ПОСВЯЩАЕТСЯ ЮРИЮ БРЕХОВУ – ЧЕЛОВЕКУ И ЖУРНАЛИСТУ.
…Каждая самая беспутная даже идейка, если только в ней предчувствуется надежда что-нибудь разрешить, может надеяться на несомненный успех…
Ф.М.Достоевский
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Нет худа без добра.
Появление нового класса собственников привело к серьезным изменениям в обществе. Бывшие государственные дачи стали переходить в частные руки, новые собственники взялись перестраивать старые здания, сносить их, чтобы возвести вместо них современные строения. Всем памятна история, когда при сносе гостиницы «Москва» под ее фундаментом было обнаружено несколько ящиков с тротилом. При подступе немецких войск к Москве саперы минировали город, и эти несколько ящиков были благополучно забыты при разминировании и пролежали в подвалах более пятидесяти лет прежде, чем на них наткнулись строители. Подобные находки не редкость в Москве. Тем не менее, в последние годы случались находки, о которых не принято говорить вслух, ибо само их существование и до настоящего времени представляет государственную тайну. Давно нет СССР, но грифы секретности, проставленные на документах, не утратили своей актуальности. В таких случаях государство решительно вмешивается в дела частника и предпринимает весьма решительные шаги, с тем, чтобы некоторые события нашего прошлого оставались неизвестными для широкой общественности. Понятное дело, публика – дура, она из всего пытается сделать скандал.
К числу таких находок относится обнаружение на государственной даче, где когда-то проживал сподвижник Сталина, его верный сторожевой пес и великолепный организатор Лаврентий Берия. Обратимся к воспоминаниям П. Судоплатова, легендарному советскому разведчику, в свое время осужденному по так называемому «делу» Берия, сфабрикованному его бывшими товарищами по ЦК партии.
В своей книге «Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930-1950 годы» П. Судоплатов рассказывает о тюремном периоде своей жизни. Одно время ему довелось сидеть в легендарных ленинградских «Крестах» в одной камере с бывшим начальником хозяйственного управления госбезопасности генералом Сумбатовым. «Сумбатов, — пишет П. Судоплатов, — после допросов сидел на постели и кричал. Из бессвязных отдельных слов можно было понять, что сокровища Берия зарыты на даче Совета Министров под Жуковкой, а не вывезены контрабандой за границу». Из этого абзаца можно сделать два вывода: Сумбатов действительно участвовал в захоронении чего-то на даче Берия или знал об этом, и это кого-то очень и очень интересовало, на эту тему генерала постоянно допрашивали, возможно даже с применением «острых» методов допроса.
Несомненно, дачу перепахали в поисках мифических сокровищ, возможно, что новый олигарх Мякинин, который приобрел дачу, тоже был заинтересован в этих сокровищах и верил в их существование, не зря же он заплатил за дачу и прилегающий земельный участок около двухсот миллионов рублей. Но все поиски оказались безрезультатными, и только когда Мякинин взялся строить сауну с бассейном, экскаватор случайно зацепил в земле контейнер. Сразу стало ясно, почему миноискатели оказались бесполезными – контейнер, включая замки, был изготовлен из алюминиевых сплавов. Однако познакомиться с содержимым контейнера Мякинин не успел. Спустя семь минут после обнаружения находки к даче подъехало несколько черных автомашин «Волга», и дюжие приветливо улыбающиеся молодые люди оттеснили рабочих и олигарха вместе с его охраной от неожиданной находки, которая была сноровисто погружена с помощью того же экскаватора в неизвестно откуда взявшийся грузовой автомобиль.
Однако Мякинин зря переживал и открыто хаял стукачей – в контейнере не было золота и драгоценностей, известно, что Лаврентий Павлович их не жаловал. В контейнере находилось нечто более ценное – тома с досье по секретным проектам, которые в свое время велись на территории СССР, а также исторические документы, которые по некоторым причинам, по мнению тогдашнего руководства страны, не могли находиться в обычных, пусть даже и сверхсекретных архивах. Странное дело, потомки знают Берия, как политического интригана и авантюриста, который не гнушался любыми подлыми ходами, которые вели его к желаемому результату. Казалось более логичным, чтобы в контейнере оказались политические нечистоты, компрометирующие высших чиновников того времени. Но нет – вместо этого мы стали обладателями знаний о том, как развивалась наука, как совершались те или иные политические ходы, как страна превращалась из раздробленной княжеской Руси в могучее государство.
После этого уже начинаешь сомневаться в истинности вдалбливаемых нам истин. История пишется людьми, это, пожалуй, единственная наука, которая изменяется в соответствии с политической конъюнктурой. Лишь первоисточники достойны – да и то не всегда! – определенного доверия, но как порой трудно добраться до них даже искушенному и опытному человеку!
Волею судьбы автору этих строк довелось заниматься документами из архива. Сказать, что автор был поражен, значит, вообще ничего не сказать. Документы были уникальными и повествовали они о событиях и фактах, кажущихся чистой фантастикой.
Если разум отдельных читателей будет не в состоянии принять то, о чем будет сказано ниже, если читатель начнет сомневаться в достоверности сообщаемых ему сведений, то он может просто воспринимать все, как фантастическое произведение, рожденное необузданным воображением человека, который никогда ничего не читал, а тем более не писал, кроме фантастики.
Время изменчиво и движение его неотвратимо. Каждый год приносит нам очередные сюрпризы: открываются архивы, шелухой облетают режимы секретности, и мы узнаем то, что когда-то составляло государственную тайну канувшего в Лету государства рабочих и крестьян. Вот уже открыты исполненные трагедии и высокого творческого поиска страницы «Атомного проекта», мы узнаем таинственные и загадочные истории, связанные с ракетостроением в СССР, видим фотографии воздушных фантастических кораблей с атомным реактором на борту, внимательно изучаем чертежи невероятных сухопутных супердредноутов, которые по мысли изобретателей должны были преодолевать мощные укрепления врага.
Наконец-то стала известной история создания подводного флота России: от неуклюжего бочкообразного деревянного весельного ботика «Садко», приводимого в движение несколькими гребцами – через создание мощных стовесельных подводных крейсеров, вооруженных первыми еще несовершенными ракетами – к современным атомоходам типа «Курск» и «Аврора».
В архивах госбезопасности покоились материалы, связанные с военным применением первого воздушного шара, изобретенного механиком-самоучкой Нифонтовым, крепостным помещика Вяземского. Удивительно то, что использован он был не где-нибудь, а в знаменитом Бородинском сражении. Именно с него были вылиты на шатер императора Наполеона двести килограммов кипящей смолы. Император получил ожоги, что и послужило к неожиданному отступлению французских войск с поля боя в тот момент, когда они уже почти торжествовали победу.
Стала достоянием широкой общественности фантастическая история создания военных подземоходов, немало изрывших своими стальными лапами глубины Уральского хребта, прошедших под коробом Берингова пролива на Аляску и под носом американцев похитивших из глубин североамериканского материка более трех тысяч тонн золота. Золото это составило в свое время золотой запас, который был так необходим стране в военное и послевоенное время и был так бездарно профукан в годы перестройки.
Узнали мы и о создании в конце тридцатых годов мощной ионосферной летающей электростанции «Арктания», много и полезно потрудившейся в военные годы и обеспечившей электроэнергией многочисленные предприятия промышленности, спешно переброшенных в предвоенные годы и первые месяцы войны в бесконечные и холодные просторы Сибири. «Арктания» потерпела катастрофу в конце пятидесятых годов, а средств и воли для строительства новой станции у правительства Н.С. Хрущева не хватило. Отголоски этих событий нашли свое отражение в романе молодого писателя Г.Гуревича. Роман назывался «Рождение шестого океана» и автор едва ли подозревал, насколько близко он подошел к истине. Даже удивительно, что роман беспрепятственно вышел в издательстве «Трудрезервиздат», скорее всего счастливым обстоятельством явилось то, что автор назвал свое произведение научно-фантастическим, а как известно, в то время к фантастике относились с известным пренебрежением.
И все-таки, к сожалению, многие страницы советской истории остаются неизвестными общественности. И совершенно напрасны усилия по секретности, предпринимаемые соответствующими ведомствами, — они лишают русский народ знания своей истории, в котором были события, которыми можно гордиться. Эти события несомненным образом доказывают, что Россия не Верхняя Вольта с ядерными ракетами, что не только в области балета мы были впереди планеты всей, советские физики не всегда догоняли своих западных коллег, и существовали такие области естественных наук, где мы были далеко впереди.
Несомненно, что Л.П. Берия не сам подшивал тома и подбирал документы в свое досье. Но странное дело – за все время, прошедшее со дня его расстрела, никто не обмолвился о существовании такого архива. Это говорит о многом: возможно, что для работы подобраны были люди, которые умели хранить тайну и знали, что бывает за излишнюю болтливость, но еще более возможно, что свидетелей, как создавался личный архив Берия, давно нет в живых. Сам Лаврентий Берия ничего не может сказать о причинах, побудивших его к сбору подобных досье, — после смерти создателя советской империи И. Сталина коммунистическая верхушка беспощадно расправилась и с хозяйственным администратором империи. Судя по некоторым материалам, Л. Берия лишь продолжил дело начальника спецотдела при ЦК ВКП (б) Г. Бокия, начавшего вести так называемую Белую книгу, в которой он собирал материалы расследований таинственных и загадочных происшествий, имевших место на территории страны.
Но оставим домыслы. Обратимся к фактам.
Факты открываются удивительные. Они показывают многие события недавнего прошлого совсем в ином свете, непривычном. Порой они поражают наше воображение.
Ради удобства читателя наше повествование разбито на досье, в которых были сгруппированы те или иные факты в архиве самого Берия.
Клотильда продолжала:
— Я, само собой, ей не поверила. Старуха выглядела совершенно безумной. А её свидетельство походило на чудо! Невероятный поворот. Подарок судьбы. Возможно ли такое? Я допросила Оливье, отправила его в Отель-Дьё. Вот тогда и выяснилось, что оттуда тебя увез высокий итальянец с цветастым платком на шее. Дальше больше. Был ещё сапфир.
— Сапфир? – Геро машинально ощупал левую руку. – А при чём здесь…
Клотильда вновь улыбнулась, на этот раз снисходительно, как взрослый улыбается ребёнку.
— Сапфир, мой мальчик, это след. И след горячий. Такие камни не пропадают бесследно. Я его нашла, этот сапфир. И где бы ты думал? В залоге у банкира Галли. А Галли – это банкир моей дорогой сестрицы Жанет. Оставалось задать вопрос. И откуда у банкира Жанет этот камень? А тот высокий итальянец, нелепый и растрёпанный, уж очень походил на другого приближенного Жанет, её лекаря Липпо. Этот лекарь побывал в моём замке. Он приезжал якобы ради своей высокородной пациентки, но осматривал он… тебя. Как видишь, всё не так уж и сложно. Я сопоставила кое-какие факты, провела небольшое расследование, и вот я здесь.
Клотильда откинулась на спинку кресла, будто ожидала аплодисментов. Геро помолчал, затем, сделав над собой усилие, спросил:
— Так чего же вы… хотите?
Она коротко засмеялась.
— Какая трогательная наивность! Разве так трудно догадаться? Тебя, мой милый, тебя.
Клотильда всплеснула руками.
— А ради чего, ты полагаешь, я всё это проделала? Приехала сюда, скрываюсь, живу в этой лачуге, как обнищавшая вдова. Неужели ради того, чтобы насладиться петушиными воплями и проповедью старого попа? Я приехала сюда за тобой. Чтобы увидеть тебя, вернуть тебя.
— Зачем же так сложно? – с лёгкой иронией осведомился Геро. – Ради чего и ради кого вы так себя затрудняете?
На лице принцессы немедленно обозначилась обида. Она даже несколько раз моргнула, что было ей совершенно несвойственно. Она казалась оскорблённой, невинно оклеветанной, привлечённой к неправедному суду.
— Как тяжко! Как несправедливо! – намеренно переигрывая, ответила она. – Я всё ещё предстою в роли некого кровожадного чудовища. За что? Я всего лишь жертва обстоятельств, и вся моя вина в том, что я увлеклась тобой, не согласовав каприза с верховным устроителем судеб. Этот устроитель, насмехаясь, сделал меня преступницей. Он оклеветал меня, а ты поверил. И всё ещё веришь. У меня и в мыслях не было разлучать тебя с женой или дочерью! Я всего лишь искала необременительного флирта. Лёгкой интриги. Ты был женат. Ну и что с того? Все мужья изменяют своим жёнам. Хранить верность супругу или супруге признак провинциальности. Браки заключаются не по любви, а из корысти. Да, ты не принадлежал к числу придворных, но я была воспитана при дворе. Откуда же мне было знать, что в доме епископа мне попадется юный поборник добродетели? – Она вдруг сменила тональность, изгнала из голоса кокетливую небрежность. – Я рассчитывала время от времени встречаться с тобой, назначать тайные свидания. Я не рассчитывала, что интрига продлится долго. Меня возбуждала именно та пропасть, что пролегала между мной, принцессой крови, и тобой, безродным. Я хотела немного развлечься и вознаградить тебя за доставленное удовольствие, за волнение, которое мне было неведомо. Но твоей жене зачем-то понадобилось туда явиться! И вот, всё случилось, как случилось… Судьба будто потешается надо мной. Играет. Подбросила второй шанс. Ты вновь с другой женщиной, и ты влюблён. Будто и не было тех лет. Всё сначала! И вновь соблазн. О, мысль о мести и похищении была первой! Тем более, когда я узнала, что моей соперницей, счастливой соперницей, стала Жанет. Жанет, подумать только!
Она замолчала и взглянула на Геро почти лукаво.
— Я до сих пор ломаю голову. Как вы встретились? Когда? Ясно, что это случилось во время её пребывания в замке. И та её болезнь… Притворство! Меня обманули в моём собственном доме. Впрочем, её врач помог тебе. Видишь, я умею быть благодарной. Я не мщу Жанет, я не сделала ничего, чтобы ей повредить. А я могу это сделать. Любая другая на моем месте уже добилась бы её ссылки. Или разорения. Но я храню молчание. Я сижу здесь, в этом ветхом домишке, и наблюдаю. — Клотильда понизила голос до шепота. – Мне очень хочется её убить. Ну, ну, не бледней. Я этого не сделаю, ибо слишком многим ей обязана. Ты здесь, ты жив, и это её заслуга. Жанет не пострадает. Скажу больше, у меня нет намерений вас разлучать. Я не собираюсь этого делать, как не собиралась становиться между тобой и твоей женой. Но и отступиться я не в силах. Поверь, я пыталась это сделать. Я даже приказала Дельфине собирать вещи. Я видела тебя, убедилась, что ты жив, и должна была принять решение. Снова сделать тебя несчастным… чтобы всё, как прежде?.. Нет, этот путь уже пройден. И это всё равно что приговорить тебя к той лечебнице повторно. Тогда что же остается? Уйти. Стать прошлым. Обратиться в тень. Но я не смогла.
Клотильда сотворила на лице невинную растерянность.
— Так чего же вы хотите? – Голос Геро звучал глухо.
Он устал от её откровений, от прыжков её голоса, надрыва и пафоса. Его терзал нарочитый шум. Он давно уже не вспоминал о мучившей его некогда мигрени. А тут ухнуло откуда-то изнутри, камень ударил не снаружи, а прилетел из глубин памяти, с самого дна.
— Я хочу, чтобы всё было так, как я задумала изначально. Я позволю тебе остаться здесь, в Лизиньи, с дочерью и Жанет. Я не знаю, как долго продлится её привязанность, да это и неважно. Но в награду за это спокойствие ты будешь выплачивать мне дань. Десятину.
Геро взглянул на неё с недоумением. Тонко улыбнувшись, Клотильда продолжала:
— Это будет налог, пошлина, выкуп, называй как хочешь. Ты будешь платить мне за своё счастье, за свою свободу, за то, что я буду держаться от тебя подальше и поостерегусь предъявлять права на свою собственность. Ты ведь помнишь, кто ты? Моя собственность. – И она взглядом указала на его плечо. – Жаль, что я не могу подать в суд, чтобы вернуть эту собственность по закону. Времена рабов и патрициев прошли. Я удовольствуюсь малым. Время от времени ты будешь приходить ко мне. Скажем, раз в месяц. Помнишь, как я расплачивалась с тобой свиданием с дочерью? Я платила тебе за твои ласки. А теперь платить мне будешь ты. За свободу и счастье. И за свою любовницу, разумеется. Чтобы с ней ничего не случилось. Я, конечно, ей благодарна, но это сегодня, а завтра я могу передумать.
Клотильда умолкла. Смотрела на него выжидающе. Осознал ли? Дом епископа, дом старого кюре.
Всё смешалось. Он как будто вновь сидит за письменным столом, перо споткнулось, черным плевком выразив недоумение. Рука ведущего это перо оказалась слабым проводником. Дернулась, задрожала, вынудив невинное орудие изрыгать черные брызги.
Эта рука подчинялась ошеломлённому человеку, чей мир стал разваливаться и сотрясаться. На этот раз пера у него нет, но мир под ногами вновь колебался.
Странно устроен человек! Удивляться неизбежному, сотни раз предсказанному. Знал же, когда шёл сюда, знал, что будет нечто подобное, ждал этих слов, ждал шантажа и угроз. Сам мысленно расписал все реплики. Почему же такой холод, звенящая пустота в груди?
Разве ему был обещан счастливый исход? Разочарование – дитя надежды. Разве у него была надежда? Нет, и тени не было. Он распрощался с надеждой, едва лишь разглядел герб.
Первого киборга привезли в полшестого. Хозяин – бомжеватого вида мужичок лет сорока – вывел из флайера еле стоящую на ногах девушку-DEX, принял деньги, передал права управления, документы и с ухмылкой исчез. Змей на руках занёс покупку в мансарду и дал банку тушёнки, банку сгущёнки, показал, где можно помыться и дал чистую одежду.
В четверть седьмого пришли Карина, Леон и Родион, узнали, в чём дело – и тоже стали помогать. До половины одиннадцатого привозили киборгов – их оказалось даже больше, чем было в объявлениях: одиннадцать DEX’ов, девять Irien’ов и два парня Mary. Змей выбрал двух парней-DEX’ов покрепче – таких, которые смогут перенести перелёт — получил на них третий уровень и сразу повёз их в свою зимовку. Велимысл позвонил директору Песоцкой школы и тот пообещал прислать рано утром школьный флайеробус, но с условием, что одного DEX’а и одного Mary оставят в школе. Второго Mary Нина решила оставить в доме в помощь Раджу – чтобы содержал дом в порядке.
Нина позвонила Григорию и сообщила, что остаётся с Платоном и Хельги до утра в городе – и пошла помогать Зосе кормить больных, понимая, что спать не придётся.
***
Флайеробус прилетел в четыре часа утра — пилот должен был успеть слетать за школьниками по деревням, и потому он решил привезти киборгов до начала учебного дня. Его ждали, купленные киборги были уже вымыты-подлечены-накормлены-одеты — и потому погрузка заняла всего четверть часа. В доме Нина оставила одного Mary, которого назвала Фредом. Двоих девушек DEX оставила для Зоси — она уведёт их, когда они поправятся. Нина попросила Хельги лететь вместе с купленными киборгами, чтобы пилоту было спокойнее, а сама с Платоном села в свой флайер. Волхв с Мраком сел в бус, отправив флайер, нагруженный купленными в магазине Прохора Петровича коробками с карамелью, крупами и повидлом, на Жемчужный остров на автопилоте.
По пути пилот на пятнадцать минут остановился около Песоцкой школы, чтобы передать одного DEX’а и одного Mary директору школы.
К медпункту на Жемчужном острове прилетели почти в восемь утра – и после выгрузки киборгов пилот улетел обратно. С помощью Фрола и Хельги всех новичков разместили в палатах и многим сразу Саня поставил капельницы. Нина снова оставила Хельги на медпункте, а сама полетела с Платоном к своему дому, чтобы хоть немного поспать перед мероприятием.
***
Шестого декабря в половине одиннадцатого утра в столовой дома на Славном острове собрались гости — и волхв после рассказа о дне Мороза и причинах уважать этого сына Мары объявил начало зимней серии игр «Что? Где? Когда?». Желающих принять участие в игре было столько, что пришлось создать три команды, чтобы смогли поиграть все желающие. А так как играть одновременно не было возможности, то пришлось провести жеребьёвку, чтобы определить, какая команда будет играть первой. Арнольд снимал всё на видеокамеру, а прилетевший с Эвой Бернард – на голокамеру.
В этот раз команды были смешанные, состоящие из киборгов и людей. И первой за стол сели игроки из команды животноводов: Полкан, Инга, Тур, Ян, Дамир и Джуна. Игрокам, как и прежде, было сразу запрещено пользоваться И-нетом, а киборгам – ещё и пользоваться внутренней связью, и сканоровать чёрный ящик.
Но перед началом игры Нина встала и обратилась к киборгам:
— Все вы знаете, что мне пришлось приказать Платону снять все деньги с наших счетов для выкупа киборгов по объявлениям. Из двадцати трёх один Mary оставлен в моём городском доме в помощь Раджу, две DEX переданы с третьим уровнем Софии Викторовне Крутицкой… все вы знаете её по уменьшительному имени Зося. Два киборга переданы Песоцкой школе, они там будут сыты и одеты… а остальные находятся на медпункте и после излечения начнут работать. Просьба бригадирам посмотреть новичков и пополнить ими свои бригады. Денег на счетах почти нет, а к Новому году будут снова привезены киборги. И потому надо по возможности максимально увеличить выпуск продукции на продажу… и начать делать новогодние сувениры. Миллион мы вряд ли сможем заработать, но постараться стоит…
И тут Нина обратила внимание на обеих студенток: рядом с Ингой стоял Тур — и они оба выглядели вполне довольными, а вот рядом с Джуной киборга в статусе брата не было. Нина вспомнила, как сама же говорила девушке, какая у неё теперь есть семья, но ничего не сделала, чтобы Джуна почувствовала себя защищённой. Среди гостей стоял тот самый парень, который подал Джуне курицу, рядом с ним стояли его родители… и если они решат прислать сватов… то кто из парней будет проверять её будущего жениха? Она снова взглянула на Джуну – как же она одинока… и грустна! – и, не спрашивая её мнения, обратилась к киборгам:
— А теперь… немного слов о семье. Все знают, что у нас работают две студентки. И у одной из них, у Инги, есть DEX в статусе брата. Это Тур. У Джуны брата нет, она из детдома… то есть, я приняла её в свою семью и мои приёмные сыновья-DEX’ы теперь её братья. Но кто из парней-DEX’ов согласится постоянно быть рядом с Джуной и сопровождать её в поездках? Причём помогать ей надо не только здесь, но и на пути обратно в вуз и во время учёбы… то есть, постоянно. Я очень надеюсь, что обе девушки после защиты дипломных работ вернутся сюда на работу… Инга главным зоотехником, Джуна – специалистом по кормлению животных, а Тур – зоотехником по племенной работе. Тот, кто согласится сопровождать Джуну сейчас, должен будет помогать ей и в будущем. Подумайте… и сообщите мне. И желательно сегодня. И сообщите, пожалуйста, об этом всем живущим на островах DEX’ам… и тем, кто лечится в данное время. Джуна, ты ведь не будешь против? И ты сама тоже можешь выбрать, кого из парней-DEX’ов ты готова постоянно видеть рядом… в качестве брата. Благодарю за внимание!
Речь Нины была внимательно выслушана и передана всем киборгам охраны. Потом Велимысл показал приз, который получит команда в случае выигрыша – большая керамическая фигурка совы, сидящей на книге, и шесть керамических кружек с изображением совы, как древнего символа мудрости и знаний.
И только после этого началась игра, и ведущий задал первый вопрос: «Все знают сказку про Колобка, как он убежал от бабки с дедом и что с ним потом стало. Вопрос такой. Что такое Колобок на самом деле?» Он показался Инге слишком простым, и она выкрикнула ответ, не дожидаясь окончания данной на обсуждение минуты:
— Колобок – это хлеб, испечённый бабой и дедом и сбежавший от них!
Но ведущий игру Велимысл ответил, что ответ не верен:
— Ты знаешь литературно обработанную сказку, а вопрос был на знание Вед. Правильный ответ – Луна. Ведь исконная сказка о спутнике Старой Земли – Луне. Дед – это бог Род, а бабка – Мать-Сыра-Земля. Из звёздной пыли, как из муки, был создан спутник планеты. С Земли он был виден как убывающий и растущий месяц. В исконной сказке Колобок-Месяц проходит по созвездиям с названиями зверей и в каждом теряет по кусочку… убывает. А потом Дед и Баба пекут новый Колобок… это растущий месяц. По сути своей Колобок – это первый ориентир для живущих в лесах людей… по местонахождению и форме месяца на небе можно было определить своё местонахождение и безошибочно найти в лесу нужную деревню. Это — навигатор. К сожалению, ответ не засчитан и приз отправляется в Песоцкую школу киборгу DEX-6 по имени Лиса.
Инга задумалась – такое ей в голову не приходило. И на следующие два вопроса она отвечать не стала — и, как оказалось, правильно сделала. Темой почти всех вопросов была славянская мифология, ведические знания и сказки – но сказки в исконной форме, без современной литературной обработки, к которой она привыкла. А волхв тем временем подтверждал правильность очередного ответа Полкана:
— …действительно, в сказке описан обряд возрастной инициации. Девочка в семь или восемь лет ещё не имеет имени, и потому её зовут по отличительному признаку Красной Шапочкой. Ребёнку даётся задание, для выполнения которого этот ребёнок должен проявить самостоятельность. Девочку мать отправляет к бабушке, живущей примерно в километре от дома матери, с корзинкой пирожков – и девочка идёт вроде бы сама, но под незаметным присмотром взрослых. Да, Инга, за девочкой наблюдают взрослые, чтобы в случае крайней необходимости помочь. Но ребёнок решает сам, какой дорогой пойти и идти ли вообще. По пути она встречает Волка – человека, ряженного в костюм волка – и разговаривает с ним. Это тоже часть проверки ребёнка… и так далее. После испытания девочка получает имя. Сказка «Маша и Медведь» аналогична, но в ней человек в костюме медведя… а решение принимает сама девочка… и способ возвращения в деревню тоже она придумывает. Человек в костюме медведя в состоянии понять по массе короба, что в нём не только пирожки, но и девочка. И эта девочка по результату испытания получает новый сарафанчик с вышивкой, обозначающей прохождение инициации.
Инге такое в голову никогда не приходило! – оказывается, почти все сказки описывают реальные события и обряды! Не животные – Волк и Медведь – а люди из рода Волка или Медведя, одетые в соответствующие костюмы.
Игроки крутили барабан, ведущий задавал вопросы, на один из вопросов ответ был в чёрном ящике, который принесла Клара – и ответом был кочан капусты – а Инга думала, что вопросы, ориентированные на знания сельских школьников пятого-шестого классов на самом деле намного сложнее, чем кажется вначале. Всё-таки знания родной веры детям даются по мере их взросления – если не в школе, то дома.
Тем временем Ян ответил на последний вопрос:
— Это Сивка-Бурка Вещий Каурка! Он одновременно сивый, то есть белый, бурый и рыжий… хвост бурый, а грива рыжая. Это волшебный конь Ярилы!
— И этот ответ правильный. Приз – книга волшебных сказок — вручается команде! И все получают по кружке! Вы все сегодня молодцы и все победители. Следующая игра через две недели, на Рождество Коляды, и проведём мы её в виде брейн-ринга. Желающих играть много и призов у нас много, и вопросов у нас достаточно. Благодарю всех за участие и за поддержку! А сейчас давайте расставим столы обратно и будем пить чай с пирогами.
Чаепитие плавно превратилось в ужин, люди и киборги общались на равных, обсуждая прошедшую игру – и обе студентки с удивлением узнали, что народные сказки – не просто занимательные истории для детей, а реальные истории, когда-то очень давно происходившие на самом деле, но при многочисленных пересказах и переводах превратившиеся в совершенно фантастические истории. Со временем менялся язык, и смысл слов менялся – и уже не женщина из рода Лисы или с именем Лиса действует в сказке, а животное лиса, и не волхва, стоящая под яблоней, говорит с девочкой (Крошечкой-Хаврошечкой), а сама яблоня…
В пятом часу Нине позвонил Волчок и согласился стать Джуне таким братом, чтобы сопровождать её здесь и в поездках, и даже сказал, что через Тура спросил согласия самой девушки – и получил его, и тут же добавил, что нужен киборг ему на замену. И Нина ответила:
— Благодарю за согласие. Замену себе подбери сам, среди привезённых на медпункте… сутки даю на знакомство новичка с работой и на передачу дел, а потом только переходи в модуль, где живут девушки.
Волчок ответил, что сходит на медпункт прямо сразу, заберёт самого разумного DEX’а, проведёт с ним инструктаж и завтра к концу дня придет в модуль к Джуне со своими вещами.
Инга и Джуна, сидя за столом, долго разговаривали с прилетевшими из деревень гостями – и уже по-другому стали воспринимать знакомые с детства истории и решили утром расспросить волхва об этом.
Вскоре гости разошлись — почти в семь часов вечера улетел последний флайер. Уставшая за день и не выспавшаяся Нина в сопровождении Платона всё-таки снова пошла на медпункт проведать новичков – но всё было в порядке. Лежачие смотрели мультфильмы на планшете Сани, а те, кто мог ходить, помогали Мраку кормить лежачих. Волчок о чём-то говорил с чернявым парнем-DEX’ом — и успокоившаяся Нина, одобрив его выбор, спокойно пошла домой – спать.
***
Через два дня – девятого декабря – перед обедом прилетела Зося на грузовичке, полном закупленного в космопорте Янтарного таможенного конфиската и все сумки с одеждой сразу передала в швейную мастерскую для перешива. После обеда Зося забрала собранные Златой у киборгов изделия для продажи в городе, но Нина её остановила:
— Ты ведь по образованию бухгалтер? Можешь дать для киборгов пару уроков, как рассчитывать стоимость произведённых ими изделий и из чего эта стоимость складывается? На камеру, под запись, чтобы посмотреть несколько раз и закинуть на сайт ОЗК.
— Прямо сейчас? Вообще не проблема… а кто снимать будет?
Нина вызвала Арнольда с голокамерой — и он за полтора часа снял с одного дубля десяток восьмиминутных видеороликов о том, как правильно считать стоимость и себестоимость товаров, как правильно раскладывать товар на прилавке и как считать прибыль от торговли.
После съёмки Нина накормила её плотным обедом — и за чашкой чая Зося рассказала ей, что временно арендовала три секции на третьем этаже универмага – именно те, в которых когда-то был офис ОЗК и уже начала торговать продукцией колхоза «Заря». Нина дала пирогов с собой – и Зося улетела вполне довольная.
Пятого декабря Нина с Платоном и Хельги снова полетела в город. Надо было хоть ненадолго показаться в офисе ОЗК, купить ещё призов для игроков в «Что? Где? Когда?» и купить для Хельги новую зимнюю куртку и ботинки. Платон заранее выбрал куртку и ботинки по И-нету, осталось только оплатить и забрать. А вот призы и подарок для Али она решила выбрать сама.
В городе было немного теплее, чем на островах, и непривычно шумно. Люди начали готовиться к новому году, на рынке и в магазинах было так много разнообразных ёлочных украшений и игрушек, что Нина еле удерживалась от соблазна купить всё – но всё же несколько небольших коробочек с шариками купила. Потом прошлась по книжным магазинам и купила несколько настоящих бумажных книг с народными сказками, пару планшетов, десяток инфокристаллов с различными энциклопедиями и набор из десяти инфокристаллов с мультфильмами.
В офисе ОЗК было спокойно, но Нина заметила троих незнакомых ей киборгов в стандартных комбинезонах – и Платон тихо ей сказал, что это два парня DEX’а и девушка Mary и что у всех новичков они оба уже прописаны со вторым уровнем.
В кабинете были только Светлана и Златко, а в смотровой Эва с Бернардом осматривали какие-то приборы.
— Доброе утро! — поздоровались Нина, входя в кабинет, мгновенно почувствовав себя гостьей в родном офисе, — понравилось на празднике?
— Утро доброе! Хороший праздник… — ответила Светлана, — только тебе не кажется, что немного не в тему радость была? Ведь, насколько я в курсе, богиня зимы… это та самая Мара, которая заведует смертью. А праздновать приход смерти… как-то это не очень… не хорошо.
— Почему? Всё нормально. Куры даны в жертву Маре, их души переродятся и получат лучшее воплощение. Здесь верят в переселение душ. И это тоже нормально. Заодно показали и Маре, и соседям, что к зиме готовы, что сделаны запасы и есть тёплая одежда. Парни могут открыто показать, какая из девушек нравится, а девушки могут показать, как умеют готовить. Родители и тех, и других наблюдают и делают выводы о том, кто зашлёт сватов в следующем году или к кому можно сватов засылать. Всем весело… после тяжёлой работы всегда нужен отдых. Ведь следующий праздник будет только на рождество Коляды… на зимнее солнцестояние. Потом будет зажжение Священного огня и две недели Велесовых святок, когда можно ходить ряжеными… в середине святок — щедрец, когда можно угощаться в любом доме и принимать гостей. Потом Водокрес. И ожидание Масленицы. И новый годовой круг работ и праздников.
— Всё это хорошо… но ты заметила, что многие киборги отдавали своих кур девушкам… людям, в смысле… неужели они смогут жениться на них?
— Некоторые смогут. Женитьба Змея уже обговорена, тут дело только в том, что Мире ещё нет восемнадцати лет. А вот по другим… Григорий подал курицу Аглае. Девочка – DEX, тихая, но упёртая и настойчивая… и сможет стать хорошей женой. Гриша уже достаточно взрослый, чтобы родители могли ему запретить сделать свой выбор, и, если он не передумает, то Аглая станет ему не только хорошей женой, но и подругой. Стожар и Злата… я не уверена, что она согласится, она слишком свободолюбива для замужества. Авиэль и Майя просто друзья… я не думаю, что у них дойдёт до свадьбы. Точно также дружат Василий и Зоя… они всю жизнь в музее… оба поступили по госкаталогу и оба не были сданы обратно после оговоренного срока эксплуатации. Грант и Гульназ… тут проблема может быть в её дяде. Он может не захотеть такого родственника… но это уже не моё дело. А вот Полкан…
— Он тоже ловил курицу?
— Да… и подал её Инге. То, что он на это решился, уже подвиг с его стороны. Он попал на остров в первой партии Irien’ов, сначала всего боялся… но привык. Хороший парень, живёт на острове достаточно долго, разумен, работает с лошадьми… а Инга любит лошадей и не боится убирать навоз за ними. И всё же… она воспитана в других условиях и вряд ли воспринимает этот обряд всерьёз. Для неё это — игра. Не более того. К тому же её семья вряд ли примет такого зятя… я не сомневаюсь, что они приняли бы DEX’а… но Полкан Irien. Поживём — увидим, кто пришлет сватов в Масленицу, кто с кем пойдёт на Купальские таинства… кто с кем встанет у алтаря.
— Согласишься с их выбором?
— Если это не будет во вред. И если семьи будут согласны принять киборга как равного. Увидим со временем… а пока… как здесь дела?
Нина со Светланой и Златко проговорили почти два часа, и Нина узнала о попытке выкупить киборгов у нескольких владельцев пансионатов в тропической зоне планеты и о желании создать филиал ОЗК. Нашлось здание и нашлись желающие в нём работать, но дело застопорилось из-за зарплаты — на такую зарплату, какую может предложить Карина, соглашаются только пенсионеры, для которых такая прибавка к пенсии лишней не будет. Но оставлять в новом офисе одних пенсионеров рискованно – и повышать зарплату до такого уровня, чтобы привлечь на работу даже сорокалетних, не из чего. И на выкуп киборгов тоже нужны деньги – капитан лайнера уже звонил и обещал сотню привезти киборгов к Новому году.
— Снова устраивать аукцион? Или поставить ящики для сбора денег от благотворителей? Будет выглядеть так, словно мы побираемся… но деньги-то нужны… мы и так лавку открыли… правда, на двоих с «Ладой». Их мастера обучают наших ребят, а наши ребята производят сувениры… работают в мастерских по сменам уже круглосуточно. Но посетителей в лавке мало, и выручка только-только покрывает затраты на закупку материалов и зарплату мастерам. Что делать?
— Как это – что делать? – возмутился Платон, до этого почти не принимавший участие в разговоре, — скоро же Новый год! Нужна постоянно действующая выставка работ киборгов с возможностью для посетителей купить любой предмет… и выставку пополнять новыми предметами. Пряники печь на продажу. Шить одежду в народном стиле. Люди будут искать подарки, чтобы подарить друзьям, и украшения на ёлку… и надо арендовать хотя бы на месяц киоск в центре города и торговать сувенирами ещё и там. Повысить стоимость сувениров процентов на десять и сделать плакат, что все вырученные средства пойдут на выкуп киборгов.
— Это рискованно… — тихо сказал Златко, — а вдруг никто ничего не купит?
— Да, это риск. Но, если бы я не рисковал, мы бы здесь не сидели… и дома бы у нас не было… и первые лотерейные билеты я купил на свой страх и риск. И снова купил… новогодняя лотерея скоро, — быстро взглянув на жену, Платон продолжил, — призовой фонд огромный… взял сразу сто билетов… что-нибудь обязательно выиграю.
Светлана подумала несколько минут, попробовала дозвониться Карине — не смогла, так как Карина была вне действия сети (она улетела с Родионом и Леоном в Серебрянку на переговоры с владельцами рудников о выкупе отработавших свои сроки киборгов), и ответила Нине:
— Плакат сделаем и цену поднимем… но процентов на пять… в музее зал арендовать под выставку тоже сможем, мысль стоящая. Шить платья и печь пряники сможем тоже. А вот киоск в центре города… мы не потянем. Мы не можем так рисковать… надо и за аренду платить, и продавцу зарплату… ведь в киоск не поставим киборга торговать, надо с человеком… а если ничего не купят?
— А мы можем, — возразил Платон. — Рисковать надо время от времени… попробую поговорить с Зосей… пора ей свой магазин открывать в городе, брать пару курьеров и перестать самой мотаться за товаром, — обернувшись к Нине, он спросил: — Ты ведь не будешь против?
Нина вздохнула:
— Это очень рискованно… но тебе везёт… почему-то. Давай попробуем. Если Зося согласится. Но если откажется…
— То мы всегда сможем придумать что-то ещё. Пошли к ней, пока она не закончила торговать.
***
На рынок Нина с Платоном и Хельги пришли почти в два часа пополудни. Зося выслушала Платона с нескрываемым изумлением, хотя он не впервые что-то предлагал ей сам в присутствии своей жены-хозяйки. Наконец, она нерешительно ответила:
— Это всё очень неожиданно… было бы здорово иметь свой магазин и не мотаться по складам самой… но вы и так сдаёте товар на реализацию… зачем вам ещё магазин?
— Музей делает тридцатипроцентную наценку на весь товар, и оставляет эту сумму себе. Музею выгодно брать у нас товар! — Платон настолько загорелся идеей своего магазина, что почти кричал, — но это не выгодно нам! Ты сама подумай, ведь тебе это реально надо… теперь ты мотаешься с товаром туда-сюда, торгуешь в открытой палатке. А тут будет свой магазин… тебе уже сколько лет? Муж у тебя дальнобойщик… рано или поздно летать ему надоест и захочется спокойной работы дома, дети школу закончили и оба в торговом училище… второй курс, не так ли?.. тоже помогать будут. Ты подумай, будут у тебя два магазина – один в городе и второй у нас на острове…
Зося долго его слушала и, наконец, согласилась:
— Попробую. Завтра поищу подходящее помещение и оформлю аренду. Но мне нужен DEX. Для охраны. А лучше – два DEX’а… чтоб круглосуточно.
— Вообще не проблема! — и Платон открыл планетарный сайт с объявлениями о продаже списанных киборгов, — смотри и выбирай…
Объявления о продаже киборгов были в самом конце страницы — и, к досаде Нины, их было довольно много. Не менее двух десятков киборгов разного возраста и разной степени повреждённости были выставлены на продажу — и выкупить их всех прямо сейчас не было возможности. Зося просмотрела объявления вместе с Ниной и Платоном — и выбрала одно из них:
— Вот здесь… DEX женской модификации, пять лет, телохранитель… и совсем недорого. Всего три тысячи… я позвоню?
— Погоди… — остановила её Нина, — ты хоть представляешь, какие у неё могут быть травмы? Подозрительно дёшево для телохрана… но… звони. Возможно, это последний шанс на жизнь для этой DEX… кстати, вот рядом объявление… Irien-69, мужская модификация, три с половиной года… и тоже три тысячи… слишком подозрительно дёшево… Платон, сколько у нас денег? Сколько киборгов по объявлениям мы в состоянии выкупить сейчас?
Платон замер на долгую минуту, явно считая финансы на двух счетах и карточке Нины и четырёх её же карточках, данных ею ему, Василию, Раджу и Фролу, потом отмер и сообщил:
— Если цены не повысят… то всех. Но… останемся почти на нуле… подумай ещё раз.
— Я верю в твою везучесть, — совершенно серьёзно ответила ему Нина, — ты выиграешь миллион и восстановишь суммы на всех счетах. Ответь на все объявления… и… если хватит денег, обещай десять процентов плюсом за срочную доставку на дом. И сообщи Раджу, чтобы подготовил мансарду… всех сразу нам не увезти на остров. Эстер дома… тоже пусть будет готова, её помощь как программиста может понадобиться. И сообщи Бернарду и Эве… и Карине тоже. И…
— Пополнить аптечку обезболивающим? Хорошо, сделаю, — так же серьёзно ответил Irien, — тогда нам надо тоже идти домой и встречать.
Зося решительно сказала:
— Я с вами… только палатку закрою… и принесу кое-что из одежды для привезённых. И продуктов… потом рассчитаемся.
***
Нина из дома сразу позвонила волхву, добавила в звонок Змея, Василия, Фриду, Фрола и Григория, и стала объяснять, куда уйдут деньги со всех счетов. Они выслушали её предельно внимательно и так же молча стали переводить на её карточку деньги, после чего Змей спросил:
— Сколько дашь нам в бригаду? Пару DEX’ов взял бы.
— Я пока даже не представляю, в каком состоянии они будут… и долго ли придётся их лечить. Но точно знаю, что в жилых комнатах усадьбы мест уже нет свободных. Если только… пару мастерских превратить в общежитие.
Фрол ответил: «Сделаем! Везите!» и отключился. Фрида сказала, что предупредит Саню и медпункт будет готов через пару часов. Василий пообещался прийти через четверть часа и помочь с приёмом новичков. Змей и Велимысл сообщили, что вылетают: «Ждите через полчаса!». Первым прилетел Змей на большом флайере Доброхота и привёз Самсона для помощи. Волхв привёз Мрака с аптечкой и инструментами.
К пяти часам вечера все были уже на нервах. Тепло одетый Самсон ждал прилёта гостей на крыльце, охраняя дом, Мрак готовил кашу на сгущёнке, чтобы кормить привезённых киборгов, а Змей, Василий и Платон быстро готовили надувные кровати, понимая, что всех сразу не увезти. Нина с волхвом и Зосей уже третий раз согрели чайник и по третьему кругу рассказали Велимыслу, с чего всё началось:
— …а ведь всего лишь решили свой магазин иметь в городе. А пока возить продукцию Зосе на реализацию… ёлочные игрушки хотели делать и подарки на Новый год… а вот как получается…
Базы горнодобывающей компании «Полярная Звезда» являлись предметом особой гордости Гектора Лаханаса. Ну не все, конечно. Даже у него, Гектора, с его почти двадцатилетним опытом работы в компании не было, да и не могло быть полной информации о всех базах, ибо велик Космос, да мал человек — всего не охватишь, да и нет в том необходимости. Но те одиннадцать баз, что обустроил и запустил в дальнейшую эксплуатацию лично он, Гектор, были поистине чудом организации рабочего и жилого пространства. Они максимально безопасно вписывались в окружающую местность, а ведь местность эта далеко не всегда была приветлива и дружелюбна, кто служил, тот знает…
При этом никто и никогда по-настоящему не ценил созданное им, Гектором. Руководство, надо отдать ему должное, каждый раз по завершению работ поощряло первого начальника новой базы морально и материально, но вот рядовые сотрудники, для которых, собственно, он и старался, пользовались сенсорами, расположенными в самом удобном месте на стенах, шли к ангарам, оптимально удаленным от главного здания, ели сбалансированные завтраки, обеды и ужины, одобренные когда-то лично им, Гектором, и никто-никто при этом не вспоминал его добрым словом. А чего вспоминать-то? Всё работает, всё удобно, всё на своем месте. Вот если бы не работало…
— Гектор! Ты меня слышишь? Ты остаешься здесь, с пациентом, а мне надо помочь Иену найти Николь.
Начальник вынырнул из своих горестных размышлений и, пытаясь сфокусировать внимание на уже выбегающем из медотсека докторе, согласно кивнул ему:
— Да, конечно, это правильно, что вдвоем идете, это верно, друг друга надо подстраховать.
Вторую половину фразы Гектор произносил, обращаясь уже к двери, ведущей из медотсека в коридор. Ну что ж, хороший доктор — быстрый доктор. Доктор со стажером должны найти Николь, а он, Гектор, должен сторожить Петра, а его, Гектора, тоже кто-то должен подстраховать. А страховать его будут DEX Второй непосредственно в медотсеке и DEX Третий — в коридоре. Да, и еще у обоих DEX’ов надо прямо сейчас удалить Петра из списка лиц с правом управления.
Порядок есть порядок.
***
Николь находилась именно там, где Иен в первую очередь ожидал ее увидеть, и это было скорее хорошо, чем плохо. Николь выглядела еще более спокойной и тихой, чем обычно, а вот это уже настораживало, потому что некоторые виды спокойствия хуже любой истерики.
— Как ты? — Иен все равно не успевал придумать более умный вопрос.
— Николь, ты же не собираешься улетать, нет? — Ото, вбежавший в ангар и увидевший девушку во флайере с созвездием Малой Медведицы на бортах, явно обрадовался тому, что та еще не успела натворить ничего ужасного, да и не ужасного тоже.
Обе жалкие попытки установления контакта были ею проигнорированы. Николь даже не взглянула на парней. Она была занята. Очень занята.
— Что ты делаешь? – Иен осторожно подобрался к открытой дверце флайера и теперь прикидывал, как бы ему ненавязчиво проникнуть в салон.
— Я никакая? – Вопрос Николь прозвучал отстраненно, как будто бы она вовсе и не нуждалась в ответе.
— Я так не считаю, — процент искренности у Ото стремился к сотне.
— Я некрасивая?
— Красивая, — Ото усиленно закивал головой.
— Вы все мне врете?
— Что ты делаешь? – Иен удобно устроился рядом с креслом пилота.
Николь взглянула на него и неожиданно улыбнулась.
— Я обновляю настройки искина. Подождите немного… Еще чуть-чуть… Готово.
— А зачем ты их обновляешь? — включился было в беседу Ото, но Николь уже выбиралась из флайера, попутно выталкивая из него Иена.
— Всем отойти от машины, — скомандовала она, не очень громко, но почему-то убедительно.
Все послушно отошли, в то время как флайер, покинув ангар, стал медленно и красиво подниматься все выше и выше. Николь зачем-то помахала ему вслед рукой и радостно хихикнула.
— Сейчас он ещё немного взлетит, — сообщила она, ни к кому конкретно не обращаясь, — а потом упадёт на базу и расплющит этого козла к чертовой матери. — И добавила с детским восторгом: — Здорово, правда?!
Флайер достиг наивысшей точки в своём последнем полёте и начал падать. Иен застыл на месте. Николь хохотала, отчаянно вырываясь из рук Ото, пытавшегося вытащить её прочь из ангара.
Все было настолько бессмысленно, нелепо и по-идиотски. Бессмысленный и заранее обреченный роман-интрижка на базе. Идиотская месть бесчувственно валяющемуся в данный момент в медотсеке Петру. Нелепое убийство Гектора, на свою беду дежурящего у койки геолога. И DEX’ов тоже, вряд ли они уцелеют в этом месиве…
За пару десятков метров до поверхности планеты флайер неожиданно перестал падать, завис и затем аккуратно, как на показательных выступлениях ежегодного всегалактического салона самых дорогих и продвинутых моделей флайеров, залетел обратно в ангар. Николь перестала хохотать и закричала.
— Вы все всегда мне врете! И он тоже! — Она с ненавистью уставилась на флайер, крик сменился рыданиями. — Вы все всегда меня подводите, — девушка еще раз всхлипнула и… замолчала, безвольно повисая на левом плече доктора.
— Представляешь, я так и не успел сразу упаковку с инъекторами на место положить, прямо с ней в кармане и выскочил, — как бы оправдываясь пояснил Ото, обращаясь к Иену. — Получается, что теперь это уже полезная привычка.
— Давай я тебе помогу, — предложил Иен.
— Сам донесу, она легкая, — отмахнулся Ото, а затем добавил, вздохнув, — и тёплая. Знаешь, Иен, судьба… она так несправедлива…
Как именно несправедлива судьба, Иену узнать не удалось — у главного здания их уже поджидал Гектор. Влекомый безошибочным инстинктом начальник оказался в нужное время в нужном месте и увидел всё. Вот только не всё понял.
— Что с флайером, — коротко спросил он.
— Программный сбой, — так же коротко отрапортовал Ото.
— А с ней?
— Нервный срыв, — выпалил Иен.
Гектор казалось бы ничему не удивился: ни странным событиям, ни странной последовательности отвечающих на его вопросы.
— Очень жаль, — устало заключил он и приглашающим жестом взмахнул в сторону медотсека.
Пару часов спустя Гектор вновь появился на опустевшей кухне. Не совсем опустевшей, конечно. Здесь был Ото, задумчиво осматривающий заметно подросший за время его отсутствия укроп, а также Иен, который, сосредоточенно уставившись в планшет, поедал печенье прямо из пачки. Но в целом народу поубавилось.
Начальник извлек из кармана походную фляжку, оценивающе осмотрел её и потом встряхнул. Во фляжке булькнуло.
— Может, выпьем? — обратился он ко всем сразу.
— Да я вообще-то совсем никогда, — начал было Ото, однако что-то в выражении лица Гектора подсказало ему, что дальше можно и не продолжать.
— Ты тоже не будешь?
— Нет, шеф, — с готовностью отозвался Иен и подвинул в сторону Гектора пачку с печеньем, — угощайся.
Гектор бережно налил коньяк в крышку от фляжки, выпил его одним махом и закусил предложенным печеньем.
— У Николь раньше никогда не было нервных срывов, — сообщил он, решительно закрыв фляжку и спрятав её в карман. — У нее замечательный послужной список: пять экспедиций и даже участие в эвакуации персонала с Оберона. Такие профессионалы, как она, являются гордостью компании. Прекрасная семья… отец — военный, мать — начальник диспетчерской службы на космодроме, три брата… два старших, один младший… Вот такие дела, парни… Кстати, Ото, я уже удалил её из списка лиц с правом управления. На ночь можешь вызвать DEX’а дежурить в медотсек.
— Почему ты не сказал ему, как было на самом деле? — поинтересовался Иен, когда Гектор наконец выговорился и подчеркнуто ровной походкой отправился в свою комнату, прихватив с собой неоконченную пачку печенья.
— Не захотел быть одним из тех, кто её всегда подводит, ну… сам понимаешь. — Ото пристально посмотрел на Иена. — А ты почему не сказал?
— Я потому что ты… ну, то есть на всякий случай.
— Отлично, — невесело улыбнулся Ото. — Знаешь, Иен, мне кажется, что сегодня нам надо постараться как следует выспаться.
Иен заснул быстро. Затем проснулся, как обычно за два часа до восхода звезды. Валялся до того времени, в которое Николь, как правило, появлялась на кухне и варила кофе. Вышел на кухню. Сварил кофе сам. Выпил.
И только после этого вспомнил, что этой ночью так и не скачал себе обновленные отчеты из искина базы.
26 день холодных вод, Риль Суардис
Дайм шер Дюбрайн
Несколько секунд Дайм смотрел вслед Бастерхази и пытался поверить собственным глазам. Темный оставил его в своем убежище, защищенном не хуже императорской сокровищницы. Одного. И ушел с таким видом, словно ему на День-между-годами подарили живого единорога, о котором он все свои десять лет мечтал.
Дивны дела Близнецов!
Если бы не срочная необходимость оградить Шуалейду от августейшего братца и Саламандры, Дайм непременно поискал ту таинственную книгу, которую Роне спер у Паука, чем Паук неоднократно хвастал Светлейшему. Но старые тайны могут подождать, а Шуалейда – нет.
Первым делом Дайм подозвал Тюфа и, не обращая внимания на его попытки прикинуться безмозглой тварью, объяснил задачу.
– Ты должен напугать любого, кто к тебе подойдет, и отожрать как можно больше. Даже если это будет светлый шер. Уяснил?
– Тюф понял, Тюф послушный! Тюфа не будут бить?
– Будут. Если попадешься, огненная шера тебя развеет. Но ее, если сумеешь, можешь съесть целиком. Разрешаю.
– Ай-ай-ай! Тюф не голодный, Тюф не хочет кусочек сладкого, вкусного огня! – проскрипел скелет гоблина и прикрыл лапами глазницы, но тут же облизнулся раздвоенным призрачно-зеленым языком.
– Не будешь слушаться, я тебя в музей Магадемии отдам, чтобы сотни студентов тебя разбирали на части, упокаивали и поднимали заново, и так лет двести.
– Ай-ай-ай! Тюф хороший, Тюфа нельзя студентам!
Ухватив попытавшегося спрятаться в пол гоблинского шамана за куцый хвост, Дайм его слегка потряс для прояснения усохших мозгов.
– Мне надоело с тобой шутить, кучка ты гнилых костей. Или слушаешься, или…
– Слушаюсь! Добрый шер, светлый шер, не бей Тюфа! А точно можно съесть огненную шеру?
– Точно можно. Только ее, запомнил?
Скелет гоблина закивал, голодно скалясь и сверкая синим из пустых глазниц. Выглядело изумительно, Люкрес обязательно оценит милую братскую шутку.
– Итак. Смотри модель и повторяй.
Из гоблинского шамана вышла отличная приманка. Тварь так быстро и точно повторила образ, что можно было не сомневаться: этот способ охоты на глупых вкусных шеров твари отлично знаком. Не будь Дайм офицером МБ, за свой век поймавшим не одну сотню хитрых и хищных существ, сам бы принял морок за настоящую Шуалейду. Гоблин даже ее ауру изобразил.
До пустых покоев Зефриды, ныне – комнат Шуалейды, Дайм довел гоблина сам, не столько из недоверия, сколько из простого человеческого любопытства. Разумеется, под самой плотной пеленой невидимости, чтобы его не заметило даже око Рахмана. Он бы с удовольствием заглянул и в покои братца Люкреса, но если там Диен – рисковать не стоит. С императора станется послать с Диеном приказ убираться к шисам лысым из Валанты, и ослушаться Дайм не сможет.
Он и так лавирует на грани фола, не уставая благодарить Светлейшего за такое своевременное задание и еще более своевременный отпуск самого Светлейшего. Ведь связаться с Даймом, пока он «на секретном задании», можно только через непосредственное начальство, которое умотало отдыхать куда-то в Ургаш. Чем потом придется расплачиваться за выкрутасы и проваленное поручение императора, Дайм даже предполагать не хотел. Если выживет, уже будет хорошо.
Задвинув в дальний угол пораженческие мысли, Дайм помог Тюфу создать в пустых покоях видимость присутствия и самой Шу, и ее верной подруги. Оставив Тюфа обживать спальню и мысленно попросив Светлую отвести от этих комнат ни в чем не повинных обитателей дворца и прислать в чем-нибудь виновных, Дайм наведался к покоям Каетано.
По галерее около покоев принца степенно прогуливались герцог Альгредо и канцлер Сальепус, обсуждая что-то ужасно важное, что никак нельзя было обсуждать в другом месте. Четыре парящих под потолком Ока Рахмана наблюдали за умиротворением и благодатью, слюдянисто взблескивая фасеточным покрытием. Одно из них даже повернулось было в сторону Дайма, но не распознало под пеленой невидимости.
Почувствовать Шуалейду даже Дайму оказалось непросто, она хорошо спряталась. Дайму очень хотелось позвать ее, наконец-то поговорить откровенно. Но, во-первых, не под Оком Рахмана и не в присутствии Каетано. А во-вторых, если она начнет волноваться, пелена с нее слетит, и отвлекающий маневр с дохлым гоблином пойдет гоблину же под хвост. Так что Дайм лишь поставил под дверь корзинку с ветками цветущей фейской груши и коротенькой запиской:
«Добрых снов, любовь моя. Увидимся завтра на балу.
Твой светлый шер».
И коротко постучал в дверь.
На стук тут же высунулся капитан Герашан. Все четыре Ока Рахмана тут же повернулись, зафиксировали невесть откуда взявшиеся цветы и капитана МБ. Герашан же вытянулся во фрунт и отдал честь ближайшему:
– Служу империи!
Око Рахмана зафиксировало и это, и обернувшихся на шум Альгредо и Сальепуса. Которые сделали вид, что ровным счетом ничего интересного не произошло.
Дайм покинул галерею с улыбкой во все лицо. Приятно видеть слаженную работу собственного ведомства с местной СБ! А координацию с полпредом Конвента можно вообще в учебники вносить, как образцово-показательную.
Именно эта координация и навела Дайма на еще одну гениальную мысль из серии «раз терять уже нечего, повеселимся». Для ее осуществления требовалась помощь Бастерхази – и его Дайм нашел аккурат рядом с засадой на Люкреса, вешающим еще одно Око Рахмана перед дверью.
– Сразу видно профессионала, – кивнул Бастерхази на совершенно невинно выглядящую дверь в пустые комнаты.
Эта дверь так и манила, так и звала! Причем ни малейших признаков манка обнаружить на ней не представлялось возможным.
– У тебя отличная коллекция… – Дайм дождался, пока Бастерхази активирует Око и продолжил: – Это не у вас ли сбежал лич, мой темный шер?
– Лич? – Глаза Бастерхази чуть не полезли на лоб. – Разумеется, нет! Содержать личей в городе незаконно и не гигиенично. Они воняют.
– Вот и я подумал, не может полпред Конвента нарушать закон, а других сильных некромантов в Суарде нет. Так что наверняка жалобщикам просто померещилось спьяну. Ведь если бы в Королевском парке завелся лич, вы бы знали об этом, мой темный шер?
– Хм… если лич свежий… Говорите, в МБ поступали жалобы?
– Вот буквально на днях с кухни пропал поваренок вместе с копченым окороком и бочонком пива. Повар утверждает, что тут не обошлось без нечисти.
– Окорок, пиво и поваренок… хм… все признаки нечисти налицо. Определенно, нам следует проверить окрестности. Как удачно, что я уже оповестил его высочество о необходимости немедленно покинуть зону повышенной магической опасности.
– Под роспись?
– Разумеется. Посмотрите сами, полковник. – Бастерхази продемонстрировал Оку Рахмана подписанные гербовые бумажки. – Мой долг – заботиться о безопасности императорской семьи. Кристаллы с записью уже отправлены магопочтой в столицу.
Дайм тоже просмотрел бумажки, заодно еще раз проверив подлинность росписи братца Люкреса и шеры Лью.
– Благодарю, мой темный шер. Идемте скорее, если где-то завелся лич – мы обязаны его найти и обезвредить.
Едва удержавшись, чтобы по примеру капитана Герашана не отдать честь Оку Рахмана и гаркнуть «служу империи», Дайм с серьезнейшим видом покинул галерею и позволил себе подмигнуть темному шеру лишь на полпути к башне Рассвета.
– Думаю, у нас есть около часа до романтического вечера, – сказал Бастерхази, когда они с Даймом вышли из дворца через башню Рассвета. – И что же за лич завелся в Риль Суардисе, мой светлый шер?
– А сейчас узнаем. Нам на городское кладбище.
– Ну хоть не в Лощину Памяти, – хмыкнул Бастерхази.
– Что интересного сказал его высочество на рекомендацию выметаться из Суарда?
– Что их высочество еще припомнят мне эту наглость. Но сам понимаешь, под запись их высочество были изумительно вежливы. И не пустили меня дальше порога.
– А ты пытался? – поднял бровь Дайм.
– Разумеется! Я же явился вынюхивать и пакостить, а бумажки были лишь прикрытием. Иначе бы их высочество ни за что не подписал смертный приговор Саламандре и полное отпущение грехов нам с тобой.
– Твое коварство меня восхищает, мой темный шер.
Бастерхази важно раскланялся, прижимая руку к сердцу. Ни дать ни взять, оперный злодей после выходной арии. Для полноты образа к черно-алому плащу не хватало лишь лопаты – раскапывать могилы. О чем Дайм и сообщил Бастерхази с должной долей восторга.
– Так кто у нас самовыкопался и ворует у честного повара окорока?
– А с кем ты справишься за полчаса, мой темный шер?
– Дюбрайн, я не в том возрасте, чтобы брать меня на слабо!
– Как жаль. Мне казалось, ты молод душой, о мой замшелый пень!
Бастерхази довольно засмеялся и пихнул Дайма плечом. Дайм толкнул его в ответ. Пожалуй, если бы не важное дело, они бы с наслаждением устроили дружескую потасовку прямо тут, среди пышной кладбищенской зелени. И не только потасовку. Дайм с удивлением осознал, что успел соскучиться по Бастерхази за каких-то три дня. И что он будет с этим делать, если Зефрида права? А ведь она права. Близость Линзы продула Бастерхази чердак насквозь. Придумать единение и инициацию Линзы втроем – это надо быть самонадеянней Ману Одноглазого.
Впрочем, есть еще шанс, что Бастерхази опомнится и передумает. Маленький шанс. И Дайм сделает все возможное, чтобы Роне этим шансом воспользовался.
– Ага, вот и наш лич. – Дайм остановился под кривым вязом, покрытым клочьями серого лишайника. – Посмотришь – и сразу видишь, здесь неупокоился гадостный человечишко.
– Ты с ума сошел, мой светлый шер. Трогать шера второй категории, погибшего насильственной смертью?
– Только не говори, что тебе не хватит получаса, чтобы его поднять, мой темный шер.
– Мне-то хватит, а вот кто его потом упокаивать будет?
– Ну даже не знаю… ты не видел поблизости офицера Магбезопасности? Если нет – городу конец.
– Выпендрежник.
– От скромника слышу.
Фыркнув, Бастерхази жестом велел Дайму отойти. А потом буднично, словно поднимал личей каждую ночь, позвал:
– Идите-ка сюда, шер Кельмах. Пора искупить вашу глупость добрым делом во славу Двуединых.
Джек возвращался от кузнеца, когда его остановил на улице шериф. Шерифа сопровождало четыре человека с дробовиками, поэтому не остановиться Джек не мог. Не хотелось портить себе настроение. В кои-то веки жизнь приобрела абсолютную предопределенность — кузнец рассказал ему, что встретил тех, кто искал их с братом.
— Эцсамое, у рощи они меня и ждали, — рассказывал кузнец, качая мехи горна. Мехи были старомодные, ручные, и такие огромные, что даже Джеку с его длинными руками было бы непросто управляться с ними. Но кузнец орудовал мехами без видимых усилий, словно играл на аккордеоне — что, впрочем, с его толстыми короткими пальцами наверняка было бы непросто.
Джек подпирал стену у самого входа. Внутри было неимоверно жарко.
— Ну, сталбыть, я из рощи иду, носатых нарубил столько, что еле тащу — а тут они, словно из под земли. Окружили машину, — кузнец любовно хлопнул по крылу смертомобиль, который стоял здесь же, в кузнице, в ожидании очередного ремонта. — А потом давай меня расспрашивать, как да что.
— О чем спрашивали? — Джек сдвинул цилиндр на затылок.
— Да о вас, и о брате вашем, — охотно рассказывал кузнец. Казалось, жар ему нипочем — извечный звериный запах, исходящий от кузнеца, не делался сильнее. — Видал ли, да где, да когда.
— А ты что же? — спросил Джек. Больше всего ему хотелось сейчас очутиться снаружи, в прохладе осеннего утра, за городом, послушать шелест ветра и стрекот механических жаток в кукурузных полях.
— Ну я все как есть вашим друзьям и рассказал. Так что ждите вскорости их в гости, — кузнец, явно очень довольный собой, оставил мехи и, крякнув, швырнул в горн пучок длинноносых голов, связанных вместе остроконечными полосатыми колпачками. Пламя тут же загудело, взметнувшись огненным смерчем, и жадно набросилось на пищу.
— Эх, отлично горят, — глядя в огонь, кузнец отер руки о рубаху. — Спасибо, сэр, вам за наводку. До снега еще туда наведаюсь разок-другой.
Он повернулся к двери, но Джека там уже не было.
Джек в это время уже разговаривал шерифом.
Шериф был знатно бородат и полон. Борода иссиня-черным окладом лежала на внушительном животе. Сопровождавшая шерифа публика была пестрой — такое изобилие разноцветных волос и пестрых костюмов встретишь еще и не в каждом из больших городов.
— Вы знаете, кто я? — спросил Джека шериф, поправив звезду на кармане клетчатого пиджака. Он жевал табак и длинной коричневой струйкой цыкал под ноги Джеку.
— Конечно, — ответил Джек. — Чем могу быть полезен, шериф?
— Рад, что не придется тратить время на реверансы, — оскалил шериф коричневые зубы.- Мне нужно от вас не так уж много, пришелец. Я хочу, чтобы вы с братом немедленно убрались за город. Вещи оставьте в гостинице.
— Наверняка вы захотите объяснить, почему, — вежливо предположил Джек.
— Ну разумеется! — Шериф довольно хохотнул. — Вы обвиняетесь в бутлегерстве. Очень рассчитываю на то, что весь запрещенный алкоголь вы оставите здесь.
— Надоела местная отрава? — с пониманием спросил Джек. Десять стволов смотрели на него, но он все равно сказал: — Вы должны арестовать нас за бутлегерство, шериф. Но вы просто гоните нас прочь из города. Объяснитесь.
— Я тоже разговаривал с кузнецом, — усмехнулся шериф. — Арестуй я вас, мне придется защищать вас от тех, кто идет по вашему следу. Но если оставить все как есть — в городе случится бойня, которая никому здесь не нужна. Хорошо, что мне на помощь пришел наш санитарный врач. Он считает вашего брата потенциально опасным для местного общества. Учитывая, что течет у маленького головастика в венах, док не так уж далек от правды.
Док, бледный морфинист в белом одеянии до пят, часто-часто закивал головой и пустил ниточку слюны на воротник. Его ружье смотрело в землю. Остальные — псоглавец, синевласка и пижон в пестром костюме, — не сводили с Джека глаз, держа его на прицеле.
Джек пожал плечами и развел руки, показывая пустые ладони.
Шериф насладился эффектом.
— А теперь — пошел прочь, сказал он.
— Хорошо, — сказал Джек.
И тогда его брат прострелил шерифу голову.
Взгляды свиты шерифа заметались по улице, и Джек быстро ушел с линии огня.
— Идите домой, — сказал он. Его руки лежали на рукоятках револьверов, но Джек не пытался их выхватить. Его брат держал улицу на прицеле своего томми-гана, и никто не смел шевельнуться, чтобы не схлопотать пулю.
Джек посмотрел на покойника. Снял с тела звезду и приколол ее на лацкан похоронного фрака. Перевел взгляд на людей с дробовиками и сказал:
— Бу!
Через мгновенье улица опустела.
— Спасибо, братец, — сказалДжек.
На лунообразном лице брата на миг вспыхнул призрак улыбки.
— У тебя чертовски большая голова, — сказал Джек.
— Кто бы говорил, — сказал брат и приложился к бутылке.
Где-то неподалеку грохнул ружейный дуплет. Тонко закричала женщина.
— Что там? — спросил Джек.
— Чудик в балахоне, — ответил брат, всматриваясь в уличную толчею. — Он застрелился. Вот дурак.
Джек кивнул и отправился готовиться к завтрашнему дню.
Войта не дошел ста шагов до богатого дома Достославлена – сел на камень под старой раскидистой рябиной и обхватил голову руками. Как назло, утро было солнечным, ярким, хоть и холодным, отчего на душе делалось еще омерзительней. С рябиновых ветвей облетали последние листья, и ягоды огненного цвета светились на фоне неба, как камни иллюминаций Глаголена.
Если сразу хлопнуться на коленки, Достославлен, чего доброго, решит, что над ним смеются – и будет недалек от истины. Интересно, чего ему хочет сильней: примерно Войту наказать за дерзость и неуважение, или все-таки добиться признания его, Достославлена, заслуг и пользы для друзей?
Чего ждать от человека, который хочет, чтобы перед ним заискивали (искренне) и искренне ему льстили?
Да, Войта взял с собой одну из пуговиц, украшенную солнечными камнями, но был, тем не менее, полностью с Глаголеном согласен: пуговица не напугает Достославлена, что бы Очен не думал о его желаниях нравится друзьям и быть полезным Славлене. Не напугает – но запросто сведет на нет его желание Войте помочь, если такое желание в самом деле имеется. И, конечно, пуговицы эти ничего не доказывали, так же как и недостигшие цели удары мрачунов. Вторую пуговицу Войта отдал старшему Очену на сохранение, полагая, что если вдруг Достославлен захочет ее отыскать, то семью своего товарища трогать не станет.
Твердая решимость, с которой Войта выходил из дома, улетучилась окончательно. Вспомнились аргументы Глаголена, таки убедившего Войту сделать доклад на сессии. В самом деле, может, его не сажали на цепь, не колотили квасным веслом, не шпыняли, не макали лицом в грязь? Казалось бы, куда уж хуже. Он благополучно пережил насмешки ученых мрачунов на сессии – так чего ж теперь кочевряжиться? Однако Войту не оставляла мысль: лучше сунуть голову в петлю, чем перешагнуть порог дома Достославлена. И не как-то там иносказательно, а в самом что ни на есть прямом смысле: вернуться в свой заброшенный дом, перекинуть веревку через потолочную балку, наладить петельку, подставить табуретку… Да что там голову в петлю – любую самую страшную пытку стерпеть было бы легче…
Впрочем, ни пытки, ни петля не были выходом из безвыходного положения, и выбора Войте никто не предлагал. И если он сейчас пойдет и повесится, то Глаголена казнят. Может быть, отцу удастся вытащить из замка Ладну и детей, но и это вилами писано по воде.
Однако, явившись Достославлену на поклон, жить дальше станет просто невозможно. Невыносимо. А потому правильней будет все-таки сделать попытку спасти Глаголена, а уж потом, после этого совать голову в петлю – потому что пережить такое нельзя. Пожалуй, Войта наконец догадался, что́ благородные хозяева замков именуют бесчестием и почему готовы смывать позор со своего имени кровью – он красоваться не станет, для сына наемника сойдет и петля.
Принятое решение немного успокоило. Что терять человеку, который будет мертв еще до заката? Однако, поднявшись с камня, Войта непроизвольно стиснул кулаки. Что там Глаголен говорил про бессильную злость? Бессильная злость требовала выхода, и Войта чуть не со всей дури врезал кулаком по толстому стволу рябины – мало не показалось: раскровил и едва не выбил костяшки. А может, и выбил – разжать кулак усилием воли не удалось, пришлось выпрямлять пальцы другой рукой, а держать их разжатыми было невыносимо больно. Искренняя лесть и заискивание плохо сочетались со стиснутым кулаком, и Войта решил, что боль пойдет ему на пользу – отвлечет от бессильной злости.
И уже у самой двери в дом Достославлена он малодушно проворчал себе под нос:
– Едрена мышь, хорошо бы его не было дома…
Предвечный не внял его просьбе, которую Глаголен назвал бы трусливой – дверь открылась в ответ на стук едва ли не сразу же: Войту будто бы давно ждал расторопный слуга. Слуга поглядел на Войту сверху вниз и велел обождать.
Изнутри дом выглядел еще богаче, чем снаружи. Во всяком случае, ничем не уступал дому Глаголена в Храсте, но с замком, конечно, сравниться не мог. И незачем было искать подвох в просьбе слуги – тот не должен немедля вести к хозяину всякого голодранца, явившегося с улицы.
– Батюшка, – не то ворчливо, не то иронично окликнул вернувшийся от перекрёстка Джарк, – Мы же вроде торопились? Что там такое, в этом стекле?
– Дай отдышаться старику, – проворчал Янне, бровями показывая Ровве, чтобы тот закончил мысль.
– Для того чтобы предупредить. Рэта жива и здорова, но очень просит вас найти хозяина Каннега и сказать ему об этом.
– А тебе-то можно верить?
Ровве вместо ответа вдруг шагнул вперед и словно бы приложил ладони к той стороне стекла, что выходит в комнату. Шкипер увидел Темершану, о чём-то мирно беседующую с высокой шатенкой в строгом ифленском платье.
Длилось это одно мгновение и видимо, стоило Покровителю немалых усилий, потому что он почти тут же исчез, оставив по себе память в виде прощального: «Обязательно предупреди!».
– Что ты сказал? – подбежал Джарк. – Кому верить? Идём, мы уже почти на месте.
– Н-да… знаешь, сын, придётся вернуться на нашу сторону реки. Не того мы человека сегодня с тобой ищем.
– Почему?
«Потому что мне явился подозрительный призрак и сказал, что рэта в порядке, а наместника и его брата кто-то опять крепко подставляет!» Хотя, если подумать, Роверик всегда нравился Януру, если так вообще можно говорить об ифленце. Он был серьёзен, ироничен и всегда безупречно рассчитывался за еду и вино. А уж морские течения вдоль побережья знал не хуже опытных моряков. Не поверишь сразу, что парень и моря-то побаивался, и на корабль всегда поднимался с большим сомнением и неохотой. И кстати, страдал морской болезнью. Но если того требовала его загадочная наука, он отбрасывал всякие сомнения. И тем был близок и понятен Януру: как понятен любой солдат или моряк, знающий, что такое верность долгу и чести офицера…
– Да пришла мне в голову мысль, что хозяин Каннег поверит мне гораздо быстрее, чем какому-то ифленцу, а уж тем более южанину. Так что поторопимся. Если пробродим непонятно где аж до рассвета, то лучше бы нам домой не возвращаться.
Сын зябко поежился. Он был совершенно согласен с Януром. И матери боялся намного больше, чем городской голытьбы.
Хозяин Каннег не только ещё не ложился. Кажется, Янур отвлёк его от какой-то тяжёлой работы, и тот вышел навстречу потный, усталый, в рукавицах из грубой ткани.
Гостям он зримо удивился, но расспрашивать не стал: посторонился, пропуская в дом.
Янур с Джарком раньше здесь никогда не были, но если шкипер старался сохранять достоинство, то юноша вовсю крутил головой, впитывая новые впечатления.
А посмотреть было на что. Дом напоминал одновременно мастерскую и склад старинных вещей, и ещё немного – тетушкин загородный дом, где всё выглядит ненужной рухлядью, но где ничего нельзя трогать. Джарк даже руки сцепил за спиной – чтобы ничего не потрогать чисто случайно.
Но хозяин сам выдвинул из-за заваленного книгами стола два ветхих стула (сделал это одновременно, двумя руками), снял варежки и предложил гостям сесть.
В зубах у него была ифленская трубка, но она не дымила. То ли не успел зажечь, то ли забыл набить.
– Судя по тому, шкипер, что вы пришли сюда среди ночи, вы тоже услышали свежие новости из Цитадели, – без приветствий он сразу перешёл к делу. – Печально, если это правда.
– Неправда. Я успел навести кое-какие справки. – Янур поймал озадаченный взгляд сына и повторил с нажимом, – Расспросил одного старого знакомого. С рэтой всё в порядке.
– Мне эту новость продолжают приносить со вчерашнего дня, и в основном – люди проверенные и толковые. Впрочем, ошибка, конечно, возможна…
– Мне сказал один ифленец. Он только что из Цитадели – рэта сама отправила его, чтобы знакомые не переживали. Что-то действительно случилось во время вечернего празднества. Но что – я пока не знаю. Я не мог расспрашивать этого ифленца долго.
Джарк, который был поражён, как оказывается, невозмутимо и правдоподобно умеет врать его отец, сидел тихо, как мышка, и старался не поднимать взгляд от стола. Он не очень понимал, зачем Януру сдалась эта ложь, но считал, что в любом случае вмешиваться не стоит.
– Сам я, конечно, раньше узнал. Пришёл один к нам в «Каракатицу». До того я его не видел. Встрепанный, худой. Про одежду ничего не скажу – в наше время мало есть честных малькан, которые бы хорошо одевались. Но осталось у меня чувство, что он сказал далеко не всё, что знал. А уж как начал людей призывать иди с оружием на Цитадель, так тут мои же гости его и повязали.
– Интересно. Но люди в основном доверчивы и склонны верить в дурное. Думаю, этой ночью многие решили прогуляться в сторону Речных ворот…
Янур с удивлением вспомнил, что ведь и правда видел издалека несколько человек, двигавшихся примерно в ту же сторону, что и он – в час, когда даже ночные воры или уже легли спать, или ещё не проснулись.
Хозяин Каннег снял рукавицы и сильно потёр виски.
– Жаль, поздно вы пришли. Часть купленных ружей уже ушла в город. Конечно, люди будут ждать приказа… и это была очень маленькая часть… в общем, хорошо было бы, очень хорошо было бы, если бы ты оказался прав, и завтра рэта Итвена показалась бы людям. И лучше прямо на рассвете.
– Может, стоит как-то успокоить всех… – Янур сам понимал, что это безнадёжная затея. Но промолчать всё-таки не мог.
– Спать сегодня не придётся, – вроде бы без связи с предыдущим сказал Каннег. – Угостить вас пирогом? У меня с вечера остался отличный капустный пирог.
Джарк, может, и не отказался бы от пирога. Но Янур покачал головой:
– И так давно бродим, моя хозяйка уже волнуется. Так что лучше нам домой не опаздывать.
– Ну, что ж, тогда лёгкой вам обоим дороги, – хозяин проводил гостей до порога. – И благодарю вас за добрые вести.
Рэта Темершана Итвена
Темери не спалось. Встреча на башне разогнала последние мысли об отдыхе.
Сначала она просто металась из угла в угол, иногда останавливаясь у окна и вглядываясь в звёздное небо за ним, словно забыв, что кроме неба, дворика и тёмных стен, из окна ничего не разглядеть.
Доберётся ли Роверик? Сможет ли поговорить со шкипером Януром, и поверит ли ему шкипер?
Удастся ли хозяину «Каракатицы» добраться до хозяина Каннега? И что скажет подозрительный мальканин уже на его слова?
Промаявшись так с полчаса, Темери наконец зажгла свечи в большом подсвечнике. Ободрённая недавней прогулкой, она решила, что худого не будет, если она ещё немного побродит по ночному замку. Все спят, тихо. В коридорах возле караульных горят огоньки.
Вряд ли кого-то доведётся встретить в столь поздний час.
Караульный, кстати, у её двери успел смениться. Теперь это был юноша, почти мальчик, с лёгким пушком над верхней губой.
На этот раз в сопровождении Темершана не нуждалась, так что лишь кивнула ему – и получила в ответ понимающий взгляд. Слишком понимающий. И вроде даже немного завистливый.
– Впрочем, – вздохнула она, как бы продолжая мысленный диалог, – мне может понадобиться помощь. Идём!
Идти в сопровождении юного гвардейца было немного спокойней.
Ноги сами привели Темери в зал для торжеств. Сейчас в нём одиноко догорал камин, к нему было подвинуто кресло, возле которого помаргивала одинокая свеча.
Пожалуй, здесь должно хорошо думаться – сидя у камина, со свечкой, с бокалом лёгкого вина в руке…
За вином можно было послать гвардейца. Но он, следуя давней традиции, остался ждать снаружи.
Темери подошла к камину и обнаружила, что не одна она страдает сегодня бессонницей. Наместнику, оказывается, тоже не спалось.
Он полулежал в кресле, закутавшись в плед и ссутулив плечи. Темери вдруг увидела, что он вряд ли старше неё, что он устал, и, может быть, даже простужен. Встрепанные волосы торчат сосульками, на виске – капелька пота.
– Рэта Итвена, – поприветствовал он. – Тоже не спится? Хотите вина?
Удивляясь себе, Темери подошла к камину, подбросила пару поленьев, пошевелила кочергой угли. Не ждать же, когда проснутся слуги? В зале было холодно и влажно. Всё тепло от камина, окатив сухим воздухом пригревшегося в кресле наместника, улетало куда-то вверх, к потолку.
Поставив кочергу на место, она посмотрела наместнику прямо в лицо.
Он приподнял брови, но тут же потянулся пальцами к вискам, словно у него болела голова. Пожаловался:
– День какой-то… плохой день. А у ворот собираются люди. Шпионы Шеддерика говорят – вооружённые. Ждут рассвета. И новостей.
– А давайте натянем всем нос. Всем, кто устроил это представление с ошейником, и тем, кто раструбил о нём по всему Тоненгу?
– И как мы это сделаем?
– Ну, нам всё равно завтра или на следующий день идти к Золотой Матери за благословением… так почему бы не сделать это на рассвете? Оденемся понарядней. Пусть трубачи на воротах встанут… и сделаем вид, что так всё и было спланировано. А толпа нас с вами просто встречает.
– А не боитесь, что они нас тут же на радостях и расстреляют? – Кинрик выпрямился в кресле и заинтересованно подался вперед.
– Боюсь. Но вы будете рисковать сильней, чем я. Это же вести о моей трагической кончине, если ваш брат прав, вывели людей на улицы.
– У них могут быть ружья. Надо будет поставить оцепление и несколько стрелков по крышам. И горнисты пусть на воротах стоят. И нужно, чтобы флаги развернулись… и ещё нужен какой-нибудь корабль, пусть даже рыбацкую лодку… А вы правы, может получиться красиво! Нам нужен церемониймейстер, начальник охраны, капитан гвардейской роты и Шеддерик… ай, каэ зар! Они ж с Гун-хе допрашивают ювелира.
– Я разбужу Шиону, она поможет мне собраться. Сделаем вид, что рады этой свадьбе, и пусть все, кто не рад этому так же, как мы, скрипят от злости зубами!
Кинрик засмеялся так громко, что смех резко перешёл в кашель. Вытер слезящиеся глаза и сообщил:
– Я понял, чем вы так зацепили моего брата, рэта Итвэна.
Настал черед Темершаны поднимать брови, в одно это движение вкладывая сразу два вопроса. «Чем же?» и «Что значит – зацепила?».