Аристарх Ретивой взглянул на часы и захлопнул книгу.
— На дело пора, — сказал он, поднимаясь из полукресла.
Кученог зыркнул на Аристарха сквозь неистово бьющееся веко. Никогда раньше он не принял бы заказа от коммерческой структуры — тем более на уничтожение компромата. Но, во-первых, Клим Изузов очень просил, а во-вторых, кто ж знал, что сейфы садоводческого банка, взятого на прошлой неделе, окажутся практически пустыми!
Когда-то, спровадив Африкана в Лыцк, Панкрат Кученог и Клим Изузов поделили между собой обязанности, а заодно и личный состав подполья. Панкрат со своими боевиками должен был заняться собственно террором, а Клим — его финансовым обеспечением, для чего основал и возглавил коммерческую фирму «Дискомфортъ». Но тут как раз косяком пошли заказы от Выверзнева, и нужды в деньгах у Панкрата так и не возникло. Несколько лет подряд обе группировки существовали раздельно и независимо. Теперь же Клим крепко проворовался и кинулся за помощью к Панкрату, тоже присевшему на мель в связи с общим понижением спроса на теракты.
— С-сам… п-пойдёшь?.. — полюбопытствовал Кученог.
— Новичка проверить надо… — нехотя отвечал Ретивой.
— Н-н-н… н-н… — начал было Кученог.
— Да в бойцы просится… — пояснил Ретивой, давно уже понимавший Панкрата с полуслова.
Он достал из кармана пульт, направил на стену. Нажал на кнопку — и добрая треть стены уехала вправо, открыв проход в соседнюю комнату, где расположившиеся в креслах боевики чистили оружие и окуривали ладаном партбилеты. Кто в рясе, кто в камуфле. В дальнем углу жужжала фреза. Там пропиливали накрест головки пуль.
— П-постой!..
Ретивой обернулся.
— Й-й… я т-тоже с-с… тобой…
Ретивой сочувственно покивал. Он знал, что это не просто прихоть. Ничто так не успокаивает расшатавшиеся нервы, как личное участие в деле. Хотя бы даже и в таком пустяковом… Впрочем, акцию, в которой задействован сам Панкрат Кученог, пустяковой уже и не назовёшь, потому что была у Панкрата одна нехорошая, связанная с заиканием привычка — не одолев слова, сразу же открывать огонь на поражение.
— Только, слышь… — озабоченно предупредил Ретивой. — Ты уж не серчай, но говорить, если что, буду я…
***
— Вы к кому? — привскочил в вестибюле бритоголовый охранник в нарядном камуфляже — и осёкся, уставившись на просторную рясу новичка.
— Не к тебе, не к тебе, — бросил, не повернув головы, Ретивой. — Живи пока…
Втроём они поднялись по устланным ковром ступеням на второй этаж. Новичок, следует отдать ему должное, вёл себя неплохо и признаков страха не выказывал.
— Ты, главное, не тушуйся, — тем не менее втолковывал ему дружески Ретивой. — Не боги горшки обжигают… Я вот тоже поначалу тушевался. Закажут, бывало, знакомого — ой, неловко… А потом ничего, привык… Стой! Пришли…
Он отступил на пару шагов, собираясь выбить дверь ногой.
— З-за… — недовольно предупредил Панкрат.
— Думаешь, заговорённая? — усомнился Ретивой, но на всякий случай внимательно осмотрел петли. — Да, гляди-ка, и впрямь заговорили… Эх ты! Ещё и смык-траву под язычок заправили… нехристи беспартийные!
Трижды перекрестил и перезвездил притолоку, порог, оба косяка, потом, достав плоскую серебряную маслёнку, залил концентрированной святой воды в петли и в замочную скважину. Зашипело, из увлажнённых щелей поползли зеленоватые струйки дыма. В замке заверещала какая-то нечисть — и, судя по всему, сгинула.
Аристарх Ретивой снова отступил к противоположной стене и, пробормотав краткую молитву: «Верхи не могут, низы не хотят, аминь…», — вышиб дверь каблуком с первого удара.
Истерически задребезжал тревожный звоночек, замигала красная лампочка. Из соседнего кабинета высунулась на шум чья-то излишне любопытная голова, но своевременно скрылась.
— Так-то вот, новичок, — назидательно молвил Ретивой. — Знахарь бы какой-нибудь на нашем месте полдня с этой дверью провозился. А мы, видишь, с Божьей помощью…
Взял новичка за рукав рясы и ввёл во вскрытое помещение. Мрачный Панкрат Кученог задержался на пороге, с сожалением озирая пустой коридор и нервно оглаживая рукоятку пистолета. Искомый атташе-кейс с компроматом вызывающе лежал на самом краю письменного стола.
— Бери, — приказал Ретивой.
Кандидат в боевики помедлил и протянул руку.
— Караул!.. Грабят!..— скрипучим голосом отчётливо произнёс атташе-кейс. Новичок опешил и вопросительно поглядел на Ретивого.
— Ты чего? — ласково сказал тот. — Это ж сторожок! Тот же болтунец, только фиксированный…
— Говорит: грабят… — понизив голос, сообщил новичок — и вдруг подмигнул таинственно.
Ретивой растерялся, удивлённо взглянул на подельника и, пожав плечами, сунул кейс под мышку. Троица налётчиков покинула кабинет, спустилась по лестнице и, миновав вымерший вестибюль, направилась к джипу.
В небе громоздились облака и заунывно ревели турбины. По тротуару, всхлипывая и размазывая слёзы по небритым щекам, хромал какой-то бродяжка. Правая ступня была туго спелёнута грязной тряпицей. Странно… Завтра специальная комиссия ООН прибывает, а тут по проспекту бомжи шляются! И как это его ещё до сих пор не забрали?
— Караул!.. Грабят!.. — скрипуче раздавалось из-под мышки. — Караул!.. Грабят!..
— В контору, — приказал Ретивой, устраиваясь на заднем сиденье. Потом достал из-под куртки небольшой гвоздодёр и, смочив его из той же серебряной маслёнки, с коротким хрустом вскрыл атташе-кейс.
— Караул!.. Гра… — скрипучий голос оборвался.
— Хм… — озадаченно молвил Ретивой, разглядывая извлечённые из кейса документы. — Взгляни-ка… Вроде то, что надо…
Панкрат, сидящий рядом с водителем, брезгливо принял бумаги через плечо, проглядел без интереса, хотел вернуть…
— Ну-ка, дай… — неожиданно послышалось с заднего сиденья — и властно растопыренная пятерня бесцеремонно сграбастала компромат.
Джип вильнул. Кученог и Ретивой остолбенели. Потом медленно повернулись к новичку — и остолбенели вторично. На заднем сиденье, вздёрнув пегие брови и сердито склонив обширную выпуклую плешь, сутулился, разглядывая неправедно добытые бумаги, протопарторг Африкан.
— Ну, здравствуй, Панкрат, — сурово молвил он. Потом, не повернув головы, перекатил глаза на Ретивого. — Здравствуй и ты, Аристарх…
— З-з… з-д-д… — очумело уставясь на протопарторга, завёл было Панкрат, но слово заклинило — и рука чуть не дёрнулась по привычке за пистолетом.
Ретивой молчал, как пришибленный, хоть и обещал давеча, что в случае чего говорить будет именно он, и за язык его, кстати, тогда никто не тянул!
— Останови… — сказал протопарторг.
Водитель был совсем молод — Африкана, понятно, в глаза никогда не видывал. Тем не менее он поспешно сбавил скорость и притёр джип к бровке метрах в двадцати от светофора.
— Ну, что ж, Панкрат… — задумчиво рёк протопарторг, тряхнув бумагами. — За уголовщину — не похвалю. А вот что подполье сохранил — молодец… — Открыл дверцу, поставил замшевую от пыли босую ногу на вымытый со стиральным порошком асфальт. — В двадцать один ноль-ноль собираемся у тебя в конторе. А документики эти, ты уж не обессудь, я сам Климу занесу — ближе к вечеру… Думаю, потерпит…
Вылез, хлопнул дверцей — и пошёл, не обращая внимания на тормозящие с визгом машины. На бедре Панкрата тонюсенько затявкал пейджер. Три восковые фигуры в салоне джипа ожили, шевельнулись. Не спуская безумных глаз с круглой удаляющейся спины Африкана, Панкрат снял с пояса крикливое устройство. Дождавшись, когда спина окончательно скроется из виду, нажал кнопку и, по привычке заикаясь, прочел сообщение:
«Т-тётя п-при смерти. Ж-желательно т-твое п-присутствие в 1-1-16.4-40 = Д-дядя».
Контрразведка наконец-то решила порадовать заказом…
***
Подполье было поднято на ноги до последнего «херувима» — и через каких-нибудь полчаса Панкрат уже знал всё. Доложили ему и про пешее пересечение водного рубежа с домовым на руках, и про утреннее чудо с гирей… Кученог был вне себя.
Да кто он такой, этот Африкан? Ах, основатель… Скажите, пожалуйста: основатель!.. Основатель чего? Чем были при нём «Красные херувимы»?.. Клубом! Сборищем болтунов!.. А теперь это боевая организация!.. При чём тут Африкан? Пока он там в Лыцке трепал языком в Митрополитбюро и искоренял светофоры, здесь стреляли, взрывали, работали… А теперь — конечно! Явился! На г-готовенькое…
Мысли сменялись столь стремительно, что Кученог забывал заикаться. Ишь, чудотворец… выискался!.. Нет, ну вообще-то, конечно, чудотворец… Чумахлинку вон перешёл по воде, аки посуху… Да, но первое-то, самое первое чудо!.. В камере предварительного заключения! Когда решётки распались, замки отверзлись… Кто это всё сотворил? Сам Африкан?.. А вот хренушки! Кученог это всё сотворил! Панкрат Кученог!.. Рискуя собой, дядей рискуя, чёрт побери!..
Панкрат, чуть не плача, метался по офису под понимающим сочувственным взглядом Аристарха Ретивого. Давно пора было вызывать врача и ставить главе подполья укол. Но Аристарх медлил, опасаясь показаться бестактным…
Вождь называется! Бросил организацию на произвол судьбы, то есть на того же Панкрата, а сам сел себе преспокойно в лодку — и на тот берег! Вожди так поступают?
Однако в глубине души Панкрат Кученог прекрасно сознавал всю несправедливость своих упрёков. Именно так вожди и поступают. Случая ещё не было, чтобы поступили иначе. И чем яростнее порочил он в мыслях Африкана, тем явственней омывал отважное сердце террориста некий холодок. Вряд ли это был страх — скорее, совесть. Всё-таки протопарторг, что ни говори, сделал для Панкрата немало: подобрал, воспитал, заместителем назначил…
Короче, сложная это ситуация, когда ученик точно знает, что превзошёл учителя, а учитель из чистого упрямства не желает признать себя превзойдённым…
— Слушай… — покашляв, сказал Ретивой. — А может нам его… м-м…
Панкрат замер и испепеляюще воззрился на товарища по партии. За долгие годы совместной работы он тоже привык понимать Аристарха с полуслова. Несколько секунд прошло в тяжелейшей внутренней борьбе.
— Н-нет… — бросил наконец Кученог почти без запинки — и Аристарх позволил себе слегка расслабиться. Насколько он знал Панкрата, ответ мог быть каким угодно: от согласия до выстрела в упор.
— Д-д…
— Домового — ищем… — со вздохом сообщил Аристарх. — Причём не мы одни…
— К-к…
— Да и контрразведка тоже…
— Б-б…
— Да и так уже стараемся…
Кученог, недовольный собой, кое-как преодолел косоглазие и взглянул на часы. Пора было ехать принимать заказ.
***
Звонок не работал, пришлось стучать. Дверь открыл сам подполковник Выверзнев. Хозяина квартиры он, надо полагать, по обыкновению отправил прогуляться…
— З-з-з… — начал Панкрат.
— Здравствуй-здравствуй… — не дослушав, приветливо отозвался подполковник. — Как жизнь молодая?..
— Х-х…
— Вот и славно, — рассеянно молвил тот. — Ты заходи…
Расположились на кухне. От нервного глаза Панкрата не ускользнуло, что Выверзнев вроде бы немного не в себе. То ли чем-то раздосадован, то ли просто растерян. Впрочем и сам Панкрат тоже пребывал не в лучшем настроении.
— Предупреждаю сразу: заказ необычный… — нарушил наконец молчание подполковник и нахмурился. — Вчера вечером твой друг и наставник Никодим Людской перешёл через кордон. Сегодня он объявился в столице… Да что я, собственно, тебе рассказываю! Ты же сам с ним недавно говорил…
Панкрат сидел неподвижно, как изваяние. Даже левое нижнее веко перестало биться. Ему предлагали устранить Африкана! На секунду перед внутренним взором Панкрата обозначились все благоприятные последствия этой сделки. Он остаётся главой подполья. И никто не будет мешать ему в борьбе с колдунами дурацким словечком «рано», никто не переподчинит его Лыцку. И малых детей в Баклужино по-прежнему будут пугать Панкратом, а не Африканом…
— Значит, в чём необычность заказа… — покряхтывая, продолжал тем временем подполковник. — В том, что работать придётся не как раньше, а скорее наоборот…
Наоборот. Ну, естественно, наоборот! Раньше контрразведка подставляла колдунов Панкрату, а теперь Панкрат должен будет подставить контрразведке протопарторга. Долг-то он платежом красен…
Ну нет! Зря надеетесь!.. (Левое нижнее веко затрепетало надменно.) Никогда Панкрат Кученог не примет этого позорного заказа! Ах, подполковник-подполковник… Ничему ты, видать, не научился! Ну кто же дважды испытывает судьбу и совершает одну и ту же ошибку? Первый раз Панкрат раздумал пристрелить тебя, когда ты был ещё в чине майора — несколько лет назад… Но теперь-то уж пристрелит как пить дать! Так что говори, говори…
Или всё-таки, может быть… Истрёпанное сердце Панкрата, болезненно сжавшись, приостановилось секунды на полторы, а воображение вновь соблазнительно перечислило все выгоды, проистекающие из скоропостижной кончины протопарторга…
— Короче… — Выверзнев поднял на Панкрата глубокие, чуть запавшие глаза и внятно произнёс: — Африкан мне нужен живым, здоровым и на свободе… Обеспечь ему такую охрану, чтобы ни один волос у него с головы не упал. Как? Берёшься?
Панкрат Кученог дёрнулся, придурковато закатил глаза, потом ополз в конвульсиях с табуретки на дырявый линолеум кухни — и заколотился в эпилептическом припадке. Второй раз в жизни.