— Моя родная дочь! – Василиса Премудрая громко всхлипнула, уронив голову на плечо мужа, — Ненаглядная кровиночка…
Они сидели на новенькой, еще пахнущей свежей древесиной скамье в двухэтажном тереме, отданном Старостой Тридевятого царства Архипом Крышечкиным под главное (оно же единственное, но ведь главное звучит намного серьезнее) Управление правопорядка и профилактики преступности.
Сам Староста, коренастый лысеющий мужичок в расстегнутом отутюженном кителе, стоял в сторонке у окна и спокойно ждал разрешения конфликта в семействе Дураков-Премудрых, лузгая семечки.
— Ну, ма-ам, — протянула Василиса Дурак, младшая дочь Ивана Дурака и Василисы Премудрой, чувствуя, как от стыда горят уши и щеки, и с мольбой посмотрела на отца.
Иван чувствовал себя явно не в свой тарелке, и с дочерью старался взглядами не пересекаться.
На днях разменяв пятый десяток, Иванушка обзавелся небольшими залысинами и колючей седеющей бородой, которая придавала огромному двухметровому мужчине с мягким улыбчивым лицом солидности, и так раздражала его супругу.
Предсказуемо, возраст совершенно не повлиял на тот непреложный факт, что жена и дочь, в отличие от старших сыновей, могли с легкостью вить веревки из этого могучего и очень доброго богатыря.
— Дочь-воровка! — Василиса Премудрая сокрушенно покачала головой, — Как же я теперь людям-то в глаза смотреть буду-у?!
— Но я же просила вас о ступе целый год! — попыталась оправдаться девушка, стараясь поймать взгляд отца, — Самой старенькой… поддержанной… дешевенькой… Я даже на права сдала!
— Купи-ила-у, — промурлыкал лежавший на коленях у Ивана огромный черный котяра по кличке Баюн, в семье любовно называемый Баюшкой.
— Теорию сама сдала! – взвилась девчушка, зло зыркнув на Бая.
— А, ну, тогда, ладно-у, — кот сладко потянулся.
Иван, души не чаявший в курносой Василёнке, вздохнул, как перед прыжком в холодную воду.
— Доченька, — он многозначительно посмотрел на жену, рыдающую на его груди, — Не расстраивай маму. Ты же еще совсем маленькая…
— Я уже взрослая! – в глазах Василисы блеснули слезы обиды.
— Мы заме-етили, — промурлыкал котяра, жмурясь.
— Бай! — обиженно воскликнула девушка, — Ты что, против меня?!
— Я соблюда-аю нейтралитет, — мурлыкнул кот и чуть тише добавил: — И взрослый бы не попа-ался.
— Баюшка, — Иван погладил котяру по голове и, чуть подумав, погладил по голове подозрительно притихшую супругу, — Не учи дитё плохому.
— Я не учу-у…
— Я не дитё!!!
— Обворовать высокого заморского гостя! — Василиса Премудрая вздохнула и помахала протоколом задержания перед носом у мужа, — Я так долго вела переговоры, чтобы устроить эту судьбоносную для наших государств встречу! Бесконечные переписки, потерянные грамоты и пропавшие без вести гонцы, обиды и извинения. Шантаж! Да я чуть с ума не сошла, пока запоминала все их бесконечные имена и титулы! А ты, прямо в день аудиенции султана Аладдина, угнала их лучший ковер-самолет со сверхлетучей бахромой и кисточковым навигатором, и…
— Позаимствовала, — умудрилась вставить словечко Василёнка, пока матушка набирала в грудь воздух, — На время! С возвратом.
— Теперь это так называется? – вспылила Василиса Премудрая, припечатав протокол ладонью к столу, — Заимствование?! Баюн?!
— Я её этому-у не учил! – немедленно отозвался кот и покосился на хозяев.
Иван одобряюще улыбнулся дочке и, прокашлявшись, проговорил: — Родная, я уже всё уладил. Султан Аладдин зла на нас не держит! Нормальный мужик оказался!
— Не «уладил», а «откупился», милый, — мягко поправила Ивана супруга, — Три сундука великолепных молодильных яблочек! На которых этот… этот… дорогой гость! Будет заваривать свой…, — Василиса закатила глаза и фыркнула, — Кальян! Пропади он пропадом! Весь терем пропах уже этим зельем!
— Восток — дело тонкое, — философски отозвался Иван и переглянулся с дочерью, — Роднуля, может, все-таки купим ей ступу?
— Ты всегда потакаешь всем прихотям этой прохвостки! – строго одернула его супруга, — И видишь, что из этого получается?
— Так она ведь не успокоится, ты же знаешь, — развел руками глава семейства, — Вон, уже к ступе Бабы Яги присматривается.
— Не успокоюсь, — девушка кивнула и гордо вскинула курносый нос, — Ведь, я уже к ступе Бабы Яг… Что? А откуда ты знаешь? – девушка прищурилась, — Бай?!
— Я не говори-ил, — котяра горестно вздохнул, — И далась тебе эта повозка…
— А вот и далась! – Василёнка раскраснелась еще сильнее, — Я хочу, чтобы скорость! И чтобы волосы назад! А я вся такая, никого не замечаю, и гусляр играет изо всех сил, чтобы все слышали! – она взмахнула волосами, представляя себя в летящей на полной скорости ступе, — Вот, ты, Бай, наверняка тоже хочешь себе личную ступу, сознавайся!
— Заче-ем мне? – мордочка кота удивленно вытянулась, — Меня Яга возит, очень удобно, знаешь ли, в дороге можно вздремну-уть в специальной корзиночке… Парковку, к тому же, искать не надо и оплачивать, защитные заклинания обновлять, антирадары всякие покупать, техосмотр проводить и прочее.
— Ты старый зажравшийся лентяй! – сделала вывод девушка.
— Тако-оуй уж и старый, — фыркнул котяра, — Хотя Горыныча нашего помню еще крошечным змеенышем. И как Яга его выкармливала. Мы его на болоте нашли. Да-а. Видимо, те отходы, что производство, Емелькой открытое, сливает в наше болото, не такие уж и экологичные.
— Ну, хорошо, мы купим тебе бюджетную ступу, Василиса Ивановна, — неожиданно согласилась Василиса Премудрая, чем вызвала панику в рядах защитников ее дочери. Даже кот Баюн, приоткрыв изумрудный глаз, недоверчиво воззрился на хозяйку.
— Правда? – Василиса Дурак ошарашенно посмотрела на маму.
— Да? – лицо Ивана просветлело.
Долгожданная благополучная развязка уже была совсем близко! Ведь он терпеть не мог любых семейных конфликтов, особенно тех, в которых по праву главенства в семье обязан был участвовать.
— На механике, для начала, с бортовым чудо-компьютером, что нам гномья братия из Железногорья прислала, — Василиса Премудрая сделала паузу, — Но!
Иван почувствовал, как супруга, уютно устроившаяся на его плече, ухмыльнулась.
— Ах, «не-ет», — мяукнул Баюн и зевнул, — Хорошо, а то я не поверил своим ушкам.
— Тебе придется ее отработать, — отчеканила Василиса Премудрая и повернула к дочери совершенно сухое лицо, — Ты почти спровоцировала международный скандал, девушка.
— Но, — Губы Василёнки затряслись, — Я же не специально.
— Никто не любит мажоров, лапочка, — совершенно другим, деловым тоном проговорила матушка, — Но все любят, когда они получают по заслугам.
— Но я не… Что??
— Но ты можешь облегчить свою участь, — Василиса Премудрая побарабанила пальцами по протоколу и вдруг резко подалась вперед, — Честно говори, одна была или с кем-то?!
— Одна! — Василёнка обиженно надулась и отвернулась, боясь заглянуть маме в глаза.
— Последний раз спрашиваю! – глаза матушки блеснули алым и все в тереме вдруг стали как будто меньше ростом, — Одна была?!
— Одна, — совсем тихо отозвалась девушка, вжимая голову в плечи. Шутки-шутками, а мамин гнев никому никогда даром не проходил.
— Хорошо, — с неожиданной гордостью в голосе отозвалась Василиса Премудрая. – Готовься.
— К чему? – по спине девушки пробежал холодок.
— К исправительным работам!
— Так, это, — мявшийся в дверях Староста похлопал по скатанному в рулон ковру-самолету, скромно прислоненному к дверному косяку, — Оформлять угон-то будем, аль нет?
— Договоримся, Архип, — Василиса Премудрая подошла к Старосте и улыбнулась, откинув с лица прядку, — Понимаешь, это досадное недоразумение…
— Ага, — взгляд Крышечкина слегка затуманился.
— С этим глупым… Заимствованием ковра-самолета султана Аладдина моей несмышленой дочуркой…
— Ага, — повторил Староста, чувствуя, что начинает краснеть.
— Я улажу это сама. Если конечно, – Василиса понизила голос, — Ты, как самый важный начальник нашего Тридевятого царства, не против такого моего самоуправства…
— Ага, — подбородок Старосты взлетел вверх, — Я самый важный, ага… В смысле, не против, конечно, нет. Дело семейное, да, и жалобы вроде не поступало. Вот.
— Не понимаю я, — Иван поднялся на ноги и, уперев руки в бока, недобрым взглядом смотрел на Старосту, — Каким образом эта хрупкая, нежная и совершенно домашняя женщина может так заморочить мозги женатому и взрослому вроде мужику? Крутить им, как несмышленым мальчишкой?! Вот как…
— Ванечка, — Василиса Премудрая обернулась и улыбнулась мужу, — Любимый, прихвати, пожалуйся, с собой этот проклятый ковер, он такой тяжелый! Помоги нашему храброму Старосте.
— Да, я! — плечи Ивана расправились так, что голова уперлась в потолок избы, — Их вместе могу отнести! И Архипа, и… ковер этот! – Он гордо выпятил широкую грудь, — И тебя отнести могу, родная! Слышишь?
Василиса послала мужу воздушный поцелуй и вернулась к разговору с разомлевшим от внимания Крышечкиным.
— … как он ведется на все эти улыбки и глупые подбадривания? — брови Ивана снова насупились, — Не могу уразуметь.
— Да-а, зага-адка, — промурлыкал Баюн и потерся головой о плечо взгрустнувшей Василёнки, — Не печалься, красавица, — тихо промурлыкал котяра, — Пра-авильно ты Марфу не сдала. Тогда б еще страшнее наказание было. Не любит наша Василисушка ябед и кля-яузников. А зачем вы с ней ковер-самолет-то угнать решили? – любопытный кот улегся девушке в ноги.
— А об этом, Баюшка, я расскажу тебе в другой истории.
Дарья Демченкова https://vk.com/okfant
Когда корабль падал…
Леся вдруг увидела, как будто сама была там: тревожный голос системы аварийного оповещения, тусклый свет…
Люди идут к спасательным капсулам, все спокойны и знают, что делать, как на учениях. И только один спешит навстречу потоку, мальчик лет десяти. Почему-то представляется, что это мальчик, щуплый и темноволосый, и что в руке у него небольшой белый пульт, а по щекам текут слезы: в суете он забыл где-то своего любимца…
Кот, выполняя игровую программу, куда-то умчался, и теперь надо спешить, а его нет. Если мальчик не повернет сейчас же назад, пропадут оба, но мальчик не понимает… ему крайне нужно найти своего друга…
Или вот… женщина. Может, медик? Эта капсула ближе всего к медицинскому блоку…
Вот она подхватывает мальчика под мышки. Он брыкается, но не выпускает пульт: пульт это последняя связь, если его потерять, кот не найдется уже никогда…
…Автоматически отстреливаются и улетают десятки капсул: корабль уже не спасти. Но мальчик все еще рвется искать кота, он не слушает ни уговоров, ни приказов. Женщина клянется, что найдет игрушку, «завтра утром, вот увидишь, кот будет уже подле твоей капсулы»…
Вот – мальчишка уже в относительной безопасности, в анабиозном блоке, пристегнут ремнями и потихоньку засыпает…
Женщина открывает соседний блок: да, улететь они не успели, но сдаваться рано. После катастрофы их наверняка будут искать… а капсулы прочные. У каждой – автономный генератор и они приспособлены выдерживать самые серьезные нагрузки – и давление, и огонь и…
Корабль врезается в Энцелад…
Обманчиво медленно, а на самом деле – невероятно быстро. Носовая часть сминается, зарываясь в лед со скрежетом и скрипом, поднимает клубы снежной пыли.
Ударом женщину кидает на противоположную переборку, гаснет свет, исчезает гравитация – она падает куда-то в темноту, пытается защититься, сжавшись в комок: ей кажется… это Лесе кажется! что корабль рвется на части прямо сейчас, рядом с ней. Что ледяной великан Энцелад сминает его, как кусок фольги, перед тем, как бросить в утилизатор…
Или тишина… уже потом, совсем потом, когда стихнут скрипы и стоны металла, когда только огоньки анабиозных блоков будут напоминать, что прямо здесь, прямо сейчас – конец еще не наступил. И ты, Леся, со стоном встаешь. У тебя сломана рука, и может ребра, и наверняка еще что-нибудь всерьез повреждено… но не важно. Важно, чтобы вас нашли. Те, кто будут исследовать остов корабля, те, кто придут за ним: ведь столько ценного оборудования не может долго оставаться бесхозным. Кто-то придет.
И ты поднимаешь с пола пульт интерактивной игрушки. Кот мог не пережить крушение, его могло вынести наружу, он может быть придавлен чем-то или где-то заблокирован. У кота тысяча причин не отозваться на зов пульта, но он отзывается…
У него есть режим экономии энергии… не подходит, не важно.
У него есть режим автономных перемещений: он будет бегать где угодно и использовать для подпитки любые доступные источники энергии. Да, пусть так. Если кота найдут, то может, будут искать дальше…
У него есть режим возвращения к хозяину. То есть к пульту. Да. Пусть иногда возвращается… пусть возвращается.
– Леся! Не молчи же ты! – Голос Артура выдернул ее из череды странных не то фантазий, не то видений. Слегка охрипший и усталый, словно прошло уже много времени.
Ну да, много. Полвека.
– Я… Меня слышно? – крикнула она в пустоту, хотя, наверное, следует просто идти назад.
Артур высказался. Высказался однозначно. И дурак поймет, что он услышал.
– Чижова, сканер показывает, что вы в двадцати метрах от нас. Постарайтесь больше никуда…
Внутренние двери шлюза раскрылись – они не были перекошены и не примерзли. И ничто не помешало им открыться.
Леся решила – что бы там она ни увидела, не будет закрывать глаза. Она обещала, и значит, пойдет до конца. Хотя бы из уважения к тем людям. Даже если они просто плод взбесившегося воображения.
Сердце колотилось, как бешеное. Леся готова была увидеть женщину из ее видения – замерзшую мумию с белым пультом в руке…
Она не удивилась бы. Совсем. Но.
Пульт был, да. Лежал на полу, у крайнего анабиозного блока.
Эти блоки – действительно прочные штуковины… над двумя горели зеленые огоньки, сообщая, что люди внутри живы.
Кот сел около пульта. Весь его вид выражал крайнее недоумение: и ради этой штуки я столько лет ждал? И ради нее так сюда стремился?
Леся подхватила страдальца поперек живота, не давая удрать, и что есть сил, рванула обратно.
Может, формального повода спешить и не было. Этот отсек ждал много лет, подождет еще день. Но! Но…
Спасателей – Артура и Короля – она сначала определила по отблескам их фонариков. И только тогда догадалась постучать по стене, привлекая внимание:
– Эй! Сюда, мы здесь! Мы их нашли…
Лучи застыли. В шлеме раздалось:
– Леся, с вами все в порядке? У вас давление подскочило и пульс зашкаливает.
– Да. Все в порядке уже.
Как им сказать? Чтобы сразу поняли, чтобы поторопились…
Когда лучи фонаря уперлись в кота у нее на руках, оба спасателя замерли в растерянности.
– Чижова, – очень мягко прозвучал в шлеме голос инструктора, – Что это?
– Кот, Карл Петрович. Он тут… обитает. Сторожит корабль. Чужаков отпугивает. Меня вот чуть не до икоты запугал… серый волк…
Она подняла кота под мышки, давая им полюбоваться контактной пластиной зарядного устройства.
– Понятно. возвращаемся на станцию. Детский сад, шшштаны на лямках… Будет долгий разговор. Заварю нафиг все входы, чтоб еще кто-нибудь не счел, что он бессмертный…
– Ты как, идти сможешь, Красная Шапочка? – вернул себе ровное расположение духа Артур. – Далеко забралась…
– Карл Петрович, – голос все-таки дрогнул. – Я…
– Что?
– Я нашла людей. Я хотела сразу сказать, но сначала связи не было, а потом вы уже сами сюда пришли. Идемте!
…Король первым делом метнулся осматривать пульты. А Леся неожиданно даже для себя громко всхлипнула: вдруг она что-то неправильно поняла, и зеленые огоньки над блоками не обещают ничего хорошего…
А потом почувствовала сквозь скафандр, как Артур сжал ее плечо, и услышала его удивленный голос:
– Ну, ты даешь, Леська… ну ты блин даешь, Красная Шапочка…
Наталья Караванова https://litnet.com/ru/natalya-karavanova-u237037
Белый пушистый кот смотрел на нее из темноты внимательными зелеными глазами. Пасть его беззвучно открывалась.
– Привет, – сказала Леся коту. – Ты откуда здесь? Ты тут один? У тебя есть хозяин?
– Чижова, – На этот раз голос принадлежал не Артуру, а кое-кому похуже. С Королем шутки плохи… – Оставайтесь на месте. Вы знаете, где находитесь?
– Артур знает, – с досадой ответила она. Кот ведь мог услышать, испугаться и убежать! – От того места, где они прятались, там стрелки на стенах…
Кот слегка наклонил голову набок, будто прислушиваясь. Потянулся… и вдруг потрусил прочь от игровой комнаты, в хитросплетения помещений медицинского отсека.
Он пробирался сквозь полуприкрытые, примерзшие двери, он прыгал в темные колодцы все новых комнат, но при этом всегда останавливался и ждал. Словно действительно куда-то вел новую знакомую.
Возле операционного блока Леся поняла, что тьма вокруг не такая плотная: кое-где из под инея едва заметно светили аварийные огоньки. Это было неожиданностью и маленьким чудом: она-то думала, что корабль давно мертв, а оказывается, это не совсем так.
– Эй, – позвала она снова, – зверь лесной, а ты не галлюцинация?
Но коту было плевать на ее вопросы. У него была цель. Уже много лет, со счета можно сбиться, сколько лет! Он ждал этого момента. Ждал, когда кто-то придет и откроет ТУ САМУЮ дверь…
Дверь была диафрагмой переходного шлюза – почти такой, как на их станции. И ее можно открыть… вот только, если там есть воздух, он непременно вылетит…
И если там, внутри, кто-то живой…
– …жова! Твою мать! Сказано, сиди на месте! Вот где ее искать?.. – связь, которой какое-то время не было, снова возобновилась.
– Леська, – это уже голос Артура, – ты кому чего доказываешь? Ты понимаешь, что эта вылазка тебе дорого обойдется?
– Погодите…
Но Артур не услышал, и продолжал бубнить в микрофон.
Кот нетерпеливо привстал на задние лапы, уперев передние в комингс. Ему очень нужно было туда, внутрь.
При ближнем рассмотрении оказалось, что шерсть у него свалялась, а движения вовсе не такие плавные и «натуральные». Кот не был ни призраком, ни искином. Он был игрушкой, чьим-то интерактивным любимцем. В космос живого кота ведь не повезешь… а такого вот необременительного пушистика, которому и в безвоздушном пространстве ничего не сделается – легко!
Сколько же лет он вот так бегает по коридорам? Одинокий, никому не нужный, одичавший серый волк? Бегает в поисках людей, во исполнение программы – быть нужным, быть расчесанным и поглаженным… и поигранным… быть с людьми, слышать их голоса…
– Бедный мой… – вздохнула Леся. – Хочешь, я тебя заберу отсюда?
Кот снова обернулся к волновавшей его двери и открыл пасть: замяукал.
Леся поискала глазами и быстро нашла рычаг механического открывания люка. В космосе ведь бывает всякое, все системы продублированы по многу раз.
В шлеме продолжал ругаться Артур. Король, один раз высказавшись, молчал.
Механизм, как ни странно, оказался в порядке. Как только появилась маленькое отверстие, кот туда мгновенно просочился, словно все-таки был привидением, а игрушкой только прикинулся, специально для Леси.
Да, шлюз. Они не сильно изменились за полвека. Только в этом темно, пусто: ни скафандров, ни оборудования. Скорей всего по ту сторону – чернота стартового ангара спасательной капсулы…
Когда-то хозяева кота поспешно покинули корабль, а игрушку свою забыли внутри.
А он – ждет.
Кот уселся у следующей двери, недвусмысленно намекая, что не просто ждет, а намерен дождаться…
– Прости, парень, – вздохнула Леся, – Никого там…
И не договорила.
Пусковая кнопка, едва заметная в наслоении инея, мерцала красным. Значит, внутри если и есть воздух, то совсем мало. Однако горящая кнопка означала, что ангар не пуст. Что много лет назад что-то пошло не так. И спасательная капсула, вместо того, чтобы вместе с другими автоматически покинуть гибнущий транспорт, осталась на месте.
– А они хотели тебя взорвать… – пробормотала Леся. – А ты их спасал, да? Своих людей…
Говорила она уже вроде бы и не с котом. Кот, он лишь чуткие уши, острые глаза да быстрые лапы. Он – маленькое олицетворение огромного замерзшего мира…
Отблески ярчайшего снега, дымчатая радуга, тени колец на бочине розоватого Сатурна. Огромное, простое, понятное пространство – и баранка орбитальной станции над головой. Улетая, Леся уже знала, что вернется в глухую темноту старого корабля: там осталась неразгаданная загадка, да. Но там осталось и еще кое-что. Непонятная тревога, которую трудно объяснить: страх за живое, смертельно раненое, но все-таки еще живое существо, сам корабль. Ведь это он глядел на нее из темноты ярчайшими зелеными глазами. Живыми глазами.
У главного шлюзового отсека Леся, обрадованная, что обошлось без выяснения отношений, махнула парням рукой. Утром практика, надо выспаться, все такое.
Скафандр сняла, шапочку оставила. В основном из упрямства: сказочную девочку в красной шапочке волки съели. Или там был один волк? Ну, будем считать, что это в память обо всех наивных девицах освоенного пространства. К тому же, не надо забывать: это все-таки визитная карточка и хэндмей.
Только у переходника она вдруг поняла, что Артур и Дзен никуда не ушли, топают следом. Не обгоняя и не отставая, то ли являя собою безмолвный конвой, то ли нервируя просто так.
Леся остановилась. Обернулась к ним. Уставилась на Артура в ожидании. Что еще скажет? Что придумает?
Он придумал. Обернулся к Дзену:
– Дим, иди в корпус, я попозже.
Оказывается, Дзен на самом деле Дима. А Леся думала, что «Денис».
Тот понятливо кивнул и ушел. Ну вот, разбор полета все же состоится. Спасибо, что один на один…
– Прости, – быстро сказал Артур, при этом глядя куда-то в сторону. – Сильно испугалась? Это была… извини, дурацкая шутка была. Но мы были уверены, что ты сразу догадаешься и… в общем, мы не хотели тебя пугать… Может, только немножко.
– Чего?
…совсем не то, что она ожидала услышать. Какой «прости?», Это же она, Леся, «отстала от группы», не воспользовалась «экстренной связью» и не попыталась вернуться хотя бы в ледяную пещеру или вообще на выход, как было оговорено. Или нет?..
– Знаешь, Красная Шапочка, я никогда еще так сильно не пугался. Я подумал, мы тебя потеряли совсем… что ты заблудилась… черт-те что. Знаешь, я был уверен, что ты догадаешься, где нас искать, и просто ну… будешь злиться… а ты…
Ну вот. Теперь даже непонятно, что лучше. Чтобы тебя считали трусливой дурочкой или тоже дурочкой, но мстительной?
– Я догадалась, – вздохнула она, предпочтя быть дурочкой честной. – Только подумала, что это работает в обе стороны. А потом увидела глаза в коридоре. Там ведь не может быть никаких глаз? А я увидела. А еще там следы были…
– Погоди. Догадалась???
Подвижные брови Артура взлетели вверх.
– Да. Извини. Ладно, надо идти, завтра вставать рано. До встречи!
Леся сбежала. И прикрыла за собой дверь. Плотно.
Значит, Артур счел, что она испугалась и, растерявшись, потеряла ориентацию, ушла вдаль по коридорам. То самое, чего она и хотела. Но почему так гадостно на душе?
Два дня прошли в усиленных и прилежных занятиях, даже Король отметил особое рвение стажерки Чижовой. Ни Артура, ни его приятеля она так ни разу и не встретила. Может, к лучшему. А ночью на третий день, сразу после полуночи, оставив в своем сетевом пространстве записку, она забрала один из всегда готовых к работе скутеров дежурной смены и помчалась к айсбергу. До прилета корабля с Титана оставалось еще несколько дней, а до начала работ и того больше. Но вдруг доступ к айсбергу закроют уже завтра?
Все было иначе.
Когда ты в компании, пусть даже малознакомой, мир выглядит проще. Есть иллюзорное чувство, что тебя прикроют и вытащат, чего бы ни случилось.
Но прошлая вылазка еще раз напомнила, что чувство это ложное, и рассчитывать нужно только на себя.
Тайна эта – твоя тайна.
Но и жизнь – это твоя только жизнь.
Леся, оказывается, все помнила до мельчайших деталей – и фрагмент надписи по борту, и заиндевелые фермы, возле которых в прошлый раз они швартовали скутеры, и черные провалы входных люков…
Вот сердечко с именами, вот темно-красная стрелка, ведущая на «маршрут для чайников».
Темнота и тишина. Но времени на сентиментальные размышления нет.
Она, безусловно, собиралась совершить глупость. Полностью это осознавала, но все равно спешила вперед. Словно ее разум, минуя сознание, собрал в кучу какие-то тайные подсказки и уже знал ответ, но ему нужно подтверждение. Нужно посмотреть в глаза серому волку.
В ледяную сначала? Пожалуй, гуляя по темному лесу в поисках страшных серых волков, не стоит сходить с уже знакомой тропинки так рано. Волки наверняка будут стеречь ее где-то подальше… где-то в том коридоре с глазами.
Леся поспешно включила запись нашлемной камеры. Надо было и в прошлый раз так сделать, потом просто просмотрела бы и все…
…Волки не нападают, им, скорее всего, нечем. Возможно, это действительно балуется здешний искусственный интеллект. Хотя это сомнительно: слишком мертвое все вокруг, пустое и холодное.
Или это последствия шуток предыдущих поколений студентов, изучавших корабль. Они здесь, может, устраивали квесты, прятались, дурили друг друга. Готовили нестрашные загадки и таинственные подсказки.
Здесь еще никто не умер. Даже тот, давний, древний экипаж успел эвакуироваться.
Да, так наверняка и было, ведь иначе об этой катастрофе было бы написано много статей, о ней бы снимали фильмы. Катастрофы таких огромных судов всегда привлекали к себе внимание, с тех времен, когда корабли были только морскими…
Леся пробиралась по знакомым отсекам, коридорам и шлюзам, одновременно узнавая их и не узнавая. Они казались больше, холодней. Они давили.
Они намекали: людям здесь не место, уходи. Брось, предай. Забудь. Что ты можешь, слабый человечек? Только погибнуть вместе с нами, остаться здесь навсегда. Если захочешь.
Они уверяли: мы не злые, мы не хотим тебе беды. Все, что с тобой случится – это только твой выбор…
Она остановилась под тем ходом, где в прошлый раз прятались от нее парни. Подняться туда? Посмотреть, какой сюрприз они ей готовили, если готовили?
Наверняка же что-то было. Во всех мелких тайных обществах существуют обряды посвящения. Леся это знала довольно хорошо: даже в студенты ее посвящали и требовали произнести шуточную клятву.
Но место, где она видела глаза, и привлекало и пугало ее куда больше…
Там ожидаемо было пусто, но ведь можно идти дальше, идти в темноту, оставляя пометки на стенах. Идти, пока не придешь…
В глубине корабля вдруг что-то глухо ахнуло, низкий жалостный звук прокатился по всей конструкции, заставив ее замереть. А действительно, кто сказал, что корабль вмерз в ледяную корку Энцелада намертво, и всякие подвижки и усадки исключены? Может, он продолжает потихоньку погружаться в ледяной массив, может, там, под толщей, его искореженная носовая часть достигла уровня жидкого океана? До него, по последним данным, километра два льда и вулканических осадков. Но ведь гейзеры как-то вырываются, значит, где-то толщина льда может быть меньше. И даже значительно меньше. И если все время идти вниз…
Все те секунды, пока гул раскатывался по стенкам корабля, она стояла, застыв, прикусив губу, и ждала, не содрогнется ли корпус, не сдвинется ли вниз, в океан, чтобы избежать куда более печальной участи?
Ничего не случилось. Просто звук. Как стон.
Она тряхнула головой и решительно пошла дальше. Вперед, к очередной развилке и очередному коридору-провалу…
Отсек не был заперт, и сверху хорошо видно, что это какой-то совсем небольшой отсек. Но потом фонарь выхватил легкие следы на инее – все те же ровные ряды легких лап, что она видела в прошлый раз!
Леся почти не удивилась. Скорей, она удивилась бы, если бы их там не оказалось.
Предусмотрительно закрепив на комингсе страховочный трос, она спрыгнула к следам.
Цепочка их оборвалась возле прикрытой, но перекошенной прозрачной двери, которая из-за положения корабля была почти на полу. Сквозь стекло в свете фонарика она увидела сначала просто мешанину непонятных предметов, беспорядочно сваленных почти точно под этим импровизированным окном. И только потом поняла: игрушки. Потускневшие от инея, почти черно-белые в луче фонаря детские игрушки! Какие-то мишки, пирамидки… столики. Значит, на борту были дети…
Леся рукавами счистила иней со стекла, чтобы было лучше видно.
Про игрушки Артур не рассказывал. Наверное, ни он, и никто из его друзей, в этой части судна еще не бывали. И никто из предыдущих поколений искателей приключений. И, наверное, те люди, которые осуществляли «тщательную проверку всех узлов и помещений». Да разве возможно без схем и планов на такой махине изучить все помещения…
А потом вдруг внутри вспыхнул тусклый свет, как будто на ее нашлемный фонарь отозвался датчик движения внизу, и в шлеме – прямо в шлеме, не сквозь скафандр, а напрямую, вдруг заиграла простенькая колыбельная. С середины такта, резко, как радиосигнал во время подстройки… Знакомая с детства, она вдруг врезалась в уши, заставив сжаться в комок, и прикусив губу ждать, случится ли что-нибудь еще?
Мелодия стихла так же внезапно, как началась. Погас и свет внизу, но Леся долго-долго не могла заставить себя еще раз попробовать активировать этот датчик. А вдруг сработает? Или, что еще хуже – а вдруг не сработает?
Если честно, хотелось бежать. Возвращаться назад, прочь от мрачных тайн этого лукавого леса…
Датчик сработал.
В этот раз обошлось, правда, без мелодии. Всхлипнув, Леся все-таки отлипла от стекла. Следы вели туда, в детскую… но надо ли ей туда? И есть ли из нее другой выход?
Она внимательно и очень тщательно изучила пол у этой прозрачной двери и нашла еще следы. Странный зверь уходил оттуда и туда возвращался, кажется, где-то там и было его логово.
Кроме следов сбоку от двери она обнаружила темную табличку, и когда почистила, смогла разобрать: «МЕД. ОТСЕК, 4 ДЕК, ЛАЗАРЕТ, ДЕТСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ».
Оставалось только надеяться, что детей здесь к моменту катастрофы тоже не было – как людей в тех каютах, которые они изучали с парнями два дня назад… вот ведь гадство, глаза чешутся, а не потереть.
– Эй, – сказала она дрогнувшим голосом. Сама удивилась, какой он сиплый и жалкий. – Эй, серые волки, слышите? Это я, К-красная Шапочка… я уже очень сильно, просто ужасно боюсь, слышите? Вы меня правда напугали. Вы к-крадетесь в темноте, шуршите, включаете свет… вы включаете часы, и оставляете следы на инее, как будто кто-то ходит здесь без скафандра… давайте с этим как-то заканчивать, а? Смотрите, я к вам пришла. А вы где? Где смелые и страшные волки?
– Леська, – прозвучал в шлеме в ответ зловещий шепот. – Эй, ты с катушек едешь? Ты где вообще?
– Четвертый дек, – стеклянно ответила она, – Медицинский отсек, лазарет, детское отделение. Артур, вы только не очень торопитесь. Я, кажется, нашла серого волка…
Когда-то у корабля работали гравитационные пояса, давая представление о верхе и низе, и тогда пол был именно полом. Сейчас шлюзовой переход смотрел вниз под большим углом, пожалуй, еще немного, и он воспринимался бы как колодезная шахта. Хорошо, неглубокая, метров пять. В свете фонариков был хорошо виден следующий люк, тоже открытый и темный.
Впрочем, при здешней гравитации травм опасаться не стоило, хотя обратный путь потребует некоторых усилий. Парни, почти не раздумывая и не разглядывая окружающее пространство, попрыгали вниз. Лесе пришлось тоже…
Эта шахта была длинной. Очень длинной. Правда, по стенам на удобном расстоянии виднелись не то поручни, не то ступени, и рельсы-направляющие грузового подъемника.
Иней, иней… буквы на стене: имена, обведенные сердечком. Да, студенты здесь бывали.
Миновали еще одну шахту-отсек, и остановились у первой серьезной развилки. Большая красная стрелка, намалеванная прямо на стене, указывала направо.
– Что там? – спросила Леся тихо. Ей не ответили: Артур даже показал указательный палец, напоминая о необходимости соблюдать тишину. Стрелка компанию не вдохновила, свернули влево. Здесь прыгать в бездну уже не пришлось: когда-то это был один из боковых служебных переходов сектора. Идти по-прежнему неудобно, однако приятно почувствовать под ногами хоть какую-то опору.
Артур открыл одну из дверей, и свет фонарей ухнул в пустое пространство, метров через пятнадцать упершись в гладкую стену из спрессованного снега и льда. Артур первым перелез через ограждение служебной лесенки и показал, как можно с ее помощью спуститься еще ниже. Дзен, шедший последним, тщательно закрыл дверь.
– Можно говорить, здесь глухая зона. – Заметил снизу Артур.
– А почему в других местах нельзя? – все-таки уточнила Леся.
– Потому что в других местах обитают страшные серые волки. По твою душу, между прочим, Красная Шапочка. Разозлишь их, могут съесть…
– Ну, со мной же аж целых два отважных дровосека. Небось, защитят одинокую девушку в темном лесу…
Парни заржали, но как-то неуверенно.
– Ладно, – потребовала она. – Рассказывайте!
– А… ну на самом деле, просто из области здешних легенд. Что, правда не слышала?
За три месяца у Леси на станции появились и приятели, и просто знакомые, но она специально не занималась наведением мостов и налаживанием связей. Год назад ей, одной из немногих, посчастливилось поступить на бюджетное место Международной Космической Академии, а это очень престижный вуз. Вылететь проще простого, восстановиться – почти невозможно. Так что она прилетела на эту практику учиться, чем и занималась все честные три месяца. Пиво по выходным в кафэшке «Большой Сатурн» на планетарной базе – не в счет.
– Нет. Как-то не сложилось…
– Прикол, – хохотнул Дзен. Он уже осматривал «пол-переборку» под ногами в поисках очередного доступного прохода. – Я думал, это шутка была…
Артур его перебил:
– Ну не совсем. Но что сейчас расскажу – правда. Так говорят. Мне рассказывал мой старший брат, он на этой учебке стажировался года два назад. Из-за большой бури на Сатурне они задержались на лишних две недели, ну и от скуки облазили тут практически все… но речь не совсем об этом. Считается, что это место совершенно пустое, все ценное отсюда давно забрали, бла-бла-бла. Ну, ты сама видела. Но… кое-что тут все-таки есть!
– Страшные серые волки? – Улыбнулась Леся.
Луч ее фонарика метнулся вверх, к люку, из которого они спустились, пробежал по ледяным глыбам, где продолжал изыскательские работы Дзен, остановился на шлеме Артура. Шлем мгновенно потемнел, спасая глаза своего владельца.
Отсек не такой уж большой, но отчего-то подумалось, что люди в нем все равно кажутся маленькими и незначительными. В рамках статистической погрешности: как жизнь бумажного самолетика по отношению к жизни звездного корабля.
– Призраки, – дрогнувшим голосом сказал Дзен снизу.
Правда, испортил весь эффект, хихикнув.
– Не знаю, что это, – вернул к себе внимание Артур, – но что-то точно есть. Брат слышал несколько раз, я сам тоже. Не думаю, что это призрак, я не верю в такую хрень. Но, может, остались какие-то роботы. Сто лет назад на космолетах использовались роботы? Ну, или не знаю… какое-то другое оборудование…
– Робот-ремонтник с ведерком цемента, – снова подсказал Дзен. – Ходит по коридорам и стучит в стенки…
Причем здесь цемент, Леся не поняла, но переспрашивать не стала. Если у Артура дурацкие шутки, то у его приятеля они и вовсе непонятные.
– А что вы сами-то слышали? – уточнила она. – Голоса?
– Я слышал шаги, – серьезно ответил Артур. – Не здесь, глубже. Недели две назад немного отстал от группы и…
– Человеческие? – подыграл его приятель, с усилием отваливая в сторону глыбу льда. – Я же говорил, что должен быть другой вход в обитаемую зону! Не через этот дурацкий круглый зал!
Под глыбой действительно нашлась закрытая дверь.
– Не, не человеческие, – не пожелал менять тему Артур. – Как будто крысиные. Но какие здесь крысы. Тут и воздуха-то нет, чтобы звук передавать… такая легкая вибрация. Топ-топ-топ.
Он постучал по стене, но вибрация получилась не легкая, а вполне себе. Леся почувствовала даже через скафандр.
Стало жутковато, но мало ли кто чего придумает. Это такое место: темный лес со страшными сказками.
– И все? – спросила она. – Только шаги?
– Тебе мало?
Артур спрыгнул вниз, и парни принялись открывать дверь уже вдвоем, при помощи найденных здесь же кусков металла.
– Вообще, – добавил он через минуту, – был еще свет. Тусклый, красноватый, как от аварийных ламп. Но это я сам не видел, это брат рассказывал. Ну и, они находили тут в коридорах всякое. Чего не должно было быть. Но это касается только внутренних закрытых помещений! – Парни навалились вдвоем и открыли дверь. Изнутри вырвалось облачко ледяных кристаллов, засверкало в луче фонариков.
– А здесь мы почти снаружи, – хихикнул Дзен. – Здесь никаких аномалий не бывает. То, что живет внутри, не любит лед.
Новый проход был деформирован, туда тоже насыпалось много льда. Но парни были в восторге.
– Кажется, до нас сюда никто не добирался, – пояснил Артур. – Грядут открытия. Но – тихо!
– Да почему? – Леся допускала, что они раньше тут что-то видели или слышали, но мало ли что может примерещиться в такой полной тишине и темноте? Особенно если лазать в одиночку. Все-таки этот Артур – немного псих.
– Потому что есть теория. То, что живет внутри, или умеет подключаться к нашим частотам, или просто реагирует на тепловое излучение… или на приборы скафандров. В общем, оно засекает людей, и…
– На кого-то что, нападали?
– Еще бы оно напало, – из голоса Дзена исчез всякий намек на веселость.
– Наша теория… – Артур начал спускаться в открывшийся проход. – Отлично, Дзен ты пролезешь! Так вот, мы считаем, что это искин корабля… как-то сохранился и включается, когда мы приходим. Хотя, конечно, носовая часть всмятку, а там все управление… да и печка у него была погашена еще до катастрофы. Но могло же быть и автономное питание? В общем, серые волки, это не шутка и не фантазия. Поняла, Красная Шапочка? Так что с этого момента тихо! Выдвигаемся.
В конце коридора были каюты, несколько. Фонарик выхватил спальные ниши, пластиковые упаковки ночных комплектов. Откидные столики прищелкнуты к стенам, давно разрядившиеся поплавки валяются, как попало. Никаких признаков, что во время аварии тут кто-то находился. Но это и к лучшему. Леся подумала, что у нее нет плана, если вдруг в каком-то из помещений они обнаружат замороженную мумию. Сразу захотелось побыстрей закончить экспедицию… но не признаваться же.
Парни, наскоро осмотревшись, поспешили дальше. Такие пустые каюты они уже видели. «Аварийная ситуация, очевидно, развивалась постепенно, экипаж успел покинуть борт…»
Леся напоследок провела фонариком по полу… верней, по той стене, которая сейчас была полом, и чуть не вскрикнула. А будь фонарик не нашлемным, непременно уронила бы его.
Там, внизу, на пыльной заиндевевшей поверхности, блеклые, но все еще отчетливо видные, темнели следы.
Не человеческие. Но и не крысиные: крупнее. Ровная одиночная цепочка следов. Зверек (ага, без воздуха и скафандра!) забежал в каюту, осмотрелся, и выбежал обратно. И больше сюда не возвращался.
Леся несколько раз зажмурила и распахнула глаза, чтобы убедиться, что ей не чудится. Следы не исчезли.
В горле пересохло. Вне кислородной атмосферы белковая жизнь невозможна, это все знают. Но вот же, вот!
«Серые волки как-то измельчали за годы одиночества» – попыталась она себя взбодрить. Но какими бы они ни были, они все же остаются волками…
Что-то блеснуло в луче фонарика, что-то маленькое, покрытое инеем и серой пылью…
Пришлось исхитриться, чтобы дотянуться до этой штуки и не повредить следы. Но «штука» оказалась блестящей оберткой от конфеты. На корабле когда-то обитали люди, которые ели конфеты… Странно, что на фантике так мало пыли. Как будто конфету здесь ели не пятьдесят лет назад, а всего лишь лет пять…
Да нет, просто разыгралось воображение.
Парни уже убрели довольно далеко, и конечно все затоптали. Они даже скрылись за очередным поворотом. Теперь окликать их по внутренней связи скафандров оказалось попросту страшновато. Леся решила, что расскажет про следы позже… ей ведь поверят! Обязательно поверят. Артур же сам говорил про крысу…
Она поспешила их догнать, но за поворотом снова было пусто. Пусто, абсолютно темно, если не считать луч ее фонаря, и тихо. Да, здесь, в мертвом корабле, нет воздуха, но ведь раньше в динамиках все равно слышалось дыхание парней, едва заметные шепоты, междометия. Сейчас – как отрезало. Одновременно отключились? Или оказались под каким-то экраном?
«Спокойно, Леся!» – Сказала она себе. Бывало хуже. Надо просто… просто осмотреться! Иней на стенах и следы на полу прекрасно покажут, какие волки их утащили.
Вот царапина на пластике, свежая. Вот цепочка следов. Все нормально вроде бы, Артур и компания здесь прошли. Свернули сюда…
Следы пропали. То есть, парни потоптались на ровном месте, может, с минуту. А потом…
Если отмести вариант с мгновенной аннигиляцией, притом беззвучной и незаметной, то вариант оставался один. Леся посветила туда, где по законам гравитации Энцелада был верх. А у корабля – шахта очередного коридора.
Она заметила даже веревку, по которой эти придурки забрались в открытую дверь метрах в трех от того места, где она стояла.
Ну что же… веселый розыгрыш! Леся оценила. Интересно, что они скажут, если она за ними не полезет, а сама где-нибудь спрячется и подождет. Обратный путь, если что, известен. И договор о «встречаемся через три часа» никто не отменял. Интересно, как они будут ее искать, не имея возможности разговаривать между собой?!
К тому же был один интересный вариант — последить за событиями, не включаясь в активную беседу. Дополненная реальность в скафандре – атавизм, конечно, но иногда очень полезный атавизм. Он позволяет вывести на виртуальный экран биометрию всех членов своего «роя». Скафандры по умолчанию объединены в сеть, и у каждого ведется запись состояния, как оборудования скафандра, так и его содержимого. Оба «шутника», судя по сетевым данным, были слегка возбуждены, но биологические параметры в норме.
«Придурки» – снова мысленно пригвоздила она своих спутников… и пошла дальше по коридору, нарочно пыхтя и сопя в микрофон.
Поворот, еще поворот. Достаточно далеко она ушла?
Леся уселась на переборку. Силы тяжести почти никакой, зато так можно повнимательнее изучить поверхность бышей стены. Вдруг те следы все-таки померещились? Или наоборот. Или это Артур их специально нарисовал, например, в прошлую вылазку, чтобы пугать новичков…
Этот мог.
Леся сидела, спиной прижавшись к холодной стене и ощущала злость, разочарование и одиночество, какого не чувствовала уже очень-очень давно.
Все дело в том, что ее давным-давно никто не бросал одну в темном лесу.
Дровосеки? Да какие они к бесам дровосеки. Так, волчата-недоростки…
Кап – кап – кап…
Едва заметный, но реальный звук. Такой же, как утром, в шлюзовом отсеке станции. Кап… кап… кап.
Тихо-тихо, на грани слуха.
Или все-таки не кап-кап, а топ-топ?
Леся закрутила головой и ничего особенного, конечно, не увидела. Крыса. Скажет тоже…
Меж тем, судя по данным их скафандров, парни заволновались. Интересно, догадаются посмотреть ее биометрию? Не догадались. Но вот и они: отсветы фонариков по стене в десяти шагах позади того места, где она сидит… а за этими отблесками…
Два глаза смотрели на нее из мертвенной темноты. Два ярких, зеленых, светящихся глаза!
Леся развернулась туда всем корпусом, чтобы луч ее нашлемника помог понять, чудится ей или нет, но успела заметить лишь маленькую серую тень, мелькнувшую в самой дальней части коридора: появились парни, загородили обзор.
– Ну ты и… – раздался в наушниках злой шепот Артура. – Куда ты делась?! Мы тебя ищем…
– Тихо! – так же на пониженных тонах зашипела она в ответ. – Здесь точно что-то есть, вы его спугнули!
– Где?
Лучи заметались по коридору. Леся неловко поднялась, придерживаясь за стену, и повела парней туда, где заметила глаза.
Там было пусто, даже иней почти отсутствовал. Обращал на себя внимание только выбитый небольшой иллюминатор, ведущий в соседнее помещение.
– Возвращаемся, – коротко решил Артур. – Хватит дури…
В ледяном зале они остановились. Леся не стала говорить ни о звериных глазах, ни о следах. Сейчас важно было не это. Важным было понять, как так вышло, что она же и оказалась виноватой в том, что они сами первые решили ее разыграть?!
Да ее месть была совершенно невинной: ну, ушла чуть дальше, но ведь не пряталась. Просто сидела и ждала! И кстати, внутреннюю связь в скафандре она не отключала ни на минуту, в отличие от некоторых. Нет, конечно, это все сейчас выглядит как-то по-детски, но ведь она права!
– Арчи, – спросил Дзен задумчиво, – Это означает, что послезавтра мы никуда не идем? Это весьма многообещающий проход, считай, новый сектор открыли.
– Без разницы. – Ответил резко Артур, – Все равно айсберг уже обречен. Его вычистят изнутри, превратят в служебный тоннель к океану…
«Его нельзя резать, – подумала Леся. – Тут есть кто-то… может, не живой, может призрак, но это кто-то, для кого здесь дом».
Она опять ничего не сказала. Все, что она сейчас скажет, будет звучать как оправдание. А чего-чего, оправдываться она не желала. Пусть сами оправдываются!
Вблизи айсберг производит куда более сильное впечатление, чем с орбиты. Особенно по сравнению с их куцым «роем»: группой из трех десантных скутеров, представляющих из себя гибрид ложемента, маломощного маневрового двигателя и антиграва. Слабая гравитация Энцелада все же позволяет его использовать на малых скоростях, так что стажеры, зависшие подле махины старинного корабля, казались мухами, кружащими у праздничного торта.
По общепринятому времени Энцелада было глубоко за полночь. Но у айсберга начинался рассвет. Большой дымчатый серп Сатурна, перечеркнутый тенями кольца, дополнял композицию удивительными разноцветными отблесками.
Если из исследовательского центра на поверхности Энцелада или из иллюминатора станции зрелище казалось удивительным, то здесь оно просто завораживало. И снег искрился белый, словно на Земле, под Рождество или Новый год, где-нибудь в Хельсинки или Москве. И шлейф пара у горизонта клубился в рассветных лучах – непрочная атмосфера спутника.
Когда-то древний корабль разломился на части, и случилось это еще до столкновения. Артур без колебаний направил свою команду к верхнему колючему гребню «скал» – замерзшим и покрытым кристаллами льда и пыли фермам разрушенных конструкций.
Леся, пролетая мимо борта, различила какие-то иероглифы, фрагмент надписи на английском «…опус» и цифры. Надписи проглядывали сквозь иней, но ничего ей не говорили. Полвека назад в этой части пространства велось грандиозное строительство основного узла разгонной станции, тут было много кораблей, жилых модулей, автоматических транспортников. Это можно было бы сравнить с космическим мегаполисом, только подвижным, ни на минуту не останавливающим движение.
Некоторые из тех кораблей разбились или пропали. Какие-то потом даже нашли. Но и сейчас пространство возле планет-гигантов периодически прочесывают искатели древних сокровищ, «старьевщики», и кое-что находят, иногда даже ценное.
Когда Лесе было двенадцать, она мечтала отправиться в такую экспедицию.
И вот, почти оно. Правда, все не так.
И компания не совсем та, и ситуация… и вообще. До вчерашнего вечера она с Артуром Скеблиным пересекалась лишь несколько раз во время учебных занятий. Он учился на пилота, она – на оператора навигационных систем. За это время она лишь успела по достоинству оценить его не слишком объемное чувство юмора и весьма значимое чувство собственной неотразимости, но запомнила еще почему-то, что баллы у него выше среднего.
Хотя, не почему-то.
Это-то и бесило: был бы Артур просто пустышкой-зазнайкой, она бы быстрей определилась, как с ним разговаривать и что отвечать.
И может, сейчас сидела бы в каюте, даже не догадываясь о вылазке…
…Мухи все-таки уселись на торт: рой добрался до «торцевой» торчащей к звездам поверхности старого корабля. Все три мухи. Одна из них – Артур, другая – Леся, третья – Дзен.
Здесь чернели разрушенные стыковочные узлы и провалы переходных шлюзов. По знаку Артура они зашвартовали скутеры к одному из обломков и дальше отправились уже пешком, наслаждаясь возможностями почти незаметной гравитации. Леся увидела на одной из перекошенных панелей косую надпись по инею – «Таманский-67». Наверное, ребята из прошлогодней группы. На Энцеладе практику проходят только те, кому в этой зоне чаще летать: будущие сотрудники транспортных компаний или пилоты буксиров из внешних систем. У планетарников – свои учебные центры на Луне и на Фобосе. У них свои сложности и совсем другие задачи…
Дальше надписей стало больше, некоторые почти стерлись, заросли инеем. А потом компания перешла в тень, пришлось включить нашлемники.
Артур жестом хозяина показал, куда лететь, но это исключительно для Леси, Дзен и так все знал.
Леся вывела на стекло шлема интерфейс дополненной реальности: может, парни тут уже бывали, но дополнительная информация лишней не будет. Правда, в основном пока это была ненужная информация – о температуре снежного покрова, процентном содержании водяного пара у поверхности, радиационном поле и т.п. Данные об объекте в заданных координатах – «Объект №2312 искусственного происхождения «Октопус»… Понимай, как хочешь.
Услышала в шлеме голос Артура:
– Все помним, да? Тишина в эфире, только экстренные переговоры. Держаться вместе, на посторонние шумы не реагировать. В случае чего – встречаемся здесь через три часа.
– Как драматично… – прокомментировал Дзен. – Бывали сто раз уже…
– Я для новичков.
То есть, лично для Леси. Все это он вообще-то рассказал ей перед вылетом, только не счел необходимым объяснить, почему надо молчать.
– А-а… – в голосе Дзена многозначительность смешалась со смешком. – Тогда понятно. Идем стандарт? Или скучно?
– Стандарт, – нехотя пояснил Артур, – это маршрут по стрелкам, для чайников. Но это как бы не очень интересно. Служебные помещения, там народ толпами ходит. Никаких приборов, никаких артефактов. Мы обычно стандарт проходим с лету, там дальше будет интереснее. Правда, это немного опасней… и связь там хуже.
– И как часто вы тут бываете?
За три месяца на Энцеладе Леся оказалась у айсберга впервые. И думать не думала, что он настолько изучен.
– Н-ну… – задумался Дзен, – я восьмой раз, Арчи – раз двенадцать был.
Да уж…
И зачем Артур ее позвал? Похвастаться молодецкой лихостью?
Так у него вроде и так есть перед кем… и более благодарная аудитория есть. Или в своей группе он успел завоевать сердца всего женского коллектива и теперь подступается к инженерам? И начал с нее?
Леся в лицах представила всех девчонок пилотажной секции, живописно расположившихся у ног Артура с бокалами вина, и умильно заглядывающих ему в глаза снизу вверх – и едва сдержала смех.
Ну, зато приключение. Сидеть на станции не больно-то весело.
Особенно если твой старший инструктор Карл Изгорнов…
– Па-а-ашли!
– Эй, Красная Шапочка, ты что, обиделась?
Леся висела в центре гравитационного кольца центрального контура станции, это единственное место, где нет силы тяжести. Можно представить, что ты в воде, и плывешь, но чудесным образом можешь дышать. Играет тихая музыка, вокруг – лишь слабые отсветы зеленых и оранжевых огней… только одежда остается сухой и, к сожалению, слышно, что происходит вокруг.
Артур уселся в тамбуре, у желтой полосы, и затеял светскую беседу.
– Эй, я тут! Обиделась, спрашиваю?
– Нет.
– А по тебе не скажешь. Болтаешься тут одна, как белый лебедь на пруду. А там, между прочим, новости… будет почта!
– Ага.
– Все-таки обиделась! Ну, хочешь, публично извинюсь, что не помог тебе искать эту чертову протечку.
– Королю не помог. Перед ним и извиняйся!
– Король самодур. Знал, что это конденсат, но все равно полез вскрывать. Специально, чтобы нас носом натыкать.
Леся не ответила. Она тоже считала, что достаточно было прогнать парней по тому маршруту, по которому они шли изначально, и доверить ей закончить осмотр.
– Да что ж ты такая обидчивая! – крикнул Артур. – Что я сделал-то? И долго будешь там болтаться? Давай сюда!
Видимо, полетать в тишине и покое не получится. Леся отключила музыку, подтянула себя за страховочный шнур к дальней от Артура стенке шахты, и уже оттуда, развернувшись, легко перелетела к выходу.
– Болтаешь много, Серый Волк.
– Да что, блин, не так? Поговорили, поржали, разошлись. Ладно, вот новость: к нам идет от Титана буксир Межпланетной Транспортной Компании. Они будут взрывать наш айсберг.
– В каком смысле взрывать?
– Ну, в рамках программы исследований подледного океана Энцелада. Короче, все ценное, по их мнению, оттуда уже снято. Что не снято они, может, сами снимут. А корабль представляет собой уникальный и почти безопасный способ без дополнительного бурения добраться до океана. Они в нем дыру проделают до самой носовой части, а потом уже будут лед сверлить. Типа так быстрее и расходов меньше. Ну и металл, снятый с корабля, им пригодится.
Леся вздохнула: К айсбергу в центре Дийяра, на одном из самых гладких участков поверхности Энцелада, она привыкла. Он особенно хорош, когда всходит Сатурн в полной фазе: от солнца белые блики, от планеты – розовые. И снег искрится… И над всем этим – серебристое зарево гейзерных выбросов.
– И когда?
– Скоро. Я подумал, надо туда сгонять. Пока не поздно. Король не заметит, он робот, спит по часам.
– И? Предлагаешь мне знать, но молчать?
– Предлагаю тебе присоединиться. Во искупление моих грехов, какими бы тяжкими они ни были.
– Блин.
С одной стороны, есть регламент пребывания в учебном центре, дисциплина, режим и правила. Есть здравый смысл.
И еще есть «айзберг» – огромный космический корабль, лет пятьдесят или даже сто назад врезавшийся в Энцелад, пробивший относительно тонкий слой поверхностной ледяной коры… и вмерзший в него, за годы покрывшись инеем. Не известно, достиг ли этот корабль жидкого океана, но трещины у того места, где он под острым углом вошел в разлом, видны и сейчас.
По очертаниям трудно понять, что это за корабль, какой стране или корпорации принадлежал. Скорее всего, один из буксиров, сооруженных таскать большие блоки внутри системы Сатурна.
Но как айсберг он выглядит внушительно и завораживающе.
Когда открыли на Энцеладе постоянную исследовательскую станцию, а потом на его орбите и учебный центр Международной Космической Академии, айсберг, конечно, тщательно исследовали. И даже использовали при постройке учебки снятые оттуда материалы и приборы. Это точно, это подтверждено документами.
Курсантам и стажерам путь туда заказан.
Правда, все равно из каждой новой смены оболтусов кто-нибудь обязательно сбегал на поиски приключений. А потом они возвращались обратно, неудовлетворенными и разочарованными. А бывало, еще и под конвоем…
– Что, струсила? – сверкнул зубами Артур.
– Сам дурак. Черепахой или роем? Сколько человек?
Артур мелкими взмахами рук показал, что – роем. И напомнил:
– Пошли. Ужин через полчаса. Опоздаем – этой ночью точно не выберемся.
Кап-кап-кап…
Не самый обнадеживающий звук, особенно если капает не вода. Скорее всего, это скопился конденсат, а когда Король запустил маневровый, он от вибрации начал собираться в капли, стекать по трубам и проводам и осыпаться вниз с характерным звуком.
Умиротворяюще помаргивали огоньки контрольки у шлюза, на грани слуха гудел двигатель. В пяти метрах от Леси, в нише, застыли безголовые братья – пять скафандров для работы снаружи.
Одно из самых скучных мест для дежурства. Но это часть повседневной жизни, рутина. Традиция.
Леся вздохнула и взялась за отвертку. Вахта есть вахта. Запись в журнал она скинула сразу, теперь нужно изучить проблему своими глазами. Ибо оставлять неизученным посторонний шум на космической станции, по меньшей мере, недальновидно. Одна беда, панель у самого пола, а значит, придется поползать… и почему это случилось именно в ее дежурство?
За панелью было пыльно, но сухо. Она даже залезла рукой проверить, но кроме дохлого паучка не нашла ничего. Правда, звук стал немного громче. Значит, придется снять еще и соседнюю панель.
Леся так старательно прислушивалась к звукам в стене, что пропустила другой, куда более привычный – звук шагов за спиной. Среагировала только на свист и смешок, прозвучавший откуда-то сверху, но попытка встретить врага лицом к лицу с ходу не удалась. Вскакивая, она со всего маху ударилась затылком в кондиционер, охнула, и, конечно, села обратно.
Будет шишка.
К тому же оранжевая вязаная шапочка-подшлемник, хэндмей и визитная карточка, свалилась на пол, высвободив короткие мышастого цвета волосы. Встрепанные.
– Отличный ракурс! – широко улыбнулся Артур Скеблин. – Приятно видеть тебя у своих ног…
Артур вообще-то красавчик, в универе у его ног действительно кое-кто из девчонок мог оказаться не случайно. Но тут-то другая история. На станции – первым делом самолеты, в смысле, пилотирование, программирование, а так же дисциплина и режим дня.
Артуров приятель по прозвищу Дзен широко улыбнулся. Он наслаждался моментом, даже не убавив звук в музыкальном клипсе.
Как настоящей красотке для пущей неотразимости нужна рядом некрасивая подружка, так Артуру для демонстрации его лучших качеств рядом обязательно нужен такой вот Дзен. Крепкий, унылый и слегка в него влюбленный.
– А предложить помощь даме? – сердито спросила Леся, одновременно возвращая на голову хэндмей и той же рукой ощупывая будущую шишку.
Артур галантно протянул ей ладонь, и тут же получил в нее отвертку. А что? Встать-то она и без посторонней помощи может. А вот оставлять благородный порыв без внимания нельзя ни в коем случае!
– И что я с этим должен сделать?
Она все-таки поднялась. И сразу поняла, что зря: Артур был выше на две с половиной головы. Конечно, его черные брови, светлые волосы и волевой подбородок оказались значительно ближе к ней, но и разница в весовых категориях стала куда заметней.
– Я надеялась, поможешь разобраться с этой капелью, – вздохнула Леся, – но вижу, что зря. Отдай инструмент и проваливай!
Артур улыбнулся, показав ряд красивых отбеленных зубов и спросил:
– А если не отдам?
Осталось возвести очи горе и поинтересоваться у низкого потолка:
– А если там что-то серьезное утекло?
– Жидкое радиоактивное топливо? – снова шевельнул бровями Артур.
Дзен это услышал, схватился за горло и неубедительно изобразил агонию.
– Придурки! – Поставила она диагноз.
Но в этот момент в коридор как раз выглянул дежурный инструктор, Карл Петрович Изгорнов, по прозвищу Король, и прекратил безобразие одним своим присутствием. Этот бывший офицер вооруженных космических сил имел волшебный дар придавать серьезность любому моменту, при этом ему даже не требовалось использовать мимику. А казалось бы – и ростом ниже Артура, и лицо ничем не примечательное. Ни тебе выразительных глаз, ни высоких скул. Даже наоборот, глаза щелочки, что цвета не разобрать. Учебная площадка «Кассини Е-41» принадлежит гражданскому флоту, но когда появляется Изгорнов, армейская осанка зарождается даже у Дзена.
– Докладывайте, Чижова, – потребовал Король.
Леся пожала плечами:
– Я услышала звук капель за обшивкой. Отметилась в журнале и вскрыла панель.
– Что обнаружили?
– Радиоактивное топливо, – шепотом подсказал Дзен, и тут же огреб подзатыльник от Артура: надо знать, когда можно шутить. Леся бы обоим такой выписала еще три минуты назад, если б могла дотянуться.
– Я ошиблась с панелью. Капает за соседней…
Королевский взгляд с точностью радара навелся на Артура:
– Скеблин, отвертку!
– Да это конденсат, наверное… – пробормотал красавчик, но отвертку отдал.
И ответа так и не удостоился.
Пока Король быстро отщелкивал соседнюю панель, оба стажера благоразумно смылись, а Леся осталась наблюдать: все-таки ее дежурство.
Это действительно оказался конденсат от системы терморегуляции. Его удалось быстро стереть обычной ветошью. Король сам и стер.
— Опять сказочник? – Сфинкс облизнулся и посмотрел с интересом, что при его репутации выглядело достаточно скверно.
Пришлось перестраиваться на ходу.
— Нет, конечно! И вообще, я девочка.
— Да какая разница? – Сфинкс задумчиво почесал под левой грудью. Потянулся. – Мальчик, девочка… пока молоденькие, все вы… м-м-м… ничего так. На вкус.
Груди у сфинкса были, пожалуй, больше, чем даже у мельничихи. Но всё же парочка аргументов мешала безоговорочно причислить его к самкам – тех самых увесистых аргументов, к вылизыванию которых он вернулся, задрав пистолетом заднюю ногу.
Речь сфинкса стала невнятной.
— Взяли моду… соловья баснями… тоже мне, сказочники… жрал и буду жрать…
Розовый длинный язык мелькал ритмично, чуть подрагивала кисточка на кончике хвоста.
«Совсем как кошак», — подумала Кэш, и тут же спохватилась: о таком не то что говорить, даже и думать не стоило, кошек сфинкс не любил, а при его репутации… Вроде бы пока не злится. И то хорошо.
— Ну если не сказочник, тогда где моя жертва? – Сфинкс опустил ногу и заинтересованно принюхался.
Кэш решительно протянула ему корзинку. Вообще-то пирожки предназначались Ба, а она этого так не оставит, та ещё мегера. Но Ба далеко, а сфинкс – вот он. И черт же её дёрнул пойти через лес…
Ел сфинкс с кошачьей аккуратностью, орудуя длинными когтями, словно трезубой вилкой, не уронив ни крошки и громким урчанием одобрив те пирожки, что были с варёной сгущёнкой. Корзинку ломать не стал. Не то что Серый, который крышевал эту тропинку ранее. Вежливый. Хотя рассказывали о нем — куда там бедолаге Серому.
Может быть, в этом и дело? Сильному проще быть вежливым?
— Я могу идти? – спросила Кэш, осторожно отступая на шаг.
Чёрт с ней, с корзинкой.
— Валяй. — Сфинкс дёрнул ухом, положил лобастую голову на лапы, прикрыл глаза.
Кэш с трудом разобрала сквозь громкое урчание:
— В этом вы все… лю-у-уди… лишь бы уйти поскорее… Нет бы просто так заглянуть… Нет бы сказать: «А что, брат-сфинкс, а не воспарить ли нам?»… просто так… полетать… скучно же одному… не-е-ет… лишь бы поскорее… лишь бы ты-мне-я-тебе… лю-у-уди …
Кэш сама не поняла, как оказалась совсем рядом.
— А… можно?
Удивлялся сфинкс тоже по кошачьи – огромные золотистые глаза стали не просто круглыми, а вертикально-овальными…
***
Когда Кэш уходила — промороженная кинжальными высотными ветрами до ломкой звонкости, сорвавшая голос восторженными воплями и ободравшая кожу на ладонях о жёсткую шерсть, в которую приходилось вцепляться на виражах высшего сфинксо-пилотажа, но всё равно счастливая до полного обалдения, — он сказал, немного смущённо отводя глаза:
— Если скажешь кому – голову откушу. Не шучу.
— Я понимаю, — кивнула Кэш, не в силах согнать с лица счастливой улыбки. – Репутация…
— Ага. — Он вздохнул совсем по-человечески. Дрогнул хвостом. Добавил нейтрально, словно о неважном: — Но ты это, брат-людь… если чё – приходи. Просто так.
— Обязательно! – снова кивнула Кэш. – Только я не брат. Я девочка.
https://ficbook.net/authors/1983537
— Уезжают, — домовой Еремей растерянно глядел на бывших жильцов, грузящих нехитрые пожитки в скрипучую телегу. Вот отец семейства повернулся к дому, и у Еремея забарабанило в груди, неужели? Но нет, мужик подтянул на рубахе веревку , служащую ему поясом. Поклонился отчему дому, так низко, что мазнул бородой по раскисшей от дождей земле. И, перекрестившись, полез на место возницы. Тряхнул поводьями, и серая кобылка, печально мотнув гривой, медленно потянула тарантас в новую жизнь, прочь из деревни.
Еремей смотрел им в след и все не мог поверить, что люди, чьи отцы и деды жили в этих стенах, покинули родное гнездо, не забрав с собой домового. Вот кота взяли, а его, домового нет.
— Может вернутся? – сам себя подбодрил Еремей, дергая короткими пальцами за клочковатую бороду. Сказать сказал, а сам не верил. На улице начал накрапывать дождь, и по сморщенной мордашке Еремея покатились капли.
Первое время домовой еще старался, следил за домом. Гонял крыс, расплодившихся в подполе, прочищал трубу в печи, на всякий случай, да подкармливала кукушку в настенных ходиках обещаниями и вчерашним днем.
Осень сменилась зимой и в нетопленном доме стало неуютно и одиноко. Сначала Еремей прекратил гонять крыс. Что ему жалко, что ли? Пущай зимуют. Затем прекратил заглядывать в трубу, надежно укрытую от вьюг в снежную шапку. И наконец, отсыпав кукушке с запасом потерянного времени, устроился поудобнее в ходиках и уснул.
— Танюш, Тань! Гляди, какие я часы привез!
Громкий мужской голос просачивался сквозь сон домового, мешая тому спать. Еремей перевернулся на другой бок, но голос не исчез. — Представляешь, приехали сегодня сносить избушки, что на окраине, и дернуло меня в одну из них заглянуть. Изба по окна в землю ушла, можно сказать, только стены да печка остались. И вот на тебе, на одной из стен часы. Как думаешь, с кукушкой?
— Похоже на то, — согласилась женщина, и часы закачались словно корабль, приплывший в гавань. Еремей, растерявший к этому моменту остатки сна, прижимал к груди перепуганную кукушку и все не мог поверить в услышанное. Надо же, его избушку, его родной очаг снесли. Как же так вышло? Неужели никому дом не приглянулся? Там ведь и сад яблоневый имелся и сарай, хоть и старый, а все же для лошадки место. Да и дом крепкий был, на совесть построенный. Он своими руками каждую щелку мхом проконопатил. А они снесли.
— Давай их на кухне повесим? –предложила женщина, — только механизм починить надо.
— Давай сейчас повесим, а мастера я найду, ну уж больно они колоритные, согласись. Мне кажется, у моей бабки такие же в деревне были, — в голосе мужчины послышались нотки ностальгии.
— Ладно, иди вешай, только хоть пыль стряхни!
Каким бы извергом не оказался неизвестный мужичок, а через полчаса ходики украшали стену его коттеджа.
Все это время Еремей сидел внутри и злился на судьбу. Он охал, вспоминая родной дом. Ухал, негодуя о людях, бросивших его. И эхал, просто так, чтобы было.
— Я тебя слышу, — раздался протяжный бархатистый голос, и Еремей насупился, – я слышу, как ты сопишь, вылезай давай, знакомиться будем, — мурлыкнул кот, разглядывая хозяйскую находку.
— А ежели не выйду? – поинтересовался Еремей, слегка приоткрывая дверку.
— Выйдешь, — пообещал кот, — заскучаешь и выйдешь.
— Ишь, умный какой, — фыркнул домовой.
— А то, — согласился кот. – Ну, так что, знакомиться будем? Меня вот Варфоломей звать, а тебя как?
— Не твое дело, мохнатый, – огрызнулся Еремей, решив, что никогда не покинет часы.
— А мне тут хозяева молока налили. Вкусное, наверное, — завел кот песенку.
— Ну, раз вкусное, то пей, — буркнул Еремей, изнывая от желания оглядеться.
— Я бы выпил, но не люблю, — признался кот.
— Как так? – домовой до того удивился, что распахнул дверь и едва не выпал из убежища.
— А вот так, — черный кот, лежащий на столе, лениво махнул пушистым хвостом и уставился на домового.
— Ну, чего гляделки лупишь? – заворчал тот. — Домовых не видал?
— Ни разу, — признался кот, заваливаясь на широкую спинку и складывая лапки на пузико.
— Врешь! – Еремей ошеломленно глядел на зверя, позволяющего себе такие вольности на хозяйском столе.
— Ничуточки, — признался кот и вдруг насторожился, — О, хозяин спать пошел, пора. – Кот слегка расплылся в воздухе, стал размазанным и полупрозрачным. В тот же миг сверху послышался грохот и возмущённый крик:
— Таня, эта мохнатая тварь нарочно посреди дороги легла! Я же не вижу в темноте!
Кот мурлыкнул, и обретя былую четкость, подмигнул домовому:
— Здорово я его, да?
— Слабое наказание для того, кто разрушил мой дом, — фыркнул Еремей, — ну ничего, я сейчас сам возьмусь за дело. – Он оглядел комнату. Всюду виднелись ящики и шкафы, а посередине стоял стол, на котором валялся Варфоломей. — Тут что хозяйка делает?
— Варит, — мяукнул кот и начал вылизывать лапу.
— А печь где? – изумился домовой, — Ежели это кухня, то я сейчас сажи из трубы в горшок намету.
— Печи нет, — обескуражил его кот, — и горшка тоже.
— Подпол! – обрадовался домовой, — Где тут запасы хранят показывай, мышей зазову пусть все попортят.
— Запасы в холодильнике – кот вздохнул, — ты столько проспал то дедушка?
— Какой я тебе дедушка? — Возмутился Еремей, — я еще юн, мне годков двести пятьдесят не более. – он обиженно глянул на кота, — ладно хвостатый, что с тобой говорить, пойду кур пугну, в миг нестись перестанут.
— Кур не держим, — кот прошёлся по шкафу и сунув нос в вентиляцию звонко чихнул.
— Таня, кто-то в доме? – раздался растерянный голос хозяина.
— Кот там, — сонно откликнулась супруга, — спи.
— Ни печи, ни погреба, ни кур, — Еремей загибал пальцы, — может, хоть корова имеется? Молоко тебе откель добыли?
— Из упаковки, — пояснил Варфоломей, выглядывая из-под стола, — а я его не пью, мне больше сбалансированный корм нравится.
— Прекрати мельтешить, — рассердился домовой, — что за жизнь-то пошла у вас?
— Замечательная! – кот вновь расплылся и громко замурлыкал, в детской хозяйская дочка погладила рукой пушистый бок, и приснившийся кошмар лопнул мыльным пузырем.
— Дурной дом, — вздохнул Еремей, грустно глядя на вездесущего кота, — ясно чего у вас домового своего нет, он тут не к месту.
— Ну вот и оставайся, поможешь мне, а то столько дел, спать некогда. –пожаловался кот.
— В этом доме моё дело- месть, — пригрозил Еремей и захлопнул за собой дверцу часов.
Домовой старался как мог.
— Вот что ты делаешь? – кот лениво разглядывал как домовой откручивает крышки на баночках с перцем и солью и меняет их местами.
— А то сам не видишь? – чихая отозвался Еремей.
— Вижу, — кивнул кот, — зря тратишь время, банки то подписанные!
— А теперь что? – кот любопытством смотрел на домового, который кряхтя выливал воду из вазы с цветами.
— Пусть, пусть с утра до колодца бегут, а цветочки то все увянут, — радовался Еремей.
— Ерунда, — зевал кот и лапой открывал кран, вновь наполняя вазу.
— Лошадь ночью щекотать буду, — делился идеей Еремей, — чтоб с утра она в мыле не пахать не возить не могла.
— Ой не могу, — кот покатывался со смеху, изредка мерцая чтоб оцарапать хозяина или поорать в запертом шкафу.
— Таня, сколько у нас котов?! – восклицал уставший хозяин, в очередной раз наступая на хвост Варфоломея.
— Один, любимый, – утешала хозяина жена.
— Ты меня обманываешь, — вздыхал мужчина, — я думаю, что котов у нас штук десять, не меньше.
Через неделю, уставший от неудачных попыток навредить, домовой Еремей, прихлебывал молоко из кошачьей миски и жаловался усатому:
— Мир у вас неправильный, все нонче не так. Вот вроде и дом, а разве ж это очаг, разве ж родовое гнездо? Все неправильное, вроде как жизнь на дармянку. Хозяйка утром огонь в печи не разводит, а щелк выключателем вот тебе и чай. За водой дочурку не гонит, даже ты, морда раскормленная, кран открывать умеешь. А хозяин, лошадь не чистит, не кормит, а садится в самоходную телегу и был таков.
— Прогресс, — пояснил домовому кот, хрустя сбалансированным кормом, — а ты, темнота, не ценишь!
— Да ну вас, даже собаки сторожевой нет! – крикнул Еремей, топая босыми пятками по тёплому ломинату.
— У нас сигнализация имеется, — Варфоломей проглотил последний сухарик и хотел было завалиться на бок, но замер, — Погоди-ка.
Где-то возле входной двери раздался кошачий ор, будто мохнатому наступили на хвост, а после шипение и глухой удар.
Еремей не успел удивится, как кот с кухни исчез.
— Тань, шумят, — промямлил хозяин, поворачиваясь на другой бок.
— Кот там, — откликнулась супруга, окунаясь в новый сон.
— Ох, батюшки, — домовой засуетился, всплескивая руками, — это как же, это куда ж кот-то делся! Что деется?! – он приложил ухо к половицам, и прислушался, стал един с домом как в старые добрые времена. Застонали половицы, пискнули глубоко под землей мыши, ветер загудел, шлепая по крыше ладонью.
В доме хозяйничал чужак. Некто злой и хитрый. Шуршал бумагами, стучал ящиками, скрипел половицами, наполняя ночь жуткими звуками. А еще Еремей услышал слабое царапанье, угасающее, как огонек лучины к рассвету.
Домовой метнулся к дверям. Варфоломей и впрямь был тут. Ночной тать зло приложил кота об стенку, и теперь мохнатый лежал неподвижно. Блестящая шёрстка потускнела, и кот походил на побитый молью мех.
— Как же это, — запричитал домовой, — как же, а? Ну Варфоломеюшка, ну добренький, не уходи, а?
Кот, услыхав домового, слегка приоткрыл глаз, но более сделать ничего не смог.
— Ах ты ж гад! – рассердился Еремей на грабителя, — Попрыгаешь у меня! — Он ужом скользнул в комнату, где вор вскрывал железный шкаф, встроенный в стену.
Брям, и позади грабителя упала и раскололась напольная ваза. Злодей дернулся, но не ушел, он все еще надеялся открыть замок.
Тадададат, — пропели клавиши на фортепьяно, пылившимся в углу. Окно, ведущее во двор, внезапно само распахнулось, и ворвавшийся сквозняк в припляс прошелся по комнате.
— Тань, точно шумят! – Хозяин сел на кровати.
— Да некому вроде, — прошептала Таня, но тоже села, цепляясь в пёстрое одеяло.
— Я пойду гляну, — Хозяин нашарил тапки и побрел в низ.
Тать понял, что пора бежать, он сгреб в мешок все, что успел добыть и кинулся к открытому окну, ведущему в сад, но стоило только ему приблизится, как окно с силой захлопнулось
Еремей невидимкой скакал по комнате, подсовывая под ноги вора то стул, то рассыпанные авторучки, то осколки вазы.
Когда свет ярким солнышком залил гостиную, домовой нанес последний удар, дернув на себя ковер, на котором стоял тать. Грабитель, не удержавшись, рухнул, и, приложившись головой об пол, затих.
Хозяин дома, стоя в дверях, растерянно глядел на чужака, и на погром, учинённый в доме.
— А ты неплохо справился, для того, кто желает только мстить, — хвалил Еремея кот, пытаясь вылизать загипсованную лапу.
— Ерунда, — отнекивался домовой, — Так, тряхнул стариной.
— Да уж, стариной, — мурлыкал Варфоломей, — думаю, для нашего незваного гостя этот визит стал незабываемым.
Еремей усмехнулся и взглянул на часы. Кукушка, почищенная и отремонтированная мастером, ловко выскочила из домика и крикнула – Полночь!
— Ну, мохнатый, отлеживайся, а я делом займусь, — Домовой кряхтя поднялся, пару раз присел и исчез. Ему еще надо было помыть машину, отогнать плохие сны от ребенка и устранить утечку в туалете.
Уставший, но довольный он заглянул в хозяйскую спальню. Как раз в этот момент с кухни раздался грохот, Варфоломей снова пытался запрыгнуть на стол.
— Тань, шумит, – пробормотал хозяин.
Домовой заботливо подоткнул мужичку одеяло и прошептал вместо спящей жены
— Это Кот там.