Мотоцикл равномерно урчал, катясь по старому асфальту. Выбоины попадались редко, будто ничего тяжелее «Нивы» сюда не заглядывало. Пётр щурил голубые глаза, Павел спал в коляске. На последнем хуторе продёргивали морковь. За еду. Устали, не до разговоров.
Квадратная фигура чернела на обочине, едва заметная среди разросшихся кустов. Мотоцикл прокатился мимо, остановился, Павел проснулся, посмотрел вопросительно.
– Похоже, поп голосует, – кивнул Пётр.
– Нужен нам походный поп? – Павел поворочался, устраиваясь поудобнее.
– Не нужен. – Пётр включил задний ход. – Не бросать же на ночь глядя.
Как выглядел попутчик раньше, оставалось гадать; истрёпанная ряса висела парашютом ночного десантирования. Но и оставшейся дородности хватало, чтобы рокотать басом.
– Уступи-ка, сын мой, умаялся я, негоже на насесте мотыляться.
Павел вздохнул, полез на заднее сидение.
– На север, в Тверь добираемся. Вы куда?
Попутчик только кивнул.
– Служителя божия морковь полоть заставили, грехотворцы.
– Прореживать, – поправил Пётр. – Здесь все морковь сеют, пора прореживать. Места малолюдные, не выкосило никого, но рук не хватает.
Мотоцикл урчал, выхлоп терялся в чистом воздухе. Раньше заводы вокруг дымили, теперь всё встало, лес взял своё, живи, об экологии не думая. Если в мор выжил, конечно.
Остановились перед упавшим деревом, вдвоём сдвинуть сразу не получилось, а поп только повёл рукой из коляски – сами, дети мои, сами. Павел скривился – выгнал бы пассажира на общественные работы не задумываясь.
– Может, вправду перетрудился. – Голоса Пётр не понизил.
– Служителей божьих беречь надо, – возгласил поп. – Сатана собрал жатву, мало пастырей осталось.
Всё так. Чем меньше село, тем больше людей выжило, а пастыри в основном по городам кучковались.
Пассажир замахал в сторону поперечной просеки, заставил остановиться. Но коляску покидать не спешил, ждал, что мотоцикл свернёт с асфальта.
– Или с нами, или пешком…
Попутчик достал пистолет, Павел замолчал. Пётр пожал плечами, вынул ключ зажигания, посмотрел сверху вниз. Уверенно посмотрел, без зла. Просто человек с ключом, короткая борода, синяя футболка под коричневой курткой. Разве что закатное солнце освещало сзади, как бы приподнимая чуть и над землёй, и над мотоциклом. Ряса скрыла пистолет, и священнослужитель покорно полез из коляски.
Мотоцикл урчал, ехали медленно, искали место для ночлега.
– Не любишь ты пастырей, – нарушил молчание Пётр. – Теперь и я не люблю.
– С чего их жаловать? На одного настоящего сколько таких вот… – Павел передёрнулся и спросил: – А если бы выстрелил?
Пётр остановил мотоцикл. Прямо к дороге примыкала полянка. Ни соринки, ни кострища, трава, малинник по краю, запах мелких лесных цветов.
– Да сколько в нас стреляли, обошлось… – И, уже распаковывая старую палатку, вспомнил попутчика, заспорил, ставя точку в разговоре:
– Сатана собрал жатву. Какой сатана, где он? Создатель, бог проредил посевы.