26–27 июня 427 года от н.э.с. Исподний мир (Продолжение)
Надо было действовать по-другому! Надо было сделать вид, что испугался! По сути, Волчок выдал Красена, не сказав о нём ни единого слова!
– Так что? Опасный игрок? – ехидно переспросил третий легат. Гвардеец, которому он что-то шепнул на ухо, вышел за дверь.
– Я ни в чем не виноват. Я не предатель, я не писал никаких писем, и мне их никто не диктовал. Почему бы мне не рассчитывать на поддержку господина Красена?
– А какой ему смысл тебя защищать? Что, если ты лжёшь? Мы всего лишь хотим выяснить, лжёшь ты или нет.
– Ваш секретарь не лгал? – тихо спросил Волчок.
– С чего ты взял?
– Если бы он во всем признался, меня бы тут не было, верно?
Дверь распахнулась, и в комнату зашел Огненный Сокол.
– Это Красен, – тут же повернулся к нему третий легат.
– Почему ты так решил?
– Погляди, этот твой Жёлтый Линь – он же ничего не боится! Он тут шутки шутит, если не сказать – дерзит.
– Я бы не делал таких поспешных выводов на основании того, что Жёлтый Линь ничего не боится, – усмехнулся Огненный Сокол. – Мне кажется, всё наоборот. Шутить, а тем более дерзить, он начинает именно тогда, когда ему страшно. В других случаях он вежлив, обходителен и шутить не пытается. А? Волче?
– Вам видней… – ответил Волчок.
– Что я говорил! – усмехнулся Огненный Сокол. – Я вообще сомневаюсь, что он к этому хоть как-то причастен. Слишком… откровенно было бы. В отличие от твоего секретаря, он не дурак. А почерк мог подделать кто угодно.
– Либо это в самом деле Красен! – прорычал третий легат. – Тогда можно быть дураком, можно быть умным – без разницы!
– Так проверь. – Огненный Сокол глянул на Волчка с любопытством.
– Либо он признается сразу, либо, если Красен посулил ему денег, не признается вообще. Если, конечно, ты не придумаешь что-нибудь такое, что заставит его отказаться от денег.
– А что, если я в самом деле не писал этого письма? – напомнил о себе Волчок. – Что мне делать тогда? Сказать, что мне его продиктовал Красен?
Огненный Сокол посмеялся, и Волчку показалось – над третьим легатом.
– Я же говорил, что он не дурак. И теперь любые его признания вообще выеденного яйца не стоят. Он упрётся в то, что это Красен, даже если вообще ничего не писал. Тебе такой поворот нравится, ты Красена не любишь, а предатель между тем останется безнаказанным.
– А мне нет дела до предателя, – осклабился третий легат. – Я позову сюда не Красена, а Явлена.
Такого поворота Волчок не ожидал. Это для третьего легата и Стоящего Свыше Красен чудотвор, небожитель, для Явлена – нет. И третий легат рассчитывает убрать Красена с его помощью.
– Так что, Волче? – едва ли не ласково спросил третий легат. – Тебе это письмо продиктовал господин Красен?
И не было времени на раздумья, ответ предполагался однозначный. Человек в здравом уме, которому нет дела до борьбы за власть на самом верху, должен сказать «да». Но…
Хитрый гвардеец, мечтающий о продвижении по службе и своём домике в Хстове, понимает, что при помощи Красена добиться чего-то значительно легче, а третий легат вряд ли высоко оценит оказанную услугу…
– Я не писал этого письма… – угрюмо ответил Волчок. И тогда в самом деле испугался.
Потому, что для подтверждения этих слов с ним сделают то же, что с секретарем третьего легата. И даже хуже, потому что Красен мог пообещать денег за допрос с пристрастием.
– А ты отважный человек, – усмехнулся Огненный Сокол и повернулся к третьему легату:
– Ему пообещали денег. А значит, это точно Красен. Но если ты позовешь сюда Явлена через несколько часов и покажешь Жёлтого Линя с выжженными глазами и переломанными ногами, Явлен тебе не поверит. А до этого Жёлтый Линь ни в чём не признается, вот увидишь.
Волчок в этом сомневался, но понял, что Огненный Сокол надеется спасти его от пыток. То ли доказывает своё благородство, то ли не хочет потерять ценного осведомителя.
– Я сам знаю, что мне делать! – рявкнул третий легат. – А ты можешь идти!
– Я уйду. Но Красен только кажется безобидным… Я бы не советовал идти против него без убедительных доказательств.
– Я обойдусь без твоих советов!
Огненный Сокол вышел, напоследок заглянув Волчку в глаза – с любопытством. Хотел увидеть страх в глазах бесстрашного человека?
Волчку в эту минуту было всё равно, что он там увидит…
* * *
Крапа Красен понял, что Жёлтого Линя арестовали, когда тот не явился на службу к назначенному часу. Жёлтый Линь никогда не опаздывал.
Поначалу Крапа не очень-то за него беспокоился, уверенный, что его секретарь достаточно умён, чтобы не признаться сразу, но и не настолько глуп, чтобы довести допрос до пыток. Крапа уже смирился с тем, что истина станет известна Особому легиону, и опасался только того, что о ней узнает Инда Хладан.
А узнает он об этом только тогда, когда у третьего легата будут неопровержимые доказательства. Признание, вырванное под угрозой пыток, ни Явлен, ни Хладан не посчитали бы честным.
Крапа не сомневался, что его попросят подтвердить слова Жёлтого Линя, и тогда он с возмущением прикажет отпустить своего секретаря. Но время шло, а нарочных из службы дознания не появлялось. Что-то пошло не так?
Через три часа Крапа не выдержал и отправился на площадь Совы, к казармам, где и встретился с Огненным Соколом.
– Я не ждал вас так быстро, – сказал тот с ехидным выражением лица. – Печётесь о своем новом секретаре?
– Быстро? – удивился Красен. – По-моему, я вовсе не спешил.
– Я отправил записку всего десять минут назад. – Знатуш, прищурившись, глянул на Оленью башню с часами.
– Я не получил записки. О том, что Жёлтый Линь у вас, мне доложили мои собственные осведомители.
– Вот оно что… Я оказал вам любезность, написав эту записку, и рассчитываю на ответную любезность.
– Какую же?
– Скажите о своих несуществующих осведомителях и третьему легату тоже. Чтобы он не посчитал вашим осведомителем меня.
– Об этом можешь не беспокоиться, – кивнул Крапа.
Знатуш понял, кто написал письмо Государю, и ненавязчиво это продемонстрировал. Но… понимать – это одно, иметь доказательства – совсем другое.
В казарму Крапу пускать не хотели, не помогла даже бумага, подписанная Стоящим Свыше, но что чудотвору два жалких гвардейца на входе? Третий легат, видно, забыл о том, что чудотворы могут себя защитить и без оружия.
В подвале было три или четыре тюремных камеры, две комнаты для допросов, бытовка и комендантская. Крапа бывал здесь раза два или три, и довольно давно. Но нужную дверь нашёл сразу – она была заперта изнутри. Ждали…
И ждали именно его. Чудотворы не могут проходить сквозь стены. Это зверь-росомаха, который видит границу миров, может обойти запертую дверь через другой мир, – чудотворы пользуются порталами. Но Красен подумал, что в переходе границы миров ему нет равных среди чудотворов.
– Немедленно откройте! – крикнул он и стукнул в дверь кулаком. – Или я войду сюда по-другому!
Ему никто не ответил, голоса за дверью смолкли, и Крапа повторил приказ, уверенный, что в случае неповиновения в самом деле пересечёт границу миров прямо здесь, безо всякого портала. Но прошло не больше минуты, и с другой стороны зашуршал засов.
Крапа нетерпеливо потянул кольцо к себе и едва не сшиб гвардейца при входе. В душной комнате воняло палёным. Жёлтый Линь был за руки привязан к кольцам, лицом к стене, и, по-видимому, палач снимал с него кожу, прижигая раны железом.
Хвала Предвечному, он начал недавно. На спине у парня запеклись струйки крови, но раны были небольшими, по крайней мере – не опасными. Почему? Они что, не поверили ему? Решили, что он солгал?
Но тогда почему не послали за Крапой, почему не потребовали подтвердить слова Жёлтого Линя? Нет, здесь что-то не так…
– Всё это прекратить, – велел Красен, мельком глянув на третьего легата. – Жёлтого Линя отвязать, вернуть ему одежду, оружие и кокарду.
Никто не шевельнулся, и Крапа прикрикнул:
– Ну?
– Делайте, что говорят, – сквозь зубы выговорил третий легат.
– В следующий раз, когда захочешь поиграть со мной в такие игры, подумай, кто нужней Стоящему Свыше, ты или я, – проворчал Крапа. – И не забывай: твоих людей отпустили с условием, что Особый легион не будет искать того, кто остался верен своему Государю. И о том, что это я прикрыл твою задницу, не забывай тоже. Я ведь могу забрать свои слова назад, и тогда ты окажешься в застенке у Государя, соперничать с Огненным Соколом на дыбе – кто кого перевисит.
Третий легат промолчал. Крапа почему-то думал, что Жёлтый Линь упадёт, когда ему освободят руки, но он твёрдо стоял на ногах. Только лицо у него было совсем белым и сильно дрожали губы.
– Помогите ему одеться, – велел Красен.
– Жёлтый Линь укрывает предателя, – опомнился третий легат.
– Он сам это сказал? – усмехнулся Крапа.
Третий легат не ответил. Но почему, почему они ему не поверили? Крапа чувствовал себя виноватым. Вспомнил взгляд, которым на него посмотрел Жёлтый Линь, когда дописал письмо… Подставил, выходит, подставил парня… Хорошо, что это не зашло слишком далеко.
– Волче, ты сможешь идти?
Он не шевельнул головой, долго справлялся с дрожащими губами и наконец хрипло ответил:
– Да.
– Я могу вызвать карету.
– Не надо.
– Да помогите же ему застегнуть пуговицы! – вспылил Красен. Ему не терпелось покинуть это мрачное место, а руки у Жёлтого Линя дрожали.
Прошло не меньше десяти минут, прежде чем они вдвоём вышли со двора казармы на площадь Совы, и только там Крапа не побоялся говорить:
– Почему они тебе не поверили?
Жёлтый Линь понемногу приходил в себя, щеки у него слегка порозовели, веснушки поблекли.
– Я сказал, что не писал этого письма. Третий легат хотел, чтобы я сказал о вас Явлену. Ему было всё равно, писал я это письмо или нет.
– Ах вот как… – Крапа сузил глаза. Догадались. Явлен не понял, а третий легат догадался. Надо срочно поговорить об этом с Явленом. – Тебе не нужно было запираться. Явлен бы не поверил.
– Если бы я признался под пыткой – тогда да, не поверил бы. А если просто так… Третий легат хотел, чтобы было незаметно… Иначе я бы так легко не отделался. Спасибо Огненному Соколу – он меня, можно сказать, спас.
– Сейчас придём ко мне, я позову лекаря. И… ты, кажется, хотел свой домик в Хстове? – Крапа подумал, что других причин для столь великодушного поступка у Жёлтого Линя не было.
Тот медленно повернул голову и пристально посмотрел Красену в глаза.
– Свой домик в Хстове Огненный Сокол обещал мне за три круга пыток. Тогда, с Явленом, помните? А сейчас… оно того не стоит.
– Вот как? Тогда почему? Зачем ты это сделал? Ведь я мог и не прийти.
– А кроме денег вы других причин представить не можете? – Жёлтый Линь жалко усмехнулся краем губ.
– Пока ты не давал мне повода искать другие причины. Ты ведь учишься у победителей, а победители так не поступают, – подначил Крапа.
Неужели его намеки и попытки склонить Жёлтого Линя на свою сторону наконец дали результат?
– Победители думают не только о сегодняшнем дне, но и о завтрашнем, – ответил Желтый Линь. – Я не хочу, чтобы вас свалил третий легат, это было бы… недальновидно.
Каков! Вечно всё испортит своей откровенностью и прагматизмом!
– Хочешь, чтобы я чувствовал себя твоим должником?
– Нет. Хочу, чтобы вы мне доверяли.
И только дома, в кабинете, послав за лекарем, Крапа вдруг понял, что в чем-то неправ. Сильно неправ. Жёлтый Линь не лёг на диван, как предлагал Крапа, – сидел за столом, старясь не шевелиться.
– Волче. – Крапа сел напротив. – Я подумал: какая разница, почему ты это сделал. В любом случае – спасибо. И извини. Получилось, что я в самом деле тебя подставил.
– Это ничего, – ответил тот и, помолчав, спросил: – А вам не приходило в голову, что я в самом деле люблю своего Государя?
Крапа вздохнул:
– Я догадываюсь, что ты очень многое прячешь в себе. Что у тебя есть и своё мнение, и чувства, и даже убеждения. Но ты всё время хочешь уверить меня в обратном: будто все твои помыслы подчинены служебному росту. И иногда мне кажется, что ты уверяешь в этом не меня, а себя. У тебя большое будущее, ты умён и очень хорошо владеешь собой. Мне будет жаль, если, добравшись до самого верха, ты растеряешь свои убеждения.
– Люди с убеждениями очень редко поднимаются на самый верх.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что им мешают люди без убеждений. Сегодня Огненный Сокол хотел найти предателя, а третий легат – провернуть дельце против вас. Вот поэтому третий легат тесть наследника, а Огненный Сокол – всего лишь капитан.
– Ну, это далеко не всегда так… – неубедительно пробормотал Крапа.
– А знаете, я не сомневался, что вы не придете. И если вас попросят подтвердить мои слова при Явлене, то вы скажете, что я лжец…
Крапа поморщился: Жёлтый Линь в самом деле бесстрашный человек, если не предал его, Крапу, уверенный, что спасения ждать неоткуда.
– Ты плохо думаешь о людях. Я бы освободил тебя в любом случае.
– Но зачем? Теперь они уверены, что это сделали вы!
– Потому, что тот, кто приказывает, отвечает за свои приказы. А ещё есть такие понятия, как слово, честь, подлость, предательство. Ты, может, никогда о них не слышал?
– Я хорошо понимаю смысл другого слова: «интересы». Они почему-то оправдывают любую подлость и позволяют забыть о чести.