«Все фрагменты, все осколки — минуты, секунды, доли секунд — должны быть учтены, чтобы при необходимости можно было их соединить, как элементы мозаики, и получить историю своего бытия, хронологию себя». (Дэниел Киз «Пятая Салли»)
Понимаю, что мои руки на руле колёсника уже потеют. Оцениваю обстановку как никогда оперативно. Немногочисленные прохожие на тротуаре. Высокие узорные заборы-ограды вдоль тянутся, симпатичные такие – по низу, примерно до пояса, кирпичом разных оттенков коричневого выложено, по верху – чугунные прутья с завитушками и пиками… Нельзя дольше оставаться на улице у всех на виду! Достаю цепь с замком, прищёлкиваю колёсник к прутьям ограды, только-только длины хватило, и иду вперед по тротуару, стараясь не переходить на бег. Ключ уношу с собой.
«Прости-прощай, железный конь, может и не свидимся. Владельцам забора или, к примеру, мимопроходимцам каким, ты наверняка понравишься и в хозяйстве пригодишься. Но пусть хотя бы повозятся».
Бросаю взгляд на дом Ломастеров, виднеющийся за строениями на участке соседей и остающийся от меня по левую руку. С его колоннами и подобием мельницы на крыше, по сравнению с окрестными особняками, дом действительно смотрится странно. Зато теперь понимаю, для чего на нём коленчатые трубы с зеркалами и линзами. Может, рукой помахать напоследок? Нет, бесполезно. Будь мастер в своём кабинете, мог бы случайно увидеть, но раз полисмены уже у дверей, то всё внимание на них, а не на соседей. Кстати, о соседях. Под чихание и тарахтение мотора от их парадного крыльца отъезжает паромобиль. Удлинённый такой, многоместный, видел подобные в городе всего пару раз. На крыльце – никого, в окнах тоже ничьих «провожающих» лиц не замечаю, лишь у внешних ворот возится с засовом слуга. План уже начал формироваться в голове, оцениваю скорости и расстояния. Отлично!
Нужно всего лишь немного ускорить шаг и сделать вид, что просто направляюсь мимо. Оказываюсь у ворот к тому времени, когда слуга открыл створки, а техника, чадя и поднимая пыль, медленно проезжает под аркой. Как раз до середины уже выехала. Вот только звук двигателя кажется всё более тихим — моё «возвращение» настойчиво даёт о себе знать. Слуга стоит с противоположной стороны, из-за корпуса паромобиля ему меня не видно. Шофер, конечно же, внимательно смотрит на дорогу перед собой. Пассажиры? Похоже, что-то обсуждают, а значит, отвлечены друг другом. Самое время!
Проскакиваю в ворота и сразу мчусь к развесистым кустам, украшающим территорию вдоль забора, по периметру. Низкие, даже до пояса не достают, с уже желтеющей листвой – но хоть что-то! Благо – не стриженые, иначе бы точно не укрыли! Ныряю под их сень, перекатываюсь на бок, подтягиваю ноги поближе. Скрылся? Не скрылся? Хоть калачиком сворачивайся! Впрочем, куда я денусь, сворачиваюсь. Со стороны улицы немного прикрывает забор, это уже хорошо, но если кто задастся целью поискать – найдёт сразу. Дыхание такое шумное, что самому страшно. Так-с, если звуки стали слышнее, я что, не развоплощаюсь уже? Хотя да, логично, был же момент концентрации всех усилий на одной цели, а теперь успокаиваюсь, выдыхаю. Во-от, уже и изображение перед глазами задваивается. Прижимаю к себе плотнее сумку, нельзя упускать её из виду в момент «возвращения», иначе она не захватится подпространством и останется лежать в кустах, рискуя быть найденной…
Будильник пищит, надрываясь, во весь голос. И судя по тому, что показывает он девять часов и пятнадцать минут, пищал он исправно все десять раз – по одному через каждые пять минут. Толку-то от него! С тех пор, как числюсь в рядах астральщиков, сквозь сон я его так ни разу и не услышал! Но всё ещё экспериментирую, вот и завожу. Понимаю, что лежу, свернувшись калачиком, а одеяло скомкано и прижато примерно так же, как и сумка с табличками и курьерскими принадлежностями. То ли просто совпадение и сам по себе половину ночи так пролежал, то ли в последний момент эту позу принял, копируя положение своего же «второго» тела. Впрочем, на первую пару я уже опоздал, можно не торопиться.
Надеюсь, меня всё же не обнаружат, когда появлюсь на Лиаре в следующий раз, примерно в половине третьего часа дня. Как и чем оправдывать своё проникновение в чужой сад? Самое бы оптимальное – по тихому перемахнуть через забор, найти колёсник там же, где оставил, и узнать, что в итоге произошло у Ломастеров. Мечты-мечты… И вообще – не хочу я приключаться в других мирах! Хочу есть, спать, отдыхать, а не вот это вот всё!!!
_____________________
Астер осторожно выглянул в окно, вслед за Элиссой убеждаясь, что у ворот стоит полицейский паромобиль. Ближайший размыкающий створки ворот рычаг – это прибитая к стене вешалка из пяти крючков. Всего лишь сдвигаешь второй справа крючок наверх по якобы для красоты вырезанному желобку – и створки чуть раздвигаются. А далее уже сам полисмен открывает одну из них, попутно перекачивая, как обычно, ведро воды из колодца в бак.
— Вот бы он и вовсе забыл, зачем к нам шел, но… Эх, мечты-мечты, — потирает лоб мастер.
— Я такого не умею, — разводит руками Элисса, — Тем более, он же не один. Явная несостыковка возникнет, задачу ему сразу напомнят, назад отправят. И, значит, все труды насмарку…
— Да нет же, милая, это не просьба и не пожелание. Просто так, к слову пришлось.
— Но делать-то что будем?
— Иди к себе, или нет, лучше иди к Безымянному. А я сам пообщаюсь с гостем. Не волнуйся, глупостей не натворю, — опережая вопрос, добавил Астер, — Всё, что должно быть укрыто от постороннего глаза, у нас уже укрыто.
«Ненавижу врать и изворачиваться», — читалось в его взгляде.
— Бросить всё, ох, бросить бы всё… — пробурчала под нос Элисса, уходя.
— Добрый день, уважаемый. Что привело Вас сюда? — открыл дверь непрошеному гостю мастер.
— Добрый день. Ялкис Свиристел, полисмен, к вашим услугам, — сообщил вошедший, приподняв головной убор, — Могу ли я видеть господина Астера Ломастера или же госпожу Варью… э-э… Иглежскую, кажется? Мне сообщили, что она может быть здесь.
— Астер Ломастер – это я. А госпожа Варья отбыла рано утром и не сообщала, когда намерена приехать в гости ещё раз.
— Жаль, крайне жаль. Я здесь не по службе. Скорее уж, просто по пути на дежурство заглянул. По просьбе нашей общей хорошей знакомой, госпожи Амалии Вербер-Шницкой. У меня есть важное сообщение, но оно именно для госпожи Варьи лично. Мне нужно с ней увидеться.
— Ничем не смогу помочь.
— Если она появится сегодня или завтра, просто сообщите ей, пожалуйста, что госпожа Амалия шлёт привет и хочет нас познакомить. Она рада будет передать через меня утерянную госпожой Варьей книжечку, выигранную в лотерею. Ту, которую госпожа Варья называет «приз». Сможете сообщить в точности? Я бы хотел воспользоваться Вашими письменными принадлежностями, чтобы записку написать, но, увы, спешу. Заеду после службы, ближе к вечеру.
— Да, я передам, — кивает Ломастер, не понимая, то ли это «гора с плеч», то ли дополнительный камешек к уже имеющейся ноше.
Полисмен прощается и уходит, а мастер, закрыв входную дверь, со вздохом уходит на кухню. Ту-Дзик поднимается с подстилки и подходит к нему, виляя хвостом.
— Что, друг, полегчало тебе? – треплет мужчина зверя по холке, — Прорвёмся, верно я говорю?
Согласное «Тяф!» послужило ему ответом.
— Я видела, паромобиль уехал. Всё хорошо? – заглянула на кухню и Элисса, — Дорогой?
— Да вот думаю, если всё бросать, то, может, не стоило бы и затевать с самого начала? Раз столько усилий уже приложено, то, получается, если откажемся, все они были зря?
— Не совсем тебя понимаю…
— Нет смысла просто так куда-то уезжать. Ведь в путь, как обычно, возьмёшь с собой себя. А ещё — некоторые проблемы от месторасположения тела в пространстве практически не зависят. Что-то я в философию ушёл, не правда ли?
— Теперь я понимаю ещё меньше.
— Чтобы создавать то, что интересно мне самому, я вынужден принимать покровительство тех, кто облечен властью, в чьих руках средства. Но как только принимаю — вынужден играть по их правилам. Я терпеть не могу подковёрные интриги, но без чужой помощи у меня не было бы сети мастерских, а именно она, управляемая от моего имени, но чужими руками, позволяет мне до поры до времени безбедно жить и проводить эксперименты. Да, часть прибыли уходит заинтересованным лицам, ведущим свою игру, но я принимаю это. Да, «сколько верёвочке ни виться, конец известен», но я всё ещё надеюсь выпутаться без потерь.
— И что же в этой ситуации можно сделать?
— Пока не знаю… Пойду я механоида доделывать, вот что, — отмахивается Астер от участливого взгляда жены.
___________________
— Пойду я костюм доделывать, вот что… — отмахивается Мия от попытки подруг утащить её с собой в общую столовую.
— Если не хочешь кушать, то хотя бы просто посиди с нами! Не пропускай полдник! – просит Хельна, сама-то она покушать всегда горазда.
— Девочки, я понимаю, вы всё ещё волнуетесь, но разве у меня нет права побыть одной?
— Так бы и сказала, а то костюм-костюм, — картинно встряхивает кистями рук Боннита.
— Ну, я действительно новый ночью начала… – выжимает улыбку Мия и бочком-бочком сдвигается в сторону коридора.
— Да не хочешь – как хочешь! – Хельна отворачивается, обидевшись, — Всё говорила, что справишься, а на тренировке чуть с обруча не сорвалась.
— Но не сорвалась же, — принцесса цирка старается говорить весело и беззаботно, — Мне иногда кажется, что чем больше вы за меня переживаете, тем больше я нервничаю, вот и всё. А не должна бы. Как говорил мой папа, «Выходя на арену, абстрагируйтесь от своих проблем!».
— Абро-стро… а что это означает? – тут же даёт о себе знать любопытство Бонниты.
— Скорее всего «забудьте о проблемах», я сама точно не скажу, просто вспомнилось вот. Отец часто употреблял разные сложные слова, вот и я нахваталась.
— А может, это вообще ругательное? – предполагает Хельна и даже непроизвольно прикрывает рот ладошкой.
— Ой, а скажи ещё что-нибудь такое же сложное! – подначивает Боннита, и Мия на секундочку задумывается.
— Ваш прессинг уже надоел, нечего заниматься словесной эквилибристикой, аутсайдеры! Секьюрити на вас не хватает… Вот!
— О как! – улыбается танцовщица, но Хельна неодобрительно покачивает головой.
— Забавно это звучит, но я не советую так говорить. Может это вообще что-то очень обидное, просто на каком-то иноземном языке, — девушка к концу фразы понижает голос до шепота и берёт подругу под локоток и увлекает за собой.
— А что, вполне может быть, — отвечает Мия.
— Попутешествуешь по другим мирам, чего только не нахватаешься! Слышали бы вы Вейлина, когда он и сам не в духе, и у команды музыка не ладится… — округлив глаза, сообщает Хельна.
— Только отец у меня никогда в других мирах не был, это мама родом с Наррона, но познакомились они уже тут.
— С другой планеты? Приезжая? Так, слушай, она, наверное, богатая была, — присоединяется Боннита. Всё, не отвертеться принцессе, так ведь и ведут в сторону столовой. Мия уже мысленно корит себя за промах.
— Может, не будем об этом, а? – предпринимает она робкую попытку отвертеться.
— Ну расскажи, а мы уж никому-никому! – вцепляется как клещ танцовщица.
— Ладно-ладно, богатая была, но постепенно всё истратила…
— Э-э нет, не сходится! Я от деда совсем другое слышала! – ловит на слове Хельна, — Это же уже практически легенда о сильномогучем воине, отказавшемся воевать, и беззащитной сиротинушке, оказавшейся под его защитой. Не схо-дит-ся!
И на два голоса звучит такое едкое и крайне подозрительное: «Ми-и-я?!»
— Что? Что у вас там не сходится?
— Как твоя мама оказалась в Лиаре?
И Мия со вздохом сдалась.
— Мне рассказали, что мамина семья специально накопила денег, чтобы попробовать спасти её. Вы слышали про болезнь, прозванную Неизлечимой? Она не заразная, и по какой причине возникает – так и не выяснено. Маги смогли придумать только печать, облегчающую внешние и внутренние проявления болезни. Но взамен жизнь сокращается в три или четыре раза.
— А точно не заразная? – отстраняется от подруги Боннита.
— Точно. Суеверия хоть и бродят, но в газетах пишут, что ни одного подтверждённого случая не было, — укоризненно смотрит Хельна.
— А какой в этом прок Игзешесам? Смысл им допускать больных в свой мир? – даже останавливается Боннита.
— Вот и согласовали эксперимент. Надеялись, что пребывание на планете с более медленным течением времени маме поможет, — развела руками Мия.
— И как?
— И никак.
— Я всё ещё не понимаю, зачем переместили, — не отступает танцовщица.
— Чтобы убедиться, что и способ межмировых перемещений не помогает! Что думаешь, Правящие защищены как-то от Неизлечимой, типа какие-то особенные? Как бы ни так. В итоге продержали сколько-то под наблюдением и отпустили на все четыре стороны! Вот чего я вам вообще об этом рассказываю!?
— А как же, нам ведь интересно!
— И что, теперь всё, что нужно, сошлось?
— Угу. Сошлось. Возвращаться на родную планету – это опять копить на кристалл, только зачем? Слишком многие стремятся поселиться на Лиаре, а тут такая возможность. Тем более, если такая романтика на горизонте…
— Не издевайся, Хельна!
— А я что, я не издеваюсь, я восхищаюсь!
— Тебе чай с вареньем или с мёдом? – уточняет Боннита. Девушки как раз зашли в столовую.
«И того, и другого, и можно без хлеба», — вспоминает Хельна распространённую поговорку и упорно молчит, пусть подруги сами догадаются.
— Ой, с кем поведёшься, от того и наберёшься! – выдаёт Мия, широким жестом накладывая на свою тарелку с общего подноса пяток блинчиков за раз и заливая их сверху ложкой мёда, а затем ложкой варенья.
— Угощайтесь, угощайтесь, мои дорогие, — щебечет Клотильда, она же неизменная цирковая повариха, она же тётушка Кло.
— Мия, сегодня определённо пойдёт снег, — ошарашено сообщает Боннита, — Ты изменила своему режиму питания?
— Нет, что вы, всё учтено и подсчитано, — покривила душой принцесса цирка. Она-то знала, что сейчас в её порции присутствует такое количество невидимых, но определённо существующих «калорий», о которых столько твердил отец, что оно никак не уложится в ежедневный расчёт по графе «углеводы», — Вы же помните, меня не было на обеде!
— А где ты была? – тут же уточняет танцовщица.
— А где была ты? – переадресовывает вопрос принцесса цирка, — Всё утро то пропадёшь, то появишься. Так где?
— А что ты вопросом на вопрос отвечаешь?
— Так с кем поведёшься, с кем поведёшься…
— А с кем тогда водился твой отец, чтобы иномировых слов нахвататься? – прерывает намечающуюся перепалку подруг Хельна.
— Да мало ли с кем, — отмахивается Мия и с гремучей смесью обиды и обречённости отправляет в рот первый кусок блинчика, — Что у нас, других тем нет для разговора?
— Точно, я ведь не сказала. А меня пригласили спеть на детском празднике, представляете!
— Однако, это успех, подруга! – хохочет Боннита, — Думаю, дальше можно и в ясельной группе выступить!
— Знаешь, а это очень ответственное дело, грудничкам колыбельные петь, — кивает Мия, — Можно ещё вместе с ними на «А-А-А» хором, дыхания у тебя по-любому хватит.
— А если я ещё и распоюсь немного перед выступлением… — многозначительно добавляет певица, но продолжить не может: фантазия закончилась.
«Больше всего господин Дильмеро дружил с господином Терраном Игзешесом и ещё с одним господином, забыла его фамилию, точно-точно, дедуля Постро так и говорил – не разлей вода, не разбей скала», — думает меж тем Хельна, не забывая наворачивать вкусности за обе щеки, — «Хотела бы я так же крепко дружить с Мией и Боннитой, но я их не понимаю, совершенно не понимаю! Я как третий лишний, а вот они, похоже, обе друг друга стоят. Обе явно что-то темнят».
_______________
Солнце ещё не успело укатиться за горизонт, но набежавшие тучи обложили всё небо, не оставляя закатным лучам ни шанса. Н-да, игры цвета и света не предвидится. Поднимаю повыше воротник куртки и продолжаю ждать. Сидеть на металлическом ограждении детской площадки не особо приятно, но лавка на противоположном её конце занята мамочками, а сами они заняты… ну, наверное, обсуждением сериала, раз не вникают в вопли своих малышей.
— Ха-ха-ха! Ты третий лишний! Третий лишний!
— Я успела раньше, значит, сегодня мы двое будем играть, а ты не подходи.
— А что, дружить втроем нельзя?
— Иди отсюда.
— Да, иди отсюда.
Всё же жалко, что к первой паре я проспал. Как оказалось – материала выдали много, а завтра – срезовая. И ведь как неудачно всё друг на друга наложилось — сосед тоже проспал, так что и сам не знал, рассказать не мог. Но ему-то проще, в общаге живёт, наверняка сообщили. С остальными же ребятами из учебной группы я особо не общаюсь, отчего эта мысль теперь прямо так и маячит в мозгу, чуть ли не с восклицательным знаком: «Надо прокачивать коммуникацию в реале!»
Да, такие дела. Если бы староста не начала всех обзванивать по поводу сбора добровольно-принудительных взносов на юбилей препода и не заикнулась о том, что именно в свой день рождения он обожает устраивать всем группам проверочные, я бы точно погорел завтра… Хм, но зато бы и не замерзал сегодня, ожидая выторгованные у старосты ксерокопии четырёх страниц с мелким убористым почерком.
— А что ты готовишь?
— Это кексик, я маме скормлю.
— Вкусный?
— Не знаю. Она сначала отравится. А потом превратится в медведя! Р-р-р!
— И что?
— И всё, я из нового мультика больше ничего не запомнила.
Останавливаю попытку пробить себе лоб фейспалмом.
— Лучше давай мы будем монстрами!
— Давай! И будем кусаться?
— Не-ет, мы такие, ну эти, крутые, в нарядах.
— А что они делают?
— Не знаю, я не запомнила. Скучно. Давай ссориться!
Второй фейспалм на подходе. И как же вовремя к площадке подруливает староста.
— Привет.
— Привет. Сколько я должен за ксерокопии?
_______________
— Сколько я должен на этот раз Джениус?
— Осталась лишь доплата по новому оформлению сцены. Плюс по передвижному. И всё.
Кабинет заливал приятный свет, тонкие тканевые занавеси не мешали ему, лишь окрашивали помещение в кремово-оранжевый цвет, но настроение, витавшее в воздухе, было напряжённым, можно сказать, предгрозовым.
— А по частям точно не примут? С разных счетов?
— Предлагали, не примут. Нужно сразу.
— Допустим. Но где взять столько одновременно? — хмурит брови управляющий.
Фокусник пожимает плечами.
— Если слишком сложно, задействуем Террана.
— А может, не будем рисковать? Я договорюсь как-нибудь на пару дней отсрочки, и вообще, нужно было сразу заказывать у разных подрядчиков.
— А это уж Вы у своего спонсора спрашивайте, господин Алабас!
— Кхм-кхм, повторите на всякий случай два предпоследних предложения, — перебил собеседников хриплый голос, и на стоящего у двери человека, наконец, обратили внимание.
— Постро?
— Палфирек?
Почти одновременно выдали Дакир и Джениус.
— Да, это я, — кивнул мужчина, ухмыльнувшись, сложил пальцы «в замок» и потянулся руками от себя и вверх, разминая плечи, – Так что там было про риск и разные счета?
— Мы, так сказать, несколько стеснены в средствах и лучше бы задействовали мелких подрядчиков, с ними проще расплачиваться по частям.
— И возиться на две недели дольше?! Пф! Нет уж, я так не играю…
_______________
«А-а-а! Я так не игла а-аю!» — слышу вполне взрослый голос в ухе. Кристалл-автопереводчик у меня из самых простых, так что тембр голоса не модулирует. Звуков и голосов много, но улавливаются, как всегда, лишь ближайшие и самые громкие. Стараюсь не двигаться, хотя нос тут же, как назло, начинает чесаться. В нескольких шагах от себя вижу бледно-желтую ткань, натянутую от самой земли куда-то вверх.
Детский голосок что-то пищит на своём языке, а переводчик «на серьёзных щах» доводит до меня, что «Я точно знаю, на улочке плохо ходили! Это не телесно!»
Ошибки в речи кристалл, тоже, естественно, не распознаёт полноценно, поэтому выдаёт чушь. Предполагаю, что «на уроке проходили» и «интересно», но могу ошибаться.
— И что вы предлагаете, юная госпожа? – слышу в ответ мужской голос.
— Давайте лаз денемся на тлей команды. Блат, ты будешь передним водителем Лесного Края. Кузина кого выбираешь, голод или мага Ижесеса?
— Игзешеса, юная госпожа.
— А Вас не сплавляю. Вы в моей команде.
— Я за горожан буду, – доносится девичий голос, — Я буду такая в удобном и тёплом костюме для путешествий и с плащом…
— А ты, значит, будешь нас мирить? – подключается к распределению ролей мальчик.
— Морить! – согласно выдаёт мой автопереводчик, по-своему распознав речь, а я медленно отползаю к забору.
Палатка, которую теперь мне видно целиком, на территории возвышается не в одиночестве, рядом с ней ещё штук шесть как минимум таких же палаток-шатров, какие-то поставлены криво-косо, но уже выправляются. Какое-то мероприятие, вестимо. На территории много детей и сопровождающих их слуг. Пока что ползу к воротам аккурат между кустарником и забором, под прикрытием второй из палаток, коричневой в клеточку. А вот что буду делать, когда палатки и насаждения закончатся – просто не представляю! Ворота-то наверняка закрыты, если все гости уже здесь. Перемахивать через забор средь бела дня?
— А давай мы как будто будем из гильдии пекарей, мне понравилось, как они выступали!
— Точно, сестрёнка! Попросим корзинки с пирожными и сами вынесем под музыку! И… всё?
— Наверное, всё, я только одно пирожное маме хочу унести, я проверяла, детские сладости вкуснее, чем взрослые. Она точно обрадуется.
— А потом?
— А потом ещё кем-нибудь будем.
— Я, когда вырасту, буду строить дома.
— Какие?
— Разные. Летающие хочу. Или вот как этот, с мельницей, он интересный…
Дослушивать некогда, приподнимаюсь, выглядываю на дорогу и тут же приседаю обратно. Прогуливающуюся парочку, равно как и летящий мимо конный экипаж лучше пропустить. Выжидаю, улавливаю с улицы обрывок разговора про новую моду на красные прядки в волосах. Теперь подползаю ближе к палатке, от неё прекрасно видно, что ворота действительно закрыты. Ждать случая, когда откроют? Да ни за что! Вы просто не представляете, насколько дорого мне время. Оцениваю высоту ограды. До верха-то с прыжка нормально дотянусь, но на руках свой вес точно не выжму, а ногам по гладким вертикальным прутьям не на что опереться. Выходить, не таясь? Уповая на наглость и таблички? Точно, таблички, а ещё точнее — сумка с ними!
Стаскиваю с плеча, креплю ремень на две самые последние дырки в ряду. Ну, не подведи, принадлежность курьерского ремесла!
«Дорогие друзья! Подходите, подходите ближе! Сейчас вы услышите песню от нашей гостьи…» — улавливает мой автопереводчик явно усиленный техникой голос со стороны особняка, и я понимаю – самое время! Разгон, прыжок, цепляю серединой ремня за пики, ступаю правой ногой на повисшую сумку, выжимаю вес руками, левой уже перемахиваю через ограду, ставлю в опору всё на ту же многострадальную сумку, проворот, правая нога уже на кирпичах, левая догоняет! Шикарно! Дёргаю за ремень вверх, одновременно толкая нижнюю часть сумки от себя, тем самым освобождая её, и — спрыгиваю на тротуар.
А теперь, пригибаясь, ходу, ходу вдоль забора и мимо ворот! Чтобы проскочить до того, как спохватятся, если, конечно, вообще спохватятся…
0
0