Первое, что я ощутил, очнувшись, – колючая ветка скользнула по щеке. Лошадь брела по лесной тропинке, пощипывая траву, видимо мое тело на спине ее не беспокоило. Осознав, что странный седок шевелится, она повернула ко мне гнедую с проседью морду и фыркнула. Я тронул ее бока каблуками.
— Ну, извини, дорогая, нам надо до вечера найти жилье. Придется поторопиться! — Чудо послушно перешла на легкую рысь, мгновенно отбив мне задницу острым хребтом.
Не знаю, сколько мы с Чудом провели в лесу, смутно помню ночь, и открывшуюся маленькую деревеньку. Домов пять, низких с замшелой крышей. Чудо брела без моей помощи, я почти лежал на ее шее. Странно, что я так плохо себя чувствовал, ведь в том проклятом сарае все было просто отлично! А сейчас чем дальше, тем хуже… я ощущал свою смерть за плечом…
На этот раз я очнулся глядя в потолок. Возле меня суетилась маленькая старушка. Заметив, что я открыл глаза, пробежалась сухими пальцами по вискам и покачала головой.
— Я тебе помогу, мальчик! Ты можешь говорить? — Я кивнул.
— Тебя прислали сюда или ты сам нашел дорогу?
— Сам… мне было плохо…
— Ты почти умер, дитя. Твоя лошадь пришла к моему дому, поэтому мы решили, что я буду лечить тебя.
— Мы?
— Здесь Послушание знахарей, но все сбежали, не дожидаясь, когда ты очнешься. А я осталась. Я старенькая, тебе моя смерть не поможет, малыш!
— Нет! Уходи! – Я вдруг понял, что она умрет, прямо сейчас и здесь — из-за меня!
— Значит, ты не хочешь убивать, мальчик? – Край чашки ткнулся в губы. — Ну-ка попей, ты очень слаб, и вместе обсудим потом, как же нам уцелеть с тобой. Может и не зря ты добрался именно сюда, кто знает волю богов? И вот это выпей, это снотворное, а я пока подумаю…
Утро ворвалось в окна птичьим пением и запахом цветов. А еще едой, которая соблазнительно пахла на столе. А вот хозяйки не было. Я поднялся, пересек небольшую комнату и вышел во двор. Старуха обнаружилась на огороде, выкапывала какой-то колючий на вид куст. Неподалеку паслась Чудо. Увидев меня, кляча заржала и топнула ногой. Я подошел, погладил седую морду. Она толкнулась в плечо, прикусила. А потом завалилась на спину, смачно катаясь в дорожной пыли и похоже ожидая, что я разделю это удовольствие.
— Проснулся, — кивнула она, и указала на то, что я сперва принял за кучу сорняков — ну-ка помоги мне, возьми вон те травки и занеси в дом!
В доме она нагрела воды, заварила душистый чай, поставила плошки с медом и вареньем. Мне отдельно – стопку блинов, круглых и желтых.
— Тебя как зовут-то, мальчик? Меня вот Лейза, старая Лейза. А у тебя есть имя? Кушай, кушай! Дорога у тебя еще длинная. Я вижу.
— Дракон Песка.
— Странное имя. Когда-то на моей родине, далеко отсюда, я видела маленьких животных, их звали песчаными драконами. Они пьют кровь, нектар, и… видимо ты их родственник да?
Я пожал плечами, что тут скажешь. Она продолжала.
— Твоя лошадь видимо привыкла к тебе, когда ты приехал, то больше походил на живого мертвеца. Тебя поначалу в дом принесли, а потом как разобрались что ты такое, так все и драпанули.
— А почему ты осталась?
Она отхлебнула чаю и вздохнув пояснила:
— Да стара я уже по лесам-то бегать, да и не сбежишь от смерти, парень, какой бы она не была. Судьба всегда настигнет. Вот и осталась с тобой. Когда ты открыл глаза, уж думала, все, вот и узнаю, жила ли праведно или нет, но ты говоришь – убивать не хочешь… Ладно, подумаем, как тебе помочь! А пока ложись, отдохни…
— Я могу что-то сделать? – Старуха мне нравилась, в отличие от утверждения, что я ее убью обязательно.
— Нет, мальчик, не волнуйся, выздоравливай. Все что можно ты уже изменил. А больше пока не в твоей силе.
Я лег на кровать, наблюдая, как быстро она перебирала травы. Обрывала листики, цветы и раскладывала их по кучкам. Однообразное движение ее рук убаюкивало… ночью я проснулся и пришел в ужас. Я стоял над спящей женщиной, протягивая руку к ее горлу. Я собирался ее убить! Ярость захлестнула меня, ненависть к себе. Осторожно отступив, я взял меч, свой тощий вещевой мешок и выбрался из дому. Старуха спала и я не стал шуметь, выводя лошадь. В любую секунду я мог опять стать монстром, желающим убить свою спасительницу. Дверь закрылась бесшумно, позади осталось теплое жилье, а впереди – темный сырой лес. Но иного выхода не было.
Я брел долго, пока не свалился от усталости. Боль не приходила, милосердно давая отдохнуть и набраться сил. Видимо какое-то средство мне бабка дала и пока оно помогало. Когда солнечные лучи разогнали темноту под густыми еловыми ветвями, я устал, как собака и хотел есть и спать. Наверно спать даже больше. Удалось найти убежище под ветвями густой ели, они спускались до земли, образуя естественный шалаш. Проспал я до полудня и опять отправился в путь. Больше двух суток я брел по лесу, питаясь ягодами, практически голодая, к счастью вода попадалась, пусть не очень чистая, но она была – в ямках, родниках, просто лужах. Я уходил, еще не осознавая, что от себя невозможно убежать.
На этот раз я очнулся, пытаясь понять, откуда столько воды. Меня поливали из ведер два мужика, вернее один мужик и один дед, оба широкие, бородатые… просто состаренная копия, видать отец и сын. Я поднял руки, чтоб обтереть лицо и разразился истерическим смехом – они были связаны толстой веревкой… это, уже кажется привычка!
— Чего ржешь, придурок, — пробасил мужик, — бился ты и кричал! Вот и пришлось того!
— Я думал опять в рабство попал, — задыхаясь, сообщил я, — тут один уже пробовал!
— Вот еще! Какой с тебя раб! Ты же того гляди отойдешь! – Младший из мужиков перекинул меня через плечо и понес. – Ща на поле, там работа, там и пожрешь, доходяга! Каша-то небось на ноги поставит, не кормили тебя поди!
Висеть было не особо удобно, но спорить не хотелось – хотелось спать. Но когда показалось поле, сон и усталость как ветром сдуло. Большой ровный кусок сухой земли, покрытый толстым слоем растительной трухи. На нем траурно и безнадежно копошились люди. Или я ничего не понимаю, или сеять поздно. Что тут можно сделать-то? Даже деревья по краям поля завяли! Интересно, это колдовство или явление природы? Хорошо бы колдовство…
Мои самозаявленные спасители сгрузили меня возле узелков, и сами пошли работать, сообщив, что им еще «отсюдова и до обеда» копать. Подошел еще один мужик, сел рядом, достал хлеб, пару луковиц и котелок.
— Вот, жри давай, болезный! – Он ткнул меня пальцем под ребра. Чавой с тобой-то?
— Болею, сам сказал!
— Зачем?
— Так получилось, — я слегка ошалел от вопроса, но к еде потянулся. – И правда, зачем я болею? Что тут скажешь?
— Так вот что парень, — вздохнул мужик, — Ты ешь, да иди своей дорогой. Плохо у нас тут. Не поможем тебе мы. Никак. Меня кстати Крус зовут.
— Да я вижу, что плохо, — каша была вкусная, одежда высыхала, и настроение было почти хорошим. – А что случилось? Засухи вроде не было, что могло урожай так пожечь?
— Да колдовство, будь оно проклято!, — признал он, — так что жри давай и проваливай. А мы мага будем звать, в долги лезть! Хлеб-то бери, доходяга, баба моя пекла! Эх!
— Значит колдовство,- Я отломил кусок хлеба, откусил – и правда, хлеб великолепный, хоть и серый. – Да, потрясающе! А кто колдовал-то? Что за заклинание?
— Да кто ж его знает, ты ешь паря, ешь, кусай больше! А то опять свалишься! Откуда ты такой?
— Из приюта сбежал. Я иногда могу находить магию, — сообщил я, запивая холодным квасом последний кусок и поднимаясь. — А давай посмотрим поле.
— Заломов вроде нет, — говорил Крус мне в спину. — Мы тут все поля облазали. А приюты да, правду видать мелют, что дело там плохо.
— Это и не залом, поверь специалисту! – Ехидно заявил я. – Это ближе к сглазу. Смотреть надо.
Он остолбенел, даже кусок до рта не донес, когда я вскочил на ноги и пошел по сухой, твердой как камень земле. Меня буквально тянуло к губительному для земли заклинанию. Мне пришлось пройти до конца поля, спотыкаясь на комьях сухой земли, оно было рядом, я чуял это. И когда нашел, то разгреб землю дрожащими от жадности руками и вытащил камень. Небольшой камень, каких много в земле, но на этом был выцарапан знак. Когда я передал уже размагиченный камень Крусу, он растерянно уставился на меня.
— Это вот это? Это что ж нам, булыжники собирать-то по земле?
— Я буду показывать, где копать!
— А та штука на поле, она у других тоже, а паря?
— Надо посмотреть. Я так не могу сказать…
— Ну, ты, как можешь, а я людей пока-сь соберу! Потом вскопаем, видать боги тебя послали. Знаш, а добрым-то человеком хорошо стал-быть, мимо не прошли и ты к нам со всем лицом повернулся.
Толпа собралась быстро, причем толпа злая, с дубинками и лопатами. Люди сбежались не только с этого поля, но и с соседних. Каждую мою находку они пускали по рукам, что-то обсуждая. Мне было не до их слов, я наконец-то утолял сжигавшую меня безумную жажду. На каждом поле было по десятку камней, закопанных в разных местах, но всегда с выцарапанными знаками. Толпа гудела вокруг, а потом смолкла и расступилась. Меня встряхнули и развернули, отвлекая от поиска. Я тупо посмотрел на растрепанную тетку, сжимающую в руках платок и отвернулся. Она мне была не интересна.
— Эй, паря, — Крус еще раз встряхнул меня, — ты все же скажи, она это или нет?
— Что – она? — Не понял я.
— Она заколдовала камни?
Я повернулся к тетке, еще раз посмотрел на нее и разозлился: — Ну, видно же, нет! Мешаешь!
Толпа стала плотнее. Меня опять встряхнули. Я заставил себя сосредоточиться на их словах. Они хотели найти чародея.
— Хорошо! Мне надо… увидеть всех. Я думаю, узнаю колдуна. Заклинания оставляют след. Да, я найду его. Но сперва, надо собрать все камни! Я не могу оставить их здесь!
Это был чистейший эгоизм, камни были напитаны магией, которую я очень хотел употребить. Поэтому я выклянчил двух работящих парней с лопатами, корзинку и послал всех по домам. А сам остался шариться по полям, благо их осталось не так много. А там и до колдуна доберемся – ужином будет!
Когда я закончил мои помощники или конвоиры, уж не знаю, кто они мне были, отвели меня в центр деревни. Там в закатных лучах толпилось все местное население. Приволокли даже древних бабок и грудных детей. Я огляделся.
— Ну, кажи? Которая? – Спросил Крус, видимо исполняющий при мне обязанности толмача.
— Не которая. Колдуна здесь нет!
— Да тут же все бабы, что есть! – Крикнули из толпы, — смотри получше!
Я поманил говорливого к себе. Толпа немного поволновалась, разделилась и вылетел вихрастый мужик. Попытался нырнуть назад, но его не пустили. Народ стоял стеной.
— А кто говорил, что это – баба? – Я схватил его за руку и подтащил к себе. Почему-то он меня бесил. – Ты меня отвлекаешь, мужик. Не рискуй!
— Прости… те…. Лэйн, я того…. Не хотел…
— На камнях зарубки. – Я поднял один из булыжников над головой — Видите, это сделано твердой сильной рукой, и сделано профессионалом. Не верю я в женщину, режущую камень.
Толпа опять заволновалась, расступилась, выпуская нового героя. Он был широк и совершенно лыс. То есть ни бороды, ни усов, ни волос на голове. Зато на плечах мог без труда уместить кобылу.
— А про меня что скажешь, — ко мне протянулась лапища размером с лопату, — Ну ка, проверь, мальчик!
— Это сделал не ты, — сообщил я, стараясь не касаться мозолистой ладони. — А то если схватит, кости в пыль раскрошит! Я наконец-то был сыт, и эти его крохи магии меня в данную минуту не интересовали. — Не скажу, что ты совсем лишен магических сил, мог бы и знахарем быть, но не ты – точно. Твоей магии недостаточно, да и не нужна она тебе, при такой-то силе.
— Вот, — он повернулся к толпе. — Сразу знатока видать! Как есть и про силу и про знахарство! Был я учеником, точно, только вот сил у меня немерено было, и травки мне эти все неинтересны. Вот кузнецом и стал. Прав ты во всем. Так значит, говоришь, его нет тут?
— Нет.
— Хорошо же! – Он сгреб меня за плечи, слегка оторвав от земли. — Пойдем-ка со мной, по домам пройдемся! Мало ли что!
— Пойдем, — согласился я, делая вид, что иду добровольно.
Поход по домам меня достал. Как выяснилось я не большой любитель деревенских изб, пропахших котами, человеческим потом и скотиной. Мне предъявляли каких-то древних стариков, живность, я мотал головой, и мы шли дальше, пока… этот старик был еще крепок. Увидев меня, он понял все сразу. И сделал последнюю глупость – ударил магией. Без слов…
Я покинул деревню с первыми лучами рассвета. Мне заплатили денег, хотя так и не поняли, с чего почтенный вдовец занялся колдовством. А я не сказал им, что когда он ударил по мне, когда я перехватил предназначенную мне смерть, сквозь его лицо, недоумевающе-обиженное, проступило другое, совсем не похожее. А потом они оба умерли. Я – убийца. Я — Дракон Песка.
Денег оказалось немного, поэтому лошадь пришлось украсть. Кляча, которая не попала на бойню только потому, что хозяину было лень ее туда отвести, шла ленивым шагом, иногда спотыкаясь. К вечеру я уяснил, что это не хромота или слабость, а ее личный стиль движения. Также выяснил, что она умеет бегать отвратительной тряской рысью и еще более отвратительным галопом. Причем, не переставая спотыкаться. Впрочем, скорее всего лошади было у меня лучше, чему предыдущего владельца и удрать она не пыталась, хотя в первый же день я не привязал ее. Разболелась рана, и меня хватило только съехать с дороги и упасть в траву, теряя сознание.
Утром меня привел в чувство тычок слюнявой усатой мордой в лицо. Моя кляча стояла и старательно облизывала меня – мерзейшее ощущение. Сделанный из веревки недоуздок валялся на траве, может я сам снял его или она сумела освободиться…. в любом случае сбежать она не пыталась, и на том спасибо. В ближайшей деревне я приобрел седло, мешок овса и перековал Чудо, так я назвал лошадь, отдав за всё две сребрухи. К кобыле было приценился местный шкурник. Но я его отогнал, несмотря на щедрую плату в целых семь медяков за моего одра. Нет уж, неизвестно получится ли украсть новую, а с этой мы уже сработались.
Ночь я решил провести в деревенском трактире, хотя какое-то беспокойство гнало дальше, прочь… Но я соблазнился горячим обедом и чистой постелью, а зря…
Проснулся… Голова трещала, тело не повиновалось и потребовалось не так много времени, чтобы осознать — я связан. Крепко, надежно. Кто бы ни сделал это, фиксировать пленников он умеет. Захлестнула паника, заставив бестолково дергаться, пытаясь выбраться, и даже заорать. Вернее, попытаться – рот тоже оказался закрыт повязкой. Некоторое время я бился, пытаясь освободиться, потом смирился и задумался. Итак, надо выбираться…. Что нам известно? Что связали прочно, но именно веревками, значит, это не стражники – у тех колодки и железо. Я не богат, значит, сперли не из-за выкупа? Ошибка или работорговцы? Пока не знаю… А еще холодно и душно, скорее всего, подвал. Меня похитили, связали, раздели и заперли в подвале подальше от людей. Но зачем? Зачем?..
Ждать пришлось долго, замерз так, что зубы стучали. Не знаю, сколько я так провалялся. Очнулся от пинка. Инстинкт подсказал лежать и не двигаться. Он постоял надо мной, бросил что-то на пол, освободил мне рот и ушел. Я потерял сознание еще раз. А когда очнулся, руки были свободны, перед лицом стояла миска с водой. Рана болела зверски, знобило, да еще ноги связаны. Я дотянулся до миски и сделал несколько глотков. Полегчало, но не слишком, и я опять то ли отрубился, то ли заснул. На этот раз мой враг пришел, когда я был без сознания, опять связал меня, и на шею надел железное кольцо с тяжелым замком. Почему-то приходил он всегда в темноте. Приносил воду и еду, связывал, развязывал… я никак не мог понять, чего он добивается. Пока он сам мне это не сказал.
В тот раз я очнулся от ощущения взгляда. В глазах было темно, до меня не сразу дошло, что они просто завязаны.
— Ты понял, кто я?
Я отрицательно качнул головой. И тут же спину обжег удар. Я вскрикнул. Он нанес еще несколько ударов, потом распорядился:
— Ты будешь называть меня «хозяин»!
Я кивнул, а что спорить-то. Он, кажется, был обескуражен. Потому что опять заговорил:
— Ты думаешь, что такой хитрый? Хочешь притвориться покорным, а потом сбежать? Думаешь, ты первый такой?
Я отрицательно покачал головой. Он подошел совсем близко, я чувствовал это.
— Ты не представляешь, сколько вас таких было! Все гордые, думали обмануть меня! Я и тебя сломаю! Я знаток дрессировки! А ты еще мальчик, на тебя найдется покупатель!
Я кивнул, соглашаясь. Да какая разница, что он говорит? Болтает, и пусть болтает. Я не «мальчик», я – сотворенный. Поэтому задача -выздороветь и убить его. В груди разлилось успокаивающее тепло «все в порядке, все хорошо, я выберусь…».
— С этого дня будешь называть меня «хозяин», и разговаривать, стоя на коленях! – приказал он.
Я встал на колени и попросил поесть. Он был обескуражен. Не понимаю, в чем проблема, но ждал мой враг явно другого. Дай мне выздороветь, скотина! Только дай мне выздороветь!
С этого дня проблема с едой решилась. Он даже принес мне одеяло и матрас. Тонкие, но лучше, чем ничего. Один раз устроил мне какую-то странную дрессировку. Нанес несколько ударов плетью, заставляя ее целовать после каждого удара. Мне несложно, хотя смысла этого действа я так и не постиг, ну, кроме того, что он идиот, и что-то у него не срабатывает. Или у меня. Интересно, сколько я тут сижу? Судя по самочувствию, недолго, раны еще не зажили и меня лихорадит.
Мой враг любил поговорить. Он мне рассказывал, как мир несправедлив, как его кинула невеста, уйдя к другому, как его уважают односельчане, когда у него есть деньги. Мне было безразлично, но я не демонстрировал. Про свою семью я рассказать не мог, поэтому прикрылся потерей памяти и тем, что сбежал из лечебницы. Он слушал внимательно, даже сочувственно.
И в один прекрасный миг он все-таки это сделал — отстегнул цепь от стены и велел идти наверх. Ха! Этот «знаток-дрессировки» так и не понял, что я такое. Конечно, меня еще лихорадило, это я не скрывал. И даже чуть не упал с лестницы. Он поддержал меня под локоть, сильный мужик, ничего сказать не могу, в открытой схватке у меня шансов нет.
Дом мне понравился. Теплый, светлый, чистый. А еще я впервые рассмотрел своего, так называемого, хозяина. Уже стареющий мужик, с не единожды переломанным носом и неприятным, бегающим взглядом. Сейчас он наслаждался ситуацией, наслаждался своей властью надо мной. В принципе, меня это не слишком задевало, только было жаль, что он не маг.
Мой противник нагрел воду, велел мне вымыться. Цепь он пристегнул к кольцу в полу. Несколько раз подходил ко мне, смывал мыло, намыливал плечи, но я видел, как он напряжен, и ожидает нападения. И подчинялся.
Наконец, он вытер меня, как какое-то животное, теплым узорчатым полотенцем и указал на кровать.
— Иди туда, встань на колени, обопрись на постель грудью.
— Да, хозяин, – я послушно занял указанную позицию. – Вот так? Когда вы закончите, вы покормите меня, хозяин?
— Не может быть! Ты не мог так быстро сдаться! – он обошел меня, заставил повернуть голову и посмотрел в глаза. Да у меня мой создатель там ничего не мог увидеть, не то что этот деревенский дрессировщик! А вот при мысли о маге, создавшем меня, почему-то стало не по себе, передернуло. Он приписал этот эффект себе и остался доволен. Зря.
Главное понять, что от тебя хотят, ждут… Я постарался коснуться его ноги плечом, потерся как кошка. Враг обошел меня сзади, стиснул руками бедра, я ими слегка вильнул, прогнулся в талии, закидывая голову назад, ласкаясь. Он слегка ослабил хватку, этого хватило. Я потянулся к нему, скользнул руками по ногам, гладя… Ладони коснулись напряженной плоти, пальцами я постарался огладить, приласкать его, доставить удовольствие… А вот этого он не ожидал. Мой наивный враг. Я просто сжал ему яйца так, что он слабо пискнул, не заорал. И повалился скрючившись. Можно сказать, удар ниже пояса! Времени было мало, так мало, что я не мог позволить себе ни мгновения слабости или отвращения. Мгновение – вскочить и пнуть его в голову, еще мгновение — сорвать ключ с пояса, снять ошейник. А потом защелкнуть на его шее. Теперь его очередь сидеть на цепи в подвале. Он застонал, и я снова приложил его головой об пол. Пусть отдохнет, потому что я тоже устал. Не знаю, что меня держало на ногах, но я не просто связал его. Решив использовать опыт врага, я стянул с него одежду, частично сняв, частично разорвав. Скинул его в подвал, приковал к стене. И выбрался прочь.
Крышка погреба закрывается на толстый брус. Я задвинул его и, на всякий случай, еще сундук сверху поставил. А потом добрался до постели и все-таки потерял сознание. Впоследствии в героических романах я читал, что пленники гордо не ложились не то что на кровать врага, но даже на ту, что он поставил им. Но я почему-то не страдал такой щепетильностью, и выдрыхся на славу. Даже рана стала болеть куда меньше. Зато проголодался я так, что мог съесть что угодно, хоть свиную болтушку! К счастью, в печке обнаружился котелок, а в котелке вполне приличная каша с грибами, и горшок молока. Это улучшило настроение и состояние настолько, что я рискнул заглянуть в погреб. Сундук удалось отодвинуть с огромным усилием, хотя память подсказывала, что вчера он двигался легко. Видимо, здорово я был напуган! Проклятый ублюдок уже пришел в себя и начал с угроз. Послушав, что он со мной сделает, когда вылезет, я прикрыл крышку, посидит – успокоится.
Потом нашел свою одежду, обувь, деньги, а главное, меч. Теперь надо было создать видимость присутствия хозяина, и не проявить себя. Мой враг жил один, в этом мне повезло. Еще раз повезло, что колодец и дрова были во дворе на противной от деревни стороне. Поэтому я без опаски привел себя в порядок, отдохнул и к вечеру все-таки уделил внимание пленнику. Тот действительно присмирел. Он уставился на меня с выжидательной злобой, облизывая пересохшие губы. Я показал ему горшок с водой.
— Сколько было парней? Скольких ты так сломал?
— Не знаю. Много. Отдай воду!
— Сколько всего!
— Не знаю, козлина! Когда я выберусь…
— Не выберешься, я проверял, эту цепь не вырвать. А будешь трепыхаться, переломаю руки. Итак, сколько? Кому ты их продал?
— Есть люди, готовые платить… ты вот потянул бы на добрую сотню!
— Понятно. И сколько пережило твою дрессировку?
Он молчал, и я повернул горшок так, чтобы часть воды пролилась. Он завопил, проклиная. Я ждал.Он послал меня в сарай, сказал, что земля там рыхлая, лопата есть и если мне надо… Я поставил горшок, чтобы он мог дотянуться и выбрался наверх.
В сарае пришлось копать, земля действительно поддавалась легко. В первой же яме оказались три тела в крайне неприглядном состоянии, больше я искать не рискнул, от этих-то выворачивало. Главное я узнал, один из трупов был телом женщины, вернее, девчонки и два — мальчишки приблизительно моей комплекции. В груди словно билась бабочка, причиняя сперва беспокойство, потом уже боль, что ж за дрянь-то…. Внезапно боль стала теплой, словно что-то надорвалось. Я сел на пол, ожидая окончания приступа и опять потерял сознание или заснул… Да когда же это кончится-то?!
Проснулся я в темноте. Наконец-то ничего не болело, зато обострилось зрение и слух не хуже, чем тогда в больнице. Я сидел в темном сарае, но ночь показалась мне почти светлой. Это было великолепное чувство. Тело повиновалось легко, я не испытывал боли, не испытывал неудобств. И пошел к своему врагу.
Он сидел у стены, и, судя по рукам и ссадинам на шее, время даром не терял, старался выбраться. Даже поковырял стену черепком от горшка. Я улыбнулся. И закрыл крышку. Пусть еще посидит. А когда захочу, он умрет.
К сожалению, на рассвете легкость прошла. Рана опять воспалилась. Странные приступы несколько раз повторялись. Каждый раз после них я находил себя лежащим лицом вниз на полу. И даже ушибов не было. Каждый день я опускал пленнику еду и воду, слушал его мольбы и проклятия. Жалости к нему у меня не было. Я помнил о трупах в сарае и о том, что вполне мог присоединиться к ним. Один раз я пролежал без сознания долго, больше суток. С трудом добрался до ведра, напился и внезапно понял – надо уходить. Что-то происходило вокруг, что-то нехорошее… На всякий случай заглянул в подпол, пленник молчал. Тогда я опустил крышку последний раз, забил ее и поставил сверху пресловутый сундук. А потом забрал найденные в доме деньги, меч и пошел искать свою лошадь.
Как ни странно, Чудо еще была жива. Она бродила на привязи возле двора живодера. Увидев старую клячу я обрадовался, обнял ее за шею и поспешил отвязать.
— Эй, парень, ты что делаешь-то?! – скотник схватил было меня за плечо, но когда я обернулся, рука здорового мужика разжалась, он попятился бормоча: — Да, конечно, бери ее, только не убивай, лэйн, прости, не признал… не убивай…
— Седло и уздечку, — прохрипел я. Боль вспыхнула в груди, но на этот раз я ей не поддался. Нельзя было уступить. Не знаю, что было у меня с лицом, но здоровый мужик взвизгнул, как девчонка, попятился и упал на задницу. После чего шустро рванул куда-то прочь на четвереньках. Ну, не ловить же его! И без седла поеду, Чудо не сбросит… это была последняя разумная мысль, потом боль все-таки победила.
В глазах гасла древняя магия…
Сейчас нет смысла гадать, что было бы не убеги мы в тот день в город. Может быть, погибли бы с остальными, а может быть, именно наших сил не хватило для победы. Этого мы не узнаем уже никогда.
***
Пламя еще плясало на остатках бревен, одно тело лежало у пожарища с неловко вытянутой рукой. Тень Лани. Лучший из мыслестранников. Он сумел позвать на помощь какого-то зверя, и тот вытащил своего друга. Скорее всего, волк — рука прокушена. Но дышит. Остальным повезло меньше, чьи-то обгорелые останки торчали на краю пепелища, насаженные на копье, словно на кол. Тень Лани оттащили подальше, он открыл глаза. Мы переглянулись: я, Стеклянный Волк и Стальная Птица.
— Нас тоже убьют, — произнес Волк. — Посмотри, Дракон Песка, без магии не обошлось? Это экспедиция не просто нападение?
— Да, — я обследовал пространство. — Остатков магии тут много, и было много нападающих, раз наши не справились. Кто пришел сюда, брат?
— Городская школа магии, — с трудом произнес Тень Лани. — Они искали сотворенных. Это не случайно.
— Значит, искали нас. И будут искать дальше. Мы должны их опередить, — Стальная Птица встряхнул плечами, и его одежда отозвалась металлическим лязгом кольчуги. В глазах брата полыхнуло безумие. Нам предстояло сделать то, что мы ненавидели больше всего на свете — объединиться.
Мы оставили Тень Лани в лесу, он не пропадет. Любой зверь сдохнет от счастья, служа ему. А мы… Напуганные, потерявшие дом, объединившие силы и кипящие яростью — нам больше некуда было идти, возможно, это и повлияло на наше решение. Человек бы бежал, затаился. Но мы людьми не были.
Школа была окружена высокой стеной. Можно подумать, это кого-то остановит, кроме пьяных бродяг и недоучек. Тоже мне, защита… Я положил руки на стену, прикоснулся к ее магии, впитывая, разрушая древние заклятия. Школа была не так стара, скорее всего, стояла на фундаменте от чего-то более древнего. Впрочем, это уничтожать было необязательно. Хватило и школьных заклинаний охраны. Никогда еще я не разрушал столько магии за раз. И когда я обернулся, мои товарищи отшатнулись. В глазах гасла древняя магия…
— Вперед, — губы шевельнулись, но голос отказывался звучать. Они повиновались.
Дважды мы натыкались на комнаты учеников, но они нас не интересовали, только преподаватели — они оказались в другом корпусе. Мы заходили в каждую комнату, не разбирая. Маги — одиночки. И три тощих, чумазых подростка не казались им опасными, одно заклинание — и все. Все — потому что под это заклинание делал шаг я, принимая удар. Их глаза тускнели, и Стеклянный Волк наносил удар ножом. Удар милосердия. Лучше умереть, чем жить тем, что от них оставалось. Последним был старик.
— Сотворенные! — выдохнул он, увидев нас.
Он был лучшим из всех, поэтому ударил не магией, арбалетный болт лязгнул по груди Стальной Птицы о рубашку. Милое свойство моего товарища превращать в броню все, что захочется, сохранило ему жизнь. Я метнул нож в старика, он отразил заклинанием, а потом все-таки хлестнул огнем… Я видел, как гаснет его разум, как сбегает по бороде струйка слюны со скривленных губ. А потом Волк добил и его. Надеюсь, это воспоминание не будет преследовать меня всю жизнь…
Мы ушли, оставив разоренную школу. Ушли, разминувшись в минуты с возвращающимися с пьянки старшекурсниками. И разошлись в стороны. Искать будут троих. И, надеюсь, все-таки людей. Мы не такие, как они, мы — сотворенные.
Видимо, разложение, которое я почувствовал, когда он был рядом, зашло слишком далеко. Монстр приблизился, и я открыл глаза. Запах падали от него был ужасающим. Он смотрел на меня мутными глазами и губы раскрылись выдавливая булькающие звуки:
— Лежи смирно, ты будешь жить. Я стану тобой.
— А больше ничего не хочешь? — спросил я, садясь.
— Нет, этого достаточно. Лежи смирно, — кажется, ирония не была его сильной стороной.
— Я не согласен, вот у тебя есть охотник, им и пользуйся.
— Он умер, — ответило существо. — А мне нужен живой.
Он еще раз качнулся в мою сторону, протягивая руку с темными пятнами на коже. Но я полоснул его подаренным Кери ножом и свалился с кровати с другой стороны, вытащив на ходу и второе оружие. Я, конечно, еще слаб, но и он не самый быстрый бегун. И все-таки странно, что все вокруг спят. Некоторое время мы перемещались между кроватями с больными. Он – странными рывками и я, стараясь не споткнуться об кого-нибудь и не упасть. Потом до меня дошло, что я неплохо вижу в темноте, кажется, не хуже противника, держу оружие в обеих руках, не испытывая дискомфорта, а еще… Какая-то спавшая до сего часа часть меня жаждет его убить. Причем не просто убить, а забрать то, что движет им, уничтожить, сожрать. Я осознал, что не убегаю, а наоборот, ищу способ схватить его… Это оказалось неожиданно и весьма озадачивало. Настолько, что я забылся и подпустил его слишком близко. Он прыгнул, кто бы мог подумать, что это полусгнившее тело способно на такой рывок? Перемахнув разделявшую нас койку, он схватил меня за рубашку, я шарахнулся, ткнув ножом вторично – лезвие сломалось, а изношенная ткань треснула, оставив его с обрывком в руках. Так, нож юного целителя потерян, интересно, каков другой?
— Вот и все, — сказал он, наклоняя голову. – Иди сюда. Ты не убежишь!
Я улыбнулся ему и поманил ближе. А сам отступил к выходу, туда, откуда настойчиво тянуло свежим воздухом. С каждым движением меня охватывала непонятная лихорадочная радость, в груди словно затрепетала крыльями птица, роли поменялись. Теперь не тварь охотилась на меня, а я на нее, выманивая на удобное мне место. Правда, мой противник еще о смене ролей не догадывался…
Вот и все… Мы стояли под лунным светом, среди подстриженных кустов, кажущихся притаившимися чудищами. Я ощупал землю босыми ступнями. А заодно незаметно, прикрывая и рукой, и своим телом, держал второй нож – он вроде попрочнее, да и рубить им сподручнее. Охотник движется не очень ровно, может, если повредить конечности, это замедлит его еще больше? Тварь неловко двигалась ко мне, протягивая руки. Нижняя челюсть отвисла, выпал раздутый язык. Я ждал, приноравливаясь. Он сделал еще одно движение ко мне. И тут сзади что-то шевельнулось. Я бросился на землю, и стрела, пройдя надо мной, вонзилась в монстра. Он выдернул ее и продолжил движение, а я обернулся, чтоб увидеть направленный в меня арбалет. И Кери, держащего его в руках.
— Не дергайся, парень! – сказал он с неприятной усмешкой. — Лучше сдайся, тебе все равно не уйти!
— Кери, ты с ним? – я не поверил собственным глазам. Он опять усмехнулся:
— А почему бы и нет, раз платят? Или ты думаешь, что провести жизнь тут, среди этих вонючих бродяг – предел моих мечтаний? Ладно, хватит бегать, я и так один раз промазал! Мне казалось, ты слабее!
— Жить захочешь, побежишь! – отозвался я, ускользая от подкравшейся сзади твари. И заодно разворачиваясь боком, чтоб держать всех в поле зрения, к очередному желающему поучаствовать. Вислоусый санитар вышел из дверей больницы и направился к нам. В его руке тускло поблескивал короткий меч.
— Ну, вроде все в сборе, — недружелюбно подвел он итог. — Долго я вас ждал…
Кери неуверенно переводил взгляд с него на меня. Видимо решал, в каком порядке нас следует убивать. Вислоусый приказал мне:
— Постарайся уложить мертвяка, парень, ну или задержать! Главное, не давай ему тебя укусить! Я пока разделаюсь с нашим красавчиком-целителем!
— Вали отсюда, пьянь, — зло посоветовал Кери. — Тебя это не касается!
— Еще как касается, маленький ублюдок! Ты же брата моего скормил своей твари!
— И не только его, — в голосе целителя не было и тени раскаяния, он кивнул мертвецу. – Заканчивай, Адал! Быстрей!
Тварь дернулась ко мне, я ударил ножом по протянутой руке, отрубив кисть. Не будь ткани так повреждены гниением, вряд ли бы получилось, но… мертвец отпрянул, с недоумением глядя то на целителя, то на обрубок. А потом все-таки схватил меня оставшейся конечностью. Это было так… великолепно, я не могу подобрать другое слово. Сперва окатило жаром, смывая усталость, безнадежность, страх и боль… Потом я очень резко услышал стрекотание кузнечиков, звон комаров, далекие крики какой-то ночной птицы, все запахи обострились, ночной ветерок так нежно прикоснулся к лицу и… мой противник рухнул мертвым.
Я наклонился, и провел ему по горлу ножом, словно выполняя ритуал, и вспомнил все. Кто я, и как сюда попал, почему не помнил свою семью – нельзя помнить то, чего не существует, а главное, понял, что делать дальше… Кери неуверенно щурясь, смотрел на меня:
— Ты? Как ты смог убить Адала? Кто ты?
— Я — Дракон Песка, — представился я вернувшимся именем. — Я – смерть.
И тут Кери совершил ошибку. Забыв на мгновение о замершем вислоусом, он полностью сосредоточился на мне, и тот метнул меч. Целитель мог бы, наверно, увернуться, но вместо этого он выстрелил в ответ. Тонкая стрела вонзилась точно в горло санитара. И когда он с хрипом упал, то и Кери согнулся от боли, и опустился на землю, прижимая руки к животу. Рукоять меча торчала из его тела. Он бросил на меня отчаянный взгляд и заговорил, властно и твердо:
— Подойди, монстр, не бойся! Мне нужны твои услуги, я заплачу!
Я подошел и сел рядом на землю.
— Кери… — да, он хотел меня убить, и убил многих, но все же… он нравился мне. – Потерпи, Кери, я позову лекарей.
— Бесполезно. Я тут лучший, остальные — пустышки. Слушай, монстр! В кармане возьмешь ключ, там вон за больницей сарай, там вещи. Тебе нужна шестая полка, узел в синей тряпке. Я готовил для Адала, тебе все подойдет… уходи, тебя повесят, нелюдь! Не будут разбираться! И там, под полкой мешочек прицеплен – там деньги, они оплата за услугу. Понял?
Я кивнул. Он прикрыл глаза, отдыхая, но тут же заговорил опять.
— Вот что, сейчас ты не справишься, но потом… найди лэйна Полора. Родия Полора, запомнил? Его следует убить.
— За что?
— Найди мою сестру у него… Не оставляй меня, я умираю! – лицо его побелело, и я сжал холодеющую руку своего врага-нанимателя. Проклятье, я хотел, чтобы он жил! Не важно, что он убийца, это не имело значения.
— Кери, — шепнул я. — Последний вопрос: зачем?
— Я такой же, как и ты, – ответил он вдруг, жутко улыбаясь, — тебя ищут, беги! Прощай, Сотворенный!
Целитель закрыл глаза, и последний вздох сорвался с посиневших губ… Мне стало одиноко и тоскливо. Надо было уходить. Он прав. Но как же больно-то… Я оставил его лежать в огромной темной луже собственной крови… и пошел прочь. Моя свежепробужденная память радовала меня отвратительными воспоминаниями из прошлого, но тоже какими-то невнятными. Во всяком случае, лица тех, кто отправил меня в больницу, я припомнил, а значит, смогу их найти. Но не сейчас. Кери был прав, если мы, и правда, убийцы, нас ищут… не могут не искать после такого…
Как ни странно, оружие появилось. Я спал, когда он ударил меня по лицу рукоятью – тяжелый нож, темное лезвие и рукоять из деревяшки, отшлифованной прикосновениями других рук, перемотанной веревкой. При этом в руке лежал удобно, и я спрятал его под матрас так, чтобы легко мог выхватить. Интересно, не таким ли ножом меня пырнули? Похож. Что самое странное, вокруг не было ни души…
Ночью тварь не появилась, но я до рассвета не сомкнул глаз. Хотя приходилось изображать спящего и не шевелиться. Было ощущение, что кто-то еще наблюдает за больными. Я несколько раз ощущал на себе колючий, крайне недружелюбный взгляд…
Следующая ночь также прошла спокойно, я даже немного подремал. А днем изображал плохое самочувствие, благо и стараться не приходилось, бессонные ночи и беспокойство меня здорово ослабили. Кери подходил постоянно, щупал лоб, приносил питье, в отличие от его коллеги. Вислоусый пробурчал что-то вроде «отойдет все-таки» и уделял мне внимания меньше, чем стене – на нее он хоть иногда опирался.
А на третью ночь оно опять явилось, на этот раз, выбрав в качестве мишени молодую проститутку, избитую до полусмерти клиентом. Девушка не очнулась, чему я несказанно был рад, а я перетрусил жутко, когда оно, отрываясь от жертвы, с окровавленным ртом оглядывалось вокруг. Я делал вид что сплю, пряча в руке под одеялом нож. Жить хотелось очень…
Я поправлялся медленно, ночные бдения не способствовали набору сил. Тварь приходила не часто. И главное, она каждый раз внимательно вглядывалась в меня и шла дальше. Наверно, какой-то инстинкт гнал ее прочь. Кери со своей неуёмной энергией пробегал по 10 раз на дню, много раз спрашивал, чего я стал спать днем. Я отвечал, что сплю и днем, и ночью. А потом до меня дошло – ни один человек, кроме меня, еще не проснулся, когда тварь охотилась. А она двигалась и питалась не бесшумно, странно, что ее никто не видел. Очень странно!
Новую жертву я почти проспал, это был мой сосед по койке, полубезумный старик, что-то бормочущий даже во сне. Тварь стояла над его телом, когда я открыл глаза, и успел закрыть, когда она рывком повернулась. Качнулась ко мне… я сжал под одеялом нож и услышал голос. Голос существа, которое набирало воздух в грудь только чтоб произнести: «спи… спи… тебя я тоже возьму, а сейчас спи… твоя кровь теплая, человек… спи…» и запах – меня чуть не вытошнило, существо пахло не живым человеком. Охотник был мертв, и мертв давно…
На следующий день я проснулся от того, что вислоусый санитар дергал меня за волосы поворачивая голову и бурча:
— Живой, ну надо же… а я думал тоже того… Что ж ты мне заработать-то не даешь, а, сволочь? Сдохни, наконец!
— Да чтоб ты провалился! Не каркай, старый пьяница! – неуемный Кери пытался отогнать его от моего сонного тела. — Эй, парень, ну как ты? Что-то совсем зеленый… а ведь я смотрел рану, вроде она не воспалилась? Что тебя гложет? Скажи!
Я открыл рот, чтоб рассказать про существо из ночных кошмаров, но не смог издать ни звука. Просто перехватило горло, да еще санитар неосторожно нажал на рану так, что я чуть не отключился. Кери начал на него ругаться, старый пьяница отбрехивался… А меня внезапно поразила мысль — ведь они видят тела, отлично видят и следы, которое оставляет существо. Значит, они знают! И мое второе я, то, что заставляло меня молчать, оно право! Почему-то им важно скрыть монстра! И может все их вопросы – проверка, знаю ли я? Нет, я буду молчать, пока не смогу убить его и спастись. А может я просто сошел с ума, или это бред… или мне все это снится?
Я отдышался и решил все-же проверить свои подозрения.
— Кто-нибудь умер?
— Да вроде нет, — Кери недоуменно пожал плечами.
— А старик, вон там лежал, — я указал на опустевшую койку.
Кери перевел взгляд на санитара. Тот развел руками:
– Так его забрали. Сын или внук, парень какой-то и забрал! С утра.
— Видишь, как хорошо, сердце мое! – Кери просиял. — Значит, один поправился, и наш труд не напрасен! Жаль я при этом не присутствовал! Вот радость-то!
Все еще сияя, он ускакал менять кому-то повязки. А санитар пристально посмотрел на меня своими мутными глазами и зло бросил:
— Ты меньше болтай, парень, а то следом отправишься, понял?
Я кивнул, понимая, что старик все-таки умер. Но с какой целью вислоусый соврал целителю? Что они тут все делают? И что делать мне?
Еще три ночи прошло в кошмарном ожидании нападения, но тварь себя никак не проявляла. Словно получила команду затаиться. А еще меня по-прежнему беспокоил вопрос, кто же я такой. Память паскудно молчала или отделывалась все теми же образами-картинками, ухмыляясь при попытках заглянуть в собственное прошлое. И это больше всего тревожило. Даже больше, чем непонятный убийца рядом.
Он вернулся на четвертую ночь. Тело охотника неловко село, и приволакивая ноги, двинулось в мою сторону.