Они обедали в ресторане на вершине башни Спейс-Нидл, откуда открывался панорамный вид на весь центр Сиэтла и залив Эллиот.
– Ты все так же любишь высоту? – спросила Тереза, расчленяя в тарелке краба под соусом. – Нравится чувствовать себя королем мира? Ты уже показывал город с крыши завода тому мальчику с благотворительного вечера?
– Люблю, – признался Исли. – Нравится. Показывал. Дорогая, как тебе салат?
– Не увиливай, – Тереза поморщилась. – Я тебя не видела с того самого вечера и хочу об этом поговорить.
– Не уверен, что мне хочется отвечать.
– Ой, да ладно, – она тряхнула кудрями. – На банкете ты вел себя куда раскованнее, да еще и на камеру позировал, так что мое любопытство закономерно. Честно говоря, – Тереза сделала глоток воды, – сначала я неосмотрительно записала твою выходку на свой счет. Ну, то есть, я решила, что это такая эскапада, чтобы привлечь мое внимание. Даже подумала: вдруг ты таким образом хочешь снова меня заинтересовать?..
Исли засмеялся.
– Милая, твое самомнение колоссально.
– Есть немного, – улыбнулась Тереза и наколола краба на вилку. – Я все ждала, что ты появишься, чтобы объясниться, но ты не объявлялся. Потом я увидела в новостях запись, как быстро ты тогда рванул за своей Синдереллой, и ждать перестала.
Исли вдруг ощутил, что голоден как волк, и подвинул к себе тарелку с гребешками в имбирной подливке. Гребешки были так себе. Вот что значит мейнстрим. Все-таки кухня в «космической башне» была рассчитана на туристов.
– Так что это все означало?..
– Ты меня осуждаешь? – вопросом на вопрос ответил Исли.
Рука Терезы на мгновение замерла.
– О боже.
Исли улыбнулся, чувствуя одновременно и неловкость, и странную печаль.
– Не то чтобы осуждаю, – сказала Тереза через минуту молчания. – Я никогда не причисляла себя к гомофобам. Но я и не из тех женщин, которые сюсюкают при виде детей и геев. К тому же осознавать, что пока ты встречалась с человеком, он, возможно, мечтал потискать крепкий член…
– Ты ужасная, – Исли сдержал ухмылку. – И, кстати, мой отец, пока был жив, любил повторять, что яйца у тебя точно есть.
– Ничья, – заключила Тереза, и они рассмеялись. А потом, полюбовавшись немного в окно, на голые деревья внизу и небоскребы, подпирающие собой небо, Тереза сказала:
– В общем, мне как-то сложно описать свои чувства. Это немного и ревность, и обида, и… зависть, и беспокойство за тебя. Но я привыкну, – она пошевелила вилкой морской салат. – На самом деле, по большому счету мне все равно, с кем ты спишь. Я чувствовала бы то же самое, если бы в новостях рядом с тобой появилась красивая юная женщина, – она подняла глаза. – Есть кое-что, что беспокоит меня гораздо сильнее. Вчера мне позвонил Орсей Блэкмэн. Он был немного неадекватен и сильно пьян.
Исли нахмурился и вытер руки салфеткой. А вот теперь пошел действительно неприятный разговор.
– Орсей нализался после встречи акционеров. Не знал, что у него есть твой телефон.
– О, мы довольно тесно общались в то время, когда считалось, что я должна стать «миссис Фёрст». Он все повторял, что «приглядывает» за мной по дружбе, а сам расхваливал мне Римуто. Должно быть, надеялся, что я сменю жениха… – она опять взглянула Исли прямо в глаза и отщипнула клубнику с десерта.
Исли выдержал ее взгляд.
– Чего он хотел вчера?
– Просил повлиять на твои решения в совете, – Тереза поболтала ложкой в чашке кофе. – Как будто мне это все еще интересно. Но вот что меня действительно взволновало… Присцилла была там? Это все еще продолжается?
Исли откинулся на спинку кресла.
– Давай не будем об этом говорить.
– Исли, – голос Терезы прозвучал очень устало. – Что ты делаешь?..
Он молчал, холодно улыбаясь, и Тереза повторила:
– Ты совершаешь большую ошибку. Если она так нужна тебе финансово, но ты хочешь сохранить семейное структурирование, почему бы не перевести ее активы на… мальчика? Сколько ему лет?
– Мальчика зовут Лаки, – сказал Исли. – Ему двадцать один. И он ебал семейное дело Фёрстов. И дело совсем не в финансах. Не в них одних.
– Я верю. Но не понимаю.
– Знаешь, – Исли смотрел на укрытый туманом город, – я ценю то, что ты для меня сделала…
– «Но не лезь не в свое дело», – понятливо подхватила Тереза. – Знаешь, ты в чем-то прав. Это уже три года как не мое дело. Но когда случится что-то плохое – я почти уверена, что оно случится еще раз, – я себе не прощу, что не пыталась тебя предупредить. Официант!..
Исли накрыл ее руку своей.
– Мне очень жаль. Я виноват.
– Мне тоже, – помедлив, кивнула Тереза. – Я до сих пор вспоминаю время с тобой как одно из самых красивых в моей жизни. Но мне никогда не было так страшно, как в тот самый день. И сейчас, когда я смотрю на твою семью со стороны, этот страх ко мне возвращается.
Она наклонилась через стол и легко его поцеловала.
– Я отвезу тебя, – сказал Исли, поднявшись.
– Не надо, – Тереза качнула головой. – Я не хочу. Вызову такси.
В машине он посмотрел на часы и чертыхнулся. Ровно половина пятого. Пока он доберется по пробкам, будут все пять часов.
– Мисс Сауз, – он набрал Люсиэлу уже по пути. – Сегундо был в офисе?
– Он все еще здесь, – хихикнула секретарь. – Ждет в приемной. А мисс Лафлер уже не приде-о-от?..
– Скажите ему, чтоб дождался.
– Я передам, – шепнула Люсиэла и очень нежно пропела: – Может быть, все-таки ко-о-фе?
Что ей ответил Ригальдо, Исли не расслышал.
***
Когда стрелки часов в приемной перевалили за пять ноль пять, Ригальдо поднялся с дивана для посетителей и повесил на шею шарф.
Улыбка Люсиэлы, напоминающая оскал, немного померкла.
– Куда это вы? – удивленно спросила она и подняла красивую бровь. – Шеф уже едет.
Ригальдо указал на часы. Люсиэла хлопала глазами, и он снизошел до объяснений:
– Рабочий день закончился. Я ухожу.
– Но он же… – она не договорила. – Не надо нарочно его злить.
Ригальдо сосредоточенно застегивал пальто на все пуговицы.
– Сегундо! – растерянно окликнула Люсиэла, когда он уже был в дверях.
Он оглянулся:
– Что?
– Ничего, – она дернула плечом. – Подождите еще немного?.. Фёрст скоро будет, я уверена.
– До свидания, мисс Сауз, – вежливо сказал Ригальдо. Он прикрыл дверь и пошел по коридору. За стеклянными перегородками было видно, что кое-где еще вовсю шла работа. Ригальдо поймал несколько любопытных взглядов. Когда он проходил мимо своего бывшего кабинета, то увидел, что Галатея красит губы бледной помадой. Она все еще была в темных очках.
Ригальдо ускорил шаг.
Два дня в филиале, куда его засунули от безысходности, потому что прежнее место уже было занято, оказались сущим адом. Его угораздило попасть под начало Кроноса, и Кронос его заебал. Такого потока изводящих и едких придирок Ригальдо не получал со времен своей первой работы в Эймсе, когда мыл посуду в бургерной на колесах. Он расхаживал по торговому залу, сцепив зубы, и выслушивал все новые доебки, а внутри, как давление в паровом котле, росли обида и ярость. Когда на ночь глядя пришла смс-ка от Исли, Ригальдо едва не шарахнул телефоном о стену.
Все было плохо, совсем-совсем плохо. Прошло уже две недели, как он отдал злополучный проект. Он… сука, он очень старался, его по-настоящему захватил масштаб почти военных планов Исли, и Ригальдо выложился так, как не упахивался даже в начале своей работы в компании, когда хотел, чтобы его заметили. На самом деле после его возвращения из Эймса проект был единственным, что держало его на плаву. Он терпеливо ждал Исли из Канады. Он подготовил список ответов на вопросы, которые можно было обсудить только лично. Он знал, что при внимательном чтении вопросы у Исли обязательно должны были возникнуть.
Вот только Исли не рвался с ним ничего обсуждать.
В душе Ригальдо понимал, почему так могло получиться, и это вызывало отдельную злость. Все полетело в пизду после их разговора. Вот, блядь, реально все поломалось. Может, он что-то там и ляпнул, не слишком фильтруя, но, честно говоря, предложение Исли зажить вместе тогда и насмешило, и напугало его. Он ждал, что Исли вернет ему его колкость, как было сто раз до этого, и все сойдет на тормозах. Это была уже привычная часть их общения – он упрямился, Исли не сдавался. Он даже не попытался сгладить резкость на следующий день – Исли должен был его понимать. И вдруг, когда он отдал отчет и немного отдышался, оказалось, что что-то пошло не так. Исли наконец-то оставил его в покое. Кончились глупые смс-ки, предложения сходить в кино или на пейнтбол, насмешливая болтовня и распускание рук в общественных местах. И секс прекратился – и горячий и жесткий, и ласковый, как у улиток. Последний раз они с Исли трахались на Рождество.
И даже нормальная, продуктивная работа закончилась, как будто в фирме, которой Ригальдо отдал немалую часть себя, для него вдруг не стало места.
«Сука, – беспомощно думал Ригальдо, глядя в стеклянные двери лифта. – Да не больно-то и хотелось. Найду работу не хуже. И заживу всем назло… вдвоем с котом».
– Сука, – повторил он вслух.
Огромное помещение подземной парковки казалось на редкость безлюдным – даже удивительно, ведь из здания вот-вот должен был повалить поток спешащих домой людей.
И в этом огромном пустынном помещении ему было бы затруднительно взять и выкатить «Форд Фокус» на середину – его машину зажал знакомый хромированный монстр.
После кинотеатра, когда они мирно ели мороженое, Лаки попытался его «подловить».
– Присцилла пока что останется у тебя?
Задумчиво наблюдающий, как белый айсберг мороженого медленно тает в кофейной чашке, Исли недоуменно поднял голову. Он несколько выпал из атмосферы семейной идиллии – думал о работе. Их разговор с Сидом вышел коротким и жестким; вначале тот гордо доказывал ему, какая потрясающая защита стоит у них на всех уровнях, но быстро перестал лыбиться и даже украдкой выплюнул жвачку в ведро, а через пять минут запаниковал и призвал на помощь начальника службы безопасности Галка – должно быть, Исли был достаточно серьезен. Вдвоем они еще больше убедили его в том, что вся эта история выглядит очень странно. Как очередная «липа внутри сосны». Хотя, если Ригальдо все равно запланировал увольняться – сука, Исли теперь не мог развидеть то резюме – он мог бы… что? Слить на дорожку конкурентам их клиентскую базу? Так или иначе, Исли велел все выяснить с «утечкой» до конца дня. Сид закивал, как ненормальный, и заперся в серверной. Исли проводил его взглядом. Сид был смазливым мальчиком, но абсолютно не в его вкусе, к тому же стопроцентным натуралом. Исли не раз видел, как он увивается вокруг девочки с ресепшена. К тому же последнее, что его сейчас заботило, – это смазливые мальчики. Ему и одного хватило по горло.
«Ригальдо для этой истории слишком умный, – думал Исли, невидящим взглядом уставившись за окно кафе, за которым мелкий дождь сек площадь Пионеров. – Он слишком… порядочный в том, что касается работы. Это во всем остальном он дурак и мудак».
Кто-то пощелкал перед его лицом пальцами. Исли встрепенулся, глянул на Лаки. Тот смотрел в ответ невинными карими глазами. Присцилла открывала и закрывала свою сумку, прислушиваясь к легкому хлопку, который издает кнопка. Ее губы были вымазаны мороженым.
– Что ты говоришь?..
– Я спросил, – отчетливо повторил Лаки, – можно ли Присцилле пока погостить у тебя. Я подумал, что ей не обязательно так быстро возвращаться назад, в «Санта Роза». Последнее время мы редко забирали ее дольше, чем на день. Она какая-то грустная. Давай, что ли… порадуем ее.
– Лаки, – Исли покосился на Присс, но она была безмятежна. – Мы же это уже обсудили. Только не сегодня. Я сейчас не готов…
– Не хочешь, чтобы мы появлялись у тебя дома? – уставившись ему в глаза, спросил Лаки. – У тебя что, свидание? Мы не помеша…
– Не дури, – Исли поморщился. Присцилла замерла с сумкой на коленях. – Я живу один. Просто сложный период на работе…
– Вот кстати, о работе, – Лаки поставил локоть на стол. – Мы же сегодня помогли тебе, так? Все эти хрены явно не ожидали увидеть Присциллу. Так может, она заслужила немножечко радости?
– Убери локти со столешницы.
– Пошел ты на хер, – беззлобно огрызнулся Лаки. – Я тебе про серьезное, а ты про локти. Вот честно, Исли, может быть, уже хватит? Иначе я и правда поверю, что ты ее только используешь…
– Детка, – Исли сунул Присцилле в руки пустую вазочку. – Пойди набери мне немного клубничного сиропа…
– Присцилла, стой, – окликнул ее Лаки. – Я не хочу, чтобы ты уходила!..
Исли прикрыл глаза. Этот разговор повторялся каждую встречу. Каждый их семейный уикенд – с тех пор, как Лаки вырос из штанишек бойскаута. Обычно Исли довольно легко отбивал все его словесные нападения, они словно перекидывали друг другу мяч. Сегодня ему показалось, что он вот-вот швырнет в голову «мальчику» чашку остывшего кофе.
Просто кошмар, что делают с человеком недоеб и влюбленность.
– Присцилле будет лучше в «Санта Роза», – сказал он, оборвав излияния Лаки. – Спокойнее. Уютнее. Безопаснее.
– Она могла бы погостить у меня, или ей можно было бы снять квартиру…
– Да блядь, она ведет себя неадекватно, – сквозь зубы сказал Исли. – Ты что, не видишь, у нее начинается обострение? Ее надо как можно скорее сдать под наблюдение персоналу!
Лаки молчал, упрямо сжав губы. Исли не удержался – протянул руку и, как маленького, потрепал его по голове.
– Я люблю Присциллу не меньше, чем ты, Лаки. Вы единственное, что у меня осталось.
– Ой, да хватит, – скривился Лаки. – Так любишь, что запихнул ее под надзор, а сам пользуешься ее голосом на собраниях. Ты вообще в курсе, что Присцилла все время рисует – море, гору Рейнир и маму с папой? Ее бы вывести – да вот хотя бы на побережье или на озера, сводить в небольшой поход?..
Со стороны стойки раздался вскрик. Они с Лаки синхронно обернулись. Присцилла стояла у крана с клубничным сиропом и растерянно смотрела на свой живот. Вазочка в ее руке была переполнена, и с краев на серое пальто срывались тяжелые липкие капли. Красное было везде – на волосах, на щеках, на пальцах Присциллы и на полу. Из крана все еще капало.
Исли чертыхнулся и выдернул из салфетницы пачку салфеток, не представляя, как он будет всю ее оттирать. Лаки не пошевелился. Так и смотрел перед собой.
– И вообще, – раздался у Исли за спиной его вызывающий голос, когда он уже присел на корточки перед Присциллой. – Ты в любой момент можешь завести себе другую семью. Целую баскетбольную команду детей, бассейн и конюшню. Я все жду, когда тебя окрутит какая-нибудь актриса. Но тебе, похоже, слишком хорошо одному.
***
Сид позвонил уже вечером, когда Исли вовсю тягал железо в «качалке». После возвращения из Канады он ходил в зал через день, вкалывая на тренажерах, как одержимый, будто гантели и «рама» могли прокачать ему спокойствие и терпимость. Вот и сегодня, вернув Присциллу в пансионат и чувствуя, что общение с «детками» стало последней каплей, он тоже поехал в зал и выложился по полной. К нему уже дважды бочком подходил тренер, со словами, что, может, «не надо так». Когда телефон зазвонил, с Исли лило ручьем, волосы, связанные в узел, слиплись от пота, а о закаменевший пресс уже, кажется, можно было палец сломать.
– Да? – хрипло сказал он, набросив на шею полотенце, и присел на скамью у стены. Сердце вдруг зарядило частить, ни с того ни с сего.
– Босс, – Сид прямо лучился ликованием. – Вы не поверите. Я просмотрел через общий траффик, всю строку кода глазами, кто сколько скачивает и отправляет, кто куда ходит, все это дохуя хуя, и, кажется, нашел!
И после этих слов на Исли обрушился поток слэнга, так что он с трудом уловил суть. Из объяснений Сида следовало, что Ригальдо через внутренние адреса прислали фейковое письмо с пристегнутым исполняемым файлом трояна, замаскированным под .doc, который через ворд спер пароли. Злоумышленник использовал данные Ригальдо, и подчистил за собой следы. Хакнули узкий сектор клиентской базы – к счастью, не все; видимо, его интерес был в том, чтобы утопить Исли и его ставленника, а не корпорацию целиком. Сид просто пузырился от гордости, пытаясь донести, как так могло получиться, а также расписывая свой тяжкий труд.
– Ну ладно, – оборвал его Исли, простив пацану «дохуя хуя». – Ты можешь узнать, кто отправил Сегундо этот подарок – и куда это все ушло?
– Босс, – со смешком сказал Сид. – Вы, что ли, из тех, кто думает, что программист по определению супер-хакер?
– А что, нет, что ли? – в тон ему подыграл Исли. – Или ты умеешь только картриджи девочкам заправлять?..
– Картриджи заправлять – это приятно, – Сид шмыгнул носом. – Но если вам очень нужно…
– Мне очень нужно, – Исли вытер мокрое лицо. Ему было интересно, что мальчишка попробует с него слупить. Он не сомневался, что Сид и без того будет рыть носом землю. Троян в системе – его зона ответственности.
– … хорошо бы новый сервак. Вы же еще в том году обещали!
Исли ухмыльнулся в трубку. Как же он любил увлеченно работающих людей!
– Я подумаю.
В душ он отправился почти умиротворенным, прикидывая, какую пользу сможет извлечь из новой информации. Дураку ясно, что все это – происки Римуто, и Исли собирался на нем отыграться, вопрос был только «как» и «когда».
Под струями воды ему неожиданно стало плохо. В глазах потемнело, кровь зашумела в висках, а сердце опять забилось сильно и часто, стуча, как вал на холостом ходу. А потом так же внезапно все отступило. Он запрокинул голову, выдохнул.
– Все окей? – спросил голый парень из соседней кабинки. Исли энергично кивнул.
– Аккуратней с таблетками, – проворчал парень. Исли закрутил воду, отжал волосы и подумал, что не стоит сегодня перед сном пить кофе с ликером. Да и курит он в последние дни слишком много. И, черт подери, надо уже наконец-то разобраться с Ригальдо – с его отчетом, его должностью, его планами на увольнение, его ебучей гордостью и глупостью. Сколько можно дрочить об него мозг. Решив так, Исли прямо в раздевалке набрал сообщение: «Жду тебя завтра в четыре в моем кабинете или уволю к хуям», – и со спокойной душой начал собираться.
***
В три часа пополудни ему сообщили о посетителе.
– К вам мисс Лафлер, – мрачно объявила по селектору Люсиэла. И добавила без всякого уважения к объекту: – Впустить или как?..
Исли вздохнул и потер лоб. Он изрядно устал – был на открытии нового великолепного гипермаркета, который, в том числе, должен был стать одной из крупнейших точек торговли их стройматериалами в городе. Его уболтали участвовать в пресс-конференции, и Исли больше часа безостановочно улыбался на камеру – так, что до сих пор щеки сводило. От предложения отправиться на банкет он уклонился, вернулся в офис и принялся проверять документы на подпись, поглядывая на часы в ожидании Ригальдо. Сейчас он не отказался бы даже от «сникерса» из автомата или пончиков из «Старбакса». Но вот какая штука: ему никто на работу пончики не приносил.
Тереза в длинном серебристом плаще вошла, окутанная ароматом духов и холодным запахом тумана. К ночи обещали легкий мороз.
– Зачем ты держишь в приемной эту хищницу? – с любопытством спросила она, озираясь по сторонам. – Удивительно неприятная женщина.
– У мисс Сауз есть свои достоинства, – Исли поднялся из-за стола, чтобы отодвинуть ей стул. Они привычно поцеловались – губы Терезы мазнули его по щеке.
– Ну да, их можно разглядеть в вырезе ее блузки, – Тереза фыркнула и покачала головой. Вопреки его ожиданию, она не стала садиться – так и стояла посреди кабинета.
– А еще она хороший секретарь, – Исли оперся о спинку стула. – Дорогая, в чем дело? Ты заглянула обсудить теххарактеристики Люсиэлы?
– Я заглянула узнать, как ты живешь, – Тереза переложила сумку из одной руки в другую. – Но я не собираюсь разговаривать на виду у всех этих пираний. Поехали в кафе.
– Мне как-то неловко это говорить, но я здесь немного работаю, – Исли обвел рукой заваленный папками стол. – У меня скоро совет акционеров, надо готовиться.
– Надо же, а мне сказали, что совет у вас был вчера, – Тереза подняла брови. – Нет у тебя никаких срочных дел. Поехали, милый. Я тебя похищаю.
Исли смотрел на ее золотящиеся кудри и барабанил пальцами по спинке стула. Через прозрачные стены было видно, как Люсиэла на цыпочках выходит из приемной – насколько это было возможно при ее каблучищах. «Побежала сплетничать», – подумал Исли и понял, что ему все обрыдло.
– Пойдем, – терпеливо повторила Тереза. – Ты ужасно выглядишь. Тебе надо развеяться. Сделай это ради меня.
– И тем не менее, ряд некоторых ошибок и промахов… А также рост численности неприятных инцидентов, способствующих подрыву репутации компании…
– Инцидентов?..
Орсей зашуршал бумагами.
– Эта история с утечкой, пожар на складах и недавний скандал с «зелеными»… Забастовка на вырубке… И тот осенний случай с контрабандой на границе, когда в сердцевинах нашей партии бревен была обнаружена иностранная валюта…
– Ну, так не кокаин же, – раздался смешок в дверях. – Да и валюта оказалась фальшивой. Как там писали в газетах?.. «Липа внутри сосны».
Исли поднял глаза. Рубель Блэкман ухмылялся, сверкая бритой головой. В круглых черных очках зеркально отразился конференц-зал и присутствующие.
Рубель был прав. Журналисты некоторое время восторженно повыли по поводу «липы», полиция выебала Исли мозги, но за неимением улик и подозреваемого вскоре отстала, и все как-то вынужденно затихло. Виновных так и не нашли.
– Опаздываешь, – недовольно сказал Римуто.
– Пробки, – Рубель прошел мимо Галатеи и занял свое место. – Как поживаете, шеф? Какие проекты обсуждаем?..
Команда Исли смотрела в пол.
– К обсуждению проектов ты, увы, не успел. Сейчас нам пытаются доказать, что я не справляюсь на вверенной мне должности, – любезно поделился Исли.
Трепаться с Рубелем на грани фола почему-то всегда было очень легко.
– А вы не справляетесь?.. Или вас оклеветали? И кто этот негодяй?..
– Рубель! – воскликнул Орсей. А Римуто качнул головой и сухо сказал:
– Я настаиваю на пересмотре кандидатуры президента компании.
Его выпуклые глаза под тяжелыми веками были неподвижны, как у греющейся на солнце ящерицы.
– Правление мистера Фёрста продолжается уже десять лет. Мне кажется, некоторая ротация пойдет всем на пользу…
Братья заговорили наперебой:
– Рискованная финансовая политика…
– Скандальные инциденты…
– Недовольство и забастовки на производстве…
– На производстве совсем другие проблемы, – недовольно бухнул со своего места Ганес. – Производственные. А забастовка та же «липа». Дурь какая-то.
Римуто метнул в его сторону ненавидящий взгляд.
– Насколько я помню, – весело сказал Рубель, – перевыборы у нас только осенью. Через полгода. Но можно уже сейчас оценить расклад. Давайте проведем предварительное голосование? Рискнем, так сказать? А?
Римуто пошевелился. Его пальцы сжали край стола.
– Победитель большинством голосов целиком принимает на себя правление сроком на полгода, – быстро сказал он. – Мистер Фёрст? Что скажете?
Исли переводил взгляд с одного лица на другое. Внутри, как черное нефтяное пятно на поверхности моря, разливалось какое-то злое спокойствие.
В плотно закрытые двери кто-то поскребся. Не дожидаясь разрешения Исли, дверь приоткрылась, и в щель всунулась лохматая голова Лаки.
– Простите за опоздание, – он шмыгнул носом. – Ужасные пробки. Мы уже здесь. Как ты и просил.
Когда он посторонился, в зал вошла Присцилла. Исли заметил, как подобрались Блэкмэны. Прозвучал чей-то вздох.
Присцилла стояла, опустив голову. На ней было жемчужно-серое пальто, из-под которого высовывались ажурные черные колготки. Пальцы теребили ручку изящной сумки.
– Мисс Фёрст, – Римуто приподнялся над своим стулом. – Не знал, что вы приедете. Вы… хорошо себя чувствуете?
– Вполне, – сказала Присцилла нежным голосом. – А вы? Вы сильно вспотели.
– Ну, – сказал Исли в тишине, – вот теперь можно голосовать.
***
– Римуто Блэкмэн, – сухо сказал Римуто.
– Блэкмэн, – повторил Орсей.
– Мистер Фёрст.
Исли кивнул Ганесу. В директоре производства он не сомневался. Ганесы были вечны – еще со времен самой первой лесопилки. Иногда Исли казалось, что их тоже штампуют на каком-то деревостружечном станке.
– Мистер Фёрст, – сказала Галатея.
– Мистер Фёрст, – громко сказал сисадмин Сид и потеребил серьгу в левом ухе.
– Вы не акционер и не имеете голоса! – вскинулся Орсей. – Вам просто разрешено присутствовать на собрании!
– Все равно мистер Фёрст, – упрямо сказал Сид. Исли ухмыльнулся.
– Мистер Блэкмэн, – помявшись, выдал маркетолог Эрмита.
– У, гнида, – отчетливо сказал Сид. Галатея быстро ткнула его в бедро кулаком.
– Итак, осталось три голоса.
– Исли Фёрст, – сказал Исли.
– Исли, – произнесла Присцилла.
– Рубель Блэкмэн, – с удовольствием сказал Рубель.
Орсей повернул к нему перекошенное лицо.
– Ты не должен голосовать за себя!
– Ну почему же, – Рубель сиял улыбкой и лысиной. – Вполне симпатичная кандидатура. Могу отдать голос шефу – тогда у него будет численный перевес. Но… – он снова улыбнулся, – под давлением масс я изменяю свой голос на Римуто. Без обид, босс. Все равно ничья.
Римуто резко поднялся. Ножки его кресла с грохотом проехались по ламинату.
– Какой-то фарс!
– Напротив, – тихонько отозвалась Галатея, – более чем наглядно.
– Если на этом все, – Исли подпер щеку ладонью, – то на сегодня я никого больше не задерживаю. Сид, – он повернулся к айтишнику, – ты останься.
Все стали подниматься со своих мест, зал наполнился шумом и разговорами.
– Вы что-то сказали, милая? – внезапно произнес Рубель.
Орсей и Римуто повернулись к Присцилле. Исли напрягся. Она могла сказать… что угодно. Что-то, что ставило бы под сомнение голосование.
– …мои акции. Я хочу подарить, – тихо повторила Присцилла.
– Так, – сказал Римуто, тяжело плюхнувшись обратно, и хищно прищурился. – Должно быть, вы хотели сказать «продать». Продажа акций компании – дело серьезное. Надеюсь, вы понимаете, что целесообразнее не пускать их на сторону, а разделить между нами, членами компании?
– Съебись, – Исли повернул к нему голову. – Она не будет продавать акции. Присцилла, поднимайся. Выпьем кофе у меня в кабинете…
– Я хочу подарить все свои акции, – упрямо повторила Присцилла. – Тебе.
Исли смотрел ей прямо в глаза.
Голоса взлетели под потолок.
– Все лучше и лучше, – радостно сказал Рубель. – Похоже, у мистера Фёрста будет беспрецедентный контрольный пакет.
– Это возмутительно, – Орсей стучал по столу. – И никуда не годится!
– Это грабеж!
– И монополия! Что бы сказал твой отец!
– Папа?.. – пробормотала Присцилла, рассеянно улыбаясь.
– Люсиэла! – гаркнул Исли.
Секретарша с готовностью влетела в конференц-зал – похоже, подслушивала за дверью. У нее за спиной мялся недоумевающий Лаки.
– Отведи их в банкетный зал и покорми. Обед заказан?
– Так точно, мистер Фёрст, – Люсиэла улыбнулась прежней плотоядной улыбкой. – Свиные ребрышки по-провански и стейки из карпа с изюмом и миндалем. Салат из клюквы с яблоками и чили и…
– Уводи! – прошипел Исли, и словно по волшебству конференц-зал опустел. Из-за дверей донесся довольный голос Рубеля: «А выпить есть? Я хочу водки с ромом!» – и наконец-то стало тихо. Исли плотно прикрыл дверь.
Присцилла водила пальцем по полированной поверхности стола для переговоров.
– Детка моя, – сказал Исли, положив ей руки на плечи. – Что ты удумала?
– Но он так сказал, – Присцилла не поднимала глаза. – Этот лысый. Мы с Лаки встретили его в холле. Он будто ждал нас. Он сказал, что мама с папой и дедушка были бы рады. Что если у тебя будет много акций, тебе не понадобится слушаться этих неприятных людей. Они… Тебя обижают? Они тебе угрожают? Как папе? Да?..
Исли потер лоб.
Кажется, Рубель немного переусердствовал, выполняя их тайный уговор. Хренов манипулятор. Двойной агент.
– Нет, детка, – он присел рядом, погладил ее по макушке, прижал к своему плечу. – Совсем не так. Не как папе. Не надо бояться. И акции… пусть они пока останутся у тебя. Сейчас ты их припугнула, и они будут вести себя хорошо. Давай подождем с этим. Давай до лета. Ладно?
– Ладно, – иногда Присцилла его сильно пугала. – Но если они тебя обижают, только скажи.
В дверях снова замаячила фигура Лаки.
– Слушайте, я уже устал тут торчать, – укоризненно сказал он. – Если вы на сегодня закончили шатать бизнес, то, может, сходим в кино все втроем?.. И, кстати, Исли, в приемной тебя ждет сисадмин. Тебе чего-то от него надо?
Исли поднялся и одернул пиджак. Ах, черт. Точно. Он хотел разобраться с утечкой информации, Ригальдо и его компом.
– Конечно, мы сходим в кино, – твердо пообещал он. – Я только отдам несколько распоряжений.
– У тебя такое лицо, будто ты собираешься нагнуть весь офис, – заржал Лаки.
И Исли подумал, что мальчик даже не представляет, насколько прав.
Совет правления был назначен на полдень, а в десять, едва выйдя из лифта, Исли отметил в офисе какую-то напряженную, подавленную тишину. Убрав пальто в шкаф-купе, Исли сразу же вызвал Люсиэлу. Он всю ночь просидел над документами, которые оставил ему Ригальдо, и до сих пор находился под впечатлением от его плана – злого, грамотного и провокационно-смелого. Наверное, их время и правда пришло.
– Пожалуйста, пригласите ко мне директора по продажам, – попросил Исли по селектору.
На той стороне возникла какая-то заминка.
– Люсиэла? – позвал он, думая, что, может быть, опять проблемы со связью.
– Хорошо, – торопливо отозвалась секретарша. – Сейчас.
Исли поднялся из кресла и встал у огромного, в пол, окна, рассматривая утренний Даунтаун.
Когда дверь за спиной открылась, он сказал:
– Я прочитал.
– Доброе утро, босс, – после паузы произнес певучий голос.
Исли показалось, что многоэтажки стремительно рвутся вверх, вытесняя все на своем пути и заслоняя ему небо.
Галатея в красивом серо-голубом костюме смотрела на него сквозь стекла непроницаемых черных очков. Она медленно пересекла кабинет и села в кресло для посетителей, заложив одну длинную ногу за другую, и аккуратно расправила юбку.
Он звал директора продаж – она пришла.
– Бог мой, – Исли растянул губы в улыбке. – Смотришься интригующе.
– Простите, – она сняла очки и заморгала. Ее глаза не были накрашены, и светлые ресницы сильно выделялись на покрасневших и вспухших краях век, придавая чувственному лицу уязвимый, болезненный вид. – Я понимаю, дресс-код и все такое, но не люблю, когда меня видят больной.
– Надень, конечно, – он махнул рукой. – Будешь загадочная, как Рубель Блэкмэн. Что это, какие-то осложнения лечения?
– Вроде того, – она криво улыбнулась. – После всех лекарств, которые надо было капать после операции, развилась небольшая аллергия… на все. Зато я могу видеть. Просто упиваюсь этим моментом.
Она надела очки. Исли взглянул поверх ее головы. В приемной Люсиэла перекладывала какие-то бумажки у себя за столом. Она не выглядела злорадной, скорее испуганной. Ригальдо так и не пришел.
– Что ты здесь делаешь? – терпеливо спросил он. Они с Галатеей так давно и плодотворно работали, что позволяли себе маленькие вольности. – Соскучилась по работе?
Черные стекла очков нацелились на него, когда она наклонила голову.
– Так Блэкмэн вчера меня выдернул, – сказала она с удивлением. – Велел вернуться безотлагательно, мол, без меня не справляются.
– Который Блэкмэн?
– Орсей, – она пожала плечами.
– А где Сегундо?..
– Кто? – удивилась Галатея. – А, этот мальчик? Он тут был с утра, ввел меня в курс дела. Не знаю я, чего он не справляется, по-моему, очень толковый.
– И где он? – тихо спросил Исли, чувствуя сильное сердцебиение и разливающуюся по внутренностям злость.
Какого черта тут происходит?..
– Вернулся туда, где он прежде работал, – Галатея пожала плечами. – В какой-то наш филиал. С ним вообще глупо получилось. Там должность руководителя уже занята. Так что он пока как-то подвис. Ну, ничего, Орсей разберется. Он же руководит кадрами.
– Орсей разберется, – эхом повторил Исли. Если он хоть что-нибудь понимал, для Ригальдо это был жуткий удар. Хотя он ведь заполнял резюме и искал вакансии…
Галатея все еще смотрела на него, и он тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли, и сел за стол. Синюю папку он снова бережно спрятал.
– Ладно, забудь о них всех, – сказал он, и Галатея с готовностью пододвинулась. – Давай работать.
***
Как только Галатея вышла, Исли набрал Ригальдо. Телефон ответил ему длинными гудками. Исли сжал зубы: возьми трубку, мудила, тебе звонит босс! Устав слушать гудки, он оборвал звонок и отослал сообщение.
Через пять минут заглянула Люсиэла – сообщить, что конференц-зал приготовлен: она там проветрила, разложила бумаги и расставила бутылки с водой. Исли смерил ее взглядом. Сегодня она совсем не напоминала хищницу на охоте. Скорее кошку, загнанную в угол.
– Ну-ка, за мной, – Исли поманил ее пальцем. В зале он убедился, что все в порядке, и сел во главе длинного переговорного стола. – Прикрой дверь. Почему ты мне ничего не сказала о том, что Галатея вернулась?
Под его взглядом Люсиэла совсем стушевалась.
– Я с вашими совладельцами спорить не буду, – сказала она, пряча глаза. – Мистер Римуто велел придержать язык.
– Мне казалось, ты работаешь непосредственно на меня, а не на Римуто.
Люсиэла опустила голову.
– Я его боюсь, – сказала она без капли кокетства. – Он скользкий.
Исли в первый раз видел, чтобы его крокодилица чего-то боялась.
– У него на тебя что-нибудь есть?
– Не знаю, – она дернула плечом. – Но, по-моему, у него что-то есть на Сегундо.
Исли замер.
Ригальдо, черт его подери, тоже ему ничего не сказал. Даже не отреагировал на сообщение «Перезвони немедленно». Не выразил недовольство, что его ссылают в какую-то жопу мира.
Упрямый говнюк.
– Вообще как-то тревожно, – шепнула Люсиэла. – Ходят слухи…
– Какие еще слухи?
– О переменах в правлении. У вас ведь в этом году перевыборы?..
– Так, дорогая. Займись-ка ты чем-то полезным, – сказал Исли. В дверях конференц-зала уже маячили постные рожи двух лидирующих акционеров.
Люсиэла обернулась и тут же состроила профессионально приветливую мину.
– Кофе, чай, закуски, минеральная вода? – пропела она, пятясь вдоль стены. – Я ведь могу идти, мистер Фёрст?..
– Мисс Сауз, – проскрипел Блэкмэн-старший. Исли поморщился: его всегда раздражало, когда Римуто вел себя как высушенная жаба, как будто ему сто лет в обед. Какого хрена, он же еще молодой мужик, они с Исли ровесники.
Себя Исли по умолчанию считал молодым.
– Пожалуйста, проследите, чтобы нам никто не мешал.
– Конечно, – пробормотала Люсиэла.
Когда она в дверях протискивалась мимо братцев, Римуто опустил руку на круглую ягодицу, обтянутую юбкой из серого шелка, и на одно короткое мгновение сильно сжал, будто опровергая свой старческий имидж. При этом выражение его лица осталось по-прежнему кислым – как будто он высчитывал налоги или отмывал любимую машину от птичьего дерьма. Исли неожиданно ярко представил, как выглядело бы расписание Люсиэлы, если бы ее непосредственным шефом был Римуто. Должно быть, она бы отсасывала у него полный рабочий день, стоя под столешницей на коленях, а он бы все с тем же выражением лица принимал посетителей.
Наверное, Люсиэле тоже пришло в голову что-то такое, потому что она пулей вылетела в коридор и там уже принялась на кого-то рычать, видимо, чтобы поднять самооценку.
– Я ведь не буду препятствовать, если она захочет подать в суд за домогательства, – спокойно сказал Исли. – И даже помогу с адвокатом.
– Если вам скучно и нечем себя занять, я принес другое развлечение, – брезгливо сказал Римуто, когда они с братцем расселись в креслах. – Недавно из компании произошла утечка информации. Пока вы были в командировке, мы провели расследование, которое показало, что файлы были пересланы одним из сотрудников.
Исли сплел пальцы на колене. Он улыбался так, что щеки заныли.
– Здесь все, – Римуто достал кейс, неторопливо открыл и пустил в сторону Исли пару скрепленных бумажных листов. Точно такую же он передал Орсею, который принялся кивать, как припадочный. Кресло справа от него оставалось пустым.
– Рубель придет? – спросил Исли, не делая попытки заглянуть в доклад.
– Опаздывает, – кисло сказал Римуто. – Так вот, насчет утечки. Мы настоятельно рекомендуем принять меры, чтобы виновный был наказан.
– Мы поговорим об этом, когда я проведу собственное расследование, – отрезал Исли.
Римуто пожевал губами и подарил ему холодный взгляд. Он молчал, а Орсей, напротив, возбужденно заерзал.
– У нас есть основания считать такое расследование небеспристрастным, – Орсей почесал ухо и расплылся в извиняющейся улыбке. – Некая молодая журналистка на Рождество сделала репортаж о публичном заявлении руководителя одной фирмы о его… неформальной дружбе с одним топ-менеджером. Есть мнение, что этот руководитель мог проявить… некоторую недальновидность. И некомпетентность в подборе персонала.
Исли крутанулся в кресле и в упор уставился на братьев, разглядывая их с самым благожелательным выражением лица. По опыту он знал, что такое поведение выводит собеседника из себя намного эффективнее, чем открытые оскорбления.
Вот и сейчас Орсей снова нервно заерзал.
– Ну, сами посудите, – словно бы удивленно сказал он. – Откуда у этого типа билеты на светский раут, кто его проспонси…
– Осторожно, – оборвал его Исли, отбросив расшаркивания. – Осторожней, вы оба. Иначе я могу решить, что тебе так хочется посидеть в президентском кресле, Римуто, что ты начинаешь делать ошибки.
– Я не потерплю, чтобы со мной разговаривали в таком тоне, – кисло сказал Римуто. – Я акционер и партнер.
– Всего лишь один из партнеров.
– Всего лишь, – Римуто медленно наклонил голову. – Однако в сложный для нашей организации период никто не должен оставаться в стороне. Так было со дня основания лесопильной артели Блэкман и Фёрст, и так будет…
– А может, мне его тебе уступить? – задумчиво сказал Исли. – Ну, кресло. Не дожидаясь перевыборов, добровольно сложить с себя обязанности в твою пользу. Что скажешь?
В конференц-зале повисло обескураженное молчание. Римуто прошелся кончиком языка по тонким губам.
В дверь постучали. К своим местам прошли Галатея и Ганес, руководитель производства, а с ними главный маркетолог и сисадмин.
Исли оглядел свою команду и повернулся к Римуто.
– Выдохни, – благожелательно посоветовал он. – Я пошутил.
«Это все от недосыпа, – думал Исли, потирая веки подушечками пальцев. – Недосыпа, недотраха, недовольства собой. Это надо же было так вляпаться».
Вдохнуть, медленно выдохнуть.
Психологический тренинг помогал мало. Видимо, потому, что Исли не мог отогнать мысль: спектр его эмоций приближается к тем, что обычно испытывает мужчина, прищемивший молнией яйца: злость, обида, боль и изрядный стыд.
Примерно два часа назад перед его светлые очи явился Ригальдо, и Исли вывалил ему все свои пожелания насчет проекта возможной переорганизации, которая или обрушила бы его финансовую структуру к черту – или позволила бы наконец сепарироваться от Римуто и запустить дела с новой силой. Ригальдо слушал его, не задавая вопросов и, кажется, не делая ни одной пометки в блокноте, и Исли начал подозревать, что он не совсем понимает, о чем ему говорят, или, быть может, у него амнезия, настоянная на вчерашнем виски, но потом Ригальдо захлопнул блокнот и сказал: «Сделаю».
И он ни жестом, ни взглядом не дал понять, что думает насчет вчерашнего разговора и ночного отъезда Исли. И это говорило лучше всяких слов.
«Нахуй, – решительно оборвал себя Исли. – Хватит. У мужика умерла тетка, оставь его в покое. Пусть сублимирует в работу».
Наверное, последнее, что стоило делать в такой ситуации – это распускать язык и делать далекоидущие предложения, но Исли всегда считал, что лучше прямо взять и поговорить.
Вот и поговорил.
Ригальдо стоял перед ним, бледный и гладко выбритый, выпрямив спину, как солдат на плацу. Тонкая синяя папка, которую он прижимал к груди, казалась неуместно веселенькой на фоне черного галстука и рубашки цвета бычьей крови.
При взгляде на него и яйца, и уязвленное эго снова заныли.
– Если это все, я могу идти, мистер Фёрст? – спросил Ригальдо голосом кладбищенского надгробия.
– Если вам действительно все понятно, мистер Сегундо, то идите, – не удержался от шпильки Исли и сам себя обругал: что ты ломишься в эту стену скорби со своими высокими чувствами, тебе уже все популярно объяснили. Однако в лице Ригальдо что-то дрогнуло, и он перешел на нормальный тон:
– Я все понял. Если вопросы возникнут потом, можно, я позвоню?
– Звони, – Исли потыкал пальцем подставку для ручек, маленького бронзового стрельца-зодиака, давний подарок Лаки на день рождения, ужасный, но дорогой сердцу кич.
Перед тем как открыть дверь в приемную, Ригальдо добавил:
– Спасибо, что отдал мне этот проект.
– Не за что, – вежливо отозвался Исли. И понял, что у него только один вариант провести вечер так, чтобы не чувствовать себя королем френдзоны: снять задницу посмазливее в баре на Пайн-стрит и ебать ее, пока не сотрется хуй. Ну, или же пойти и от души поподнимать железо в тренажерном зале – так, чтобы завтра не думать, не двигаться, не страдать.
Наверное, френдзона уже плотно вросла в него, потому что он выбрал второй вариант.
***
Неделю от Ригальдо не было ни слуху ни духу. Люсиэла успела притворно сочувственно нащебетать, что новый директор продаж упал с головой в работу – даже на корпоративную кухню не ходит, только пьет кофе литрами и либо строит своих подчиненных, либо сидит носом в экран. Проходя мимо его кабинета, Исли видел сквозь поднятые жалюзи чернявую макушку за монитором. Ригальдо был на рабочем месте с утра, Ригальдо оставался там вечером, когда все сотрудники уже уходили.
Он так и не позвонил, ни по делу, ни без. Исли часто ловил себя на желании набрать его номер, и в конце концов, рассудив, что даже у очень глупо влюбленного человека должно быть чувство собственного достоинства, забил Ригальдо в списке контактов на букву «Т» – «только по работе», – и успокоился.
В следующую пятницу Ригальдо без вызова пришел в кабинет Исли, прикрыл за собой дверь и положил перед ним синюю папку:
– Все.
– Все? – не поверил Исли, прикрыв рукой динамик телефона, по которому разговаривал. – Так быстро?
Ему было совершенно не до того: с одного из складов сообщили о попытке поджога. Головной боли добавляли и «зеленые», устроившие перед главным офисом пикет по поводу вырубки ценного леса. Исли не очень понимал, какого черта им надо: он вел свои дела законно и аккуратно, и уж с «зелеными» у него все было решено на много лет вперед. Исли подозревал, что их кто-то натравил, и пытался выяснить, не связано ли это с поджогом.
Ригальдо стоял перед ним, заложив руки за спину. Он осунулся, а на безупречно отглаженной брючине ниже колена золотились клочья прилипшей кошачьей шерсти.
– Положи туда, – Исли глазами показал ему на средний ящик стола. – Я потом посмотрю.
Ригальдо двинул губами, как будто хотел что-то сказать, но Исли уже отвернулся, полностью переключившись на телефонный звонок. Ригальдо еще немного постоял, а потом неслышно вышел.
Вечером Исли поехал в боулинг по приглашению одного из партнеров, рассудив, что нет хуже дела, чем страдать о похереных чувствах в пятницу. Синюю папку он поглубже зарыл в ящике, не забыв его запереть, как будто тотальный игнор всего, связанного с Ригальдо, мог помочь ему перестать маяться.
***
Январь натужно катился по рельсам начала года. Исли позволил себе короткую командировку в Канаду – посмотреть, как живут их главные конкуренты в северном поясе лесной промышленности, и поучиться у них. В Ванкувере он уже был много раз, а в Торонто и Монреале нет, и ему неожиданно понравилось. Дни были заполнены встречами и конференциями, а по ночам он спал в номере как убитый. Но стоило вернуться в Сиэтл, встретивший его плюсом на термометре и серыми дождевыми тучами, цепляющимися за небоскребы в Даунтауне, и на Исли вновь навалилось давящее чувство одиночества. И еще почему-то бессонница. Чтобы не ворочаться на простынях до утра, он смотрел с ноутбука фильмы, курил в постели и пил столько кофе, что сердце начинало выпрыгивать из груди. За полторы недели Исли пересмотрел такое устрашающее количество треш-хоррора, что, кажется, морально был готов к любому говну на свете. Кроме того, которое временно руководило продажами в его фирме.
После его возвращения Ригальдо стал попадаться на глаза очень часто, не только на планерках и совещаниях. Кажется, он очень хотел поговорить с Исли наедине. Вместо этого Исли завалил его рутинной работой, а избежать неудобных моментов ему помогала Люсиэла, которую он дергал в кабинет, как только видел Ригальдо за стеклянными стенами – можно сказать, палец сам ложился на кнопку вызова. Исли не видел особой радости в том, чтобы мучить самоуверенного мальчишку, но и находиться в непосредственной близости от Ригальдо он тоже не мог.
Синяя папка по-прежнему ждала в ящике.
Так продолжалось еще целую неделю, а потом пришел Лаки.
– Мистер Фёрст, к вам мистер Фёрст, – томно сообщила Люсиэла по селектору.
Исли хмыкнул: он мог понять сестру, захотевшую оставить в браке девичью фамилию, а вот ее симпатичного, но слабохарактерного мужа, не сумевшего настоять даже на том, чтобы дети носили его фамилию, так и не понял.
Исли видел сквозь стеклянные стены, как Люсиэла сама ведет к нему визитера, покачивая бедрами с амплитудой тихоокеанских волн, и как Лаки, бредущий позади нее в своей обычной лыжной куртке и в джинсах, таких неуместных в офисе, с умеренным мужским интересом пялится на ее зад.
В дверях Люсиэла встала с таким рассчетом, чтобы Лаки пришлось протискиваться мимо нее. Когда ему это уже почти удалось, он зацепил ее рюкзаком.
– Извините, – сказал он слегка сконфуженно и очаровательно улыбнулся.
– Нет-нет, ничего, – с придыханием сказала Люсиэла, глядя на него снизу вверх – Лаки был довольно рослым малым – и слегка придавила его грудью «на дорожку».
Исли терпеливо смотрел на этот спектакль – охота на «младшего Фёрста» продолжалась уже давно.
– Жуткая женщина, – простодушно сообщил Лаки, дождавшись, пока за секретаршей закроется дверь. – Очень красивая, но жуткая! Развей мои опасения – скажи, что ты с ней не спишь!
– Не сплю. Я однажды видел, как она языком завязала трубочку для коктейля, – кивнул Исли. – После этого я бы не рисковал.
Лаки открыл рот.
– В смысле, это был хвостик от вишенки? – рискнул он.
– Нет, трубочка. – Исли сделал максимально серьезное лицо. Лаки содрогнулся.
– Внушительный скилл! – сказал он с уважением, посмотрев в сторону приемной, где Люсиэла поливала цветы из крошечной лейки. – Как у Орочимару!
И Исли почувствовал, что рад ему и что очень соскучился по ни к чему не обязывающему дружескому трепу. Он поднялся из-за стола, чтобы обнять Лаки.
– Ты просто так – или что-то случилось?
Лаки замялся.
– Вообще-то я пришел не к тебе, – со вздохом признался он. – У тебя все еще работает тот мрачный парень, Ригальдо?
Люсиэла приоткрыла дверь кабинета и юркнула внутрь, делая вид, что все ее внимание поглощают две карликовые сосны.
– Ригальдо? – медленно повторил Исли. Такого он не ожидал.
– Ну да, – Лаки широко улыбнулся. – С которым ты катался в Кристал-Маунт.
На глазах Исли Люсиэла превратилась в большое живое ухо.
Твердой рукой ухватив Лаки за плечо, Исли вывел его в приемную.
– За каким чертом он тебе сдался? – укоризненным шепотом спросил он.
– Нужен! Очень! – так же тихо ответил Лаки. И сделал умильные глаза, которые странно смотрелись на физиономии здорового молодого лося. – Пожалуйста!
– Конечно, – Исли пожал плечами, поняв, что ему ничего не расскажут. – Мисс Сауз! Сориентируйте Лаки, где он может найти Сегундо.
Оставшись один, Исли выдержал ровно десять минут, а потом все равно был побежден любопытством. Он дошел до кабинета Ригальдо и сперва заглянул в щели жалюзи, а потом открыл дверь.
Сцена, которую он застал, была довольно странной: Лаки, по-прежнему в куртке, но уже без шапки, сидел на стуле для посетителей, чинно сложив руки на коленях. Ригальдо, нахмурившись, пялился в монитор. Перед появлением Исли он сильно взъерошил волосы, а потом со стоном откинулся на спинку кресла.
– Нет, это никуда не годится, – сказал он непривычно живым голосом. – Вообще.
– А почему?..
– Да потому что это полное говно, – честно ответил Ригальдо. – У тебя что в школе по грамотности было, F?
– Не всегда, – потупился Лаки.
– Показывай все остальное, – Ригальдо решительно хлопнул по столу рядом, и Лаки резво поднялся и встал у него за спиной, глядя в монитор.
И тут они оба увидели Исли. И замерли, странно похожие на двух нашкодивших мальчишек, причем Исли не знал, чья физиономия смотрится более виноватой.
– Привет, – он решил, что стоит поздороваться первым.
– Привет, – хрипло отозвался Ригальдо.
Лаки засиял.
– Ригальдо мне помогает, – довольно сообщил он. – Там, в Кристал-Маунт, он сам сказал: если надумаешь поступать в колледж, я помогу разобраться со всем этим делом. Вот. Я надумал.
Исли переводил взгляд с одного на другого.
Лаки? Лаки и колледж?.. Ригальдо его убедил?!
– Он тебе сильно мешает? – прямо спросил он у Ригальдо. Тот пожал плечами:
– Да нет. Я ему помогу. Мне не трудно.
– Я принес ему кофе и пончики из «Старбакса», – тряхнул рюкзаком Лаки. – Все схвачено!
Ригальдо закатил глаза.
Исли не знал, что и думать.
– Но почему ты не пришел с этим ко мне? – вырвалось у него.
Лаки задумался.
– Не знаю. Я почему-то подумал, что Ригальдо шарит в этом лучше. Он, все-таки… помоложе.
Отлично. Настала его очередь возводить глаза к потолку. Ригальдо, напротив, фыркнул и прикрыл лицо рукой.
– Конечно, я на стипендию не претендую, – сказал Лаки, будто оправдываясь. – На стипендию… не потянуть. Но с оплатой же, если что, проблем не будет?
– Не будет, – Исли шагнул в кабинет и спиной толкнул дверь, представляя, как пялится весь опен-спейс на их скульптурную группу. – И какая направленность, можно узнать?
– Я еще толком не выбрал, – Лаки потупился. – Ригальдо мне объясняет. Плюсы и минусы, «за» и «против». Я тут попробовал набросать вступительное эссе…
– И это полный конец света, – оборвал его Ригальдо. – У меня от него слезы наворачиваются. Аутист в большом городе. Маугли в мегаполисе.
– Ты гонишь, – ухмыльнулся Лаки, и было видно, что он ничуть не обижается.
– Я гоню?..
– Исли не мог воспитать меня так хуево!
– Да он, похоже, изъяснялся с тобой жестами! – выпалив это, Ригальдо тут же осекся. Исли хмыкнул. Да уж, куда ему до учительницы младших классов!
– Можно взглянуть?..
Получив кивок Лаки, он обошел стол и кресло Ригальдо и вчитался в строки поверх его плеча. Да уж, если Ригальдо и преувеличивал, то не намного. Он хмыкнул и кликнул по экрану, чтобы увеличить масштаб. Но вместо этого на экран выскочил «нижний» текстовый файл. И что это, Исли знал не понаслышке. Наполовину заполненное резюме руководителя отдела продаж, на имя генерального директора чужой фирмы.
При виде его Исли бросило в жар.
Щеки и лоб Ригальдо тоже стали насыщенно-красными. Не поднимая глаз, он протянул руку и щелкнул крестик в углу. Выбрал «не сохранять».
Лаки болтал как ни в чем не бывало.
Исли медленно выпрямился.
– Лаки, мне кажется, ты отвлекаешь мистера Сегундо, – насмешливо-холодно сказал он. – У него наверняка полно собственных дел.
– Я же сказал, он мне не мешает, – резко сказал Ригальдо. – Садись, Лаки. Работы и правда будет много.
– Ладно, мальчики. Развлекайтесь, – Исли вдруг резко устал от них обоих. Кивнув на прощание Лаки, он вышел за дверь.
У себя в кабинете он, помедлив, отпер ящик и достал синюю папку. Долго вчитывался и всматривался в графики, а потом забрал ее домой.
Ригальдо перевел взгляд на стол, на разделочную доску – куски рыбы на ней были перемазаны его кровью. Кот ходил у него под ногами, задрав хвост, и орал. Руку саднило. Он снова пососал ранку.
– Ты не понимаешь, – повторил он с огромными паузами между словами, – ей уже было плохо, а я пил шампанское. А потом ебался в машине. И всю ночь продрых, как последняя сука, а она там…
Исли резко поднялся со стула.
– Ты не виноват в том, что случилось, – сказал он. И Ригальдо кинул в него разделочной доской.
– Да вы заебали с сочувствием! – рявкнул он так, что под высоким потолком лофта заметалось эхо. – Что вы знаете все! Она, блядь, лежала в этом гадюшнике, где было не развернуться нормально, где все время текло из унитаза, а в подвале вдруг выросла инопланетная, блядь, культура! Там было не помыться под душем, если кто-то открывал кран на кухне, а в коридоре вспучился линолеум, хотя его всего два года назад поменяли! Я твердил ей, что все будет прекрасно, я хотел, чтобы она жила в новом доме, я уже решил за нее, какой это будет коттедж, такой, знаешь, на берегу озера между сосен, я планировал переселить ее из этой сраной Айовы, только я, блядь, не стал брать кредит, чтобы не переплачивать, и она продолжала там жить, а теперь она умерла!
Все, что копилось и зрело в нем эту неделю: горе, сожаление, стыд, тоска, и чувство вины, и какой-то угрюмый страх одиночества – все это прорвалось и вышло наружу, как фурункул на подростковом лице. И Ригальдо упал задом на стул, скривил рот и зарыдал.
Он хрипел, икал и хлюпал носом, он раскачивался взад-вперед и содрогался от слез, у него текло изо рта, из носа и по щекам, и он вытирал мокрое лицо о чей-то свитер, а поняв, кто именно стоит к нему так близко и в кого он так беззастенчиво рыдает, он ударил себя по колену и застонал.
Исли ухватил его за ворот и заставил встать на ноги, аккуратно стащил пальто и офисный пиджак. А потом толкнул вперед и надавил на шею, заставляя нагнуться.
Когда ему на голову хлынула ледяная вода, Ригальдо закашлялся, попытался вырваться, но Исли жестко фиксировал ему шею, и Ригальдо так и стоял над кухонной раковиной, держась за нее руками, пока его не заколотило от холода. Только тогда его отпустили, а потом, когда он, обняв себя за плечи, шатнулся и сел на постель, Исли вернулся из ванной с полотенцем и вытер ему голову – бережнее, чем родная мать.
– Давай-ка мы что-нибудь выпьем, – сказал Исли мирно, пока Ригальдо, стуча зубами, натягивал сухую футболку. – Не может быть, чтобы у тебя не водилось вообще никакого бухла.
– В шкафу, – сипло ответил Ригальдо, и Исли ушел хозяйничать. Он поднял вешалку, выбросил окурки, сунул в раковину грязную разделочную доску и погасил верхний свет, оставив только две маленькие лампочки над плитой. Углы лофта утонули в сумраке, и было слышно, как где-то там, вне пределов видимости, кот громко трескает разлетевшуюся по полу рыбу, урча, как маленький самолет.
Когда он возвратился с двумя стаканами и бутылкой «Джек Дэниэлс», Ригальдо сидел, прикрыв глаза, и думал, что, наверное, дошел за эту неделю до самого дна, потому что не чувствовал вообще никакого стыда – только равнодушную деревянную усталость.
– Неразбавленный, – предупредил Исли, но это-то как раз было хорошо. Исли залез на его кровать с ногами, а Ригальдо так и сидел на краю, прикрыв глаза и прислушиваясь к тому, как скатывается по пищеводу первый обжигающий глоток.
– Как ее звали? – тихо спросил Исли. – Твою тетю?
– Маргарет.
– А о своем уехавшем отце ты ничего не узнавал?
Ригальдо покачал головой.
– Не хочу ничего знать, мной он никогда не интересовался. Маргарет была единственным человеком, которому было не похуй, – с трудом выговорил он, чувствуя, как снова перехватывает горло. – А теперь все, что от нее осталось – этот ебучий кот.
***
Они допили виски. Исли налил еще.
– Я не слишком в этом разбираюсь, но всегда думал, что диабет – опасное заболевание. Разве это не было неизбежно?..
– Диабет – контролируемое заболевание, – отрезал Ригальдо и вытер полотенцем мокрый нос. – Люди умирают или в самом начале, когда еще не лечатся толком, или от осложнений спустя много лет. Я много про это прочитал, пока жил с ней. Она могла прожить долго-долго! – он начал повышать голос и почувствовал, как Исли успокаивающе положил ему руку между лопаток. Ригальдо пошевелился и сбросил ее. – Такая внезапная глупая смерть. Если бы я присматривал за ней, этого не случилось бы.
– Ты не можешь знать наверняка.
– Да я в этом уверен!
Он набрал полную грудь воздуха, собираясь сказать еще какую-то резкость, и внезапно его повело, так, что он был вынужден опереться о кровать. «Что такое с пары глотков», – тупо подумал Ригальдо и вдруг понял, что не помнит, когда последний раз нормально ел. Кажется, завтрак он отдал коту, пока собирался на работу, как зомби.
Будто назло этой слабости он наполнил стаканы еще раз.
– Как ты смотришь, если я закажу в лофт китайской еды? – вдруг примирительно сказал Исли, будто подслушав его мысли. – Твоя тетя бы не одобрила, что мы пьянствуем натощак.
– Только не вздумай ляпнуть что-нибудь вроде «она всегда будет рядом» или «там ей лучше, чем нам», – слегка заплетающимся языком предупредил Ригальдо. – Этого дерьма я наслушался и на похоронах.
– Не ляпну, – отозвался после короткой паузы Исли. Он сидел, привалившись к Ригальдо боком, и тот чувствовал теплое прикосновение плеча и спины. – Я тоже знаю, каково это – внезапно терять семью.
Ригальдо медленно повернулся. Исли держал в руках телефон, и от экрана его профиль был залит неестественным белым светом. Он вроде бы погрузился в изучение заказа – вот только его зрачки не бегали по строкам, а складка губ обозначилась жестче.
– Черт, – Ригальдо вытер нос полотенцем. – Херню сказал. Прости.
В нем наконец шевельнулось что-то похожее на стыд.
Исли отложил телефон и протянул к нему руки. И обнял, прижимая его голову к своему плечу.
Ригальдо подумал, что последнее, что он мог бы сегодня вынести – это тискаться и лизаться. Он уперся рукой Исли в грудь и напрягся, собираясь вырваться. Но Исли притерся щекой к его макушке и сказал в нее:
– Неужели нужно подраться или напоить тебя вусмерть, чтобы ты расслабился?..
И Ригальдо закрыл глаза и обмяк.
Он полулежал, уткнувшись мордой в бок Исли, а тот продолжал говорить:
– Я думаю, что нет смысла представлять то, что было бы, вернись ты днем раньше или пересели Маргарет в Вашингтон. С тем же успехом можно было на всю жизнь остаться в своем кукурузном штате. Вряд ли бы это порадовало Маргарет. Она любила тебя и гордилась всем, чего ты достиг… Надо просто принять это и жить.
Он умолк, потому что Ригальдо затрясся от смеха. А Ригальдо, подняв голову, подался вперед и сказал в лицо Исли, которое оказалось близко-близко:
– Да я нихуя не достиг. Я живу в съемном лофте, езжу на машине для студентов и экономлю на каждой херне, потому что вошло в привычку, и повысили меня временно, а потом опять вышибут в филиал. У меня на счету уже собрана кругленькая сумма, но теперь Маргарет нет, и, честно говоря, я не представляю, зачем это все, куда мне теперь стремиться и ради чего жить.
Они застыли, глядя друг другу в глаза. Ригальдо видел, как Исли хмурится, как раздуваются его тонкие ноздри, и чувствовал дыхание на своем лице.
– Всегда есть, куда стремиться, – сказал Исли медленно и, словно стараясь не делать резких движений, откинулся на спину. Теперь Ригальдо нависал над ним, опираясь на локти. – У меня есть одна ослепительная идея. Даже две. Хочешь, расскажу?..
Ригальдо сдвинул брови. На языке вертелись какие-то резкие пьяные слова, что он вообще не видит смысла своего пребывания в фирме. Ему как-то сразу все это обрыдло – командная игра, гонка на повышение, все их корпоративные интриги…
– Какая идея? – спросил он, сдавшись. И Исли быстро заговорил:
– Глобальная модернизация. Но об этом никто не должен знать.
Ринальдо нахмурился. То, что говорил Исли, было как минимум странно. Он не слышал ни о какой модернизации. Ни о чем таком не подозревал.
– Почему?..
– Потому что Римуто консерватор. А мне нужен помощник с гибким умом и достаточным багажом знаний, который бы смог довести это все до ума… и которому я бы смог доверять. Ну, пожалуйста. Ты мне нужен. Кто, если не ты.
Ригальдо едва не сорвался за ноутбуком. Его снова повело, и он завалился лицом на подушку рядом с Исли.
– А можно поподробнее?
– Завтра, – сказал Исли. – Я тебя вызову в кабинет и все расскажу. Сделаю тебе… предложение…
Когда он повернул голову, стало видно, что его глаза прямо лучатся от сдерживаемого смеха. Ригальдо подумал, что Исли пьян не меньше, чем он сам.
– М-м, ладно, – он вытер кулаком нос. И сонно спросил: – А вторая идея?
Исли заправил ему волосы за ухо.
– Я думаю, нам пора съехаться.
Ригальдо даже моргать перестал.
– Ну правда, – шепот Исли звучал обволакивающе. – Так будет проще, чем разрываться между двумя домами. Я даже одобряю твоего жуткого кота. Тебе нельзя сейчас быть одному, я… тоже изрядно устал жить один. Тебе не кажется, что завести пару лучше, чем скрываться? Сам подумай, кто нас осудит? Мы взрослые, совершеннолетние и платежеспособные… Давай попробуем?.. Я серьезно.
Ригальдо отчаянно замотал головой.
– Т-с-с, – Исли положил ему на губы пальцы. – Не говори ничего. Просто согласись. Детали обсудим потом. Я вот даже официальной регистрации в будущем не исключаю…
– Исли, – Ригальдо наконец смог дышать, и воздух вырвался у него из груди вместе с хохотом. Ему почему-то было одновременно и грустно, и смешно. До слез из глаз. – Ты нажрался. Мы м-мужики. Мужики не женятся.
– Очень даже женятся.
– Нет. Это… дико! – Ригальдо хотел приподняться, но тут же снова уронил голову Исли на плечо. – Исли, послушай… Нет, без обид… В последний наш разговор с Маргарет я ей врал, что у меня есть девушка. На самом деле за это мне стыднее всего. Как будто я подвел ее и в этом. Маргарет очень хотела, чтобы я был не хуже прочих. Чтобы у меня была семья… А на самом деле, – он едва ворочал языком, – моей настоящей семьей была именно она. А твоя семья – это дети твоей сестры. А все остальное… эти вот «отношения», – он старательно выговорил это слово, как будто оно каталось у него во рту горохом. – Это потому, что нам нравится такой секс. Секс в жопу. Это хорошо, что он нам нравится. Но это все вокруг секса. Понимаешь меня?
Рука, поглаживающая его по затылку, замерла.
– Да, – сказал Исли, не шевелясь. – Понимаю.
Они лежали, тесно прижавшись друг к другу. Ригальдо почувствовал, как прогнулся матрас, когда на него вспрыгнул кот. Симба двинулся по кровати, время от времени останавливаясь, чтобы понюхать их с Исли. Ригальдо хотел его прогнать – и не смог пошевелить ни рукой, ни ногой.
– Исли, – уже проваливаясь в сон, позвал он. – Я хочу получить тот проект. Вот увидишь. Я смогу.
Когда Ригальдо проснулся – исправно заряженный и включенный кем-то телефон прогудел шесть утра, – то обнаружил, что он один в лофте, не считая свернувшегося на его подушке кота.
По экрану заснувшего монитора хаотично порхала маленькая зеленая точка.
Ригальдо следил за ней, завороженный, а когда с другой стороны стола раздался какой-то звук, медленно перевел взгляд на Кроноса.
Кронос ухмылялся. Узел его галстука был неформально ослаблен и в вырезе рубашки виднелась волосатая шея; он заложил ногу на ногу и вертел в пальцах блестящую ручку – слишком дорогую для руководителя продаж в филиале. Видно было, что он еле сдерживается, дожидаясь окончания официальной части беседы, потому что очень хочет спросить чего-нибудь провокационное. Например, хорошо ли Ригальдо на новой должности. Или откуда у него неотцветшие синяки.
Ригальдо так явно читал у него на лице это желание, что было странно, почему все звуки, которые Кронос произносил ртом, воспринимались им сейчас как неразборчивый радиошум. Ригальдо пришлось сделать над собой усилие, чтобы вспомнить: Кронос здесь, потому что сегодня понедельник. Они договаривались об этой планерке. Но это было еще до Рождества. Сейчас Ригальдо просто смотрел на него и молчал.
Кронос пошевелился, поменял положение в кресле, пощелкал ручкой. Выгнул шею, демонстративно таращась сквозь стеклянную перегородку вслед Октавии. Обернулся, снова пощелкал ручкой. И вдруг сел нормально и раскрыл блокнот на коленях.
Кроносу стало скучно.
– Еще будут какие-то распоряжения? – чинно спросил он.
– Выставишь план продаж на следующий месяц, – тихо сказал Ригальдо. – Проведешь обучение торговых представителей и анкетирование по методике преодоления возражений. Проведешь собеседование кандидата на офис-менеджера в Вудпойнт. Предоставишь расписание семинаров. Проверишь, как выполняется регламент CRM… Проработаешь тесты для оценки регламента…
– И это все?
– И бороду сбрей. Она тебя старит, – бездумно ответил Ригальдо.
Кронос несколько секунд смотрел на него, не ухмыляясь, потом захлопнул блокнот и вышел вон.
Ригальдо вернулся к созерцанию зеленой точки. Щелкнул мышью и уставился в сброшенные Кроносом графики. Столбы диаграммы налезали друг на друга, как башни небоскребов в Даунтауне.
Дверь тихо приоткрылась, и кто-то проскользнул в кабинет. До ноздрей Ригальдо донесся запах кофе. Кто-то поставил прямо перед ним кружку.
– О мой бог, – с восторгом произнесла Люсиэла. – Какие синяки. Какой кошмар.
Разноцветные столбы Даунтауна подпирали собой изогнутую колею линейного графика, похожего на рельсы железной дороги. Однажды Ригальдо видел, как по путям везли куски нового самолета.
– Мне сказали в отделе кадров, что шеф услал вас в командировку, – Люсиэла подошла к столу, низко наклонилась. Ее тяжелая грудь в низком вырезе обтягивающей бордовой кофты оказалась у Ригальдо перед глазами. Ригальдо смотрел – и почему-то думал о том, какие в «Эскаладе» подушки безопасности. – И я сразу смекнула, что что-то не так.
Она опустилась в кресло, вероятно, еще нагретое задом Кроноса, и хищно схватила Ригальдо за запястье.
– Я смотрела «Новости Молодого Сиэтла», – сказала она заговорщицким шепотом. И откинулась назад, наслаждаясь произведенным эффектом.
Ригальдо взял со стола карандаш и принялся его точить. Люсиэла немного подождала ответа и недоуменно пошевелилась.
– Мне кажется, из всего офиса только я одна и смотрела. По крайней мере, никто ничего не обсуждает, – она со значением округлила глаза. А потом наклонилась и быстро добавила: – И я никому ничего не рассказала.
Карандашная стружка падала на стол длинными витками.
Люсиэла смотрела на нее, нахмурив брови.
– Вы меня слышите? – вдруг спросила она. – Я была просто в шоке. Учтите, я болею за вас.
– Скидочная политика, – произнес Ригальдо, смахивая стружку прямо на пол. – Я забыл обсудить с Кроносом. Его последние предложения просто говно.
Люсиэла уставилась на него широко открытыми глазами.
– Что?
– И еще алгоритм продавливания активных продаж по телефону… – пробормотал Ригальдо и открыл ворд.
Люсиэла поднялась на ноги.
– Мистер Сегундо, вы уверены, что у вас нет сотрясения мозга?.. Пейте свой кофе, – обиженно сказала она и ушла.
Ригальдо заглянул в кружку. Черный ободок кофе был похож на черный круглый зрак нефтяного колодца. Ригальдо взглянул в него – и продолжал смотреть еще три часа.
Когда в дверь заглянул охранник и нерешительно спросил, когда можно будет все обесточить, Ригальдо встал, выключил компьютер, надел пальто и пошел к выходу. В холле уже никого не было.
Около вертящихся стеклянных дверей он присел завязать шнурки и поднял голову, только когда рядом остановились ноги в начищенных ботинках.
– Какого хуя? – поприветствовал его Исли. – Я неделю не могу до тебя дозвониться. Что с твоим телефоном? И почему о том, что ты в городе, я случайно узнаю от секретарши?
Выпрямившись, Ригальдо пожал плечами. Он понятия не имел, что там с его телефоном.
Он уже целую неделю не брал его в руки. Не проверял звонки. Не заряжал.
Он будто во сне рассматривал новое светлое пальто Исли, думая, что это так странно и выпендрежно – светлое пальто.
– Что ты здесь делаешь так поздно?
– Я работаю, – исчерпывающе сказал Ригальдо.
Кажется, глядя на него, Исли изменился в лице. Ригальдо почувствовал, как его твердо берут под руку и выводят через вертушку, словно он ребенок, способный набить себе шишку в дверях.
– Что-то случилось, – тихо спросил Исли. – Что-то с твоей тетей?
Ригальдо поднял голову и посмотрел на логотип их компании на небоскребе.
Почему Исли не мог помолчать? Он мешал сосредоточиться.
Ему было нужно куда-то, предстояло какое-то глупое, неприятное, тягостное дело, но он не мог вспомнить, какое. Про анализ эффективности заполнения клиентской базы помнил, а про это нет.
– Пойдем-ка, – Исли железной рукой потащил его на парковку. – Прокатимся на «Эскаладе». Поедем ко мне…
– Нет, ко мне, – Ригальдо резко остановился. Он вспомнил. – И на моем «Фокусе». Я должен покормить кота. У меня дома кот.
В машине Исли не лез с вопросами, только посматривал искоса и вслух отметил, что непрогретый двигатель постукивает, а трансмиссия издает легкие скрипы при переключении. Ригальдо ничего не ответил. Он вел «Форд Фокус», как автомат; ему достаточно было того, что у машины были на месте все колеса.
Тоскливый протяжный ор был слышен уже из-за двери. Потом что-то тяжелое прокатилось и стукнуло в стену. Исли позади чертыхнулся.
– Это Симба, – вяло предупредил Ригальдо. Он отпер дверь, и кот прянул в сторону – огромный, мощный, песочного цвета зверь с хвостом толщиной в руку и яйцами, как у страуса.
– И он невоспитанный мудак, – подытожил Исли, едва ступив в лофт. Откуда-то пахло кошачьей мочой.
– Я ему не нравлюсь, – сказал Ригальдо. – И он мне не очень.
– Тогда зачем?.. – Исли включил свет и замолчал.
Ригальдо знал, как сейчас выглядит его дом – неразобранная дорожная сумка на проходе, расстеленная и смятая кровать, брошенная в углу перевозка для животных, немытая кастрюля и забитая окурками консервная банка рядом с постелью. А еще – вываленный из кладовки хлам, куча дисков со старыми фильмами: прилетев вечером в субботу, Ригальдо рухнул в кровать и проспал до середины воскресения, потом встал, чтобы сварить спагетти для себя и кота и открыть консервы, а всю вторую половину дня провел в каком-то полусне под старое кино, замотавшись в одеяло и поедая консервы. Кот везде лазал, орал, бил себя по бокам хвостом, изодрал «гостевое» кресло и обоссал в лофте два угла; потом он нашел туалет, напился из унитаза воды и замолчал.
– Дай угадаю, – в полной тишине сказал Исли. – Это кот твоей тети?
Ригальдо переступил через поваленную котом вешалку и прямо в пальто и ботинках прошел к столу.
Достал разделочную доску и вывалил из пакета пригоршню сырой рыбы, которую оптом купил на общественном рынке. Было слышно, как Исли разулся у входа и босиком прошел в комнату. Развернул стул и сел на него верхом.
– Врач сказал, ее нашла соседка, – Ригальдо сложил рыбы головами в одну сторону и принялся пилить их ножом. – Это было в десять часов утра. Путь до Эймса, города моего детства, занял у меня восемь часов. А все потому, что Де-Мойн, столица штата, не впускает большие самолеты. Надо пересаживаться в Денвере на маленький самолет, потом брать такси до Эймса. А еще меня задержали в аэропорту Сиэтла. Рожа им моя не понравилась.
Мороженое мясо едва поддавалось. Рыбы изумленно таращили круглые рты.
– Она выпила бокал шампанского вместе с подругами, а инсулина ввела больше обычного, потому что еще ела сладкое. Гипогликемия, обморок, отек мозга. Начались судороги… – он чертыхнулся: слишком сильно дернул ножом и порезал палец. Сунул его, пахнущий кровью и рыбой, в рот.
– Ригальдо.
– Когда я приехал, ее уже не было.
– Мне очень жаль.
Ригальдо поискал взглядом пластиковый контейнер, который определил коту под миску. Кот из мстительности загнал ее под компьютерный стол.
– Почему ты не позвонил мне? – спросил в тишине Исли. – Когда были похороны?
– Через день, – сказал Ригальдо, сжимая миску. – Или на следующий день. Я не помню.
Он не врал – последнее, что он хорошо помнил, были раскрашенный длинными зелеными полосами больничный коридор и дежурный врач, которого Ригальдо ждал очень долго. А потом мир как-то обрушился, как осыпавшееся стекло, и в осколках косо-криво отражались холодное солнечное утро, и зимнее кладбище, и какие-то смутно знакомые лица: соседи, учителя местной школы, бывшие одноклассники и родители новых учеников. Кто-то говорил положенные в таких случаях речи, кто-то хлопал его по плечам и пожимал руку. Потом были еще дом и кот. Ригальдо перебирал бумаги, коротко отвечал на какие-то вопросы, оплатил счета за прошлый месяц и прилежно принимал соболезнования по домашнему теткиному телефону. Про свой телефон он забыл. Потом было завещание и квест по оформлению кота в самолет. На нужный Ригальдо рейс от Денвера ему отказались продать билеты – в багажном отсеке уже был забронирован провоз двух собак.
– Они говорят, она даже не успела почувствовать, что ей плохо. Не успела поднять сахар или вызвать скорую.
– Я понимаю.
– Нет, ты не понимаешь, – Ригальдо наконец поднял голову, посмотрел в лицо Исли. – Я мог бы успеть, если бы улетел накануне, в Сочельник, но я даже не позвонил ей. Отложил на утро. Мне было некогда. Я кутил на благотворительном вечере.
Исли молчал, положив скрещенные руки на спинку стула.
Когда Исли последний раз выбирал машину, менеджер упорно пытался навязать ему что-то поизящнее – то серебристый «Феррари», то белоснежный «Майбах», то изумительной красоты ярко-красный «Бугатти» – заоблачно дорогой и скоростной. Похоже, он был разочарован, когда Исли, отложив каталог самых престижных авто, прошел туда, где видел черный хромированный силуэт «Эскалады», излучающий спокойную уверенность и мощь. Черт его знает, за каким хреном ему понадобился внедорожник, да еще и на семь человек. Исли не катал в машине ни друзей, ни знакомых, максимум – Лаки с Присциллой во время «семейных встреч», но когда менеджер стал ему расписывать прелести поездок с личным шофером, Исли его перебил: «Я возьму эту. И буду водить ее сам».
Втянув Ригальдо на задний ряд кресел, Исли признался себе, что в выборе не ошибся: по крайней мере, эта машина была большой.
Он будто пропустил, как они оказались внутри салона – только что вроде стояли на улице, мучаясь от неловкости, и вот уже дверца закрылась, отрезая их от всего, что случилось, системой звукоизоляции и климат-комфорта. В машине было тепло, сидения пахли натуральной кожей, и больше не было ни моросящего дождя, ни гула шоссе. Был только Ригальдо – с холодной и влажной кожей, с мокрыми волосами, с оборванным воротом грязной рубашки, и был он сам. А ничего другого и не требовалось.
Сперва они только целовались: Исли сидел на кресле, а Ригальдо взобрался сверху, даже не сняв пальто, и Исли чувствовал тяжесть его веса, и это было очень хорошо. Ригальдо положил руки на спинку по обе стороны от его головы, и Исли, наклонив голову, ловил губами его губы, и от вкуса крови, смешанного с перегаром от табака и виски, его немного вело. Было смешно и странно вспоминать, что они только что так оскорбляли и мордовали друг друга – сейчас было важно мять, трогать и щупать, и чем беззастенчивее и крепче, тем лучше. Он обнимал Ригальдо за талию, гладил через рубашку, а когда потянул вниз тяжелое грязное пальто, Ригальдо прервал поцелуй и неразборчиво произнес: «Запри, чтоб нас не угнали, пожалуйста», – и Исли с ухмылкой повиновался, и заодно вырубил зажигание, чтоб не светить фарами под мостом. Теперь они были в кромешной темноте, наполненной шорохами упавшей одежды, тяжелым дыханием и концентрированным возбуждением. Ригальдо как-то внезапно стал голым по пояс, его туфли валялись внизу, и, прикасаясь к вспотевшей спине, Исли думал: вот это и есть мой подарок на Рождество. Ригальдо бесцеремонно расстегнул на нем брюки, вытащил ремень и оборвал пуговицы. Он терся и прижимался к Исли своим голым торсом, он зализал место укуса на шее и засосал его снова, а потом съехал вниз и вобрал в рот левый сосок. Исли прикрыл глаза от удовольствия и рефлекторно раздвинул ноги. Ригальдо ерзал по его паху, прижимался оттопыренной ширинкой к животу. Исли просунул ладонь ему под ремень сзади, потискал крепкие ягодицы, дотронулся между ними и решил: будь что будет. Вытащил руку и нашел под сидением пульт:
– Сейчас будет фокус.
Средний ряд кресел аккуратно сложился, превращая сидения в ровный упругий плацдарм. Ригальдо насмешливо-одобрительно фыркнул. «Ага», – согласился Исли, занятый стягиванием с него брюк и трусов. А потом сполз вниз, на лежбище из натуральной кожи, лег головой между расставленных ног. Быстро, пока Ригальдо не успел возразить.
Он рисовал мокрые узоры на внутренней стороне длинных бедер, вызывая у Ригальдо дрожь. А когда его язык коснулся кожи выше, Ригальдо оцепенел. И сделал то, чего Исли не ожидал совершенно. Перевернулся лицом к его ногам и распластался на нем.
Исли немедленно пожалел, что не мог видеть лица Ригальдо, когда тот высвобождал из трусов его вставший член. Прикосновение влажного рта было таким быстрым, как будто Ригальдо боялся передумать. Он лизал и сосал решительно и неумело, фыркая, чмокая, зажимая и дергая в кулаке член Исли, как рычаг переключения скоростей. Исли не знал, чего ему больше хочется – то ли расцеловать Ригальдо за эту инициативу, то ли уже опрокинуть на спину и срочно выебать. И он сделал то, что первым затеял – крепко взял Ригальдо за ягодицы и влизался между ними. Исли полировал кончиком языка сжатый сфинктер, целовал и надавливал, щекоча колючей щекой, и удерживал, не давая Ригальдо вырваться. Он кусал и лизал ягодицы, впихивал язык в дырку, обильно смачивая ее слюной, и чувствовал такой азарт, что сердце заходилось. Ригальдо в ответ ерзал, дергался и шумно втягивал воздух, но когда Исли обхватил его член, собираясь подрочить, то был тут же остановлен. Не произнося ни слова, Ригальдо выпрямился, сел на живот Исли влажным горячим задом. Затем приподнялся и, держась за спинку водительского кресла, направил в себя его член. Без презерватива, без смазки, без внятной подготовки, не позволив Исли даже снять штаны, – Ригальдо принял его в себя полностью.
Блядь, подумал Исли, у которого потемнело перед глазами. Судорожно сжал кулаки. Ох, блядь.
– Блядь, – хрипло согласился Ригальдо. Он пошевелился, пытаясь устроиться поудобнее. Исли положил руки на его оттопыренный зад, придержал, чувствуя пальцами горячую гладкую кожу, и начал толкаться вверх, в тесное, жаркое. Ригальдо изгибал спину, как дикий кот, цеплялся за подголовник, и поднимался и опускался на член так сильно и размашисто, что у Исли сердце заходилось. Кажется, «Эскалада» ходила ходуном, кожаные сидения скрипели. Ригальдо постанывал и, достигнув пика, вдруг захрипел, задрожал. Исли толкнул его вперед, чтобы он поменял положение, взял за бедра, покрепче пристыковываясь к горячей заднице, натянул на себя посильнее – и бездумно излился в Ригальдо, словно только так и было правильно.
***
– Посмотри, – вдруг кивнул Ригальдо. Исли проследил его взгляд и рассмеялся. На стекле истаивал смазанный след руки – ну конечно, они разогрелись и надышали здесь, в то время как «Эскалада» остывала.
– Все-таки ебаный «Титаник», – прокомментировал Ригальдо. Он лежал, разметавшийся и неподвижный, и не смотрел Исли в глаза. Исли его понимал. На него тоже, едва схлынула эйфория, навалилась тяжелая усталость. И неловкость, и даже голод – последний раз он нормально ел в обед. Разом заныли все «боевые увечья». Зеркало отразило роскошный фонарь под левым глазом. Торопливо застегнув уцелевшие пуговицы, Исли перелез вперед и повернул ключ зажигания. Надо было убираться отсюда, да поскорее.
– Ебаный «Титаник» будет, если нас арестует патруль, – сказал он, бросая в Ригальдо рубашкой.
– Мы второй раз за день попадем в новости, – вяло отозвался Ригальдо.
Исли снова взглянул в зеркало заднего вида и решил, что безопаснее будет молчать.
Так, в тишине, они и проехали через весь город. Мимо цветных вывесок, иллюминаций перед домами, тяжело украшенных городских елок и сотен огней. Несколько раз в небе расцветали фейерверки. Они не останавливались. С них на сегодня хватило праздничных речей.
Дома у Исли они разделись и долго вместе мылись под душем – очень горячим, почти кипятком. Мыльная вода разгоняла боль и одеревенение в мышцах и убегала в воронку, унося пену и кровь. Потом, в молчании, они перекусили и легли спать – чинно, как пожилые супруги, под разными одеялами и параллельно друг другу. И, уже положив голову на подушку, Исли пробормотал:
– С Рождеством.
Утром его разбудил Ригальдо – бледный, потерянный, с черняками под глазами.
– Исли, – сказал он вместо приветствия. – Мне позвонили… У меня тетка в реанимации. Я… Можно мне как-то потом оформить задним числом отпуск? Конечно, за мой счет. Я бы тогда улетел первым же рейсом…
– О господи, о чем ты только думаешь, – вздохнул Исли, натягивая до груди одеяло. – Конечно же, я прикрою тебя.
Он посмотрел, как Ригальдо мечется, пытаясь очистить вчерашние грязные брюки, и сел искать для него билет на самолет.
Исли бы не удивился, если бы Ригальдо врезал ему прямо там, в зале. Его лицо стало очень белым, он стоял истуканом и часто моргал. Исли даже испугался: его менеджер выглядел так, как будто сейчас хлопнется в обморок. Потом он развернулся и вышел. Девка с микрофоном все лезла, не отставала, сытая публика продолжала таращиться на их скульптурную группу, и Исли пришлось задержаться и кинуть в камеру дурацкую шутку, которая вроде как смягчила обстановку. Что он там нес, он уже через две минуты не смог бы сказать.
Когда Исли сбежал за своим пальто в гардероб, Ригальдо уже исчез.
Его не было ни на ступенях, ни на парковке, и Исли подумал, что Ригальдо, возможно, сел в одно из дежуривших рядом с особняком такси, но, выведя «Эскаладу» в мокрую ветренную темноту за ворота, уже через десять минут увидел его фигуру в свете машин, проносящихся по шоссе. Ригальдо шел под моросящим дождем вдоль обочины. Его пальто было расстегнуто, подбородок надменно задран. Исли поморщился – банкетные туфли ни хрена не годились для ночных прогулок по пригороду, да и вообще – благополучный район с зелеными зонами и частными особняками остался позади: чем ближе к мосту через пролив, тем больше попадалось по пути разрисованных граффити зданий, бездомных, копошащихся под дождем между мусорных баков, огороженных драной сеткой складов и брошенных заводских территорий.
Он опустил стекло и тихо подъехал сбоку.
– Садись, – позвал он, наклонившись к пассажирскому окну. – Поздно идти пешком.
Ригальдо обошел машину и попер дальше по лужам, разбрызгивая грязную воду, как танк, словно хотел идти без остановки через весь город. Мимо контейнеров, лодочных сараев и бетонных заборов. Впереди, за голыми деревьями, в темноте уже маячил огнями железный мост. Исли озадаченно потер лоб. Он тихо ехал в отрыве на несколько метров, и, судя по всему, ему предстояло так тащиться через все гетто.
– Садись, пожалуйста, – повторил он настойчивее. – Давай поговорим.
Ригальдо продолжал его игнорировать, и Исли, обогнав его, влез передним колесом на обочину, преграждая путь.
Ригальдо что-то сказал.
– Что? – Исли наклонился над пассажирским сидением. – Я не слышу.
– Я попросил, – произнес Ригальдо, чеканя каждое слово, – отъебаться от меня нахуй. Видеть тебя не могу.
Исли помолчал. Раздражение, понемногу копившееся весь вечер и выплеснувшееся там, в торжественной зале, снова начало подниматься в нем, как давление в паровом котле.
– Я бы с удовольствием отъебался, – наконец сказал он самым ласковым тоном, – но я никого сегодня и не ебал.
Ригальдо мотнул головой, как неврастеник. Одна щека у него почему-то стала красной, как будто он по ней схлопотал. А потом, как-то очень четко, Ригальдо в несколько шагов обогнул передний бампер и, рванув дверь, вытащил Исли из машины.
– Это тебе для начала, – сказал он, держась за лацканы пальто, и его колено врезалось Исли в солнечное сплетение. – За охуенный юмор, мать его…
Пару секунд Исли казалось, что выпрямиться и вдохнуть он уже никогда больше не сможет. Ригальдо тут же оттолкнул его в сторону. Исли услышал, как мягко завелась «Эскалада» и хлопнула водительская дверь.
– Куда, еблан? Ты же пил, – с трудом выговорил он. Конечно, он и сам угощался в начале вечера, но это было давно, а в Ригальдо плескалось уж точно больше восьми десятых промилле. «Эскалада» сдала назад, а потом, рыкнув, покатила по шоссе.
Исли посмотрел на ее удаляющиеся габаритные огни и сказал себе, что не будет переживать, если этого говнюка арестует патруль. Лишь бы он никого не сбил, пьяный и взведенный.
Подумав об этом, Исли встревожился и зашагал быстрее.
По шоссе проносились редкие машины, с каждым шагом приближался пролив. Здесь пахло сыростью, водой и ржавым железом, глухо грохотали металлические листы на мосту. Не доходя до моста, с трассы сворачивала вправо разъезженная дорога, и по четким следам покрышек на грязи было видно, где Ригальдо лихо заложил вираж. Исли выматерился и принялся спускаться. Ноги скользили по жирной черной земле. Трудно было представить, что пару дней назад все было укрыто снегом.
Под мостом все было так, как он и ожидал увидеть: серые бетонные опоры, все в граффити и матерщине, прибрежный забор с витками колючей проволоки – чья-то частная собственность, обоссанные углы, свалка бетонных труб и следы от кострища бездомных. Под ногами чвякала земля, в которой могли утонуть даже колеса внедорожника. «Эскалада» стояла с выключенными огнями, понурая, как провинившийся ротвейлер, словно говоря: «Хозяин, я не хотела, меня заставили».
На той стороне пролива сиял огнями ночной город.
Ригальдо курил, прислонясь к корпусу машины.
– Ключи, – сказал Исли, протягивая руку.
Ригальдо мотнул подбородком в сторону воды:
– Там, в реке.
И тогда Исли его ударил. В смокинге и пальто было не разгуляться, но его кулак все равно смял Ригальдо губы, заставил того сильно качнуться и поперхнуться дымом. Ригальдо выронил сигарету и закашлялся, схватился за лицо. А потом, оттолкнувшись от машины, бросился вперед и обхватил Исли поперек корпуса, чтобы опрокинуть. Они шатнулись назад, налетели на сваленные бетонные трубы. Ноги вязли в грязи. Исли ушиб крестец и озлился, саданул Ригальдо сверху по темени, удар соскользнул и пришелся локтем в плечо. Ригальдо, глухо рыча, снова вскинул колено, попытался достать Исли в промежность. И тогда Исли выскользнул из пальто, оставляя его в руках Ригальдо, ухватил того за короткие волосы, развернул спиной к себе и от души ткнул его мордой в трубу. И прохрипел:
– Ну, может, поговорим?..
Ригальдо повернул перекошенное лицо:
– Да ты уже наговорил!
Он дергался и лягался, удержать его было трудно, и Исли разжал руки, отойдя на пару шагов и готовясь к тому, что сейчас будет. Ригальдо утер кровь с разбитых губ, сплюнул под ноги – а потом стащил и пальто, и смокинг и бросил сверху на пальто Исли. И спросил, бешено глядя из-под слипшейся от дождя челки:
– Тебя никто не учил, что каминг-аут – сугубо добровольное дело?!
Исли наморщил нос. Да, сука, неудобно получилось.
– Прости, я этого не планировал. Не лучший мой экспромт.
– Ты не планировал?.. – Ригальдо отнял от лица испачканную кровью руку. Его голос повышался с каждой фразой. – Не планировал! Да еб твою, ты весь вечер распускал руки, ты едва не ложился на меня перед всеми этими рожами, ты нарочно позвал меня туда – что, будешь отрицать?
– Не буду, – признался Исли со вздохом. И Ригальдо, расхаживающий перед ним взад-вперед, зарычал и попытался его толкнуть. В этот раз Исли был к этому готов и потому уклонился. Ригальдо передернуло – то ли от близости холодной реки, то ли от злости.
Исли словно со стороны увидел их – двух придурков в галстуках-бабочках и в белоснежных итальянских сорочках, орущих друг на друга в сырой темноте под мостом, и ему стало смешно. Он открыл было рот поделиться этим с Ригальдо, но тот заговорил первым:
– Чего ради ты все испортил и стал вести себя, как гламурный пидорас?
И Исли передумал мириться. Он смерил Ригальдо взглядом и осведомился:
– По-твоему, лучше вести себя, как пидорас-гомофоб?
Ригальдо, расхаживающий, как тигр по клетке, замер.
– Я не гомофоб! – воскликнул он возмущенно.
– Гомофоб, самый натуральный.
– Эй!
– Кто бы еще дожил почти до тридцати лет без секса, только чтобы о нем плохо не подумали…
– Да иди ты в пизду! – заорал Ригальдо на весь берег. – Просто меня бесят пидорские замашки!
– Вот я и говорю – гомофоб.
– Сука, – восхищенно выдохнул Ригальдо. – А тебе, значит, это по кайфу? Показывать всем, какой ты особенный, независимый! Выкидывать на хуйню бабки, на которые можно жить полгода, вещать бред на камеру, трахать мужиков! Конечно, когда у тебя куча денег, можно не бояться, что тебя подстережет в подворотне и отпиздит куча скинов!
– А у тебя, я вижу, болезненный интерес к чужим бабкам? – Исли сознавал, что его несет, но остановиться тоже не мог. – Прямо даже пагубная привычка считать мои траты! Почему ты не можешь просто расслабиться, почему надо всегда ходить с кислой мордой?
– Потому что я сам заработал себе на все, что имею! – рявкнул Ригальдо, стискивая кулаки. – А не получил деньги и бизнес от богатого папы! И мне не нужны подачки, подарки, запонки, рестораны, у меня это все будет, но я получу все это сам! Сам!
– Да ты просто завидуешь, – сказал в тишине Исли, удивляясь, как все на самом деле просто и как он этого раньше не понимал. – Это все самолюбие и одна здоровущая злая зависть. Я тебе разве что в жопу не дул, а ты мои бабки считаешь.
– Ты не дул?.. Да ты меня завел, как собачку! Захотел – покормил, захотел – выебал, захотел – показал друзьям! Лучше бы ты встал во главе гей-парада, это развлекло бы тебя больше, чем я!
– Идиот, – Исли прикрыл глаза. – Кретин. Завистливая жаба.
– А ты мажор. Гламурный пидорас.
На «пидорасе» Исли с размаху въебал Ригальдо в скулу. Въебал не очень удачно, – он хотел разбить нос, – но с большим наслаждением. Ригальдо запрокинул голову, шатнулся, как пьяный, но Исли поймал его за сорочку и, не давая упасть, от души добавил по плечу и по уху. Он умел драться еще со старшей школы. Но Ригальдо был «мальчиком из трейлера», и этот «мальчик» дрался совершенно не по правилам. Исли осознал это, когда Ригальдо, переборов звон в ушах, молча прыгнул на него и впился зубами в шею. Исли заорал, а Ригальдо сжимал зубы, как бультерьер. А потом, когда Исли его оттолкнул и шипел, прижимая руку к месту укуса – по шее лилась кровь из почти онемевшего места, ну охуеть, – Ригальдо подбил ему глаз. И, кажется, уже разворачивался всем корпусом, чтобы добавить с ноги, но Исли, превозмогая мельтешащие перед глазами искры, облапил Ригальдо и опрокинул его навзничь. Они повалились на какой-то гнилой картон. Исли уселся на Ригальдо сверху и хлестко ударил раскрытой ладонью. Ригальдо крутился, вырывался, но у него ничего не вышло – Исли сидел на нем и с оттяжкой хлестал по щекам. Господи, как давно ему не хватало возможности задать этому говнюку трепку. Исли лупил его, пока не онемела рука.
А потом Ригальдо произнес:
– Хватит! – и, поскольку Исли в запале не расслышал, добавил: – Пожалуйста! Не надо!
Из зажмуренных глаз по его щекам текли слезы.
«А ведь этого хватит, чтобы он подал на меня в суд за побои», – мелькнула у Исли какая-то задняя мысль. Потом он подумал, что Ригальдо скорее удавится, чем наймет хорошего адвоката, но радости ему это не принесло.
Он встал и протянул Ригальдо руку, но тот и без него справился, двигаясь, как в замедленной съемке. Исли прекрасно его понимал – когда адреналин поулегся, он сразу почувствовал себя замерзшим и одеревенелым. Он пригляделся: Ригальдо тоже крупно трясло. В темноте его рубашка маячила белым дрожащим пятном, как огромная ночная бабочка. Исли подумал, что им просто необходимо залезть в машину погреться, а потом вспомнил, что этот идиот выбросил ключ зажигания вместе с сигналкой. Исли поднял с земли изгвазданное пальто. Ригальдо уже надел свое и стоял, зябко запахнувшись.
– Я вызову такси и эвакуатор, – сухо сказал Исли, доставая из кармана телефон. – Предлагаю дождаться их где-нибудь, где посуше.
– Не надо эвакуатор, – сказал Ригальдо. И, когда Исли поднял на него глаза, бросил ему ключи.
Он отвернулся и пошел, оступаясь и оскальзываясь, с явным намерением пешком подняться на мост. Исли посмотрел на ключи в своей руке, потом на его спину.
– Эй, – позвал его Исли, – эй! Ригальдо!
Тот шел, не оборачиваясь, и Исли быстро добавил:
– В машине есть влажные салфетки. Вытри кровь.
Ригальдо замедлил шаги, колеблясь. Исли поставил «Эскаладу» прогреваться, включил в салоне свет. Он отыскал аптечку и поискал взглядом Ригальдо. Тот стоял на том же месте, опустив голову. Исли подумал, что просто не найдет в себе сил взбираться за ним на мост.
– Я ведь уволен? – вдруг громко спросил сверху Ригальдо. – После этого. Так?..
Исли молчал, протирая салфеткой руки. Укус на шее вызывал у него порядочные опасения. Исли где-то слышал, что человеческие укусы и царапины очень опасны.
– Можно хотя бы отработать пять дней до конца квартала?..
– Иди нахуй, – устало сказал Исли, открывая заднюю дверцу и мечтая влезть в теплый светлый салон. – Уволишься, когда захочешь. Я прогонять тебя не собираюсь.
И тогда Ригальдо сбежал к нему вниз. На свету из машины он выглядел впечатляюще. Растерзанный, с лопнувшей губой и синяком на скуле, в сорочке, покрытой на груди кровавыми пятнами, и в извалянном пальто и смокинге. Верхняя пуговица у него отлетела, открывая голую шею. Исли подумал, что сам выглядит не лучше. Он протянул Ригальдо антисептик, но тот даже не посмотрел на пузырек.
– Почему? – спросил он, пожирая Исли глазами. – Ты что, такой охуенно добрый? Ты же считаешь меня завистливым ничтожеством! Я нахамил тебе, обзывал, драку устроил. Так почему бы не отыграться?..
– Потому что, – сказал Исли, глядя на черный блестящий пролив и равнодушно сверкающие над ним огни города, чувствуя печаль и какую-то неземную дурную легкость, – «я отвергаю гордыню, воздаяние и агрессию. Мой метод основан на любви. Я люблю вас, шериф Труман».
Он перевел взгляд на Ригальдо и увидел, что у того приоткрылся рот. И подумал, что превысил на сегодня лимит ебанутых поступков. Он еще думал об этом, когда Ригальдо положил руку на дверцу «Эскалады» и хрипло сказал:
– Знаешь, это ведь первый раз, когда мне говорят о таком.
И он потянулся вперед и прижался к губам Исли разбитым, в запекшейся корке ртом.
– Бывшая, – добавил Исли после короткой паузы и положил ладони поверх пальцев Ригальдо. К этому времени Ригальдо уже держал его за грудки. – Бывшая невеста. Надо было уточнить. Извини.
– Ты мудак, мудак-манипулятор, – с трудом произнес Ригальдо, отпуская лацканы его смокинга, и выпрямился. Руки у него здорово тряслись. Музыка не могла скрыть повисшего в баре молчания. Должно быть, все гости видели, как он секундой раньше пытался завалить Исли на барную стойку. Они чуть не перевернули горку стаканов. – Тебе придется прямо сейчас объясниться, если не хочешь искать зубы на полу.
Исли одернул рукава и медленно допил свою воду.
– Ладно, – он махнул бармену и, крепко ухватив Ригальдо под локоть, потащил его к выходу. Ригальдо не стал протестовать. Он подозревал, что если выдернет руку, то врежет Исли прямо при всех, поэтому сцепил зубы и позволил провести себя через общий зал. Они чинно профланировали мимо мэра и репортеров и поднялись по крутой лестнице на второй этаж. Исли втолкнул его на маленький балкон, полускрытый очередным плакатом про аутистов. Ригальдо тут же прислонился к колонне, а Исли с небрежной легкостью уселся на перилах. Отсюда была видна зала и танцующие внизу гости. По-видимому, их присутствие должно было послужить сдерживающим фактором. Ригальдо оценил предусмотрительность Исли, но настроение его не улучшилось.
– Ну, говори, – поторопил Исли. – Изложи свои претензии.
Ригальдо глубоко вдохнул. Мысли путались. Он был на взводе уже с той самой минуты, как понял, куда Исли его привез, но начать почему-то решил с самого конца.
– Твоя невеста! – выпалил он. Прозвучало обиженно и по-детски. – Ты это нарочно! Да если бы я знал, что здесь твоя…
– …бывшая, – спокойно повторил Исли, засунув руки в карманы. – Мы расторгли помолвку три года назад. Никакой тайны эта история не представляет, пробей хоть гугл или спроси Люсиэлу. Или она вдруг перестала сплетничать?..
Ригальдо недоверчиво смотрел ему в лицо.
– Но эта Тереза, она…
– Идеальная?.. – Исли улыбнулся. – Умная, сильная, очень красивая, очень богатая?
«Бинго», – угрюмо подумал Ригальдо. И быстро спросил, чтобы уже не оставлять недомолвок:
– Кто кого бросил?
– Никто никого не бросал, мы готовились к свадьбе. Просто в какой-то момент сдали назад. Лаки считает, мы сэкономили миллионы на адвокатах.
– Почему? – ненавидя себя за слабоволие, все-таки спросил Ригальдо.
– Ну… – Исли поболтал на пальце кольцом от ключей. – Мы с ней оказались слишком похожи. Как будто глядишь в зеркало. Это был бы недолгий, но образцовый брак. Вилла с бассейном, яхта, конюшня с лошадьми. Просто… – он щелкнул пальцами. – Не было искры. Ничего не получилось бы.
– Господи, – не удержался Ригальдо. – И ты решил поискать искру среди пидорасов?
Исли беззвучно засмеялся.
– Как вообще можно решить на ком-то жениться, – с трудом доформулировал свою мысль Ригальдо, – если у тебя стоит на мужиков?
– Ну… – Исли смотрел на него с какой-то странной усмешкой. Глаза у него снова блестели, как под кайфом. – Я вижу только один выход в такой ситуации. Невеста тоже должна быть мужиком.
Ригальдо ощерился:
– Не смешно!
Он не смог бы внятно объяснить, почему его так трясет от того, что он встретил живого человека, с которым Исли встречался, шутил, целовался, нежничал, спал, и что она, эта женщина, оказалась похожа на золотой «Оскар». Представлять ее рядом с Исли было легко – и одновременно почти физически больно, как будто он напоролся на гвоздь. Больнее, чем когда он застал в доме Исли полуголого Лаки. Острее, чем когда Исли шутил про девочек, которых потрахивал в колледже. Неприятнее, чем когда Ригальдо думал о его однополых партнерах, о которых Исли не говорил никогда и ничего. Злее, чем когда сплетничала Люсиэла.
«Два года на антидепрессантах», – вспомнил Ригальдо и запретил себе сейчас погружаться в это болото.
– Я все равно считаю, что ты гондон, – сказал он ровно. – Ты знал, что она будет здесь, и ничего мне не сказал.
– Вообще-то я собирался показать ее тебе издалека, – Исли перестал улыбаться. – Но из всех посетителей бара ты безошибочно встал рядом с Терезой. Я бы сказал, что это была карма.
– Хуярма, – рявкнул Ригальдо, пугнув пробегавшего по галерее официанта. – Кто бы еще мне тогда сообщил удивительную вещь! Исли, – он сделал глубокий вдох, и вышло почти просительно, – скажи мне, что я что-то понял неправильно. Сколько стоит вход на этот аттракцион?
Музыка внизу становилась все веселее, а смех щедро празднующих людей – все громче.
Исли смотрел на него без тени раскаяния. Сука, смотрел – и молчал.
– Двадцать пять тысяч долларов за билет на рождественский вечер? – Ригальдо повел руками вокруг себя. – Серьезно? За право побухать с мэром, тетками в бриллиантах и остальными шимпанзе?
Исли стоял перед ним в расслабленной позе, и только подбородок был вздернут. С опозданием до Ригальдо дошло, что он где-то потерял модную заколку – не иначе, когда Ригальдо возил его затылком по стойке – и светлые волосы рассыпались по смокингу серебряной гривой.
– Я напомню тебе, что это благотворительный вечер, – наконец разлепил губы Исли. – Все собранные средства пойдут…
– Да, да, на помощь несчастным аутистам, – Ригальдо повысил голос, – но двадцать пять кусков – это треть моей годовой зарплаты! Ты не имел права зазывать меня сюда! Я бы вернул тебе эти ебучие деньги, но, сука, двадцать пять штук я просто не наберу!
***
– Я в курсе того, сколько ты получаешь, – в голосе Исли прорезались металлические нотки. – И знаю цену деньгам. Ты рычишь на меня так, будто я удержал их из твоего оклада. Расслабься. Ты ничего не потеряешь, если просто забудешь про этот билет.
Ригальдо задохнулся.
– Ты вообще не понимаешь, о чем я, – сказал он, смутно ощущая, как от раздражения звуки вибрируют у него в горле. – Ты поставил меня в идиотское положение. Дураку ясно, что мне не по карману визит сюда. Я не девочка из эскорта, чтобы сопровождать тебя «за бесплатно», и не охранник, черт тебя раздери, тогда кто же я в прекрасных глазах твоей Терезы и всех остальных хренов, танцующих внизу?..
По лицу Исли пробежала тень, глаза стали колючие. А потом он тряхнул головой и снова сложил губы в улыбку.
– Я думаю, что они-то как раз все должны понять правильно. Мне кажется, что единственный здесь, до кого не доходит, кто ты такой – это ты сам.
– Да? И кто же я? – Ригальдо скрестил руки.
Исли задумчиво покачался с пятки на носок. И ответил без каких-то гримас и ухмылок:
– Человек, который мне дорог.
Ригальдо заморгал.
– Если только в финансовом смысле, – он брякнул первое, что пришло на ум, и увидел, как лицо Исли темнеет. А потом Исли сделал к нему шаг.
– Но какой же ты жуткий еблан, – в сердцах сказал он.
– Сука, даже не думай, – Ригальдо прижался к колонне, полный намерений защищаться до последнего, но не дать Исли его облапать в публичном месте. – Убери нахуй руки! Мы так не договаривались!
Мимо их сомнительного укрытия прошли, обнимаясь, трое – блондинка в очень открытом платье, телеведущий и подающий надежды футболист. Все трое шмыгали носами и слегка висли друг на друге. Девушка покачнулась, зацепила плакат и уставилась на них с Исли.
– Глядите, они стоят под омелой! – радостно возвестила она.
Ригальдо шарахнулся, а Исли задрал голову.
– Попались! – засмеялся телеведущий, и троица, пошатываясь, продолжила свой путь.
– Надо же, подловили, – Исли удивленно поднял брови, и тогда Ригальдо, улучив момент, отпихнул его.
– Я ухожу, пока ты еще как-то меня не подставил, – объявил он. – Спасибо за занимательную экскурсию и смокинг. Я его перешлю тебе, сам отдашь в чистку. У меня, в отличие от некоторых, нет привычки сорить баблом.
Он ждал, что Исли тоже его подденет, но тот молчал.
– Где мое пальто? – слегка обескураженный его молчанием, спросил Ригальдо.
– В гардеробе, – Исли на него не смотрел. – Спустимся вместе.
Со ступеней лестницы была видна кутерьма в зале. Разгоряченные гости участвовали в лотерее. Ригальдо подумал, что это очень удачно – так они с Исли незаметно выскользнут в гардероб.
– Даф, двигай сюда свою задницу, – донеслось до него уже в самом низу. – Не задирай кверху камеру. Давай на меня крупным планом, когда я махну. Так, кто тут у нас…
Он обернулся – и сразу ее увидел. Тощую пигалицу с бейджиком и микрофоном, с такими ровными, гладкими темными волосами, в которых отражался свет ламп. Она шла через зал на фантастической высоты лабутенах – смешная, как будто девочка, надевшая туфли матери. Шла целенаправленно. За ней едва поспевал амбал в рэперском балахоне.
Ригальдо сразу понял, что ничего хорошего от этой девки не жди.
– С вами Рифул и «Новости Молодого Сиэтла», – так звонко, что ее голос разнесся по всему залу, объявила девчонка. Многие обернулись на звук. – Мы все еще ведем репортаж с эксклюзивного благотворительного вечера в поддержку детей-аутистов Сиэтла. Сейчас тут как раз проводится конкурс на королеву бала. Спросим, что думает об этом самый молодой магнат и предприниматель города, неофициально известный в прессе как «лесной король»!
С этими словами девчонка прянула наперерез им и сунула микрофон Исли под нос.
– Мистер Фёрст, как мы все знаем, самое старое название Сиэтла – «Город Королевы». Если бы вам, как признанному «королю», довелось единолично выбрать, кто из присутствующих дам должен получить титул «королевы» Сиэтла, что бы нам сообщили?..
«Без комментариев! – мысленно рявкнул Ригальдо. – Нам некогда! Гони ее нахуй!»
Да блядь, обреченно подумал он следом, глядя с томительным предвкушением, как лицо Исли озаряет задумчивая улыбка. А тот слегка наклонился к микрофону, красивый, насмешливый и охуенный, и Ригальдо поймал себя на дикой мысли: что же он будет делать, если этот говеный вечер станет у них последним. Кажется, в первом ряду гостей мелькнуло бело-золотое платье Терезы.
– Я бы сказал, что не могу выбирать, потому что мое сердце уже несвободно. В моих глазах место «королевы» уже прочно занято близким мне человеком, так что пусть лучше сегодняшним титулом официально распоряжается лотерея.
С этими самыми словами Исли слегка повернулся и, одарив Ригальдо огненным взглядом, тяжело опустил ему на плечо руку.
Мир вокруг словно потонул в вспышке адреналина, и сквозь нее едва долетело: «Снимай, Даф, снимай скорее!»