Кличка прикипела намертво, причем к вечеру его стали так звать не только соседи по палате, но и дежурная смена, хотя он действительно демонстрировал все человеческие реакции. Как и положено, дергался от уколов, вздрагивал от холодных компрессов и хамил в ответ на изведки и тролинг других пациентов. Впрочем, шуточки были из категории блока-С, то есть стандартные и ответы на данные поведенческие модули можно было брать готовые, а не комбинировать самому.
— Ну и скукота, — черноволосый парень, который назвался как Джаспер, хотя на карточке пациента было напечатано Тим Авгур, снова сполз с кровати и поплелся к портативному кухонному блоку.
Еда в больницах, разумеется, была в общем зале, а тем, у кого был постельный режим порции завтрака, обеда, полдника и ужина доставляли специальные роботы, но в каждой палате, рядом с санитарным блоком, была и мини-кухня, с примитивным термопотом, небольшой холодильной камерой и встроенной микропечкой. Чай или кофе заварить — еще ладно, хотя их тоже можно заказать из столовой. Но вот кому из пациентов травматологии вдруг придет в голову светлая мысль что-то испечь? Крист проверил свой архив с человеческими странностями и сокрушенно вздохнул — люди еще и не такое могут придумать. Но наличие данных предметов хотя бы потрудились объяснить созданием домашнего уюта, что способствует скорейшему выздоровлению. По мнению кибер-мальчика скорейшему выздоровлению помогала тоскливая атмосфера безнадеги, которую сложно исправить даже ароматом свежезаваренного чая. Хотя сравнивать он мог только с архивом данных, может быть в реальности у людей действительно такое жилье, а в базе просто красивые картинки и записи, которые снимают специально в рамках обучающих модулей социализации.
Джаспер заваривал не чай, а что-то даже отдалено не похожее на те инструкции, что были в базе Криста. Да и вкус у напитка был странный: слишком сладкий, при этом сильно горчил и пощипывал язык. А после каждого глотка небо словно покалывало тонкими иголочками. Но от предложенного подростком пластикового стаканчика Крист не отказывался — напиток можно разделить на составляющие, вредные компоненты нейтрализовать, а необходимую для организма глюкозу использовать — тем более, что сыпать слишком много сахара в больничные компоты и чаи кибер-мальчик опасался: за рамки норм подростков-сладкоежек выходить нельзя, а ему пяти-шести ложек на кружку было мало.
— Скукота, — задумчиво согласился и Михель. За полдня, что Крист наблюдал за ним, у подростка сорок семь раз изменилось настроение: от безудержного веселья до глубочайшей депрессии, с такими явными признаками, что впору вызывать психиатрическую бригаду с полным комплектом мощнейших антидепрессантов. — Может, в парашютистов поиграем?
— Что за хрень? — Крист лениво повернулся на бок: а разговорах иногда следовало принимать участие, хотя бы раз в три часа как было в инструкции.
Игра действительно было тупой: следовало залезть на подоконник, расправить за спиной простынь и орать во все горло: «я лечу», а потом придумывать над чем летишь. Обычно на словах «пролетаю над полями с кучами говна» следовало хохотать.
— Слышь, киборг, может ты сыграешь?
Крист пожал плечами и полез на подоконник. Слова не являлись приказом, и этот подросток не имел права управления, да и данное действие не относилось к приоритетным и от его исполнения или неисполнения не зависела человеческая жизнь. Просто ему надо было реагировать как человек-подросток, а все остальные мальчики из палаты уже лазили на подоконник с простынями. Даже семнадцатилетний Леон, который хоть и ругался на «тупое развлекало» и свою переломанную ногу, но тоже летал над полем.
Окно было со стеклопластиковой сеткой, так что даже в открытую форточку не вывалишься. Да и вид снаружи был удручающий — серые прямоугольники и квадраты больничного корпуса. А напротив — такие окна с сетками, в некоторых также зависали и медитативно рассматривали окружающие серые стены и окна больные.
— Пролетаю над полями… — уныло процитировал Крист, дождался закономерного смеха и спрыгнул на пол. Люди все равно странные.
На ужин идти не хотелось, хотя энергии ушло одиннадцать процентов. Крист, как и остальные подростки, валялся на кровати с соответствующим видом, но в отличие от человеческих мальчишек занимался делом — он еще раз прошел тесты и добился результата двадцать баллов. Долго анализировал: стоит ли отправлять своему куратору данный результат, но так и не определился — пусть пока полежит в общем отчете, а там видно будет. Впрочем, можно было бы показатели переслать Никсу, тем более, что он дал свой прямой контакт. Но, если тестировщик в больнице, то вряд ли у него будет подходящее настроение и состояние, чтобы поработать с результатами — может быть когда-нибудь потом, если они встретятся, то он сбросит диаграмму развития и тогда сможет увидеть, как Никс вживую радуется его успехам.
— Плохо себя чувствуешь? — к Кристу подошел врач с ночной смены. — Если что-то болит, то сообщи мне, пожалуйста, проведем диагностику.
— Нет, все в порядке, — вежливо отказался Крист.
— Ну, мальчишки просто так от еды не отказываются — у вас же растущие организмы, — врач все-таки активировал портативный диагност.
— Надоела паста с овощами, — Крист отрегулировал голосовой модуль, чтобы добавить в голос немного раздражения.
— Ты можешь обратиться к своему инспектору или куратору — они привезут тебе… что ты любишь? Можешь даже чипсы попросить или внизу есть автокиоски — ребята туда бегают за всякой всячиной. Если у тебя нет денег, а карте, то не волнуйся —— введешь свои данные и оплата придет на счет родителей. А в твоем случае на счет социальной организации.
— Вот здорово, — притворно восхитился Крист. — А аппаратов, чтобы киборгов продавали у вас внизу нет? А то я бы хотел на халяву прикупить, и пусть соцрабы оплатят покупочку.
Реплика была из заготовок, только там вместо киборга стояло название модели крутого скайбайка.
— Ясно, — врач проверил показания диагноста. — С тобой человечески, а ты хамишь, говнюк малолетний… — концовку фразу врач произнес беззвучно, даже не слова, а едва заметное движение губ. Но Крист правильно расшифровал и удивился, если это слово можно применить к такой разбежку характеристик. Судя по таблице, социально-адекватный человек, который работает с несовершеннолетними людьми на такое высказывание должен был дать положительную или нейтральную реакцию: рассмеяться, притворно возмутиться «ну, ты и загнул», а не источать столько немотивированной злобы.
— Мне извиниться? — спокойно уточнил Крист, перебирая варианты поведения, и одновременно делая пометки в своем личном отчете реакций.
— С какой стати? — врач разозлился еще больше. — Температура в норме, давление тоже, лежи и отдыхай.
Крист снова включил музыку — он уже успел прослушать весь плейлист, но если ориентироваться на критерий «нравится — не нравится», как говорил Никс, то некоторые композиции хотелось услышать снова и может быть даже не один, а несколько раз. Тоже непонятное желание: он ведь уже знает какие там будут слова и мелодия, где и как идет ритм, но вот послушать хочется именно так — через наушники, а не внутренней системой воспроизведения.
Ужин ему все-таки принесли, и Крист поел, правда изображая такую степень отвращения, что Джаспер ему даже посочувствовал, сообщив, что тоже макароны ненавидит. Потому что дома, в основном, только их и варят вперемешку с порошковыми супами и пюре.
— Да не то чтобы родаки бедные, но… сам понимаешь… — доверительно поделился Джаспер. — Только когда начал травку кислить, то деньжата завелись… и я, знаешь, салат поел из настоящей морковки. Прикинь, не силиконовый, а реально овощной. Хотя… ценник, конечно, бешеный, но вкус… как-то одинаковый что ли.
Крист кивал, соглашаясь, разговор, вернее практически монолог ему не мешал, да и валяться на койке Джаспера было также, как и на той, что выделили ему. Но после еды подростки обычно разбивались на пары и болтали или играли в коммы, и кибер-мальчику надо было тоже с кем-то поговорить. Джаспер был не лучшей и не худшей кандидатурой. А в чем-то даже имел преимущества — ему можно было не отвечать, а воспринимать фоном.
— Слышь, у вас же в приюте навалом ребят, — Джаспер облизнул пересохшие губы, — может, ты им предложишь? Я понимаю, что с баблом там у вас не густо, но ведь есть же возможность заработать… а я тебе по цене уступлю. Травку же ты хлебал — она вкусная, я фуфло не гоню…
— Я подумаю, — Крист выдал ответ, который, в принципе, ни к чему не обязывал и являлся опционно-нейтральным. Но что делать дальше не знал: во-первых, про так называемый приют данных не было, а, во-вторых, во всем архиве не нашлось никаких сведений, как отвечать на такие предложения. Категория модулей бизнес-работа в данной ситуации, вроде бы, и были уместными, но Кристу казалось, что ответ «надо составить бизнес-план и просчитать риски» будет выглядеть как-то неуместно. — На свежую голову. Я, пожалуй, на боковую, а то в башке и так шумит.
— Может тебе чайку наколбасить? — Джаспер с остью потянулся к своему шкафчику. — Мне, когда башка крутит, сильно помогает.
— Сделай, — согласился Крист, — только сахару больше бахни — так вкуснее.
Копаться в грязи и лазать под плитами и блоками развалившихся зданий пришлось до позднего вечера. Люди, услышав или прочитав в инфоленте о катастрофе, приезжали, чтобы помочь. Но человеческий организм не способен жить без кислорода больше пары минут. Да ползать, расчищая себе дорогу и приподнимая или передвигая строительный мусор, превышающий вес собственного тела, тоже. Некоторые смельчаки, уверенные в своих силах — мы спортом занимаемся по три раза в неделю, пытались пробраться следом за киборгами, но быстро возвращались: некоторые даже самостоятельно, других приходилось вытаскивать мэрьке и бонду. Зато теперь каждое их появление из грязи с добычей люди встречали аплодисментами.
— Да ничего тут такого, — отмахивался Ларс, делая вид, что едва может отдышаться. — Мы же с масками, да и вообще… привыкли в сложных условиях работать.
— Конечно, — кивал мэрька, с удовольствием глотая чистую минеральную воду, — я вот даже на сантехника обучался. А мой друг… вообще спелеолог. Так что тут для нас почти родные пенаты.
Закончилась спасательная операция около восьми вечера, правда два яйца найти так и не удалось. Хотя киберы обыскали все, где смогли протиснуться, — три часа сканировали и ощупывали, но впустую. К этому времени спасательные службы уже подготовили мощные брандспойты и специальный туннель, чтобы смыть в ближайший отстойник все последствия катастрофы. А уже потом на чистой площадке заниматься реконструкционными работами. Начальник центра и его коллеги уже разобрались со спасенными экземплярами, и теперь горько оплакивали ненайденных зародышей. Как утешать людей киборги знали — у одного специальный коммуникационный софт, у второго — личные наработки. Вот только обниматься с людьми и похлопывать по плечам и спинам всех страдающих и переживающих не хотелось, но пришлось. Бонд и мэрька напоминали шевелящиеся комки грязи, но когда начальник центра объявил их героями дня, то все волонтеры и добровольцы потянулись к киборгам с рукопожатиями и объятиями.
— На нашем месте так поступил бы каждый, — Ларс почти не отбивался — все равно бессмысленно. Когда людей много и они что-то вбивают себе в голову — то остановить или переориентировать толпу можно, хотя и очень сложно. А здесь таких задач не было — просто элементарное: распрощаться со всеми как можно быстрее и заняться своими проблемами. — А вот это лишнее…
Героев дня люди не просто жаждали задушить в объятиях и приобщиться, хотя бы через налипшую и ссохшуюся грязь, к великому делу спасения жизни, но еще и запечатлеть на видео, фото, сторис и прочих штуках. А все отказы: типа, я для этого слишком нефотогенично выгляжу, отметали под предлогом истинной скромности героев.
— Так мы вас отмыть слегонца можем, — любезно предложил кто-то их добровольных помощников и указал на заготовленные шланги. — Сделаем напор небольшой.
Ларс согласился — одежду и на ходу можно просушить, а в коконе из говна и грязи сложно пройти по городу не привлекая ненужного внимания. Мэрька ополаскиваться не хотел, даже потихоньку сообщил, что он жутко не любит ледяную воду. Но вслух возражать не стал — тем более из захвата бонда все равно вырваться сил и мощности не хватило.
— Мля… — процедил сквозь зубы Ларс. Даже для киборга потом был слишком холодным и сильным, зато все накопленное за день отрывалось и сбивалось моментально. Ехидное «а я говорил» от напарника по несчастью можно было и проигнорировать.
Отказываться от горячего чаю — хорошо кто-то из волонтеров оказался запасливым, а за день ползаний и переживаний, сладкий напиток не успел остыть и его не было времени пить, — и предложенной сухой одежды киборги не стали. Так что быстро восполнили энергию, и любезно воспользовались предложением какого-то добровольца в пестрой куртке: «может вас куда подвезти?».
По сравнению с этим парнем давешняя блондиночка с шеррскими сторожевыми была ангелом дорог и примером идеального водителя. Джер вел флаер так, словно даже не открывал правила воздушного движения и ни разу не проходил стажировку под присмотров опытных операторов и автопилота. Его флаер, раскрашенный во все цвета радуги — видимо, чтобы гармонировать с курткой, рвался лететь одновременно во все шесть сторон. И было непонятно куда его дернет в следующий раз: вперед, вправо, взад, вверх, вниз, влево. Рулевым рычагом парень размахивал словно это была дирижерская палочка, правда в таком рукомашестве даже самый непредвзятый ценитель не нашел бы ни смысла, ни логики, ни инстинкта самосохранения.
— А зачем он хочет нас размазать о промышленный небоскреб? — Мэрька обреченно зажмурился изо всех сил борясь с искушением вцепиться сзади в водителя и принудительно сделать ему успокаивающий массаж, согласно лечебному комплексу номер четырнадцать, после которого люди обычно тихо и мирно засыпают до утра. — Мне кажется, что попытка повиснуть на проводах транспортной линии — не очень хорошая идея — так же самоубиться можно и хорошо, если быстро.
Бонду, который сидел рядом с водителем, было не до разговоров — все силы уходили на то, чтобы выглядеть максимально расслабленным и умиротворенным, но при этом находиться в предельной границе боевого режима, чтобы успеть выключить водителя, перехватить управление и минимизировать последствия столкновения. Руки чесались сделать это как можно раньше, но без прямого приказа причинять даже легкий ущерб добровольным союзникам запрещала программа. А одновременно взламывать самого себя и контролировать стиль вождения под названием «конченный камикадзе» слишком энергозатратно после целого дня грязевых купаний.
— Спасибо, — Ларс сглотнул. — Мы почти на месте. Вон там нас высади. Нет, туда под знак не надо…
Но предупреждение запоздало — флаер, виляя задом и подбрыкивая передом, пляснулся аккурат под голографическим объявлением, что суровым голосом и многозначительной картинкой обещало всех парковщиков лишить их транспорта и значительно облегчить кошелек.
— Да не дрейфь, я тут уже много раз садился, — парень невозмутимо поправил воротник куртки. — Просто в другие места как-то неудобно падать.
— А… тогда конечно, — согласился Ларс, просчитывая что делать: сбежать — так через пару минут фото будет на всех полицейских точках. Сидеть и ждать штрафа — ну, тогда есть шанс сдать «воздушникам» водителя и самим сыграть роль жертв, которые тут случайно оказались и к тому же страдают от быстрой езды.
Бежать уже было поздно — от входа, где располагалась пропускная система, к ним направился дрон, предупредительно жужжа пропеллером.
— Какая-то древняя модель… для такой организации, — удивился мэрька.
— Охрана, — невозмутимо пояснил Ларс, — экономят. Да и вообще там несколько сотен киборгов… какой идиот додумается нападать или полезет что-то воровать?
— Ты прав, кроме нас вряд ли еще найдутся, — согласился мэрька.
Парень в пестрой куртке открыл дверь и радостно помахал.
— О, здарова, Джер! — хрипло зажурчал дрон. — Зачем пожаловал? Проветриться или по делу?
— А вам сюда зачем? — Джер обернулся к пассажирам.
— За… кормом для собачек, — вежливо оскалился бонд, стараясь максимально экранироваться от более близкого знакомства. Старый обшарпанный дрон оказался отличной маскировкой, зато начинка в нем была качественная.
— Вот, покормить надо живность, — переадресовал ответ дрону Джер. — А проветриться я потом залечу.
— Тогда валите на второй пост, там как раз свежак подвезли, — дрон развернулся и полетел, обозначая маршрут.
Больше никаких, даже формальных проверок не было, и Ларс выдохнул.
— А ты тут часто бываешь?
— Конечно, — Джер последовал за проводником, криво, косо, и угрожая ежеминутно расшастать флаер о забор, угол здания, бетонированные дорожки, и случайные вертикально торчащие коммуникации. — Я же ведь сам тут работаю, правда не тут… а в программном, где фенотипы разрабатывают. Как раз кодировкой поведенческого алгоритма занимаюсь. Плюс у меня свой проект, индивидуальная разработка — компиляторные модули усовершенствую. Ну приходится иногда брать образцы… — Джер оборвал рассказ на полуслове, — это вам не интересно, наверное.
— Что… ты, — Ларс изобразил максимально заинтересованное лицо, надеясь, что челюстно-лицевые импланты не подведут, и при этом физиономия будет выглядеть почти естественно. — Такая… необычная работа, не то что у нас.
— Да не, это вы крутые… — Джер посадил флаер на газон, промахнувшись метров на пять от точки парковки, на которую лучом указывал дрон. — Столько времени не дышать, и так яйца доставать — это не каждый сможет.
— Старались, — выдавил хрипло мэрька.
— Крутяк! — восхитился Джер. — Пошли, я знаю где тут девчонки потроха бурет для зверюшек — подвозил тоже пару раз. Но вы реально… даже киберам могли бы носы утереть.
— Да где уж нам, — Ларс уже пркинул возможные пути бегства, но мэрькой тогда бы точно пришлось пожертвовать: вдвоем не прорваться.
— Вот честное слово, я даже базы проверил, — Джер гордо подмигнул. — У меня доступ до шестого уровня включительно. Просто у вас внешность отчего-то кажется знакомой.
— Когда я выполнял задания в полиции, то оперативная команда, к которой я был приписан, жаловалась, что у оперов грязная работа, что даже поесть нормально некогда, что от бумаг тошнит, — задумчиво перечислял Ларс, подключившись по индивидуальному каналу к мэрьке. — Хотя на самом деле, боевые операции у них были один раз в семь-десять дней, кушали парни регулярно, особенно то, что относится к категории фастфуда. И большую часть дня занимались исключительно бумагами, а потом отчеты стали перекидывать на меня.
— Люди всегда себе выбирали работу полегче, — философски отозвался мэрька.
— Да, но я тогда думал, что они правы, — Ларс печально вздохнул: парней не хватало, и даже их вечные жалобы он бы сейчас послушал с превеликим удовольствием, хотя раньше всегда включал фильтрацию звуков. — А сейчас понимаю, что есть работа намного хуже.
— Разумеется, — послушно осгласился мэрька.
С точки зрения бонда, мэрька был идеальным сосбе6се6дником — он отлично умел вставлять нужное слово или выражение в секундную паузу и очень органично и эмоционально кивал. Интересно, такой талант к поддержанию беседы у него программный или персональная наработка — но спрашивать такое как-то невежливо. Впрочем, впереди намечается еще несколько часов грязной работы — так что, вполне возможно, что и до программных настроек и хакерских наворотов разговор дойдет.
— Ну… мы-то понятно, а вот эти люди как? — Ларс чуть заметно махнул рукой в сторону выхода. На расстоянии примерно в километр копошились другие волонтеры, добровольцы и прочие неравнодушные граждане. — Нам нужно прикрытие, а у них…
— Доброе сердце? — предположил мэрька.
— Скорее всего, — разочаровывать мэрьку в людях бонду не хотелось. Хотя другого оправдания, кроме любви к животным, тоже сходы не придумаешь. Но полсотни человек исправно копошились в грязи и говне уже шесть часов.
По официальным данным чрезвычайную ситуацию по городу не объявляли, да и площадь катастрофы, по сравнению с остальным мегаполисом, относительно небольшая — всего шесть квадратов разрушений. Жертв не слишком много, но это потому что спасатели добрались только до границ первого квадрата.
— Скажи, а как можно так строить, чтобы все взяло и рухнуло от одного пинка? — мэрька, очевидно, сам какое-то время пытался найти ответ на данный вопрос. — Ведь можно же все рассчитать, сделать запас прочности…
— Откуда у тебя… — Ларс хмыкнул. — Только не говори, что, помимо рецептов, ты еще и инженерингом коммунальных сетей увлекаешься.
— Ландшафтным дизайном, — скромно пояснил мэрька, — мне хозяйка обещала, что как разбогатеет, то сразу купим небольшой домик в каком-нибудь экологическом районе. Там если поближе к границе, она говорила, что стоит не очень дорого. И сделаем цветник и сможем садик небольшой завести и овощи посадим. А знаешь какой вкусный салат получается из домашней морковки, а не из синтезированной. Я один раз кусочек попробовал, — мэрька мечтательно зажмурился, — он такой прекрасный… тебе не описать.
— Ну да, — Ларс смахнул окно диалога, чтобы не отвлекали прилетающие сообщения. Что тут скажешь: что домашний киборг проштудировал сотни сайтов с инструкциями по прокладке водопровода, чтобы можно было организовать полив деревьев. Изучил почти всю имеющуюся документацию по строительству домов и веранд, потому что ему хотелось, пусть и на клочке в три квадратных метра, сидеть по вечерам со своей пожилой хозяйкой и пить сваренный по специальному рецепту кофе.
— Ты не хочешь разговаривать? — уточнил мэрька, после двух фраз и ответного молчания собеседника. — Мог об этом просто сказать, я еще одно нашел.
Ларс подошел ближе. За пять часов поисков — это было уже одиннадцатое яйцо. А всего с момента катастрофы — семнадцатая находка. И хотя они приехали позже, но результаты у них были больше, чем у всех остальных людей-добровольцев. И бонд откровенно не понимал, почему нельзя заслать в это море грязи киборгов — да в тех же участках всегда можно было найти две-три боевые модели, которые просто находились в режиме ожидания, — могли бы собрать по ближайшим районам штук пятьдесят, чтобы просканировать тут каждый сантиметр. Но нет, там киберов держат на всякий случай — вдруг потребуется преступника ловить, а тут гибнут ценные — по словам оператора «Защитников жизни» экземпляры.
Найденное яйцо было серо-голубым, с тонкими серебристыми то ли прожилками, то ли узорами. И относительно небольшим — легко помещалось в ладонях.
— Красивое, — восхищенно пробормотал мэрька. — Пойдем относить или подальше сунемся — вдруг там еще найдем?
Ларс оценил варианты: грязь была теплой и с частичками разносортного мусора — так что сканеры добивали на расстояние метр-полтора, причем яйца на них никах не отсвечивались и не распознавались. Так что шарить все равно приходилось по большей части вручную. У него, правда, иногда получалось проверить сканером и метра два, у мэрьки же максимальный результат добивал только на метр двадцать. С одной стороны, можно плюнуть на эту еренуду и вернуться в первоначальному плану — проникнуть под маскировкой сотрудников общества в утилизационный цех, найти необходимые для имитации детали. Но, с другой стороны, у этих звериков вообще не будет шанса спастись — хотя капсулы для зародышей и автономные, но сколько они способны функционировать без подключения к источнику питания и специальных условий неизвестно.
— Понимаете, — припомнил Ларс приветственные слова начальника центра спасения редких видов «Генети», — мы частное учреждение, существуем без централизованного финансирования. Просто неравнодушные люди помогают поддерживать зародышей и мы все вместе верим, что когда-нибудь наступит такой день, что наши капсулы пригодятся и люди смогут вырастить и бенгальского тигра, и сумчатого медведя и других. И это будут не киберзвери, а именно генетические копии. И вот они сейчас…
— Захлебываются в говне, потому что сработал человеческий фактор, страсть к наживе и банальная лень перестраховаться, — сказал это бонд негромко, но так чтобы его услышали. Наверное, возможность говорить то, что думаешь является важной привилегией людей. Жаль только, что даже люди зачастую свои мысли держат при себе.
— Да, вы правы, — согласился с бондом начальниц центра. — И да, городские службы сейчас заняты спасением промзон и технических переходов. А здесь только те, кто не может пройти мимо чужой беды. Тем более бедственного положения беспомощных существ.
Ларс взвесил свою личную беду, проблемы парней и Харальда, и понял, что он бы пройти мимо смог, но звериков жалко, да и вообще, если все зоозащитники побежали сломя голову спасать яйца, то не будет ли подозрительным то, что двое из них припрутся искать биоотходы.
— Давай, соберем эту коллекцию по-быстрому, а потом займемся своими делами, — отправил Ларс сообщение мэрьке и добавил, что, кажется, нашел ему подходящего хозяина, когда закончится вся эта бодяга с его собственным спасением и оправданием Ларри.
Всего яиц было сто семьдесят девять, а найти смогли только восемнадцать — о новой находке отчитался какой-то парнишка в общем чате волонтеров.
— Такими темпами, мы тут два дня будем копаться, а то и три, — прикинул мэрька.
— Тогда полезли, — Ларс покрутил сине-серое яйцо в руках, прислушался — но сердцебиение или было заблокировано, или настолько тихое, что даже датчики его не уловили. Интересно, кто может появиться из этого зародыша? Хорошо, если дикая кошка — он видел таких с бархатной черной шкурой и пронзительными зелеными глазами в видеофильме. Конечно, они были нарисованные, но по словам комментатора когда-то такие кошки действительно жили, прыгали по деревьям, охотились. Наверное, что-то есть такое… значимое в том, чтобы спасти чью-то еще не начавшуюся жизнь. — Я первым пошел, а ты… страхуй.
Мэрька расхохотался, а потом расплевался — потому что ржать в сплошной грязевой ванне слишком опрометчивое занятие. Но с такой страховки либо смеяться, либо рыдать — им выдали клочок веревки длиной в полтора метра. Ладно если бы это был крепежный шнур, тонкий, но способный выдержать полтонны на разрыв, а так шпаг, которым обвязывали для переноски и более надежной упаковки мешки с кормом для животных. Ларс тогда скептически потянул шпагат за кончики, потом аккуратно сложил и вежливо вернул волонтеру, который распределял инвентарь между участниками спасательных мероприятий.
— Непременно, — мэрька тоже несколько раз вдохнул и выдохнул, хотя таким воздухом легкие скорее не провентилируешь, а засоришь, и пополз за бондом под плиту. — А здесь яиц-то больше…
Ларс тоже нашел четыре штуки и также сунул под куртку. Очевидно они пробрались в то место, что сутки назад было центральным хранилищем. Но часть зародышей просто вынесло в разные стороны, несмотря на меры охраны. Хотя какие там меры — что-то похожее на кюветики с нужной температурой и уровнем влажности, чтобы зародыши раньше времени не начали развиваться.
Рыться в грязи было скучно, и Ларс методично переключал информационные полицейские каналы, пользуясь паролями парней. Чего-то нового и интересного не было, только поступила информация про грязевую катастрофу: оказывается не канализацию рвануло — как было в первоначальном варианте, а те, кто пробивал новый аэротуннель врезались пневматическим ударом в отстойник, хотя он должен быть на четыреста метров глубже, укреплен защитным куполом да и вообще состоять из очистительных и фильтрационных механизмов, которые растворяют и расщепляют поступающую биомассу на полезную для фермерской отрасли органику, чистую воду и плиты прессованного топлива. Но на самом деле там был просто резервуар накрытый бетонными плитами, который был давным-давно переполнен, как и входящие в него трубы. Трагедия обязательно случилась бы, но может спустя пару месяцев и без мощи пневмоудара закончилась бы небольшим обвалом, а так снесло часть промзон — из-за разрушения фундаментов и коммуникаций, а сверху все накрылось пластами многолетней органики.
— Общее количество находок — тридцать два, — доложил мэрька. — Мы с тобой лидирует.
— Надо вылезти и сдать урожай, — Ларс нащупал еще одно яйцо. Большое — под куртку уже не засунешь. — Потом еще вернемся и, возможно, даже сегодня успеем за расчлененкой.
— Как скажешь, — мэрька заметно погрустнел. — А ты точно меня отдашь потом хорошему хозяину?
— Я ведь не человек — я слово держу.
Задание… как выполнить, если нужны запчасти киборга, желательно десятилетки? Да, найти нового можно, но куда девать этого мэрьку и где гарантия, что и следующий не окажется тоже живым и интересным? Ларс тоскливо вздохнул — как же было хорошо, когда рядом были люди, которые могут иногда тупить и лезть куда не просят, но зато все решают сами и заодно принимают на себя ответственность. Подчиняться приказу удобнее, чем придумывать задачи дело даже не в том, что страшно рисковать — у оборудования не может быть страха, только расчет как выгоднее умереть. И желательно после того, как отчитаешься о выполненном задании.
Ларс ногой подбил вверх комок сброшенной мэрькой одежды так, чтобы вещи упали парню в руки. Самый красноречивый жест, который только можно придумать. Но есть ведь идиоты, которые второпях натянут свитер и джинсы, и даже не затянув кроссовки будут тупо торчать за плечом лишь для того, чтобы несмело и неуверенно предложить свою помощь. Ладно еще когда таким бредом страдают люди — мало ли у них там эмоциональных заскоков и тупых идей на тему взаимного спасения, мира во всем мире и счастливого праздника, но здесь в холодной канализационке людей нет. Так с какого хрена один киборг, созданный для выполнения сложных операций любого уровня, не смог убить, а второй, чья высшая миссия, как максимум, зарубить и ощипать курицу, лезет в петлю со своими предложениями? Бонд с силой провел рукой по лицу, может получится стереть ненужные сейчас размышления, а когда-нибудь потом, когда они все выберутся из этой задницы, прицепиться с этим философским вопросом к Ларту. И внимательно, с большим интересом выслушать его размышлений — как раз отличное занятие под глоток глинтвейна — главное не забыть себе скачать пару рецептиков от этого мэрьки в виде картинок. На них очень элегантно бутылки смотрятся — как будто из драгоценный камней сделаны, и жидкость внутри переливается так фантастически, что аж в горле пересохло.
— Мы слишком долго жили, — Ларс усмехнулся, и отдал мэрьке приказ по системному подключению.
— Да никуда я не свалю, — возмутился мэрька вслух и, чтобы его ответ выглядел еще более убедительным, вцепился в скобу стенки. — Сам ты долбоеб…
В жизни бонда еще не было такого, чтобы киборг, который в четыре раза слабее по параметрам, упирался с энтузиазмом смертника с электрическим стулом под мышкой — мол, прихватил на всякий случай, вдруг пригодится, посидеть там, отдохнуть, сил набраться.
Самым простым решением было перекинуть упрямому идиоту сообщение и отправить к парням — в конце концов они часто жаловались на гастрит от фастфуда из моментальной доставки, на слишком острые отбивные от шеф-повара полицейского кафе и на синтетический вкус готовой еды из гипермаркета — так вот будет им подарок: кулинарная книга на тысячи рецептов с опцией отличного приготовления. В принципе всей компанией они как-нибудь разберутся с таким подарком, а, возможно, кто-то и возьмет себе мэрьку на постоянку.
— А зачем тебе нужен старый кибер? Ты маньяк и тебе нравится резать киборгов? Экспериментатор… да нет, для запчастей лучше бы свежие продукты, то есть детали пригодились бы… Коллекционер?
Бонд от удивления даже моргнул. На фанатичного селекционера скорее был похож мэрька, который радостно открыл для себя новый ингредиент и теперь радостно изучает как его приготовить, с чем смешать и размышляет, что в итоге получится. А потом, откровенно наплевав на все правила и секретность, кратно, но четко изложил и предысторию и саму проблему.
— Вот хрен с репой, — правильно оценил мэрька ситуацию и замер, очевидно перебирая свое хранилище рецептов: авось, найдется что-то подходящее и на данный случай.
Ларс закатил глаза — так всегда делал Дживс, когда в проверенном отчете вдруг вылазили ошибки и нестыковки. Поскольку он уже сотню раз прокрутил и проанализировал все моменты и ничего стоящего не придумал, то откуда домашний киборг сможет взять и выдать что-то гениальное? Но мэрька минуты через три отвис и с совершенно деловым видом предложил взять другие потроха, но как бы аналогичные. Ларс с маху припечатал себе ладонью по лбу — впрочем, он на умственные способности мэрьки особо и не рассчитывал, но такое решение было «верхом» гениальности».
— Так не обязательно мои или другого кибера, — мэрька пожал плечами. — Можно ведь сходить на пункт утилизации и оттуда взять чего им не нужно.
— То есть??? — бонд аж поперхнулся. — Просто сходить к производителям и взять в пункте утилизации чего хочется? Как ты себе это представляешь?!
— Элементарно, — мэрька сделал такое выражение лица, словно объяснял сколько будет дважды два. — У них благотворительная программа, согласно которой они отдают отходя биологического происхождения для приютов и хозяйств, где содержатся животные. Ну, как бы синтетическое мясо для собак и кошек не особо полезно, а у киборгов большая часть организма не синтезированная, а биологическая и выращена почти естественным образом. И для новых моделей уже не используется. Поэтому это обычно и закидывают в утилизатор, но как только запустилась программа, то это стали отдавать животным.
— Не гуманно, — бонд пригладил волосы. — Отравиться могут.
— Да нет, там импланты с большего достают, — утешил мэрька. — Я сам много раз ходил, у меня хозяйка приказывала — она животных любит. А рабочих рук там постоянно не хватает для отделения пригодного и негодно.
Ларс немного сомневался, что на этом пункте они найдут что-то подходящее, да и вообще соваться туда, где куча техники для определения и нейтрализации киборга — глупая идея, но, как показывает опыт существования с людьми, обычно самая идиотская версия и прокатывает. А традиционная человеческая лень и расхлябанность существенно могут увеличить даже мизерные шансы.
В обществе «Защитники жизни» добровольцам искренне обрадовались, напоили дряным кофе и угостили солеными сухариками, которые с трудом разгрызались даже модифицированными зубами киберов. Очевидно, что прочие посетители предпочитали угощаться чисто символически или вежливо отказываться. Документы никто не то что не проверил, но даже не попросил ради простой формальности: помощник председателя радостно внес вымышленные имена в книгу регистрации волонтеров, председатель вручил простенькие жетончики организации, которые собственно даже сигналы никакие не подавали — скорее всего такая же формальность, как и сухарики. И напутствовал вновь обретенных членов жаркими объятиями и списком из трех адресов, где нужно помочь с выгулом песиков и уборкой.
— Мы на утилизацию? — улыбаясь осведомился мэрька, когда киборги пылко распрощались с защитниками.
— Да вроде рано, — слегка поперхнулся Ларс. — Сначала выполним их поручения, чтобы было доказательство нашей причастности. И отчитаемся о выполненном задании, а потом предложим свою инициативу и заодно поищем то, что нам надо.
— А что именно нам надо? — мэрька открыл карту и перекинул маршрут бонду к ближайшему адресу. Дойти можно было и пешком, особенно через дворы. Ларс быстро перечислил и мэрька кивнул — мол, найдем, не проблема.
На первом адресе волонтеров приветствовали таким громоподобным лаем, что обычного человека точно бы смело звуковой волной. Хозяйка приюта оказалась настолько миниатюрной блондинкой, что среди спин шеррских сторожевых даже ее макушки видно не было. Зато голос был настолько командный, что одним выкриком она тут же перекрыла весь шум и рычание, что создавали пятеро псин.
— Здравствуйте, — девушка с трудом протолкалась между боками собак к железным воротам, где толщина прута была с руку взрослого мужчины. — Вы собак не боитесь? Ой, как хорошо, а то я просто зашиваюсь. Я вас сейчас впущу — вы только не убегайте.
Ларс с максимально невозмутимым видом разглядывал питомцев приюта, мэрька слегка попятился. Очевидно тоже наскоро проштудировал информацию про эту породу. Ну, если человек им на один зуб, то киборг все же прочнее — значит на полпасти.
— Вы не волнуйтесь, — без умолку трещала блондиночка. — Они курс обучения прошли, команды выполняют. Просто люди, сволочи, заказы сделали в питомник, чтобы щенков вырастили с индивидуальной подстройкой, а потом сбагрили с рук. И хорошо, что не отдали в ликвидацию — я перехватить успела.
— Вообще-то, сторожевых можно переучить ориентироваться и на другого хозяина, — тактично заметил бонд. Даже не собираясь сопротивляться, когда блондиночка перехватила его и мэрьку за рукава и уверенно потащила за ворота.
— Конечно можно, — согласилась девушка, захлопывая калитку, — но их обычно отправляют потом на войну куда-нибудь, а там убить могут. А они ведь такие милые… посмотрите!
Ларс посмотрел: милые собаки окружили свою блондиночку и недвусмысленно скалились. Скорее всего, киборгов тоже недолюбливали.
— Их выгуливать надо, бегать, — тараторила блондиночка, поглаживая одновременно сразу двух псин. — А я одна не могу с каждой поиграть, вот и нужны помощники. Но все как только видят их… сразу убегают, как будто есть разница между большой собакой и маленькой.
Ларс тактично промолчал — с его точки зрения разница была и колоссальная, мелкая псина может куснуть, а такая сожрет и не подавится.
— У меня флайер большой, сразу двух можно загрузить, мы быстренько слетаем на место выгула. Там вы останетесь, побегаете с парочкой, а я остальных подвезу. Да не бойтесь, они, правда, славные, а вот эти две еще и маленькие совсем — им всего по полтора года.
Гулять собакам хотелось и сильно — поэтому они безоговорочно сами запихнулись на заднее сидение маленького флайера, заполнив все возможное место. И миролюбиво просунув лобастые морды на передние сидения. Для блондиночки, что прыгнула за руль, сидеть под челюстью сторожевой — было привычно и нормально. Но вот Ларс ощущал откровенный дискомфорт, тем более, что в четырехместном флайере ему и мэрьке пришлось по-братски разделить сидение рядом с водителем. Рядышком там было не поместиться, расстояние до панели такое, что колени готовы пробить перегородку и влезть в бардачок.
— Вам удобно? — взволнованно осведомилась блондиночка, рявкнув оставшимся псинкам, чтобы те вели себе хорошо.
— Вполне, — Ларс даже изобразил милую улыбку, правда с лимонным привкусом. Поскольку они с мэрькой примерно одной комплекции, то особой разницы не было: кому сидеть у другого на коленях, тем более, что приходилось еще и скручиваться на пределе гибкости, потому что сверху давила еще собачья голова.
— Ну… потерпите немного, а то я вторым рейсом троих не заберу, — извинилась блондиночка и стартовала.
Ларс, который летал с разными водителями, был, мягко говоря, ошарашен, зато прекрасно понял, почему сторожевые предусмотрительно вцепились пастями в страховочные ручки. Впрочем, псинам так летать было привычно, да и по дверцам их не особо помотаешь — там и сантиметра свободного пространства нету. С другой стороны, у них с мэрькой, тоже валиться некуда. Зато псине копошения под мордой понравилось — она даже башку пониже опустила, чтобы шевелящиеся человечки ей еще шейку почесали.
Лететь и правда было недалеко, но даже короткий перелет оставил четкое послевкусие мясорубки. Так что из флайере и киборги и псины выползали с одинаково радостными мордами и фейсами.
— Я скоро, — блондиночка подорвалась так резко, что даже дверцы не успели автоматически закрыться.
— Я обратно с ней не полечу, — категорично отказался мэрька, — лучше пробегусь.
— Ну… это если у тебя силы еще бегать останутся, — пророчески заметил Ларс, показывая на предвкушающе облизывающихся и разминающих лапы собачек.
Арендованная площадка для выгула оказалась непозволительно маленькой — всего-то километр на полтора. Так что пробежать от края до края можно всего лишь за минуту, а стенок, бревен, домиков и прочих снарядов для отработки команд с собаками было непозволительно мало. В том, что шеррские сторожевые обладают интеллектом бонд не сомневался — слишком четко собачки разделили игрушки и с энтузиазмом принялись ловить каждая свою добычу, причем их скорость мало чем отличалась от киберов. Правда возле ограждения псины немного притормаживали, чтобы дать игрешке возможность увернуться — иначе мэрьку бы точно тушкой припечатало.
Блондиночка с тремя псинками прибыла минут через двадцать и за это время, бонд и мэрька так основательно набегались, что испытывали откровенный дефицит энергии. Зато и гонявшие за ними сторожевые неплохо выбегались и уже едва переставляли лапы, да и языки вывалили, чтобы охладиться и отдышаться. Тем более, что прекратили они свои догонялки только тогда, когда флаер плюхнулся на дорожку парковки.
— Ой , я же вам в спешке рободиски не оставила, — всплеснула ладошками блондиночка. — Забыла в спешке, но вы и так молодцы, хорошо поиграли. Видите — какие собачки классные.
Ларс кивком согласился, помог девушке выгрузить приспособления для выгула, и даже взял себе один из пультов управления. Выгуливать псину с помощью летающего и маневрирующего диска было намного приятнее, чем самому метаться перед хамкающей пастью.
За пол часа три псины тоже намотали неплохой километраж. А первая партия собачек немного отдохнула.
— Время аренды заканчивается, — с сожалением вздохнула блондиночка. — А вы на следующий выгул придете? Вы нам очень понравились и мы будем вас просить снова.
Мэрька, который упаковывал в багажный отсек рободиски, чуть не уронил один кофр — видимо от радости руки дернулись.
— Если будет такая возможность, — дипломатично выдавил Ларс, почесывая прильнувшую к плечу псину. — Они дейсвтительно милые.
— Да, я всегда говорила, что шеррские сторожевые самая лучшая порода, — блондиночка загрузила трех собак на сидения. — Вы присмотрите за малышками, я быстро.
— Конечно, — Ларс невозмутимо выдержал уже третье облизывание. — Слышишь, мне только кажется или они уже отдохнули.
— Нет, не кажется, — обреченно сорвался с места мэрька.
В подземных переходах и помещениях было холодно — даже не тот холод, от которого могут замерзать пальцы и щеки, а такая пронизывающая до костей стылая мерзость, от которой хочется сбежать как можно быстрее и позорно спрятаться под теплое одеяло. Желательно укрыться с головой. И никуда не вылазить хотя бы сутки, а просто валяться, согреваться, смотреть каналы, не вникая в суть видео, лакомиться горячим глинтвейном или сливочным элем. Ларс мысленно облизнулся — ну и что, что ящики были контрабандные, на вкус напитков отсутствие документов и декларации никак не повлияло. Они тогда всем отделом праздновали по вечерам новый год, хотя на дворе стояла середина лета. А то дело Дживс так и обозвал «Со вкусом праздника». Хорошо, что возвращать конфискованные улики никто не приказал, только отчет начальство стребовало о проведенной лабораторной экспертизе. Ларс, которому очень нравились дружеские дегустации в компании оперативников, что щедро наливали киборгу такую же порцию, как и себе, нужную бумагу состряпал за две минуты.
— Сейчас бы того глинтвейна или эля глотнуть, — мечтательно протянул бонд.
Мэрька заметно оживился:
— Для глинтвейна нужно взять яблоко, апельсины, щепотку корицы, мускатный орех и красное сухое вино. А вот неповторимый аромат и вкус придаст гвоздика…
Ларс включил фильтрацию звуков: слушать четыре тысячи восемьсот тридцать шесть рецептов глинтвейна категорически не хотелось. Как и то, чем обычный отличается от рождественского. Ради интереса все-таки глянул в архиве мэрьки: оказалось количеством ингредиентов. В рождественском добавлялись еще кардамон, каркаде, имбирь, мед…
— Погоди, ты сейчас что… ты совсем не пользуешься файлами памяти? — бонд даже не пытался замаскировать свое удивление.
— Нет… а зачем? — сбился с перечисления мэрька. — Я сам их знаю, и другие. Мне нравится делать напитки. А для кофе есть тысячу триста сорок семь рецептов…
Ларс едва удержался, чтобы не схватиться за голову. Старенькая модель киборга, который не пользуется своей цифровой памятью, а хранит в биологической десятки, если не сотни тысяч различных рецептов, в то время как он, более усовершенствованный вариант, лично сам может запомнить только девятьсот двадцать файлов.
— А как ты их выучил? — Ларс воспроизвел видео изъятия киборга, чтобы еще раз оценить обшарпанную дверь, маленькую захламленную прихожую, где с трудом помещалась полочка для обуви. Вряд ли на такой жилплощади располагалась огромная комфортабельная кухня, со всем необходимым оборудованием для воспроизведения всех этих рецептов.
— Я их… рисовал, — запнулся мэрька. И, впечатленный округлившимся глазами бонда, протянул левую руку. — У меня карта памяти в ладони — сам спрятал, она биометрическая — и я там хранил картинки.
— И давно? — Ларс просканировал руку. Да, если не знать, что искать, то можно и не заметить, даже на чувствительном сканере.
— Восемь лет, три месяца и двадцать один день, — мэрька чуть заметно шевельнул пальцами.
— А как же тебя проверяли? — Ларс тоже попытался подключиться к карте: интересно же посмотреть. — В твоем модуле информации есть данные о семи обязательных проверках, хотя должно быть шестнадцать.
— Это к хозяйке приходили… в рамках акции, — мэрька попытался убрать чужой доступ от своего сокровища. — Так-то она меня не водила. А когда делали тест, то я просто… просто отключался от карты…
— И она не считывалась, — закончил восхищенно Ларс. Надо же оказывается как элементарно можно скрыть информацию — а он и не подозревал. Мудрил что-то с архивами и кодами. А тут всего лишь кусочек бионической карточки в руке, которая при проверке выглядит… как кусочек кожи или пластинка мышцы. Мало ли где там киборг мог пораниться — вдруг у его хозяев есть пунктик на этот счет, вот и поставили заплатку. — Шикарная идея. Сам придумал или где-то подсмотрел?
— Мне не хотелось удалять картинки, — мэрька понурился и перестал сопротивляться доступу, впрочем бонд и так уже добрался до файлов.
Картинки оказались натюрмортами, причем выполненными в стилистике эпохи возрождения — Ларс не поленился найти оригиналы в базовой энциклопедии и сравнить. Четкие линии, яркая насыщенная цветовая палитра изображенных ингредиентов идеально гармонировала с мрачным, немного стилизованным фоном.
— Художник… мля… — проворчал бонд с точно такими же интонациями, как делал обычно Ларт. И тут же себя одернул: пока он тут с рецептами развлекается, там могут быть у парней проблемы. А он время теряет — целых одиннадцать минут потратил, причем половину этого времени на то, чтобы привести мэрьку в чувство. Потому что раздевшись и высказавшись домашний киборг замер, словно статуя из полипластика, ни на что не реагируя. С одной стороны — разобраться с такой «куклой» проще простого, но вот идиотская человеческая мораль не позволила убить кибера в таком состоянии. И где, спрашивается, он подобной дури нахватался? В участке? На операциях? Там как-то убивал, выполнял команды и не заморачивался, а тут… полез в настройки, потом занялся душеспасительной беседой. — Вали отсюда куда-нибудь. Только к своей хозяйке не возвращайся.
— А мне некуда идти, — мэрька зачем-то кончиком большого пальца массировал ладонь с картой. И бонд не сразу понял, что тот гладит свои картинки, как будто любимого домашнего питомца. — И зачем идти?
Вопрос был хороший, а главное честный. Зачем киборгу вообще жить, если он не нужен? Если его могут как нефиг делать обменять на новую модель и даже не заморачиваться с тем, чтобы прежнюю игрушку отвезти на свалку. Ведь прибудет специальная бригада сама заберет и даже ручкой на прощание махать не обязательно, про скупую слезинку от расставания вообще даже в добрых сказках уже не пишут. Ларс поморщился: если впадать в такие размышления, то ничем хорошим это не закончится, разве только пустым кабинетом и пустеющей бутылкой коньяка, как было у Стива. Вот только у Стива была возможность спокойно посидеть в одиночестве и скупо без посторонних глаз и лишних утешений оплакать друга, который вернулся с задания с тремя дырками в грудной клетке. Глаза замершего в углу кибера, естественно, не в счет. А молчаливая человекообразная фигура может оказаться хорошим слушателем. Ларс помотал головой и раздраженно хмыкнул — снова в голову лезет всякая ерунда из прошлого и отвлекает от задания. Ладно отставим сопли и примем за аксиому, что киборг живет ради задания. Любого. Есть задание и его следует выполнить.
Контраст между городом и окраинами был резким и злым, словно переходишь границу и попадаешь в другой мир. Где на улицах не принято ходить с резиновой улыбкой, где между домами ползают раздолбанные флаера с такими проржавевшими бортами, что запросто могли бы сниматься в историческим боевиках без дополнительной ретуши как обычной, так и цифровой. Ларс украдкой осматривался, запоминая для себя отдельные детали: серые тоскливые многоэтажки с модулями маломерками, смурные выражения на лицах спешащих по делам людей, серые и черные куртки из дешевой ткани-непромокайки. Раньше по службе пару раз приходилось бывать в таких «серых» районах, но поездки туда были кратковременными и, скорее, ознакомительными. Прилетели, взяли предполагаемого преступника, заверили бумаги какие положено и усвистали на родимый участок. Зато теперь почти оперативная работа с полным погружением.
Нужный адрес он нашел легко, даже несмотря на то, что собственной системой навигации вообще не пользовался да и всю «начинку» держал на минимальном уровне мощности чисто ради того, чтобы, если вдруг обнаружат, моментально активировать все на полную катушку. Сдаваться живым Ларс не планировал да и укладывать своих же коллег, пусть и бывших, как-то не хотелось. Но и самоубиться только потому, что на него направили бластеры и глушилки,было глупой затеей. Скорее попробовать поторговаться, а потом… потом когда барахтаться будет совершенно бессмысленно, умереть. Хотя умирают люди, а киборги отключаются. Еще одно бесполезное слово.
Ларс пешком поднялся на двенадцатый этаж, нарочно замедляя шаг. Коснулся, сменив отпечатки, сканера домофона.
— Вы по какому вопросу?
Разумеется, открывать сразу ему не стали. Впрочем для его легенды общение через дверь не самый плохой вариант.
— Добрый день, меня зовут… — бонд представился именем, написанном на служебном жетоне и уверенно понес чушь об участившихся нападениях сорванных машин, убедительно оперируя статистикой, заправляя свой монолог фактами из документов полицейского участка, и попутно соблазняя пожилую женщину обменять старую технику на новую машинку. — И поскольку вы единственный клиент, который является владельцем девятилетнего киборга, то компания предоставляет вам эксклюзивное право обмена моделей без дополнительной оплаты. Если вы откроете дверь, то я сразу предоставлю вам каталог и помогу совершить покупку, но это возможно только после передачи мне вашего киборга.
Даже через металлопластик Ларс чувствовал как волнуется женщина за дверью. Звукоизоляция была слабой и он отчетливо слышал ее дыхание, щелканье замка сначала в одну сторону на один оборот, потом в обратную на два, и взволнованный шепот, как она с кем-то советовалась. В принципе все понятно, имея механический замок на входной двери, будешь рад любой возможности что-то получить бесплатно. Тем более нового киборга. Но с другой стороны — вот так запросто продавать друга… Ларс медленно вдохнул и выдохнул — далеко не все люди записывали свою технику в друзья.
Дверь открыла пожилая женщина, подслеповато сощурилась на фальшивый жетон, но проверить активационно не попросила — то ли привыкла доверять представителям серьезных контор, то ли боялась спугнуть недоверием нечаянную удачу.
— Вы проходите, пожалуйста, — хозяйка квартиры посторонилась, пропуская бонда в узенькую прихожую. — А выбрать сейчас можно или надо к вам ехать? Я вот совсем не готова, — и женщина как-то виновато провела рукой по большому длинному серому свитеру.
— Не беспокойтесь, — Ларс вытащил из кармана планшет — еще один прощальный подарок, — открыл сайт компании, раздел новинок. — Вот последние модели, смотрите — кто… понравится. А я вам расскажу расскажу характеристики. Или, если позволите, то могу порекомендовать вам вот этот вариант. Линейка прошлого года, усовершенствованный блок хоум-программ, индивидуальная подстройка под требования и пожелания владельца в течение первых суток после приобретения, функция «компаньон», расширенная программа медицинской помощи. При наличии необходимого оборудования даже может выполнить операции на сердце.
— Ой, да… замечательно, — пожилая женщина внимательно смотрела на экран, но судя по пустому взгляду — мыслями была где-то далеко. — А это точно без доплаты? Или потом возникнут… какие-нибудь обязательства?
— Нет, все оформляем сразу, — Ларс открыл бланк договора, — я вас оформлю владельцем, передам вам гарантийный талон, а завтра вам привезут киборга. Документы все у вас на руках будут. А с вашей стороны только необходимо подписать бланк безвозмездной передачи имущества. — Вряд ли настоящие представители компании пользовались полицейскими бланками, но других подлинных документов у него все равно не было.
— Хорошо, давайте, — наконец-то решилась женщина и ткнула пальцем в квадратик биометрической подписи. И выражение лица у нее было такое, словно она продавала душу мифическому демону.
Оформление всех документов заняло пару минут, Ларс переслал женщине все бумаги, оплатил ее покупку и даже произнес короткую поздравительную речь по случаю покупки. Покупательница равнодушно кивнула и отвернулась, вытирая набежавшие слезы.
— Вы же сейчас Ариша заберете, да? — и тихо попросила: — можно попрощаться? Я к нему так привыкла. Хотя… нет! Лучше просто заберите, я ваши права подтвердила. А я… я пойду на кухню, простите… не могу.
Если бы бонд был человеком, и у него было то, что люди называют душой и наделяют каким-то величайшим смыслом, возможно он бы и проникся и печальным взглядом будто осиротевшей женщины и ее сгорбившейся спиной, и прочей обстановкой, где столько было тоски и грусти, что впору вешаться хоть на новогодней гирлянде, если бы она спускалась с потолка. Но сейчас Ларсу было плевать на всю палитру человеческих эмоций, потому что был суровый расчет, в критерий которого никак не вписывалась трагедия пожилой женщины.
Мэрька послушно вышел на призыв нового хозяина, безразлично замер ожидая приказа и с тем же механическим равнодушием обулся в потертые кроссовки и последовал за владельцем. Только на мгновение замешкался на площадке, стараясь максимально незаметно коснулся ладонью обивки старой обшарпанной двери.
Ларс вызвал таксофлайер, назначив «стартовой» точку в двух кварталах от дома. Прикинул, что они как раз успеют дойти до прибытия транспорта. Жаль, нельзя пробежаться, чтобы удрать от всех проблем разом, а еще больше жаль, что список проблем с пополняет со скоростью одна новая в час. Теперь еще и этот киборг — жест мэрьки бонд заметил. Не то чтобы были угрызения совести — подобной опции в процессор создатели и разработчики не заложили изначально, — но одно дело укладывать бандитских киберов, у которых тоже приказ «уничтожить», и совершенно другое мирную модель без боевых навыков.
До нужного места они добрались с шестью пересадками, не столько заметая следы, сколько прыгая из квадрата в квадрат, чтобы не попасть под перехват. Катакомбы когда-то были городской канализацией, потом территория центра расширилась и старые сооружения перестали справляться с нагрузкой. Согласно стратегическому плану их должны были засыпать и обрушить при прокладке новых путей, но что-то пошло не так — и древние бетонные трубы просто осели в глубину грунта, уступив место новым мощным трубам и отстойникам. Строители тогда почесали в затылках и отчитались о выполнении, а проверять качество скрупулезно никто и не стал — старых труб нету, новые уложены — все отлично, можно стирать данный объект из плана города.
Ларс нахмурился, припоминая, сколько же пришлось помучиться тогда их отделу, пока ловили по катакомбам маньяка. Тот по трубам бегал проворнее местных крыс, а их группа ползала со скоростью пьяной улитки, опасаясь провалиться в заплесневелый отстойник, застрять в обвалившемся канале или отравиться газами, от которых не спасали стандартные защитные шлемы: слишком сильная концентрация да и состав за столько лет изменился настолько, что даже сверхчувствительные анализаторы выдавали данные с ошибками. Вот оперативники и посылали бонда прочесывать участки и проверять трубы — через неделю такой работы он настолько сроднился с этими катакомбами, что навязчивый аромат двухсотлетней канализации казался привычным и домашним. Впрочем тогда этим запахом пропитался и сам Ларт, и все парни, и их квартиры, а мимо их служебной комнаты прочие оперативники продпочитали пробегать с приличным ускорениям и, желательно, в противогазах. Зато теперь план пригодился — лучшего места для разделки и маскировки тела не придумаешь. Да и десятки метров коммуникаций и тонны металлоконструкций способны заглушить любой сигнал.
Мэрька двигался на шаг позади, не отставая ни на сантиметр, и когда дошли до колодца-спуска, также быстро и не колеблясь спрыгнул вниз. Человек бы мог и зашибиться ненароком, но для киборга обвалившиеся вертикальные лестницы не проблема, как и ссохшаяся грязь, через которую приходилось перебираться. Впрочем и запах можно легко игнорировать, тем более что бонд выбрал самую короткую дорогу. По трубам киборги пробирались сто восемнадцать минут, а ушли далеко за шестнадцатую кольцевую города — так что тут Ларс мог даже спокойно выбраться на поверхность и уйти из-под «сетки».
— Пришли, — бонд специально произнес это вслух, а не по связи. Мэрька остановился и церемонно сложил руки, как и положено вышколенному дворецкому.
Ларс достал из карманов приготовленные инструменты. Несмотря на минимальные размеры, скальпель был настолько острый, что им без напряжения можно было разрезать даже берцовую кость. А крюк, толщиной в три миллиметра, запросто выдерживал вес в полторы тонны. Впрочем разрезать тело можно было даже тончайшей леской, которая крепилась к крюку. Длина ее была сто метров, и при этом она помещалась в коробочку от обычной жевательной резинки. Не то чтобы всех бондов укомплектовывали таким набором, просто надо было исхитриться и спереть образцы со специализированной выставки, которую их управление обязали охранять. Технологии технологиями, но ловкость рук еще никто не отменял — он, правда, тогда еще не думал, как будет использовать эксклюзивные штуки, но был уверен, что пригодятся. И оказался прав — скальпель и крюк выручали много раз, вот и теперь послужат.
— Раздевайся, — коротко голосом приказал Ларс. И отвернулся.
Мэрька команду выполнил быстро и даже свои вещи сложил так ровно, словно проглаживал каждый шов новомодным утюгом. Хотя вряд ли такой агрегат был в скромненькой квартирке его бывшей хозяйки — слишком дорогое удовольствие, раритет под старину для элиты, которой важно было какой-то там шарм и значимость. А люди попроще обычно обходились для своей одежды простым паром и автоочисткой в санузле. Бонд совершенно человеческим жестом помотал головой, прогоняя глупые мысли — нашел время думать, чем старушка свою панталоны гладит, — и развернулся к киборгу. Чуть сильнее сжал пальцами ручку скальпеля, и на внутреннем экране наметил точки, куда ударить, чтобы выключить или обездвижить мэрьку.
Домашний киборг замер, расфокусированным взглядом оценив и тонкое лезвие скальпеля, и быстрые действия бонда, который готовился к операции, а потом тихо, но четко спросил:
— А ты знаешь, почему она меня предала?
Ларс замешкался — рассуждать о мотивах людей, которых видел раз всего лишь раз, не входило в его планы. Как и объяснять парню, который за всю свою, пусть достаточно большую, кибернетическую жизнь, видел только кухонный блок и санузел, что люди могут поступать нелогично и подло. Но и оставить такой вопрос без ответа тоже было нельзя.
— Может быть… — Ларс быстро стал припоминать человеческие мотивы из дел, с которыми приходилось работать. Вспомнить было не сложно, а вот выбрать самые человечные оказалось затруднительно — он даже взял паузу на несколько секунд. — Может быть… она тяжело болеет и ей нужны деньги на лекарства, а тебя… ты столько не стоишь. Возможно, у нее есть дети и им надо помочь… Или вариант…
— Ты еще скажи, что она думала о своей скорой смерти и хотела меня пристроить, чтобы я не оказался у плохих хозяев, — мэрька изобразил мимикой безукоризненную улыбку, но только в ней было столько горечи, что бонд сжал зубы, чтобы не выругаться излюбленными выражениями Рэнтона. — Я не знаю, зачем ты оправдываешь людей… и мою хозяйку. Видно, тебе не делали ничего плохого, а мне… мне теперь все равно. Пожалуйста, хозяин, действуй…
Таймер четко отсчитывал время — прошло два часа и семнадцать минут, секунды он тоже фиксировал автоматически, но персональные ощущения показывали совсем другое: ему казалось, что ночь длится целую вечность и никогда не закончится. А память услужливо подсказывала эпизоды и моменты, когда на подобный временной диссонанс жаловались люди. «Понимаешь, Сволочь, — киборг рандомно выбрал голосовую запись, — вот сейчас как будто время растягивается, словно старая резинка и ты должен тупо сидеть и ждать. И думаешь: насколько же хватит ее прочности. И что раньше лопнет это резинка времени или твои собственные нервы? А потом начинаешь действовать и время сжимается, точно пружинка. Грани соприкасаются и час проходит со скоростью минуты… »
Таких записей у него было много — он научился хранить аудиовырезки так, чтобы не нарушать правила безопасности и даже во время регулярных проверок ухитрялся сохранить свой архив, замаскированный в образ стандартной программы по базовому управлению телом. Но переслушивать все записи сейчас было… не лучшим решением. Это людям надо чем-то себя занять и отвлечь, когда они не могут справиться с ситуацией, а он не человек. Можно активировать режим управляемого отдыха, можно отдать команду на гибернацию, продолжительностью в пять часов и тридцать шесть минут. А можно просто стоять у окна и смотреть на ночной город. Он хорошо виден с высоты сто пятьдесят шестого этажа: такое море огней на черных силуэтах многоэтажек. Ларс разочарованно отвернулся: связи с остальными по-прежнему не было, информации тоже, как и приказов, которыми он привык руководствоваться.
Даже самый поверхностный анализ ситуации показывал, что его будут искать пока не найдут. Ладно когда крадут боевых киберов, перепрошивают, перепродают — у них в базе участка лежало два таких нераскрытых дела. Мэрек воруют чаще, впрочем, у таких дел и раскрываемость выше. Но вот про бондов, что пропали из камеры предварительно пребывания преступника, он еще ни разу не слышал. Ларс быстро проверил свои настройки, причем полез даже в запароленные блоки. Ведь и так понятно, что манипуляции парней с транспортом и именными картами оплаты — это хитрости детсадовского уровня. Есть ведь еще и ДНП — дистанционный навигационный поиск, схему проверки сигналов используют когда ищут пропавших людей. Но ведь киборга найти проще — у кибермодифицированного организма датчики обнаружения встроены прямо в само тело, так что даже не надо прибегать к проверке косвенных сигналов от коммуникаторов, встроенных карт-чипов и прочего. С момента побега прошло два часа и двадцать шесть минут… а на разворачивание полноценной «сетки», которая захватывает сигналы всего города, надо часа четыре. И даже если этот вип-номер и защищен от прослушивания и проверки, то его все равно обнаружат — против военной технологии гражданские объекты не экранированы.
Ларс почти человеческим жестом, скопированным у Ларта, потер виски. Имея схему полицейских ловушек и перехватов, можно просчитать «чистые» квадраты города и пару часиков по ним успешно побегать. Можно просто сидеть и ждать, пока в дверь номера не начнут ломиться полицейские дексы. А можно… самоотключиться — такая человеческая опция, которая доступна моделям его линейки, если выполняешь секретное задание и находишься под угрозой разоблачения или перехвата данных. Ларс смоделировал картинку, как будет валяться посреди пушистого ковра с выжженным органическим мозгом и сплавившимся в компактный кусочек мусора процессором, и усмехнулся. Сам, без обращения к мимическому блоку. Впрочем за последние месяцы он и так редко им пользовался, предпочитая собственное проявление эмоций.
Значит, квадраты… Бар, расположенный в специальном отсеке за зеркальной панелью, оказался укомплектован на славу. Марочный коньяк, виски десятилетней выдержки, бутылка бренди — стоимостью как четырехместный флаер. Ларс придирчиво просканировал напитки, проверяя состав — действительно настоящий алкоголь, по старинным рецептам, а не порошок, замешанный на «белом» растворе.
— Держись, Ларри, — Ларс легко выбил крохкую пробку и прижал горлышко бутылки к губам, запрокидывая голову. Пил залпом, не обращая внимание на данные вкусовых датчиков. В натуральном алкоголе много калорий — а энергия ему потребуется. — Твое здоровье, Харальд, где бы ты ни был. — Бонд взял следующую бутылку.
Пойла в баре как раз хватило, чтобы за каждого из парней поднять тост, и еще осталось две бутылки.
— За удачу, — киборг также методично выхлебал предпоследнюю и аккуратно вернул на полочку бара. — А эту… за то, чтобы снова встретиться.
Энергии было даже с избытком, а расчеты можно было произвести и в движении. Ларс заглянул в приготовленный пакет: сменная одежда, мини-бластер. Защитный комбез с функцией мимикрии — это очень даже хорошо, а вот наличие оружия запросто могли зафиксировать сканы беспилотников. Хотя бросать такую игрушку жалко — удобная, мощная и размером с женскую ладонь… Бонд снова скривил губы, не улыбаясь, а только изображая усмешку и достал из бара нож для фруктов.
Разрез получился не слишком аккуратным — все-таки нож был рассчитан на то, чтобы разрезать мягкие персики, а не кромсать тело киборга с биомодифицированной кожей, но зато бластер идеально лег под нижнее ребро, а разрезанная кожа отлично встала на место. Это наивные люди думают, что в теле человека можно что-то спрятать только в желудке или прямой кишке, а на самом деле тайником может стать практически любой кусок тела — главное правильно обработать место хранения. А киберам даже и обрабатывать не надо — плюс собственное тело тоже может быть дополнительным экраном для запрещенных предметов.
Ларс быстро переоделся, прошелся по номеру, оставляя отпечатки пальцев полицейских, что были в его личной базе, и наводя тот самый легкий беспорядок, который бы могли сотворить люди, если бы хотели наследить как можно меньше. А потом накинул на плечи белый пушистый халат от ванного комплекта, на голову намотал такое же белоснежное полотенце, лицо смазал косметическим гелем, размазывая его так, чтобы чуть преобразить черты, закасал штанины и рукава, а мягкие кеды — модель «кошачьи лапы» сунул под тюрбан. Убедился перед зеркалом, что выглядит словно раздетый до плавок мужчина, только что покинувший бассейн — даже водой слегка на халат и полотенце побрызгал для полной достоверности, — и выскользнул из номера.
В коридоре никого не было — Ларс шел неторопливо, полагаясь на сканеры и датчики. Даже воспользовался лифтом, для поддержания образа— ведь люди ленивы и вряд ли побегут по лестнице, если есть более удобный вариант подъема. Для вида он побывал в бассейне, посетил кабинки автоматического массажа, даже немного поплавал — благо универсальный комбез отлично мимикрировал под «морской цвет» воды в бассейне, а узор плавок можно было просто переключить через внутреннюю панель управления. Всего в релаксационном отделении он провел минут восемь, но слегка подкорректировал работу камер, так что по видеозаписям выходило, что он плескался и релаксировал почти три часа. Рисовать и перепрошивать записи без объекта Ларс не рискнул — такие подделки обнаружить легко, если знать как проверять.
Дальше все было обыденно и скучно: подключиться к ближайшему киборгу из охраны комплекса, одолжить у него коды доступа и униформу, пройти по лабиринтам служебных ходов, предварительно переключая записи камер и «глаз», потом отдать дистанционный приказ взломанному киберу забрать свою одежду и стереть все следы взлома и несанкционированного доступа. Незаметно добраться до дальней остановки общественных аэротакси и запрыгнуть в первую подлетевшую машинку.
Самым сложным было петлять по городу, на ходу вычисляя «свободные» квадраты, при этом периодически снижая активность собственного процессора до нулевой границы, чтобы не дать себя обнаружить по сигнальным запросам, на которые электронная часть мозга обязана отзываться в автоматическом режиме. Ларс менял расцветку и фасон комбеза, но уловка была слишком примитивной и раскрывалась моментально, но с другой стороны — такие костюмчики не всем по карману и вряд ли полицейские сразу сообразят в чем секрет. Скорее всего станут проверять близлежащие территории на предмет покупок и краж. Хотя могут и догадаться, если свяжут беглого кибера с карт-счетом подставившегося миллионера.
Приходилось слишком много считать, скрывать при этом свою сущность, и постоянно мониторить ситуацию — и тратилось много энергии. А вот пополнить дефицит калорий в ближайшее время вряд ли получится. Ларс нажал вызов — девяносто шестая остановка, и четыре минуты до следующего аэротакси. Но прошло уже слишком много времени и, скорее всего, город накрыли плотной сеткой — значит, есть только один способ вытащить себя и парней из приключившегося дерьма. Главное только достаточно быстро найти подходящего по ген-карте человека, или хотя бы с минимально допустимой погрешностью и старого киборга. Если верить данным производителей, пусть и полученным незаконно, то биометрические параметры моделей одного года мало чем отличаются друг от друга. Вот только по улицам вряд ли будут разгуливать бонды его возраста, да и боевые машинки столько, как он, не живут. Тогда остается подыскать подходящую мэрьку. Плохо, если придется похищать киборга из дома — обычно люди позволяют кибернетическим слугам прожить десять и больше лет, только когда привязываются. Но можно и не красть, а выкупить за новую. Ларс проверил доступ к счету Харальда — пока не заблокирован, так что есть шанс. Потом, если получится выбраться из этой передряги, то он постарается вернуть Харальду все деньги — Ларт точно так бы поступил.
Бонд методично проверял базу — полицейские киборги имели доступ к полному архиву не только по территории своего участка, но и всего города. Но он был бы хреновым бондом, если бы не подобрал вход, чтобы не просто выдавать нужные сведения по запросу своих «хозяев», но и самому иметь возможность просмотреть нужную информацию. Конечно, требования по регистрации боевых моделей и домашних отличались, да и не все граждане страдали добросовестностью и законопослушничеством, но три десятка более-менее подходящих вариантов он подобрал за шесть минут. Минусом было то, что адреса были раскиданы далеко друг от друга, а плюсом — что все точки находились за пределами города. В принципе логично — киборг это не только предмет первой необходимости, но еще и статус, а машинки которым восемь-девять лет точно не добавят рейтинга своим владельцам.
Упражнения Хеша в лицедействе прошли напрасно – за все время полета прочную цепь ни разу не отстегнули от тяжелого ошейника. Но человек приходил очень часто, хвалил себя, снисходительно почесывал Хеша, проковыриваясь сквозь жесткую шкуру. Кормили тоже регулярно. Сыра, правда, больше не давали, ну ладно, не очень-то и хотелось.
После череды гиперпрыжков корабль приземлился. Входной шлюз открыли, и обитатели корабля, незнакомые Хешу, долго ходили туда-сюда. Хеш внюхивался в запахи, доносящиеся из вентиляции. Совершенно непривычные, тревожащие запахи, вызывающие желание немедленно убраться с этой планеты.
Потом пришел человек в сопровождении киборга. Приказал ему открепить цепь от стены и вывести пса. Хеш демонстративно заупирался, занервничал, притираясь ближе к человеку, вынуждая того самому взяться за стальной повод. Вроде бы и совершенно бесполезное действие, но осознание, что его держит не киборг, а заведомо намного более слабый человек, было отчего-то приятно.
На улице было раннее утро, только-только всходило солнце, и какая-то одинокая птица хрипло пробовала свой голос в неопрятных ветках скрюченного дерева. Хеша вывели из корабля, завели в грузовой отсек флаера, человек сел на заднее сиденье, и флаер взлетел. Перелет длился недолго и был ничем не примечателен. Но, когда он приземлился и дверь открыли, Хеша охватило почти ощутимое облако висящей в воздухе агрессии, жажды крови и убийства. Хеш подобрался, но никто не нападал. Человек провел его длинным извилистым коридором и впихнул в комнату, перегороженную пополам редкой решеткой с толстыми прутьями. По ту сторону решетки неподвижно, опустив голову, стоял незнакомый парень.
— Взять! – прозвучала короткая команда.
Хеш, оскалившись, бросился на решетку, не отказав себе в удовольствии уронить человека и протащить его по шершавому пластиковому покрытию пола. Просунув морду между прутьями, Хеш грозно рычал и сотрясал решетку мощными толчками плеч, в то же время следя, чтобы не выломать ее окончательно.
— Хватит! – человек поднялся, оттащил пса, вернее, тот, понукаемый натяжением цепи, отошел сам. Накинул последнее звено цепи на крючок возле двери и приказав:
— Это враг! Следи за ним! – вышел.
Хеш встряхнулся, мимолетно обследовал помещение – ничего интересного: пусто, пеноковрик подходящего размера, миска с сухими гранулами корма и миска с водой, вмонтированная в тумбу возле стены. Все.
Парень за решеткой все это время оставался неподвижен. Хеш внюхался и погрузился в глубокое недоумение. Мало того, что этот человек, несомненно, мужского пола, был одет в короткую юбку, так что Хеш впервые в жизни удостоился чести созерцать голые мужские ноги, и тряпку на плечах, так он еще и пах совершенно неправильно.
Судя по еле чувствующемуся запаху теплого металла и еще чего-то, что, будь оно чуть сильнее, то вызвало бы желание почесать нос, человеком он не был. А был киборгом. Но Хеш вспомнил киборгов, виденных ранее, от них пахло металлом и вот этим неизвестно чем, а еще спящим человеком и иногда их едой, невкусной и противной. От этого же парня, неподвижно стоящего в центре клетки со скованными за спиной руками пахло металлом, а еще кровью, страхом и отчаянием, и еще любопытством и нетерпением, а едой совсем не пахло, ни вкусной, ни невкусной.
Хеш почему-то тоже замер, медленно опустился на пол и лег, положив тяжелую голову на передние лапы.
Через долгие пять минут полной неподвижности странный киборг внезапно пошевелился, повернулся к Хешу и произнес:
— Ну, вот теперь можно и познакомиться.
Киборг плавно скользнул на шаг ближе к решетке.
— У них тут прекрасный многопользовательский искин, так что на пульте охраны уверены, что у нас все тихо и мирно.
Еще один плавный шаг, еще ближе. Хеш, со своей стороны, тоже шагнул, его как будто потянуло магнитом.
— Я знаю, кто ты, знаю, что ты меня понимаешь, я видел таких как ты.
Еще пара шагов.
— Завтра нас выпустят на арену драться друг с другом. Я буду должен убить тебя. Или ты меня.
Киборг слабо улыбнулся и опустился на колени у самой решетки, его лицо пришлось на уровне морды пригнувшего голову Хеша так, что тот ощутил сухое горячее дыхание:
— Привет!
В ответ Хеш, насколько получилось аккуратно, лизнул киборга в нос.
Не киборг. И не человек. Или наоборот, и киборг, и человек. Как сложно-то! Он не хочет мне вреда. Он злой. Но не на меня. Говорит странные вещи. Зачем мне его убивать? Может быть, мы будем дружить? Дружить лучше, чем убивать.
— Давай попробуем надрать им всем задницы, пес? Когда я крикну «Прыгай!», ты прыгай, я помогу. Наверх, там будет балкончик и дверь с табличкой «Выход», зеленая такая. Дверь я постараюсь открыть, если не получится – выбьешь, тебе будет нетрудно. И беги по коридору. Туда, где зеленая табличка. А потом на улицу и подальше отсюда. Постарайся навести там шороху, ладно? Может быть, тебя поймают не слишком быстро, мне-то вообще выйти не дадут. А ты – зверь хвостатый, что с тебя взять… сплошная экзотика. Люди часто недооценивают того, кого не понимают.
Хеш, переваривая услышанное, негромко заворчал.
Сбежать – да, хорошая мысль, мне здесь не нравится. Подальше это куда? Там есть люди? Или собаки? Что он говорит? Чип? Да, есть чип.
— Да, вот он, я его вижу. Повернись. Ближе. Сейчас будет больно.
Хеш извернулся и прижался лопаткой к решетке. Киборг потянул его зубами за шерсть, примерился и вгрызся, разрывая зубами кожу и мышцы, Хеш едва удержался, чтобы не отскочить и не грызануть в ответ. Терпел, пока киборг выкусывал чип и отстранился только когда на пол упали крошки электронного устройства.
Киборг выплюнул перекушенный чип и облизал окровавленные губы. В его глазах Хеш успел заметить лихорадочный блеск, впрочем, парень быстро отвернулся, вытирая рот о плечо. Но Хешу уже все стало понятно – его новый друг очень, очень голоден. Хеш быстро подтащил миску с кормом к решетке и поддел носом край так, что часть гранул пересыпалась на ту сторону.
— Нет! – был остановлен шепотом, который прозвучал как строгий окрик, — Тебе нужнее – неизвестно, когда ты сумеешь поймать себе еду – это раз. И два – я пить хочу, а не жевать твои сухари. Кран-то у меня есть, а вот пить и одновременно нажимать на рычаг не получается. Понял, мудрое животное?
Хеш понял. Сам в несколько глотков умял рассыпавшиеся гранулы, выхлебал воду и принялся изучать миску. Тыкался носом, покусывал ощеренными резцами и добился того, что миска выщелкнулась из углубления и подпрыгнула, задев краем по носу.
Послышался тихий смешок:
— Ты гениален, зверь! Тащи ее сюда.
Хеш подцепил пустую миску зубами и гордо понес ее к решетке. Повернув голову набок, протолкнул между прутьями. Киборг так же зубами принял ее, отнес к своему крану, и орудуя пальцами за спиной, налил себе воды. Долго пил, жадно, впрок. Потом вернул тару:
— Поставь на место. Не нужно, чтобы кто-нибудь знал. И иди сюда, я расскажу тебе о себе. И о людях. Может быть, ты и не поймешь всего, но ты единственный, кто будет знать обо мне, и, возможно, помнить.
Киборг рассказывал. О DEX-компани, о боях, о других планетах с пылающими солнцами и ядовитым зверьем, о последнем непройденном тесте…
Сначала стоя на коленях напротив морды стоящего Хеша, потом парень опустился на пятки, а пес лег, а в конце оба растянулись на шершавом пластике, щека к щеке, каждый со своей стороны решетки. Живая машина, которая за несколько лет своей жизни вряд ли видела от людей хоть какое-то проявление человечности и пес, впервые столкнувшийся с человеческим предательством.
Через много-много времени лязгнули замки дверей. К Хешу вошел человек, считающий себя его хозяином. К киборгу – двое его собратьев, на этот раз обычно пахнущих, нормальных. Почти одновременно их вывели в разные двери.
Человек провел Хеша по уже знакомым коридорам и остановился перед дверью с прозрачным смотровым оконцем сверху. Через стекло было видно темное небо и сполохи рекламного табло у нижнего края. Хеш приподнялся, опершись передними лапами о дверь и увидел табло полностью. В данный момент оно показывало грузную рогатую безволосую фигуру с ногами-копытами, изображение сопровождалось скачущими буквами. Хеш с трудом смог прочитать: «Скоро! На арене Lysyy Chert». Хеш облизнулся – копыта вызывали гастрономический интерес.
Кто-то громко и напористо говорил по громкой связи. Дверь глушила звуки и Хеш не мог разобрать слова, слышал только особо эмоциональные выкрики. Вскоре человек приоткрыл дверь и Хеш услышал: «Сейчас на ваших глазах состоится поединок с уже известным вам четырехкратным победителем арены Афинским Громом. Соперником его будет новая звезда, темная лошадка Лохматый клык. Встречайте!»
Человек подтолкнул Хеша к дверям:
— Тебя встречают. Пошел! – щелкнув, разошелся и упал ошейник.
Хеш вышел в дверь и попал на арену. Огромный стометровый овал, засыпанный белым песком, окруженный нависшими трибунами с возбужденно шевелящимися людьми. Гвалта голосов не было слышно – силовая защита трибун не пропускала звуки. Но вот кто-то настроил микрофоны и навалился гул толпы. Призванный подбадривать, он подавлял волю, как будто множество сознаний там, там, на трибунах слились в одно, и это одно сейчас давило, заставляло слушаться, толкало вперед. Хеш помотал головой, наваждение исчезло, гвалт стал тем, чем и должен быть – множеством разрозненных голосов не совсем трезвых человеческих особей.
— Убей его! – прозвучала команда человека.
Хеш огляделся – кого именно надо убить. В пределах досягаемости увидел только своего нового друга киборга.
Это его что ли, убить? Друга? Не, надо у него выяснить, может, он знает, кого надо убить?
Хеш потрусил по направлению к киборгу. Тот, уже тоже без наручников, двигался навстречу. Двигался рывками, временами странно замирая на середине шага. На голове металлическая шапка, в руках большая, выше его роста, трехзубая вилка.
Хеш притормозил – поведение киборга было непонятным. Если играть – то в рамки игры не вписывалась суровая сосредоточенность выражения глаз в прорезях шлема. Если не играть – то это уже вообще из лап вон плохо – нападать на друга.
Киборг сорвал с пояса и кинул в Хеша темный шар величиной с яблоко. Кинул, дернувшись во время броска, так что шар ушел мимо и в полете развернулся в тонкую сеть, не задев опешившего пса. Хеш понял – то, что происходит, вовсе не игра, отскочил, разорванное плечо укололо болью, и в этот момент он вспомнил: «Я буду должен убить тебя. Или ты меня.»
Еще бросок. Промах. Еще. Хеш видел, что киборг промахивается специально, на доли секунды задерживая взмах.
Будет должен убить. Но не хочет. Ему тоже приказали, а он не слушается. Я тоже не слушаюсь. Но не нападаю, только убегаю. Убегать можно долго, места много.
Шары с сетями кончились, киборг взялся за трезубец. От него уворачиваться было проще. Зрители свистели и улюлюкали, наблюдая, как на арене киборг тыкает острыми лезвиями в сторону огромного пса, а тот скачет, отпрыгивает, но даже и не пробует хотя бы огрызнуться.
Хаотичные перемещения по песку арены привели сражающихся в один из торцов овала, туда, где наверху, выше стены защитного поля, проходила галерея, заканчивающаяся дверью с манящей зеленой табличкой «Выход».
Неожиданно киборг бросил трезубец и метнулся под стену, чуть присел, наклонившись.
— Прыгай! – прозвучала над ареной резкая команда.
Хеш, не думая, допрыгнет ли, нет ли, доверившись новому другу, разбежался. Зрители взревели, обрадовавшись, что трусливый пес решился атаковать. Хеш взлетел на подставленную спину, прыгнул, почувствовав, что киборг распрямился, буквально зашвыривая его на галерею, и в следующее мгновение уже бежал прочь, выбивая непрочные внутренние двери. Наружная дверь распахнулась перед ним, открыв темную площадь и уводящие из города улицы.
Хеш уже не видел, как окончательно сорвавшийся киборг, подхватив трезубец, бросился на силовое поле, отвлекая внимание на себя, даря псу такие необходимые минуты, не видел, как две охранные машины расстреливали его из плазмометов, он бежал подальше от предавших его людей, бежал, прячась в густых тенях, обходя одиноких прохожих, не думая, что встретит его вне города, прочь.
Хеш, одурманенный транквилизатором, не осознавал, как Саймон и Мунго мастерили волокушу и прилаживали ее на шестиногую «лошадку», а потом укладывали его двухсоткилограммовую тушку и притягивали ремнями. Не слышал, как ругались, обещали осыпать золотом или закопать про самые уши, закованные в наручники наркоторговцы, вынужденные вереницей плестись вслед за теперь уже не их караваном и как аборигены торговались, пытаясь вытребовать поблажки за то, что проводят караванной тропой. И долгую дорогу назад тоже не запомнил – как только начинала развеиваться сонная одурь, Саймон снова делал укол транквилизатора.
В себя Хеш пришел только в транспортнике, в грузовом отделении, где до их пор отчаянно воняло мандаринами. Зверски хотелось пить. Хеш тяжело встал и на подгибающихся лапах подошел к миске с водой. Долго лакал, макая в воду морду до половины, так, что захлестывало ноздри – язык никак не хотел слушаться и вхолостую шлепал по жидкости, не зачерпывая. Вода отдавала горечью, но это была вода, мокрая и прохладная, и от этого удивительно вкусная. Напившись, осмотрелся. Да, он был в трюме транспортника. Но в клетке. Не слишком большая, три на три, клетка была наспех сварена из стальных прутьев. И закрывала весь мир от него. Хеш от такой несправедливости сел и обиженно заскулил. На жалобный звук пришел капитан корабля и остановился на безопасном расстоянии от решетки.
— Если правда то, что ты все понимаешь, то поймешь и сейчас. Зря ты напал на своих людей. Боюсь, что помочь тебе будет невозможно – отправишься на списание. Окончательно решит командование вашей базы. Так что сиди и не усугубляй свое положение.
Капитан вышел, а Хеш вытянулся на решетчатом полу и спрятал морду в лапах. Люди не поняли его. Подумали, что он хотел им навредить. Но это же неправда. Как теперь доказать им, что он хороший, послушный пес? Так и не сумев ничего придумать, Хеш заснул.
Весь полет он провел в полусне. Просыпался, пил воду, засыпал снова. Голова была тяжелой и клонилась к земле, лапы еле волочились, во рту пересыхало и все время хотелось пить.
Транспортник приземлился, через некоторое время в трюм вошли двое парней и подцепив клетку под крышу на пару длинных труб, куда-то поволокли. Хеш вяло принюхался – не люди, а киборги, в питомнике были такие, они были полезными: кормили и убирали, но не интересными, поскольку не разговаривали и не играли.
Клетку принесли к родному вольеру и открыв дверцу, приставили ко входу. Взвизгнула дисковая пила и в мгновение ока в клетке был выпилен проход, достаточный, чтобы протиснуться. Хеш некоторое время посидел, размышляя, стоит ли овчинка выделки и не лучше ли опять лечь поспать, но потом все-таки перешел в вольер – там было просторнее, да и решетчатый пол поднадоел. Дверца захлопнулась за спиной.
Хеш еще поспал. А потом проснулся. Полностью проснулся, а не как последнее время, проснулся удивленным и голодным. На своем обычном месте его уже ждала миска с кормом. Когда Хеш ел, к вольеру подошел знакомый доктор в сопровождении киборга. Хеш обрадовался и, выразив свою радость раскатистым лаем, подскочил к стенке вольера. Доктор испуганно отшатнулся, чем изрядно обескуражил Хеша. Поставив передние лапы на решетку, Хеш недоуменно гавкнул, интересуясь, что же так напугало доктора, который всегда был веселым и смешно щекотался, добираясь сквозь шерсть до кожи или стучал гнутой железякой по зубам. Пока Хеш недоумевал, в вольер стремительно проскользнул киборг, жестко зафиксировал за шею и, пробив хрящ, защелкнул на ухе датчик диагноста. Хеш дернулся, вырываясь, но киборг уже отпустил и так же стремительно выскользнул наружу. Доктор удовлетворенно покивал:
— Воот, сейчас мы тебя проверим, полечим, и будешь новенький-здоровенький.
Всмотрелся в показания диагноста в руке. Хмыкнул. Вполголоса пробормотал: «Совершенно здоровая собака, надо понаблюдать в динамике». И ушел. Датчик на ухе остался. Хеш помотал головой: дырка в хряще чесалась, а датчик противно попискивал на ультразвуке. Но поделать было нечего, и Хеш прилег на подстилку. Постепенно стемнело. Датчик все так же попискивал и мешал спать. Хеш неловко поскреб его лапой. А потом опустил голову к земле, прижал надоедливую штуковину к шершавому покрытию вольера и резко дернул головой. Датчик соскочил, разорвав ухо. Обиженно заворчав, Хеш сомкнул на нем челюсти. Противный писк смолк, и Хеш удовлетворенно растянулся на подстилке.
Не пищит. Хорошо. Ухо больно. Пройдет. Надо, чтобы люди не боялись. Они хорошие. И я хороший. Почему они боятся меня, а не ту желтую смерть? Странно. Не понимаю. Спать. Надо спать. Утром доктор придет, скажет, что я здоров и выпустит. Пойду в столовую, давно не был, обрадуются и косточку дадут.
Но утром пришел не доктор, а Саймон и Мунго. Грустно встали возле вольера. Хеш было обрадовался их приходу, но, видя их огорченные лица, притих и сел возле решетки.
Что случилось? Где доктор? Я болен? Я увидел желтую смерть и заболел? Надо меня полечить.
— Привет, дружок, — сдавленно кашлянув, нарушил молчание Мунго, — мы попрощаться пришли. Продают тебя. Далеко отсюда и подальше от людей. Может, овец каких-нибудь пасти будешь, может, еще что.
— Мы-то знаем, что ты нормальный, с ума не сошел, ну, подумаешь, один раз напал, может, перегрелся, но вот только кто нас спрашивает. Продать и все тут, — с горечью в голосе подтвердил Саймон.
— Так что прощай и не поминай лихом.
Продают. Опять продают. Я скучать буду. Овец пасти – хорошо. А кто такие овцы и как их пасти? А вы? Как же вы без меня?
Хеш заволновался, подскочил к решетке, но люди уже уходили, не оборачиваясь. Хеш громко гавкнул, привлекая внимание, ухватил решетку зубами и потряс. Люди ускорили шаг.
Больше к нему никто не подходил, только безмолвный киборг приносил еду и воду. Хеш плакал и выл, жалуясь на такую несправедливость, но если кто и слышал его, то либо не придавал значения, либо был занят своими людскими очень важными делами, либо не мог нарушить приказ командования – не подходить.
На следующий вечер вода в миске опять оказалась горьковатой.
Почему я опять хочу спать? Я же не хочу. Или хочу? Но ведь только что не хотел. Но уже сплю. Это вода такая неправильная.
Хеш заскреб лапами по полу в тщетной попытке подняться, но снотворное оказалось сильнее, и он бессильно свалился, напоследок довольно сильно стукнувшись мордой.
Проснулся он опять в трюме космического корабля. Не того, что возил мандарины, а совсем другого, и пахло там смазкой и почему-то большим и хищным зверем. Хеш завертел головой, надеясь увидеть зверя первым, но чуть поодаль стояли принайтованные к стене ящики, и больше ничего в трюме не было. Хеш поднялся осмотреть ящики поближе, сделал шаг по направлению к ним и страшно удивился, когда неведомая сила дернула его за шею, не пустив приблизиться. Умный пес замер и скосил глаза, чтобы увидеть этого, такого сильного. Не обнаружил. Обнаружил лишь цепь, тянущуюся от стены к ошейнику. И, судя по ощущениям, ошейник тоже был другой, не из легкого пластика, пропитанного инсектицидом, а тяжелый металлический.
Пусти! Рррр!!! Пусти, кому говорю! Меня? На цепь? Я вам не Бобик из кино! Я шеррская сторожевая, самая умная собака галактики! Пусти, я свободный пес!
Хеш рвался и грыз цепь, пачкая пол кровью из рассаженных губ, и оставляя на нем следы от когтей, но очень быстро оставил свои попытки освободиться, поняв, что ничего не получается. Он все-таки действительно был шеррской сторожевой, самой умной собакой обитаемого космоса. Замерев на несколько мгновений с цепью, натянутой до отказа, так, что едва не ломались позвонки, Хеш резко расслабился, демонстративно неторопливо, погромыхивая стальными звеньями, прошел к подстилке у стены и лег. Подумал и лег на бок – если уж втираться в доверие, то уж по полной программе. И именно поэтому, когда в трюм вошел человек, Хеш, вывалив язык, дурашливо на него посмотрел и перевернулся на спину, выставив нежное подбрюшье на всеобщее обозрение.
Человек довольно усмехнулся:
— Вот так вот вы все, только силу понимаете. Немного ж тебе было надо, чтобы ты понял, кто здесь хозяин. А хозяин здесь я.
Человек бесстрашно подошел вплотную, наклонился, почесал брюхо, отчего Хеш, имитируя припадок восторга, задрыгал задней ногой.
— Сидеть!
Хеш вскочил и плюхнулся на попу, по пути оттоптавшись всеми лапами по ноге человека, заколотил хвостом.
Человек поморщился – двести кило – это не шутки, даже через ботинки.
— Лежать!
Хеш растянулся на полу, снизу-вверх подобострастно глядя в глаза человеку.
— Хорошо. – Человек приоткрыл дверь и позвал стоящего за ней киборга, ткнув в точку на полу, приказал ему остановиться.
— Взять!
Хеш рванулся, целясь в горло. Еще до броска он знал, что не достанет. Ну, как не достанет… Если будет по-настоящему нужно, вот так вот повернет лапу, зацепит неподвижно стоящего в миллиметре от лязгающих клыков киборга за комбез, подтянет к себе и там уже клыки сомкнутся, перебивая позвоночник. Но сейчас этого не нужно, нужно лишь показать, что послушен, что не нужно цепей и прочего железа.
— Молодец! – Человек приказал киборгу выйти, бросил мгновенно успокоившемуся псу кусок сыра и тоже ушел.
Сыр был вкусный. Хеш с удовольствием съел его, вознаграждая себя за нелегкое, ранее не изученное искусство лицедейства.
***
Саймон и Мунго были вызваны «на ковер» к полковнику. В безукоризненно вежливых фразах, за которыми невысказанными стояли отнюдь не парламентские выражения, им было высказано недовольство потерей ценной собаки. А также передан файл с письмом.
В письме Шенк, мечась по комнате и бросая в сумку белье вперемешку с документами, почти кричал в экран:
— Хеш, ты только там держись! Я приеду и выкуплю тебя, я тебя не брошу!
Уже четвертый день они таскали тяжелые прямоугольные контейнеры. Забирали их глубоко под землей в обшитом свинцовыми плитами бункере и грузили на очередной донельзя убитый годами эксплуатации транспортник. Заполненный, транспортник взлетал и на его место тотчас же опускался следующий.
Сварные швы контейнеров подтекали буроватой жижей. Она капала, тяжело разбрызгиваясь в пыли. Если капля попадала на обнаженную кожу, она жгла, и под ней медленно начинали некротизироваться ткани. Если же капля попадала на рабочий комбез, то высыхала, осыпалась пылью, пыль от малейшего движения поднималась в воздух, попадала в легкие, разъедала, заставляя задыхаться и толчками хватать горячий воздух.
Воздуха…
Над контейнерами и их содержимым поднималось невидимое свечение. Не красное, не синее, не зеленое, оно дрожало, как марево над горячим асфальтом, звенело неощутимо, приковывало взгляд. Система подсвечивала марево значком радиационной опасности. И стоило посмотреть на него, глаза начинали чесаться, хотелось выцарапать их, и скарябать окровавленными пальцами дальше, чтобы добраться до мозга в тщетной попытке избавиться от страшного зуда.
Росла интоксикация организма, горло пересыхало, саднило, словно обтертое наждаком, язык распухшим комом ворочался в раскаленном рту, и только вечером, когда их мыли из шланга, можно было повернуть голову и глотать, глотать ледяную воду, имеющую вкус земли и химикатов.
Пить…
Кормосмеси им стали выдавать треть от нормы и энергии хватало только для работы, на регенерацию не оставалось ни джоуля.
Отравленное сознание мутилось, плыло, реальность искажалась, моментами исчезая в непроглядной тьме, и, приходя в себя, она обнаруживала, что прошла еще минута… час… вечность…
Четвертый вечер после четвертого дня. Люди не подходят близко, сторонятся. Вода смывает хотя бы часть яда, хотя бы немного проясняет в мозгу, позволяет вспомнить имя.
Глейс.
Теперь десять шагов в сторону, на сухое, там уже стоят банки, взять одну и выпить, она позволит прожить следующий день. Тонкая жесть в пальцах, мерзкий вкус во рту.
Не могу.
Двое людей в тридцати метрах, разговаривают, смеются зло и цинично. О ком?
Обо мне.
Активировать слуховые датчики? Да/Нет? Да. Расход энергии повысился на 3,2%.
— Сколько эти еще протянут?
— Пару дней, не больше, послезавтра еще партию прислать должны.
— Что, больше не рискнешь куклу трахать?
— Ну тебя к черту, только зеленого хуя мне не хватало.
Отключить датчики? Да/Нет? Да.
Уже узнала достаточно. Рука сжала банку, отчего кормосмесь тяжелым плевком вырвалась наружу, и через долю секунды тело само собой сорвалось с места. Прочь, прочь отсюда, где невидимый яд заставляет гнить заживо, где нельзя повернуть головы, сделать лишний шаг. И даже если осталось только два дня, они будут там, за алой чертой периметра.
Свободы…
Люди, всемогущие несовершенные люди не успели среагировать в первую секунду, когда гибкая фигура одного из DEX’ов, работавших на погрузке контейнеров с радиоактивными отходами, метнулась за угол. А потом стало слишком далеко и поздно стрелять, выстрелы бластеров захлопали впустую.
Один из киборгов, еще четыре дня назад бывший красивой пепельной блондинкой с глазами цвета серебра, совершил побег. Посовещавшись, люди решили не преследовать ее – темно и опасно в окружающих лесах, долго ей не протянуть, и одной радиоактивной точкой больше, одной меньше, какая разница, если все леса вокруг и так фонят как древний фрисский звездолет.
Глейс была свободна.
Она бежала в ночь, все дальше и дальше от постылого рабства, и лес принимал ее в свои шелестящее что-то непонятное объятья.
Почки работали на износ, выводя радионуклиды из организма, отравленный мозг выдавал страшные картины погони и поимки, индикатор энергии мерцал красным, она спотыкалась и падала, не решаясь активировать ночное зрение, но расстояние между ней и людьми все увеличивалось.
Километр, два, три… восемнадцать.
Очередное падение с невысокого уступа окунуло ее в мелкий быстрый ручей. Стоя на коленях среди звенящих струй она глотала ломящую пальцы и зубы воду сначала из сомкнутых лодочкой ладоней, а затем, наклонившись, прямо из ручья.
Немного притушив бушевавший внутри пожар, она хотела было двигаться дальше, приподнялась, но в глазах потемнело, она зашаталась и рухнула в воду. Система отчаянным усилием имплантатов изменила позу так, чтобы голова оставалась на берегу.
Последнее, что она увидела, была красная строчка «Аварийное отключение системы».