7. Дракон песка. Сааконский душелов. Глава 7. Странности.
Шумно — это слабо сказано. В маленькую комнату набилось сразу шесть человек. Они мгновенно упаковали посетителя в оковы, забрали его нож, зачем-то заглянули в шкаф и под кровать. Мы с Хетой переглянулись. Их старший прояснил мое недоумение.
— Мы рады, что вы так твердо придерживаетесь принципов, мастер Дракон Песка. Сейчас вас посетит одна особа, не могла бы ваша спутница покинуть комнату?
— Не могла бы, я ей доверяю и оставаться один на один с этой вашей особой не хочу, — ответил я. — А особе сообщите, что не надо было сюда тащиться, я бы и сам его посетил. Завтра. После отдыха.
— Но мастер Дракон Песка, я уже здесь! — донеслось от дверей, и канцлер Ордена Несущего Свет вступил в мое обиталище.
Стражники дружно преклонили колени, Хета скривился, а я пожал плечами: пожар у них что ли? С чего так срочно понадобился такому великому человеку, можно сказать третьему лицу в Ордене, один уставший и голодный Сотворенный?
Он видимо ждал моей реакции и не получив ее предложил:
— Давай поговорим прямо, мастер Дракон Песка, без дураков.
— Твои люди, ты и выгоняй.
Стражники наградили меня недобрыми взглядами, но удалились, повинуясь взмаху пухлой руки канцлера.
— У меня к тебе сразу два дела, мастер колдун! Причем одно — на редкость дурнопахнущее.
— Кого устранить? — равнодушно спросил я. — И почему твои собственные убийцы не справились?
— Ох, Дракон Песка, — пухлая, усыпанная кольцами рука на мгновение высунулась из обширного рукава, слямзила с моей тарелки кусочек сыра и бросила в рот. — Ты не понял, не убивать, а спасти надо!
— А ваши эти, как их… вызывающие?
— Взывающие. Не справляются и гибнут. Тут видно мощное колдовство. Это, конечно, не мои люди, да и вообще я был против расширения влияния, — на мгновение на лице канцлера мелькнуло злорадство, — но позаботиться о них — мой долг!
— Ладно, гляну, но не гарантирую… погоди, какое расширение? Какого еще влияния? — я действительно удивился. — У вас вопрос сейчас стоит о выживании! Вы тут совсем опухли? У вас даже Целителей нет!
— На счет «опухли», майре, попрошу без намеков! – он удовлетворенно хмыкнул, погладив себя по пузу: — Значит, мне не кажется. С тех пор, как Орден устранил короля, территория ферга резко начала сужаться! Большинство в совете полагают, что это явление временное, и связано с утратой веры в людях.
— Нет, — влез в разговор Хета, колыхнув вздохом обширный бюст, — вы ухитрились уничтожить энергетический поток. Единый властитель представляет собой как бы посредника между людьми и энергетической оболочкой ферга, удерживающей Границу. Теперь, пока не появится новый владыка, которому по силам будет принять Корону, и пока он не срастется со своей страной… Ну, короче, шансов уцелеть у вас мало. Рекомендую присмотреть домик в соседнем ферге. А вы уже… И правильно, Ваша Святость.
— А я думал это шл… э… а… майре, твоя помощница может зашнуровать лиф или хотя бы что-то накинуть? Отвлекает очень! — пожаловался канцлер, в очередной раз с усилием отведя взгляд от груди обличья Хеты.
Я содрал с кровати покрывало и замотал девицу с головой, так что торчали только глаза.
— А теперь она похоже на убийцу, — вздохнул Тиариан, — я буду нервничать.
— И как же такой нервный человек ухитряется занимать такую высокую должность, — съехидничал я.
— Вот потому и занимаю, что нервный, всех спокойных уже закопали, — в тон ответил он, косясь на Хету. — Не нравится мне твоя подружка, вот хоть сдохни.
— Не нравится, не смотри. А ты все время пялишься, куда не надо. Тем более, тут кое-кому нельзя, — донеслось из-под покрывала.
— Да это ерунда, сам себя и прощу. Не первый раз!
— Удобно, — пробормотал Хета. А я вернул их к действительности:
— Ну и что там случилось-то?
— Не знаю, где-то в рейде парней прокляли. Твоя красотка может снять одежду, ты можешь, а они — нет. Со всеми последствиями.
— Сильно. Даже не знаю, кто мог такое сделать, — признал я. — Гляну на ваших бандитов, так и быть. Но скажу сразу, шансов практически нет. А второе дело?
— Второе… тут еще хуже. Понимаешь, вот иногда бывают покойники. Не встают, лежат, а что-то с ними не так. Легкие они слишком. Как будто что-то вынули. Душу скажем… — он замялся.
— Ты в этом разбираешься, — подбодрил я канцлера, — и такое действительно бывает. Но мало ли, кто убил человека? Я тут у вас гнездо нечисти уже нашел, и, между прочим, вы мне за него не платили.
— А если не одного человека, мастер Дракон Песка? Если их десяток или сотня? — он понизил голос — Слышал ли ты о монстрах, которых называют Похитителями Душ?
— И слышал и видел. Э… сколько?
— Мы нашли 113 обывателей, — вздохнул Тиариан, — и пострадали два наших Взывающих, которые попытались выяснить, что случилось. Но подозреваю, мы нашли не всех.
Хета едва заметно дернулся. Я покосился на него и заметил невероятное, в глазах этого существа был страх, даже ужас… Он сделал движение ко мне, прижался.
Я поднял руку, обнял, пытаясь успокоить Похитителя. И перевел взгляд на канцлера.
Его Святейшество провел ладонями по внезапно ставшему усталым лицу.
— Будто Воспламеняющий вырвался: люди гибнут, граница двигается на нас все стремительней, и бегут. Все бегут отсюда. Даже когда мы посылаем туда Чистильщиков, к границе, они все равно бегут, а Чистильщики каменеют. Несколько статуй доставили сюда, и они все еще в таком состоянии. Мы ничего не можем сделать. Я скажу страшную вещь, мне кажется… — он понизил голос — мы теряем силу, Орден теряет силу, мы… часто не можем…
Тут у него кончились то ли слова, то ли мысли, пауза затянулась.
— Вас не слышит Светозарный, он не отвечает вам. Или игнорирует, — наконец закончил за него Хета. — Ваши маги, Взывающие, как вы их называете, стали умирать.
— От болезней, Дракон Песка. А они считались неуязвимыми, — Канцлер вздохнул, опустив голову. Нет высшего орденского начальства, нет начальника Наблюдателей, есть старый толстяк в белом. Измученный страхом. Непонимающий. Надломленный. Мы с Хетой переглянулись.
— Мне надо подумать, с какой стороны браться за это, — ответил я. Он кивнул и выложил на стол деньги. Золотые монеты двойного веса. Действительно, увеличивает скорость мышления наемника.
— Хорошее качество, не то, что ныне печатают. Последняя партия совсем уж… — пробурчал Хета из-под покрывала.
— Завтра ждем к полудню, — канцлер проигнорировал ворчание Хеты, — я не люблю вставать рано, а эти… им уже все равно, не верю я, что ты им поможешь!
— Смотря кто проклинал. Если Бог, то я даже не полезу, а если человек, то мне это по силам. Завтра увидим.
***
Я регулярно напоминал Хете, что попытка присоединить меня к своей коллекции карается смертью. Если честно, он и не пытался. А я не пытался его убить. Своеобразное равновесие, которое выработалось у нас еще во время совместного пребывания в камере. Однажды он даже проболтался, что первое время жутко боялся находиться рядом со мной. Как действует моя магия на Похитителя Душ ни я, ни он не знали, но у меня периодически возникал соблазн проверить. Обычно этот соблазн увеличивался пропорционально желанию лечь спать. Потому что крылатая тварь, считающая себя моим приятелем, зачем-то знакомила меня с биологическими особенностями Похитителей. Хотя, скажу честно, мне было совсем не любопытно, но и уклоняться не получалось. Вот как сейчас. Я предложил Хете свалить в другую комнату, благо в гостинице мест было полно. Он уперся и физически, и морально.
— Я не хотел бы уходить, Дракон Песка, — вкрадчиво заговорила тварь, усаживаясь на кровать, — не так уж я тебя и стесню, располагаясь рядом.
— Хета, я очень устал и хочу спать! Почему бы тебе не оставить меня в покое. Я не доверяю хищным белоснежным существам, питающимся душами, — я напрасно надеялся что он уйдет, а соревноваться с ним в скорости… Я проиграл.
— Дэйк, — он поймал меня, взял на руки, и уложил на кровать. Я немного повырывался, осознавая бессмысленность процесса, Хета пальцами завязывает в узел кованную решетку.
Он уселся на меня, прижав мои руки к подушке и слегка сжав бедра коленями, что при нашем соотношении сил равнялось оковам, без шанса освободиться. Я подавил первую паническую мысль влепить своей антимагией. Все-таки такое поведение для Похитителя было нехарактерно.
— Дэйк, ну зачем тебе меня прогонять? Ты же редко ночуешь один! Твоя слабость к девицам нетяжелого поведения известна. Хочешь, я сделаю для тебя… да что угодно! Любую мечту! – вкрадчиво-томный голос Похитителя вызывал только одно желание – спасти свою шкуру.
Он перетек в более молодой и изящный облик какой-то блондинки. Я растерянно моргнул, думая, что делать со спятившим Похитителем Душ, а он уже обратился в золотоволосую реянку, потом в смуглую жительницу Турени, потом вообще в невообразимое существо с формами взрослой женщины, но ростом с ребенка…. Обличья менялись с огромной скоростью, я даже не представлял, сколько девушек может предоставить один, молодой, по его собственным словам, Душелов… да ни один бордель не может составить ему конкуренцию… проблема была в другом, что бы он ни делал, для меня Хета всегда будет белоснежной бесполой тварью, ледяной и обжигающей… На красотке дриаде я опомнился, и даже сумел как-то вывернуться из-под него и отползти к спинке кровати.
— Та-ак, Хета, кончай представление! Пойми меня правильно, при таком вот положении у меня даже вопрос не встанет! Будем считать, что я согласный на все, только отпусти. И скажи все-таки, что происходит?!
— Я не могу! Мне запретили обсуждать это пока! Может, ты хочешь что-то другое? – он без видимых усилий подтащил меня к себе поближе. Я уперся ему в грудь руками, как перепуганная девица. — Я могу все! Хочешь стать королем? Или самым богатым человеком в ферганате? Что хочешь тебе дам!
Я помотал головой, но его это не охладило.
— Придумай любое желание, Дэйк, я тебе хоть Разрушителя на поводке притащу! Просто не прогоняй, ладно? Я ведь могу все для тебя сделать! Подумай, какие у меня возможности! И девушки, которых ты нигде не видел! Каких захочешь, те и будут! Ну, хочешь мальчика, у меня их много! Кого ты хочешь?
— Никого! Отстань!
— У моих обликов есть все необходимое. Так что стоит тебе захотеть…
— Хета, пойми, мы с тобой существа не совсем простые, я питаюсь магией и поверь, я просто не удержу себя под контролем. Понимаешь, что вообще с тобой будет?
— Потерплю! Так что ты захотел?
Или мой друг внезапно стал мазохистом, или его что-то пугает намного больше!?
— Какая тебе приглянулась, говори?
— Хета, давай так, ты меня не интересуешь. Спать с тобой во всех вариантах я отказываюсь. И мне от тебя ничего не надо, – я сдался окончательно: — Твой максимум — место в этой комнате на полу. Все. Или ищи другой ночлег. Сунешься – отбиваться буду магически.
— Вот такого ответа и желали все мои души, Дэйк, — отозвался он, укладываясь на пол. – Я рад, что мы смогли договориться. Но если что, мое предложение в силе. Любое желание за твою… ох!
— За мою что, Хета?!
— За твою защиту. Она мне нужна.
Я задумался. Кто может угрожать существу, появившемуся на свет еще до Разлома, и главное, я-то как могу ему помочь? Пользуясь паузой этот гад сделал вид, что заснул. Я приподнялся на локте, рассматривая существо. Пляшущий огонек свечи на столе бросал тени на ровно вздымающуюся грудь Хеты. Еще одно отличие от человека, Похититель всегда дышит одинаково. На самом деле Хета не спал. Для его жизнедеятельности сон не нужен, зато я с таким сторожем мог расслабиться и позволить себе дрыхнуть без задних ног. Я знал, что завтра меня ожидает трудный день, но кто мог предположить, что он будет настолько трудным?
Глава шестая. Нежданный гость.
Я перепрыгнул через него, и бросился наверх. Слар только на мгновение задержался, отдав какой-то приказ, и последовал за мной. Сущность висела влажным серым туманом, наполняя комнату. Пришлось убрать меч, против этого он бесполезен. Я двинулся в туман, и он расступался от моей протянутой руки. Сейчас я и сам был таким же существом, вторгаясь в его тело, разрушая самую его суть. Слар следовал за мной, напряженный, готовый отразить любой удар. Я обернулся.
— Не отставай, Тин, а то оно тебя захватит. Я сказал «не отставай», а не «залезай мне на спину»! Защищай меня.
Оно было там, в центре комнаты. Висело плотным сгустком. Меня охватило дурное предчувствие. Ну, это уже неинтересно, обычное психологическое воздействие. Меня на такой детский обман не купишь. Я протянул руки, погружая их в самую середину облачного тела врага. Тин с рваным вздохом опустил свою трость вниз, разрубая что-то под ногами. Он честно охранял меня, и я не отвлекался, чтобы посмотреть от чего. Туман расступился, дрожа. Я закрыл глаза, освобождая свою силу, подчиняя и разрушая окружающую меня магию. Втягивая ее в себя. Поглощая. Так мои летающие тезки, песчаные дракончики, поглощают жизненную силу своих жертв. Хорошо, магии много, у этого существа было много сил…
— Дракон Песка! Мастер колдун, ты как? – робко спросил из-за моей спины мастер Слар.
— Все в порядке, — я открыл глаза.
Комната, как комната. Пыльная. С тучей мух и запахом разложения. Грязные окна закрыты. Бледный Слар застыл рядом со мной, сжимая в побелевших от напряжения руках трость. Несколько разрубленных трупов у моих ног. Три из них — детских.
— Спасибо, Тин.
— Не за что. Я чуть не усрался, когда эта тварь тебя схватила. Думал, мы не выберемся.
— Схватила?
— Ну, в какой-то момент тебя весь этот туман так облепил, вообще видно не стало.
— Это я его схватил, Тин, не все является тем, чем выглядит. Этому меня Похитители Душ здорово научили.
Слар нахмурился, сутулясь.
— Сколько ж тварей в мире, Дракон Песка! Как жить-то?
— Да как все! Поверь, есть штуки пострашнее, чем эта. Расскажу потом анекдот про Похитителя Душ в борделе, когда отдохну…
Мы спустились по лестнице. Чистильщики толпились внизу, глядя на нас почти испуганно. Труп бывшего лейтенанта, которого сменил Арус, лежал возле лестницы с развороченной грудью. Этот идиот решил ударить мне в спину. Последняя совершенная им в этот день ошибка. Страшное оружие — эта трость. Кстати, о покойниках.
— Вот что, ребята, до рассвета трупы надо сжечь. Все. Дом тоже. Можете разобрать его на дрова, только следите, чтобы при этом никто не поранился. Если что – сразу к целителю. Боюсь обычный лекарь тут не справиться.
— У нас нет целителей, лэйн колдун, — сказал Арус мрачно. – Уехали, что б им! Месяц назад, как поманили их чем-то.
— Понятно… – Я подавил желание завизжать и броситься прочь, куда-нибудь подальше. Сердцу понадобилось несколько секунд, чтоб восстановить назначенный природой такт. Целители оставались на своем посту даже в самые страшные эпидемии. Если ферг остался без них, это больше, чем смертный приговор. Что же они тут сотворили-то?! – тогда пусть те, кто делает вам оружие, так же обработают всю одежду и перчатки. Ну, или сами придумайте что-нибудь, только весь город не сожгите!
Я склонился над мастером Уильфом. Его положили рядом с остальными убитыми. Половина отряда погибла в бою. Мой меч вошел в грудь Наблюдателя, но толстый суконный костюм присох к ране, остановив кровь. Слар поднял с пола обезвреженную трость. В горячке боя он так и не понял, как я работаю. И решил, что раз трость потеряла свои свойства, то его сотоварищ мертв. Это было мне на руку. Я поднял мастера Уильфа и перебросил через плечо.
— Об этом я позабочусь сам. Бывайте, парни! — тело пришлось пристроить поперек седла, перед собой. Ничего, авось не сдохнет.
— Если чего — забредай, мастер колдун, — Арус коснулся моего колена, — мы не забываем добрых дел, а без тебя нас бы погибло больше. Итак, большая часть отряда… эх!
— Скажу правду, — я наклонился к нему шепнув в самое ухо: — вы бы все там остались. Оно бы не стало драться, сожрало бы, как предыдущий отряд и все.
— Тем более, лэйн колдун. Хоть ты и продал душу Воспламеняющему, но человек видать был хороший.
— Я таким родился, лейтенант — ответил я и пнул лошадь каблуками.
Меня никто не остановил. Только Слар махнул рукой вслед. Рыжая кобыла зарысила к дому.
Трактирщица помогла мне снять раненого с седла и отнести в комнату. Молодой Чистильщик-посыльный уже был там. Сидел, надувшись и скрестив руки на груди. Я покачал головой. Молодой болван еще не понял, что шансов выжить у него не было. Хозяйка быстренько помогла мне раздеть мужчину, молча смотрела, как я обрабатываю рану, слушала торопливые инструкции:
— Значит так, берешь мужика и валишь отсюда. Он пробудет в забытьи еще дней пять, потом умрет. Поняла? За границей обратишься к любому целителю. И поторопись. Дорогу он выдержит, его враг — время. Что с ним сделала сущность, я не знаю.
— Хорошо, мы уезжаем прямо сейчас, мастер колдун. Арлий будет нас сопровождать.
— Мама, я…. Но я потом вернусь! – Чистильщик поднял голову, и опять уткнулся взглядом в пол. Его любовь к родителям боролась с прочно вбитым в башку чувством долга.
— Ненадолго, парень! — не удержался я. — Ты очень быстро тут погибнешь. И бессмысленно. Целителей нет, магов нет. Нежить вам не остановить. Люди бегут, а на их место приходит Граница со своими тварями. Так что продавайте трактир…
— Уже, — отозвалась Самила, — многие тайно продают имущество и покидают ферг. Я тоже продала трактир и ждала только, когда Уильф освободится, чтобы меня проводить.
— Разумно, тут сейчас не та атмосфера. Я прежде чем ехать, смотрел карту магического фона, он слабый и переменчивый. Если ничего не случится, то фергу существовать два-три года. Не больше. Чем толще полоса Границы, тем быстрее она съедает землю.
— Хорошо, пошлю весточку соседу, пусть вступает во владение! — Самила метнулась собирать имущество и грузить телегу.
Я помог ее сыну оттащить туда же мастера Уильфа. Он был похож на восковую куклу, но дышал. Напоследок хлопнул рыжую кобылку по крупу. Ей и ее гнедой подружке предстояло доставить хозяев в соседний ферг.
А мне предстояло найти другой трактир, новый хозяин этого мне не понравился. Причем взаимно. Он сразу же дал понять, что для колдунов у него комнат нет. Зря. Чистильщики, конечно, скоты, но должок за ними есть. А я не ленивый, подскажу, как его отдать.
Новый трактир оказался недалеко. Он уже пережил свой срок прибыльного заведения, краска еще держалась на вывеске, но крыльцо уже следовало подновить. Служанка-старуха, да такие же хозяин с хозяйкой: вот и вся обслуга. Хотя дом большой. И комнату предоставили, после того, как я показал приглашение канцлера.
Решив не дразнить местный люд, я ушел в свою комнату. Она была под стать трактиру, одно грязное окно, колченогий стул и потертый стол, спасибо хоть чистый! Кровать тоже была одна, очень старая, с массивными изогнутыми ножками и спинками, но, как ни странно, удобная.
Хозяйка, демонстрируя мне свое презрение, швырнула на кровать белье. Я сунул ей пару медяков. Люди везде одинаковы: показная ненависть тут же сменилась вполне доброжелательным старанием. Она даже зачем-то сменила мне одеяло и предложила занести обед, попросив не спускаться, и не мозолить глаза добрым людям, иначе они могут и перестать быть добрыми. А еще за семь медных монет она может нагреть воды и обеспечить ванну на помыться, хоть я и поганый колдун. Ну, спасибо за заботу. Взяв медяки, хозяйка удалилась, а я сбросил, наконец, сапоги и плащ – как же хорошо-то!
И тут в комнату вихрем ворвался уличный мальчишка, только дверь стукнула. Вернее, Похититель Душ в его обличье. Я сразу его узнал, тот самый, которого я неосторожно выпустил из камеры. Ладно, хорошо, мы бежали вместе, но потом можно было и забыть о моем существовании! Я ощутимо напрягся. Тем более, Хета прямо с порога буквально бросился мне на шею, светясь от счастья. Это уже вообще ни на что не похоже. Скинув его руки, я прямо спросил:
— Чего надо?
— Ничего, — ответил он настолько искренне, что я сразу заподозрил ложь. — Я просто по тебе так соскучился… Ты не против, если я составлю тебе компанию?
— Хета, — вздохнул я, оглядывая его нынешний вид, от дурацкой шапочки до босых грязных ног: — Я против. Категорически.
Он подумал долю секунды и перетек в свой истинный облик. А затем крылатая тварь опустилась на колени, обняв меня за ноги и подняв вверх лишенное каких-либо черт лицо. В одно мгновение я одновременно замерз и вспотел от прикосновения ледяных серебряных рук.
— Я умоляю, Дракон Песка, позволь мне быть рядом с тобой!
— Что происходит, Хета? — он, не вставая, замотался в крылья. Значит, ответа не будет. А что я могу сделать? Выкинуть прочь существо намного сильнее меня? А как? Позвать стражу? Но сравнять этот город с землей в мои планы не входит, а что может Хета, я знаю не понаслышке! Он молчал, накрыв крыльями голову. Достал.
— Насколько я тебя изучил, Хета, ты все равно останешься, а выкинуть тебя я не могу физически. Так зачем весь этот спектакль? – он по-прежнему молчал, крылья даже не дрогнули. – Хорошо. Ты победил, оставайся. Одно условие. Сейчас ты мальчик. Так вот, ты выйдешь отсюда и вернешься в женском обличье и только так. Потому что делить комнату с мальчиком я не намерен. Хватит того, что я колдун, уловил?
— Пойдем вместе, ладно? — попросил он. Странно…
Я пожал плечами, все равно собирался сделать заказ и проверить лошадь, так что выйти вниз придется, и мы пошли вместе.
Надо отдать должное Похитителю Душ, на меня он никогда не пытался напасть. Как и я на него. Мы не знаем, кто из нас круче, и не хотим проверять. И наши отношения иногда напоминают нормальную дружбу, если забыть кто он и кто я. В конюшне он сменил облик на вполне приятно-сисястый. И на морду ничего, хоть не стыдно появиться в трактире.
Мы заказали суп, мясо, вино, и к нему острый сыр нарезанный кубиками. Хета висел у меня на руке, вызывая неодобрение жены трактирщика и откровенную зависть самого хозяина заведения. Впрочем, пожрать спокойно нам не дали.
Для начала приперся какой-то тип. Он не дожидаясь, когда я закончу ужинать, предложил мне найм. И даже обещал щедро заплатить. Всего-то на всего надо было снять заклинание с дворца или хотя бы подобрать способ проникнуть туда незамеченным. Спешу и падаю, ага! Я честно изложил ему свои принципы: не свергать режимы, не вскрывать монастырей, даже очень старых, и не искать сокровища в тайных темных крепостях. А также то, что эти принципы дали мне возможность прожить долго, намного дольше, чем он может себе представить. Тип сделал еще одну непонятную вещь, он попытался меня убить! В этом было что-то ненормальное, как и весь сегодняшний день. Или это ферг такой. Посетитель просто выхватил мясницкий тесак и ткнул меня в грудь. Вернее попытался, потому что я перехватил его руку, вывернул, втыкая оружие в стол. И ударил второй рукой по горлу. Тоже мне, боец!
— Хета, позови стражу, — сказал я Похитителю.
— Не надо, они уже идут, — отмахнулся он, — за идиотом следили, так что сейчас будет шумно.
Глава пятая. Драка в доме.
— У тебя такие дела были, Тин? – на всякий случай уточнил я. Вдруг повезет, и он опытнее, чем кажется.
— А что, не видно, что нет? – буркнул он, указывая глазами на Чистильщиков. – Мой предел – эти ублюдки, чтоб им икалось!
— После боя проклянешь. Пока они нам нужны, хотя бы, как расходный материал. С сущностью будь внимателен, майре, малейшая оплошность – и все, ты для него, как карамельный петушок на палочке.
— Догадался. Что я должен делать? — он нервно передернулся, и не глядя протянул руку, куда Чистильщик почтительно вложил трость. От нее шел мощный магический поток.
— Я думал, волшебная палочка – сказка, – не удержался я от смеха.
— Волшебная оглобля! Эта трость – мое оружие, Дракон Песка, – он повернул руку так, чтобы палка отбросила тень мне под ноги. Ничего себе трость!Тень оказалась намного длиннее и оканчивалась волнистым лезвием. Еще интереснее.
— Великолепно. Это, действительно, замечательное оружие, – я решил подсластить пилюлю, мужику явно не хватало признания. — Оно отчуждаемо?
Он отрицательно покачал головой. Понятно, значит, в коллекцию не приобретешь. Разве что только с хозяином.
— Так что мне делать, чего опасаться? — настаивал он на своем.
— С Сущностью все просто: не слушай его. Не бойся, не давай ему с тобой разговаривать. Это будет как туман со всех сторон и как шёпот на грани слышимости. Прислушался — пропал.
— Я буду молиться. Это поможет?
— Наверно. Не пробовал. Я обычно вспоминаю матерные песенки, они меньше усыпляют. Ладно, — я положил ему руку на плечо и слегка сжал, как всегда с учениками. – Не дрейфь, и хуже бывало.
— Не хочу – хуже,- пробормотал он. – И так полный закат!
И тут же обернулся к Чистильщикам:
— Если не хотите быть захвачены, и разделить судьбу павших, призовите в свое сердце Светозарного, повторяйте молитву ему, и сможете противостоять силе Воспламеняющего!
Чистильщики приготовились вышибать дверь. Молодчик с моей лошадью привязал ее к дверям соседнего дома, при этом набросив ей на шею фиолетовый шнур. Видимо, это должно было предохранить коняшку от воров. Я вытащил меч, мысленно поприветствовал безупречный клинок. Ответом была теплая волна, освященное оружие радовалось бою. Лучший из мечей, омытый кровью великого воина.
Дверь покорно распахнулась от легкого толчка, и Чистильщики ворвались в помещение. Мы со Сларом вошли последними.
Первый этаж дома представлял из себя что-то вроде магазинчика, одежда и шляпы с круглыми бумажками-ценниками висели вдоль стен и валялись под ногами. Драка была в самом разгаре. Быстро выяснив, что зомби стандартными способами не убиваются, — мечи оказались слабоваты — Чистильщики просто начали рубить врагов на части. Первая волна мертвецов, навербованных сущностью из местных жителей, уже приняла мирный вид несвежего фарша. Помещение вообще не очень располагает к рубке на мечах, а тут еще толпа получилась. Поэтому продвигались мы медленно, зато наше со Сларом оружие позволяло доставать врагов из-за спин дерущихся.
Зал первого этажа заканчивался лестницей на второй этаж. И вот здесь у нас возникло затруднение. Вокруг нее плотно стояли бывшие Чистильщики. Многие были даже не ранены, что наводило на грустные размышления. Я ощутил легкое давление в висках.
— Назад, — крикнул я солдатам, — назад или умрете! Пустите нас вперед!
Наши парни расступились мгновенно, растеклись по стенам, мы со Сларом бросились к лестнице. Давление исчезло, оно не рискнуло выступить против меня в открытую, почуяв угрозу. Моя сила уничтожит его мгновенно. Что-то крикнул Арус, и нас закрыли с боков от мечей зомби. Вовремя. Они атаковали. Трость-оружие Слара разила без промаха, после каждого удара пораженный мертвец застывал и падал на пол уже навсегда. Причем, если с этой безумной свалке Тин попадал по своему, трость просто отскакивала от бойца. Избирающее оружие, редкостная вещь.
Я сражался мечом, не рубил, а просто тыкал в противников, как зубочисткой в тараканов. Они падали и от этого. Я – Дракон песка, Сотворенный.
Пара зомби-энтузиастов сумела до меня дотянуться, убив защитников. Я подставил обмотанную плащом руку, и магия, поднявшая их, навсегда стала моей, а они уже обычными, не живыми, мертвецами. Краем глаза я видел, как падали «наши» Чистильщики и на их место вставали другие. И так же краем глаза заметил тусклый клинок, движущийся к моей шее, я вскинул меч, защищаясь, но Слар, не оборачиваясь, махнул тростью над головой, кто-то вскрикнул и упал.
Зомби воспользовались заминкой, и насели крепче. Наши тоже налегли, и все-таки пробились к лестнице. На ней, оказалось, драться проще, моя магия разрушала связь мертвецов с их хозяином, да и длинное оружие Слара давало преимущество перед короткими мечами бывших Чистильщиков. Мы убивали их по одному, а наши воины расчленяли тела сквозь перила, на всякий случай. Разумно, но скользко, скажу я вам.
— Много их! – выдохнул Слар, — Только вот Лека я пока не вижу! Мне это не нравится.
— Да, меня он тоже беспокоит, — признал я. – К счастью, оно слабеет, все-таки такой отрядец поднять — не шутка.
— Ты этого ждал? – несмотря на напряженность момента, Слар не отказался от расспросов. — Почему?
— Оно рассредоточило силу, и с каждым убитым она возвращается к нему…. Ты когда-нибудь распахивал дверь сильным пинком?
— Было однажды. И получил дверью в нос!
— Вот и оно тоже получает. От каждой смерти своего бойца. Возврат энергии — штука болезненная даже для сущностей.
Тут нас прервали. Мертвые Чистильщики кончились, и на лестнице появился столь долгожданный мастер Уильф, век бы его не видеть! Он медленно спускался сверху, постукивая тростью по ладони. Слар оцепенел, глядя на застывшее лицо, с остекленевшими глазами. На мой взгляд, мастер Уильф почти не изменился. Но смотрел я не на него, а на трость в руках зомби, вернее, на ее тень. Тень трости оканчивалась лезвием.
— Тин, — спросил я, — трость точно перестает работать после смерти хозяина?
— Да. А что?
— Тогда он жив. Только в отключке.
— Плохо. Я не уверен… он был…. – Слару было сложно говорить: – Он непревзойденный боец!
— Ладно, оставь его мне, только поговори с ним, может он услышит тебя, тогда вырвется из-под контроля хозяина.
Мастер Уильф приблизился к нам, и крутанул трость. Она прошла сквозь толстые деревянные перила, как сквозь масло. Это не добавило мне радости, но деньги-то я взял. значит, надо попытаться выполнить работу.
— Уильф, — неуверенно заговорил мастер Слар, — это я, Тин. Ты не узнаешь меня? Ну, посмотри на меня! Тебя захватила нежить, она тобой командует. Ты не должен подчиняться. Я не враг! Вспомни меня!
Контролируемый не ответил, даже не моргнул. Только еще раз крутанул трость и напал. Я оттолкнул Слара и успел подставить меч. Он избежал столкновения, словно почуял ловушку. Правильно, столкнемся, и его оружие потеряет силу. Я — Дракон Песка, и уничтожаю любую магию. Но существует опасность гибели от лезвий.
— Лек! Лек! Помоги нам! – Крикнул Слар из-за моей спины.
Я опустил меч, изобразив ошибку, и противник ударил. Я принял трость на наруч. Удар был сильный, и хотя сама палка выдержала, а у меня онемела рука, все-таки это сработало. Трость ударила по перилам и отскочила, оружие умерло, теперь атаковал уже я. Слар продолжал уговоры из-за моей спины. Видимо, столкновение со мной все же нарушило контроль сущности над Уильфом, потому как он с заметным усилием посмотрел мне за спину, на Слара, и едва заметно кивнул. Он боролся. Потом трость, без перерыва отражающая мой меч, дрогнула, на мгновение застыла… Мне этого хватило, я перехватил ее рукой и меч скользнул в грудь противника. Хотя я сдержал удар, но моя магия сделала свое дело – Уильф с хрипом осел на лестницу.
Глава четвёртая. Разговоры.
Все-таки я опоздал. Точного адреса у меня не было, пришлось расспрашивать прохожих. И когда я нашел нужный дом, там уже все закончилось. Несколько Чистильщиков лежали на мостовой, крови не было, но я был уверен, что они мертвы. Их осматривал человек, как близнец похожий на мастера Уильфа. Поодаль изображал боевую готовность еще один отряд Чистильщиков. Я спешился, всучив поводья одному из этих болванов. Он взял, видимо, от неожиданности. Серый человек поднял на меня равнодушный, ничего не выражающий взгляд, кивнул на тело:
— Мастер Дракон Песка? Мое имя Тин Слар. Рад, что вы прибыли, нужна консультация.
— У вас отличная связь, мастер Слар, — надо же, я этого типа впервые вижу, а он меня узнал, мерзость такая! — Что тут произошло? Выжившие есть?
— Не знаю, мы получили сигнал о помощи и поспешили сюда. И видим то же, что и вы. Внутрь пока не заходили.
Наблюдатель и сам выглядит не слишком живым. Не бывает у живых такого безразличия во взгляде. Не человек, а какая-то снулая рыба! Так и хочется отойти подальше, но нельзя, я уже нанялся.
— И пока вы тратите время на беседу с проклятым колдуном, там гибнут наши товарищи! – встрял командир отряда.
— Заткнись, идиот, – тем же тоном, что говорил со мной, ответил мастер Слар.
Я прислушался. В доме было тихо.
— Нет, уже не гибнут. Стоило прихватить с собой магическую поддержку посерьезнее.
— Уже, — Тин кивнул, — туда прошел один из Взывающих Ордена. Судя по тишине, он тоже мертв.
— А мага звать не пробовали? Лучше боевого.
— Чтоб колдуны договорились?! – командир чистильщиков оскалился, — у нас с такими как ты, разговор короткий. Освященное оружие…
— Заткнись! – серый человечек с тем же безразличием влепил ему звонкую пощечину. Не столько больно, сколько обидно. Наказал как раба. И повернулся ко мне: – Мастер колдун, у нас нет боевых магов. Подозреваю, вы сейчас единственный колдун на весь ферг. Так вы считаете, что мы не справимся? Наш враг не устал?
— Был бы он живым, конечно. Но, увы, он сущность, а не существо. Побочный продукт магических обрядов с человеческим жертвоприношением.
— Вы пойдете с нами, мастер колдун?
Похоже, мастер Слар решил прояснить ситуацию сразу, чтобы понять, зачем я здесь, и обеспечить себе пространство для маневра. Интересная зверюшка этот Наблюдатель. Надо присмотреться – может быть полезен, а может и съедобен.
— Да, мастер Слар, мне заплатили за смерть этого существа. Давайте посидим, поговорим, думаю, мне есть, что вам рассказать об этом, – я кивнул на дом.
Он поразмыслил. Отнял у одного из Чистильщиков плащ и кинул на землю. Этот парень их реально ненавидит, и не скрывает своего отношения, постоянно унижая. Интересно, почему?
Я сел на подстеленный плащ. Он примостился рядом. Обобранный Чистильщик ничего не сказал, отвел взгляд, попятился и спрятался за спины товарищей. Интересно, что ж за сука такая этот Наблюдатель? За кем он наблюдает? Зато не смолчал их командир. Красный, как свекла, он начал:
— Ты…
Я не стал дожидаться реакции мастера Слара и активировал амулет тишины. Получилось красиво: словно золотая рыбка в аквариуме командир открывал и закрывал рот, но до нас не доносилось ни звука. Мастер Слар уставился на меня, пожалуй, впервые с живым интересом.
— Как вы это сделали, мастер колдун?
— Активировал амулет, — я протянул ему цепочку-браслет, — направленное обеззвучивание, до ста человек держит.
— Продай, а! — Тин перешел на «ты», складывая руки на груди в умоляющем жесте: — Ну, так они надоели!
Я подумал и надел цепочку ему на руку.
— Активируешь прикосновением, одновременно мысленно даешь команду. Подзарядку купишь в любой магической лавке. Лучше бери многоразовую.
Громиле перед нами, наконец, надоело рекламировать возможности бытовой магии, тем более, что остальные Чистильщики потихоньку над ним ржали. Лезть на Наблюдателя ему не хотелось, но… Я заметил, как он сжал руку в кулак, и чуть качнулся ко мне.
— Обездвижу, — пригрозил я, — и будешь всю оставшуюся жизнь голубей радовать.
— Ты и это можешь? – удивился мастер Слар, на его лице мелькнула едва заметная мечтательная улыбка. Парень оживал на глазах.
— Я многое могу, мастер Слар. Как вы эту штуку обнаружили-то?
— Просто Тин, если угодно, майре. Понимаешь, Дракон Песка, это нормальный дом был. Тут жила семья, потом она вроде как съехала, то есть они просто исчезли, тут такое бывает. Соседи доложили, куда следует, что жильцы не появляются. Проверка ничего не выявила, вещи на месте, но пыльные. Трупов нет. Потом дети соседские начали пропадать, потом уже и бабы с мужиками, ночью, особенно если в кабаке подгуляли. Нищие вообще боятся приближаться. Как он их туда заманивает…
— Правильно говорить «оно», Тин, по классификации все сущности – оно, нелогично, но помогает сразу определить с кем или с чем столкнемся. Так вот, оно подавляет сознание. Чем сознание слабее, тем легче его подавить. Откормили вы его тут знатно, еще месяцок и оно бы город накрыло. Возможно, это паразитирующее сознание, и размножается пересадкой. А возможно, просто укореняющаяся система. Но брать придется, схема одна, — я уже размышлял вслух. — До сих пор мне не попадалась сущность настолько выросшая. Обычно их находят и убивают раньше. Но в данном случае, не нашли, и разбираться надо здесь и сейчас.
Напряженное дыхание заставило меня поднять голову. Чистильщики сгрудились вокруг, жадно прислушиваясь. А один даже наклонился к нам, лицо у мужика было внимательное, вроде он чего-то понимал. Мы со Сларом переглянулись. Кажется, мужика ждет повышение, если выживет.
— Не сердитесь, лэйн колдун, вопрос у меня, — сказал внимательный Чистильщик – Так нам-то чего делать? Оружие его берет или как?
— Как тебя зовут?
— Арус, лэйн, я сержант.
— Понятно, сержант. Позвольте оружие? – он бросил короткий взгляд на Наблюдателя и протянул мне меч.
Я осмотрел клинок – лезвие с легкой магической обработкой. По идее разрывает ауру. Значит, ребята могут ухлопать даже примитивного зомби. Это пригодится.
— Вот что, Арус, оно для вас неуязвимо, но все остальное, что есть в доме – вполне. Пока мы с мастером Сларом будем искать сущность, вы будете охранять нас от любых движущихся объектов. Понятно?
— Э… да, лэйн колдун! Значит, заходим, и прикрываем вас, пока вы ищете чудовище. Рубим все и всех.
— Ты правильно понял, лейтенант Арус, — доброжелательно кивнул мастер Слар. И обернулся к уже бывшему командиру. – А ты, рядовой, займи свое место!
Лихо у них тут. Что ж за тварь этот Наблюдатель, если он так легко может смещать людей из другого ведомства. Бывший лейтенант окончательно определился с объектом ненависти, избрав в этом качестве меня. Арус, поспешно, косясь на нас, назначил себе сержанта, наверное, своего приятеля.
— Ты уверен в своих парнях, Тин? Там жарко придется.
— Нет, – коротко ответил он и задумался, глядя на мостовую.
Я тоже застыл, прислушиваясь к происходящему в доме. Там доносились первые за все время звуки: шарканье, шевеление… Вдруг Слар поднял голову и взглянул на меня в упор:
— Ты меня не ненавидишь!
— А должен?
— Все ненавидят! Я же Наблюдатель.
— Ну, я не все, я – Дракон Песка, да и не знаю я пока, что ты такое.
— Это хорошо, тогда и дальше не знай, – бесцветный подручный канцлера опять уставился в землю. Мы еще помолчали, и он задал следующий вопрос:
— Ты из другого ферга! Что там за твари уводят людей?
— Если я правильно понял, ты про Проводников? Действительно, твари. Но связываться не советую.
— Они так сильны? Как они обращают врагов в камень?
— Никак. Это их божество так делает. Своим передай, Тин, чтобы не связывались. Проводники, они не мужчины и не женщины. Проводником может стать любой. Я как-то видел, как девушка-невеста забежала в Границу и там воззвала к Синге. А когда ее догнали отец и жених, она уже стала Проводником.
— Она стала мужчиной? – Слар покосился на меня, но никаких замечаний о чужих богах не выдал. Это странно, учитывая, что они тут все фанатики Светозарного.
— Условно их считают мужчинами, сисек у них не болтается, но в штаны я к ним не заглядывал, поэтому точно сказать не могу. Я даже никогда не видел, чтобы они что-то ели.
— Странно. Так ты говоришь, их нельзя трогать?
— Можно трогать, только разрешения спроси, иначе превратишься в камень. Попробуй как-нибудь!
— Шутку понял, – он старательно и явно непривычно улыбнулся. Чистильщики, внимательно слушающие наш разговор, отшатнулись.
Шорохи в доме стали громче. Слар опять бросил на меня короткий взгляд.
— Ты здесь не из-за денег. Зачем ты пришел?
— Оно должно исчезнуть, — я указал на дом. – У вас и так хватает неприятностей, без сущности. Я – Охотник на нечисть, и это моя работа.
— Я все еще не понял, с чем же мы столкнемся, – извиняющее проговорил он. – Не хватает знаний. Поясни, майре.
— С паразитирующим сознанием, понимаешь? Хотя откуда тебе… — я положил ему руку на плечо, он напрягся, но сбросить не пытался. Играем дальше, Наблюдатель? Ну ладно, за терпение и награда, ты узнаешь чуть больше об окружающем мире. — Те, кто стал жертвами твари, не умерли до конца. Оно сперва их убило, а потом подняло, как своих мертвых рабов – зомби.
— Тот отряд – тоже? — как-то напряжено встрял Арус. Он внимательно слушал нашу беседу, пользуясь тем, что его не гнали. Видимо, Наблюдатель к нему относился лучше, чем к предыдущему командиру.
Я кивнул и пояснил:
— Вам сущность не взять. Все, что вы должны делать – убивать зомби, иначе он и вас сожрет. А с сущностью разберемся мы со Сларом, когда доберемся.
— Когда идем, лэйны? – уточнил он.
Я прислушался. В доме было уже много обитателей. Они переступали ногами, бродили, сталкивались между собой. Оно подняло всех или большую часть. Оно не успело их обучить.
— Уже сейчас. Пора.
— Минутку, лэйны, – он обернулся к своим. – Такое дело, мужики. Там в доме нечисть, она жрет людей и поднимает их как живых покойников. Наших товарищей тоже. И мы должны или уничтожить их, освободив их души из плена твари, или стать такими же. Наше дело – помочь лэйнам дойти до чудовища. Рубить все, что движется, а что не движется – двигать и рубить! Задача ясна?
Мрачно-обреченное выражение на лицах Чистильщиков сменилось сосредоточенной злостью. Хорошо, теперь они будут драться на совесть. А у мужика явные способности к командованию. Далеко пойдет, если выйдет из этого славного, пахнущего тлением домика. Мы со Сларом поднялись.
Глава третья. Найм
Он задумался. Потом кивнул, отстегнул с пояса тубус и подозвав одного из Чистильщиков вручил ему и отослал. Парень хотел возразить, но подручный так на него посмотрел, что тот не пошел, а побежал! Вот это влияние! А парень на него похож… Может, сын или младший брат? В любом случае, посланца он выбрал не случайно.
— Лучший трактир, который я могу порекомендовать, — «Медовая Луна». Очень чистые комнаты и за хорошую цену, – внезапно сменил тему мастер Уильф, но тут же вернулся к нашим неприятностям: – А что вы можете сказать о том, кого мы ищем?
— Не живое, но и не мертвое, тупое и злобное существо. Сущность. Я бы предположил, что это побочный результат необычайно сильного Черного колдовства, с человеческим жертвоприношением. Он вам не по зубам, ребята!
— Какое жертвоприношение?! Конечно, мы пару недель назад сожгли колдуна, но он вряд ли успел бы…
— Ты сам все сказал. Это и было жертвоприношение, – перебил я. – Колдун или нет, без разницы, ритуал проводил не он. Ищите того, кто провел обряд у вас на глазах, кто вас не побоялся. Прощайте, мастер Уильф.
— Прощайте, мастер колдун. – ответил он, склоняя голову. Глаза у него были очень задумчивые.
Отряд построился и двинулся в прежнем направлении. Фанатики. Интересно, что за время моего общения с Чистильщиками все прохожие куда-то исчезли.
Удивительно негостеприимный ферг. По дороге в трактир какой-то священник, судя по потрепанной одежде, низкого сана, попытался преградить мне дорогу.
— Назад, колдун! Прокляну!
— Заколдую!
Я не умею колдовать, но это на мне не написано. Задира оглянулся, но зрителей еще не было, и он попятился. Хорошо. Эсси подло наступил в лужу, забрызгав и без того не слишком чистую одежду несостоявшегося противника.
Трактирчик и в правду оказался хорош. Чистенький, блестящий от новой, еще не успевшей облупиться, краски. Над дверью знак Светозарного. То ли трактир под его защитой, то ли он тут регулярно бывает. За тугой, плотно прилегающей дверью обнаружилась светлая прихожая с решеткой и соломой на полу — ноги от грязи отряхнуть.
Хозяюшка — полненькая, румяная очень аппетитная женщина — встретила меня сразу за порогом. Очень приятная особа в длинном синем платье с белым передничком. Длинные волосы тщательно убраны под синий с белыми оборочками чепец. Отлично понимаю мастера Уильфа, сам бы от такой не отказался. Кстати, паренек-гонец похож на обоих…
Она приветливо улыбнулась мне, присмотрелась и губы затвердели. Я хотел сказать, что приехал по рекомендации, но не успел. Женщины – загадочные существа. Особенно с провидческим даром.
— Что с ними? – тихо спросила она. Я понял, о ком идет речь.
— Он отослал сына, но боюсь, сам погибнет. У них впервые настоящий бой, и шансов никаких.
— Ты ведь колдун! – она подошла совсем близко, положила одну руку на полную грудь, второй коснулась моего рукава. Знает стервочка о своей привлекательности. — Ты можешь помочь?
— Меня зовут Дракон Песка. Я наемник, прибыл по специальному приглашению Тиариана Лавартина, канцлера Ордена Несущего Свет. Я дорого стою, моя лэйни.
— Хорошо, мастер Дракон Песка, сколько ты хочешь?
Я прикинул опасность, умножил на свое отношение к Ордену и приплюсовал усталость:
– Пятнадцать золотых. Но шансов преуспеть у меня очень мало.
— Ну, хотя бы попытайтесь, мастер колдун! Я сейчас принесу деньги.
— Мой конь устал, я бы хотел оставить его у вас, лэйни…
— Самила, Самила Уильф, мастер Дракон Песка. У меня есть все необходимое.
Она меня сделала. Признаю поражение.
В трактире нашлась даже свежая лошадь, и я опроверг местное убеждение о том, что животные боятся колдунов. Рыжая кобылка безропотно позволила вскочить себе на спину и понесла по улицам вполне сносной рысью. Кстати, почему большинство колдунов – персонажей развлекательных книг – плохие наездники? За свою жизнь я не видел ни одного мага, не умеющего ездить верхом. А магов я повидал прилично, да сжалится над ними владыка мертвых!
Глава вторая . Знакомство с…
Я направил Эсси к столице, благо тут было недалеко, дорога всего одна и та условная. Вскоре мне попался какой-то городишко. Вроде в прошлый раз он был больше, а сейчас та часть, мимо которой мы ехали, несла следы пожара. И никаких бродяг, мародерствующих в развалинах. Даже странно. Неужели, настолько быстро все умирает?
Есть ферги, в которых очень приятно бывать, где ощущение праздника витает в воздухе, даже если праздник давно закончен. А есть такие, в которых не хочется появляться совсем. Ощущение безнадежности настолько пропитало землю и ее обитателей, что зачем бы ты ни приехал сюда, хочется побыстрее уехать. Я видел много фергов и много городов. Данному городу очень не хватало кого-нибудь с метлой: подмести улицу, отмыть стены и окна, взгреть местных жителей, заплывших тихой покорной рутиной.
А вообще, я заметил одну вещь. Самые гнусные ферги — те, где правит религия. Это странно, ведь Боги любят радость и веселье, у них есть чувство юмора. Чтобы это понять, достаточно внимательно посмотреть на созданный ими мир. Но вот их служители боятся хоть чуть-чуть нарушить траурную торжественность своего бытия, словно за каждым из них лично следит демон печали и уныния. И жестоко накажет, если они позволят людям радоваться. Они держатся за свою власть со всей жестокостью и не испытывают ни малейших сомнений, гася ростки свободомыслия, обрекая несчастный ферг на прозябание, лишь бы не позволить его жителям жить и радоваться так, как тем хочется. Из ферга уходит жизнь, уходит энергия, питающая его, и ферг умирает. А остальное довершает Граница… Именно по такому фергу я сейчас и ехал.
Пыльные, унылые улицы. Запах помоев, выплескиваемых на мостовую из окон. Серая или коричневая одежда прохожих, даже женщины предпочитают блеклые унылые тона. Ну, разве что мелькнут иногда белые оборки нижних юбок, когда горожанка, приподняв повыше платье, переправляется через лужу помоев.
Эсси брезгливо переступал коваными копытами по булыжникам мостовой. На морде коня застыло надменно-вызывающее выражение. Стоит мне ослабить бдительность, жеребец тут же устроит какую-нибудь пакость: или укусит прохожего, или подерется с другим конем.
Мимо меня прошли две дамы. Старые мегеры признали во мне колдуна и поспешно сделали знак от сглаза. Я ответил им тем же. Какой-то почтенный лавочник, наблюдая наш диалог жестов, указал на них пальцем и покрутил у виска. Видимо, это его соседки. Я обогнал еще одну даму, ее лицо скрывала густая вуаль. Интересно, вдова или просто уродина? Но впереди меня ожидала более неприятная встреча: мой жеребец врезался в отряд Чистильщиков, местной религиозной полиции. Бедолаги, гремя доспехами, шарахнулись в стороны из-под его тяжелых копыт, и, ошалев от такой наглости, попытались поймать меня за плащ. Зря. Я дернул повод, и мой скакун заплясал, закрутился, едва не смяв наглецов. Их командир поспешно навел порядок, и, придав себе грозный вид, приказал:
— Эй наглец, ты колдун и еретик. Я приказываю тебе спешиться и следовать за нами!
— А ты идиот, который не умеет отличать охотника от добычи. И если не научишься, то не доживешь до следующего повышения, — начал я и осекся, вглядываясь в лицо Чистильщика, стоящего передо мной. Черты лица расплывались, словно подернутые едва заметной дымкой… Больше я его не увижу. Я огляделся. Город увижу, а вот этого человека, да и остальных тоже – нет. Они умрут. – Жаль тебя расстраивать, парень, но, к сожалению, я прав. У тебя проблема, ты не жилец.
Он выдернул меч, но мне стало не до него, я едва не прозевал тихую ментальную атаку, вполне ощутимое магическое прикосновение. Очень противное, липкое…
— Подожди, парень! — отмахнулся я от него и протянул руку, перехватывая длинное мерцающее щупальце, вылезшее откуда-то из-за дома. Да уж, нарисовалось, не сотрешь. Щупальце дернулось, не дожидаясь моего прикосновения, и растаяло. Я провел ладонью, ловя и запоминая магический след. Теперь я узнаю его хозяина из тысячи. Никто и никогда не нападал на Дракона Песка безнаказанно. Ах, да! Чистильщики! Они стояли, окружив меня стеной, с обнаженными мечами в руках и наблюдали за моими действиями.
— Ребята, что за пакость у вас завелась? – спросил я как можно более мирно. – Вы бы лучше нечисть ловили, хотя вам с ним не справиться!
— А ты откуда знаешь? – среди чистильщиков оказался один в гражданском. Наблюдатель, странный человек, серый, неприметный. Я не видел его, пока он сам ко мне не обратился. – Что ты сейчас сделал, колдун?
— Меня зовут Дракон Песка, и я прибыл по личному приглашению Канцлера Лавартина.
— Врет, — злобно сказал командир чистильщиков, но гражданский резко бросил «заткнись», и тот умолк. Интересно, так это он тут командует? Давненько я не был в этом ферге.
— Я, Лек Уильф, скромный подручный канцлера Лавартина. Могу я взглянуть на ваше приглашение?
— Конечно, — я протянул ему письмо. Он бросил короткий взгляд на печать и вернул его мне, даже не заглянув внутрь.
— Почтенный мастер Дракон Песка, — произнес он без запинки, — могу я поинтересоваться, откуда вы узнали, что у нас тут, по вашему определению, что-то завелось?
— Вам бы мой опыт, мастер Уильф. Надеюсь, вы не оставили незавершенных дел?
Дракон песка. Саксонский душитель. Глава первая. Дорога.
Поездка не задалась с самого начала.
Сначала меня подвела Свет, моя кобыла.
Она загуляла, и я отвел ее Табунщикам, пусть уж польза будет. У них забрал другого коня, оставленного ранее при Храме Целителей. Я так и не понял, как Табунщики проворачивают свои дела. Лошади не любят магию, но отдав им лошадь где-нибудь в Арии, можно получить ее в Тарионе. Надо только заплатить и подождать пару часов. Ну, или любую другую из лошадей, если их несколько. Причем местонахождение лошади не имеет никакого значения.
Потом был Проводник.
Он сидел на камне, и проливной дождь хлестал по его обнаженным плечам и груди. Казалось, ничто не устоит против этих потоков, и они смоют с него этот идиотский узор татуировки, сделают его снова человеком. Но это невозможно. Пока не кончится срок службы, это странное существо человеком не станет. Так и будет смотреть на мир своими зелеными, как изумруды, глазами с вертикальными зрачками. Смотреть и не видеть. Потому что видит Проводник только свои тропы и Границу. Хвала лэйну Синге, хоть штаны и сапоги своим рабам оставил! Я помахал рукой, привлекая внимание парня. Он кивнул и опять отвернулся в сторону Границы.
«Лекарь, у меня проблема! Меня никто не замечает! — Следующий…» Значит, придется договариваться, хотя, обычно, эти ребята сами идут на контакт. Проводник, скотина татуированная, потребовал двойную цену — целый золотой.
— Не хочу я в Саакон, — протянул он, глядя сквозь меня в вечность. — Они там ненормальные, все время пытаются меня убить. Это, конечно, невозможно, но они как будто не осознают. Уже три раза пытались. Даже пытались заковать в цепи и увезти, несмотря на потери среди своих людей.
Он неприятно засмеялся.
— Как объяснить тем, кто ничему не учится, что я не могу отсюда уехать? Даже ценой чужих жизней. Даже в железной клетке.
Я запрыгнул на спину Эсси. Несмотря на дерьмовый характер этого коня, он умел ждать в укрытии сигнала от хозяина, прибегать на зов, а главное, часами мчаться без отдыха, спасая владельца. А еще он умел драться. Злой, неуживчивый, умный. Один из немногих коней, кто мог пойти со мной в любой бой и умел прикрывать. Мне подарил его Белый Ястреб, мой друг и побратим из Ксиланто.
Проводник влез на спину темно-серого свала, мохнатого зверя, похожего на помесь овцы с медведем. Удобная тварь, приспособленная к любому климату и питающаяся всем подряд — от травы до падали. Проводник хлопнул его палкой между ушей, и тот побрел, тяжело переставляя лапы. Туда ехал я один. Подозреваю, что обратно проводник поведет целый караван. Интересно, как все-таки эти твари договариваются с обитателями Границы.
Ночевали мы на небольшой площадке, очерченной кругом из камней. Типичное для Границы обиталище: круг, где можно соорудить укрытие на ночь, да алтарь Синги. За кругом в зеленоватом мерцании вечного тумана я заметил несколько полуразрушенных статуй, скрытых лианами и травой.
— Один из первых урожаев, — пояснил Проводник, заметив мой интерес. — Тогда Чистильщики в первый раз на меня напали. Господин мой, небесный лэйн Синга, очень обозлился.
Я осторожно подошел к маленькому алтарю, — просто кучке камней с палочкой-рожками в центре и преклонил колени в молитве. Вот уж с кем лучше не связываться, так это с лэйном Породившим Жизнь. Он существо настроения, а настроение у него часто бывает поганым.
— Не часто молишься Синге, мастер маг? — подколол Проводник, сам он молиться явно не собирался. Вся его жизнь — поклонение хозяину.
— Да я не охотник, редко когда за добычу благодарить приходится, только если еды купить не удалось, — отозвался я. — А в Границе единороги водятся?
— Только один, он сам. А что, видел? — в зеленых змеиных глазах мелькнуло удивление. Он не мог пропустить своего лэйна.
— Нет, потому и спросил.
Мне, действительно, было любопытно. Синга обожал являться в виде оленя или единорога, но мог принять любой облик. Хотя… век бы его не видать!
Ехали мы три дня. Статуи попадались все чаще. Один раз столкнулись с группой испуганных людей, которые двигались за Проводником. В основном шли пешком, женщины вели детей и несли скарб, мужчины сжимали дубинки, косясь в зеленоватую мглу вокруг, и тоже несли какие-то узлы. Повозка, набитая добром, была всего одна, ее тащил тяжелый грузовой свал. В повозке сидело шестеро тихих напуганных ребятишек. Это не караван странников, это уже бегство. Народ покидал родной ферг, постепенно съедаемый Границей.
— Много в этот раз, — поделился своим наблюдением Проводник, — что-то у них там ещё произошло. Мало им Светозарного с его братцем! Вот уж беда — стукнутый на голову бог. Говорят, Воспламеняющий опять пытается освободиться.
— А как они близнецов различают? — уточнил я, для меня религия Саакона была чужда.
— А чего их различать, они же близнецы? Кто сверху, тот и Светозарный! — хрипло засмеялся Проводник.
Я припомнил надпись в Лабиринте Теней: «Важно не то, как выйти на Ту сторону, важно определить, какая из сторон Та», — и процитировал проводнику.
— А ведь верно, — слуга Синги пожал одетыми в татуировку плечами, — может, это и спасло бы их ферг от поглощения Границей, если бы они определили, какая из сторон Та.
На выезде нас ждал целый парк скульптур: застывшие в разных позах люди, некоторые с оружием.
— О! — оживился Проводник, тыкая палкой в статую человека в кафтане и тем, что при жизни было широкими штанами, какие носят все местные: — Свеженькие поступления есть. Видишь вот этого? В прошлый раз не было. Запоминай, это не Чистильщик, это Наблюдатель. Они втрое опаснее, и, вроде как, маги. Хотя, именно что вроде, обычный маг таких десяток сожрет и не подавится… А с другой стороны, ведь извели же они магов-то?
— Странно, что он тут один, — согласился я: — И чего не сиделось в городе? Теперь вот стоит среди этих кольчужных истуканов. Они, вообще, существа городские, путешествуют редко. Как его сюда занесло?
— Скорее всего, беглецов хотел остановить, да разве их остановишь? Проводник вмешался, получил по морде, и вот… Обычный результат, — слуга Синги засмеялся. Я кивнул. Обычная подстава, эти существа обожают вызывать на себя агрессию, и наблюдать, как их лэйн разделывается с обидчиками. Гаже их только Целители, те еще и настучать сами могут, а вот ответить… Ну, я бы не рекомендовал. Синяки пройдут, а вот проклятье Бога снять очень сложно.
Распрощались мы тепло: он сел на камень и уставился в пустоту, а я помахал ему рукой. Проводник кивнул, а мог и проклясть. Ни за что, просто так. Они могут.
Тем временем меченосцы обменяли очередной опустевший кувшин на полный. Веселье за их столом неуклонно возрастало, если это можно назвать весельем. Они оставались такими же сдержанными и спокойными. Только плащи сбросили на лавку рядом с собой, да чуть ослабили ремни. Вот кувшины сменились еще пару раз. Я все не уходил, наблюдая за меченосцами. Мне стало интересно. Одной из шестерки оказалась женщина. Она свистнула менестрелю и бросила пару монет. Я не слышал, что она ему сказала, но музыка сменилась. Ритм стал куда медленнее, призывнее, да еще подключились два помощника: один играл на дудочке, второй отстукивал на барабане.
Я решил что, девица хочет поплясать и… ошибся. Потому что встала не она, а Желтоглазый. Не утруждаясь обходом стола, он просто шагнул сперва на скамейку, потом на него, потом так же переместился на соседний стол отвесив пару пинков обедающим. Люди поспешно переставили тарелки к соседям, а трактирщик обмахнул не слишком чистую поверхность тряпкой.
Яр выдернул, отбросив прочь спицы-заколки из длинных темных волос, и, освобождённые, они рассыпались по плечам блестящей накидкой, лицо сосредоточенно, он замер, даже не дыша. Босые ступни соединены вместе. Меченосец опустил голову постоял, глядя на приумолкших посетителей, сквозь занавес волос, потом поднял лицо к потолку. И двинулся. Провел по рукоятям мечей, лаская их, И сначала медленно-медленно, а потом все быстрее, в такт музыке заплясал, то извиваясь вокруг видного только ему столба, то притопывая и кружась. Скорость танца возрастала. Он действительно был мастером. Я только слышал о таких танцах, в знойной Турени, мужчины танцуют в кабаках наравне с женщинами, привлекая посетителей не меньше, а то и больше… яростный танец солнца и чувств. Желтоглазый рванул из ножен мечи, и они запели свою песню, окружив его стальным облаком. Во время одного из движений он подбросил их и, расстегнув ремни, швырнул ножны одному из товарищей. Толпа взвыла. Пока приглушенно, но я знал, что это только начало. Желтоглазый тоже знал, он на мгновение замер, оглядев зрителей, и опять закружился, увеличив темп, который навязывал ему барабан. Вот он рухнул на колени, изгибаясь назад, и собственные волосы осыпали ступни, мелодия резко притихла, став плавной, клинки воткнулись в стол и он закачался между ними, как змея, лаская руками свои волосы. То, наматывая их на пальцы, то рассыпая опять. Еще раз откинулся назад, но теперь перевернулся, встав на руки, не переставая извиваться змеей, изогнулся через спину, ступни коснулись стола и выпрямился. И музыка опять взбесилась, заставив его кружиться, окружив себя сталью. Ни я, ни кто другой в зале не заметил, как он ухитрился расстегнуть рубашку, но она соскользнула, открыв загорелое тело с четким рельефом мышц. Кто-то из мужиков в зале, видимо слишком пьяный или тупой рванулся, пытаясь поймать танцора, и отлетел к стене — не прерывая очередного безумного движения, меченосец пнул его в лицо. Правильно, не стоит путать искусство с развратом. Разврат, парни, еще впереди.
— Эх, шеста ему не хватает, — прошептал я, вспомнив, как на самом деле танцуется этот танец.
— Ща будет, — отозвались так же шепотом из-за спины.
С легким потрескиванием прямо из стола вырос столб покрытый узором. Кажется, довольно неприличного содержания. Меченосца столб не смутил. Он просто перегнулся через спину, воткнул мечи в деревяшку, подметя столешницу волосами, и встав на руки, обхватил столб ногами. Повиснув, он принялся изгибаться вокруг, подражая змее, переплетенные щиколотки удерживали тело вниз головой, а волосы то взлетали, то опять падали на выщербленные доски. Наконец, словно устав висеть, желтоглазый сполз по столбу, разлегся на столе и развязал пояс штанов. Служанки чуть из платьев не выскочили, пытаясь заглянуть, но, увы, освобождаться от этого предмета одежды танцор не спешил. Он изогнулся, подтянулся руками по столбу так, что ноги не доставали до опоры. Покрутился на руках вокруг него, постепенно сползая вниз, пока не встал на колени. Теперь он терся о столб, словно требующая кота кошка, постепенно поднимаясь. Брюки начали уступать движению, соскользнув сначала с талии, потом с бедер, а потом при очередном движении и вовсе соскользнули прочь. По залу разнесся вздох разочарования — тонкая полоска ткани охватывала ягодицы танцора, скрывая все самое интересное. Ха! Точно парень в Турени побывал, там такая мода на нижнее белье, словно одних штанов им мало. И ведь город-то жаркий!
Обнаженная фигура металась на столе, то втыкая в него свои клинки, то опять их, вздымая их и окружая себя блестящим облаком. Завораживающее зрелище и… так, Лейт меня забери, мне парни никогда не нравились! Что за?!
Видимо Лейту было безразлична и моя ориентация, и ориентация остальных мужчин в зале. Потому как к танцору периодически тянулись руки, от которых он умело ускользал, ну или если уж слишком мешали, не прерывая танца отмахивался. Хорошая оплеуха отрезвляла не хуже холодного душа.
Наконец оба меча в руках мужчины замерли над головой, лезвиями друг к другу, потом одним движением повернулись и руки пошли вниз, грозя разрубить тело, а точнее — две узкие полоски ткани на бедрах танцора…
— Всем стоять! Городская стража! — все обитатели трактира перевели взгляд на сказавшего. И здоровенный мужик сделал шаг назад, в глазах людей горела месть за сорванную надежду… Я смотрел на Яра. Он едва заметно усмехнулся. Так вот ты кого ждал на самом деле, ручная тварь Артарксиса!
Вода была едва теплой — скорее всего снова действует программа экономии ресурсов. Но желание принять душ оказалось сильнее дискомфорта. Инра быстро разделась и шагнула в душевую капсулу, включила опцию «летний дождь», закрыла глаза. Почти прохладная вода не согревала, но капли стучали по покрытию очень мелодично и успокаивающе. Плохо только что перед глазами упорно прокручивались цифры — до нужной суммы ей не хватало пятьсот сорок кредитов. Почти смешная сумма по сравнению с той, что была изначально. Но больше общаться она не может — горло саднит и в голове какой-то глухой страшный шум. Инра опустилась на корточки. Можно, конечно, надеяться, что придут еще добрые и сочувствующие люди… А если нет? А сидеть и ждать — это потеря времени, а оно для нее сейчас самая большая драгоценность.
Инра рывком встала и включила совсем ледяную воду — прохлаждаться и расслабляться нельзя. Действовать, искать, просить. Продать… Что она может продать? У нее ничего фактически не осталось. Даже свою карту она продала с аукциона еще вечером. Теперь у нее нет даже страховки, хотя… Она выключила воду, и, даже не запустив сушку, поспешила в комнату. Должны же быть ссылки в инфомире или какие-то намеки, где искать…
Полчаса она безрезультатно блуждала в сети. Но то ли все нелегальные торговцы хорошо шифровались, то ли их действительно не было в общедоступных ресурсах. На все запросы ей выдавали переходы на старые фильмы. В какой-то момент она просто бессильно опустила голову на руки, а когда открыла глаза обнаружила, что за окном… серый день.
Инра заметалась по квартире, собираясь — может быть удастся договориться с какими-нибудь предприятиями, ведь есть же такая информация, что они многим помогают. Она даже список составила, куда можно попробовать обратиться.
Неожиданно похолодало, пока бежала к точке остановки, то понижения температуры не ощущала. Но зато как постояла минут пять, сразу стала дико мерзнуть. Даже зубы застучали. Инра не сразу сообразила, что из дома выскочила без шапки да и своей обычной куртке, а не в термопальто. Еще и волосы не высохли после душа. Когда подъехал кар, Инра настолько замерзла, что долго не могла приложить чип-карту к терминалу оплаты, пальцы совсем не гнулись и не слушались. Хорошо, что были свободные места и не пришлось стоять в проходе возле шлюз-двери. Кресло ей даже показалось теплым, и она постаралась вжаться в синтетическую обивку как можно сильнее. Согреться она толком не смогла, но, как немного стали сгибаться пальцы, полезла в сумочку за коммуникатором, долго искала и не могла понять почему в миниатюрном пространстве сумки не может найти гаджет размером с толстую записную книжку. И лишь спустя пару минут сообразила, где она его оставила. Теперь даже по дороге не сможет ни с кем связаться, и контакты глянуть. Хорошо еще, что баланс можно с чипа проверить — впрочем, добавилось только двадцать кредитов. У нее еще день. Она должна успеть.
Помощник заместителя мэра был опухшим и злым, а желающих попасть на персональный прием или пообщаться по видеосвязи было намного больше, чем отведенных на обязательную социальную коммуникацию трех часов. Поэтому на каждую беседу отводилось максимум минуты две, а то и меньше. Инра опасливо сидела в конце огромной очереди и дрожала. Она страшно мерзла, а еще боялась, что ее по каким-либо причинам не примут: заммэра вызовут на совещание, объявят чрезвычайную ситуацию или кто-то из жаждущих пообщаться с чиновником займет вдруг четыре или пять минут. Ее все-таки пригласили — табло над дверью кабинета высветило ее номер очереди.
— Здравствуйте, мой сын… — за два часа и сорок семь минут она успела составить и много раз проговорить про себя все, что собиралась сказать. И уложилась ровно в сорок секунд. Только сухие факты, и немного сослалась на заслуги предков.
Заместитель глядел куда-то мимо нее с таким скучающим видом, словно у него в кабинете не сидела убитая горем и смертельной усталостью женщина. И, кажется, даже совсем не слушал и не хотел слышать просительницу.
— Мне не хватает для операции только пятьсот двадцать кредитов. Можно ли получить
такую сумму в долг, социальный долг, чтобы вернуть с процентами через полгода? — Инра замолчала, умоляюще сложив руки.
— Я правильно понял, что еще вчера у вас не было двух тысяч, а теперь не хватает только пятисот? Тогда расскажите мне откуда у работающего гражданина за сутки взялась сумма в полторы тысячи кредитов? Вы эти деньги задекларировали? Оформили налоговую квоту? Оплатили комиссию с получения и налог на доход? Где подтверждения ваших финансовых операций?
Инра сжималась все больше от каждого вопроса, а под конец все же не смогла сдержаться и расплакалась. Заммэра достал из ящика стола полупустую упаковку бумажных платков и с непонятной брезгливостью пододвинул рыдающей женщине.
— Можете взять сколько вам нужно, а когда закончите слезы лить, то пройдите, пожалуйста в 976 кабинет. И там с вами поговорят насчет законности вашего капитала. Чтобы вы не заблудились, я уже вызвал провожатого. Всего доброго.
— Но как же… мой сын? — Инра от неожиданности не смогла даже толком сформулировать фразу.
Заммэра отвечать ей не стал, а буквально через пару секунд в кабинет вошел парень в черной служебной униформе и, жестко подхватив ее под локоть, куда-то повел. Инра машинально переставляла ноги, опустив голову и равнодушно скользя взглядом по красивому серебристо-серому покрытию. Дверь перед ней предупредительно открыли, а то бы она так и шагнула, не замечая куда идет.
— По какому делу? — сердито поинтересовался сидящий за столом мужчина.
Инра видела только его ботинки. С модной сверкающей застежкой под силиконовую молнию. И слышала усталость в голосе.
— Обвинение по 314 статье. Финансовая деятельность классифицируемая как мошенничество. Наличие доказательной базы законности произведенных операций не выявлено. — четко доложил ее сопровождающий.
— Ну что, гражданочка, у вас два пути: признаться в своих махинациях и, чистосердечно оплатив все пени и налоги, сдать всю сумму или упорствовать и довести дело до открытого разбирательства, но тогда велика вероятность потерять все материальные накопления. А еще потом придется компенсировать юридические издержки.
— Но мне дали деньги люди… для моего сына, — Инра почувствовала как немеют губы.
— Люди не настолько дурные, чтобы за просто так раздавать деньги, — глумливо рассмеялся мужик. — Или у вас есть специальные технологии для виртреала, чтобы заставлять людей вам подчиняться? Ну, тогда у вас неплохой шанс оказать с исправительном учреждении нижнего уровня лет эатк… на десять. Хотя там, как правило, больше года-двух никто из заключенных не выдерживает… помирают отчего-то. Какая жалость — видно, условия не благоприятные.
Инра помотала головой. То, что она слышала, звучало как глупое издевательство. Ей люди дали деньги для Кета, чтобы он писал и играл музыку, а представитель власти, который. по идее, должен бы помочь, хотел ее ограбить. Инра в недоумении уставилась на мужика. Разве можно так зло шутить?
— Я не шучу, — специалист по финансовым операциям словно ее мысли прочитал. — В нашем государстве не поощряются мошенники, какими бы благими словами они не прикрывали свою мерзкую деятельность.
— Но это мне отдали для того, чтобы… чтобы моему сыну сделали операцию по имплантингу, — Инра еще верила, что этот мужик ее поймет и подскажет, куда обратиться за содействием.
— Инра Андрес, вам предъявлено официальное обвинение в проведении незаконных и незарегистрированных финансовых операций…
У Инры зашумело в ушах, и она даже на какое-то время перестала воспринимать, что ей говорят. Голос мужика то появлялся, то пропадал. А перед глазами медленно и тяжело перекатывались волны плотной, почти осязаемой, тьмы.
— В качестве наказания вам будут назначены общественные работы без материального вознаграждения в течение года, при условии, что вы вернете полученные денежные поступления тем, кого ввели в заблуждение вашими действиями, уплатите в полной мере все налоги, штрафы, пени и пошлины. А теперь, будьте любезны, сдайте вашу чип-карту, чтобы мы могли выполнить все приемлемые действия по конфискации.
— Подождите, — Инра автоматически закрыла ладонью чип, — но если вы у меня все заберете, то как мне отдавать деньги?
— Учитесь зарабатывать, а не мошенничать, — ухмыльнулся мужик, протягивая руку. — Сдавайте чип. И помните: добровольное сотрудничество и признание своей вины помогают минимизировать наказание. Всего хорошего, вы еще довольно молодая… есть время встать на путь исправления.
Опомнилась Инра лишь в камере для задержанных. С удивлением огляделась по сторонам, машинально подошла к раскладной койке, прикрепленной одним боком к стене. И упала на жесткий матрас. Сил не осталось даже на слезы. БОльше она сделать ничего не могла. Стучать в звуконепронимаемую дверь и кричать что это нелепая ошибка — глупо. Связываться с правозащитниками — смешно. Она действительно не виновата в том что ей предъявили. Только виновата, что сдуру сунулась за помощью к официальной власти. Нашли мошенницу называется. Зато им теперь хорошо: пополнили бюджет или собственный карман, а ей еще возвращать деньги людям. Инра глухо рассмеялась. Она собиралась потом потихоньку вернуть эти долги или хоть как-то отблагодарить тех, кто присылал ей деньги. А вот теперь все напрасно. И еще неизвестно сколько времени ее продержат здесь, а ведь уже вечером Кета отправят из больницы. И что он будет делать? Один, без рук. Инра попыталась представить и едва не задохнулась от волны боли, застонала. Она не смогла…
Время потеряло свой счет и свое значение. Пока она моталась по городу — внутри нее словно отсчитывали минуты внутренние часы, а тут все слилось в какой-то бесконечный час. Инра лежала неподвижно, смотрела, не мигая, в серой полумрак потолка. И уже ни о чем не думала. Странное дело, за эти сутки у нее несколько раз мелькала мысль хоть где-нибудь и как-нибудь подремать, хоть пару волшебных минут сна. А тут, казалось бы, все условия: тишина, почти темнота и матрас — спи не хочу. Только вот сна ни в одном глазу.
Внутреннее напряжение нарастало, скручивало до рези в животе, до срывающегося дыхания. Она не привыкла сдаваться. Приучилась бороться, невзирая на препятствия двигаться к цели — и вот такая остановка была страшной. Но и преодолеть такую преграду — значит, прыгнуть выше головы. Инра потерла глаза: болят, будто грязи насыпали. А в горле разрывающим связки криком застрял вопрос: за что? Она же всю жизнь честно работала, обязательно соблюдала правила и нормы, никогда не совершала ничего противозаконного. Да у нее даже ни одного административного штрафа на работе не было. И теперь… она мошенница, сын инвалид без возможности имплантинга на ближайшие несколько лет, Сандре погиб. Так какой смысл быть честным гражданином, если, когда случается беда, тебя просто-напросто выбрасывают на помойку? Какой смысл платить все эти бешеные налоги и пени, если даже не имеешь права на несколько кредитов помощи? Какой смысл жить на верхних уровнях мегаполиса, стремиться к бытовым благам, если тебя в любой момент могут отправить в камеру задержания?
Вопросов было слишком много, и ни на один она не находила ответа. Может быть и есть какой-то другой смысл в том, чтобы каждый год спускаться на нижний уровень — ради дурацкой традиции и памяти. Или отказаться от выступления перед настоящими мразями — они тогда с Сандре сильно поругались. Она кричала, что Кету еще учиться надо, а за тот мини-концерт платили сто пятьдесят кредитов. А ее муж молча кивал, соглашаясь с ее аргументами, а потом, собираясь на это выступление, сунул руку в щель задвигающейся двери и официально попал в госпиталь с переломанными пальцами — ах, какая неприятная случайность, но ведь так бывает. Или прав Кет, который полез в драку лишь за то, что ему какой парень бросил фразу насчет «талантливых музыкантов, которые добиваются популярности не игрой, а другими местами». Кет все свое время посвящал музыке и совсем не умел драться, а тот парень управлял роботизированным погрузчиком и физически выглядел крепким. Он даже не стал уклоняться от неумелого замаха музыканта, подставляясь, а потом легко перехватил второй удар, вывернул Кету руку за спину и пинком отшвырнул к стенке, выругавшись сквозь зубы. Она тогда настаивала, чтобы сын. пошел и заявил о произошедшем, а Кет зло и резко оборвал ее причитания, сказав, что они и так уже разобрались. И вот теперь, спустя три года, она вдруг поняла, что ее мальчик поступил тогда правильно.
Интересно, а как это… быть сильной не потому что веришь в закон и справедливость, а сама по себе? Когда есть какой-то надежный тыл, пусть даже и фантомный — все равно как-то проще жить. Но вот ее мужчины в это не верили, в отличие от нее. И ведь Сандре в такой ситуации не стал бы обращаться к властям, а пошел бы на улицы. Играть, как бешеный, чтобы от его музыки этот безумный мир становился чуть лучше. А она… люди ей помогли, а вместо благодарности получается, что она их подставила. Инра закрыла лицо руками. Она должна что-то придумать, найти выход, должна быть сильной. Потому что у нее есть сын, и есть в этом мире люди, которые готовы помочь, чтобы не говорил этот наглый, злой и самоуверенный чиновник и специалист по финансовым операциям.
Солнышко только встало, и я прикидывал, что к середине дня окажусь в Плюгавом. Нормальное такое село. Большое, даже храма два: один, как и полагается, Келле-создателю, а второй почему-то Гьятэ. Причем храм Ночи, ровесник села, что немного странно. Ей обычно храмы ставят убийцы, воры, ну, или остальные, кто с этой самой ночью связан. А ставить в селе такой храм? Но ведь стоит и действует! Ладно, у всех свои скелеты в шкафу, главное — не копать, а то можно и на целый анатомический театр нарваться.
Да и жители там нормальные люди, очень даже рослые. Непонятно за что селу такое название досталось. Не то, что Шершни. Туда я даже не сунулся, ночевал в ближайшем лесу. Местные как-то договариваются, а мне радости мало, когда на каждом дереве по гнезду. Покусать могут… Или вот Скупое, там — да, один раз побывал в местном трактире — сразу понял, за что назвали. Поэтому я еду именно в Плюгавое.
Кто я? Я – Дракон Песка, убийца магов, как иногда меня называют. Тут я не виноват, меня таким сделали. Я вынужден пить магию, как вампиры кровь. Любую магию, поэтому сойдет и зомби, и чей-то амулет. Только и того, и другого нужно много. Очень много. Я — Сотворенный. То, чего не должно быть. Я – преступление, за которое полагается смертная казнь. И моего создателя казнили, а мне удалось ускользнуть. С тех пор так и мотаюсь по свету. Кому какое дело до одного конкретного Сотворенного, если он не мешает людям жить? Особенно, когда он приносит пользу и находится под защитой сразу трех Гильдий. Во-первых, я – Охотник на нечисть и член гильдии Охотников с правом брать учеников. Во-вторых, признанный маг, протеже Пресветлого Мораила Кенильбера, главы магов Света, и вхожу в гильдию Магов. Ну и в-третьих, я вхожу в гильдию Странников. Это исследовательская гильдия, туда вступают те, кто много путешествует. А кто путешествует больше Охотника? Разве что его лошадь?
Дорога вилась между поросших лесом холмов. Свет переступала ногами бодро, хотя и намекала, что можно спуститься к реке и чуть-чуть передохнуть: мол, спешить некуда, тропинка во-о-он… а на берегу травка свежая. В принципе я был с ней солидарен и, отпустив поводья, позволил лошадке свернуть на едва заметную тропинку. Тропка обогнуло старое, на самом берегу реки, кладбище и увела нас к одному из самых прекрасных и спокойный мест в этом спасаемом богами мире: овальная, четко очерченная бухточка с желтым песчаным дном, и настолько прозрачной водой, что видно каждый камушек, каждую песчинку. Тонкие темные силуэты рыбок и солнечные зайчики танцевали на дне причудливый танец. И достойной рамой для шедевра — ярко зеленая трава, мягкая, высокая, с синими глазами цветов. Словно приглашает отдохнуть усталого путника. Никогда не надоест мне любоваться берегом Ленивой. Кто здесь вообще названия дает?
Близость кладбища меня не беспокоила. Явно заброшенное, заросшее великолепными репьями и кустарником, там ничего подняться не может, разве что пару гробокопателей разбудишь, наступив. Есть люди, верящие, что на таких вот заброшенных могильниках закопаны сокровища.
Я снял сапоги, посидел, опустив ноги в теплую, как парное молоко воду, потом все-таки мирная атмосфера вокруг взяла верх и я выкупался. Хорошо! Свет щиплет траву, изредка отгоняя хвостом ленивых, как и все вокруг мух… Идиллию нам подпортил мужик с воплями пронесшийся мимо. Он мчался, вытаращив глаза, размахивая руками и не замечая ничего вокруг. Мы с кобылой переглянулись.
— Как думаешь, чего это он? — спросил я ее.
Свет не ответила. Что, в принципе, логично, говорящие кони бывают только в сказках о Разрушителе. Говорят, он на таком чуде разъезжал. Опасности по-прежнему не было, лошадь бы предупредила, и, достав из седельных сумок снасть, я решил смастерить удочку, благо палок под рукой имелось много. Я даже уже выбрал подходящую, когда моя лошадь стукнула копытом, предупреждая об опасности.
Эге, гости недобрые пожаловали… Кладя руку на меч, я обернулся. Ну, надо же, зомби! Среди бела дня! В очень паршивом состоянии, но вполне живой, если можно так сказать о давно почившем трупе. Труп стоял, вертя черепом в остатках сгнившей плоти, поблескивая синими огоньками в глазницах. Монстр третьего порядка, противник серьезный, но не нападает. Я тоже не нападал, заинтересованный редчайшим явлением – миролюбивым ходячим мертвецом в солнечный день. Он посмотрел на меч, на меня, на лошадь и выразительно развел руками, словно говоря «ну не повезло, нарвался на врага, ну бывает, но выбора-то нет». Потом с трудом открыл щель, которая заменяла рот и до меня донеслось:
— Ыыыооо!
— Что? — Не понял я. Парень откровенно ломал все представления составителей учебников по черной магии. Он не кидался, не пытался добраться до теплой плоти с кровью. Он хотел общения. Ну ладно, пообщаемся! Два недочеловека всегда найдут общий язык!
– Эй, парень! Я тебя не понимаю, говори отчетливей.
— Ыооо! — повторил мертвец, поманив рукой.
— А! — сообразил я: — Ну пойдем, а куда?
Идти пришлось недалеко. На кладбище. Мой провожатый старался избегать прямых лучей солнца, но вел уверенно. Видать дорогу знал. Уже хорошо. Сознательный зомбь попался.
Кладбище было действительно старым, заброшенным. Относительно небольшим. И без камней. Похоже на последствия эпидемии или голода. Ну, хорошо, хоть не в единую яму свалили. Возле одной полуразрытой могилы я нашел лопату, мешок и кучку талисманов. Видимо отсюда и появился вопящий бегун. Часть оберегов валялась поодаль, отстреливался ими от зомби, бедняга. Хотя все эти ведун-трава и корень самры — все-таки больше суеверия. Их надо сперва подготовить, как следует, а уже потом использовать. И уж точно не швырять в ходячий труп. Так, и что он от меня хочет?
Труп попытался поднять лопату. Руки слушались плохо, и он опять обратился ко мне:
— Ооооыыыы!
— Ладно, взял, – я поднял ее с земли. — Что дальше?
Дальше он привел меня на берег реки. Которая за эти годы подмыла старое кладбище, и часть могил уже осыпалась, утопив мертвецов. Заросший холмик ближайшей к воде могилы тоже слегка подмыло. Несколько сильных дождей и его обитатель тоже уплывет. Ага! Ну, так бы и сказал!
— Эаааа! Ыаааа! — мертвец жалобно коснулся моей руки. Ладно, парень, я хоть и не нанимался к тебе, но почему бы и нет. В конце концов, если мертвеца не уважить, еще неизвестно, какое проклятье словишь. Я вздохнул и принялся копать. Земля поддавалась на удивление легко. Покойник пару раз сунулся, чуть не получил черенком лопаты промеж глаз и, наконец, сел рядышком.
— Не переживай так, — посоветовал я, — сделаем, как можем.
— Ыыыооо! — откликнулся он. Не слишком интересный собеседник.
Как я и предполагал, хоронили не глубоко, лопата быстро вонзилась в гнилое дерево крышки. Пришлось действовать осторожно. Наконец, я раскопал весь гроб. Небольшой, наверное, был красивым — на крышке кое-где угадывались резные узоры. В проломы виднелись остатки ткани с шитьем. Женщина. Странно, как хорошо сохранилась для такого срока…
— Ыа! — сообщил мертвец. — Ооооиии?
— Догадался. Принеси-ка мне одеяло, там, на земле, где сбруя, валяется. Гроб же рассыпается на ходу, не допру иначе! И вообще, куда это тащить? Могилу надо выкопать! Ты уже нашел подходящее место?
— Оооыыыы!
— Ну, пошли… куда?
Он привел меня на ближайший холм. Милый, поросший леском, с полянкой на вершине. Отличное место. Я вздохнул, помянул недобрым словом Лейта, Ир-Шагера и, поплевав на ладони, принялся копать новое жилье. Пошире, их же двое. Он, наверно, тоже захочет прилечь?
Мертвец вернулся с одеялом. Я уже выкопал приличную яму, и, посоветовав ему не шляться, пошел за покойницей. Она, к счастью, где положили, там и лежала. Разве что мухами обзавелась. Перетащив останки на одеяло, Лейт с ним, новое куплю, я отправился к свежей могиле. Мертвец был на месте. Он грустно сидел под березкой, опустив голову на руки, такой вот соскучившийся влюбленный. Картину сильно портили выступающие сквозь плоть позвонки.
— Вот твоя красавица! Охраняй, отгоняй всяких там мух, — посоветовал я. — Мне тут еще копать прилично!
— Ыыыоооо!
— Да ладно тебе! Главное успеть, пока тот бегун до села не доберется. Он ведь вернется не один, а с толпой идиотов. Хотя я знаю, чем его прищучить. Не переживай. Не люблю я таких…
— Ыыыоооо! Ааааооооэээееееууу!
— Ну? Тебе сам Келла велел их не любить, — отозвался я. Он довольный, что взаимопонимание достигнуто, притих у тела супруги. А я копал.
Наконец, результаты меня удовлетворили. То есть я устал, как собака, но и яма была достаточно глубокой и широкой. Лучше чем была, точно. Я бережно опустил гроб вместе с одеялом.
— Ну что приятель, ты туда же?
— Аааа! — согласился он, лег рядом с гробом, приобнял его и… Вот хорошо, я не пугливый, а то бы драпанул почище того грабителя, тело разложилось до скелета на глазах! Вот мужик дал напоследок! Что там говорят-то в таких случаях?
Я опустился на колени и вознес, как помнил молитву Гьятэ — владычице ночи, Лейту — владыке мертвых и, конечно же, Госпоже. Той, чье имя не называют. На всякий случай. Мужик, конечно, упокоился и так, вообще непонятно, какая сила его подняла, но подстраховаться не помешает. Да и успел я вовремя.
Снизу донесся конский топот и голоса. Обсуждали мою кобылу, мое отсутствие и чего делать, если меня мертвец схарчил. Один визгливый голос уверял, что тут полно оживших покойников, еще пара убеждала, что хозяин лошади мог и до ветру отойти. И только ежели не вернется, тогда и кобылу забрать стоит.
— Я вам заберу! — крикнул я сверху. — Ща так заберу, что домой без порток побежите!
— Оппа! Живой! А че ты там делаешь? — уточнили снизу. Хруст веток и ругань подсказали, что мои собеседники решили подняться. Первыми из кустов недружелюбно высунулась пара кольев, следом появились и их обладатели: здоровенные бородатые мужики в простых рубахах, штанах и сапогах. Один из них узнал меня и обрадовался!
— А! Лэйн маг! Ну, так это, рад видеть! Ты тут не видел… ну… покойника?
— Тут рядом их полно — целое кладбище! — я указал вниз.
— И чо? Все ходят? — Мужик сделал жест от сглаза.
— Нет, все лежат! Кладбище старое, такое поднять сложно, — ответил я и все-таки припомнил имя старосты. — А что случилось, Бран?
— Да вот прибежал тут один чужак, говорит, покойника ожившего видел. А ты чего творишь-то?
— Да вот попросил мужик встречный покойницу перезахоронить подальше от реки. Она могилы подмывает.
— Да, Ленивая что-то разлилась… тут он прав… странно, кладбище старое, кто это может быть? Вроде от голода лет пять этак вся деревня померла, по весне их и обнаружили. Надо бы мужичков поднять, перехоронить, авось зачтут на том свете. Так что, нет оживших мертвецов?
— Нет, а вот кто-то могилы грабил, это точно. Сейчас докопаю и покажу.
— Да чего там, погодь. Рыж, Слав, помогите лэйнмагу! А то он уже, небось, руки до кости стер, а у нас для него работа найдется. Тока сперва того гостя придержите, чтоб опять не убег, похоже плохого человека поймали.
Как беглец ни сопротивлялся, его живенько повязали. Не любят гробокопателей, потому что проклятье потревоженных мертвецов может и невинных коснуться. Случаи бывали. Опять же, обиженные раскопками обитатели кладбищ могут не только сами встать, но и могильных свиней и псов привлечь, а оно селянам надо?
Два рыжих брата старосты живенько отняли у меня лопату, еще одну приперли с собой и закопали могилу. Я сделал вид, что не заметил, как они бдительно заглянули под одеяло. Лейт с ними!
Мы с Браном сходили на кладбище. Я показал ему брошенные вещи, мешок и подкопанную могилу. Этого хватит для селян. Пусть теперь ведунье лжет, если сумеет. Злобная бабка у них в селе, сталкивались. Против меня ничего не имела, как ни странно. Понимала, что не ей старой по оврагам за нечистью прыгать. А я ничего не понимал в отварах, приворотах, отворотах и прочих окотах, что и составляло ее хлеб. А мази и зелья я у нее покупал охотно, они у старухи были отменные. Главное — не знать, что внутри.
***
Деревня как деревня. Дома большей частью двухэтажные, рубят всем миром, а не каждый по отдельности, потому и могут себе позволить хорошее жилье. Поля так же пашут и убирают – все для всех. Бран держит свое хозяйство железной рукой. Даже разбойники тут не водятся, для них в деревне есть дуб. Большой и ветвистый, человек на десять одновременно. За воротами, прямо у частокола стоит Храм. Почему-то считается, что въехавший в село путник, прежде всего захочет помолиться. На мой взгляд, это не так, первое, что захочет путник – пожрать и выпить. Ну да кто меня спрашивает?
А на здешний храм глянуть стоило. Практичные деревенские жители ухитрились совместить несовместимое: сделали из двух строений одно. С восхода стоял, открывая двери страждущим, Храм Келле-Творцу, а с запада то же здание принимало желающих склониться перед Ночью-Гьятэ. Одноэтажное длинное здание с башенкой посередине. Половина здания окрашена в коричневый цвет с синим узором, половина — в черный. У номинального, по колено высотой, заборчика стояла незнакомая мне девушка в коричневом платье с синей поновью – служительница Келлы.
— Иль-и-ран, — пропела она стандартное благословение, — рада тебя видеть, Охотник!
— Иль-и-ран, — откликнулся я. – И тебе привет, майре! А где же почтенный Зар?
— Его призвал наш покровитель, — она улыбнулась. Все правильно, если служитель был праведен, а в праведности старого служителя усомниться было нельзя, то Келла его именно призывает. И определяет с местом дальнейшей службы. В отличие от нас, вольных бродяг, которым даже бог не положен. Выделили демона Ир-Шагера, который за наемниками присматривает и радуйтесь, что хоть кого-то дали. А то так бы и ходили, сами по себе, без присмотра.
Я протянул девушке монетку, стандартная плата за «обслуживание» в Храме. Не знаю, насколько помогает, но лишим точно не будет.
— Помолись за меня, майре! Пусть твоя вера станет мне оберегом!
— Обязательно, — она приняла монетку, коснулась моей руки, благословляя. Я склонился, взял ее руку и коснулся губами. Пальцы у нее были теплые, тонкие. С мозолями от ниток. Видимо в свободное время она рукодельничала. Бран нетерпеливо дернул головой, показывая, что пора приступать к делу. Пришлось ехать за ним к трактиру.
От Храма вела центральная улица. В луже дремали пестрые сытые свиньи, куры что-то выискивали в траве. На лугу виднелось стадо коров. Лохматая коза со спиленными рогами ощипывала кустарник у забора. В конце улицы открывалась площадка с большими бурыми кучами — на солнце сушились водоросли. Потом женщины очистят их от мусора, листьев и подгнившей зелени, а стебли расщепят на волокна — длинные, тонкие и очень прочные — и сделают нити. Которые или пойдут на грубое домотканое полотно, в рубахах и штанах из подобного ходила вся деревня, или продадут в ткацкие цеха. На бурых кучах кур было больше всего — выискивали водяных улиток и прочую мелочь, в изобилии попадавшуюся среди водорослей. Бран проследил мой взгляд и с гордостью кивнул:
— В прошлом году овраг затопили, вот уже и урожай. Сам знаешь, зима ожидается снежная.
Я не знал, но кивнул. Значит, зимой надо в городе осесть. В снег даже нечисть предпочитает впадать в спячку.
***
Мы сидели в трактире. Трактир тут под стать селу, большой, теплый, кухня отличная, выпивка тоже. К сожалению, я лично оценить не могу, не вложили в меня это свойство, но судя по запаху и состоянию окружающих — замечательная.
Мужики и бабы пили, ели, обсуждали дела и делали вид, что не подслушивают наш разговор со старостой. Даже ведунья приперлась. Села, нахохлилась старой вороной и цедила взвар из большой кружки. Трактирщик ей наливал бесплатно, но вполголоса намекнул на мазь от спины для матушки. Бабка едва не швырнула в него горшочком. Характер у нее не улучшился, за те 20 лет, что я ее знаю.
Бран заказал для меня крепкий травяной чай, кашу с грибами и пирог, и болтал о своих сельских проблемах. Так, ничего особенного. Оборотень завелся, но с пониманием. По лесу охотится, людей не трогает. Думают на зиму в село звать, лишний мужик не будет, а силища у них, говорят, огромная. Или оглоблей отходить мерзавца, чтоб не лез к младшенькой? А то обрюхатит, хвостатый… Да и ниток она странных напряла, как из пса… Слушай, лэйн, а оборотней вообще чешут? Такой зятек — сплошное удобство получается, и животина в хозяйстве, и мужик в доме!
Я кивал, думая о странном мертвеце. Гробокопателя повесили сразу же, не слушая оправданий. Ведунья полностью подтвердила его вину, только пристально посмотрела на меня из-под мохнатых бровей, да криво усмехнулась. Просекла старуха, что я вру насчет ходячих покойников, но смолчала. Бран не замечая, что я отвлекся, трепался.
— Вот еще недавно кто-то дровосека напужал! Огромный такой, как медвед, а только вонючий слиха. Да и корову задрал странно, башку оторвал начисто, а все остальное — не тронул. Может, глянешь? Бабка сказала, пребыстрейше мага звать али воина какого!
— Правильно сказала, — кивнул я, резко возвращаясь к реальности, — тут не глядеть, тут сражаться надо, пока в серьезную проблему не переросло. Только ты же знаешь, сколько я беру, Бран?
— Ну, по старой-то дружбе, а, лэйн Дракон Песка, вот тебя имечком наградили! Ну, так как, скинешь до 10?
— Я не лэйн, старый ты мошенник! — ответил я. Для здешних, с их короткими лающими именами, мое действительно звучало дико. — 20 серебряков, грабитель! И только по старой дружбе!
— Не, ну это же целая корова! Ты ж меня режешь без ножа, лэйн маг! — староста осторожно рванул на волосатой груди рубаху, — 12! Ну?
Я увернулся от его попытки хлопнуть меня по руке лопатообразной ладонью.
— 17. И ни медяка меньше!
— А то! Сойдет! — он все-таки припечатал мою руку к столу. — Оно, вишь ли, волосатое, как наш кузнец, и вонючее, как нечищенный хлев, так что 17, наверно, стоит!
— Стоит, Бран. У вас тут еще новые кладбища или внезапно умершие деревни есть поблизости?
— Земенка одна была, недель пару назад пришли к ним меняться, а их того… нету. И дома пустые стоят. Тока мухи летають, жуть. Ну, мы градначальнику отписали, да он пока ничего не сделал.
— Понятно. Ладно, авось не опоздали. Много, слишком много времени прошло… Гляну завтра вашу земенку.
— И вот еще, внука моего с собой возьми, а? Охотником затеял сделаться, ну ты его напужай там.
— Там и «пужать» не придется, — ехидно ответил я, — там сразу сухие штаны нужны будут. Если выживет. Не возьму. Против Арсойи новичка не возьму, ради его же блага.
— Настолько плохо? — Бран помрачнел, поджал губы. Трактирщик бесшумной тенью наполнил наши кружки.
— Хуже некуда. Арсойю еще называют чумной мухолов или чумная гончая.
— Чего чумная? Чего она делает-то?
— Чуму разносит. Или создает. Через мух, которых приманивает на себя. Правда, только в один период, когда из гнезда щенки вылупляются. А вылупятся они в течение нескольких дней.
Бран не размышлял ни секунды.
— Сколько ты хотел? Но чтоб с гарантией! Не нужна мне тут чума! Ни чума, ни холера, ни еще какая дрянь. Сделаешь?
— Куда же я денусь. Откуда она пришла, интересно?
— Вот не интересно мне! – ответил Бран бычась. — Мне тихо надо, спокойно, а то вон младшая детские носки вяжет…. Твою же!!! Какой гад-то мимо меня успел? Ух, я ему оглоблю-то о бока обломаю!
Я засмеялся. Хороший он мужик, но иногда соображает медленно.
Староста открыл рот для достойного ответа… И тут дверь трактира распахнулась, и в проеме возник мужик, вернее, молодой парень в длинной кольчуге, старой до выпадения колец, мечом, слишком тяжелым и длинным, и в шлеме. Такие уже лет 100 никто не носит, типичный выпертый младший сынок в прадедовом доспехе класса «бери, что дают». Он оглядел обитателей трактира, мысленно записал их в тупую деревенщину и с легким презрением возгласил, не забыв принять картинную позу:
— Обед и вина подайте, да поживее! За один золотой избавлю вашу деревню от любой нечисти…
Его перебил хохот. Мальчик не заработал и медного знака, а главное, явно не имел понятия о финансах крестьян среди лета. Тем более, у них имелся серебряный охотник, в виде моей скромной персоны, и уже согласившийся на целых 20 серебряных. Ну да, корова не корова, но телочка точно. Я небрежно продемонстрировал Серебряный кружок на цепочке. Он подумал и сделал то, что я менее всего ожидал, подошел и бросил на стол свой меч, опрокинув мою кружку. Идиот.
— Мы силой решим, чье это место!
Бран начал подниматься, мужики загудели… Я наступил старосте на ногу. Оглядел меч. Не знаю, где он валялся, и какой кузнец его ковал, но, видимо, пришибленный на голову. Дешевка, она и в деревне — дешевка. Мой клинок с таким скрещивать, это даже оскорбление. И устав запрещает.
— Трактирщик, — громко сказал я, — тут чай разлили, прибери, а? И повтори, очень у тебя он хорош!
— Ты обязан принять вызов, — настаивал парень, я вздохнул и мирно пояснил: — Ты устав читал? Там ясно сказано, что нанятый охотник не имеет права драться, разве что защищая свою жизнь. Потому что любая рана может стать фатальной потом, когда с нечистью столкнется. А меня уже наняли. Я аванс взял.
В его глазах вспыхнула обида, детская и такая… Да, я понимаю. Маменькин любимец, все баловали, и вот вырос и отправили искать судьбу, потому что наследник — старший. А ты перестал быть игрушкой, ты перестал быть ребенком, ты никому не нужен. И книги, которыми ты упивался в детстве, оказались ложью. Никто не восхищается нищим бродягой в доспехах, никаких прекрасных дам нет, и поклонников — нет. Есть старая лошадь, жесткое седло, бездушные крестьяне, которым на тебя тоже плевать. И в трактире бесплатно не наливают. И ты не герой. И нечисти плевать на красивые позы. И на вызовы она не отвечает, за ней надо лазать по оврагам, надо ползать по помойкам и кладбищам. Это обидно очень. Но вслух я этого не сказал, он не поймет меня. Не услышит. Я пояснил:
— Здесь место занято, лэйн, ты можешь взять этот заказ, если меня принесут мертвым. Таков устав. Или пойти вторым.
Это было отличное предложение. Второй – не ученик, он напарник, тот, кто прикрывает тебе спину, делит с тобой на равных и хлеб, и деньги, и кровь. Я был Вторым, был и Первым. Но он не принял моей доброй воли. Его проблема!
— Вторым к простолюдину? — парень фыркнул.
Трактирщик подал мне новую кружку, которую я сразу же взял в руку, во избежание повторного разлива. Да и сама она неплохое оружие: горячий чай можно выплеснуть в лицо, краем ударить, а тем, что останется — резать… Уж что-что, а трактирных драк я повидал достаточно. Но он не хотел драки, ему хотелось именно поединка. Дурачку даже в голову не пришло, что я его вместе с этой железной чушкой, заменяющей меч, настругаю своим клинком на опилки. Поэтому я отвернулся и отхлебнул из чашки. Чай, как я уже говорил, был очень хорош. Противник мой обиделся еще сильнее, забрал меч, и ушел в угол, откуда и сделал заказ. Обида обидой, а есть и пить хотелось даже ему.
Он ел, угрюмо сверкая на меня глазами из-под челки. Мужики быстро забыли про юного лэйна, их волновало другое: что все-таки делать с оборотнем. Я посоветовал строить дом для молодых, и Бран показал мне волосатый кулак. Как избежать чумы, и чем она лечится? Тут знахарка послала всех любопытных в длительное, а главное, богатое любовью путешествие. Почему я не пользуюсь удилами — эту новость занес удивленный трактирный мальчишка, внук хозяина. Я объяснил, что Свет — сина, то есть лошадь из Синианской долины, животное необычное и наделенное разумом в большей степени, чем некоторые в этом зале. Народ не обиделся, наоборот шумно принялись обсуждать кто именно, в результате моя лошадь оказалась здесь самым умным существом.
— Не, ну а что, вот ты, Рыж, помнишь, как по пьяни козы испужался?
— Да тебе ли говорить, Цына, не ты ли от жены в собачьей будке схоронился одной головой, думал, если ты ее не видишь, так и она тебя тоже! Так еще и застрял, пока она тебя оглоблей охаживала, чтоб по соседкам не шлялся?
— Да, лано вам! — это уже дородный бородач из угла, — вот я прошлой зимой как напился, так заснул у проруби и примерз к краю льда бородой, уж как орал-то! Думал водянник за бороду тягает!
Мужики вспоминали свои глупости, кто-то вопросительно посмотрел на меня… Я кивнул:
— Да я тоже хорош. Однажды по молодости сидел ночь в засаде на призрака, а когда рассвело понял, что сижу перед зеркалом.
— И большое зеркало было? — уточнил сквозь смех Бран.
— Большое, больше твоего роста! Не предупредили, что оно там, и я как дурак всю ночь сам себя караулил!
Трактирщик покосился на зеркало в углу за прилавком, зачем-то показал туда язык и принес мне булку, густо посыпанную сахаром. Видимо, что-то свое вспомнил.
Парень в углу угрюмо молчал. Зря он. Опасности в нем не было, молодой дурак или попытается нарваться, или уедет ночью. Конечно, может, и в лес сунуться, но тут я ему не обереж по ночам к арсойе лезть. Да и обережи такой тупой еще поискать.
Перед сном я пошел проведать лошадь. Нет, в трактирщике я не сомневался, с моей кобылы будут пылинки сдувать. Охотников за нечистью хоть и не любят, но уважают. Как лекарский нож. Она, и правда, была устроена отлично, в кормушке овес и сено, свежая вода, чистая солома на полу денника. Да еще неленивый умелец расчесал ей гриву и хвост. Лошадка встретила меня радостным фырканьем, попыталась прижать мордой и пожевать. Я высвободился — все-таки сила у нее лошадиная. Нежность нежностью, а помять может. И когда я уже покидал конюшню, неудачливый конкурент меня перехватил. Я увернулся от его протянутой руки, и встал напротив.
— Ты увел у меня найм, ты… Да откуда у тебя вообще серебряный знак! — начал он и попытался опять меня схватить. Я не в железе, да и выгляжу похлипче. Но боевой опыт у меня больше, и я не человек. Я Сотворенный. Поэтому младший сын получил тычок локтем в шею, пинок по голени, удар в живот ногой и лег отдохнуть на ароматную кучу навоза, которую слуга не успел убрать подальше. Но отдохнуть я ему не дал, не люблю, когда меня на драку провоцируют. Да еще перед таким заказом, как арсойя. Я осторожно, чтобы не убить, наступил ему на шею.
— Вот что мальчик, вали отсюда. Арсойя тебе не по зубам, она вызовы не принимает и нападает без предупреждения. А ты не можешь увернуться и от меня.
Он что-то попытался хрюкнуть в ответ, но не смог издать и звука. Навоз он не только ароматный, он еще и липкий, и забивает любые отверстия, так, что потом не выковыряешь.
— Медальон охотника подделать нельзя, его цвет оплачивается кровью, своей и врагов. Когда-нибудь ты это поймешь, если доживешь, – сообщил я, убирая с него ногу, а то еще захлебнется.
Он опять что-то пробулькал, на этот раз мне померещилось слово «лет».
— Я старше тебя, и намного. Маги часто выглядят молодо. Так что по внешнему виду не суди. И не зли меня больше, понял?
И я ушел, оставив его отмываться от оскорбления. Там стояла большая бочка с цветущей дождевой водой «на всякий случай». Вот случай и наступил.
Трактирщик, подслушав про чуму, приготовил мне отличную комнату с ванной, то есть бочкой с горячей водой и, главное, с подогревом постели. «Подогрев» строила мне глазки и усиленно помогала вымыться, так что я чуть не забыл, зачем вообще в бочку залез.
— Как тебя зовут, солнышко? — спросил я у девушки с большими коровьими глазами и очень примечательной со всех сторон фигурой.
— Мина, — она приветливо мне улыбнулась, качнув верхней частью этой самой фигуры. Люблю таких девиц! Болезней и бастардов я могу не опасаться, хвала моему творцу, чтоб ему на том свете демоны мягче стелили! А ночевать один я могу, только если поблизости ну совсем ни одной живой девицы нет! Так что я кинул на стол пару монет и подтолкнул ее к кровати.
Надо сказать, что деревенские девицы охотно обслуживают гостей. Считается, что от этого выгода есть: или свежая кровь, или какой-никакой, а подарок. Мина не была исключением. Девочка опытная и стоила каждой затраченной на нее монетки. А может быть я ей понравился, кто поймет?
Утром я обнаружил, что молодой дурак уехал. Причем, судя по тому, что седельные сумки он оставил в комнате, все-таки поехал на охоту. Воля Лейта, я бы уже был далеко, после такой ночной стычки…
Выехал я ближе к обеду. Тем более, вопреки моему предупреждению мне все-таки навязался в спутники тощий жилистый русоволосой парень. Он трусил позади меня на старой кобыле, пряча за ее боком длинный меч, даже издали видно, что приличный, лучше, чем у моего ночного недруга. Хотя тоже старый, сейчас такие яблоки в виде сердца на рукоять не делают, мода прошла годков так 70 назад. Я вздохнул, раз уж дурака навязали — придется охранять, еще не хватало поссориться со старостой.
— Ты внук? — спросил я у парня.
— Дед сказал? Я думал, он не знает! — парень слегка покраснел, — меня Рином кличут.
— Меня можешь звать Дракон Песка, или просто Мастер, если надо быстро. Уловил?- он покладисто кивнул, и я продолжил. — Дело у нас почти смертельное. Арсойя — животное небольшое, поменьше медведя все-таки, но очень сильное и ловкое. Ты на охоту ходил?
Он опять кивнул, и гордо задрал рукав показывая татуировку. Ага, вилочка, черточка вверх-вниз, понятно.
— Вижу, охотник ты опытный. На медведя-то как пошел?
— Да не пошел я, мастер колдун, он сам того… Из леса вышел зимой, ну а я дома был. Три стрелы всадил, с крыши, пока он коровник ломал. Вот… а что?
— Молодец! Вот что парень, — я кивнул на меч — эту штуку повесь на седло, пользы от нее не будет, вернись домой и возьми лук. Будешь Вторым при мне. Сядешь на дерево, и стрелять в нее будешь. Арсойя — зверь быстрый, если сумеешь ее замедлить, честь тебе и хвала! Немногие на такое способны!
Он просиял добродушно и поспешил назад, подгоняя клячу. Еще бы, пойти официально Вторым за серебряным охотником — такая удача выпадает не каждый день. Я ждал, все равно увяжется, лучше я за ним присмотрю, чем его съедят под кустом. Заодно и поймет, что у нас почем.
Лошадей мы бросили на опушке. Его кобылу за недоуздок прицепили к седлу моей, Свет никуда не уйдет. Но я снял с нее уздечку и убрал в седельную сумку. На всякий случай.
Хвойная подстилка мягко стелется под ноги, гасит шаги. Рин указывает на тропу:
— Слышь, Мастер, лошадь шла.
— Вижу, — торчащий из земли корень сбит, сочится темно-красным, как кровь соком. Подковой зацепили, не иначе. Но лес был тих и молчалив, даже странно. Я удвоил осторожность, отодвинув мальчишку назад. Он и сам понял, шел в паре шагов, прислушивался. Хороший ходок, ни звука. Я даже несколько раз проверял, не пропал ли. Внезапно впереди донесся непонятный звук, хруст, и заржала лошадь. Я перехватил, бросившегося было парня, и жестом показал «тихо!». Он понял. Не безнадежен, уже хорошо. Лошадь… Она стояла привязанная к кусту, испуганная донельзя. Я обошел ее, снял уздечку и хлопнул по крупу. Добежит до деревни или отвлечет врага. Потому что арсойя рядом. Волки летом не пойдут туда, где пахнет человеком. Животина рванулась так, что мы едва успели отскочить от взметнувшихся копыт.
— А этот? — одними губами спросил Рин.
Я пожал плечами. Что всаднику конь уже не нужен мне было ясно. Бедный глупец искал монстра, чтобы опередить меня, и нашел на свою голову. Мы прошли не так много, но я жестом указал своему спутнику. На прогалине лежала кольчуга из которой торчала здоровенная украшенная коротким хвостом туша, и доносилось рычащее чавканье. Арсойя жрала добычу. Любому другому мясу чумной мухолов предпочитает человечину. А коров дерёт редко и, в основном, для баловства. Впрочем, нас она видела и слышала. Круглые уши повернулись в нашу сторону, а рычание стало ниже, похожее на гудение сотни разгневанных шмелей. Я показал парню вверх, он понял, скользнул мне за спину и почти бесшумно полез на дерево. Тут нечисть показала свою морду, короткую, с оскаленными клыками в крови и остатках мяса и, судя по звукам, процесс влезания сильно ускорился. А потом сверху прилетела стрела. Арсойя отскочила и наградила стрелка презрительным фырканьем. Я стоял, держа обнаженный меч за спиной. Конечно, арсойю так не обманешь, но все же.
— Отсюда до бывшей земенки далеко, Рин? — спросил я.
— Да не, на одну песню! А она сейчас не того? Ну, не сбежит, Мастер?
Ага, зная деревенские песни… значит, мы на месте.
— Не сбежит. Тут рядом гнездо. И она будет защищать его. Надеюсь, щенки еще не вылупились, потому что иначе нас все-таки сожрут.
— А куды ж ее стрелять-то? — уточнил сверху Рин, видимо, решив перспективу быть съеденым не рассматривать, — я чего-то не пойму.
Логично. Куда стрелять в зверя, который выглядит, как небольшой медведь, с мокрыми плешинами на боках для привлечения мух и торчащими из шкуры, похожими на ребра, костями.
— В спину и бока — почти бесполезно, — сообщил я. — На шее у нее этих костей еще больше, собственно она вся такая, меч застревает. Стреляй так, чтобы вызвать большее кровотечение. Их так и убивают.
Арсойя прыгнула. Я отскочил, нанеся режущий удар скользкому боку. Она взвизгнула, показалась кровь. Длинное копье бы пригодилось. Хотя вон дворянчика и оно не спасло. Тварь опять развернулась для нападения, и я ткнул ее в разинутую пасть. И успел выдернуть оружие прежде, чем эта пасть закрылась. Челюсти там ого-го, кости дробят. Стрела вошла ей в спину и застряла. Арсойя вырвала ее одним движением. И тут я активировал сеть. Маленький шарик коснулся повернутого ко мне загривка и обратился в сеть из нитей огненного прыгунца. Отлично. Будь любая другая тварь, и ей бы конец. Нити удержат. Арсойя забилась, и острые выступы «ребер» соприкоснулись с нитями разрывая их.
Но я успел ударить ее несколько раз, прежде чем она выбралась. Теперь зверь уже был весь в крови, я дважды попал в подмышечные впадины. Да пока она выбиралась, поймала еще стрелу. Эту она выкусывать не стала, предпочитая разделаться сперва со мной. Я выдернул из ножен железную трубку и приготовился. Тварь сделала то, что я ждал изначально. Низко взревев пошла на меня. Это у них самое опасное. Сверху ударила еще стрела, хорошо ударила — в спину, в позвоночник недалеко от хвоста. Другое животное уже бы ноги волочило, но эта даже не заметила. Я махнул мечом и, когда она попыталась его схватить, сунул в раззявленую пасть скрытую до сих пор трубку и нажал кнопку. Три лезвия вырвались в стороны разрывая сосуды. После чего я драпанул к ближайшему дереву, прижался к стволу спиной и принял ее на меч. Повезло, мой клинок выдержал удар туши, пробил грудную пластину и вошёл до середины лезвия, достав сердце. Я выдернул клинок и скользнул в сторону. Весь бой занял меньше сотни ударов сердца. Тварь закрывала и открывала пасть, из который хлестала кровь, потом все-таки медленно осела на землю. Она еще пыталась ко мне ползти. Но я держался поодаль, пока маленькие глазки не закрылись навсегда. Я отдышался. Не ранен вроде, ничего не сломано — хорошо. В пылу боя можно и не заметить, а любые нанесенные арсойей раны имеют свойство гнить.
— Все, Рин, можешь слезать. Вот так это и делается. Лучше, когда охотников несколько, тогда они могут ее держать на расстоянии, атакуя с разных сторон.
— Я ведь в нее трижды попал, и хоть бы что… — в голосе парня была обида, смешанная с извинением.
— Все нормально. У нее уязвимых мест всего три — подмышечные впадины, треугольник, где горло сходится с нижней челюстью и пасть изнутри. Ну и иногда можно вот так сердце достать, но это нужен такой клинок, как у меня. Стоять!
Он сунулся к нашей добыче, и я схватил его за плечо.
— Думаешь, сдохла и все? Знаешь такое слово — конвульсии? А вот как они у нее выглядят, — я взял палку с земли и ткнул арсойю в лапу. Тварь дернулась, лязгнули челюсти, и я показал обломок моему спутнику.
— Еще часа два так будет, пока нервная деятельность не прекратится. Дуй домой к деду, он в курсе, что делать дальше. А я постерегу нашу добычу. И посмотри по дороге муравейник побольше.
— А зачем? А… понял, — Рин кивнул и со всех ног бросился в лес. К деревне. Я отошел от зверя и сел на выступающий из земли корень ждать селян с дровами. Предстояло еще сжечь кладку. Зрелище полезнейшее для повышения цены на услуги.
Лес, потревоженный сражением, уже вернулся к своим делам. Вон на маленький белый цветочек под еловыми ветвями села мохнатая пчела. Потом этот мед, редкий, пахнущий хвоей соберут и продадут как подвойный втридорога. Ему приписывают много целебных свойств, даже вроде легочную гниль лечит… Вон большой черный муравей тащит соломину. На корень возле меня сел красно-зеленый жук фонарщик. Ночью они водят красивые хороводы, но и днем летают. Только открытого солнца не любят. Чуткая ящерка выбралась на согретый солнцем ствол и замерла, слившись с корой. Наверху посвистывали птицы. Интересно было бы понимать их язык. Маги-природники иногда аж краснеют, слушая птичьи трели. Из норы вылез шмель. Посидел, вздрагивая прозрачными крыльями, и взлетел с низким гулом. Здоровенный. Но мирный. Если шмеля не придавить, и не укусит…
Кажется, я задремал, потому что крестьяне появились слишком уж быстро. Бран привел всех дееспособных мужчин деревни. Одни грузили в мешок останки моего конкурента, другие сошлись вокруг меня, ожидая указаний. Я поднял руку, призывая к тишине:
— Прислушайтесь. Слышите гул? Нам он и нужен. Идем туда.
— А чего это жужжит-то? — поинтересовался рябой рыжий паренек. — Не цапнет оно?
— Мухи. Те самые, которые потом чуму по домам бы понесли. Надо сжечь гнездо твари. А саму ее крючьями зацепить и в муравейник! Мне-то все равно, а Рину череп пригодится. Клыки на эликсиры сдаст в лавке, сразу и коня купит и хорошее оружие. Да и за обучение заплатит, арсойя — огромная редкость.
— Да чтоб ее не видеть, эту редкость! — буркнул кто-то из мужиков, когда труп изогнулся, вонзив зубы в древко крюка. — Ща мы ее в самый большой, тут неподалеку такой есть! Я все думал ведро зачерпнуть, да и высыпать тёще на чердак…
***
Мы стояли у ямы. Темными потоками вверх вниз струились летящие мухи всех размеров, в самой яме среди разлагающихся тел животных и людей, бывших жителей земенки, копошились бессчетные личинки. Зная, что будет, я прикрыл лицо шейным платком и потыкал палкой в содержимое этого гнезда, вызвав резкий взлет туч насекомых и ругань мужиков. Я показал на круглый предмет в яме: — Это яйцо, знакомьтесь.
— Тьфу, пакость, ты бы предупреждал, что ль, — возмутился Бран, — мы же не птички мух жрать, вон полные рты набились кое у кого…
Я обернулся. Староста тоже стоял с закрытым тряпкой лицом. А он не прост… Зато многие из моих спутников злобно отплевывались. Еще бы! Кто-то особо впечатлительный ушел в кусты блевать. С непривычки-то… Понимаю.
Впечатленные и обозленные зрелищем мужики нарубили сухостоя с такой скоростью, что хоть сейчас на соревнование дровосеков. И по моей указке свалили вокруг ямы.
— Сперва подожжем, а уже потом скинем, чтобы и мух захватить, — велел я.
Они поняли. Злобно ругаясь, отмахиваясь от жирных насекомых, окружили сушняком яму и подожгли. И когда разгорелось, с самыми что ни на есть злобно-мстительными рожами, сбросили ревущий пламенем завал внутрь. Пламя взметнулось, пожирая пытавшихся улететь мух, задымило черным…
— Нужно поддерживать огонь, пока все не выгорит, хотя бы часа три-четыре.
— Да мы не ленивые, всю ночь пусть горит! А только вот вопрос есть, мастер колдун, — подал голос конопатый. — А зверюга-то одна? Мужик ее не придет?
— Не придет, арсойя — гермафродит.
— Кого родит? — не дослышал рыжий — Ты не ругайся, ты по-простому скажи!
— Оно мужик и баба вместе, — важно объяснил Бран, — вот представь, если б у тебя и сиськи были, и ты бы мог с пузом ходить и еще сам себя того! Вот оно так…
— Вот же ж пакость… — донеслось из толпы поджигателей. — Не, ты лэйн колдун, чего хочешь говори, но до утра костер гореть будет. Не должно такому жить! Чтоб уж точно все сгорело!
Бран отвел меня в сторону и уточнил:
— Значит, из моего внука толк будет?
— Будет, точно говорю, — я кивнул, — возьму в город, там получит знак, годик Вторым походит при мне, зиму поучится, сейчас в гильдии обязательное обучение ввели, а там выпущу. Говорят, семья, где охотник получает грамоту о полезности, от налогов освобождается, пока он жив. А за арсойю грамоту точно дадут, они объявлены государственной опасностью.
— Что за грамота? — он явно заинтересовался.
— Да бумага такая, с королевской печатью. Ее надо на стену вешать, чтобы все видели.
— А ваша гильдия, может, и за пакость эту награду даст? — Бран хитро посмотрел на меня. Вот ведь жулик деревенский!
— Дадут, если целиком скелет им притащить. Только он тяжелый, а лошади его боятся, верхом не увезем.
— Ничего, я все равно в город собирался, — Бран улыбнулся, — вот на телеге вам и довезу, заодно и гляну, что там у вас за гильдия… Все-таки внук родной. Да и год оно того, нормально… вон у ткачей по семь лет учениками ходят, руки ломают, а учитель только палкой по спине лупит, да деньги гребет за их работу!
— А ты откуда знаешь? — удивился я.
— А вон у нас тут есть, сбежал из гильдии. Пять лет на наставника трудился, а как заболел, тот и на лекаря поскупился. Я его откупил, лекарь сказал, что подохнет.
— А зачем тогда откупил? — не понял я.
— Ткач — вещь в хозяйстве хорошая, хоть и недоученный. Мужик не глупый, станки сделать могёт. Да и дешевле, чем нанимать гильдейского! Лекарю пятнадцать серебряных за слова, да учителю пятак за неудачную погоню. И все, у меня свой мастер. А лет через пять, когда забудется, и цех свой поставлю.
Бородач засмеялся, и я понял, почему в деревне стоит Храм Гьяте. Украсть ученика из любой гильдии, страшное преступление. Бран рисковал. Все деревни делали полотно из шерсти, грубое полотно из водорослей, но настоящее, тканое на станках, с вплетенной магией, было им недоступно — гильдии хранили свои секреты, продавая готовую продукцию и связывая мастеров присягой. А тут почти обученный мастер вне гильдии, редкость и большая удача.
— Твою деревню надо было называть не Плюгавое, а Жулики, — рассмеялся я. — Интересное название.
— Так прадеда моего звали Плюгавым. Он как сюда со своей банд… тьфу, семьей пришел, так и поселился. Ну, как староста получил бумагу от градоначальника, мол честный крестьянин, вон деревню основал, храмы покровителям поставил. Вот с тех пор тут и живем. А теперь вот уже и птенцы полетели из гнезда. Новые люди приходят. Сам же знаешь, в каждом селе свои обычаи, своя скотина… мы не скупимся. Каждую ярмарку новую кровь берем. Всей деревней скидываемся, а потом жребий кидаем. Кому счастье выпадет, тому и телочку в хозяйство ведем. Только теленок первый от нее тоже по жребию уйдет кому-нибудь. А под это дело и праздник с плясками. Эх! Кстати, раз такую пакость сожгли, надо будет праздник устроить. Отметить. Может, и лохматого зятька посмотрю! Прав ты был, Дракон Песка, брюхата она, призналась со страху, как мы в лес собрались, думала, на зверя идем всем миром! Дура… — он вздохнул.
Я кивнул, что ж не остаться-то? Тем более надо дождаться, пока муравьи скелет очистят. Гильдия за него точно отсыплет монет, это редкость — никто не хочет такую пакость тащить в город на своем хребте. Мне повезло с учеником, вернее, с его дедом.
К утру, оставив возле ямы пару бдительных, чтобы убедится, что все угли погасли и забросать землей останки, мы уехали в деревню. Мой ученик от деда узнал о ценности скелета и переселился жить на несколько дней к муравейнику — охранять добычу, дабы не сперли. Я не стал сообщать ему, что только очень обедневший охотник попрет это счастье на себе. Тем более, что в гильдии тоже не дураки сидят, проверят быстро, а за ложь лишат знака. Настоящих профессионалов гильдия очень ценит и всячески их поддерживает. Я посмотрел на свой знак и улыбнулся, на серебряном кружке пробивался тонкий золотой луч…