшую и начерпавшую влажного песка пополам со снегом.
— Если там больше прятать нечего, — оскалился воздушный и прижал пониже спины вскрикнувшую от неожиданности Альрис.
Оба сапога догнали макушку быстро спускающегося на рюкзаке, как на санках, эль-та. Белобрысый заискивающе поглядел на товарищей, уверенный, что они не попустят такую несправедливость, но всю группу настолько утомило недовольное ворчание наследника, что путники промолчали, даже когда с воздушного стянули оба сапога разом и надели себе.
— Ну, я вам припомню! — погрозил кулаком Шеффарн, подбирая и натягивая непарные. — Попросите вы у меня снежка!
Как назло, от всех громких резких звуков с небольшого выступа как раз свалилась большая куча мокрого тяжёлого подтаявшего снега. Вайри в секунду сдёрнула воздушного с камня, на котором он сидел. Удлинившаяся рука земельной щёлкнула в суставе, возвращаясь в своё обычное состояние, зеленоватая бледность схлынула. Снизу, услышав грохот камешков и снега, стали поднимать головы горожане.
— А нельзя просто сказать, кто ты и обратиться к наместнику? — Воста настолько хотела тёплой еды и одежды, что снова обратилась к Рандару.
— Угу, чтобы больше отсюда никогда и никуда не уплыть.
— Тебе так нравится здесь?
— Нет, но червям мы точно понравимся. — Злобно отрезал наследник и стал высматривать круглый большой дом ближе к причалу. Заработать действительно не мешало, а на таких крытых аренах часто проводили бои на деньги.
— Смотрите, там фокусы показывают! — Альрис, впервые выбравшаяся в незнакомый город, до этого совсем не видавшая столицы, проводившая почти всё время в академии, да на своей крылатке, развозя заказы, встала, как вкопанная, глядя на мужика в полосатом махровом пальто. На нём была шапочка, похожая на рюмку, которые он резво двигал по гладкому блестящему столику и зазывал новых растяп.
— Подойдём сюда после боев, — сказал Рандар, потянув глупую девку за собой.
— Мы можем тебя тут подождать, — неожиданно вступился Раф, — нечего им на это смотреть. Да и из меня вояка тот ещё. — Рука, привязанная в лубках, говорила сама за себя. Наследник оглядел компанию, неприятно было осознавать, что придётся идти одному.
Воздушный щёлкнул костяшками пальцев.
— Я тоже кости разомну. Авось, кто за сапоги рассчитается. — Рандар кивнул, в тайне радуясь попутчику.
— Я с вами. — Неожиданно рванулась Вайри. На немой взгляд мужчин она пожала плечами, — пригожусь.
Самые младшие и наивные девчушки, под присмотром слишком доброго, лишённого строгости калеки не внушали доверия наследнику, но хоть под ногами мешаться не будут.
Девицы, тем временем, жадно наблюдали за игрой: металлический шарик, который назывался шор, резво бегал из рюмки в рюмку, иногда подпрыгивая и оставаясь в кулаке водящего. Игрок, делавший ставку, должен был угадать, в какой рюмке лежит шор, и не «зашориться», что значило — потерять свои деньги.
— Эх, жаль, монетки нет… — вздохнула Альрис, насытившись азартным зрелищем, и, не угадав ни разу.
— Вот, такой? — под удивленные взгляды, Воста подняла вверх золотой. Кто-то из толпы сегодня явно получит от жены затрещину, заглядевшись на шорки, и, потеряв свое нажитое прямо из кармана. Раф вздохнул, но промолчал, здесь явно было не то место, где стоит огненной рассказывать об опасности воровства.
— Ставим! — обрадовалась Трамирани, не задумавшись ни на секунду.
— Конечно, шор-то железный, — подмигнула подружка.
В этот момент очередной проигравшийся отошёл от треклятого стола, закусывая помятую за время игры шапку, чтоб не орать в голос. Шорник дал ему выиграть целых пять раз по медяку, а проигрался растяпа на дюжину серебра.
Довольная толпа благосклонно пропустила глупых девиц и начала улюлюкать. Воста подняла монетку и, под радостные возгласы увидевших золото, бодро подкинула шорнику:
— Играем!
Мужик не смутился глупости и большой ставке, за свой огромный опыт навидавшись разных игроков, кроме того, зашибала стоял рядом, привалившись к косяку соседнего дома и внимательно смотрел на подскакивающие при каждом жесте прелести служанки, развлекавшей его разговором и пошло хихикающей.
Толпа хотела зрелищ, шорник это знал: нельзя парой ловких жестов загнать шарик себе в кулак, лишив глупых девок выигрыша ещё до момента выбора. Он должен был покатать шор подольше, то медленно, то быстро, создавая видимость простоты победы, потом оставить шарик в одной из рюмок, даже если дурочкам повезёт, то они не остановятся, забрав всего одну монетку.
— Ставка один к одному. — Потребовала Воста. Толпа поддержала, шорник глянул поверх голов и не встретил отказа и зашибалы.
Но в этот день работнику неофициальной банды порта не суждено было унести, уже ставший большим, гонорар.
Что-то пошло не так: шор стал греться настолько сильно, что в кулаке его было не спрятать. Заметив краем глаза ошпаренную дрожь пальца, наглая девчонка выбрала нужную стопку. Толпа радостно закричала, а зашибала плотнее прижался к своей девке, не обращая внимания на обычный шум с точки.
С этого момента шорник стал аккуратнее и шарик в руку не прятал, и даже не касался его, но металлический шор разогревался всё сильнее, оставляя на столешнице из морильского дуба еле заметные полосочки, и раскаляя докрасна стопку, под которой работник прятал шор.
Собрать стол не было никакой возможности: во-первых, толпа — люди иногда вклинивались ставками, оттесняя девчонок, и каждый раз неизменно выигрывали. Уйти сейчас не дадут, разве что, пнут по столу и будут хватать монетки с мостовой — доказывай потом зашибале, что по карманам прятан гонорар, а не честные сбережения горожан. Во-вторых, шор был настолько горяч, что унести его не было никакой возможности. Позвать громилу, не привлекая внимания — тоже не получалось. Толстый волосатый мускулан был настолько увлечён своей добычей, потряхивающей округлостями, чуть не вываливаюимися из круглого выреза платья, что никак не хотел смотреть на точку…
Закусив губу, шорник проиграл ещё десяток монет. Затем, его начало трясти от злости и безысходности, шор вылетел на камни и немедленно раскололся на три горящих кусочка. Толпа недовольно загудела. Зашибала подобрал свои бока и, переваливаясь, подошел к точке.
— Впервые такое вижу… — проговорил охранник точки и почесал подбородок, — много выиграли?
— Дюжину. — Шорник бегал глазами, ища поддержки среди людей, боясь получить хорошую выволочку, как вовремя найденный виноватый.
— Считай налогом в пользу эль-тов, — мужик добродушно похлопал по плечу испуганного шорника, — я вычту из твоей зарплаты. На сегодня закрывайся.
Толпа внимательно подслушала шёпот на мостовой, но наиболее невнимательные решили «проводить девочек». Победительницы направились в сторону арены, чем немало удивили «провожатых». Те решили, что до арены дойти — будет слишком хорошо и оттеснили девочек в тёмный тупичок. Тут к выигравшим присоединился кудрявый парень со сломанной рукой.
— Давайте просто подарим им по красному ожерелью, — хмыкнул одноглазый заводила и провёл большим пальцем по горлу. Остальные загыгыкали — получить по нескольку золотых на рыло было заманчиво.
Но тут случилась странность: мечи раскалились и изогнулись, превращаясь в змей и жаля острым кончиком своих же хозяев. Самая смелая из девчонок стала дымиться и покраснела изнутри, как уголёк костра. Самые смелые из убегающих бандитов в этот миг успели разглядеть, как прямо с неба, без единой тучки, из ниоткуда полилась ледяная вода и зашипела, соприкасаясь с красным дымящимся телом. Зашибала спрятал голову и решил проверить, какие странности происходят непосредственно на арене.
Очевидцы рассказали о двух бойцах-победителях. Каждый дрался на своей площадке, меняя соперников и накапливая монеты. Много меди и по десятку серебра. Всё бы было ничего, но пару раз, когда соперники этим двоим попадались намного сильней и в пять раз выше, (горные варваки тоже имеют право участвовать, наравне с людьми), то сама земля заступалась за этих двоих. То один, то другой боец просто запинались за невесть откуда взявшиеся на ровной площадке камень или кочку и падали, иногда без сознания…
Наконец, белобрысый воин что-то злобно крикнул хвостатому, и они сошлись на одной арене. Девушка, что была рядом с ними и, возможно, являлась невестой одного из них, внезапно позеленела и начала ругаться. Белобрысый отмахнулся от неё, и половина зала полегла от сильного ветра. Девица, будто проросла корнями в окаменевшую землю зала, а затем, меж двумя соперниками вырос высокий земляной вал. Тарелка с монетами полетела в одну сторону, бойцы — в другую.
На миг волосы неизвестной «невесты» стали полевой колосящейся травой… Затем, она достала небольшую бутылочку, пахнувшую чем-то приятным и освежающим, похожим на минеральное удобрение, и быстро глотнула. Мужчины злобно глянули друг на друга, затем черноволосый выругался и подхватил ослаблено упавшую девушку на руки и всучил второму. В помещении поднялся сильный ветер, слепящий глаза, но зашибала видел, как странная троица встретила своих товарищей недалеко от тупичка, и все они двинулись в сторону судов.
***
Они все-таки успели бы подраться ещё раз, но в этот момент со стороны моря насмешливо окликнули:
— Вы к нам позагорать, или ищете корабль?
Спорящие оглянулись на звук, и Рандар резко бросил:
— Идём!
Они договорились на удивление быстро. Капитан запросил по полновесному золотому за каждого и, обменявшись с пассажирами почти дружественным рукопожатием, показал им две небольшие каюты, соединенные между собой общей дверью. Девушки увидели накрытый стол и забыли обо всём на свете, мужчины переглянулись и решили вернуться в порт и закупить немного продуктов про запас.
Когда они спускались на берег, торопясь на рынок, чуткое ухо воздушника услышало:
— Кажись, драконид, за эту лошадку цена хорошая.
— Ты его взнуздай, для начала…
Шеффарн не стал делиться услышанным и поторопился нагнать друзей.
Вечером они отплыли…
***
Уже на вторую ночь они попали в шторм, настолько яростный, что первый шквал в считанные минуты разорвал паруса и, завывая, грозил своротить грот-мачту. Тросы, поднимающие косые куски полотна, превратились из толстых пеньковых канатов в размятые водой тряпки, лишь отдалённо напоминающие леера. Стихия рвала корабль трое суток, и, когда, наконец, шторм стал утихать, все заснули, как убитые.
В эту ночь помощник навестил капитана:
— Ты что, собираешься отпустить такую добычу?
Пират показал на лежащую рядом мифриловую нить и нехотя сообщил:
— Да.
Его друг, прошедший с ним не одно море, уже мечтательно перебравший в руках положенную ему сумму прибыли, возмутился:
— Почему?
— С ним четыре стихии, ты знаешь, какую суматоху в порту подняли, и он не драконид.
— А кто?
— Дракон… Я отдам тебе все золотые от их перевоза. Это покроет твою долю потери.
— Частично. Но почему ты так решил?
— В день отплытия меня навестил эль-т воздуха, поверь мне, он был убедителен.
Через неделю тихая странная компания сошла с мостков в Баркеллоне и двинулась в сторону Центрального проспекта, никем не задержанная.
Старый пират давно бороздил моря и помнил истину: не стоит связываться с эль-тами, когда они представлены всеми стихиями и с Высшими — они умеют мстить…
***
Альбатрос, почти задев крылом Рандара, зло закричал и умчался за тучи в серый глянец моря. Где-то очень далеко номинальный повелитель Дрантарии, древний, но не старый, блюститель Престола, отец наследника и сын повелителя, Тайный основатель ордена Хаоса и Великий дракон продолжил чтение, неслышно скрежеща зубами. Буквы в свитке горели проявляясь…
Сквозь грозовой финал, сквозь горечь мироздания,
Родится вновь дракон, готовый полететь!
Лишь Смерть — его судьба, но Небо в знак прощанья
Дарует трёх друзей, готовых умереть!
Любовь, чрез ток пройдет, и червь родит мифрил
Дракон, в гору войдёт и жизнь найдет, и пыл
Из тонкого руна, сквозь горечь мироздания,
Желание небес родится в знак прощанья,
Чтоб крылья отрастить, он в рабство угодит,
А раб он, иль Дракон? Вопрос судьба решит!
Морёный прочный дуб, сквозь горечь мироздания,
Подарит честь тому, кто совершил подлог
Рабу дарует жизнь и свет его сознания
Прольёт слезу на ночь и отвратит поток.
Пойдут не пять, а шесть, и средний в час полночный
Попробует решить свою судьбу кляня,
Что младший недостоин своей судьбы порочной,
А он достоин больше, чем проклянет себя.
Рискнёт …
Буквы прекратили гореть, и Его Величество неспешно отправился в кабинет, написать пару слов в ежедневник и подготовится ко сну. При тусклом свете магического кристалла он собственноручно внёс записи для будущих летописцев и слегка махнул рукой. Сила, так отчаянно долго сдерживаемая в нём, начала клубиться и быстро сформировала сгусток заклинания. Властитель повёл рукой, и сгусток исчез. В другом конце гигантского дворцового комплекса, старый, как сама земля, Старший по-детски хихикнул и, переставив фигуру на доске, объявил «шах» обер-прокурору империи. Потом подошёл к окну и, посмотрев на огненное зарево заката, произнёс:
— Зря, сынок, он, хоть и смертник, но дракон Смерти, хе-хе…
Истинный правитель должен заботиться о своем народе.
Это его главная и первоочередная задача.
Даже ценой собственной жизни.
(Секретный трактат правящего рода Кенебриков)
Драконар Рандар.
Щуплое плечо маленькой девчонки рядом со мной сжалось от ужаса. Наверное, стоило её предупредить, но, чем сильнее эмоции, тем сильнее выход энергии.
Мы подошли очень близко к горному червю, существу, хотя и слепому, но обоняния не лишённому. Треугольная морда сначала повернулась к нам, втянула в себя воздух, раздувая венозно-синие тройные губы. Потом, ощутив касание волны, морда повернулась в сторону лодчонки. Это было опасно: там всё, что нужно нам для выживания. Медлить было нельзя.
Меч был большой и грубый, сделать надрез таким дрыном — проще убить сразу: и с кистью можно попрощаться, и заражение крови — запросто. Я видел, как девка смотрит на это подобие оружия с немой истерикой, но бояться надо было не меча. Вздохнул полной грудью, готовясь к трудностям и, преобразовав палец, воткнул острый коготь прямо в её ладонь, которую держал левой рукой.
Трамирани дёрнулась, миг-другой, пока несколько капель потекут по коже и шлепнутся в воду… Так глупо… Умирают ли драконы от электричества? Драконы смертны, как и все живые существа, поэтому, я знал, на что иду. Кому нужен правитель без силы, кому нужен правитель-изгнанник, способный только убивать… Кому нужен правитель, предавший свою команду и отправивший на смерть, ради спасения своей жизни? Никому. Драконы всегда были отважной и благородной расой, избранной эль-тами и людьми, чтобы править и защищать. В какой момент истории что-то разладилось? Неизвестно. Так сложно править народом непокорным, ненавидящим тебя, так сложно унять свой гнев, так сложно обрести себя и свою цель вне трудных испытаний, в просторном древнем дворце. Наверное, теперь я смог бы стать хорошим правителем, если бы не…
Острый коготь вошёл в ладонь, как в растаявшее масло, её рука дрогнула. Пальцы дёрнулись, осознавая неожиданную боль. Сложно быть хорошим правителем, когда даже члены твоей команды тебе не доверяют… Не просто команда. Из-за глупых стечений обстоятельств я назвал её своей, просто из желания позлить эль-та, просто из злобы и игры… Но сейчас Альрис — последний человек, который ему близок в этой жизни — она держит его за руку. Горячая пульсирующая гуща коснулась его ладони. Трамирани подняла на него свои зелёные глаза, уже загорающиеся голубымиотблесками и… Сжала руку сильнее. Кровь уже заполнила всё пространство меж двух ладоней и готова была капнуть в воду. Ещё несколько мгновенийжизни. Спасибо, глупая девчонка, за то, что ты доверилась, за то, что ты в меня поверила, что ты рядом. Вода приняла свою кровавую жертву.
Альрис Трамирани.
Если горный червь — такая гнусная гадость, что его не может одолеть самостоятельно целый поселок рудокопов, вооружённых мечами, копьями, топорами и кирками, то и нам толку с ржавого меча нет. Осознание пришло поздно. Нужна молния. Тело червя, спокойно грызущего горную породу, как залежавшийся овощ, наверняка, не будет мягче скалы. Морда, словно разрезанная на три равных части, сочилась стекающей водой, а может, желудочным соком… Нужна молния. Почему в прошлый раз вышло, а в этот нет? Друзья плывут на деревянной лодочке, если ими не заинтересуется каменный червяк, то они не пострадают. А мы? Нужна молния. Кровь? Я расцарапала ногу в прошлый раз.
Поводила пальцами по дну, но ничего колючего не было. В этот момент в ладонь ткнуло что-то острое. Я не успела вскрикнуть.
Когда профессор Халисар читал нам лекции по истории Дрантарии, он упоминал, с мечтательным выражением лица, что однажды особо жестокого дракона решили привлечь к ответственности и убили. Мятежный Воздушный дом просил помощи домов Воды и Огня. Только земельные были против. Все сомневались, что втроем стихии могут справиться с великим, но они создали разряд молнии. Профессор тряс тонким жилистым пальцем и, брызгая слюной на близлежащих студентов, фанатично утверждал, что скоро раса правителей падёт. После первого кентара его сместили и направили в лечебницу. Как не вовремя вспомнился мне данный факт. Почему наследник не плывёт в лодке вместе со всеми?
Ах, да! Я же глупая девчонка, не способная ни на что серьёзное самостоятельно, кроме как влипать в неприятности. Он же у нас самый главный и ответственный! Шрабс бы его побрал!
Глянула ещё раз на это чудо природы. Рука нещадно болела. Сколько у нас времени? Что можно сделать?
Будь у меня выбор, сохранила бы я ему жизнь? Глупый вопрос, я вообще не хочу ничьей смерти, разве что вот этого червяка… Но, если бы можно было спасти дракона, заплатив какую-то цену, то насколько высока цена? Я сама удивилась, насколько выбор оказался очевиден. Шаг. Ещё шаг. Бесконечно тянущийся момент, и быстрые мысли мечутся в голове.
У меня есть выбор! Есть. Я его уже сделала, только, что я должна отдать? Свою жизнь? Чего стоит жизнь глупой девчонки, в сравнении с жизнью наследника. Тьфу! Но я готова. Что-то внутри отвечает, что плата не та. И, правда, чего ему делать без пресловутой вспышки и как найти храм. Что-то другое.
Однажды я спросила свою мать, что самое важное в женщине. Она села на зелёный, цветущий под её спиной, стул и, задумавшись, назвала несколько самых важных с её точки зрения качеств. Женщина должна внимательно и с интересом слушать, должна видеть в своём мужчине хорошее и искренне восхищаться этим. Настоящая женщина может вдохновить на подвиг, но никогда не будет делать это ради забавы. Она создаёт в доме такую атмосферу, что мужчина может расслабиться. Ещё она может готовить, да так, чтоб домашние стонали от удовольствия. Настоящая женщина наслаждается жизнью, даря наслаждение сама, она принимает своего человека со всеми его достоинствами и недостатками. Она может быть благодарной даже за сущую мелочь. А самое главное, она умеет слушаться и следовать за своим мужчиной с доверием. Она умеет служить, сохраняя себя и своё достоинство. Много ли из перечисленного я успела проявить? Совершенно ничего. Назвав меня невестой, поглядит ли он на меня когда-нибудь как на свою? Навряд ли. Но я хочу, чтобы моя ладонь была в его ладони.
Я посмотрела на драконара, идущего со мной по воде, и сжала руку. Мой мужчина не пострадает от моей стихии. Мой выбор есть плата, пусть я ещё не раз пожалею об этом. Самое жалкое существо то, что всегда думает только о себе. Я хочу о нём заботиться…
Кровь плеснула в воду. Коричнево-зелёная вода между нами образовала небольшой круг волны, затем второй, затем молнии мельчайшими искрами пронзили всю толщу мутной жидкости, озаряя её таким ярким светом, что мы все, поневоле, закрыли слезящиеся глаза. Перед нами плескалось и дёргалось, что есть мочи, огромное тело горного червя. Надеюсь, что друзья в лодке, плывущие слева, ближе к своду пещеры, не пострадают. Сильная рука, державшая меня, сомкнула пальцы так сильно, что я почувствовала хруст своих костяшек. Потом включился слух: сквозь утробное завывание умирающей твари и визги девушек, раздающиеся далеко, но на очень высокой частоте, я, наконец, разобрала чистые громкие и выразительные дрантарские ругательства наследника. Он жив.
Вайри Радонта.
Мифриловый рудник в этом месте был практически выработан, но по левой стороне, где мы плыли, минерал всё ещё присутствовал, да такими мелкими и несуразными жилками, похожими на корешки, что рудокопов не заинтересовал. Ближе к середине свода залежи сходили на нет, а это значило, что мы сможем призвать стихию и распорядиться ею с умом, учитывая обстоятельства.
Раф предложил использовать лодку и обогнуть чудовище по дуге, тогда можно замуровать его в скале, заморозить, или даже проткнуть сосулькой, или сжечь. Вариантов будет гораздо больше, когда ты можешь пользоваться своей стихией в полном объёме. Но, единственное, что не входило в наш план — это огромный мифриловый червяк, всплывший посередине штольни. Сегменты его малоподвижного и неприступного тела отливали зеленью — чистый мифрил! О, великая праматерь! Раф грустно кивнул наследнику. Другого варианта не было. Альрис дёрнула руку. Началось.
Пока червяк бешено бился в конвульсиях, мы, практически касаясь стены руками, пытались пробраться как можно глубже в пещеру. Воставизжала — все эти события были для неё, юной впечатлительной девчонки, сбежавшей из дома в столь раннем возрасте, очень волнующими. Раф прижал её к себе, закрывая глаза ладонью, и посадил в лодку поглубже. Всё-таки, колоритная парочка: тысячелетний эль-т и девица едва за двадцать.
Шеффарн практически скрёб ногтями стену, пытаясь как можно скорее миновать червя и доплыть до того места, где мифрил уже не будет нас подавлять. В какой-то момент его волосы стали подниматься вверх, окутываемые послушными волнами ветерка. Он обернулся и взмахнул рукой.
— Твоюж стихию! — крикнула я, понимая, что будет рикошет. Молнии погасли, раздались крики, а потом в штольне случился обвал. Нас стало сносить вниз. Лодка разбилась об скалистый выступ в самом начале. Вдоволь нахлебавшись воды, мы преодолели несколько водоворотов и оказались на краю водопада, уходящего из пещеры наружу. Три слабеньких кустарника мне удалось вырастить на самом краю. Уцепившись за них, мы избежали падения. Следующая волна принесла наших друзей. Альрис, задыхаясь, пыталась плыть к нам, за голову придерживая бессознательное тело. Шеффарн выругался, но схватил обоих, помогая вытащить на скалистый берег.
В нашем распоряжении был небольшой участок суши в полузатопленной потоком пещере. Вода падала вниз, там образуя озеро, окаймлённое снегом и льдом. Надо было развести огонь, подсчитать потери, высушить одежду и нормально поесть. Спуск к Скалистому порту завтра будет нелёгким.
***
В гулких залах огромного дворца, устланного плитами из отшлифованного до прозрачности серого мрамора, было прохладно и тихо. Где-то внизу, из парадной буфетной, доносились приглушённые расстоянием звуки разговора, да двое служек с утра перебирали хрустальные балясины одной из боковых лестниц.
Его Величество блюститель Великого Престола и сын ВсеобъемлимоВладеющего неторопливо прогуливался в сторону купальни.
Открылись стеклянные двери, и тёплый пар, с примесью соли и йода окутал могучее тело. Грудная клетка расширилась и вобрала в себя живительный морской коктейль, подогретый в котлах банного комплекса.
Он постоял несколько минут и, сбросив халат, погрузился, наконец, в бурлящие минералами воды бассейна.
Сквозь грозовой финал, сквозь горечь мироздания
Родится вновь дракон, готовый полететь!
Лишь Смерть — его судьба, но Небо, в знак прощанья,
Дарует трёх друзей, готовых умереть!
Вспоминал он строки…
Любовь, чрез ток пройдет, и червь родит мифрил
Дракон, в гору войдёт — и жизнь найдет, и пыл.
Из тонкого руна, сквозь горечь мироздания,
Желание небес родится в знак прощанья,
Чтоб крылья отрастить, он в рабство угодит,
А раб он, иль Дракон? Вопрос судьба решит!
Властитель водной стихии на минуту замер под струями искусственного водопада, а потом на его лице заиграла тень улыбки. Спрятав лицо от посторонних глаз в воде, он размеренно доплыл до конца водоема и, насухо растерев тело банной простынёй, двинулся в обратном направлении…
Его Величество умел ждать…
***
Драконар устал…
Рандар сидел, привалясь к каменной стене, и тугие вихри темноты клубились в голове, не давая одновременно заснуть, или очнуться. Тошнило.
Он с трудом разлепил веки и не увидел ничего, лишь щупальца чёрных и красных сгустков, которые кружились перед ним, а он обессиленнопозволял себя ими оплести.
Наконец, один из сгустков развернулся блестящим веером и пронзил яркой иглой неподвижное тело дракона.
Оно выгнулось дугой. Рот, на мертвенно-белом лице распахнулся в беззвучном крике.
Альрис открыла глаза.
— Что с тобой?
Она начала трясти его за плечо, и Рандар, наконец, вздрогнул и смог очнуться.
— Нормально, — прошипел он. — Кажется, ты смогла меня спасти, и… и я твой должник!?
Эта, сказанная вслух, мысль захлестнула и потрясла всю драконью сущность.
Он, должник? Он должник, предназначенной ему в жертву? Рандарвновь закрыл глаза, теперь уже сознательно, и, махнув рукой, показывая, что спит, глубоко задумался.
Проспав часов пять, изнурённые путники в полной тишине, нарушаемой только плеском воды, очнулись и, как по команде, построившись попарно, начали движение.
Они брели по тоннелю минут сорок, в полном молчании. Рандар — впереди, словно вынюхивая след, Альрис плелась за ним.
Раф поддерживал Восту и тихо костерил дракона последними словами. Тот не обращал на шипение никакого внимания, голова у наследника болела немилосердно.
Шефарн почти впал в прострацию, и только злость, да сила воли, держали его на поверхности сознания. Он шёл замыкающим. Перед ним плелась Вайри.
Сейчас напасть на них мог любой. Они не могли никому сопротивляться, но упрямо ползли вперёд, отвоевывая метры пути к спасительному выходу на свежий воздух.
Туннель был странным. Создавалось впечатление некоей щели, которая явно была естественного происхождения. Оставалось только надеяться, что за ними не будет погони.
Наконец, к холодному воздуху тоннеля стал навязчиво примешиваться какой-то живой воздушный поток.
Шефран поднял руку и словно погладил его.
— Мы рядом с поверхностью, — сказал одышливо, словно после долгого бега.
Маленькое знакомство со своей стихией вытянуло последние силы. Он споткнулся и тихо осел на пол.
— Упал, что ли? — поинтересовался сумрак голосом драконара. — Вовремя, гад, отключился! Кто поволочёт?
— Ты, — злобно отозвался Раф, который почти тащил двух девушек и тоже был недалёк от беспамятства: сломанная рука болела.
Рандар повернулся и, оказавшись в тылу отряда, схватил Шефарна и встряхнул его, как спаниель крысу. От резкого движения в глазах эльт-азамелькало багровым, а его заострившиеся черты придали лицу ещё более жуткое, змеиное выражение.
Все отшатнулись к стене, посыпалась каменная крошка, а высоко над ними показался яркий клочок предрассветного неба. Яростное сопение обозначило ясное сознание воздушника. Стерев влагу со лба, он оттолкнул жилистую руку и буркнул:
— Выход рядом, порода тонкая. Дойду без сочувствующих. — И, покачиваясь, как маятник, двинулся первым.
Они брели ещё мучительный час. Проходила минута, за минутой, ожидание стало нестерпимым. Выход, которого ждали каждый миг, словно удалялся. Наконец, узкий проход вывел их к пещере, и отряд буквально вывалился из тёмного брюха тоннелей к живым, доносившимся из пространства впереди звукам.
Перед ними в лучах медленно просыпающегося светила расстилалась серая мгла Северного моря. Свежий ветер, запах йода и шум прибоя освежили лица. Они преодолели перевал.
Раф шагнул к открывшемуся выходу и отшатнулся. Камень, выскочивший из-под ноги сорвался вниз и отозвался ударом падения где-то далеко внизу. Им предстоял тяжёлый спуск. Альрис мешком опустилась на холодный влажный от росы камень. Остальные уже лежали, прикрыв глаза.
Попадая в обитель чужих народов,
Всегда, прежде всего, интересуйся их обрядами.
(Предписания для наследников рода Кенебриков).
Альрис Трамирани.
Раньше я любила горы. Здесь небо так близко, кажется, что вот-вот и какая-нибудь тучка, проплывающая мимо, нежно тронет твою щёку. Здесь воздух чист и свеж, здесь нет ничего лишнего, что тревожило бы взгляд — мир, чистота, красота.
Неожиданное явление одной наглой, не особо умной задницы лихохвоста напрочь испортило настроение. Теперь, вместо тёплой и уютной кибитки, лошадей, дюжины охранников, нас окружали только снег и острые каменные пики. Точное местоположение наше неизвестно, зато ясно, пока рядом мифрил, идти предстоит исключительно ногами.
Изодранная юбка, поцарапанная нога, лёгкая обувь — всё явно складывалось неудачно, а погодка на этой высоте была совсем не той, которая радовала внизу. Желание, во что бы то ни стало, насолить наследнику, слегка притупилось после пары глотков драконьего отвара. Голова поплыла под действием хмеля, и стало чуть-чуть теплее. Данные мне штаны натянула, с горем пополам, краснеть и стесняться — было не по обстоятельствам. Больше всего хотелось сначала убить этого треклятого ветроголового эль-та, а потом очутиться у себя дома в тёплой кровати, осознав, что всё это было исключительно ночным кошмаром.
Шеффарн, между тем, стремился помереть и сам. Брошенная злобная фраза мазнула меня по краешку души. Да, наследнику я нужна — у нас договорённость, ничего более, поэтому и помощь не мне, а таинственной редкой вспышке, которой я являюсь.
Злобно глянула на воздушного: он сел прямо в снег, прислонившись затылком к холодному валуну. Цветом и выражением лицо от камня отличалось мало. Обеими руками наглаживая виски, он шипел ядовитой змеёй. Раф, заматывающий руку, шепнул мне:
— Видно, сильно разозлился мальчишка, — я удивилась такому обращению, а ведь и правда, никогда не интересовалась, сколько лет моему вечно смешному коллеге и другу, видимо, намного больше, чем все думали. — Полёт с призывом ветра — весьма затратное дело, — продолжил Раф, рассуждая, — о чём воздушный только думал. Хорошо хоть сознание не потерял, и не встрял в сансарис на пару дней. Расплачивается сейчас своей головой.
Я взглянула ещё раз на шипящего страдальца, желание добить чуть-чуть померкло. Заметив мой взгляд, Шеффарн начал активнее массировать виски и стал постанывать. Остальные занимались своими делами, намекая, что лучше всего помочь виновнику наших бедствий можно только добив такового.
— Сильно болит? — спросила я, подходя поближе. Стоны стали громче, голова, запрокинутая на камень, кривила брови и изображала высшую степень мучений. — Может, я могу чем-то помочь? — спросила из чистой вежливости, надеясь на то, что помочь — не могу и свободна.
— Я слышал, что прикосновение истинной вспышки лечебно, — прошептал эль-т, приоткрыв один глаз. — Положи руку мне на лоб, давай проверим.
— У тебя голова слегка горячая, — говорю я, неприятно поёжившись, когда мою руку накрыла его ладонь.
— Халлен… — прошептал мученик.
— Что? — не расслышала я, подозревая, что воздушный решил помолиться перед смертью и уже испускает дух.
— Назови меня Халлен, — жалобно прошептал он, заканчивая фразу и наглаживая мою руку своей.
— Стоит добить, чтоб не мучился. — Подошедший наследник демонстративно проверил остроту своего ножа. — Это моя собственность. Подойдешь ещё раз — я тебя убью.
— Договорились, — Шеффарн резко открыл глаза и выпрямился, явно не страдая ни головой и рассудком, — Только это она ко мне подошла. А этому ты мешать не можешь.
— На стыке традиций выбирает девушка? — наследник скривился, признавая за воздушным знание межрасовых писаний.
Я дернула руку, всё ещё зажатую воздушным, и ощутимо ткнула его в плечо. Было обидно, что меня разыграли так глупо, как сурепку несмышленую. Вайри, надевшая длинную зелёную жилетку, и, наконец, закончившая плести косицу, посмотрела на меня лютым зверем. И не поддержала. Странно.
Воста, тем временем, углядела за валуном более менее пологий проход и махнула нам. За ней двинулся Раф. Оживший и бодренький Шеффарн догнал нас. Я оглянулась на остальных и увидела картину: наследник, держа мою подругу под руку, шёл и мило с ней беседовал, выясняя, насколько мифрил влияет на её способности, являясь минералом и относясь к стихии земли. Вайри шла с загадочной улыбкой, ничуть не беспокоясь, что они отстали. Я встала, как вкопанная, и в меня врезался Халлен. Воздушный хмыкнул, приобняв за талию и прошептал на ухо:
— Я тебя понял, милая, но давай не сейчас. — Я крутанулась на пятках и пошла в ускоренном темпе, почти бегом, перегоняя даже Восту и Рафа. На душу налетел чёрный-чёрный ветер, не давая дышать и раздирая лёгкие изнутри. Было так странно из-за этой глупой обиды, что совладать с нахлынувшими эмоциями не получалось. В мысленный список дел на ближайшее время был добавлен пункт «Прибить воздушного эль-та, при первой возможности».
Рандар.
«С убогим выводком стихийников мы с трудом прошли первый перевал, а дальше? — угрюмо размышлял наследник престола. — С другой стороны, здесь полно мифрила, а где мифрил, там рудокопы. А если есть они, значит…».
— Интересно тут хоть пещеры есть? Ветер такой обжигающий, надо где-то передохнуть. — Услышал Рандар жалобный голос, всё больше раздражающей его, Альрис. «Вот же, напасть какая! Болтливая, глупая, наглая… Хорошо, что скоро плохо закончит!» — мысль о её плачевном конце подействовала умиротворяюще.
— Найдём пещеру! Полно мифрила в горах, где-то тут наверняка живут рудокопы. Сами мы не преодолеем следующий перевал.
Наследник произнёс эту тираду в надежде, что компания утроит усилия и начнёт, наконец, быстрее передвигать ногами. Но, вместо этого, команда, с любовью многодетной мамаши, стала поглядывать на нагромождения серых промерзших камней, и топать ногами по насту, видимо, желая провалиться в подземный ход, и лететь по нему до самого порта, лежащего на другом краю мощного горного массива, под углом пересекающего материк.
Сейчас вся группа просто стояла на тропе, ведущей наверх. Уже здесь мела пурга, и периодические вьюжные смерчики деловито заметали дорогу перед путниками. Вся поверхность вокруг была усыпана мелким камнем, грозившим резво осыпаться вниз, вместе с оступившимся пешеходом.
Вдруг Воста громко вскрикнула, отпрыгнув в сторону, поскользнулась на камнях и стала медленно клониться в сторону пропасти.
Раф ухитрился схватить её за пояс здоровой рукой, удержав от падения. Переход ему тоже давался трудно: сломанная конечность нещадно болела и мерзла в разы сильнее, а поднявшаяся температура и выступивший холодный пот говорили о том, что протянет парень недолго.
— Ты с ума сошла визжать, обвал начнётся, и нас здесь просто похоронит.
Воста, тяжело дыша, вытянула руку и показала:
— См-мотрите…
За грозно нависающей над дорогой скалой стояло плотное серое облако. Казалось, оно целиком сформировано из кристалликов пыльного льда. Через секунду марево распалось на льдистые куски, а компания авантюристов зачарованно продолжала смотреть на это природное явление. Наконец, глыбы льда потемнели и превратились в трёх тяжеловооружённых людей.
— Кто вы такие? — прозвучал вопрос. — И с какой целью явились сюда?
***
Узкий и крутой каменный спуск уводил их вглубь горы. Впереди блуждала неизвестность, зато не было пронизывающего ветра и холодных иголок, которые впивались бы в продрогшие тела. Наконец, их маленькому отряду приказали остановиться. Путь перегородила массивная каменная плита.
— Вот, наглость какая! Они считают нас своими пленниками, — громким шёпотом, в первую очередь для стражников, произнесла Вайри. Ей, обладающей даром земли и жизни, было особенно тяжело в этой каменной мёртвой норе.
Один из рудокопов достал ярко-жёлтый самоцвет и вложил в практически неразличимый паз. Стена вздрогнула, всей своей каменной сущностью, и беззвучно отползла в сторону, открывая вход…
Их повели через огромный зал, скупо освещённый факелами. На нём лежала печать — смерти и тлена. Это ощущение усиливали огромные тусклые тени, порождённые факелами.
Зал когда-то был великолепен. Но теперь, осыпавшаяся крошкой искусная отделка, да отбитые лепестки каменных цветов, делали его жалким и страшным. В противоположном конце зала блестели кованым мифрилом огромные двери.
Ещё через час, путники, перестав крутить головами и удивляться, потеряли счёт коридорам, поворотам и огромным залам с колоннами. В какой-то момент упал совершенно обессиливший Раф, и наследнику пришлось его нести. Сзади них нестройной кучкой плелись девушки. Воздушный держался бодро, то и дело «случайно» натыкаясь на Альрис. Дракон злился.
Наконец, повернув ещё раз и открыв очередные ворота, стражники привели компанию в светлое помещение.
Здесь им дали воды. Велели ждать.
Воста, сидящая на прямоугольном гладком камне и державшая на коленях белокурую кудрявую голову, неожиданно заплакала.
— И зачем я сбежала из дома в эту клятую академию, а потом… Из академии то-оже?! Сидела бы сейчас с Зефраксом, шашлык на костре жарила… Нафтию доводила бы…
Альрис громко вздохнула, тронув подругу за плечо, и мирно сказала:
— Мы все домой хотим. Хотим свою старую мирную жизнь…
— Хоти, — бросил в её сторону бессердечный змей. — Хоти, только умолкни. — Внутри него практически клокотала злость, готовая выплескиваться по любому поводу. Мифрил ли так угнетающе действовал, или присутствие рядом этой молнии-вспышки, но сохранять хотя бы внешнее спокойствие — было всё труднее. Шеффарн тихо ухмылялся, принимая из рук Альрис железный стакан с водой. Будто сам себе налить не мог!
День миновал. Над горами бушевала вьюга, и сыпал с чёрного неба ледяной песок. Здесь же, в самом сердце камня, всегда были сумерки. А вокруг шумела чужая странная жизнь. Мимо проходили какие-то люди. Женщины тащили горшки с варевом, уголь и огромные кувшины с водой. Мужчины, в основном, вооружённые, кто с кайлом, кто с молотом — явно шли к месту ночлега, после трудового дня. На обессиленную группу, тихо сидящую в сыром углу, никто не обращал внимания. Только стражник, рыгнув в их сторону кислым пивом, храпел рядом.
Ночь прошла тихо.
…Как только через далёкое отверстие высоко в горе стал проникать серый тусклый рассветный луч, драконар получил ощутимый тычок в бок, носком кованого сапога.
— Вот они, господин наместник. Пытались попасть через тайный гномий ход. Мы обнаружили их у самой стены в тот момент, когда шпионы империи обсуждали способы взлома и проникновения вглубь горы.
— Кто вы такие? — наместник, коротышка, с большими губами, щеками, носом и пузом, а также, гордый обладатель рыжей курчавой шевелюры, спутанной бороды и дремучих бровей, был одет весьма броско и богато, чтобы компенсировать свой рост и сразу показать высокий статус.
Драконар получил ещё один тычок упитанной ноги и уже собрался эту ногу оторвать с особой изощренностью…
— Путешественники, — получил наместник краткий ответ. Шеффарн дипломатично наклонил голову и улыбнулся. — Нам надо попасть вниз, в Скалистый порт. Шпионами не являемся. Скорее беглецами. Но мы в состоянии оплатить наш переход, через вашу страну.
— Натурой, что ли? — цинично захохотал наместник. — А это мысль! Девок ко мне! А этих… заковать, и пусть ломают камень…
***
Альрис Трамирани.
Пробуждение было не самым приятным. Мало того, что после сна на холодном камне я не ощущала ни одной части тела, так ещё и громкая ругань пополам на имперском, пополам на драконьем — это настолько пугающе, что впечатлительной мне можно весь день заикаться.
Мужчин уводили стражники, закованные в железо, с ног до головы, деловито подталкивая копьями под зад. Замешкавшийся Раф успел обнять Восту, незаметно сунув ей в руку миниатюрный треугольный нож. Кажется, в нашем недружном коллективе появилась влюбленная парочка — ни разу не помню, чтобы водный расставался со своей реликвией. Мы с Вайри недобро переглянулись. Я почему-то подумала, что скорее пещера обрушится, чем кто-нибудь подойдет попрощаться со мной, беспокоясь о моей жизни и чести.
— Вы не можете увести эту девушку! — Шеффарн, в своей длинной светло-голубой одежде, с распущенными белыми волосами, так удачно попавший в круг света посередь пещеры, напоминал в этот момент древнего пророка или чудотворца. Неудивительно, что стражники остановились, опешив. — Это моя невеста. — Закончил речь воздушный, под ироничное хмыканье наследника. Видимо, рудокопы, (весьма суеверный и впечатлительный народ), ждали от него не такого окончания фразы. Назови он меня мифриловой богиней или воплощением горной хозяйки, то, может быть, всё закончилось бы иначе… Но, повернувшийся на шум наместник только широко улыбнулся и издевательски вежливо ответил:
— Тогда, конечно, тогда не можем. Сдалась она нам. Этих увести, а её утопить в штольне. — Кажется, я всё-таки икнула от неожиданности…
Квадратный вырез пещеры, подпёртый по сторонам деревяшками, напоминал мне мой будущий огромный гроб. Вдали уже слышалось журчание воды. Интересно, как они меня топить будут: просто в водоворот окунут, тогда есть возможность выплыть где-нибудь на поверхности и уже там замерзнуть насмерть, или, конкретно так, на месте притопят? Штольня была явно заброшена, раз пришла в такое убогое состояние. Рудокопы слишком ценят своё пространство, чтобы допустить затопления и обветшалости, наверное, это полностью выработанный участок.
Стражник привел меня на место и велел разуться. Вода была совсем чёрной из-за отсутствия хоть какого-нибудь света. Но сама шахта здесь не была мелкой, напротив, порода, в этом месте раскопанная, где только можно, образовывала круглый, почти правильной формы, зал, наполовину залитый водой. Меня ткнули древком копья, и я шагнула, неловко оцарапав ступню об острый камешек дна.
Внезапно поверхность осветилась ярко-голубым светом, пронизанная миллионом мельчайших молний. Здесь уже не было мифрила — догадалась я. Вода — отличный проводник. Жаль только, что стражник на берегу стоял!
— Наматайя! Великая праматерь Наматайя! — заверещало существо в доспехах и бухнулось, громко ими брякнув о камни, на пузо. Недолго думая, я широким неприличным жестом двух пальцев «благословила» стражника и почти пропела: «Повелеваю…».
Наша толпа росла, принимая в своё течение всё новых и новых суровых бородачей, с детским восторгом и фанатичными взглядами, повторяющих волшебное имя. Кто такая Наматайя, я не знала, нужно будет уточнить у Вайри. Собственно, спасать «своих верных «нитичахли» я и спешила. Мы бесцеремонно ворвались в покои наместника: толпа сумасшедших верующих, которым и власть не власть, только дайте чудо, и я, сидящая, как великая богиня, на железных носилках, на плечах у рудокопов.
Когда открылись двери, толпа застыла, увидев, как две девицы на полу, сидя на связанном наместнике, то ли щекочут, то ли тыкают его миниатюрным каменным треугольным ножичком, а он визжит, как свинья, и брыкается.
— Великая Наматайя пришла забрать своих верных нитичахли! — громко прокричал самоназначенный шаман, и моих подруг подняли на носилки и вытащиливслед за мной.
— Наматайя?! — прокричала мне Вайри, злобно хмуря брови.
— Да, вот как раз хотела спросить…
— Ну, теперь нас не просто убьют, а скормят горному червю. — Хмыкнула старшая подруга, усевшись поудобнее, и, накручивая прядь волос на палец.
— Всеславная Наматайя, и вы, её верные нитичахли, мы возносим Вам хвалу и просим показать великое чудо, — пропел новоиспечённый шаман и стал надвигаться на нас, стукая древком копья по полу пещеры. Сзади него стояла многосотенная толпа, и восторженно открыв рты, слаженно повторяла шаги и жесты. Мы отступали к воде.
— Вы бы на бережку постояли, — шепнула я Восте, снимая обувь и не выпуская снятое из рук. Но вода не засветилась…
Толпа недовольно загундела, шамана стали тыкать в спину.
— О, славный народ рудокопов, — я услышала в дальнем конце голос Рафа. К нам стали проталкиваться наши друзья. — Мы — помощники великой Наматайи, и мы расскажем, как совершить ритуал правильно.
— Лодку. Деревянную. — Отдавал тем временем распоряжения Шеффарн, — мешок с жертвенной едой и водой. Тёплую одежду и обувь. Хороший и крепкий кинжал. Верёвку, кремень. Не мифриловый! И котелок, да чтоб целый был. Всё понятно?
Последним молча шёл Рандар. Его суровое выражение лица не обещало ничего хорошего. Видимо, он лучше нас знал, с чем мы сейчас будем иметь дело…
В утлую деревянную лодчонку влез сначала Раф, придерживая подмышкой подаренное шаманом ритуальное вино, затем нервно трясущаяся Воста, гордая Вайри, с идеально прямой спиной, последним вступил Шеффарн. Он махнул рудокопам, и те оттолкнули плавсредство от берега. Через пару лемс их тихого плавания, безо всякого всплеска, на поверхности воды появились изменения. Хозяин водоема почувствовал чужое присутствие и явился.
Безглазая коричневая морда червя поднялась над волнами и ожидающе клацнула зубами.
Рандар, стоящий на берегу рядом со мной и бесстрашно поднявший меч, двинулся к воде.
— А я? — вот уж «великая Наматайя» не ожидала от всех подобной наглости, — всё «чудо» и без меня?!
— А кто сказал, что без тебя? — дракон схватил меня за плечо и силком потащил в воду. Кажется, сейчас мне этим мечом перережут горло и скажут, что так и было надо…
Ледяная вода обжигала ступни, заставляя дрожать всем телом. Горячая рука, схватившая и крепко державшая, грела. От осознания близкой смерти и этого странного контраста, я молча прошла почти до середины мелководного водоема. Морда страшного червя была уже совсем близко, гораздо ближе, чем примолкшие от ужаса рудокопы, застывшие, как под гипнозом.
— А, может, предложить им всем сразу на него напасть? — Спросила я сурового целеустремленного дракона, практически убедив себя, что сейчас он, державший меч кверху, попробует эту змеюку ткнуть, а меня схватил из соображения моей же безопасности за его плечом…
— Нет, вспышечка, — хриплым шёпотом поведал мне наследник, — сейчас мы ткнём тебя…
Всё просто: заплатил — получил результат.
Всё просто, исключая женщин и диких животных.
Исключая женщин — дважды.
(Дневник Рандара).
Рандар.
Серый рассвет дракон встретил на ногах.
Омерзительный запах мокрой свалявшейся собачьей шкуры прочно угнездился в его чувствительном носу, заставляя дышать через рот, периодически мерзко чихая.
Лагерь спал.
Ощутимо пнув двух стражников мыском сапога, и, получив в виде отклика полноценный всхрап здоровых лёгких, он, подобрав валявшийся рядом горн, протрубил побудку.
В недалёких кустах вздохнуло серое марево, раздался отчётливый взрык, затем смачный плевок и… Лагерь проснулся, зашумел.
Углубившись в живущие своей необъяснимо разговорчивой жизнью колючие растения, драконар, не без внутреннего удовлетворения, обнаружил, наконец, причину заложенности носа.
Тщательно рассмотрев лежку волколака и пометив её, как территорию более крупного хищника, Рандар, на правах купца, тщательно оберегающего свою собственность, поспешил к караванщику.
Видевший всякое, Дорсет, знамением совершив молитву Матери Всего Сущего, и, скорее запугав, чем проинструктировав стражей, быстро начал движение через перевал.
Они прошли не более двух часов, когда и без того изломанный временем древний тракт стал уходить под воду, родившегося в результате дождливого лета, грязного стоячего болота.
Сухой и чистый лес, мягко пружинящий прелой листвой, резко сменился колючей густой буйной растительностью, не дающей возможности наблюдать. Вьючные животные засыпали на ходу, а людей снотворная дремота, сковывающая ноги и мешающая ходьбе, пугала. Страх не давал им оцепенеть!
Разливающийся в хрустальном воздухе гор, то справа, то слева, запах зверя утвердил караванщика в неизбежности скорого нападения.
Обоз остановили у развилки и, поставив кибитки двойной глухой стеной к лесу, стали ждать атаки. Рандар нашёл четверых, гордо именованных его собственностью, заглянул в их телегу, кинул белобрысому бумаги, скрученные в тугой свиток, и ушёл раньше, чем в него успели бы запустить чем-нибудь тяжёлым. Взгляд зелёных глаз действовал бодряще… Примерно, как пощечина. Спать расхотелось.
Около полудня яркое горное солнце внезапно погрузилось в туман, разливая багровое марево на расстоянии вытянутой руки. Замелькали тени, и послышался глухой вой.
Позади Рандара кричали испуганными наседками наложницы Дорсета, и стеклянно стучал металл наёмников. Впереди стояла мгла.
Нападения ждали, но оно началось в полной тишине, так внезапно, что первых волков пропустили. Дракон не отходил далеко от важной кибитки, понимая, что его собственность защищать никто не будет. А от глупых девок — проку мало.
Крупные хищные звери с огромными головами и человеческими глазами ворвались внутрь периметра, как к себе в нору, рассекая зубами-бритвами лёгкую кожаную броню, замешкавшихся людей. То из одного, то из другого места стали доноситься мерзкие чавкающие звуки, а перед кибиткой с Альрис уже сидел, перекинув через пасть длинный алый язык, огромный волколак и слизывал кровь с меча, удобно подоткнув его в сердце бородатого наемника, с удивленно открытыми в посмертии карими глазами. Драконар слышал хруст костей и захлебывающиеся кровью крики.
Его руки сами стремительно заработали, протыкая серые шкуры и снося головы бегущих на него волков.
Вокруг него, наконец, тоже началась битва. Вопли, вой, яростная брань и лязг металла то и дело менялись на звериный предсмертный скулеж и человеческие всхлипы захлебывающихся в крови.
Через три четверти часа солнце, наконец, освобождённое от навеянного марева, осветило место битвы.
Тёплый ветер, внезапно посетивший залитый кровью перекрёсток, принёс запахи трав и свежей родниковой воды. Рандар глубоко вздохнул. Бойня была закончена.
На земле лежали десять бойцов из четырнадцати и четыре гиганта — волколака.
Далеко в лесу у матери-волчицы, почувствовавшей разрыв нитей крови, глаза загорелись яростью потери, и она, вскочив на лапы, начала свой бешеный путь к месту битвы.
Залитый кровью трёх оборотней, из четырёх напавших на лагерь, Рандар медленно приходил в себя. Его бурлящий огненный темперамент не давал сразу успокоить разгорячённые в побоище мышцы. Стучащая в висках кровь кричала не о победе. Она предупреждала о скором начале новой битвы. И юный дракон пошёл к кибитке с девушками.
Раф, с самого начала занявший место перед входом и готовившийся отдать жизнь, перепутав с врагом, встретил измазанного наёмника выпадом клинка, впрочем, только полоснувшего воздух.
— Молодец, — прохрипел дракон, хлопнув смущённого знакомца по плечу.
А вот запущенный в него сапог, Рандар ни отбивать, ни ловить не стал. Поднял окровавленной рукой и кинул обратно. Рыжая злобно засопела, получив сапогом в ответ. Защищаются, чем могут — логично.
Наскоро осмотрев свою собственность, на предмет повреждений, и, обнаружив в зелёных глазах не только страх и злость, но и волнение за его собственную жизнь, наследник вышел, перепрыгнул через какое-то тело и приступил к поискам Дорсета и пересчёту оставшихся живых.
Наконец, караванщик нашёлся…
Без своей войлочной расшитой шапки, в расстёгнутом окровавленном кафтане, он сидел на коленях в осенней стылой грязи, держа на руках толстую усатую наложницу с распущенными косами и вспоротым клыком волколака чревом. Кровь уже успела застыть и свернуться в её жилах, но лицо ещё не зачерпнуло глины серой смертной маски и было почти живым. Сразу ставший старым, крепкий и жилистый Дорсет безучастно выслушал предупреждения драконара.
— Мёртвым — мёртвое; живым — живое, Дорсет, — тихо сказал Рандар. И караванщик, закрыв глаза женщине, уложил её на серую землю. Тяжело встал, обошел труп, не оглядываясь, и во всю силу лёгких закричал:
— Всем собраться! Телеги в круг! Скарб и женщин на пол повозок, закидать тряпьём! Сами из круга! Стоим по периметру. Назад дороги нет. Нам вперёд: выживет лишь тот, кто будет биться…
И Волчица пришла!
Пока она неслась, не разбирая пути, ей уже не было дела до сладкого человеческого мяса, красивых вещей и женщин. Ей нужен был погасивший для неё солнце, тот, который смог разрубить нити тумана и погубить её детей. Её гордость. Её любовь. Её жизнь.
Она налетела сразу на Рандара, издалека учуяв на нём Свою Кровь. Перед ней стоял огромный мужчина, наследник великой расы драконаров. Щенок, ощутивший победу и одурманенный успехами.
Он не сразу понял этот манёвр, а Волчица беззвучно прыгнула на клинок и, дотянувшись до шеи убийцы, сомкнула стальную смертельную челюсть. Оба существа упали на тракт и земля, содрогнулась!
…Рандар терял кровь, продолжая терзать сталью чужую плоть. И волчья суть впитывалась в него блестящими алыми каплями, фонтаном летящими ему в лицо и полуоткрытый рот. Серый треугольный амулет, омытый кровью обоих оборотней, вспыхнул, и Рандар, почувствовал пламя у себя на груди.
Огненный вихрь закружил Наследника и… От серой волчицы остался лишь пепел. Спустя пару секунд, красный от бушующего пламени, амулет погас, с громким шипением коснувшись пропитанной кровью одежды на груди Рандара.
Даже спустя двести лет, оказавшиеся на перекрёстке редкие путники слышали в полнолуние отчетливый рычащий женский стон:
— Сынооочкииии… мои…
***
Альрис Трамирани.
Когда бессознательное тело принесли в телегу, девушка будто ощутила огромный камень внутри своей груди, и не могла нормально вздохнуть. Рванула юбку, взяла блюдо с водой. Кинулась на колени, пытаясь то ли найти признаки жизни, то ли отмыть окровавленного наследника. Обтёртое лицо было мёртвенно бледным, на плече и на рёбрах, под бурой от крови и грязи рубашкой, обнаружились глубокие борозды от волчьих зубов. Кровь больше не текла, раны медленно заживали, расходуя силы и энергию организма.
— Надо бы промыть, — сказал Раф, заметив ощутимое движение грудной клетки во время дыхания, и осознав, что наследник жив.
— Лучшш-ше пи-ить, — кашляя, прошептал их оживший хозяин.
— Да, пожалуйста, — блондин, сам не веря в свой успех, взмахнул рукой и достал, будто из ниоткуда, ледяной стакан, полный воды. Немой удивлённый взгляд друзей заставил руку дрогнуть… И наследник случайно был ещё раз умыт…
— К-какого х-хрена тр-реклятого?! — резко севший драконар хотел растерзать горе-помощничка, но скорчился, зажимая рукой ещё не совсем зажившую рану на рёбрах. Потом до него дошло истинное положение вещей, и он посмотрел на водного с менее мстительным интересом:
— Эль-т! — рука опустилась на покрытое инеем плечо, также дрожащего на корточках белобрысого.
— Да кто ж знал, что силы здесь уже работают… — Раф пожал плечами, освобождаясь, и, принимая от Восты большой кусок цветной ткани, затем укутался с носом.
— Мифрил… Ясно. — Озвучивая вывод вслух, произнёс дракон и выразительно поглядел на рыжую, державшую ещё один кусок ткани, но не спешившую отдавать. Грязная рубашка поддавалась с трудом, затем полетела на землю, показывая прямо на глазах заживающую прозрачно-белыми болезненными шрамами мужскую грудь, покрытую отнюдь не чешуёй.
Рандар незаметно закусил край бледно-синей губы и с большим усилием поднялся с земли. Молча, как подобает наследнику драконаров, но тяжело дыша и покачиваясь. В два нетвердых шага он подошёл к Альрис и протянул руку, забирая ткань. Несколько раз тяжело прокашлявшись и отплевавшись кровью, он поднял свои жёлтые глаза с чёрными узкими зрачками на эту интересную компанию, внимательно рассматривающую раненого драконара, как диковинное существо.
— Мож-жет, у вас и еда есть? — в ответ Воста прижала к груди свой походный мешок. — Я вас тут спасал, между прочим.
— Да мы и не просили, — что на неё нашло, Альрис не понимала, но взволнованная и расстроенная, она сейчас больше всего хотела его придушить, обеспечив бонусом, империи полную демократию, а друзьям простой повод вернуться домой. Раф выманил у огненной подружки хороший кусок вяленого мяса и половину чёрствого каравая.
Дракон вгрызся в предложенную еду с остервенением и жадностью. Сначала бледный, осунувшийся, с заострившимися чертами лица, он с каждым укусом оживал. Шея, покрытая самыми ужасными из всех красно-розовыми рубцами, наконец, стала светлеть и приобретать более спокойный здоровый оттенок. Регенерация затрачивала много энергии. Вопросительно подняв бровь, дракон получил ещё кусок мяса и уже неторопливо стал его уплетать. После чего из его походного мешка появилась на свет целая чёрная рубаха и фляжка с каким-то отваром.
— Ну, что? Договоримся? — наконец, спросил Рандар, обращаясь к Трамирани, неторопливо собирая чёрные волосы в некое подобие хвоста. Наполовину укороченная юбка на секунду привлекла его внимание.
«Не наелся», — молча подумала Воста. Альрис резко задёрнула голые коленки остатками ткани и посмотрела блестящим воинственным взглядом. Что с ней происходило — она не могла понять и объяснить логически, но больше всего ей сейчас хотелось наследника-таки отправить к пращурам.
— О чём? — спросила она в ответ, а её правая рука медленно поползла вверх и уткнулась в бок.
— Спокойно, — встал между ними Раф, — это закон противодействия. Злость и раздражение сопровождает вспышку и драконара, пока они рядом.
— Да ладно? — наследник ухмылялся и был полон желания вывести рыжую из себя, — чуть не на руки бросилась при встрече, только радостных визгов не хватало, на смех всему каравану! — усталый дракон, испытывающий боль и слабость от регенерации, не получив ни благодарности, ни констатации своих заслуг, приходил в ярость.
— Вот оно, мужское самомнение в действии! — крикнула разозлённая девушка, не реагируя на дёрганье старшей подруги.
— Самомнение самомнением, но вы — моя собственность! — рявкнул наследник и замолчал, понимая, что явно перегнул палку.
— Угу-у, откуда-то из угла раздался голос ещё одного нового участника. — Как же, вижу, десять золотых. «Три девица. Чистокрровный девственниц. Дрантарский». — Халлен подкинул документы, и они зависли в воздухе. — Покупаю.
— Не продаю. — Отрезал наследник, резко выпрямившись и повернувшись всем корпусом, оберегая раненую шею. Эль-т…
Воздушный явился совсем не вовремя и мог, при желании, доставить массу хлопот. При нынешнем состоянии здоровья и ресурса, представитель мятежного террористического дома воздуха мог с ним расправиться, и это не прибавило наследнику настроения.
— А чего не четверых купил? — поинтересовался, будто между прочим, воздушный.
— Парня в довесок дали. — Буркнул наследник, вставая между Шефарном и Альрис.
— Я забираю её по праву традиций. — Воздушный в этот раз был кристально спокоен и безэмоционален.
— Ты не имеешь такого права, в силу традиций — парировал дракон, кроме того, требую оставить свои притязания на мою собственность.
— В таком случае, я доставлю нас обратно в столицу на всеобщий суд, — проговорил воздушный, и вокруг закрутился серый, консистенцией похожий на плотный туман, ветер.
— Сто-ой! — крикнула Вайри, но её крик затерялся меж острых скал и хиленьких, поросших близко к вершинам маленьких ёлочек. Ощущение полёта прервалось резким падением. Затем компанию пару раз покрутило со склона вниз — на узкий уступ, покрытый льдом и снегом. И они остановились.
— Миф-фрилл! Тьфуу! — отплёвываясь, договорила злая, как мегера, земельная.
Товарищи попытались подняться и подсчитать свои потери. Трамирани поцарапала ногу и шипела, как ужаленная лараном. Раф, свалившись, сломал руку. Вайри пыталась собрать длинные густые волосы завязкой, ругаясь на сильный ветер. Воста, сидевшая с мешком в обнимку, так с ним и упала. Она первая осознала, что на всю компанию у них всего три вещмешка. А еда есть только у неё…
— Ремень найдёшь? — драконар достал из своего рюкзака чёрные штаны и протянул полуодетой девушке. Альрис мирно приняла, со злостью глядя на растерянно молчащего Шефарна. — Выпей. — Фляжка с целебным отваром оказалась в её руках.
— С-спасибо… — удивлённо пробормотала Трамирани.
— Это не забота, тучечка моя, — проворчал сквозь зубы Халлен, — ты просто ему пока ещё нужна.
Строптивость — самый ценный черт у жэнщина.
Кому нужэн скучный и покорный женщин? Никому.
(Подслушано в палатке караванщика Дорсета).
Рандар.
Некоторое время драконар стоял, вдыхая сырой утренний воздух, который в горах можно было пить, вместо сжимающей горло ледяной воды из ручьев. Потом, словно прислушиваясь к шорохам леса, всё-таки заставил себя сделать шаг в сторону лагеря.
Свежий ветер стряхнул с лица каменную пыль, последние звёзды, лукаво мигая, исчезали в светлеющем небе, в лагере догорало несколько костров. Для наследника из рода Властителей хватило бы и одного огонька в тишине ночи, поэтому картина, развернувшаяся сейчас перед ним, выглядела скорее яркой и режущей глаза вспышкой, а не сумраком предрассветной мари.
Вот караванщик, с раскрытым от удивления ртом, шепчущий очередную глупость и дрожащим пальцем, показывающий ему на грудь. А это толстая человеческая усатая самка, трясет своими боками. И девка, схваченная ею за запястье. Девка! Девка? Альрис?! Откуда в горах могла появиться его… Зараза! Вспышка, благодаря которой Рандар смог бы завершить обряд и обрести возможность жить ещё хоть какое-то время!
И… драконар, смотря прямо перед собой, прошёл мимо, не оставляя возможности вставить хоть какую-то фразу открывшей было рот девице.
Наконец, странный пыльный наёмник прошёл к своему костру, а главная наложница караванщика, углядев интерес в глазах рыжей бестии, буквально толкнула её в кусты! Раздался треск сучьев и ёмкое:
— Ну, я вам, ещё покажу задницу лихохвоста!
***
Когда солнце почти доползло до зенита, караван нехотя собрался и построился. Дорога спускалась в огромную котловину между гор, заросшую сосновым лесом. Об этой чаще внизу, ходили дикие истории. Хотя, на взгляд Рандара, лес не представлял собой ничего не обычного. А дорога — всегда дорога, тем более, выложенная булыжником ещё в незапамятные времена. Частично камень ушёл в землю, и через него, разрушая древнюю кладку, проросла дикая трава, часть булыжников смыло весенними паводками, но в целом, путь через лесной горный массив был хорошо виден и хорошо проходим.
Кони шли размеренной рысью, настолько привыкнув к переходам, что этот аллюр напоминал только путешествие в лодке по тихой воде. Драконар, тихо покачиваясь в седле, неторопливо размышлял. Что случилось с ним в старом храме, он помнил мутно, будто кто-то сознательно попытался стереть из его памяти нужную информацию. На шее болтался треугольный кулон из серого серебра, необычайно ломкого при ковке и непробиваемого в виде готового изделия. Редкий металл, изготовление которого было забыто ещё до Великого Катаклизма. Рандар обдумал и отложил в памяти эту информацию, как не существенную в данный момент.
Однако, всё, что случилось с ним со времени побега, требовало осмысления. А встреча с Альрис вообще казалась насмешкой богов. Непонятной и злой насмешкой. В какой-то момент он подумал, что отец или, вероятнее, дед решили заполучить необученного красного дракона Смерти, неконтролируемого и опасного для окружающих. А смысл? Нет! Что-то здесь пошло не так…
***
Путешествие по старому тракту угнетало. Почти весь путь до ночной стоянки огромный караван провёл в напряжённом молчании. Лишь к вечеру, почти дотянувшись до отмеченной на карте относительно безопасной поляны, люди стали расправлять плечи. Послышался вначале робкий шёпот, а затем и более смелые голоса. Рандар, охранявший середину каравана справа от тракта, почти ступая на густой подшёрсток старого леса, стоящий мохнатой серой стеной, наконец, пришпорил коня и приблизился к караванщику.
— Дорсет, — преувеличенно хмуро поинтересовался он. — Откуда у тебя рыжая девка?
— Какая разница? — недовольно скривился тот. Но, посмотрев на чёрного наёмника в капюшоне, и не сомневаясь, что внешность всегда обманчива, тем более такая! Лениво ответил. — Сами прибились. Трое их. Две девки и парень с ними. Продам.
— Дорого? — безэмоциональным ровным голосом поинтересовался Рандар.
— Ну, за образованных, да языкастых много не выручу. Если только опоить. Да народ-то видит. Но по шесть-восемь золотых дадут. Девственницы.
— Тогда считай уже купили. Дашь мне на них собственность по правилам, бумагу, подпись, печать. По десять золотых с каждой головы.
Дорсет открыл рот, пытаясь сказать, что откуда у наёмника такие деньжищи, но замолчал, не издав ни звука, заметив горящие глаза с вертикальным зрачком! «Змей!» — понял он. Сожрет девок-то! Да и ладно! Лишь бы груз довести.
— Завтра передашь, — услышал караванщик шипение, только подтверждающее его мысли…
***
Горная дорога всё-таки показала своё коварство. И за три мили до стоянки пришлось спешиться и вести коней в поводу, поминая, на ночь глядя, всех несвятых. Подкованные копыта, несмотря на стёртое железо, скользили по каменной, натёртой веками дороге, уходящей стремительно вниз. Усталые животные злились и кусали удила, а люди желали им долгой жизни на скотобойне. Караван ввалился на поляну отдыха, как огромный неорганизованный шумный табор.
Ужин люди провели в полнейшей тишине, наоравшись за последние часы и будучи вымотанными до предела.
Дорсет, расставив стражу и повелев зажечь костры по периметру, достал огромную бабину красной ленты и, распорядившись окружить ею становище, пошёл спать. В неверном свете костров лента выглядела как кровь, повисшая на ельнике вокруг. Люди боялись волколаков.
Сидевший у своего костра Рандар, наконец, передал вахту и, на ощупь расстелив прямо на сухой земле плащ, вытянулся, проваливаясь в сон, как в стылую воду. Костёр рядом с ним затрещал и ярко вспыхнул, от подброшенного сменщиком полена, а драконар неожиданно вздрогнул. Что-то было не так.
Он заставил себя опять сесть и, словно стряхивая сонное оцепенение, огляделся по сторонам. В воздухе отчётливо пахло сырой шерстью. Но тут же, прежде чем он успел встать и принюхаться, ветер переменился и, рванувшись с пеплом горелых веток, вымел прочь палёную шерсть. Глаза в ельнике проследили за сидящей фигурой со знаком пути на груди и решили подождать…
Утром Рандар выкинул ночное предчувствие из головы и, ловя на себе косые взгляды, пошёл становиться рабовладельцем! Ох, и натерпится он ещё с такими выхвостами!
***
Альрис Трамирани.
Старшая надзирательница в это утро сидела напротив девушек, не давая даже переглядываться. Телега заметно накренилась, грозя перевернуться на какой-нибудь особо выступающей кочке, из-за особо объёмных форм этой тётки. Её глупая поучительная речь на ломанном имперском не впечатляла, хотя… Так ли она была не права?
— Ты — товар хозяин. За товар оплата золото. Ты не иметь своя голова и тело! Не глядеть и не сговариваться с охрана, глупая девка! Ни одна мужчина не глядеть на товар Дорсета! Ослушание — смерть! Все это знать, кроме такая дурная башка. — В который раз внушала девице главная наложница. А Трамирани смотрела мимо неё, скользя взглядом по унылым серым камням, обросшим лишайником, по мелким, помятым колесами, ёлочкам, высокому холодному небу, и думала о чём угодно, кроме её слов. Кроме того, она обдумывала утреннюю встречу…
Узнал ли её наследник? Определённо да. Обрадовался ли он этой встрече — определённо нет! Пролетел мимо, чуть не задев плечом, будто она пустое место, или того хуже! Интересненько.
«Товар Дорсет» — всего лишь продажная женщина, не имеющая ни мнения, ни голоса. И скоро её продадут. Будет ли наследник им помогать? Определённо нет. У него в этом походе свои цели и свои интересы, поэтому он инкогнито, а значит и «узнавать» её Рандар не станет, а вот избавить караван от такой возможно болтливой знакомой во время тайной миссии — да запросто. Пусть только попробует!
Злобные горячие слёзы стояли мутной завесой в неподвижных обиженных глазах Альрис, затем обжигающими дорожками по щекам скатывались на руки, механически теребившие край оранжевой длинной юбки.
Старшая наложница самодовольно ухмыльнулась, решив, что её речь, наконец, подействовала. Одной головной болью должно быть меньше. Бессонная ночь в хозяйских объятиях требовала за себя скорейшей расплаты, телега тихо поскрипывала, сложенное валиком одеяло манило. Пленницы, конечно, не были закованы — Дорсет против израненных запястий и лодыжек, но всё равно никуда не денутся под присмотром наёмников — а значит, здоровому крепкому сну ничего не мешает.
Трамирани, мнущая и наглаживающая кусок своей юбки, вдруг осознала, что ткань мягкая. Это осознание будто вернуло её в реальность из неясных дум. Она погладила оранжевый комок ещё раз, затем ещё. Что-то тёплое и успокаивающее, назло всем невзгодам, растекалось от её живота по всему телу. Всё будет хорошо. Всё обязательно наладится, потому что невозможно так, чтобы не наладилось…
Дракон едет инкогнито, а значит, ни убить, ни прав заявить, ни навредить теоретически не сможет. А оно ему надо? Наверное, нет. Ему нужна помощь в поиске этого злодраного храма. А значит, они ему нужны. Ощерительно! Зная свою неоспоримую ценность, можно торговаться и не переживать за свою сохранность. Жизнь налаживалась.
***
Убедившись, что надзирательница спит, Вайри Радонта ткнула задумчивую подругу в бок:
— Ну, что? Это действительно он? — требовательным шёпотом поинтересовалась она.
— Он. И мы ему точно нужны, Вай. — бодреньким голосом ответила рыжая.
— Плохо дело. Надеюсь, когда мы достигнем торжищ, силы к нам вернутся. Не хотелось бы, быть нужными и беззащитными одновременно. Воста вон совсем расклеилась! — На эту фразу еле заметно качающаяся на месте брюнетка даже не ответила. — Эй! Хватит на меня сегодня депрессивных! Всем плохо! Подумаешь, пару дней без огня посидеть! — Рассердилась земельная. Альрис только махнула Вайри рукой и молча обняла младшую подругу. Дорога действительно была сложной, тишина, какая-то особо непривычная и несвойственная большому каравану угнетала. Когда было объявлено об остановке на широкой, пушистой, заросшей сине-зелёным хвощом, поляне, надзирательница спустилась с телеги и отправилась к своему хозяину.
***
Вечером всю троицу неожиданно вызвали в хозяйский шатёр. Дорсет стоял, пощипывая свою густую кудрявую бороду, и явно о чём-то задумался. При виде девушек, его взгляд оживился, караванщик хотел было что-то сказать, но, передумав, махнул рукой.
— А может всё-таки танцы и по домам? — неуверенно бодрым голосом предложила Вайри, явно понимая, что их вряд ли позвали для чего-то хорошего.
— Ну, вот и станцуете! — будто найдя нужные слова, оживился хозяин, отвлекаясь от своих тревожных мыслей. — Вас четверых купили…
— Твою ж герань! — выругалась Альрис, получив в ответ всеобщее согласное с её мнением молчание.
***
Истерика была короткой — на длинную не было времени. Караванщик вышел на пару минут, видимо, забыл заранее вызвать охрану для собственной защиты.
Вайри ёмко поминала всех земельных кольчатых червей, корнежорок и землероек, которых знала, схватив сзади за локти брюнетку и пытаясь её перекричать. Воста рвалась из шатра, чтобы испепелить наглого чешуйчатого, совсем позабыв о временном отсутствии способностей и превосходящей мощи противника.
Альрис некоторое время стояла задумчиво и дрожа всем телом. Говорить ничего не хотелось. Мысли метались, пытаясь осознать, что теперь будет. Эмоции менялись с бешеной скоростью от злости и страха до надежды и даже эйфории. Ну не убьёт же он их сразу, если так демонстративно купил! Но почему сейчас? Почему не по окончании пути? От каравана отбиться и отдельно идти — опасно! Или, может, драконам как раз нет? А если всё-таки спасает, то почему? Они нужны ему, чтобы найти храм; или, может быть…
— Да помоги же, чего стоишь, белокочанная?! — Вайри одной рукой хлестнула рыжую по щеке, — натворит же дел сейчас наша неуравновешенная — никакой дракон не расхлебает! Держи её, сейчас травок дадим.
— Воста, успокойся! Никто не хочет оскорбить твою высокородную задницу! — уверенно сказала Трамирани.
— Откуда ты… Вот огнец! — красная запыхавшаяся брюнетка, наконец, позволила разуму взять верх над эмоциями, и, явно вредничая, повисла на руках у подруг, полагая, что они не позволят ей упасть на землю.
— А говорят… — заговорщицки начала Воста, — что драконары весьма любвеобильны и в этом деле неутомимы… Вот я и подумала, что поэтому… Нас троих…
— Вот тупое коренье! Ему же выгодно нам помочь! Хоття… Наверное, одно другому не мешает… — проговорила задумчиво Вайри, прерванная внимательным взглядом любопытного охранника, сунувшего шлем в хозяйский шатёр. Наёмник ухмыльнулся.
— Спокойно, подружки! Всё по плану! — подмигнул голубой глаз в прорези. А белые кудряшки на шее мгновенно были узнаны всеми тремя девицами, видимо, очередной «добрый друг» не пожалел своего шлема для столь приятого собеседника. Возможно, притопленный «добрый друг»…
***
В шатре пахло сандалом, пылью и свежей примятой травой. Дорсет ушёл подписывать бумаги, передав на время свое походное жилище в распоряжение наложницы. Довольно красивая пухлая тетка, с небольшим заживающим шрамом у правого века, не стесняясь шмыгала, причитая то на корявом имперском, то на своём родном языке:
—Женщина с хороший мужчина — счастье! И неволя счастье, сыта, одета, печаль не знать! А вы-то! Вот угораздить! Горе вы, горе! Прихвостню чешуйному на застолье еда. Сожрать и не подавиться! Доиграться глазками, глупая голова! Всем троим теперь погибель! — её руки, меж тем, сноровисто подшивали слишком длинные шаровары. Ещё две рабыни молча и без сочувствия заплетали проданным девушкам косицы вокруг головы.
— Эта ночь здесь спать, а на завтра нам ничего о вас не сказать! — продолжала болтать, поправляя длинные цветастые рубахи с вышитым воротом, наложница, — точно вас сожрать завтра. Да то уже не моя дела.
Попричитав ещё пару лемс, и, не увидев бурного отклика на свои слова, наложница подошла к Вайри, взглянула серьёзно и молча в её глаза, и сказала:
— У меня дочь твой возраст. Дурёха. — затем обняла как родную и ушла, громко шмыгая носом.
Каждое действие имеет свою цену.
Даже эль-ты расходуют свой внутренний ресурс.
Главное, соизмерять эффективность действия и его цену.
(Курс введения в стихиеведение. Академия Авельрадум).
Рандар.
Он проснулся за час до рассвета.
Какое-то время Рандар неподвижно лежал на спине, созерцая потолок, на который ещё робко, но уже как-то по-хозяйски посматривало через окно серое марево наступающего утра. Потом, взгляд его переместился вниз, в сторону зияющего провала сломанной двери, и он, легко перекатившись на бок, вскочил на ноги.
Некоторое время драконар стоял, привыкая к необычности происходящего с ним. Потом лёгкой тенью переместился к перекошенному косяку и поднял клочок жёлтой дешёвой бумаги.
Прочитав послание, и, решив, что мудрить ему незачем, подобрал брошенную сумку и вышел.
Переступив через мирно храпящего конюха, он вывел своих лошадей. Свежий утренний ветер бережно касался лица. Звёзды хитро мигали в небесах, постепенно угасая. Луна последний раз показалась в вышине туч. Беглец глубоко вздохнул, взлетел в седло и, не трогая поводьев, ногой указал коню путь туда, где горело несколько костров…
Было ещё темно, но для наследника из рода великих драконаров, бурлящего силой накануне посвящения, вполне хватало и этого света. Рандар быстро добрался до лагеря и, хотя становище охранялось и хорошо просматривалось со всех сторон, легко нашёл центральный бивак и, хмыкнув, спешился у входа в центральную палатку.
В ветвях гулко ухал хохочущий филин.
Наследник протянул руку и откинул полог. На миг время сгустилось, и он увидел… Как впереди разлилось серебристое сияние, сжатое в лёгкие очертания человеческой фигуры. Каштановые, слегка вьющиеся густые волосы, бархатная кожа, узкое голубоватое платье…
Драконар тряхнул головой и переступил порог.
Тугие щупальца тьмы окружили его в затхлом чреве войлочного шатра. Лежащий в нём человек вздрогнул и, выгнувшись дугой, в беззвучном крике широко распахнул рот.
Чёрный блеск горящих глаз незнакомца сковал застрявший в глотке крик.
— Не вопи, — услышал он змеиное шипение. — Сам позвал. Я пришёл.
***
Утро постепенно развеяло страх старшего караванщика Дорсета. Ужас жертвенного барана, пережитый им, слегка раздражал, ощущаясь уже не так явно…
Красивая рабыня, царица его ночей, подала ему чай, и мужчина зашипел, как закипающий котелок, отдёрнув обожжённые пальцы. Перед ним, важно расставив кривоватые ноги сидел начальник охраны.
— Идиот! Ты что, не веришь, мне?! Он легко мог перерезать нас всех! Мы бы даже не услышали, — бросил ему Дорсет. — Следи за ним! Он может быть и просто наёмником и дикарём… Ты видел его взгляд!
— Ну, горы решат сами, кто он! — неспешно заедая мёдом чай, говорил охранник.
Они не первый год вместе водили караван и привыкли доверять интуиции друг друга. Если Дорсет сказал «Следи!», значит, он будет следить. А там посмотрят…
— Горы, они, конечно, горы… Я знаю не хуже тебя, что там! — продолжал раздражённый своей утренней трусостью караванщик. — Но он не лез наобум! Он зашёл, как хозяин, понимаешь, о чём я!
— И что ты предлагаешь? — с неожиданным гневом отозвался собеседник. — Значит, откажи! Под любым предлогом! Пойдём с некомплектом охраны! Не в первый раз.
— В первый! — в тон ему отвечал начальник охраны. — Возвращались, да! Но выходили всегда укомплектованными! Или ты такой умный и знаешь наверняка, как без потерь пройти перевал?! Оставляем!
—Но я не Дорсет-караванщик, если в этом парне нет чего-то мутного…
***
…Через трое суток лошади неспешно двигались по дороге, и Рандар тихо дремал в седле. Его мучила непонятная слабость. Периодически посещали странные видения, и после них болела голова. Может быть, в нём проявлялось какое-то новое свойство Древних? Может быть, что-то его вело? Но вот куда? И смысл? Он не знал. А незнание порождало раздражение, которое нуждалось в выходе…
Прошло трое суток. И опять, день был похож на предыдущий как две капли воды. То же ничем не примечательное предгорье; спуски, подъемы, повороты неширокой каменистой дороги. Днём, идущих в караване людей и животных мучила жажда, ночью все страдали от холода, а по утрам, иссохшимися губами жадно глотали ледяную воду, спускающуюся с ледников, которая сводила зубы, не принося облегчения от жажды. Дважды дорогу преграждала насыпь из обрушившихся камней. Один раз караванщик построил повозки в один широкий ряд и, втянув головы в плечи, по одному, люди спешно проезжали готовый рухнуть на головы шаткий горный карниз.
Наконец, они вышли к первой отметке пути.
Впереди, между скалистым предгорьем и непосредственно горами, лежал огромный котлован — гигантская кальдера древнего вулкана, поросшая вековым еловым лесом. Перед спуском стояло старое циклопическое строение с массивными каменными стенами — старый храм Всех Богов.
Драконар, хорошо знавший историю и географию, был сильно удивлён. Во множестве прочитанных им хроник этот мегалит никак не был обозначен. Тем не менее, вот он, стоял сейчас перед ним, во всей своей дикой доисторической красе, посвящённый его предкам, имевшим огромные кожистые крылья и управлявшим небесами. Жаль только, что это был не тот храм, который ему нужен, а с ним не было того, что требуется для Обретения силы. Не было. И не будет…
Хвойный лес, начинающийся сразу от его стен, был, на удивление, тих. А огромная поляна перед входом — была мертва. Ни единого кусочка мха, травы или дикого куста не росло перед ним.
Тем не менее, караван остановился перед этой пугающей древней тишиной.
— Ночевать здесь! — раздался крик Дорсета. — От повозок не отходить. На мёртвую землю не наступать. Не бояться. Спите спокойно. Боги, да пощадят нас!
Солнце ещё не село и, удивлённый необычным видом, Рандар решил рассмотреть сооружение поближе. Оно было слишком большим, даже по меркам обожающей гигантизм Империи. Сооружение подавляло. Как огромный великан из детской страшилки, храм манил и отталкивал одновременно.
Спешившись, и дав коням еды, он неторопливо отправился на экскурсию.
— Смотри, куда его несёт, — быстро подошедший к караванщику друг тряс его за плечо. — Этот сумасшедший идёт в старый храм.
— Вижу, — хмыкнув, ответил Дорсет. — Туда ему и дорога. Пожалел уже, что связался. Ты слышал от него хоть слово, я — нет…
— Но он же сгинет!
— Значит, это наша плата за проход, не дёргайся! Я предупредил всех!
… В храме было темно, и веяло прохладой. Темнота не была опутывающе-вязкой, вошедшему Рандару она показалась ласковой. Сначала он ничего не мог рассмотреть, только ощущал смирение и покой, словно в детстве очутился в родных руках старой мамушки-няни. По мере приближения к центру, он оказался окружённым мягким неярким светом. Над головой был высокий сводчатый купол с отверстием посередине, под ногами — мозаика. Золотые, красные, чёрные, синие крылатые звери перемещались, ели, пили и спаривались у него под ногами, и на эту, изображённую тысячелетие назад жизнь милостиво взирал с пьедестала огромный серебряный дракон. Рандар подошёл к нему, не в силах отвести глаз. Статуя излучала вековечную скорбь и одновременно светилась надеждой. На шее у Бога Дракона висел треугольник из серого, как туман металла.
— Пришшшшёл, — прошептала вечность…
Драконар закрыл глаза и вытянул руки, которые сами сняли кулон, а затем его тело упало к подножию трона… Тяжёлый вздох усталой обречённости пролетел по залу:
— Я помогу, малышшшшш…
Рандару показалось, что он оттолкнулся от пола и, пропустив через себя силы земли и воздуха, взмыл вверх к куполу Храма и ещё выше — в небо… Мир на миг вздрогнул, голова закружилась, и наследник полетел вниз… Ещё не время. И точно, не место.
Утром Рандар проснулся среди пожухлой листвы на старом, засыпанном щебнем полу и еле встал, кряхтя, как старик, и, разминая одеревеневшее тело. Среди камней, разрушенной старой постройки гулял ветер. Драконар постоял ещё немного и побрёл обратно, к каравану.
Солнце, не спеша, вставало над горами. Его лучи, медленно расправляясь, врывались в котёл кальдеры, озаряя огненными всполохами лес. Наконец, тени уползли, и яркое светило обозначило торговый караван, тихо стоящий возле Забытого Храма. Дорсет проснулся первым, как и подобает человеку, который хочет долго жить. Ему на встречу шёл один из наемников, на груди его серым пеплом висел Треугольник Пути.
— Берсерк.., — прошептал караванщик…
***
Альрис Трамирани.
Вся эта затея с походом в составе каравана стала казаться не самой удачной затеей. Суровая северная природа совершенно не располагала к веселью, радуя лишь серыми и чёрными тонами. Впереди справа и слева нависали огромные величественные горы, покрытые шапками ледяного непроходимого снега, и лишь впереди мелькала еле заметная щербинка в пасти этого огромного северного чудовища, которое порой рисовало богатое девичье воображение.
Лица людей вокруг были устрашающими. Наёмники шли молча, иногда указывая друг другу на подозрительные валуны или кочки под ногами. Один раз такая кочка превратилась в небольшого тролля, который резко развернулся и, потрясая каменной же палкой, пошёл прямо в сторону вскрикнувшей девушки. Сотворить контур не дала Вайри, с шипением толкнувшая подругу под локоть. Да и создание земли и камня нельзя было победить с помощью родственной ему силы стихий. Девица собралась с духом и сапогом треснула тролля промеж ног. Тот немного пошатался, сжавшись в кучку, и свалился с обрыва. Наёмник, ехавший неподалёку, молча послал свою лошадь подальше.
Словом, после этого окружающих незнакомых людей, даже с большой натяжкой, нельзя было назвать милыми и дружелюбными. За время пути изменился и караванщик. О танцах у костра, рядом с широким хозяйским шатром не было и речи. Горящий масляным вожделением взгляд мужчины превратился во взгляд расчётливого и ответственного хозяина. И, несмотря на то, что Трамирани перспектива развлекать господина танцами, совсем не улыбалась, но думать о том, что они с подружками решили одурачить не особо умного толстого караванщика, было как-то безопаснее, чем ощущать, как закрываются быстро и неумолимо дверцы более серьёзной и опасной ловушки, в которую они всей компанией угодили.
«Прорвёмся! — сама себе сказала девушка, — главное, решать проблемы по мере их поступления». Пока что, это был лучший вариант пути на север.
Утром первого же дня, Рафа позвал к себе начальник охраны и сказал, что мужчины живут своим лагерем, от девушек отдельно — таковы были правила во время пути. Согласия водного никто не спрашивал — караван на тот момент уже далеко отошёл от Перекрестья, поэтому недовольным удалиться уже никто не предлагал. Раф, молча, махнул подругам рукой, не имея возможности даже вернуться и перекинуться парой слов.
Подойти к караванщику тоже не было никакой возможности: он ехал на своей серой лошади, периодически появляясь то там, то тут, всегда в сопровождении начальника охраны. Альрис соорудила некое подобие рогатки из резинки и пальцев. Горошина, посланная в сторону Дорсета прибавила в нём желания держаться подальше от этой ненормальной. Охранник лишь отмахнулся, сказав о прибавке цены за особую строптивость.
Подруг, вместе с прочими товарами, погрузили на большие тяжёлые телеги, ехавшие в середине каравана. Прочие женщины смотрели на пытающихся с ними заговорить чужачек с ужасом, будто за каждое слово лично было обещано по десять плетей. Их лица были прикрыты полупрозрачными платками, как и волосы. Взгляды затравленных испуганных спутниц говорили сами за себя. А вся одежда походила на несколько больших отрезов ткани по самые пятки, перепоясанных, для сходства с нормальными нарядами.
Среди девичьего разноцветного многообразия выделялась одна, в тёмно-бордовом платье. Её глаза, видные из-под платка, были окружены несколькими резкими морщинками, а справа виднелся недавно заживший шрам.
—Это какая-то ошибка, мы просто гостьи. И мы так не договаривались! — сказала обиженная Воста, выражением лица напоминая маленькую девочку, которую насильно ведут с прогулки домой.
Но странная женщина, явно считавшая себя здесь старшей, лишь отмахнулась и молча протянула троим новеньким их одежду.
— А жёлтенькой нет? — поинтересовалась Альрис, поигрывая ещё одной горошинкой между пальцев.
— Жёлтая для товара высшего качества. — Грубо отрезала главная. — Выдам по приезде.
Климат также не отличался мягкостью. Днём нещадно палило солнце, от которого хоть немного защищал полог телеги, вечером начинался сильный ветер, стихающий ближе к ледяной морозной ночи. Воста развлекалась с лупой, выжигая на бортике телеги фразу в стиле «Ты — дурак, и я — дурак, но вместе мы — огонь!».
О рабынях хорошо заботились, давая тёплые одеяла. Кормили тоже хорошо. Перед сном пленницам в обязательном порядке наливали хмельного горячего отвара, от которого все, кроме главной, засыпали мгновенно. Вайри жестами предупредила подруг, и Воста испарила напиток, пока никто не заметил. Только старшая чуть поморщилась, принимая железные чашки, заметив неясные следы улетучившегося отвара.
Ночью Альрис продолжала наблюдать, сквозь полуприкрытые веки. Спустя час караван остановился на привал. Мужчины расселись вокруг трёх больших костров, тихо перешёптываясь и делясь впечатлениями за день. Один, ярко одетый, высокий бородатый мужик, которого девушка успела окрестить про себя «Петухом», бахвалился, что перед продажей надо бы попробовать самому, хорош ли товар, или научить чему интересному, на радость новым хозяевам. Другой наёмник в ответ сказал резко и жёстко, что после порчи товара у караванщика Дорсета, ещё ни один смельчак головы не сносил! Да и проку от этих сонных клуш!
Восту, сидящую слева от Альрис, к вечеру заметно затрясло. Она плохо контролировала свою силу, и могла от волнения поджечь всю телегу, но, к ужасу огненной, искр не последовало!
— Мы въехали в горную область, — шипящим змеиным шёпотом поведала Вайри, — Всё, девочки, тут мы сил не имеем! Попали…
Альрис сейчас больше всего хотелось смыться, или хотя бы пореветь! Но эмоции, сухим комком подкатившие к горлу, никак не могли найти выхода. Ум требовал искать решение, а не раскисать. Трамирани тихо-тихо начала рассматривать остальных наёмников, будто в этом и заключался её единственный шанс на спасение. Раф, светлым пятном кудрявой белой головы выделялся среди тёмной массы мужчин. Он тихо сидел у самого дальнего костра, не выпуская из вида свой рюкзак с ржавой «никому не нужной» диадемой и улыбался, пытаясь разговорить своего соседа. Блондин выглядел весёлым и беззаботным, он заводил нужные приятельские связи.
Когда у самого ближнего тлеющего огонька все заснули, выставив пятерых караульных, Альрис чуть не вскрикнула от удивления! Ссутулившись, и смотря прямо перед собой, погружённый в свои невесёлые мысли, сидел наследник Рандар! Трамирани сморгнула пару раз, не веря в реальность своего видения. Ну, уж нет! Хрена драного она себя выдаст.
Бывшая беспечная адептка Авельрадума, нерадивая успешная курьерша, довольная собой и жизнью, гордая хозяйка цепеллы… Наречённая невестой воздушного эль-та, названная невестой этого самого наследника и позором факультета земельных… Альрис хмыкнула и про себя пообещала ему это всё ещё припомнить, если подвернётся такая возмоность.
Ночь заставляла задуматься о произошедшем. Что случилось тогда при встрече? Почему её назвали его женщиной? Какого чеснока её мнения никто не спросил? А самое главное, связывает ли их что-нибудь? Или смыться по-прежнему можно? Девушка вспомнила неоконченную фразу Рафа о том, что теперь куда они, туда и… Он? Мдя…
Неясными смазанными картинками вспомнилась легендарная притча, которую поведала Вайри. Храм стихий… Наследник ищет этот храм, и она должна быть там. Альрис зажмурилась, пытаясь представить, каким может быть это древнее нечеловеческое сооружение, в глазах будто вспыхнула и сразу угасла маленькая молния. Но храм разглядеть не получалось — колючие крупные снежинки видения не позволили увидеть ничего, кроме огромных белых стен, уходящих далеко-далеко вверх… Северный храм. Ну, по крайней мере, это значит, что движутся они в правильном направлении. А ещё это значит, что появился аргумент для взаимного договора. Она могла бы предложить отвести его в этот храм, взамен на помощь… Предложить, и, возможно, отвести… Если бы он мог помочь. Видимо, у наследника тоже есть причины путешествовать инкогнито…
***
Второй день был, как и первый. Нескончаемая скука. Неусыпный надзор старшей женщины-рабыни за остальным «живым товаром»… Окружавшие телегу наёмники, поглядывающие за цветастыми пленницами, а в этом сомнений уже не осталось, с неизменно суровым выражением лиц.
Альрис сидела на самом краю телеги, болтая ногами, и раздумывала — следует ли встретиться взглядом с наследником. Надо было бы, наверное — и всё тогда сразу станет понятно. Но ей хотелось бы заранее знать, что будет после этого взгляда: он мог её не узнать, или хмыкнуть и не заметить эту представительницу «живого товара», а может узнать… И что тогда? Разве она ему кем-то приходится? Мало ли кто чего говорил! Ничего она ему не должна. Просто наглая пигалица-летунья. Просто кровь на ладони. И что, разве из-за этого надо беспокоиться? Хотя, и спасать неудачливую компанию от всего каравана, наверное, тоже. А оно сейчас надо?
Думать не хотелось. Но она ловила те мимолетные мгновения, когда он был виден из её убогой скрипящей телеги. Сегодня таких моментов было пять. Наблюдать за ним было… Интересно.
Вечером, когда всех напоили дымящимся зельем, подружки снова схитрили и, сильно рискуя, вылили снотворное под соломенный настил, где сидели. Старшая рабыня, проходя мимо, и собирая кружки, снова почуяла неладное. Пряный аромат зелья здесь был слишком сильным. Она схватила Вайри за подбородок и стала принюхиваться к измоченным в отваре губам. От девицы пахло выпитым, но интуиция подсказывала, что тут нечисто.
Радонта не растерялась и резким движением прикоснулась к губам задумчивой старшей рабыни.
— Я могу научить тебя такому, о чём ты даже не подозревала, — подмигнула шатенка, усмехаясь, и развлекая всю ещё не спящую компанию, — Ведь ты бы хотела этого. Я буду ждать…
Рабыня со смесью удивления и раздражения взглянула на наглую новенькую, но та обмякла у неё на руках — видимо, зелье подействовало.
Альрис была удивлена выдумкой подруги. Вайри всегда казалась ей сильной, неунывающей, наглой… И весьма хитрой. Да вот только куда завела их её хитрость… Будут втроём башмаками отбиваться уже от старшей наложницы. — Трамирани хихикнула и получила локтем от смеющейся в кулак шатенки.
Ночь принесла неожиданное открытие: в маленькую щёлку меж двух досок грубо сколоченной телеги виден был тёмный силуэт драконара, сидевшего чуть поодаль от костра. Девушка заглядывала туда и иногда непроизвольно крутила в руках край одеяла, да так и уснула, обнимая получившуюся складку. Эта ночь показалась ей чуточку теплее, одеяло напоминало чью-то голову, и она во сне не могла решить: обнять, или задушить…
***
Третий день был ещё хуже первых двух. Воста всё-таки приуныла, то и дело безрезультатно щёлкая пальцами. Отсутствие силы угнетало её, почище плена. Вайри говорила, что из-за высокого содержания инертного минерала под названием «мифрил», возможно, весь горный хребет предстоит преодолеть подобно простым смертным, не используя ничего из арсенала эльтов. Это входило в её планы, потому что обнаружить себя для погони — было куда опаснее. Сама шатенка стала объектом придирок и тычков старшей наложницы. Видимо, наглый план сработал, и та проявляла симпатию таким образом.
Альрис чувствовала неясную гудящую боль в животе, будто страх перед первым полётом, или ужас перед сложным экзаменом у декана… Но всё, что окружало девушку было уже почти привычным, и не собиралось как-то сильно меняться в течение ещё дней четырёх-пяти. Поэтому страха в таком паническом его проявлении, вызывать не должно было. По мере приближения вечера, состояние усилилось. Её практически трясло!
Наложница по-хозяйски шлёпнула свою ладонь ей на лоб, потом заглянула в глаза, признав жар лихорадки, она злобно шикнула и притащила отдельную кружку с чем-то совершенно другим. Пришлось пить под бдительным взглядом суровой тётки. Трамирани ещё раз попыталась поискать взглядом Рафа, он заметил и помахал ей в ответ. А вот наследника нигде не было. Чёткость людей и предметов вдруг утратилась, и Альрис заснула беспокойным и непобедимым сном. Зелье подействовало, не отпуская почти сутки.
Третья ночь опустилась чёрной мглой на уставших путников. Странное древнее сооружение по соседству не очень пугало, от него веяло тайной и холодом. Девушки пытались разглядеть всё вокруг и осознать увиденное, но оно не укладывалось ни в какие рамки! Древний храм повелителя драконов. Здесь… За тридевять земель от границ империи! Разбудить бы спящую подругу и спросить, этот ли, но сейчас это бессмысленно. Караванщик и странное предупреждение. Не бояться… А разве нужно было бояться?
Удаляющаяся в сторону этой странной постройки мужская фигура… Кто-то рискнул нарушить запрет. Наложница, проследившая в этот раз, чтобы отвар был выпит при ней до последней капли… Девушки потеряли сознание до самого позднего утра.
Зато ближе к рассвету проснулась Альрис. Ей больше не было плохо, но паника не покидала её. Трамирани крутила головой во все стороны и разглядела буквально всех участников отряда. В середине был поставлен красный восточный шатёр с золотыми кистями, там точно находился Дорсет со своей рабыней, неподалёку, небольшая палаточка начальника охраны. Несколько хрупких тентов было натянуто и у других опытных участников похода. Под одним из них уже мирно посапывал Раф, подружившись с хозяином нехитрой тканевой крыши. Но треклятого наследника нигде не было. Дался он ей! Хотя…
Альрис встала на своём месте, чтобы лучше видеть, предрассветное время было ещё совсем тёмным, но пробивавшаяся вилка первых лучиков давала хоть какую-то надежду что-то разглядеть. Наследника не было! заметив творящееся безобразие, неусыпная их стражница, старшая наложница караванщика подошла к девице.
— Вы меня не поймёте, но мне очень надо. Не спрашивайте! Мне просто срочно надо туда! — сбивчивым голосом затараторила рыжая болезная девчонка.
— В кусты приспичило, что ли?! — злым сонным голосом осведомилась рабыня.
— Да! — с решимостью выпалила девица.
— Ну, пошли тогда, — схватила за руку старшая и поволокла вслед за собой.
Вдруг из храма вышел мужчина, весь серый от столетней каменной пыли, со странным серебряным треугольником на груди.
— Берсерк… — прошептал, возвращающийся из своих отдельных кустов проснувшийся караванщик…
Альрис ничего не ведала о берсерках, но узнала наследника, шедшего ей на встречу и смотрящего прямо в глаза… Вот кочерышка…