Небо слегка посерело. Самый сонный предутренний час. Лотта растолкала клюющую носом Варю, отряхнула ее от пыли, отхлопала ладонью свою одежду, вывела художницу на перекресток, прокралась во двор, где стоял мотоцикл. Ему везло – его никто не заметил и не тронул. Выкатила его к перекрестку, села, усадила Варю, убедилась, что та крепко держится и стартовала ракетой. Варя только взвизгнула.
Вихрем промчавшись по пустым еще улицам, Лотта подкатила к круглосуточному рынку. У щебечущих вьетнамцев купила теплую куртку, брючки, сапоги, свитер, белье, Варя только успевала ошарашено хлопать глазами. Сунула ей в руки пачку влажных салфеток и затолкала в щель между гаражами:
— Переодевайся.
Варя стала неловко стягивать с себя обноски.
— Быстрее, я сильно тороплюсь, — эггрегор начинал угрожающе расплываться, а еще надо было отвезти художницу на вокзал.
Торопливость Лотты передалась Варе, та быстро-быстро переоделась, Лотта подхватывала снимаемые шмотки и запихивала в пакет.
Когда Варя уже усаживалась на Дэвида, Лотту осенило:
— Стой! Паспорт твой где?
— В кармане. В старом… — художница ощутимо побледнела. Оттертая салфетками, в неярком свете зарождающегося утра она имела вид девочки-эльфа, бесплотного эфемерного существа.
Пришлось возвращаться, вытаскивать пакет из урны и потрошить, добывая документ.
Вот и Казанский вокзал.
Быстро куплен билет на Тюменский поезд, но до него еще три часа.
— Все, теперь ты сама. Мне надо быть в другом месте. Справишься?
— Справлюсь. Спасибо. Я все верну, как тебя найти?
— Проехали. Только нарисуй свой глобус, обязательно. На вот еще на дорогу – в руки Варе легли несколько купюр, и Лотта, не оглядываясь, поспешила на улицу.
И погнала обратно.
Почти на самой границе устойчивости мимо дома Ирины проходила ветка железной дороги, по которой ходили электрички. Лотта заправила в садящийся телефон новую сим-карту, присела возле полотна рядом с бетонным столбиком, чтобы не затянуло под состав, дождалась, пока покажется зеленая змея и набрала Иринин номер.
— Да, да! Слушаю! – не человек, а сгусток нервов. Эггрегор медленно стал сползаться обратно.
Лотта ничего не говорила, только тяжело, шумно дышала в трубку. Электричка приближалась, нарастал стук колес.
— Это кто? Ответьте! Это ты, Глеб? Глеееб!! – перекрывая звук приближающегося состава, закричала Ирина.
В момент, когда тупоносая туша электрички с грохотом налетела, поднимая вокруг себя весь придорожный мусор, Лотта сильно хлопнула по микрофону ладонью и выключила телефон. Сразу выдрала и выкинула сим-карту. Сердце колотилось, руки тряслись, как будто она сама только что услышала в трубке непонятно что, но что-то непоправимое.
«Вдох-выдох, вдоох-выыдох. Тише, как говорил один очень умный зверь, спокойствие, только спокойствие. Или не зверь. Я не Ирина, от моих нервов эггрегор не зависит. Точно, не зверь, Карлсон. То бишь сын Карла. Интересно, это у него врожденная мутация, механизм или биоимплант? Какую я чушь несу?» — выплеск адреналина прошел, навалилась усталость, организм потребовал немедленно положить его куда-нибудь в теплое место и оставить там часиков на двадцать. Пришлось подопнуть его смесью из бутылки, отвезти к метро и накормить сырной лепешкой.
Отогревая пальцы о горячий пластиковый стаканчик с чаем, Лотта смотрела на экран следящего устройства. Ирина вышла из дома и направилась прямо к Лотте.
«Она же садится на этой станции!» — дернулась было Лотта уехать, но не стала суетиться и привлекать лишнее внимание, просто отвернулась к серому бетонному забору, закурила. Естественно, если Ирина и увидела неприметную фигуру, то не обратила на нее внимания. Лотта хорошо представляла, в каком внутреннем раздрае находится сейчас ее подопечная.
Снова улицы вокруг бюро «Артемида», снова неторопливое кружение. Лотта прошлась пешком, прокатилась на мотоцикле, смоталась на заправку, залила полный бак… Пока следящее устройство в кармане не пискнуло, оповещая, что объект вышел из зафиксированной точки пространства.
«Куда это она? Метро. А дальше? В тоннеле сигнал же не проходит. Ага, на север!» — тронула Дэвида с места Лотта.
Ирина вышла на поверхность в Сокольниках, углубилась в парк. Лотта за ней не последовала, припарковалась возле какого-то полуразваленного строения, то ли подсобного помещения, то ли старого видеотеатра.
Ирина бродила по дорожкам парка долго, Лотта ждала ее, как хищный зверь терпеливо ждет жертву в засаде, расстояние позволяло не сдвигаться с места. Погрелась на весеннем солнышке, понаблюдала, как снуют мелкие бескрылые насекомые на коре дерева, достала из-под сиденья защиту, застегнула ее ремнями на себе, прикрыла все это дело косухой, посетовала, что нижняя куртка длиннее и высовывается, отстегнула замотанный в ветошь шлем с багажника, протерла его… В общем, занимала себя как могла. Мимо ходили немногочисленные прохожие, не обращая на нее особого внимания Ну тусит себе мотоциклист возле своего агрегата, и тусит себе. Мало ли чудаков на свете.
Небо заволокло тучами, начал накрапывать мелкий дождик. Ирина покинула парк и начала быстро удаляться. Слишком быстро. Лотта надвинула на голову шлем и кинулась вслед за ней в объезд парка. И попала в пробку.
Плотный поток двигался из центра по проспекту Мира.. В массе машин преобладали раздолбанные «Жигули» и «Москвичи», старенькие иномарки, изредка встречались автомобили новые, попавшие сюда случайно. Все это стадо короткими перебежками двигалось в сторону МКАДа, газовало, заливая асфальт чадными выхлопами, ревело клаксонами и заполняло все щели, не давая втиснуть даже мотоцикл. Выезд на тротуар был закрыт отбойником. Вот небольшой просвет, часть секции отбойника отломана. Лотта вырулила туда, подпрыгнув на бордюре и чесанув бедром о ствол растущего клена, пропетляла по дворам на улицу пересечения. Выезд был закрыт стеклянной витриной маленького магазинчика с дамским бельем, по бокам от витрины протягивались железные поручни, оставляя узкий проход. Конечно, можно было спешиться, провести мотоцикл в тесном пространстве, но Лотта, сжав зубы, бросила Дэвида в стекло. Стекло лопнуло водопадом осколков; раскидав стойки с вещами и разворотив заднюю стенку из гипсокартона, Лотта вырвалась на простор, рассеивая предметы дамского туалета. Ей было не до сожалений о разрушенном магазине. Все равно меньше, чем через полсуток эта реальность исчезнет, и все вместе с ней. Она не боялась милиции – неповоротливую махину так просто не сдвинуть. Помешать ей мог бы только патруль ДПС, но документы в порядке, а что скорость превышена, так покажите байкера, который ездит 60 километров в час. Пара купюр послужит отличным антирадаром. Если остановят. Если успеют остановить.
Левой рукой на ходу Лотта достала следящее устройство, экран сообщил, что Ирина находится в полутора километрах. Нормально, теперь пристроиться в хвост и следовать. Только бы не свернула, а то ищи ее потом. В какой машине – неизвестно, да и не важно пока что. Вряд ли в сверхскоростной, а остальное – пустяки.
«Куда же она едет по Ярославке? Не знаю куда, но дальше Сергиева Посада я ее не пущу. Хотя нет, надо бы, чтоб свернула, будет меньше машин – будет легче вычислить».
В ровном плотном потоке машин они двигались на северо-восток. Сразу за МКАДом поток начал редеть, рассасываясь по дачам и полянам.
«Суббота же, вот все и покатили. Ддачники!» — фыркнула Лотта себе под нос. На пару минут притормозила, открыла в смартфоне карту. Просмотрела, но выбор Ириной места назначения так и не поняла. Просто продолжала следовать за ней – на ровной дороге в потоке аварию устраивать как-то несподручно. Проехали развилку на Сергиев Посад, забрав вправо. «Что там у нас впереди? Переславль-Залесский? И что мы там забыли?» — Лотта слегка злилась на себя, неспособную предсказать, куда едет преследуемая. Дождь начал потихоньку усиливаться, капли поползли по шлему за воротник. Следящее устройство пришлось спрятать, настроив его на предполагаемый маршрут, чтобы при отклонении с маршрута дало сигнал. Не успела застегнуть косуху, как раздался писк – точка на экране ушла вправо. Снова карта. «Что там у нас? Птицевод, от него развилка. Влево вряд ли, это снова на федералку, вправо. Лоза, Зеленая Роща, Здравница… Зеленая Роща, там горнолыжка, не сейчас, не то состояние, Здравница! Пансионат, природа. Прекрасный поворот, вот тут я ее и поверну. Лишь бы поняла правильно и пешком в эту Здравницу не пошла. Она может».
Прибавила газу и пошла на обгон всех машин, свернувших в ту же сторону, попутно рассматривая их пассажиров. В белой «Ауди» мелькнул знакомый профиль. Порадовалась, что именно «Ауди», при всей хрупкости корпуса, который при любых столкновениях сминался в гармошку, салон с пассажирами оставался в целости.
Обогнала, доехала до поворота. Он, почти восьмидесятиградусный, совершенно скрывал проезжую часть за деревьями. Развернулась. Проверила, плотно ли затянута защита и хорошо ли лежит на затылке ее верхняя часть. Пригнулась к рулю, пряча треккер от дождя под собой. Красная точка на экране приближалась. Три километра. Два километра. Организм, неожиданно принявший наклонное положение корпуса за сигнал себе любимому, обрадовался и оповестил о том, что с ним плохо обходятся резкой слабостью, головокружением и темнотой в глазах. Шарить по карманам в поисках тоника было уже некогда – меньше чем через минуту машина с Ириной войдет в поворот. Под шлемом Лотта цапнула себя за нижнюю губу. Организм, не ожидающий подлости, взвыл и ответил таким выплеском адреналина, что зазвенело в ушах. Впереди уже слышался шум мотора приближающегося автомобиля.
Лотта спрятала свой девайс, еще пригодится, стронулась с места, мысленно обращаясь к мотоциклу: «Ну, милый, давай, не подведи». Пять секунд – и скорость уже под сотку. Вывернула из поворота как раз перед носом нужной машины. Доля секунды – и двести с лишним килограмм отечественного железа вломились в капот «Ауди», а три слоя японского углепластика в лобовое стекло. Качественный триплекс не брызнул осколками, тяжело провис. Визг тормозов, машину занесло, Лотта едва не скатилась под колеса, удержалась, уцепившись за дворники. Когда машина остановилась полностью, подобралась, крутнулась на капоте, встала на одно колено. Ударом кулака в кожаной митенке выбила остатки стекла со стороны водителя, ухватила его за ворот, подтащила к себе и прошипела в лицо: «Козел!», в это время пристально наблюдая за лицом Ирины. Страх, почти паника, обреченность. Левую руку прижимает к себе. Травма? Черт с ней, вылечим. То, что надо. «Возвращайся домой, девочка, а я за тобой. Все будет хорошо». Спрыгнула с капота, с усилием, упираясь в мокрый асфальт, подняла мотоцикл: «Ронять его – это плохая идея», развернула мордой в сторону Здравницы и уехала, выдав на прощанье неприличный жест.
Когда пришел брезжащий рассвет и зажглись окна Ирины, стало полегче, появилось занятие. Поглядывая одним глазом на горящую лампу, вторым на экран следящего устройства, достала и сжевала купленный накануне гамбургер, оставив кусочек на пару укусов в целлофановом пакетике, залитым соусом.
Красная точка на экране разделилась – одна часть осталась в квартире, другая направилась в сторону. Лотта вначале не поверила своим глазам, потом вспомнила, что «жучки» были в сумочке и в плаще, ныне испачканном, наверняка постиранном и еще не досохшем. Подхватилась и быстрым шагом стала огибать дом, чтобы успеть встретить Ирину. Пакетик с остатками гамбургера несла как таран перед собой и со всего размаху впечаталась им в грудь вышедшей из подъезда женщины. На светлом ворсе элегантной замшевой курточки расползлось отвратительное пятно. Пробормотала что-то неразборчивое и резво утопала дальше, стараясь выкинуть из головы потерянное выражение лица расстроенной Ирины. За углом переждала, пока та поднимется домой, переоденется и снова, уже окончательно уйдет на работу.
Подошла к подъезду. Тот ее приветствовал кодовым замком на двери. Хорошо хоть не домофоном. Чуть присела, чтобы посмотреть на кнопки под острым углом. Да, три из них оказались немного более матовые, чем остальные. Загнула пальцы в странную комбинацию и ткнула в нужные цифры – некоторые замки не допускали неверной последовательности нажатий, но позволяли жать аккордом. Повезло: щелкнув, замок открылся. Теперь на четвертый этаж, отмычкой открыть квартиру, тут замок посложнее, чем в подсобке метро, провозилась почти минуту, и внутрь, в чистое уютное жилище. Две комнаты. Одна – бывшая детская, все осталось нетронутым. Вторая совмещала спальню и рабочий кабинет, впрочем, как во многих домах того времени. На книжной полке увидела фотографию: Ирина, Глеб и Анечка. Девочка с воздушными шариками смеется, прекрасная женщина счастлива, и даже губы сурового мужчины тронула легкая улыбка. Скрепя сердце, криво разорвала фото, отделив Ирину от остальных, поднесла обрывок к окну, где свет поярче, сфотографировала. Передвигаясь стремительным торнадо, прошлась по квартире, выбрасывая книги с полки, выворачивая ящики с бельем, вытряхивая баночки на кухне. Даже гель на полочке в ванной не избежал печальной участи и оказался вылитым на пол. Лотта оставила во флаконе самую малость – один раз душ принять. На пороге окинула взглядом сотворенный хаос, захлопнула дверь, проверив, закрылась ли, и бегом к Дэвиду, догонять Ирину. По дороге наткнулась взглядом на магазин «Все для активного отдыха», в голове мгновенно достроился недостающий кусочек плана «стрессоносительства». Зашла, купила разборное страйкбольное ружье и десяток желто-зеленых люминесцентных снарядов к нему. Неподалеку от дома, где располагалась «Артемида» припарковала мотоцикл, в этот раз выбрав платную охраняемую стоянку, ружье, даже в разобранном виде, не влезло в нишу под сиденьем и в пакете покачивалось на руле.
— Интересно, где-нибудь неподалеку можно найти хороший кофе? – спросила у самой себя вслух. Ответа, естественно, не дождалась.
Пожала плечами и двинулась в обход по навязшему в зубах и в ногах маршруту. Мозг, вновь перейдя в режим ожидания, отчаянно требовал перезагрузки. Пришлось вспоминать навыки, накрепко вдолбленные в период обучения. Плечи расслабить, руки в карманы, чтоб не болтались, взгляд расфокусировать, ни к чему видеть детали, достаточно смутных пятен, шаг легкий. Кору больших полушарий отключить.
Лотта скользила по улицам, тело ее само выбирало куда поставить ногу в шнурованном ботинке и автоматически огибало спешащих прохожих, мозг впал в странное полубредовое состояние, не имеющее название на общепринятых на Земле языках, только на языке планеты Керт. Почти физически Лотта ощущала, как все события, чувства, мысли последних дней архивируются и перегружаются из оперативной памяти в долговременную, как очищаются разделы, ответственные за мышление. Потом должно было последовать обновление системы. Проведенная таким образом очистка позволяла восстановиться не за два часа, как во время глубокого сна, а за шесть, причем желательно было это делать ежесуточно. В обычных условиях Лотта предпочла бы отключиться на эти два часа, хватило бы, но сейчас приходилось поступать иначе. Что же, времени в избытке, главное, не пропустить Ирину, если ей вдруг придет в голову покинуть офис.
И да, надо же продолжать неприятное дело. Лотта распечатала новую сим-карту, отослала Ирине сфотографированный обрывок. Спустя несколько секунд последовал обратный звонок. Сама не зная зачем, Лотта коснулась иконки приема. В трубке послышался нервный на грани истерики голос:
— Кто вы? Что вы от меня хотите?
Тут уже сбросила звонок. Пока достаточно. Еще одна симка закончила свои дни в урне.
Можно что-нибудь съесть, не чувствуя вкуса, воспринимая еду лишь как топливо, чтобы не пришлось отвлекаться еще и на восстановление энергии и довести перезагрузку мозга до конца. А вот на ночь надо запастись стимулятором посерьезнее. За столиком в кафе Лотта прошлась по Интернету, выискивая, что же можно найти доступного. Ничего. Все список В, без рецепта не продадут. Ладно, пойдем чуть менее эффективным, но законопослушным путем.
В аптеке Лотта набрала пакетик лекарств и бутылку воды, в тихом дворике нашла себе место на лавочке и принялась потрошить облатки. Кофеин, аскорбиновая и янтарная кислота, тауфон, экстракт элеутерококка – все нашло место в пластиковой бутылке. Прямо целиком, до ночи все растворимое перейдет в воду, нерастворимые оксиды и карбонаты останутся на дне. Адская смесь канула в глубокий карман, Лотта продолжила приводить мозг в относительный порядок.
Так что к моменту окончания Ириной рабочего дня ей уже не хотелось заснуть прямо там, где стоит. Вспомнила про кота. Животинку можно и побаловать. Вот этот вот симпатичный кусочек куриного филе ему должен понравиться. Мороженый. Ладно, в пакетик и во внутренний карман, растает быстро. Себе? Да какая разница, вот та плюшка вполне подойдет, лишь бы там не было майонеза и кетчупа, Лотту ощутимо затошнило, когда она вспомнила неопрятное утреннее пятно.
Ирина на метро, Лотта на мотоцикле, в очередной раз радуясь его способности просачиваться сквозь пробки, добрались до Сивцева Вражка.
Ирина зашла в подъезд, ей предстояло несколько шокирующих минут, а потом и неприятных часов. Мало кто может спокойно пережить осознание факта, что твой дом больше не твоя крепость, что неизвестные руки вволю похозяйничали там, может быть, поднимая и разглядывая белье, может быть, натыкаясь глазами на любимые места в многократно перечитанных книгах…
Лотта собиралась было завести мотоцикл на ночевку, но что-то словно толкнуло ее в грудь, приказав: «Стой!».
Остановилась. Внимательно огляделась вокруг. Никого, только смутно ощутимое чужое присутствие. Вспомнила про электронные очки, все это время пролежавшие в кармане. Стоя в тени арки еще раз просканировала быстро густеющий сумрак. Ага, вон там, на крыше, там, где быть ему вовсе не должно, источник радиосигналов. Мобильный телефон. Наблюдатель. Теперь всем существом потянуться к нему, покружить вокруг, оценивая. Спокоен, расслаблен, просто наблюдает. Пока не страшно, но на глаза лучше не попадаться. А придется.
Лотта, пятясь, вывела Дэвида из арки, развернуть его там было бы проблематично. Поставила его прямо на улице с намерением пройтись по соседним дворам выбрать место. Двор рядом. Прямо посередине проходит теплоцентраль, под ней ворочается чье-то тело. Отпадает. Двор через один. Дома во двор выходят подъездами, рядом с одним густой кустарник, еще по-зимнему голый, но в тени. Под ветвями пустое пространство, достаточное, чтобы впихнуть мотоцикл. Пожалуй, подойдет. Лотта вернулась за ним, вкатила во двор, раздвигая тесно сплетенные неухоженные ветви, втиснула под куст и зафиксировала на подножке. Отошла, глянула со стороны.
Уже совсем стемнело и блики металла можно было бы разглядеть только если специально посветить туда фонариком. Вернулась, легла спиной на сиденье, ноги, согнутые в коленях примостила на бензобак, скрутившись в пояснице. Правую руку сунула под себя, а левую пристроила в районе солнечного сплетения так, чтобы она держалась лишь при небольшом напряжении мышц. Такой своеобразный будильник – если будет засыпать, мышцы расслабятся, рука упадет и обязательно обо что-нибудь стукнется. Принялась прокручивать в голове диалоги грядущих разговоров, что лучше всего будет сказать Ирине, как потом все объяснить Глебу…
Тишину двора, изредка нарушаемую лишь хлопками дверей подъездов, прогнали прочь пьяные голоса: совсем рядом лавочку оккупировала компания молодых людей и девиц с пивом. Лотта поморщилась, во-первых, они могли бы ей помешать, во-вторых просто неприятно. Но терпела шум, погружаясь в свои мысли все больше и больше, грезя наяву с открытыми глазами, перед которыми стоял Глеб. Глеб растерянный и не понимающий, чего от него хотят и как ему поступить. Пусть он хорошо контролировал выражение лица, не позволяя эмоциям на нем отразиться, но все это легко читалось в бурных всплесках его энергетики. Мозг Лотты, как ни странно, против такого времяпровождения не протестовал и спать интенсивно не просился. То ли смирился, то ли хватило дневной перезагрузки. Кстати, об энергетике… Лотта мысленно подобралась поближе к сидящей рядом компании. Нащупала их ауры, взлохмаченные, как будто ветром и начала понижать вокруг энергетический потенциал, излишек энергии, естественно, забирая себе. Помогло: компания зябко заежилась, зазевала и довольно резво рассосалась по домам, к немалому удовольствию Лотты. Хорошо еще, что ни один не додумался полить куст.
Лотта пошевелилась, меняя позу. Во внутреннем кармане неприятно хлюпнуло. Вытащила пакетик с уже оттаявшим и потекшим мясом, порадовалась, что не протекло и положила его рядом на землю. «Кот останется без ужина», с грустью подумала она, уж больно приятное оказалось животное.
Жильцы окружающих домов ложились спать, одно за другим тухли окна, двор погружался во все более непроглядную темноту. Лотта почти видела, как Ирина, с гаммой эмоций на лице, заканчивает уборку, идет в душ, потом ложится в кровать. Сверила время со списком эмоциональных всплесков и достала ружье из пакета. Тихо-тихо, стараясь не лязгать деталями, собрала, зарядила и не спеша, аккуратно оценивая обстановку, двинулась в знакомый двор, на всякий случай прихватив кошачье угощение.
И надо же, кот ее ждал. Потянулся навстречу, муркнул. Лотта встала так, чтобы грибы-мутанты закрывали ее от наблюдателя с крыши, выложила коту мясо, подождала, пока поест и шугнула его подальше, подозревая, что начнется суматоха. Сместилась к стенке домика, плотно вжалась лопатками в ветхое сооружение, уперла приклад ружья к плечу, тщательно прицелилась в стекла Ирины и три раза быстро выстрелила. Даже с земли было видно, как лопнувшие шарики залили окна зеленым свечением. Вероятнее всего, внешний слой стеклопакета даже дал трещину.
Уронила ружье на землю, отпечатки пальцев ее не заботили, пусть стражи порядка порадуются. Собиралась было покинуть двор тихо, по теням, но из-за угла выбежали две мужские фигуры, в руках которых металлом отсвечивало оружие. Игры кончились. Лотта рванула из двора как на стометровке, сзади захлопали выстрелы. Одна из пуль чиркнула по асфальту в опасной близости. К мотоциклу нельзя – Лотта не сомневалась, что сумеет скрыться от погони, но непременно будет нарушена безопасная граница. Подчиняясь скорее, интуиции, чем здравым размышлениям, немножко некогда было раздумывать, влетела в соседний двор, на ходу пнула железную дверь подъезда, имитируя стук захлопывающейся, нырнула под теплоцентраль, прокатилась вглубь, в темноту, щедро вывалявшись в пыли, зашипела проснувшемуся местному обитателю:
— Молчи! Я тут всегда была! – и затихла, унимая бешеный грохот сердца.
Обитатель пару секунд возился, а потом произнес хриплым, но несомненно женским голосом:
— Цацку-то свою подбери. Разбросалась на виду…
Лотта приподнялась на локте, оглянулась. В паре шагов валялось выпавшее из кармана следящее устройство. Только успела подгрести его поближе, как по двору зашарили лучи фонарей.
Преследователи, тяжело хлопая подошвами туфлей, вбежали во двор, обсмотрели немногочисленные углы, подергали двери и подошли к неказистому укрытию. Скрестили лучи фонарей на сидящей:
— Слышь, вылезай, чучело!
Женщина, кряхтя, выползла из-под трубы, на ноги так и не поднялась.
— Был тут кто?
— Да вроде дверь хлопнула, гражданин начальник. Сплю я, не заметила кто куда, — язык говорившей заплетался, звуки проглатывались.
— Там кто? – лучи скользнули к Лотте. Она поняла, что стоит «начальникам» заметить, что одежда ее, хоть в пыли, но новая, и все, ствол, из которого пристрелят, увидеть не успеешь.
— Да подружайка моя, Анька. Эй, Анька, тут тебя спрашивают, — последовал пинок в плечо.
Лотта, старательно копируя голос спасавшей ее женщины (во дожились, спасают спасателя), послала не очень приличную женщину туда, где всегда темно и скрутилась клубочком, натягивая воротник на голову.
— Болеет она, плохо.
— Птичья болезнь? – голос мужчины был полон плохо скрываемого отвращения.
— Птичья, птичья, — болванчиком закивала головой бездомная.
— Может, их это, в КПЗ? – спросил один «начальник» другого.
— Да ну их, пусть с этими блоховозками участковый разбирается, тебе что, заняться больше нечем? Пошли отсюда. – оба мужчины повернулись и вышли из двора, видимо, решив наплевать на произошедший инцидент.
Лотта, выждав минуту, пока они уйдут окончательно, села, почти упираясь макушкой в горячую трубу, потрясла головой. С волос посыпалась пыль.
— Вот спасибо тебе, выручила. Можно я тут у тебя до рассвета посижу?
— Да сиди, я эту нору не купила. Только утром уходи, и я уйду, мужики суровые, так не оставят, вернутся.
— Вернутся, — Лотта вздохнула. – Уйду, конечно, еще дела есть.
Бездомная помолчала, потом, сильно смущаясь, произнесла:
— Это…от тебя сдобой пахнет. У тебя есть что пожрать?
— Да, вот, на, — Лотта вытащила выпечку из кармана. – Плюшка. Была. Только она теперь ну совсем плюшка. В смысле сплющилась. – Почувствовала, что сама заливается краской.
— Да ладно тебе, пойдет. Меня Варя зовут, — и вгрызлась в мятую булку.
— Я Лотта.
— Вот смотрю я на тебя и удивляюсь: ты ж вроде при деньгах, упакованная. Что же ты тут под трубой делаешь?
— Прячусь.
— Так и пряталась бы где-нибудь в нормальном месте.
— Мне надо быть тут. Это зависит от того человека, за которым слежу.
— Шпионка, что ли? – Варя облизывала перепачканные сладким пальцы.
— Хуже. Частный детектив.
— Да уж, работенка… Не скажешь, что непыльная.
— Да, тем более сейчас. – Лотта помолчала. Чувства, за последние дни одиночества и напряжения, покрывшиеся тонким ледком, стремительно отогревались. – А ты как сюда попала?
— Приехала Москву покорять. Художница я, из Пышмы. Думала, что я тут кому-то нужна, о славе мечтала. Вот и домечталась.
— А вернуться? Или некуда?
— Есть куда. Мама там осталась. Думаешь, я не пробовала? Думаешь, если я тут живу, в чужом дворе, я алкоголичка-наркоманка? Я и не пью вовсе! Только что я умею? В ресторане официанткой работала – не смогла я там, приставали сильно. На стройке работала, так с деньгами кинули, на рынке торговала – заболела, с квартиры выгнали… — по щекам покатились слезы.
— Не плачь. Паспорт есть?
— Да.
— С утра накормлю тебя, куплю что-нибудь приличное одеться, билет и поедешь в свою Кышму.
— Пышму. Правда, что ли? – в голосе прорезалась надежда.
— Да. А теперь спи, у тебя есть еще два часа.
— Хорошо, — Варя покорно свернулась калачиком. Лотта тоже откинулась навзничь, прикрыла глаза рукой, чтобы сверху не сыпанулось чего-нибудь. Адреналин быстро уходил из крови, организм, проворчав что-то недовольно, стал намереваться поспать. Пришлось хлебнуть из бутылки с тонизирующей смесью. Сон как рукой сняло, кажется, только от одного вкуса – редкая оказалась гадость. Заворочалась и снова приподнялась Варя.
— Не могу я спать, волнуюсь сильно. Спасибо тебе преогромнейшее. А можно я расскажу, что хочу нарисовать?
— Расскажи.
— Глобус. Вот если бы был огромный-преогромный шар, и чтобы внутри было светло и ходить можно было, я бы внутри нарисовала все материки и океаны, а на них всякие животные и растения. В океане киты и дельфины и страшные глубоководные рыбы, в Африке жирафы и бегемоты, в Австралии кенгуру, в Канаде клены. Обязательно хризантему в Японии, – голос ее стремительно молодел, становился звонким и восторженным.
Лотта удивлялась – как такое чудо могло вообще выжить на улице?
Изменение статус-кво больно стукнуло по копчику твердым полом Машины Времени и резануло по глазам светом светодиодных ламп. Подскочил Юрассиус, помог встать и выбраться из кабины.
— Почему произошел переход?
— Сам не знаю. Тебя оттуда просто выкинуло. Что было в последние три минуты?
— Я заснула.
— … фигово. Совсем фигово. Выходит, тебя выкидывает…
— Я поняла. Отправляй обратно.
— Очумела? Ты там рухнешь!
— Рухну. Может быть. Отправляй быстрее! – Лотта где-то под кожей чувствовала утекающие секунды, в которые нестабильная реальность могла исчезнуть.
— Хронда цела?
— Да, привязывай к этой.
— Уже. Готова? Запускаю.
Зеленая муть перехода и снова темнота московского дворика. Только уже без кота на коленях.
— Н-да. Как сказал Юрасик – совсем фигово. Сколько тут еще? Три ночи. Надеюсь, в этой реальности не только Глеб Петрович умеет варить хороший кофе, — проворчала Лотта себе под нос.
До рассвета она смотрела онлайн Планету бурь, курила, прохаживалась вокруг, стряхивая на себя с кустов холодные капли, общалась с вернувшимся котом. Нашла в Интернете поздравлялку, где бодрый и пьяный мужской голос поздравлял милую жену с тройней и в три ночи отправила ее Ирине, естественно, с другого номера. Свет в ее квартире зажегся и долго не гас. Если бы она выглянула в окно и смогла бы в темноте заглянуть под крышу домика, то наверняка бы усомнилась если не в своем рассудке, то в здравомыслии окружающих – она бы увидела, как светловолосая женщина под пристальным взором белого кота, зажав сапог между коленями, изо всех сил обеими руками раскачивает ему каблук. Объяснялось это просто – Лотта пыталась придать каблуку неустойчивость, чтобы походка выглядела неуверенной и ломкой. А с рассветом, когда Ирина уже встала и отдернула шторы, потихоньку вывела мотоцикл, следя на дисплее за перемещениями женщины, повторила ее маршрут, только не в метро, а поверху, и встретила ее у работы.
Встретила неласково – фонтаном грязной воды из лужи. Красивый нежно-голубой плащ Ирины в мгновение ока превратился в грязно-бурый, мутная вода капала даже с волос. Лотта сама была ошеломлена масштабами содеянного, но надо так надо. Припарковала мотоцикл, там же, не отходя, сменила неприметную серую куртку на вырвиглазно-зеленую до талии, нацепила огненно-рыжий парик и целую горсть сияющей бижутерии, золотые перчатки чтобы скрыть отсутствие маникюра, как смогла поярче разрисовала лицо в золотые и малиновые тона. Сунула в ярко напомаженный рот жвачку и, усиленно работая челюстями, посмотрела на себя в зеркальце мотоцикла. От увиденного содрогнулась и жвачку выплюнула, решив приберечь столь убойное средство на самую минуту непосредственного контакта. Прошлась вокруг квартала, выпила кофе в уже знакомом кафе. Кофе оказался дрянной и на засыпающий организм заметного эффекта не оказал. Влезла в интернет. Тот услужливо подсказал название популярного энергетика. Еще раз прошлась по кварталу. Искомые бутылочки темно-зеленого пластика нашлись в первом же продуктовом магазине. Глотнула, в голове прояснилось. Еще круг по широкому проспекту и трем узким боковым улочкам. Цифры на экране телефона все ближе подходили к часу дня – времени, когда Ирина уходила на обед. Лотта заняла наблюдательную позицию недалеко от дверей ее офиса и принялась изображать нечто совершенно безмозглое – жуя новую подушечку, усиленно трещала всякую ерунду в молчащий телефон, страстно желая, чтобы Ирина вышла именно в том самом испачканном плаще.
И она таки вышла. Замытые, но оставшиеся темными потеки обезображивали светлую ткань, женщина, неловко сутулясь, двинулась по тротуару. Лотта в трубку во весь голос начала ее обсуждать:
— Прикинь, тут ща такая чувиха из конторы выперлась, прям богема. Грязная, как бомжара, лета ждет, чтоб на Чистых искупаться. Не, на Патриаршьи не пустят – вдруг патриарх придет ножки помочить, а вода вонючая, — и зло заржала своей несуществующей собеседнице.
Ирина залилась краской и, ускорив шаг, влетела на пешеходный переход на самых первых секундах желтого для машин, едва не попав под тонированную Хонду. Оттуда высунулся помятый мужик и заорал:
— Куда прешь, курица обколотая?
Ирина, едва сдерживая слезы, бегом закончила переход и скрылась в дверях кафе. Лотта, сама себе противная, поспешила переодеваться. В мусорку отправились по отдельности неплохие, но в сочетании ужасающие вещи, в синенькой уличной кабинке было снято короткое платье и снова надеты черные джинсы. Решив, что от такого потрясения Ирина не скоро успокоится, Лотта отогнала мотоцикл в ее двор, спрятав там же, за гаражами и надеясь, что до него никто не доберется. Вернулась на метро, внимательно осмотрев станцию, ближайшую к «Артемиде». Вышла на поверхность, еще походила уже приевшимся маршрутом, разглядывая вывески магазинов и прикидывая, что там могло бы понадобиться. В переулке увидела маленький полуподвальный магазинчик реквизита для фаер-шоу и мгновенно поняла, чем займется этой ночью для того, чтобы скоротать время. Купила пару мягких, но увесистых мячиков на цепочках, вежливо отказалась от обучающего курса на дисках, рассчитывая на богатство Интернета. Перекусила в кафе, купила и сунула в сумку кусок колбасы для кота и гамбургер и к моменту окончания рабочего дня снова спустилась в метро. Уверенным шагом прошла к подсобной двери, вскрыла ее, универсальная отмычка позволяла не задерживаться перед такими примитивными замками, и через пару минут вышла оттуда в синем халате уборщицы с ведром и тряпкой. Ирина спустилась в свитере с чужого плеча, держа свернутый плащ на сгибе локтя. Встала на перроне в ожидании поезда.
Шаркая по пестрому мрамору ногами, переваливаясь на ходу, Лотта двигалась прямо к Ирине. Она знала, что сейчас не представляет ничего приметного – одна из тысячной толпы метростроевских теток, что внимания на нее не обратит никто, кроме одного человека. Сейчас главное – зацепить взгляд Ирины, привязать к себе, заставить вспоминать эту встречу снова и снова, недоумевать…
Движение, даже не шаг, а намек на шаг влево – Ирина отклоняется вправо, движение вправо – Ирина туда же. Почти лицом к лицу. Глаза в глаза.
— Ну что ты тут стоишь? Иди уже, тебя ждут, — мягко, проникновенно. И резким контрастом шаг вперед, сквозь отшатнувшуюся жертву, и ведром по колену, раздирая тонкий нейлон и оставляя синяки.
Пока Ирина шипела, пережидая боль, Лотта успела сбросить в угол ведро, тряпку и халат и сесть в тот же состав, что и преследуемая. Все происходило как по маслу.
Только масло это отчетливо отдавало олифой.
Ирина пошла домой. Судя по ее чуть заторможенным движениям, по тому, что не всегда ей удавалось успевать уклоняться от встречных прохожих, она находилась в глубоких раздумьях. Лотта, натянув на голову схваченную там же, в переходе метро, черную со стразами шапочку, следовала за ней. Она всерьез беспокоилась за Ирину, не перегнула ли палку – впереди был довольно непростой пешеходный переход, и при такой погруженности в себя он мог таить немалую опасность. Поэтому шла почти впритирку, готовая, если понадобится, выхватить из-под колес, и лишь после того, как Ирина оказалась в своем квартале, отстала, закружила, затерялась между домами.
Знакомый двор, знакомый домик. Лотта села на скамеечку, привалилась спиной к столбику, подняла ноги повыше на другой столбик чтобы лимфа, застаивающаяся в ступнях при вертикальном положении, ушла вверх. Пришел знакомый кот, с аппетитом чавкая, съел предложенную колбасу, умылся и уютно устроился на Лотте. Так, только не спать – в ход пошла вторая бутылка энергетика. Прихлебывая дерущий горло напиток, Лотта нашла в Интернете пару начальных уроков по кручению поев, несколько раз внимательно просмотрела видео, мысленно повторяя движения. Парнишка на экране управлялся со своими шариками так ловко, будто они являлись неотъемлемым продолжением его родного тела. Время плавно подкатило к полуночи, свет в квартире Ирины погас и Лотта выбралась из домика на пятачок земли, свободный от низко висящих веток.
Вдела указательный и средний пальцы в кожаные петельки и крутанула мячики. Первый же взмах закончился прилетом поя откуда-то сбоку прямо по уху. Непростое занятие, как раз две ночи хватит, чтобы освоить самые азы. Нет, надо пока повторить медленно и с пустыми руками. Левая сюда, правая туда, теперь наоборот…Теперь повторить с поями. Блин, тут третья рука нужна, как с двумя обойтись? Распутывать цепочки кто будет? Ага, потрясти слегка… Кот с интересом наблюдал за ее экзерсисами из окна ветхого домика. Часа через два упрямые мячики перестали исподтишка стучать по разным частям тела и приноровились летать по предсказуемым траекториям. Лотта решила сделать маленький перерыв – надо было позвонить Ирине.
Снова вставила ту сим-карту, с которой звонила первый раз, набрала номер. Дождалась, пока сонный, но уже нервный взвинченный голос ответит: «Алло» и приказным тоном бросила в трубку:
— Собирайся. За тобой придут, — сразу отключилась. Вытащила сим-карту и утопила ее в луже – больше не понадобится. Понаблюдала, как у Ирины зажегся свет. Снова взялась за пои.
Женщина в доме нервничала – сквозь тонкие шторы мелькал ее силуэт, несколько раз гас и вновь зажигался свет.
Предрассветные часы самые тяжелые для пытающегося не заснуть человека. Угомонилась Ирина, легли на стреху под самой крышей пои – уже болят руки и напряженная спина, белый кот отправился куда-то по свои кошачьим делам, скорее всего, ушел подальше от беспокойного человека, приткнулся к теплой батарее и спит, а Лотта все вытаптывала тропинку вокруг детского домика. И не присядешь ведь, не прислонишься затылком к сырому шершавому дереву – моментально начинает клонить в сон, и тогда уже вряд ли вернешься, она позвоночником чувствовала, как трещит, натягиваясь, ткань реальности. Вспоминала полузабытые стихи, подбирая слова по ритму и рифмам, вычисляла в уме интегралы, может и не верно, кто их знает, переставляла буквы в символах химических элементов и сочиняла названия для свежеобразованных, придумывала им положение и свойства, мало заботясь о хотя бы приблизительном соответствии с правдой… Дотягивала до рассвета. Старалась не думать о том, что впереди еще одна ночь.
Москва встретила Лотту мелким холодным дождем. Стоило ей вывернуть из темного двора на улицу, как в лицо ударил ветер, пропитанный водой и бензиновой гарью. Она подняла повыше воротник куртки, заправила под него волосы и зашагала по проспекту к месту работы Ирины. По пути с лотка купила сим-карту, вставила в телефон. Сверила часы с временем сети, посмотрела прогноз погоды – завтра потеплеет, уже хорошо. Подумала, что надо бы еще несколько номеров, звонки Ирине делать, но было уже неохота возвращаться. Впрочем, ей встретился еще один такой лоток, и уже там Лотта приобрела пяток номеров разных операторов. Не глазами, а внутренним зрением она видела, как по миру вокруг проплывают полосы, где пространство как будто сминается и редеет. «Как все запущено. Глеб ушел вчера около полуночи, прошло девять часов, и все уже начинает расплываться. Пожалуй, пора хотя бы позвонить». Лотта набрала номер Ирины и, когда та в трубку ответила «Архитектурное бюро «Артемида», здравствуйте», протянула:
— Как? Ты все еще там? Тебе давно пора быть в другом месте.
— Вы кто? Что Вы хотите? – Ирина встревожилась, но Лотта уже нажала на отбой.
Полосы распада мгновенно исчезли, на губах Лотты непроизвольно появилась довольная улыбка.
Дождь усилился, пришлось забежать в переход метро и обзавестись зонтиком. Обычным таким складным зонтиком в цветочек. Он не сочетался с одеждой Лотты в стиле унисекс, но ее это мало заботило – встречаться с Ириной было пока рано. До полудня Лотта кружила вокруг квартала возле архитектурного бюро, вспоминая голос Ирины, тусклый и безжизненный, потом зашла в кафе самообслуживания напротив, надеясь, что Ирина спустится туда на обед. Взяла себе стакан киселя и пирожок с яблоками, устроилась за столиком так, чтобы видеть входную дверь. Сидела, жевала пахнущую корицей выпечку, поглядывала на входящих. Кафе быстро заполнялось желающими пообедать. Когда вошла Ирина, собралась, быстро допила жидкость из стакана, высыпала себе в правую ладонь содержимое солонки. Ирина поставила на поднос пару тарелок, стакан и заоглядывалась в поисках свободного места. Лотта поднялась, оставив пустой стакан на столике, в несколько стремительных шагов пересекла разделяющее их пространство, зайдя со спины, левой рукой хлопнула по левому плечу Ирины, та, естественно, оглянулась, и Лотта, обходя свою жертву справа, провела рукой над ее напитком, очень и очень хорошо посолив его. Не сбавляя темпа, скользнула дальше между офисными клерками, сразу затерявшись среди людей. Через десять минут была вознаграждена видом Ирины, которая вышла из кафе, едва ли не отплевываясь. Лотта, низко опустив голову, так, что челка упала на глаза, сделала движение к двери кафе, налетела на Ирину, столкнулась с ней, и, не извинившись, скрылась за дверью. Ирина не заметила, что несколько бусин следящих устройств оказались в ее кармане и сумочке. Поток обедающих иссяк, Лотта расположилась за маленьким столиком в уютном углу с намерением нормально пообедать и подумать. Сходила к раздаче, взяла сырный суп с сухариками, вернулась за столик и вытащила из кармана смартфон. Открыла ежедневник и углубилась в расчеты, изредка отрываясь на ложку супа. По всем прикидкам выходило, что стабилизировать реальность надо не меньше четырех раз в сутки, и чем дальше, тем сильнее должны быть эмоциональные всплески. На расстоянии это будет сделать трудно, значит, нужен непосредственный контакт, значит, нужно будет менять внешность. Таак, где у нас тут ближайший магазин? Сейчас, после уплотнения реальности Лотта могла отдалиться от Ирины, но в дальнейшем с этим могли возникнуть проблемы, поэтому она решила запасти все аксессуары сразу, чтобы потом не отвлекаться. Сверяя схему передвижений Ирины с картой города, Лотта продумала, какие ей нужны будут наряды. Желательно, броские, чтобы все внимание обращалось на одежду, а не на лицо, абсолютно разноплановые. И да, хорошо бы личный транспорт. А в условиях кошмарных пробок, что она сегодня наблюдала на улицах…о, байк! Мотоцикл – идеальный вариант для сохранения мобильности. Да и с неожиданным отступлением Ирины от привычного маршрута поможет. Лотта пока не знала, будет ли это поездка по работе, или еще что-то, но ясно было, что ее придется вернуть. Может быть, устроив небольшую аварию. Все, план готов, теперь за покупками. В деньгах проблема не стояла, важным было расстояние. Ближайший салон мототехники, торгующий и новыми, и подержанными мотоциклами, нашелся в четырех остановках метро, почти на границе безопасной зоны. Оттуда Лотта вывела почти новый Урал Ретро Соло, практически мототанк. Продавцы, к их чести, видя перед собой девушку-блондинку, ее отговаривали, и тяжелый он, и прошлый владелец разбился… Но Лотта была непреклонна, помимо вполне разумных аргументов, что он устойчивей на дороге и с таким першероном в аварийной ситуации ничего не случится, ей просто хотелось хоть на короткое время стать хозяйкой этого дивного зверя. Сразу пришло для него имя – Дэвид. Там же, в мотосалоне, она прикупила усиленный шлем и защиту на спину и шею. Панцирь, рассчитанный на мужские плечи, нехорошо болтался, и Лотта подумала, что придется надеть куртку, потом защиту, потом еще верхнюю одежду. Теперь в торговый центр. Дэвида оставила на платной стоянке, в маленьких магазинчиках, сопровождаемая роем услужливых продавщиц, купила три разных костюма, там же в туалете переоделась в один, запихала пакеты в камеру у входа в гипермаркет, прошлась по огромному залу, купила шоколадку и бутылку воды и ушла, унося с собой ключ. Пакеты, естественно, остались в камере. Уже на улице всмотрелась в стеклянную витрину на свое отражение и дала себе слово по возвращению попробовать носить что-то подобное. Высокие черные сапоги на умопомрачительной шпильке были вполне удобны. Конечно, не бегать, но чувствовалось, что пройти в них можно не один километр. Алый плащ с черными пуговицами и отворотами ворота и карманов, не доходящий до земли каких-то двадцать пять сантиметров, как раз столько, чтобы не пачкаться в московских лужах, приталенный, а снизу сильно расклешенный. Черный, смоляно-черный парик. Черные лайковые перчатки. И черная широкополая шляпа. Пафосно, очень пафосно. Дэвид пусть постоит, а мы уж как-нибудь пешочком, в таком-то плаще. Лотта шла к офису Ирины и чувствовала себя героиней шпионского фильма. Девушкой Бонда, например. Уже давно пора привыкнуть, за столько-то лет, но ощущение будоражило кровь, обостряло чувства, заставляло как-то по-особому прикасаться к мокрому асфальту через тонкую подошву сапог. Это все плащ виноват. Работа вдруг перестала быть хоть интересной, увлекательной, но рутиной и превратилась в кусочек сказки. Вот и Ирина закончила работу и пошла к станции метро, навстречу. Лотта встретила ее на мосту через Обводной канал. Вся такая пафосная и таинственная, она вышагивала по брусчатке и затормозила перед уставшей женщиной, сейчас выглядевшей на добрый десяток лет старше своих тридцати пяти.
— У Вас зажигалки не найдется? – и белоснежная улыбка из-под шляпы. Вопрос был не случаен – Лотта знала, что у Ирины в сумочке лежит зажигалка, подаренная Глебом.
— Да, сейчас, — покопавшись в недрах, она протянула незнакомке тонкий серебряный цилиндрик.
Лотта прикурила и, воспользовавшись недавним приемом Глеба, чихнула. Из дрогнувшей руки дорогая сердцу вещь, мелькнув блестящей рыбкой, подлетела вверх…прямо через перила моста. Ирина кинулась вслед за ней, ударилась о холодный мрамор и с такой горечью поглядела на Лотту, что у той болезненно сжалось сердце.
— Ой, извините. Дорогая вещь, да? Я компенсирую. Скажите, сколько? – надо было вести роль до конца.
Горечь сменилась арктическим холодом, практически отодвинув Лотту, Ирина ушла, почти убежала с моста. Та посмотрела ей вслед со смешанным чувством сожаления и удовольствия от своей проделанной работы.
— Ничего, девочка, потерпи еще немного, тебе все воздастся, — прошептала она удаляющейся фигуре, встряхнулась и поцокала каблуками обратно в торговый центр за оставленными пакетами.
У камер хранения Лотта похлопала ресницами охраннику, протянув: «Я такая рассеянная». Забрала пакеты.
Трикотажное платье, колготки и сапоги остаются, плащ и шляпу, как ни жалко – скомкав, в пакет – на выходе они отправятся в мусорку. Поверх – свою куртку, в которой прилетела, она потеплее. Смыть темный макияж и скорее за мотоциклом и на Сивцев Вражек. Пакеты с оставшимися костюмами утолкались в нишу под сиденьем, мяться там было нечему. Возле дома Ирины Лотта заглушила мотоцикл и повела его – грохот мотора далеко не лучшая мера для того, кто не хочет обнаруживать свое присутствие. Закатила Дэвида за присыпанные прошлогодними почти истлевшими листьями гаражи, а для себя выбрала место так, чтобы были видны окна квартиры Ирины, со стороны дома, обратной подъездам. Посередине двора стоял маленький домик для детских игр, покосившийся, с облупленной краской, знавший свои лучшие годы лет двадцать назад, окруженный нелепыми сооружениями, в которых, дав волю воображению, можно было узнать мухоморы. Вот туда-то в домик и залезла Лотта через низкую дверцу. Внутри было почти сухо и, вопреки ожиданиям, чисто.
— Вот это очень хорошо, — Лотта примостилась на низенькой скамеечке, вытянула гудящие ноги. Чуть-чуть сдвинулась, чтобы в дырку в крыше были видны нужные окна. Быстро стемнело. В колготках начали мерзнуть ноги, но возвращаться к мотоциклу, вытаскивать из-под сиденья что-нибудь, чем можно утеплиться, было откровенно неохота, вот будет еще холоднее – тогда. Сгрызла шоколадку, запивая ее водой. На шелест фольги пришел белый кот и вопросительно посмотрел в лицо. Лотта предложила ему кусочек шоколадки. Кот понюхал и отказался. Аккуратно поставил лапу на колено. Лотта приглашающе постучала по другому колену пальцами. Кот приглашение оценил, запрыгнул, свернулся клубком и замурлыкал. Ногам сразу стало не в пример теплее. Свет в квартире Ирины погас. Лотта выкурила сигарету, посидела еще немного, топя пальцы в густой кошачьей шерсти и откинулась на стенку домика с намерением вздремнуть. Последнее, что она успела ощутить, это как с колен куда-то сиганул ополоумевший кот.
А в Лавске она первым делом сделала то, что сделать надо было уже давно.
Две биокуклы – Ирины и Анечки ждали своего часа на стендах. В телах, сохраняя их гибкость и свежесть, шла псевдожизнь. Автоматы исправно гнали кровь и вентилировали легкие. Глядя на них, Лотта в очередной раз подумала, что было бы гораздо проще, умей наука пересаживать не только органы, но и душу. Увы, без этой непознаваемой субстанции биокуклы оставались просто телами.
Переложив биокуклу Анечки на каталку, Лотта отвезла ее в оперзал и загрузила в камеру Машины Времени. Позвонила Мадлен – штатной няне ОСУЛа. Она обычно сидела с детьми работников, если их не с кем было оставить. Маленькая, уютная, она быстро находила с детишками общий язык, и те в ней души не чаяли.
Мадлен обрадовалась и обещала быть через пару минут.
Лотта включила энергоконтур Машины. Раздался ровный низкий гул – проснулось ее внутреннее сложное устройство, скрытое за внешне простой кабиной, как у лифта, и пультом управления. Тщательно выставила неоднократно проверенные настройки. Ориентир – физическая сущность, биопараметры, время до сотых долей секунды, место с точностью до пяти метров. Достаточно. Многократно проделанные движения, но в этот раз Лотта волновалась – очень уж не хотелось ошибиться. Глубокий вдох и клик по кнопке «старт». Гул усилился и поднялся в тоне. Электроны, проходя через Ядро, приобретали так до конца и не изученные свойства, превращались в нечто другое, чему существовало только название – темпионы – и пронизывали темпоральные поля, чтобы там, почти двести лет назад, нащупать нужного человека и выдернуть его через грани реальностей и заменить бездушным куском плоти. Томительные пять секунд, тоненько свистнув, Машина зашипела и неподвижное тело на каталке подскочило, в ужасе глядя на все вокруг круглыми детскими глазами, воздух прорезал пронзительный визг – произошел переход. Лотта рывком распахнула прозрачные дверцы кабины, подхватила ребенка, прижала к себе:
— Тихо, тихо! Все в порядке. Тебя никто не обидит.
Анечка, оглянувшись вокруг, увидела незнакомое и неприветливое место и уже со слезами заревела:
— Отпустите меня! Где мама? Почему вы меня забрали?
Лотта начала говорить, что они попали в аварию и сейчас в больнице, а маму посмотрит доктор и она придет, но ее оттеснила Мадлен, забрала Анечку, поставила перед собой и присела на стул, так, что лицо оказалось ниже лица ребенка.
— Не слушай тетю, он придумывает. На самом деле тебя забрала мудрая Фея времени. Она живет в этой машине и питается электричеством. Ей надо немножко отдохнуть, и она принесет маму. А мы пока можем поиграть. Или погулять в саду, там есть птички и белочки.
Слезы моментально высохли, но еще насуплено Анечка сказала:
— Неправда, фей таких не бывает. Они маленькие, с крылышками и живут в цветах. Это, наверное, колдунья.
— А это специальная фея, фея для взрослых. Ее сестра живет в будильнике и каждое утро будит на работу.
— А ты мне ее покажешь? – и последний протяжный всхлип.
— Надо попробовать. А пока что можно пойти и покормить белочек, — Мадлен взяла девочку за руку и вывела за дверь. И почти сразу же вернулась, полыхая возмущением:
— Где ее мать?
— Надо вытащить, — развела руками Лотта.
— Когда это будет? Сколько ей обещать времени?
— Даже не знаю. От получаса до неопределенности, надо вероятности смотреть. Пока ничего не говори.
— Ты давай побыстрее, чтобы психику ребенку не посадить. Телефон мой у тебя есть, мы утихнем, погуляем, если что, я ее в игровой положу.
— Спасибо. Конечно, постараюсь побыстрее.
Лотта перешла к хроноскопу. Эггрегориальную ветвь тот напрямую просматривать не мог, а выдавал только графики вероятностей.
На этот раз он выдал что-то совсем невероятное. На экране ось Х завивалась полупетлей, оси У было две, обе пунктирные, одна из них плавная кривая с резким изломом посередине вниз, и на фоне этого безобразия пульсировал, то отдавая в зелень, то наливаясь багрянцем, график жизни Ирины Быстрицкой.
Пару минут Лотта это рассматривала, поняла, что ничего не понятно, пустила график на печать и, подхватив выплюнутый принтером лист, пошла к Командору за советом.
— Шеф, здравствуй! Ты у нас супер-пупер-мега талантлив, и ты мне скажи, что все это значит? – сунула Командору под нос распечатку.
Тот даже не стал рассматривать, лишь на секунду скосил глаза от какой-то бумажки.
— Я тебе скажу, что это значит. Это значит, что ты плохой дешифровщик, — отложил бумажку и в упор посмотрел на готовую уже вспыхнуть Лотту. — Не переживай, ровно такой же, как и я. Это тебе к Юрасику надо. То есть к Юрассиусу, вот наградили же родители имечком.
Быстрый жест, и на дополнительный голографический экран выскочила база данных сотрудников.
— Таак. Делф Юрасссиус…Он, правда, сейчас не на смене, но, как мне кажется, будет не против вызова, таких трудоголиков еще поискать надо. Звони, — и прикоснулся к кнопке вызова.
Гудки. Еще гудки… Наконец на экране показалось заспанное лицо Юрассиуса.
— Да.
— Привет! Надеюсь, что не слишком помешала отдыхать. Скажи, что бы это могло значить? – Лотта поднесла к камере распечатку.
Юрасик, прищурясь, вгляделся. И, подскочив, начал спешно собираться. Лотта отвернулась от мелькающей на экране нижней части. Раздалось:
— Еду, через час. Без меня ничего не делайте, — и связь оборвалась.
— Даа… Значит, ничего хорошего. Но час у тебя есть. Посидишь со мной?
— Пожалуй, нет. Надо на Анечку посмотреть. И сказать Мадлен, что возникли некоторые задержки.
— Тогда удачи, — Командор снова погрузился в свои бумажки.
— Подожди. Им нужна квартира.
— Ну так посели их в одну из свободных, — не поднимая головы отозвался начальник.
По пути в игровую Лотта зашла в отдел жилого фонда. Там она просмотрела галерею свободных квартир, выбрала одну двухкомнатную, где меньшая комната была оформлена как детская, прихватила ключ и навестила Мадлен в игровой. Не заходя, чтобы лишний раз не расстраивать ребенка, из-за двери позвала няню, вручила ей ключ, назвала адрес и попросила отвезти Анечку туда и побыть с ней сколько потребуется.
— А сколько?
— Не знаю. Там сложный случай. Сейчас жду Юрассиуса, он скажет. Если я буду недоступна – звони ему. Все, я побежала.
В оперзале Лотта собрала необходимое для погружения: местные документы и деньги, следящие устройства, неброская одежда, очки с электронной начинкой, смартфон модели того времени, на шею сразу цепочку с хрондой…
Юрассиус ворвался в зал как тайфун. Маленький, юркий, взволнованно машущий руками, теряющий очки, он успевал находиться в трех местах одновременно.
— Ну, что тут у нас? – он плюхнулся за пульт хроноскопа и замолк. Замер в неподвижности.
— Эггрегор? – спросил через пару минут?
— Да.
— Паршиво. У этого человека крайне низкий эмоциональный фон. Когда он достигает нуля – реальность схлопывается. Финита. Кто там, мужчина или женщина?
— Женщина.
— Надо попробовать ее расшевелить, заставить что-то чувствовать.
— Таак. У нее убили дочь. Она не знает, где ее любимый человек, сомневается, жив ли он. На какие эмоции ее можно расшевелить?
— Только на отрицательные. Мелкие неприятности, одна за другой. Давай я введу фактор тебя. Где ты тут у меня есть? Полезай, — Юрассиус загрузил поправку.
График изменился. Он вытянулся по горизонтали, оси выровнялись, линия Ирины заметалась вспугнутым зайцем, рядом пролегла еще одна.
— О как! Неплохо, неплохо. Ее эмоции держат реальность. Но тебе надо находиться как можно ближе к ней, вот смотри, вот тут вы расходитесь, и реальность начинает трепетать, истончаться.
— Хорошо, я поняла. Сделай, пожалуйста, хронометраж. Меня интересует точное время ее эмоциональных всплесков и время и место ухода.
— Ага. Только подождать надо немного.
Целый час хронограф переворачивал пласты информации и в итоге выдал трехмерный график. Тонкие линии змеились, накладываясь на маршруте работа-дом и резко вырывались в сторону, хаотично метаясь.
— Карту подложи, пожалуйста.
Полупрозрачными штрихами легла под график карта. Лотта покрутила изображение в разные стороны, нашла нужный ракурс и распечатала схему. Но на бумаге схема вышла неразличимо мелкой.
— Хорошо, вот так пойдет? – несколько кликов и из принтера выполз листок с перечислением. – Время, координаты эмоциональных всплесков. Последний пик зашкаливает, место – ее дом. И уход.
— Точнее место и время ухода.
— Шестое апреля ноль часов двенадцать минут сорок четыре секунды. Начало суток шестого. Это я уточняю. Ты попадаешь туда утром второго апреля. Место…место…. Это ее дом. Вот, посмотри, — карта расползлась в стороны, укрупнилась, стал виден дом и мерцающая точка на проекции.
— Но это не ее квартира, квартира вот она, — Лотта кончиком ручки указала на светящуюся область рядом.
— Ну я не знаю. Улица рядом с домом…
— Крыша. Это крыша, — Лотта на руке сделала пометку.
— Чего ты там карябаешь, на бумаге пиши.
— Сотру сейчас. Это напоминалка, что нужны еще отмычки.
— Кроме отмычек возьми с собой красивого мужчину. Так даже сильнее раскачка пойдет.
— Отлично. Кто сегодня на дежурстве?
— Ща…- Юрасик крутнулся на стуле и подскочил к внутреннему телефону, резко передумал и упал обратно. Открыл расписание дежурств, — Степан, Олег, Михаил. Вот фото, смотри. Мне кажется, Михаил вполне подойдет, какой решительный взгляд.
— Нет. Совсем не тот типаж. Открой все фотографии.
— Прям все?
— Только мужчин-сейверов. Наша Наталья Федоровна и иже с ней не нужна.
— Хозяин- барин. Смотри.
Двадцать шесть фотографий отразились на экране. Лотта первым делом закрыла фото молодых, смуглых, оставшихся рассмотрела, укрупнив, и задумалась.
— Можешь вывести фото австралийского и американского филиалов? Не самих зданий, конечно, а опять же мужчин-сейверов.
— Да, легко. Любуйся.
— Вот этот, — недолго раздумывая, Лотта указала на фотографию мужчины чуть старше сорока, русого и сероглазого, с лицом мужественным и одновременно обычным, среднестатистическим, незапоминающимся.
— Лайон Стерлинг, Австралия. Звоним?
— Да. Лишь бы не на задании.
Лайон не был на задании и любезно согласился помочь, незамедлительно вылетев. Пять часов лета.
Лотта нервно выхаживала по оперзалу, Юрасик, в вальяжной позе восседая на стуле, гонял графики по экрану, рассматривая во всех деталях. Лотта настроила одну из кабин на перенос биокуклы Ирины. Настроила на любого человека, оказавшегося в нужное время в нужном месте. Лотта закурила, Юрассиус прогнал ее в курилку, чтобы аппараты не задымляла. Лотта села прямо на пол, опершись спиной о хроноскоп. Лотта попросила оператора проконтролировать весь процесс погружения. Лотта откровенно переживала, чего с ней не случалось уже давно.
Лайон прилетел. Лотта внимательно его оглядела, немного по-другому зачесала волосы, добиваясь как можно более полного сходства с Сиверовым, напихала ему в карманы такой же набор предметов как у себя, и они вместе вшагнули в кабину машины Времени.
На весь экран перед Юрассиусом высветилось: «Операция запрещена. Объект ЛС876445 данной реальности не принадлежит. Продолжить переход объекта ЛК 12924535?»
Юрассиус схватился за голову, безумными глазами глядя в пространство.
— Ло, мы с тобой зафиксировали реальность, где только ты, Лайона нет.
— Запускай!
— Ты пойдешь одна!
— Да, запускай!!
Отрывистый удар по клавише Enter и в кабине Лайон остался один.
Они вернулись в гостиную. Куб был уже развернут в стол размером с бильярдный, на поверхности возвышалась сетчатая конструкция с разноцветными фишками, нанизанными на проволоки, лежали стопки картонок и разноцветные же шары и многогранники.
— Ты что пить будешь? – Баал выполнял роль бармена.
— Что-нибудь из вашего.
— Послабее, покрепче?
— Покрепче.
Ему щедро плеснули в бокал. Глеб принюхался, пригубил: что-то вроде ягодного коньяка. Опустился в кресло:
— Я, пожалуй, на первый раз посмотрю, как вы играете. С меня на сегодня впечатлений более чем достаточно.
На столе раздавали карты территорий и карточки ресурсов, раскладывали сложные комбинации атак, катали шары, споря об их траектории. Глеб расслабленно наблюдал за действом и иногда морщился: боль, мерно пережевывающая позвоночник, не давала принять удобную позу. Стивен оторвался от игры:
— Спина болит?
— Пройдет, надо будет на турнике повисеть.
— Дай посмотрю, — и, видя, что Глеб не тронулся с места, — я доктор, твоя боль доставляет мне физический дискомфорт.
Глеб неловко развернулся, дескать, хочешь – смотри.
— Ты что как первокурсница в смотровом? Вон, на диван, носом вниз, — Стив вытащил из ларя пушистый плед.
Глеб, слегка раздосадованный неуместным вниманием, переместился на диван, вытянулся на животе. Стивен бесцеремонно задрал ему футболку на голову, теплые руки скользнули вдоль позвоночника и замерли. Глеб догадывался, что увидел врач – выходное отверстие пули под левой лопаткой и длинный рубец на правом боку. Твердые кончики пальцев потыкали в бугристый шрам.
— Парень, ты кем работаешь?
— Никем пока что, — глухо отозвался из-под футболки Глеб, затылком чуя пристальные взгляды – у стола смолкли голоса.
— А до этого?
— Киллером, — с досадой ответил Глеб. А так хорошо все начиналось.
— Почти коллега, — довольно резюмировал кто-то у стола и голоса возобновились, как ни в чем не бывало.
Стив продолжил ощупывать позвоночник, проминать мышцы, по спине разливалось тепло, почти жар, Глеба начало клонить в сон. И когда доктор, закончив манипуляции, со словами: «Я восстановил энергетические потоки, теперь диски сядут как надо, пару дней не переохлаждаться и не таскать тяжести, сейчас минут пятнадцать полежи», накинул вчетверо сложенный плед, не отреагировал, провалившись в вязкую темную глубину. Но буквально через несколько секунд проснулся, звенящий, как натянутая струна, от изменения тональности разговора за столом. Говорили о нем.
— Спит?
— Да, я усыпил его, пусть придет в норму.
— Крут мужик, хотя и без башни.
— И прыгает, как гарраха.
— Отчаянный. Рвет себя так, как будто нечего терять.
— А среди землян это вообще распространенное явление, они живут всего восемьдесят лет.
— Даже представить страшно, только вроде жить начал, и вот старость подкатила.
Игроки помолчали, то ли сокрушаясь над судьбой землян, то ли думая каждый о своем.
— Интересно, где Ло его взяла, там еще таких нету? Я бы такого к нам пригласил.
— А вот вернется – спроси.
— И спрошу. Она, в отличие от тебя, ржать не будет.
Чужаки вернулись к игре. Глеб выждал еще немного и завозился, будто просыпаясь. Наткнулся на понимающий взгляд Халка, вспомнил, что во время перемывания костей тот не произнес ни слова. «Черт, он же знает, что я не спал». Легкая улыбка скользнула по губам Халка и он снова наклонился над столом, разглядывая карты.
— Халк, ты телепат? – желание узнать, кто они, эти гиганты, превысило осторожность.
— Да. И сенсор. Могу заставить вспомнить или забыть, вселить ложные воспоминания.
— Стивен врач. А остальные?
— Не врач. Доктор. Врач – это человек с дипломом, практикующий в клинике. А я не только таблетками-уколами лечу, но и руками энергию выправляю.
— Я на самом деле Мак, Чейзер – это прозвище. Преследователь. Чувствую любого на любом расстоянии.
— Я подрывник, — это Дэлл.
Молчание.
— А ты?
— Менталист. Могу выжечь мозг, заставить сделать все, что угодно, — неохотно раскололся Баал.
Глеб еще раз обвел их всех взглядом и понял, кого они ему напоминали все время. Оживших персонажей компьютерной игры. Слаженную идеальную команду, нарисованную и волею всемогущего шутника обретшую плоть. На лице Халка отразилось удовлетворение, вот, дескать, теперь все правильно.
— У вас еще кто-то в команде должен быть, это не все…
— Есть. Снайпер, ассасин, тактик, хакер, телепортер.
Точно, стрелялка. Глеб рассмеялся и легко поднялся с места:
— Ну, покажите, как в это играть.
Игра продолжилась. Халк отвлекся на пару минут, перевесил комбинезоны в сушилку. Стрекоча, катались шары, шуршали карты, струился дымок сигарет. Вопреки ожиданию, гости не надирались, а по-американски цедили свои напитки. Все чаще поглядывали на часы. И ровно в семь сорвались с места, не закончив игру. Стремительно свернули игровое поле, перемыли и поставили на место стаканы, повесили высохшие комбезы обратно в шкаф, отдав Глебу его, в общем, через пятнадцать минут об их визите ничего не напоминало.
Проводив гостей в начинающее синеть небо, Глеб опять взялся за анатомию. На этот раз все пошло гораздо позитивнее, и уснул он далеко за полночь, там же, в библиотеке, свернувшись на слишком коротком для него диванчике и уронив книгу на пол. Ночью ему впервые за долгое время ничего не снилось.
Утром, позавтракав, Глеб направился в тир. Активировав с помощью Дяди Ко самый сложный уровень, выбрал себе один из пистолетов новых незнакомых моделей. Уровень оказался серьезным испытанием даже для него. Светящиеся фигуры стрелков выскакивали из разных мест, нападали, окружали, заставляли крутиться волчком, прыгать, перекатываться и палить в белый свет как в копеечку. Дважды его одежда расцвечивалась синими пятнами «ранений», на бедре и плече, и третья синяя клякса распустилась на его груди. «Бой окончен» — возвестил механический голос, потухли фигуры стрелков, расплелась паутина энергощитов на стенах, выползли роботы и стали убирать гильзы и пули. На терминале управления тиром высветилась цифра 84 минуты.
— Ого! Это я тут полтора часа прыгал… Дядя Ко, какой был лучший результат до меня?
— До тебя им далеко. У людей 16, а у наших вчерашних гостей 73. Может быть, у них был бы другой результат, но они стреляли вдвоем, и один подстрелил другого. И сам отвлекся.
Глеб не мог поверить своим ушам.
— Как? Неужели так мало?
— Ты этого не заметил, да и не смог бы заметить, потому что стрелял без промаха. Те мишени, в которые не попали, они не исчезают, а продолжают стрелять.
Глеб оценил замысел: просто увернуться от одного стрелка, ну, от двух, а если их вокруг пять…
Потом долго и со вкусом чистил пистолет, так же неторопливо мылся.
Лотта прилетела после полудня. С темными кругами под глазами, уставшая, будто отсутствовала не сутки, а, по крайней мере, пять, и все это время таскала мешки с цементом, неся на себе запахи спирта, бензина, свежего асфальта и чего-то легкого, цветочного, смутно знакомого. Стянула ботинки, все перепачканные в наспех оттертой рыжей глине, сбросила куртку, кое-как отряхнутую от пыли. Отказалась от еды, жадно выпила принесенный Глебом стакан горячего молока и упала спать. Не раздеваясь, поверх покрывала. Глеб аккуратно ножницами срезал резинку на туго затянутом хвосте пепельных волос и прикрыл спящую пледом. Где она была, чем занималась? На эти вопросы Лотта могла бы ответить: «Не скажу. Не здесь, не сейчас. Не тебе».
Глеб немного послонялся по огромной пустой базе, понял, что физической активности ему сейчас совсем не хочется и засел в библиотеке, взяв с полки «Анатомию и физиологию разумных рас». Книга была распечатана с электронного ресурса и страницы скреплены кольцами скоросшивателя. Проглядев раздел, относящийся к землянам, Глеб удостоверился в точности информации и вчитался в другие разделы. Но спустя некоторое время, поймав себя на том, что внимательнейшим образом прикидывает наиболее уязвимые точки гмыха тарелкоушего, с раздражением захлопнул книгу. Сварил себе кофе и, подхватив чашечку со смоляной жидкостью, прошел в оранжерею. Вокруг буйно цвели тропические растения, огромные цветы пассифлоры покачивались у виска стоящего мужчины, а он вглядывался в сияющие льды за толстым выпуклым стеклом. Вглядывался, не видя их, мысли были заняты другим – он беспокоился за Ирину, понимал, что после всего произошедшего она не захочет его видеть, и будет права, но твердо был настроен на то, чтобы сделать все возможное и невозможное для ее безопасности. Правила, которые его практически вынудили принять, были больше похожи на сдачу себя в аренду, может быть, очень долгосрочную, но чрезмерных требований пока не предъявляли, можно расслабиться и вздохнуть спокойно, прийти в себя после смертоносной гонки, а там видно будет.
По леднику темной чертой скользнула тень летательного аппарата, Глеб стряхнул с себя задумчивость и пошел в ангар встречать прилетевших. И обомлел: из крылатой машины с веселым гоготом вывалились пять двухметровых парней. Таких экземпляров Глебу приходилось видеть вживую довольно редко, больше на киноэкране. Облегающие джинсы и короткие куртки подчеркивали мощные фигуры культуристов, но в отличие от тех, прилетевшие обладали грацией и пластикой хищных зверей. Глеб отстраненно подумал, что не хотел бы сойтись с ними в рукопашной. Да и в перестрелке, пожалуй, тоже. Но гости агрессии не проявляли, они окружили Глеба, затормошили его, как довольные щенки тормошат новую игрушку, наскоро представились, безапелляционно заявили, что прибыли полетать на аэроциклах и Глеб вместе с ними, отказы не принимаются, это круто, и потащили его одеваться. Глеб, прихватив из комнаты комбинезон, с галереи посмотрел в затылки спускающихся по лестнице, еще раз прогоняя про себя имена: Чейзер, Делл, Баал, Стивен и Халк. Лестница ощутимо потрескивала. Один из парней, светло-русый блондин, кажется, Чейзер, тот, который гомонил громче всех, перемахнул через перила и бросился к раздевалке с воплем «Кто последний, тот слизняк!». Его, правда, не поддержали. В отдельном шкафу хранились пять комплектов теплой одежды под их размер. Пока гиганты, беззлобно переругиваясь, разбирали шмотки, деля кому какой цвет, Глеб быстро надел свой комбинезон и стал подбирать куртку и обувь. Натягивая комбез на широченные плечи, рыжеватый Стивен спросил:
— А Лотты точно нет?
— Нету, улетела, но предупреждала о вашем приезде.
— Ага, подхватил другой, с пронзительными зелеными глазами, Делл, — мы прилетаем только в ее отсутствии, она, как это по-вашему, слишком сенситив.
— Чувственная? – с недоумением переспросил Глеб.
— Да, чувствует, что мы немножко не совсем люди, наше присутствие ее оглушает. Зачем доставлять хозяйке неуют…
Кроме вольного обращения с формами слов в речи гостей слышался легкий акцент.
-Не люди?
— Мы с Уровней, — пояснил Баал, внешность которого как нельзя больше подходила имени.
— Повышенная гравитация? – предположил Глеб, застегивая куртку.
— И гравитация, и всякого рода захренация, — подал голос Халк. – Ну что, готовы? Летим? – и шестеро мужчин дружно затопали снова наверх в ангар, на этот раз по обходному коридору. На базе гости ориентировались вполне свободно, видно, не первый раз.
Глеб на ходу анализировал свои ощущения. Ребята очевидно приехали отдыхать и развлекаться. Он к ним испытывал немного интерес энтомолога, обнаружившего ранее неизвестный подвид белого медведя: вроде и интересно, а вроде и не по его специальности, и что делать с ним – непонятно. Немного зависть к их способности вот так вот беззаботно путешествовать дружной компанией. Немного азарт и стремление не упасть лицом в грязь. Глеб, никогда не жаловавшийся на свои габариты, спросил себя, завидует ли он их росту и мощи? И сам себе ответил: нет, как не завидует, например, баобабу, они относятся к совершенно разным категориям. Ребята, между тем, уже подняли роллету скрытого в стене стеллажа и разбирали оттуда странные агрегаты. Больше всего они напоминали спортбайки без колес с обтекаемым, зализанным, как у скоростного катера, днищем. Из днища сзади высовывались по две покрытые нагаром трубы. В руках гостей машины оживали, расцвечивались в яркие цвета и зависали в воздухе. Ребята рассаживались, отчего аэроциклы, а это были именно они, заметно приседали, но, спустя секунду, выравнивались. Видя недопонимание Глеба, один из ребят пояснил:
— На моцике ездишь? – дождавшись кивка, — такая же фигня, только реактивный и с крыльями. Вот вкл-выкл, газ, тормоз, а дальше как в самолете, сам разберешься,- и пятерка полетела к выходу из ангара.
Глеб, стараясь не дергать аппарат, последовал за ними. В движении аэроцикл выпустил из днища серповидно изогнутые секционные крылья. Управление оказалось предельно понятным: лево-право, на себя – вверх, от себя – вниз, газ, тормоз. Логично. Корпус скрыт за ветровым стеклом, ноги до колен зафиксированы в гнездах. Глеб попробовал высвободить ногу – захваты отщелкнулись, как на высококачественных лыжах.
Группа медленно подлетела к ущелью и остановилась на краю. Один из чужаков, нераспознаваемый в капюшоне и горных очках, спросил:
— Ну что, так погоняем или в лабиринте?
— Какой так? Землянина затопчем, давай лабиринт настраивай.
Спрашивающий достал из кармана пульт и что-то на нем пощелкал. Ущелье заполнили дома. Светлые, воздушные, с башенками, переплетающимися лесенками, украшенные воздушными змеями, флюгерами и каскадами цветов, они были так кричаще противоречивы суровому горному ущелью, что Глебу захотелось протереть глаза.
— Что это?
— Иллюзия. Энергетическая структура, не смотри, что нематериальная, заденешь – тряхнет как настоящая. Вот маршрут, видишь линию, — Глеб кивнул: золотистая дорожка выходила от того места, где они стояли и терялась где-то в лабиринте улиц, — задача – быстрее всех добраться до конечной точки. Погнали?
Гонщики плотной группой сорвались с места. Геб сначала осторожничал, привыкая, золотая дорожка непредсказуемо петляла среди домов, завивалась в петли вокруг башенок и ныряла в своды арок, следовать ей было очень трудно. Но вскоре освоился и приспособился управлять аэроциклом не столько руками, сколько наклоном тела и сумел не только не вывалиться из седла, но и прийти не последним. Тут же понял, почему – большая масса чужаков давала большую инерцию, и им приходилось сильнее притормаживать на резких поворотах.
Потом погоняли по густым грозовым тучам. Полет осложнялся еще и внезапно вылетающими молниями.
Потом по каньону, ощерившемуся зубьями скал.
Потом между гигантских секвой…
Глеб вышел на второе место и уверенно на нем держался, сразу после Чейзера. Того было не перегнать – со своей машиной он сливался в единое целое и выверял единственно кратчайшую траекторию, порой срезая неожиданные изгибы в миллиметрах от препятствий.
А потом один из гостей, глянув на индикатор заряда, предложил:
— Тут на один заход осталось, давайте уже так, — и, обращаясь к Глебу, — обещаем кости не ломать.
— Да уж, это ценно, — хмыкнул Глеб, — а в чем правила-то?
— Да правила просты – выбить всех из седла, самому остаться.
— Ээээ….- протянул Глеб, с сомнением глядя на дно ущелья.
— Не парься, там сеть стоит, — Халк спрыгнул с аэроцикла, камнем ушел вниз и в паре метрах над дном закачался на невидимом батуте. Аэроцикл несколько раз кувыркнулся в воздухе, падая, потом выровнялся и медленно начал спускаться почти в руки Халку.
— А ты что, не знал? – спросили над ухом Глеба. Он обернулся – Чейз, смотрит пристально, изучающе.
— Нет, откуда, — Глеб пожал плечами.
— Тогда ты вообще рисковый перец без башни, — взгляд сделался одобряющим.
Глеб отвернулся. Оказывается, это просто игрушка, безопасная, как манежик. Асом тут, конечно не стать, так что будем отрываться на полную катушку. Зря он так осторожничал.
— А еще правила есть?
— Нет особых. Носы не откусывать, шеи не сворачивать. Синяки заживут.
— Ага, ваши-то и не свернешь, силушки богатырской не хватит.
Чужаки довольно хохотнули и разлетелись в разные стороны.
— Старт по вспышке, — подбросил в воздух небольшой предмет Делл. Тот повисел немного и полыхнул малиновым огнем.
Глеб рванул к геометрическому центру между участниками «погонялок» и тут же влип в такую кашу, что впору было сравнить с мексиканским родео на диких быках. Его аэроцикл кто-то жестоко пнул, завертев юлой, потом с двух сторон навалились две горы, вытеснив его вверх, потом Глеб попал под гравитационный импульс сверху и машина рывком провалилась метров на пять, потом еще что-то…А потом Глеб неожиданно оказался с глазу на глаз с Баалом. Тот отличался очень жестким стилем вождения, немудрено, что остался один из пятерых. А Глебу пока просто повезло. Ну пусть так, этому и проиграть не зазорно. Хотя если отвлечься, забыть на минуту о страховочной сети…
Черные длинные пряди Баала выбились из-под сползшего капюшона и развевались на ветру. Он поддавал газу, одновременно нажимая на тормоз, отчего аэроцикл дрожал, как в ярости. Зрелище было почти пугающим. В голове Глеба зазвучала музыка, но не любимый Вагнер, а где-то когда-то мельком услышанная строчка «Я не сдамся без бою». И он, нехорошо ухмыльнувшись, бросил свою машину в прямой таран. Ответом было точно такое движение. Глеб понимал, что сойдись они лоб в лоб, чужак, с преимуществом массы килограмм сорок, а то и пятьдесят, просто сомнет его, и в последние доли секунды перед столкновением вспрыгнул на седло, вывернул руль в сторону и обрушился на противника, зацепившись за его плечо. Затрещала ткань куртки, силой инерции Глеба развернуло и он оказался вторым пассажиром аэроцикла, пустой же, скрежетнув лобовым стеклом по стеклу, унесся куда-то вправо и вниз. Баал пытался стряхнуть Глеба, тот цеплялся как мог, предплечьями за шею и под руку, коленями сжимая самый край седла, аэроцикл, обремененный двойной нагрузкой, потерявший баланс и управление, трепыхался в воздухе, его стало сносить к стене ущелья, где болтались два аэроцикла без седоков. Чтобы окончательно вывести противника из себя, Глеб прокричал ему на ухо:
— Детка, сегодня я сверху! – тот задергался, но плотно прильнувшего к спине Глеба достать не смог.
Глеб же при очередном нырке аэроцикла закинул ноги на седло, упершись на маленьком свободном пятачке, а при движении машины назад, рывком, так, что затрещали мышцы ног, спины и острой болью отозвалось в позвоночнике, выдернул массивную тушу соперника из седла, естественно, улетев вместе с ним. Уже в падении оттолкнулся от его широкой спины и в невероятном прыжке, извернувшись кошкой, мазнул кончиками пальцев по крылу свободного аэроцикла, тем самым войдя в его антигравитационное поле. Вцепился, подмял под себя и прочно утвердился в седле, в победном жесте вскинув руки вверх. Внизу рычал, беснуясь, Баал и поздравительно орали остальные. Глеба захлестывала давно забытая беспричинная радость победителя не в борьбе за жизнь, а в товарищеском поединке. Он сумел совладать с эмоциями, хлещущими через край, спустился к чужакам и спрыгнул на сеть рядом с ними.
— Спасибо! – голос его потонул в восклицаниях гигантов. От дружеских толчков и похлопываний по плечу подкосились ноги. Глеб стал отбиваться:
— Ну вас, черти здоровые! – и сбежал подальше.
До базы еле дотянули, на приборных панелях аэроциклов уже безостановочно мигали красные огоньки индикаторов заряда. В ангаре трое занялись машинами, проверяли смазку в трущихся деталях и покрытие греющихся, целостность корпуса и крыльев, подключали на зарядку. Глеб, поглядывая на уже опытных, то же самое проделывал со своей. Двое же влезли в свой аэр, вытащили из него весело позвякивающие сумки и протопали внутрь, сопровождаемые задумчивым взглядом Глеба. «Если они тут еще попойку устроить собрались, то я точно не с ними, возможностей организма не хватит на то количество, что они привезли. А если еще и намусорят, то поубиваю гадов», — беззлобно подумал он и удивленно заметил, что во внутреннем монологе слово «поубиваю» употребил просто как оборот речи, без конкретного намерения. Закончил с аэроциклом и прошел в свою комнату. Сполоснулся под душем, затолкал в лючок крохотной стиральной машинки под раковиной белье и футболку и задумался: что же делать с пропотевшим комбинезоном? В эту малышку он не поместится, нечего даже пробовать. И вздрогнул от прогнувшего дверь зова:
— Глеееб!
Прыгая на одной ноге, наскоро впихнулся в белье и джинсы и вылетел на галерею. В гостиной бурлила дружная деятельность уже тоже отмытых и недосохших чужаков: Чейз перегружал содержимое сумок в бар, Делл и Стивен разворачивали сложносоставной куб, до этого скромно прикидывающийся подставкой под вазон с цветами, Баал разливал виски по бокалам, а звал его Халк.
— Давай неси комбез в прачку, я стирку запускаю.
— Знал бы куда!
— Тащи сюда, — и, подождав, пока Глеб, натянув футболку и прихватив комбинезон, спустится, протопал внутрь пока еще неисследованного коридора.
— Ты недавно тут?
— Да, пару дней.
— Откуда?
— Из Москвы.
— Нет, — искоса брошенный взгляд Халка неожиданно вызвал ощущение сдираемых с мозга пластов памяти, — в данном случае «откуда» это значит «из какого года»?
— Что, так заметно?
— Нет, только мне.
— Из 2003.
— Недалеко совсем. Ты, я вижу, мужик серьезный. Держись Лотты, она, если под крыло взяла, не бросит, все будет в шоколаде. А на нас не смотри, мы тут вроде как на каникулах с ума сходим, через три часа улетим. Вот, пихай.
В прачечной Глеб увидел две стиральных машинки, одну обычных размеров, а другую большущую, артельную. Сброшенные в барабан пять комбинезонов едва занимали половину объема. Сунул туда же свой. Халк отмерил из дозатора гель, захлопнул дверцу и запустил цикл стирки.
— А потом в сушилку. И к нашему следующему прилету все чистенькое, — довольно улыбнулся, — пошли в Короля Вселенной играть.
В медотсеке Лотта попросила Глеба снять футболку и, скомкав, швырнула ее в угол. Глеб с удовольствием пронаблюдал, как в низу стены открылась щель, оттуда выползли два таблеткообразных робота-уборщика. Один из них, ловко орудуя тонкими ручками, упаковал футболку в плотный ком, замотал в пленку и уполз, держа ее над головой. Второй побрызгал на то место, где лежал мусор, дезинфицирующей жидкостью, потер щеточкой и мазнул тампоном. Тампон втянулся в нутро, робот задумчиво похрустел чем-то внутри, как будто пожевал, оценивая, и тоже скрылся. Лотта тем временем, покопавшись на полке, взяла большую пластиковую ампулу, скрутила с нее наконечник.
— Только не брыкайся. Это регенерин, затянется за пять минут, — с этими словами она раздвинула края раны Глеба и выдавила внутрь содержимое ампулы. Гебу показалось, что плеснули кислотой, он едва сдержал порыв оттолкнуть от себя женские руки. Наружу полезла красная пена и буро-коричневые хлопья. Несколько оставшихся капель жидкости Лотта вылила на ладонь и мазнула себе по шее. Тонкий порез покрылся пеной и стал на глазах закрываться свежей кожей. Секунд через тридцать Лотта стерла остатки пены бумажным полотенцем и им же стала ловить на Глебе пену, которая грозилась залить все вокруг. На шее не оставалось ни следа пореза. Через пять минут, когда пена перестала течь, Лотта стерла ее последние остатки обычной влажной салфеткой. Глеб с удивлением воззрился на свое плечо – там осталась только тонкая полоска нежной незагорелой кожи.
— Ничего себе, технология! – с уважением произнес он.
— Да, в наше время восстановить целостность тела не представляет никаких затруднений. Гораздо сложнее вылечить внутренние болезни. Но об этом мы поговорим чуть позже. А пока объясни мне, чего ты добивался, когда так эффектно сбежал и чего ты хочешь, вернувшись. Стать учеником – это понятно, это средство достижения цели, насколько я тебя успела узнать. Цель какая?
— Прежде всего, я хотел посмотреть на людей.
— Посмотрел?
— Посмотрел. Они очень изменились. Ваш генеральный директор…
Лотта хихикнула:
— Командор. Его все зовут Командор. Он создал ОСУЛ.
— Ваш Командор мне рассказал, почему так произошло, и что было сделано для этого. Не буду судить об этичности решения проблемы, но результат очень и очень впечатляет. Мы поговорили о моих перспективах. Дело в том, что я хочу позаботиться об Ирине. Это моя…
Лотта сделала останавливающий жест:
— Я в курсе. В курсе всего.
— Ага, хорошо. Так вот, за ней следят спецслужбы, которые, вероятнее всего, в ее лице захотят ликвидировать последнего человека, который знал обо мне. Хотелось бы за ней приглядеть. Командор пояснил, что у меня есть три перспективы: возвращение домой и смерть, тихая спокойная жизнь и работа в ОСУЛе. И только в последнем случае у меня будет возможность это сделать.
— Ну да, согласна полностью. Знаешь, ведь Командор – сам эггрегориальная сущность. Он из этого времени, но погиб. От общественности этот факт скрыли, по всем СМИ пустили: погиб в прошлом от огнестрела, ведутся работы по возвращению. И его удалось вернуть. Миллиарды людей поверили в дезинформацию и была создана новая ветвь реальности. А сам видишь, огнестрел – не проблема. Чуть позже этот метод был признан неэтичным, нарушающим причинно-следственный закон и больше он не применяется.
— Это пока чересчур сложно для меня.
— Привыкнешь. Пошли, блудный герой, кормить тебя буду. И спасибо за автоповара, с ним наконец-то можно сладить.
Остаток дня прошел в разговорах. Глеб копался в сети, спрашивал, Лотта отвечала. О политическом устройстве, о религии, о других планетах, о устройстве Машины Времени, о правилах дорожного движения… Память Глеба валила все разрозненные сведения в одну кучу чтобы ночью, во время сна, рассортировать, разложить по полочкам и шкафчикам и сохранить навсегда.
А наутро Лотта улетела в Лавск, оставив Глеба на хозяйстве.
— Броди, развлекайся, тренируйся, через пару дней вернусь. Скорее всего, сегодня ребята прилетят, познакомитесь, стрелять их поучишь. Флаер оставлю, прилечу на аэре, на экскурсию к инопланетянам тебя свожу. Флаер – это только для атмосферных полетов. Если задержусь, в панику не кидайся, про тебя не забыли. Ладно, все, меня уже нет, — и только флаер качнул крыльями.
Глеб же вышел на улицу, спросил у прохожих, где ближайший пункт проката флаеров. Почти бегом отправился туда и арендовал первый попавшийся. На мониторе пульта управления светился выбор: ручное управление – автопилот. Глеб щелкнул на автопилоте. Появилось предложение выбрать пункт назначения. Ввел «Гора Треугольник» и флаер взлетел. Во время всего полета Глеб нервничал, переживал, как будет садиться, но флаер сам настроился на посадочные сигналы, сам сел, и когда Глеб вылез, также сам взлетел.
Глеб спустился в гостиную, спросил:
— Дядя Ко, где Лотта? Мне надо поговорить с ней.
— В спортзале, — буркнул ИИ, не показываясь.
Глеб спустился еще этажом ниже и вошел в спортзал. Да, действительно, Лотта была там, она танцевала. Иным словом это действие назвать было нельзя. Половину лица закрывала непрозрачная маска, очевидно, с электронной начинкой. В руках Лотта держала странного вида оружие, оно, переламываясь посередине, играло в ее руках. Ее движения были плавны и текучи, хаотичны, каскад резких ударов, и на долю секунды она застывала в статичных, на самой грани равновесия, позах. Глеб негромко позвал ее по имени.
Лотта словно споткнулась, замерла, сорвала маску с лица.
— А, ты… Зачем ты пришел?
— Возьми меня в ученики, и, если я окажусь достойным, в напарники.
Лотта нехорошо улыбнулась:
— Если сумеешь меня победить – возьму, — и бросила ему половину своего странного оружия.
Глеб узнал китайский шуангоу, совершенно случайно он знал это название, но совершенно не представлял, как им пользоваться. Примерился, пару раз перебросив из руки в руку, и тут Лотта атаковала. Она кружила вокруг него, и остро отточенный крюк длинного клинка порхал в опасной близости. Глеб неловко отмахивался, потом слегка освоился и стал действовать чуть более осмысленно. Лотта тут же чуть увеличила дистанцию и скорость. Глеб видел, что она придерживает удары, и три лезвия шуангоу только касаются его кожи. Царапают, не прорезая. Его же оружие раз за разом оказывалось где-то рядом, не доходя до цели пять-шесть сантиметров. И Глеб решился: когда в очередной раз короткий прямой клинок уперся в его плечо, он шагнул вперед, заклинивая лезвие в себе, взмах, и полумесяц чиркнул по горлу Лотты, оставив тонкую красную полоску. Лотта тут же выпустила свой шуангоу, сразу подхватила снова, выдернула из плеча Глеба и отбросила в сторону, туда же отправила и отобранный у соперника, и за другую, не раненную, руку, поволокла в уже знакомый медотсек:
— Все, ушатал, пошли, дурак, лечиться, дохлые напарники мне не нужны.
Распрощавшись с хозяйками, Глеб купил большую пиццу, запрятал в складки коробки передатчик и, напустив на себя деловито-беззаботный вид, вошел в здание ОСУЛа с парадного входа. Охранник на входе вежливо поинтересовался целью визита.
— Да вот, пиццу в двести девятый заказали. Охранник, глядя в монитор, где, вероятно, происходило что-то интересное, покивал и разблокировал турникет. Глеб подошел к лифту, нажал на кнопку вызова и быстро огляделся из-за плеча. И чуть не выронил пиццу, когда ожил спикер и приятный девичий голос произнес:
— Глеба Петровича Сиверова просят пройти в кабинет номер шестьсот один. Пожалуйста, следуйте за светящейся линией.
Первой реакцией Глеба было бежать, скрыться, но, сжав зубы в предчувствии крупного провала, он направился вдоль светящейся полосы на полу.
Полоса привела его на шестой этаж и, замигав, погасла у кабинета под номером 601. На двери висела табличка «Весляев И.В. Генеральный директор». Глеб, не стучась, вошел, ожидая увидеть автоматные стволы, направленные в грудь. Но там был всего один мужчина, разговаривающий по телефону. Он помахал Глебу, обозначая, что тот замечен и приглашая его войти, и быстро закончив разговор, встал ему навстречу.
— Ну, здравствуй, Глеб Петрович! Да ты с закуской…- и неожиданно ударил Глеба в челюсть. Удар был настолько страшен, что Глеб отлетел назад, дверь затрещала под его телом, но устояла. Пицца же осталась в руке хозяина кабинета. Он преспокойно отошел назад, сел за стол и открыл коробку.
— Ммм, еще тепленькая, — склонился к селектору, — Людмила, принеси, пожалуйста, мне томатного сока, а Глебу Петровичу кофе. Кофе же? – он коротко глянул на ощупывающего челюсть ничего не понимающего Глеба, не добился от него ответа и подтвердил: — Да, кофе. Двойной.
— Садись, Глеб, больше наказывать не буду. Это за то, что расстроил Лотту. Она мне звонит, и чуть не плачет, ушел, говорит, не верит, а я так хотела его в напарники. Кстати, зря ты так ухищрялся с подслушкой, — он вытащил жучок из коробки, — взял бы ауодиняню, а лучше десяток, — на стол высыпалась горсть мелких бусин, — эффект приблизительно одинаков, зато какое качество исполнения.
Так, немного ерничая, он дождался, пока Глеб сядет в кресло посетителей напротив, а Людмила принесет поднос. Потом посерьезнел:
— Ну ладно, ты пришел. А какой ты видишь свою последующую судьбу? Чего ты хочешь?
— Я хочу вернуться.
— Хм. А почему, можно спросить?
— У меня там любимая женщина. Я обязан ее защищать.
— Так, понятно. А сейчас я расскажу тебе три варианта твоего будущего. Вариант первый: ты возвращаешься. Но учти, что в той реальности ты мертв. Таким образом, сохраняется статус-кво. Ты в обездвиженном состоянии кладешься на трассу, и через полторы секунды твои кишки оказываются намотанными на колеса сорокатонной фуры. Вариант второй: ты остаешься здесь, в этом времени, в любом городе любой планеты. Ведешь тихую спокойную жизнь тихого обывателя. И через полгода тихо спиваешься от бездействия. И вариант третий: ты возвращаешься к Лотте и становишься ее напарником. Она два года назад потеряла напарницу и с тех пор работает одна. Не знаю, почему она выбрала тебя, сама спланировала и осуществила непростое изъятие, когда любой из сейверов почел бы честью работать с ней. А уже потом, когда станешь профессионалом, может многое измениться.
— То есть, ты намекаешь, что смогу как-то помочь Ирине? Но ведь пройдет чертова уйма времени, а я нужен ей сейчас.
— Не забывай, что чуть позже со временем у тебя будут несколько другие отношения.
— Постой, — Глеб откинулся в кресле и прикрыл глаза, мысли лихорадочной толпой заполонили мозг, — если, как вы утверждаете, я из параллельной реальности…
— Из эггрегореальной, поправил его хозяин кабинета.
— Да хоть нереальной. Если я из книги, то…Я видел в сети, что есть продолжение, после той драки на шоссе. Это значит, что я выжил, — Глеб с жаром наклонился, пристально глядя в глаза визави. — Там бред какой-то, я память потерял, попал в больницу, связался с сектой, потом Ирина меня нашла…
— Ты же сам видишь, что это бред. И все последующие книги откровенно слабы и практически нечитаемы. Это значит, что из них ушла жизнь, из них ушел ты. Смирись с этим, Глеб, и считай, сейчас ты в загробном мире. Рая не будет, а вот адом эту жизнь ты можешь сделать сам.
— Еще один вопрос: как вы меня нашли?
— Да мы тебя и не теряли. При желании мы можем вычислить местонахождение любого человека на Земле. Вычислить, понаблюдать, предсказать…
— Тотальный контроль?
— Да. А как, ты думаешь, сто лет тому назад был наведен порядок на планете? Десятилетием полицейского террора, смуты, бунтов и промывки мозгов. Да и потом, до тех пор, пока не сменилось поколение, происходили рецидивы. Сразу скажу, что ни я, ни ОСУЛ к этому не имеем никакого отношения, мы возникли уже потом. Просто пользуемся старой технологией.
— Что же, выбор вроде бы и есть, но его в то же время и нет. Я пока не знаю, чем вы занимаетесь, и какие цели преследуете, но разумнее всего присоединиться. Как я могу улететь к Лотте?
— Берешь флаер в прокат и летишь.
— Я не умею его пилотировать.
— Заодно и научишься. В навигатор введешь «гора Треугольник», там сам сориентируешься. Не смею больше задерживать.
Глеб понял, что разговор закончен и вышел. Кофе остался нетронутым. А Иван Васильевич снова проговорил в селектор:
— Людмила, зайдите, тут пицца остывает, пожалуй, ей надо помочь остаться теплой в наших желудках, — и с удовольствием отхлебнул из стакана.