18 мая 427 года от н.э.с.
Получив от Змая какие-то таинственные бумаги, Инда прервал разговор в столовой и удалился в библиотеку, а Сура объявил чудотворам, что мальчику нужен отдых.
Йока уже вовсе не хотел спать, он забыл об усталости. Слишком много всего было сказано, чтобы сразу уложить это в голове. Сура отвел его в ванную, где давно согрелась вода со взбитой белой пеной, – Йока лежал в ней и думал о том, что же вокруг него происходит.
И только когда после ванны его закутали в банный халат, мягкий и просторный, Йока вдруг почувствовал, как он разбит, как у него ноет все тело и как сильно хочется спать. Сура перевязал ему проколотую ступню какой-то вонючей мазью, помогающей от нарывов, и отвел в постель – чистую, с натянутой белоснежной простыней, с хрустящим от крахмала пододеяльником. Сразу вспомнился Стриженый Песочник и рудник – Йока почувствовал себя вором, укравшим эту белую постель, и эту ванну, и зелень за окном, и солнце, пробивающееся сквозь щель между задернутыми шторами. И красное веснушчатое лицо Песочника всплыло перед глазами, его голос ясно раздался в ушах: «Я знаю, кто ты, Йелен!» А кто он после этого? Надо было послушать, что хотят предложить чудотворы. Может быть, они согласны освободить Стриженого Песочника?
Ему не хватило сил сейчас же пойти и спросить у них об этом. Он решил, что сделает это немного позже. Когда домой вернется отец.
– Никто не войдет к тебе, Йока, – сказал Сура, подтыкая ему одеяло, – отдыхай спокойно. Я буду возле твоей двери.
– Спасибо, – пробормотал Йока. Он был уверен, что не уснет, но провалился в сон тут же, едва за старым дворецким закрылась дверь.
Ему казалось, что прошло не больше минуты, а Сура уже тряс его за плечо.
Йока с трудом раскрыл глаза и глянул на ходики на стенке: было около половины пятого.
– Что-то случилось?
– Господин Змай велел тебя разбудить. С минуты на минуту здесь будет твой отец.
– Что, заработал телеграф? – Йока вспомнил разговор в столовой, и сон улетучился в одну секунду.
– Да, заработал. И еще: господин Змай сказал, чтобы ты оделся так, чтобы… Ну, в общем, я сейчас все приготовлю.
– Сура, что-то случилось? – Йока сел на постели и протер глаза.
– Я не знаю. Принесли телеграмму доктору Хладану: твой отец приглашает его на ужин, – Сура скрылся в гардеробе, – он уже выехал из Славлены.
– Сура, а ты думаешь, Змай на самом деле господин?
– Конечно, – ответил тот из гардероба. – Это видно сразу.
– Откуда? Как ты это определяешь?
– Я думаю, господин Змай происходит из достаточно знатного, но не очень богатого рода. Он образован и хорошо воспитан, но, я считаю, ему пришлось многое повидать и испытать. Возможно, он сам зарабатывал себе на жизнь.
– Ты веришь в то, что он бог Исподнего мира?
– Всякое может быть, – уклонился от ответа Сура, – я не разбираюсь в богах.
– Сура, послушай… Ты даже не удивился, когда чудотворы сказали, что я мрачун…
– Я всегда это знал. – Сура вышел из гардероба со стопкой одежды в руках.
– Как? – Йока, не успев встать ему навстречу, сел обратно на кровать.
– Ты был еще совсем маленьким, а уже умел «толкаться».
– В смысле?
– Правильно это называется «энергетический удар мрачуна». – Сура улыбнулся и положил одежду на кровать.
– Что, и папа с мамой знали?
– Нет, они не догадывались. Только мама что-то такое чувствовала, но не догадывалась. Откуда господам знать о том, как «толкается» мрачун?
– А ты откуда это знаешь?
– Там, где я родился, было много мрачунов. Одевайся скорей.
Йока с удивлением посмотрел на одежду, выбранную Сурой: теплый спортивный костюм и тонкий шерстяной джемпер с высоким горлом.
– Это Змай такое велел надеть?
– Он велел одеться так, чтобы можно было переночевать в лесу, но чтобы при этом никто ничего не заподозрил.
– Он… считает, что мне надо сбежать? Но ведь сейчас приедет отец!
– Твой отец не всемогущий, Йока, – Сура грустно покачал головой. – Я думаю, господин Змай просто допускает и такую возможность тоже.
– И ты с ним согласен? – Йока сглотнул.
– Милый мальчик, я качал тебя на руках, когда ты весил не больше двух гектов. Неужели ты думаешь, что какие-то чудотворы мне дороже тебя? Вот эти туфли надень, у них хорошая подошва – прочная и гибкая. В карман положи солнечный камень и спички. Только обязательно полный коробок, чтобы они не стучали.
Когда под окном зашуршали шины авто, Йока уже взялся за ручку двери и в гостиную вошел одновременно с отцом. Он успел забыть о том, что должен быть в Ковчене, отец же замер у двери и даже шагнул назад, словно увидел привидение.
– Мы ждали тебя, Йера. – Инда, сидевший у камина рядом с мамой, поднялся ему навстречу. Вслед за ним встали Мечен и Страстан.
Змай же немедленно оказался возле Йоки.
– Я… я не понимаю… – сказал отец очень тихо, как будто ему было тяжело говорить. Но тут же словно пришел в себя и отдал плащ подоспевшему Суре.
– Не вижу ничего непонятного, – пожал плечами Змай.
– Что ж… – Отец прошел в гостиную, и глаза его странно засверкали. – Это даже хорошо, что ты уже здесь, Инда. Я не хотел бы откладывать объяснений.
– Ты хочешь услышать объяснения по поводу поступления Йоки в Ковчен? – Инда улыбнулся.
– Нет. Я хочу услышать объяснение вот этого! – Отец выдернул из внутреннего кармана картонную карточку и едва не ткнул ею Инде в лицо. Рука его дрожала, как у древнего старика, а лицо нездорово наливалось кровью. Йока никогда не видел отца таким.
Инда отстранился и взялся за карточку обеими руками. За его спиной тут же возникла мама, тоже стараясь эту карточку рассмотреть. Йока почему-то не испытал ни малейшего любопытства, скорей наоборот: ситуация напугала его еще сильней.
Инде потребовалось не меньше минуты, прежде чем он, выдохнув с облегчением, опустил руки и посмотрел на отца – снисходительно и по-доброму.
– Это провокация, Йера. Обычная провокация. И теперь мне ясно, зачем Важан задумал твое избрание в председатели Думской комиссии. – Инда улыбнулся обескураживающе искренно.
Отец беспомощно опустил дрожащую руку, но в этот миг вскрикнула мама, и, хотя все кинулись в ее сторону, никто не успел ее подхватить – она без чувств упала на ковер. Только отец не пошевелился, выронил карточку и замер, взявшись правой рукой за сердце. Карточку тут же подобрал Змай, мельком пробежав по ней взглядом.
На помощь отцу поспешил Сура, усаживая его в кресло, а маму Инда поднял на руки и уложил на диван. Йока стоял, удивленно разглядывая присутствующих, а потом взял Змая за руку и тихо сказал:
– Дай эту карточку мне.
– Зачем она тебе, Йока Йелен? – Змай поднял брови – он снова собирался шутить.
– Дай ее мне, – повторил Йока с нажимом.
– Ты уверен в том, что хочешь в нее заглянуть?
– Я не буду в нее заглядывать, просто оставлю у себя.
– Как скажешь, – равнодушно усмехнулся Змай, – возьми.
Карточка была сложена вчетверо, и Йока не стал ее разворачивать – сунул во внутренний карман спортивной куртки.
Мамой занялась прислуга, а отец, поднявшись на ноги, хотел что-то сказать, но получилось это так тихо, что никто его не услышал.
– Господа, – пришел ему на помощь Сура, – прошу вас пройти в библиотеку, где будет удобней вести разговор.
Отец кивнул, подтверждая сказанное, перевел дыхание и вытер лицо платком. Змай подтолкнул Йоку – они первыми оказались в библиотеке. В это время Сура, придерживая отца за полу пиджака, что-то быстро шептал ему на ухо.
В библиотеке для всех были приготовлены кресла, на журнальном столике стояли вина, бокалы, блюда с пирожными и канапе – Сура знал свое дело. Йока не сразу заметил, что толстое стекло, обычно покрывавшее столешницу, приставлено к стене. Оно было расколото пополам.
Змай за руку потащил Йоку в сторону зимнего сада и усадил в кресло возле самой двери на террасу, но не сел рядом, а встал у него за спиной, опираясь локтями на спинку.
– Не пей вина, – сказал он тихо.
Йока кивнул – он и без советов Змая не собирался этого делать.
– Что же ты не садишься, господин сказочник? – спросил Инда, входя в библиотеку.
– Не стоит за меня беспокоиться, господин чудотвор, – ответил Змай, – мне и так хорошо. Но в это кресло я бы попросил тебя не садиться – здесь сядет хозяин дома. А в это – я. Когда устану стоять.
– Ты словно боишься, что, сидя рядом с мальчиком, я причиню ему какой-нибудь вред.
– Ты уже посмотрел мой расчет? Сомневаюсь, что ты после этого захочешь причинить какой-нибудь вред мальчику.
– Твой расчет надо тщательно проверить. Я передам его нашим специалистам.
– Проверяй, – равнодушно пожал плечами Змай и тут же повернулся в сторону отца, который заходил в библиотеку следом за Меченом и Ведой Страстаном: – Проходи сюда, Йера Йелен.
Отец воззрился на него удивленно, но ничего не сказал, а потом мельком взглянул на разбитое стекло.
– Это я его разбил, – поспешил сказать Сура, – когда накрывал стол. Я завтра же закажу новое.
Отец скользнул взглядом по лицу Суры и снова промолчал.
Веда Страстан сел точно напротив Йоки и пристально посмотрел на Змая – как будто хотел разглядеть то, чего раньше не заметил. Профессор Мечен же больше заинтересовался столом.
– Йера, здесь и сейчас мы не будем обсуждать причин, которые привели к сложившейся ситуации, – начал Инда, показав глазами на Йоку и намекая, что не все разговоры взрослых предназначены для его ушей. Йока не обиделся, но удивился: после разговора за завтраком в столовой ему казалось, что скрывать от него взрослым нечего. Во всяком случае, они легко забывают о его присутствии и говорят, что им вздумается.
– Я бы сначала хотел выяснить, о какой сложившейся ситуации ты говоришь, – ответил отец, хотя Йока не сомневался: Сура ему все рассказал.
– Ваш сын – инициированный мрачун, – не дожидаясь, пока заговорит Инда, сказал Страстан.
– Это доказано? – спросил отец, и Йока удивился, как бесстрастно и деловито это прозвучало. Словно отец был в суде.
– Да, и разреши представить тебе директора Брезенской колонии, профессора Мечена – одного из лучших экспертов в этом вопросе, – вставил Инда.
Отец кивнул профессору, не успевшему прожевать канапе.
– Более того, – продолжил Страстан, – у нас есть доказательства того, что именно Йока Йелен нанес удар мальчику из Сытина, с очень тяжелыми для его здоровья последствиями. Не думаю, что этот удар был нанесен осознанно, но он был нанесен. И родителям пострадавшего нет дела до того, хотел Йока Йелен этого или не хотел.
– А я говорил тебе, Йера Йелен, – сказал Змай сверху вниз, – а ты мне не поверил.
Змай говорил с отцом? Когда? Йока запрокинул голову, но лица Змая так и не увидел.
– Предъявите мне доказательства. – Не обратив внимания на слова Змая, отец повернулся к Страстану.
– Вот тут – стенограммы допросов трех свидетелей. – Страстан достал из портфеля папку с бумагами и протянул отцу несколько исписанных страниц. – Это заключение медицинских экспертов, это – прикладных мистиков, это – специалистов в области энергообмена. Вы опытный правовед, судья Йелен, я думаю, вы понимаете, что этого вполне достаточно для обвинения.
– И вы отпустите Стриженого Песочника, если я во всем признаюсь? – спросил Йока вызывающе громко, чтобы ни Змай, ни отец не смогли его перебить.
Змай скрипнул зубами прямо у него над головой.
– Твоя вина не требует признания. Признание лишь сэкономит время на судебном процессе, не более, – ответил ему Страстан.
– Но вы отпустите Стриженого Песочника? – повторил Йока вопрос.
– Этот вопрос тебя не касается, – ответил Страстан, но тут же вмешался Змай:
– Они не отпустят Стриженого Песочника, даже если ты признаешься во всех преступлениях мрачунов, совершенных за последние пятьдесят лет. Ему предъявлено еще три обвинения, кроме того злополучного удара. Одно из них – сокрытие от правосудия твоей опасности для общества. Поэтому сиди и помалкивай, когда старшие разговаривают. – Он легонько щелкнул Йоку по макушке.
– Йока, это не так, – тихо сказал Инда, – этот человек передергивает факты и поворачивает их в выгодном для себя свете.
– Но ведь это ты, это ты велел искать мрачуна, который… сказал мне, что я мрачун! – вскинулся Йока. – Зачем ты это сделал? Я доверился тебе, а ты… Ты превратил меня в предателя!
– Йока, я уважаю твои чувства. Но, поверь, в этом мире есть вещи поважней твоей репутации в глазах друзей. Например, чужие жизни и рассудок. Твои обвинения легкомысленны. Тебе нужно учиться смотреть на мир шире, не только с точки зрения собственных интересов.
– Этот спор не имеет смысла, Инда, – оборвал его Страстан, – давайте лучше обсудим будущее мальчика. Я полагаю, судья Йелен не очень заинтересован в том, чтобы его сын оказался в заведении, которое я курирую.
– А закон допускает другие варианты? – медленно спросил отец.
– Закон чудотворам не писан, – обронил Змай, но его проигнорировали.
– Учитывая, что Йока не сознавал своих способностей по объективным причинам, а также его раскаянье и лояльность к чудотворам, возможно несколько вариантов. Первый – перевод в Брезенский лицей, что может стать для него хорошим началом карьеры. Второй – дальнейшее индивидуальное обучение сильными наставниками, что видится нам оптимальным вариантом, учитывая, что Йока обладает незаурядными способностями и Брезенский лицей не сможет в полной мере их раскрыть. Конечно, содержание мальчика обойдется вам дороже, но, насколько я понимаю, вы, судья, не бедный человек. Ну и, разумеется, вы полностью оплатите лечение пострадавшего подростка из Сытина и возьмете на себя все расходы на его содержание вплоть до полного выздоровления. Учитывая ваше положение в обществе, мы оставим все это строго конфиденциальным.
Йока считал, что отцу это понравится, и с ужасом думал, что тот немедленно согласится. Брезенский лицей почему-то казался ему хуже Брезенской колонии (наверное, потому, что Мечен был его выпускником), а недели индивидуальных занятий с Меченом ему хватило до конца жизни. Но отец только нахмурился еще сильней. Инда не дождался его ответа:
– Так что, Йера? Ты считаешь наше предложение неудачным?
Отец медлил и тер пальцем переносицу, взгляд его бегал по библиотеке, перескакивая с предмета на предмет. А потом он словно успокоился и вскинул голову.
– Господа, – начал он чопорно, – господа чудотворы. Я не только отец Йоки Йелена, я еще и председатель Думской комиссии. Поэтому мои личные дела тесно связаны с делами государственными. И сейчас я говорю как официальное лицо: Йока Йелен не должен покидать Славлену до того, как моя комиссия закончит работу. Я не могу перепоручить заботу о нем ни чудотворам, ни правоохранительным органам, находящимся в их подчинении. У меня сложилось впечатление, что мой сын стал разменной фигурой в политических играх между мрачунами и чудотворами. Не забывайте, как Дума определила цель работы моей комиссии: выяснить, с чьей стороны последовала провокация. И сейчас мне кажется, что не только мрачуны, но и чудотворы пытаются манипулировать мною в своих политических интересах. Либо я сложу с себя полномочия председателя комиссии, либо комиссия завершит свою работу – и тогда мы возобновим этот разговор. В данный момент я силой парламентской власти требую воздержаться от каких-либо действий в отношении моего сына.
– Господин Йелен, – Страстан кашлянул, – вы понимаете, как вы рискуете?
– Да, я отдаю себе отчет в том, что вам ничего не стоит смешать мое имя с грязью и поставить крест на моей карьере. Я понимаю, что меня обвинят в использовании служебного положения в личных целях. Но, поверьте, в данном случае я действую в первую очередь в интересах своих избирателей.
– Йера, – Инда вдруг вскинул озадаченное лицо, – Йера, ты что, поверил этой бумажке? Ты что, всерьез допускаешь…
– Я проверяю все версии, Инда. И если… это не провокация, как утверждаешь ты, то выводы из вашего сегодняшнего заявления… весьма печальны для Славлены.
– Йера, ты что, не в своем уме? – Инда привстал. – Это же… это же твой сын!
– Я полагаю, на это и сделан расчет.
Йока ничего не понял, но почувствовал страх. Какие интересы избирателей? Неужели отец на самом деле столь хитер? Или Йока просто плохо знает своего отца?
– Йера, послушай, в этом противостоянии с нами тебе не победить. Ты хочешь отправить мальчика за колючую проволоку? Ты хочешь огласки? Ты хочешь, чтобы завтра все газеты трубили о том, что твой сын – мрачун? Никто не оценит твоего благородного порыва, можешь не сомневаться.
– Я сказал то, что хотел сказать. Я обладаю депутатской неприкосновенностью, и до тех пор пока избиратели не лишили меня моих прав, я буду пользоваться этими правами на их же благо.
– По закону депутатская неприкосновенность не распространяется на твоих родственников.
– Но она распространяется на мой дом. Без моего согласия Йока не покинет этого дома.
Змай разогнулся и потянулся, хрустнув суставами, непринужденно прошелся за спиной Йоки, а потом распахнул дверь на террасу.
– Душно. А вечер такой замечательный… – пробормотал он сквозь зубы, но его никто не услышал.
– Йера, ты сошел с ума! – Инда едва не кричал. – Да мальчик на самом деле опасен, как ты не понимаешь! Это не провокация, это факт, подтвержденный документально!
– Я знаю цену таким документам. – Отец поднялся с кресла и пересек библиотеку. От его плохого самочувствия и растерянности не осталось и следа: словно приняв какое-то решение, он разом излечился от всех терзавших его сомнений.
С грохотом раскрылся ящик письменного стола, и через секунду перед Индой легла пачка документов и телеграмм.
– Вот, – отец указал на документы пальцем, – это не только приглашение в Ковчен на официальном и неподдельном бланке с настоящей подписью директора школы. Это телеграммы оттуда с подтверждением этих бумаг. Я проводил экспертизу документов, они подлинные.
– Йера, но это же была просто шутка… – Инда растерянно развел руками. – Это же… это наша с Йокой шалость, не более. Способ прогулять школу, только и всего…
– Шутка? Шалость? – вскипел отец. – Если шалости чудотворов оформлены столь профессионально, что же говорить о документах, предоставляемых в суд? Как после этого я могу поверить в эти протоколы и экспертизы? Нет, этим делом будет заниматься Думская комиссия. И, уверяю вас, я найду сторонников среди депутатов. Йока не покинет этого дома до тех пор, пока работа комиссии не закончится. Это мое последнее слово, и я не намерен это более обсуждать.
– В таком случае мы будем вынуждены применить силу. – Веда Страстан поднялся. – Мальчик опасен. В том числе для тех, кто находится в доме. Я призываю присутствующих не шевелиться и не сходить с мест. Чудотворы готовы дать отчет Думской комиссии постфактум, если судья Йелен обратится туда с жалобой.
– Одну минуточку. – Змай с грохотом подвинул кресло Йоки к двери на террасу и вмиг оказался между ним и чудотвором. – Это я призываю присутствующих не двигаться с места.
– Господин сказочник, вам показалось мало того, что произошло за завтраком?
– Я думаю, для вас настало время поверить в сказку, – ответил Змай. – А теперь беги, Йока Йелен!
Йока поднялся, но не успел оглянуться по сторонам, все произошло за какую-то секунду: с грохотом опрокинулись две бутылки вина, зазвенели разбитые бокалы, на колени Мечену слетело блюдо с пирожными, и все сидящие за столом хором ахнули и отшатнулись – на журнальный столик упало тяжелое тело огромной кобры, которая тут же поднялась в угрожающей стойке, раздувая капюшон. Она была не меньше восьми локтей в длину!
– Не двигайтесь… – одними губами прошептал профессор Мечен.
– Я не верю в сказки, – спокойно сказал Страстан, но пошевелиться побоялся, – нам просто отводят глаза.
Змея зашипела и сделала короткий выпад в сторону чудотвора – не укусила, просто хотела напугать.
– Это… королевская кобра… – прошептал профессор. – Я… хорошо разбираюсь в змеях… Не двигайтесь…
И только тут Йока пришел в себя от потрясения: пока они не смеют шевелиться, надо бежать! Он бочком начал обходить кресло, когда Страстан крикнул: «Задержите его!» и выкинул руку вперед. Йока успел увидеть, как голова змеи метнулась вверх и ядовитые зубы на долгую секунду впились в руку чудотвора. Тот с криком отшатнулся назад и навзничь упал в кресло, а раздутый капюшон кобры уже снова покачивался над столом.