Поединок был ужасным и кровожадным до безобразия, никто из поединщиков не испытывал даже капли жалости или сострадания к сопернику. Только злобные взгляды, зубодробительные угрозы, рев радости или разочарования, причем звучали оба одинаково и даже одновременно. И бешеные выкрики толпы болельщиков: «Мочи его! Налегай! Двигай мышцами! Не филонь!» Собственно, никто и не филонил, двигали и мочили конкурентов так, что аж зубы хрустели, и кровавые пятна прыскали фееричными фонтанами во все стороны. Джас на подбадривание толпы не обращал никакого внимания, да и в дополнительной мотивации вовсе не нуждался. На традиционное весеннее мочилово он прилетел жутко невыспавшийся, голодный и оттого еще более агрессивный, нежели обычно.
В этом году драться пришлось в полную силу, но вот само оружие Джасу не понравилось с первого взгляда, да и пахло оно химией, вернее даже не пахло, а воняло химией так, что хотелось зажать нос, чтобы совсем уж неприлично не расчихаться. Но выбирать не приходилось, да и ругаться с многоуважаемыми судьями ристалища во все времена считалось дурным тоном, так что Джас незаметно покривился, пофыркал себе под нос, и пошел принимать на грудь жетон с номером участника. Его вспомнили и даже радостно приветствовали, малознакомые и вовсе незнакомые люди подходили, хлопали по плечам и спине, пожимали руки, говорили, что в этом году будут ставить на него. А чтобы выиграть побольше, брокеры уже вывесили таблицу ставок не просто на победу, а на количество поверженных врагов за время поединка. Джас в ответ почти мило скалился, старался быть вежливым, хотя такое панибратство его откровенно бесило, и осторожно протискивался к табло со ставками.
Экран мигал, цифры менялись, но Джас еще шесть лет назад разобрался в этой премудрости. Уж если он умудрился просчитать границы временных туннелей, то вычислить и понять принцип быстро сменяющих друг друга чисел — это раз плюнуть. Ну, или два раза. Джас еще с полминуты пялился на табличку, запоминая, а потом пошел к помосту, на который уже поднимались его соперники. Несколько рослых и видно, что физически крепких мужиков, один пожилой, но чересчур энергичный дедок, который свою тросточку вращал со скоростью приличного меченосца, и какой-то длинный и тощий парень со вздыбленным хайером — ну, этот точно не противник: мелковат.
Джас занял выделенное ему место, снова наморщил нос — главное, не дышать и не смотреть на то, что придется совершить, а то его хрупкая душевная организация просто не выдержит подобного произвола. Специально назначенные судьи и контролеры тщательно проверили вес и количество объектов — Джас мысленно простонал: уж лучше бы качество проверяли, — и дали сигнал к старту.
Прозвучал противный звук — Джас аж головой помотал. И вот чего они каждый год меняют сигнал к началу? Уж лучше бы звук сирены ставили, как было в первый год. А то, ишь, разнообразие демонстрируют: то барабан, то предсмертный вопль пожарного извещателя, то демонический мяв. Но рассуждать о красоте звуков не было времени — перед ним находился противник, секундомер беспощадно отмерял время, а его соперники уже набросились на своих жертв, готовые порвать их голыми руками на клочки, изгрызть собственными зубами в мелкое крошево, прожевать и проглотить, чтобы даже следа не осталось в этом бренном мире.
Джас также набросился на своего врага. Он был большим, правильнее будет сказать огромным, горячим и насквозь пропахшим острым кетчупом. Запах совершенно не привлекал, но выбора не было. Джас схватил двумя руками, сжал пальцы покрепче — чтобы во все стороны брызнула красная пахучая жидкость, и с яростным хрипом, который так нравился публике, вгрызсся в пышный бок.
С первым тазиком Джас расправился в рекордные сроки, и ему тут же подставили второй. И в нем тоже были бургеры — Джас откровенно расстроился: в прошлом году на каждом блюде была новая еда — что-то более вкусное, что-то менее противное, но хоть какое-то разнообразие. Да, первый тазик бургеров он просто проглотил, угощение со второго поначалу тоже почти заглатывал, но потом понял, что такими темпами он просто лопнет, и скорость, помноженную на голый энтузиазм, пришлось слегка поумерить. Джас стал есть помедленнее, даже начал тщательнее прожевывать пищу. Булочки были еще вполне ничего, но вот так называемая котлетная часть уже вызывала противную изжогу.
Джас кое-как с трудом одолел второй тазик: последние три бургера он уже откровенно заталкивал в рот руками и даже ладонью подпирал щеки и подбородок, чтобы запихнутое не вывалилось обратно. До конца первого тура оставалось еще сорок секунд, но атаковать третью порцию Джас не стал — набросился на бутылку с водой, и пил с такой жадностью, словно сорок лет таскался по пустыне натощак, без чашки кофе и без глотка фреша.
— А сейчас. уважаемая публика, мы подведем итоги первого тура! — радостно проорал ведущий.
Джас оценивающе поглядел на человека с микрофоном — сколько надо в него забить бургеров, чтобы энтузиазму поубавилось? Но сосредоточиться на математических расчетах не дали — к нему потянулся народ взять автограф на пузо, пожать руку, подбодрить на следующий тур. Джас кивал, расписывался, пожимал то, что подсовывали для рукопожатия, попутно вслушиваясь в голос ведущего. Он взял первое место, за ним с отставанием в два очка следовал тощий парень с хайером — и куда в него столько влезло, ведь один полностью съеденный бергер как раз оценивается в один балл. Остальные пожиратели финишировали с куда большим отставанием, а один мужик вообще от помоста отползал на полусогнутых, держась за живот и жалобно постанывая — не соперник уже.
Очередь перед сортиром была шумной и разношерстной, но Джаса уважительно пропустили вперед и даже вслед никто не отпустил ни одной пошлой шуточки. Закрыв дверь на защелку, Джас задумался — можно было бы отрыгнуть съеденное, чтобы потом в более умиротворяющей обстановке спокойно переварить. Или не заморачиваться с пакетами — а то и спереть могут, как уже было дважды, — а просто запустить ускоренную выработку желудочного сока, чтобы расщепить поступившую пищу и воспользоваться по максимуму доставшимися калориями. Ведь желудок у дракона не беспредельный, в отличие от рекламных котяток, которые могут засосать два литра молока не задумываясь. Джас забрался с ногами на крышку унитаза, поудобнее прислонился к стенке, закрыл глаза и занялся пищеварительным процессом. По малолетству слышал от своего деда, что боевые драконы минут за десять до вылета могли проглотить и переварить целую корову, а потом тащить всадника и плеваться огнем. Ну, конечно, война требует много энергии, так что про корову неудивительно, да и вкусные, наверное, были те коровы, что их можно было за десять минут переварить. А тут синтезированная гадость, которая и жевалась как вата и переваривалась похуже третьесортного бетона.
Слух у драконов всегда был отменный, даже в человеческом обличье, — так что когда почти рядом раздалось глухое урчание, Джас лишь благодушно улыбнулся. Урчание было привычным, знакомым, словно перенесся в родимую пещеру и слушаешь как кто-то из родни переваривает сытный обед. Переваривает… Переваривает? Переваривает?! Джас мгновенно распахнул глаза и даже слегка их выпучил — на этой земле он на протяжении трех десятилетий был единственным драконом. А тут кто-то смеет под боком урчать и обжираться, когда и так нормального пропитания не хватает. И ладно бы, если самочка — Джас мысленно облизнулся, но тут же оборвал приятные мысли — так низкочастотно и басовито урчат лишь самцы.
Стараясь урчать потише, Джас скоренько разделался с имеющимися в желудке бургерами, спустил воду — надо же соблюдать приличия и человеческую маскировку — и вышел из кабинки. Огляделся. Самец урчал где-то рядом — максимум метров пятьдесят будет, но гребанная маскировка не позволит так просто найти кто и где. В эпоху кровопролитных битв за территорию кристаллы-маски ценились выше первой шкуры, но кристаллов тогда было мало, а драконов много. Зато теперь те, кто выжил, непременно были с «масками» — так что сегодня можно до потери пульса вглядываться и внюхиваться в человека и так и не понять, что перед тобой дракон. С одной стороны, его тоже не вычислить, но с другой — и он не может обнаружить конкурента.
Джас растерянно мыл руки под перевернутой канистрой и украдкой поглядывал по сторонам. Плохо было то, что вокруг простиралась не открытая местность, на которой можно было бы заприметить урчащего дракона — то есть сидящего или лежащего с закрытыми глазами человека, — а два десятка мобильных биотуалетов с закрытыми дверками. И как тут искать? Стучаться в каждый? Или не стучаться, а сразу вламываться? Силы, чтобы выдрать пластиковую дверку с мясом, у него хватит, но за пару секунд дракон может открыть глаза и дать сдачи, недовольный тем, что его разоблачили. А может, пройтись аккуратно вдоль кабинок да послушать в дверей, где урчание громче — значит, там враг и окопался. План, конечно, был так себе, но другого все равно не было. И Джас стал пробираться от кабинки к кабинке.
— Слышь, приятель, заходи — я пропущу, — после шестого предложения, Джас едва не взвыл. Попробовал произвести разведку по тылам сортиров, но там тоже было многолюдно. да и люди не просто так дышали воздухом.
Оставалось только встать так, чтобы видеть выходы со всех сортиров, и караулить, пока кто будет выходить — и запоминать этих людей, а потом что? Проследить за ними всеми нереально. А неурчащего дракона от человека никак не отличишь. Джас потыкался вперед-назад, и все же нашел более или менее удобную позицию. но наблюдение пришлось срочно прервать — прогудел сигнал второго тура. Пришлось спешно, неподобающим для порядочного дракона образом, бежать к своему месту.
Блюдом второго тура стал салат. Джас подозрительно склонился к желтенькому тазику. Веселая расцветка посудины отлично гармонировала с горкой сплошной зелени. Джас печально поворошил вилкой эту траву — на ее фоне даже давешние бургеры смотрелись намного аппетитнее. А тут форменное издевательство — заставлять чистокровного дракона жрать силос. Он же не корова все-таки. Можно встать и уйти, но оставлять поле боя, не победив, было как-то неправильно. Все-таки кровь и честь рода не пустые слова, даже если поле брани представляет собой стол жратвы. Джас поглядел направо, потом налево — только один из его соперников на салатную зелень смотрел с неописуемым вожделением. «Как дракон на девственницу» — сравнил Джас. Зато теперь со стопроцентной уверенностью можно утверждать, что этот тощий парень с хайером не дракон. Нормальные драконы траву не жрут… они ею давятся.
Джас понял, что вилкой много и быстро не поешь, и удобнее силос закидывать в рот пальцами — впрочем, так поступали еще четыре участника. Еще трое вылетели после первого тура и, похоже, с концами. Остальные, даже набрав мало баллов. надеялись на что-то и продолжали активно двигать челюстями. Джас предпочитал не жевать — разве что только для вида, а сразу проглатывать. Тем более что и переваривать эту траву он не собирался. несмотря на кучу приписываемых ей целебных свойств. Так что важно утрамбовать в себя побольше…
Джас логично предположил, что конкурент тоже пришел на праздник подкормиться, тогда круг подозреваемых сужался до самих участников пищевой цепочки… то есть поединка. Джас стал машинально закидывать в рот пригоршни салата, а все внимание переключил на остальных пожирателей зелени. Следил, кто как ест, как морщатся, как нервно косятся на табло с таймером. Но наблюдение ничего не подсказало — все вели себя как люди, жаждущие заполучить выигрыш. Джас равнодушно глянул на телегу с призом — метровая плазма ему точно не нужна. Д аи вообще он сюда просто перекусить зашел. Вот в прошлом году, например, была курочка. А тут трава травой — совсем обнищали, видимо, спонсоры праздника.
Несмотря на отвращение ко всему травоядному рациону, Джас опустошил два тазика и истово возблагодарил небеса, когда раздался сигнал окончания второго тура. Нормально посетить кабинку не вышло — там снова толпился народ, да и надо было вычислить источник урчания. Джас побегал взад-вперед, но искомого звука так и не услышал. Трезаемый страшными подозрениями, что замаскированный дракон-конкурент мог убраться с праздника после бургеров, Джас отвоевал лежак, распластался на нем со всеми доступными удобствами, закрыл лицо кепкой и жалостливо заурчал — траву все же придется переваривать. Ну, может, она, и правда, полезна. Судя во горьковатому вкусу, отрава и то лучше зайдет. Джас расслабился и тихонько заурчал — люди все равно не воспринимают такой низкий звук, так что можно и не глушить горло.
— Лежи и не двигайся, — зазвучал прямо в ухо нежный предупредительный шепот. — У меня боевая трансформация занимает шесть секунд.
У Джаса трансформация занимала четыре секунды, но демонстрировать навык он не собирался. Потому что хорошо знал, насколько уязвимым бывает дракон во время самого превращения. Нестабильность оболочек, смазанная граница миров, граница перехода сущностей — короче, достаточно одной стрелы, чтобы отправить мощное и могущественное существо к праотцам. А если оперировать современными реалиями, то оглушить трансформирующегося дракона можно даже кулаком в висок — главное только приблизиться на расстояние удара. Неудивительно, что в прежние времена каждый наездник клялся оберегать дракона на границе перехода пуще собственной жизни и всего своего рода.
— С чем я тебя и поздравляю. — Джас рискнул приоткрыть один глаз. На соседнем лежаке обретался давешний тощий парнишка с приметным хайером. Если предположить, что человеческий облик отражает возраст и в драконьем исчислении, то мальчишка лишь недавно должен был пройти обряд первой шкуры. Да и вообще опытный боец не стал бы предупреждать о том, сколько времени он будет беспомощным — бери голыми лапами. — Если ты хотел меня запугать, то у тебя получилось, — вежливо сообщил Джас парню. — Я весь дрожу от ужаса.
— Не надо меня вынюхивать, — на колкость молодой дракончик не обратил внимания.
— Даже в мыслях не было, — Джас скорчил гримасу отвращения. Скорее всего этот молодняк его вычислил тоже по урчанию. Но вот как тогда объяснит его удовольствие от поедания травы? Вот про кого, а про драконов-веганов Джасу слышать ни разу не доводилось.
— Да мне плевать на твои мысли, что в них было, а чего отродясь не было, — гордо заявил парень. — И вообще… это моя кормушка. — Джас хекнул, с трудом удержавшись, чтоб не расхохотаться и не предложить дракончику отрыгнуть недопереварившуяся в желудке траву. — И ты тут лишний. И я… бросаю тебе вызов.
А вот это уже серьезно. И проигнорировать сказанное никак нельзя.
— Я принимаю твой вызов, о последний в роду, — пафосно провозгласил Джас. — Хотя и буду скорбеть про твой погасший род.
— Почему погасший? — возмутился парень. — Я планирую завести потомство.
— Я уже принял твой вызов, — медленно, словно разговаривал с законченным приду… человеком, пояснил Джас. — Так что, вряд ли ты успеешь опотомствениться.
Дракончик погрустнел. даже хайер слегка привял — очевидно, что возраст, мощь и пропорциональное соотношение обликов он оценивать умел. И оценка эта была не в его пользу. Да и легенды гласили, что в поединках побеждал всегда более старший и опытный дракон, ведь сила накапливалась с годами, как и прочие умения.
— Это не твои заботы, — сердито проворчал дракончик. Джас кивнул, соглашаясь, — он и своим потомством еще не обзавелся, потому что с подходящими самками в современном мире дела обстоят еще плачевнее. — И я бросил тебе вызов.
— Считай, что я его принял, — Джас потянулся. — Тут драться станем? Как люди?
— Я что — дурак? — парень аж дернулся от возмущения. — Нас же менты загребут. Давай… этим поединком выясним, кто выиграет — тот и победил. Люди ведь нам не соперники.
Джас вздернул бровь — а ведь мальчишка неплох. По крайней мере голова у него работает. Да и в правилах поединков ничего не указано про условия — о них противники сами договариваются, если вообще успевают до чего-то договориться, а не налетают друг на друга как петухи бешенные.
— Согласен.
О своих словах Джас пожалел через одиннадцать минут, когда начался третий тур соревнования. И подали ящик орехов. Целый ящик орехов! Разных! Грецкие, кешью, фундук, арахис. Джас мысленно взвыл. Завыл бы и вслух, но даже в человеческом виде он может издавать весь спектр звуков истинного дракона — а люди бы не оценили «песнь горя и боли» из глотки трехтонного зверя с соответствующим объему вокалом. Мысленный вой перешел в мысленную ругань, но на ментальное пожелание подавиться дракончик никак не реагировал: целыми жменями забрасывал в рот орехи и смачно ими хрупал. В результате естественной убыли участников турнира парень с хаейром сидел всего лишь через одного мужика, и Джас прекрасно слышал, как тот перемалывает орехи в мелкую крошку. Разгрызаемые орешки печально хрустели со всех сторон и Джас непроизвольно вздрагивал. Но сдаться? Отдать победу этому прощелыжному юнцу? Да ни за что! Обреченно зажмурившись, Джас поднял ящик, поднес ко рту и стал осторожно вытряхивать орешки прямо в горло. Брать их руками было противно — сами орехи-то отличные, свежие. качественные. Но стоило лишь вспомнить тот ореховый тортик, как накатывала тошнота, в глазах темнело, а температура поднималась на запредельные для человека показатели.
Джас глотал, стараясь не думать, что именно попадает ему в рот. Главное все проглотить, а потом поскорее добежать до заветных кабинок. Черт бы побрал эту аллергию. Уж лучше бы на молоко была, все равно он его не пьет. Да и орехи до сегодняшнего дня его никто не заставлял есть в таких количествах.
— Хрусь! Хрусть! Хру-у-усь! Мням…
Под этот незамысловатый аккорд Джас представлял, как трещат под мощными ударами кулаков и лап гигантские орехи, размером с одноэтажный дом. Так давиться ореховой смесью было капельку легче. Зато дракончик с хаером прямо кайфовал и хрумстел орешками с таким удовольствием на лице, что Джасу безумно хотелось подскочить и залепить здоровенного леща. Удерживали его только мысль о таймере и нескольких кило не съеденных орехов.
— Хрусь! Хрусть!!! Хрясть!!!
Ореховый привкус во рту стал отчего-то напоминать то специфическое послевкусие, когда отведал случайно гнилого мяса — потому что после зимнего сна еще плохо соображаешь и ориентируешься, а есть сильно хочется, и ты не можешь сразу понять, что у тебя давно не работает холодильник и все запасы испортились, а теперь даже проскочивший в желудок кусочек приказывает долго жить. Джас облизнулся — воспоминания были не из приятных и хотелось их прогнать хотя бы таким примитивным способом. Но не вышло, ореховая масса вперемешку с кусочками заглоченных целиком орехов надежным заслоном застряла в горле и не желала проглатываться. С мыслью о том, что следовало прожить несколько сотен лет и встретить бесславную кончину от тазика с орешками, Джас подорвался и со скоростью, подозрительной для человека устремился к коридору из туалетных кабинок.
Отплевывался он долго и все никак не мог убедить себя, что орехов в нем уже не осталось. Даже рот прополоскал у общего умывальника раз пять. Все-таки смерть от ореховой аллергии — это не то. что стоило бы записывать в летопись славных деяний драконьего рода. Такая погибель больше подходила под графу «позор семьи», в категорию «глаза бы мои тебя не видели» и с пометкой «вычеркнуть из памяти всех потомков навечно». Джас вздохнул и ощупал живот — ему казалось, что он все еще нафарширован орехами, причем настолько, что эти клятые ядрышки даже из ушей лезут. Но нет, ореховых потеков на голове не было, да и глаза в ореховые ядра не превратились. Так что и предлогов, чтобы остаться и профилонить остаток конкурсного соревнования возле безопасных кабинок, больше смысла придумывать не было. Джас еще повздыхал немного, сунул голову под кран, пытаясь смыть преследующий его запах свежих орехов. Как на врага поглядел на флакон орехового жидкого мыла — хотелось его сжать в руке да посильнее. От публичного акта вандализма его остановила только мысль о том, что тогда содержимое плеснет во все стороны и запах станет сильнее — не отмоешься.
На свой помост с мерзким, наполовину опустошенным тазиком, Джас вернулся за полторы минуты до сигнала, оповещающего о завершении тура. Покосился на остаток орехов, мельком глянул в сторону радостно хрумкающего дракончика и выразительно сплюнул. Не будет он себя больше травить, даже ради победы — может, отыграется в финальном туре. Да и вообще тут победа по очкам, а с первыми двумя тазиками он расправился в рекордные сроки и даже траву быстро сжевал.
— Ее-е-ее-е-е-е-е-еу-у-у-у-еу-еу-у-у-у!!! — разнеслось над мероприятием.
Люди, кто испуганно, кто матерно вжимали головы в плечи и закрывали ладонями уши. Джас тоже поковырял пальцами в слуховом канале — если бы рыцари приходили вызывать на поединок с такими визгливыми штуками, то он бы сдавался сразу и не задумываясь, лишь бы они перестали издавать такие звуки.
— И у нас новый победитель! — торжественно заверещал ведущий. Джас даже дважды посмотрел, проверяя не прищемил ли кто тому ногу или руку. Другого объяснения таким высоким нотам просто не находилось. — Чествуем орехового троглодита… — ведущий запнулся, понимая, что ляпнул чего-то не того, и поспешил исправиться: — Орехового проглотита… проглота…
— Вот уж точно проглот, — проворчал шепотом Джас, одобряя попытки ведущего как-то обозвать дракончика.
— Проета… — ведущий окончально сбился и запутался. И поглядел на победителя таким несчастным взглядом, что тот взялся подсказывать, но получалось еще хуже. — Поглотителя… победителя… поетеля… поеба… Да как тебя зовут в конце концов? — Не выдержал несчастный ведущий, растерявший изрядную долю уверенности, креативности и изящества. Зато сорвавший трижды бурные аплодисменты и малоизысканные комментарии публики.
— Чак, — гордо представился дракончик, словно его имя было выцарапано мечом-драконоборцем на Скале смерти.
— Орехового Чака… — сделал еще одну попытку довести до ладу триумфальную речь ведущий и, плюнув на этикет торжества, закончил по простому: — Поприветствуем этого милого мальчика, который сожрал… сумел выйти победителем из орехового поединка! Ура!
По мнению Джаса, мальчик был абсолютно не милым, как в человеческом облике, так и в виде дракона. Теперь, когда он знал кто, поглядеть на парня драконьим зрением проблемы не составляло. Ну, мелковатый изумрудной расцветки гад, вернее, гаденыш с нежно-голубыми, под цвет летнего неба глазами. Идеальный типаж для слезливых девчачьих мелодрам о любви на лепестках роз, пока милый дракончик не проголодался и не пощелкал косточки, как орешки из тазика. Джас наморщил нос и чихнул. Сам он был большим коричневым драконом — предпочитая называть свой цвет шоколадным, а не тем, что обычно выкрикивают из себя жертвы, — но на такую расцветку даже с сочетании с зелеными глазами принцессы даже в его лучшие годы особо не бросались.
По очкам Джас лидировал, но впереди был последний тур — десертный. И на десерт подали ореховую пасту, много шоколада с ореховым сиропом, ореховый торт и целый поднос пирожных, усыпанных ореховой крошкой. «Наверное, покрошили все то, что осталось в тазиках участников предыдущего тура,» — мстительно подумал Джас и потускнел, понимая, что этот ореховый ужас ему не одолеть.
— Ёу-ёу-ёу-у-у-у-еееее!!!
От воплей страдающего мартовского котика подпрыгнули все, и практически у всех присутствующих на лицах можно было прочитать острое желание оказать последнюю милость животному, мучающему всех окружающих. Но это снова был лишь сигнал к началу последнего тура.
— ёу! ЁУ! — мысленно выл Джас, старательно отгребая в сторону орехи, и давясь сладостями, словно от них зависело полцарства приданого и весь набор субпродуктов в придачу. Но еканье помогало — по крайней мере те злокозненные кусочки орехов, что все же по недосмотру проскакивали в рот. не вылетали обратно с фонтаном негодования по поводу аллергического продукта. — ЕУ! Еу!!!
Первое место и двадцать очков засчитали Чаку — дракончик слопал все сладости, не оставив даже крошки на блюдах. Джас получил лишь двенадцать очков, но из-за поражения в прошлом туре он отставал от Чака на одно очко. На одно чоко!!! И подарок вместе с первым местом, званием «Поедатель года» и мятой ленточкой цвета детской неожиданности, присудили новому фавориту.
— Ты проиграл, — мерзко ухмыляясь, шепнул Чак прямо Джасу в ухо, когда, вместо привычного рукопожатия, зачем-то полез целоваться с соперником, занявшим второе место. Джасу вместо лобызаний хотелось цапнуть наглого дракончика, что совался своей модой ему прямо в пасть, но зрители ведь не поймут и вряд ли одобрят такой поворот. Поэтому он мужественно сграбастал победителя и смачно впился губами куда попал. Публика зааплодировала и потребовала повторить «на бис» — люди искренне радовались тому, как два сопериника искренн поздравляют друг друга с победой. Джас же едва не расплевался — он умудрился расцеловать Чака прямо в губы, щедро смазанные и испачканные ореховой пастой и ореховым кремом. — Ты проиграл, и не имеешь права в течение десяти… ладно, — смилостивился гаденыш, — пяти лет воровать себе принцесс.
— Да чтоб тебя, — Джас пробовал сформулровать что-то подходящее случаю, но его собственные губы склеились от орехового крема, а открывать рот пошире, рискую заполучить еще каплю этой гадости, было выше сил. — Чтоб тебе… орехами обсыпало, — выдал Джас самое страшное для себя проклятие. Пять лет! Пять лет без возможности утащить принцессу! Да этого же… да лучше бы ему глотку перегрыз этот гаденыш! Пять лет! Вот же орех хрЕновый. — Чтоб тебя… чтоб…
Джас махнул рукой, спрыгнул с пьедестала и быстро пошел прочь. Такого пакостного… ореха ему судьба давно не подкладывала. Но чем дальше уходил, отнекиваясь и отмахиваясь от традиционных предложений «глотнуть пивасика и отметить победу», тем меньше разочарования оставалось в мозгах и груди. «Этот глупый молодой дракончик использовал в своем условии именно обозначение «принцесс». Не брать пять лет принцесс, а ведь принцесса это по сути кто? — размышлял Джас, — Принцесса — это обинстограмленная моделька, с армией, пусть и хреновенькой, поклонников. У одной побольше королевство с подданными, у другой поуже с облайканной территорией. Но ведь толку-то с этих принцесс? Да никакого, и пахнут они все одинаково, и на вкус — жерди сушеные. Ни вцепиться клыками, ни подержаться руками. То ли дело селянские девицы, пышные, сладкие, молоком пахнущие. Да и девственниц среди них больше бывает. И молоко ему сильно нравится, что пить, что нюхать. Так что пять лет без принцесс он как-нибудь перебьется на селянках. Поздоровеет, окрепнет, а вот через пять годиков задаст этму гаденышу на все орехи».
Вдохновившись перспективами, Джас побежал к лесочку, чтобы обернуться без лишних глаз. Все равно по случаю праздника люди вверх носы забирать не будут, а в драконьем обличье до пещеры долететь быстрее. Да спать завалиться — пообедал-то он сытно. Да и салат-то допереваривать надо — витамины же, здоровое питание, как ни крути.
На площадь Саркан, по обычаю, пришел по сумеркам, когда в небе догорели последние отблески багрового солнца, а тьма еще только стала сгущаться и пока что опасливо отступала от робких языков факелов. Было шумно да и людей собралось много: из развлечений поединки всегда оставались любимым зрелищем. Заезжих бардов да сказателей в их глухомань заносило нечасто, да и то лишь по зимнему времени с санными обозами, а иных гостей и того реже доводилось видеть. Зато на бои собирались поединщики со всей округи, а тут на порубежье хороших бойцов было с избытком — можно и размяться, и повеселиться как следует. Поначалу мальчишки затупленными мечами рубятся или деревянными дубинами машутся, а под конец уже настоящие бои открывают, где можно оружие выбирать на обе руки.
Жеребьевка началась и Саркан встал в очередь. Его уже успело поприветствовать с десяток бойцов, и несколько бойких девиц украдкой одарили знаменитого поединщика манящими и весьма нескромными взглядами. Он не показывал лица, закрывался низко надвинутым капюшоном серого, порядком потрепанного плаща. А во время боя обматывал голову куском серого холста, оставляя лишь узкую щель для глаз. Но его неизменно узнавали, хотя многие носили двойные мечи за плечами и простую серую одежду. А после его побед другие бойцы также стали прятать лица — только вот зачем уподобляться в такой мелочи, если мечи в руках словно мертвые? Чтобы выиграть бой клинок должен летать, петь вечную песнь жизни и славить небо, напиваться кровью, а не пластать воздух, будто поединщик колом, наспех из плетня выдернутым, размахивает.
Очередь двигалась споро — бои до первой крови обычно долго не велись. Довольно малейшей царапины, что нательную рубаху рудой алой окрасит, — и следящий бойцов останавливал. А кто жеста не слушался, на того могли и бадью воды студеной выплеснуть — по зимнему морозу колодезная водичка хорошо остужала даже самые горячие головы. Да и за такими бойцами наблюдать было скучно — слишком сильно сторожились. Впрочем и награда за такой бой была мелкой — пара медяков победителю. А вот за кровавые потехи отсыпать могли и пригоршню золота.
Саркан прищурился, небрежно повел плечами под распахнутым тулупом — спину протянуло острой болью. Но сдержался, только зубами скрипнул — ничего перетерпит, только злее биться станет. Саркан глянул на опоясанный веревками пятак, где сошлась первая пара на смерть. Все равно ведь нарочно до смерти не зарубятся, разве только чуток покалечатся. Вот в прежние времена, когда с дальних поместий да лесных подворьев бойцы сходились — вот тогда на поединки любо-дорого поглядеть. Схватки настоящими были, и руда во все стороны плескала. А сейчас махач и ничего больше. Ставок он делать не стал — и так ясно, что кряжистый мужик проиграет, слишком медлителен, хотя и бьет резче, да и силы не занимать. Так и вышло — совсем юный, однако более шустрый парнишка ловко увернулся из-под верхнего рубящего удара да полоснул поперек живота. Саркан принюхался — кровь была свежей и пахла вкусно. Но нельзя. Потом он поохотится.
Еще шесть боев таких же скучных, еще шесть раз пятак заливали водой — схватывалась по такому морозу она почти сразу, так что лапти да кожаные подошвы поединщиков скользили знатно. Но вот и последнего невезучего бойца за ноги утянули в бок — вроде и дрался пристойно, однако на меч напоролся и видно не оклемается.
Когда вестник выкрикнул его имя, Саркан шагнул вперед, на ходу сбрасывая тулуп, и перед самой веревкой скидывая с ног валеные из шерсти сапоги. Босиком удобнее будет. Он даже улыбнулся, когда почувствовал нежные прикосновения холода к ногам и плечам — родная стихия. Самый лучший друг и самый заветный враг. Мороз и холод порождали новое тело, они же и губили прежнее. Саркан глубоко вдохнул и единым рывком перемахнул через натянутые по грудь веревки.
— Завяжите очи, — хрипло бросил он. — Я повышаю ставки. Согласен выйти против четверых бойцов.
Люди дружно ахнули, в тот же миг к нему бросились Свен и Гринька — закадычные трактирные приятели, с которыми не по одной кружке медовухи пропустил, принялись разубеждать. Мол, куда против четверых-то, тебе и двоих достаточно, особенно коли очи завязаны будут.
— Локоть золотых, — сквозь зубы рыкнул Саркан.
— Поддерживаю, — густо пробасил купец Вилько.
Саркан усмехнулся — он был уверен, что его вызов примут. Да и золото он чуял — здесь локтей шесть еще у людей по торбам да кошелям припрятано.
— Ставлю три меры, — выкрикнул кто-то из кузнечной слободки. Слишком уж с той стороны несло каленым железом да рудным огнем.
— Две меры, что не справится.
— Серебряную голову!
Люди азартно заспорили, стали торговаться. Саркан вновь передернул плечами — страшная зима будет в этом году, раз его болью пробирает так рано, хотя еще до карачуна три седмицы.
— Ведро золотых.
— Два локтя.
Саркан медленно повернулся вокруг, подставился, позволяя себе завязать глаза плотным куском черной ткани — видно кто-то плащ отдал на благое дело. От одежды пахло квашеной капустой и теплой печкой. Саркан содрогнулся — жар печки и горящих поленьев напоминал пыточную. Кажется, больше ставок не будет. Да и поединщиков уже выбрали — глупцы едва не передрались, рассчитывая выйти на круг. Еще бы победившему достанется мер пять, а то и шесть серебра, локоть золота — даже если и вдвоем на ногах останутся, или втроем — все равно в убытке не останутся. Да и заметно как все уже прикинули, что с двумя знаменитый поединщик справится, но вот против четверых умелых бойцов он ведь еще ни разу не выходил.
— До смерти, — хрипло провозгласил Саркан, — и без пощады.
Ему не нужно было видеть людей — он их и так чуял. Их одежда пропиталась ароматами печного дыма и недавнего обеда. Опытные бойцы перед дракой животы предпочитали не набивать, но днем запросто могли плотно перекусить. А еще эти люди слишком громко двигались: они дышали, шаркали ногами по льду, поскрипывали снежными крупинками, шелестели рубахами. Да и движение меча можно хорошо услышать — у каждого клинка свой голос, когда он режет воздух. Надо только сделать вид, что супротив четверых биться ему нелегко.
Саркан почти не бил в ответ, он легко в последнее мгновение уклонялся от замахов, подныривал под разящую руку, не позволяя загнать себя в угол. Дважды он даже нарочно подставился под меч — от таких царапин вреда для него особого не будет, зато нападающие слегка расслабятся — уж больно обильно кровь из ран хлещет. Но ведь бой-то до смерти и без пощады, потому не страшно. Первого он уложил точным ударом в горло и чуть провернул меч — не для того чтобы добить, просто следовало быстро выдернуть клинок и закрыться от слишком умелого вспарывающего удара. С выпущенными кишками даже он долго не продержиться, так что пришлось. Второго добивать не стал — метким пинком переломил ему колено и вторым ударом отшвырнул к веревкам, а то его сотоварищи уже в раж вошли, легко могли бы затоптать. Третий мягко осел на лед, придерживая впившийся под ребра меч. А четвертый сам подставился — напал сбоку, позабыв, что Саркан обоерукий боец, а перекинуть клинок в другую длань мгновенно можно.
После того как упал последний он еще поводил мечом из стороны в сторону, убеждая толпу, что и вправду ничего не видит. Люди потрясенно молчали, но даже если и кинутся мстить за братьев, сыновей — то он и с остальными справится. И тогда охоту можно будет не откладывать. Здесь всего пару сотен человек — можно начать пир, а на остатки добычи и лесное зверье подтянется. Но не бросились, разразились восторженными воплями, славя мастерство умелого бойца. Так тому и быть — пускай и дальше живут, он найдет себе пищу в другом месте. А сюда снова придет развлечься, как и приходил всю осень, лето и весну. Саркан сорвал повязку, оглядел себя — ясно теперь отчего рот слюной наполнился: полегшие бойцы его с головы до ног своей рудой обляпали. Тяжело ступая и пошатываясь, чтобы все видели, как ему тяжко пришлось, он подошел к следящему за своим выигрышем.
Монет оказалось много — благо кто-то из девок бросил ему прочную торбу. Пересыпав монеты и поблагодарив помощников, Саркан кивком подозвал трактирщика, не глядя зачерпнул из меры с золотушками.
— Всем медовухи. Да побольше. — И ссыпал еще пару пригоршней в услужливо подставленный подол жонки трактирщика. И лишь затем позволил накинуть себе на плечи тулуп.
Бочки с медовухой прикати прямо к пятачку, тут же разложили и костры для жаркого. Когда люди разгулялись настолько, что даже стали петь, Саркан, наскоро распрощавшись, двинулся за околицу. Ему предстоял неблизкий путь, да и засиживаться у людей не стоило — спину уже вовсю полосовали плети боли, так что сдерживаться было трудно. Но одно дело, если крутить его начнет в лесу — волки пусть и голодные к нему подступиться не отважатся, и совсем другое, если обряд накроет посреди селища. Но обошлось, пусть и почти бегом, а по свежему снегу да бездорожью пробираться тяжело, но до темной звезды он успел добраться до запрятанной в гущаре пещеры.
— Ты долго, — навстречу ему высунулась огромная драконья голова и приветливо пыхнула дымом. Сарканд зажмурился — драконий огонь был похож на тепло далеких звезд, вроде бы и не обжигает, но окутывает каким-то ледяным холодом. — Я беспокоился.
— Напрасно, — Саркан быстро высыпал монеты и бережно подгребал их к бокам лежащего дракона. — Я вернусь к тебе, даже если меня убьют… ты же знаешь, господин. Скажи, этого золота хватит или надо еще сходить?
— Сейчас да, — огненный дракон с любовью подгреб горы монет передними лапами. — Это будет всего лишь двухсотая линька. Она не сложная, а вот следующая будет хуже. Там у меня на шкуре будет струиться черная вязь.
— До следующей еще долго, — Саркан уселся возле драконьей пасти и привычным жестом почесал под нижней челюстью — самое чувствительное место на непробиваемой даже каленым копьем шкуре. — Целых десять лет. Спи, не бойся. Я не уйду. Вот смотри — снова цепь надел, — и в подтверждение своих слов застегнул на себе ножные кандалы. Я не уйду, только ненадолго на охоту, а потом вернусь. Спи. Хочешь я расскажу тебе про ледяного дракона, который своим дыханьем сковывает землю и погружает все живое в вечный сон…
Материалы о профессоре Каленберге и его жене Эмилии Валентайн Корделия начала собирать сразу, как только ей попалась заметке о шахте на Вилде. Сначала ею двигало любопытство, разбуженное рассказом Бозгурда о полубезумной супружеской чете, решившей вернуть из мертвых погибшего сына.
Повесть главного дексиста Корделия восприняла как байку, призванную стать приманкой для женщины, некогда потерявшей свою семью. Она могла бы легко забыть эту историю и ответить на приглашение Бозгурда категоричным отказом, если бы не получила косвенного доказательства, что профессор и его супруга действительно существовали. И сын их, Мартин, погибший на Хроносе, тоже существовал. А затем любопытство сменил охотничий азарт, когда выяснилось, что и Мартин второй не выдумка. Но еще до визита в лабораторию Корделия просмотрела полицейские отчеты, где излагалась версия гибели супругов. Они погибли на Новой Земле, куда профессор Каленберг прибыл для участия в научной конференции в университете им. Гумбольта, а его супруга — ради встречи с горсткой верных поклонников, пожертвовавших на бенефис свои скромные сбережения.
Несколько предшествующих месяцев супруги вели довольно беспокойную жизнь. Они перемещались из одной звездной системы в другую, перелетали с колонизированной людьми планеты на астероид или даже на военную базу, отправлялись куда угодно, в самые темные, дикие уголки Галактики, если могли добавить на счет в банке еще несколько единиц. Профессор читал лекции, давал консультации, участвовал в самых рискованных и сомнительных проектах. Его супруга не гнушалась принимать участие в корпоративах и непрестижных развлекательных мероприятиях, снималась в рекламе и низкобюджетных сериалах.
Далеко не сразу Корделия догадалась, с какой целью эти уже немолодые люди развили такую бурную деятельность. Они собирали деньги, чтобы выкупить Мартина! Их «второй» сын принадлежал корпорации, а корпорация в лице господина Найджела Бозгурда заломила непомерную цену. Это ей, Корделии, наследнице Трастамара, владелице холдинга, ничего не стоило выложить полмиллиона, а у несчастных родителей таких денег не было. Они продали все, что у них было, даже дом, в которым вырос Мартин первый. Они жили в дешевых съемных квартирах, брались за любую работу, иногда перебивались на пожертвования от друзей. Они рискнули взять заем у авшуров! Родители боролись за своего сына. И погибли. Почему?
Полиция Новой Земли признала случившееся несчастным случаем. Рядовое ДТП. Такие происходят ежедневно, а в масштабах Галактики — ежесекундно. Таксофлайер и гравиплатформа. Кто-то не справился с управлением, нарушил ПВД. Но вот что странно… Водитель гравиплатформы так и не был найден. А пассажиры аэробуса, летевшего на более скоростном уровне, утверждали, что гравиплатформа намеренно вильнула, вспарывая бок таксофлайера заостренным краем. Но их показания не признали заслуживающими доверия, так как один из свидетелей был пьян. Кому принадлежала гравиплатформа, также выяснить не удалось. Ее взяли в краткосрочную аренду по поддельным документам от имени фирмы-однодневки. В договоре аренды указывался адрес этой фирмы, но прибывшие полицейские обнаружили пыльный и пустой офис. Далее след обрывался.
Казалось бы, какие еще нужны доказательства, чтобы квалифицировать происшествие как умышленное убийство и начать расследование. Но нет. Следователь закрывает дело и сдает в архив с грифом «несчастный случай». «Они бы еще как самоубийство квалифицировали», подумала тогда Корделия.
Она педантично собрала все, что ей удалось обнаружить, в одну папку и скопировала на планшет. Сделала она это уже на Новой Вероне, но без определенной цели. Ей тогда, после слов о предательстве, брошенных Мартином, хотелось разобраться самой, выяснить, прав ли он в своем горестном негодовании.
Потом, уже на яхте, она забыла о собранном материале и о смутных намерениях поделиться своими догадками с Мартином. Он был так изранен и слаб, что разговор с ним, даже самый незатейливый, выходил за рамки самых смелых мечтаний. И она отложила беседу до лучших времен. Вот только признаки этих лучших времен сама для себя не уточнила. Оказывается, одним из самых судьбоносных знаков может быть перелом. Когда в ответ на ее слова Мартин застыл будто заколдованный, она прошла из кухни в рабочую зону и взяла лежащий поверх клавиатуры планшет.
— Вот, почитай, я собрала здесь все, что нашла в сети, и даже кое-что стянула из базы данных галаполиции. Дорожное происшествие на Новой Земле. Гравиплатформа и флайер.
Мартин взял планшет и, не говоря ни слова, исчез на лестнице. Корделия покачала головой.
— И все же скотина неблагодарная! Мог бы спасибо сказать. Я сидела, собирала, время свое тратила… А время стоит дорого! Мое время!
Утром, несмотря на сломанную руку, она отправилась на пробежку, но сократила дистанцию. Уже направляясь к дому, почувствовала перемены — не было взгляда. Корделия быстро взбежала на второй этаж и позвала:
— Мартин!
Он сразу появился в дверном проеме. Взгляд потухший, даже без вопрошающей тревоги, волосы спутанные, одежда мятая. Он спал, не раздеваясь, или не спал, лежал, пялясь в наклонный потолок.
— Как ты себя чувствуешь?
Вот кто тут кому руку ломал?
— Уровень энергии 36%, работоспособность 45%, — отрешенно ответил он, глядя мимо нее.
— Понятно. В киборга играем. Приходи минут через десять, я сварю тебе кашу.
И пошла вниз. Ей не понравилось, как он выглядит. Взгляд совсем больной. Черные тени под глазами. Может быть, она поспешила с этим планшетом?
Он явился ровно через десять минут, сел на один из кожаных табуретов и смиренно сложил руки на коленях. «Бедный осиротевший ребенок», подумала Корделия, наблюдая за ним, «и не приласкаешь его, не утешишь…»
Снова почувствовала приступ необъяснимой ярости. На этот раз не только к «DEX-company», но и к супругам Каленберг и Александру Гибульскому. Безответственные, эгоистичные люди. Одним понадобился эрзац-сын, а другому — мировая слава. Создали живое, разумное, прекрасное существо и… бросили на произвол судьбы. Неужели ни один из этих «создателей» не задумался о возможных последствиях? Мать, понятно, была ослеплена горем, ей было не до рассуждений о причине и следствиях. Но профессор, пусть и любивший жену без памяти, должен был хотя бы на минуту задуматься, к чему может привести эта затея. Они оба уже немолоды. Или они надеялась как-то узаконить появление сына-киборга? Добыть для него паспортную карточку? Да кто бы им позволил! Приравнять киборга к человеку. Киборг он и есть киборг, пусть он даже тысячу раз разумный… Нет такого закона! Закона?
Корделия задумалась.
Мартин терпеливо сидел за столом, ожидая своей терапевтической порции разваренной овсянки без масла, но с ложкой меда. Он уже справлялся с тремя ложками каждые два часа. На сегодня Корделия планировала увеличение порции до четырех ложек. Когда-нибудь она сможет заказывать для Мартина всевозможные лакомства. Или не сможет. Никогда. Привыкание к пище шло тяжело. Потому что в действительности Мартин учился не есть, а заново жить. Чтобы жить, ему требовался весомый аргумент. И один космос знает, послужит ли таким аргументом правда о родителях. Или напротив, отбросит его назад, к рекомендуемой ликвидации. Мартин безропотно проглотил назначенные четыре ложки, не выказав ни протеста, ни удовольствия.
— Вот и замечательно, — сказала Корделия, — скоро куплю тебе мороженое. Ты знаешь, что такое мороженое?
Но ответа не услышала. Фиолетовые зрачки вдруг заполнили более светлую радужку. Мартин зажал рот рукой и бросился из-за стола. Через пару шагов упал на колени и локти.
— Что, Мартин, что?
Он страдальчески на нее взглянул. По телу пробежала судорога. Корделия вдруг поняла, что с ним происходит. Имплантаты блокируют рвотные позывы. Желудок сокращается, но устье и пищевод пережаты, потому что хозяйка приказала ему есть. Система выполняет приказ. Очередной конфликт человека и киборга. Только на этот раз имплантаты рвут не мышцы, а желудок.
— Отключить имплантаты, — резко приказала Корделия.
Мартина тут же вырвало. Спазмы скручивали его еще с минуту, еще более мучительные оттого, что желудок был уже пуст. Наконец он смог отдышаться. Все еще стоя на коленях, поднял на Корделию взгляд провинившейся собаки. Ждал наказания. Лицо бледное, залитое потом. Корделия выдернула салфетку из пачки, смочила ее водой. Из угла выполз робот-уборщик.
— Ничего, Мартин, ничего. Бывает. Мы сегодня поспешили. Вернемся к трем ложкам или даже к двум. Не смотри так. Я не буду тебя наказывать. Все, ложись на диван. Я поставлю капельницу. Вот, вытри лицо.
Мартин послушался. Лег на диван в импровизированной гостиной. Сначала вытянулся, как предписывала программа, затем повернулся на бок. По-детски сунул руку под голову. Корделия укрыла его пледом и, подпихнув подвижный штатив, присоединила трубку с теми же предосторожностями. Потом села рядом, на самый краешек.
— Давай кое о чем с тобой договоримся.
Мартин не ответил, но она не сомневалась, что он ее внимательно слушает. Хозяйка же…
— Нам нужно как-то отделить нейтральные фразы от приказов. Я не хочу, чтобы в ответ на каждую мою реплику в повелительном наклонении система тащила тебя, как зверя на аркане. Скажи, как лучше это сделать?
Мартин помолчал, потом ответил:
— Приказ можно маркировать специфическим обращением. Например, урод… Или тварь.
Корделия не смогла определить, издевается он или говорит серьезно.
— Другие маркеры не предусмотрены?
Он снова помолчал. Видимо, анализируя степень ее вовлеченности.
— Можно просто DEX.
— Это уже лучше. Тогда, если мне понадобится отдать тебе прямой приказ, я буду использовать этот маркер. Во всех остальных случаях я буду обращаться по имени или… никак. Буду говорить «пожалуйста».
— Информация сохранена.
— Вот и славно.
Намеревалась уже встать и уйти, когда Мартин вдруг заговорил:
— Они сказали, что там, на Хроносе, я потерял память.
Корделия замерла. Мартин еще ни разу не начинал разговор сам. Если не считать вчерашних уговоров у холодильника.
— Они сказали это, когда я очнулся. На космической станции, в окрестностях Бетельгейзе. Мои родители и тот ученый… Гибульский. Я тогда не знал, кто он. Я ничего не знал. Они сказали, что в результате переохлаждения мой мозг был поврежден. Поэтому часть функций взяли на себя мозговые имплантаты. Моя память была переведена в цифровой формат и закачана на носитель. Я как будто видел все со стороны. Дом, в котором вырос, свою комнату, сад, нашу собаку, белую с черными пятнами. Школу, где учился, старый велосипед… Я знал имена, называл даты, узнавал лица, но это было не мое… Это были плоские, неживые картинки. И хранились они как-то отдельно. Я тогда не знал, что они закачали весь архив в мою цифровую память. Потом они объяснили, что мое тело так же было повреждено и подверглось модификации. Кости, мышцы… Но я могу управлять имплантатами, как управлял телом прежде. Что это не более чем необходимость, чтобы вернуть мне способность двигаться. Я им верил. А разве у меня был выбор? Они сказали мне, что я человек, их сын, только сильно пострадал во время неудавшейся экспедиции. Долго лежал в криокамере, потом в коме. Надежды почти не было, но вот этому… ученому удалось вернуть меня к жизни. Это случилось благодаря особым технологиям, которые разработал этот ученый, Гибульский, что эти технологии пока держатся в секрете, вот почему меня перевезли сюда, на космическую станцию в созвездие Ориона, у Бетельгейзе. Но скоро я совсем поправлюсь и они меня оттуда заберут. Моя мать всегда это говорила, когда… когда прощалась… «Мы скоро заберем тебя отсюда, сынок…» Они улетали, потом возвращались. Время от времени меня навещал этот ученый, Гибульский… Разговаривал со мной, задавал всякие вопросы. Снимал показания с приборов. А потом моя мать сказала это в последний раз… Мы скоро заберем тебя отсюда, сынок… Больше я их не видел. Ни родителей, ни Гибульского. Я ждал их, ждал несмотря на то, что уже знал, что такое блокатор, что такое станнер, если его ставят на полную мощность и стреляют больше пятидесяти раз, знал, что такое стенд… Я продолжал надеяться. Мне твердили, что я не человек, я машина, вещь, киборг, а киборги не умеют надеяться. Как не умеют любить, верить, ждать… А я все равно надеялся. Ведь это так по-человечески — надеяться. Первое, что я вспоминал, когда приходил в себя после очередных тестов, это последние слова моей матери… Мне сказали, что мои родители от меня отказались, да и не родители они вовсе… Так, участники эксперимента, которым обещали хорошо заплатить.
— Но у тебя же есть детектор, — тихо сказала Корделия. — Ты же мог определить, лгут они или нет.
— Мог, но мне это говорили сотрудники, которые сами в это верили. А Бозгурд сказал, что мои родители улетели и больше не вернутся.
Мартин помолчал, потом заговорил снова.
— Я не верил. Не хотел верить. В глубине души…
Он вдруг осекся и взглянул на Корделию почти испуганно, будто допустил нарушение строгого табу.
— Разумом я понимал, что они правы, что никто за мной не вернется, что были люди, принявшие участие в инсценировке, но цеплялся за свою веру, за свои воспоминания с необъяснимым упрямством. По ночам, когда меня запирали в боксе после… я вспоминал, как она… моя мать, читала мне вслух. Это были те книги, которые ее сын, тот Мартин, читал в детстве. Она показывала мне альбом с моими… то есть, с его детскими голографиями. А я верил, что это и есть я. Отца я видел всего три раза. Он прилетал вместе с Гибульским. Его я плохо помню. Он все больше молчал. Смотрел на меня как-то странно. Теперь я понимаю, почему. Он нас сравнивал. Я был копией, пародией на его сына. Я был… ненастоящим.
— Он тоже очень любил тебя. И все делал, чтобы забрать тебя домой, выкупить у корпорации. Бозгурд курировал этот проект Гибульского и понимал, что если ты уйдешь, то, во-первых, они лишатся уникального экземпляра, а во-вторых, кто-то завладеет убийственным компроматом на «DEX-company». Вот и заломил безумную цену.
Больше Мартин не произнес ни слова. Глюкоза в пластиковом мешке закончилась, а он так и лежал, скорчившись, подтянув колени к животу. Корделия его ни о чем не спрашивала. Она ходила мимо, наливала себе кофе, возвращалась к рабочему терминалу, просматривала корреспонденцию, отсылала сообщения. Заметила, что Мартин не спит, а смотрит сквозь прозрачную стену в парк. Там двигались тени, перебегали, меняли форму солнечные пятна. Она вдруг вспомнила, что Мартин еще ни разу не выходил из дома, что все свое время он проводил в своем убежище, и что впервые так долго остается внизу, не пытаясь сбежать. Это настоящая победа.
— Хочешь посмотреть? — как бы невзначай бросила она, в очередной раз проходя мимо.
Откажется? Мартин поднял голову, очень внимательно посмотрел на хозяйку. Корделия вновь очень живо представила, как фиолетовые зрачки сужаются и расширяются.
— А можно? — спросил он нерешительно.
Она слегка растерялась. Неужели он все это время думал, что ему запрещено выходить наружу? Ничего удивительного. Его с рождения держали взаперти. Ничего иного он и не представляет. Клетку немного увеличили, сделали более удобной, но покидать ее по прежнему запрещено.
— Конечно можно! Когда пожелаешь. Ты слышала, Жанет? — обратилась она к искину. — Мартину разрешается покидать дом в любое время и в любое время возвращаться.
Возникшая на дисплее микроволновки рыжеволосая красотка пожала плечами.
— Да пусть гуляет. Мне-то что за дело?
Прозрачная стенная панель бесшумно отъехала в сторону, открывая выход на белую гравиевую дорожку.
— Пойдем?
… Опубликовано в альманахе АСТРАНОВА № 2 2018
……………….
Я отгородился от суетливого мира. Вовремя. Запиликал сигнал, и запустилась стандартный процедуал вхождения пользователя.
— Вы соединяетесь для общения с нашим искусственным интеллектом. Его универсальное имя — Талант. Если хотите поменять форму обращения, измените настройки…
— Хорошо. — Какой же приятный у неё голос!
— Представьтесь и введите пароль.
Она сделала паузу, и мое сердце остановилось.
— Ольга Колесникова, пароль…
Я перестал дышать. Я перестал жить. Общение с искусственным интеллектом стоит больших денег, для нас, студентов, они неподъёмные. А Ольга очень хотела поговорить о литературе. О стихах.
— Пароль: мне нравится Славик, — твердо закончила она.
— Пароль принят.
Я выдохнул. Сердце отбило барабанную дробь. Она сказала пароль! Еще вчера я подарил ей универсальный ключ на общение с «интюхой». Еще неделю тому скачал пиратский образ, который имитировал вход в систему известной фирмы. Теперь самое сложное.
— Я вас приветствую. Мне сменить имя?
— Нет, я извиняюсь, Талант, у меня сразу вопрос, можно из цифр сделать стихи?
— Легко, — ответил я, чувствуя, как лоб покрывается испариной.
Оля тактично подождала, а я лихорадочно искал ответ.
— Ольга, вам нравится Пушкин?
— Очень.
— Тогда повторите вслух:
17 30 48
140 10 01
126 138
140 3 501
— Понравилось? — спросил я, когда Ольга перестала смеяться.
— А Маяковского можно?
Время бежало незаметно, летели секунды, падали минуты и текли часы, как на картине Сальвадора Дали. Я успешно заменял «интюху», старался говорить нескладно, механически. Ольга смеялась и радовалась, даже хлопала в ладоши.
— Ой, а вы сами стих сочините? Прямо сейчас? — внезапно попросила она.
Я поднял голову, уставился в потолок. Как придумать стих, который нормальный человек не придумает? Выдохнул:
— Только детский.
— Талант, если можно, два сразу.
Я аж засопел. Но какие у нее прекрасные голубые глаза. Разве им можно отказать?
— Над землей арбуз летит,
Он чирикает, свистит:
— Я — горчица, я — лимон!
Я закрылся на ремонт!
Какой же у Оли замечательный смех!
Опасность! Дверь открылась. Я замахал на отца руками, словно пропеллер и затараторил:
— Время общения истекло. Спасибо за внимание, Ваш Талант.
И погасил связь. Отец покрутил у виска пальцем и закрыл двери.
— Fuuh, prosto pizdec, — произнес я с улыбкой на лице. Получилось. Все получилось. Ольга довольна! Чего не сделаешь ради любимой, пусть она и не знает про это…
— Славик?
Я замер.
— Славик?
Я глянул на комп: связь продолжалась и дальше. Я промахнулся и не выключил прогу. Это провал, надо найти в себе силы…
— Оль, прости… У меня не было денег на настоящее общение. А тебе так хотелось поговорить с искусственным интеллектом…
Во рту пересохло так, что пустыня Сахара мне начала завидовать.
Тишина длиною в жизнь.
— Слав, а на мороженое у тебя деньги есть?
— Да.
— Тогда через час, в парке. Успеешь? — спросила Ольга.
Я улыбнулся. Конечно, успею. Крылья любви имеют большую скорость!
Кроссовер – мультфильм «Волшебное кольцо». В тексте есть цитаты из мультфильма. Картинка – кадр из мультфильма.
— Упс! Кажется, мы зависли!
А в ответ – тишина.
Небольшой грузовик-рефрижератор, совершающий перелёт с одной из окраинных планет в столицу Федерации с грузом мороженной рыбы, вышел из прыжка в заданной точке – и всё.
Приехали. Зависли.
— А причина? – возмущённый капитан обратился к механику — Починимся сами?
— С двигателем что-то неладно. Так не меньше месяца надо. А так – да, починиться сможем, запчасти есть.
— Месяц! Охренеть! – капитан и пилот уставились на механика, но тот гипнозу не поддался и повторил на хорошей литературной интерлингве:
— Месяц! Не меньше. Ну… или… почти месяц.
Команда состояла из двух человек – капитана Самсона Исаева и пилота Егора Турова, и трёх ксеносов – авшур навигатор по имени Ной и он же по-совместительству суперкарго, и два альфианина – медик Лииса и механик Пааво.
— Слышь, студент! Опоздаем к началу учебного года! Не боись, документ дадим, причина не от тебя зависящая – капитан обратился к высокому светловолосому парню, вошедшему в кают-компанию.
— Я уже зачислен, Самсон Павлович. А за документ премного благодарен! Надеюсь, что не отчислят. Пригодится, месяц занятий навёрстывать придётся, учебники у меня с собой, позанимаюсь здесь.
Капитан Исаев согласился перевезти на Асцеллу – всё равно по пути – поступившего в Университет студента с его верным киборгом DEX-6. Университет был крупнейшим в Галактике учебным заведением, и учиться в нём было престижно. А за месячное опоздание на занятия могли и отчислить, причем обоих – киборг тоже был зачислен на тот же курс по ходатайству главы Ново-Архангельска.
Парень в качестве оплаты за перевоз взялся отработать – он всё-таки поступил на физмат, в технике немного разбирается, а киборга зачислили охранником на время полёта.
— И что будем делать? – пилот повернулся к студенту — Давай хоть с кибером твоим развлечемся, потренируемся, скучно ведь, еды полный трюм, а делать нечего.
— С киборгом нельзя! Мне его матушка подарила, беречь завещала, разумный ведь, хороший помощник, да и охранник отличный – нельзя его портить.
— А всё же, позови-ка, Михайло, киборга. Ну не бывает же разумных! Не бывает! Я точно знаю. Не даёшь в спортзале с ним развлечься, так хоть загадками протестируем.
Команда собралась в кают-компании, дни долгие, продуктов много, карты надоели… скучно… и связи нет.
Пришёл киборг – парень с волосами неравномерно серого цвета, за что, вероятно, и получил прозвище.
— Что будем делать, Волчок?
— Сказки рассказывать! – сначала зависла тишина, а затем раздался дикий смех.
— Кибер и сказки! – удивился пилот — ну уж это совершено несовместимо!
— Поморы всегда сказки сказывают, когда в море в штиль попадают или пережидают шторм на островах – ответил Михайло.
Отсмеявшись, капитан махнул рукой:
– Давай валяй свою сказку!
— Кто такие поморы? Всех знаю. А про поморов впервые слышу! – спросил Ной — мы народ любопытный, всё надо знать, всё интересно, может быть, и другие товары для перевозки найдутся, не только рыба.
Михайло устроился поудобнее, нашел место и усадил киборга и продолжил:
— Поморы живут на берегах холодного Студёного моря и Ледового океана, я оттуда родом, потомственный помор. Такие же люди, как и все остальные, но занимаемся ловлей рыбы в море и рыбой же торгуем и с торговли той живём. Вот и вы нашу рыбу везёте, а обратно привезёте киборгов, насколько вырученных денег хватит.
— Да, отец твой договорился, и даже сопровождающего на обратный путь нанял, чтобы с киборгами управлялся. Да зачем же возить-то? У вас разве не продают?
— У нас офиса DEX-компани нет, новые киборги стоят до жути дорого, а вы списанных к нам привезёте, они намного дешевле, и сопровождающий из наших, из поморов, будет. Наше землячество в столице имеется. И нам хорошо, и им жизнь продлится. Волчок со мной уже три года, его совсем битого матушка выкупила, вместе и училище рыболовецкое закончили и в море вместе ходили. И сказок он знает – море! Волчок, сделай хорошее дело, принеси-ка рыбку из морозилки! Пока готовишь и сказку расскажешь. Только одну рыбку!
— Вот оно как! Тебе лет-то сколько? Девятнадцать. А ему почти семь? А на нового обменять не хочешь? Там офис есть и фирменный магазин-салон, с доплатой можешь и «семёрку» взять.
— Матушкин дар никому не отдам. Да и разумен Волчок, меня не однажды спасал, да и я с ним, как с братом родным, хлеб делю.
Киборг тем временем принёс «рыбку» — сёмгу около метра длиной — и начал разделывать.
Глаза капитана и пилота округлились:
— Это, по-твоему, рыбка? – порция сёмги в столичном ресторане их родной планеты стоила столько, сколько весь их грузовик!
— Это ещё небольшая сёмга. Молодой лох*. Бывают и больше, и намного! Генетически адаптированная земная рыба. Давай, Волчок, сказку, и подлиннее!
И Волчок дал, не забывая резать рыбу:
— Жила-была у самого Белого моря на окраине города вдова космодесантника с сыном, бедно жили, голодно. Всего-то одна корова была, да десяток овец, да кур полсотни. И вот послала однажды мать Ваню с последним серебряным рублём на рынок муки купить…
— Имея корову, овец, кур – и голодали? Гонишь! – пилот оторвался от планшета с новой игрой и взглянул на киборга.
— Так муки-то уже не было, весной дело было, в начале мая, мука-то кончилась. Хлеба не испечь, без хлеба голодно. А то, что молоко и масло было, так оно у всех есть, не продать.
— Понятно. Валяй дальше.
— Идёт Ваня, а на дороге мужичок киборга тестирует, DEX’а, значит, киборг этот в комбинезоне с печатью. «Ты почто, мужичок, киборга мучаешь? Продай за рубль!» — «А бери!» — и привёл Ванька DEX’а домой. Представил маме: «Во! DEX’а купил! Он с нами жить будет». Ничего не сказала мама. Но утром дала самый последний – железный – рубль и послала на рынок.
— Что это за рубль такой, что киборга купить можно? – и авшур подвинулся поближе – Не знаю такой валюты! Какого же он размера?
— Это сказочный рубль. На него что хочешь купить можно, но только один раз. А размер? Обычный размер, круглая монета с гербом, у нас такие в ходу.
— Погоди! Разве в сказке был DEX? Вроде собака должна быть, Жужа белой масти… — похоже, и сам Михайло такую версию сказки слушал впервые – точно, в сказке собака.
— Это у тебя собака. А у меня в сказке DEX. По прозвищу Жук. Так вот. Идёт Ванька, а там тот же мужичок Irien’а тестирует. «Отдавай» — говорит – «мужичок, Irien’а, почто его мучаешь?» — «А за рубль и рубашку отдам». Выкупил Ванька Irien’а, назвал Маем, привёл домой, так и стали жить вчетвером – DEX-блондин, Irien-брюнет и Ванька с мамой…
— В сказке была кошка! Машка, и тоже белая!
— У меня своя сказка. Как хочу, так и сказываю!
Киборг уже разделал «рыбку» на части – голову, часть хвоста и плавники спустил в уху, рёберную часть и брюшину разделал помельче и поставил запекаться с картофелем в сметане, часть мяса поставил жариться в сметане в латке, часть нарезал ломтиками, а остальное – на кулебяки.
— Ну и борзой у тебя кибер, Михайло! – с уважением выдал пилот – И как ты его терпишь? Я бы не стал.
— Не борзой, а разумный! Вишь, и уха закипела, и тесто на кулебяки поспело, и жарёха скоро поспеет, ужинать будем. Волчок, сказывай далее.
Волчок, вынув из духовки противень с запечённой с картошкой рыбой и поставив в духовку первый противень с кулебяками, продолжил:
— На третий день пошёл Ванька на базар снова, понёс пиджак с карманами – единственный. Тот же мужичок опять с киборгом занимается – «Не купишь ли Bond’а? За пиджак с карманами отдам!» — «А давай!». Купил Ванька Bond’а, тот сразу назвался Нестором, Ваня удивился и согласился.
— Эй, ему худо не будет? DEX, Irien – теперь и Bond! Не прокормить же! И так голодный, а ещё три кибера!.. да ещё после тестирования.
— Не любо – не слушай, а врать не мешай! Киборги хорошо едят и без хлеба, а рыбы в реке достаточно.
— Давай, Волчок, дальше сказывай!
— Привёл домой Bond’а, а мама от него шарахается, по имени-отчеству не величает, за печь гонит. Так и стали жить. Жук дом и двор охраняет, Май со скотом занимается, а Нестор за печью счета и квитанции из налоговой проверяет. И вот через пару дней поехали Ваня с киборгами на рыбалку на лодке в море, наловили трески, обратно мимо царского дворца плывут, Жук и Май на вёслах, а Ваня поёт: «Из-за острова на стрежень…»
— Стоп! Какой такой дворец? Какой царь? Михайло, у вас там что, царь есть? Ну вы, блин, даёте! И какое ещё море?
— Это же сказка. А в сказке всегда есть царь. А в этой сказке просто очень богатый горожанин, который живёт во дворце на другой стороне реки, как раз напротив дома Вани с мамой. А река в море впадает, недалеко от дома Ваниного. Продолжай, Волчок.
— Продолжаю. Царь аж заслушался, так песня понравилась: «Ишь, шельма, как выводит!». А старшая дочь его, Ульянка, и говорит: «Фи, папа, какой у вас дурной вкус! Это ж Ванька из слободки глотку дерёт!». Ульянка, видишь ли, его сходу по голосу узнала, на посиделках встречала, но гулять ходила не с ним. А Ваня доволен, с двумя киборгами славно порыбачили! Есть, чем их кормить! Наутро Нестор говорит: «Я ведь не просто Bond! Я ведь главного правителя змеелюдов очень специальный советник, мне вернуться надо! А вот тебе, Ваня, волшебное кольцо, нажми скрытую кнопочку – в нём видеофон вмонтирован — и всё, что хочешь, прикажи и исполнится!»…
— Волчок, а не слишком ли ты завернул? Была вроде Скарапея – змеиного царя дочерь!
На столе уже стояли тарелки с рыбой: сёмга варёная в сметане, жарёха из сёмги с картошкой, латка с запечённой сёмгой, порезанная тонкими ломтиками сырая сёмга и кулебяки с сёмгой. И уха из сёмги по-царски! Шикарнее, чем в любом столичном ресторане!
— Коли лучше меня знаешь – сам и рассказывай! Остальное завтра скажу, а теперь садитесь ужинать.
Дружный смех людей был ответом – ксеносы задумчиво молчали. Ной записывал сказку в планшет, альфиане – на видеофоны. Будет, о чём рассказать дома.
Сказка сказкой – а стол оказался накрытым на семерых, причем посуда оказалась из красной глины, сделана и расписана вручную. Волчок сел за стол вместе со всеми – но все так впечатлились сказкой, что в голову никому не пришло выставить борзого киборга из-за стола. Так и ужинал Волчок с командой – как равный.
То, что не смогли съесть, осталось на завтрак.
***
На следующий вечер все снова собрались в кают-компании – день прошёл в ремонте и поиске запчастей, Ной начал ревизию на складе, хоть какое-то занятие. Медик попыталась уговорить Михайлу дать ей киборга на обследование – безрезультатно.
Вечером Волчок продолжил сказку:
— Нестор и говорит: «Проводите меня к змеелюдской яхте, я вам в благодарность кольцо волшебное дам». Взял Ваня лодку, киборгов и направился по реке к космодрому. Час плывут на веслах, второй – и видят опять того мужичка, стоит на берегу, паром ждёт. Вот Bond и говорит: «У него есть жетон дексиста и глушилка, он до пенсии тестировщиком работал, а при выходе на пенсию не сдал ничего, сказал, что потерял, а сам сбежал на окраинную планету, где нет офиса DEX-компани. Вот он и промышляет тестированием киборгов на досуге…».
— Да разве бывает так? При утере жетона могут и уголовное дело завести!
— Моя сказка, как сам слышал, так и говорю! Так вот. Стоит этот мужичок, на другую сторону переправиться хочет. А не берет его никто. А река широкая, верты три в ширину будет. Вот Bond и говорит ему: «Перевезем за жетон и глушилку, сами сдадим куда надо, и уголовное дело на тебя будет закрыто». Мужичок и согласился. Вот так. Приехали они к космодрому, Нестор достал кольцо и подал Ване, и научил как пользоваться, показал, где кнопка и как нажать. И вот после нажатия кнопки вирт-окно открылось и на экране возник бригадирского вида человек в комбинезоне и с блокнотом в руке и спросил: «Что, старый хозяин, надо?». Bond ответил, показывая на Ваню: «Вот ваш новый хозяин, что прикажет, то и делайте». А Ване сказал, что это бригада из киборгов Mary, что надо, то и сделают, а правитель змеелюдов оплатит всю работу. И первым делом Ваня попросил новый мотор к лодке. Домой на моторе за полчаса доехали.
— Не хило так! С какого перепуга змеелюды оплачивать будут? – удивился капитан – Впервые слышу такое.
— Они не знали, что Нестор киборг. Он им полезен. Вот так. А теперь ужинать. Продолжу завтра.
— На ужин что у нас, Волчок?
— Треска отварная в кислом молоке и соленые щучьи головы с квашеной капустой. И пирог с солеными грибами. Морошка с мёдом. И чай из листьев смородины с мятой. Всё на столе, садитесь.
***
Третий день зависа – скучно. Михайло и Егор всё-таки зашли в спортзал и немного помахали руками – слегка размялись, Михайло научил пилота нескольким приёмам бузы**, пока без музыки.
Ной закончил ревизию – чего там проверять, только сорок тонн мороженой рыбы (сёмга, треска, навага, щука, камбала), Лииса приготовила сканер, но Волчок от сканирования отказался, Михайло заставлять не стал.
А вечером киборг продолжил сказку:
— Уже ночью Ваня нажал кнопку на кольце, вызвал бригадира и приказал доставить муки, масла, рыбы хорошей и сундук с одеждой из модного салона на всех. Утром смотрит: полный амбар муки, масло подсолнечное первосортное, рыба красная свежая, и огромный сундук с одеждой. Зажили хорошо, мама в желтом платье и в шляпе о двадцати перьях, Ваня в модном пиджаке с карманами и в новых калошах, Жук в новом комбинезоне и в новых ботинках, Май в новом костюме, новый флайер у дома и новый мотор на лодке – все довольны. И тут Ваня заявляет матери: «Иди сватай царску дочь! Я теперь богат, всё есть, пора жениться». Она отвечает: «Ну хоть бы генеральску!.. не слишком ли высоко метишь?» — «Иди сватай, не толкуй Даля!».
— Даля? Какого… Даля?
— А вы не знаете? Даль Владимир Иванович, который написал «Толковый словарь живого великорусского языка». Ваня грамотный, школу с отличием закончил, и училище механизации тоже. Продолжать ли?
— Валяй!
— Пришла мама во дворец, а семейство царёво за самоваром сидят, царь с царицей и дочек полдюжины, у каждой сгущёнки банки по три и мёду по миске, чай пьют. Поздоровались, и говорит Ванина мать: «Отдайте вашу Ульянку за моего Ваньку замуж». Ей царица отвечает: «Ты что, сватья, белены объелась? Мы в женихах, как в сору, роемся!». А царь сказал, чтобы Ванька за одну ночь мост построил из хрусталя инженерной работы, сам лично работу принимать придет. Вернулась мама, рассказала, какое задание царь задал, а вечером вышел Ваня на крыльцо, вызвал бригадира, поздоровался с ним и приказал: «Постройте-ка дом с крыльцом и мост кольцом инженерной работы, из хрусталя, и катер с собственной гасилкой доставьте!». Утром проснулись в новом доме, дом о трёх этажах, у каждого своя комната с головизором, на каждой стене зеркала, платформа искина в центре зала, гардеробная с платьями, на кухне новый холодильник, весь забит продуктами, и даже фисгармония новая в гостиной поставлена! Вот Ваня и говорит: «Иди, мама, к царю, все выполнил!».
— За одну ночь столько построить нереально! Да ещё и катер пригнать!
— В сказке все может быть. Bond знал, что Ване понадобится новый дом и транспортное средство. Все было уже на орбите, только доставить на место и собрать. С мостом сложнее, не ожидал Bond, что мост понадобится именно хрустальный. Но решаемо – нашелся и такой в разобранном виде на одном из транспортников на орбите, за тройную цену перекупил.
— Получается, киборг умнее человека? Предусмотрел его действия и заранее позаботился, чтобы человек, этот Ванька, получил то, что хотел? Да быть такого не может!
— Так он просчитал вероятности и сделал вывод, что Ваня захочет жить в новом доме и жениться соберётся. Царь посмотрел в подзорную трубу, увидел мост и велел жене собирать Ульянку под венец. Тут и жених с матерью явились. На катере. И предложили с воздуха осмотреть мост и дворец.
— На космическом катере лететь за пару километров через реку?
— Вы что-то имеете против? Почему бы и не посмотреть на реку с катера, если есть такая возможность? Свадьбу справили добрую, гостей было сотни две, пирогов да тортов напекли без счета, сгущёнку бочками открывали, всех киборгов накормили досыта… но песен не пели. Артисты были приглашённые.
— Каких киборгов? Вроде только двое и есть!
— А гости с киборгами приезжали, надо было и их угостить. Вот так. Продолжаю. Да только той Ульянке Ванька без надобности! У неё на Новом Париже жених уже имелся! Её-то мнения никто не спросил, хочет ли за Ваньку идти! Но ничего не сказала Ульянка, в загс пошла с Ваней. Вот идут за молодыми Жук и Май из загса, по внутренней связи беседуют: «Смотри, Май! Каку гангрену за себя взял!» — «Смотри, Жук, про кольцо Нестора Ульянке рассказывает!». А Ульянка тем временем стащила кольцо с пальца Ваньки и вызвала бригадира: «Дом с крыльцом и мост кольцом, да и со мной вместе возьмите отсюда и поставьте среди столицы Нового Парижа, где мой миленький живет!»
— Явный перебор! Готовый дом с мостом перевезти! Брешешь!
— А это новые фрисские технологии. Здание поднимается в воздух за пять минут, и всё содержимое остается на местах. Так вот. Дом и мост поднялись и улетели. Остался Ваня в старом доме и без жены. Утром царь вышел из дома, а ни моста, ни дворца. Ваньку в темницу и бросили.
— Так там и темница есть?
— У каждого царя есть темница. А у этого при темнице и лаборатория со стендом для тестирования. На всякий случай, у всех царей есть, и наш не хуже. Но царь не знал, что два парня, живущие у Ваньки, киборги, и не забрал их в лабораторию. И вот эти киборги решили Ваню выручать, собрали котомки и пошли в космопорт. Нестор сделал им документы человеческие и на всякий случай приказ вроде как от хозяина: «Вы должны лететь искать дом и мост». И они полетели – сели под видом людей на транспортник, на станциях гашения концерты давали…
— Концерты? DEX и Irien? Ну, ври дальше!
— Как сказываю, так и всё и было. Май песни пел на разные голоса, а Жук деньги собирал на оплату пролёта. Хватит на сегодня. Пора ужинать. Блинный пирог с красной икрой и с черносливом сегодня, идите за стол.
***
На следующий день Михайло вызвался помочь механику с ремонтом, и ушёл в машинное вместе с киборгом. А после обеда парни немного побузили в спортзале, уже втроем – с Волчком – и уже с частушками. Услышав пение, в спортзал зашёл капитан и осведомился:
— Что здесь происходит?
— Ломаемся! – ответил Волчок за всех.
— ЧТО? – взревел обычно спокойный капитан так, что Волчок спрятался за друга.
— Это разминка в бузе так называется, ломание. У нас бесконтактный бой здесь, почти пляска – пояснил Михайло — Не хотите ли присоединиться?
— Не хочу.
Вечером Волчок принёс из морозильника треску, стал готовить ужин и продолжил сказку:
— Вот прилетели они в Новый Париж, столица большая, домов много, а такой, над которым хрустальный мост, только один. Прилетели от космопорта на таксофлайере, подошли к воротам, а у ворот две «семёрки». Вот когда пригодился жетон мужичка! Переподчинили «семёрок» себе, и тут Май и говорит: «Ты, Жук, заводи катер, забирай «семёрок», закачивай им программы пилота и навигатора, а я пойду кольцо добывать, мне по спальням искать сподручнее» …
— Кому ещё искать по спальням, как не Irien’у? – рассмеялся Егор — Складно врёшь, давай дальше!
-…Жук завёл «семёрок» в катер и стал его включать. А Май быстро вычислил, кто в какой спальне спит, около комнаты Ульянки на полу спала горничная Mary, и вот Май её разбудил, переподчинил и спросил, где кольцо хранится. Девушка ответила: «Во рту держит, в шкатулку не убирает». Пробрался Май в спальню, пощекотал Ульянке пятку, она чихнула, кольцо изо рта выпало, Irien схватил кольцо и вместе с Mary побежал к катеру. Ульянка проснулась, заревела белухой…
— Белугой, наверно?
— Белуга – это рыба, и реветь не может. Ревёт белуха, малый белый кит. Так вот. Ульянка заревела, все кинулись в погоню, но киборги на катере уже улетели. Домой мчались без остановок сутки, летели быстро-быстро, продуктов на катере хватило на всех, «семёрок» и Mary накормили досыта. Прилетели, и сразу побежали к темнице, кольцо подали. Ваня обрадовался, нажал на кнопку на кольце: «Дом с крыльцом и мост кольцом на прежнее место поставьте! А Ульянку вернуть родителям! Не жена она мне боле, не жена!». Вот так.
— И всё?
— Развод оформили тут же, Ваня приданое вернул. К Ульянке её парижский жених приехал и посватался, их быстро расписали и отправили. А Жук и Май привели Ване из деревни Настю, хорошу девушку, на ней Ваня и женился, свадьба не такая пышная была, но еды хватила всем, были рыбники метровой длины с цельной сёмгой да пироги с грибами да пироги с кашей, да сгущёнка бочками, все наелись и ещё осталось, а песен сколько спели, и не сосчитать! А царь предлагал другую дочку с доплатой, но Ваня не взял. Так до сих пор и живут в своём доме с мамой и киборгами, всем по комнате нашлось и работа по душе. Купил Ваня хороший большой катер для рыбалки, с навесом, мотором и морозильником, рыболовецкую артель организовали, и их рыбу вы тоже везёте. А кольцо Ваня вернул Нестору, пригласил Bond’а в гости, накормил рыбой, с собой дал в подарок сёмги и горбуши полтонны.
— Так не бывает! Столько разумных киборгов сразу!
— Так ведь сказка! Кто хочет – верит, а не любо – не слушай. А всё же киборги разумные существуют! Вы ведь верите, что Волчок разумен?
— Это да! Кибер твой уникум!
***
Каждый день по часу парни проводили в спортзале, и к их тренировкам постепенно присоединился капитан, на звук частушек однажды пришёл Ной, стал снимать видео, потом втянулся и стал подпевать. К концу месяца плясали все.
Каждый вечер Волчок готовил блюда поморской кухни и ни разу не повторился, и рассказывал сказки – и через месяц вся команда знала почти все поморские сказки в киборгском варианте.
И когда транспортник смог лететь дальше, в разумности киборгов уже никто не сомневался.
Примечание:
*Лох – самец сёмги
**Буза – северо-западная традиция русского рукопашного боя
Второй день конкурса — На конкурс «СПС-ПСИХО-ЛУХИ» в группе ТЫЖЧЕЛОВЕК https://vk.com/tyzchelovek
Вариант продолжения главы «СПС» — Случайный суицидник-15 https://ficbook.net/readfic/5316973 Автор Asienka
Страйк и Жан наконец вышли из дома.
Ничего хорошего в сложившейся ситуации Страйк не видел – и что делать? – тоже не представлял. С одной стороны – Страйк был благодарен Жану за избавление от кошек, но с другой стороны – и чего еще ему надо?
Взял бы уж Зета…
Жан был в приподнятом настроении и что-то быстро говорил, Страйк привычно фильтровал, привычно угукал и шел вперёд, пока не почуял, как Нытик его дергает за руку всё сильнее и энергичнее:
— Страйк, а где вы кошек нашли? Ну надо же, как здорово получилось!
— Что получилось?
— Да кошек пристроить! Блин! Вы же психологи! И не смогли пристроить каких-то двух кошаков! Ну ничего себе! Где ж вы их взяли-то?
Об этом говорить не хотелось совершенно – пришлось бы рассказывать о драке – и о том, зачем они ввязались в эту драку, и о том, как спасались от приехавших копов, и о прохождении канализации… и молчать нельзя… Но как же он достал!
— Да как-то само получилось… случайно.
— Само? Кошаки сами к вам пришли? Ну, не хочешь говорить и не надо. – Нытик явно обиделся и замолчал. Но ненадолго.
Гордость от того, что у него получилось то, что не смогли сделать профессиональные психологи, распирала и искала выход! Получается, он один круче четверых специалистов! – у них не получалось, а он пришел и всё сделал!
— А начальник у меня…
И опять все тоже самое… Страйк почти не слушал, только быстрее пошёл по темной улице.
— Страйк! Ты же меня совсем не слушаешь! У меня получилось! Я могу…
— Пристраивать кошек? Можешь. Спасибо тебе. Молодец. Что еще? Почти пришли, нам туда.
— Куда? Я туда не хочу. Давай здесь…
— Что? – взбешённый Страйк чуть не включил боевой режим, но сдержался – Что?
— Поговорим. Я вот что думаю. Я ненавижу свою работу. Начальник у меня идиот. Девушки у меня нет. И практически нет шансов на познакомиться. Друзей нет, и вряд ли будут. Квартира маленькая, съёмная. Что делать…
— Купи кибера…- вторую часть фразы «и убейся об него!» Страйк сказать не успел.
— Класс! Здорово! Уволюсь с работы, куплю кибера, и… мы с ним…
Страйк поморщился. И чего он радуется? Может, тому, что у него хоть что-то получилось?
Похоже – впервые в жизни. Пристроить кошек – дело нешуточное, Страйк успел в этом убедиться. Нытик действительно смог сделать то, что у них не получалось – и сделал блестяще! За кошаков даже заплатили! И теперь, находясь в состоянии эйфории от неожиданной удачи, Жан готов был на всё!
— …будем пристраивать кошек! Находить и пристраивать! У меня получилось! Я смог!
— Всех не пристроишь. Бездомных котов полно в каждом дворе. Стаи голодных котов ходят ночами по городу…
Увлёкшийся Жан слышал только то, что хотел слышать!
У него получилось! Смог! – пристройство кошки с котёнком оказалось препятствием на пути Жана, желавшего общаться только со Страйком! – и он смог преодолеть это препятствие быстро, решительно и – что самое главное — самостоятельно! Просто подвиг с его стороны!
— …ты меня совсем не слышишь? Куплю киборга, или даже двух, арендую в пригороде домик, будет у меня приют для кошек… это же… Страйк! у меня ведь получилось? получилось! Я смог! Брошу на хрен работу, завтра же…
Ну, наконец-то Нытик принял хоть какое-то решение – и Страйк подозревал, что это было первое самостоятельное решение в жизни Жана!
— …кошки! Это же… сколько же на свете бесхозных кошек? И сколько людей даже не подозревают, что где-то рядом живёт их будущий кот… находить, мыть, кормить и пристраивать! Страйк! Это же здорово! Воссоединять котов с людьми! И я этим займусь!
— Попробуй! Вдруг получится?
— Получится! Обязательно получится! Страйк, ты настоящий друг! Как же здорово, что я тебя нашёл…
— Кстати, а как ты нас нашел?
— Как-как… захотел найти и нашёл! Да, я перерыл кучу справочных сайтов и нашел… Да! Я смог это сделать! Я смогу и приют для кошек сделать, воссоединять кошек с людьми и находить людям котов, и котам людей… У меня ведь получится? Да, Страйк? Вот дело, которым я могу заниматься! Могу!
— Да, делай.
Ну наконец-то Жан от него отстанет… скорей бы!
— Ну пока.
— Пока.
— Страйк!
— Ну чего тебе еще-то от меня надо?
— Страйк, а где можно купить кибера?..
РЕКА *
Я очень устал. Рыболов и Инопланетянкой вызвались помочь. Пока мы волочились по дороге, Сорока ругала организаторов конкурса за отсутствие транспорта. И тут Рыболов заметил реку. Настоящую реку. С перекатами, волнами, течением. А когда по реке промчалась моторная лодка с человеком, Рыболов ахнул. Лодка же проскочила под мостом, пошла по изгибу реки, а за ней тянулись полосы расходящихся волн. «Много, много прекрасной воды, переполненной золотохвостыми лососями, тунцами, окунями». Рыболова аж захлестнуло восторгом. Естественно, он тут же рванул к мосту, припал к перилам и забросил в воду удочку.
В следующий момент поплавок заиграл, леска натянулась. Рыболов дернул. Большая рыба высоко взлетела, повисла в воздухе серебристым месяцем. Плюхнулась в воду с другой стороны моста.
— Золотохвостый лосось, — заплясал Рыболов от восторга.
Он закидывал удочку, ловил, подсекал. Рыбы летали в разные стороны. Одна упала на мост. Пытаясь спастись, стала бить хвостом по доскам. Рыболов кинулся за ней. Рыба от него. Победил тот, за кого болел я. (Я болел за серебристую рыбу). Она ушла в черную пропасть воды вниз хвостом.
Мы с Инопланетянкой докатили тележку до моста. Я увидел, как Рыболов носком сапога вернул рыбу в воду. Тут я не понял, чем занимается Рыболов: он ловит рыбу или не ловит? Вновь заплясал поплавок, в воздухе метнулась ужасающего вида рыба. Остервенело махая хвостом, она рухнула в руки Павла Афанасьевича. Не зная, что с ней делать, старик передал жене, а та выбросила ее в воду и тут же запричитала.
— Шож я наделала? Это ж надо такую кулебяку свалять. — Не унималась Мавра Кирилловна. — Миленький, дай рыбки, обещаю, в энтот раз не упущу.
Рыболов так увлёкся, что совсем не слышал, как отчаянно его звала Мавра Кирилловна. Только когда Инопланетянка отобрала у него удочку, понял, что пора идти дальше.
Рыболов вцепился в перила моста и отказался трогаться с места.
Мы переходили мост и все время оглядывались, вдруг Рыболов передумает и пойдет с нами. Но он, забыв о нас, смотрел на воду. Ветер трепал его шляпу, волны качали поплавок.
Эх, жаль Рыболова!
Впереди был подъем. Толкать тележку в гору пришлось втроем с Инопланетянкой и сорокой. Правда, Инопланетянке полноценно помогать мешал флажок, а сорока сидела на самой ручке – по-другому ей не дотянуться. И вот только-только затолкали, только-только решили отдохнуть, как услышали пронзительное: «А-а-а-а!» Такое страшное, душераздирающее: «А-а-а-а!» А потом: «Помогите!»
Я узнал голос Рыболова, обернулся.
Он мчался вдоль реки, как моторная лодка. Такие же белые борозды расходящихся волн.
«Как он это делает?» — взглядом спросил сороку.
— Похоже, большая рыба уносит, — предположила она.
Она была права. Впереди Рыболова воду резала острая волна, на острие которой попеременно появлялись то плавник, то голова рыбы. Рыба шла с такой большой скоростью, что Рыболов не мог даже поднять головы.
— Спасать надо Рыболова, — сказала сорока.
— Что там? — проявляя любопытство, старики перегнулись через борт тележки. Этого хватило, чтобы тележка тронулась с места и стала медленно откатываться назад. Сначала незаметно, а потом все быстрее и быстрее. Я попытался удержать. Но куда там. Скоро тележка на полных оборотах грохотала вниз. Старики, вцепившись в борта, подпрыгивали шариками и взывали к помощи и состраданию. Я помогал, чем мог. Вцепившись в борта, мешком волочился следом.
В какой-то момент на одном из камней тележка подпрыгнула. После короткого полета – уже без меня, но все еще со стариками, булькнула в воду. Она кружила на месте, а старики, прижавшись, друг к другу, громко «умирали».
Вскоре подоспела Инопланетянка. Подцепила тележку флажком, потянула к берегу, и тут на большой скорости вернулась рыба, притащила Рыболова.
Честно говоря, совсем не вовремя.
Рыба сделала заход под флажком, стала кружить вокруг лодки.
Инопланетянка подтягивала тележку, рыба мешала, ходила зигзагами.
И тут я сообразил. Перебежал по флажку акробатом. Все произошло так быстро и ловко, что до сих пор удивляюсь. Честно признаюсь, повторить не смогу.
Прыгнул я в тележку, протиснулся между стариками, и заработал руками, как веслами. Ого-го-го, будто распугивал миллион ворон одновременно. Стариков с тележкой спасли, Рыболова на берег вернули. Я, когда его из воды вытаскивал, сам промок по уши. Одежда стала тяжелой, неудобной.
Стоим с Рыболовом как истуканы, с места сойти не можем. Пришлось остаться до утра. Думали, вода стечёт, а она замерзла, превратив нашу одежду в камень.
***
СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ *
Павел Афанасьевич подарил Инопланетянке рекламный буклет Конкурса красоты, который «прям от сердца оторвал». Оказывается рекламные постеры все-таки работают. Это я понял, когда увидел, какой эффект он произвел на Инопланетянку. Она вдруг замерла от картинки пугала в черном фраке на фоне Останкинской башни. Видно было, как задрожал ее флажок. Она прижала постер к груди, долго гладила рукой. Потом пошла по берегу.
«Мне срочно нужен черный фрак, а лучше белый!» — понял я.
Павел Афанасьевич тоже сделал вывод, что она влюбилась. «Я, когда впервые увидел Мавру Кирилловну, тож всем сердцем заболел».
Я ответил, что впервые ее такой вижу. Я бы, конечно, сам спросил, но я так промерз насквозь, что не мог сойти с места, а Инопланетянка курсировала где-то вдалеке.
К утру она все-таки подошла ко мне и сказала, что вспомнила, как прилетела.
— В смысле? — не понял я.
— Я должна найти это, — и она показала на картинку Останкинской башни.
— Зачем?
— Это моя ракета.
Теперь замер мы все. Особенно я. Страшно расстроился. Ну, прямо очень. Получается, она действительно инопланетянка? С другой стороны, чего я так раскис, подумаешь, инопланетянка. Нет, что-то я не то думаю.
— Этого не может быть, — сказала сорока. — Останкинскую башню построили давным-давно. Не знаю зачем, но смотреть с ее макушки очень красиво.
— Я помню, как приземлилась, сходила в магазин, купила себе платье, побывала в большом зале консерватории. Помню сильный ветер. Ленты на флажке перепутались. Я потеряла ориентир. Ветер постоянно уносил меня в разные стороны. Потом удар-провал. Как очутилась на поле, не помню. Но я вспомнила ракету. Где она? Как туда добраться? Я хочу вернуться домой, к мужу и детям.
Для меня это просто катастрофа. Крах всех моих надежд.
«Может, после конкурса красоты?» — предложил я, тупо надеясь, что смогу раздобыть на конкурсе фрак. Она меня в нем увидит и… влюбится. Мне срочно нужен фрак, лучше белый.
Даже не помню, что я ей тогда говорил, что говорили сорока, Павел Афанасьевич и Мавра Кирилловна. Мы уговаривали, пугали, умоляли. Но переубедить Инопланетянку не удалось. Она готова была идти к башне хоть год, хоть два. Конечно, я не мог ее бросить в такую минуту. Я вызвался проводить с условием, что сорока все-таки подскажет дорогу.
Но тут взбунтовались Павел Афанасьевич и Мавра Кирилловна. Они отказались от долгой дороги и настоятельно попросились на конкурс.
***
В начале сентября, примерно через неделю после привоза двух киборгов — Мизгиря и Алёшеньки, — после обеда приехал ветеринар, и не один – с невысокой худенькой девушкой лет двадцати на вид, одетой в старенькое, но еще крепкое форменное темно-зелёное длинное глухое платье. Короткие золотистые криво остриженные волосы ореолом окружали голову и делали девушку похожей на странный цветок, выросший в тени.
— Здравствуй, Иван Михайлович! Принимайте работницу! На цветок купавки похожа, не так ли? Вот и дал ей имя Купава. Киборг Mary, вам в подарок на сороковую годовщину свадьбы. Домашнюю работу знает… хорошая девочка, только немного пуганая…
— И тебе не хворать! И где же ты её достал? Скелет ходячий… — перебил его рассердившийся дед Иван – Виктор, а она нам нужна?
— Нужна! Вот именно она нам и нужна! Где четыре киборга, там и пятому место есть. Хорошая девочка! Здравствуй, Виктор! – бабушка спокойно подошла и пригласила гостя в дом.
— Ладно, места и еды на всех хватит – успокоился дед – Беру.
Девушка смотрела на людей, старательно пряча страх – но Любава заметила и подошла поближе.
/Не бойся, всё хорошо, домой приехала.
/Домой?
/Да. Домой. Здесь ты в безопасности.
— Купава, смена хозяина. А это твоя хозяйка. Слушайся, здесь точно бить не будут. И кормить будут уж точно лучше, чем у прежних хозяев.
— Её били?
— Скорее всего да. Прежние хозяева. У собачников забрал, когда питомник инспектировал. Они к соревнованиям готовятся, плановые прививки и всё такое… Да и не сами собачники, а их собаки девочку на помойке нашли… У вас ей лучше будет, подальше от города, смену хозяина произвел, а программиста пришлю завтра.
Хозяин осмотрел подарок, включил планшет и приказал:
— Скинь мне отчет о состоянии! Так, только истощение, несколько заросших переломов, а так явных внутренних повреждений не видно.
— Она четыре месяца была в клубе, там подлечили. Кормили по норме, одежду дали, комнатка своя была.
— Хорошо! Теперь иди в дом. Любава, дай ей вымыться, накорми и подбери ей одежду по размеру.
— Хорошо.
Обе кибер-девочки пошли к дому, но внезапно новенькая упала на колени и сжалась в комок и мелко задрожала, закрыв лицо руками и опустив голову.
Любава перехватила подбежавшую собаку и опустилась рядом с Mary:
— Инга не кусается! Она радуется так… ты что, собак боишься?
— Да. Они страшные!
— Киборг боится собак? Да ты пей чай-то, сами вырастили, сами высушили – хозяйка на кухне подливала гостю чай и продолжала спрашивать – как же она жила-то в этом клубе?
— Очень боится. До ужаса. Вот поэтому собачники её и отдали. Они сами её вылечили после побоев, но от боязни собак вылечить не смогли. Она даже есть не могла от страха. Потому и тощая такая. У вас собака всего одна, у других крестьян собак куда больше. Поэтому к вам и привёз.
— Ну, удружил… эти двое только оправились. Теперь Mary со страхом собак! У нас что, собрание битых киборгов? И кого в следующий раз привезёшь?
— По дому все умеет, а Инга в дом не допускается. Пусть помогает по дому, готовить, шить, стирать… хороший у вас чай, вкусный. Спасибо! И варенье первоклассное! Раз уж приехал, могу и скот осмотреть. А насчет следующего раза – привезу кого-нибудь.
Девушки пошли в дом, Купаву всю трясло от страха – что-то скажет новый хозяин? А хозяйка? Не успели привезти, как она проявила самодеятельность, показав страх. Чуть-чуть не сорвалась…
Правильный киборг не должен бояться!
Если нет сознания и мозг в коме, то и страха быть не может!
Программа распознавания пород собак, поставленная в питомнике, выдала информацию – сука, метис эрдельтерьера предположительно с немецкой овчаркой, возраст около трёх лет, хвост купирован и уши поставлены согласно стандарту породы эрдельтерьер, окрас зонарно-серый, овчарочий, шерсть жёсткая, длинная и густая.
Именно псом породы немецкая овчарка рвал её первый хозяин, когда бывал сильно пьян – она только закрывала лицо руками, но на теле остались следы зубов пса. Было это всего пару раз за весь проведённый у него год – но ей хватило и этого.
Второй хозяин, купивший её у первого за бутылку «элитного» виски, подарил мэрьку любимой теще.
Там она жила чуть больше двух лет, выполняя всю домашнюю работу. Хозяйка хорошо к ней относилась – как к полезной технике, хорошо одевала и вовремя кормила, с работой девочка справлялась – квартира большая двухкомнатная, пока хозяйка в сердцах – совершенно случайно! – не сказала: «…вот отдам собакам!».
Реакция была мгновенная и бурная – насмерть перепуганная Mary вдребезги разнесла квартиру!
После чего хозяйка её избила и выгнала из дома, с приказом идти на помойку и ждать, когда кто-нибудь её подберет, и идти за первым встречным туда, куда он поведёт.
Подобрали… собачники из ближайшего клуба.
На утренней прогулке один из псов потащил хозяина к помойке и указал на еле живую – от страха и побоев – девушку. Её подняли – она не сопротивлялась, спросили: «Кто ты? Откуда?» — она ответила стандартно, по программе. Ну надо же – киборг брошенный!
«Ну, пойдём!» — «Приказ принят!».
Она пошла за первым же человеком, выполняя приказ хозяйки – в этот клуб.
Идти пришлось рядом с собакой! Лабрадор в наморднике агрессии не проявлял, но страшно было до безумия!
И показать страх нельзя! Ни в коем случае!
Первым делом в клубе девушку, оказавшуюся киборгом, накормили и переодели. Среди членов оказался врач, он и обработал раны от побоев – Mary не сопротивлялась.
Хозяин клуба – солидный бизнесмен средних лет — затребовал информацию о хозяйке Mary, и последние видеозаписи, просмотрел пару раз – и понял причину срыва.
Киборг до ужаса боялась собак! – одно лишь упоминание о вероятной отдаче собакам вызвало такую реакцию! Вид разгромленной квартиры впечатлил.
А обратившись к последней хозяйке Маши, узнал, от кого и как она получила киборга, от её зятя узнал о предыдущем хозяине, купившем Mary в фирменном магазине.
Владелец клуба после разговора с хозяйкой выкупил киборга, оплатив ремонт квартиры в обмен на информацию, — и поставил программы ухода за щенками, урезанную ветеринарную программу и каталог-определитель пород собак.
Оказалось, Mary с такой внешностью – золотистая блондинка лет восемнадцати на вид – в магазине никто не брал, и, чтобы продать, менеджер салона уценил киборга вполовину. Слишком красивая для прислуги – семейные пары её не брали, называя эту причину, а одинокие люди чаще брали Irien’ов, ставя им программы от Mary по уборке и готовке.
Волосы ей остригли уже в клубе – жене хозяина очень не понравилась коса куклы, и по её приказу охранявший её DEX срезал косу Маши у затылка, высоко, неровно и косо.
В клубе относились к Маше хорошо, кормили вовремя, дали комнату для проживания – но страх убрать не смогли, поэтому к работе непосредственно с животными не привлекали.
Порученная ей работа была не сложной – уборка в кабинете хозяина и в комнате, где в больших витринах из бронированного стекла хранились кубки и медали, полученные собаками на соревнованиях и выставках, а на стенах висели портреты собак в натуральную величину.
Собаки были везде! В вольерах, на выгульных площадках, на поводках с их хозяевами – и на картинах! Мало им живых собак – так еще и нарисованных развесили везде!
Клуб любителей собак «Арго»* с принадлежащим ему питомником специализировался на разведении, воспитании и обучении прежде всего собак-компаньонов – лабрадоры и колли в первую очередь, несколько крупных терьеров, разнообразные спаниели и пара такс. Агрессивных и бойцовских собак не держали принципиально.
И проблема встала перед хозяином клуба нешуточная – киборг, панически боящийся собак, может навредить прежде всего сама себе! А сорвавшись, может угробить и племенных животных!
При наличии в клубе нескольких DEX’ов охраны и парня-Mary, убиравшего территорию клуба и собачьи вольеры, еще одна Mary вроде и не нужна. Но продавать не хотелось – неизвестно, к кому попадёт и какие последствия могут быть при срыве, а репутацией своей бизнесмен дорожил.
Убивать не хотелось тоже.
Визит в ОЗРК толком ничего не дал – Машу не забрали, а психолог ОЗРК после нескольких бесплодных сеансов просто посоветовал отправить киборга туда… где нет собак.
Да, именно так! — он посоветовал просто вывезти киборга из города подальше… в деревню, например, и подобрать хозяев так, чтоб с собаками у девочки контактов не было.
Приезд ветврача из городской ветстанции с инспекцией проведения вакцинации молодняка стал выходом из положения – Машу просто подарили.
Или – оплатили киборгом услуги ветеринара. С какой стороны посмотреть.
— Бери-бери, Виктор Борисыч! Куда нам мэрька, да ещё с такой фобией! Да и психолог посоветовал её из города увезти.
— А мне она зачем?
— Маша! Смена хозяина! Там нет собак, и ты, наконец, успокоишься.
/Опять продажа… опять – новый хозяин… говорит – там нет собак! Как же! Они есть! Везде… всюду… большие… кусачие…
— Это на ветстанции-то нет собак? На приём ежедневно приводят! Ладно, придумаем, что делать. Иди за мной!
Первым делом новый хозяин – который уже по счёту? — отвез свое приобретение в это же ОЗРК на пару дней и сразу оплатил передержку – и на ветстанции, и у самого ветеринара были собаки.
Потом стал просматривать, у кого из знакомых ему заводчиков, крестьян и фермеров собак нет.
Собаки были у всех! От одного крупного волкодава до стаи мелких визгливых жучек и мосек!
Тогда стал смотреть, у кого собаки посмирнее и поспокойнее, и поменьше числом – и решил привезти Mary Кузиным в усадьбу. В подарок.
А перед привозом сменил имя. Так Маша стала Купавой – ветеринару даже в голову не пришло спросить саму Машу, какое имя она хочет выбрать.
Назвал и назвал.
И вот теперь перепуганная Купава рыдает в новом доме – новые хозяева узнали о срыве и всё равно взяли! – и зачем? — а хозяйка гладит её по голове и успокаивает:
— Инга не входит в дом, живет во дворе, тебе нечего бояться… а мы тебе поможем… Знаю, чем тебе помочь! Любава, принеси-ка котёнка, там вроде не все ещё отданы… да, вот этого. Держи, девочка, это Барсик! Корми его, и он тебя защитит от всех собак!
— Такой маленький!.. как же он защитит? – и слёз уже меньше, и плач тише.
Серый полосатый зверёк с белой грудкой был восхитительно красив!
— Защитит! Ему уже два месяца! Ты его защитишь от холода и голода, будешь кормить и ухаживать, а он защитит тебя от собаки. И ничего больше не бойся. Ты пришла домой!
Комнатку ей хозяйка отвела в нижнем этаже жилого корпуса дома – там была даже не комната! – а словно маленькая квартирка с кухонькой и спаленкой, с душевой кабинкой и туалетом. У стены — шкаф для одежды, и небольшой стол со стулом, и тумбочка… — и всем этим богатством можно было пользоваться!
И котёнка хозяйка разрешила взять с собой! Барсик! – красивое имя!
У всех животных клички, а у этого котёнка – имя!
В доме стало уже пять киборгов… места хватило всем.
Хозяйка дала корзинку с ковриком для котёнка, блюдечко и банку молока.
А еще было разрешено гладить зверёныша, и играть с ним!
И это было так непривычно! И так странно, страшно, интересно и радостно – одновременно!
В клубе любителей собак было два больших кота – на них инструкторы обучали собак не реагировать на кошек, сопровождая хозяев – и с этими котами Маша (тогда ещё Маша) быстро сдружилась, с котом было спокойнее, клубные собаки на своих котов не реагировали.
И спать с котом было намного спокойнее.
Но у этих котов – и у неё — был один хозяин!
А у Барсика – она хозяйка!
Купава осмотрелась, поставила корзинку с котёнком рядом с кроватью, еще раз погладила зверёныша – какой красивый! — и налила ему молока в блюдечко.
Она так увлеклась, что не заметила, как вошел парень – система опознала хозяйского Irien’а – и уставился на её сокровище!
Это её Барсик! Хозяйка сама подарила! Никому из киборгов никогда котят не дарили!
Но Лель уже знал причину дарения – и не завидовал. Нечему тут завидовать.
Жить в постоянном страхе, боясь собак, с хозяином-собачником, и не простым – а с владельцем клуба любителей собак – далеко не сахар!
Бизнесмен хорошо к ней относился и даже сам возил в ОЗРК – но собаки были везде! В доме, в клубе, у его друзей и у друзей друзей – у всех – были собаки! Большие и страшные! Только в ОЗРК не было ни одной собаки – но там её не оставили.
— Я Лель. Пойдем, лошадей покажу. Ты ведь не видела лошадей раньше?
— А можно? Вот так без разрешения, ходить?
— Можно.
— Конечно, можно – хозяйка подошла со стопкой постельного белья – Вот это тебе, потом постелешь, а пока иди, погуляй, кота можешь взять с собой. Тебе разрешено передвигаться по всей усадьбе. За ворота только одна не выходи и к реке не ходи одна. Но если будет необходимость за ягодами или за грибами сходить, тогда попроси кого-нибудь из DEX’ов тебя сопровождать. И тебе и нам так будет спокойнее.
В левадах еще бродили лошади, коровы уже были подоены и привязаны на ночь, и телята уже были в своих клетках.
По двору еще бродили куры. Инга гнала овец в хлев, козы уже были заперты.
Лель повёл Mary к леваде с кобылами, по пути рассказывая о местных животных, о том, что растёт в саду и что — в огороде, заодно поделился видеозаписями о жизни в усадьбе, о своём появлении и о привозе Мизгиря и Лёши.
Рядом с домом, но немного сзади хозяйственного корпуса, Мизгирь и Лёша готовили площадку для монтажа стандартного модуля ветеринарного пункта с ветаптекой — комнатой-сейфом для хранения ветеринарных медикаментов и оборудования – модуль должны привезти на следующей неделе, а пока следовало выровнять площадку, вырубить лишние кусты рябинника** и убрать камни.
О подарке хозяевам они уже узнали и, получив сообщение Леля, вышли навстречу — познакомиться с новым охраняемым объектом, коим и была Mary для DEX’ов.
Лежавшая рядом Инга вскочила и побежала навстречу Лелю.
Купава замерла от дикой волны страха – опять собака, большая и кусачая! — но котёнок у неё на руках, увидев собаку, поднялся на лапах, выгнул спину, вздыбил шерсть — и зашипел.
Собака была своя, знакомая и хозяйских кошек не трогала – и котёнка трогать тоже было нельзя! – но с высоты рук киборга Барсик осмелел и шипел на псину всё громче! Псина остановилась, посмотрела…
И отступила назад!*** – незачем связываться с мелкотой, да и людей рядом многовато, да и мелкота-то своя, здесь от своей же кошки родившаяся! – и отошла в сторону!
А то, что кошка-мать стояла рядом с Купавой и готова была вцепиться в собаку, осталось незамеченным.
Собака отступила от шипения котёнка! Маленький котёнок напугал собаку – и защитил её, киборга! Защитник! Купава прижала к себе Барсика – и улыбнулась.
Робко и еле заметно – но впервые за годы своей жизни!
Купава успокоилась. Какая же хорошая у неё теперь хозяйка! – дала такого защитника, маленького, но смелого!
Котёнок на руках замурлыкал – с такой хозяйкой, как эта, никакая собака не страшна! В следующий раз он громче шипеть будет!
Вернулась в дом Купава совершенно спокойной.
Страх ушёл. Словно и не было его. Впервые за последний год девочка спала спокойно, котёнок спал вместе с ней, на подушке у головы. И утром её не стали будить рано – на новом месте пусть выспится.
На следующий день обещанный программист приехал, проверил имеющиеся программы, обновил нужные, удалил лишнее и поставил программу самообучения. Заодно проверил Мизгиря и Алёшу – обновил ПО и почистил память.
Прошла неделя. Купава успокоилась и помогала хозяйке в доме, взяв на себя всю уборку и стирку.
DEX’ы жалели тихую мэрьку и старались помочь по возможности – рыбу привозили с рыбалки уже чищенную, — но коптила рыбу по-прежнему Любава, парни старались привезти Купаве ягод или орехов, если приходилось работать в полях. О побеге они уже не помышляли.
И старались сопровождать её при передвижении по усадьбе – она из киборгов была самой слабой, и от собаки всё еще шарахалась.
Хозяйка предложила ей сменить имя – но девочка сказала, что ей имя нравится.
Выкопали и убрали в погреб картошку и свеклу, продали – очень удачно – примерно треть выращенной ржи и часть овощей – и оплатили доставленный модуль ветеринарного пункта. Хозяин и DEX’ы занялись монтажом, пока не начались заморозки – и сами пристроили к модулю тёплую комнатку для Алёши, которому предстояло охранять модуль с находящимися там медикаментами и оборудованием.
По случаю Иван Михайлович купил подержанные дрожки с неисправными рессорами и нарушенным балансом. Заодно купил новый комплект упряжи на рысака, и начал обучать Мизгиря езде. Скоро подрастёт клон Лихого, и его надо будет приучать к упряжи – и умелый наездник будет нужен.
Но обучать наездника на такой старой, хоть и высококлассной, лошади – не очень удобно, старую лошадь беречь надо, следовательно, нельзя гонять на резвой рыси. А без этого – какое обучение? А не купить ли рысака помоложе? Есть, над чем подумать.
В усадьбе уже пять лошадей, весной родятся еще два жеребёнка, нужны места, а работников достаточно – и не построить ли отдельную конюшню? – голов эдак на десять-двенадцать?
Да и коровы стельны обе, и тёлка подрастает – надо и для скота помещение побольше обустроить.
Можно продать часть копчёной рыбы, половину заготовленных ягод, треть картофеля и несколько ягнят на племя – и купить в конном клубе верховую лошадь для Мизгиря и пони для Купавы… надо посчитать, сколько можно выручить за продукты и сколько могут запросить за лошадь и пони… или лучше – одного рысака?
Завтра позвонить на ипподром, не забыть бы…
Мизгирь отремонтировал дрожки и через день стал запрягать и проезжать Лихого, шагом или неторопливой рысью – чисто для разминки, чтобы конь не забыл упряжь, — до деревни и обратно. Несколько раз с ним ездил хозяин, учил сам управлять рысаком на ходу, но только медленной рысью, гонять запретил сразу – мерин всё-таки в очень солидном возрасте.
Иногда с ним ездила Любава – в деревенскую лавку отвозила рыбу, забитых бройлеров и свежие яйца, и привозила чай, кофе, шоколад и сахар – коробками.
Купаве в деревню ездить не разрешали – чтобы не нарваться на собак. Ингу она уже почти совсем не боялась, а деревенских псов еще не знала.
Но однажды, примерно через неделю самостоятельной езды, Мизгирь послал сообщение мэрьке с приглашением прокатить по дороге на дрожках. Дрожки двухместные, четырехколесные и на рессорах – покататься хотелось, но ей вдруг стало боязно, идти к хозяйке за разрешением самой – как-то это… неправильно, что ли.
Разве киборг может что-то хотеть для себя? И можно ли самой подойти и спросить разрешения?
— Можно, не сомневайся. Или пойдем, вместе спросим.
— Боязно!
— Тебе здесь нечего бояться. Подержи Лихого, он смирный, я схожу спрошу, скину тебе видео с разрешением.
Купава села в дрожки, Мизгирь натянул вожжи и Лихой ровным широким шагом тронул с места и пошел в ворота. За воротами DEX пустил коня рысью, колёса зашелестели по грунту.
За воротами, да еще по грунтовой дороге, да еще на лошади — полный восторг! Два киборга, едущие на запряженной лошади! – где это видано? Сочетание несочетаемого! Живое животное, колёсная повозка – и два напичканных электроникой существа едут на повозке, в которую запряжена лошадь!
Красота вокруг неописуемая, прекрасная погода, золотая осень… – никогда до этого не испытанное чувство летящей радости переполняет Купаву!
Вот она – свобода! Вот она – жизнь! Когда то, что надо сделать полностью совпадает с тем, что сделать хочется! Когда хочется делать то, что надо! И делается всё это уже не под приказом, а с пониманием необходимости выполнения определённых действий в определённое время.
И уже работа не в тягость, а в радость – утром встать раньше всех, умыться, привести в порядок комнату, приготовить завтрак, накормить всех, убрать посуду… и сходить за ягодами в ближний лесок…
И рядом Мизгирь – такой большой и сильный, надёжный и свой! И совсем-совсем не страшно! И даже паук на его руке уже не кажется таким страшным!
— Он тебе не мешает? Можно убрать.
— Не мешает. Пусть будет.
Пусть будет! – по пауку Мизгирь получил имя.
— А хочешь сама?
— Как это?
— Держи! – и подал ей вожжи. Дорога ровная, никого посторонних нет, коня никто не напугает – в случае чего Мизгирь рядом! – и успеет перехватить управление лошадью.
Управлять лошадью самой – восхитительно! Даже просто держать в руках вожжи, когда лошадь идёт спокойным ровным шагом – здорово! Чудесно!
Обратно вернулись слишком быстро! Всего полчаса обводилось на прогулку – как мало! Но завтра будет еще день – и еще одна поездка! Хозяйка разрешит! Наверно…
Как хорошо, что её привезли именно сюда! Хорошие хозяева, тёплый дом, и Мизгирь! – такой… такой… большой и добрый! И Алёшенька добрый, но он не совсем еще поправился, и работает в паре с Лелем. И Любава такая хорошая!
Переполнявшая Купаву радость искала выхода! – и нашла!
Взятая у Любавы с разрешения хозяйки книга по вышивке, кусок холста, красные нитки, ножницы и иголки – и почти бессонная ночь! – к утру вышитое полотенце было готово.
На полотне шириной почти метр и длиной почти два метра была вышита вся та жизнь, которую помнила Купава – хозяева, собаки, ветврач, дом, лошади и кошки, люди и киборги… — хозяйка похвалила работу, показала хозяину – и вернула Купаве:
— Храни у себя. Молодец! Теперь ты дома, в безопасности. Мы все теперь семья. И если хочешь, можешь вышивать и дальше.
Дома! Только тогда поняла Купава, что это такое – свой дом и своя семья, где все живут мирно и дружно, и где она действительно в безопасности.
Каким же долгим был её путь домой!
Примечания:
*Название клуба придумано.
** Местное растение, что-то среднее между рябиной и шиповником, безопасно, декоративно.
***История реальная – собака до жути боялась матери котёнка, полусиамки.
В особняке Форкосиганов получилось — чем замок Форхартунг хуже? А о том, что тогда дело в конце концов обернулось не так чтобы очень и они все крепко влипли, лучше не вспоминать, сейчас-то все совсем по-другому, он не Майлз. Он не собирается брать Бая штурмом или в осаду, ни в коем случае. Ему нужно просто иметь возможность… что? Извиниться? Глупо звучит, но, наверное, все-таки да. Объяснить, что Бай все не так понял, что они взрослые люди, что дружба штука куда более ценная, чем разные глупости, и глупо ее вот так по-глупому…
О, наконец-то! Вот и Айвен Ксав, надо было сразу искать цвета Форпатрилов, их раз-два и обчелся. Слева кто-то из министерства, его лучше не трогать, а справа…
Айвен моргнул.
Перечитал снова. И снова. Не веря своим глазам, но все-таки… Вряд ли император собственноручно распределяет места на своих приемах, для этого у него существует целая армия подхалимов разных мастей, но некую часть близких друзей или политически важных знакомств он все-таки отслеживает, и Айвен льстил себя надеждой, что таки входит в первую группу. Однако если это так…
Грег! Какого черта?!
— О. Какие люди.
С некоторым трудом подавив инстинктивное желание немедленно нырнуть под стол, Айвен медленно поднял голову.
— И тебе добрый вечер… Бай.
— Уже здоровались. Айвен.
До чего же в нем все выбешивает — начиная от манеры появляться неожиданно и там, где ты меньше всего этого ждешь, и до вот этой мерзкой снисходительной ухмылочки.
— Что ты тут делаешь?
— Вообще-то я как раз собирался спросить об этом тебя, Айвен. — Мерзкая ухмылочка становится шире, Бай отрывается от притолоки, которую до этого подпирал, делает изящно-небрежную отмашку кистью левой руки (в правой традиционный бокал, ну да, куда же Бай без бокала). — И, как мне кажется, имею на это куда больше как прав, так и оснований, ибо излишнее любопытство, как ты наверняка знаешь, мой дорогой кузен, есть ни что иное, как одна из разновидностей непристойности, а непристойность в любых ее разновидностях — и тут ты опять-таки не сможешь со мной не согласиться — куда более присуща мне, чем такому достойному представителю не менее достойного…
И ведь он так может часами! Вот же зараза.
— Ты в курсе, что нас посадили рядом? — Айвен сказал это лишь для того, чтобы хотя бы на секунду сбить наглую самодовольную усмешечку с наглой самодовольной рожи. Не получилось.
— Ну на-а-адо же, какая неожиданность.
Показалось?
— Ты знал?
— А должен был?
Вот теперь точно не показалось — в голосе откровенная издевка.
Он что — не верит? Он что, вообразил, будто Айвен сам… Да что он вообще себе позволяет?!
— Эй! Ты это на что намекаешь?!
Айвен собирался еще много чего сказать — только вот говорить больше некому. Здешние двери бесшумны. И закрыты. Уже.
Открытым остался только вопрос — а зачем, собственно, сюда заходил сам Бай?
Дин тоже умел связывать.
Сэм смотрел, как ловкие руки быстро и легко крепят узлы, фиксируя Наставника – без единого лишнего движения, точно и тщательно… Умеет связывать. Почему? Как-то это… беспокоит…
Охотник быстро затянул страховочную петлю на шее и поднял на него глаза:
— Соль на месте?
Сэм кивнул, с трудом оторвав взгляд от веревки. А он не умел вязать такой узел… Почему ему так не по себе? Он же знал, что Дин охотник…
— Не бойся, — Дин поймал его взгляд, — Сэмми, не бойся, ладно? Он больше никогда тебя не тронет.
Не тронет… его! Настороженность отхлынула холодной волной, дышать сразу стало легче – Дин думал о нем. И собирался защищать, а не… Как раньше. Дурак ты, Тир. Ох и дурак…
— Зовем Хорька? – проговорил он неловко.
Дин напряженно помолчал.
— Хорошо. Иди за ним. Только… осторожнее. Трижды проверь все, Сэмми.
Он хочет еще что-то сказать, но Сэм осторожно касается его руки:
— Все нормально будет. Я же лучший ученик, помнишь?…
Хорек поднимает голову ему навстречу. Сэм машинально проверяет узлы – не пытался освободиться. Ладно, рыжий. Все равно я тебе не верю.
— Вставай.
— У вас… получилось?! – мальчишка даже привстал, — Получилось?! Правда?…
Сэм режет веревку, поднимает пистолет:
— Пошли.
— Дин, Дин… – эта снисходительно-насмешливая интонация в голосе просто приморозила Сэма к порогу собственного домика. Наставник очнулся. И разговаривал. С Дином. – Дин…. ну не говори, что не понимаешь…
— Зачем тебе мой брат, тварь?… – голос Дина, тихий, яростный, резал ночную тишину… – Что тебе от него надо?! Говори, а то я снова не удержусь!
Тихий смешок:
— Нет… Тебя сейчас не это волнует, а? Тебе интересно, что я с ним делал, с малышом Сэмми? Правда же, Дин?
Надо было войти. Надо было шагнуть вперед и войти, но он просто не мог сейчас… Он стоял, не ощущая ночного холодка, прикипев взглядом к темному квадрату двери. Стоял и слушал.
— Хочешь, я расскажу, Дин? Расскажу, что с ним было, а? Он ведь такой нежный… был.
— Заткнись.
— Хочешь знать, как мы…
— Заткнись! Что б ты не сделал, я это исправлю. Я все сделаю ради этого! Я исправлю. А ты… мне расскажешь, на черта все это. Или попробуешь водички. Вот этой. И на этот раз – внутрь.
Кажется, Наставник знал, что такое святая вода… Он зашипел сквозь зубы и все его насмешливое спокойствие исчезло:
— Гаддденыш!
— Приятно познакомиться, — хмыкнул Дин. – Выкладывай.
— Надо же какая братская… верность, — прошипел демон с издевкой, — Что, так понравилось, как братишка с тобой поиграл? А мне говорили, что ты такие игры не понимаешь, потому что из-за смазливой мордочки имел кучу проблем… Как обманчивы слухи!
— Опять нарываешься? – спросил парень после паузы… – Зря. Я тебя не убью, сам знаешь, как бы ты не напрашивался, скотина. Ты еще поживешь… Лучше отвечай.
Наставник глумливо присвистнул:
— Правда, что ли, понравилось? Не ожидал, не ожидал… Пятнадцать лет, столько гормонов, да после таблеточек… Наша черная микстурка не только стимулирует активность и злость – она еще и сексуальную активность блокирует, замещает на агрессию… а уж когда она все-таки пробуждается, то… странно, что ты еще ходишь.
— Зачем тебе Сэм? Зачем ты его ломал, скотина?
— Сам догадайся! Сам, раз умный такой! Когда воздух кажется слаще? Когда тебя перестали душить… Когда черствый хлеб кажется райской едой? После недельной голодовки. Я заставлял их драться за хлеб, я выколачивал из них любую мысль о свободе… Чтоб они были благодарны за любую мелочь, за каждый… Чтоб даже на коленях они казались себе выше, потому что было и хуже! Ведь стоять на коленях лучше, чем в пыли валяться. Понял?
— Лучше отвечай на вопрос, адская тварь, – посоветовал охотник, шагнув чуть ближе, — Зачем тебе Сэм?
— Послушный мальчик, а, Дин? Теперь они послушные и выполнят любой приказ…
— Не любой.
— Ах, да… Малыш Сэмми перешел на твою сторону… Интересно, что ж у тебя там такого, что он голову потерял?
Тень Дина на стене дрогнула, и ночной воздух прорезал вскрик боли… Сэм дернулся, но голос был не Дина – Наставника. Крик, шипение, невнятная ругань…
— Я тебя предупреждал. Отвечай на вопрос.
— Ты все равно его потеряешь! – теперь в словах Наставника не было ни поддразнивания, ни снисходительности – одна сплошная злоба, — Ты потеряешь его, потеряешь… Он не забудет ни дрессировки, ни этого города, ни сладости власти над другим человеком! Не забудет, как постепенно отрекался, от имени, от человечности, от семьи, не забудет, как ему понравился сегодняшний вечер… с тобой в качестве жертвы. А главное – этого не забудешь ты. Не боишься, что ему захочется повторить?
Не надо было подслушивать…
Надо было войти. Сразу. Тогда б у него сейчас не горело лицо.
Дин… он ведь и правда не забудет. И эту неделю, и этот вечер…
Он сказал – они братья. Но как они смогут быть братьями после всего?
Эти путаные обрывки мысли пронеслись в голове за полсекунды, и ночь вдруг показалась еще холодней. Это ведь и правда не забудешь, как он не подумал?
Рядом с Дином было так… легко. Тепло… Он и не подумал…
Но тут Дин вдруг рассмеялся.
— Ты промахнулся, адское отродье, — проговорил он как-то легко и почти без ехидства, — Даже не представляешь, как ты промахнулся! На тебя в аду станут пальцем показывать.
Неудачник ты, воспитатель хренов! А Сэмми… Я… он выжил, понимаешь? Он смог остаться человеком. Он мой брат и мы… я горжусь им, черт возьми. Ясно?
Наваждение исчезло. Холодные клещи отпустили замершее сердце. И Сэм наконец смог выдохнуть. И разжать пальцы, сжимавшие чью-то руку. А-а-а… Хорек. Рыжик застыл рядом молчаливой статуей…
— Ты это говоришь, потому что он стоит за дверью? – прошипел Наставник.
— Что?
Быстрые шаги, скрип открывающейся двери.
— Сэм, слава богу! Братишка, все в порядке?
Дин кладет руку ему на плечо, быстрым взглядом пробегает по лицу…
— Сэм, что?
— Ничего, — улыбается Сэм (Сэм, а не Тир), — Все нормально, Дин.
Все нормально. Он больше не один. С ним брат. Самый лучший.
И то, что сказал Наставник, кажется неважным.
Что бы там не думал Наставник о своих воспитанниках, но остаться наедине с одним из них ему не улыбалось. Увидев Хорька, змейкой проскользнувшего в комнату, он дернулся под руками Дина, деловито заклеившего ему рот…
— Не дергайся, — посоветовал тот спокойно, — Парень, как тебя звать?
— Хорек.
— Не пойдет. Настоящее имя. Не помнишь? Хочешь, пока буду звать Икс-меном, а?
— Я Люк, — буркнул несостоявшийся Икс-мен, не отрывая глаз от пола.
— О… – Дин присмотрелся повнимательней, — Лукас Шонесси?
— Откуда ты знаешь?
— Семь лет назад твое лицо на каждом пакете молока красовалось. Твои родители состояние на розыски спустили…
— Родители?… Они… они живы?
— С месяц назад были. На Встрече. Слушай, Люк, видишь этого типа? Не бойся, смотри. Он сейчас и рукой двинуть не может, не то что другим чем. Понимаешь?
— Ну, понимаю…
— Так вот. Постережешь его, пока мы с братишкой… займемся кое-чем?
— Чем это? – хмыкнул рыжик, но глаза уже загорелись., — Постерегу.
— Не тем, чем ты подумал, — кашлянул слегка смущенный Дин, заработав несмелую улыбку Сэма, — Если все получится, то к утру нас всех тут не будет. Ты сможешь вернуться домой. Хочешь?
У рыжего похоже, временно отнялся язык, и он только закивал, но так прилежно, словно удары головой отрабатывал… хотя тут все на лице было написано, так что Дин только улыбнулся торопливо:
— Вот и отлично. Не развязывать, не давать орать и звать на помощь…
— К стонам и крикам из этого домика все уже привыкли, — пожал плечами Люк, — Но я запомню.
— И главное – не убивать. – Дин заглянул рыжику в глаза, — Понимаешь? Если убьешь, эта сволочь просто вылетит из тела и помчится в ад, жаловаться, и вернется оттуда с подмогой. Нам надо продержаться. Хоть пару часов. Ясно?
— Идет.
Они скользили по ночной улице…
— Этот Хорек… – начал Сэм негромко.
— Люк?
— Ну рыжий… не отпустит он Наставника?
— А он мазохист?
— Что?
— Ладно, проехали. Он любит, когда его мучают?
— А… Нет…
— Тогда все в норме. К тому же дом в тройном круге соли, под ковром на всякий пожарный еще одна ловушка, а ключики от наручников у меня в кармане. Лучше скажи, здесь есть телефон? Или радио? Или что-нибудь в этом духе?
— Нам выдают на задание… Потом отбирают.
— И где они?
— На складе…