Испугаться за Кроули Азирафель не успел, как не успел и остановиться на пороге, чтобы чинно спуститься по каменным ступеням. Он не был уверен, что всё получилось, как они задумывали, но в том, что перемещение состоялось, даже не сомневался. Кроули медленно выбрался из-под связывающей всех цепочки хроноворота, независимо оглядываясь, и от горького чувства потери у Азирафеля заныло в груди.
— Получилось? — выдохнул Барти.
— Разумеется! — Кроули усмехнулся, взглядом указывая на прохожего, разговаривающего по такому же телефону, как тот, что так удивлял всех в Хогвартсе.
И всё же у Азирафеля оставались сомнения:
— Сколько у нас времени до начала?
— Есть очень простой способ выяснить, — не сомневаясь ни мгновения, ответил Кроули.
— Спросить?
— Ангел… — Кроули взглядом отыскал припаркованную «Бентли», и его улыбка стала почти нежной. — Поехали к тебе.
Азирафель спрятал теперь уже бесполезный хроноворот в карман и, ухватив Барти чуть выше локтя, стиснул руку, привлекая внимание:
— Барти, всё хорошо, поехали.
— Всё хорошо?
— Конечно.
Кроули легко сбежал по ступеням на людную улицу и, огибая прохожих, устремился к машине.
— Долго вас ещё ждать?
— Как-то всё… не знаю, как сказать… — пробормотал Барти. — Вроде бы я сплю.
— Привыкнешь, — утешил его Азирафель.
В этот раз Кроули не гнал. Он даже остановился за квартал от магазина Азирафеля и замер, уткнувшись головой в сложенные на руле руки.
— Что случилось, дорогой? — забеспокоился Азирафель.
— Я увидел в витрине магазина… у них сегодня начало распродаж… там была дата…
— И что? — Азирафель уже знал, что ответ ему не понравится.
— Похоже, что сегодня одиннадцатый день рождения Антихриста.
— Твою мать! — не сдержался Азирафель.
— Именно.
— Но время ещё есть…
— Разумеется. Ему ещё надо будет встретить Адскую гончую, дать ей имя, призвать Всадников… — Кроули со вздохом снял очки, наверное, чтобы лучше видеть.
— Время есть, — повторил Азирафель, лихорадочно соображая, что делать. — Мы успеем, не сильно торопясь, доехать до Тадфилда, и…
Азирафель захотел свериться с книгой Пророчеств, чтобы освежить в памяти всё, что касалось последних дней, и почувствовал, как земля уходит из-под ног. Образно выражаясь, разумеется. Кажется, на его лице отразилась вся гамма испытываемых чувств, потому что Кроули заволновался:
— Что случилось, ангел?
— Я её забыл.
— Кого?
— Ту книгу пророчеств, за которой столько лет гонялся в этой реальности, и которая так легко мне досталась в той…
— Да неужели?! — вдруг развеселился Кроули.
Азирафелю даже стало немного обидно:
— Дорогой, не мог бы ты радоваться по этому поводу в моё отсутствие?
Кроули, очевидно, не мог. Он вдруг принялся расстёгивать ремень, вызывая сомнения в своей адекватности. Однако когда Азирафель уже собрался мягко намекнуть ему о приличиях, он вдруг вытащил из-под рубашки ту-самую-книгу:
— Что бы ты без меня делал?!
— Дорогой!
Азирафель очень обрадовался и не сразу сообразил, что поблагодарить за такую заботу надо как-то по-особенному. Примерно так же, как хотелось после спасения книг в разрушенной церкви. Но тогда это было невозможно, не то что сейчас. Он неловко обнял Кроули и, уткнувшись куда-то в его шею, прошептал:
— Спасибо, дорогой. Это очень…
— Только не говори «мило», — прошипел Кроули.
— Не буду, хотя…
Азирафель невольно коснулся губами шеи Кроули, отчего тот вздрогнул, будто его обожгло. Немного странно, конечно, но…
— И что это за книга?
Барти решил напомнить о себе, выбрав не самый подходящий момент. С другой стороны, он всё сделал правильно — сейчас не время для чувственных экспериментов: до Армагеддона остались считанные дни, а у них ещё нет никакого плана.
— Это книга «Превосходных и Недвусмысленных Пророчеств Агнессы Псих». Точнее неё будущее никто не предсказывал, а она очень подробно описала последние дни, чтобы пренебрегать информацией.
Пока Азирафель говорил, Кроули аккуратно выбрался из его объятий, с независимым видом одёрнув пиджак. Очевидно, он ждал приглашения зайти в магазин, и Азирафель непременно бы позвал его и Барти к себе, если бы не внезапная идея. Ведь, по сути, до сих пор они не придумали ничего лучше, как просто избавиться от Антихриста… а если зайти с другой стороны?
Убийства всегда вызывали у Азирафеля сложные чувства, среди которых была даже жалость к преступнику, и он точно никогда не планировал оказаться на его месте. А уж убийство ребёнка пугало до дрожи в руках, и Азирафель уже не был уверен, что сумеет это сделать, не говоря о том, что у него не было оружия. Думать о том, что раздобыть какой-нибудь пистолет или даже автомат при желании не стало бы проблемой, было больно. Так почему бы не попытаться договориться хотя бы со своими?! Ведь если силы Рая не явятся на Битву — это не будет поражением! Наоборот, лучшая война та, которая не началась, а значит…
— Ангел, меня иногда пугает, когда ты так задумываешься.
Разумеется, от внимания Кроули ничего не ускользало. Азирафель вдруг понял, что ему срочно нужно обратиться к Ней. Докричаться любым способом. Кто, как не Она сможет всё остановить и отозвать войско? А если не получится, то попробовать подняться в контору и постараться убедить Гавриила, хотя что-то подсказывало, что это не сработает.
— Дорогой, мне кажется, что я чувствую приближение своих.
— Но как? — от томной расслабленности Кроули мгновенно перешёл к готовности атаковать.
— Я их всегда чувствую, — немного слукавил Азирафель. — Не мог бы ты показать пока Барти свою квартиру и вернуться через час?
— Так долго?
— Думаю, этого времени мне хватит, чтобы всё объяснить и уладить, — почти честно ответил Азирафель.
— Но… — Кроули сомневался. — Помнишь, мы договаривались не разделяться в опасных ситуациях?
— Помню, — улыбнулся Азирафель. — Но, во-первых, ситуация ещё не настолько опасна, а во-вторых, это же ангелы. Разве они смогут мне навредить?
Аргумент показался Кроули достойным, но Барти недоверчиво покачал головой:
— Азирафель, а разве не ты говорил, что вас таких на Земле всего двое?
— Иногда появляются ещё… тем более, сейчас, когда всё так зыбко.
— Хорошо, — Кроули хлопнул ладонями по рулю. — Но мы вернёмся раньше. Мне было бы неплохо тоже кое-что узнать.
— Что?
— Не искали ли меня, — усмехнулся Кроули. — Хотя, конечно, они привыкли, что я сам появляюсь, когда надо.
— Может, тогда Барти лучше остаться со мной? — забеспокоился Азирафель.
— Пф! Мои-то точно ко мне не заявятся, в отличие от твоих, а Барти будет интересно посмотреть, как я живу. У меня неплохая квартира, ты знаешь?
— Догадываюсь.
— Хотя цветы, наверное, уже засохли, — вздохнул Кроули. — Ничего, заодно и проверим!
Азирафель даже не предполагал, насколько легко у него получится усыпить демоническую подозрительность.
— Я буду вас ждать, — улыбнулся он, выходя из машины.
«Бентли» скрылась за поворотом, а Азирафель всё ещё смотрел ей вслед, собираясь с мыслями и настраиваясь на самый важный разговор за последние шесть тысяч лет. Он погладил корешок книги, чувствуя, как успокаивает его это простое действие. Кроули даже в такой суматохе не забыл о том, что посчитал важным для Азирафеля, и эта мелочь давала сил сделать то, что должно. Тем временем погода начала портиться, и Азирафель поспешил в свой магазин.
На самом деле, чисто технически, он был готов к этому разговору всегда. Всего-то и требовалось — убрать ковёр в гостиной и расставить свечи в лучах пентаграммы, после чего позвать. Если верить преданиям, Она должна услышать этот зов и ответить, что бы ни случилось. Азирафель знал, о чём Ей скажет, и даже уже подобрал слова. Она должна его услышать. А услышав, помочь. Потому что больше некому! В конце концов, разве Ей самой хочется, чтобы самое лучшее творение пошло прахом?! Ведь нет же? Нет!
А за стенами магазина уже разразилась настоящая буря — наверное, такая же будет в самом конце, и, похоже, у бурь тоже бывают репетиции. Азирафель сделал всё, как надо: портал открылся, и его осветил тот самый первозданный свет, с которого когда-то всё начиналось. Но сердце трепетало недолго — Она не услышала. Вместо Неё появился Метатрон, и разговор с ним ничего не решил, более того — усугубил. Азирафель не понял, как ему удалось отказаться от немедленного вознесения, но он выгадал немного времени. Похоже, всё уже началось, а значит, надо немедленно найти Кроули и мчаться в Тадфилд.
Очень осторожно Азирафель вышел из круга и с огромным трудом подошел к телефону. Он открыл записную книжку и, набрав номер, установил другую двухстороннюю связь. После четырех гудков трубка тихо кашлянула, помолчала, а затем непринуждённый и абсолютно спокойный голос Кроули возвестил:
— Привет. Это Энтони Кроули. Э-э. Вероятно…
— Кроули! Послушай! Времени не осталось…
— …вы позвонили не вовремя, и сейчас я либо сплю, либо занят, но…
— Заткнись! Послушай! Нам срочно надо в Тадфилд.
— …вы сами знаете, что делать. Сделайте это стильно. Чао.
— А я хочу поговорить с тобой прямо сейчас!
— ПииииИИииииИИииии…
— Прекрати свистеть! Приезжай и… — Азирафель отвел трубку в сторону и выругался.
Этого оказалось достаточно, чтобы Кроули ответил — и в тот же миг у него там тихо звякнул дверной звонок.
— Кроули, это я!
— Нгх…
Похоже, что-то случилось — что-то, чего они не смогли учесть.
— Вы одни? — Азирафелю стало по-настоящему страшно.
— Н-н… да так, зашел один старый знакомый.
— Послушай!..
— Изыди, адово отродье!
Азирафель очень медленно повернулся. За его спиной стоял почётный ведьмолов и редкий идиот Шедвелл, дрожащий от возбуждения и угрожающий наставленным на него пальцем. Твою ж мать!
Дамблдор ничего не имел против «идиотов», но, сам того не замечая, вцепился в палочку, очевидно, на всякий случай. Поза Геллерта тоже была далека от расслабленной, и встал он плечом к плечу с Альбусом, кажется, собираясь дорого продать свою жизнь. Как дети, честное слово!
— «Огнём, водой и словом»? — Кроули мрачно усмехнулся и коснулся языком пальца, высекая искры, после чего принялся этим пальцем выводить на раме знаки, которые тотчас же вспыхивали огнём. — Твой выход, ангел!
Азирафель сменил Кроули возле картины и, окропив её углы святой водой, снова уступил ему место.
— Все ко мне! — крикнул Кроули. — Живо!
Несколько мгновений ничего не происходило, а потом полотно картины словно затянуло туманом, из которого начали выбираться овцы, жалобно блея. Кроули встречал их грозным взглядом и, постукивая по каминной полке, пересчитывал стадо.
— Я сказал — все!
К своему стыду Азирафель не мог бы назвать точное число овец до бегства, а Кроули, как оказалось, помнил их всех. Он прочитал им короткую, но очень поучительную лекцию о вреде отступничества, попутно упомянув несколько правил, которые они нарушили, и, пообещав, что в следующий раз им будет больнее, чем ему, простил. Овцы сразу же принялись маршировать, блея походную и очень бодрую песнь.
— Пожалуй, мы готовы к переходу, — объявил Кроули.
— Уже? — удивился Альбус.
— А чего время зря тянуть? Сейчас сядем в «Бентли» и к ночи будем в Лондоне. Все интересные дела делаются по ночам, — Кроули криво усмехнулся. — Вы же хотите нас проводить?
— Разумеется, — кивнул Альбус. — Хоть мне и очень жаль с вами прощаться.
Кроули не стал спорить. Вероятно, так оно и было. И, скорее всего, Альбус действительно жалел, хотя Азирафель при этом явственно чувствовал его облегчение. Наверное, Дамблдору непросто давалось присутствие рядом силы, которую он не имел возможности контролировать, особенно когда Геллерт так откровенно нарывался на неприятности. Кроули был далёк от внимания к таким мелочам — его занимали проблемы иного порядка: он долго вглядывался в своих овечек, словно пытаясь донести до них какую-то мысль, а потом перевёл взгляд на Геллерта и скривился:
— Нет, вы не подходите!
Альбус мгновенно оказался перед своим приятелем, отвлекая внимание Кроули на себя:
— Конечно, он не подходит. А я?
— Вы тоже, — Кроули обречённо махнул рукой и прищурился, задумавшись. — Пожалуй, это будет Снейп!
Азирафель вздохнул. Ну, сколько можно! Всего один неосмотрительный танец, а столько последствий… Тем временем Кроули продолжил:
— Ему хватит твёрдости, чтобы не растерять моё наследие.
— Наследие? — удивился Дамблдор.
— Да, — Кроули кивнул немного высокомерно. — Движимое имущество.
— Ваша машина? — удивление Альбуса возросло.
— «Бентли»?! Как вы могли такое подумать? — подобное предположение возмутило Кроули. — Конечно же, речь о моих овцах. Они нуждаются в твёрдой руке и внимании.
— Боюсь, что Северус не сможет уделять…
— Именно он и сможет. Надо же ему поговорить с кем-то умным? — фыркнул Кроули. — А стадо овец определённо опережает Блэка по интеллекту. Вы передадите ему картину или мне необходимо составить завещание?
— Что вы! Полагаю, мы сможем обойтись без этих формальностей. А может, имеет смысл написать всем? Хоть по паре слов. Пожелания, слова напутствия…
Идея показалась Азирафелю очень здравой, но Кроули лишь поморщился:
— Какая чушь! Кому это надо? Вы прекрасно жили до нашего появления, и не сомневаюсь, что проживёте ещё…
— И всё-таки каждый, кто вас знал, захотел бы сказать…
— Альбус, уймитесь. Оставьте эту сентиментальную чушь для педсоветов, и если вам так хочется, придумайте, что сказать, сами. Хоть каждому, хоть всем вместе, я не обижусь.
— И тем не менее, мистер Кроули, я бы хотел вам сказать, что вы лучше, чем хотите казаться…
Кроули скривился так, будто увидел Хастура в балетной пачке:
— Стоп! Больше ни слова. Овец вручите Снейпу в начале учебного года, а сейчас будьте так любезны, помолчите. Жду вас через десять минут у машины. И не забудьте хроноворот, с вас станется… — Кроули направился к двери и, уже взявшись за ручку, остановился. — Раз уж я здесь отвечаю за завещания и напутствия, то пристройте куда-нибудь эльфа Винки.
Всё-таки сколько бы Кроули ни кичился своей демонической сущностью, в душе он был нежным, ранимым и заботливым. Оказавшись с ним наедине в коридоре, Азирафель постарался донести до него эту мысль, но был остановлен потрясённым:
— Ангел! Ну ладно они-то… но ты! Я всего-навсего решил никому не грубить. Напоследок, — Кроули ногой открыл дверь, крикнув с порога: — Барти, ты готов?
— Да.
Наверное, Барти действительно был готов ко всему, судя по его чёрному плащу и строгому тёмно-серому костюму с галстуком. Конечно, Азирафель предпочитал тона посветлее, но не отметить не мог:
— Стильно выглядишь, Барти.
Кроули поморщился:
— Как сотрудник похоронного бюро… но в Лондоне таких много. А теперь нам следует поторопиться.
— Зачем? — поинтересовался Азирафель.
— Чтобы не опоздать. У нас там конец света, на минуточку.
— Мне нравится твоё чувство юмора, Кроули, — фыркнул Барти. — Оно такое демоническое.
— Доболтаешься, — предупредил Кроули. — Однажды. И тебе, сынок, не мешало бы побриться.
Азирафель впервые видел Барти таким счастливым. Словно тот разом решил все свои проблемы, словно его ничуть не страшил переход в другую реальность и не пугал конец света. С другой стороны, что он о нём знает? Здешние маги были язычниками и поклонялись кому угодно, только не Ей. И всё им сходило с рук — никаких потопов и египетских казней. Может, Она тоже пересмотрела свои взгляды? Но почему тогда Она сама не остановит Армагеддон? Не может же Она ждать этого от них с Кроули? Или всё-таки…
— Я так и знал! — застигнутый на месте преступления «Форд Англия» метнулся было к лесу, но был остановлен Кроули. — Я кому говорил не заходить за черту?
«Бентли» была похожа на девицу из приличной семьи, которую застигли за поцелуями с трубочистом. Она явно не собиралась заходить так далеко, просто не смогла устоять. Азирафель наблюдал подобное, кажется, в 1892 году из окон своего магазина. Тогда ему пришлось слегка начудесить, чтобы замять скандал, но сейчас был явно не тот случай.
— Ты перешёл черту…
— Кроули!
— Ангел, не мешай! Мне надо выпустить пар, иначе я задавлю по дороге в Лондон всех ежей! И парочку барсуков… если встречу!
— Кроули, перестань! Я тоже переживаю.
— Нет, ты не переживаешь! Чтобы понять мои чувства, тебе придётся представить, что кто-то напишет неприличное слово на обложке одной из твоих Нечестивых Библий. Или, что ещё хуже, загнёт там страницы.
Азирафель представил, и ему стало не по себе, а Кроули продолжил воспитывать пленника. Спас «Форд Англия» Дамблдор, появившийся точно в назначенное время и сразу же направивший палочку на Барти:
— Экспеллиармус!
— Альбус, какого чёрта?! — возмутился Кроули. — Направлять палочку на моего сына, по меньшей мере, невежливо.
— Сына?! Но это же…
— Бартемиус Азирафель Кроули, — Кроули довольно улыбнулся. — Правда, похож на меня?
Дамблдор казался совершенно дезориентированным.
— Но… его ищет Аластор… он поклялся…
— Какая ерунда! Мистер Хмури пусть и дальше занимается воспитанием доверившегося ему мистера Петтигрю и возьмёт-таки его на поруки. А в мою семью не лезет! Понятно?
— Понятно, — весело отозвался Геллерт, стискивая руку Альбуса. — Никто никуда не лезет!
И всё-таки поездка до Лондона вышла чересчур напряжённой. Кроули всё никак не мог перестать возмущаться вероломством отпущенного на свободу «Форда». Дамблдор явно хотел сообщить какие-то факты из жизни Барти, что того сильно нервировало. А Геллерт насвистывал весёлые немецкие песни, больше похожие на военные марши, что добавляло атмосфере беспокойства. Один лишь Азирафель пристально следил за дорогой, предупреждая Кроули о препятствиях, которые тот не замечал, тихо и неразборчиво ругаясь.
К Министерству подъехали в полной темноте, и её ещё усугубил Дамблдор, пощёлкав какой-то зажигалкой, после чего погасли все фонари и вывески на улице. Кроули припарковал «Бентли» и, погладив её по капоту, направился к телефонной будке.
— По очереди, — скомандовал он. — Сначала Альбус с Геллертом, потом мы.
Возражать ему никто и не подумал. Тишина в атриуме Министерства казалась какой-то нереальной, и сразу вспомнился вечер перемещения, когда здесь было слишком многолюдно. Кроули вёл всех вперёд, как и в тот памятный раз, остановившись только у той самой двери.
— «Огнём, водой и словом», — тихо сказал он, расписывая дверь огненными письменами. — Теперь ты, ангел!
Окропить дверь святой водой не составило труда, Азирафелю лишь пришлось быть осторожнее, чтобы ни одна капля не попала на Кроули. Он тщательно закрутил крышку термоса, прежде чем спрятать его в кармане, и протянул Альбусу ладонь.
— Дайте, пожалуйста, хроноворот.
Барти встал между ними и, накинув длинную цепочку старинного прибора на Азирафеля с Кроули, принялся вращать песочные часы.
— Прощайте, Альбус… и вы, Геллерт. Приятно было познакомиться…
Договорить не получилось — Азирафелю показалось, что расстояние до двери стало стремительно увеличиваться, и он едва успел схватить за руки Кроули и Барти, чтобы вместе помчаться к ускользающему выходу.
— Слово! Скажи слово, Барти!
— Свобода! — прокричал он, толкая дверь, на которой блестели капли святой воды.
Конечно же, им никто не помешал. Артур Янг оказался довольно милым подростком, только от этого тревога Азирафеля меньше не стала. Ему предстояло сыграть столь важную роль в истории, а он был… слишком обыкновенным. Из такого Антихрист будет вить верёвки, образно выражаясь, и уж точно не станет прислушиваться к его мнению. Да и Дейрдре эта — ничего героического, никакой силы… Разумеется, они ещё подростки, но тот же Гарри казался взрослее оттого, что рассуждал совершенно иначе, и в нём чувствовалась сила.
— Ты расстроился, ангел?
Проницательность Кроули всегда поражала, но сейчас Азирафелю она показалась чрезмерной. Даже если он расстроился, это не означает, что готов что-то обсуждать. Кроули не стал настаивать и навязывать ненужный разговор — вместо этого он уставился на дорогу и даже, кажется, снизил скорость.
— Спасибо, дорогой…
В ответ прозвучал неразборчивый набор звуков, очевидно, имевший какой-то смысл, и Азирафель остался наедине со своими мыслями. У него ещё теплилась слабая надежда, что в их реальности всё будет иначе, но слишком уж Она не любила менять правила игры. Интересно, они вернутся в тот же самый день, откуда ушли? Кроули сделал остановку у церкви, чтобы набрать воду, и всю поездку немного нервно косился на небольшой термос с плотно закрученной крышкой. Чтобы не вызывать лишней тревоги, пришлось спрятать термос в карман.
На вкус Азирафеля ворота Хогвартса возникли перед «Бентли» слишком внезапно и слишком быстро. Именно поэтому вместо того, чтобы отправиться в замок, Азирафель побрёл к Чёрному озеру. Сейчас, когда возвращение становилось вопросом времени и некоторых усилий, он поймал себя на мысли, что выдумывает поводы остаться, чтобы ещё немного побалансировать на краю в состоянии блаженного покоя. Эта реальность была слишком хороша, чтобы её хотелось покинуть, но в то же время не было ни капли сомнений, что грядущий Армагеддон уничтожил бы её точно так же, как и остальные, о которых Азирафель даже не знал.
Он уселся на нагретый солнцем камень и, вглядываясь в мерцающую воду, попытался собраться с мыслями. Кроули несколько раз говорил, что всё дело в ребёнке… в Антихристе. И если его не будет, то и никакого Армегеддона тоже. Всё просто и одновременно очень сложно. Этот мир заслуживал жизни — и за это следовало заплатить смертью. Азирафель вздрогнул, впервые обозначив эту цену. Неужели свобода воли была им получена исключительно для этого?
Солнце давно уже село, и вода в озере стала по-настоящему чёрной, отразив звёздное небо. Азирафель вдруг почувствовал, что продрог, и сильно удивился, обнаружив на плечах плед в чёрно-красную клетку.
— Кроули, — улыбнулся он. — Ты давно здесь?
— Не очень, — Кроули фыркнул так беззаботно, что больше вопросов не осталось. — Держи вот… Винки передала.
Он сунул в ладонь Азирафеля небольшой термос, в котором обнаружилось какао. Булочка тоже оказалась не лишней.
— Спасибо, — улыбнулся Азирафель. — Ты не представляешь, как сильно я тебе благодарен.
— Могу себе представить, — пробурчал Кроули, пряча довольную улыбку. — Может, ну их всех?! Останемся здесь, дождёмся конца света, а потом махнём хоть на Альфу Центавра. А?
— Звучит заманчиво, дорогой…
— Но нет?
— Нет. Мы это сделаем. На Альфе Центавра мне не нравится погода.
— Скажи лучше, что там нет блинчиков, какао и суши.
— Совсем нет, дорогой. Выбор очевиден.
Кроули улыбнулся, глядя куда-то вдаль:
— И всё-таки это был чудесный отпуск.
— Не могу не согласиться, — Азирафель чопорно поджал губы и через мгновение рассмеялся, чувствуя, как становится легче на душе. — А сейчас мне надо уладить некоторые семейные вопросы.
— Ты о чём это? — мгновенно насторожился Кроули.
— Смертные уверяют, что ребёнку лучше в полной семье, — пошутил Азирафель.
— Нгх… — только и смог сказать Кроули, потрясённо глядя поверх очков.
Азирафель спрятал термос в карман, стряхнул с себя крошки и отправился в замок. Ему даже не нужно было оглядываться, чтобы знать — Кроули идёт следом. Бесшумно, как умеет лишь он. И от этого появлялась уверенность, что всё идёт по тому-самому-плану. Великому и Непостижимому. В конце концов, Она всегда могла вмешаться и не выпускать их отсюда, но предпочитала помогать. А значит, всё непременно будет хорошо.
— Барти, добрый вечер, — Азирафель решил сразу начать с главного. — Я бы хотел быть твоим отцом.
— Хорошо, — Барти медленно кивнул и перевёл взгляд на Кроули.
— Вторым отцом, — пояснил тот. — Для гармонии. Мы же уже говорили тебе о своей природе? Вот. Ангел нужен, чтобы уравновесить моё демоническое влияние.
Барти ещё раз кивнул, хотя его взгляд демонстрировал полное неверие в такое влияние.
— Ты согласен, Барти?
— Да, — он невозмутимо достал палочку и зачем-то рассёк себе ладонь. — Я готов.
Видимо, в тот раз Кроули счёл, что смешивать кровь — это стильно. Азирафель бросил на него укоризненный взгляд и, чиркнув ногтем по ладони, разрезал кожу.
— Я тоже!
Барти пожал протянутую руку и вздрогнул, когда от небольшого чуда кровь, смешавшись, вскипела, превращаясь в облачко лёгкого тумана. Разумеется, можно было обойтись без этих эффектов — просто проявив волю! — но Азирафелю захотелось не отставать от Кроули. Он объявил, что нарекает Барти сыном, и, поймав ехидный взгляд, понял свою промашку. Тот уже был Кроули. Что ж! Если уж у него было два отца, то и имя должно соответствовать.
— И отныне будешь зваться ты — Бартемиус Азирафель Кроули.
Похоже, живя с ними, Барти совершенно разучился удивляться, потому что даже не задал ни одного вопроса, приняв происходящее как должное.
— Я понял, что уже скоро… — тихо сказал он.
— Да, — подтвердил Азирафель. — Если тебе надо с кем-то здесь попрощаться…
— Мне не с кем! — холодно усмехнулся Барти. — Вещи, как я полагаю, тоже можно не брать?
— Да.
— А как же ваша машина?
— Она будет ждать нас в Сохо.
— Я про эту…
— С ней тоже всё будет хорошо, — отрезал Кроули.
— А с овечками и пушистиками?
— Барти, уймись! Ты ещё филина вспомни, — Кроули поморщился. — Ангел, я даже представить не мог, что за год обзаведусь таким хозяйством.
— И взрослым сыном, — подсказал Азирафель.
— Это достаточно непостижимо для Великого плана?
Кроули мог ехидничать сколько хотел, но ответа Азирафель не знал. Единственное, в чём он не сомневался, было убеждение, что ничего подобного на Земле ещё не происходило. Возможно, даже Она оценит представление.
— Дорогой, нам пора, — Азирафель бросил быстрый взгляд на Кроули.
— Спать? — он усердно зевнул.
— Нет. Возвращать овец. Боюсь, что спать нам уже не придётся.
Если Кроули немного и расстроился, то никак этого не показал.
Дверь им открыл Дамблдор, и выглядел он немного возбуждённым.
— Что-то случилось, Альбус? — сочувственно поинтересовался Азирафель.
— Маразм! — отозвался Геллерт. — Наш Альбус впал в маразм, а ведь ничего не предвещало!
— Я сейчас тебя сильно удивлю, милый Геллерт, — прежде таких насмешливо-злых нот в голосе Дамблдора слышать не доводилось, — но не все, кто тебе возражают, маразматики.
— Неужели?! И почему мне кажется, что ты говоришь о себе во множественном числе? Мне никто не возражает.
— Это потому что ты ни с кем не разговариваешь, кроме меня.
— Что случилось?
— Страшное! — Геллерт прищурился. — У нас пропала овца.
— Не у нас, а у тебя, — ехидно отозвался Альбус.
— У нас, потому что ты тоже принимал участие…
— Так! — Кроули властно поднял руки. — Пропала моя овца…
— У нас, — обречённо выдохнул Дамблдор. — Так получилось. Она сама слишком близко подошла к краю рамы.
Геллерт мгновенно сообразил, откуда ветер дует, и ощетинился:
— Да, у меня пропала овца! Нарисованная. Одна. В ходе эксперимента. И что?!
Азирафель прикрыл глаза ладонью, радуясь, что сейчас у Кроули был план по возврату остальных овец: всё-таки он был скор на расправу и мог быть очень изобретательным в своей мстительности.
— Хорошо, что я привык иметь дело с идиотами, — почти ласково улыбнулся Кроули, — и знаю, как всё исправить.
Восторг искушённой публики он тоже любил.
Азирафель не мог избавиться от странного ощущения, что уже сталкивался с чем-то подобным. И вроде бы даже не во времена Шекспира, а гораздо позже. Ну, точно же! Именно этот сценарий они взялись разыгрывать с Кроули, когда были уверены, что воспитывают Антихриста. Конечно, Беллатрикс далеко до Кроули в образе няни, но общую канву она здорово уловила. А Люциус, стало быть, создаёт настоящее райское влияние, обеспечивая гармонию. Кто бы мог подумать, что он на такое способен!
Однако как убедить Беллатрикс, что события развиваются наиболее благоприятным образом? Вряд ли слова «Великий план» и «Непостижимость» значат для неё то же самое, что и для Кроули с Азирафелем, но попытаться, несомненно, стоило!
— Понимаете, мистер Азирафель, я поклялась самой Магии сделать всё, что от меня зависит, чтобы вырастить мальчика таким, каким я его однажды полюбила. А что получается?!
— Милая Беллатрикс, а как вы думаете, о чём поклялся Дамблдор?
— А при чём здесь… — она замолчала на полуслове, обдумывая сказанное.
— Не могли же вы всерьёз полагать, что Она не потребует каких-то гарантий и от него.
— Допустим. Это логично, — согласилась Беллатрикс.
— Тогда ответьте на простой вопрос, — улыбнулся Азирафель. — Почему именно вы двое?
Беллатрикс явно не задумывалась об этом, или же сразу нашла ответ, который её устроил, но он не выдерживал никакой критики, поэтому и озвучивать его не стоило. Она поглаживала змею, пытаясь найти объяснение.
— Ладно, сдаюсь! И почему мы двое?
— Не знаю, — вздохнул Азирафель. — Но как только вы найдёте ответ, то сразу же перестанете обвинять во всём Люциуса. Он ведь тоже не случайно получил именно этого ребёнка.
— Но он не верит, что это наш Лорд! И даже слушать меня не хочет.
— А вам это так важно?
— Конечно, — Беллатрикс тряхнула волосами, отбрасывая их от лица. — Не с Сириусом же мне говорить? И не со Снейпом. Мне иногда начинает казаться, что я забываю, каким он был.
— Вас это пугает?
— Разумеется! Как я смогу понять, что у меня всё получается? Я пытаюсь выучить парселтанг, змея шипит мне в ответ, но как узнать, о чём? Я перерыла всю библиотеку, но не нашла ничего… кроме одной книги, написанной парселтангом…
А ведь Азирафель уже давно мечтал побывать в библиотеке Малфоя, который хвастался своей коллекцией редких фолиантов.
— Вы мне её покажете? — улыбнулся Азирафель. — Возможно, я смогу разобрать, что там написано.
— Вы владеете?.. — Беллатрикс перешла на шёпот и властно потребовала: — Скажите что-нибудь!
Азирафеля иногда поражала такая наивность смертных. И как она собиралась его проверить? Шипение вышло художественным настолько, что змея подняла голову и тоже что-то зашипела.
— Что она сказала? — прищурилась Беллатрикс.
— Пожелала нам доброго дня и сообщила, что хотела бы заглянуть в эту книгу.
— Точно! — во взгляде Беллатрикс вспыхнул огонь. — Она уже её видела и, кажется, пыталась читать. А я ничего не поняла… Пойдёмте!
Конечно же, каждый верит в то, во что хочет, но не столь же явно! Хотя, скорее всего, в пользу Азирафеля сыграла его репутация. И близкая дружба с Кроули.
Беллатрикс, очевидно, не хотела, чтобы им помешали, а потому провела Азирафеля в библиотеку через второй этаж. И — будь он проклят! — оно того стоило. Давно Азирафелю не приходилось видеть подобной красоты: два яруса стеллажей, продуманная система освещения, удобный каталог… и почему только не удалось добраться сюда раньше?! Здесь даже был выделен отдельный стеллаж под пророчества, слабость к которым Азирафель питал едва ли не с сотворения мира. И именно на этом стеллаже стояла та самая книга.
— Вот! — Беллатрикс с гордостью раскрыла её перед Азирафелем. — Читайте!
Что могло быть проще?
— «Идите к цели прямо, прокладывая дорогу огнём, водой и словом…»
— Что? — в голосе Беллатрикс послышалось возмущение.
— Что не так?
Азирафель успел трижды перечитать эти строки, пока не понял, что послание прежде всего предназначалось ему. Вода, без всяких сомнений, святая, огонь — адский, а слово им с Кроули ещё предстояло подобрать…
— Это же человеческий язык!
— Да, — кивнул Азирафель. — Это древнеарабский. У них была крайне интересная письменность, и…
— К чёрту древнеарабский! А парселтанг?! Вы хотите сказать, что это не он?!
— Это не он.
— Но как же… и Нагини тоже читала…
— Возможно, она понимает…
— Откуда?! Она же змея, а не профессор, — Беллатрикс расстроилась чуть ли не до слёз. — А о чём хоть там речь?
— О воде, огне и слове.
— Какая нудятина! — Беллатрикс капризно надула губы. — А про парселтанг нет?
— Мне кажется, где-то здесь точно должно быть что-то такое, — Азирафель огляделся. — Где-то здесь.
Потребовалось совсем небольшое чудо, чтобы среди прочих книг на третьей полке появилась ещё одна, не учтённая ни в одном каталоге. И почему никто не додумался до её создания? «Парселтанг. Учим за год». Проверить правильность звучания Азирафель не мог, но был полностью уверен, что под этой обложкой были собраны все знания смертных о языке змей, причём изложенные на современном диалекте. Знания никогда не бывали лишними, а неуёмная энергия Беллатрикс нуждалась в точке приложения.
— Смотрите, вот то, что вам необходимо.
— Но… её здесь точно не было раньше!
— Неужели вы не верите в силу Магии?
— Это невероятно! — восхищённо прошептала Беллатрикс.
— Всего лишь непостижимо, — улыбнулся Азирафель.
Теперь он был спокоен за Беллатрикс. Азирафель оставил её в библиотеке и отправился искать хозяев, чтобы успокоить. Да и порция благодати им тоже не помешает. Напоследок. Кто знает, как быстро удастся решить задачу с возвращением к себе? Теперь, после получения очередной подсказки, Азирафель не сомневался, что всё решится в ближайшие дни.
Кроули развлекал чету Малфоев в соседней с библиотекой комнате и, заметив Азирафеля, обрадовался:
— Уже?!
— Да. Беллатрикс учит парселтанг по самоучителю и не сомневается, что в воспитании малыша Арманда нужна гармония, — отчитался Азирафель.
— Вам это удалось? — обрадовалась Нарцисса Малфой. — Сколько я помню Бель, её невозможно в чём-то переубедить, если она того не хочет.
— Она захотела, — Азирафель улыбнулся совершенно непринуждённо. — Даже переубеждать не пришлось.
— А что делать с её странной фантазией, будто ребёнок… — Малфой бросил быстрый взгляд на супругу, показавший, что между ними нет тайн, и, запнувшись продолжил: — это вы, мой… мистер Кроули?
— А разве это чему-то вредит? — Кроули взглянул на Малфоя поверх очков. — Ей так удобнее, пусть считает.
— Но… она грозилась рассказать ему про метки, — Малфой, болезненно морщась, потёр левое предплечье. — И обещала научить его брать их под контроль. Я не сильно верю в эту возможность, но знаю подростков… не думаю, что Бель дотерпит до его совершеннолетия.
— Пусть рассказывает, — фыркнул Кроули. — Это неосуществимо.
Азирафель почувствовал отголоски чуда, с помощью которого Кроули окончательно разорвал связи, созданные рабским клеймом. Что ж, это было стильно! Теперь Тёмная Метка будет лишь напоминать её носителям о сомнительных решениях молодости, не влияя ни на что. Кроули слишком ценил свободу, чтобы размениваться по мелочам.
Похоже, Малфой что-то почувствовал, потому что на мгновение забыл о манерах, хватаясь за предплечье и потрясённо всматриваясь в лицо Кроули.
— Мой Лорд, зачем? — выдохнул он, взяв себя в руки.
— Мне не нужны рабы, Люциус. Вы доказали, что можете обойтись не только без поводка, но и без ошейника, — Кроули любезно улыбнулся. — А теперь, мне кажется, самое время перейти к десертам.
Всё-таки повар у Малфоя был настоящим виртуозом. Блинчики с маскарпоне он готовил те самые, за которыми не грех прогуляться и до мятежной Франции. Обед удался на славу, и Азирафель с удовольствием попробовал все предложенные десерты. А после на веранде за неспешной беседой под бордо благословил это семейство, пожелав им любви и счастья. Особенно детям, учитывая, как трогательно Драко заботился о младшем брате.
Когда они с Кроули уже собирались уходить, к Азирафелю подошла Беллатрикс. Она выразительно подмигнула и прошептала:
— Всё идёт по плану!
— Какому?
— Непостижимому! Я прочитала всего пару фраз, и мою Метку обожгло! Мне кажется, я закрепила связь!
М-да, каждый верит в то, во что хочет. Азирафелю оставалось только улыбнуться:
— Поздравляю!
Азирафелю иногда становилось немного не по себе оттого, как быстро у него выработалась привычка ко сну. Вернее даже, не ко сну, а к приятному провождению времени рядом с безмятежно расслабленным Кроули, когда можно было смотреть на крадущиеся по потолку тени, слушать тихое дыханье и думать одновременно обо всём и ни о чём. В такие моменты Азирафелю совсем не хотелось читать или предаваться какому-либо другому удовольствию — достаточно было чувствовать руку, крепко держащуюся за его ладонь, и верить, что так будет всегда. Наверное, Барти всё-таки был прав, и Азирафель с Кроули собирались сразиться со всеми за эту возможность быть рядом, хотя…
Стоило быть честным с собой. Земля совершенно точно была для Азирафеля лучшим местом во Вселенной и венцом Её творений. Да и смертные оказались гораздо интереснее, чем можно было предположить. Кто знает, если бы не они, осмелился бы Азирафель желать? Всё же стоило признать, что свободная воля не только дар, но и источник сомнений и даже терзаний. Появлялась вероятность ошибки, масштаб которой рос вместе с развитием воли.
И всё-таки Азирафель ни за что не отказался бы от права самому определять, что делать, как поступать и кого любить. И вполне может оказаться, что в этом-то и был высший смысл и Её замысел, по-прежнему непостижимый. Азирафелю на миг показалось, что тень на потолке насмехается над ним, но он точно знал — это всего лишь игра света. А ещё он так и не мог понять, связан ли со свободой воли страх, прежде неведомый.
Азирафель был знаком со страхом исключительно по описаниям в литературе и привык считать его уделом смертных. Однако сейчас он явственно ощущал его симптомы, стоило на мгновение представить, что с Кроули что-то случится. Или же им придётся расстаться навсегда, и не будет никакой уверенности в его благополучии. Отвратительное чувство.
Чтобы как-то отвлечься, Азирафель вновь и вновь вспоминал пророчества Агнессы, пытаясь понять, что от него ускользает. Это совершенно точно было связано с Антихристом, но что именно? Что? Может быть, для понимания достаточно будет познакомиться с Артуром Янгом? Тень на потолке ехидно скривилась. Но почему нет? Тем более, когда это так легко совместить с визитом к Малфою.
Чем больше Азирафель об этом думал, тем сильнее ему хотелось узнать мнение Кроули. В конце концов, сон для него лишь удовольствие, а не потребность, стало быть, не случится ничего страшного, если заменить одно удовольствие на другое.
Кроули лежал на боку, лицом к Азирафелю, поэтому было очень удобно слегка приобнять его, чтобы погладить по спине между лопатками. Ощутив однажды его крылья, Азирафель безошибочно определял их положение и реакцию на прикосновение. Сейчас это было наслаждение в первозданном виде. Кроули сонно улыбнулся и выгнул спину, подставляя основания крыльев под ласку, не раздумывая ни мгновения.
— Ангел… — едва слышно прошептал он, прежде чем открыть глаза.
Азирафель не смог отказать себе в удовольствии и продолжил поглаживать призрачные крылья, чувствуя, как льнут они к его ладони.
— М-м-м…
Кроули вновь прикрыл глаза, блаженствуя, и Азирафелю показалось, что это признак очередного засыпания, поэтому он с неохотой убрал руку.
— Кроули.
— М-м?
— Давай сегодня заедем к Артуру Янгу.
— Зачем?
— Познакомимся, и вообще…
— Хорошо.
— Что именно «хорошо»?
— Всё, — Кроули немного поёрзал и приоткрыл один глаз: — А ты не мог бы вернуть руку?
Конечно же, Азирафель мог. Ему точно было нетрудно.
К Артуру решили заехать на обратном пути. Всё-таки опаздывать к Малфою не хотелось, а сколько времени займёт разговор с юным мистером Янгом, было непонятно. В конце концов, Азирафель и сам не мог определиться, что ему надо выяснить. Такой подход был скорее свойственен Кроули, как и то, что Азирафель не стал об этом даже думать, полностью положившись на импровизацию.
— Ангел, а ты не мог бы побеседовать с Беллатрикс?
Кроули так резко вывернул руль, что Азирафелю пришлось схватиться за дверь, чтобы не выпасть из машины.
— Ты не мог бы ехать поосторожнее?
— Я объезжал ежа, — поморщился Кроули. — Мне казалось, тебе это понравится.
— Не так резко, дорогой.
— Ты с ней поговоришь?
— А что случилось?
— Малфой жалуется. Говорит, что она слишком странно себя ведёт. В последнее время.
Если честно, то Азирафель находил странным её поведение всегда, поэтому решил уточнить:
— А что именно не понравилось Малфою?
— Не знаю, — Кроули хлопнул ладонями по рулю, на мгновение выехав на обочину. — Он темнит, как обычно, но мне показалось, что она не в себе. Ну, знаешь, это влияние ритуала на неокрепшие умы… она вполне могла тронуться.
— Могла, — согласился Азирафель.
— Во-о-т! А такие недуги по твоей части.
— Почему?
— Помог же ты Лонгботтомам? — Кроули выпятил губу. — А после Её вмешательства всякое может быть. Ты ведь знаешь про непостижимую справедливость?
— Но тогда разве мы вправе вмешиваться?
— Мне кажется, Ей и самой это интересно. А кроме того, если это не входит в Великий план, то Она всегда может остановить.
Кроули всегда с лёгкостью давалось решение схоластических вопросов — его выводы можно было назвать безупречно логичными, и Азирафель согласился:
— Я посмотрю, что можно сделать.
— Вот и отлично! — на этот раз поворот вышел более плавным, и Кроули взглянул на Азирафеля, ожидая похвалы.
— Замечательно, — улыбнулся Азирафель.
Ворота поместья Малфоя распахнулись тотчас же, стоило «Бентли» к ним приблизиться, и Кроули всё же снизил скорость, явно выражая приязненное отношение к хозяевам, ждущим у входа. Кроули галантно поклонился и вручил леди Малфой цветы, стебли которых оказались стянуты симпатичным браслетом. И после этого Кроули будет что-то говорить о фокусах?! Хотя надо отдать ему должное, его чудеса всегда выглядели стильно и очень элегантно.
После обмена приветствиями и приличествующими случаю любезностями Малфой проводил их в гостиную, где у открытого окна сидела Беллатрикс и задумчиво шипела, поглаживая змею, овившуюся вокруг её руки, словно причудливое ожерелье. Леди Малфой извинилась перед гостями и тяжело вздохнула:
— Бель, мы же договаривались.
Но та лишь прошипела в ответ что-то невнятное.
— Кроули, ты понимаешь, о чём она? — едва слышно поинтересовался Азирафель.
— Просто шипит, — фыркнул он. — Без всякого смысла. Очевидно, ей нравятся звуки.
Теперь беспокойство Малфоя становилось понятнее, как и нежелание приближаться к родственнице.
— Вы не могли бы оставить нас с Беллатрикс наедине? — улыбнулся Азирафель.
Малфои ушли так поспешно, что не осталось сомнений в том, что Кроули пообещал им помощь. Кстати, он не торопился следовать за ними.
— Ангел, я не нужен? — в его тихом голосе слышалась тревога.
— Нужен, — Азирафель погладил его по руке, — в принципе. Но сейчас мне лучше остаться с ней тет-а-тет.
Когда дверь за Кроули закрылась, Азирафель подошёл к Беллатрикс и погладил змею.
— Вас что-то тревожит, милая Беллатрикс?
Она взглянула на него так, будто впервые заметила:
— Да.
— Расскажете?
— Почему нет?! — она пожала плечами. — А то я скоро забуду, как говорить.
— Что-то случилось?
— Пока нет, но непременно случится, потому что мой зять — идиот.
— Люциус? — удивился Азирафель.
— Разумеется. При этом он уверен, что если стал министром, то это автоматически гарантирует светлый ум. Пф-ф! Будто все предыдущие министры отличались светлым умом… и будто это вообще аргумент!
Азирафель мог бы согласиться с её доводами, но он так и не услышал причину конфликта.
— Беллатрикс, а что произошло?
— Что?! — она возмущённо зашипела. — Для начала мы не сошлись в вопросах воспитания.
— А что вам не нравится?
— Люциус не умеет воспитывать! Достаточно взглянуть на Драко, чтобы это понять. И я даже не буду говорить про то яблочко, что недалеко укатилось от яблони. Люциус портит нашего Тёмного Лорда. Он с ним сюсюкает!
— В смысле?
— В самом прямом! А вчера он весь вечер рассказывал ему сказки… и я ничего не могу с этим поделать!
Пунш Азирафель не любил, танцами тоже не сильно увлекался, но зато никогда не отказывал себе в удовольствии удовлетворить любопытство, особенно если была вероятность, что второго шанса не будет. Когда, наконец, поток красноречия Дамблдора иссяк, а профессора всё чаще стали задерживать взгляд на циферблате старинных часов, собрание закончилось. Блэк почти сразу же поспешил к выходу, но Азирафель успел его окликнуть:
— Сириус.
— Да?
Блэк явно хотел огрызнуться и сбежать, но слишком хорошо относился к Азирафелю, чтобы это проделать, когда понял, кто из коллег решился его задержать. Он широко улыбнулся и, бросив Снейпу, что ненадолго задержится, подошёл.
— Вы что-то хотели, мистер Азирафель?
— Всего лишь узнать, как прошёл вчера ваш разговор с Гарри.
— Супер! — Блэк заметил, что на его вскрик обернулись несколько профессоров, и зашептал: — Всё просто супер. Гарри такой молодец.
В этом Азирафель как раз и не сомневался, но ему хотелось узнать подробности.
— Как всё прошло?
— Представляете, он, оказывается, уже что-то заподозрил в этом духе… но я, конечно, решился и не стал ничего отрицать, — Блэк оглянулся по сторонам и, заговорщически понизив голос, добавил: — Он спросил, был ли у нас секс. Не так прямо, конечно, но смысл был в этом. Я подтвердил. Я же не сказал ничего лишнего?
Азирафель не очень хорошо представлял, как смертные ведут такие разговоры с детьми. Вроде бы раньше с этой стороной жизни отпрысков знакомили на примере пчёлок и птичек, но, кажется, это было слишком давно, да и не очень информативно.
— Думаю, что нет, Сириус.
— Уф! — Блэк просиял и принялся трясти руку Азирафеля. — Вы меня успокоили.
— А как он к этому отнёсся?
— Нормально?.. — Блэк неуверенно пожал плечами и твёрже добавил: — Нормально, да. Сказал, что если мне удалось что-то разглядеть в Снейпе, значит тот не совсем ублюдок. Но я сказал, что он ублюдок… шикарный такой ублюдок…
— А Гарри?
— Понадеялся, что он не разобьёт мне сердце.
— А вы?
— Пф-ф! Снейп не такой, — Блэк усмехнулся и, помрачнев, невпопад добавил: — Хотя Малфою я всё равно врежу по морде.
— Малфою-то за что?
— Для профилактики. Чтобы даже не думал!
— А что Гарри?
— Он это… кажется, рад за меня.
— Рад?
— Он так сказал… а ещё сказал, что верит в то, что Снейп теперь перестанет бродить по замку ночами.
— А как же дежурства?
— Вот и я о чём, — вздохнул Блэк. — Будь моя воля, я бы его из спальни не выпускал… вы же понимаете, о чём я?
Азирафель понимающе кивнул и вспомнил об одной Карте, которая им с Кроули — так уж получилось! — больше уже была не нужна. Он сосредоточился, и самым чудесным образом эта Карта появилась у него в кармане.
— Я знаю, как вам помочь, — улыбнулся Азирафель, — держите. Это Карта, на которой…
— Ох ты ж жопа Мерлина! — перебил его Блэк. — Это она!
Иногда Блэк вёл себя довольно странно, особенно когда был уверен, что окружающие знают то же самое, что и он, или — на худой конец! — умеют читать его мысли.
— Простите? — решил уточнить Азирафель.
— Ё-моё! Это та самая Карта, которую мы сделали, пока здесь учились. Луни говорил мне, что видел её, но я не поверил… хотя зачем ему врать? — бормотал Блэк, едва ли не обнюхивая старый пергамент. — Откуда она у вас?
— Кроули где-то раздобыл, — пожал плечами Азирафель, — сейчас разве вспомнишь?
— Здорово-то как! — Блэк несколько раз хлопнул Азирафеля по плечу, выражая крайнюю степень признательности. — Теперь можно просто на время дежурств открывать Карту и заниматься каким-нибудь более важным делом, — Блэк поиграл бровями.
— Готовиться к урокам? — предположил Азирафель.
Разумеется, он прекрасно понимал, на что намекал этот балбес, но не смог удержаться, чтобы его не поддеть. Блэк вытаращил глаза и несколько мгновений пялился на Азирафеля, прежде чем вспомнил о манерах.
— А… ну да… — выдавил он из себя. — К урокам тоже можно.
Азирафель улыбнулся ему и, хлопнув по плечу, пожелал удачи, прощаясь.
— Вам тоже, мистер Азирафель! — закивал Блэк. — И мистеру Кроули тоже. Побольше… она ему, похоже, нужна.
Посмеиваясь, Азирафель направился в комнаты, где обитал Геллерт. Он не сомневался, что отыщет там и Кроули, и Альбуса.
Конечно же, его расчёт оправдался: Кроули уже был там, с интересом разглядывая картину:
— Ангел, ты должен это видеть!
— Что именно?
— Они возвращаются! Нашему другу Геллерту удалось вытащить ещё двух! — Кроули довольно потёр руки.
— Как? — выдохнул Азирафель.
Но Геллерт только раздражённо махнул рукой:
— Не знаю! Я записывал в журнал все свои действия, и когда появилась эта парочка, постарался воспроизвести. Так вот, после этого я проделывал всё то же самое, строго по записям. Но результата никакого.
— А он должен быть, — прошипел Кроули.
— Сам знаю! Непостижимо, но факт! — Геллерт казался расстроенным.
— Непостижимо? — Кроули выразительно взглянул на Азирафеля. — Ангел, ты ведь у нас специалист по непостижимости?
— Я специалист по святой воде, — отмахнулся Азирафель. — Не думаешь же ты…
— А почему нет? — перебил его Кроули. — После Её появления в церкви я многое готов списать на непостижимые шутки. Мне кажется, нам надо добавить в эксперимент воду.
— Но это глупо!
— Почему?
— Потому что мы всё равно не сможем ею воспользоваться.
— Господа, вы о чём? — Геллерт с интересом крутил головой, словно не понимая, кому верить: Кроули или Азирафелю.
— Не важно! — одновременно ответили они и переглянулись.
— Давай попробуем с водой? — взгляд Кроули выражал нетерпение. — Ею ведь можно просто обработать проём, через который мы будем переходить.
— Вы планируете выйти через дверь? — Геллерт чуть не пританцовывал от нетерпения.
— Да, — Кроули успокоился, мгновенно сосредоточившись на ответе. — Всё должно быть изящно и просто. Как пришли, так и уйдём, но Альбусу придётся пожертвовать хроноворотом.
— И почему я не удивлён? — Дамблдор хоть и опоздал, но услышал главное.
— Потому что это вписывается в вашу концепцию, — мгновенно отозвался Кроули.
— Разве? В какую из?
— В ту, где чтобы получить что-то хорошее, надо пожертвовать чем-то ценным.
Геллерт несколько раз сомкнул ладони, аплодируя:
— Как это верно подмечено, — и тут же стал серьёзным, деловито интересуясь: — А совсем без жертв нельзя?
— Можно. Но не в нашем случае. Непостижимый план, помните? К тому же мы лишили эту реальность как минимум одной человеческой жертвы, а значит, надо восстановить гармонию.
Дамблдор совершенно точно не просто понимал, о чём говорил Кроули, но и принимал его слова близко к сердцу. Похоже, даже чересчур.
— Когда вам понадобится хроноворот?
— Когда мы проверим теорию со святой водой. Не думаю, что у нас будет несколько попыток.
— Вы представляете, как это будет? — голос Геллерта был едва слышен.
— В общих чертах, — усмехнулся Кроули. — Мне кажется, вы должны понимать ценность импровизации.
— Для этого надо слишком хорошо понимать, что происходит, — заметил Альбус.
— Да, — легко согласился Кроули. — Именно этим мы сейчас и займёмся. Для начала я хочу ознакомиться с вашими записями.
Азирафелю эти записи были не менее интересны, поэтому он уселся рядом с Кроули, чтобы разобрать бисерный почерк Геллерта. Альбус тоже недолго оставался в стороне: покрутившись вокруг, он устроился на подлокотнике дивана, рядом с Кроули. Они иногда стукались головами, когда склонялись особенно низко, но почему-то это уже никого не смущало. Пока они читали, Геллерт расхаживал по комнате, изредка останавливаясь у картины с тремя овечками, дружно маршировавшими в отведённых рамках.
— Геллерт, вы точно записали всё? — оторвался от чтения Кроули.
— Разумеется, — он досадливо поморщился. — Поверьте моему опыту исследований.
Азирафелю тоже показалось, что упущена какая-то деталь, поэтому он решил зайти с другой стороны.
— Геллерт, а есть какие-то слишком очевидные принципы, о которых все знают? Ну, настолько хорошо знают, что их не стоит даже повторять?
— Слишком очевидное?.. — задумался он. — Закон сохранения вещества?
— Ну, конечно! — у Азирафеля словно камень свалился с души. — Именно его мы и собираемся нарушить.
— Ангел, ты идёшь? — Кроули небрежно затянул на шее то, что называл галстуком. — Мы вполне можем позволить себе не опаздывать на последний педсовет.
— Меня терзают противоречивые чувства, — пожаловался Азирафель, завязывая бабочку. — С одной стороны, мне бы хотелось сказать всем какие-то слова напутствия, но с другой…
— Боишься спугнуть удачу?
— Что-то в этом роде, — Азирафель заставил себя улыбнуться.
— Но ты же ангел!
— Это не имеет никакого значения. Просто у меня раньше не было знакомых смертных, с которыми бы пришлось прощаться навсегда. Да ещё так массово.
— Тогда ты всегда можешь сделать, как я, — усмехнулся Кроули.
— Это как?
— Веди себя, будто ничего не происходит.
Если бы это было так просто!
— Доброе утро! — Барти, потягиваясь, вышел в гостиную.
— Утро… — проворчал Кроули. — Уже день.
— Тогда добрый день, — Барти зевнул. — Я понял, чем мог бы заниматься в вашей реальности.
— И чем же?
— Мне неплохо удавались исцеляющие чары, — Барти пожал плечами. — Я мог бы лечить магглов.
— Долго думал? — сочувственно поинтересовался Кроули.
— Всю ночь.
— Думай ещё. Во-первых, они там не «магглы», а просто смертные…
— Люди, — подсказал Азирафель.
— Ага, люди, — согласился Кроули. — А, во-вторых, магия там не работает. Вообще. Значит, махать палочкой ты не сможешь.
— Жаль…
— Разносчиком пиццы тебе тоже не стоит становиться, — Азирафель покачал головой. — Я как-то смотрел про них кино… мне кажется, это не твоё.
Азирафель не стал уточнять, что об этих парнях у него сложилось мнение как о типах с пониженной социальной ответственностью, а Барти такое точно не подходило. Впрочем, тот и не возражал, явно не собираясь тратить жизнь на такую ерунду. Кроули сообщил, что в их реальности существует масса способов занять себя, в том числе и не совсем законных, и пообещал рассказать обо всём подробнее. После педсовета, на который они с Азирафелем уже почти опоздали.
— Ты же не собираешься втягивать мальчика в тёмные делишки? — поинтересовался Азирафель, когда дверь за ними закрылась.
— Если ты не заметил, то я его предостерегал. Мне кажется, в его воспитании есть огромные пробелы.
— Ты хочешь научить его ходить строем?
— За кого ты меня принимаешь? — оскорбился Кроули. — У него свободная воля. Я лишь хочу уберечь его от ошибок и всяческих соблазнов.
В мотивах Кроули Азирафель как раз таки ни мгновения не сомневался, но вот его методы вызывали множество вопросов. И решать их следовало обстоятельно и без спешки, хорошо всё обдумав — короткая жизнь смертных накладывала множество временных ограничений на процесс, ошибка в котором часто становилась фатальной. А ещё Азирафелю очень нравилась работа смотрителем в музее.
— Добрый день, коллеги! — Дамблдор ударил в гонг. — Раз мы все в сборе, можно и начинать.
— Да, давайте уже, — мгновенно оживился Блэк. — У меня ребёнок один дома.
— Рада за вас, Сириус, — Макгонагалл взглянула на часы. — Гарри разумный мальчик и точно найдёт, чем себя занять.
— Этого-то я и боюсь, — вздохнул Блэк. — Вы даже не представляете, Минерва, как много в моём доме того, чем занимать себя точно не стоит.
— Поттер обещал, что будет читать, — едва слышно пробормотал Снейп, дёргая Блэка за край мантии.
— И ты в это веришь? — сквозь зубы огрызнулся Блэк, а потом вновь широко улыбнулся: — Я не знаю, как обычно проходят собрания, но мне казалось, что достаточно будет простого «до свидания» и парочки пожеланий счастливых каникул.
— А как же подведение итогов года? — возмущённая Спраут повертела в руках шляпу, словно не зная, куда её пристроить, после чего просто на неё села. — А заключительная речь директора? А пунш?
— У нас ещё и фуршет будет?! — Блэк трагически заломил руки.
— Перестань, — снова зашипел Снейп, — я тебя предупреждал…
— А меня Поль ждёт только через три часа, — Хуч широко улыбнулась. — А потом мы идём с ним в ресторан.
— Милочка, а вы не могли бы перестать хвастаться? — Трелони недовольно поджала губы, кутаясь в шаль. — У нас сейчас будет подведение итогов года, так что ваш Поль может успеть соскучиться.
— Он начинает скучать, стоит мне ступить на порог, — пафосно объявила Хуч. — Альбус, скажите уже всем угомониться и толкните речь.
— «Толкните», — возмущённо фыркнула Макгонагалл. — Что за манеры?
Азирафель в очередной раз убедился, что Дамблдор откровенно наслаждается, наблюдая за перепалками коллег. Но на все острые моменты он реагировал очень чутко. Вот и сейчас, стоило обстановке в кабинете накалиться на полградуса выше его предпочтений, как зазвучал гонг.
— Коллеги, это был очень непростой год. Мало того, что Хогвартс в своих стенах принимал Турнир Трёх Волшебников, так ещё и в нашем коллективе произошло множество изменений. И я бы хотел поговорить об этом подробно. С чего начнём?
Мнения, как обычно, разделились. Часть коллег горела желанием обсудить Турнир, но не меньшая часть ратовала за внутренние дела. Первым не выдержал игры в демократию Дамблдор. Азирафель сильно подозревал, что виной тому был Геллерт, которого на собрание педагогического коллектива, разумеется, не пригласили, и сейчас он, скорее всего, ждал Альбуса в бывших комнатах Кроули. Дамблдор снова ударил в гонг:
— А начну я, пожалуй, с Турнира и хочу поблагодарить деканов, на факультетах которых учатся победители.
— Постойте! — Блэк с возмущением уставился на Дамблдора. — А как же я?
— А что с вами не так, Сириус?
— Я тоже приложил свою руку к победе! Например, в последнем задании я очень помог Гарри…
Кроули прикрыл лицо ладонью, прошептав: «Всё-таки идиот — это навсегда!»
— И чем же?! — заинтересованно прищурился Дамблдор.
Снейп ловким тычком под зад напомнил Блэку о важности конфиденциальности, и тот быстро исправился:
— Советами! А ещё я помог ему отдохнуть перед состязанием.
— Ваш вклад, Сириус, очень важен, но факультет в Хогвартсе — это почти что семья, — улыбнулся Дамблдор, — поэтому победа ученика всегда равняется победе факультета.
— Бла-бла-бла, — пробурчал Блэк, усаживаясь на место.
— Вы что-то сказали, Сириус?
— Только восхитился вашей мудростью, Альбус.
Дамблдор похвалил участников, деканов, даже, кажется, не забыл эльфов, и когда Азирафель уже хотел возмутиться несправедливостью и напомнить об организаторе шоу, заговорил об этом сам.
— Но всё это не идёт ни в какое сравнение с работой, проделанной мистером Кроули. Коллеги, я предлагаю поаплодировать ему. За его яркие идеи, за красочное шоу, за фейерверки, за внимание к студентам, за экран и за то волшебное настроение, которое он создавал, превращая каждое состязание в настоящий праздник.
Всё-таки Кроули совершенно не умел принимать благодарность и похвалу. В его растерянном взгляде Азирафель явственно увидел опасение, что с Дамблдора станется броситься ему на шею, и эта мысль приводила его в настоящий ужас. Похоже, Дамблдор тоже это понял и специально встал, начиная аплодировать. Впрочем, Кроули быстро справился с эмоциями и, вызывающе улыбаясь, вышел в центр кабинета. Он театрально поклонился на три стороны.
— И что, даже моя походка больше не вызывает раздражения коллег?
— Только радует! — Хуч подняла вверх два пальца, в старинном жесте победы. — Хотя, конечно, ваши журналы мы так и не оценили.
— Вам уже поздно, — казалось, что Снейп только что съел лимон.
Хуч набрала в лёгкие воздуха, чтобы дать достойный отпор наглецу, усомнившемуся в её праве на удовольствие, и чтобы разрядить обстановку, Азирафель пришёл на помощь:
— Мистер Филч успел оценить эти полиграфические изыски.
— Я только взглянул, — начал оправдываться Филч. — Я просто никогда не видел ничего подобного и проявил здоровое любопытство…
— А вам, мой дорогой, следует проявлять это любопытство в другом месте! — фыркнула Хуч, выразительно взглянув на Спраут.
— Ах, милочка, боюсь, что дальше своего живота вы ничего не видите, — мгновенно отозвалась та.
— Брэк! — объявил Кроули. — А теперь у нас по плану пунш и танцы.
Коньяк этим вечером совершенно точно был не лишним, как и хорошая компания. После четвёртого бокала Барти отказался думать о явке с повинной и признал, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на месть. Тем более, самому себе. Когда Азирафелю показалось, что всё уже позади, Барти вдруг криво улыбнулся:
— А ведь он назвал его тоже Барти… никакой фантазии.
— Кого?
— Сына, — Барти фыркнул и невесело рассмеялся. — Хорошо, что я уже Кроули.
— Просто отлично, — согласился Кроули, — и ничто не помешает тебе пожелать счастья Барти Краучу и выпить за его здоровье.
— Точно, — Барти выпил и отсалютовал Азирафелю бокалом: — Его здоровье!
Кроули поёрзал в кресле, устраиваясь поудобнее:
— Пос-с-слушай, Барти, а с кем из нас ты будешь жить после перемещения?
— С кем? А разве вы живёте не вместе? Там у себя…
Кроули скривил губы и взглянул на Азирафеля, передавая слово ему, наверное, как самому трезвому. Действительно, такие вещи стоило объяснить заранее, и если про Армагеддон они с Барти уже поговорили, то теперь следовало осветить некоторые нюансы собственной природы… и вообще. Чтобы Барти хоть немного понимал расстановку сил.
— Мы живём не вместе, — Азирафель решил зайти издалека. — У меня свой книжный магазин в Сохо, а у Кроули квартира в Мейфэре. Я продаю книги, вернее, как продаю…
— Ангел, — Кроули поморщился. — Может, ближе к делу?
— Да-да… ближе… — согласился Азирафель.
Долго живя среди смертных и знакомясь с их технологиями, он прекрасно представлял, как работает наглядная агитация. Да и все эти «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Поэтому он встал и, отойдя на середину комнаты, сосредоточился, выпуская крылья. Эффект превзошёл все ожидания — крылья, кажется, стали даже чуть больше и, ощутив свободу, затрепетали, успокаиваясь. Кроули смотрел на них с таким восхищением, что Азирафель не выдержал:
— Дорогой, а теперь ты.
Когда крыла Азирафеля коснулись перья крыла Кроули, удержать восторженный вздох не удалось. Это было слишком хорошо и, наверное, слишком интимно, чтобы делать вид, будто ничего не происходит.
— Можно?
Кроули лишь кивнул, и Азирафель впервые коснулся чужих перьев, принимаясь их ласково поглаживать. Угольно-чёрные, они блестели в свете многочисленных свечей, словно антрацит, и ощущались очень мягкими и даже нежными.
— Я уже забыл, как это красиво, — улыбнулся Азирафель.
— Нгх…
От избытка чувств Кроули часто терял дар речи, но сейчас он казался потерявшимся в собственных ощущениях — на его лице отражалась такая гамма эмоций, что Азирафель забыл, как дышать, и вспомнил, лишь когда боль в груди стала невыносимой. Он закашлялся и почти пропустил первое прикосновение Кроули к своему крылу.
Этот способ протрезветь — ранее неизведанный! — оказался довольно действенным. Азирафелю вдруг показалось, что все его чувства стали гораздо острее, и он даже ощутил запах страниц старого фолианта, лежавшего в спальне на тумбочке. Что уж говорить об осторожных прикосновениях к перьям, от которых тело словно прошивало крошечными электрическими разрядами?! А ведь Кроули едва их касался, стараясь даже лишний раз не дышать. Наверное, именно так и ощущается настоящее волшебство.
Кроули закрыл глаза, а его губы тронула улыбка: лёгкая, нежная, воздушная. Он с шумом выдохнул, зарываясь пальцами в перьях.
— Вы анимаги? — Барти, о присутствии которого они совсем забыли, решил напомнить о себе.
— Кто? — голос Азирафеля немного охрип.
— Анимаги-гиппогрифы, — восторженно прошептал Барти. — Я о таком даже не слышал. — И вы умеете летать?
Кроули приоткрыл один глаз и недовольно поморщился:
— Вот поэтому я никогда не заводил детей. Любой трогательный момент способны испортить, — он уже пришёл в себя и с неохотой выпустил из рук перья Азирафеля. — Мы умеем не только летать.
— А полностью покрываться перьями?
— Дурацкое занятие, — фыркнул Кроули. — Оно тебе надо?
И хоть момент был безнадёжно испорчен, странное чувство в груди никуда не делось. Азирафель действительно мог сейчас покрыться перьями и взлететь — и это бы ему ничего не стоило.
— А меня вы можете этому научить? — Барти перевёл полный надежды взгляд с Кроули на Азирафеля. — Я легко учусь.
— Не в нашем случае, — вздохнул Кроули. — Мы такие, какие есть.
— Ну да, — подхватил Азирафель. — Мы ангел и демон. Просто так получилось, что мы друзья, но в наших конторах об этом никто не догадывается.
— Нет, — Барти пьяно усмехнулся, — так не бывает. У вас ещё и конторы есть?
— И бюрократия, — поморщился Азирафель. — Мне кажется, что тебе, Барти, стоит протрезветь.
— Точно стоит, — согласно кивнул Кроули, слегка расправив крылья.
Протрезвевший Барти казался немного дезориентированным:
— Но… это такие же сказки, как Мерлинова борода или Дары смерти…
— Попробуй, скажи это Гавриилу, — усмехнулся Азирафель.
— Или Хастуру, — мрачно добавил Кроули.
— Пушистику?
— Почти. Герцог Ада и редкий отморозок, от которого надо держаться подальше в любом случае. Радует, что на Земле он почти никогда не бывает. Ещё не передумал уходить с нами? — прищурился Кроули.
— Ещё не передумали взять меня с собой? — в тон ему ответил Барти. — А мне можно потрогать крылья?
— Нет, — покачал головой Кроули. — И не вздумай спросить о таком какого-нибудь ангела или демона, если вдруг доведётся встретить.
Всё-таки Барти был очень понятливым, а потому не стал задавать лишних вопросов о только что увиденном. И хорошо! Азирафель неторопливо рассказал ему об ожидании Последней Битвы и о подготовке к ней. А также о том, что они с Кроули будут до последнего пытаться ей помешать.
— Постойте, — Барти потрясённо уставился на Азирафеля. — Но ведь если Армагеддон состоится, то вам придётся сражаться на разных сторонах… друг против друга.
— Это как раз лишний повод, чтобы его отменить, — проворчал Кроули.
— Потому что мы не будем сражаться друг против друга, что бы ни произошло, — добавил Азирафель.
— И только ради этого вы идёте против всех? Вдвоём?!
Азирафель улыбнулся, искоса взглянув на Кроули:
— Лично мне будет очень не хватать малосольной семги под укропным соусом, а ещё уютных ресторанчиков, где меня знают в лицо, кроссвордов в «Дэйли телеграф» и антикварных магазинчиков.
— Ну да, — немного ошарашенный Барти кивнул. — Достойный повод. Особенно сёмга.
Поскольку самоубийственные мысли оставили бедолагу, Азирафель спрятал крылья и отправился спать. В конце концов, кто знает, как всё пойдёт после их возвращения? Теперь он начинал понимать торопливых смертных — когда времени остаётся не так много, хочется успеть как можно больше. А жизнь людей, если задуматься, сплошной цейтнот.
В спальне Азирафель улёгся на кровать и уставился в потолок, разглядывая тени. Кроули отправился в душ, и, помня о некоторой неловкости, возникшей между ними в прошлый раз, Азирафель не пошёл следом. Вместо этого он представлял чёрные как ночь крылья, одновременно нежные и сильные. Интересно, а как сильно они изменились после Падения? Не могли же просто почернеть?
Притихший Кроули устроился рядом, а потом вдруг перевернулся на живот и, обняв подушку, осторожно подполз под руку Азирафеля так, что его ладонь накрыла как раз основание крыльев.
— Ты их чувствуешь, правда? — прошептал он.
— Да, — тоже шёпотом ответил Азирафель. — Никогда не думал, что дотрагиваться до чужих крыльев может быть так приятно.
— Я тоже, — Кроули улыбнулся. — Значит, ты всё это затеваешь из-за сёмги?
— Ну, я не стал перечислять все пункты, — Азирафель почувствовал, как крылья под его рукой чуть дрогнули. — Но, в общем-то, дело вовсе не в рыбе и не ресторанчиках.
— Нет? — Кроули даже приподнял голову, чтобы лучше видеть лицо Азирафеля.
— Нет.
Ответом ему стал удовлетворённый вздох, и Кроули закрыл глаза, затихая. Азирафель продолжил поглаживать его выпирающие острые лопатки, явственно ощущая шелковистость перьев под пальцами и вспоминая, как впервые увидел их шесть тысячелетий назад. Тогда он их коснуться и помыслить не мог, считая такие действия верхом неприличия. Что изменилось сейчас? Азирафель не знал, но если честно, то и не хотел знать, предпочитая чувствовать. Может быть, впервые за всё время мира.
Азирафель мог лишь согласиться с Кроули: с мальчиками им чудовищно везло — и это они ещё не добрались до нужного! — но Дамблдору пока не стоило раскрывать инкогнито Барти. Хотя бы для того, чтобы не ставить председателя Визенгамота в неудобное положение.
— Вы принесли хроноворот? — улыбнулся Азирафель. — Что-то не терпится начать.
Кроули намёк понял и тоже сменил тему, заговорив об овечках и временных парадоксах. И Альбус, и Геллерт если и легко повелись на этот нехитрый трюк, то исключительно из-за любопытства и жажды эксперимента.
— Мистер Кроули, вы собирались что-то показать, — Геллерт нетерпеливо потирал руки, — и обещали, что нам понравится.
Кроули слишком любил шоу и красивые моменты для того, чтобы сейчас просто остановить время. Он удлинил цепь хроноворота так, чтобы все оказались внутри контура, и, попросив Дамблдора сделать один оборот, с усилием вскинул руки, щёлкнув пальцами. Судя по лёгкому мерцанию пространства вокруг и тому, что стало легче дышать, всё получилось. Альбус взглянул на побледневшего Геллерта и выхватил палочку, собираясь защищаться:
— Что происходит?!
— Не чувствуете? — безмятежно улыбнулся Кроули, делая вид, что происходящее не стоит ему никаких усилий. — А если приглядеться?
— Я никогда не чувствовал ничего подобного, — выдохнул Геллерт. — Что произошло?
— В момент перехода назад я остановил время, — начал объяснять Кроули, подтаскивая к себе опустевший холст. — И если моя теория верна, это должно достаточно истончить эту чёртову границу между реальностями, чтобы осуществить переход.
— Это невозможно! — Дамблдор несколько раз взмахнул палочкой, но появлявшаяся в воздухе проекция часов показывала одни и те же цифры. — Геллерт, ты это видел?!
— Я сейчас это вижу! Немыслимо…
Если быть до конца честным, то Азирафель не ожидал такого восторга от смертных, обычно склонных осторожничать и в более обыденных ситуациях. Но, наверное, именно поэтому эти двое сошлись и стали важны друг для друга, что не изменилось и спустя полвека. Они могли сколько угодно спорить и ссориться, но это ничуть не влияло на их близость. Азирафель замер, нечаянно сравнив их отношения с тем, что происходит между ним и Кроули. На первый взгляд вроде бы не похоже, но если приглядеться…
— Ангел, ты это видишь?! — теперь и Кроули от восторга позабыл часть слов, тыча пальцем в картину. — Она пробирается! Сюда к нам! Сама… целая овца!
Овца действительно была целой и прямо сейчас медленно появлялась на картине, словно выходя из густого тумана.
— Умница моя! — закричал Кроули.
— Не спугни! — Азирафель вспомнил, с чего всё началось. — Они сбежали после…
— Точно! Где тебя черти носили, профурсетка?! Не стыдно?
Овца, которая попятилась было от ласковых слов, воспряла духом и с громким блеянием вышла на первый план. Теперь её можно было разглядеть, чем Кроули и занялся, строго расспрашивая об остальных.
— И что нам это даёт? — Альбус снял очки и задумчиво покусывал их дужку.
— То, что процессом, очевидно, можно управлять, — оживился Геллерт.
— И ты понял как?
— Мы разберёмся.
— Как тогда в Париже?
— Тогда всё было под контролем!
— Позволь мне усомниться…
— Да сколько угодно! Ты тогда, кстати, так и не появился и можешь судить лишь с чужих слов.
— По результату…
— Уймитесь, а?! — Кроули оторвался от разглядывания картины. — Вы мне весь трогательный момент испортили. Счастливое воссоединение.
— Воссоединение будет после, дорогой, — решил напомнить Азирафель. — Когда вернутся остальные.
— Моё с ней, — Кроули поскрёб холст. — Она поняла свои ошибки, раскаялась и больше не будет меня разочаровывать, правда?!
Овца согласно заблеяла, вызвав умильную улыбку Дамблдора:
— Всё же, мистер Кроули, у вас очевидный педагогический талант, и мне будет очень вас не хватать. Я буду счастлив, если вы передумаете. И вы, мистер Азирафель. Согласитесь, вам было у нас хорошо.
Спорить с очевидным было глупо, да и совершенно не хотелось.
— Это был лучший год в моей жизни.
— Я готов продлить ваш контракт на любых условиях, соглашайтесь. Может, вам нужно посоветоваться?
Улыбка стоила Азирафелю большого труда, и сказать то, что должно, оказалось непросто:
— Спасибо, Альбус. Нас ждёт одно дело. Очень важное. Кроме нас никто с ним не справится.
— Очень жаль, — Дамблдор со вздохом надел очки и привычным жестом попытался погладить несуществующую бороду. — Боюсь даже спросить, что это за дело… с вашей-то силой и возможностями.
— Не спрашивайте, Альбус, — Азирафель покачал головой. — Но это действительно очень важно.
— А завтра на последнем педсовете я смогу вас поблагодарить? — Альбус хитро взглянул на Кроули. — Такого профессора маггловедения Хогвартс не знал со дня основания. Да и с хранителем библиотеки замку в этот год повезло.
Кроули встрепенулся, собираясь разрешить, но в последний момент передумал:
— Лучше не надо. Ещё одного потока восторга от Хуч я не выдержу. А если к ней присоединится кто-то ещё… нет! Лучше уж обойтись без этих сентиментальных сцен.
— Как знаете.
— Неужели вы так уверены, что переместись? — Геллерт скептически хмыкнул. — Одна вернувшаяся овца не делает погоды, как и случайно сбившаяся с курса ласточка не означает прихода весны.
— У нас нет выбора, — развёл руками Азирафель. — Мы должны.
— Тогда нечего разводить эту сентиментальную чушь, — скривился Геллерт. — Давайте уже займёмся делом!
Никто и не возражал. Пытаясь выявить закономерности, Кроули ещё дважды останавливал время, а Дамблдор запускал механизм хроноворота. Однако их усилия оказались тщетны — овец на картине не прибавилось.
В свои комнаты Азирафель и Кроули возвращались немного в сумрачном настроении. Не то чтобы кто-то приуныл, но перспектива опоздать на Армагеддон не радовала. В гостиной их встретил совершенно расстроенный Барти. Азирафелю сначала даже показалось, что тот чересчур близко к сердцу принял их неудачу, но потом он заметил газету, явно пережившую не одно комканье с последующим разглаживанием. Приглядевшись, Азирафель увидел на первой полосе портрет Крауча-старшего под заголовком «Счастливая семья — залог успеха». Скитер умела привлечь внимание к своим статьям.
— Что-то случилось, Барти?
Азирафель уселся на диван рядом с ним и ничуть не удивился, когда Барти поджал колени к животу, обнимая их и пряча лицо.
— У него родился сын, — глухо выдохнул он. — Любимый и правильный… тот, от которого только счастье… и которого не пнут… и не отрекутся… никогда…
Азирафель успокаивающе обнял Барти за плечи и, повернув голову, заметил полный боли взгляд Кроули. А ведь трагедия Барти была так похожа на его Падение! Кроули криво улыбнулся и скрылся в спальне, оставив Азирафелю возможность утешать бедного ребёнка наедине. Будто эту рану можно было залить благодатью и исцелить словами… но время, возможно, её залечит. Если его хватит.
— Мне нет места в этом мире, — продолжил Барти, — и я не знаю, что было бы со мной, если бы не вы… возможно, я бы сумел возродить Тёмного Лорда и встать с ним рядом, доказав, что тоже чего-то стою… а возможно, я бы просто сгинул… без следа… и никто бы не вспомнил… никогда…
— У вас будет шанс начать всё сначала.
— Да… Когда-то я был уверен, что магия — это высший дар, признак превосходства, исключительности, и я думал, что лишая себя её, я всё искуплю… ведь в вашей реальности нет магии, а значит, можно будет попробовать начать с чистого листа…
— Что-то изменилось?
— Не знаю… сейчас мне кажется, что это будет награда, которой я недостоин… и, наверное, всё-таки хочется сделать гадость ему… чтобы Скитер написала ещё что-нибудь про счастливую семью, как она умеет…
— Вы о чём, Барти?
— Я хочу сдаться… Азкабан так Азкабан! Казнь так казнь! Чтобы знал, как бывает, когда отрекаются… мне плевать!
— Ох, Барти! В том-то всё и дело, что не плевать. Вам больно, но эта боль пройдёт, потому что проходит всё. И вам не нужно ничего доказывать.
— Мистер Азирафель, скажите, зачем я вам? — Барти с усилием повернул голову, чтобы взглянуть на Азирафеля. — Если я не нужен ему, то вам-то я зачем?! Вот лично вам зачем? Только честно!
— Мне? — Азирафель на мгновение задумался. — Потому что вы нужны Кроули. А ещё потому, что вы не безразличны мне лично, и мне хочется, чтобы вы были счастливы.
— А Кроули я зачем?
— Для гармонии! — Кроули вернулся с бутылкой коньяка. — Нам всем надо выпить! И забудьте эти глупости: «сдамся», «казнят»… Вы теперь Кроули, а Кроули делают всё, что угодно, только не сдаются!
Прощание с гостями, по удачному определению Дамблдора, вышло довольно милым, хотя Каркаров и назвал его в своей речи старым престидижитатором. Мадам Максим просто выразила надежду на дальнейшее сотрудничество, воздержавшись от комментариев и поздравлений. Далёкие от большой политики студенты обнимались и обменивались адресами для связи безо всякого тайного смысла или второго дна. И, наверное, именно они и были правы.
На следующий день лил дождь, и пока ученики грузились в кареты, запряжённые крылатыми лошадьми, и близко не похожими на пегасов, промокли все. Разумеется, кроме самых благоразумных и тех, кто приложил для этого усилия.
— Гарри, ты запомнил адрес? — который раз переспрашивал Блэк, то поправляя Поттеру мантию, то проверяя бирку на его сундуке.
— Конечно, Сириус.
— Повтори!
Поттер тяжело вздохнул:
— Площадь Гриммо, двенадцать… только я всё равно не понимаю, зачем это, если ты собираешься меня встречать?
— А вдруг мы разминёмся? — Блэк заметно нервничал. — Может, наденешь шапку?
— Сириус!
— А вдруг простудишься? Дождь же.
— Сириус, всё будет хорошо. Ты, главное, не волнуйся. Я буду ждать тебя около билетных касс под часами.
— А вдруг я опоздаю?
— Я тебя дождусь, — Гарри неловко похлопал Блэка по плечу и улыбнулся. — Ну, до встречи, что ли?
— Давай! И не высовывай голову из окна купе!
Гарри ещё раз вздохнул и сочувственно улыбнулся:
— Ладно!
Когда кареты тронулись, направляясь к станции Хогсмида, Блэк подошёл к Азирафелю, и вид его вызывал жалость.
— Сириус, что-то случилось?
— Я так и не решился сказать Гарри, что жить мы будем втроём, — Блэк поморщился и с отчаянием взглянул на Азирафеля. — Я просто отвратительный крёстный.
— Это не так, Сириус. Гарри будет хорошо с вами… с вами обоими.
— Я не представляю, как они уживутся. А вдруг Гарри сбежит из дома?
— Он разумный мальчик и не сбежит.
— А вдруг Снейп не выдержит? Из него же воспитатель… в общем, хуже, чем из меня… Может, надо было всё не так делать?
— Возможно, — Азирафель вдруг вспомнил, что как-то подзабыл про благодать, и исправил это упущение. — А возможно, это единственный для вас способ стать счастливыми. Для всех троих.
— Вы, и правда, так думаете? — взгляд Блэка озарился надеждой.
— Конечно. Только не стоит додумывать за кого-то и надо больше разговаривать. Обо всём.
— Точно! Я поговорю с Гарри по пути с вокзала. Заведу его в кафе и поговорю. Сможет же он понять?
— Он поймёт, Сириус. Но не обещаю, что будет легко.
Блэк наконец вдохнул и улыбнулся:
— А кому сейчас легко? Кстати, вы не хотите поучаствовать в тотализаторе? Флитвик ещё принимает ставки.
— На что?
Блэк понизил голос до таинственного шёпота:
— Почему Дамблдор сбрил бороду. Пока лидирует вариант, что проспорил, но не ведитесь. Я, например, поставил на любовь. Но мы со Снейпом в этом одиноки.
— Я непременно вас поддержу, — улыбнулся Азирафель. — Поставлю десять галеонов.
— Отлично. Максимальная ставка пять, поэтому поставьте за себя и за Кроули. Мы им ещё покажем!
Разумеется, Азирафель не собирался никому ничего показывать, но кивнул, чтобы успокоить Блэка. Кто ж знал, что он такой романтик?
После отъезда всех детей замок казался пустым и очень неуютным. Гулкое эхо несло по коридорам отзвуки одиноких шагов, а голоса и вовсе казались громом. Поэтому, когда Дамблдор нагнал его у лестницы, Азирафель вздрогнул.
— Что-то случилось, Альбус?
— Геллерт сегодня утром видел на картине одну овцу.
— Что она делала?
— Ему не удалось разобрать. Изображение казалось сильно размытым, словно через несколько слоёв вуали.
— Здорово!
— А вот с хроноворотом всё не так радужно, — вздохнул Дамблдор. — Мы его разобрали, но это совершенно ничего не дало. Геллерт уверяет, что всё дело в песке, но мне кажется, что огромную роль играет баланс песочных часов, раз имеет значение, в какую сторону их крутить и количество оборотов. Хотя не удивлюсь, что мы оба правы, но этого бы не хотелось.
— Почему?
— Гораздо проще управлять каким-то одним фактором, а у нас уже и так задействованы и пространство, и время. Решение сбалансировать их было бы изящным, но мне всё ещё кажется, будто мы что-то упускаем. Хорошо бы сегодня вечером собраться и всё обсудить.
Конечно же, Азирафель не возражал. Тем более что Кроули именно об этом и говорил, а ещё он собирался проверить, что будет, если рядом с работающим хроноворотом остановить время. Оставалось лишь уговорить Дамблдора на этот эксперимент. Всё-таки нельзя полностью исключить риск сломать этот интересный приборчик.
Кроули горячо поддержал идею с экспериментом и едва дождался вечера, чтобы приступить. Геллерт встретил их довольной улыбкой и сразу же повёл к картине.
— Я окружил её чарами Стазиса, чтобы не нарушать чистоты опыта, и взгляните, это должна быть точно ваша беглянка!
Кроули с видом знатока несколько раз повернул голову, оценивая картину с разных ракурсов.
— Она! — резюмировал он. — В строю держалась второго ряда и никогда не смотрела мне в глаза… так-так… где же твои подружки?
Кроули задумчиво поковырял ногтем полотно и взглянул на заскучавшего Дамблдора. Тот явно собирался сообщить что-то интересное, но Кроули не оставил ему шанса:
— Альбус, где ваш работающий хроноворот?
— В кабинете. Вы же не собираетесь его разбирать? — Дамблдор бросил на Геллерта взгляд, полный подозрения.
— Мы собираемся его запустить на пару оборотов, — зловеще ухмыльнулся Кроули, — и в это время я вам покажу один фокус.
— Фокус?
— Да. Вам понравится.
Кроули умел убеждать так, что возразить ему не получалось. Даже у Дамблдора не было ни единого шанса, и он отправился в кабинет за хроноворотом. Стоило ему уйти, как Геллерт довольно потёр руки:
— Мы его разберём!
— Нет, — улыбка Кроули растаяла, словно её и не было. — Мы его запустим.
— И что тогда это будет за фокус? — разочарованно хмыкнул Геллерт. — Надеюсь, с исчезновением?
— Не надейтесь. Такого вы точно не видели.
Геллерт был настроен скептически:
— Эх, молодой человек… чего я только уже не видел.
— Посмотрим, — Кроули снова поковырял холст, а потом щёлкнул по нему пальцем. — Кстати, а вы знаете, что с нами отправится ещё один человек?
— Нет… я его знаю?
— Не думаю. Это мой сын, — Кроули изобразил вежливую улыбку. — Несносный сорванец, рецидивист… кстати, тоже сидел. Как вы.
Лицо Геллерта вытянулось:
— Когда он успел?!
— Он у меня из молодых и ранних, — усмехнулся Кроули. — Я предупреждаю лишь для того, что это может как-то повлиять на ваши расчёты.
А ведь Кроули абсолютно прав! Азирафель ещё раз убедился в его интуиции и прозорливости. И мог лишь восхититься лёгкостью, с которой тот поднял не самую простую тему Барти.
— Конечно, это повлияет, — встревожился Геллерт. — Это фактор дополнительного риска… а у вас не будет сложностей с авроратом?
— А у вас? — Кроули вопросительно приподнял бровь.
— Мои подвиги остались в далёком прошлом, — Геллерт развёл руками точно так же, как это делал Дамблдор. — Я уже никому не интересен.
— Кроме Альбуса, — ехидно усмехнулся Кроули.
— Да, кроме него, — согласился Геллерт. — Он сумел выписать мне документы на фамилию моей тётушки, и я не понял как, но оказался её единственным наследником. Поэтому у нынешней власти ко мне нет никаких вопросов.
А Дамблдор времени даром не терял! Азирафель мысленно ему поаплодировал и постарался понять, как тот отреагирует на Барти. С одной стороны, тот теперь тоже Кроули, но с другой — память смертных нельзя было списывать со счетов, и в их памяти он остался преступником. Но у Кроули на этот счёт было собственное мнение:
— К моему сыну тоже ни у кого не будет вопросов. Хотя бы потому, что он бесследно исчезнет из этой реальности.
— И вы можете поручиться, что у вас там он не возьмётся за старое?
— Я не люблю ручаться, — поморщился Кроули. — В принципе.
— О чём речь? — Дамблдор умел появляться в самые интересные моменты.
— О моём сыне, — Кроули лениво постучал по раме, — которого я забираю с собой.
Дамблдор понимающе хмыкнул.
— А он не слишком мал для такого перемещения?
— В самый раз. И не забывайте, что Том… простите, Арманд — это сын Люциуса.
— Был ещё один мальчик? — удивился Дамблдор.
— Можно сказать и так. С мальчиками нам определённо везёт.