Хранительница с самого утра ощущала какую-то тревогу, хотя причин для беспокойства вроде бы не было. Напротив – девушки-фениксы пользовались на празднике бешеной популярностью, всё было тихо и мирно. Ну не с назойливыми же поклонниками бороться старой Хранительнице? С этим девочки и сами справятся.
Но чем ближе был вечер, тем больше росло беспокойство и ощущение какой-то беды. Ну почему она не может говорить с Пламенем? В такие минуты Анна как никогда остро чувствовала свою неполноценность. Оставалось лишь смотреть на пляску огненных языков, пытаясь заглушить тревогу медитацией.
И вдруг Пламя резко взвилось к потолку, а потом опало, рассыпав сноп искр. Их треск показался стоном. Анна охнула и схватилась за сердце. Она слишком хорошо знала, что это значит. Погиб кто-то из фениксов. Но кто?! И вновь – огненный всплеск. И вновь язычки Пламени скрываются в углях. Ещё один?! Нет… нет!
Высота огненного столба позволяла примерно определить, кто ушёл в Пламя. Молоденькие фениксы, вроде дочки Мари, одно, а опытные, матёрые – совсем другое. Судя по всему, клан только что лишился – Анна не могла произнести это даже мысленно, столь ужасающей была догадка – своей главы. Вернее, обеих глав – бывшей и нынешней. А она сама потеряла внучку и правнучку. При этой мысли в глазах окончательно потемнело, и Хранительница погрузилась в беспамятство.
— Я изучил ваш доклад, – милорд кивнул на лежавшую на столе папку. – Думаю, вы понимаете, что отец Чейтверрка, ранее занимавший нейтральную позицию, может перейти, – тут Вадим криво усмехнулся игре слов, – в оппозицию. Пока скрытую, ничем особенным себя не проявляющую… но это – дело времени. Вы ведь понимаете, Дензил?
Разумеется, шеф Службы дознания всё прекрасно понимал. Сейчас можно выкрутиться, свалив всё на мальчишескую глупость и безрассудство, но первая же серьёзная ошибка властей заставит недовольных пошевелиться. Кланы слишком долго существовали разрозненно, заключая временные союзы против кого-то третьего. Они не привыкли к сильной руке. Некоторые до сих пор не желают подчиняться какому-то Светлому магу.
И Долински… Эти наверняка воспользуются ситуацией, чтобы обвинить Владыку в пленении Яна. Мол, ни о какой вассальной присяге речь не идёт, а мальчишка самым подлым образом выкраден и содержится в плену у Светлых. В плену, ага. Судя по некоторым обмолвкам лорда Лёша, спасение того Вадима является в немалой степени заслугой Яна Долински. Мальчишка рисковал жизнью ради сюзерена, ведь тот в помрачении рассудка мог и убить ненароком. Обычной присягой такую верность не объяснишь.
— Милорд, я полагаю уместным обеспечить выходящих наверх надёжной охраной, дабы избежать в будущем подобных инцидентов.
— Безусловно. Но главное сейчас не это. Нам необходимо построить станции. В кратчайшие сроки, в тесном сотрудничестве с людьми и, возможно, эльфами. Хотя я надеюсь, до этого не дойдёт. Остроухих взял на себя лорд Алекс, – привычное имя царапнуло, заставив сердце пропустить удар. Ничего. Ничего. Настанет день, и Алекс будет рядом, – а наша задача – построить станции там, где могут лишь демоны. В пустыне, в горах, во льдах. Чтобы «серые» — и все потенциальные гости из других миров – не смогли захватить Землю. Это наш общий дом, и мы все за него в ответе.
Завтра будет Совет Ложи. Подготовьте доклад и предложения по недопущению подобных ситуаций. Постарайтесь как можно меньше упоминать о… о моём родиче.
Дензил почтительно склонил голову. Разумеется, он всё прекрасно понимал. То, что Владыкой стал не тот, не следует знать непосвящённым. Впрочем… почему не тот? Этот милорд Вадим как нельзя лучше годится для короны. С ним приятно работать, и ему хочется служить. Верно и преданно не за страх, а за совесть – ибо иначе нельзя. Не получается. Есть в этом человеке с пепельными глазами нечто такое, что отличает его от всех и заставляет верить в него вставать под его знамёна. Кстати, надо будет обсудить с милордом вопрос о знамени и гербе. Не сейчас. Когда всё утрясётся. Но у нового подземного государства, каким стали Уровни благодаря Владыке, должен быть герб.
— Итак, все вы слышали доклад Службы дознания, – Вадим обвёл взглядом своих подданных. Демоны стояли и сидели (главы кланов и их наследники) широким полукругом у подножия тронного возвышения. Каменное, ступенчатое (на одной из ступеней сейчас стоял Дензил) с троном строгих очертаний, практически лишённым отделки, но от того казавшимся ещё более величественным, оно подавляло и завораживало – Теперь послушайте меня.
К сожалению, прямые запреты малоэффективны – среди молодёжи всегда были и будут те, кто их нарушает. Из упрямства, глупости или неуёмного любопытства – неважно. Главное, что эти нарушения выходят боком не только самим преступившим запрет, не только их семьям, но всем Уровням. Если мы не желаем, чтобы люди составили своё мнение о демонах по таким юнцам, как Чейтверрк, не пытались захватить нас или, напротив, панически боялись – нам необходимо пересмотреть своё отношение к обитателям верхнего мира.
Уже есть первые наработки по этому вопросу – Ложа Уровней действовала заодно с человеческими магами, благодаря чему была отбито нападение «серых». К сожалению, не первое и не последнее.
Перед собравшимися в воздухе развернулся экран, на котором транслировались кадры атаки дай-имонов и её отражения группой Вадима. Особое внимание уделялось показу сдвоенных атак Тёмной и Светлой магии.
Когда с экрана прозвучал голос милорда: «Дерутся – с достойными», многие демоны одобрительно зашумели. Это было по ним!
А Вадим, выждав, пока подданные успокоятся, продолжил:
— Итак, я предлагаю ввести разрешение на выход на поверхность. Таковое может дать глава клана либо Владыка. Несовершеннолетние не могут покидать Уровни без сопровождения взрослых, что касается гражданских лиц, то молодняк и женщины не могут путешествовать без соответствующей охраны, выделяемой кланом либо в особых случаях лично Владыкой. Что касается демонов, находящихся на службе, они подотчётны своим командирам и начальникам. В их обязанность вменяется не только патрулирование поверхности в местах выхода, но и в иных местах, указанных на карте, – Перед собравшимися прямо в воздухе развернулась карта, испещрённая значками. – Здесь, где стоят красные точки, будут построены станции, предотвращающие любое иномирное вторжение. Вы спросите: зачем нам это нужно, ведь мы живём на Уровнях? Затем, что нам пора выходить наверх! Затем, что этот мир – наш родной дом, и мы не потерпим чужаков на своей земле.
Из толпы стоявших и сидевших (главы кланов и их наследники) демонов раздались возгласы: «Да!», «Не потерпим!» «Пусть эти серые идут… и чтоб их камнями завалило». Вадим переждал шквал эмоций и невозмутимо продолжил:
— Кроме обитателей Уровней, в строительстве станций примут участие люди – я улажу это с правительствами крупнейших человеческих государств – и эльфы. Да, вы не ослышались. Жители Леса тоже изъявили желание помочь. Так неужели же мы позволим остроухим смотреть на нас свысока и похваляться своими подвигами?
Последние слова были заглушены оглушительным рёвом, в котором прорывались «Нет!», «Не позволим!», «Этих остроухих… в… и через… на …» Да уж. Обитатели Уровней и Дети Леса с давних времён были врагами и соперниками. Теперь можно было не сомневаться – станции будут построены. Демоны из кожи вон вылезут, но заставят надменных остроухих поганцев признать поражение.
— У кого-то есть вопросы? Замечания? – больше для порядка поинтересовался лорд Дензил. Как и следовало ожидать, вопросов и замечаний не было, и шеф СД спустился с возвышения.
Всё время своего доклада и последующей речи Вадима Дензил не забывал присматриваться и прислушиваться к собравшимся. Эти лояльны к власти, а вот к тому следует хорошенько присмотреться. За этим не мешало бы установить слежку…Работа не мешала Дензилу размышлять над поведением милорда, и сегодня руководитель СД в очередной раз убедился, что иного Владыки им не надо. В самом начале доклада, произнося слова традиционного приветствия, Дензил ощутил затылком внимательный взгляд милорда. Это ощущение длилось полсекунды, может, секунду, но именно оно помогло столь блестяще выступить. Ни одного лишнего слова, и непосвящённые остались в неведении относительно двойника милорда, угодившего в плен. Разумеется, в отличие от лорда Алекса, Владыка Вадим не обладал эмпатическими способностями, и руководитель СД об этом знал. И всё же… может, это появляется лишь в минуты сильнейшего душевного напряжения? Или всё намного проще, и Дензил уже настолько сработался с милордом, что ощущал его состояние?
Привычно находя и мысленно отмечая в толпе демонов потенциально недовольных (читай – опасных), Дензил не оглядывался на Владыку. Не обернулся и по окончании речи. Иначе бы непременно заметил, как расслабились якобы спокойно лежащие на подлокотниках руки. И не будь вокруг шума и гвалта (и не только молодые демоны тому причиной, старшие тоже кого хочешь перекричат), Дензил бы мог уловить еле слышный вздох облегчения, сорвавшийся с губ Владыки, и прочитать по этим губам одно-единственное слово.
Самое главное для милорда в последние недели. Всего лишь имя, ставшее молитвой. «Алекс…»
Патриар иккорг
Йоргос
Раньше Лина не задумывалась над значением слов «мир рухнул». Считала всего лишь красивой абстракцией. Но в эти мгновения мир не просто рухнул – нет, он сгорел и рассыпался пеплом. Вся её прежняя жизнь, всё, что когда-то составляло сущность девочки, а потом девушки по имени Лина, сейчас корчилось в огне и осыпалось прахом. И раньше ей приходилось испытывать потрясения, выбирать новую дорогу – как было на концерте Лёша, как случилось в архивах Свода. Как тогда, после нападения, когда она призналась. Было. Но всегда впереди что-то было: вбитые с детства правила, верность долгу… любовь.
Правила рухнули первыми – потому что та, которая учила по ним жить, лгала. Потому что есть на свете вещи важнее…
Потом пришел черед верности. Быть верной дочернему долгу, верной, когда предмет верности тебя убивает и калечит?
А теперь… теперь… Лина рухнула на колени, повернувшись спиной к хохочущей матери. Плевать, пусть убивает, пусть сходит с ума. Мне уже все равно, если…
..Он был совсем как живой, даже кровь еще текла… удар в сердце не останавливает сразу… его волосы шевельнулись под сквозняком от распахнутого окна… он был живой, он был теплый под ее дрожащими пальцами…зеленые глаза были открыты, они смотрели мимо нее… никуда не смотрели.
Нет. Леш, нет… ты не можешь так уйти. Ты не можешь меня оставить. Из-за… нет. Нет, нет, нет, нет… Нет! Что-то пытался сделать феникс, но она не слышала и не понимала. От застилающей боли мутилось в глазах, останавливалось сердце. Леша, Леша…
— Лина… девочка, очнись! Лина…
— Заткнись, Данечка, все идет как надо, и мы неплохо проведем время. Надень-ка на нее наручники… надень, кому сказала!
— Катись к дьяволу!
— Ах ты, тварь упертая…
За спиной – звук удара и яростный вскрик, и что-то шипит разъяренная Лиз, пытаясь отпихнуть вцепившегося в нее Даниила, Лина должна отпустить Леша, чтобы… чтобы Лиз больше никого не могла убить.
— Подожди меня немножко, Леша.. хорошо? Я сейчас…
Еще раз коснуться лица, еще раз тронуть непослушные волосы… и встать. Повернуться… позвать нож. Посмотреть в ненавидящие глаза. Отец держал Лиз за руки, не давая ей пустить в ход нож, а она рвалась, выплевывая угрозы вперемешку с ругательствами, не понимая, почему именно сейчас в артисте проснулся воин…
— Ненавижу! Ненавижу! Отомщу! Всем! Тебе первому! И ей! И твоим щенкам! Всем! Ненавижуууу!
Нечеловеческим, бешеным усилием она все-таки отбросила от себя Даниила, вскочила… и вдруг замолкла. Застыла на полдвиженья, подняла руку к груди, уронила, не дотянувшись. И с хрипом рухнула на пол.
В дверях стояла бледная Мила.
Психологи советуют: когда на душе смутно и мир кажется не лучшим обиталищем, надо чем-то заняться. Они много чего советуют, начиная с уютного пледа и кончая транквилизаторами, но Мила всегда выбирала действие, а не валяние под пледом. В конце концов, на руках семья, особо не поваляешься.
Вот и сегодня, когда вся станция плюс лаборатория дружно уговорили ее пойти домой, она автоматически прикинула, что купить по дороге и как лучше использовать нежданный полувыходной. А потом сердце вдруг заныло так, что она махнула на все рукой и перенеслась прямо в квартиру. В кухню. Успокоительный сбор, который она заваривала, когда пропал Дим, все еще лежал на ближней полочке – чувствовала же, понадобится. Людмила потянулась за своим успокоительным, машинально прикидывая, насколько ей хватит запаса, если обожаемые детки и дальше будут выкидывать такие фортели… замерла, когда дом прорезал отчаянный крик.
— Леша-а-а!
Травы с шорохом посыпались из разом ослабевших рук…
Мила с трудом узнала голос Лины, потому что никогда не слышала в этом голосе такого отчаянии и такой боли. Крик, задушенное рыдание, чей-то злобный хохот… здесь. В доме. наверное, так чувствуют себя смертельно раненные. Еще ничего не болит, но уже ощущение необратимости потери…
Ты еще живешь, но мир уже подернулся какой-то завесой нереальности.
Людмила не помнила, как оказалась у двери в гостиную. Прямо у двери боролись двое – смутно знакомый смуглый мужчина и светловолосая женщина, портрет которой ей показывал Леш… а дальше… а дальше…
— Лёш?.. – выдохнули помертвевшие губы.
Ярость, отчаяние, страх за сына и материнская любовь – всё это сплелось в душе женщины в огненный клубок. И этот клубок сорвался с рук – а ведь раньше Людмиле никогда не давалась огненная магия – и, разбрызгивая белые и голубые искры, полетел в женщину.
Никогда раньше не била в спину. Никогда не убивала…
— Лина, Леш… он…
Девушка подняла на нее черные, странно отрешенные глаза:
— Простите.
— Лина… это мне просить прощения, — мужчина, не обращая внимания на раненое плечо (на два удара ножом Лиз все-таки хватило) присел рядом с телом. – Безнадежно…
— Что здесь произошло? – Мила задыхалась – незнакомая острая, безысходная боль рвала на куски. – Что здесь было?
Лина не ответила. Она снова опустилась на колени и смуглая рука бережно-мягко коснулась каштановых волос… Ласково. Нежно. Прощально…
— Я не… что это?!
Тело Леша таяло. На миг оно стало совершенно прозрачным, засветилось, а потом рассыпалось пеплом. Черным пеплом.
Короткий задыхающийся вскрик. Огромные глаза Лины, полыхнувшие неистовой надеждой. Качнувшийся под ногами пол, над которым кружит-кружит-кружит горячий пепельный вихрь. И шагнувшая из этого вихря фигура человека…
— Л-леш?..
Зеленые глаза виновато блеснули:
— Извините, что так напугал…
— А что здесь происходит? —
— Лина, ты разве не объяснила про дар Избранника? – Леш потер ладонью пострадавшую от подзатыльника шею. Все-таки матери иногда реагируют слишком эмоционально.
Лина оторвалась от действия регенератора на плечо отца:
— Я? Ты считаешь, что я в такую минуту способна была об этом помнить?
— Какой дар? – донеслось из угла. О…
Дим, Вадим, Александр – все мужчины семейства Соловьёвых примчались домой. Должно быть, Дим почуял беду, случившуюся с младшим братом, и уже связался с остальными.
По счастью, излагать историю заново не пришлось ни Лине, ни Людмиле. Нашлись репортеры и без них. Рыбки, во время визита Лиз помалкивавшие и изображавшие из себя самых обычных обитательниц аквариума, наконец вышли из ступора и загомонили наперебой. Впрочем, на них практически никто не обращал внимания. Александр осторожно проверял воскресшего сына. Людмила пила свой отвар и ждала повествования о «даре». Дим исследовал тело Лиз – и все больше хмурился. Короткий взгляд – и к нему присоединился Вадим.
— Чувствуешь?
— Так… и что тут у нас? Любопытно.
Если богатый опыт Владыки не обманывал, в крови Лиз (чёрт, ковёр испортила!) была явная примесь демонской силы.
— Долински… – процедил Владыка. Ну что ж, больше он не собирается с ними церемониться!
— Я дождусь сегодня рассказа о даре?
— Ну ты его видела. Умру – воскресну, — Леш улыбнулся. – Как-то так.
— Ага… — задумчиво кивнула Мила. – Надо же, какой полезный дар. Особенно для таких как мои сыновья. Невероятно утешительно знать, что у вас все-таки есть запасные жизни. Лина, спасибо!
— Одна уже потрачена. Леш, ну у тебя память. В такой момент просчитать этот вариант…восхищаюсь. Лично у меня при виде Лиз мозги отказали напрочь.
— Ну… по правде сказать, я сам об этом в тот момент не вспомнил….
— Ты?!
Ей не хватило доли секунды. И дело было не в усталости. Лине помешала память – та, что толкнула руку к лицу, защищая глаза от готовой брызнуть кислотки… Ножи уже ложились в ладонь, но поздно, поздно! Она промедлила, она опоздала на сотую долю мгновения… Она опоздала. Рука незваной гостьи легла на серый шар. Разрыв-шар, аналог бомбы из человечьего мира.
— Лиз? – голос Лёша оборвался вскриком: два шипа, которые вымотанный маг не успел остановить, ударили в лицо и шею. – М-м-м…- и он пошатнулся. Привалился к стене, едва удерживаясь на ногах.
Лешка!
— Нет!
— Тихо-тихо, — улыбка Лиз остановила Лину на рывке не хуже зажатого в руке разрыв-шара. – Это всего лишь нейтрализатор. Пока. Не стоит так резко двигаться… я ведь могу это неправильно понять. А шарик, в случай чего, разнесет не только квартиру, но и дом.
— Какой, к дьяволу, нейтрализатор? – взгляд Лины метался между мужем и… не матерью. Нет. Этот черный призрак не ее мать. И, наверное, никогда и не был матерью. – О чем ты?
— Он знает, о чем. Спроси его, как Ложе удалось убить Координатора на переговорах.
Леш знал. Зеленые глаза полыхнули гневом и болью, но он не шевельнулся. А Лина вдруг поняла, как ощущение «я-с-тобой», которое грело ее рядом с мужем… его не стало. Растаяло. Чем бы не был этот нейтрализатор, но эмпатию он глушил стопроцентно. И наверное, телекинез тоже. Иначе Леш не опустил бы сейчас руку к поясу – за оружием. За оружием, которого не было. На снятие Печатей было запрещено брать…
— Что, не знаешь? Или говорить не хочешь? Состав, который глушит магию Стражей и Белого Совета. Редкий, правда. Хорошая вещь, подарок новых союзников, — бывшая феникс ответила как-то удивительно спокойно. Мирно так. Как ни в чем ни бывало, словно… словно она не явилась сюда убивать, а так, забежала на огонек, проведать замужнюю дочку, узнать, как та живет, дать пару советов по обращению с мужем. Она даже улыбалась. Напряженно и как-то диковато, но…
— Каких… союзников… — в дуэль двух взглядом вторгся негромкий, чуть задыхающийся голос. Лина едва удерживается, чтобы не обернуться. Ну конечно. Даже с шипами-нейтрализаторами Леш не потерял ни самообладания, ни любопытства. Или отвлекал?
— Позже, — отмахнулась Лиз.
— Как ты сюда попала? – Лина так и не смогла сказать «мама». Как, ад и преисподняя, бывшая глава, лишенная феникса, пробила защиту дома и барьер? У Соловьёвых?
— Ах, да… я и забыла, — в голубых глазах точно сверкнуло острое стекло, и в следующий момент Лиз дернула с дивана покрывало, и взгляд Лины столкнулся с виноватыми глазами отца.
Девушка на миг закрыла глаза. Отец. Веревки на его запястьях, клейкая лента на губах (очень не-магический способ заставить молчать, мама)… и аварийный телепорт, который она, Лина, сама выдала Орешниковым на всякий случай! А получилось вот что. ***! Лину замутило от мысли, как экс-феникс раздобыла этот телепорт. Она слишком хорошо знала железную хватку матери, как в прямом, так и в переносном смысле, и только надеялась, что ее братья хотя бы остались живы…
Кажется, отец хотел что-то сказать. Попросить прощения. Потом, папа. Всё потом. Сейчас некогда разговаривать.
— Какая… неожиданная встреча, – вежливый, словно речь шла о погоде, голос Лёша был полон иронии. – Право же, так приятно видеть родителей моей дорогой жены вместе. Жаль, что вас не было на празднике в честь выхода демонов на Поверхность.
Лина все-таки сжала губы. Леш в своем репертуаре. Люблю тебя, милый, но иногда ты бы мог поучить кобру ядовитости. Умница. Поотвлекай ее… пока я соображу, что делать.
— Наружу стремятся только слабаки, неспособные выжить в родных пещерах, – презрительно улыбнулась Лиз, – вроде мальчишки, которого подобрал твой брат. Ему была оказана великая честь, а Ян струсил. А теперь вместо почётной смерти во славу рода служит светлым магам домашней зверушкой и возится с цветочками.
— Эти цветочки при случае могут и придушить, – отстраненно возразила Лина. – И менее всего он похож на зверушку. Убедишься сама… если увидишь.
— И неужели не скучает по семье? – укоризненно покачала головой Лиз. – Впрочем, дурной пример заразителен…
— Надо же, оказывается, моя мать дорожит семьей! Жизнь полна сюрпризов!– голос феникса холоден, как улыбка Лиз, остатки растерянности испарились окончательно, сменившись боевым настроем. Никакого волнения, спокойствие и хладнокровие, как когда-то поучала мать.
Но лишь снаружи. Под тонким ледком клокотало пламя. Спокойствие? Как бы не так! Адреналин горячит кровь лучше всякого вина, а всю её охватывает злой азарт. Мама, ты опять решила помериться силами? Ну что ж, посмотрим, кто кого!
Да, посмотрим…
— Да. На сюрпризы жизнь щедра. Воспитаешь дочь, а она тебе нож в спину. Ни слова, ясно?! – взгляд буквально режет, а пальцы сильней стискивают разрыв-шар, — Поднимаешь клан, а он от тебя отрекается… от меня отрекается! Встретишь воина, а он, оказывается, не Сталь, а Огонь. Актеришка… и еще всерьез думал, что я откажусь от всего ради его «счастья». Он тоже не слишком долго скучал по мне. Правда? – Лиз обернулась к Даниилу. – Что-то он слишком молчаливый… Лина, девочка моя, — снова улыбка с оттенком безумия, — Сними с него это человеческое приспособление.
Несколько шагов по полу дались как по осколкам льда. Или стекла.
— Развяжешь – будет на твоей совести, — бьет в спину холодный голос. С тенью предвкушения.
Спровоцируй меня, — слышится в этом голосе. – и его смерть будет по твоей вине.
— Лина, прости, — первое, что срывается с бледных губ. – Она мальчиков…
— Я понимаю. Тише…
— Не отвлекаться! Хотя… можешь попробовать, Данечка! Уверена, что Лину утешит, что ты предал ее по важной причине. Из-за своих щенков. Девочку за двух мальчиков… а, Данечка?
— Змея…
— Змея? Ты ещё не разучился делать комплименты, – расхохоталась Лиз. И снова та сумасшедшинка, в глазах, в смехе, в голосе. – Змея… А укуса не боишься?
В пальцах Лиз стальной рыбкой мелькнул нож. Пусть она утратила способность вызывать ножи, но ловкость рук и наличие богатого арсенала успешно создавали иллюзию былой силы.
Первый клинок пригладил волосы Даниила, второй, вылетевший следом, расчетливо прошел по щеке, зацепив ухо. Брызнула кровь. Но Орешников молчал, ненавидяще глядя на бывшую жену.
— Прекрати!
— Не смей мне указывать, девчонка!
— Я сказала – прекрати!
— Заткнись!
— Пре-кра-ти… — Лина больше не кричит. Она смотрит-смотрит-смотрит в эти голубые глаза, смотрит не отрываясь… пока мать первой не отводит взгляд. – Не смей, слышишь? Просто не смей.
— Дрянь. Дрянь, дрянь! Ну почему тебе надо все испортить! Я хотела дождаться, пока не вернется этот Ян, я хотела, чтобы ты сначала потеряла все, чем дорожишь, как я… я думала… Да плевать! Ненавижу!
Мать отшвыривает разрыв-шар (муляж? обманка? фальшивка?), и Лина, не успев подумать, бросается туда, падает, перехватывает неестественно холодную, льдистую тяжесть, перекатывается на спину, а потом время останавливается… Колышек красного дерева летит прямо в сердце Лины, а она, как в замедленной съёмке, смотрит на свою приближающуюся смерть…
«Не успеть», – промелькнуло в голове, и тут же девушку с силой толкнуло в сторону, развернуло, впечатав плечом в пол. И, прежде чем Лина смогла опомниться и понять, что смерть прошла стороной, на ковёр повалилось ещё одно тело. С колышком в груди. И расползающееся по рубашке пятно крови…
— Лёша-а!..
И безумный смех Лиз вторит этому отчаянному крику.
Сегодня все валилось из рук. Оба опыта из запланированной серии пошли по всем демонам, благо идти теперь было не так уж далеко. Сорвался уже, казалось, отлаженный процесс очистки воды. Пришли какие-то невнятные жалобы от опытной станции, зато так не доставили заказанную еще месяц назад аппаратуру. Скончалась рыбка…
Мила в двадцатый раз попыталась собраться. Все беды преодолимы, если их решить на спокойную голову. Но вот как раз со спокойствием сегодня были определенные проблемы. Десятое августа. Десятое…
День, когда Леш должен погибнуть. Из-за любимой девушки.
С тех пор, как непрошеная пророчица изрекла свое предсказание (прямо на дне рождения Леша, нашла же время!), оно висело над семьей, как ядовитое облако. Пятилетний Лешка, услышав «…и смерть придет к тебе, и остановится сердце…» хихикнул и убежал на дележку мороженого, посчитав все шуточкой тети Сабины, а родителям осталось разбираться. С пророчицей поговорил Александр, но та, извиняясь и пытаясь загладить последствия спонтанного транса, только и могла, что уточнить дату: десятого августа две тысячи двадцать второго года. Ни точных обстоятельств будущей гибели, ни убийцу она назвать так и не смогла, как ни старалась.
Мила обошла десятки прорицателей и медиумов, достала всех практикующих гадалок и даже к Координаторам цеплялась, но легче от этого не стало. Предсказания на то и предсказания, чтобы человек судьбу свою знал лишь смутно и приблизительно, не пытаясь переделать. А посему новые отличались исключительной вариативностью. Леш погибнет, и Леш будет жить, он сгорит в пламени, и он не умрет, пока его правнучка не отпразднует свадьбу своего внука, его убьет любовь и его убьет ненависть, он сам шагнет навстречу гибели и …
Мила сходила с ума, пока Пабло не ответил честно: будущее вариативно, оно определяется по узловым точкам и линиям, но пророкам и гадалкам видна всегда лишь часть, фрагмент – просто в силу того, что способностей одного человека не хватает на то, чтобы охватить все линии реальности… И для того, чтобы увидеть будущее полностью, надо в него просто попасть. Иного пути нет. А для того, чтобы изменить, нужно менять большинство ключевых узлов.
Ну что… они переехали. Не в другой город, но дом сменили. Мила даже попросила у главы анклава сразу три квартиры – на будущее. На это самое будущее, в котором она не отпустит детей, пока они не будут готовы выживать самостоятельно. Она сменила работу. Присмотрела для сыновей человеческую школу поспокойней. Наложила на квартиру все мыслимые барьеры и защиты…
И стала жить.
До десятого августа две тысячи двадцать второго года. И если…
Нет. Ничего не может случиться. Леш на снятии Печатей, там мощнейшая система безопасности, там Дим, там Александр и Даниэль. Там Лина, в конце концов. Что бы там не думала девочка о своей «темности» и жесткости, в Лешку она влюблена без памяти, это видно даже слепому. Да и он сам не из слабых… у нее сильные мальчики…
Чашка кофе, о которую Мила безуспешно отогревала холодные пальцы, выскользнула из рук и грохнулась, расплескивая темные кляксы.
— Людмила, что с тобой сегодня? Тебе плохо?
— Не знаю, — она инстинктивно приложила ладонь к груди, туда, где сжимался, медленно поворачиваясь, неровный ком боли. – Не знаю… Сердце не на месте.
— Может, домой пойдешь?
— Скорую вызвать?
— Не надо. Все нормально…
Когда-то здесь, по документам, была довольно крупная русская деревня, Ивановка, возникшая чуть ли не в допетровские времена. Местные жители пережили крепостное право, две мировые войны, революцию, раскулачивание, продолжая пахать землю, ухаживать за садами, растить детей. Опустела деревня уже в сравнительно благополучные времена – не пережила сначала комсомольских путевок, по которым молодежь уехала строить социализм в братских республиках, а потом постановления властей, по которому стариков переселили из «неперспективной» Ивановки в другие места. И долго еще на месте Ивановки стояли избы – строили-то на века! – словно ожидая ушедших хозяев…
Сегодня домовые, все еще живущие в развалинах изб, наконец дождались. Стосковавшиеся по человеческому «хозяева» с недоумением, потом с робкой надеждой смотрели, как высыпавшие из автобусов рабочие в считанные часы устанавливают на поле сборные домики, расставляют какие-то оранжевые кабинки, столики, скамьи, натягивают тент, вешают флажки «Добро пожаловать»…
А потом появились… не может быть! Координаторы?
И Стражи.
И люди. Целая толпа людей, разноязыкая куча разноплеменного народа, взволнованная скороговорка журналистов, блики камер…
Под этот гомон три Стража – как же светятся на ярком солнце их белые рубашки, их лица! – встали треугольником и плавно, очень легко присели, приложив к земле ладони.
Искры всклубились холодным звездным дождем, кипящим вулканическим облаком. На несколько коротких секунд они зависли над полем, как невиданный праздничный салют… а потом растаяли.
А в центре очерченного участка появился человек.
Нет, не человек. Серая куртка-накидка, которые носят под землей разведчики и охотники, едва заметные выступы чуть выше висков, характерные запястья… взлетевшая ладонь, прикрывающая ослепленные глаза. Ослепленные солнцем…
Демон. Первый демон, которому позволеноподняться на поверхность.
По траве уже бежит навстречу девочка в белом платье, трогает жителя Уровней за руку, что-то тихо говорит… и он внезапно опускается на колено, а малышка с трогательной серьезностью нацепляет ему на глаза темные очки.
Через час этот кадр обойдет всю планету: первый демон, ступивший за землю, в подаренных темных очках прикладывает ладонь к сердцу и неловко улыбается в знак благодарности. Маленькая дарительница (то, что она не человек, а феникс, который в огне не горит и в воде не тонет, простому народу знать не обязательно) гордо вручает ему цветок и важно ведет нового жителя Земли к приготовленным местам.
А на траве уже возникает следующий. И еще один. И дальше, дальше…
Первый вдох – какой ароматный здесь воздух!, первые шаги по непривычному, шелестяще-зеленому «полу», что-то нежное в руке…
Поверхность.
Хлопает на ветру цветной тент, изумительно синее августовское небо в белых легких облаках, и чистый-чистый, душистый воздух с незнакомыми запахами. И тепло…
Это потом новые жители Земли будут обращаться к целителям с жалобами на боль в глазах, аллергию и так далее, все-таки непривычные условия даром не проходят никому. Но это будет потом. А пока ты просто идешь по траве , подставляешь лицо солнечным лучам и не можешь надышаться.
Такая она, Поверхность.
— Лина, ты как?
— Все нормально, — бодро отозвалась Лина.
— А если не врать?
— Эмпат несчастный, — привычно хмыкнула феникс. – Все-то он знает. Зачем тогда спрашиваешь? Сам знаешь, что все в порядке, только в глазах рябит.
— И язык побаливает – понимающе улыбнулся Леш. – Всех спроваживать… а?
Фениксы вместе с магами стояли во внутреннем оцеплении – на всякий случай. Конечно, и люди, и демоны, допущенные к церемонии, были сеяны-пересеяны, изучены вдоль и поперек, и неприятных случайностей типа стычек быть не должно… но вдруг? И на сегодняшний день фениксы отказались от кожаных брюк и безрукавок, обрядившись в легкие цветные платья и навесив коммуникаторы в виде побрякушек. Идея была не из лучших, если честно. Или фениксы переборщили с маскировкой? Но к изящным девушкам клеились все: от занятого секретаря министра до суровой охраны. У Лины язык заболел отшивать всех претендентов на свое внимание. Мужчины, блин. Тут такое серьезное дело, а они…
— Есть немного. Сам-то как? Вид у тебя…
— Какой?
— Как у зомби, — честно сказала феникс. – Правда, свеженького.
Эмпат устало повел плечами.
— Ну, куда денешься. Нервные все. Пока всех успокоишь, семь потов сойдет.
Лина только вздохнула. Эмпатическое успокоение действовало безотказно. Речи, рукопожатия и все прочие моменты прошли без сучка без задоринки. Будто демоны и президенты с детства жили в домах по соседству. Вообще-то, если смотреть широко, то так оно и было, но… но даже демоны были из разных кланов, часто враждующих. И немало придется поработать, чтобы они не полезли в драку. А уж люди… ох, от этого всего голова кругом.
— Потанцуем?
— ЧТО?
Зеленые глаза блеснули:
— Музыка…
Музыка действительно начиналась – веселая, но какая-то нерешительная. Словно неведомые музыканты не были уверены, что смогут оторвать демонов от их новых домов, от земной еды (по меркам Уровней – запредельная роскошь) и настоящих постелей. А что… а что, может получиться!
А потом Леш сбросил кроссовки и протянул ей руку… и тело запело, отзываясь на музыку, на касания. На любовь…
— Но милорд, эта пациентка… — договорить врач не успел. Вадим толкнул дверь, мимолетно удивившись количеству чар, увидел, как приподнялась на кровати девичья фигура…
…и почувствовал, что каменеет.
Какое странное ощуще…
Очнулся он под шум водопада. Вода звенела, шумела, шипела…
— Немыслимо! Что вы себе…
— Без истерик, док! А то на этот раз уже я вызову психолога…
— ..никакой выписки! Мы…
— Сами виноваты!
— Сеньора Беатриса!
Вадим стряхнул оцепенение, но вмешиваться в пылкий диалог василиска и целителя не спешил. По совести говоря, веселых минут в его жизни было немного, и эта стоила временного попадания под чары. И впрямь водопад.
— Что? Просила же меня выписать!
— Я еще раз повторяю, что правила карантина…
— Ах, карантин?! И разговаривать по кристаллам тоже нельзя из-за карантина? Да вы… — и пылкая василиск немедленно высыпала на голову целителя ворох цветистых испанских ругательств, освещающих родословную бедняги с несколько неожиданной стороны. И пока тот не воспламенился на рабочем месте, Вадим счел должным вмешаться:
— Ваше негодование не по адресу, Беатриса. Карантин для всех участников сражения при Арекипе ввел я.
— Милорд… — точеное лицо обернулось к нему, и Вадим вновь ощутил, как замирает дыхание.
Хотя василиск уже была в темных очках…
День растаял, растворился в беспредельном звездном небе, и под этим небом было совершенно все равно, демон ты или феникс, маг или человек, президент или официантка…буйство танца затянуло всех.
Вот это, это… это же Ян и… Анжелика? Это когда же они так познакомились? А вот Страж кружит в паре с девушкой из людей. Молодая демонесса обнимает человека. А это… преисподняя, это надо же! Координатор Даниэль! Между прочим, со Стефанией. Ох и новости.
Не хватает только Димов, жаль, что сейчас оба чем-то заняты…
Над площадкой то и дело взлетали салюты, то человеческие, то магические, и позабытые камеры работали самостоятельно, потому что операторы тоже люди…
И кружились пары, будто подхваченные ветром сильфов, и земля улетала из-под ног, и было хорошо, светло, радостно, незабываемо, хорошо-хорошо-хорошоооо…
Сливались три мира, сливались без войны и смертей, и может быть, может быть… на этот раз все будет хорошо.
Они буквально вылетели из телепорта, не прекращая целоваться, счастливые, усталые.
И буквально натолкнулись на холодный голос:
— Добрый вечер, дочь. И ты… зять. Нам не хватало только вас.
— Швейцария всегда была нейтральна, и нам сложно нарушить вековые традиции…
— Законы не предусматривают передачу земли во владение… прецедента нет, и правительство Великобритании…
А серые, значит, будут ждать, пока организуется прецедент?
— У республиканцев сейчас сложное положение. Провести необходимый законопроект возможно, но это сопряжено с некоторыми трудностями…
Люди-люди. Привычный мир трещит по швам, а они все еще цепляются за какие-то закостеневшие традиции и политические игры.
Может, надо было натравить на них Ложу? Интересно, кто кого съел бы из этих прожженных политиканов? Ставлю на Ложу – она таки сплоченней.
Хотя с Ложей проще. Там все решает сила. А тут – бесконечные ссоры-споры, на которые нет времени. Сами собрали саммит, сами запросили присутствия магов – и на тебе. Третий час варят воду на тему, почему невозможно выделить землю под станции, и насколько легитимна персона представителя магов, и так далее, и тому подобное.
Вадим сидел с каменным лицом. И молчал. Нет уж, пусть выскажутся, а он пока посмотрит, кто чего стоит. Досье – это хорошо, особенно досье от Дензила, но личные впечатления тоже кое-чего стоят.
— Наши представители хотели бы предварительно изучить чертежи. Понимаете, гарантии..
— Нашеправительство сегодня приняло закон о выделении запрашиваемой территории, — шейх Кувейта счел необходимым прибыть на саммит лично, и сейчас его решительный голос разрезал чьи-то оправдания как нож — масло. – Начата эвакуация населения. Правительство обязуется выделить необходимые материалы и средства на строительство станции. Нас интересуют сроки.
— Строительство станций надо закончить в течение пяти месяцев. Максимум – полгода, и потери будут все крупнее.
Шейх кивнул. Он все сказал, а длить спор – не дело мужчины.
— Правительство России готово предоставить необходимые участки в ближайшее время, — президент Свиридов также был краток. – Что еще необходимо для защиты населения до постройки станций?
Вадим прищурился: среди этого скопища пустомель все-таки были те, на кого можно опереться. Что ж, пробный шар:
— Пока – система сигнализации через шары. Наши, магические. – конечно, безумное количество шаров Уровням так сразу не потянуть, надо альтернативу. — Возможно – система зондов. Или личных датчиков у каждого человека. Скажем, через специальные кольца…
— Это нарушение гражданских свобод! Наши избиратели не пойдут на такое!
— Вашим избирателям предоставляется совершенно свободный выбор между некоторым ущемлением прав и возможности оказаться в зубах у серых. Доведите это до сведения ваших избирателей. Нападения учащаются. Сил магов может не хватить на всех, как позавчера в Арекипе. И магам будет много легче защищать тех, кто от этой защиты не отказывается.
Зал притих…
И еще один зал, и еще один непростой разговор.
— Итак… я довожу до сведения Совета Координаторов, что Владыка Уровней – нынешний Владыка, — взгляд Савела буквально ожег безмятежного Пабло и удивленного Даниэля, — воскрешенный нами, сегодня затребовал санкцию на снятие печатей и пропуск демонов на Поверхность.
Удивленный возглас:
— Всех?!
— Печатей – нет, – неохотно проговорил Координатор. – В трех оговоренных ранее зонах. Демонов тоже нет. Он прислал список на ознакомление. Длинный список…
— Что ж… к этому и шло, — Пабло пожал плечами. – Это не самый плохой выход.
— Не самый? Мы пропускаем демонов! К людям!
— Не думаю, что будут проблемы, — негромко роняет Александр. — Там все повязаны каким-то хитрым ручательством, и демоны будут самыми рьяными защитниками правопорядка – так как сами в этом заинтересованы.
— Правда, Савел… Мы же не всех выпускаем. Тех, кто более-менее вменяемый. Заодно и подкидышей пристроим.
— Они, кстати, прекрасно работают! – улыбнулся Даниэль. – Живой пример преимущества воспитания перед генетикой!
— Хорошие демоны – нонсенс!
— Им придется стать хорошими. Присмотрим…
— И сложишь голову! Как…
— Савел… — Деметра заговорила первый раз, устало и горько. – Савел, о чем ты? Это не просто лучший выход. Это единственно возможный выход из веера вероятностей. Это не вторжение Горынычей, это дайи. И может… все к лучшему. В конце концов, равновесие все равно было не удержать.
Молчание. Раздумья. Горькая усталость. И… надежда?
Равновесия и впрямь было не удержать. Теперь, по крайней мере, все не так предсказуемо безысходно. Есть вероятность…пока невысокая, но возможная – на интеграцию. На лучшее.
— Что ж… Решено. Снимаем печати.
— Заставку в эфир. Так… пошла картинка!
— И вновь мы приветствуем в нашей студии дорогих гостей! – бодро заворковал ведущий. – Уважаемые зрители, мы присутствуем при уникальном моменте – наш сегодняшний гость, господин Тройо, представитель общины «меняющих обличья», только что весьма убедительно доказывал нам, что слова «демон» и «враг» — не обязательно одно и то же. Думаю, наша сегодняшняя беседа многих заставит призадуматься о схожести наших культур, а не только о различии…
— Я надеюсь, — кивнул гость. Выглядел он весьма привлекательно. Им любовались женщины, ему симпатизировали люди пожилого возраста, и одновременно он смотрелся достаточно сильным, чтобы не вызывать антипатии у мужчин. Мало кто знал, что эта привлекательная, вызывающая положительные эмоции внешность была тщательно просчитана консультантами пиар-группы. И, похоже, консультанты не зря ели свой хлеб. Судя по аудитории…
— А сейчас – сюрприз для наших уважаемых зрителей! – в очередной раз прервал аплодисменты ведущий. – Приветствуем новых гостей студии Прутникову Нину и ее сына Алика!
Аудитория с некоторым недоумением уставилась на хрупкую женщину в дешевом костюмчике и бледного, почти прозрачного малыша в инвалидном кресле, но похлопала исправно.
— Нина Сергеевна…
— Просто Нина, — вымученно улыбнулась та. Темные глаза устало-тревожно обвели зал. – А что происходит? Нам обещали обследование…
— Разумеется! – шоумен захлопотал, усаживая гостью на диван. – Разумеется! Только сначала несколько вопросов!
— Нам обещали обследование… — на автомате, почти безнадежно, проговорила Нина. – Ну хорошо. Спрашивайте…
— Это ваш сын?
— Да, Алик. Алик… — щеки женщины загорелись – она только сейчас осознала, где находится, и безотчетно потянулась к малышу – то ли поправить что-то по вечной материнской привычке, то ли просто защитить от взглядов. Шоумен ловко пресек ее движение и профессионально улыбнулся ребенку:
— Добрый вечер, Алик!
— Здравствуйте…
— Знаешь, куда ты попал? В телевизор! Завтра тебя покажет вся сеть! Рад?
Бледные губы дрогнули.
— Я… я не знаю.
— Так что с вашим сыном, Нина? Это лечится?
— Мы… это травма…автомобильная авария… позвоночник. Нам говорят, операция, но шансов… мы и так попробовали все возможное…- сбивчивый голос прервался, и Нина зажмурилась, пытаясь сдержать слезы.
— Все возможное! – подчеркнул ведущий. – Вы верите в невозможное, госпожа Прутникова?
— Довольно! – демон резко встал. – Вопросы можно задать потом!
— Но господин Тройо…так нельзя.
— Можно! Зачем сейчас все эти глупости? На самом деле важен лишь один вопрос, — демон в мгновение ока оказался у инвалидного кресла и присел на корточки: — Ты хотел бы снова ходить, Алик?
— Что?! – выдохнула Нина.
Демон взял с подноса шприц, спокойно подготовил место для укола и стал набирать кровь.
— Все просто. Это кровь «меняющего облик». Несколько капель. Перелив ее себе, ты, Алик, на короткое время станешь одним из нас. И с моей помощью сможешь исправить в своем теле все, что там нарушено. Хочешь?
Серьезные детские глаза, темные, блестящие, на изнуренном болезнью лице. Глаза, которые нельзя обмануть – слишком близко мальчик Алик стоит у смертной черты…а оттуда все виднее.
— Хочу…
— Это невозможно! – ахает приглашенный врач. – Я лечил этого ребенка, я видел! Перелом позвоночника, со смещением.. Ни одного шанса!
Но демона не интересует слово «невозможно». Он мягко держит в руках тоненькое запястье и шепчет, шепчет…ободряет и советует, и аудитория заворожено молчит, и ведущий забыл магические слова «А сейчас мы прервемся на рекламную паузу».
Потому что невозможное иногда все-таки возможно. Розовеют детские щеки. Ярче блестят глаза. И медленно, приноравливаясь, шевельнулись тонкие пальчики на открытых ногах.
Мальчишка встал. Шагнул. Покачнулся… и обнял мать, все это время, кажется, не дышавшую.
Последнее, что изменилось в нем – волосы. Они потемнели.
— Алик… Алик, солнышко… — горячие слезы сыплются из глаз Нины светлым, счастливым горохом. – Алик, почему волосы-то такие?
— Мам, не сердись. Но я хочу быть темноволосым… как Супермен.
Другая студия и другие люди. И три смущенных не-человека под яркой надписью «Маго-МЧС»!
— Итак, уважаемые господа, мы присутствуем на третьем выпуске передачи «Маго-МЧС»!
И сегодня с нами…
Варенкин Василий, предсказатель! Предсказал катастрофу самолета «Боинг – 947» рейса «Нью-Йорк –Ванкувер», тем самым предотвратив гибель восьмидесяти человек!
Дайно Энкиен, сильф, остановивший ураган!
И Валента Дэвис, маг-телекинетик, спасшая из пожара семь человек! Вот они, герои недели! Кто из них станет призером ваших симпатий? Голосуйте!
И третья студия…
— А мне все равно! – глаза женщины горели. – Я многодетная мать! Я отвечаю за своих детей! И клятва эта… да хоть сейчас!
— Но послушайте… — оппонент в галстуке попытался вставить слово – в конце концов, это его задача, высказывать в этом шоу позицию здравомыслящего человека, позицию недопущения подозрительных магов и колдунов на свои территории. Но куда там. Тяжело иметь дело с фанатиками. А матери – те еще фанатики, если посягнуть на их орущее чадо.
— Не стану я слушать! Вот! Мне колечки на деток выдали, видите? Мои дети теперь в безопасности! Здесь есть матери? Кто со мной? Ну?
Человек (то есть не совсем человек) в бейсболке рядом с оператором довольно улыбнулся и сделал пометку. Это шоу явно удалось.
Студия закипела…
Массовая пиар-акция под кодовым названием «Плюсы против минуса» набирала обороты.
Уже отбушевали первые истерики звезд: сначала зазвездившиеся певцы и артисты отказывались от странных контрактов, а потом, когда они поняли, что это абсолютно безболезненная и стопроцентно результативная альтернатива пластическим операциям, знаменитостей пришлось разнимать – дело дошло до драки.
Уже хитрюга Афонов, ведущий шоу «Разоблачения» провел первую передачу из цикла «Берегись магов!». Передачи были подготовлены мастерски: несмотря на яростные нападки на подозрительных чародеев, у зрителя неизменно оставалось впечатление, что волшебники и иже с ними – это хорошо, а вот обозреватели и критики – люди, мягко говоря, недалекие, злобноватые и завистливые…
Уже президенты России и США разрешили в своих странах деятельность магов, а президент Украины, наоборот, запретил. «Ха!» — сказали украинцы, проявляя прославленное упрямство и не менее прославленное пренебрежение к решению «высоких начальников». И немедленно ломанулись искать контакты с волхвами, ведьмами и бабками-шептуньями.
Уже два миллиарда китайцев, затаив дыхание, любовались прекрасным воскресшим чудом – золотым драконов, внезапно воспарившим над площадью Пекина… Уже триады, как самые решительные, предлагали магам-демонам контакты напрямую, минуя правительство, и обещали предоставить в пользование любую землю…
Семь миллиардов населяющих Землю людей по-разному принимали весть о магах. Спорили. Опасались. Восторженно преклонялись, всеми силами стараясь пробиться в пещеры. Отчаянно завидовали.
И – принимали.
Программа работала.
Засыпая, они оставили окно открытым, и сейчас листья уютно шелестели, словно приглашая подремать подольше.
М-м-м… Хорошо-о как!
Тревоги отступили, Дим нашелся, все остальное решаемо! И они наконец выспались. Хорошо так выспались…
Не открывая глаз, Лина мягко «погладила» сонного феникса – тот курлыкнул — и потянулась погладить кое-кого еще, который тоже должен был быть где-то рядышком. Но рука нащупала пустоту.
Эй, а где?
«Кое-кто» нашелся неподалеку. Скрестив ноги, Леш сидел на полу и сосредоточенно работал с шаром. В последнее время молодежь приспособилась не только наговаривать информацию на кристаллы и шары, но и подсоединять к нему клавиатуру и набирать текст.
И сейчас десять пальцев Леша быстро и легко танцевали на клавишах, и, судя по всему, не первый час. Зеленые глаза сосредоточенно прикрыты, между темных бровей вертикальная морщинка…
— Регенератор, — еле слышно звучит тихий голос. Две доли крови, очищенной в «белым фильтром»… доля «аква витас».. помню, — неслышно пляшут клавиши под тонкими клавишами, мерцает шар, принимая информацию, — Есть. Дальше. «Взрывник» — заклинание на кварце. Помню. «Песчаный вихрь»…
Лина подождала пять минут. Ничего не изменилось, разве что неведомый «песчаный вихрь» сменился не менее загадочным «вороньим граем», а потом еще более непонятным «Радужником».
На «Зимнем дыме» ее терпение иссякло.
— А заклинание от головной боли? – коварно перебила она погрузившегося в дебри загадочного Леша.
— Сок калины обыкновенной, наложить «концентратор» и выпить после еды, — автоматически отозвался тот, не отрываясь от клавиш.
— Вот как? А лекарство от боли в спине?
— Мышечные лечатся мазью на основе девясила, позвоночные…
Леш притормозил. Потер лоб, удивленно, как из Зазеркалья, глянул на феникса и, кажется, стал осознавать, где находится.
— У тебя спина болит?
— Неа, — Лина с усмешкой прищурила глаза. – Но кое у кого сейчас заболит. От метательного снаряда.
— Какого снаряда?
— А такого. Под названием «подушка». ЛОВИ!
И метательный снаряд действительно увесисто врезал по спине заработавшегося мужа.
— Будешь знать, как от жены сматываться!– вторая подушка мелькнула вслед за первой, с той же филигранной точностью: не зацепив ни шар, ни любимую Милину вазу, «снаряд» грузно бухнулся в грудь злостного беглеца из супружеской постели.
Леш охнул и опрокинулся на пол.
— Мне конец, — трагически сообщил он (не забыв подложить под голову метательное орудие). – Твои орудия разят беспощадно.
— Будешь знать, как удирать из супружеской постели!
Не вставая, Леш приоткрыл один глаз:
— Нет предела мстительности женщины. И увы, слабы мои силы, и придется мне покинуть этот свет, не исполнив всех обещаний и не отдав супружеского долга…
— Только попробуй! — Лина с удовольствием кинула бы в сторону злокозненного должника еще чем-нибудь, но увы – простыня в метательные орудия не годилась, а кроме нее на постели была только лично сама феникс собственной неодетой персоной.
Девушка прищурилась, но ее планы оказались сорваны самым злодейским образом: разложенный диван вдруг уплыл из-под ног, напоследок залихватски помахав простыней, и воздух, внезапно налившийся упругой силой, подхватил и перенес… Прямо в раскрытые объятия типа, отказавшегося от исполнения супружеского долга.
— Попался?
— Попалась?
— Диверсант…
— Террористка…
— Неплательщик… Ох, Леш. Эмпат… несчастный…
И смешок, и поцелуй в висок, и взгляд в самые зеленые глаза на свете… и попытка отыскать в памяти то, о чем они только что говорили… и ощущение удивительного тепла, от которого «я» и «ты» мгновенно переплавляется в безраздельно-вечное «мы». Мы…
…На этот раз никто не просил их «приглушить громкость».
— Так чем мой муж занимался на полу?
— Ревизией.
— Чем-чем? – Лина приподнялась на локте.
— Проверял, что помню. Интересно получается: знания остались. Я по-прежнему знаю, как сотворить «регенератор» и защититься от «черной паутинки». И перечислить всех членов Ложи. А вот личное – ушло. Знаешь… — он закусил губу, но все-таки продолжил, — Я не представлял, как это все-таки… ну, давило. Я ведь умею блокировать чужое, я эмпат, меня с детства учили разграничивать свое и постороннее. Но только сейчас, когда оно ушло, стало по-настоящему понятно, насколько все-таки… Мы разные, понимаешь? Похожие, и одновременно… он совсем другой. Лебедь, которому пришлось стать хищником. Изломанный. Лин, знаешь о чем я думаю с тех пор, как появился этот Вадим? Я не могу оставить его там. Это неправильно…
В соседней комнате было тихо-тихо. Только дыхание вплеталось в шелест листьев.
Он спал каменно-тяжелым сном смертельно уставшего человека, а она… она замерла рядом, не отрывая глаз от седой пряди на виске и понимала, понимала теперь, почему Дим так хотел, чтобы она не снимала его сережку.
Завтра она зачарует кольцо (Мила научила). И пряжку на ремне, на всякий случай. И застежки на каждой рубашке…
Чтобы всегда знать, где он, каждую минуту!
Иринка смотрела на Дима и не отпускала его руки.
Навсегда…
А пещерах всегда темно.
Светящийся мох не заменяет солнца. Впрочем, иногда это было кстати. Как например сейчас: всегда можно сказать, что ты просто не узнал того (ту), с кем разговариваешь в данный момент. И не видишь в ней некую особу, которую требуется задержать и представить за вознаграждение. И это всех устраивает.
Благодетельная темнота…
— Итак?
— Итак? – лица под капюшоном не разглядеть, и вот это как раз тот недочет, который увы, неустраним. А вот голос мог быть и повежливей – все-таки за помощью обратилась она к нему, а не наоборот.
— Итак, наша часть договора исполнена. Ты получила свою «перестройку крови» и свое оружие.
Смешок:
— Получила.
— Когда же?
Еще один смешок. Ироничный, почти издевательский.
— А ты уже выгоняешь?
Совсем обнаглела.
— У нас договор. Мы выполнили свою часть. Пора и тебе выполнить свою. Если тебе это, конечно, по силам. Ходят слухи, что твоя дочь неплохо прибрала ваш клан к рукам.
Зацепил. Капюшон дрогнул, и голос, мигом потерявший свою иронию, резанул откровенной злобой:
— Не только у меня проблемы с детьми, Долински! Верно? Иначе вряд ли бы я пришла именно сюда.
— Разумеется. Иначе я вряд ли бы заключил договор именно с тобой. Ты получишь дочь, я – сына. Так когда?
— Послезавтра…
Утро для Соловьевых – так уж получилось в этот раз – началось вечером. Отоспались после своих похождений младшие, более-менее пришли в себя старшие. Не то чтобы так уж спокойно… Но Людмила встала стеной у дверей, спроваживая всех визитеров подряд.
Маргарита, ты чего не спишь? Оставь ты их в покое, потом пристанешь с расспросами. Своих спрашивай. Ага, пока.
Да, добрый день, Стефания. И вам тоже хорошего… Лину нельзя. Дали б вы своей главе хоть немного отдохнуть, а? Да, передам. Утром… то есть вечером, когда все проснутся.
Привет еще раз, Дензил. Вы вовремя. Нет, Вадим не проснулся, зато испеклась курица. Что такое курица? Садитесь, узнаете.
Координатор Даихи, при всем уважении, они трое суток провели на ногах, и должны выспаться. Нет, и Дима нельзя. и Вадима. И… а, Дензил, вы не против? Тогда Дензила можно. Только после курицы.
Александр, удивительно, ты дома раньше полуночи! Спорим, я знаю, почему? Только не знаю, кто тебя подослал: Даихи или Савел? Оба? Все равно Димов оставьте в покое!
Так что неудивительно, что завтрак состоялся вечером…
— Мам, я ненадолго от…
— Стоять! – многоопытная Людмила перекрыла выход. – Лина, ты куда смотришь? Твой муж опять собирается удрать не поевши.
Наверху что-то упало.
— Я сейчас! – пообещал голос с весьма отчетливой угрожающей интонацией. Злостный беглец сверкнул глазами, но сдался и со смешком присел за стол, втихую примериваясь, какую плюшку отлеветировать поближе. Может, и утащил бы, но тут прямо у него на коленях «проявилась» феникс, и Лешу временно стало не до плюшек.
— Мам, ты почему не разбудила? — Маринка влетела на кухню, как метеорит. – Я…
— А ты сегодня выходная. И завтра.
— Но мам!
За аркой послышалось отчетливое «ааааах» и рыбки тут же стихли…
Появился Вадим.
— Доброе утро.
— Привет-привет.
Владыка Уровней, слегка улыбнувшись, положил в раковину какую-то тарелку и спокойно присел к столу, будто чутьем угадав, какой табурет добавила для него Людмила. И тут же, будто сговорившись, появились Дим с Иринкой. Глаза девушки слегка припухли, но ее улыбка… честное слово, в холодное время ею одной можно обогреть полдома!
— Привет. Мы вот… ой! — Иринка с удивлением всмотрелась в две спикировавшие на стол чашки – она все еще не привыкла к обыкновенным чудесам в этой семьи. Следом жизнерадостно приземлились тарелки, это уже «поозорничал» Дим. На бледных губах чуть протаяла улыбка, ставшая полноценным солнцем, когда Вадим-старший, прищурившись, десантировал на стол блюдо с плюшками.
— А суп?! – возмутилась Людмила, но махнула рукой и только подсунула варенье. Мальчишки есть мальчишки. И если Димки отошли от своих приключений, то кто этим недоволен? Только не она.
А на лестнице уже слышался топот – к завтракоужину торопились опоздавшие Игорек и Ян…
Семья собиралась.
Вместе.
Вообще-то семья Соловьевых старалась придерживаться традиционного для людей режима дня. Людмила твердо верила, что детям нужна стабильность, а поэтому ночью надо спать, утром подниматься и разбегаться по делам, а вечером собираться за столом и обмениваться впечатлениями за вкусным ужином.
Но если б жизнь всегда давала людям именно то, чего они ожидают!
Что-что, а стабильность магам не угрожала никогда.
Первый звоночек прозвенел еще тогда, во время свадьбы, когда новоиспеченный муж виновато извинился и сорвался вместе с половиной гостей прямо во время откусывания свадебного каравая… Брачную ночь молодая провела одна, как и брачное утро. Точней, с Маргаритой, но совместное распитие бутылки ликера с подругой – неважная замена супружеским «обязанностям».
Потом был пропавший отпуск, сорванный визит к родителям, вторжение десятка Стражей в спальню (магам позарез понадобилось снять некое проклятие, кем-то наложенное на Александра), потом…
Когда ее старший ребенок, пробуя пробудившиеся способности к телепорту, пропал из гостиной и обнаружился у леших на Дальнем Востоке, Людмила поняла, что стабильность – не для их семьи. При муже-Координаторе, сыновьях-магах, дочке-ведьмочке… нереально.
Муж мог пропасть на трое суток во время утрясания очередного кризиса, старший сын исчезал на дежурство и заваливался в дом утром, щуря сонные глаза, младший пребывал на практике или концерте, возвращался часто ночью, бодрый, как жаворонок, в дом постоянно десантировались друзья-подруги-приятели… порой единственной стабильной деталью были говорящие рыбки.
Мила пожимала плечами и забивала холодильники едой, чтобы детям было что поесть в любое время суток.
И все равно старательно, при малейшей возможности, старалась держать режим дня. Нет, не в стабильности счастье, просто семья – это семья. И порой ее непоседам надо собираться вместе. А также помнить, что надо вовремя есть и спать хотя бы семь часов в сутки…
Неудивительно, что ввалившаяся в шесть утра компания не застала ее врасплох. Зато «поросята» Марго и ее собственная свинушка, еще вечером нагло вравшая о какой-то внеочередной ночной практике, растерянно заулыбались.
— Мам, привет.
— Здрасьте, теть Мил…
— Мы тут немножко отлучились…
— Но все уже хорошо.
— Честное слово!
— Мам…
Неизвестно, что дальше сказала бы проштрафившаяся компания, но тут снова прошелестел телепорт, и Маринка изумленно присвистнула, узрев новоприбывших.
— Ух ты-ы…- дуэтом прошептали близнецы. Ахнул аквариум.
Тренированная мать, пережившая в своем доме угощение леших, бегающий торт, рыдающих над сериалами рыбок и прочие, не менее выдающиеся события, только подняла бровь. Хотя ее дети выглядели странно даже по меркам их семьи.
Начать хотя бы с молодоженов. Адам и Ева, да, да, именно в том первозданном одеянии… почти. На Лине только волосы и что-то типа шали, а на Леше – только Лина, которую младший сын держал на руках. Вадим-старший был одет один в один как на интервью, исключая рубашку, и жилет довольно странно смотрелся на голом теле… зато пропавшая рубашка, завязанная немного ниже, чем полагается, красовалась на бедрах у…
— Дим! Димушка!
Людмила повисла на шее у пропавшего и найденного сына, сдерживая слезы, зашептала что-то ласковое, с болью отмечая седые пряди в волосах… Радостно заверещала малышня, сообразив, что головомойка откладывается. Аквариум азартно сравнивал обоих наличных Димов и делил симпатии, громко требуя отчет о приключениях. Отобнимав Дима, Мила набросилась на остальных… Леш и Лина попытались под шумок улизнуть за одеждой, но были изловлены и теперь отчитывались, завернувшись в одно покрывало на двоих. На шум прибежала Маргарита и внесла свою долю эмоций. Словом, начался форменный соловьевский дурдом, который, если честно, Людмила давно ценила превыше стабильности…
— Что-то случилось? – послышался с порога тихий голос, — Боже!
И Дим хватанул губами воздух:
— Иринка…
Бдительность – вот немаловажная черта характера, если ты занимаешься магией. А если ты еще и мать магов, то бдительность вообще один из краеугольных камней твоей личности. Именно поэтому Людмила, несмотря на всю бурю чувств, засекла движение в коридоре, которого больше никто не заметил.
— Дим, ты куда?
— Вадим, — поправил ее странный и нежданный сын. Сын, который ей почти ровесник… — Дим – он.
— Хорошо. Так куда?
— Дела.
— А дела не подождут? Тебе надо отдохнуть. Стой-стой… Ди… Вадим… Сколько ты уже на ногах? – пепельные глаза не изменили своего выражения, и Людмила попробовала по-другому: — Как твоя мать, я решительно требую, чтобы ты шел отдыхать!
Усталое лицо дрогнуло. Вадим с каким-то удивлением всмотрелся в «мать» ростом ему по плечо. Потер лоб…
— Я не совсем твой сын, ты ведь понимаешь? Твои – там… — он кивнул за закрытую дверь, где помывшиеся-переодевшиеся Соловьевы сползались за стол.
— Правильно, — решительно кивнула Мила, на всякий случай подобравшись поближе. – Они там. И ты тоже должен быть там. Думаешь, я отпущу тебя голодным и усталым?
— Ты…
— Послушай, ладно? – перебила Мила. Почему-то очень важно было, чтобы он понял, — Послушай. Любовь – это, наверное, единственная вещь, которая не становится меньше, если ее делишь. Что там было раньше – я уважаю. Но сейчас ты у нас. Ты – наш, понимаешь? Ты не один. Останься…
— Милорд? – собирался спросить Дензил. И промолчал.
Отчасти потому, что ему показали кулак, а отчасти — потому что милорд спал. Во сне люди и нелюди перестают держать лицо, и вид у Владыки был измученный до крайности. Ему действительно необходим отдых.
Но как же доклад?
Мир… кипел. СМИ с утра транслировали картины нападений, интервью Вадима в городе Арекипа, главы государств решили собрать срочный саммит и наседали на городской пост, требуя связи с главой магов. Ложа уже подготовила списки на первое переселение в Верхний мир и нижайше умоляла об утверждении, энерговапиры наконец завершили подготовку к массированной пиар-компании и ждали только санкции милорда. Два уцелевших человека из похитителей «родича» милорда очень хотели загладить «недопонимание» и предоставили в распоряжение милорда огромные суммы и ресурсы. Просили внимания демоны рода Рхи и Баррос – в их пещеры вторглись люди. Причем не геологи и спелеологи, а экстремалы, жаждавшие познакомиться с демонами.
И все это требовало внимания милорда, а милорд спал!
Тихо прошелестела бумажка, и перед глазами демона завис листок с несколькими словами:
«Телепортируйся за дверь. Там все решим»
— Но…
Но темноволосая охранница глянула так, что демон счел за благо побеседовать с ней там, где она тре.. просит.
— Туда, — женщина аккуратно-неслышно прикрыла дверь и ткнула пальцем в арку.
— Но..
— Тихо!
— Куда мы идем? – смирился Дензил, наконец опознав женщину. Мать милорда и хозяйка дома.
— На кухню. Будем пить чай. И ждать…Ты сам-то, кстати, когда спал последний раз?
— Видите ли…
— Вижу. Плюшки будешь?
Вадим всегда просыпался легко. Даже не просыпался, а вырывался из снов, тем более, что в его сны очень часто вторгались кошмары, и расставаться с ними было не жаль. Он открывал глаза, отгоняя сонную одурь, и вместе с ней таял в небе самолет, который не вернуть и не спасти, таял… и все-таки успевал взорваться в последний миг, вспыхнуть дымно-огненным факелом. И гасли красные глаза, жадно выпивавшие его жизнь и магию, и пропадало жуткое зеркало, где он отражался сначала марионеткой на нитках, потом мертвым… потом смертью. И Лешка… он никогда не успевал забрать Лешку, и тот умирал раз за разом. Или предавал, выдавая своим: лигистам, Координаторам, кому угодно. Или убивал сам…
Нет, сны не приносили ни спокойствия, ни отдыха, и просыпаться было легче, чем засыпать.
А сейчас тело выплывало в реальность с удивительной неохотой. Сон не отпускал, подсовывая то лесное озеро с заросшим ромашками берегом, то первый, случайный телепорт в сибирскую тайгу, то первый общий телепорт – в кондитерский отдел супермаркета. Там так пахло лимоном и ванилью… Запах!
Знакомый, полузабытый аромат кружил и вызывал в памяти далекое-теплое-светлое: утро в родном доме, улыбка мамы… плюшки…
Вадим открыл глаза.
Да, это та комната, куда он вчера дошел. Дошел, хм. Доплелся. Двигался, как сквозь песок, зыбучий, вязкий. Рухнул на постель, даже не стянув полотенца после душа. И как провалился. Когда он последний раз так спал? Хотя… когда он вообще спал последний раз?
Ладно, подъем. Его ждет рабо…
Вадим замер, так и не сбросив до конца укрывающую его простыню.
Его ждала вовсе не работа. Рядом с постелью стоял маленький раскладной столик, на котором красовались чашка с кофе (от нее отчетливо веяло чарами сохранения температуры) и блюдце с плюшкой. Одной-единственной. А к чашке чьи-то руки заботливо прислонили записку.
Вадим машинально протянул руку.
«Доброе утро, соня. На всякий случай: сегодня 6 августа, дела терпят, Дензил и Александр все держат под контролем. Так что если не выспался, можно добрать еще часок-два.
P.S. Кофе и плюшка только для того, чтобы у тебя хватило сил дойти до кухни и получить полноценный завтрак. Вздумаешь удрать по своим делам – cхлопочешь.
Еще P.S. Кто такая Беатриса? Хотелось бы узнать… когда-нибудь»
Вадим провел по лбу и поймал себя на том, что улыбается.
Именно сейчас, когда на столике дымилась чашка с кофе, именно сейчас, когда за летящим почерком вдруг проступил-зазвучал мамин голос, именно сейчас, прочитав полушутливую угрозу, он особо ясно и остро ощутил то, что коснулось вчера усталого сознания.
Он дома.
Вадим не был склонен к самообману: это не его реальность и не его семья. И эта Людмила – не его мать. Преисподняя, они практически ровесники! Но…
Но «она» как-то справлялась с ролью матери не только для Марины и его здешнего альтер-эго – за вчерашний вечер, как бы не давила каменным прессом усталость, Вадим отметил и то, как спокойно и уверенно чувствует себя сирота Игорь, и обожающий взгляд здешнего Яна, и свободную улыбку Лины. В семье Соловьевых любви хватало на всех. И материнского тепла тоже.
И он может себе позволить немного погреться в этом тепле. Немного… перед тем как опять впрячься и потащить свой воз. Надо поговорить с Димом и разделить работу. Надо узнать, что там накопал Дензил. Надо разобраться наконец с проектом станции и запускать производство хотя бы «сердечников», с территориями станет понятно позже. Надо, кстати, пообщаться с людьми на предмет выделения этих территорий. И лучше побыстрей. Только сначала – Дензил. Вадим поискал глазами свою одежду… наткнулся на записку.
«Вздумаешь удрать по своим делам – cхлопочешь,» — невинно напомнила записка. И Вадим усмехнулся…
На вкус плюшка оказалась именно такой, как он помнил.
— Мила… да Мила же! Все нормально, успокойся…обошлось же.
— Ага. – Людмила от души плеснула в кружку еще дымящегося отвара, почти обжигаясь, сделала несколько глотков. Не показываться же ей перед сыновьями зареванной.
Её мальчики живы! Всё обошлось, ничего не случилось. И у Дима с Лешей, и у Линочки. И у этого, у Вадима. Про себя Мила называла двойника своего сына исключительно полным именем – уж очень не вязались к полуседому мужчине без возраста (или вне возраста?) уменьшительные имена. Он тоже сумел выиграть бой, спасти город. И пресс-конференция, показанная по всем главным каналам всех крупных стран – это то, что надо. Можно гордиться…
— Парррррррррррррррррррршивцы! – рыкнула Маргарита, на минуту прервавшая свои утешения. – Заррразы!
— Что такое?
— Ты только не волнуйся… Мои поросята вместе с твоим Игорем…все обошлось, не переживай. Но в общем, они там сейчас, на месте.
— Они же на практике!
— Нетушки! С ними сейчас общается Координатор. Ухитрились найти Дима почти одновременно с… слушай, а ну делись! Что ты там пьешь, а? – и Маргарита, выхватив у подруги кружку с отваром, от души приложилась, успокаивая растрепанные нервы.
— Прискорбное отсутствие воспитания… — ханжески высказался аквариум.
— Что поделаешь, — вильнула хвостом средняя рыбка. — Икринки из неполной семьи…
— Вас не спросили! – возмутилась Марго. Реагировать на рыбьи высказывания она до сих пор не научилась, за что тут же схлопотала дополнительно:
— И нервы лечить надо.
— Да, впечатления детства, что ни говори, формируют характер зрелой особи…
— Ой, а расскажите?
Рыбки наперебой ахали, охали, радовались, возмущались, порой перекрикивая хозяев, даже поцапались в очередной раз. Маргарита, отвлекшись от очередной выходки неугомонных близнят, вступила в схватку с невыносимым трио самозваных воспитательниц, а Людмила наконец вздохнула полной грудью и улыбнулась.
Всё было привычно, всё как всегда, словно жизнь входила в прежнюю колею. Будто не было не похищения, ни тревог этих безумных дней… Её Димка просто отлучался ненадолго, а теперь вернулся. Всё будет хорошо – убеждала себя Людмила. И плевать на пророчества. Осталось всего четыре дня.
Ничего не случится.
Ох, они же скоро вернутся! А у нее еще и мясо не готово…
— Дензил, данные! – Март быстро слевитировал на ладонь безопасника два кристалла. – Для вас и милорда Вадима. Очень интересная информация по ресурсам.
— Благодарю, — Дензил запустил голограмму и всмотрелся…
К этому времени допросы Эйке Камероса, его коллеги Константина, а также Чейтверрка, Дейгера были закончены (допрос Микора, «раба» некоего Йоргоса оказался временно невозможен вследствие его плачевного состояния). По добытым адресам прошли обыски с реконструкцией событий. Теперь аналитики отдела во главе с Мартом (какой все-таки многообещающий демон, не зря милорд его подключил) систематизировали полученную информацию и делали выводы. Выводы получались многообещающие. План похищения… эээ… родича милорда был достаточно хорошо проработан с обеих сторон. Патриар Иккорг (какая жалость, что уже покойный!) и люди (в большинстве увы, тоже покойные) оказывается, неплохо сотрудничали. Плодотворно так. Есть на чем поприжать этих бе-эре!
И есть что докладывать милорду…
— Очень и очень неплохо, — пробормотали рядом. Незваный коллега Координатор держался рядом как пришитый, присутствовал на всех допросах и исправно капал на мозги задержанным. Сокровище, а не коллега, кстати – с его помощью те переставали брыкаться вдвое быстрее. – Это то, чего нам очень не хватало. Человеческие ресурсы. Власть государства еще не все, люди далеко не всегда к ней лояльны. А вот власть денег…
На замолчавший австралийский городок обратили внимание не сразу. В большом мире хватало дел и забот. Лишь ближе к вечеру, когда пыльный автобус привез домой тридцать школьников с экскурсии к озерам, учителя и водитель обратили внимания на странно пустые улицы…
И на тишину. Молчал городской радиоузел, не было слышно привычного шума «Шкурника», цеха по обработке овечьей шерсти… мертво молчала абсолютно пустая детская площадка. И светофоры не горели.
— Дэйв, стой… — встревоженный учитель, пока напарница старалась успокоить заволновавшихся детей, настороженно осматривал улицу. — Что-то не так.
Автобус сбавил скорость. Водитель на всякий случай посигналил – один раз, коротко. Сигнал странно и дико прозвучал в мертвом городе, и почти сразу смолк, когда за поворотом прямо поперек улицы обнаружилось два автомобиля с распахнутыми дверцами.
А потом стали попадаться первые тела. Кровь. Полуобгрызенный скелет – на нем еще осталась приметная цепочка, которую любила носить библиотекарь Кэти…
— Боже! – вскрикнул чей-то голос. – Господи…
Автобус развернулся и, набирая скорость, рванулся прочь.
Ало-золотой вихрь радостно вскинулся, распахнул навстречу теплые объятия. Огненные языки обвили плечи, и как всегда, мягко, радостно курлыкнул Феникс, отзываясь на ласку, отвлекаясь ненадолго от врага. И тает усталость.
— Лина… Гори и живи, девочка… — прошелестел теплый голос. – Гори и живи. И ты, приемыш. И ты, маг, темный и светлый. Не бойтесь, вас мой огонь не тронет. Счастье видеть вас в моем укрытии.
— Мы с просьбой.
— Я знаю. Нужна помощь?
— Да. Очень…
— Вижу… — колыхнулись алые лепестки. – Вижу…
Одежда давно сгорела, осыпалась искрами и пеплом. А синяки и ссадины остались. И «холодок». Теперь, когда Лина соприкасалась ним, можно сказать, вплотную, через руку Вадима, ей было намного трудней сдерживать Феникса.«Холодок» виделся тому хищником, громадной черной нежитью в птичьем облике, И Феникс просто бесился, порываясь вступить в бой с этой непонятной и очень невкусной тварью – только для того, чтобы защитить хозяйку.
Хороший мой.
— Храбрый птенец, — согласилось Пламя. – Как и ты.
— Помоги. Ведь еще не поздно?
— Не поздно… опасно… Слишком много черного, светлый маг. Слишком много боли. Отпусти…
— О чем… говоришь? – Вадим болезненно поморщился, похоже, холодок зверел с каждой минутой. — Я хочу избавиться от него.
Пламя качнулось, вскипела-опала золотая волна. Будто вздох.
— Этого мало. Отдай остальное.
— Что?
— Ты знаешь. Тебе не надо было просить его о таком. Это не твое, молодой Страж. Не твоя память, не твоя вина. И боль не твоя. Отпусти. Отдай…
— Я должен был.
— Не должен. Ты думал, что должен. Но нельзя идти по жизни чужим путем. И с чужим грузом за плечами. Тебе не сотворить своего, пока смотришь чужими глазами… понимаешь?
Отбрось это. Отстрани. Отдай…
Пламя мерцало , поднимаясь-опускаясь, меняя цвет, вихрясь и закручиваясь у центра, мягко, размеренно, в каком-то заворачивающем неотрывном ритме. Лина тряхнула головой, отгоняя внезапно подступивший сон, и непонимающе всмотрелась в Дима, который неожиданно перестал опираться на ее плечо. Бледное лицо мага разглаживается, с него исчезает уже въевшаяся боль, тает невыносимая усталость и горечь.
От-пус-ти. От-дай. От-пус-ти. От-дай.
Дим даже улыбается – чуть-чуть, самыми кончиками губ, словно начиная верить во что-то хорошее.
От-пус-ти. От-дай. От-пус-ти. От-дай.
Он не замечает, как огненный вихрь мягко касается его лица, как исчезают, словно впитываюсь под кожу, пламенные языки.
Отпусти…
— Ты забираешь чужую память? — пальцы Леша находят ее руку, они теплые и сильные, но на миг, пока он не успел закрыться… Лину почти хлестнуло мгновенной острой вспышкой тревоги. Он тут же спохватился, и новое касание подарило теплоту и нежно-ласковое «я-люблю-тебя-знаешь?». Эмпат… несчастный.
Леш, ну что ты? Все будет хорошо. Правда… Веришь?
Конечно. Только…
— Я не стану отбирать твое, приемыш, — шелестит Пламя. – Не все твое. Ты смог поставить преграду, ты умеешь. Но мертвое – отпусти.
— Я не…
— Мертвое – отпусти, — повторяет тихий голос. — Нельзя так. Она – моя. Отдай…
О чем они? Почему у Леша такое окаменевшее лицо?
— Ей будет лучше…
— Как?
— Будет. Она была огонь, она должна вернуться в Пламя.
— Леш? – Лине отчего-то страшно. – Леша…
Зеленые глаза, где переплелись боль и гнев. Не Леш… Алекс, снова Алекс. Последний раз?
— Хорошо, — размыкаются наконец его губы. – Хорошо…
Бушует вокруг огненная буря. Сгорает в Пламени чужое и чуждое, привнесенное и заимствованное.
Настоящее остается.
Все хорошо. Все будет хорошо.
Так просто?
Вадим не знал, что его удержало в пещере Фениксов. Просто стоял и смотрел на огненную стену, за которой скрылись Лёш, Лина и Дим.
Дим… он чувствовал свою копию так ясно и отчётливо, словно Дим находился на расстоянии вытянутой руки. Нет, даже меньше. Дима — и «холодок». Какой, к дьяволу, холодок, лед, мороз! То, что когда-то досталось ему самому, перед нынешней дрянью действительно всего лишь «холодок». А это дайи. Впитано в разгар какого-то ритуала, да еще замешано на чьей-то смерти. Смертях. Что ты наделал Дим, преисподняя, зачем…
Одна надежда — этот Дим старше и сильнее, чем был Вадим… нет, Димка, получивший страшный подарок. В отличие от будущего Повелителя, ЭТОТ всё знает и понимает. Рядом с ним родные и любимая девушка. Вытащат. Удержат. Хотя бы до того мига, как Вадим перетянет «холодок» в себя.
Бывший Повелитель криво усмехнулся. Что ж, ему не привыкать жить с этой тварью внутри.
Машинально, по въевшейся в кости привычке использовать все доступные ресурсы, он прикинул, как применить к делу нового «жильца» и как компенсировать мероприятия, которые могут из-за него сорваться. Свод точно не будет рад, придется держать «холодок» подальше от людей, зато общение с Ложей станет не в пример легче.
И всё-таки — зачем Дима потащили в пещеру фениксов? Не доверяют Стражам? Боятся, что в Своде его будут изучать и ментально препарировать, как когда-то самого Вадима? Но тащить к родовому Пламени — главной святыне клана? Зачем? Если только…
Догадка обожгла, точно сам сунулся в Пламя, и сердце забилось неровно. Лина Огнева… ТА Лина… Она всегда старалась держаться в стороне от демонских «развлечений», и рядом с ней было не то чтобы уютно, но как-то надёжно и спокойно. Особенно по утрам… Может, именно поэтому он когда-то и избавился от нее, опасался привыкнуть, стать зависимым? В душе девушки не ощущалось печати «холодка» — теперь Вадим понимал это отчётливо. Значит ли это?..
За спиной кто-то негромко кашлянул, и Вадим стремительно обернулся, готовясь к схватке. Но это оказалась лишь хозяйка Пещеры.
— Милорд, — Хранительница Анна склонила седую голову в поклоне.
— Хранительница… Хранительница, ваше Пламя может лечить от дайи? — торопливо, боясь спугнуть предположение, и в то же время требовательно спросил Вадим.
— Дайи?
— «Холодок», — пояснил Вадим. — То, чем заражён… мой двойник.
— Пламя выжигает всё. Любую чужеродную примесь. Разве господин Март не рассказывал вам о своём чудесном исцелении?
— Март? — выдохнул Вадим. Неужели и демон тоже?..
— Ему подсадили какое-то заклятие. Лина вытащила из мальчика эту дрянь. С помощью феникса, разумеется.
— Значит, Дим?.. — Владыка не закончил, но старая женщина поняла.
— Если мальчик заражен и если Лина попросила, Пламя не откажет. Он вернётся к нам исцелённым.
— Почему я раньше не слышал ничего подобного?
Анна пожала плечами:
— Тайна клана. Её запрещено разглашать посторонним. Собственно , это известно лишь Хранительнице и главе клана.
Глава клана… Лиз. Снова Лиз. Не в первый раз бывшему Повелителю случалось удивляться поступкам бывшей главы Фениксов. Она могла бы вылечить Повелителя… если бы захотела. А вместо этого положила почти весь клан у эльфийского леса и разыграла свою гибель. ТА Лина вряд ли знала об этом секрете, иначе бы Алексу не пришлось отправляться на Ангья. Проклятье… проклятье, проклятье!! Будь ты проклята, дрянь эгоистичная. И сейчас… уж наверняка не от матери Лина узнала о возможности лечить и снимать порчу.
Вадим привалился плечом к стене — ноги отказывались держать. Весь этот сумасшедший день — бой в городе, пресс-конференция, а теперь ещё и весть о спасении Дима — изрядно вымотал.
— Всё могло быть иначе. Так просто… — Невольно вырвавшийся стон был полон бессильной ярости и тоски.
— Да, милорд . Успокойтесь. Прошлого не изменишь, — Анна прервала негромкие увещевания, вспомнив, КОМУ она это говорит. Этот мальчик с пепельными глазами (для неё и Александр был бы мальчиком — слишком долго Хранительница жила на свете) и его брат, построив Барьер, изменили прошлое.
На этом разговор оборвался.
Они стояли и ждали. Вадим слишком хорошо представлял, как рвётся с привязи «холодок», пытаясь спастись, как Пламя охватывает Дима красно-золотым коконом, как разъярённо кричит (или хлопает крыльями) феникс, почуявший чужака.
И вот… наконец…. «отпечаток» Дима словно мигнул, а потом проявился ещё чётче и ярче. И в этом «отпечатке» не было и следа «холодка». Аура казалась потускневшей — но, учитывая плен, этого и следовало ожидать. Зато она была чистой, без единого тёмного пятнышка. Словно у младенца. Так не бывает. Не должно быть, ведь души взрослых запятнаны хоть мелкими, да грешками. Но Пламя, наверно, не знало об этом. Оно просто совершило невозможное.
Волной — да что там — настоящим цунами накатило облегчение. Всё… Дима спасли. Теперь уже окончательно. Прошлое больше не повторится. Никогда… никогда… Теперь всё в порядке. Всё будет хорошо…
— Вадим? – изумилась троица, шагнувшая на камень из опавшего Пламени.
– Откуда ты? – зеленоглазую занозу, которая досталась в братья его двойнику, шатало ветром, но любопытства новый братец не утратил. Да, некоторые вещи не меняются ни временем, ни иной реальностью.
— Как ты узнал? – это Лина, которую, конечно же, интересует тайна Пещеры. Или не интересует?
— Ты… — виновато смотрят знакомые серо-зеленые глаза. Будто из зеркала. – Пришел головомойку устраивать?
— Обязательно, — у бывшего Повелителя давным-давно не было так легко на душе, — Вы даже не представляете, какую. Только когда оденетесь, конечно.
Троица опустила глаза… и тут же устроила соревнование, кто быстрей и ярче покраснеет.
Угадайте, кто победил?
Дети столпились в том углу двора, где было меньше всего обломков. Они молчали, время от времени поглядывая на пролом в стене. Собственно, там должна была быть дверь, но именно что была. Сейчас её обломки валялись на земле. Что там происходит? Что с Димом? Радость — нашли же всё-таки! — смешивалась с тревогой за Дима и досадой на себя самих. Ну не успели помочь, взрослые всё сделали без них. Обидно, но что поделаешь?
Маринка про себя злилась на собственную глупость. Привыкла водить людей за нос, привыкла к тому, что они доверчивые и ни о чем не подозревают. А оказывается, некоторые очень даже в курсе. Хорошо, что Лёш вовремя успел, а то что бы с ними стало? Да ничего хорошего. А теперь вот стой в ожидании, надейся, что всё пройдёт хорошо, что брата вытащат живым и невредимым. Хотя какое там невредимым… Девочка покосилась на трупы и нахмурилась. Что же здесь такое было…
Игорек хмуро рассматривал землю под ногами. Ян ушёл помогать спасателям, а сидеть без дела он не привык. Чем бы заняться? Внимание мальчика обратилось на невольного (или нет?) виновника Димовых бед. Незнакомый демон, по виду почти ровесник Яна, неподвижно стоял в стороне. Стоит, будто имеет право. Лицо застывшее, как на фотографии. Нельзя сказать, чтобы после знакомства с Яном Игорь изменил своё отношение к демонам. Скорее, он просто сделал исключение для некоторых из них, но неприязнь к обитателям Уровней осталась. И сейчас кипела с новой силой.
— Эй! Как там тебя зовут? Вторник? – насмешливо окликнул он поглядывавшего исподлобья демона.
Быстрый взгляд исподлобья. И пальцы…сжались на миг – и снова расслабились.
— Меня зовут Чейттверк, – ровным голосом представился демон.
Четту было неуютно. Даже больше чем неуютно. Вот сейчас эти вытащат пленника, а потом займутся «виноватыми». Особенно Стражи. Четта, скорее всего, накажут за выход на Поверхность. И ангел с этим. Всё лучше, чем встретиться с отцом.
«Бестолочь! До каких пор ты будешь позорить наш род?! – как наяву слышался гневный отцовский голос, в котором проскальзывали нотки язвительности и презрения. – Найти «ступеньку»! И не сказав ни слова семье, удрать по ней в одиночку! Да еще и попасться в руки людям! Людям! Позор, позо-ор… посмешище! Не слишком ли дороготы обошёлся для чести рода, щенок? Человечий прислужник!» Четт с трудом удержался, чтобы не почесать пониже спины. Впрочем, не исключено, что в этот раз пострадает как раз спина. Четт уже взрослый демон и должен отвечать за свои поступки. «Твои проблемы – тебе и решать», – любил поговаривать отец. Ну что ж, он не будет бегать от ответственности.
«Ступенька», участок земли без печати Стражей, была заветной мечтой каждого второго демона. Они попадались не так уж редко. Землетрясения, осыпи, вмешательство человека – и незримая печать слабеет или гаснет. Именно через такие незапечатанные выходы можно было выбраться на Поверхность. Обычно они быстро запечатывались обратно, но изредка темным магам удавалось замаскировать такие местечки, чтобы использовать по-своему. Сами они, как и Стражи, могли запросто мотаться туда-сюда, а вот демоны могли только через ступеньки или под рукой кого-то из Верхних. Несправедливо…
Четт нашел «ступеньку» почти случайно. Захотел исследовать. И сходу вляпался по уши. Кто мог знать, что пока он готовился, выход нашли другие и уже устроили целый обменный торг? Кто мог знать, что один из Ложи Уровней, патриар Иккорг, не просто будет продавать людям демонов своего рода за фрукты и консервы, а еще и покажет способ их подчинять? Кто знал, что его, Чейттверка, отловят и поменяют на два ящика апельсинов? Ничтожная цена, как он теперь знал…
— Эй, Пятница! – окликнул демона Игорь. – Что стоим-молчим? За хозяина волнуешься?
— Нет, – почти равнодушно ответил тот. Пятница, Робинзон – эти странные прозвища ничего не говорили неопытному демону. Да и на хозяина пленник не рассчитывал. Ему достался не самый плохой– от того же Микора к примеру, его хозяин требовал куда побольше, чем простые телепорты – но раб есть раб, а хозяин есть хозяин.
— А зря, – злорадно сообщил Игорёк. – Уровни сейчас уже не те, там сейчас будет порядок, как в аптеке. И со всеми нарушителями разберутся. Знаешь про нового Владыку?
Четт отрицательно мотнул головой. Как тут узнаешь, если тебе запрещено разговаривать? Да и не видел он никого с Уровней.
И какая разница, в конце концов. Прикончат тут или выпнут домой, где старшие рода с неудачника шкуру сдерут.
Он смотрел на Верхних – молодь совсем – и горько завидовал. Они вели себя свободно и совсем без страха. Он так никогда не мог.
А демон, который с ними, без ошейника…
— Эй, вылетай из астрала! Ошейник снять?
Демон вынырнул из отстраненных размышлений о двух невеселых вариантах своей судьбы.
— Что?
— Я говорю, тебе ошейник не жмет? – сказал один из близнецов, — Хочешь, снять попробуем?
По-онятно.
— Что в размен?
— Не понял…
— В обмен что надо? Вы с меня – ошейник снимете. А я вам – покажи точки?
Четверка запереглядывалась.
— Точки… — наконец осторожно проговорила девчонка-маг. – Точки – это что?
— Места, где бывал хозяин по делам… — медленно ответил Чейттверк, уже понимая, что ошибся. Что ему хотели помочь просто так, не требуя размена. – Хотите?
— По делам? – наконец загорелись глаза у близнецов. – Класс! Это точно поможет Диму его поприжать!
Через пять минут компания подростков и демона уже вовсю вертела в руках модель-карту, тыкая в нее пальцами, напрочь забыв про расовое непонимание, ошейники и страхи…
— Так, тут, если верить сети, крупная энергокомпания. И завод стройматериалов, тоже один из самых-самых. Удачненько.
— А вот здесь какой-то важный объект господина Йоргоса. Я там только раз был. Но запомнилось… — демон передернул плечами.
— Йоргос – это кто?
— Йоргос – это сволочь, — неохотно высказался Чейттверк после паузы. – Если уж его демон попытался убить хозяина, забыв даже про ошейник, то… слушайте, а он ведь может быть живой!
— Кто?
— Микор, раб Йоргоса! Эта отрыжка преисподней наказал Микора два дня назад и сюда точно не телепортом добирался. Может, он…
— Вполне возможно, — послышался из-за спины холодновато-вежливый голос, и стайка ребят мгновенно затихла. – Разрешите представиться: Дензил, руководитель новообразованной Службы Безопасности. Нам с вами необходимо побеседовать, Чейттверк с Уровня Рхи. И с вами, молодые люди. Но сначала – вы целы? Здоровы?
— Демон не будет беседовать с несовершеннолетними светлыми магами, — внезапно вмешивается еще один голос.
Страж!
— Координатор Даихи, — безошибочно определил Дензил. – Рад вас видеть, хоть и при таких.. прискорбных обстоятельствах.
— Обстоятельства воистину трагичны, — холодный кивок. – Не стоит усугублять ее взаимным несогласием. Расследование этих событий – наше дело.
— Месяцем раньше я бы согласился. Но ныне изменились обстоятельства, и если Стражам позволен свободный доступ на Уровни, то и мы вправе рассчитывать на ответную любезность. Так сказать, для равновесия.
— Ой, да поговорите с ними вдвоем, — вмешивается третий голос, очень усталый, но на него мгновенно оборачиваются все.
— Леш! Ди-и-и-им!!!! Аа-а-а-а!!!!
И вежливая пикировка демона и Доверенного Стража прекращается сама собой. Ведь нельзя же, в самом деле, беседовать при таких шумовых эффектах. Восторженный визг, радостные крики и угрозы кое-кому открутить голову, если он вздумает пропасть еще раз совершенно заглушали все остальные голоса.
— Дим, ой, ну и вид у тебя!
— Живой, живой, ой как я рада.
— Осторожно, добьете же, — бледный Дим, пошатнувшись, осторожно отводит руки сестры.
— Ура!
Демон и Страж почти синхронно покачали головами. Покосились друг на друга…
А почему бы и в самом деле не вести допросы вместе?
Импульс толкнул нервы неожиданно. Вадим вздрогнув, отстранил руку очередного искателя автографов. Вслушался…
Паршиво, ох как паршиво.
Дим – здешний Дим – наконец-то появился.
Вот только в его «отпечатке» отчетливо ощущалась чертовски знакомая примесь. Не узнать «холодок» было невозможно.
Вадим стиснул зубы, маскируя дикую сумятицу чувств. Холодок. Снова, снова… Снова!
Так.
— Извините, я вынужден отбыть. Бэзил, тяжелораненых – к целителям. Список погибших готов? Передать в Ложу, пусть пригласят представителей семей, будем награды передавать.
Здесь оставить дежурную группу. Троих хватит. Под… пожалуй, под твоим началом. С местными проявлять дружелюбие, лишнее не болтать. Дензил потом проинструктирует. Если пристанут всерьез, полиция или секретчики, уходите телепортами, доложитесь по месту – пришлют замену. Хотя не думаю, что до этого дойдет. Не сразу, по крайней мере… Энерговампиры, вам готовить следующую передачу, вы знаете, о чем.
— Милорд, а вы…
— Я по делу.
— Милорд, но… охрана!
Окрик пропал напрасно: Вадим не повернул головы. Посмотрел на шар, сияющий над гранитным столбиком, на суетящуюся вокруг толпу журналистов всех мастей, на цветы, которые уже успели натащить горожане… и переместился.
Пещера была чем-то знакома, хотя он совершенно точно не бывал здесь раньше – ни в какой жизни. Этот сводчатый потолок, точно расплавленный камень застыл волнами, это ощущение разлитого в воздухе тепла…
Что здесь делает Дим?
И что делать с ним?..
Надо же, его уже потянуло в пещеры…
Иногда кажется, что время не река, а океан. Что бы ты ни сделал, что бы ни отдал, все вернется на круги своя. Дим снова получил холодок, по Земле снова ходят серые, и рано или поздно он окажется у могил своей семьи, теперь уже новой семьи. А Алекс — в камере… Нет. Нет, этому не бывать!
Вадим двинулся вперед. Холодок он чувствовал весьма отчетливо. Дима тоже. И еще что-то… странное…
— Потерпи. Может, я все-таки поделюсь?…
— Не лезь. Это не мне достанется, а ему. А он и так чересчур… активный.
— Держись, — мягко попросил голос Ал.. Лёша. — Лина, скоро?
— Почти готово. Дим, руку протяни?
Лина? Все со щелчком встало на свои места. Так вот что это за место. Пещера Фениксов!
— Готово.
— Давай. Осторожно…
Это совсем близко – за поворотом коридора! Что они делают?
Пламя заполняло пещеру, как оранжевая стена. И Дим вошел в эту стену, опираясь на руки Лины… и Леша.
Он лежал лицом вниз, чуть-чуть не касаясь пальцами стены. Светлые волосы стали темными от гари и пыли. Пыль присыпала и кожу, превратив Дима в подобие статуи…
И мерцали, будто глаза притаившихся змей, черные кристаллы.
— Дим!
Тишина…
— Дим, отзовись… — Леш метнулся вперед и встал (преисподняя, и адское пекло!) прямо у линии кристаллов. Те хищно перемигнулись, развалины снова обдало волной тошнотворной обессиливающей мути, но Леш словно не почувствовал – не шевельнулся, продолжая всматриваться в неподвижного брата…
Лина знала, как ее муж ненавидел эту черную пакость – до ярости, прошлое сказывалось. То прошлое, общее, в пещере ненормального чародея, решившего нажиться на детской крови. Память о трехдневном плене, о беспомощности в кандалах до сих пор иногда тревожила Леша во сне. Черные цепи он не терпел, и первое, что подарил ей после свадьбы – это браслет – двойник своего собственного. Браслет из белых кристаллов… У Дима должен был быть такой же. Сняли?
— Дим…
Правая рука лихорадочно рвет с запястья колкую нитку браслета.
— Лина?
Феникс передает ему свой. И считает, считает… сорок кристаллов. А белых – всего двадцать четыре.
— Леш, я сейчас.
Координаты… и телепорт, и мир выцветает, чтобы в следующий миг расцвести сливочно-коричневым и белым. Ага, все правильно, это лавка того самого предприимчивого торговца, у которого она брала белые кристаллы в тот, первый раз. Миос, колдун с невообразимой мешаниной кровей и изрядно поехавшей крышей. Все потому, что Миос никак не мог решить, кем ему быть в вопросе национальности, и в зависимости от пришедшей в голову блажи вел себя то как «горячий джигит», то душа-человек русский, то…
— Ой-вэй, — послышалось из-за спины. – Какие люди? Шо ви изволите?
Лина обреченно поморщилась. Не везет, так во всем.
Сегодня Миос решил побыть евреем.
А торговаться некогда.
— Мойша имеет любой товар, который вам надо! – почти пропел хозяин лавки. – Даже…
— Даже — не надо. Белые кристаллы.
— Любой товар за ваши деньги! – вдохновился «Мойша». – И совсем маленькие цены. Семья Мойши пойдет по миру, но желания покупателя для него закон. Вот белые кристаллы. Самые лучшие, самые…
— Цена?
— Совсем, совсем маленькие деньги. Только чтоб дети Мойши не плакали вечером от голода.
— Ми… Мойша!
— Совсем маленькая, совсем маленькая цена, шо ви скажете, всем надо кушать. Сто.
— Держи.
-…за каждый.
Лина только губами шевельнула, как и семь лет назад, просто теряясь от такой наглости. Это же надо! Ну да ей больше не пятнадцать. Феникс мило улыбнулась… подождала ответной улыбки и позволила ей превратиться в хищный оскал:
— А Стену Плача тебе не построить?!
— Что? – сбился с тона еврей-самозванец.
— Ничего. Кончай прикидываться, Миос. Генацвале… — вкрадчиво мурлыкнула девушка, — Я очень спешу, понимаешь? Сколько? Меня муж ждет..
— Вах! – переключился в другой режим экс-Мойша. – Да бери даром, дорогая! За один улыбка! Привет твоему уважаемому мужу, и заходите в гости!
Он еще что-то кричал вслед, но Лина уже ссыпала в карман драгоценные кристаллы и испарилась…
На миг показалось, что она ошиблась с телепортом. Когда в лицо ударил дикий, какой-то бешеный ветер. Ад и пламя, ведь ее не было всего пять минут! Что…
Темный ветер.
Холодный…
— Лина, ложись! – крик хлестнул по ушам, рванул сердце тревогой.- Падай! Падай!
Феникс рухнула на пол, в последнюю секунду успев перекатиться. На то место, где она только что стояла, прицельно грохнулся тяжелый обломок.
Ад и демоны, что творится?
Дико скрежетали о стекло и железо обломки бетона – их вышатывало, вырывало из гнезд, било о стены. Электрические разряды, потрескивая, постепенно перерастали в полноценные молнии. Зал трясло от напряжения, воздух кипел… и кричали люди.
В зале бушевал ураган. Чертовски странный ураган, который не трепал волос и не гудел, но ворочал глыбы и рушил то, что еще не доломалось.
В чем де… преисподняя! Взгляд выхватил из темного хаоса два алых огонька, и феникс похолодела, уяснив, что это такое.
Глаза Вадима. Он пришел в себя! Или… не он?
Холодок… проснулся? Холодок…
— Дим, очнись! Дим!.. А-а! – короткий вскрик, изломленное болью тело, оседающее на неровную плиту. Не успели, не успела…
Леш, Лешенька… Эмпат… несчастный… что ты делаешь?.. Не подходи…
С потолка снова что-то сыплется, мелкое, пыльное, как песок в часах. Время, время…
Это, в кристаллической клетке – осталось в нем еще что-то от Вадима? Есть ли кого спасать? Или… Нож возникает в ладони сам собой. Последнее горькое лекарство.
— Вадим! Тир бран эсгри! Милорд! Нун а-дорки! Уртуа… Хир… вар да-вирхи!
Вспомните белый замок, милорд… первого подданного… Уровни…дом… милорд, вы должны вернуться!
Ян… тоже пытается дозваться, дотянуться, разбудить. Хоть кого-то. Друга, сюзерена, Стража – кого-то, кто заключен вместе с холодком в это тело с нечеловечески сияющими глазами.
— Дим!
Невероятно, но грохот стихает. Гаснут молнии. Только холод остается, холод, холод… негодующе шипит Феникс. Ему это не нравится.
— Милорд.. – все мягче звучит голос Яна. – Милорд, эсгри бри даорро, Ирина эсгри! Айн де-винта. Ано айн де-этэр! Орвей, Дим! Орвей…
Милорд, вспомните свою семью, Ирину вспомните! Вашу невесту… Она ждет вас! Вы обещали… Тебя ждет мать! Мама! Очнись, Дим! Очнись…
— Ох… — чей-то придушенный вскрик, тут же примолкший, будто кричавший задохнулся. В чем де… И горло перехватывает. Нет….
Точно в кошмарном сне, точно в обманной иллюзии Лина видит, как, пошатываясь, движется к цепочке черных кристаллов юношески тонкая фигура…
Гадалка проснулась ночью. Несколько секунд лежала неподвижно, напряженно вглядываясь в черноту. Что-то происходило.
Что-то менялось, сейчас, в эту минуту, она чувствовала!
Менялась линия реальности. Три ключевые фигуры собрались в один центр, на глазах свивая новую нить… нить, еще слабую, неясную, но без черной тени многих смертей. А вот отсюда вплетается еще одна нить, нить-основа. И если они переплетутся…
Гадалка, несмотря на почтенный возраст и строгий самозапрет на чародейство после полуночи, соскочила с постели и, прихватив шар, пошла на крышу.
Она должна это видеть!
«Лина, поможешь?»
«Да, но…»
«Сейчас…»
Сейчас? Преисподняя!
— Нет! – она уже поняла, что он хочет сделать, поняла…
Поздно.
Быстрое движение, белый кристалл неслышно сталкивается с белым, и оба сливаются, поглотив полярные энергии, тают, открывая в цепочке кристаллов проем. Не такой, чтобы выпустить заключенного (кристаллы уже настроены и синхронизированы, и будут удерживать добычу даже в половинном составе).
А такой, чтобы пройти.
И пока Ян отвлекает Дима, черная завеса вздрагивает… раздается… пропускает Леша.
— Нет…
У Лины холодеют руки. Этот голос, хриплый, почти неживой, — это Дим. Это же Дим! И он отступает.
— Не под… не подходи… Лё-ша…
Он словно несет что-то, неподъемно-тяжелое, и слова не говорит, а выдыхает, с паузами.
Еще шаг.
— Нет же… я и так… еле держу… стой…выпьет…
Еще.
И поднимается , поднимается, осыпая пыль, обнаженное тело… Навстречу…
Брату или врагу? Лина стискивает нож так, что кажется, сейчас хрустнут кости. Но не двигается. То, что происходит сейчас — в это нельзя вмешиваться.
Еще шаг.
— Леша, нет! – это уже крик. – Нет! Стой!
Еще шаг. И бледное лицо, на котором медленно расцветает улыбка:
— Все будет хорошо, Дим. Я тебе верю…
— Стой… — мучительно запрокидывается светловолосая голова, и просящий голос обрывается стоном, яростным рыком. — Не смей, тварь! Не-смей-й-й. Его – не получишь! Никого больше не получишь…
И снова кипит-переливается грозовым напряжением воздух. И каждый миг – как песчинки на чаше весов. И что-то решается сейчас, огромное, невообразимо огромное – этим яростным стоном, будто от непосильной тяжести и шагом навстречу.
Через боль и страх. Через ложь «холодка». Через оковы чужой, лишней, ненужной сейчас памяти.
Один шаг.
— Ле… ша…
И что-то все-таки хрупнуло в ладони, когда братья Соловьевы разом преодолели последний разделяющий их шаг.
И обнялись.
Лина бессильно прислоняется к первой попавшейся глыбе. Руку саднит… порезалась, надо же… С пяти лет не было такого.
До чего ты меня довел, эмпат несчастный?…
Мысли текут вяло, будто после тяжелого боя, и радостные вопли спасательного отряда останавливает не она, а Ян – потише, мол, орать не рекомендуется. И особо дергаться тоже. Плавненько выходим, осторожненько. Тут такая просадка, что в любой момент…
Лине неинтересны просадки грунта. Она смотрит только на братьев-Соловьевых.
Видит, как постепенно стихает дрожь в руках Вадима. Как он, пытаясь улыбнуться, набрасывает припасенную кем-то накидку. Как спасатели – демоны и Стражи вперемешку — осторожно нейтрализуют черные кристаллы. Как Ян и Леш торопливо копаются в «аптечке».
Все нормально. Все живы. И один сумасшедший Страж тоже.
Перехватив ее взгляд, «несчастный эмпат» (и сумасшедший Страж по совместительству)смущенно улыбается.
Все хорошо.
Вижу. Ты с ума сошел – так рисковать?
Снова улыбка и легкое пожатие плеч– без малейших признаков раскаяния.
Все ведь получилось?
Убью.
Только попозже, ладно? – умоляюще смотрят зеленые глаза. – Я сейчас и сам упаду…
— Лина…- Вадим поворачивает голову. – Иди сюда. – и как выдох, — Спасибо…