Садимся у чубаров совсем ненадолго. Здороваемся с охотниками, со старухами из совета матерей. Ну, к ним я направляю Жамах, Ксапу и Фархай. Пусть заболтают, пока мы с охотниками говорим. Очень охотникам
удивительно, что айгуры им мясо за просто так отдают. То женщин воровали, а теперь мясом делятся.
Выгрузить пять туш — минутное дело. Но Вадим встревожен.
— Что-то случилось? — спрашиваю.
— Одного не хватает. Должно было остаться десять, а тут девять.
Запрыгиваю в зеленый вертолет, пересчитываю. Девять волков. И пять — на снегу рядом с вертолетом.
— На прошлой стоянке точно пятнадцать было?
— А хрен их поймет. Кучей лежали, разве сосчитаешь? Но выгружали по двадцать штук на каждой стоянке айгуров. Тут я ручаюсь.
Мы забили семьдесят пять волков. Платон считал, Ксапа считала, я сам считал. Айгурам оставили три раза по двадцать. Чубарам — пять. Одного не хватает.
— Недобиток где-то! Или убежал, или спрятался. Надо Славу предупредить.
Слава вместе с нами волков пересчитал, машину проверил. Негде волку в грузовом вертолете спрятаться! Убежал, значит. Когда успел, почему никто не заметил?
— Ночью не мог. На ночь я машину закрывал, — говорит Слава.
Как назло, у айгуров ни одной мобилки нет. Не предупредить айгуров. Летим к Заречным встревоженные. Недобитый подранок может в стойбище
такой шурум-бурум устроить, что мало не покажется. С охотником ему не справиться, но там же дети, бабы…
Быстро разгружаем пять туш у заречных и взлетаем. Даже поговорить некогда. Темнеть начинает, и небо тучами затягивает. Слава Летун первым летит, его машина всеми окнами светится. А мы — за ней. Умная у него машина. Неказистая, но умная. В любой темноте, любом тумане дорогу видит.
Посадочная площадка светом залита. Сбоку два вертолета стоят, и две авиетки. Середину нам оставили. Садимся.
— Я знаю, где последний волк! — кричит Платон. — Мы его съели! Припомните, сначала мы сели и добили подранков. Потом пересчитали. Потом Сергей поднял машину, с Медведевым говорил. А затем мы сели есть. Шкуру и недоеденную тушу айгурские охотники куда-то унесли, мы ее не сосчитали.
Правильно Ксапа говорит, словно камень с души упал.
И тут я слышу плач младенца. Оглядываюсь. Чубарка с грудничком прилетела с нами.
— Клык, она с нами поживет, пока язык не выучит, ладно? Недолго совсем, мы ведь скоро в хыз переселимся. Ты же не будешь ругаться?
Думаете, это Ксапа меня ОБРАБАТЫВАЕТ? Ошибаетесь. Жамах! С ума я сойду от своих женщин.
***
У моих женщин теперь есть занятие на две недели. Выделывают три волчьих шкуры. Для Фархай, Наты и Бэмби. Потом сошьют три дохи девушкам. Кому четвертая шкура досталась, я не знаю. Но череп одного из волков
выпросил Фред-надзорщик. А какой-то чудик с Большой земли попросил целый скелет. Нам не жалко. Мясо срезали, а кости сложили в мешок и отдали Славе Летуну. Ранним утром он улетает в Круг. Парни поручили ему
отчитаться перед Медведевым. А мы, все, кто к айгурам летал, пошли на склад за ножами, фляжками, топорами и прочими мелочами, что айгурам подарили. Жамах еще свою подругу привела. Ее, кстати, Зулан зовут. Тетя Глаша выдала ей теплый спальный мешок и полный комплект одежды и постельного белья. На нее и на ребенка.
Платон смеется, что результат нашей экспедиции — две души и одна вакансия. Ему смешно, а у меня в ваме разговоры только о том, как Олежек вырастет и возьмет себе в жены дочку Зулан. Детям еще года нет, а их уже
поженить хотят. Жуть!
Вечером возвращается Слава Летун и рассказывает, что Медведев только кипятком от восторга не писает. На такой успех первой экспедиции он и надеяться не смел. Сергею и Платону вручает коробки с патронами, а Нате
— большой ноутбук для переписи населения и старинный значок «Ворошиловский стрелок». Ната хихикает и прикалывает значок на грудь.
— На груди ее могучей одна медаль висела кучей — распевно произносит Сергей, за что тут же получает подзатыльник.
А еще Слава привез и раздал геологам, Ксапе, Нате и мне особые мобилки. Они совсем как старые, но с ШИФРАТОРОМ НА КАНАЛЕ. То есть, никто из надзорщиков не сможет подслушать, о чем я с Мишей по этой мобилке говорю.
— Есть подозрение насчет надзорщиков, — загадочно намекает он, и геологи понимающе кивают.
У вечернего костра Ксапа рассказывает обществу об экспедиции. Фархай и Платон поправляют и дополняют. Чтоб ко мне не приставали с расспросами, я взял Олежика, качаю тихонько. Он парень понятливый, молчит. Зато Жамах радостная, ко мне прижимается теплым боком.
На следующий день Ксапа долго говорит с Медведевым по мобилке. И все геологи говорят с Медведевым. Вечером Миша и мне звонит. Говорит, что
Фред надзорщик доигрался, и завтра он хочет выгнать Фреда на родину. Спрашивает, не будет ли кто возражать? Хорошо бы подговорить ребят так, чтоб кто-то Фреда защищал. Тогда парню будет не так обидно. Иду
советоваться с Жамах и Ксапой. Узнаю интересное — шабашники будут за Фреда, а девки и вдовы — в один голос против. Почему? Да потому что ПОМАТРОСИТ — И БРОСИТ. Так что я могу с чистой совестью защищать Фреда, мой голос ни на что не повлияет. Мудр уже предупрежден, и прислушается к голосу большинства.
Вечером Ксапа цепляет на голову повязку с фонариком. Зачем, думаю? Оказывается, чтоб детям сказки из книжки читать. Теперь ей проще. Не нужно самой выдумывать. Говорит, у Медведева целый отдел АДАПТИРУЕТ литературу для нас.
Зря этот разговор начал. Ксапа теперь требует, чтоб я тренировался читать, книжку подсовывает. «Золотой ключик или приключения Буратино». Хочет, чтоб подсказал, можно ли это детям читать?
***
Прилетает Медведев. И устраивает общее собрание чудиков. Надзорщиков тоже зовет. От наших приглашает меня, Мудра и Мудреныша. Жамах не приглашает, но она сама приходит. Попробуй не пустить, если у нее копье в
руках! Так Медведеву и объясняю.
Собираемся в хызе, который называется Школа. Детей нет, у них выходной.
— На повестке всего один вопрос: нарушение сухого закона, — говорит Медведев. — Наш алкоголь попал в руки местному населению.
И делает знак Свете. Света идет к компу и включает кино. До сих пор я видел такое кино только на маленьком экране ноутбука, а у Светы экран как окно!
На экране я дарю ножи и фляжки шаману и вождю айгуров. Все правильно говорю и делаю, никто из них не обиделся. Потом объясняю, как кофе с коньяком пить. Тут Света гасит экран и зажигает свет.
— Что скажешь, Ксапа Давидовна? — спрашивает Медведев.
Ксапа чинно сидит на стуле, водит пальчиком по ладошке. Придуривается, я же ее знаю.
— Я нечаянно. Больше не повторится… А он шаман, он настойки из мухоморов пьет. Это позабористее любого коньяка.
Геологи от хохота только что на пол не падают.
— Сохранить полтора года фляжку коньяка ты не могла. Кто передал тебе коньяк?
— Не скажу… — обиженно так.
— Эх, Ксапа Давидовна, пользуешься ты моей добротой. Хорошо, отдай бутылку, и будем считать, что проехали.
— Миша, ты сказал! — Ксапа сразу веселеет, вскакивает и убегает за дверь.
— И что теперь? — спрашивает Платон.
— А ничего, — хмурится Медведев. — Что я могу ей сделать? У нее местное гражданство на обеих щеках прописано. Это она может меня парой слов на Большую землю отправить.
Возвращается Ксапа. В руках — стеклянная бутылка, наполовину заполненная темной жидкостью. Ксапа усердно протирает бутылку тряпочкой.
— Выльешь? — протягивает бутылку Медведеву. Тот открывает пакет с ручками, и Ксапа опускает в него бутылку.
— Выпью в новый год за твое здоровье. Живи долго. Собрание закрыто.
И уходит.
— Легко отделались, — говорит Платон. — Никто ничего добавить не хочет? Тогда расходимся.
По дороге к ваму меня с Ксапой перехватывает Ната.
— Ксапа Давидовна, тебе Фред бутылку презентовал?
— Да, он.
— И мне. И еще черт знает, скольким парням. Клык, ты не верил, что он враг. Теперь убедился?
Печенкой чувствую, добром этот разговор не кончится. Но в чем суть, не понимаю.
— Натусик, с этого места поподробнее, — подает голос Ксапа.
— Он всем русским коньяк дарит. Как бы, мы с Большой земли, нам можно, мы привычные. Сухой закон введен из-за местных, им нельзя. И ждет, гад, когда этот коньяк всплывет у местных. Ведь если раздать сотню бутылок, хоть одна, пусть пустая, пусть случайно, но попадет не в те руки. Вот тогда надзорщики устроят грандиозный скандал. Мол, русские спаивают аборигенов. Полетят головы. Клык, ты в эти разборки лучше не встревай, это провокация и политика. Мы сами разберемся.
Ксапа фыркает.
— Ты-то хорошо знаешь, что делать?
— А тебя разве Медведев не инструктировал? Сейчас ситуация работает на нас. Прикидываемся шлангами, сидим в первом ряду, грызем попкорн. И смотрим, как Безопасность имеет надзорщиков во все отверстия.
— Миша мне то же самое сказал, только не так образно, — хихикает Ксапа. — Кстати, это он велел отпечатки пальцев с бутылки стереть. Мол, мы, русские, тупые как валенки, ничего не поняли, друзей не сдаем.
И улыбаются обе, счастливые и довольные. Коварные существа — женщины, ох, коварные! Что-то завтра будет…
0
0