Азирафель научился отличать сны от яви, и сейчас определённо был сон. Потому что в здравом уме Азирафель точно бы не полез на стену Эдемского сада, а просто поднялся бы по ступеням, возникающим по его желанию. Да и в змею он никогда не умел превращаться. То ли дело Кроули… Воспоминание вызвало улыбку, и Азирафель проснулся, продолжая улыбаться Кроули, только теперь уже наяву.
— Ох, дорогой, кажется, я тебе помешал, — пробормотал Азирафель, сообразив, что не просто обнял Кроули, но и почти забрался на него, пытаясь обхватить ногой. — Мне просто приснилось, что я карабкался вверх.
— Нет, — взгляд Кроули показался слегка расфокусированным.
— Прости?
— Нет, не помешал, — Кроули улыбнулся немного натянуто. — Я так и понял, что тебе что-то снится.
Так как он не делал никаких попыток отстраниться, Азирафель отодвинулся сам и, улёгшись на спину, вытянулся. Всё ещё переживая впечатления от сна, он продолжил:
— Мне снилось, что я змея… змей, и что мне обязательно надо залезть на высокую стену. Это было нелегко, — снова улыбнулся Азирафель, — ты даже не представляешь…
Кроули иронично приподнял бровь:
— Ну да, куда уж мне.
— Стена, кстати, была та самая. В Эдеме.
А вот теперь Кроули по-настоящему встревожился:
— Это не к добру, ангел!
— Да брось ты! Иногда сон — это просто сон.
Азирафель и вполовину не был уже в этом уверен, но расстраивать Кроули не собирался. Как и рассказывать про то, что ещё в этом сне была Она и называла их всех своими детьми. Как раз для того, чтобы донести это до Кроули, Азирафель и полез на стену. Это совершенно точно стоило хорошенько обдумать.
— Откуда тебе знать? Ты никогда прежде не спал.
— Это не означает, что я не интересовался теорией, — улыбнулся Азирафель. — Ты помнишь, что сегодня провожаем гостей, а завтра замок оставят студенты?
— Конечно, помню, — встрепенулся Кроули. — Времени почти не осталось.
— Дамблдор полон оптимизма. Он сказал, что они с Геллертом уже что-то нащупали.
— Сказал бы я тебе, что они там нащупали, — проворчал Кроули. — Но зато сейчас можно будет заниматься делом, ни на что не отвлекаясь. Не представляешь, как бесили меня эти отчёты!
Ну почему же? Азирафель прекрасно представлял: Кроули мало того что никогда не писал их молча, так ещё и каждый раз вспоминал недобрым словом Дамблдора, Хогвартс, Малфоя и почему-то Снейпа.
— Мне кажется, ты ещё будешь по ним скучать.
— Вот ещё.
Но почему-то Азирафель не сомневался, что так оно и будет. Они с Кроули слишком сильно погрузились в этот мир, и его обитатели за этот год стали не просто лицами, мелькающими на улице. Хотя Кроули и раньше довольно тесно взаимодействовал со смертными, организуя и направляя их для исполнения каких-то своих планов, Азирафель был абсолютно уверен, что никому из этих смертных и в голову не приходило его обнять и за что-то поблагодарить. Тем более, от всего сердца — да он и не позволил бы! Раньше.
Уроков уже не было, и Азирафель отправился в библиотеку, надеясь, что хоть кто-то из учеников вспомнит о необходимости вернуть книги. Впрочем, Дамблдор немного успокоил, заверив, что книги всё равно останутся в замке, и их обязательно соберут эльфы. Нужно лишь будет правильно разложить всё по полкам, что не займёт много времени. Но где-то в глубине души Азирафель всё равно верил в сознательность студентов, хотя это не помешало ему удивиться, услышав стук в дверь.
— Входите, не заперто! — крикнул он, спускаясь с приставной лесенки.
— Я так и думал, — вежливо ответил немного смущённый Поттер.
— Вы решили вернуть книгу?
— Вообще-то нет… то есть да, но я больше не из-за книги.
— А из-за чего?
— Хотел попрощаться. Гермиона говорит, что это глупо, но мне кажется, что вы собираетесь уехать… это правда?
— Да, Гарри, правда.
— Навсегда?
Азирафель вздохнул. Рассуждения смертных о вечности никогда не оставляли его равнодушным. Обычно они бывали очень забавными, но сейчас почему-то горчили. Скрывать не было никакого смысла.
— Да, Гарри. Скорее всего, так оно и будет. Но мне бы не хотелось, чтобы вы об этом кому-то сейчас говорили, — Азирафель представил паломничество к ним в комнаты из желающих попрощаться и содрогнулся. — До отъезда.
— Но почему? Разве вам у нас плохо?
— Хорошо, — Азирафель пожал плечами. — Разве уходят только тогда, когда плохо? Бывают ситуации, когда просто расходятся дороги. Вы ведь наверняка слышали про неисповедимые пути.
— Это только красивые слова, мистер Азирафель. Их любят повторять, когда не могут объяснить. Но вы ведь можете?
Азирафель мог. Более того, он считал это честным и правильным.
— Мы должны, Гарри. Нам нужно вернуться, чтобы закончить одно важное дело.
— Вернуться? Так вы не отсюда?! Но как… — Гарри прикусил губу, о чём-то размышляя, а потом ошеломил Азирафеля, предположив: — Вы из будущего, да? Этот телефон у мистера Кроули, его рассказы о компьютерах… ну да же! У Гермионы в прошлом году был хроноворот, мы с ней один раз перемещались. У вас тоже такое было, да?
Наверное, это было самое простое объяснение. И довольно точное. Поэтому Азирафель сдался:
— Почти. Вы правы, Гарри. Мы из будущего.
— Ух ты! Простите, сэр, — в его взгляде заискрилось любопытство. — И как там?
— Хорошо, — улыбнулся Азирафель.
Это была не совсем ложь, но и не чистая правда. Поттер обладал удивительным даром видеть самую суть, не замечая деталей. Ну и вносить элементы хаоса он тоже был мастер. Но не рассказывать же теперь о надвигающемся Армагеддоне?!
— А про нас вы что-нибудь знаете?
— Нет. К сожалению, мы не были знакомы.
— Жаль… но теперь же всё будет иначе? Вас же можно будет найти?!
О таком Азирафель даже не думал. Зато мигом вспомнил свой книжный магазин, оккупированный гоблинами в этой реальности.
— Не знаю. Я не совсем в этом уверен. Дело в том, что я не смог отыскать свой дом. Его ещё нет, а на его месте находится солидная контора.
Что у смертных может быть солиднее банка? Азирафель несколько раз кивнул.
— Понятно, — Поттер тоскливо вздохнул. — А можно, я вам буду писать?
— Что писать?
— Письма. Вам же будет интересно про нас? А вы будете писать про вас, и когда ваш дом появится, вы позовёте меня в гости. Если, конечно, захотите.
Азирафель никогда не любил разбивать чужие мечты и рушить планы. Именно поэтому он взял Гарри за руку и, пожимая, заверил:
— Договорились!
— Правда? Вам можно будет писать?
— Конечно, пишите.
Азирафелю никто и никогда не писал писем — короткие записки клуба любителей гавота были не в счёт! — поэтому его неожиданно увлекла эта идея. В принципе, вреда ведь от этого точно не будет, зато Гарри научится красиво выражать свои мысли на бумаге. И кто знает, вдруг какое письмо и попадёт в их реальность? Самым чудесным способом. Как, к примеру, та же книга про перемещения между реальностями или знаменитые «Пророчества».
— Правда? И вы мне ответите?
— Да, Гарри. Непременно. Когда получу.
Ответ полностью удовлетворил Поттера, и он ушёл очень довольный. А вот Азирафель, напротив, задумался, и мысли эти оказались крайне невесёлыми. Кроули не зря рассуждал о скором окончании каникул. По сути, так оно и было. Им предстояло вернуться к себе и отыскать способ предотвратить Армагеддон. Не самая лёгкая задача, если разобраться. Особенно когда вспоминаешь о противостоянии легионов Рая и Ада и о планировании последней битвы. Наверняка найдутся те, кто её захочет. Стало быть, необходимо это учесть.
Голова Азирафеля начала болеть от множества мыслей, среди которых не было ни одной стоящей идеи. Конечно, можно было положиться на случай и импровизировать, как предлагал Кроули, но этот путь уже для совсем отчаявшихся. Должен быть ещё какой-то выход. И не один. Потому что радикально разбираться с ребёнком, как однажды намекнул Кроули, Азирафель точно был не готов, но пока не знал, что делать.
— Винки, принеси мне, пожалуйста, какао. И венский штрудель.
— Мне бы твоё спокойствие, ангел, — Кроули уже переоделся в пижаму, но вместо того чтобы лечь, нервно расхаживал по спальне. — С этими смертными всегда так: вроде бы всё просто, но обязательно что-то идёт не так.
— Но всё ведь закончилось хорошо.
— Это, по-твоему, хорошо?! — Кроули остановился и возмущённо развёл руками. — А начала всё Хуч! Что за глупые фантазии на мой счёт? Я вовсе не думал её проклинать.
— Ты пожелал ей…
— Но я не прилагал никаких усилий! Я ей просто так сказал, хотел ей немного пощекотать нервы, чтобы не расслаблялась. Кто ж знал, что её жизнь не отличалась разнообразием… она не производила такого впечатления… да почему я должен оправдываться?!
— Не должен, — улыбнулся Азирафель.
— Вот! — Кроули махнул рукой. — А Блэк?! Даже я знаю, что такой запрет — это прямое искушение его нарушить.
— А уж ты-то знаешь толк в искушениях, — поддержал его Азирафель.
— Потому что я демон! Но это не повод прилюдно обзывать меня лжецом! Я никогда… — Кроули на мгновение задумался. — Ну, не то чтобы сильно… в общем, ты меня понял!
— Конечно, понял, — Азирафель, как мог, пытался его утешить. — Ты не лжец, хоть и демон.
— Да!
Кроули вздохнул и уселся на край кровати. Его плечи поникли, и он казался таким несчастным, что Азирафель сел с ним рядом, обняв за плечи.
— Зато какой прекрасный получился фейерверк. И шоу — готов поклясться, что ничего подобного здесь не видели.
Кроули зажмурился и, словно невзначай, потёрся щекой о плечо Азирафеля.
— А как тебе награждение?
— Грандиозно!
Азирафель опустил ладонь на голову Кроули и начал осторожно перебирать его волосы, слегка массируя и поглаживая. Он уже успел убедиться, как быстро такие простые манипуляции успокаивали. Даже лучше коньяка… и приятнее, к слову…
— Ангел, а зачем к тебе подходил Крауч?
— У него был Хмури.
— Правда? — заинтересовался Кроули.
— Да. Если подумать, это логично. Он ищет Барти, а Крауч — его отец.
— Больше нет.
— Но Хмури-то об этом не знает. Он обыскивал дом Крауча.
— И ничего не нашёл? Какая досада! — глумливо усмехнулся Кроули. — Но мне показалось, что тебя расстроил этот разговор.
— Немного, — признал Азирафель. — Мне кажется, он переживает.
— Какой же ты ангел! — Кроули фыркнул. — Конечно, он будет переживать! Такое пятно на репутации. Не отмыть.
— Он переживал за Барти.
— Пф! За себя он переживал. За се-бя! Ну и, конечно, пытался обезопасить свою семью. Всё-таки молодая и красивая жена требует не только денег и внимания, но и заботы.
Спорить Азирафель не стал. Кроули был убеждён в своей правоте и нашёл бы сотню доводов в её защиту. Только вот слишком уж растерянным был взгляд Крауча, и слишком сильно его слова были похожи на предупреждение, которое он пытался передать сыну. Почему-то Крауч был убеждён, что Азирафелю такое под силу. Возможно, и это тоже было предупреждение о подозрениях старого аврора… Кто знает?!
— Давай спать, Кроули. День сегодня выдался непростой.
Кроули послушно забрался под одеяло и привычным уже движением взял Азирафеля за руку. Глупо было бы отрицать, что это успокаивало. Как и тихое дыханье на соседней подушке. Азирафель рассматривал бегущие по потолку тени, пытаясь разобрать в них какие-то знаки или символы, и ждал, когда Кроули заснёт. Было что-то завораживающее в этом моменте: как вздрагивает и тяжелеет его рука, как черты лица приобретают необычную мягкость, как разглаживаются морщины на лбу, а губы слегка размыкаются…
— Ангел, а ты понимаешь, что наши каникулы заканчиваются?
От горечи в тихом голосе Кроули сжалось сердце. Но он был прав. Возвращение не сулило ничего хорошего, но кроме них вставать на пути Армагеддона было некому.
— Понимаю.
Кроули едва слышно вздохнул.
— Я знаю, как это бывает. Ничего вроде бы не предвещает, а потом — бах! — и уже поздно.
— Ты о чём?
— О том, что наше возвращение может случиться уже завтра…
— Завтра не получится, — перебил Азирафель. — Мы так и не поняли, как работает хроноворот. Да и с полотном реальности взаимодействовать не научились. Так, только нащупали что-то стоящее.
— Вот и я о чём, — Кроули замолчал, но Азирафель видел, как дёргается его кадык, словно нарочно мешая говорить. — Это всё вопрос времени, которого остаётся всё меньше.
— Да, дорогой. Времени почти не осталось.
— Поэтому я и хотел… — он стиснул пальцы Азирафеля так сильно, что кольцо на мизинце стало причинять боль. — Чёрт! Что ж так сложно-то?!
— Тебе помочь, дорогой?
— Нет, — Кроули поморщился. — Я просто хочу тебе сказать… чтобы ты знал… я не на что не претендую… ты не обязан…
— Прости?
— Ну да, — лицо Кроули исказила болезненная судорога. — Я хотел сказать… помнишь, мы говорили обо всяких чувствах…
— О любви? — подсказал Азирафель.
Кроули кивнул.
— И вот тогда я подумал, что ты ведь не можешь со мной так, как принято у вас Наверху, а я точно не буду с тобой так, как должно быть Внизу…
Кроули замолчал, и Азирафелю ничего не оставалось, кроме как дождаться продолжения, потому что он и предположить не мог, чем может закончиться это предложение.
— И тогда я подумал… а что если… попробовать… как-то не так…
Сердце Азирафеля пропустило уже десяток ударов, но он попытался не терять самообладания:
— Например?
— Как смертные, — Кроули, похоже, испугался своих слов, потому что зачастил, глотая окончания: — Ничего такого, ты не подумай… просто держаться за руку… ходить на… свидания… гулять вместе… что я несу?!..
Как же раздражали Азирафеля такие стереотипы! Почему демон непременно должен лгать, а ангел — говорить правду? Придумали бы что-то другое за столько-то веков. Похоже, что и Кроули испытывал схожие чувства, потому что зло оскалился и набросился на Блэка:
— Вы этого хотели, да?!
— Но я же его предупреждал! — возмутился Блэк. — Строго! Когда maman говорила таким тоном, я предпочитал промолчать в ответ.
— После чего, вероятно, бежали исполнять её пожелания, — едко заметил Кроули.
Блэк на мгновение смутился:
— Так то я, а это Гарри.
— Большая разница, — Кроули зло сверкнул глазами. — И кто теперь, по-вашему, должен спасать ребёнка от разъярённого сфинкса?
— А с чего это разъярённый? И это вообще женщина… очень обходительная, к слову.
— Не обольщайтесь. Сфинкс просто помешан на мудрости, и горе тому, кто не соответствует его высоким стандартам. Ему ничего не стоит снести глупую голову с плеч одним ударом лапы. Или вы уверены, что ваш крестник знает правильный ответ?
Блэк побледнел:
— Его надо спасать…
— Дошло, наконец! А не подскажете как? Разумеется, Поттер может просто промолчать и поискать другой путь, но вы уверены, что он так сделает? Зная, что на него все смотрят?
— Твою мать! Снейп, я быстро, — Блэк превратился в огромного пса и уже ринулся к лабиринту, когда Кроули набросил на его шею поводок.
— Стоять, адская гончая…
Азирафель вновь взглянул на экран, где Поттер противостоял огромному сфинксу.
— А я могу задать только один вопрос? — Гарри явно тянул время.
— Конечно, мальчик мой, — улыбку сфинкса можно было назвать голодной.
— А если промолчу?
— Тогда тебе придётся поискать другой путь.
Азирафель с облегчением вздохнул: всё-таки Поттер не был идиотом, раз пытался отыскать для себя лазейку, если уж с полноценным выходом не получалось.
— А я тогда попробую ответить…
Или всё-таки был? Азирафель почувствовал дикое напряжение, исходившее от Кроули, и понял, что тот сейчас сорвётся спасать Поттера, а значит, надо придумать, как отвлечь внимание зрителей от экрана и что делать с по-настоящему разъярённым сфинксом. А над стадионом уже звенел голос Поттера:
— Нужно спросить кого-то из них примерно так: «Если я спрошу твоего приятеля, ведет ли моя дверь в Рай, что он ответит?» И тогда если это демон, а дверь ведет в Рай, он скажет, что его приятель ответит «Нет!», а если это будет ангел, то он тоже скажет «Нет», потому что знает, что демон лжец и всё равно соврет. Следовательно, мы поймем, что если «Нет», то за дверью Рай, а если «Да» — то Ад. Как-то так…
На трибунах сначала раздался тихий вздох, а потом чьи-то робкие аплодисменты переросли в овацию, которая едва не помешала расслышать гневный возглас сфинкса:
— Они не могут быть приятелями!
— Могут, — Поттер поправил очки и улыбнулся. — Кто им помешает? Я правильно ответил?
Красивое лицо сфинкса исказила гримаса злости:
— Ступай прочь!
— Значит, могут, — пробормотал Поттер и, осторожно обойдя сфинкса, помчался по узкому коридору из зарослей.
Публика неистовствовала, не сразу сообразив, что картинка на экране уже изменилась.
— Кто это? — встрепенулся Блэк. — Не Гарри.
— Вверху специально подписано для таких, как вы, Блэк.
Если бы Кроули не был столь сильно выбит из колеи, он бы непременно рассказал, что сейчас учёл все предыдущие ошибки, когда некоторые зрители путались, не зная, за действиями какого чемпиона наблюдают, и теперь можно наконец-то любоваться идеальным шоу.
— Да что я-то! Вы видели, какой он умный?! Я до сих пор охреневаю.
— Поттера всегда выручала интуиция, — скептически поджал губы Снейп.
— Много ты понимаешь! Я вот, например, даже не понял, как это решить.
— Это не самый удачный пример, Блэк, ты никогда… — Снейп явно собирался сказать какую-то гадость, но прикусил язык.
— И что же я «никогда»? — начал обижаться Блэк.
— Господа, ваши семейные разборки выглядят мило, но мы здесь собрались по другому поводу, — ехидно заметил Кроули. — К тому же вы мешаете господину министру. Он уже несколько минут сверлит вас недовольным взглядом.
Малфой действительно так пристально смотрел на Снейпа, будто не мог поверить своим глазам. Заметив это, Блэк мгновенно забыл обо всех обидах и, интимно приобняв коллегу за плечи, начал поправлять узел его галстука. Снейп не возражал, небрежно принимая заботу как нечто само собой разумеющееся, и только когда Малфой отвернулся, слегка отстранился от чересчур увлекшегося его костюмом Блэка. Кроули усмехнулся и подмигнул Азирафелю, указывая взглядом на экран, где Крам собирался вступить в облако тумана, чудесным образом заполнившее весь проход.
Наверное, братья Уизли сделали звук громче, потому что притихшие зрители внимали загнанному дыханью чемпиона, и, кажется, даже был слышен неровный перестук его сердца. Крам отчётливо выругался и шагнул в сгустившийся туман. Сразу же произошло несколько вещей. Сначала изображение мгновенно перевернулось вверх ногами, отчего Крам разразился шквалом ругательств, но быстро замолчал, заметив, как из тумана навстречу ему выползает нечто, похожее на гибрид краба и скорпиона, увеличенный в десятки, а то и сотни раз.
— Мой соплохвостик, — громогласно возвестил в наступившей тишине Хагрид. — Он ещё огнём плеваться может, как огнекраб, а на задочке у него жальце…
Кажется, лесничий собирался рассказать биографию этого монстра, но Дамблдор что-то прошептал ему на ухо, и Хагрид замолчал, с явной гордостью поглядывая на директрису Шармбаттона. Проклятья на «соплохвостика» не действовали, отскакивая от бронированного панциря, поэтому Крам, явно опасающийся сделать лишнее движение из-за перевёрнутого положения, оказался почти в ловушке.
— Виктор, запускай сигнал, — закричал директор Дурмштранга. — К дьяволу этот Кубок!
Но, конечно же, Крам его не услышал. Его палочка извергала лучи проклятий сплошным потоком, и он всё-таки умудрился попасть в брюхо монстра, который, разозлившись, прицелился в него своим жалом, больше похожим на копьё. Опрокинутого на спину соплохвоста отбросило в сторону, а Крам решился сделать шаг, после чего изображение вновь перевернулось.
— Сдохни, тварь!
Крам метнул в соплохвоста какое-то проклятье, от которого тот поджал лапы к брюху и забился в агонии, а сам опустился на колени, тяжело дыша. Он гладил редкую траву, шепча что-то очень похожее на молитву. Только спустя несколько мгновений Краму удалось подняться. Он крепко сжал палочку и, пошатываясь, упрямо пошёл к цели. Когда Азирафель взглянул на Хагрида, то увидел, как тот рыдает, вытирая лицо не совсем свежим платком. Он определённо не считал участь соплохвоста справедливой.
Камера вновь переключилась и теперь транслировала то, что происходило с Диггори. Тот, похоже, только что выбрался из зарослей растения, собиравшегося его задушить, и выглядел настоящим оборванцем. Впрочем, живописные лохмотья были ему к лицу. Диггори немного прихрамывал и казался слегка дезориентированным, но сдаваться явно не собирался. Он взглянул на карту и на следующей развилке лабиринта свернул налево, после чего сразу же замер, прошептав победное: «Да!»
Однако Азирафель уже видел на карте красную точку, стремительно приближающуюся к Кубку с другой стороны. Через мгновение и Диггори заметил соперника.
— Чёрт бы тебя побрал, Поттер!
К Кубку они помчались с разных сторон под свист и улюлюканье публики, симпатии которой разделились. Кто-то болел за Поттера, кто-то за Диггори, а Дамблдор просто довольно потирал руки — ведь оба ученика были из его школы, поэтому победа уже была предопределена. Кубка чемпионы коснулись одновременно, потому что их вынесло из лабиринта вместе, и они появились перед трибунами, вцепившись в ценный приз.
— Господа, — голос Бэгмена рокотал над стадионом. — Это самая убедительная победа школы чародейства и волшебства «Хогвартс»! Ура!
Азирафелю показалось, что он оглохнет. Кричали все, даже Макгонагалл забыла о своей чопорной сдержанности и колотила ладонями по скамейке, что уж говорить об остальных? Учителя вытирали слёзы радости, а Барти, которому образ не велел делать ничего подобного, встал и вместе со всеми запел что-то похожее на гимн школы. Даже Скитер, чья камера безостановочно стрекотала и слепила зрителей яркими вспышками, выглядела счастливой, а когда Дамблдор вскинул руку, пальцами показывая знак победы, Геллерт ответил ему со своей трибуны таким же знаком. Похоже, они нашли общий язык.
Кроули от души поддержал традицию проводить последнее состязание турнира ночью. Азирафелю показалось, что на этот выбор сильно повлияли фейерверки, для которых чёрное небо, усыпанное звёздами, — идеальный фон. Что ни говори, Кроули был эстетом. Азирафель с удовольствием вдохнул тёплый воздух и уселся удобнее, чтобы лучше видеть и небо, и огромный экран, и зрителей. Небольшое чудо помогло устроиться с комфортом, и оставалось лишь удивляться несообразительности коллег, ведь мягкое кресло гораздо удобнее деревянной скамьи, да ещё и без спинки.
Азирафель едва не упустил момент, когда Скитер привела Барти в чужом облике, и еле успел приветливо помахать, чтобы тот уселся рядом с ним. На всякий случай. Тем более, краем глаза Азирафель только что заметил Крауча-старшего с молодой супругой, чьё интересное положение уже не вызывало сомнений. Барти в ту сторону даже не смотрел, что позволяло сделать неутешительный вывод — он заметил, и ему всё ещё не всё равно.
Кроули мелькал везде, то давая последние указания ведущим шоу братьям Уизли, то беседуя с Малфоем, то шушукаясь с Дамблдором, а то и улыбаясь Скитер. Разумеется, исключительно по делу. Любопытный Геллерт тоже явился на состязание, но по непонятной причине держался возле делегации Дурмштранга. Подумав, Азирафель решил, что это для конспирации, хотя странно было рассчитывать на узнавание через столько-то лет. С другой стороны, память у смертных устроена как-то совсем иначе, и делать какие-то выводы не получалось.
Наконец Кроули небрежно махнул рукой, отчего огромный экран расцветился фейерверком, точной копией того, что был устроен в прошлый раз, а Дамблдор вышел к трибуне, где на него с подозрением уставился Фадж, который спустя мгновение выхватил палочку, словно вызывая директора Хогвартса на дуэль.
— Да я это, я, — громче, чем нужно начал Дамблдор, но заметив, что оказался в центре внимания многочисленных зрителей, поклонился: — Альбус Дамблдор к вашим услугам.
Дождавшись, когда приветственный свист стихнет, он невозмутимо продолжил:
— Леди и джентльмены, третье и последнее состязание Турнира Трех Волшебников начинается! Разрешите мне напомнить вам турнирное положение участников на сегодняшний день! Первое место делят между собой мистер Седрик Диггори и мистер Гарри Поттер, оба — школа «Хогвартс», у каждого восемьдесят пять очков!
Гром аплодисментов и радостные крики пробудили временных обитателей лабиринта — те грозно зашумели, пугая чемпионов, которым предстояло войти в его тёмное нутро. Бэгмен радостно хлопал участников по плечу, вручая карту, и, похоже, не смешно шутил. А Дамблдор продолжил:
— На втором месте мистер Виктор Крам, институт «Дурмштранг», восемьдесят очков! — снова гром аплодисментов. — И на третьем месте — мисс Флер Делакур, академия «Шармбаттон»!
Бэгмен закрепил каждому чемпиону на лоб камеру, изображения с которой сразу же появились на одной из четвертей экрана, и стало понятно, кто из них куда смотрит.
— Крестик на карте Поттера уже появился, — прошептал Кроули, усаживаясь рядом с Азирафелем и словно невзначай нащупывая его руку. — Всё будет хорошо.
Он достал из кармана свой экземпляр карты с планом лабиринта, у входа в который мерцали четыре разноцветные точки.
— Поттер — красный цвет, — снова зашептал Кроули, — у Диггори желтый, у Крама зелёный, а Делакур достался голубой.
Азирафель кивнул, показывая, что всё понял, но Кроули не унимался:
— Смотри, я здесь обозначил все опасности. По-моему, достаточно понятно…
Азирафель вновь с неохотой оторвался от разглядывания большого экрана и взглянул на карту:
— Поттер это видит?
— Не всё. Иначе было бы не интересно.
Азирафель так не считал, но спорить не стал, потому что по его глубокому убеждению такие карты должны были оказаться у всех чемпионов, и не с крестиками, а с обозначением той самой опасности, что их там поджидала. Это было бы не только честно, но и справедливо, но смертные играли по собственным правилам, в которые никогда не следовало вмешиваться.
— Итак, Гарри и Седрик, начнете по моему свистку! — прокричал Бэгмен. — Три… два… один…
Следующий свист возвестил о появлении в лабиринте Крама, и последний — мисс Делакур. Кроули азартно потирал руки, крутя головой. Он умудрялся одновременно и следить за точками на карте, и комментировать происходящее на экране. Братья Уизли тоже понимали толк в организации шоу, потому что именно они взяли на себя задачу выбирать интересные моменты, увеличивая изображение с камеры одного из участников на весь экран. Сейчас в фокусе их внимания оказалась мисс Делакур, на которую из кустов лез гриндилоу, становящийся всё больше и больше. Даже Азирафель догадался, в чём дело, и вместе со всеми принялся кричать:
— Это боггарт! Боггарт!
— Звуки в лабиринт не доходят, — довольно усмехнулся Кроули. — Это часть шоу.
— Ридикулус! — бесновались зрители на трибунах, а в это время мисс Делакур подбирала новые и новые дуэльные заклинания, которые совершенно не действовали на боггарта.
В общем-то, Азирафель мог её понять, потому что даже Кроули растерялся при виде этой твари, что уж говорить о юном и неопытном создании?! И всё-таки мисс Делакур в конце концов поняла, что это, и над стадионом понеслось её победное «Ридикулус», а мерзкий гриндилоу вдруг превратился в Дамблдора, борода которого заменяла всю его одежду.
— Я говорил, что это безобразие надо сбривать? — пробормотал довольный Кроули.
Его слова заглушил смех на трибунах, а Дамблдор в это время встал и, поклонившись, продемонстрировал всем гладковыбритый подбородок. Из-за царящего среди зрителей веселья Азирафель не сразу услышал панику в голосе Кроули:
— Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт!
— Что такое, дорогой?
Вместо ответа Кроули показал карту, на которой красная точка уверенно приближалась к жирному крестику, обведённому кружком.
— Какого чёрта?! Блэк!
Но Блэк его не слышал, вместе со всеми радуясь за мисс Делакур.
— Блэк!
Кроули умел позвать, как никто другой. Может, конечно, это было исключительно демоническое свойство, но через пару мгновений Блэк уже пробирался между рядами.
— Что вы ему сказали?
— Кому?
— Поттеру.
— Когда?!
Не находя слов, Кроули ткнул пальцем в карту, и, как ни странно, Блэк сразу же всё понял:
— Но я ему говорил! — возмущённо зашипел он.
— Что именно!
— Держаться подальше от крестика на карте.
— Почему? — не унимался Кроули. — Вы сказали ему причину, по которой он должен это делать?
— Разумеется, — Блэк оскалился, когда какая-то пожилая леди попыталась сделать ему замечание. — Потому что я так сказал. А я взрослый, умный и лучше его знаю.
— Идиот! — прошипел Кроули. — Кто ж такое говорит подростку?!
— Это же Гарри, — возмущённо огрызнулся Блэк. — Он всегда был послушным.
— А я всегда говорил, что Поттер вечно лезет, куда нельзя, — Снейп подобрался совершенно незаметно, успел оценить ситуацию и теперь делился своим ценным мнением. — Если ему сказать «не ходи!» и обозначить место, он окажется там через пару минут.
— Тихо! — прошипел Кроули. — Уже поздно.
Действительно, было уже поздно — красная точка вплотную подобралась к крестику и замерла рядом. Братья Уизли со своим чутьём на моменты вывели на экран изображение с камеры Поттера, потому что теперь оттуда угрожающе улыбался сфинкс. Зрители ахнули, когда существо заговорило поразительно мелодичным голосом:
— Ты близок к цели. Кратчайший путь лежит именно здесь.
— Может… может, тогда вы меня пропустите? — Поттер изо всех сил старался сохранять спокойствие, и это ему даже удавалось.
— Нет, конечно, — сфинкс начал прохаживаться по дорожке, пружиня огромными лапами и, как огромный кот, нервно бить хвостом. — Отгадай мою загадку, тогда пропущу. Отгадаешь с первой попытки — путь открыт. Не отгадаешь — нападу. Ничего не ответишь — пойдешь назад, восвояси.
— Ладно, — вздохнул Поттер. — Слушаю вашу загадку.
— Представь, что перед тобой две двери, одна из них дверь Рая, другая — Ада. У каждой двери стоит охранник. Оба они хороши собой, вежливы и обходительны, и никак не узнаешь, кто из них ангел Рая, а кто — демон Ада.
Кроули тихо выругался, и Азирафель не мог его за это осуждать. Сфинксы всегда отличались вредным характером и почему-то вечно считали своим долгом предъявлять претензии за убийство смертными первого льва. А над стадионом тем временем гремело:
— Ангел Рая может стоять у двери Ада, а демон Ада может охранять дверь Рая. И тебе, мой мальчик, нужно задать им только один вопрос так, чтобы они оба указали на нужную дверь, — усмешка сфинкса стала почти ехидной. — Не спеши отвечать, подумай. Есть одно условие: ангел Рая всегда говорит правду и никогда не соврет, а демон Ада всегда лжет и не может сказать правду. Так какой вопрос ты им задашь?
Задрапированная чёрным пустая картина — пристанище сбежавших неблагодарных овец — переехала в бывшие комнаты Кроули, и теперь ею любовался Геллерт. Ну, как любовался? В основном, тыкал в неё палочкой и бормотал что-то несуразное, будто магия именно так и работает. Хотя Азирафелю всё больше начинало казаться, что таким образом проявляет себя вера — в магию, в заклинания, в собственные силы. Если подумать, то шутка вполне в Её духе.
Дамблдор тоже крутился вокруг картины, но немного иначе. Он плёл палочкой целую паутину чар, обескураженно качая головой — у него тоже ничего не получалось. Но Азирафель совсем не волновался по этому поводу. Её вмешательство и последующая подсказка расставили всё по местам: эту задачу можно было решить, а стало быть, следовало лишь отрешиться от ситуации и немного подумать. Всем. Решение могло оказаться в чём угодно, поэтому хороша была любая идея. И совершенно точно они найдут его, надо лишь сначала разобраться с Турниром, потому что и Кроули, и Дамблдор тратили на подготовку последнего состязания много времени.
Азирафель забыл уже про спокойные вечера за десертом и вином с лёгким фруктовым послевкусием. Барти, хоть и был хорошей компанией, всё же не был Кроули, и это немного удручало. Наверное, хорошее шоу и впрямь стоило таких вложений — а других шоу у Кроули просто не могло быть! — но Азирафель ждал, когда же это всё уже закончится.
— Это будет бомба! — довольный Кроули за неимением овечек посадил Хастура под бокал и корчил ему зверские рожи. — Такого они здесь точно не видели!
— Может, всё-таки пусть это будет более традиционно? — рискнул предложить Азирафель.
— Ангел, ты не понимаешь! Я целый день настраивал колонки не ради каких-то там традиций. Прогресс — наша конечная цель.
— Это, конечно, здорово, но чем хуже было шоу без колонок?
— Даже не сравнивай, ангел!
Из длинного и весьма запутанного объяснения Кроули про работу колонок и всей системы передачи картинки Азирафель понял лишь то, что теперь можно будет выбрать чемпиона с интересным заданием и сосредоточить внимание на нём. Кажется, тогда изображение должно занять весь экран, и сразу же появится звук.
— И музыка тоже будет звучать громче! — пообещал Кроули. — Все наши глухие стариканы вздрогнут и растеряют свои слуховые аппараты. Вот увидишь, ангел!
— А Гарри предупреждён?
— Разумеется! Я объяснил Блэку важность крестика на карте, и он поклялся, что Поттера и близко рядом с ним не будет.
— Ты всё-таки решил нанести знак на его карту?
— Чтобы не было никакой неразберихи. Никто его не увидит до самого начала состязания, а потом он появится самым чудесным образом. Я подумал, что и логово соплохвостов следует отметить, всё же Поттер гораздо моложе остальных чемпионов.
— Гораздо, — согласился Азирафель.
— И ты даже не станешь говорить, что это нечестно?!
— Я считаю нечестным участие в Турнире почти ребёнка, а всё остальное лишь следствие этой несправедливости.
— Вот, — обрадовался Кроули, — а я её практически исправил.
Комментировать Азирафель не стал, чтобы Кроули не пришлось доказывать свою нехорошесть, и он не занервничал. Бедолага и без того тратил слишком много сил на этот Турнир.
В день состязания не волновался только Филч. И то потому, что на педсовете случайно сел на шляпу Спраут, и для переживаний у него появился вполне конкретный повод. Хорошо, что именно этот драматический момент выбрала Хуч, чтобы представить своего избранника. Пожалуй, явление в директорский кабинет бравого полковника в форме Королевских ВВС было сопоставимо по силе воздействия на публику со сменой имиджа Дамблдора. На том памятном завтраке только Хагриду удалось сохранить невозмутимость, и то лишь потому, что он ничего не заметил. А когда Макгонагалл с раздражением указала ему на это упущение, Хагрид лишь пожал плечами и сообщил, что Дамблдор красивый. Тонкое жизненное наблюдение, чего уж там скрывать.
— Знакомьтесь, это Поль Роббсон, — представила коллегам своего «парня» Хуч. — Он полковник Королевских ВВС.
— В отставке, — улыбнулся полковник.
— Он лётчик, — с нажимом продолжила Хуч. — Настоящий. И он умеет летать!
— Но вы, дорогая, тоже умеете, — начала было Трелони, но, поймав свирепый взгляд Хуч, затихла.
Больше желающих умалить достоинства настоящего лётчика и полковника не нашлось, а Хагрид даже пригласил новенького к себе в гости, пообещав испечь кекс.
— Кекс? — удивился полковник. — А у вас тут разве сухой закон?
Азирафель не мог поручиться за остальных коллег, но Блэка это заявление покорило:
— Вы всегда можете прийти к нам со Снейпом в гости. Я научу вас играть на волынке.
— А кто такой Снейп? — поинтересовался полковник.
— Унылый пидорас, — свистящий шёпот Трелони прозвучал в наступившей тишине, как колокол, бьющий набат.
— Он не унылый! — возмутился Блэк.
— Вам, Сириус, лучше видно, — примирительно улыбнулась Спраут и не менее громким шёпотом добавила: — Сибилла, что за манеры?!
— Нормальные манеры для любительниц игрушек для взрослых, — прошипел побагровевший Снейп.
— Люди порой бывают слишком непримиримы к чужому счастью, — миролюбиво улыбнулся Дамблдор. — А вы, мистер Роббадс…
— Роббсон, — поправил полковник.
— Роббсон, — ничуть не смутился Дамблдор. — Вы честный человек?
— Альбус! — возмутилась Хуч. — А меня вы спросили?!
— Спрошу, — улыбка Дамблдора стала чуть шире. — Но сначала я должен убедиться в твёрдости и чистоте его намерений.
— С твёрдостью у него всё в порядке! — воинственно начала Хуч.
— По вам это заметно, дорогая, — ехидно усмехнулась Макгонагалл, окидывая взглядом округлившуюся фигуру коллеги.
— Я предупреждала тебя, милый, — Хуч томно улыбнулась и прижалась к плечу своего полковника. — Они иногда шипят.
— Мне нравится, — он приобнял её за плечи. — Роланда сказала, что другой семьи у неё нет, а я придерживаюсь традиций, поэтому и настоял на знакомстве. Я не обижусь, если вы станете звать меня Поль.
— Как это мило, — выдохнула Спраут, вытирая слёзы. — Роланда, я всегда знала, что это будет так…
Она попыталась поправить шляпу и, с удивлением обнаружив её отсутствие, стиснула в крепких объятьях Хуч. Та лишь закатила глаза, виновато улыбнувшись своему Полю. Разумеется, Кроули не смог остаться в стороне от такого веселья.
— Поль, дорогой наш! — он от души хлопнул полковника по плечу. — Долгие годы наша Роланда возглавляла оппозицию Хогвартса, борясь за права профессоров…
— Ох, мистер Кроули! А вам я хочу сказать отдельное спасибо, — перебила его Хуч.
— За что? — искренне удивился Кроули.
— За ваше проклятье в начале года. Вы мне тогда пожелали испытать то, чего я боялась больше всего на свете.
— Вы как-то не похожи на жертву, — Азирафелю показалось, что Кроули немного смущён.
— Ещё бы… мне никто не причинял столько добра, как вы своим проклятьем.
Азирафель замер, боясь, что случится страшное: Кроули очень остро реагировал на такого рода комплименты. Особенно про причинение добра. Наверное, демона такое должно было оскорбить до самой глубины души, но Хуч уже было не остановить.
— Мистер Кроули! Вы… вы… лучший…
Кроули беспомощно уставился на Азирафеля, словно моля о помощи. Таким растерянным его ещё не приходилось видеть, а значит, пора было спасать.
— Роланда, Поль, — Азирафель решил принять удар на себя. — Я тоже желаю вам счастья.
— И вы! — Хуч бросилась на шею Азирафелю. — Как я вас обожаю…
Такое поведение можно было объяснить гормональными бурями, бушующими в организме будущей матери, поэтому Азирафель стоически выдержал свою порцию объятий и даже согласился посетить с визитом дом нового знакомого, после чего намекнул, что сейчас самое время пойти и занять места на трибунах.
Всю дорогу до стадиона Кроули молчал, явно тяжело переживая обвинения в доброте, и только когда Азирафель свернул в сторону профессорской ложи, буркнул:
— Она просто любит обниматься.
Наверное, так оно и было, но Азирафель всё равно ничего не мог поделать с желанием улыбнуться. Заметив его улыбку, Кроули нахмурился:
— Ну, давай, скажи ещё ты, какой я хороший и добрый.
Азирафель мог лишь покачать головой в ответ. К чему слова, когда всё и так ясно?
Когда Кроули собирался поговорить о чём-то значимом, он обычно начинал издалека. И, как правило, предлагал выпить, будто это помогало ему подобрать слова для разговора. А может, и правда помогало? Так или иначе, Азирафель немного насторожился в ожидании чего-то важного, а потому слегка опешил от заявления:
— Знаешь, ангел, мне кажется, что Барти пора немного развлечься.
— В смысле?
— Ну, как обычно смертные развлекаются? Куда-то ходят, с кем-то общаются, что-то смотрят, в общем, всё, как обычно — «хлеба и зрелищ», — Кроули немного скривился и продолжил: — Ничего у них не меняется.
— Это я понял, но что ты предлагаешь?
— Барти будет интересно взглянуть на последнее состязание. Кроме того, ему, быть может, захотелось бы ещё раз взглянуть на кого-то в этой реальности, прежде чем оставить её навсегда. Сам понимаешь, сентиментальность… то… сё…
Азирафель сразу понял, на кого намекал Кроули, и засомневался:
— Мне казалось, что он не хочет иметь с этим человеком ничего общего.
— Свобода выбора, — пощёлкал пальцами Кроули. — Ты помнишь? Мы с тобой не можем этого лишать… это Её дар.
Оставалось лишь признать его правоту. Пока Азирафель собирался с мыслями, Кроули уже сообщил, что договорился со Скитер — она возьмёт Барти под опеку на время состязания так, чтобы все решили, будто он её протеже. Разумеется, под чужой личиной.
— Это очень удобно, ангел. Во-первых, она его легализует, а во-вторых, никто не захочет связываться с человеком Скитер, а это избавит Барти от повышенного внимания.
Азирафель вспомнил свой печальный опыт и вздохнул:
— Надо только его предупредить, чтобы держался подальше от юной мисс Лавгуд.
— Почему?
— Меня в твоём облике она узнавала легко.
— Как?
— По мозгошмыгам.
Теперь настала очередь Кроули удивляться. А чего он хотел? У непостижимого было слишком много граней, чтобы расслабляться. Впрочем, Азирафелю тоже пришлось сдерживать изумление, когда Барти с радостью согласился. А ведь вроде бы его с этой реальностью уже ничего не связывало.
Подготовка к финальному состязанию Турнира набирала обороты. Кроули снова появлялся в комнатах лишь для того, чтобы вытянуться на кровати, держа за руку Азирафеля. И чувствовать себя источником его сил и вдохновения было лестно.
— Я сегодня разговаривал со сфинксом…
— Прости, дорогой?
В полутьме спальни Азирафель не сразу разобрал выражение лица Кроули, чтобы понять, что он не шутит. Но откуда здесь эти существа, полные загадок?!
— Я разговаривал со сфинксом, — повторил Кроули. — Все эти его вопросы с подковырками, глупые шуточки.
— Но где ты его нашёл?
— Скажешь тоже, «нашёл». Это одно из заданий Турнира. Я когда предлагал, то даже не думал, что такое возможно. Собирался начудесить им здесь голема, загрузить его вопросами к экзаменам… а они притащили.
— Кто «они»?
— Хагрид, кто ж ещё?! — Кроули тяжело вздохнул. — Я был уверен, что круг его интересов ограничен разведением всяких опасных тварей, вроде его соплохвостов. Так нет! Приволок… и что теперь с этим делать?
— Отправить назад? — предположил Азирафель, слабо веря, что такое возможно.
— После того, как этот недоумок подписал контракт от имени школы?
— Хагрид?!
— Ну, не сфинкс же. Разумеется, я посажу его там, где вовсе необязательно проходить, но ты ведь знаешь Поттера…
Азирафель знал Поттера, а потому нисколько не сомневался, что самый юный чемпион непременно найдёт это опасное создание. А Кроули со вздохом продолжил:
— Ангел, как думаешь, кошачья мята на него подействует?
— Может, поступим проще? — Азирафель вообще-то не был сторонником нечестной игры, но, с другой стороны, и Поттер, в силу своего возраста, не должен был участвовать в Турнире.
— Что ты предлагаешь? — заинтересовался Кроули. — Посадить сфинкса в тупик?
— Можно и в тупик. Но лучше дать Поттеру карту лабиринта, где обозначить места, куда не стоит ходить.
— Отличная идея, — Кроули на мгновение задумался. — В принципе, можно всем чемпионам дать по карте. Это добавит динамики игре. А Блэка озадачить тем, чтобы объяснил крестнику, куда не стоит соваться. На это-то ему ума должно хватить?
— Мне кажется, что ты его недооцениваешь.
— Если бы ты видел его на болотах, ты бы заговорил иначе, — отмахнулся Кроули.
Азирафель решил немного сменить тему, пока не вспомнился Снейп как возможный опекун Поттера, а с ним и тот самый танец, который, по мнению Кроули, гораздо провокационнее любого танго. С этим утверждением можно было бы и поспорить, но почему-то не хотелось.
— Дорогой, а о чём ты говорил со сфинксом?
Рука Кроули напряглась, а сам он ответил с немного фальшивой беспечностью.
— О сотворении мира.
— То есть сфинкс знает, кто ты такой?
— Не то чтобы знает… — Кроули поморщился. — Ну а как ты предлагаешь скрывать это от существа, которое здесь ошивается с самого начала?
— А если он всем расскажет?
— И что с того? У них здесь своя религия — магия.
— Но при этом они отмечают Рождество и Пасху, — напомнил Азирафель.
— Всё равно они язычники. И сфинксы никогда ничего не рассказывают.
— Если они в этом лично не заинтересованы.
— Всё равно! Ты можешь себе представить сфинкса, который отзывает в сторонку Дамблдора и такой: «Пс-с! Вот те двое не люди!»
— Нет, ну не так явно…
— А как ещё?!
— Например, он может загадать загадку про демона, — предположил Азирафель.
— И что с того? Даже если эту загадку отгадают? В этом-то весь смысл: если сфинкс и решит развлечься, гордыня не даст ему сделать намёк попроще, и никто ни о чём не догадается. Хотя, если честно, я не вижу особой причины делать из этого тайну. Мы уже признались про свою реальность.
— Но это их шокирует!
— Пф-ф! Ангел, шоком больше, шоком меньше. Зато никто не оспорит… — Кроули осёкся, прикусив язык.
— Ты что-то говорил, дорогой?
— Ничего важного, ангел… но если ты не хочешь об этом говорить, то мы и не будем. Не очень-то и хотелось. А завтра я займусь картами для чемпионов.
Азирафель подумал, что для составления точной карты лабиринт нужно увидеть сверху. Были, конечно, и другие способы, но этот — самый простой и надёжный.
— Ты полетишь на метле, дорогой?
— Что?! — Кроули встрепенулся и даже на несколько мгновений выпустил руку Азирафеля. — Кто тебе сказал эту чушь?
— Разве нет? Тебе было бы удобно…
— В жизни не слышал ничего более абсурдного, — фыркнул Кроули, снова сжимая ладонь Азирафеля. — На этих дурацких мётлах пусть они сами летают. Я пробовал, мне не понравилось.
— Но тогда как?
— Запущу свой телефон над лабиринтом. Пусть снимает, а я потом красиво нарисую на пергаменте.
Наверное, уже стоило перестать удивляться тому, что Кроули получал удовольствие от любого творческого процесса, будь то рисование карты или написание сценария. Он даже поурочные планы умудрялся превращать в фееричные сказки, недаром Дамблдор так полюбил их читать.
Карты, кстати, получились просто отличные. Кроули сделал ещё один экземпляр для себя, на котором отметил не только сфинкса, но и Кубок, логово соплохвостов, заросли «дьявольских силков», а также несколько ловушек собственного изобретения. Правда, потом он увлёкся и начал придавать растениям, образующим стены лабиринта, угрожающий вид, добиваясь всё большего сходства с джунглями, которые вскоре поглотили все ловушки и прочие коварные планы.
— Дорогой, ты закончил?
— Да! — Кроули гордо показал Азирафелю полностью изрисованный пергамент.
— И как ты собираешься показать Блэку места, от которых Поттеру стоит держаться подальше?
— Не беспокойся! — усмехнулся Кроули. — Этот «крестик» Блэк точно никогда не забудет. И до Поттера донесёт.
Не то чтобы Азирафель был в этом полностью уверен, но с таким простым заданием мог справиться кто угодно. А Блэк, несмотря на свой образ, идиотом не был. Как, впрочем, и Снейп, и Поттер. А стало быть, шанс на благополучный исход состязания был чертовски большим.
Разумеется, Азирафель мог бы сказать и про «невозможное», и добавить про «непостижимое» тоже мог, только вот не видел в этом особого смысла. Ведь совершенно не важно, какая из теорий сработает, и будет ли вообще за их возвращением стоять теория, или всё решит случай.
— Вы можете думать всё, что вам будет угодно, — улыбнулся Азирафель, — но если есть вход, то обязательно есть и выход.
— Я вам приведу сколько угодно примеров! — запальчиво начал Геллерт.
— Когда выход был настолько очевиден, что остался незамеченным, — перебил его Азирафель. — Конечно, если вам это неинтересно…
— Мне интересно! Мне очень интересно, — Геллерт сердито нахмурился. — Но вы не думали, что на такое исследование могут уйти годы?
— Нет.
— Почему?
— Потому что у нас нет этих лет. У нас есть месяц. В лучшем случае два.
Во взгляде Геллерта появилось восхищение, и он потрясённо покачал головой:
— Альбус, ты не говорил, что твои приятели сумасшедшие.
— Потому что это не так.
— Неужели? Лично я не уверен…
Кроули медленно, даже как-то лениво размял пальцы, и от его улыбки даже Азирафелю стало немного не по себе.
— Альбус, — Кроули говорил гораздо тише, чем обычно, но каждый звук, казалось, проникал под кожу. — Мне кажется, вы сильно преувеличили, когда рассказывали об уме вашего приятеля. Будет проще, если я…
— Мистер Кроули, вы просто не представляете, каково это выпадать из жизни на полвека. Геллерт просто не сориентировался, — всполошился Альбус.
— У него было на это время.
— Да что я такого сказал?!
Азирафель со вздохом поднял ладони:
— Так дело не пойдёт. У нас есть задача, есть сроки её решения, есть подсказка в виде книги. Почему бы нам просто не решить её?
Геллерт первым уселся в кресло, всем своим видом показывая готовность к работе. Альбус примостился на столе рядом с ним, на что Кроули хмыкнул:
— Может, сбреете бороду, как ваш приятель?
— Что-то не так?
— Небольшой диссонанс, — усмехнулся Кроули. — Можно или сидеть на столе, позволяя себе некоторые вольности, или оглаживать бороду, завернувшись в плед, и в кресле.
— Вот! — обрадовался Геллерт. — И я говорил.
Дамблдор задумался, склонив голову сначала к одному плечу, затем к другому, а потом взглянул почему-то на Азирафеля и подмигнул:
— Мне казалось, что я так выгляжу солиднее.
— Гораздо солиднее, — подтвердил Азирафель.
— Да старо ты выглядишь, — вновь вмешался Геллерт. — Как мой дедушка.
Больше Дамблдор не раздумывал. Он достал палочку и, превратив носовой платок в ножницы, принялся обрезать ими бороду. Затем начудесил себе зеркало, покрутил перед ним головой и улыбнулся отражению:
— Возможно, вы правы.
Этот невинный инцидент, как ни странно, изменил настроение у всех, настроив на рабочий лад, и не прошло получаса, как Альбус и Геллерт вновь заспорили, на этот раз из-за какой-то магической формулы искажения пространства. Азирафелю же не давали покоя слова Дамблдора о последнем хроновороте.
— Альбус, вы не давали разбирать этот прибор…
— Хроноворот, милый Азирафель, он именно так называется, — Дамблдор улыбнулся, многозначительно взглянув на своего приятеля.
— Допустим, — поморщился Азирафель. — Но дело в том, что мы были в Министерстве и видели…
— Вы добрались до Комнаты Времени Отдела Тайн? — оживился Дамблдор. — Не могу сказать, что меня это удивило, но…
— Там точно были хроновороты. И эта птичка, пойманная во временную петлю, — вспомнил Азирафель.
— Вынужден вас огорчить. Отдел Тайн сейчас представляет собой скорее музей, нежели исследовательскую организацию. Они ведут учёт найденных артефактов, описывают их свойства, заводят бесконечные каталоги, но…
— Но? — заинтересовался Кроули.
— Увы, — Дамблдор развёл руками. — Большинство экспонатов — всего-навсего чьи-то бесполезные уже вещи, которые просто жалко выкинуть. Рухлядь, которая когда-то в умелых руках превращалась в оружие или, наоборот, исцеляла раны.
— Но птичка…
— Ходят легенды, что птичку заколдовал ещё Мерлин, чтобы порадовать юного Артура и напомнить ему о скоротечности времени. Это не более чем красивая игрушка.
— Но ведь там время меняет своё течение.
— Исключительно в замкнутой и сбалансированной системе. Стоит убрать купол, как всё развалится, и птичка навсегда останется яйцом.
— Поэтому нам необходимо разобрать твой хроноворот, — Геллерт задумчиво пощипывал мочку уха. — Хотя бы для того, чтобы понять.
— Но это школьное имущество, я не могу…
— Прекрасно можешь!
— Что я скажу Минерве?
— Что впал в маразм и потерял, — фыркнул Геллерт. — Альбус, я тебя умоляю! Когда они увидят тебя без бороды, они надолго забудут обо всём.
Дамблдор осторожно потрогал остатки растительности на лице:
— Надо бы побриться.
— Обязательно. А потом разобрать хроноворот, — не терял надежды Геллерт.
— Но он нужен школе!
— Зачем?
— Некоторые ученики с его помощью посещают дополнительные курсы.
— И хоть кому-то это пошло на пользу?
— А почему бы тогда не разобрать неработающий хроноворот из Министерства? — перебил их Кроули. — И понять, чем он отличается от работающего.
— Но так никто не делает…
— Так сделаем мы. Есть возражения?
— А кто нам даст курочить музейный экспонат? — вздохнул Дамблдор.
— Малфой! — Кроули не сомневался в ответе.
— Как я мог забыть? — Дамблдор осуждающе покачал головой. — Ничего святого.
Можно было сказать, что встреча вышла плодотворной. Дамблдор ещё раз рассказал, что не нашёл на обнаруженной двери Министерства никаких следов портала и вообще ничего любопытного или необычного. Дверь как дверь, даже без приличного замка. Решили пока изучать литературу, а когда Кроули принесёт от Малфоя хроноворот, заняться практикой. На том и расстались, крайне довольные друг другом.
Азирафель собирался пойти к себе, чтобы провести вечер за чтением книги, но у Кроули была другая идея.
— Ангел, пойдём со мной.
— Куда? — насторожился Азирафель, не любивший любые изменения в планах.
— В лес.
— Опять следить за твоей «Бентли»?
— А ты что-то знаешь? — от расслабленной улыбки Кроули не осталось и следа.
— Только то, что она стоит в лесу.
— Ну, тогда ладно. Пойдём.
— Но зачем?
— Тебе надо больше гулять. Не пожалеешь.
Азирафель перестал жалеть сразу же, как только вышел из замка. Теплая весенняя ночь была полна запахов и звуков ожившей природы. Он даже остановился, чтобы вдохнуть полной грудью.
— Кроули, ты тоже это чувствуешь?
— Что именно? — Кроули старательно делал вид, что не замечает пальцев Азирафеля, ласкающих его запястье.
— Пахнет весной, — Азирафель улыбнулся. — Когда-то очень давно я убеждал случайного попутчика, что так пахнет любовь. Было весело.
— Ты убеждал? — Кроули сдвинул очки, чтобы лучше видеть. — Ангел, серьёзно? У вас что-то было?!
— Конечно же, нет! Просто разговор.
— О том, чем пахнет любовь, — подхватил Кроули. — И почему меня это настораживает?
— Потому что ты мнительный, — улыбнулся Азирафель и направился по едва заметной тропинке к озеру. — Тебе не показалось, что Дамблдор поторопился с бородой?
— Поторопился? Да он отчаянно медлит!
— Ох, Кроули, а что скажут коллеги?
— Пф-ф! Можно подумать, он когда-то равнялся на чужое мнение.
Кроули перехватил руку Азирафеля и теперь выбирал дорогу. Странно, но он вёл вовсе не к своей любимой «Бентли». Скоро они вышли на берег озера и уселись на большой валун, чудом придав ему немного мягкости и подобие садовой скамейки. Кроули пробормотал что-то про гедонистов, но в целом остался доволен. Он откинулся слегка назад, запрокидывая голову, и уставился в чёрное небо, сплошь усеянное звёздами. Азирафелю тоже нравилась эта картина, но Кроули явно терзало великое множество чувств — не зря же он участвовал в создании этой красоты?!
— Прекрасная ночь, — пробормотал Кроули. — Можно притвориться, что мы никуда не торопимся… и вообще у нас свидание.
— Свидание? — удивился Азирафель. — Но к чему? Мы видимся каждый день, по многу-многу раз.
— Знаешь, ангел, смертные вкладывают во всё это другой смысл. Они вместе любуются на звёзды, держатся за руки…
Договорить ему не дал внезапный рёв приближающегося мотоцикла — разумеется, без глушителя. Азирафелю показалось, что ничего такого не должно происходить рядом с ними, ведь дорога осталась в стороне. Однако мотоциклист так не считал: вырвавшись из плена прибрежных кустов, его байк неожиданно взлетел и, набирая высоту, понёсся над гладью озера.
— Блэк! Собака такая, — пригляделся Кроули и присвистнул. — А с ним Снейп… кто бы сомневался!
Наконец-то этот дурацкий день закончился! Азирафель проводил последних учеников и, встав из-за стола, с хрустом потянулся. На вечер была запланирована встреча с Альбусом и Геллертом, ещё неплохо бы дочитать книгу, найденную Барти, но главное — всё-таки поговорить с Кроули и как-то его утешить. Дамблдор и книга могли подождать!
Азирафель еще не успел открыть дверь в их комнаты, как до него донеслись звуки старинной шотландской баллады. Дурной знак! И дело даже не в том, что петь Кроули не умел, хотя и старался. Видимо, горевал он сильнее, чем хотел показать. А может, ещё и стресс наложился. Шутка ли, за столь короткий срок они пережили множество приключений, в том числе разговор с Ней, поэтому совсем не удивительно, что, когда впереди замаячила перспектива скорого возвращения, Кроули сорвался.
Азирафель прислонился плечом к проёму и с улыбкой наблюдал, как старательно Барти пытался попадать в ноты. Всё-таки родство прекрасно объясняло тот факт, что у них с Кроули было слишком много общего.
— А вот тут вступает волынка, и женщины начинают утирать глаза, — вздохнул Кроули. — Это очень грустная песня о несчастной любви… все умерли… о, ангел! Уже?
— Да.
Кроули обнял за плечи Барти.
— А мы тут разговариваем, да… про нарушение причинно-следственных связей накануне Армагеддона.
— Я так и понял, — улыбнулся Азирафель. — Барти, вы не оставите нас?
— Объязат… обез… обязательно! — язык у Барти заплетался, но идти он старался ровно, хоть ему и приходилось хвататься то за мебель, то за стену, а то за дверь, которой он едва не прищемил пальцы, попытавшись её закрыть.
Кроули сложил на груди руки и с вызовом взглянул на Азирафеля:
— Трезветь не стану!
— Хорошо, — согласился Азирафель, усаживаясь на диван рядом с Кроули. — Как тебе будет угодно, дорогой. Если хочешь, давай заведём котёнка.
— Я похож на того, кому нужен котёнок?
— Нет. Но и на любителя овец ты тоже не походил.
Кроули мучительно поморщился:
— Ангел, ну при чём тут эти блядские овцы?
— Кроули, не надо так.
— А как надо?! За то время, что мы здесь провели, ты дал мне то, о чём я тысячелетия не смел и мечтать…
— Разве это плохо?
— Ангел, а что будет, когда полотно реальности всё-таки истончится, и образуются лакуны? И когда наше воздействие окажется достаточно умелым для перемещения одного человека и двух не совсем людей?
— Мы вернёмся к себе и предотвратим Армагеддон.
— Какой ценой, ангел?!
Азирафель думал недолго. Зачем, если он и так знал ответ? Они оба знали этот ответ.
— Наверное, всё-таки любой, Кроули… Земля того стоит.
— А что будет с нами, ангел?
Азирафель взглянул на Кроули и, взяв его за руку, погладил запястье:
— Мы будем вместе. До самого конца. Каким бы он ни был.
— Вот утешил так утешил, — огрызнулся Кроули, закусывая губу, когда Азирафель подвинулся и устроил его голову на своём плече.
— Тш-ш, всё будет хорошо, Кроули. В этом и заключается Её план.
— Но как? — Кроули приподнял голову, заглядывая в глаза Азирафеля.
— Самым непостижимым образом.
Шею Азирафеля щекотало горячее дыханье, и неожиданно это оказалось очень приятно, особенно когда удалось приобнять Кроули и начать осторожно перебирать его волосы.
— Всё будет хорошо, дорогой, — шепнул Азирафель в его макушку.
Кроули расслабился и обмяк, прижавшись к боку Азирафеля. Кажется, он даже перестал дышать, зато его сердце билось на удивление громко, и почему-то его рваный ритм сбивал дыханье Азирафеля. Наверное, так можно было сидеть очень долго, но времени оставалось всё меньше, и складывалось впечатление, что оно ускоряется.
— Скоро последнее состязание, а ты так и не прочитал сценарий, — волосы Кроули щекотали губы и норовили залезть в рот, но Азирафель и не подумал отстраниться. — И со Скитер не связался.
— Тебе бы хотелось, чтобы я связался с Ритой?
— Исключительно по делу.
— А кто тебе сказал, что я не прочитал сценарий?
— Мне показалось…
— Показалось, — пробормотал Кроули. — Не перечитывал, так будет точнее. Я его сам написал.
— Сам?
— Ну, не на Блэка же рассчитывать?! Он и раньше-то был не самым умным, а как связался со Снейпом, так и вовсе последние мозги растерял.
— Зачем ты сломал Снейпу нос?
Кроули возмущённо фыркнул:
— Это самое малое, что я ему мог сделать!
— И всё-таки?
Кроули немного поёрзал, явно собираясь что-то сказать и сдерживаясь из последних сил, а потом вздохнул:
— Мне надо протрезветь.
— Конечно, дорогой.
После изгнания из организма алкоголя во рту на некоторое время появлялся отвратительный привкус аммиака и такая сухость, что язык, казалось, покрывался щетиной, почти как у кошки. И первые несколько мгновений никакое чудо не помогало.
— Ненавижу, — пожаловался Кроули, охотно подставляя затылок под ладонь Азирафеля, — такая гадость это похмелье.
— А ты спаиваешь бедного ребёнка.
— Это «бедный ребёнок» спаивал меня, и вообще мне показалось, что ты говорил о «куче дел».
— В общем-то, так и было. Я собирался показать эту книгу Альбусу и Геллерту и узнать, появились ли у них мысли после посещения Министерства.
— Я бы на твоём месте сильно не обольщался, ангел, — Кроули щурился, всё больше напоминая кота. — Они сейчас слишком заняты друг другом, чтобы думать о чём-то серьёзном.
— Мне так не показалось.
— Ты известный оптимист, — Кроули в последний раз фыркнул и с сожалением отстранился. — Бери свою книгу.
Барти показался Азирафелю немного разочарованным: похоже, он ждал большего от их с Кроули разговора. Но книгу он вручил без сожалений и даже объяснил смысл многочисленных закладок, которых накануне не было. Можно было идти на встречу.
— Ты знаешь, где они сейчас? — поинтересовался Кроули.
— Понятия не имею.
Кроули сосредоточился и через мгновение с усмешкой повёл Азирафеля в комнаты, которые когда-то считал своими.
— Никакого разнообразия, — усмехнулся он.
Разнообразия точно не было: Альбус и Геллерт явно только что или ругались, или бурно обсуждали какие-то вопросы, в которых не находили согласия.
— Доброго вечера, господа, — вежливо улыбнулся Азирафель.
— Если его можно так назвать…
Свежевыбритый Геллерт казался моложе Альбуса. Это впечатление усиливало отсутствие мантии и костюм с вызывающе обтягивающими штанами. Кроули такие точно должны были понравиться. Азирафель убедился, что так оно и есть, судя по одобрительному взгляду, и решил взять беседу в свои руки.
— Итак, — начал он. — Что мы имеем…
— Самого глупого директора Хогвартса со дня его основания, — раздражённо перебил Геллерт и пожаловался: — Он не хочет разбирать хроноворот.
— Потому что он последний. Во всяком случае, из известных мне. И его воздействия хватает всего на несколько часов.
— Маленький маломощный приборчик! Что ещё разбирать, как не эту рухлядь?
— Геллерт, нет никакой уверенности в безопасности этого начинания.
— Так и скажи, что тебе жалко. Как всегда.
— Мне не жалко…
— Господа, я хочу представить вашему вниманию одну книгу, рекомендованную недавней собеседницей Альбуса, — Азирафель многозначительно взглянул на Дамблдора, находя в его взгляде подтверждение того, что он догадался, о ком речь. — Как вы можете увидеть, здесь очень доступно изложена информация о путешествиях из одной реальности в другую.
— Очень доступно? — скривился Геллерт. — Всё понятно. Новодел.
— Не обязательно, — взгляд Альбуса светился интересом. — Это ведь рекомендовала леди, появившаяся на ритуале?
— Именно.
— Что за… — Геллерт возмущённо раздувал ноздри.
— Я тебе потом всё объясню, — Альбус предупреждающе сжал его локоть. — Ты будешь в восторге.
Геллерт скептически хмыкнул, но спорить не стал:
— Показывайте вашу книгу…
— Мистер Азирафель, — подсказал Альбус.
— Необычное имя, — пробурчал Геллерт, принимаясь листать страницы от одной закладки к другой.
Альбус встал с ним рядом, заглядывая через плечо. По себе Азирафель знал, как бесит такое внимание, однако Геллерт лишь переложил книгу в другую руку, чтобы Альбусу было удобнее. Непостижимость смертных уже начинала становиться правилом.
— И что вы предлагаете? — Геллерт оторвался от чтения. — Совместить перемещение по лакунам реальностей с путешествием во времени?
— Как-то так должно получиться, — улыбнулся Азирафель.
— Бред! — отрезал Геллерт. — И полный абсурд. Это невозможно, заявляю вам! Совершенно невозможно.
Вернувшись к себе, Кроули упал на кровать, обнял подушку и категорически отказался трезветь, сколько бы Азирафель ни взывал к его чувству долга. Какое там! Если поначалу показалось, что Снейп несколько преувеличил масштаб трагедии, то, обнаружив Кроули нежно обнимающим Блэка, в то время как тот извлекал из волынки совершенно жуткие звуки, Азирафель немного огорчился. Приглядевшись, он понял, что дела обстоят даже хуже, чем он предполагал: два невменяемых профессора за час до начала уроков — это гарантированные неприятности. Не то чтобы кто-то боялся административного наказания, нет, но срыва занятий в конце учебного года допускать было нельзя.
— Северус, а что у Сириуса с лицом?
Один глаз Блэка заплыл, а подбородок украшала живописная царапина. Снейп тяжело вздохнул:
— Это он объяснял мистеру Кроули, что мой нос хорош целым.
— Понятно…
Азирафель протрезвил Блэка и безрезультатно попытался образумить Кроули. Как жаль, что его природа надёжно защищала от воздействия извне, и протрезветь оккультные сущности — как, впрочем, и эфирные! — могли лишь сами, к тому же приложив некоторые усилия. Благо, возражать против возвращения в свою спальню Кроули не стал и, слегка покачиваясь, пошёл вслед за Азирафелем. Снейп, кажется, вздохнул с огромным облегчением, закрывая за ними дверь.
— Кроули, у тебя уроки. Твои ученики ждут…
Но тот только бессмысленно улыбался и бормотал что-то о том, как ему приятно, когда Азирафель так над ним хлопочет. Мол, тогда легко представить себя любимым. Ну, не идиот ли? Будто, когда они держатся за руки в темноте спальни, такое нельзя заподозрить! Да и вообще они ведь уже выяснили этот момент, какие ещё нужны подтверждения?!
Когда стало окончательно понятно, что Кроули собрался страдать от похмелья, Азирафель вздохнул и позвал Барти, решив обойтись тем, что есть. В принципе, его можно было даже отправить на уроки вместо Кроули, но Азирафелю хотелось лишний раз убедиться, что без пушистика его никто не опознает.
— Барти, сегодня мы с вами попробуем что-то новое, — улыбнулся Азирафель.
— Хорошо, — бедолага уже не удивлялся ничему.
— За завтраком вы побудете мною, а я — Кроули.
— Но зачем так сложно?
— Я прямо из Большого зала пойду на урок, а вы вернётесь и приглядите за своим безответственным отцом. Особенно в том случае, если ему неудержимо захочется побродить по замку.
— И что тогда делать?
— Не пускать!
На Барти можно было положиться, хоть он и смотрел на Оборотное зелье с растворённым волосом Азирафеля, как на чудо.
— Никогда не видел ничего подобного, — выдохнул он, разглядывая стакан с зельем на просвет. — Это очень красиво. Ваша сущность…
— Сущность?
— Ну да, считается, что Оборотное зелье отражает саму сущность человека.
Конечно же, они не были людьми, но думать, что суть Кроули такой вот жидкий огонь, оказалось очень приятно. Во-первых, это было просто красиво… Азирафель поправил бабочку Барти и смахнул с его плеча крошечное пёрышко, наверное, от подушки. Сам он облачился в вещи Кроули и, придирчиво оглядев себя в зеркало, кивнул отражению:
— Мы отлично выглядим.
— Да, — согласился Барти. — Вместе.
Звездой завтрака стал Блэк, не удосужившийся убрать с лица следы собственного безрассудства. Когда на него зашипела Макгонагалл, призывая навестить медпункт и привести себя в «приличный вид», он приосанился и заявил, что напоролся в темноте на дверь и не видит в этом ничего непристойного.
— Северус, скажите хоть вы ему! — тяжело вздохнула Макгонагалл.
— О чём? — Снейп откровенно веселился.
— Так нельзя, у него же под глазом синяк.
— Минерва, а хотите, я ему второй глаз подобью? Для симметрии? — вкрадчиво предложил Снейп.
— Постойте, так это вы его так? — возмутилась Макгонагалл. — Вы так развлекаетесь?!
— Ох, Минерва, — оживился Блэк, — видели бы вы, как мы развлекаемся! Я бы рассказал, но вокруг дети. Тс-с!
— Паяц!
Дамблдор опоздал на завтрак и не принял никакого участия в общем веселье, даже когда к нему стали апеллировать заинтересованные в установлении истины профессора.
— Успокойтесь, коллеги, — безмятежно улыбнулся он. — Сириус, вам очень к лицу этот синевато-багровый, а чёрные оттенки придают лёгкую загадочность.
Слух у Дамблдора после минувшей ночи, похоже, пострадал, потому несколько нелестных эпитетов в свой адрес он не расслышал. А тем временем осуждение Макгонагалл уже разделили Помфри, Хагрид, Спраут и примкнувший к ним Филч. Хуч тут же вспомнила о своём оппозиционном прошлом и заявила, что шрамы украшают любого мужчину. В пример она привела своего маггла-полковника, и Дамблдору всё-таки пришлось вспомнить о том, кто здесь директор, чтобы призвать к порядку разошедшихся коллег. Угомонились все с большой неохотой и только потому, что вокруг были дети, которые уже начали с интересом поглядывать на профессорский стол.
За завтраком ни Азирафеля, ни Барти никто не заподозрил в подлоге. Ради этого пришлось даже пожертвовать чудесными блинчиками и какао, аромат которого несколько расстраивал, когда ощущался в соседней чашке. С другой стороны, нахождение в облике Кроули избавляло от львиной доли докучливого внимания коллег. Достаточно было лишь нахмуриться и поправить очки. Да, преимущества точно были.
В коридоре Азирафеля нагнал Блэк:
— Отлично держитесь, мистер Кроули, — он довольно оскалился. — Вижу, у вас получилось?
— Что именно? — холодно поинтересовался Азирафель.
Блэк поиграл бровями, но, получив в ответ недоумённый взгляд поверх очков, приуныл.
— Нет, да?
Азирафель ничего не понял, поэтому хмыкнул чуть высокомернее, чем обычно это делал Кроули, и отправился в класс.
— Но вы всё равно не сдавайтесь! — прокричал Блэк, когда Азирафель уже дошёл до конца коридора. — У меня же вот получилось!
Оставалось лишь гадать, о чём таком минувшей ночью откровенничал Кроули, что это вызвало столько сочувствия. Рассказал про своих овечек? М-да, если от кого и можно было ждать сочувствия, то от Блэка меньше всех. Чем больше Азирафель узнавал смертных, тем сильнее убеждался в непостижимости их поведения. Неужели всё именно так и задумывалось?
Расписания Азирафель не знал, как не имел и представления о последних пройденных темах, чтобы устраивать контрольную, а потому решил просто дождаться тех классов, что придут, а потом импровизировать. Идея оказалась весьма перспективной и прекрасно выручила. Хотя, конечно, Кроули здорово разбаловал своих учеников — те ждали от урока какого-то представления, поэтому, как обычно, помогли старые добрые фокусы. Может, это было не совсем педагогично, но Кроули мог винить за такое только себя. Ему не стоило напиваться и прогуливать уроки!
Без пушистика Поттер так и не смог раскрыть инкогнито Азирафеля, хотя весь урок только и делал, что приглядывался и прислушивался. Пришлось даже добавить слегка шотландского акцента, проскальзывавшего иногда у Кроули.
— Вопросы есть? — поинтересовался Азирафель в конце урока.
Вопрос был только у Малфоя:
— А домашнее задание будет?
— Разумеется, — Азирафель улыбнулся так, как это делал Кроули, с лёгкой угрозой. — Карточный фокус, который вы выучите как таблицу Пифагора.
Кто ж знал, что не все маги знают таблицу умножения, красиво записанную ещё задолго до создания Римской империи! Азирафель решил впредь вдумчиво относиться к выбору слов и вызвал Винки. Несостоявшийся завтрак слегка подрывал самообладание, а перерыва между уроками должно было хватить на какао и блинчики. Помня о глазастом Поттере, Азирафель запер дверь и немного расслабился. Хорошо, что леди-эльф прекрасно видела истинные обличья и была неболтлива. Какао она принесла прежде, чем услышала просьбу, а к блинчикам подала нежнейший мармелад и сливочно-творожный крем.
Азирафель впустил в класс третьекурсников, будучи достаточно умиротворённым, чтобы сообразить взять конспект у мальчика, показавшегося самым прилежным, а потом быстро его пролистать и назначить тему контрольной работы. Жизнь, определённо, налаживалась. Третьекурсники корпели над своими пергаментами, а Азирафель снова и снова мысленно возвращался к Кроули. Что если ему просто жизненно необходимо кого-то опекать? Он ведь говорил о своих растениях, оставшихся в той реальности, которых в этой ему заменили овцы. Конечно, был ещё и Барти, требовавший заботы и внимания, но, похоже, его одного для обретения гармонии было мало. Может, ему завести собаку? Или кота?
— Урок окончен, сдавайте ваши работы! — объявил Азирафель, взглянув на часы.
Ученики шумно потянулись к выходу. Пожалуй, их можно было сравнить со стадом слонов. Азирафель поспешил выдохнуть, но, как оказалось, рано радовался. В классе осталась всего одна ученица, и, конечно же, это была та самая мисс Лавгуд, которая ловко узнавала их с Кроули по таинственным мозгошмыгам. Азирафель был уверен, что знает, о чём она спросит, но вновь ошибся.
— Мистер Азирафель, — радостно улыбнулась девочка. — Как же я рада за вас с мистером Кроули.
— Почему? — опешил он.
— У вас такие влюблённые мозгошмыги.
Даже если Барти и было что рассказать, он предпочёл хранить молчание, зато Кроули вновь ощутил в себе педагогический дар и разразился проникновенным монологом о неприкосновенности частной собственности. Азирафель понимал, что ему просто надо выплеснуть досаду, но кто ж знал, сколько её накопилось! В конце концов, у них были дела и поважнее, к тому же этим овцам предстояло сыграть свою роль в возвращении к обыденной реальности.
— Дорогой, напомни мне, пожалуйста, кто соблазнял главу клана украсть овец?
Кроули замер, будто налетел на стену, и зашипел что-то нечленораздельное.
— Ты вспомнил? — улыбнулся Азирафель. — Давно это было…
В ответ Кроули только махнул рукой и, подойдя к пустой раме, принялся драпировать её чёрной тканью. Оставалось надеяться, что крепкие нервы Барти позволят ему не принимать близко к сердцу попытки воззвать к чувствам и надавить на совесть. Азирафель взял со столика брошенную книгу и погрузился в чтение, изредка поглядывая на Кроули, в ожидании, когда тому надоест разыгрывать драму. Но похоже, его чувства оказались задеты гораздо сильнее… м-да… всё-таки он любил этих овечек, как бы ни хотел доказать обратное и произвести пугающее впечатление на публику.
— Так-так-так, — Кроули наконец-то совладал с эмоциями и оказался готов к диалогу. — Ангел, ты уже понял, как расширять лакуны?
— Прости, дорогой?
— В книге есть инструкция по устройству переходов между реальностями?
— Это я как раз и пытаюсь понять.
— Ладно, — Кроули побарабанил пальцами по каминной полке. — Вы тут разбирайтесь, а я прогуляюсь.
— Куда?
— Скоро последнее состязание, а я до сих пор не прочитал сценарий.
— Мне кажется, для чтения у нас здесь самые подходящие условия.
— Тебе кажется, ангел. Кроме того, мне этот сценарий надо обсудить со знающими людьми.
— Например?
— Со Скитер!
Но почему ночью? Уходя, Кроули хлопнул дверью, демонстрируя отвратительное настроение, которое ни капли не улучшилось. Барти проводил его взглядом:
— А что у вас с ним произошло, мистер Азирафель?
— Где? В Министерстве всё было хорошо.
— В ванной, — Барти бросил на Азирафеля быстрый взгляд из-под отросшей чёлки. — Он оттуда вышел не в себе.
— Ничего. Я просто сообщил ему, что нашёл книгу.
— И всё?
— Да, — Азирафель улыбнулся. — А потом я подал ему полотенце.
— А вы не ссорились? — Барти казался смущённым. — Просто я был уверен, что вы пара… и всё такое…
Азирафель задумался. В определённом смысле они с Кроули и были парой. Если, конечно, существа с противоположной природой могли образовать такой союз. С другой стороны, Барти явно вкладывал в это понятие немного другой смысл, привычный для себя. Но не расстраивать же теперь его?
— Всё в порядке, Барти. Мы пара и всё такое, — Азирафель кивнул, подтверждая свои слова.
— Но почему вы тогда так спокойно отреагировали, что он пошёл к Скитер, да ещё и посреди ночи? Она не из тех леди, которых остановит наличие партнёра.
Эта мысль отчего-то не приходила в голову Азирафеля, но, возникнув, не торопилась исчезать. Память услужливо подбросила воспоминания о Святочном бале, от которых захотелось ослабить узел галстука и — а это будет ещё лучше! — выпить.
— Барти, будете коньяк?
— До этого вы не спрашивали.
— Тогда я просто помогал вам избавиться от стресса из-за пропажи овец.
Барти удобнее устроился в кресле, забравшись туда с ногами:
— Кстати, а что за история с соблазнением главы клана?
— О! Об этом стоит рассказать, — Азирафель мечтательно прикрыл глаза. — У себя там мы с Кроули работаем на… конкурентов, и наши задания часто противоположны. Мы как бы мешаем друг другу. И чем активнее мы бы работали, тем больше бы приходилось прикладывать усилий, а результат оставался бы тем же, как если бы мы ничего не делали. Я понятно объясняю?
— Вполне. Вы как Монтекки и Капулетти, — улыбнулся Барти.
— Да? Не замечал, — Азирафель несколько мгновений обдумывал странную ассоциацию, но был вынужден её отвергнуть. — На самом деле нет. Просто однажды мы решили, что с тем же успехом можно ничего не делать, слегка приукрашивая свои деяния в отчётах.
— Вы кому-то отчитывались?
— Бюрократия — это моя больная тема, — вздохнул Азирафель. — Как вспомню все эти отчёты…
Барти скривился, будто съел лимон.
— Ненавижу отчёты.
— Тёмный Лорд? — посочувствовал Азирафель.
— Дамблдор… Если бы не Кроули, я бы пропал.
— А чем помог Кроули?
— Его опусы были вне конкуренции. Мне кажется, Дамблдор больше ничего не читал. Ему хватало для впечатлений.
Барти был очень приятным собеседником. С ним можно было поделиться первыми впечатлениями от книги, обсудив, как должен выглядеть переход между реальностями. Он умел слушать и совсем не удивился, когда, забывшись, Азирафель рассказал про устрицы у Петрония и про смешную шутку Кроули, когда тот назвал себя трубкозубом. Можно было сказать, что у Барти был только один недостаток — он не был Кроули, который, к слову, куда-то запропастился.
Когда Азирафель начал уже беспокоиться — Скитер, конечно, любит поболтать, но надо бы и честь знать! — в дверь постучали. Это точно был не Кроули, потому что тот предпочитал появляться бесшумно. Барти хватило одного предостерегающего взгляда, чтобы скрыться в своей комнате. Азирафель оглядел столик, лёгким движением придавая его сервировке вид скромного ужина на одну персону, и крикнул:
— Входите!
К его удивлению, на пороге появился хмурый, но слегка смущённый Снейп.
— Северус?
— Простите, что беспокою вас в такую рань, мистер Азирафель. Я пришёл к вам по деликатному делу… понимаете… дело в том…
— Что-то случилось?
— Кроули.
— Что с ним? — встревожился Азирафель.
— У меня случился Кроули…
Снейп старательно избегал взгляда Азирафеля, явно из-за того странного поверья, что для ментального воздействия нужен зрительный контакт. Очевидно, ему было, что скрывать, особенно если Кроули успел сорвать на нём плохое настроение.
— Расскажите, пожалуйста, подробнее.
— Да, конечно… дело в том, что вчера была моя очередь патрулировать коридоры, а Блэк пообещал мне один трактат из своей библиотеки. Я счёл, что за те полчаса, что понадобятся для путешествия до библиотеки и обратно, в замке не произойдёт ничего страшного, и…
Теперь Азирафель мог понять, почему Кроули начинал раздражаться из-за лишних подробностей. Рассказ Снейпа ими изобиловал, а до главного он так и не дошёл.
— Северус, нельзя ли ближе к теме? — улыбнулся Азирафель.
— Я как раз и рассказываю, — Снейп потёр переносицу. — В общем, в доме Блэка мистер Кроули проявил некую деликатность, я помог ему добраться до Министерства, и, казалось бы, взаимопонимание между нами достигнуто, но…
— Что-то случилось?
— Наверное. Мистер Кроули пришёл ко мне уже под утро и предложил выпить. Разумеется, я сказал ему, что не одобряю такой досуг, и когда тот уже собрался уходить, появился Блэк. Совершенно случайно, разумеется.
— И что?
— После четвёртой бутылки Кроули вспомнил тот самый гавот, сломал мне нос… потом вылечил, но при этом я полностью протрезвел… потом сказал, что устал мечтать о несбыточном… а теперь он там учит Блэка игре на волынке.
Снейп выглядел растерянным, и Азирафелю стало неловко за свою радость оттого, что никакой Скитер рядом с Кроули не было, а Блэк слишком зациклен на Снейпе, чтобы его волновало что-то, кроме выпивки и музицирования.
— Что вы хотите, Северус?
— Заберите его. Пожалуйста. Пока он не придумал чего-то ещё. Через час уже завтрак, было бы нехорошо, если бы студенты заподозрили неладное.
С этим Азирафель был полностью согласен. Всё-таки репутация важна во всех реальностях, а Кроули сейчас её активно подрывал. И не только себе. Да и Дамблдор такого точно не одобрит. Кто бы мог подумать, что потеря нарисованных овец настолько выбьет Кроули из колеи! Какой же он нежный и трепетный… Азирафель с умилением улыбнулся:
— Да, конечно. Я заберу его прямо сейчас. А он рассказывал вам о причинах своего состояния?
Снейп благодарно стиснул ладонь Азирафеля и несколько раз энергично её встряхнул, прежде чем ответить:
— Конечно, рассказывал. Только я всё равно не понял, при чём там полотенце.