— … Что скажет наш аналитик?
— Первая часть прошла как по нотам. Более того, у нас не два
заложника, а целых двадцать восемь. Если кланы осмелятся восстать, устроим показательную казнь глав кланов. У них появится повод для драки за место нового главы клана. Это еще больше их ослабит.
— Стас, сколько дней им надо для подготовки бунта?
— Скорее всего, четыре-пять. Если не уложатся в пять дней, то отложат на два-три месяца. Но тогда это будет серьезно. Соберут целую армию. Впрочем, армию трудно спрятать. Можно будет перехватить на подходе. Парочка чудес, парочка эффектных казней командиров — и армия разбежится.
— Влад, к нам делегация, — прервала Марта. Смотрю на экран. У дверей — все крестьянские девушки. С ними Багирра и, конечно, Проныра со своей подружкой. А также Пуррт с ухмылкой во всю пасть.
— Бабий бунт? — интересуется Мухтар.
— Впускай, — вздыхаю я и разворачиваю кресло к двери.
Войти девушки боятся, так и толкутся в коридоре.
— Владыка, правду говорят, что во Дворце издали указ, и мы все
теперь свободные?
— Правда, все правда, — киваю я.
— Девочки, горе мое луковое, где ваши ошейники? — вклинивается Линда.
— Ты же велела снять.
— Вот именно. Вы давно свободные.
— Госпожа, нам домой надо, — захныкала толстенькая.
— Вам что, плохо здесь?
— Очень хорошо, госпожа. — Но там остались наши семьи.
— Ах, вот в чем дело… — беру слово я. — Линда, у тебя три дня,
чтобы разобраться с семьями девушек. Нам как раз земледельцы нужны. Если не уложишься в три дня, берешь паузу, пока не прояснится ситуация с бунтом кланов. Задача ясна?
— Так точно! — рапортует Линда. — Эвакуировать к нам, расселить и поставить на довольствие семьи земледельцев.
И бьет себя кулаком в грудь.
— И трудоустроить. Миу, завтра помогаешь Линде. Багирру тоже
возьмите. И двоих серых парней для создания авторитета.
— Слушаюсь, мой повелитель, — мурлычет моя половинка.
— Парней это не обрадует, — делает неожиданный вывод Стас.
— Это почему?
— Были девушки как девушки. Милые, приветливые. А завтра каждая привезет ТЕЩУ!!! — корчит страшную рожу Стас.
Бурление в нашем лагере продолжается до глубокой ночи. Трубовозу на резиновых колесах больше трубы не возить. Коты переделывают его в гибрид древнего автобуса с таким же древним грузовиком. Переднюю часть кузова превращают в пассажирский салон, заднюю — в грузовую платформу. Задний манипулятор трубоукладчика переделывают в подъемный кран для погрузки
багажа на платформу. Передний хотели срезать на фиг, но Петр не разрешил.
Двое парней, что изображают охранников леди Багирры, получили бронекостюмы цветов клана. То есть, камуфляжной раскраски. Примерили, полупили друг друга палками, проверяя защитные свойства, а сверху надели блестящие парадные театральные доспехи. Театральные мечи в ножнах повесили
за спину, в походное положение, а на пояс — ножи десантника в ножнах. Настоящие. Что могу сказать? Видные получились воины! Могучие, широкоплечие! Завтра они сварятся в своей амуниции.
Миу с Багиррой печатают мандаты на освобождение семей девушек из рабства. Мол, на основании указа Владыки от такого-то числа сего года семья такого-то освобождается из рабства и, по велению леди Багирры, переселяется туда-то. Денежная компенсация такому-то за причиненный ущерб и поражение в правах, в соответствии с указом Владыки, в соответствующее
время должна быть внесена в Учетный дом на общих основаниях. Дата (завтрашняя), печать (с эмблемой Космофлота) и подпись витиеватой закорючкой. Красивые получились бумаги.
Поздно ночью отлавливаю шатающегося от усталости Петра, увожу в аналитический центр.
— Петр, что ты можешь сказать о Багирре?
— Шикарная баба. Но любопытна не в меру. Кошка — она кошка и есть.
— Я не о том. Завтра у нее первая самостоятельная операция. Что ты можешь сказать как прогрессор?
— Вот ты о чем… — Петр трет трехдневную щетину на подбородке.
— Умна, хитра, расчетлива, предприимчива. Отлично, на интуитивном уровне чувствует, у кого на бутерброде слой масла потолще. И, в то же время, у нее есть принципы и пунктик. Пунктик — это дети. За свои принципы и пунктик она будет стоять насмерть. Детей я ей дать не могу, наверно, из-за этого наш союз и развалится.
— Как считаешь, завтра справится?
— Справится, конечно. Если что, я подстрахую.
Завтракаем сонные. Один Стас бодрый. Видимо, на стимуляторах. Когда я ложился, он все еще мониторил панику в домах кланов. Линда, Мухтар и Марта помогали. Кланы послали очень много гонцов по разным направлениям. На большинство удалось поставить радиомаячки. Мухтар запустил в стратосферу еще два ретранслятора — один на север, другой на юг. Теперь
шестьсот километров береговой линии и пять городов обеспечены устойчивой связью.
— Влад, я отложил твой заказ на мониторы. Мне срочно нужны киберы, — сообщает Стас.
— Хорошо… Подожди, какие мониторы?
— Так это не твой заказ? Все мощности мастерской забиты. Заказ на три десятка мониторов.
— Глупая рабыня просит простить ее, — подает голос Миу, опуская глаза в пол. Напрягаю мыслительные способности. Зачем моей благоверной три десятка мониторов?
— Для каналокопателя?
— Да, хозяин.
— Жалко. Синтез экрана нельзя прерывать. Теперь придется начинать заново. Миу, тебе надо было указать, что надо изготавливать не все сразу, а по одному. Тогда ты загрузила бы своим заказом только часть мастерской. И Стасу не пришлось бы сбрасывать твой заказ.
— Зачем столько мониторов? — удивленно смотрит на нас Стас.
— Мы решили повесить их в каютах каналокопателя вместо окон, — беру ответственность на себя, чтоб Миу не убежала прятаться в шкаф.
— Отличная идея, — одобряет Петр.
— Мальчики, девочки, вы молодцы, здорово прищучили два клана. Но когда будем Ктарру хвост пришивать? Мне ведь три ассистента нужны.
— Я сейчас не могу, — поднимает руки Стас.
— Ты по-любому не можешь. Ночь не спал, у тебя руки будут трястись.
— Как насчет завтра, рано-рано утром? Пока коты спят, — вношу
предложение я.
— Тогда сегодня ложимся в десять. Багирра, будь другом, предупреди Ктарра, что сегодня все отменяется, — просит Марта.
В общем, злободневная утренняя текучка, навевающая тоску. Хочется чего-то грандиозного. С чего бы это?
После завтрака провожаю в поход спасательную экспедицию. В кузов поднялись шесть девушек и восемь парней. Петр, Миу и Багирра — в кабине.
Проныру не пустил. Но пообещал показать вечером фильм, если случится что-то интересное.
Весь день занимался переработкой очередного курса ментообучения. Несколько раз связывался с Петром. Получал стандартное: Все путем, не беспокойся. Вернемся — посмеешься.
Вернулись с наступлением темноты. Не знаю, смеяться или плакать, но они даже скот привезли! Теперь у нас в оазисе полно мычащих, рычащих и тявкающих животных. Петр говорит, вывезли не всех, завтра снова поедут.
— А как с местными?
— Полный порядок. Радушие и взаимопонимание! Нас рады видеть в любое время. За ужином расскажу.
Но рассказала Миу. Петр слишком кратко и сухо излагал, без души.
Где расположено местное правление, нашли без труда. Там объяснили, где располагается районное. До районного новости из Дворца уже дошли, но без подробностей, и в нем царила паника. Леди Багирру в сопровождении рабыни в сказочно богатом ошейнике и двух охранников приняли за начальство.
Петр не стал в этом разубеждать. Парни и девушки тоже подыграли.
— Вы представляете, они решили, что охранники охраняют не Багирру, а мой ошейник, — захлебываясь от восторга, сообщила Миу.
В общем, Петр предложил чиновникам своими глазами увидеть то, что вчера произошло во Дворце. И велел принести из кабины монитор, а в самой большой комнате организовать кинозал. Монитор небольшой, меньше метра по диагонали, но для сорока зрителей, никогда не видевших кино — чудо из чудес. Мешок рикта, пятилитровая канистра легкого вина, одноразовая посуда
и ненавязчивое обслуживание — как в лучших домах — все это поразило чиновников до глубины души.
Киносеанс пришлось повторить дважды — услышав о происходящем, набежали чиновники более высокого ранга, якобы «работающие на дому», и местная знать. Из-за тесноты в зале, девушкам под управлением Миу стало сложно работать. Но рикт и вино кончились, и проблема снялась сама собой.
После сеанса Петр успокоил напуганных чиновников, пояснил, что их дело — исполнять приказы сверху. Посоветовал забыть о телесных наказаниях рабов на ближайший год и сообщил, что леди Багирра забирает шесть семей для обустройства оазиса, в котором сейчас проживает. Дал Миу зачитать один из мандатов, после чего бумагу пустили по рукам.
— Максимальная благожелательность, максимальная открытость — и нас готовы были носить на руках, — усмехнулся Петр. — Миу, расскажи, как местных на машине катала.
Миу почему-то смутилась. Рассказывать пришлось Петру.
— Нашелся там один чиновник, толстый такой, типичный китайский мандарин. Очень ему машина понравилась. Ну, пока первое семейство собирало свой скарб, я разрешил Миу его прокатить. А чиновник оказался очень даже боевитый. Герой войны в молодости. Все требовал быстрей, быстрей! Трубовоз
больше семидесяти не ходит, но и семьдесят по барханам — это круто! А ему все мало. Тут Миу его и уела! На склоне бархана ставит трубовоз, что называется, на два колеса, как мотоцикл. Не то, что мандарину, мне страшно стало. Тем более, этот мандарин на меня навалился. А Миу метров сто так проехала, руль резко в сторону — и бух! Мы опять на всех колесах. На нас посмотрела, скорость сбросила и тоненьким голоском спрашивает: «Вы не
ушиблись? Рабыня просит простить ее, она больше не будет.» Тут на меня смех напал. Стараюсь по-кошачьи фыркать, да браню девочку, что, мол, предупреждать надо. Пассажир первый раз в кабине, его так пугать нельзя.
Мандарин тем временем осознал, что все целы, машина не перевернулась — и пришел в дикий восторг. Просил повторить, но я запретил.
После ужина вышли на улицу. При свете прожекторов коты ставят новые палатки. Самые большие кончились, ставят восьмиместные, тоже не маленькие. У аграриев паника — боятся, что скот потравит огороды и посевы. Советую Линде утром срезать сети, которыми на поддоне удерживался груз, и
соорудить из них забор вокруг огородов. А до утра пусть виноватые сами охраняют грядки.
Коты встречают это распоряжение без возражений, и тут же распределяют дежурства. Прожекторы железного дома разворачиваются и заливают огороды светом. Значит, Стас нас слышал. А я рассматриваю гору хлама, что привезли с собой новенькие. Что называется, вывезли все, что гвоздями не прибито.
Что прибито — оторвали и тоже привезли.
Наконец, срочные работы закончены, и коты рассаживаются ужинать. Нас тоже тянут за стол. Поздравляю вновь прибывших, даю распоряжение снять с них ошейники. Но не сейчас, а утром, потому что уже поздно, и пора спать.
На самом деле — психология. Пусть поволнуются до утра, запомнят получше этот день.
Подсаживается Багирра, шепчет, что кухню нужно расширять. Народу прибавилось, теперь и котлы нужно побольше, и столов для готовки мало, и кухарок мало.
— С котлами — к Мухтару, с кухарками — к Линде. Подберите из
новеньких, у кого желание кухарить есть, и обучите.
— Сделаю! — ударяет себя в грудь.
— Да, еще. Замени ложки-вилки на наши и под этим соусом обучи новых культурно есть за столом и не чавкать. По всем вопросам этикета — к Миу.
Сама Миу в этот момент лопает так, что только за ушами пищит. Но оба уха повернуты в нашу сторону.
— Ты же полчаса как из-за стола. Никак проголодалась? — спрашиваю шепотом в ближайшее ушко.
— Едой не разбрасываются, — серьезно отвечает моя половинка.
— Мир несовершенен, Владыка, — вздохнул казначей. — В законе есть две статьи о долговом рабстве. По одной должник попадает в рабство навсегда, по постановлению суда его продают с аукциона, а вырученные от продажи деньги передают истцу. По второй рабство считается временным. Как бы, наказанием за не возвращенный вовремя долг. Должник попадает в рабство
к истцу, но может получить свободу, если выплатит долг сполна. Но, так как раб не может иметь денег, заплатить за него должен кто-то другой. Например, родственник. Или покупатель раба. В последнем случае для раба ничего не меняется, так как он теперь должен своему новому хозяину.
— Чувствую в твоих словах подвох, но не могу понять, в чем он,
— усмехнулся Владыка.
— В первом случае в казну пошла бы вся сумма, вырученная от продажираба. Во втором только одна десятая, как налог на сделку. Причем, в казну она попадает не как налог на воду, а как налог на сделку купли-продажи.
Этим занимается другая Служба. А сам должник становится общественным рабом Службы оросительных каналов. Служба всегда выбирает второй путь — и богатеет год от года.
— За счет казны! Нет ли в этом измены?
— Нет, Владыка. В этом измены нет, поскольку все действия происходятпо закону.
— Измены нет, но казна скудеет. Какие Службы еще не справляются со сбором налогов?
— Служба пахотных земель, мой Владыка.
— Как хорошо, что глава Службы среди нас. Скажи, уважаемый, почему твоя Служба не справляется со сбором налогов?
— Это не совсем так, Владыка.
— Вот как? — удивленно поднимает брови Фаррам. — Выйди вперед, чтоб тебя все видели, и поведай нам об этих причинах.
— Пока он сидит в зале, лучникам трудно выцелить его, — шепчу на ухо Миу. Ловлю заметавшийся хвост и зажимаю в ладонях. Хвост вырывается, и довольно сильно. — Мы с Владыкой надеемся, что он сорвется и попробует совершить покушение. Тогда с чистой совестью можно будет его убить.
Лучники предупреждены, и у каждого своя цель.
— А если они не успеют? — пугается Миу.
— Не важно, успеют они, или нет, Стас успеет первым, — успокаиваю я.
На самом деле в зале, кроме боевых киберов, стилизованных под птичек и стреляющих отравленными иглами, установлены три системы динамической защиты. Мощность их достаточна, чтоб сбить арбалетную стрелу. Но лучше, если их присутствие останется в тайне.
Глава Службы пахотных земель, заметно нервничая, поднимается на возвышение, с которого выступают артисты. Эстрада — не эстрада, но что-то похожее.
— Как гласит закон, земледелец, купивший землю, на первые четыре года освобождается от уплаты налогов с этой земли. Моя Служба за последние годы купила очень много земель. Но сполна оплатила все налоги на сделки купли-продажи!
— Так ли это? — спросил Фаррам у казначея.
— Так, Владыка.
— Что еще покупала твоя Служба?
— Рабов для работы на этой земле, Владыка. Пахотные земли не должны простаивать под паром больше положенного.
— У кого твоя Служба покупала земли и рабов?
— У тех, кто их продает, Владыка.
— А что скажет казначей?
— По налоговым декларациям восемь сделок из десяти совершались между Службой оросительных каналов и Службой пахотных земель. В остальных разорившиеся землепашцы сами продавали свои наделы.
— Значит, Служба оросительных каналов продавала земли должников Службе пахотных земель. А как она распоряжалась вырученными деньгами? — поинтересовался Владыка.
— По закону деньги, вырученные от продажи имущества должника, идут в счет погашения долга, — подсказал казначей.
— То есть, в казну?
— Да, Владыка.
— Поступали они в казну?
— Нет, Владыка. Они остались в Службе оросительных каналов.
— Нет ли в этом измены?
— Есть, Владыка. И Служба закона и порядка должна поименно выяснить, кто из чиновников виноват в этом. А деньги должны быть внесены в казну.
— Деньги будут внесены в казну, — громко и отчетливо прорычал глава Службы оросительных каналов. — Я сам найду виновных.
— Похвальное рвение, — одобрил Владыка. — Но поиском виновных займется Служба закона и порядка. А ты, уважаемый, ей поможешь. Теперь вернемся к делам земледельцев. Скажи, уважаемый, зачем твоя Служба скупала пахотные земли?
Глава Службы пахотных земель недоуменно посмотрел на Фаррама.
— Чтобы засеять, Владыка. Земли не должны простаивать под паром, иначе может возникнуть голод.
— А почему засевать земли хлебом взялась сама Служба? Это же не ее дело. Ее задача в другом. Следить, чтоб дела земледельцев шли хорошо и взимать налоги. Почему сами земледельцы не засевают земли?
Глаза главы беспокойно забегали. Старый лис давно почувствовал ловушку, но до этого момента не знал, с какой стороны придет удар.
Кошусь на Стаса. Человек напряжен и сосредоточен, с головой в работе. Остальные уставились на экран, словно кино смотрят. Миу сидит как на иголках. Похоже, до сих пор не заметила, что хвост в моем кулаке.
— Мы ждем ответа, уважаемый, — Фаррам плавным жестом указывает на зал.
— Многие земледельцы разорились в последние годы. Но Служба пахотных земель сделала все, чтоб не допустить голода в городах, — произносит глава.
— Какая же беда постигла бедных тружеников полей?
— Возрос налог на воду, — вынужден был сказать глава.
— Возрос налог на воду. Сотни семей разоряются…
— Тысячи, Владыка, — вставил казначей.
— Тысячи семей разоряются, — поправился Владыка. — А мы узнаем об этом только сегодня, спустя несколько лет, случайно! Что же делает Служба, которая обязана заботиться о процветании земледельцев? Она скупает земли разорившихся крестьян, скупает их самих как рабов — и на этом богатеет!
Нет ли в этом государственной измены?
— В этом есть измена — отчетливо прозвучал голос главы Службы закона и порядка. — Арестовать изменников!
Лучники, якобы охранявшие сокровища, подняли луки, выцеливая заранее распределенные цели. Зал замер. Вбежали стражники, вывернули за спину и связали руки дюжине котов, включая самого главу Службы пахотных земель.
— Что с ними делать, Владыка? — спросил римм стражников.
— Этих — до суда в темницу. А главу пока оставьте здесь. Возможно, к нему будут вопросы.
Стражники проворно вынесли связанных из зала. Красиво проведена эта часть операции. Четко, быстро, молча! Есть, чему поучиться у котов моей команде.
— Теперь разберемся, что не так с этим налогом, — продолжил Владыка и хлопнул в ладоши. Подбежала черная рабыня.
— Ррушан, радость моя, видишь, в дальнем углу зала стоит ученическая доска? Кликни подруг и принеси ее сюда.
Рабыня поклонилась и умчалась. Вскоре перед Владыкой стояла обычная доска для письма мелом, вся исчерченная полями игры в крестики-нолики. Ррушан влажной тряпкой вытерла ее и убежала.
— Подсчитаем доход и расход средней семьи земледельца, — произнес Владыка, выбирая кусок мела. — Итак, какой размер средней семьи по последней переписи населения?
— Шесть свободных и одна рабыня сорока лет, — тут же отозвался глава Службы закона и порядка.
— Так и запишем, — Владыка выписал в верхнем углу цифру «7». — А каков надел?
— Тридцать сурр пахотной земли.
Под цифрой «7» появилась цифра «30»
— Сколько скота у такой семьи?
И так, цифра за цифрой, перед нами оживала нелегкая жизнь семьи землепашца. Владыка называл все новые статьи расходов, изредка поглядывая на планшетку в левой руке.
— Вроде, ничего не забыл, — он отошел на три шага и внимательно осмотрел доску.
— Налоги, Владыка, — подсказал Казначей.
— Налоги — потом! — Владыка еще раз взглянул на планшетку, потер подбородок, шагнул к доске и крупно выписал итоговую цифру. — Это — расходы. Проверьте на всякий случай.
По залу прокатился шумок.
— Теперь — доходы. Ну, это совсем просто. Один сурр дает шесть
больших мешков зерна или девять маленьких. Умножаем на тридцать, умножаем на цену одного мешка… Из суммы дохода вычитаем сумму расходов… Получаем благосостояние семьи. Вычитаем сумму налога на дом и землю. Получаем остаток… Какая величина налога на воду?
— Вдвое больше остатка, Владыка, — намекнул казначей.
— То есть, налог неподъемный, так?
— Так, Владыка, — склонился в поклоне казначей.
— Молчи, я не тебя спрашиваю. Ты отвечай! — Владыка указал пальцем на главу Службы оросительных каналов.
— Так, Владыка, — склонил тот голову.
— Подними глаза! На доску смотри! — рявкнул Фаррам. — Внимательно смотри, не ошибся ли я? Все ли здесь верно? Отвечай!
— Все верно, Владыка.
— Ты сознаешься в том, что хотел разорить страну?
— Нет, Владыка. Это ошибка! — в голосе главы появились рыдающие обертоны. Или на публику играет, или на самом деле перетрусил. Скорее, первое.
— Ошибка, говоришь? Решил страну разорить? Из-за твоей ошибки мы все голодали бы сейчас, если б этот жук навозный не подсуетился! — Владыка пнул сапогом стоящего на коленях главу Службы пахотных земель. — Имя такой ошибки — государственная измена!
— Взять изменников! — приказал глава Службы закона и порядка.
Вновь натянутые луки, вновь стражники с веревками. Две минуты — и в зале стало свободнее. Владыка хлопнул в ладоши. Вбежала черная рабыня.
— Радость моя, позови писцов. Пришло время указов.
Миу гневно фыркнула. Хвост вырвался из моей руки и захлестал по полу.
Не прошло и двух минут, как в зал вошли четыре писца, а за ними — Кррина с государственной печатью на бархатной подушечке.
Первым указом Владыка вернул старую величину налога на воду. Вторым — назначил временных ИО глав проштрафившихся департаментов. Затем Фаррам сделал вид, что задумался.
— Проще простого было бы казнить вас как изменников, — он сердито глянул вниз, на связанных глав. — Но сделаем по-другому. Вы исправите зло, которое свершили. По закону все сделки, совершенные со злым умыслом, считаются недействительными. Стороны возвращают друг другу деньги и имущество, так?
— Так, Владыка, — подтвердил глава Службы закона и порядка.
— Проследи, чтоб все сделки с землей и рабами вернулись к исходному состоянию, и эти две Службы выплатили компенсацию всем земледельцам, исходя из старой суммы налога на воду. Все сделки проводи через новый Учетный дом. Беспошлинно! Пусть в Учетном доме заведут счет на каждого земледельца, пострадавшего от этих изменников, и каждый земледелец сможет
придти туда и получить назад свои деньги. Такова моя воля.
— Но это разорит оба клана, Владыка.
— Они хотели разорить страну. Если разорятся сами, это будет лишь справедливо, не так ли?
— Так, Владыка, — склонил голову глава Службы закона и порядка.
— А эти два негодяя пока поживут во Дворце. В бесплатных
апартаментах с видом на небо в клеточку. Пока их родные и близкие не выплатят земледельцам все до последнего медяка. Свидания раз в неделю, — распорядился Фаррам. — Увести!
Культурная программа в присутственном зале заканчивается. Суетятся рабыни, наводя чистоту и порядок. Посторонние вежливо, но решительно удаляются из зала. Остальные — главы служб и наиболее влиятельные вельможи рассаживаются, разбиваясь на фракции и кучки по интересам.
Моя любопытная команда собралась в аналитическом центре. Расселись поудобнее перед стеной экранов, приготовились смотреть, как творится история. Мухтар с Мартой выбрали диванчик, обнимаются. Линда, похоже, им завидует.
— Начинается, — предупреждает Стас.
Владыка входит в присутственный зал, занимает свое место и хлопает в ладоши. Наступает тишина.
— Времена меняются. Мы не должны отставать от жизни, — начинает речь Владыка. — Двадцать лет прошло с последней войны. Мы сумели залечить раны. Пришла пора думать о будущем. Для этого я вас сегодня и собрал. Провинция наша сильна. Но может стать сильнее. Богата, но может стать еще богаче! Ничто не может затормозить нас на пути к процветанию — кроме нас самих. Я сказал. Спрашивайте.
— В каких областях Владыка видит развитие нашей провинции?
— поднялся со своего места черный кот.
— Хороший и правильный вопрос, — Владыка жестом руки усадил его на место. — Смотрим, что у нас есть.
За спиной Владыки зажегся экран. На нем — карта провинции и прилегающих территорий.
— Что мы видим на карте? У нас огромные незаселенные территории. У нас богатые, плодородные земли вдоль побережья. Это — сельское хозяйство и его продукты. У нас морское побережье и много солнца. Это — неисчерпаемые запасы соли. У нас порты и караванные пути. Это — торговля.
Плохо то, что три четверти нашей земли — пустыня. А две трети возделываемых земель требуют орошения. Но! Вы видели земли иноземцев? Они выбрали пески пустыни. А сегодня мы ели овощи, выращенные в этих песках. Значит, и мы так можем!
Что будет, если мы оросим пустыню? Сможем торговать хлебом. Для этого у нас есть морские порты. Сможем развить ремесла и торговать изделиями с другими странами. Как через порты, так и караванными путями. А если на наших землях поднимутся леса, сможем строить корабли! Но это нескоро.
Зал оживленно зашумел. Владыка поднял руку.
— Это еще не все. Видите горы на западе? По итогам войны они отошли к нам. Но нас там нет. Пройдет поколение-другое, и рыжие забудут, что это наши земли. А в горах железные руды, в горах золотые, серебряные и медные рудники. В предгорьях на севере горючий камень! Рыжие продают нам железо и бронзу втридорога, потому что доставка караванами дорого стоит. Мы
должны взять под контроль эти земли.
— Но там живут рыжие…
— И пусть! На тысячу рыжих посадим начальником одного серого. Пусть набирает себе помощников из рыжих. Но налоги пойдут в казну нам.
— У нас не хватит сил оросить пустыню, — раздался из зала чей-то голос.
— Половину работы за нас сделал Узурпатор, когда направил воды реки Таррвы в пустыню. А вторую половину… Многие из вас видели машину иноземцев, что роет каналы. Через год-другой она будет им не нужна. Мы сможем выкупить ее или нанять совсем недорого.
— Иноземцы согласятся отдать нам эту машину?
— Почему — нет? Машина им будет не нужна. Их мало, а земля, которую они оросят, не то, чтобы огромна, но за день не обойти. Она будет занимать все их внимание, ни на что больше их не хватит. И вот тогда мы пророем для реки Таррвы канал через пустыню, прямой как стрела. А вдоль канала проложим дорогу. Доставка товаров через пустыню пойдет не караванами , а колесными повозками. Это намного дешевле. Мы позволим селиться
на берегах канала и брать воду на орошение кому угодно — но с условием, что они признают наше главенство, и будут платить налоги нам.
А для начала, чтоб обучиться, мы оросим этот клин пустыни, — Владыка сделал жест рукой, и на экране высветился нужный участок карты.
— На это потребуется много золота. Кто будет финансировать работы? — задал заранее подготовленный вопрос один из чиновников.
— Правильный вопрос, — серьезно кивнул Владыка. — Не думаю, что у какого-то клана найдутся средства оплатить все работы. Поэтому расходы возьмет на себя государственная казна. С этой целью мы создадим новую Службу — Учетный дом. Этот дом будет заниматься всеми финансовыми вопросами строительства. Для этого из казны в Учетный дом будут переданы средства, которыми будут оплачиваться все работы. — Владыка дважды хлопнул
в ладоши.
Двери зала распахнулись, вошли стражники, мечники и лучники, распределились вдоль окон. За ними четверо стражников внесли один из наших — ларец из полированной стали с рядами декоративных заклепок вдоль ребер. Поставили ларец на возвышение и отошли к стене. За ними вошли в зал еще десять стражников и блокировали двери. Зал замер в напряжении.
— Это — часть средств на финансирование работ, — Владыка плавным жестом указал на ларец, поднялся, достал из кошеля ключ и повернул в двух замках с противоположных сторон ларца. Взялся за ручку сверху и с натугой откинул крышку. Под стальной крышкой оказалась еще одна — прозрачная, плотно прикрывающая три отделения с крупными драгоценными камнями — рубинами, бриллиантами и изумрудами.
— Золото тяжело и занимает много места. Камни компактнее, — произнес Владыка. — Можете подойти и посмотреть. Только не все сразу, а по одному.
Зал загудел. К ларцу выстроилась живая очередь. Стражники у окон и дверей больше никого не пугали, цель их прихода стала очевидна.
— Сколько стоят сокровища в этом ларце? — задал вопрос главный полицейский, когда последний любопытный вернулся на свое место.
— Я мог бы ответить, но слово знатока будет весомее, — произнес Владыка и плавным жестом указал на ювелира. — Друг мой, подойди сюда и скажи, что ты думаешь об этих камнях.
Ювелир сидел в прострации. Сосед даже потряс его за плечо, чтоб тот очнулся и понял, что к нему обращается Владыка. На негнущихся ногах подошел к ларцу, рухнул перед ним на колени. Из складок халата извлек мощную лупу на головной повязке — явно не местного происхождения. Владыка повернул в замке ключ и поднял прозрачную крышку.
— Не верю. Своим глазам не верю, — бормотал ювелир. — До меня доходили слухи о невероятных сокровищах, но не верил. Мог ли поверить, что увижу их своими глазами… Это огромная честь для меня…
Поочередно он взял по камню из каждого отделения, осмотрел в лупу, бормоча что-то под нос, и благоговейно положил обратно.
— Знакомы ли тебе эти камни, — приступил к допросу главный
полицейский.
— Знакомы ли мне? Посмотрите на огранку! Да парадные ошейники моих рабынь украшены подобными камнями. Приходите ко мне, и я продам вам пять! Пять подобных камней! Я дам вам рекомендации к другим ювелирам, у которых вы купите еще пять таких камней! Звезды рассветные! Я считал своего деда богатым, очень богатым ювелиром. Все пропало в войну. У него не было и
двадцатой доли подобных сокровищ!
— Ты, уважаемый, говоришь о бриллиантах?
— Нет, о рубинах и изумрудах. Он был не настолько знатен, чтоб заниматься огранкой бриллиантов. В его роду было только три поколения ювелиров. Но за скромных два процента комиссионных я помогу тебе купить бриллианты, подобные этим.
— Сколько стоят эти сокровища?
— В языке нет слов, чтоб выразить их истинную ценность. За долю от них можно купить всю Столицу. Если насыпать гору золота выше твоего роста, уважаемый, она не сравняется со стоимостью этого ларца.
Пока любопытные допрашивали ювелира, вернулись Петр с Миу. За ними в аналитический центр просочилась Багирра. Петр поймал ее за руку и усадил к себе на колени.
— Как съездили? — спросила Марта.
— Отвратительно. На обратном пути в кабине кондиционер сдох, — отозвался Петр.
— Внимание на экран, — перебил их Стас.
— Теперь, когда мы убедились, что у провинции есть деньги, и через год-другой будут машины, настала пора назначить начальника великой стройки, — вновь взял слово Владыка.
— Чем же провинился глава Службы оросительных каналов, — подал из зала заранее оговоренную реплику советник Владыки.
— Боюсь, у него нет соответствующих деловых качеств, — ответил Владыка. — Помощник казначея докладывал мне, что уже несколько лет он не способен в полном объеме собрать с земледельцев налог на воду. Что нам скажет сам казначей?
— С тех пор, как была поднята цена на воду, собираемость налога неуклонно падала. Вместо увеличения поступлений в казну, в этот год мы получили даже меньше, чем до увеличения цены.
— Как же так? Чем Служба отчитывалась за недобор налога?
— Служба предоставляла все возрастающий список должников. Но список должников — не деньги. Он не наполнит казну.
— Разве в законе не указано, как бороться со злостными должниками?
— В законе предусмотрено все, мой Владыка. Если должник не может оплатить долг, его имущество переходит к истцу, а сам он и семья его производятся в рабы, дабы погасить сумму ущерба.
— Так, значит, у Службы есть источник дохода! Нужно продать землю, продать рабов, а деньгами погасить долг перед казной из-за недобора налога, — обрадовался Владыка.
Сегодня погода нормальная. В смысле, ветер дует куда надо, и каналокопатель пылит вовсю. Проверив, как заполняется озеро, лечу в гости к гидротехникам. Меня чуть ли не под руки ведут хвастаться жилым отсеком.
Честно говоря, не люкс. Каюты без иллюминаторов, тесноваты. Душ — всего две кабинки. Зато камбуз, он же кают-компания, просторный. В нем сейчас хозяйничает Миу. Ей помогают Прронырра и мелкая. Легкие пластиковые стулья составлены в стопку и задвинуты в угол. Стол Миу повалила на бок, и
подпиливает ножки. Что интересно — полотно ножовки как-то закрепила в концах разомкнутого ошейника. Получилась самая дорогая в мире пила-ножовка — с рубинами и бриллиантами.
Отпиленная ножка падает на пол. Миу стаскивает с нее пластиковый башмак и пытается надеть на остаток ножки. Башмак сопротивляется. Но несколько ударов отпиленной ножкой как молотком решают дело. Миу улыбается мне и принимается за следующую.
— А сидеть на чем? — интересуюсь я.
— Сегодня на полу, а завтра я ковер привезу, — сообщает Багирра. — Влад, меня кухня не слушается. Пьяные блюда делает.
— Тут кухня не такая, как в железном доме, — поясняет Миу, не
отвлекаясь от работы. — Она не принимает рецепты нашей кухни. Говорит, ошибка в формате данных.
Иду к киберкоку, На верхней крышке лежит забытая планшетка.
Открываю панель. Батюшки! Его сделали еще до моего рождения! Вытаскиваю и осматриваю картридж. Седая древность, музейный антиквариат…
Вызываю на экран меню техобслуживания, пытаюсь выйти в сеть. В локальную — без проблем. В удаленную — не сразу. Сначала получаю несколько окон диагностики, что такой-то протокол внешней сетью не поддерживается. Наконец, компьютеры находят общий язык. Опять ряд окон с предложением обновить матобеспечение. Разрешаю обновить только протоколы
связи. Черт! заниматься апгрейтом системы с пульта кухонного комбайна, на крохотном экране — до чего я докатился… Однако, процесс пошел. Через стратосферный ретранслятор, через железный дом компьютерная система каналокопателя качает с Земли свежее матобеспечение. Что-то ставит, о чем
радостно докладывает очередным окном, что-то не может установить из-за несоответствия параметров железа. Занимает это около получаса. Миу закончила обрезание стола и смотрит из-за плеча, что я делаю. Мелкие откладывают щетки и веники и тоже благоговейно наблюдают. Но вряд ли что-то понимают.
Наконец, система докладывает, что обновила все, что смогла.
Регистрирую в сети (земной уже) кухонный комбайн и запускаю процедуру апгрейта. Опять отдыхаю. Самая последняя доступная версия апгрейта — всего двадцатилетней давности. После этого комбайны подобного типа сняли с обслуживания. Ну, всяко, лучше, чем было.
Скачиваю базу рецептов с нашего киберкока. Получилось. Скачиваю базу меню. Тоже прошло. Заказываю себе стакан молока. Работает!
— Кофе? Арриву? — спрашиваю девушек.
— И-и-и!!! — визжит за спиной Миу, увидев на экране знакомый список блюд. И заказывает себе стакан томатного сока. Багирра заказывает мелким что-то горячее. Садимся на пол за низенький столик.
— Влад, что ты сделал? Я все видела, но ничего не поняла.
— допытывается Багирра.
— Эта машина, — киваю на киберкок, — очень старая. Сделана задолго до моего рождения. С тех пор многое в мире изменилось. Машины между собой стали говорить на других языках. Я влил в киберкока новые знания.
— Как под шлемом?
— Да, почти как под шлемом. Только быстрее. Теперь она понимает современные машинные языки. А потом я переписал сюда все рецепты и все меню из железного дома. Скоро вы с Миу тоже научитесь так делать.
— За полстражи обучить кулинара тому, чему учишься полжизни… Это как чудо!
— Пускай будет чудо, — покладисто соглашаюсь я, убирая стакан в мойку. — Знаете, что бы я здесь сделал? Повесил на стены кают экраны вместо окон.
Двое суток идет подготовка, потом подгоняем трубовоз задом к
воротам ангара и грузим в кузов ящики. Полсотни штук. По виду все ящики одинаковые, добротно сколоченные, с четырьмя удобными ручками для переноски по бокам, но по весу отличаются. В одних — овощи и пряности, другие тяжеленные, за двести кило каждый. Четыре первых грузим сами, потом зовем на помощь киберов. Свидетелей нет, коты еще спят. Закончив
дело, довольные, идем завтракать.
После завтрака вручаю Миу три мешка особо ценного груза. Петр помогает убрать их в ящик под сиденьем в кабине трубовоза. Линда с Багиррой приносят с камбуза канистру воды и холодильный ящик с продуктами. Посмотрев на это, Петр выводит из ангара свой черный байк и паркует в кузове трубовоза рядом с кабиной. Миу садится за руль и, под наблюдением Петра, осторожно трогает машину с места. Постепенно осваивается и
увеличивает скорость.
Пустыня — не шоссе, поэтому путь до Дворца займет три с половиной — четыре часа. Там их должен встретить Шурртх.
Пока трубовоз пылит по пустыне, провожу смотр. Вода в нашем озере очистилась от мути и заметно похолодала. На стройке кипит работа. На горизонте пылит каналокопатель.
Как только строители закончат подземные этажи водокачки, дам задание аграриям озеленить территорию. Пусть первая тенистая аллея пальм пройдет здесь, перед крыльцом.
— Подъезжают, — приходит на имплант сообщение от Стаса. Переключаю экран на картинки с ошейника Миу. За рулем трубовоза сидит Петр, Миу — по центру, а справа от нее — Шурртх.
Без особого запаса по высоте трубовоз вписывается в дворцовые ворота, объезжает здание Дворца и задом подает к одному из входов в подвал. Курсанты школы гвардии, видно, поджидавшие машину, вскакивают и окружают трубовоз, только под колеса не лезут. А когда машина останавливается, ощупывают колеса и борта. Петр залезает в кузов, и начинается разгрузка. Сначала — легкие ящики. Петр фомкой срывает крышки с нескольких, Миу распоряжается отнести их на кухню. Начинается разгрузка тяжелых ящиков. Курсанты — вчетвером на ящик — успешно с этим справляются.
Вскоре ряд ящиков выстраивается у стены. Петр открывает несколько. В ящиках — обрезки листов из метеоритного железа — тех самых, трехсантиметровой толщины, от борта грузового поддона.
— Эти два несите в кузницу, пусть кузнец оценит. Остальные — в
подвал, — командует Миу и распахивает двери подвала. — Не споткнитесь, пожалуйста, тут ступеньки.
Десять минут — и все три десятка ящиков в подвале. Пока Петр
открывает еще два, Шурртх строит курсантов и выносит им официальную благодарность. После чего распускает строй. Любопытные заглядывают в ящики, ощупывают и взвешивают на ладони бруски железа. Кто-то стучит одним бруском о другой.
— Это железо не ржавеет, — поясняет Петр. — В этом его ценность.
— Мальчики, у меня есть что-то вкусненькое, — кричит Миу из кузова трубовоза. Подвал моментально пустеет. Миу организует раздачу охотничьих колбасок — по четыре штуки в руки — и разливает по плошкам компот.
Запивать соленые колбаски сладким компотом — нонсенс! Но котам нравится, и даже очень. Судя по репликам, готовы разгрузить еще пару грузовых повозок. Вскоре угощение кончается, и курсанты уходят. Зато подходят гвардейцы из роты охраны Дворца. Петр вскрывает ящики, переворачивает вверх дном и вытряхивает из них сейфы в местном дизайне.
Скромные по размерам, где-то сорок пять, на сорок на тридцать плюс крышка пирамидкой — эти то ли сундучки, то ли ларцы, жутко тяжелые. Каждый — под двести кило. На торцах у них по две мощные ручки для переноски.
Два гвардейца на пробу подняли один ларец, опустили и высказались словами, которые Миу повторять запрещено.
— Это кто ж такое придумал?
— Большого ума был мастер, — ухмыляется Петр. — Попробуй, укради такой. Пупок развяжется!
Гвардейцы заржали. Когда отсмеялись, Шурртх пересчитывает ящики, потом гвардейцев, и решает, что за две ходки управится. Распределяет по четыре гвардейца на ящик, остальных — в охранение. И ведет первый караван по коридорам Дворца в сокровищницу.
Миу в сокровищницу не пускают.
— Ты меня не узнаешь? Я Миу, я же каждую неделю здесь пол мыла, — обижается она на стражника при дверях.
— Ты, рыжая, больше не дворцовая, — отвечает он. Приходится Миу ждать на каменных ступенях лестницы, зажав хвостик в ладошках.
Тем временем в присутственном зале подают легкую закуску из овощей, только что привезенных из оазиса, о чем специально сообщается. Любопытные могут посмотреть на повозку. Она стоит во внутреннем дворе.
Зал на три четверти пустеет. Но в коридоре у Стаса жучков нет,
поэтому о столпотворении у окон могу только догадываться.
Сегодня вообще гостей много, так как после культурной программы состоится большой экономический совет. Приглашен консультантом даже наш ювелир.
Наконец, Миу докладывает, что свою миссию закончила, с папой поговорила, все, что нужно, ему передала. Просит разрешения остаться во Дворце. Но именно сегодня я категорически против. Миу неохотно поднимается в кабину трубовоза, и Петр выводит машину с территории дворцового
комплекса. Вроде, операция прикрытия прошла без проколов. Каждый видел то, что ему положено.
Итак, у нас с Миу будет сын королевской крови, серого окраса. Достойный по праву рождения занять трон. Хорошо это или плохо? Скорее, плохо. Особенно, если у Кррины родится девочка. С другой стороны, если поменять младенцев… Нет, куда-то меня не туда занесло. Но сначала нужно выяснить, кого ждет Кррина.
Объявляю пол ребенка Миу военной тайной. Марта удивлена, а Миу обрадовалась. Странно. Опять не сумел просчитать реакцию собственной жены. Надо потренироваться в этом.
Подхватываю Миу на руки и несу в каюту. Шмыгнув под одеяло, она, как всегда, три-четыре минуты выжидает чего-то, а потом осторожная, но шаловливая ладошка тянется к моей груди. И — понеслось! По полночи, как в студенческие годы… Не случайно шеф заметил, что я бледно выгляжу, и круги под глазами. А Миу — хоть бы что. Молодость, эх, молодость.
Завтрак в очередной раз превращается в планерку. Огородникам не хватает рук. Крестьянские девушки почему-то предпочитают работать каменщиками на водокачке. Гидротехники, похоже, решили переселиться в жилой отсек каналокопателя.
— Вы не поверите, там идеальный порядок! — хвастается Петр. — вся мебель еще в заводской пленке. Наработка СЖО — десять часов. Это заводской испытательный прогон. Кухонный комбайн не залит и не заполнен. А одна из кают под завязку забита картриджами к нему. Тоже в заводской упаковке. Просрочены на сорок лет, но что с ними случится?
— Чудес на свете не бывает, — замечает Стас. — Что не так с этим
отсеком?
— При первой транспортировке водила кормой в стену въехал. Ничего серьезного, но каркас слегка перекосило, дверь шлюза заклинило. Ну, никто до нас не смог открыть. А потом работяги забили коридор старым хламом, к ней вообще стало не подойти. Но мы-то упорные.
— Открыли?
— Не! Не смогли. Резаком вырезали. Теперь имеем шесть кают со всеми удобствами. Шлюз я тоже починю. Ничего сложного. По большому счету, осталось только воду в баки залить. Атмосфера здесь родная, газовые баллоны заполнять нет смысла.
Внимательно наблюдаю за Миу и пытаюсь просчитать ее поведение. Основные элементы читаются на раз. С этим каналокопателем не все так радужно, как говорит Петр, но это тайна. А за столом — чужой. Чужой — это Багирра! Надо же, Миу Багирре не доверяет! Тайну я узнаю как только останемся наедине.
— Наконец-то избавился от розового байка, — хвастается Петр.
— А что с ним не так?
— Цвет дурацкий. Кррине отдал. Ей понравился.
— Марта, у тебя с ней проблем нет?
— График отсидки под шлемом согласовали. Она шестая в группе, так что все нормально.
Уточняем с Петром и Мухтаром план на ближайшие дни. Сначала каналокопатель роет еще десять километров канала — до ближайшего поворота, потом сглаживает барханы на очередном участке трассы канала.
Приходит очередь хвастаться Марте. Узнаем, что хвостик Ктарра расконсервирован, и операция состоится через три дня. А из Амарру Марта хочет сделать медика. Амарру не против, Ктарр тоже не возражает.
— Принято, — кивает Стас. — А мы с Владыкой готовим удар по двум кланам. Багирра, это тайна. Если получится, кланы потеряют богатство и влияние. Да, Миу, не исчезай. Мне нужна будет твоя помощь.
После завтрака идем в аналитический центр.
— Ну, рассказывай, — улыбаюсь я.
— Стажерка не понимает…
— Рассказывай, что за завтраком хотела рассказать. Про
каналокопатель.
— А-а… Ктарр боится, что начнется война, и нам будет плохо.
Водокачка еще не готова, в ней обороняться нельзя. Ктарр думает, мы все сможем уехать от войны на каналокопателе. Он не догадался еще, что железный дом может летать.
— Крепость на колесах, — хмыкает Стас.
— Почему бы и нет? Пусть будет как запасной вариант, если человеку так спокойнее, — подвожу итог я. Миу сразу расслабляется и трется об меня щекой.
— Стажерка боялась, ты рассердишься.
Чешу ее за ушком, пока не раздается привычное, уютное «мурр».
Все-таки, как здорово, что водокачку запустили. Словно камень с души свалился. Гравитационные насосы подвижных частей не имеют, они практически вечные. Им нужна только электроэнергия. Теперь, по идее, даже если мы улетим, коты в состоянии сами завершить проект.
Кстати, интересная тема. Надо будет на досуге просчитать, что будут делать коты, если мы завтра улетим, оставив им всю технику. Или подкинуть студентам в институт прикладной истории в качестве курсовой?
Отвлекся. Стас уже связался с Владыкой и объясняет, как включить видеосвязь через компьютер. Организуем видеоконференцию. Как только на экране появляется Владыка, чисто на автопилоте произношу пышные слова приветствия. Потом спохватываюсь:
— Рядом с тобой нет посторонних глаз и ушей?
— Нет, мой друг. А рядом с тобой?
— Только свои. Можно говорить свободно, не подбирая слов, — обнимаю Миу за талию.
Дальше начинается детальное планирование атаки на кланы.
Скрупулезное до занудства. Предлагаю дать Владыке скрытный наушник в ухо. Тогда Стас с Владыкой смогут импровизировать по ходу дела. Миу тоже вносит идеи. А я отмалчиваюсь. Моя задача — подкинуть сырую идею Стасу. Детали он проработает лучше меня.
По окончании совещания Петр, Мухтар и Линда получают задания, а мы с Миу отправляемся в инспекционную поездку. Ветер дует к городу, поэтому каналокопатель простаивает. Огородники возят ил на новые грядки. Строители кладут стены второго подземного этажа водокачки. Пуррт клеится к Линде.
Когда возвращаемся, работа в мастерской кипит. Тихо пофыркивают три синтезатора, гудит, выплевывая детальки, обрабатывающий центр. Мухтар за воротами ангара дает задание гидротехникам сколотить четыре десятка деревянных ящиков. Те зовут Миу и улетают в город за досками. Иду готовить для Миу очередной курс обучения. За основу мы со Стасом взяли заочный
курс ВУЗа — он свободен от лабораторных работ. Но социалки в нем даже больше, чем в очном курсе. Срезаю ее под корень с чувством изощренного злорадства. Не замечаю, как летят часы.
Вбегают, весело щебеча, Миу и Кррина. Миу трется щекой и заглядывает в экран. Кррина вежливо здоровается. Забирают что-то из шкафа Миу и убегают. Заканчиваю чистку файла, записываю результат и выхожу размять ноги. У ворот ангара стучат молотки, гудит электропила. Коты сколачивают ящики. Мухтар режет резаком огромную — в два десятка квадратных метров — полосу стали трехсантиметровой толщины на квадраты метр на метр.
— Откуда столько?
— Срезал кусок борта поддона. Нержавейка, сейфы получатся
заглядение!
Из ангара выходят два кибера-грузчика и уносят первый квадрат в мастерскую. Коты ошарашенно смотрят им вслед.
— Что это было? — интересуется серый парень.
— Машины-грузчики, — объясняю я. — До ужаса сильные, но тупые тоже до ужаса. Ничего поручить нельзя, или поломают, или не так сделают.
Киберы, вообще-то, у нас умненькие. Но демонстрировать их на отсталых планетах не рекомендуется.
Петр с Багиррой поссорились! Из-за детей. Это же я виновата, я рассказала ей о будущем.
Со всех ног бросилась к Стасу. В коридоре чуть не налетела на Марту. Извинилась, конечно, и шмыгнула в аналитический центр. Но Марта встревожилась и позвала хозяина. Это даже хорошо, не пришлось два раза каяться. Как кончила рассказ, хозяин вызвал Петра, а мне велел выйти.
Ноги сами понесли меня в комнату. В шкаф. Защелка щелкнула, я опять забыла язычок замка скотчем заклеить. Но это не страшно, его легко отжать пилкой по металлу из прибамбасов ошейника.
В шкафу хорошо. Словно в другой мир попадаешь, твой мир, в который больше никому хода нет. В нем тихо, спокойно. Даже время по-другому идет.
Вся суета остается снаружи, а здесь — покой.
Немного пошмыгала носом, но желание плакать уже прошло. Я вдруг поняла, что все скачки моего настроения — это от того, что маленького жду.
Надо следить за языком. Хозяина могу подвести.
Вроде, кто-то постучался в дверь.
— Миу, ты здесь? Все хорошо, Петр пошел мириться с Багиррой.
— Спасибо, господин Стас.
Щелкнул замок, открылась дверца шкафа, Стас присел на корточки.
— Ты молодец, Пушистик. Все правильно сделала. Только перестань звать меня господином, хорошо?
— Госпо… Стас, бестолковая стажерка хочет попросить тебя об очень важном. Стажерка хочет узнать все о компьютерах. Что они такое, и как с ними правильно беседу вести.
— У тебя в курсе по бытовой технике была работа на компьютере.
— Мне этого мало. Я знаю, как спросить, если знаю, что спрашивать.
Вот Багирра хотела узнать, что ее имя означает, я спросила. А как спросить о том, чего я еще не знаю?
— Ух ты! Никак хочешь выучиться на аналитика? Ладно, подготовлю для тебя углубленный курс работы на компьютере, — улыбнулся Стас. — Но на это уйдет не меньше двух недель.
— Спасибо.
Стас поднялся, прикрыл дверцу, но не до щелчка замка и вышел. А я осталась сидеть в шкафу.
Сегодня ненароком подслушала беседу Пуррта и Ктарра. Сначала даже не поняла, о чем они говорят. Просто гуляла по роще, думала о маленьком. И вдруг…
— …И на трубовозе отвезем. Загрузим в машинное отделение. Там сколько угодно места. Десяти бочек надолго хватит. С продуктами хуже. Они долго храниться не могут. А воду Багирра прокипятит — снова хорошая.
— Продукты есть в байках под сиденьем. Помнишь, Миу рассказывала, как байк утопила?
— Еще бы!
— Петр сказал, те продукты могут годами лежать. Попробуем Багирру напрячь, может, ей удастся достать.
— Все-таки, Ктарр, я не понимаю…
— Живет долго тот, кто в любой миг готов к нападению врагов.
— Не ты один классиков учил. Я не об этом! Мы в башне уже закончили первый этаж. Заложить изнутри дверь — враги полмесяца долбиться будут.
— Враги не будут долбить дверь. Они заткнут трубу, что из котлована воду откачивает. За три дня вода поднимется, и мы потонем в этой башне. Понял? Забудь о башне, пока под крышу не подведем. А из других укрытий каналокопатель — самое надежное место. Пространства много, стены железные, толстые.
— Надежнее железного дома?
— Намного надежнее. Железный дом на месте стоит, его можно осадой взять. Попробуй каналокопатель возьми! Ползает он медленно, но не медленнее сарфаха. И ночью спать ему не надо. Если серые нападут, мы за неделю до рыжих доедем. А нападут рыжие — через день в Столице будем.
— На трубовозах можно за три-четыре часа до Столицы доехать.
— Доехать можно. Но, пока едешь, всех, кто в кузове, из луков
перестреляют. Нет, только каналокопатель сможет увезти через пустыню сразу всех.
У меня даже хвост к брюху прилип. Сначала думала, рыжие убежать хотят. Оказалось, нет, Ктарр всех спасти хочет. И серых тоже. Войны он боится. Если такой опытный солдат боится войны, то это неспроста…
Но Ктарр не догадался, что железный дом умеет летать. Видел корабль иноземцев, который совсем как железный дом, только больше, а не догадался!
А если железный дом будет подниматься и опускаться на вражескую армию, то очень быстро всю раздавит!
Но об этом ему лучше пока не знать. Об этом лучше никому не знать!
Надо осторожно расспросить Пуррта, что они задумали.
Детство кончилось. Я взрослая, серьезная девушка, я не бестолковая сороконожка, — повторяю каждое утро по десять раз перед завтраком. — Я взрослая, детство кончилось.
Не верю. Себе не верю, ужас! Но надо делать дело. Все продумала, подготовилась… Выскакиваю на улицу. На танцплощадке столпотворение. Все кричат, машут руками. Подбегаю, расспрашиваю.
Пуррт и Ктарр кидают монету, кому первому Марта будет хвост
пришивать. Кидают три раза. Два уже кинули, счет один-один. Решающий бросок… Нет, они теперь бросают монету, кто будет бросать монету. Золотой, взятый на время у Прронырры, взлетает в воздух и со звоном падает на площадку. Крики, толкотня… Выпадает кидать Пуррту. Золотой снова взлетает в воздух! Снова крики. Кто-то кому-то отвешивает щелбаны. Ктарра поднимают на руки и несут на крыльцо железного дома. Поднимаю монету и
отдаю Прронырре. Подхожу сзади к Пуррту.
— Не исчезай, слова есть.
Этот нахал подхватывает меня на руки.
— Пусть без хвоста, зато с добычей! — орет во всю глотку. На крыльце оборачиваются. Парни тут же начинают спорить, что лучше, я или хвост?
— Променять меня на хвост? Какой-то короткий и облезлый! Злые вы! Уйду от вас. Пуррт, идем отсюда, они меня не ценят!
Увожу парня за палатки.
— Ты когда последний раз в городе был?
— Накануне того дня, когда воду пустили.
— Ничего необычного, тревожного не заметил?
Вроде, нет. А что?
— Тревожно мне как-то. Не пойму, почему, но тревожно. Может, ты с Ктарром поговоришь?
— А сама?
— Если я подойду, он подумает, меня хозяин послал. А ты сам по себе.
Знаешь, вчера мы с Линдой Мылкого возили. Очень он к каналокопателю приглядывался. Линда ему рассказывает, как он песок роет, а Мылкий смотрит, надежно ли дверь запирается, да какие стенки толстые… Неспокойно мне…
— Уроды кривоногие! — выругался Пуррт. — Жди в роще, я Ктарра
позову.
— Постой, Ктарр сейчас занят. Марта из него кровь выкачивает чтоб хвост оживить.
— Тогда подождем, — покладисто согласился Пуррт. — Скажи, это очень больно, когда хвост пришивают?
— … Сам замолчи! Это не я ее привел. Это она велела тебя позвать! — рявкнул Пуррт.
— Мужчины, тихо! — звонко воскликнула я. — Меня слушайте, я говорить буду!
Как ни странно, оба замолчали.
— Ктарр, ты еще не забыл, в какой руке меч держат?
— Рыжая, тебе виденье было?
— Какое виденье?
— Откуда мне знать, какие у тебя виденья? Ну, как с Татакой, как у трубы, когда нас предупредила, что вода хлынет.
Хорошо, что за пальму держалась, иначе бы на песок села.
— Не было никаких видений. Просто тревожно мне. В городе какое-то… — сделала руками неопределенное движение.
— Значит, тоже чувствуешь. Кланы готовятся Владыку сменить.
— Так ведь… Давно готовятся. Отравить пытались, застрелить
пытались…
— А теперь наследников ищут. Владыка проговорился, что у него
бастарды есть, но он хочет передать власть законному сыну. Злые уши это слышали. Теперь злые глаза высматривают этих бастардов. Найдут — убьют.
Холодно в груди стало. Это же меня ищут чтоб убить.
— А сколько их?
— Никто не знает. Владыка сказал «бастарды», выходит, не меньше двух. Ты во Дворце жила. Много у Владыки было наложниц?
— Бы-были… Но постоянной очень давно не было! Иногда, от случая к случаю, на одну ночь.
— Вот одну из них на прошлой неделе со всем семейством вырезали.
— Ужас какой!
— Ужас будет, если Владыку убьют, и кланы начнут между собой за власть драться. Страна ослабеет, тут наши могут старые обиды вспомнить.
— Наши — это кто?
— Рыжие. Или ты себя серой считаешь?
— Дурак! — ответила я на языке рыжих. — В тот раз четыре королевства победить не смогли.
— И в этот не смогут. Но нам от этого легче не будет, когда через
наш оазис армии пойдут.
Я открыла рот, закрыла… Снова открыла и горячо попросила прощения у Ктарра.
Подумав, решила начать с Петра. За технику у людей отвечает он. Желание оборудовать на каналокопателе кухню Петр принял как абсолютно естественное. И сообщил, что на таких машинах есть жилая секция. Там шесть кают три на три метра, кубрик-столовая, санузел и прочие удобства. Но редко, кто ими пользуется, обычно после смены улетают в лагерь. Все-таки,
шумно. И он даже боится заглядывать в кормовой отсек. Обычно из ненужных кают кладовки устраивают, там наверняка помойка, и система жизнеобеспечения не работает.
Я сообщила об этом ребятам и разрешила поносить себя на руках. А как только они, во главе с Петром, уехали на трубовозе к каналокопателю, побежала к хозяину и все рассказала. Хозяин позвал Стаса и Линду. Линда тут же позвонила Мылкому. Тот сказал, что слышал об убийстве, но не понимает его причины. Убили семью среднего достатка, но ничего не взяли. Линда велела обо всех таких загадочных преступлениях немедленно сообщать
ей. Потом позвонила «главному полицейскому». Тот тоже не понимал, в чем дело. Ему Линда рассказала все, что я узнала от Ктарра. За что получила горячую благодарность и обещание лично заняться этим делом.
Папу и Кррину я волновать не стала. А побежала проверять, как у бригадиров идет работа, и кому чего не хватает. Хозяин каждый день мне это поручает.
На стройке полный порядок. Закончили самый нижний подземный этаж,приступили ко второму. Крестьянские девушки обмазывают наружные стены смесью герметика с песком. А потом Линда на маленькой машине подгребает к стенам песок из отвала. Не трогает только яму, откуда вода откачивается. Так постепенно зароет весь котлован.
У аграриев работы выше головы. Вода в озере опустилась больше, чем на метр, на дальнем конце осушились огромные площади, покрытые илом. Им теперь таскать — не перетаскать. Огород можно раз в пять увеличить! А кто это делать будет? Руки нужны.
Поднялась над озером на байке. Мухтар сказал, озеро больше мелеть не будет. Установилось динамическое равновесие. Вся вода, которая из грунта поднимается, в трубу уходит. Расход в трубе пять с половиной кубов в секунду. Вот я и решила посмотреть, много это для озера?
Из короткого канала, прорытого на пробу, через болото, через озеро к водозаборнику тянется рукав мутной желтоватой воды. Мухтар говорит, это ненадолго. Скоро вся муть уйдет в трубу, а грунтовые воды чистые. Скоро вообще в нашем озере вода будет чистая и прозрачная. Надеюсь, так и будет.
Ближе к вечеру хозяин поручил отвезти папе во Дворец компьютер, принтер и два экрана. Один большой, а второй просто огромный! Специально для Дворца сделанный. Первым рейсом отвезла что поменьше, а огромный экран оставила на потом. Компьютер установила у папы в кабинете. Подключила
принтер, экран, коробочку радиомодема, которую Стас назвал сетевичком. Рядом с принтером поставила блок питания. А в угол составила коробки с бумагой и переплетную машинку. Включила, связалась с железным домом, доложила хозяину. Он тут же возник на экране. Похвалил меня и позвал Стаса. Пока я расставляла по-новому вещи в кабинете, папа завел какой-то спор со Стасом о цене хлеба и площади посевов.
Вторым рейсом привезла огромный экран. В машину он не влез, поэтому везла на поддоне под машиной. Грузить помогали шесть парней, а выгружали четыре стражника. Еще четыре нам двери открывали. Потом четверо рабочих прибивали к стене присутственного зала раму, на которую мы повесили экран.
Я настроила экран на папин компьютер и передала папе планшетку, с которой можно управлять компьютером издалека. Он попробовал, но оказалось, что без русского языка управлять компьютером сложно. Система так коряво переводит меню, что даже мне трудно разобраться. В общем, папа согласился, что
Кррина будет учиться у нас по три стражи в день, если только хозяин выдаст ей байк.
Хозяин усмехнулся и сказал, что байками распоряжается Петр. А Петр заявил, что не может дать рабыне байк, так как у рабыни не может быть личного имущества. Но он может разрешить ей пользоваться казенным байком под ее ответственность. И все это таким серьезным тоном… Владыки, а развлекаются как дети.
В общем, Кррина полетела со мной в железный дом за байком. А потом я ее до глубокой ночи учила навигации. Не хватало еще, чтоб она в пустыне заблудилась.
Перед сном прошла обследование в страшной комнате. Марта заявила, что плод развивается нормально.
— Я имя придумал, — сообщил хозяин. — Родится девочка, назовем Кирра.
Красивое имя, мне понравилось.
— Обломись, — сказала Марта. — У Миу будет мальчик. Теперь я точно знаю.
Наконец, настал этот великий день! Первый день новой жизни поселка. Сегодня мы запускаем водокачку, а потом будет праздник. Праздник — это и хорошо, и плохо. Хорошо — потому что будет папа, дядя Трруд, мама Рритам, братики. А плохо — потому что будут и другие гости. Нам придется их обслуживать и кормить. Но гостей будет не так много, как в день прилета корабля. Составление списка гостей, доставка и развоз после праздника — на мне. Могу пригласить кого угодно из знакомых. Хозяин так и объявил за день до праздника на утренней линейке. Поэтому я полдня провела со звонилкой у уха. Знати будет немного — кого папа захотел пригласить. Зато будет вся труппа, семейство Шурртха, семейство ювелира и «начальника полиции», как
его хозяин называет.
Мылкого я тоже пригласила. Надеялась, что он откажется. Но он,
хитрый файрак, попросил показать ему все не в этот день, а на следующий, когда никого из гостей не будет. Я передала его просьбу Линде, и она — фырр — согласилась! Ну, зачем?
Пока я «висела на телефоне», парни привезли доски и сколотили
сиденья для пассажиров в кузовах трубовозов. Хозяин сказал, что «не автобус, но сойдет за третий сорт» И велел оборудовать обе машины буфетами с легкими напитками и закусками. А также, большими мусорными ящиками, чтоб было, куда выбрасывать одноразовую посуду.
Рано-рано утром Петр вывел из ангара полтора десятка байков.
Оказалось, что летать на байках умеют все парни и многие девушки. Когда я спрашивала, кто научил, молчали, прижимали ушки и отводили глаза. Ясно, Прронырра. Ну, раз умеют, будут возить гостей.
Первыми двумя рейсами привезли артистов нашей труппы. Восторгов было! Затем полетели за знатными гостями. Сбор гостей я назначила в Амфитеатре. А самого хозяина Амфитеатра не пригласила… Пришлось построить водителей байков и пригласить его самым торжественным образом. С троекратным криком «Барра». Импровизация, но он-то этого не знал, ему
очень понравилось.
Потом так же встречали и других знатных гостей. Я вытащила из
багажника машины холодильный ящик, складной столик, и угощала собирающихся гостей прохладным компотом.
Ровно в назначенный час объявила посадку. Знатные — в машину, простые — на задние сиденья байков. Всех за один раз взять мы не смогли, поэтому слугам и рабыням приказала ждать следующего рейса. Командовать оставшимися назначила Шурртха и его бабушек. Оставила им холодильный ящик с риктом и мясной нарезкой, корзину лепешек и бидон компота.
Когда прилетели, гостей встретил сам хозяин в богатом халате,
расшитым золотом. За его спиной уже ждали накрытые столы.
Во второй рейс я посадила в машину на заднее сиденье Шурртха и обеих бабушек. На переднее сиденье посадила жену ювелира. Непорочные девы и Терра с Беррой полетели пассажирами на байках. Ничего, покатаются в машине в другой раз. На байке Шурртха полетел Прронырра.
Ко Дворцу мы успели за долю стражи до назначенного времени. Гости уже собрались на парадном крыльце. Тут посадкой руководил мажордом, я только кланялась и открывала дверцы. За три раза перевезли всех.
После легкого перекуса хозяин подвел гостей к щиту, на котором был изображен план канала, все десять его зигзагов. Рассказал, какой городок можно будет здесь построить. Потом подвел всех к котловану водокачки, над которым на страшной высоте располагался огромный водяной бак.
— Где же расположены те могучие машины, которые будут гнать по трубам воду? — спросил Владыка.
— Вот одна из них — указал хозяин на трубы, сваренные в виде буквы “Паф». или русской «Т». — Мы специально привезли ее для показа гостям.
Одна из половинок перекладины оказалась гравитационным насосом. Вторая — подводящим патрубком. А ножка — отводящий патрубок. Когда насос включен, создается гравитационное поле, и вода стремится упасть на гравитатор. Но труба, по которой она падает, загибается под прямым углом, и вода уходит в ножку буквы «Т». А там сила насоса на нее уже не действует. Очень просто!
— Когда же мы увидим эту чудесную машину в действии?
— Как только ты скомандуешь, Владыка, — улыбнулся хозяин.
— Запускай! Такова наша воля.
— Мухтар, запускай! — крикнул хозяин.
— Есть, шеф, — откликнулся Мухтар и зашел в маленький домик, который строители называли «временная подстанция». Через секунду вышел. — Сделано, шеф! Пять кубов в секунду!
В водяном баке на треножнике из труб заклокотала вода. Совсем негромко, надо сказать.
— Не показательно, — ухмыльнулся хозяин. — Предлагаю посмотреть на другой конец трубы.
Хозяин, Владыка, главный полицейский и Кррина сели в машину.
Главы служб сели пассажирами на байки. Остальные по лесенкам сзади поднялись в кузова трубовозов. Знать — в тот, который на резиновых колесах, прочие — в машину на железных колесах. И мы тронулись. Как и договаривались, я посадила машину на валу недалеко от того места, где из озера выходит канал. Кажется, что канал, прямой как стрела, уходит за горизонт. На самом деле тянется только на десять километров. Дальше пока не прорыли. Озеро, идеально круглое, намного глубже канала. А в центре
из песка торчит вверх труба. На конце трубы — огромная тарелка,
набалдашник-рассеиватель, как на фонтане, только намного больше. Мухтар сказал, шесть метров диаметром. До трубы отсюда шагов пятьсот, все отлично видно.
Приземлились байки, вползли на вал и развернулись бортом к озеру трубовозы. Народ высыпал на вал.
— Но где вода? — спросил кто-то.
— Еще не заполнила трубу, — ответил хозяин. — Мухтар сказал, включил насос на пять кубов в секунду. Длина трубы — десять тысяч. Это надо две тысячи секунд… Приблизительно, полстражи. Треть стражи прошла, пока мы добирались досюда. Подождите еще чуть-чуть. Вода приближается со скоростью скакуна, бегущего рысью. Видите трубу в центре? Оттуда ударит фонтан.
Девушки принялись раздавать всем желающим сомбреро. Наиболее любопытные отправились к трубе. Остальные тоже спустились в чашу будущего озера.
— Там не опасно? — спросила я у хозяина.
— Пять кубов в секунду — не так много. Не подходи ближе ста шагов к трубе — даже ноги не промочишь.
Услышав это, я побежала по склону вниз. Спустилась с вала, пересекла будущую пальмовую аллею — и по склону на дно будущего озера.
— Там шипит воздух, — закричал парень, прижавшийся к трубе ухом. Я не рискнула подходить ближе тридцати шагов. Оглянулась — все гости столпились за моей спиной. Но ближе, чем я, подходить опасаются. Только наши гидротехники стоят рядом с трубой, бьют по ней кулаками и слушают, прижавшись ухом, как гудит.
Взглянула на браслет-часы. Хозяин говорил, полстражи…
— Парни, отойдите, сейчас вода хлынет, — крикнула я гидротехникам.
Только они обернулись, сверху зафырчало, засипело — и хлынуло! Вода от набалдашника разлеталась в стороны на десять шагов! Сверху — как купол, а пониже разбивается на струи и брызги, как в фонтанчике. Кто стоял в пятнадцати шагах, моментально вымокли, и с веселыми криками разбежались в стороны. А те, кто у самой трубы — сухие. Но им оттуда сухими не выйти! Вокруг них — водопад! Раньше я водопад только в кино видела, а теперь
— вот он! На нас тоже брызги летят. Мы со смехом, криками и ругательствами поспешно отбегаем на наветренную сторону.
Первым из-под водопада выскочил Прронырра. Разбежался, но под падающей стеной воды споткнулся и покатился по песку. К нам подошел мокрый, весь в песке, но гордый и дово-ольный!..
За ним на прорыв пошли остальные. Трое споткнулись и упали там же, где и Прронырра. Никто сухим не остался!
— Там вода яму вырыла, — объяснил Прронырра, пока мелкая старательно отряхивала его от песка.
— Смотрите, рыба! — крикнул кто-то. Я оглянулась — на мокром песке билась небольшая, с ладонь, рыбка из тех, что мы выпустили в озеро. Подбежала и кинула ее ближе к трубе. Конечно, тоже вымокла.
Гости теперь видели, где безопасно, и подошли ближе. Но лужа вокруг трубы росла, и вскоре нам пришлось отступать все дальше и дальше. Вообще, интересно, пенистый ручеек течет к моим ногам, но прямо на глазах уходит в песок. Наверно, мы полстражи наблюдали, как медленно увеличивается лужа вокруг трубы. Когда наскучило, поднялись на вал. Девушки под командой Багирры и мамы Рритам расставили складные столики, разложили на них
вкусности на одноразовых тарелках. Любой подходил и брал сколько хотел. Хозяин сказал, это называется «Шведский стол». Есть такая страна — Швеция, там такое придумали.
С вала труба с водяным зонтиком смотрелась очень красиво! Хозяин рассказал, что когда озеро полностью заполнится, глубина будет десять метров. То есть, из воды будет чуть-чуть выступать набалдашник трубы. А в канале будет глубина три метра. Но это время наступит еще очень нескоро. Гости поразились. Никто и никогда не рыл такие глубокие пруды.
Посовещавшись со Стасом, хозяин велел Мухтару увеличить поток до десяти кубов в секунду. Но поначалу ничего не изменилось. Постепенно медленно-медленно начала увеличиваться шляпка водяного гриба.
Солнце припекало. Не спасало даже сомбреро. Лужа вокруг трубы росла неуклонно, но все медленнее. Водители байков катали всех желающих вокруг фонтана, над будущим каналом и уже настоящим озером, поэтому мы задержались на целых полторы стражи — пока на столах не кончились угощения. Многие, разувшись и закатав штанины, гуляли по луже.
Как только последний рикт был съеден, хозяин объявил, что пора возвращаться к железному дому. Еда кончилась, поэтому здесь больше делать нечего. Гости засмеялись и дружно поддержали. Линда побибикала тем, кто гулял по луже, и махнула рукой, чтоб возвращались. Девушки быстро сложили столики, парни погрузили их в машины. Гости расселись по местам, и мы
направились в оазис.
А в оазисе нас опять ждали накрытые столы под навесами от солнца. Перед едой Владыка произнес торжественную речь, в которой поздравил хозяина с почином и открыл тайну, что здесь, в оазисе будет открыта элитная школа. Вроде школы гвардии, только с уклоном в науки, искусства и ремесла. Но и военных будут учить.
Эта новость вызвала оживленные пересуды. Гости говорили друг другу, что, мол, ходили какие-то слухи, а теперь подтвердилось! Линда представила Рраду как первую ученицу, а в будущем, она надеется, преподавателя новой школы. Сказала, что сейчас Ррада копирует для школы самые ценные книги из
библиотеки Дворца. И еще сказала, что выписала лучших учителей со своей родины. И первые скоро приедут. Вдоль столов прокатилась новая волна удивленного перешептывания.
Затем пришла очередь огородников хвастаться достижениями. Обычные овощи никого не удивили, но полные миски пряностей вызвали оживление у понимающих. Все были уверены, что покупать пряности у нас выйдет дешевле, чем у караванщиков.
Наконец, обед закончился, и мы развезли знатных гостей по домам. Но только знатных! А все артисты и семейство Шурртха остались на вечерний праздник, который «для своих». Ничуть не официальный, зато с танцами, песнями и веселым кино под конец.
Наконец-то я освободилась! Побежала разыскивать Марра. Не нашла… Спросила у Стаса. Он усмехнулся и подсказал, где я могу найти ошейник Татаки. Побежала туда, осторожно выглянула из-за пальмы. Думаете, чем они занимались? А вот и нет! Татака учила Марра водить байк. Звездочки ясные, а ее-то кто учил?
Второй сюрприз! Оказывается, не Прронырра. Байк она научилась водить под шлемом! Как я машину и прочую технику. И вообще, в обучении она почти догнала меня.
А как Марр радовался ее пушистому хвостику… Ни у кого такого нет! От спины на ладонь — до шрама — нормальный, а ниже — вдвое толще, если распушить. Даже если не распушать, все равно толще!
Славно вторую половину дня провели! Набегались, наигрались. Слетали на байках к озеру, посмотрели, как лужа разрослась. Вернулись к нашему озеру и увидели, что оно на полметра обмелело.
— Сильно не обмелеет, — заявила Татака. — Скоро водозаборник весь из воды покажется, и вода в трубу вообще не пойдет.
Мы слетали на байках к водозаборнику и осмотрели его. Действительно, треть его решеток уже над водой. Так что, уровень озера опустится еще на полметра, не больше.
В этот момент меня вызвала Марта.
— Миу, возвращайся! Пора готовить наше шоу.
И действительно пора! Нужно успеть расставить аппаратуру вокруг танцевальной площадки. При вечернем заходящем солнце самые хорошие условия освещенности для нашей задумки. Мухтар включил негромкую веселую музыку.
Как раз успели! И звать никого не надо. Все видели, как мы суетимся, и собрались вокруг танцплощадки.
И тут — главный сюрприз! Папа прилетел! А за ним на байке — дядяТрруд. А на втором байке, за Шурром — мама Рритам!
Жаль, вокруг городских много. Не могу папу обнять, приходится играть рабыню. Но все равно — здорово!
Линда с Мартой уже переоделись за ширмой, я тоже сбегала, сбросила лишнюю одежду. Мухтар остановил музыку и объявил, что мы открываем вечер.
И вот мы выходим втроем на танцевальную площадку. По моему кивку мелкая жмет на кнопку, и за нашими спинами возникают четыре моих призрака. А над оазисом льется зажигающая музыка. И мы танцуем для наших Владык. Ах, как мы танцуем! Впереди я, по бокам, чуть позади, Марта с Линдой, а за нашими спинами — четыре призрака. Движения четкие, отточенные, музыка
волшебная, и все смотрят только на нас! Такое не повторяется, такое бывает раз в жизни!
Но все кончается, и танец — тоже. Смолкла музыка, потемнели и
погасли призраки за нашими спинами… Зато как нам хлопали, как нас тискали!
— Отпустите Миу! Ее нельзя так тискать! — кричит Марта, но ее никто не слушает… кроме папы.
— Почему тебя нельзя тискать, рыжая? — строго поинтересовался он, когда нас, наконец, отпустили.
— Потому что я скоро стану мамой, — созналась я, прижав ушки. А что делать? Прямой вопрос.
— Понятно. Чего еще я не знаю? — ровным грозным голосом спросил папа. Наступила тишина. Когда Владыка говорит таким тоном, замолкают даже большие залы.
— Ты, Владыка, тоже скоро станешь папой. Кррина носит под сердцем твоего ребенка.
Папа онемел. Потом схватил меня на руки и прижал к сердцу.
— Ты принесла мне очень хорошую новость, рыжая. Но я хотел услышать другое… Нет, это очень хорошая новость! Все слышали? У меня будет наследник! Праздник продолжается!
Мухтар включил музыку, и начались танцы. Я танцевала с папой! Никто не удивлялся. Гонцу, принесшему хорошую весть, полагается щедрая награда.
— Я хотел спросить, кто отец, — шепнул мне на ухо папа.
— Шурр… Но хозяин признал ребенка своим, — уточнила я.
— Вот паршивец! Успел таки, — усмехнулся папа. — Может, его надо выпороть?
— Нет-нет! — пискнула я.
— Ну, раз твой хозяин признал ребенка своим, то не буду.
Я облегченно вздохнула.
— Но на ночь на холодок посажу негодника!
— Он еще не знает, что будет отцом, — созналась я. — И пусть пока
не знает.
— Тогда хуже. Не могу же я посадить его на холодок без причины, согласился папа.
Солнце село. Вокруг танцплощадки зажглись огни.
— Что теперь выбираем? Продолжение танцев, или кино? — спросил Мухтар. Большинство выбрало кино. Зажегся экран, и мы смеялись над веселыми приключениями неудачливых моряков-путешественников.
Потом, несмотря на поздний час, папа решил вернуться во Дворец. Я напомнила Пуррту о двух желаниях и посадила водителем на свой байк. А сама села водителем на папин байк. И только в полете нам удалось, наконец, поговорить. Обо всем, что накопилось за месяц. Папа остался очень доволен мной. А я попросила его не показывать вида, что он знает о беременности Кррины. И он пообещал!
А на обратном пути мне пришлось сидеть за спиной Пуррта. Этот вредина сказал, что я сама велела ему рулить байком. Он, конечно, может пересесть на заднее сиденье, но это будет стоить мне последнего желания. Нахал, правда?
На следующий день Линда решила сама слетать за Мылким. Хозяин покачал головой, но разрешил. Только приказал мне сопровождать Линду, и обеим надеть бронекостюмы цветов клана. Я опять надела костюм с короткими рукавами и штанинами. А то в полном свариться можно!
Линда поговорила с Мылким по звонилке и велела мне взять черную летную куртку и черный шлем с зеркальным забралом. Забрало выглядит как полированный металл, но изнутри через него все отлично видно!
Мы оделись, вывели байки из ангара, и мне сразу стало жарко. Линде тоже. Поэтому мы быстро поднялись на полтора километра, где воздух прохладный.
Перед городом снизились и повели байки в полушаге над землей. Хоть я была в шлеме и черной куртке, два лавочника меня узнали и поздоровались.
Я тоже пожелала им удачи в делах и долгих лет жизни.
— Как они тебя узнали? — спросила Линда.
— Наверно, по рукам, хвосту и цвету байка.
— Блин! — сказала Линда.
Перелетели через забор и опустились у крыльца дома Мылкого.
Испуганная рабыня тут же пригласила нас в дом. Мы сняли шлемы и вошли.
Мылкий уже ждал нас. Пригласил за стол и налил всем по бокалу светлого вина. Мы с Линдой чуть пригубили. Вино было дорогим и терпким, видимо, с юга.
— Хорошее вино, — оценила Линда. — Но тому, кто управляет летающей машиной, нельзя пить. Таков закон.
— Но почему?
— Наши машины летают очень быстро. Пьяный не так скоро замечает опасность, как трезвый, чуть медленнее отворачивает от нее. Много водителей разбилось насмерть, еще больше покалечились. Тогда приняли закон, запрещающий пить перед полетом, — разъяснила Линда. Я даже рот раскрыла. Никто мне этого не объяснял. Мылкий посмотрел на меня, ухмыльнулся и подмигнул. Я прижала ушки, закрыла рот и выпрямила спину.
Совсем забыла, как положено рабыне сидеть за столом.
— Я не хотел бы, чтоб кто-нибудь из живущих в оазисе видел мое
лицо. Ты можешь это обеспечить?
— Могу. Но придется отказаться от посещения железного дома. Лучше вообще не садиться в оазисе.
— Тогда летим?
— Летим!
Мы вышли во двор.
— Две машины?! — наклонил голову Мылкий. — Я могу взять помощника?
— Без проблем!
Мы сняли куртки и шлемы, отдали их Мылкому и его помощнику. Надеюсь, по хвостам никто их не узнает. Линда объяснила, как сидеть на байке, за что держаться.
— Что за странная одежда на вас? — удивился помощник.
— Если позволено будет рабыне ответить… На нас костюмы цветов клана. Мы одеваем их когда встречаем уважаемых гостей.
Линда стартовала вертикально вверх, и я, выждав положенную паузу, устремилась за ней. Летели так быстро, что говорить было невозможно. Над озером Крратерр Линда погасила скорость, снизилась и зависла рядом с грибком воды из трубы. Вода едва-едва покрыла дно чаши, и то не везде.
— Ты видишь озеро, которое мы выкопали. Вчера начали заполнять водой. Но дело это долгое, на много недель. Если посмотришь вперед, увидишь сухое русло канала. По нему вода потечет назад, в оазис. Пока мы прорыли только малую часть канала. Но к тому времени, когда наполнится озеро, пророем весь.
А потом Линда посадила байк прямо на набалдашник трубы. Безрассудная! Мне пришлось посадить байк рядом. Представляете? Мы стоим на железной площадке, восемь шагов в поперечнике, а вокруг нас — вода! а под водой — пропасть в шесть или семь моих ростов. И в самом низу озеро, в котором всего по колено воды. Если упадешь — не убьешься, так кости переломаешь.
Я вцепилась в байк, а они разгуливают по площадке как ни в чем не бывало. Мылкий подошел к самому краю, сел на корточки и опустил руку в воду.
Потом мы летали вокруг «самого большого в мире фонтана». Мылкий назвал его чудом света. А затем полетели над руслом канала. В конце его стоял каналокопатель. Сегодня он не работал, потому что ветер дул в запретную сторону. Мы облетели его кругом, затем приземлились на площадку рядом с рубкой. Линда принялась рассказывать, какая это могучая машина, а помощник попросил у меня воды. Я отвела его в рубку, открыла холодильный
ящик и налила ему в стеклянный стакан прохладного сока.
— Госпожа описывает чудеса, а ты грустно улыбаешься при этом. Она говорит неправду? — в упор спросил помощник, когда Линда с Мылким отошли в дальний конец рубки.
— Чистую правду, — вздохнула я и сморщила носик. — Только…
— Что «только»? — Говори, рабыня!
— Эта машина — старье. Таких уже сто лет не делают. Я спрашивала у компьютера, сейчас есть машины, которые прорыли бы весь канал за два дня.
— Почему же твои хозяева купили эту? Не хватило денег на новую?
Разговор пошел не туда. Не рассказывать же ему о диком материке и запрете на новую технику. Но я рабыня, могу чего-то не знать.
— Хозяин не говорил, а рабыня не спрашивала. Если господин желает, рабыня расскажет ему, что сама думает.
— Говори.
— Кроме этой есть много других огромных машин. Эти машины куплены очень далеко отсюда. Хозяин нанял огромный летающий корабль, чтоб привезти их сюда. Рабыня видела летающий корабль. Рабыня думает, нанять его стоит огромных денег. Привезти сюда машину больше этой стоило бы страшно дорого.
Поэтому хозяин купил машины поменьше и подешевле. Это ведь ничего, что машина старая, если она исправно работает… Одну машину мы уже здесь переделали, чтоб она не вязла в песках пустыни. Но самый большой расход в том, что хозяин не сможет никому продать эти машины, когда они больше не будут нужны. Вывозить их из такой дали слишком дорого. Дороже даже, чем
купить новые.
— Хмм… Это все причины?
— Нет, господин. Госпожа Линда купила много рабов. Она сняла с них ошейники, но это не меняет дело. Народ доволен и послушен, когда у него есть дело и вдоволь еды. Сейчас они роют канал, они видят результат своего труда, сытно едят и довольны жизнью. А если канал за них за пару дней выроет могучая машина — чем занять их? Я даже не знаю, какая причина важнее.
— Ты права, рыжая. От безделья рабы теряют разум и начинают
бунтовать. Но зачем все это?
— Зачем хозяину пустыня? Сегодня это ничейные пески. А через десять лет тут будет цветущий сад. И не только тут. Пустыня огромна как замыслы хозяина. Этот кусок всего лишь проба сил. Ты хотел бы править бескрайними богатыми цветущими землями?
— Не знаю. Но я тебя понял, рыжая.
Фыр! Уболтала. И господин мной доволен. Налила еще два бокала сока и отнесла Мылкому и Линде. Они рассматривали на экране план канала. Линда водила по экрану пальцем и объясняла.
Мылкий не захотел даже близко подлетать к железному дому. Поэтому Линда показала ему поддон, на котором прилетели железные трубы. Треть труб еще осталась в поддоне, и их связки выглядели очень внушительно. А на железный дом, котлован и водокачку Мылкий только сверху полюбовался. Все-таки, до чего он осторожный…
Когда отвезли их с помощником домой, я вздохнула с облегчением. Зачем только Линда с ним связалась? Видно же — интриган. Ни одного слова без задней мысли не скажет.
Вечером на разборе полетов хозяин со Стасом хвалили нас за мастерски слитую Мылкому информацию.
А потом у нас была чудесная ночь!
Такого со мной никогда не случалось. Первый раз в жизни в обморок грохнулась. Марта даже не намекнула, предательница! При всех, хозяину в лицо. Был бы кинжал — убила бы себя, чтоб спасти хозяина от позора. Но кинжала не было — и к лучшему. Потому что хозяин хотел от меня наследника. Я оказалась виновата только в том, что понесла под сердцем без разрешения
хозяина и сама выбрала отца ребенка. В общем, не зря столько раз под шлемом сидела. Звезды меня простили и спасли. И хозяин простил. Разрешил даже имя выбрать, если мальчик будет.
А Шурртху не скажу. Пусть помучается!
После обеда столько расспросов и поздравлений было! Иноземцы не скрывали, что у нас с ними общих детей быть не может. Но никто на это внимания не обратил. Думали, что я от хозяина понесла. Только Багирра пристала, как, да от кого? Сначала отругала ее, что тайны железного дома разбалтывает, потом созналась. И лишь затем опомнилась: что же я делаю?
Свободную отругала! Подруги подругами, но всему же есть предел! Схватилась за ошейник — а его нет!!! Хозяин утром снял. Такое облегчение пережила. Вот почему Багирра виновато уши поджимала, когда я ее ругала. Без ошейника я выше ее по положению. Пусть рыжая, но с хвостом и жена иноземца. А она
только наложница. Есть разница!
Но наглеть не стоит. Забежала домой и надела скромный ошейник с эмблемой космофлота. Вышла на улицу — и задумалась. Хозяин, когда снял с меня ошейник, признал моего ребенка своим. Но нужных слов не сказал. Так можно или нельзя мне теперь носить ошейник? А, переживу. Надеть — не снять. За это не наказывают. В случае чего, скажу, что в нем прибамбасы.
И тут слышу разговор за стенкой палатки:
— Видела? Миу снова в ошейнике. Никак успела перед Владыкой
провиниться? — говорит одна из новеньких.
— Глупая ты! Это она перед нами ошейником фарсит. Мол, не забывайте, с кем я ложе делю.
Так обидно стало!
— Ни перед кем я не фарсю! Там прибамбасы!!! — выкрикнула — и самой стыдно стало. Будто специально их подслушивала. А за стенкой — дружный смех. Вбежала в палатку. — Ну что вы, в самом деле?!
Они еще громче смеются, меня обнимают, тискают. Если б тискать не начали, обиделась бы, честное слово. А так — вместе посмеялись. Потом начали расспрашивать, что за прибамбасы. Я сняла ошейник, показала им те, что можно. Переводчик, связь с железным домом, SOS-маяк. Новые девушки сбегали, свои ошейники принесли, у них таких прибамбасов нет. Но я углядела чуть заметную трещинку вдоль ошейника. Может, кроме видео, там еще что-то спрятано. Надо будет проверить.
В общем, жизнь снова наладилась. Работы, правда, прибавилось. Но к этому не привыкать. Братьям в школе гвардии тяжелее приходилось.
А у меня, если вдуматься, что за работа — гравом управлять… Сижу в мягком кресле, в прохладе. Рулю и болтаю с кем захочу. Огородники с наших пальм все лишние листья на посадки срезали, теперь нужно искать на побережье дикие пальмовые рощи. А таких мало. Что ни роща, то какой-то поселок. Вот и нашли подходящую только в двух часах лета от железного дома. Это туда — два часа. А обратно — все четыре будет, потому что с грузом быстро лететь нельзя. Но роща большая. Бугорр с Прроныррой на байках, их задача подняться к вершине пальмы и листья срезать так, чтоб и
черенки подлиннее, и пальме не повредить. А мы опустили на землю грузовой поддон, что под машиной, выстилили дно пластиком, присыпали песком. На песок аккуратно укладываем листья, черенки присыпаем песком и поливаем водой.
Листьев заготовили так много, что перегрузили машину. Не листьями, конечно, а песком, которым их прикапывали. Вдобавок, истратили всю воду для полива, и не хватило. Питьевую тоже на полив пустили. Укрыли сверху поддон грубой тканью, которая называется брезент. Бугорр подсадил меня и девушек в кабину. Попробовала поднять машину, а автопилот замигал красной
лампочкой и приказал немедленно сесть. Такое я уже слышала, когда Линда папу из горячей точки увозила. Тогда Линда отключила автопилот, а потом выяснилось, что генератор сгорел. Мы могли упасть посреди пустыни.
Посадила я машину и посмотрела, какой был перегруз. Сто — сто
двадцать килограммов. Ну, приблизительно, столько мой хозяин весит. Или две худеньких девушки. У меня на заднем сиденье — две худеньких и одна… из новеньких. Скакуна на вытянутых руках поднимет, не перетрудится.
Бугорр с Прроныррой заметили, что я села, вернулись, вокруг машины кружат. Я им знаком приказала приземлиться.
— Парни, у нас опять перегруз. Меняем план. Девушки летят с вами, а я одна в кабине.
Велела новенькой сесть за Бугрром, а артисткам — за Прроныррой. Подняла машину — индикатор в оранжевой зоне, но перегруза нет. Неторопливо полетели домой. Быстро нельзя. Брезент от встречного ветра начнет полоскаться как флаг на ветру, листья поломает. Дважды садились, ноги разминали.
Прилетели уже в темноте. Народ кино смотрит. Багирра для нас горячий ужин на плите держит. Поужинали и пошли разгружать. Я машину в рощу перегнала и побежала в железный дом за ведрами. Поручила автомату наштамповать четыре десятка пластмассовых ведер под саженцы. Когда с первым десятком на улицу вышла, все наши вокруг машины столпились. Не столько помогают разгружать, сколько мешают друг другу. Кликнула Татаку,
Рраду и побежала за остальными ведрами.
В общем, в момент разгрузились. Отогнала машину в ангар и побежала кино досматривать. Все уже расселись по привычным местам, и Линда включила проектор. Хозяин поймал меня за талию, усадил рядом с собой и начал нашептывать, кто из героев хороший, кто плохой, и кто что сделал. Я поняла, что он совсем-совсем на меня не сердится.
Потом хозяин стал шептаться с Мартой, когда Амарру хвост пришивать. Марта сказала, что все готово, но у нее после транспортера-трубовоза руки дрожат. поэтому — завтра.
На разбор полетов Стас позвал не только меня, но и Бугрра. Я
подумала логически, как хозяин учил, и решила, что нас будут или хвалить, или ругать.
— Сейчас нас ругать будут, — шепнула Бугрру.
— За что?
— Не знаю. Сам подумай.
Так Бугорр и просидел задумчивый, пока стройку обсуждали. А на стройке Петр предложил какую-то хитрую схему вентиляции без движущихся деталей, но с тепловыми трубками. Вентиляция работала бы за счет солнечной энергии. Но только днем, так как ночью солнца нет. Стас обещал посчитать. Потом поговорили об искусственном озере. Его почему-то назвали Крратерр.
Ктарр доложил, что озеро уже готово, но нужно слегка отодвинуть вал Крратерра. Иначе заносом берега нельзя будет управлять. Хозяин сказал, что вал нужно отодвинуть на пятьдесят метров, а высоту вала держать не выше пяти-семи метров. И вот дело дошло до нас. Я бодро доложила, что саженцев привезли даже больше, чем рассчитывали. А самые первые уже можно высаживать. Но Линда сказала, что лучше не торопиться. Сейчас вся площадка
или перекопана, или будет перекопана, когда начнем дома ставить. И тут началось…
— Миу, какие ошибки вы допустили сегодня в рейде? — спросил Стас.
— Машину перегрузили?
— Нет, с этим ты справилась.
— Очень далеко улетели?
— Нет. Вы оставались в зоне устойчивой связи.
— Стажерка не знает, — ушки сами прижались.
— Вы удалились в пустыню на сотни километров без воды.
— Нам нужно было полить черенки листьев. Мы можем потерпеть
несколько страж, они — нет, — возразил Бугорр. Я наступила под столом на его ногу.
— Миу, а ты что думаешь? — поинтересовался Стас.
— Стажерка понимает, что виновата. Караванщики никогда не уходят в пустыню без воды. Но стажерка все равно не знает, что должна была сделать.
— Если не знаешь, надо у кого-то спросить. Так ведь тебя Линда
учила? — фыркнул по-нашему Стас.
— Господин Стас, что нужно было сделать стажерке?
— Спросить меня. Я бы сказал, что в десяти километрах от вашей рощи протекает речка. А в тридцати — целое озеро. Слетать туда на байке за водой — минутное дело.
Бугорр хотел что-то сказать, но я опять наступила ему на ногу.
— Стажерка просит простить ее. Такое больше не повторится.
— Ты говорила, нас ругать будут, — заметил Бугорр, когда закончился разбор полетов.
— А нас и отругали. Ты не понял?
— Им бы у моего папани поучиться. Он за словом в карман не лез.
— Учись у аристократов. Во дворцах ругаются вежливо, — фыркнула я.
— Где аристократы, и где мы?
— А где мы? — я остановилась и развернула за руку Бугрра лицом к себе. — Ты с фарфора ешь, из стеклянных кубков пьешь. Наверно, забыл, когда последний раз из глиняной кружки пил. Если куда съездить надо, в мягкое седло садишься, по воздуху летишь. Это не тряской рысью в седле скакуна. А сын твой во дворце жить будет.
— Аристократы от зари до зари не трудятся.
— Много ты видел аристократии… На Владыку посмотри, на Линду, на Петра. Нет, забудь про Петра. Он — капитан корабля, и этим все сказано. А те, кого ты видел — это спесивые детки аристократов. Только и умеют, что родительские деньги тратить, да интриги плести.
Утром Марта назначила меня одним из ассистентов при хирурге. Это значит, я должна помогать ей пришивать Амарру хвост. Кроме меня Марте будут помогать Мухтар, Линда и Стас. Для любопытных хозяин подвесил сверху камеру, а в столовой поставил экран. Мне опять пришлось надеть стеклянный шлем и жужжащий ранец на спину.
— Раз ты шерстистая, терпи, — хихикнула Линда.
Амарру, конечно, сильно волновалась. Но Марта сделала ей укол в попу, и она уснула. После этого Мухтар со Стасом привязали ее к столу специальными ремнями, чтоб не дергалась, если проснется. Мне Марта велела пока сесть на стул и отдыхать. Моя задача будет держать хвост. А до этого момента я свободна. Так и просидела, пока Марта готовила хвост и култышку.
Потом Марта позвала меня. Показала, как положить локти на блестящие кронштейны, дала в руки хвост… Если думаете, что я видела операцию, сильно ошибаетесь. Ничего я не видела. Простояла час в неудобной позе, удерживая хвост, да слушая команды Марты. Видела лужу крови на столе. Видела перчатки в крови на руках Марты и Мухтара. А остальное они заслонили, и с моего места было не видно. Под конец еще шлем начал запотевать. Надо бы вентиляцию усилить, но у меня руки заняты, хвост держу.
Наконец, эта пытка кончилась. Марта приказала отпустить хвост, и я с облегчением разжала руки. Мы перенесли Амарру на кровать, на клеенку. Линда влажными салфетками оттерла с ее тела кровь. Вытащили из-под нее клеенку и привязали в позе морской звезды, как раньше Татаку.
— Всем спасибо, все молодцы, — сказала Марта. А меня еще в нос чмокнула.
Всего стража прошла, а как я устала. Это из-за нервов.
Вышла на улицу, все девушки меня окружили. Что да как? А что я им расскажу, если сама толком ничего не видела? И не поверят ведь.
Переписала запись с видеокамеры себе на планшетку. Вытащила проектор на улицу. На стену железного дом навела — ничего не видно, нужно вечера ждать. Но парни подхватили проектор, занесли в палатку, навели на стену. Видно! Белую простынь повесили — совсем хорошо видно. Все, кто на обед пришел, в палатку набились, смотрят. Татака комментирует. Я сижу, переживаю, изредка Татаку поправляю. Но она, оказывается, лучше меня все знает. Запись, как ей хвост пришивали, несколько раз смотрела и непонятное у Линды спрашивала.
После просмотра Пуррт с Ктарром дурачиться начали. В нос меня лизнули. Типа, чмокнули. Убежала от балбесов.
Стас дал задание Линде слетать к Рыжим скалам на геологоразведку. Линда позвала меня, потому что по технике безопасности одной нельзя. Мы проверили запасы воды и НЗ в байках, вскочили верхом и полетели. От железного дома до Рыжих скал приблизительно как до Дворца. Когда-то там проходила караванная тропа, но потом колодец пересох, и об этой тропе
забыли.
Геологоразведка оказалась совсем не сложным, и даже скучным делом. Мы с Линдой поднимались с остановками от низа до самых верхушек скал. Через каждый метр подъема Линда останавливалась, наговаривала в диктофон номер станции, фотографировала скалу и тыкала в нее щупом. Потом мы
опускались, смещались на сотню шагов, и все повторялось сначала. Линда сказала, что она в геологии не сечет, что надо искать, не знает, поэтому снимает данные по плотной сетке. Кому надо будет, потом разберутся.
На третью стражу этого скучного занятия мы нашли пещеру. Вход располагался так неудачно, что снизу его совсем не видно. А хоть бы и видно — до земли полсотни метров отвесной скалы. Но когда-то кто-то в пещере побывал. Потому что из камней была сложена пирамидка, с помощью которой караванщики росу собирают. На нижнем камне были вытесаны канавки для воды, а под камнем стоял глиняный горшок, полный пыли. Я очистила
пирамидку и горшок от пыли и песка, а Линда сообщила Стасу о находках в пещере. При этом глиняный горшок назвала керамическим сосудом. Еще мы нашли в пещере моток веревки, такой старый, что веревка ломалась и рассыпалась в руках. И больше ничего. Но, если б не пещера, геологическая экспедиция была бы совсем скучной.
Вечером опять с хозяином ментозаписи разбирали. Из-за этого кино пропустили. После кино, как всегда, кто-то из прраттов под колпак садился. Все уже привыкли, и не набегали толпой смотреть. Но сегодня опять много гостей было. Пришли посмотреть как хвостик Амарру себя чувствует. Амарру сказала, неважно. Шов ноет, а дальше по ощущениям — ничего…
Парни припомнили, что Татака, когда пришла в себя после операции, тоже ругалась. И поспорили на две пуговицы от штанов, на какой день хвост Амарру облысеет.
Марта сообщила, что через две недели с хвоста Татаки можно будет снять железные кольца, что скрепляют собраный из двух половинок позвонок. Как снимем, первая в мире операция по возвращению хвоста будет завершена.
Побежали дни. Мухтар прозвал меня «Ррезеррв главного командования». По первому слову хозяина я вскакивала на байк или поднимала в воздух машину и куда-то летела, что-то везла, кого-то подвозила, что-то покупала.
Иметь деньги, покупать и продавать без приказа хозяина рабыне нельзя. Поэтому я печатала на принтере «мандат» — бумагу, на которой красивым четким рукописным почерком указывалось, что должен продать мне продавец. И стояла небрежная подпись Багирры. На всех торговцев и лавочников Столицы мандаты производили очень сильное впечатление. Они же не знали, что я сама их печатала прямо в машине, перед тем, как из нее выйти. А подпись… Багирра раз тридцать расписалась на чистом листе
бумаги, планшетка запомнила ее подписи. И ставила в конце документа одну из них, да еще чуть растягивала, или сжимала, или наклоняла. Это чтоб двух одинаковых не было.
Многие из торговцев читать не умели. Тогда я вставала, прогнув
спинку, разворачивала свернутый в трубочку мандат, слегка отставляла левую ногу и, держа мандат на вытянутых руках, зачитывала громко и отчетливо:
— Сим повелевается торговцу мясом продать доверенной рабыне Ррумиу восемь бурргуньих туш, свежих и хорошего качества, по справедливой цене. Доверенной рабыне Ррумиу повелевается доставить эти туши в ледники железного дома и сдать по счету мяснику железного дома.
Развлекалась, в общем. Один раз патруль стражников это увидел. Бумагу у меня забрали, прочитали вслух несколько раз — каждый сам хотел убедиться — и долго веселились.
— Это что, у вас на каждую мелочь такую бумагу составляют?
— У знатных да богатых свои причуды, — я скромно потупила глазки.
Посмеяться — посмеялись, но зауважали. И лавочнику велели меня уважать.
Часто со мной в город летало прроныррено семейство. Мелкая освоилась и считала Прронырру старшим братом. А его маму, почему-то, бабушкой. Вчера они учудили. Пристали ко мне, почему шестью восемь будет сорок восемь, а семью семь — сорок девять. Это мелкая обучила Прронырру таблице умножения. Что я могла ответить?
— А почему должно быть иначе?
— Ну как же? Шесть плюс восемь будет четырнадцать, и семь плюс семь будет четырнадцать. Шесть чуть меньше семи, а восемь — чуть больше. Должно быть одинаково.
Мне бы такое никогда в голову не пришло. И что мелким ответить? Сознаться, что не знаю? Фых, ну да, не знаю. А Стас мне что говорил? Если не знаю, надо спросить. Вот я включила в машине громкую связь, нажала кнопку вызова и спросила. Стас удивленно хмыкнул и замолчал. Я представила, как он сидит за своим пультом. Нет, не сидит, а отматывает назад видео с моего ошейника. Надо же ему узнать, кто этот вопрос придумал. Так ясно
представила…
— Понимаешь, Прронырра, есть такой закон, — зазвучал в машине четкий голос Стаса. — Если перемножить два нечетных числа, обязательно получится нечетное. А если перемножить два четных, результат тоже будет четный. Вот так и получается, что семью семь должно получиться нечетное, а шестью восемь — четное. Никак они не могут быть равны, если одно четное, а другое
— нечетное.
Малышня услышала ответ и успокоилась. А у меня, как Линда говорит, челюсть до пола отвалилась. Какой, все-таки, Стас умный!
Увидеться с мамой Рритам, Шурртхом и Крриной удавалось часто, но ненадолго. А с папой — редко. Это в оазисе я уважаемая фигура. А во Дворце — просто доверенная рабыня, прилетевшая с хозяином, знатными дамами или мелким поручением.
Кррина мне давно по секрету шепнула, что ждет ребенка. Но Владыке еще не сказала. Теперь я ей созналась, что беременна. Но как папе сказать? Он же Шурртха может в лоскуты порвать. Решили пока не говорить.
Сидим с хозяином за рабочим столом, изучаем структуру ментозаписей. Точнее, хозяин изучает, а я создаю уют. Ну и, конечно, учусь. Потому что хозяин объясняет и показывает. Вначале подумала, сложно. Оказалось, не так и сложно, просто, многое помнить нужно. Как в любом ремесле, много тонкостей.
— Хозяин, зачем мы все мои уроки так подробно разбираем?
— Скоро я сам буду готовить для тебя ментозаписи. А для этого мне нужно знать, что ты уже изучила, а что еще нет. Каждый следующий курс должен опираться на предыдущие как дом на фундамент, понимаешь? Если в фундаменте под домом окажутся дыры, дом может развалиться и рухнуть. У нас есть такое понятие как информационный блок. И с ним связаны понятия полноты и связности информационного блока. Вот представь планету. Если
мы знаем только массу планеты, это почти ничего нам не дает. А если знаем еще диаметр, можем легко вычислить силу тяжести на поверхности планеты, длину экватора, площадь, среднюю плотность. По плотности можем сделать предположение о химическом составе и внутреннем строении планеты.
Понимаешь, две цифры уже могут рассказать о планете очень многое, потому что это — информационный блок. С этими двумя цифрами можно работать. Когда перед тобой стоит какая-то задача, ты должна собрать исходные данные для ее решения, информационный блок. Этот блок должен быть полным. То есть,
содержать все необходимые для решения данные. Очень важно знать не только цифры и факты, но и связи между ними. Я не слишком увлекся теорией?
Я даже фыркнула. Слова незнакомые, а в остальном все понятно. Сколько мы задачек на уроках счета решали. Сколько каких продуктов надо для званого ужина, да сколько это будет стоить, сколько сарфахов должно быть в караване, чтоб перевезти товары, сколько воды надо взять на столько-то дней пути. Кррина, наверно, и сейчас такие задачки решает.
— … Поэтому каждый курс должен представлять собой информационно полный блок. Если каких-то знаний нет в ранее изученных курсах, они должны быть в нем. Вся наша земная система обучения строится как единое целое, такая виртуальная пирамида. Все курсы взаимосвязаны, имеют строгую иерархию, и изучать их надо в определенном порядке. А что будет, если
порядок перепутать?
— Стажерка думает, голова будет сильно болеть.
— Умница! — и почесал мне шею под подбородком. Вот за что я люблю эти уроки. Меня моментально на «мурр» пробило!
— Те курсы обучения, которые ты освоила — они относятся к самым простым. В них даются только знания и навыки. У нас, кроме знаний, в нагрузку дается еще так называемая «социалка» — отношение к этим знаниям. Например, если ядовитые отходы попадут в реку, то рыба отравится. И это ПЛОХО. Мы с малых лет закладываем в детей единую картину мира.
Внезапно хозяин замолчал на половине слова. Я подняла голову.
Невидящий взгляд хозяина устремлен куда-то вдаль, сквозь стену. А лицо…
Оно стремительно, прямо на глазах стареет. И это страшно! Да, знала, что хозяин втрое старше меня, но разумом знала, а не глазами. А теперь…
Непроизвольно тихонько заскулила. Хозяин очнулся, погладил меня по голове.
— Какая же ты счастливая, Миу. Ты живешь в настоящем мире… Сделаем перерыв, малышка. Я кое-что вспомнил, надо подумать. Ложись спать, не жди меня.
Ну да, хозяин в беде, а я спать лягу? Что я, пустоголовая наложница? Выждав тридцать вздохов, выглядываю в коридор. Хозяина нет. Что делать, к кому обратиться? К Марте? А что ей скажу?
Бесшумной тенью скольжу по коридору, приоткрываю дверь аналитического центра. Никого, темно. Только огоньки на пульте мерцают. Проскальзываю в дверь напротив. Стас спит. Трясу за плечо, чтоб разбудить.
— Господин, проснись, выслушай рабыню! Хозяин в беде.
Проснулся Стас, будто и не спал. С нескольких слов все понял.
— Когда-то это должно было произойти. Куда он пошел?
— Не знаю, господин.
Стас схватил со стула одежду, стремительным шагом прошел к пульту в аналитическом центре. Одеваясь, голосом отдал несколько команд. В комнате стало светло, пульт ожил, на стенах зажглись экраны.
— Периметр, схема перемещений за последние пять минут.
На экране высветился план поселка. Озеро, железный дом, котлован с водокачкой, грузовой поддон с трубами, строительные машины. И красная линия с яркой точкой на конце.
— Видишь, Влад идет в рощу, — улыбнулся мне Стас. — Молодец, что меня разбудила. А теперь иди спать. Я успокою Влада.
— Господин, что с ним?
— Многие знания умножают печали. Влад вспомнил кое-что такое, что приятнее не знать вообще. Иди спать, пушистик. Когда проснешься утром, все будет хорошо.
Не верю, не будет хорошо. Я не девочка, чтоб в сказки верить.
Господин отправил спать, прямой приказ. Но есть еще долг доверенной рабыни. Нельзя просто спать, если хозяин в беде.
Дожидаюсь, когда за Стасом закроется дверь шлюза и бегу в ангар. Пробуждаю от сна летающую машину. Оживляю панель управления боевыми киберами, выпускаю на волю одного маленького. Нарекаю его Кибиком. Бегу к воротам, приоткрываю чуть-чуть, выбрасываю Кибика наружу. И тут же закрываю ворота. Машина говорит, что связь с кибером потеряна. Восстановить через антенны железного дома? Восстановить, немедленно
восстановить!
Передо мной на экране то, что видит Кибик. А я почти не умею им управлять! Петр советовал научиться, думала — не понадобится. Поднимаю Кибика выше, словами приказываю, чтоб картинка стала лучше. Он спрашивает, перейти в ИК-диапазон? Переходи!
Картинка меняется. Вместо серой стала зеленой и красной. Хозяин объяснял, красное — это горячее, зеленое — холодное. Я тепло вижу.
Веду Кибика в рощу. Стас сказал, хозяин в рощу пошел. Где же он? Насквозь рощу пролетела, не увидела. Поднялась над рощей — только листья пальм вижу. Где же он?
Глупая я. Он всегда отдыхал с краю рощи, откуда берег виден.
Пролетаю рощу назад — вот два красных пятна. Осторожно, прячась за стволами пальм, подвожу Кибика ближе. Сажаю на ствол пальмы так, чтоб только голова из-за ствола высовывалась. Увеличиваю громкость. Теперь я вижу и слышу людей. Они сидят на стволе упавшей пальмы.
— … Старичок-менталист поднял тревогу. Прокачал твой психотип на модели и понял, что ты можешь сорваться. Помнишь тот вызов, когда он Миу до истерики довел? Но ты тогда сказал, что не приступал к освоению баз, и паника оказалась преждевременной. Тогда мониторинг твоего состояния верховный босс взял на себя.
— Выходит, это из-за меня он названивает нам через два дня на
третий?
— Да, из-за тебя. Мониторит, не сломался ли ты. Два вызова назад ты сообщил ему, что освоил все базы. При этом ничуть не изменился. Сейчас босс считает, что старичок-менталист на тебе облажался. А ты просто не активировал…
— А когда объяснял Миу — активировал.
— Да. И напугал девочку до полусмерти.
— Мы живем в искусственном, придуманном мире. Стас, тебе не страшно?
— Когда узнал, было страшно. До того страшно, что взял рюкзак
консервов и на пару месяцев ушел в тайгу. Было время обдумать и взвесить.
— И — что? Поделись.
— Ты сам все знаешь. Месяц назад тебе плохо жилось?
— Месяц назад я не знал, что людей прошивают как БИОС в компьютерах. Что живу в выдуманном кем-то мире. Реальный мир — это же не компьютерная игрушка! Нельзя играть в «Стратегию» живыми людьми!
— А никто и не играет. По большому счету, не так много и поменяли. Раньше тобой управляли инстинкты. Инстинкты — забавная вещь. Инстинкт — не рефлекс. Он не определяет твои действия напрямую, он только дает мотивацию. А способ достижения цели ты выбираешь сам.
— Как бы, свободу воли сохранили.
— Да, как бы так. Твой биологический БИОС… К инстинктам
биологическим добавили несколько «благоприобретенных», — Стас криво усмехнулся. — А в остальном человек остался человеком… Что не самый лучший вариант… Да…
— Неужели нет другого пути?
— Как не быть? Есть, и даже два. Первый — посадить человечество на искусственный отбор и селекцию. Через одну-две тысячи лет выведем рыцаря без страха и упрека. Коммунара с большой буквы. Инстинкт, который, как ты сказал, прошивается в БИОС, войдет в геном.
— Плохой путь. Ждать долго. А второй?
— Второй… Второй путь — он не для всех…
— Не тяни кота за хвост.
— Я не тяну. Я думаю, с чего начать. Помнишь, наверно, полвека назад была масса разговоров о вертикальном прогрессе.
— Я был тогда ребенком, но помню. Без этих разговоров не обходилась ни одна вечеринка, ни один костер на природе.
— Так он состоялся, прогресс этот вертикальный.
— Как? Почему мы его не видим?
— А потому что не для всех. Люденов помнишь?
— Людены, чертова дюжина, близнецы… Какие-то легенды ходили, деталей не знаю.
— Наверно, сначала ты был мал, а потом шатался по дальнему космосу и пропустил самое интересное. А человечество в срочном порядке постаралось поскорее все забыть. Впрочем, двух из трех ты назвал точно. Что знаешь о Странниках?
— Древняя могучая цивилизация, обогнавшая нас на тысячи лет.
Активно занималась прогрессорской деятельностью по так и не понятой нами программе. Потом, исторически недавно, эта цивилизация куда-то ушла из доступного космоса.
— А о третьей сигнальной что-нибудь слышал? О Т-зубце на
ментограмме?
— Краем уха, только название. Что это — не знаю.
— Ну-у-у… Первая сигнальная система завязана на рефлексы. Что-то воздействует на организм, организм рефлективно реагирует. Рефлексы бывают безусловные, условные, простые, сложные…
— Знаю, дальше.
— Дальше — вторая сигнальная. Если упрощенно, завязана на речь. Чем мы, собственно, и отличаемся от братьев наших меньших.
— А третья сигнальная?
— Третья сигнальная — это то, чем вертикальщики отличаются от нас, грешных. Возможно, разговоры о вертикальном прогрессе были одним из тестов на выявление вертикальщиков. Пока не появились более надежные методы.
— Кто такие вертикальщики?
— Вертикальщики, они же людены, они же Странники местного разлива — следующая ступень развития человека разумного. Отличаются от нас наличием третьей сигнальной системы. Пока третья система не активирована, ничем не отличаются от нас с тобой. Зато после активации…
— Что — после активации?
— После активации третьей сигнальной человек превращается в людена. Следующий эволюционный уровень. Из человека разумного становится человеком играющим. Гомо луденс.
— За что отвечает третья сигнальная? Что это такое?
— Это надо спросить у люденов. Не уверен, что пойму ответ, даже если они ответят. Но у людей спрашивать бесполезно.
— Мы что, вообще ничего о ней не знаем?
— Почему — ничего? Мы можем точно установить, есть она в латентном состоянии у конуретного человека или нет. Это достаточно просто, и занимает всего четверть часа. Садишься под шлем, снимаешь ментограмму и смотришь, есть ли на ней Т-зубец. Если есть — поздравляю. Ты — потенциальный люден.
— А как ее ативировать, мы тоже знаем?
— Людены знают. И советуют самодеятельностью не заниматься.
Необученный люден может быть опасен как для себя, так и для окружающих.
— Значит, людены — это местные Странники. И они сейчас действуют на Земле.
— Сейчас — НЕ ДЕЙСТВУЮТ. КомКон-2 их вычислил, локализовал, и по взаимной договоренности они покинули Землю. Это событие в определенных кругах получило название «Большое Откровение».
— Ну хорошо, сейчас Странники на Земле не действуют. В чем
заключался смысл их прогрессорской деятельности?
— Не было никакой прогрессорской деятельности. На Земле и других планетах они выискивали обладателей третьей сигнальной системы и предлагали им присоединиться к цивилизации Странников. Если кандидат соглашался, помогали ему исчезнуть с планеты, по возможности, незаметно.
— А если не соглашался?
— Забывал о собеседовании. Небольшая лакуна в памяти или ложные воспоминания. Единственная цель Странников на планетах — пополнение рядов собственной цивилизации. Видимо, размножаться обычным способом они не могут.
Я вся превратилась в слух. А Стас с хозяином замолчали. Того, что я услышала, во Дворце хватило бы на десять тихих исчезновений. Но даже тени страха не было. Знала, хозяин на меня не рассердится. Пожурит для вида, и все.
— Есть еще то, чего я не знаю? — вышел из задумчивости хозяин.
— Воз и маленькая тележка. Например… Ты сам сказал — «Близнецы».
— А они кто такие?
— Потенциальные людены, которым не повезло. Их приняли за
прогрессоров Странников. Точнее, за биокиберов Странников, созданных с целью вести прогрессорскую деятельность на Земле.
— Это было не так?
— В каком-то смысле, именно так. Но вспомни, что я говорил о целях Странников. Люди их не интересовали. Их интересовали только людены. Потенциальные… Я, наверно, не с того начал. Первым делом ты должен знать, что Странники — не единая цивилизация в нашем понимании. Они прокатывались по нашей галактике волнами, а потом куда-то уходили. После них оставались заброшенные станции в космосе и руины забытых баз на планетах. Людены — это часть последней волны Странников, близнецы — след
предыдущей волны, прошедшей по галактике где-то сорок пятьдесят тысяч лет назад. Удивительно, что они пересеклись на Земле в одно время.
— Странники могут жить пятьдесят тысяч лет?
— Не знаю. Близнецы — не Странники. Они кроманьонцы. Где-то сорок пять тысяч лет назад странники побывали на Земле. Отобрали генетический материал и заложили в саркофаг-инкубатор. Саркофаг спрятали, опять же, не на Земле, а на безымянной планете в системе ЕН9173. Следопыт Фокин — слышал о таком? — его нашел. В саркофаге хранились тринадцать образцов
— оплодотворенных яйцеклеток в стасисе. Информация о находке сразу же была засекречена. Разгорелись споры, что делать с находкой: Уничтожить или активировать инкубатор. Комов настаивал на последнем. Тогда Махиро Синода и высказал гипотезу о прогрессорах Странников. Руководитель КомКона-2
Сикорски сразу взял ее на вооружение.
В самый разгар дебатов от следопыта Фокина пришло сообщение, что инкубатор активировался сам. Все тринадцать яйцеклеток начали делиться. С этого момента тринадцать кроманьонцев попали под колпак КомКона-2.
— Когда это было?
— Первая половина двадцать второго века. То ли тридцать седьмой, то ли тридцать восьмой год. Но это не важно. Важно то, что у всех тринадцати младенцев — пяти девочек и восьми мальчиков — в ментограмме присутствовал Т-зубец. Впрочем, в то время о его смысле и значении еще не знали.
Не придали значения и другой находке — длинному ящику из янтарина, содержащему тринадцать дисков миллиметров семидесяти в диаметре. На поверхности дисков были нанесены рисунки, напоминающие иероглифы, везде разные. Возможно, это просто были номера.
Паника началась десять лет спустя, когда у всех близнецов-подкидышей на сгибе локтя появилось родимое пятно, совпадающее по форме и размеру с рисунками на дисках. С этого момента диски получили название детонаторы. Логика простая. Если дети — это автоматы Странников, нечто вроде бомбы с
часовым механизмом, то у бомбы должен быть детонатор.
Однозначная связь между детонаторами и подкидышами была зафиксирована дважды. В ходе изучения был разрушен один из детонаторов. Через два дня погибла девочка с аналогичным рисунком родимого пятна. Несколько лет спустя погиб один из подкидышей. Через четыре дня обнаружили, что его детонатор исчез из футляра, не оставив даже пыли. Позднее был убит еще
один из подкидышей. Его детонатор также распался. Этот случай получил огласку и, видимо, попал в поле зрения люденов. Думаю, они разорвали связь между остальными подкидышами и детонаторами. Привлекать излишнее внимание к люденам не входило в их планы. А за близнецами велось слишком плотное
наблюдение.
— Для чего были нужны детонаторы?
— Хороший вопрос. После событий Большого Откровения один молодой администратор БВИ, аналитик по профессии, предположил, что детонаторы — название крайне неудачное. Правильное название — активаторы. Активаторы третьей сигнальной системы. Они на самом деле в определенный момент
должны были запустить программу. По этой программе подкидыш должен был разыскать свой активатор и прижать к локтю, к родимому пятну. В результате между человеком и активатором установился бы нейронный контакт и… Получайте людена. Сегодня эта гипотеза считается общепринятой.
— А молодого аналитика случайно не Стасом звали?
— Случайно — Стасом. Родители хотели Николаем, но в последний момент переиграли.
Хозяин крякнул. Потом фыркнул по-нашему и чихнул. И снова фыркнул.
— Послушай, Стас, зачем так сложно? Саркофаг на десятки тысяч лет…
— Сколько нас — людей — жило на Земле сорок пять тысяч лет назад? Мало! даже не миллионы, а сотни тысяч, если не десятки. С точки зрения странников, вид перспективный, но малочисленный и дикий. Дожидаться, когда кроманьонцы размножатся в необходимых количествах естественным путем — долго. Прогрессорской деятельностью в нашем понимании, то есть,
обучением дикарей, Странники не занимаются. Видимо, очень велика разница в уровнях. Все равно, что мы начали бы учить муравьев строить муравейник. Странники пошли простейшим путем. Оставили капсулу времени, которую земляне должны были найти, достигнув определенного уровня развития. Так, собственно, и случилось. Дальше, по замыслу Странников, подкидыши должны были превратиться в люденов. А человечество, поразившись
открывшимся перспективам, само должно было обнаружить третью сигнальную и научиться ее активировать. Иначе говоря, самостоятельно перейти к вертикальному прогрессу.
— Но этого не произошло.
— Да, на Земле этого не произошло.
— А что, были и другие саркофаги?
— Были. Странники широко применяли эту методику. Тагоряне, например, нашли «свой» саркофаг намного раньше землян. И тут же уничтожили.
— То есть, методика Странников далека от совершенства.
— Трудно планировать на пятьдесят тысяч лет вперед. К тому же, как я говорил, на Земле в то время активно действовали представители другой волны Странников. Возможно, эти представители опасались потерять контроль над ситуацией.
Опять замолчали. Я на месте сидеть не могу, извелась вся. А они
молчат…
— Сколько потенциальных люденов на Земле?
— Относительно немного. Меньше тысячной доли процента.
— Что теперь будет с человечеством?
— Хороший вопрос. В свое время руководитеь КомКона-2 Максим Каммерер задал его видному историку науки Айзеку Бромбергу. В ответ получил документ, вошедший в историю как меморандум Бромберга. Цитирую по памяти.
— человечество будет разделено на две неравные части;
— человечество будет разделено на две неравные части по неизвестному
нам параметру;
— человечество будет разделено на две неравные части по неизвестному нам параметру, причем меньшая часть форсированно и навсегда обгонит большую;
— человечество будет разделено на две неравные части по неизвестному нам параметру, меньшая часть его форсированно и навсегда обгонит большую, и свершится это волею и искусством сверхцивилизации решительно человечеству чуждой.
Что могу прокомментировать… Об истории с саркофагом Бромберг знал не понаслышке, но о третьей сигнальной не знал ничего. Наобещал сотрудничество, помощь и кучу плюшек, но скоропостижно скончался через неделю после отправки меморандума. Обещанных плюшек в его наследстве не нашли. Темная история.
Как бы там ни было, но его меморандум помог КомКону вычислить и локализовать люденов на Земле. После чего они покинули родную планету.
— Жизнь проходит стороной, весело и с песней. Только я сижу
хмурной на рабочем месте, — с чувством продекламировал хозяин. — Это что получается? На нас — как на компосте — расцвел цветок новой, могучей цивилизации. И больше мы не нужны? Мы навоз, генетические отбросы?
— Как бы, так, — подтвердил Стас. — Но есть вероятность, около
тысячной доли процента, что любой из нас — потенциальный люден…
Опять замолчали.
— Что-то не сходится, — говорит хозяин, когда я уже готова была
собственный хвост грызть. — Миу говорила, ты в БВИ саркофаг нашел…
— Нашел. Еще один.
— Да ну!
— Ну да, — усмехнулся Стас. — Хохмочка в том, что материалы о первом саркофаге слишком хорошо засекретили. Следопыты не знают, что можно находить, а что — нельзя. Впрочем, это касается не только саркофагов. Позднее, как только информация попадает под недремлющее око КомКона-2, доступ к ней ограничивается. КомКон-2 просто не в состоянии отслеживать в реальном времени весь объем поступающей в БВИ информации.
— И ты этим пользуешься.
— Нет, у меня доступ ко всей информации. Независимо от.
— Так что это за саркофаг? Кто в нем?
— Угадай с трех попыток.
— КОТЫ???
— Да, коты. Тоже тринадцать. Семь девочек, шесть мальчиков.
— Он тоже активировался?
— Пока — нет. Если не сильно отличается от того, в котором были
люди — а внешне они похожи — активируется в тот момент, когда к нему подойдет прратт. Например, Миу. Или кто-то нажмет на хорошо спрятанную кнопку внутри саркофага. Опять же, по аналогии с нашим саркофагом, придется добавить лет двадцать пять на взросление организма.
— И КомКон опять окружит все глубокой тайной…
— С какой стати? Землю кошачьи катаклизмы не затронут. Земля далеко. А на этой планете техноцивилизации еще нет. Нечего разрушать, невозможно устроить всемирную катастрофу, нарушив снабжение города энергией. Я думаю, наоборот, эксперименту дадут зеленый свет. Собственно, уже дали, раз мы стали образцово-показательными.
— Сходу возникает вопрос, где эта чертова дюжина суперменов будет расти и воспитываться. Можешь предложить место лучше нашего оазиса?
— Саркофаг еще не активирован. После активации — девять месяцев на созревание плода… Постой, а какой у котов срок беременности?
— Надо у Миу спросить. Как бы там ни было, у нас около года на
подготовку к приему младенцев. Только-только водокачку закончим…
Хозяин опять замолчал, напряженно размышляя о чем-то.
— Знаешь, многое теперь смотрится в другом свете. Но, все же,
осталась пара непоняток.
— Зачем, почему?
— Да, почему?
— Трудно отвечать на «почему»… Коммунизм — красивая общественно — экономическая формация?
— Очень красивая.
— Мне тоже нравится. Жаль, только, нестабильная. Игрушка теоретиков. Как ты сказал, мы живем в искусственном, придуманном кем-то мире.
— А социализм?
— Тоже нестабилен. Но срок деградации системы значительно больше.
— Как ты определяешь нестабильность?
— Легко! Собственно, это не я. Это до меня. Меня тогда и в проекте не было. Критерии простые.
А — стабилизирующая обратная связь в экономике.
Б — воспроизводство кадров в управляющей системе.
В — постоянное развитие, расширение системы: возможность и стимул.
Если с А и В при социализме
— серединка на половинку, то пункт Б в глубоком минусе.
— А при коммунизме?
— Влад, ты знаешь, что львы спят двадцать часов в сутки?
— Да.
— Городские домашние кошки, которые живут на всем готовом, тоже спят двадцать часов в сутки. Дикие — нет. Дикие мышей ловят.
— К чему ты это?
— Человек — то же животное. Между нами и обезьянами на пальме меньше двух тысяч поколений. А помнишь лозунг коммунизма?
— От каждого по способностям, каждому по потребностям.
— Правильно. Против второго пункта никто не возражает. С первым хуже. Первый пункт честно выполняют лишь десять процентов населения. Девяносто выбирают компромисс между первым пунктом и двадцатью часами сна. Идеологи коммунизма надеялись на иное. На рост сознания, типа.
— А как же другие соцсистемы? Социализм, капитализм…
— Элементарно, Ватсон. Лозунг социализма — от каждого по
способностям, каждому по труду. Красиво, но интереснее звучит первое следствие: Кто не работает, тот не ест. Есть хотят все! Голод
— естественный и понятный стимул к труду. Но сейчас минимальный уровень потребления обеспечивается автоматами, вообще без участия человека.
— Поэтому Совет решил программировать людей.
— Поэтому Совет решил заложить в людей еще один инстинкт. Социальный. И невозможное стало возможным.
— Не систему приспособить к человеку, а создать человека, который может жить в данной системе.
— Да. Переделать человека под систему. Может, тебя это утешит,
но правка не такая уж значительная. В пределах эволюционного разброса параметров.
— Это как понять?
— Помнишь, я говорил о соотношении десять к девяносто? Десять процентов населения готовы жить в коммунизме. Один процент устроит себе коммунизм при любом общественном строе. Термин еще такой был… А-а, бессеребренники! Новый инстинкт подтягивает мотивацию девяноста процентов до уровня тех десяти, которых можно назвать коммунарами.
Опять молчат. Сидят и молчат. А я не могу спокойно сидеть, я не
выдержу! Уже вслух поскуливаю.
— Стас, что ты со мной сделал? — спросил вдруг хозяин. — Час назад мне умереть хотелось.
— А сейчас?
— Не разобрался еще. Но умирать точно не хочется.
— Я перегрузил тебя информацией. По максимуму, по самые уши. Возросла активность левого полушария головного мозга, то-се, поиск противоречий и альтернативных вариантов. В общем, тебе стало не до текущих проблем.
— Ну да! Подумаешь, какой-то там инстинкт… Если мы — отбросы
эволюции, инстинкт — такая мелочь…
И они рассмеялись. Не весело, скорее, устало.
— Есть еще хохмочка. Ты ведь ярко выраженный левополушарный. Плюс я неслабо размял твои извилины. А с усиленной активностью левого полушария связано бодрое, приподнятое настроение. Что тоже способствует…
Опять сидят, думают.
— Знаешь, а ведь этих тринадцать котят усыновлять придется. Как я Миу скажу? — задумался хозяин.
— Лучше подумай, что ты Петру с Багиррой скажешь, — усмехнулся Стас.
Но хозяин его уже не слушал.
— Нам с Миу — двоих. Петру — двоих. Марр школу закончит, ему с
Татакой — двоих. А еще семерых — кому?
— За что Марру такой почет?
— Он человек армейский, дисциплину понимает. Я смогу его убедить контракт подписать. А остальным зубоскалам КомКон ведь детей не доверит. И что мы будем делать?
— А почему об этом у тебя должна голова болеть? Пусть КомКон надавит на нашего босса. Босс пришлет нам молодого, неженатого аналитика и двух-трех толковых педагогов. Местные девочки их охмурят. А семья без детей — это плохо.
И опять засмеялись. А мне не до смеха! Только своего рожу — сверху еще два малыша свалятся. Хозяин обещал меня на Землю свозить, с мамой познакомить. Это что, я с тремя малышами поеду? Как хочет, а пусть двух нянек покупает, иначе не осилим. Ой, звезды темные, у людей же рабынь нет. Не видать мне Земли…
Так грустно стало. Аж прозевала момент, когда хозяин со Стасом домой пошли. Выключила машину, Кибика возвращать некогда, на дереве оставила. Свет в ангаре погасила, и бегом в нашу комнату. Забежала в ванную, схватила щетку, шерстку в порядок привожу, чтоб нервы успокоить. Тут хозяин в комнату вошел, меня заметил. Я же дверь не закрыла. Подошел, сзади обнял, щекой о мою щеку трется. У меня аж слезы из глаз брызнули.
— Что с тобой, маленькая?
Развернулась, прижалась к нему.
— Хозяин, я слышала, о чем ты со Стасом говорил.
— Все слышала, до самого конца?
Киваю несколько раз.
— Одной заботой меньше, — облегченно вздыхает хозяин. И гладит мои плотно прижатые ушки — Я даже не знал, как тебе сказать.
— Теперь мы на Землю не полетим?
— Да, малышка. Похоже, мы застряли здесь прочно и надолго. Земля откладывается лет на семь-восемь.
Ночью спала плохо, и утром была никакая. За завтраком Марта
обеспокоилась, и сразу после завтрака повела в страшную комнату. Но все анализы оказались хорошие.
— Я могу ошибаться, но мне кажется, у тебя будет мальчик,
— улыбнувшись, сказала она.
— Госпожа, а три ребенка в семье у людей — это как?
— Опять госпожа? Три ребенка — это норма.
— Нет, когда один свой, и два приемных. Сиротки…
— Такое бывает редко. Но ничего, выходящего за рамки приличий в этом нет. Просто — редко. Миу, что случилось? К чему такие разговоры?
Ушки предательски прижались, а хвост заметался по полу. Я зажала его в кулаке.
— Через год-другой хозяин захочет усыновить двух сироток…
— Людей или котов?
— Котов. Прраттов…
— Так чего ты боишься? Постой, откуда ты это знаешь?
— Я не могу сказать. Но, госпожа, поверь рабыне, так будет.
— Ты знаешь будущее?
Я завертелась на стуле, словно во Дворце в следственную комнату попала. Зачем только начала этот разговор?
— Ладно, не отвечай, Кассандра ты наша, — сжалилась Марта. — И
запомни, пока носишь ребенка, тебе вредно нервничать.
— Госпожа, скоро хозяин или Стас спросят тебя, сколько мы носим ребенка. Скажи им, семь месяцев.
— Семь ваших — это где-то восемь наших, — на пару вздохов задумалась Марта. — Хорошо вам. Мы на месяц больше.
Мы вышли из страшной комнаты вместе. И столкнулись со Стасом.
— О, вас я и искал. Миу, сколько у прраттов длится беременность?
— Семь месяцев, господин, — скромно ответила я и прижала ушки.
Потому что заметила, как Марта открыла рот и начала бледнеть.
Осталось еще одно важное дело. Надо предупредить Багирру и Татаку. Хотя… Татаке лучше не говорить. Раз ошейник носит, от нее мало что зависит. А Марра надо подготовить. Но это не к спеху.
Забежала в комнату, сняла ошейник, якобы, чтоб в ванной шерстку в порядок привести. И так, без ошейника, выбежала на улицу. Отвела Багирру к котловану водокачки, за подъемный кран. Там — я точно знаю — ни одна камера нас не видит.
— Багирра, как у тебя с Петром?
— Хорошо все. А к чему ты это спрашиваешь?
— Не пройдет и двух лет, он захочет принять в семью двух сироток.
Если хочешь, чтоб твой сын был среди детей старшим, поторопись.
— Но как? Ты же говорила, у меня с ним не может быть детей.
— У меня с хозяином — тоже. Но я ношу под сердцем. Хозяин своим признал.
Багирра нервно забила хвостом.
— Я Петру не изменю.
— Я не говорю что надо изменять. Ты ему скажи, что хочешь родить.
Он придумает. Иноземцы знают способы.
— Подожди, — схватила меня за руку Багирра — если Петр возьмет
сироток, то они могут оказаться старше моего ребенка.
— Пока — не могут. Они еще, как бы, не зачаты. Я тебе скажу,
когда… — И замолчала. Даже рот обеими руками зажала.
— Когда?.. — грозно спросила Багирра, сузив глаза и обнажив клыки.
— Я не могу сказать. Это тайна!
— Говори, рабыня! — рявкнула так, что у меня сердце сжалось.
— Далеко-далеко отсюда будут зачаты тринадцать малышей. Семь девочек и шесть мальчиков. — Это не я говорю, это мой язык сам рассказывает. Такого со мной никогда не было. — Когда они родятся… они станут сиротами. Потом их привезут сюда, и хозяин захочет, чтоб мы их усыновили. Двух — я, двух — ты, двух — Татака, ну и остальных тоже…
Я упала на песок на колени и разрыдалась. Багирра тоже опустилась на колени, прижала меня к себе, поглаживая по спине, принялась утешать.
— Откуда ты все это знаешь, малышка?
— Я не могу сказать. Это тайна. Я не должна была говорить тебе.
— Ты опять будущее видела?
Я ничего не ответила. Только глаза закрыла и носом шмыгнула.
— Какое зверство — оставить столько детей сиротами. Миу, ты точно знаешь, сколько девочек, сколько мальчиков?
— Точно.
— Ну, не плачь, маленькая. Сколько у нас еще времени?
— Я не знаю. Они еще не зачаты. Года два, наверно.
— Успокойся, малышка. И никому не рассказывай. Даже хозяину.
— Хозяин знает, — всхлипнула я, постепенно успокаиваясь.
— Ну ладно, хозяину можно. Он тебя любит, плохого не сделает. Но больше — никому, договорились?
Я несколько раз кивнула. Весь разговор пошел не так, но Багирру я предупредила. Вытерла слезы и улыбнулась ей.
— Вот и умница, — похвалила она. — Молодец, что мне сказала.
И мы, взявшись за руки, пошли на кухню.
— Баги-и-ирра! Ты похлебку солила? — закричала одна из сельских девушек, увидев нас.
— А самой попробовать сложно? — откликнулась Багирра. — Солила, солила.
В тот же вечер меня разыскал Стас и спросил, чем я так напугала Марту. Честно пересказала ему нашу беседу. Повинилась, что не знала, о чем можно рассказать Марте, а о чем — нельзя. Он подумал и сказал, что, я поступила правильно. Марте лучше пока не знать подробностей о саркофаге.
Как-то незаметно с саркофага и детей разговор перешел на хозяина.
— У Влада удивительный талант, — сказал мне Стас. — Он управляет ситуацией как бог. Любое событие, любое происшествие моментально включает в свои планы, использует в свою пользу. Его невозможно застать врасплох. Секунда — и уже знает, как выбраться из самой хреновой засады, которую
подбрасывает нам жизнь. Что бы ни случилось, он знает, как повернуть это в свою пользу.
— Линда учила нас искусству импровизации. Ты о нем говоришь?
— Искусство импровизации… Красиво звучит! Да, Миу, похоже.
Но таланту не научить. А у Влада, несомненно, талант. Вот увидишь, в ближайший разговор с Землей он ввернет что-то из того, что ты слышала.
— Про вертикальных людей?
— Вертикальщиков? Зови их люденами. Может, про них, может, про Странников. Скоро узнаем.
И погладил меня по спинке. Я муркнула.
— У тебя, кстати, тоже неплохие задатки.
Я снова муркнула. Стас не знает, рабыня обязана уметь выкручиваться. Не то слово скажешь — и тут же идешь на конюшню пять плетей получать.
Хвост Амарру упорно не хочет лысеть. Баночка с мазью, что Марта дала, так и стоит нераспечатанная. Шерстка держится крепко. Парни, что пари заключили, каждый день дергают, проверяют. Амарру боли не чувствует, а то бы поколотила их.
Зато у Татаки шерстка на хвосте с каждым днем становится все длиннее и пушистее. Татака довольна, а Марта, когда хвост Татаки осматривает, нервничает и губы поджимает.
На днях девушки начали обучение под колпаком. Марта с Мухтаром обсуждают третью группу. Хочу уговорить папу разрешить Кррине учиться у нас. Если уговорю Петра доверить ей байк, хотя бы, на время, папа точно разрешит. Сейчас папа Крриной очень доволен.
А про земную технику Петр рассказал мне удивительную вещь.
Оказывается, байки и другая техника, что я на улице вижу — старье
неимоверное. У себя дома люди такой двести лет не делают. Новая только на корабле, а корабль высоко в небе над планетой летает. Ну, чуть-чуть новой техники есть в железном доме. Это потому что у людей есть закон — нельзя допустить, чтоб новая техника попала в руки отсталой цивилизации. Я хотела возмутиться, это наша цивилизация отсталая? Но Петр поднял руку и сказал: «Вспомни, кто на другом материке живет». Мне стало стыдно. Это для нас тот материк далекий. А иноземцам — час туда, час оттуда. Рядом
совсем. Горячо попросила у Петра прощения. Он, конечно, простил. И рассказал, как на одной планете в руки фанатиков попал полевой синтезатор Мидас. В тот момент он был настроен на производство золотых монет. И что сделали фанатики? Спрятали его в крепость, приставили к нему сотню человек, чтоб те круглосуточно, день и ночь засыпали в приемный раструб
мидаса сухой, хорошо просеянный песок. А из Мидаса — дзинь-дзинь-дзинь — сыпались золотые монеты. Через десять лет в окрестностях замка простая телка годовалая стоила золотой. Но никого это не удивляло. Подумаешь, золотой… Телегу сена в крепость отвез — и вот тебе золотой. А за телегу мешков зерна можно и десять золотых получить. Зато чем дальше от крепости,
тем дороже становилась цена золота. Приблизительно, вдвое за два дня пути.
Когда выдается свободная минутка, я сажусь за компьютер и спрашиваю его про те непонятные вещи, что слышала в беседе хозяина и Стаса. Раз, когда компьютер рассказывал мне, что такое капитализм, сзади подошел хозяин. Посмотрел на экран, назвал умницей, приласкал и велел спрашивать, что непонятно. А я, глупая, боялась, что заругается.
Очередной вызов от Верховного босса разбудил нас с хозяином за полстражи до подъема. Хозяин накинул халат и пошел в аналитический центр. Мне велел спать. Но, как только за ним закрылась дверь, вскочила, набросила самый легкий халатик из полупрозрачной ткани и поспешила следом. Ну да, нарушение приказа. Но ма-аленькое. Специально не стала надевать
ошейник. Пусть босс видит, что я стажерка, а не рабыня.
Все точно рассчитала. Хозяин уже начал разговор с боссом, и не стал меня выгонять. Наоборот, указал на кресло рядом со своим. Села, потерлась о его плечо и зевнула, прикрывшись ладошкой.
— Я опять не вовремя? — поинтересовался босс.
— Полчаса до подъема, — сообщил хозяин и тоже сдержанно зевнул.
— Плохо выглядишь.
— Так, твоими молитвами. Ты еще Стаса не видел. Скоро в скелета превратится.
— А я-то тут причем?
— А кто же? Кто сделал нас образцово-показательными — хозяин опять зевнул. — Извини… Ты, следопыты, Странники. Но ты — больше всех.
— Объясни, — насупился босс.
— Начистоту?
— Начистоту. Только, может, Ррумиу спать отпустишь. Из-за нас
страдает невинная девушка.
— Она в курсе. И вообще, мой секретарь, консультант, референт,
правая рука и резерв главного командования. Так, значит, начистоту? Хорошо! Месяц намекаю, намекаю, а ты молчишь как партизан на допросе. Кто дал заявке Мухтара на технику зеленый свет и высший приоритет?
— Я дал. Лично. Ты чем-то недоволен?
— А с чего мне быть довольным? Обычно такие заявки полгода своей очереди ждут. Так и планировалось. Мы бы за эти полгода кадры подготовили. Ты нам все планы сбил, теперь сплошной аврал и форс-мажор который месяц. Теперь — все на ходу. Строители по двенадцать часов работают, потом три часа под шлемом. Куда это годится? Саркофаг же еще не активирован. Сорок тысяч лет ждал — и еще год подождать может.
— Что ты знаешь о саркофаге? — показное добродушие слетело с лица босса.
— Да, наверно, то же, что и ты. Шесть мальчиков, семь девочек.
Активируется, когда Миу его по стенке ласково похлопает. Или когда ты тайную кнопочку нажмешь. Сказать, где кнопочка спрятана?
— Про кнопочку я от тебя первого слышу. Значит, утечка не из нашего отдела.
— Шеф, это не первый саркофаг, — фыркнул хозяин. — Они типовые, серийные. Не уводи разговор в сторону. Зачем такая спешка?
— КомКон давит…
— Вот те раз. А мы — не КомКон?
— Совет КомКона. Боятся, что информация дойдет до Тагоры. Ты,
надеюсь, знаешь, они против активации саркофагов.
— Знаю. Свой грохнули.
— Второй дипломатический скандал с Тагорой нам не нужен. Поэтому активировать этот надо до того момента, как на Тагоре узнают о его существовании. Саркофаг нетранспортабелен, желательно, чтоб дети родились и были эвакуированы на Ррафет тоже до того момента, как тагоряне о них узнают.
— Вот мы и подошли к самому интересному, — просиял хозяин. — К этому моменту у нас в оазисе все должно быть готово к приему детей. Ну, безопасность мы обеспечим. На случай нападения коты сейчас по собственной инициативе возводят бункер со стенами метровой толщины и тремя подземными этажами. Это они так понимают безопасность. Не хочу их разубеждать. Но вопрос в другом. Кто будет воспитывать подкидышей? Мы с Миу возьмем двоих, Петр с Багиррой — двоих. А остальных — кто? Подумай на эту тему. Доверит КомКон-2 воспитание подкидышей Прраттам Принимать подкидыша в человеческую семью чревато. Могут быть нежданчики и детские болезни, о которых люди не знают. Смешанные семьи, на мой взгляд, идеальный вариант. Но людей на
поверхности нет. Какой из этого вывод?
— Какой же? — усмехнулся босс.
— Ты присылаешь мне двоих относительно молодых, неженатых аналитиков для мониторинга политической ситуации и трех-четырех толковых педагогов. Срочно посылаешь. Потому что им надо еще успеть освоиться и обзавестись подругами. И все это — до прибытия на планету подкидышей.
— Разгоню к черту отдел аналитиков, — пробурчал босс. — Это должны были мне сказать они, а не ты. Ну а на твоей великой стройке как дела?
— Идут дела… Завтра-послезавтра запускаем водокачку. Начинаем заполнение водой чаши озера. Но это дело долгое.
— Хорошо. Я доволен беседой, — веско произнес босс. И придвинулся к камере так, что его лицо заняло весь экран. — Влад, скажи, ты освоил все базы по ментообучению?
— Все. Ты имеешь в виду последнюю, касающуюся ментопрограммирования людей?
— Да. Твое поведение ничуть не изменилось.
— А почему должно быть иначе?
— Специалисты предсказывали…
— Специалисты просто не владеют всей информацией. Тебе слова “Большое откровение» о чем-то говорят?
— Нет. Это название какой-то темы?
— Где-то так… Ознакомься на досуге. Это здорово меняет взгляд на жизнь. Шеф, вы на Земле живете в насквозь искусственном, придуманном специалистами мире. Настоящий мир здесь, в космосе. А, впрочем, забудь. Есть вещи, о которых лучше не знать. И «Большое откровение» — одна из них. Поверь.
— Такое впечатление, что я живу не в центре метрополии, а в забытой деревеньке на краю вселенной, — покачал головой босс. — Но я рад, что с тобой все хорошо. До связи.
— До связи, — сказал хозяин и погасил экран. — Идем завтракать,
пушистик?
Неделя прошла для меня как ряд эпизодов на фоне головной боли. Подъем, туалет, еда, дружное заверение команды, что все идет по плану, я могу ни о чем не беспокоиться, таблетка, сон. Исключений только два. На третий день, как раз в обед, меня вызвал верховный босс.
— Влад, что с тобой? — удивился он, увидев мою перекошенную
физиономию.
— Изучаю основы ментозаписи. Три часа как из-под шлема. Голова раскалывается, — выдал я полуправду. Босс покачал головой.
— Ты бы вечером под колпак садился. И сразу — спать. Так себя не любить… Как идет работа у твоей группы?
— Стройка века в разгаре. Прорыт первый километр оросительного канала. Обучаем аборигенов. Шлем работает шестнадцать часов в сутки.
— Сколько же у тебя местных на обучении?
— Не так много, как хотелось бы. Не забывай, сколько часов идет
предварительное сканирование мозга. А шлем один. Марта тоже одна. Вот подготовит себе сменщицу, тогда… Извини, я сейчас не в форме, давай Мухтара позову? Он в курсе всех дел.
И на шестой день, только проснулся, снова босс на связи.
— Великий вождь, ты специально так момент подбираешь? Два часа, как шлем снял.
— Извини, Влад. Ты так себя в гроб вгонишь. Даже лицо опухло.
— Ерунда. От сна морда тоже опухает, это не смертельно. Курс
заканчивается. Скоро стану умненьким-благоразумненьким. Кроме менталиста, смогу на полставки работать сельским фельдшером.
— Это хорошо, но шутки в сторону, давай о деле.
— Прости, о деле я сейчас не могу. Могу только языком молоть. Ни о чем, чтоб извилины не напрягать. Давай, Мухтара позову, он тебе все расскажет и покажет.
— Хорошо, зови Мухтара.
Освобождаю кресло, бреду на камбуз. Стас пустил трансляцию из аналитического центра на экран в столовой. Ем картошку с мясом и слежу за допросом Мухтара. Хорошо Мухтар держится, в рамках легенды. Босс узнал, что первые четыре подростка, будущих студента, уже проходят обучение — Татака, Ррада и Проныра со своей мелкой. А я совсем с катушек съехал. Решил себя в гроб загнать, пока на политическом фронте затишье.
В каюте застаю Миу, увлеченно читающую… досье Марты.
— Миу, ты знаешь, что ЭТО тебе читать нельзя?
— Нет, хозяин.
— Не говори никому, что читала чужие досье.
Миу виновато поджала ушки.
— Стажерка просит простить ее. Она не знала… Как глупой стажерке узнать, что можно читать, а что нельзя?
— Стас в твой курс обучения заложил, что такое логин и пароль на компьютере?
— Да, хозяин.
— Понимаешь, раньше я жил в этой каюте один, никто в мой комп не заглядывал. Поэтому я поленился ставить пароль на вход. Да так спокойнее. Чужих здесь нет, а свои просто так в чужой комп не полезут.
— Я полезла… — Миу подозрительно хлюпнула носом. — Что делать глупой стажерке?
— Проще всего поставить второй комп. Или прицепить к компу вторую клавиатуру, с которой будешь работать только ты. Тогда мы сможем работать вместе, не мешая друг другу. И комп будет знать, кто где, — чмокнул в нос свое рыжее чудо. — А знаешь, голова уже не так сильно болит. Расскажи, что в мире происходит?
— Мы начали строить водокачку, — моментально ожила Миу. — У Татаки на хвосте шерстка растет. Стас саркофаг раскопал…
— Где?
— В БВИ, в архивах КомКона. Ой! Он велел никому не говорить.
— В архивах, которые на Земле?
— Да, там, — Миу ткнула пальцем в потолок.
— Ясно. Дальше.
— В Столице между кланами было настоящее сражение. Папа сказал, чтоб я не волновалась, это все враги. А Мухтар сказал, что придурки делят шкуру неубитого медведя. Ктарр и другие гидротехники ведут планировку пустыни. Ну, то есть, барханы скапывают. Только часто ветер не в ту сторону дует. Песчаную пыль несет то на нас, то на Столицу. Мухтар в такие дни запрещает
работать. Но зато в остальные парни работают в три смены!
— Что, пыль от нас доносит до Столицы?
— Да, хозяин. Петр показывал снимки из космоса. И Линда лично летала проверять. На нас в Столице никто не подумал, а то бы пожаловались Владыке.
Выхожу на свежий воздух размять ноги. Ух ты! За палатками над
линией барханов возвышается марсианский треножник. Огромный водяной бак на полторы сотни кубов на трех трубах-колоннах. Верхушка бака на двадцатиметровой высоте. Поразительное зрелище. Подхожу ближе. На дне десятиметрового котлована строители кладут стены квадратной башни.
Неслабые такие стены, полтора метра толщиной.
Десять метров под землей, двадцать сверху — общая высота получается три десятка метров.
— Не смотри на меня такими глазами, — ухмыляется Мухтар. — Проект не мой. То есть, мой забраковали и переделали. Эта башня заодно будет главным оборонным сооружением студенческого городка. За ее стенами смогут укрыться сотни жителей.
— От кого укрыться?
— Какая разница? Котам так хочется. Среди них каждый второй помнит последнюю войну.
— А сроки?
Мухтар вздохнул.
Наружные стены — не быстрее, чем метр за четыре дня. Но есть еще внутренние перегородки, лестницы… В общем, будет втрое медленнее. И это при том, что народ работает с полной отдачей.
— Плохо… Год потеряем.
— Не потеряем. Водокачка заработает, как только протянем трубу через пустыню. Она уже сегодня может качать воду. Стены — это для красоты.
— Поэтому ты третью трубу, которая для снабжения водой поселка, такой толстой сделал?
— Ну да. Она силовой элемент конструкции, а не только водопровод.
— Что за раствор строители используют?
— Это не раствор. Это герметик. Чтоб грунтовые воды не затопили нижние этажи.
— Понятно. Сфотографируй это все для истории и пошли верховному боссу. Канал тоже щелкни.
Интересные вещи творятся в этом мире. Коты уговорили Стаса и Мухтара изменить проект. Отложили на год строительство дома-дворца ради возведения башни-крепости.
Мухтар среагировал грамотно и гибко. Изменил схему водокачки так, что на сроки нашей работы инициатива котов практически не повлияет. В крайнем случае, можно набрать еще строителей. Но чего боятся коты? Это нужно обязательно выяснить. Как только голова перестанет болеть…
Рядом с танцплощадкой появился щит со снимком оазиса из космоса. Поверх снимка изображена трасса канала. Штриховкой отмечены барханы, которые нужно срыть. Рядом со щитом — доска объявлений. На ней — список текущих дел (на русском!) и киноафиши на ближайшие три дня. Завтра Линда летит во Дворец, ее сопровождают Миу и Багирра. После Дворца — посещение
Столицы, проверка состояния дел у бывших артистов. Артисты — наша вторая агентурная сеть. Пусть они и не знают об этом.
Пожалуй, завтра я тоже слетаю во Дворец. Хватит бездельничать.
Ближе к вечеру Стас с видом заговорщика позвал меня в свою каюту.
— Что-то случилось?
— Ничего серьезного, но кое-что любопытное есть. Пару дней назад система жизнеобеспечения зарегистрировала в атмосфере одной из кают следы наркотического вещества. Я поставил каюту под видеонаблюдение. Показать?
— Давай.
Стас вывел картинку с монитора на большой настенный экран. Миу сидит на ковре и уныло сосет трубочку, уходящую в побулькивающий сосуд странной формы. Перед ней под тихую музыку кружатся в танце четыре танцовщицы — высокой плотности голограммы самой Миу. Танцуют они в такт, но движения чуть отличаются. Это четыре отдельные записи, а не одна и та же,
повторенная четырежды. В дверь врывается Линда.
— Ух, красота-то какая! — восклицает она и присоединяется к танцу полупрозрачных призраков. — Что такая хмурая?
— Все не так, — печально произносит Миу, и на мордашке ее отражается мировая скорбь. — Когда записывала, соединяла, сводила, было интересно. А получилось все не так. Они неживые, они как мебель. Каждый раз повторяют одно и то же.
— Ну да. Это же запись.
— Но я-то танцую каждый раз по-новому.
— Тогда нужна не запись, а компьютерная симуляция. А что это за сосуд?
— В нем должны быть благовония. Их курят. Но от них в горле першит и голова потом болит и кружится. Я их выбросила и налила грейпфрутовый сок.
Линда рассмеялась, плюхнулась на ковер рядом и прижала подругу к себе.
— Обязательно покажи это шоу Владу. Нет, не так! Выстроим их в
линию, пустим на заднем плане подтанцовкой. А на первом плане — мы с тобой. У него шары на лоб полезут.
Мировая скорбь на мордочке Миу сменяется заинтересованностью.
— А папе тоже покажем?
— И папе покажем! Только не говори никому, что кальян курила.
После планерки ко мне зашел Петр и попросил разрешение на свободный вход для Багирры в железный дом. По идее, мог бы не просить. Формально МОК считается частью корабля. Но на поверхности главный я.
— Под твою ответственность, — сказал я. — Да, как первая ночь
прошла?
— Ор-р-ригинально и р-р-романтично, — буркнул Петр.
— Никак поссорились?
— Да нет, тут другое. Я ненароком напоил девушку. Уснула как убитая.
— Разве Мухтар не говорил, что Шурртх с бутылки шампанского вусмерть наклюкался?
— Не разбираюсь я в игристых винах, — оправдывается Петр. — Мне Марта потом объяснила, что девочке нужно было предложить брют натуральный, а я налил десертный дьюс. Совсем слабенький, четыре градуса. Кто же знал, что в нем столько сахара? Еще дал коньяк лизнуть из своей стопки. В общем, вечер при свечах не получился. Отрубилась девочка. Уложил я ее на свою кровать, прикрыл одеялом и полночи любовался профилем.
Петр, Мухтар и четверо парней сейчас тянут трубу к искусственному водоему. Мухтар и тут изменил проект. Вместо круглого озера двухсот метров в диаметре затеял пятисотметровое.
— Пока оно наполняется, мы успеем все барханы срыть, — объяснил он мне.
— Так, если по трубе идет пять кубов в секунду, оно же за два дня
заполнится, — возражаю я.
— Для этого и задумано таким большим. Все эти пять кубов в песок уйдут, — ухмыляется Мухтар.
Сейчас на месте будущего водоема облако пыли. Где-то в глубине его ходит по расширяющейся спирали каналокопатель. В общем, работа кипит.
Так как Петр занят, грав водит Миу. А Багирра в авральном порядке учится отыгрывать даму высшего света. Надо сказать, у нее получается. Врожденная осанка, изящество движений, строгое белое платье и пара неброских, но жутко дорогих украшений вызывают к ней всеобщий интерес.
— Кто это? — то и дело спрашивают у Линды, которую во Дворце уже считают как бы своей.
— Моя подруга, зовут Багирра. Сейчас живет с нами в железном доме, — охотно отвечает Линда, чем только разжигает любопытство окружающих.
Летим во Дворец. Машину ведет Миу, чем очень гордится. Мы с Багиррой сидим на заднем сиденье, а Линда летит на байке.
Миу изменилась. Стала серьезнее, плавней в движениях. Из девочки превратилась в девушку. Даже в постели изменилась. Теперь на первом месте у нее ласки, а не секс. Впрочем, в этом могу и ошибаться. Но к постельным играм относится с огромным энтузиазмом и фантазией.
Посадив машину, Миу выскакивает первой и открывает дверцы мне и Багирре. Потом вновь ныряет в кабину и переключает управление на автопилот. Линда снимает шлем, летную кожаную куртку, бросает вещи на сиденье байка и подходит к нам.
— Шеф, может, я сразу в Столицу полечу?
— Это нарушит мои планы, — загадочно говорю я.
Идем к парадному входу. Впереди я с Линдой, за нами — Багирра и Миу. Багирра слегка напряжена, боится сделать что-то не так. Миу сияет. Здоровается с каждым стражником, и те ей отвечают. Это штрих. Обычно рабынь не замечают.
Садимся на свои места, и отпускаю Миу пообщаться с подругами. Исчезает со скоростью звука. Начинается культурная программа. Выступает комедийная труппа из семи актеров — двух комиков, трех танцовщиц и двух музыкантов. Комики — типичные белый и рыжий клоуны, хотя по окрасу белый — черный, а рыжий — серый. Разыгрывают короткие, не больше полутора минут, комические сценки, больше похожие на анекдоты. Часто переодеваются. Паузы заполняют танцовщицы. Что могу сказать — эстрада самой высшей пробы. Коты в лежку лежат от хохота. Предлагаю Линде пригласить труппу выступить у нас в оазисе.
Появляется Миу с подносом, на котором три бокала легкого красного вина, шепчет на ухо, что глава Службы закона и порядка хочет со мной поговорить.
— В перерыв, — говорю я, и Миу исчезает.
— Странные слухи доносят до меня слухачи, — говорит глава. — Будто бы, кому-то известно все о попытке отравить Владыку. И этот кто-то охотно рассказывает всем и каждому все детали заговора.
— Что в этом странного?
— Обычно детали таких заговоров держат в тайне. Но в этот раз весь базар о них говорит. Кто кому что приказал, кто что сделал, кто оборвал следы, убив помощников.
— Наверно, это может облегчить твою работу, уважаемый?
— И да, и нет. Кто же верит базарным сплетням? Но за последнюю неделю исчезли или умерли быстрой смертью многие из тех, о ком говорилось в этих сплетнях. Многие дома обеспокоены. Многие знатные семьи покинули Столицу. Я решил проследить, откуда же берут начало сплетни. И узнал удивительное. Они приходят от бывших артистов и рабов, игравших Мистерию. Складывается впечатление, что в оазисе, в железном доме любая кухарка, последний раб знает половину государственных тайн.
— Насчет половины — это явное преувеличение. Но что-то знают.
Хочешь, чтоб я приказал поменьше болтать?
— Даже не знаю. Меня удивляет твое поведение, уважаемый. Ты
пострадал от того покушения. Ты знаешь имена врагов. Почему…
— Почему я сам с ними не разберусь?
— Да.
— На это есть множество причин. Например, то, что не так давно
я был ранен в руку и еще не могу держать оружие. То, что у меня нет доказательств причастности негодяев к покушению, одни слова. Я плохо знаю местные законы и не знаю, не вызовет ли гнев Владыки, если разрушу пол Столицы, гоняясь за подлецами. А ссориться с Владыкой по пустякам не хочу. Линда рассказывала, даже ее погоня за мелким воришкой вызвала недовольство.
— Ты, уважаемый, говоришь о том случае, после которого осталось пятнадцать трупов?
— Да-да. Мне пришлось даже наказать Линду. Нельзя в чужой стране вести себя как дома.
— Так, значит, больше трупов в городе не будет?
— Будут. Обязательно будут. Помнишь охоту? Меня хотели убить.
Исполнителей Марта уничтожила, но заказчики пока живы. А это непорядок. В нашем народе говорят: «Кто к нам с мечом пришел, от меча и погибнет».
— Ты знаешь имена посягнувших на твою жизнь?
Этот прратт мне определенно нравится. Мимика, вазомоторные реакции — все говорит о том, что он симпатизирует мне. Готов пойти на откровенный разговор. Тогда… Почему бы и нет?
— Увы, пока не знаю, — широко улыбнулся я. — Но все тайное со
временем становится явным. Будем честны. У тебя в Столице есть слухачи, у меня в Столице есть слухачи. Не так много, как у тебя, и не такие опытные, но есть. Первое покушение я рассматриваю как покушение на мою честь, но не жизнь. Этот долг может подождать. Второе покушение чуть не стоило мне жизни. Этот долг важнее и ждать не может. А чтоб организаторы первого не думали, что я о них забыл, я разрешил своим людям рассказать прраттам все, что успел узнать. Через день по базару пошли сплетни.
— Ты мудр, хитер и коварен, — фыркнул глава. — Странно, что ты
родился не прраттом. Я рад, что мы понимаем друг друга.
— Стас, как там Миу?
— Тебе лучше не знать, — между двумя смешками сообщает Стас.
— Что так?
— Обучает Кррину приемам секса. Видно плохо, но по звукам и отражению в зеркале — сплошная порнография.
— Какого…
— Не шуми. Она на самом деле обучает, а не развлекается. Интересно другое. Похоже, Владыка вскоре станет отцом.
— Может, обрадовать его? — усмехаюсь я.
Мы — я, Линда и Багирра — идем к машине. Миу, видимо, задержится во Дворце.
— Итак, девочки, я лечу на байке домой. Такова моя воля.
— Но это мой байк. А я? — возмущается Линда.
— А ты — в Столицу. У тебя там дела.
Линда фыркает и лезет в машину на место водителя. Я поднимаю в воздух ее байк. Здорово! Солнце, ветер, голубое небо и простор… Шлейф пыли над каналокопателем виден за сто километров, и это не шутка, не игра слов. Зависаю над ним, связываюсь с экипажем и прошу на время остановить. работу. Когда ветер уносит пыль, вижу удивительное зрелище — лунный кратер посреди пустыни. Очень старый кратер — мелкий, с плоским дном, пологими стенками и сглаженным валом вокруг. Сажусь на решетчатый пол площадки рядом с рубкой. Из кабины выходят три фигуры в оранжевых скафандрах. Придерживают дверцу, помогают перевести байк через комингс тамбура.
— Дядя Влад, одень скафандр, — слышу из-за спины. Оглядываюсь — мелкая тянет ко мне по полу скафандр. Пока облачаюсь, экипаж откидывает забрала шлемов. Людей нет, только коты. Проныра, конечно, тоже здесь.
— Тронулись? — спрашивает бригадир гидротехников. И включает наддув кабины. От перепада давления закладывает уши.
— Поехали, — командую я. Коты поспешно закрывают забрала. Надо же! Думал, скафандры от пыли. Оказывается, от шума. Гул страшный! Но с закрытым забралом в скафандре уютно. Гул слышен, но не подавляет. Связь позволяет нормально говорить со всеми, не повышая голоса.
… Сбылась мечта идиота. Я держу в руках рычаги управления могучей машиной. Заодно узнаю, что к концу недели озеро будет закончено. А гидротехникам нужно выделить байк. Сейчас на работу и с работы их возит Проныра.
— Дядя Влад, зря ты Багирре разрешил дамой стать, — заявляет мелкая.
— Лучше нее никто не готовит. Этим деревенским только бы брюхо набить, неважно, чем.
— Что, так плохо стало?
— Ой, плохо, — подтверждают все. И дружно смеются.
Лечу проконтролировать, как идут дела у Петра и Мухтара. Они тянут трубопровод. По двести пятьдесят метров в сутки.
— Могли бы тянуть пятьсот метров при непрерывной работе, только спать очень хочется, — смеется Петр.
Главный затык у них — подвоз труб. Мухтар не догадался заказать грузовой грав, а колесная техника быстро по песку ездить не может.
— Сколько у нас транспортеров?
— Два. Но только один на широких шинах низкого давления. Второй по песку ходить не может.
— Что будем делать?
— Уже делаем. Киберы варят широкие железные колеса с грунтозацепами. Как у первых тракторов. Асфальта здесь нет, а по песку на железных колесах транспортер пройдет отлично! Через неделю будет два транспортера. Обучу котов, будут работать в две смены. За полтора месяца трубу проложим.
— Отлично! Так и действуй.
Следующий объект — водокачка. Новые девушки грузят кирпичи на поддон, который кран потом перенесет на стройплощадку. Завидев меня, бросают работу и окружают плотным кольцом.
— Владыка, можно мы тоже будем кирпичи класть?
— А сейчас вы что делали?
— Нет, там! — дружно указывают на котлован, на дне которого
стройплощадка.
— А что Мухтар говорит?
— Говорит, что сначала бригадир должен обучить нас правильной кладке. А он не хочет!
— Ладно, поговорю с ним.
Сажусь на байк и спускаюсь в котлован
— Они же не мои! — возмущается Ктарр. — Линда их Поваррешке отдала. Как я могу чужими бабами распоряжаться?
— Послушай, а зачем в кирпичах по две дырки?
— Когда я кладку до потолка этажа доведу, в эти дырки железные ломы вставлю. Арматура называется.
— Понятно…
Загоняю байк в ангар и иду к Стасу. Инспекция объектов показала, что все пашут как лошади, но стройке века нужен координатор. Свободных людей нет. Прратты еще по уровню образования не созрели. Придется мне…
Замелькали дни. Какие-то суматошные, до предела заполненные самыми разными делами. Думал, начнется великая стройка, станет скучно. Увязнем в долгих однообразных работах. Ошибался.
Днем мотаюсь по объектам, согласую, помогаю, подменяю. Вечерами сажусь за компьютер, занимаюсь предписанной бюрократией, а если остается время, двигаю план развития планеты. Миу садится слева от меня. К стульям так и не привыкла, поэтому садится на пол, на подушку. Обнимает меня за талию, прижимается к боку и молча смотрит, как я работаю. Ласкаю пальцами ее шею, подбородок. Миу тихо мурлычет.
Чтоб ей было удобнее, я дублирую монитор на два больших настенных экрана. Тот, который на уровне глаз — для меня, а повыше — для Миу.
На Земле могут сослаться на пункты инструкций по обеспечению режима секретности. Мол, стажер Миу в курсе всех намечаемых проектов. Да, в курсе. Но мы на Ррафете, не на Земле. А на Ррафете есть такое понятие, как честь доверенной рабыни. Доверенную рабыню можно пытать, можно разрезать на
куски, она не выдаст тайны хозяина. Такова традиция. Традиции, касающиеся чести, нарушать нельзя. Поэтому, в худшем случае, рабыням дарят быструю смерть. И хоронят с почетом.
Я — нехороший человек. Под видом полной свободы, не оставляю малышке выбора. Миу, следуя обычаю, все глубже погружается в мои дела, в дела нашей группы. Скоро у нее не останется другого пути, как стать контактером.
— Нет, аппаратная должна быть на втором этаже, — убеждает Мухтар Ктарра. — Если какая-то труба даст течь, подвал и первый этаж будут затоплены. Нужна нам затопленная аппаратная? А это что за бред? Наложи на этот план план следующего этажа. Эта стенка НЕСУЩАЯ. Почему на другом этаже она сдвинулась? Кто ее снизу подпирает?
Ктарр что-то возражает.
— Тогда тебе надо усилить перекрытия. Оставь оба плана мне, я
посчитаю нагрузки. Следующее — вентиляция. Где вентиляционные колодцы?
Наш камбуз превратился в прорабскую каптерку. Надеюсь, не навсегда.
Появляется озабоченная Марта.
— Шеф, Амарру просит пришить ей хвостик. Даешь добро?
— Есть какие-то проблемы?
— Технически — никаких. Но надо пару суток погонять хвостик на
искусственном кровообращении, чтоб ожил и окреп после консервации. Тогда вся некрогадость отфильтруется искусственной почкой.
— Действуй.
Раз Амарру согласна на операцию, значит, с хвостом Татаки полный порядок. Надо бы посмотреть. Но — потом. Сейчас — к Стасу.
Стас осунулся, глаза красные.
— Плохо выглядишь. Ты бы отдохнул.
— Отдохнешь с вами… — бормочет Стас. — А кто курсы обучения
готовить будет?
— Курсы, курсы… А как дела с заговорщиками?
— Хреново, — морщится Стас. — Разъехались по всему побережью. Три четверти подозрительных — вне зоны доступа.
— Если нужно расширить сеть ретрансляторов, я поговорю с Петром…
— Не в ретрансляторах дело. В них — тоже, но это не главное. Раньше они кучковались в одном городе, и я как-то мог их отследить. Теперь расползлись как тараканы. Я физически не могу всех мониторить. А они что-то затевают, мне чуйка говорит… — Стас потер кулаками глаза.
Надо человека разгрузить, хоть чуть-чуть. Чуйка Стаса — это особый разговор. Легенда дальнего космоса.
— Где у тебя лежат материалы по обучению прраттов? Попробую
разобраться.
— В общей базе. Раздел «Обучение», дальше — «Конструктор», пароль — «менто». Внутри сам разберешься.
— Понял. Ты бы поспал. Да, помнишь момент, когда мы стали
образцово-показательными? Когда босс Миу допрашивал?
— Помню.
— Тогда рядом с боссом сидело начальство КомКона и три капитана Космофлота.
— Помню.
— Мне кажется, повышенный интерес к нам связан с этими капитанами. Что-то они такое раскопали в космосе.
— Шеф, ты могуч. При минимальной информации пришел к правильному выводу. Я к аналогичному выводу пришел неделю назад. Один из капитанов действительно раскопал. Следы Странников! Где-то сорок тысяч лет назад Странники были в этом мире. Вывезли кой-какие артефакты. Но на всю информацию наложил лапу КомКон-2.
— Так-так… Значит, здесь были странники. КомКон хочет, чтоб мы нашли их следы?
— Вшестером? На целой планете?.. Анреал.
— Да, нереально. Найти следы, которым сорок тысяч лет… Для этого нужны отряды археологов и следопытов. Нас это не касается.
— В ближайшие годы — да. Об этом можно забыть.
Вспоминаю, что Миу говорила что-то о саркофаге. Видимо, это и есть тот след Странников, что обнаружили капитаны. Капсула времени, аварийная заначка, забытый склад или что-то в этом духе. Странники изрядно наследили во вселенной. Даже на обжитом Марсе нашлись развалины их базы.
Работу начал с анализа первого учебного курса Миу. Он небольшой, простой, имеет плоскую логическую структуру и, практически, весь состоит из типовых блоков «слово — перевод — ссылки». То есть, самое то для начального обучения.
С того злополучного дня записи времени прошло много, но базы я не использовал, и даже тестами на усвоение не активировал. Поэтому активация баз вызывала сейчас активацию всего левого полушария мозга. А к этому бонусом идет радостное, приподнятое настроение и чувство всемогущества.
— Смотри, Миу — восклицал я то и дело, — знаешь, что это за слово? Это слово «даррк» — «обладать». А эти связи — его словоформы. Слева на твоем языке, а справа — на русском. Хочешь услышать, как оно звучит? — И давил на кнопку. Компьютерный нейтральный (не мужской и не женский) голос четко, но без выражения произносил слова.
— А тут — графический блок. Посмотрим, что в нем? Цифра «7». Не интересно. Возьмем побольше. О! Лодка. Смотри, сколько у этого слова связей. Бот, ботик, ялик, челнок, шлюпка. А здесь связи к составным объектам. Моторная лодка, надувная лодка, лодка-плоскодонка, подводная лодка.
Миу дернулась у меня под рукой, и ушки ее стали торчком. Я раскрыл графическую ссылку. Десятиместная прогулочная субмарина с прозрачным корпусом.
— У нас таких нет, — прошептала Миу, пожирая картинку глазами.
— Нет — так будут. Обязательно будут!
В радостном возбуждении мы просидели за компьютером до глубокой ночи. Миу даже пропустила вечернее кино. Расконсервация хвостика Амарру тоже прошла без нас.
В час ночи я опомнился.
— Все, Рыжик, спать пора. Будем ужинать, или ну его на фиг?
— Стажерка выпила бы стакан молока.
Так и делаем. Наваливается усталость и сонливость.
В шесть утра меня будит вызов с Земли. Верховный босс хочет
знать, как идут дела на планете. Накидываю на плечи халатик, бреду в аналитический центр, зажигаю экран. Миу, тоже в халатике, пристраивается рядом.
— Как самочувствие? — интересуется шеф.
— Великолепно. Только спать хочется.
— Как работа?
— Все по плану. За исключением мониторинга. Стас не справляется. Нам нужно еще как минимум два человека, опытных мониторщика.
— А если разгрузить Стаса от всех остальных работ?
— Пытаемся. Вот готовлю Миу на специалиста по ментозаписи. Будет помогать Марте вместо Стаса.
— Серьезно? — шеф задает Миу несколько вполне грамотных вопросов. Миу достаточно толково на них отвечает. Как только попадается незнакомый вопрос, и хвост Миу напрягается на моей талии, перебиваю:
— Хватит, хватит. До глубин мы еще не дошли. И трубопровод до нового озера еще не дотянули. Поэтому водокачку запустить не можем. А из-за этого не можем начать возведение жилых и учебных корпусов. Но обучение строителей идет успешно, население оазиса растет. Давеча еще шесть прраттов просились в строители.
— А студенты?
— Не дави со сроками. Студенты по три часа в день сидят под шлемом. Больше нельзя. Картирование мозга… Сам знаешь, необходимый этап.
— Проблемы по снабжению есть?
— По снабжению — нет. Ну а если какие-то мелочи и будут, на месте разберемся быстрее, чем с Земли заказывать. Шеф, нам люди нужны! Опытные, грамотные, на которых я мог бы положиться с первого дня.
Как всегда, стоит перевести разговор на кадры, верховный босс
ловко уходит в сторону и прерывает сеанс. Понаоткрывали примитивных цивилизаций, теперь не знаем, что с ними делать. По десятку человек на планету — это же курам на смех. На спокойных планетах типа Ррафета — и того меньше.
— Надо было нам высаживаться на диком материке, — делюсь с Миу.
— Тогда людей было бы не шесть, а десять. Или даже двенадцать. Со временем все равно перебрались бы сюда.
— Я бы к тому времени потеряла хвостик, — комментирует Миу.
— Да… Но жила бы с папой во Дворце.
Миу качает головой. — Меня Шурр выкупил бы. Папа не стал бы
возражать.
— Не жалеешь?
— Не-а, ни о чем не жалею, — и ласкается по-кошачьи о мое плечо.
— Пойдем досыпать, или встретим рассвет?
Миу молча и целеустремленно тянет меня за руку к шлюзу. Но ступеньки трапа уже заняты. На них сидят, обнявшись, Петр с Багиррой. Раз так, веду Миу в рощу.
Йок! Роща тоже занята! Как-то упустил из виду, что оазису может грозить бэби-бум.
— У ваших влюбленных принято гулять по утрам?
— Утром приглашают на свидание ради чистой, светлой любви. А те, кто хочет плотской любви, приглашают на свидание вечером, — вводит меня в курс Миу.
— Надо же! У нас таких различий нет. Назначаем свидание на вечер, независимо от. Будет повод — расскажи своим о разнице в обычаях.
Болтая о том, о сем, бредем вокруг озера, пока не упираемся в канал.
— Упс… Надо Мухтару мостик заказать, — делаю вывод я. Миу весело фыркает.
На планерке вспоминаю о мосте через канал.
— Будет мост, все будет. Дай только трубу дотянуть, — отзывается
Мухтар. И начинается спор строителей о необходимости обмазки подземной части стен водокачки герметико-песчаной смесью. Ведь давление грунтовых вод — до килограмма на квадратный сантиметр.
Килограмм на сантиметр — это, с виду, немного. Но цифра десять тонн на квадратный метр вызывает уважение. Вот зачем стены в полтора метра толщиной, вот зачем стальная арматура в стенах.
Пока строители решают свои проблемы, выясняю у Стаса, откуда он узнал о следах Странников. Стас достает планшетку, что-то переключает в меню и лишь потом отвечает.
— В молодости я проходил институтскую практику в БВИ. С тех пор Большой Всепланетный Информаторий считает меня одним из администраторов. Не самого старшего круга — там все друг друга знают, но с допуском на поиск и чтение любой информации.
— Студенту дали такой допуск?
— Кто же студенту даст? Просто я с детства был не в меру любопытным хулиганом. Сам себя зарегистрировал в системе, сам себе сделал допуск. До сих пор пользуюсь. Звание администратора БВИ старших кругов — это почти как звание академика. Дается пожизненно. Чтоб исключили, надо совершить
нечто очень скандальное. А кто кому, за что дал допуск — кто такое через десять лет вспомнит?
— А почему решился мне это рассказать?
— Для собственного спокойствия. Раз мы попали в фокус внимания, мало ли что может всплыть? Будет лучше, если для тебя не будет неожиданностей.
Замечаю стоящие торчком ушки Миу.
— Ты ничего не слышала, — шепчу в ближайшее ушко.
— Да, хозяин.
Почему-то переполняюсь гордостью за свою команду.
Опять сидим с Миу за компом, изучаем структуру уроков ментозаписи. Миу просто знакомится, а я восстанавливаю усохшие ссылки. Процесс идет с такой интенсивностью, что даже появляется головная боль. Ничего нового в этом нет, у студентов — обычное дело перед сессией. Пройденный материал желательно закрепить на следующий день, а не откладывать до экзамена. Но
когда студенты жили по правилам?
Вот и у меня древний студенческий синдром под названием «Или головка бо-бо, или стипендия тю-тю». Впрочем, думаю, это легенда. Во времена седой древности не было ментообучения.
Как бы там ни было, а мы дошли до второго сеанса. Специалисту на знакомство с его структурой хватило бы получаса. У нас уйдет пара вечеров. Не страшно! Стас готовит курс намного дольше, и скоро мы его догоним! Тогда смогу разгрузить его от львиной доли черновой работы.
За завтраком спрашиваю то, что забыл спросить вчера.
— Мухтар, когда котлован зароете, когда под башней давление
грунтовых вод поднимется… Башня не всплывет?
— Когда под крышу подведем — не всплывет. Все рассчитано. Коты не зря…
Договорить не успел. Миу вскочила, опрокинув стул, бросилась к раковине. Тошнило ее недолго и не сильно, но ведь продукты, что мы ели — они из киберкока.
— Руки на стол, ничего не есть! — рявкнула Марта. — Мухтар, проверь еду, а я займусь Миу.
Багирра прижала ушки и обводила нас испуганным взглядом. Правильно испугалась. Нет, отравить еду в киберкоке у нее знаний не хватит. Но только у нее и Миу нет киберсимбиотов в желудках.
Линда подошла к раздатчику и отмотала логи до заказа Миу.
— Ничего нового, все проверено. Новых сочетаний продуктов тоже нет.
— Картриджи в киберкоке наши или от гостей?
Линда откинула панель, провела пальцем по этикеткам.
— Все наши. Неделю из них едим.
Вернулся из лаборатории Мухтар, составил на поднос мои стаканы и тарелку Багирры, унес в лабораторию.
— Помню, лет двадцать назад у нас тоже киберкок сломался, — Петр откинулся на спинку стула и начал очередную байку из легенд дальнего космоса. — Тогда с нами летел пассажиром один геолог. Так он научил нас консервным ножом вскрывать картриджи и готовить лепешки вручную. Хорошо у него получалось. Хотите, научу? Вкус не гарантирую, но не отравитесь!
Дверь камбуза открылась, вошла загадочно улыбающаяся Марта. Оглянулась и втащила за руку испуганную, с прижатыми ушками, Миу.
— Командир, ты в очередной раз совершил невозможное. Миу беременна.
Миу закатила глаза и начала оседать на пол. С трудом успел
подхватить ее на руки. Да так и застыл столбом. Секс сексом, но в
межвидовую, а тем более, межпланетную совместимость генома я не верю. Значит…
— Извините, товарищи, у нас образовались срочные дела.
Несу Миу в комнату, укладываю на кровать. Ясно, что отец не я. Знаю, что у котов пойманному на прелюбодеянии ухо отрезают. Иногда… С другой стороны, семья без детей — пол семьи. Сам хотел предложить Миу усыновить малыша или пройти искусственное осеменение. Не сейчас, а года через два-три, когда сама повзрослеет.
Легонько дую на вибриссы Миу. Ага, очнулась. Глаза не открывает, но ушки поджала.
— Миу, открой глаза.
— Д-д-да, хозяин. Рабыня готова понести любое наказание.
— Сначала скажи, кто у нас папа?
Тут Миу затрясло.
— Ра-рабыня не смеет сказать.
Ох, грехи наши тяжкие. Концентрируюсь, включаю «режим прогрессора». Все вижу, все чувствую, все подмечаю. Сажусь на кровать, усаживаю Миу себе на колени и успокаиваю поглаживаниями. Телесный контакт есть, чувствую ее эмоции, любое неосознанное движение. Итак, задача выяснить, кто папа.
Кандидатов три группы: Наши из оазиса, дворцовые, городские. Городские — это артисты, Мылкий, главный полицейский. Задаю мягкие наводящие вопросы, ловлю реакцию, отклик тела. Миу готова защищать папу. Ладно, вопросы с контекстом «где он обитает?» Наши — эхо слабое. Городские — эхо сильнее, но какое-то половинчатое. Дворцовые — есть реакция организма!
Артисты и Мылкий срезаются, наши срезаются. Кто из дворцовых успел засветиться и у нас, и в Столице? Да такой только один. Шурртх… Ну, шустрый гвардеец! Уши ему надрать!
Вываливаюсь из режима «прогрессор». Всего минута-другая, а устал. Продолжаю ласками и поглаживаниями успокаивать Миу. Что-то не сходится. А, понял! Миу готова защищать брата, но… Обида! Он виноват! Это что получается? Он ее силой взял? Или чувство долга борется с…
А перед кем чувство долга? Миу с детства росла под опекой Шурртха. Не будь меня, жила бы уже в его доме, рожала бы ему детей. Мне ее подарили, не спросив желания. Так перед кем у нее чувство долга?
Не хочется лезть в это, но придется. Мы не на курорте, и я должен знать, кому и в каких границах могу верить.
— Миу, посмотри мне в глаза и перестань бояться. Ничего я твоему Шурртху не сделаю.
— Ты уже знаешь?
— Догадался.
— Уваау, — успокоил, называется. Теперь рыдает в голос. Ну, пусть поплачет. Главное — расслабилась, страх прошел.
— Малышка, у меня к тебе очень серьезный вопрос, — приступаю к самому неприятному, когда рыдания стихают и сменяются поскуливанием.
— Хозяин, не сердись на него. Он думал, я наложница.
— Это не важно. Важно другое. Ты носишь его ребенка. С кем ты хочешь жить? Со мной или с ним?
— С тобой, хозяин. Не прогоняй меня, пожалуйста.
— Точно со мной? Не передумаешь?
— Если хозяин прогонит рабыню, она этого не переживет.
Ух ты! Это серьезно.
— Но-но! И не думай! Ты теперь за двоих отвечаешь. За себя и за
нашего маленького.
— Хозяин не сердится на рабыню? — круглые от удивления глаза.
— Сержусь. И очень сильно. За то, что узнал от других, а не от тебя. И вообще, мне все это очень не нравится. Но ребенка от меня ты родить не можешь, поэтому рано или поздно пришлось бы… делать то, что ты сделала.
— Рабыня виновата. Как ей искупить свою вину?
А на самом деле — как? Снимаю с Миу ошейник, бросаю на тумбочку и нежно целую свое рыжее чудо в нос. А то у нас опять глаза на мокром месте.
— Я хотел, чтоб ты сначала учебу закончила.
Поднимаю Миу и несу на камбуз. Команда все еще тут, моментально замолкают, увидев нас.
— Ты что творишь? Хочешь кривобоким стать? — кричит вдруг Марта.
— Поставь на пол немедленно! Я не разрешала тебе тяжести таскать!
— Своя ноша не тянет, — вяло отбиваюсь я, но сажаю Миу на стул.
Ребра и на самом деле болят. — Марта, у меня к тебе архиважный вопрос. Кто у нас будет? Мальчик или девочка?
— С вероятностью пятьдесят процентов, мальчик!
— Издеваешься, да? Нам же не просто так, нам надо имя выбрать.
— Не знаю я. Срок маленький, обследование поверхностное. А кто из вас будет имя выбирать?
— Есть такой обычай, мальчику — мама, девочке — папа, — встревает Линда.
— Тарркс можно? — робко спрашивает Миу.
— Тарркс… Солидное имя. В ходу у аристократии Срединного
побережья, — дает справку Стас. — В Столице известно, но встречается не так часто. В летописи войны упоминается Тарркс Двурукий — герой, сражавшийся двумя мечами.
— Шеф, а как девочку назовешь? — озорно сверкает глазами Линда.
— Не торопи. Это же серьезный вопрос! Это вам не водокачку построить.
К обеду о том, что Миу беременна, знает весь оазис. А что
удивительного? За нашим столом сидела Багирра.
Хозяин опять в беде. Марта объяснила, старая боль вернулась. Так не вовремя это случилось… Хозяин строил планы по развитию нашего мира. Не только развитых стран, но всего, и дикого материка тоже. А для этого надо сначала вырастить и обучить много-много учителей. Кому-то это не понравится. Поэтому нужна еще школа гвардии — вроде той, что при Дворце. Нужны будут хорошие отношения с Владыками провинций. Хозяин строил графики и объяснял мне, в каком году надо будет налаживать отношения с какой провинцией. И когда выходить на правителей других стран.
Другому бы не поверила, что можно планировать политику целого мира на десятки лет вперед. Но хозяин — он может. Я чувствую это!
А вот в жизни ему не везет постоянно. Мухтар сказал, такой полосы неудач у него никогда не было. И все из-за отца или меня. Мы ему несчастья приносим.
В общем, хозяин съел таблетку и сейчас спит. А я забилась в угол ванной и все утро проплакала. Даже не знаю, с чего. Марта ведь говорила, ничего хозяину не грозит. Неделю поспит — и все. Взяла себя в руки, села на байк и полетела к гидротехникам. Посадила байк на площадку за кабиной каналокопателя, дала команду заякориться — и скорее в кабину. Парни мне тут же скафандр выдали. Хотя, в кабине и без него можно. Сначала просто смотрела, как машиной управлять, потом за рычаги попросилась. Парни пустили. Теоретические знания Стас мне записал, не доставало только капельки практических навыков. А так — ничего сложного. На экране видно рельеф перед машиной, видно, каким он должен стать по плану. И даже подсказка, как лучше направить машину. Веду каналокопатель по гребню
бархана, срезаю два метра, песок ссыпаю в ложбинку между барханами. Потом задним ходом отгоняю машину на исходную позицию — и снимаю еще два метра. Пять-шесть заходов — и нет бархана. Можно к следующему переходить.
Ребята увидели, что у меня все хорошо получается, опустили откидной стол за моей спиной, устроили обед. Мне тоже толстый бутерброд сделали. Прронырра первым свой бутерброд съел и мне на колени уселся. Руки на рычаги поверх моих положил. Сказал, что ему тоже надо учиться управлять.
Час проработала, Поваррешка-Багирра позвонила, позвала меня в город за продуктами. Люди заняты, а из прраттов только я летающую машину водила. Простилась с парнями, полетела в лагерь. Стас дал «добро», и мы вылетели в город. Мы — это я, Багирра, Ррада и двое парней. Парни, конечно, расспрашивали Багирру, как прошла ночь в железном доме. Багирра сначала
сердилась, потом произнесла:
— Расскажу. Но кто-то из вас будет должен мне желание! Согласны?
Нет, ну нахалка! Этот кто-то почти наверняка я. Что с парней взять? У них, кроме одежды, ничего и нету.
— Я в стороне! Я могу у самого Петра спросить, — выпалила, пока
парни не согласились. И со значением посмотрела на Рраду. Но девочка намека не поняла, только облизнулась, глупая. А парни согласились, вот балбесы! И Багирра рассказала.
Оказывается, вчера Петр затеял какую-то очень красивую церемонию. Накрыл стол, зажег свечи, погасил верхний свет. Но Багирра перебрала крепкого вина, уснула и не помнит, чем кончилось. Проснулась в кровати, под одеялом, но в одежде. Петр только туфли с нее снял. И сам спал одетым в кресле. Утром шутил, подтрунивал. Но теперь Багирра его боится.
А я задумалась о том, как должна жить. Вне дома — понятно. Как и раньше. Но в железном доме… Я ведь законная жена Владыки. А веду себя по-прежнему как рабыня. Так меня уважать перестанут, и тень моего позора ляжет на хозяина. Надо соответствовать положению.
Высадили Рраду у Дворца, а сами полетели на рынок. Предупредила Багирру, что пойду для хозяина дорогие вещи выбирать. Прошлась по лавкам, отобрала кальян и набор курительных смесей, велела упаковать. Привела Багирру, она расплатилась. Парни тем временем кончили грузить продукты.
Мы сели в машину и полетели назад. Как велел Петр, медленно. По дороге сели у Дворца, подобрали Рраду.
Отнесла кальян в свою комнату, спрятала до времени в шкаф. В бытовом центре заказала небольшой ковер — три на три шага. И приступила к главному.
Стас помог установить и настроить голографическую аппаратуру. Я переоделась, включила музыку и приступила к записи. Повторила запись четырежды, потом перешла к монтажу и совмещению. Провозилась до ужина, но все сделала.
За ужином присутствовал хмурый, неразговорчивый хозяин. Улыбнулся только раз, когда я села рядом и потерлась щекой о его плечо. Быстро поел и ушел спать.
После ужина мы с Линдой помогали строителям отмыться от герметика. Отмыть — отмыли, но на шерстке появились белые несмываемые пятна. Сама шерсть обесцветилась. Думала, парни ругаться будут, а они лишь посмеялись. Линда убежала в железный дом разбираться с моющими средствами, а я хотела расспросить Рраду о новостях из Дворца. Но тут включилась наружная трансляция из железного дома.
— Миу, ждем тебя на разбор полетов, — прозвучал над поселком голос Стаса. И я поспешила в железный дом.
— Все в сборе, начинаем, — произнес Мухтар, как только я вошла.
— главный вопрос сегодня — коты решили изменить проект водокачки. Вопрос серьезный, долгий, поэтому пойдет последним. Начнем с обучения. Марта, как у нас дела?
— Вчерашний опыт закончился успешно. Стас подкорректирует
перекрестные ссылки, и можно внедрять. Но только на взрослых. Для детей лучше разбить на два сеанса.
— Ясно. Миу, как у нас с продуктами?
— Сегодня мы купили на привозе мяса, круп и зерна на неделю и свежей зелени на три дня.
— Хорошо. А как у огородников насчет свежей зелени?
— Через месяц выйдем на самообеспечение, — отозвалась Линда.
— Петр, у тебя как?
— Все по плану. Испытали машину для отливки плит. Ширина — до двух с половиной метров, длина неограничена. Отливаем плиты для перекрытий.
— Еще вопросы, сообщения есть? Хорошо. Переходим к водокачке. Коты хотят превратить башню в крепость. Бастион такой со стенами метровой толщины, чтоб любую осаду выдержала.
— Так в чем проблема? — удивилась Марта. — Пусть делают.
— В сроках. Они хотят башню двадцать метров высоты, и в плане
квадрат двадцать на двадцать метров. Добавь еще десять метров под землей и прикинь объем кладки. Это больше года работы. Вода нам нужна уже завтра. Мы не можем без воды расширять зеленую зону.
— Предлагаю отделить мух от котлет, — взял слово Стас. — Водокачка отдельно, башня отдельно. Что главное в водокачке? Бак наверху. К баку подходит одна толстая труба, отходят одна толстая и одна тонкая. Тонкая — это на нужды поселка. Делаем все трубы толстые. Они будут несущей конструкцией. Треножником, на котором стоит бак. И пускай потом коты возводят вокруг водокачки стены.
— Интересная мысль, — согласился Мухтар. — Проста как все гениальное. Проект я подготовлю к утру. Тогда… Все на сегодня.
Спать я решила в своей комнате. Разбужу еще хозяина, а у него голова болит.
На следующий день Багирра, стесняясь, попросила узнать у людей, что означает ее имя.
— Зачем спрашивать? Сами выясним, — улыбнулась я, схватила ее за руку и повлекла в железный дом. В свою комнату, чтоб хозяина не разбудить. Включила компьютер и набрала запрос: «Багирра, что это?».
— Может, вы хотели спросить: «Багира, что это?» — поправил меня
компьютер. Подумала — и согласилась.
— В татарском языке это слово обозначает открытость и лучезарность, — сообщил компьютер. — На хинди это леопард, черная пантера.
Перевела это Багирре и спросила у компьютера, что такое леопард. И тут мы получили столько рисунков… Черные на самом деле лицом чем-то напоминают Багирру. Только клыки у них больше. И все леопарды ходят на четырех ногах, рук у них нет. Неразумные животные.
Сбегали в бытовой отсек, по очереди встали на весы. Мы весим как крупные леопарды. Не случайно Петр такое имя дал!
— Ну как, довольна, Лучезарная? — спросила я.
— Даже не знаю, — смутилась Багирра. — Это имя слишком красивое для меня. — Ты дальше читай. Что еще обо мне написано?
— Тут ссылка на книгу. Ее написал Джозеф Редьярд Киплинг. Читать?
— Читай! — согласилась Багирра.
Но книга оказалась большой, а кому-то надо готовить обед и ужин… Я слила книгу на планшетку и до самого обеда читала девушкам на кухне, пока не охрипла. После обеда попробовала читать Амарру, но она еще по слогам читает, а тут, вдобавок, переводить надо. В общем, не получилось у нее. Девушки до того обнаглели, что попросили Линду. Линда засмеялась и сказала, что вечером покажет кино, снятое по этой книге. А сейчас она занята.
… Сидим с Ррадой в аналитическом центре, и Стас учит нас правильно сканировать книги. Оказывается, перелистать страницы перед камерой — это малая часть дела. Главная работа начинается после. Нужно выбрать кадр, на котором страница видна четче всего, и взять его в обработку. Выделить страницу, вырезать из кадра, развернуть и выровнять, чтоб верх был сверху, и страница не была перекошена. Потом надо выровнять освещенность. Особенно, рядом с переплетом, там, где страница к корешку загибается. И чтоб эта от остальных страниц по яркости не отличалась. Почти все компьютер сам умеет делать, ему только команду нужно дать. А потом проверить, правильно ли он сделал. Несколько команд на каждую страницу. Но когда страниц сотни и тысячи…
Иногда нужно что-то самим подправить. Например, если в кадр рука попала. Или часть страницы испорчена. Я-то могу понять, какие буквы под пятнышком спрятались, но компьютеру это не под силу. Это тоже просто, но требует внимания и времени.
Когда все страницы обработаны и выглядят на экране как новые, книгу можно напечатать на бумаге. Но это только половина работы. Оказывается, для нас книга уже книга, а для компьютера — всего лишь набор картинок. Нужно прогнать книгу через распознавалку текста и превратить в текстовый файл. Только после этого компьютер будет знать, что написано в книге, и
ему можно будет задавать вопросы. По-научному эти вопросы называются “поисковые запросы».
И совсем хорошо, просто высший класс, если мы книгу переведем на русский язык. Точнее, переведет компьютер. Но после него надо все глазами проверить. И после распознавалки текста результат полагается глазами проверять. Компьютер — парень умный, но дурак, каких свет не видел.
Я подозревала, что со сканированием не так все просто. Но Ррада ударилась в тоску. Самую толстую книгу можно перелистать под камерой за четверть стражи. Но полная обработка — это же неделю без отдыха трудиться…
— Да, это долго и скучно, — подтвердил Стас. — Но с каждой книгой только один раз в жизни. После занесения в компьютер книга попадет в БВИ, и любой может прочитать ее когда захочет! Скачает на свою планшетку — и никаких проблем.
Честно скажу, порадовалась, что не мне книгами заниматься. То, что мы с Ррадой насканировали, ей два года обрабатывать, не меньше.
Когда выдалась свободная минутка, меня разыскал Петр.
— Отложи все дела. Летим в пустыню, будешь учиться управлять гравом.
— Слушаюсь. Глупая стажерка думала, что уже умеет…
— Ты гражданским умеешь. У нас машина особая, внесерийная.
Мы улетели к Рыжим скалам, и Петр объяснил мне, для чего служит вторая приборная панель, что справа от основной. А еще сказал, что это тайна, и я никому не должна ее раскрывать.
Со второй панели можно управлять умными железяками, которые нас окружают. Например, можно управлять чужим байком, если на нем включен автопилот. Или любой звонилкой. Или видеть картинки с любого ошейника, с любого костюма иноземцев, если он вне железного дома. Можно управлять
птицами, которые глаза Стаса.
А еще можно выпустить из машины стаю маленьких боевых птичек. И несколько боевых киберов побольше, которые на птичек совсем не похожи, но очень опасны. И, наконец, в самой машине есть страшное оружие, которое может дробить скалы и убить за секунду сотню воинов. Одна эта машина способна за полстражи уничтожить целую армию! Мне стало страшно.
— Господин, зачем ты мне это рассказал?
— Мы тебе верим. Ты — одна из нас. А раз так — Влад решил, что
пришло время ввести тебя в курс дела. Но даже твой отец этого знать не должен. Поняла, непоседа? Что пригорюнилась? Никто еще ни разу не применял это оружие. И, надеюсь, никто никогда не будет применять. А теперь летим домой.
А на самом деле, что я в панику ударилась? Шуртх же объяснил, что иноземцы, если захотят, могут за день Столицу с землей сровнять. Им для этого даже оружие не нужно. Эта машина может лихо скалы дробить. Но до летающей башни ей далеко. Зато если ее в каменоломни направить — она одна всех рабов заменит! Нет, не надо ее в каменоломни. Там же убивцы, воры и бандиты сидят. Пусть там и остаются!
Только на следующий день нашла время осуществить задуманное. Бросила на ковер несколько подушек. Выбрала самую легкую курительную смесь, заправила кальян, пустила запись и возлегла на ковер. Просторная комната, негромкая музыка, четыре танцовщицы кружатся в танце, и я с равнодушным лицом посасываю мундштук кальяна. Могла ли год назад представить, что буду так жить?