— И какого хрена творится? Я вас спрашиваю! Рит перестал справляться со своими обязанностями?
— Слушай, ты, крыса наглая…
— Рит здесь при чем? Мы сами обрезали ему полномочия. Все, что может наш глава Службы Порядка — ловить преступивших, следить за простяками и гонять дымоглотов. Ну, еще разнять драку вчерашних личинок или вроде того. А то, что устраивают наши вельхо – ему не по должности! А кому по должности? Не подскажете, коллега Понтеймо?
— Не учите меня моей работе, Жиссе! Отделились там от всех на своем полуострове, водные дома строите? Развлекаетесь? Вот и развлекайтесь! А мы тут работаем!
— И результаты вашей работы видны наглядно!
— В чем вы хотите меня обвинить?
— Я? Помилуйте, коллега. Но пастух и овца, как известно, преподобны с лица. Не ваши ли маги так замечательно разгромили Разводную площадь? И мы на вашем примере видим, почему они забыли завет о контроле и сдержанности, зато прекрасно помнят про наглость и сваливание вины на чужую голову. Контролировать себя ваши красавцы так и не научились. И вряд ли научатся… если будут следовать примеру своего Властвующего.
— Что? Ты меня еще и обвиняешь? Травишь моих, а потом еще и… ах ты, тварь!
— ****!
— ***! Хватайте…
— Прочь!
— Моя прическа! Ах ты, мерзавец!
— Тьфу! Нолле!
— Тварррррррррь… все рррравно придавлю…
— Слушай здесь, скотина болотная. Не угомонишь своих – прибью.
— Да я тебя сам!..
— Я добавлю!
— Добавлялка сломается!
— Да вы тут все черного дракона словили, что ли?
— Ох…
— *****!
— Х-х… драконий зад, Каирми, полегче…
— А ну замолкли все! Вы магистры, или личинки недоученные? Я уже подозревал, что все эти конфликты – дело рук какого-то неизвестного противника или наших дорогих друзей. Но глядя на вас… Какие еще враги нужны, вы сами себя замечательно отправите к покойным драконам! Понтеймо, сесть! Жиссе, руки опустить! Рит, держи обоих под приглядом. Всем молчать!
Вам мало проблем? Погодные аномалии по-прежнему разносят северное побережье, забыли? На нас по-прежнему давят желторылые подонки со своими требованиями! Нам еле-еле удается закрывать убыль в населении, мороча головы этим якобы переселением! Нас молитвари проклинать начали, вы в курсе? Трусливые молитвари! Вот такой у нас теперь авторитет, драгоценные коллеги! А теперь еще и драконы…
— Что? Эти крылатые ящерицы еще смеют чего-то там…
— Улетать.
— Что?
— Драконы собрались переселяться. В другой мир. Подальше от нас. Нравится?
— …
— Да-да, вы доигрались со своими Ловчими, играми с их молодью и прочим. А вы еще цапаетесь? Вот что, коллеги. Для красивых слов не время, так что буду говорить просто и доходчиво, как коллега Рит. Не придержите нрав – пришибу.
Отчего-то подсознательно я ждал неприятностей еще и здесь. Неужели контакт дракона с истинным средоточием останется незамеченным? Реально? Ну вот представьте: вы пришли на один из складов ФСБ, вас впустили, не спрашивая документов, и, незамеченный, вы аккуратненько так скачиваете данные с их компьютера…
Бред же?
Вот и здесь – не верилось, что так легко, всего лишь ценой нескольких пьяных ночей и неполной повозки с продуктами, пусть и весьма дорогими и вкусными, мне удалось купить недолгий, но результативный контакт со средоточием… и унести после этого ноги. Я всерьез готовился отбиваться, если что, даже прихватил кое-что из «бабушкиной котомки». Нормальные бабушки, говорят, внукам пирожки в рюкзак запихивают. Но нам со Славкой досталась не нормальная, а самая лучшая, так что в моей «котомке» лежало несколько экспериментальных гранат. Пара светошумовых, а остальные поражающего действия.
Ну и Пало со своими поддержат, если что…
Но когда я отнял от теплого света алтаря руки, в просторном зале было все так же тихо и абсолютно пусто – ни человека. Только светилась под моими ногами голубоватая дорожка, и мягко мерцал алтарь, прощаясь и обещая ждать. Нет, не алтарь. Теперь я понимал, что такое средоточие и почему драконам так нужно было сюда попасть… Средоточие – это не архив, не хранилище, не управляющий центр – это все вместе. Именно здесь можно было проследить всю хронику катастрофы – если в состоянии пробыть здесь достаточно долго. Именно здесь можно гармонизировать сферы и откалибровать магию, если с ними наблюдались какие-то проблемы. И именно отсюда легче всего было восстановить равновесие, ведь здесь был центр, основа энергетики этого мира.
Те, кому не повезло оказаться здесь в первый день катастрофы, были перебиты без предупреждения. Люди и драконы – все. А потом маги прошли по кровавым лужам и возложили на алтарь (управляющую панель) переплетение из металла и кристаллических выростов – дискретный преобразователь. И прежний мир разлетелся вдребезги…
Ушли годы на то, чтобы средоточие проснулось. Никого из операторов рядом не было, равновесие дестабилизировано, а постороннее включение, пусть в четверть мощности, все еще осуществляло незапланированные помехи. Да, преобразователь все еще работал, хоть и слабо – неведомый «Кай», кто бы он ни был, врал Риту и в этом. Аппаратуру он не отключил совсем, лишь понизил мощность. Наверное, это тоже помогло драконам восстановиться – снежники, стопоры и вся их система контроля хороши, но ими не воспользуешься, если разума вовсе нет. Хотя, может, дело в Убежище? Горы экранировали и защищали… не знаю. Главное, что теперь прерыватель работал совсем слабо – благодаря алтарю. Само по себе, без оператора, средоточие не в состоянии оперировать крупным объемом магии, лишь долей процента – для самоподдерживания и самообновления. И оно направило часть этого небогатого ресурса на борьбу с помехой. Полтора века прерыватель медленно и неотступно растворялся в алтаре, но без помощи оператора на это уйдет еще лет двести-триста. Опытного оператора, который способен просчитать уровень воздействия и распределение высвобожденных энергопотоков. Я же на своем нынешнем уровне знаний способен устроить разве что дополнительную катастрофу. Мне жаль…
Ничего. Мы сюда еще вернемся. И куда раньше, чем через двести лет.
Я тихо прикрыл дверь.
Что ж, повезло.
Во-первых, алтарь работал тихо, ведь я не задействовал большой мощности, всего лишь послал один-единственный вопрос. Во-вторых, на складе хранилось столько всякого магического и псевдомагического хлама, что вельхо давно задолбались реагировать на изменения магофона этого места. И в-третьих, сегодня ночью им было не до нас.
Одной из самых отмороженных группировок в Нойта-вельхо были «краповые». «Болото» вовсе не было главным соперником «живодеров», «болото» числило во врагах всех и с удовольствием топило любого, кто неосторожно подставится. А вот истинная, пламенная и взаимная страсть у «живодеров» была с «краповыми». Почему их так называли, Терхо Этку не знал: то ли по их привычке оторачивать рукава понизу тканью в алый горошек, то ли они гордились забрызганной кровью одеждой, то ли просто основателя группировки когда-то так оригинально звали, то ли была еще какая-то причина… словом, про это не знал даже Вида. Зато про привычки и наклонности «краповых» поведал довольно подробно.
«Краповые» были боевыми магами. Не слишком многочисленные (воевать Нойта-вельхо было особо не с кем, драконы за разумных не признавались, королевство занимало весь материк и прихватывало большую часть второго), так что с враждебными войсками был напряг. Но боевики не переставали надеяться на их появление, а пока призывали собратьев отрешиться от низменных устремлений и посвятить себя высокому искусству мордобоя… в смысле, боевым искусствам. Не внявших призывам вояки глубоко и искренне презирали и не стеснялись этого показывать. Презираемые, в свою очередь, считали бравых воинов полоумными психами, сбрендившими на почве драки, но опасались это показывать. Даже невинное упоминание о том, что войны в здешних землях не было уже лет пятьсот как (если не считать Дней Безумия) могло вызвать гнев и приглашение прогуляться до ближайшего полигона. А уж сомнение в необходимости подготовки к войне… словом, рисковали немногие.
Только «живодеры», усиленные ворованной магией на драконьей крови, могли себе позволить не просто усомниться, а и прямо заявить, что уважаемые оппоненты при всей своей доблести – в сущности бесполезные дармоеды. Ну, занимаются они тренировками боевых Знаков, и что? В погодном чародействе они не участвуют, научных открытий с них не дождешься, так, грубая сила. И? Проследить за нарушителями и то не дозовешься! Мол, с их точки зрения нарушителей в Нойта-вельхо не там ищут, а воинам не к лицу мараться таким делом. И толку от их сил? Вот разве что Службе Поддержания Порядка помогают иногда – только Рит с ними и сладит, с бешеными.
Так что страсти там кипели нешуточные. Особенно после штурма Тахко. Доблестные воины прямо-таки на смолу исходили, что их на этот развеселый праздник и не позвали! Сброд слабосильных пособирали, изгнанников — и тех привлекли. А настоящих воинов нет?!
Ну, а сегодня ночью в костер этих страстей подбросили нехилую порцию топлива…
Нет, на этот раз мы ничего не подбрасывали – просто «краповые» получили наконец сведения о том, куда это полгодика назад пропали сразу четверо их бойцов. И при чем тут живодеры…
Компромат такая полезная вещь! Особенно от Виды. Память у мужика была как у слона, а целеустремленность змеиная – в том плане, что если куда не пройти, то проблем нет — проползет, проскользнет, нору пророет, если надо. И все равно укусит. Он эту историю и рассказал: о пьяной ссоре магов. Точнее, о том, что началось как пьяная ссора и битые морды. А закончилось тайным арестом, то есть похищением и… все, больше о бойцах никто не слышал. А если учесть название группировки и большую любовь «живодеров» к научным экспериментам, вряд ли в судьбе пропавших «краповых» стоит сомневаться. Вида подсказал, в какой лавочке «всплывают» вещи с арестованных, и этот адресок друзьям и соратникам пропавших тоже сообщили.
Так что пока я общался с алтарем, «постигатели» тайн живой природы (в просторечии «живодеры») весьма близко контактировали с со своими «лепшими друзьями» в лице «краповых». А окружающие имели несчастье все это наблюдать, ощущать, а особо невезучие даже не имели возможности удрать — ибо их служебный долг диктовал им, наоборот, остановить нарушение порядка! Ага, остановить! Вы торнадо остановить пробовали?
Воины желали выдачи виновных в гибели их друзей. Больше они ничего слушали и слушать не желали, с яростным упорством штурмуя дом за домом. И многие сегодня ночью могли убедиться, что «краповые» — не безобидные психи. То есть психи-то они несомненные, но вот безобидность… примерно так же безопасен смерч.
Оказалось, что воины очень хорошо умеют работать на взаимодействии, объединяя щиты так, что при большом желании могли перебить и Шаг. Оказалось, что бойцы группировки выработали оригинальный способ пробивать защиту дома: отдельный хорошо разозленный краповый может дергать и замыкать на себя одного все охранные приложения. В пределах столицы смертные защитные приложения были запрещены, разрешались лишь шоковые, и это сейчас играло на военку. Срабатывал разряд, и окутанный дымом и молниями краповый падал на месте – зато сторожевые плетения дома разом обрушивались. И тогда остальные с ревом набрасывались на добычу, утратившую большинство «шипов». Оказалось, что эти полоумные самоубийцы вполне способны встать после поражения среднего уровня, да потом еще и накостылять противнику…
Много чего оказалось.
Над шикарным Аметистовым кварталом, где проживали первые лица «живников», висело зарево. Мы постояли у края, понаблюдали… но недолго.
Сегодня вельхо было не до склада и не магических аномалий. А нам не до них.
— Выпьем же за… за… — дед никак не может придумать, за что же ему такое выпить? Ведь его мечты уже практически сбылись!
«Купец и любитель редкостей» в моем лице был щедр, и тесная комнатушка деда была просто заставлена корзинами с выпивкой и закуской.
День сегодня решающий. Отступать было некуда. Из всего времени мира у нас осталось пять дней.
— За дальнейшее сотрудничество! – помогаю я старому алкашу. – Если все пойдет успешно и товар понравится, мне настоящую выморозку ягодника обещали! Бочонок!
— За него! А это чего?
— Ну как тебе сказать. Это такое…
Вообще-то это страховка от того, чтоб дед не вздумал соскочить в последний момент. Пусть знает, что получить можно больше. Намного
-У меня есть чуток, но я еще сам не распробовал…
— Дай!
Спирт – вещь. Особенно со снотворной примесью. Особенно когда пьет кто-то другой. И это его мозги плавно отъезжают в страну вечных радуг и розовых пони.
Оливье тут нет, и дед влипает мордой в лепешку с копченой рыбкой. Ну, спокойной ночи.
Отцепить ключи. Запереть наружную дверь.
Открыть внутреннюю. Обозреть громадный зал, заставленный, заваленный, захламленный всевозможной рухлядью.
Ну здравствуй, свалка.
Наверное, я мог бы копаться здесь долго.
Но с первой секунды, как только мои шаги гулко отдались в пустоте огромного зала, он стал светиться. Алтарь и правда был здесь. Он ждал драконов и звал, а они… мы… так давно не приходили.
«Можно и наличие драконов каждого вида узнать, и количество. А подстроишь правильно — так и направление» — отдались в памяти слова Славки.
Можно. Я теперь это знаю – можно.
«..строить нужный контур должен очень опытный дракон»
Нет. Не обязательно. Я не опытный, совсем. Но я знаю…
Почему я всегда думал, что алтари каменные? Этот совсем не похож на камень. Он теплый. И руки уходят в него, как в теплую, непрозрачную, молочно-белую воду.
Он поднимается под руками – такой же молочно-белый шар, с серым наброском континентов и островов. Модель этого мира. Белые огоньки текут по рукам, сполохами окружая голову – Модель «загружается» в мою драконью сферу, и теперь я смогу вызвать ее где угодно и показать в Гнезде. Но сначала посмотрю сам.
Континенты и острова, и цепочка каких-то атоллов на месте уничтоженных земель.
Почти пустое. Только здесь, по извилистой линии горного хребта – скопище золотисто-красных точек-огоньков. Это Гнездо. Совсем близко от него – переливчато мерцает еще одна горсть огненного песка пополам с вкраплениями синих и коричневато-янтарных капелек. Тахко.
Несколько огненных песчинок мерцает южнее и западнее. Разведчики. Теперь драконоверы перетянули это занятие на себя, и Крылатые постепенно возвращаются к себе, больше нет нужды рисковать среди людей. Ага, вот она, столица, где я и Славка. Я несколько секунд смотрю на замерший огонек – и отвожу взгляд. Еще пару дней, Слав. Пожалуйста, потерпи еще пару дней. И перевожу взгляд на океан.
А вот это неожиданно.
Зеленые огоньки тут действительно есть. Остров в океане, не слишком даже далеко – долететь можно, тем более мы, благодаря пустотам, можем держаться на воде.
Только таких островов два.
Елена Белова. Ах ты дракон 2. Глава 132
Столица. Славка
— Зимин Слава! К надзирающему!
Вот как. Славка молча поднимается, отодвигает незаконченные изделия под защиту Сано и Лури. Опускает рукава, одергивает рубашку. Ну что, кажется, у господина надзирающего кончилось терпение? Грозил ведь уже. Еще за первого напарника грозил. А Славка еще одного подобрал – немолодого полуслепого Лури, у которого с рубахи уже не отстирывались пятна после частых наказаний.
Господин надзирающий встречает сопением. Обрывает, не давая договорить приветствие. Маринует молчанием. Наконец на стол надзирающего ложится какой-то сверток. Завернутый в чистую тряпицу, перевязанный какой-то веревочкой, он дико неуместен в этом безликом подвальчике, пропахшем сыростью и нагретым железом.
— Не угомонишься никак, умник? Слабаков подбираешь, против воли богов идешь. Они ведь заповедали каждому своим путем идти. Эх, нарвешься!
Славка молчит. Можно многое сказать – но это тогда, когда тебя готовы услышать. Этот не готов.
— Скажи спасибо, брат у тебя не такой бестолковый. Да добрый. Не забыл родича, нашел, да знал чем покланяться, чтоб услышали. Посылочку вот передал. Бери-бери, не бойся. Ества тебе, да какая! Наш Властвующий не кажный день такую ест! Копченое мясо, колбаса, лепешки мягче некуда! Забирай.
Оцепеневший Славка смотрел на сверток, как, как кошка на оказавшегося среди ее котят детеныша леопарда.
Макс? Как?!
В голове с треском столкнулись сразу несколько мыслей. «Жив!» — с ликованием заплясала первая. «И на свободе», — оптимистично промелькнула вторая. «Ох, и попадет же мне за такой залет …», — опасливо буркнула третья и спряталась за четвертой, которая жизнерадостно посоветовала глянуть, что там с передачкой. Вряд ли Макс передал напильники или бомбу, но может, хоть письмо? Пятая издевательски посоветовала лечиться от идиотизма – письмо через надзирателя! Шестая призывала не тормозить и хватать вкусность пока дают! Седьмая рекомендовала ничему не верить и считать происходящее провокацией. Или бредом.
Меньше всего он рассчитывал получить весточку с воли через надзирателя! Вместо наказания…
— Позволите угостить вас, господин над… — на чистом автомате проговорил Славка, пытаясь привести мысли в порядок.
— Не, парень, нам уже дадено, — надзиратель удовлетворенно улыбнулся и продемонстрировал корзину, из которой довольно вызывающе торчало горлышко бутылки и одуряюще пахло копченым и печеным. — Это тебе. Но чтоб есть только в комнате! Другим на погляд нельзя! Понял ли?
— Понял… понял, господин… — Славка был слишком ошеломлен, чтобы удержать маску.
Впрочем, то, что «умник» выбит из колеи и мелет языком не пойми что, надзирателю понравилось. Умников он вообще-то недолюбливал, а уж самоуверенных, с гладко привешенным языком – едва терпел. Так что Славка, сам того не зная, повел себя в этот миг максимально верно.
— Там записка еще есть. Ответ, коли хочешь, напишешь, мой человек передаст, как брат твой, стало быть, в следующий раз придет. Только гляди, чтоб недозволенного ничего не было! Проверю!
Записка в еде действительно была.
«Дорогой брат, призываю милость Пяти на твою голову!
После твоей пропажи хозяйство наше пребывает в исправности, хотя придумок твоих, конечно, не хватает. Бабушка наша по тебе горюет, меньшая сестра тоже. Но воля богов неоспорима и будем послушны ей. Передаю немного еды, ее теперь будут продавать везде, в нашем городе тоже. Береги здоровье. Я постараюсь прийти поскорей, слушайся старших и надейся. Боги милостивы.
Твой брат Макс»
— А может, таки подумаешь? Заработок верный!
— Нет, спасибо. Что вы?! Это же нарушение правил!
Отстали…
Ушли доставать кого-то другого. Наверное, опять Сано, парня отсюда, из ювелирной, которого позавчера наказали «за леность». Ну да, леность. Какое усердие в работе может быть, если спина постоянно болит, а зрение село от авитаминоза? И почему-то господин надзиратель в упор не видит, что у парня постоянно паек отбирают. А может, правда не видит? Сано одиночка, а эти четверо – спаянная компания, набившая руку на лжесвидетельстве и запугивании. А может, надзирающему так выгодно.
Славка устало опустил руки на стол, в ладонь ткнулись первые, пробные спицы. Он машинально начал проверять их на гладкость и наличие петель. Ткань пора присматривать… надо пробовать варианты с зачарованной, вощеной или пропитанной этим соком, как его… а, вязухи. Местный вариант гевеи, только не тропический, здешний. Не каучук и не резина, но воду задерживает хорошо. Горшки им тут покрывают иногда…
Как ни противно было это признавать, господин надзиратель оказался прав. После признания ценности Славкиного «изобретения» нашлось достаточно желающих с ним пообщаться. Поговорить про интересные идейки, напроситься на угощение, набиться в напарники. Были и попытки спровоцировать на высказывание недовольство подвальными порядками. Нашлись и те, кто сторожким шепотом завел речь о том, как, мол, было бы здорово подработать – стоит только чуть отступить от ежедневной росписи дел и утаить что-то от выработки. Мол, есть тут понимающие люди, с ними и на волю кое-что передать можно. Мол, им, истинным мастерам, надо держаться вместе. Против «держаться вместе» он ничего не имел, но с кем вместе? Компанию Паино не зря называли не по профессии, как тут принято, а «вымогатели».
Славка держался. Цеплялся за маску, говорил спокойно, прячась за образ упертого зануды, малость тронутого от науки, уговаривал себя, что не так уж они виноваты – само это место провоцировало людей на проявление негативных качеств. Если людей поставили в сложные условия, если нужно работать фактически за еду и отсутствие побоев, многие ли сохранят человеческое достоинство? Да и сам он, если бы оказался здесь один без всякой надежды – как бы он тогда поступил? Он ведь сейчас тоже не слишком честен, он ведь прячется за маску. Но если бы он остался здесь на год, на три года? На десять? Скоро ли маска прирастет к лицу и он станет как все? Что тогда? Начнет интриговать ради пайка повкуснее и разрешения носить теплую жилетку и шерстяной пояс от здешней сырости?
— Сано, а ну подь сюда!
— Паино! Ну что тебе опять…
Не получалось.
Все равно так нельзя. Ну нельзя отбирать еду у соседа, даже если ты голодный, а он слабее и защититься не может. Нельзя подводить другого под избиение, если он тебе не поклонился. Нельзя скопом травить одиночку, вся вина которого в том, что он просто талантливей. Ведь можно было работать вместе, а не расчетливо доводить его до края, чтобы он от безысходности согласился на твои условия.
Нельзя, если ты человек и хочешь им остаться.
А молчать, глядя на это?
Самые большие беды происходят от человеческого равнодушия…
— Ты не дури, парень… — угрожающий голос из угла.
Ну хватит. Славка с нарочитым шумом поднимается из-за стола. Подбрасывает на ладони довольно острую спицу. Дожидается взглядов (трех непонимающе-досадливых и одного затравленного). И улыбается:
— Сано? Эй, парень, тебе говорю! В напарники ко мне хочешь?
Мобилизовав немногие запасы хитрости, которые у него были, Славка сходил к надзирающему и выпросил позволения работать с напарником. Мол, для скорости пусть этот ювелир спицы доработает, он в металле понимает и в украшательстве, пусть ручку измысливает красивую. А он, Слава Зимин, тем временем ткань испробует – на прочность, на непромокаемость, да что краска на нее красиво ложилась. А зонтики будут ведь и для женщин тоже, правда? Их можно сделать красивее и дороже…
Надзирающий похмыкал, поспрашивал, порассматривал принесенные Славкой образцы, выразил сомнение в части пригодности нового напарника, но разрешил.
— Жалостливый, значит… ну, да оно пока простительно. Пока. Понял ли?
— Точно так, господин надзирающий!
— Точно ли понял? Ежели он чего не то утворит, под ремешки вместе ляжете. Коли напарники. А он утворит. Беспокойства от него много. Понял ли?
— Точно так, господин надзирающий.
Беспокойства! Это вы, господин надзирающий, еще Макса не видели! Уж он бы вам вытворил…
— Тьфу! Ничего ты, молодой, не понял! Ну ладно, гляди, тебе жить. Его койку к тебе сегодня перенесут. Замок выдам, вот. Двери замыкай, коли уходишь, ключ с рук не выпускай, да за напарником гляди. Слышишь? Коли берешься отвечать, гляди за ним в оба глаза. И смотри – нарушишь Порядок – на себя пеняй.
Даром это не прошло, конечно. И попытка вломиться в их клетушку была, и обвинение в воровстве, и две испорченные заготовки… и попытка устроить темную, зажав у перехода при швейной мастерской. Почти успешная попытка – отбился, но руку вывихнули, пришлось вправлять, и следующие два дня он прошел по самой нижней границе нормы. В шаге от ремешков, как не преминул заметить надзиратель.
Но к черту. Славка просто больше не мог быть маской. Он человек и человеком останется. Пока может.
Пока – мог. С тех пор прошла неделя – местная пятиха. Неделя «пригляда» и вечной настороженности, постоянной готовности к чему угодно. Неделя… и прилипший к спине взгляд надзирателя становился все более и более недовольным.
Но что-то тут все-таки сдвинулось.
Если не кажется…
Парень из кузнечного цеха позавчера помог донести заготовки. Женщина из швей молча зашила разорванную рубашку. Мастер из ткацкого, рассмотрев ссадины на Славкиных запястьях, с безразличным лицом сунул ему в руки крохотный узелок с «живкой» — лечебной мазью. Двое братьев из «дерева» во время очередной стычки с вымогателями подошли и молча встали рядом. Хотя практически любой конфликт здесь – повод загнать работника на «стимуляцию». И все-таки подошли и встали. И вымогатели отступили.
Есть здесь и другие люди. Которые и здесь остались людьми. Они разобщены и недоверчивы, они отчаялись или чувствуют себя бессильными. Но они есть.
А Сано ожил. Как он ожил, когда понял, что до него хоть кому-то есть дело! Как Макс когда-то. Макс… Что сейчас делает его беспокойный напарник? Лишь бы не попался…
Я бухнулся на свою кровать и стал рассматривать потолок – беленый, но кисть по нему гуляла явно давно. Целая сеть трещинок оплетала потолок, как скорлупу надбитого пасхального яичка. Катерина у меня уже денег на побелку вытребовала, так что скоро побелят. Но мы этого, наверное, не увидим. Или увидим ненадолго.
Время пребывания в столице подходит к концу. Торговлю я более-менее наладил, поставки продуктов под прикрытием пуговиц, мясорубок и прочего барахла налажены. Сунуть руководящие ниточки (шкатулки) в руки нашему дорогому мэру-драконоверу, и присмотр обеспечен. Осталось только вытащить Славку и пробиться к алтарю. Ну и устроить вельхо такую веселую жизнь, чтобы им не было дела ни до первого, ни до второго.
— Макс? Все правиль… то есть…
— Говори как привык. Все нормально, устал просто. Правда заклятье снять можно?
— Можно. Но в точных сроках я не уверен. Может, и дольше двух десятков дней придется распутывать. Я со смертными еще ни разу не работал… А что?
— Да думаю, как увязать одно с другим. Голова пухнет. Слушай, а ты сегодня ночью, как все улягутся, можешь меня в Шаг взять? Куда-нибудь в тихое место за городом. Только посуше!
Вельхо озадаченно примолк. Я прошу одно, бабушка и Пало – другое. Как тут выберешь?
— Могу, — наконец отвечает он осторожно. — Но зачем?
Не могу не подразнить.
— Понимаешь… Травкой одной подышать.
Из-под подушки выныривает мешочек с глюшь-травой – прямо пред ясные очи Терхо Этку.
Лицо вельхо надо было видеть. Недоверчивое и где-то даже оскорбленное – маг подозревал, что я его разыгрываю. И розыгрыш этот не слишком добрый – наркоманский загул молодого мага (когда парень тащил на студенческий праздник бочонок с травкой и всю потратил на двух выползающих из подземелья драконов) до сих пор был одной из любимых вечерних историй для новичков. Пересказывали ее всем приезжим в Тахко. Мол, вон кого надо благодарить за появление в городе драконов, говорящих булочек и «пятнышек». И это они еще не знали про выступление парня в наркоманском притоне под столицей.
— Макс, может, лучше того?
— Чего?
— Варенки хлебнем. Ну, для успокоения. Или даже пива. А хочешь, я тебя Знаком упокою? То есть успокою.
Старание мага было вознаграждено: я все-таки улыбнулся. От греха подальше – пока не упокоили.
— Друг мой вельхо. Спасибо за заботу, но в наркоманы я подаваться не собираюсь. Честно. Мне травка для другого нужна. Иррей повидать хочу.
Иррей. Моя серебряная кувшинка на прохладном зеленом листе. Иррей. Иррей. Иррей.
Я так давно запрещал себе о ней думать.
Она так давно молчала…
После истории с цветами, когда внезапный контакт буквально бросил меня в драконий облик и заставил метаться над столицей от одной ловушки к другой, Иррей замолчала. Она не смела больше подставлять меня под риск. А я не смел рисковать ее жизнью. Ей в случае чего, деться будет некуда, ей даже взлететь нельзя. И желтые укротители рядом.
Нам нельзя часто и близко общаться, Единение слишком нас сблизило. Иногда я чувствовал самым краешком сознания осторожное касание…
Как солнечный блик на глубокой воде. Как нежный ландыш среди густой травы. Как еле уловимый ветерок на щеке. Ее касание. Она «смотрела» на меня – и исчезала.
И мне становилось легче оттого, что она – есть.
..Найти место за городом, где нет людей, но не мокро, не торчат вокруг деревья и нет сигналок вельхо, удалось только с четвертой попытки.
Только все сразу пошло не так.
Я не успел даже разжечь костер. Только уловил краем глаза, как Терхо кидает на землю какой-то Знак, то ли согревающий, то ли еще какой, а сам тронул на миг карман, проверяя, там ли мешочек…
..и снова ничего не понадобилось…
Я просто провалился туда – в тепло, свет и зелень посреди холодной весенней ночи…
Иррей!
Макс? Недоверчиво-испуганно-радостная вспышка. Страх-счастье-нежность.
Макс-хороший-люблю.
Нежное скольжение шелка, нежный свет, радостное-счастливое-сияние, от которого растворяется накопившаяся усталость… и облегчение, что я успел. Успел?
Иррей-моя-светлая, как?
Я…
Что-то-не-так?
Все-хорошо…
Нехорошо. Я опять ощущаю – хоть и скрытую, запрятанную от меня – боль в шее и крыльях. Опять дрожит пропитавшее тело напряжение. Я не могу видеть и слышать, но это чувство – как виноватая улыбка – ощущается всей кожей. Она что-то прячет, и прячет именно от меня, чтобы… уберечь? От чего?
Ты-обманываешь-меня? Иррей-мне-не-надо-мне-можно-все-говорить… Иррей, не-бойся. Все-будет-хорошо-я-обещаю. Уже-скоро.
Я-не-могу.
Дай-обниму. Отдохни-и-не-бойся. Не-прячься-от-меня…
Страшно. Люди-говорят-скоро-«поставки». Значит-кого-то-из-нас-убьют-на-кровь-и-дыхание…
Когда?!
Скоро. Обычно-когда-ночь-без-луны.
Пять дней?! Всего?! Проклятье!
Иррей-держись. Держись. Люблю-приду-не-брошу. Скоро-приду-и-заберу-тебя. Тебя-и-твоих. Мы-всех-заберем-обещаю. Я-клянусь-тебе-слышишь? Держись!
Я-верю. Я-верю-люблю-ты-Макс… Побудешь-со-мной? Немножко. Совсем-немножко…
Я побуду.
Я побуду. Я никуда не спешу. Сейчас ночь, и кругом не злой город, а безопасное место. Пока я здесь, я многое могу. И забрать твою боль, и поделиться силой. Сейчас я не Снежный, я тот, кем должен был стать. Я Водный. А знаешь, что такое вода? Она кажется такой мягкой и уступчивой… она поддается ветру, расступается перед камнем… но все это до поры до времени. Она может стать твердой и безумно мягкой, она может стать паром, взлететь и раствориться в воздухе так, что не найдешь. Вода пройдет в любую щель, ее не удержишь в ладонях и не задержишь мелкими камушками. Капля точит камень, а замерзшая вода может расколоть стекло и разломать гранитную скалу. Вода унесет все, что ты в нее опустишь. Отдай мне свою беду, и пусть она уплывет по течению…
Я обнимаю ее и качаю, не выпуская из крыльев, и тонкий серп луны (осталось всего пять дней!) равнодушно смотрит на нас с высоты звездного неба.
А она вдруг начинает говорить про свой остров. Где расположены ямы драконов – и где домики желтокожих вивисекторов. Как сплетена защита над островом – и на какую дальность бьет оружие здешних хозяев. И где ощущается перепад в энергии, и как это странное место у срезанной горы берегут чужаки. И как зовут оставшихся драконов, и что обороту учили всех, так что в человечьем облике, наверное, получится унести всех за один раз… Она говорила очень спокойно, уже без дрожи, и я сначала даже радовался, что ей больше не плохо. Пока не понял, что она говорит «на всякий случай». На случай, если я не успею. Если я не успею и прилечу уже после того, как ее… Ну, нет! Только не так!
Даже не думай. Я всех заберу – и тебя тоже!
Люблю-тебя-Макс.
Люблю, Иррей.
А потом все кончилось. И я открыл глаза с отчетливым ощущением, что у меня почти не осталось времени…
Время. Почему его вечно не хватает?
С этого утра они понеслись вскачь.
Примерно с шести утра – когда город проснулся от грохота взрыва. Гостильня дрогнула с подвалов до стекол в переплетах окон. Жильцы вместе с остальными горожанами высыпали на улицу и попытались узнать, что происходит и что, Пятеро их забери, снова придумали вельхо? Что это именно их выходка, никто даже не усомнился. А я никого переубеждать не стал. Хотя конкретно в этом случае вельхо были виноваты лишь наполовину. Это они устроили в одной из башен городской стены склад с утаенным янтарином. И именно туда привез свой подарочек мой знакомый купец…
Статуи из розовой соли. Розовая соль — красивый, дорогой и полезный минерал, во многие зелья идет, отказаться от подарка вельхо не могли никак. И использовать сразу не могли – сразу статуи рушить было жалко, правда красивые вышли. А что внутри розовой красоты спрятана соль черная, про то попробуй догадайся. А черная соль и янтарин друг друга не терпят. Осталось только взрывной механизм установить…
Пол под ногами дрогнул снова, и в кипящем в километре от нас пламени взвился сноп бело-синих обломков. Как невиданный салют.
— Да чего ж там так полыхает-то? – нервно вскрикнул внизу женский голос.
— Да башня мажеская.
— Опять чего-то утворили, беспокойные души!
— Тьфу! Хорошо хоть жилого рядом ничего нету!
Хорошо. Лишнего груза на совесть нам не надо. Драконоверы даже охрану с этого склада аккуратненько сняли, упаковали и на недельку отправили «погостить» в какое-то свое тайное место.
Ну, господа вельхо, на кого подумаете?
Спорим, я знаю, на кого? На злобных гадов, которые вас так с драконом обломали. Ну, приятного вам выяснения отношений.
Днем в городе станет еще веселее.
Стало. Когда казарма «болота» слегла с отравлением. Ничего серьезного, диарея и временное лишение магии, но вельхо хватило. Разъяренное «болото» даже не стало ждать от своих командиров команды «куси». Пока в Нойта-вельхо бодались главы группировок, рядовые бойцы перевели конфликт на новый уровень и сцепились прямо на Разводной площади.
После первых же оскорблений полетели первые Знаки. От большого ума кто-то попытался наколдовать побольше воды, чтобы охладить драчунов, но холодная вода в ветреный весенний день? Кому такое понравится? В ход пошли уже боевые приложения. Горожане поспешно уносили ноги, а вот дома никуда уйти не смогли. Отчего два и полегли живописными развалинами.
На драку примчался Рит и его сторожа и с ходу зарядили по всем чем-то обездвиживающим. Раненых унесли, мостовую восстановили, магов увели разбираться.
Конфликт удалось погасить, но все понимали, что это только начало.
— Так вот, среди росписи Знаков разрешенных и требуемых такого не нашлось. Столичные вельхо всегда позволяли себе больше других, но все равно это неправильно – бить Знаком по обычному мальчишке-горожанину…
Опять Терхо Этку и его правильность. Ох, чувствую, на следующей неделе я это слово наслушаюсь по самую маковку. Что ж, у каждого свои тарака… недостатки.
— Ты снять-то смог?
Подкидыши присоединились к вопросу, правда только мимикой: пять пар глаз с надеждой взирали на мага, шестая (Катеринка) не отрывала глаз от объекта исцеления. Шиту, судя по виду, едва удерживался от того, чтоб спрятать объект от чужих глаз. Как-то не принято тут в одних нижних штанах перед девушкой сидеть.
Терхо Этку глянул почти оскорбленно:
— Разумеется! После того, как некий дракон порезвился в Тахко, почти утопив несчастный город в своей магии…
— Благодаря некоему вредителю, принесшему дракону глюшь-травки на «подышать»… — отбил подачу я.
— Кхм… — намеки на наркоманскую травку нашего приятеля всегда смущали, он даже через плечо до сих пор оглядывался: не слышали ли наставники, не нагорит ли ему? – Ну, знаешь, ты и без травы неплохо справлялся! Кто развалил преступившим все подземелье и разрушил несколько домов?
— Мы. Кстати, лично я ничего не помню, но вот работает у вашего Поднятого один такой хороший человек Сауссли, и с очень хорошей памятью. Он мне рассказал про одного молодого мага, который в тот вечер бился с трехголовым драконом. И вроде как даже его поймал…
Про молодого мага Терхо Этку слушать не пожелал (а жаль, подкидыши явно жаждали послушать про подвиги на ниве драконоборства) и перешел к делам поближе.
— В общем, после этого моя сфера серьезно уплотнилась. Фактически я могу располагать знаки не линейно, в одну плоскость, а послойно, и притом магоемкость на каждый Знак у меня все равно на порядок выше, чем у большинства вельхо. Так что приложение я снял, конечно, хотя структура у этого Знака хитрая. Знаешь, там опорная точка не одна, а две, и они разнесены на…
— Ты его устранять собрался или применять?
— Устранил уже! – обиделся маг на такое неверие в его способности. – Но… стой, не спеши! Бегать, Шиту, ты все равно сможешь только завтра. Ноги еще должны вспомнить, как это – ходить. Никогда не видел раньше такого интересного приложения – оно воздействует на рефлексы, частично блокирует их и не дает двигаться. Если человек терпелив и упорен, а главное, найдутся те, кто будут помогать ему ходить, то рефлексы восстановятся естественным путем, луны через две. А вот если нет, перспективы становятся печальными.
Да уж. Без близких не только на ноги не встанешь, без них ты ноги просто протянешь. До идеи пенсий здешнему миру еще расти и расти.
— Но вообще странный Знак. Интересный, мало затратный, но слишком долгое действие. Значит, он нарушает Зарок о непричинении вреда людям.
Можно подумать, эту систему именно для оберегания людей вводили! Пало говорил, что самые жесткие клятвы идут не на защиту-оберегание простых людей, а на подчинение Высшим – вплоть до смерти. Но это пусть он сам подкидышам рассказывает. Маг мага лучше поймет. А Терхо и так понятливый, ему только правильность немножко мешает. Каждый ведь о других по себе судит, и нашему правильному вельхо сложновато дается видеть «неправильность». Тут он немного на Славку похож…
— Знаешь, эти ваши Зароки, по-моему, не нарушают только люди реально честные. Те, кому система клятв вообще не нужна, они и так ничего незаконного не сотворят. А остальных эта система сдерживает весьма условно. Вон хоть этого любителя походя калечить кого попало.
— Не то чтобы калечить… и насчет Зароков давно спорят, слишком сложный там вопрос. Но все равно странно. Кому бы понадобился такой Знак? Если для задержания, то действует не мгновенно, обездвиживающее проще и быстрее, для боевого слабоват и боевые Знаки, они… ну, в общем, не на ноги ориентированы.
Ну, ясно! Попробуй, приложи мага по ногам! Он тебе руками в ответ такого навешает, что ищи потом голову на ощупь.
— Может, это сделано, чтобы пострадавший человек обратился к магам за лечением? – не оставлял надежды Терхо прояснить этот вопрос. Водилось за ним такое: насколько я вникал в коммерцию, а Славка в историю и конспирацию, настолько Терхо любил распутывать новые интересные «приложения». Коллекционировал, исправлял «косяки» , любил наносить новые Знаки себе и другим. А вспомнить, как нежно ворковал над случайно получившимся у одной девчонки из Тахко «пышариком»? Ну не парень, а ласточка какая-то! Любит он магию, по-настоящему. Недаром в Тахко-магический влюбился сразу. – Источник заработка такой? Дополнительный?
— Класс! Сам покалечил, сам вылечил – притом еще и денег на этом поднял. Умеют ребята зарабатывать! Только странно он как-то клиентуру ищет. Ладно, найдет – за нами не заржавеет!
— В каком смысле?
Опять перевод барахлит?
— В смысле — расплатимся со всей щедростью!
— Странные у тебя иногда понятия, — прокомментировал вельхо. – Ну, готовь свою ржавчину на всякий случай. Словом, с лечением вопрос решили. А вот с вашим посмертным проклятием все не так радостно.
— Не снять?
Вельхо подергал кисточку на рукаве.
— Да нет, снять, думаю, можно, просто сложнее. Приложение только на словах и воле, без Знака, всегда паршивые. Линии не увидишь, Знака-то нет. Значит, магия могла впечататься как угодно, без рамок, ограничителей воздействия и завязки на отмену. Тут хорошо посидеть придется, пока каждого просветишь, пока виду построишь. Это время. Притом еще и то в голове держим, что приложение-то выходит смертное, то есть сильное и почти наверняка кривое, ведь кто при смерти может узоры правильно держать… Хорошо если в одну десятку уложимся. А то и больше.
Принц, каменно слушавший всю эту темпераментную речь, неслышно выдохнул и на секунду прикрыл глаза. Типа порадовался. Мол, надежда все-таки есть, и замечательно. Вот же пакость.
Эта манера «подкидышей» — чуть что каменеть лицами – вымораживала и раньше, но сейчас просто бесила до инея (в переносном смысле, хвала Пяти богам!). Сколько я их раньше за это гонял, и ведь даже получалось уже что-то, а сейчас опять! Чуть разволнуются, и нате вам – статуи фиговы! Притом притворяться умеют не хуже моего. И что с этим делать? Ну не психолог я ни разу и представления не имею, как правильно общаться с такими вот жертвами режима. Если припомнить, я и сам дома от психологов бегал, как заяц от лесорубов. Или от кого там зайцы удирают? К бабушке бы этому принцу со товарищи… Та тоже не психолог и даже рядом не стояла, но мозги вставлять на место умеет. Хоть мне, хоть городу Тахко в целом.
Ладно, поглядим. И вас вылечим, если что. Ведь могут же вести себя по-человечески, когда хотят? Значит, будут.
Вельхо «личинок» понимает получше моего – общая школа? Или просто чутье? Но, так или иначе, он начинает их утешать тут же, не откладывая на потом. Правда, довольно соеобразно:
— Личинка Э! Прррекратить морозиться!
Принц дернулся. Видимо, от неожиданности. И мигом перестал напоминать статую – скорее, котенка, готового броситься. Остальные личинки тоже «разморозились». На нормальных подростков еще не походили, но и статуи напоминать перестали. Интересные у них там обращения в приютах, кстати. Э, значит. Ну-ну.
А Терхо продолжил накачку:
— Запомнить: проявление эмоций достойно мага и разрешено! Ибо маги существа живые, и чувства иметь – правильно.
«Подкидыши» наконец осознали, что злобный их наставник (земля ему шипами!) не воскрес и сейчас им на уши вешают не прежнюю лапшу, а нечто прямо противоположное.
— А пиявки из Нойта-вельхо пусть хоть удушатся от своих «этических императивов о должном младших вельхо поведении», — уже вполне спокойно сказал Терхо. – Хорош волноваться без причины, ребята. Я сказал – сниму, значит сниму. Не через десятку – значит через две. И даже если моих умений не хватит, то у нас же дракон есть!
Замораживаться по новой никто не стал
— И… что?
— И то! Мы его попросим – и он с вами магией поделится! А в драконьей магии, мои юные однобоко образованные друзья, все обеты, Зароки и наложенные приложения просто растворяются. Начисто!
Эрно быстро переглянулся с остальными подкидышами. И посмотрел на меня.
— А он согласится?
— Он добрый, — без малейшего проявления совести сдал меня паршивец маг. – А в крайнем случае мы его разозлим – тогда у этого проклятия вообще никакого шанса не будет!
— Терхо…
Но когда это болтливый маг останавливался с первого слова?
— Правда, при этом еще придется отбиваться от летающих дам, пятнистых домов и полоумного корыта, но зато и проклятие пропадет!
— Терхо Этку!
Маг расхохотался, стряхивая рукава и прикрывая Знаки.
— Все-все, уже заткнулся. Спокойней, Макс, ты же не хочешь поделиться магией прямо сейчас? Те ожившие булочки у меня до сих пор перед глазами стоят. Как они пекарше на тебя жалились! Между прочим, дети их по домам растащили, до сих пор играют…
Вот и заткни такого! Нет, я могу, но мне-то от него тоже помощь нужна. Да и старается человек – меня развеселить пробует. Что я – не понимаю? Ладно.
Я повернулся к пацанам:
— Так, я не понял, вы чего еще тут?
— А…
— А ужин сам себя не съест! Живо переставляем свои ноги и уносим чужие, в смысле, Шиту несите тоже… и Штушу захватите…
— Чиррирк!
— Возражения шерстистых и пушистых не принимаются. И вообще, Штуша, я не понял. На тебя возложена такая ответственная миссия: в мое отсутствие побыть старшим и проследить, чтобы эти юные энтузиасты съели все, что не приколочено, а ты отлыниваешь? Ты мне друг или кто?
— Чуиррр!
— Ну вот давно бы так. Мы тоже сейчас спустимся.
Звуки, запахи, ощущения доносились до сознания урывками. Шорох, белый свет бьет по глазам, холод на висках, аромат сосны или ели, и, наконец, боль в руках – будто мне их выворачивали. На инстинктах дернулся, и голос Рита тут же матерно возрадовался, что один придурочный мальчишка наконец решил перестать трепать ему нервы и изображать из себя обморочную девицу.
Эх, жаль я его речь фрагментарно воспринимаю (чтоб его, этот лингвистический феномен!); судя по отдельным отрывкам его перлы достойны записи.
Целостное восприятие окружающего мира вернулось только после залитой в меня кружкой чего-то горячего и слабоалкогольного.
— Еще или ты уже вменяемый?
— Пчти, — я потряс головой. — Брррр, чего это со мной было?
— Приложения. Разные. Твое счастье, что Высших там не было.
— Спасибо, мне хватило. Где моя одежда? Сколько там до встречи с сусликом осталось?
— Почему сусликом?
— Потому что в норке живет…
Рит вскинул брови:
— Ты точно уже вменяемый?
Этот «суслик» жил не в норке – в Подвалах.
Люди везде одинаковые, и сколько ни огораживай тюрьму, не воздвигай стен или чар, рано или поздно в дело вступает человеческий фактор – и конец полной изоляции.
Данный конкретный суслик… то есть охранник Подвалов был достаточно слабеньким магом, чтоб пристроили на сравнительно легкую службу, нашли жену и, велев размножаться, забыли о нем. Особо честолюбивым он тоже не был, так что его все устраивало. Одно огорчало – низкий прибыток. Но, когда его стали находить родичи охраняемых «умников», он смекнул, как может это поправить. Рит меня с ним и свел. И сейчас сидел за соседним столом – на всякий случай.
— Стало быть, про родича своего разузнать желаете? – охранник со вкусом допил пиво, отставил кружку и погладил опустевшую тарелку, намекая, что не худо бы добавить. Я глянул на подавальщицу, та понятливо метнулась за добавкой. Хороший аппетит у суслика. Свою и мою порцию мел запросто. Мне кусок в горло не лез, и я цедил взвар из глиняной кружки.
— И передать ему что-нибудь.
— Ну, эт можно. Но с артефактами не связываюсь, с оружием — тем более, и одежу, извиняюсь, не возьму – порядок, стало быть. Глюшь-траву тоже побоку.
— А что можно?
— Ну, у нас главная ценность – еда да лекарства. Одежа еще, но не первогодке. За первогодками в оба глаза глядят. Не дай Пятеро во время наказаний чего усмотрят. В первое-то время, пока не обвыкнутся, они постоянно под ремешки попадают.
У меня в чашке замерз взвар.
Просто взял и замерз. В буквальном смысле – от того обыденного спокойствия, с каким маг говорил про свою… работу. Рано я успокоился насчет Славки. Рано! С его характером он нарвется быстро. Я взял кружку в руки, сжал ладонями – пальцы дрожали.
— А потом уж можно и одеяла, и душегрейки там всякие, у нас-то почитай все время холодно… Ну, и пополам, само собой, — очень кстати проговорил «суслик».
— Что?
— Будете, говорю, еству передавать – половину ему, половину мне. Тогда берусь записку передать. Только сперва сам прочитаю. Что, значит, о побеге не сговаривались. А то всякое бывает… Ваш-то вроде тихий пока, но кто его знает. Умники почти все с придурью.
— Что знаешь о нем?
— Ну… тихий, это я уже сказал. Умный. Уже первую придумку выдал, «зонтик» какой-то. Не зря доносчику за него денежки выдали. Теперь, стал быть, не отберут, как бывает при ложном доносе. Сам слыхал, хвалили, мол, и взаправду умник.
Я чуть не выпил лед из кружки. Значит, Славка сообразил! Не стал отнекиваться, согласился с тем, что он изобретатель, зонтик придумал… почему зонтик? Хотя товар доходный, хороший… Доносчик, значит, его изобретателем назвал.
А ведь я знаю одного человека, который числит в нашей сработанной паре в изобретателях именно Славку.
Витька. Землячок Витенька. Который обещал зайти, но так больше ни разу и не зашел… Именно перед ним Славка почему-то разыграл комедию, выдав меня за алкаша, себя – за изобретательного, но бестолкового по жизни типа и нас обоих – за нищих неудачников.
Если так, то понятно, почему взяли именно Славку. Если…
— Так что, остай? Передавать чего будем?
— Будем…
Мда, городской я все-таки человек. Отметить, что у нас на дворе как бы весна – это запросто. А что при этом на обычной земле при этом будет болото – не, не дошло. Земля и очередной дождь сотворили из чьего-то поля настоящий грязевой апокалипсис. Тьфу, в следующий раз выберу для подвигов местечко почище.
— Хочешь, подсушу? – вздохнул Рит, наблюдая мою битву с болотом.
— Знаком, что ли? Обойдусь. Шмот подержишь?
— Давай. Ты не передумаешь? Можно все-таки попробовать обойтись иллюзией.
Надо было все-таки разрешить сушку – хоть небольшого кусочка. Снимать в этом болотце одежду, стараясь ее не измазать – тот еще акробатический этюд. Тем более, холод мигом мне устроил тремор всего тела. Эх, в другой раз умнее буду. Я всучил начальнику Службы Порядка перемазанные сапожки – тот только ухмыльнулся — и пояснил:
— Иллюзия похулиганить не сможет.
— А ты намерен похулиганить?
— Ну, не просто же так позволять собой любоваться! Пусть платят за просмотр!
Холодок вдоль хребта – и договаривал я уже в драконьем виде.
— Итак, я все правильно помню? Живодеры направо, а тихушники налево?
— Э-э… да.
Так, Макс, поаккуратнее с высказываниями, а то Рит точно решит, что у дракона таки пробивается безумие. Интересно, как он мои слова услышал – лингвистический феномен, дублирующий тут нашу речь, по-прежнему не переводил ругань, а уж как он переводил некоторые специфические словечки, оставалось только гадать. Так что стоит нервы окружающих поберечь (особенно если окружающие – местный министр внутренних дел).
— Я жду в условленной точке. Будь осторожней.
— Я помню.
Мы сорвались с места одновременно – я в полет, он – в Шаг.
Прощай, грязевое болото.
«Живодеры» и впрямь были справа – как раз за недальним холмиком раскинулось диковинное местечко, напоминающее одновременно американскую военную базу и средневековый городок. Сторожевые вышки, большие промежутки между зданиями с разметкой по земле – от базы. Высоковатые дома на постаментах, зубчатая стена по периметру, окаймляющий территорию ров – от средневековья. Это и есть комплекс лабораторий исследователей «живой натуры». Официально принадлежат всему Нойта-вельхо, а фактически территория «живых» (прозвище группировки Борьена, за которыми приглядывал «скромник» Ивех…).
А слева, ближе к городу, в одной долгомерке отсюда (примерно 25 километров) – владения «болотников», которым покровительствует тот самый Понтеймо, куратор Подвалов. А он мне задолжал…и сегодня начнем считаться.
Ну, поехали.
Спустя несколько мгновений суетившиеся над разметкой под очередной эксперимент «живые» оглянулись на характерный свист и «увидели черного дракона». То есть, дракон-то, конечно, был обычный, серебристый…
Но дракон! В сердце человечьих земель! Белым днем!
Неудивительно, что вельхо в первый миг окаменели, не веря ни своим глазам, ни своему рассудку, утверждавшему, что зрелище совершенно реальное. Потом раздался ликующий вопль, и маги рванули за оружием. В лабораториях их, конечно, было немного, но ведь драконов тут изредка все-таки разделывали, так что в запасниках что только не хранилось…
Дракон летел как-то неровно, чаще обычно хлопая крыльями, точно больной или раненый. Одна лапа безжизненно висела. Серебристая чешуя на одном боку была покрыта чем-то темным. Но он был полностью цел – и чешуя на месте, и все когти-клыки наверняка еще при нем. А кровь, а невероятно ценные железы, а содержимое внутренних полостей, которые дают дракону легкость тела и способность к полету! А сердце, средоточие магии!
И все это скопище ценнейших ингредиентов сейчас пролетало над вельхо! Спокойно пролетало, как у себя в горах! Слепой он, что ли, этот дракон?! А может, действительно слепой? Кому-то попался, но смог удрать, и сейчас не понимает, где летит?!
В лабораториях работали все-таки не Ловчие, а «постигающие», так что протокол отлова «кровавых тварей» они сразу послали подальше – и в дракона тут же полетело все, что у магов было. Потом самозваные драконоловы не раз переругаются, вспоминая этот миг и споря, что из этого арсенала сработало не так… и как надо было сделать правильно. Ну и само собой – кто во всем этом больше виноват.
Но толку-то?
Твою мать!
Правильно говорят, что от опытного бандита шансы уйти живым больше, чем от придурочных новичков! Я собирался немного полетать, изобразить ранение и умотать, приглашая за собой погоняться, а тут… Эти придурки сетеметы применять не стали – то есть потом и они появились на сцене, а сначала по мне хлестанули диким вариантом «солянки сборной». Не смешно! К сетеметам я уже более-менее приноровился, а тут отлов начался прямо с «эксплози». Это взрывной Знак, если кто не знал. И рванул он у меня рядом с головой…
Грохнуло. Швырнуло. Оглушило.
Я совершенно непритворно «провалился» в воздухе, замотал головой, пытаясь сморгнуть с глаз горяче-красную дрожащую муть. Левое крыло подломилось, и я свалился в крен, едва удерживаясь от кувырка… Кое-как проморгался, стряхнул с морды натекшую откуда-то кровь и чуть не рухнул заново. Крен пришелся вовремя! Остальные «эксплози» рвались там, в высоте, где я должен был оказаться… а я…
В последний миг я понял, что это надвигающееся-темное – не мираж и не обман зрения, а кусты. На земле. И до них – три удара крыла.
Как я «затормозил» свое падение – не могу объяснить. Как-то. Наверное, идиотам просто везет. Боль рвала крылья, но главное получилось. Чудовищно медленно кусты отодвинулись куда-то влево и вниз, туда же постепенно отвалилась и «база» с разочарованно орущими любителями драконоохоты. На земле, на седой после зимы траве, осталось несколько алых пятен – моя кровь. Плечо зацепили. И, кажется, шею где-то у челюсти. Нарвался. Недооценил и нарвался. Дурак.
А ведь тут могут быть и хватухи…
Я сглотнул кровь и суматошно забил крыльями, уходя от опасной земли.
Ну, по крайней мере, изображать подранка не придется. С артистизмом у меня в драконьем облике плоховато. А тут я не я буду, если не погонятся!
Вперед, Макс, зрители у тебя благодарные. Вон как горячо принимали. И как раз сейчас тебя ждет не дождется еще одна группа горячей на отзывы публики… Правда, они еще об этом не знают. Ничего, разобъясним!
Сетеметы выбросили свои плетеные ловушки в пустоту – дракон падал. «Эксплози», «сечки» и «слепухи», сгоряча запущенные самыми жадными и нетерпеливыми, сработали быстрее проверенного оружия. Пусть, главное сработали!
— Жалко только, тушка будет не целая… — посожалел кто-то.
— А кто заставлял вас торопиться? Сказано же – «сетеметы»! Из них ничего не пропадает. А тут все железы наверняка будут всмят…
— Драконий зад!
Следующие выкрики были исключительно ругательными. Проклятый дракон все-таки выровнялся. И теперь уносил свой зад и прочие части тела от внимания «постигающих». Проклятье!
— Можно попробовать догнать. Если Шагами…
— А потянем? К тому же там земли «болотников начинаются.
— Плевать! Это наша добыча!
— Пошли!
«Горячий прием» был обеспечен и у болотников. Но тут я собрался оторваться. А потому, не особо стесняясь, после первой же ушедшей в небо сетки – вовремя я качнул крыло и ушел на бреющем! — дохнул морозом.
То есть… не понял, это что?
Я собирался холодом… а вышло — огнем.
Текучее оранжевое пламя хлестануло по грязи и заклубилось по двору, кстати слизнув какой-то вытянутый деревянный домик. В таких тут травки хранят… хранили. Вельхо попрятались под щитами и продолжили обстрел. Вот и умнички, сейчас я вам еще добавлю… чем получится.
Пламя долбануло еще раз, поплавив симпатичный белый купол – в таких тут хранят ценные ингредиенты. Оп-па! Уже хранили! Что ж вы, почтенные вельхо, никаких щитов от драконьего огня на свой склад не навесили? Зажирели? Обленились? Ну так получите по делам своим… И скажите спасибо, что я не такая кровавая тварь, как вы учите…
Еле увернулся от пары-тройки «эксплози». Следующий вдох получился морозом. Прощай, садик! Теперь его только на дрова, заморозка у меня качественная. И снова – пламенем.
Это что ж такое все-таки? Спасибо Единению? Сколько сюрпризов оно еще подбросит, интересно?
Рывок! Вираж на крыло, и новая сетка бесполезно расплескивается в воздухе, едва не зацепив по хвосту. И еще одна! Черт!
Уходя от третьей, пришлось свалиться почти на спину, в мертвую петлю, и то еле получилось. Лететь вверх тормашками, лапами в небо – совершенно новый опыт, мать его! Жаль, что ни у кого видеокамеры нет, поглядеть бы, как со стороны смотрюсь. Да что за хрень в голову лезет?! Кажись, пора завязывать с этими фигурами высшего пилотажа. А то у меня уже, кажется, вся кровь от мозга отлила, он и думает всякую ерунду. Где там тот чертов овраг, где меня должны ждать?
Ххха!
Куда пришелся последний выдох, я особо смотреть не стал, что-то там у них таки под скрывающими чарами было… или под долгочарами? Короче, неважно, главное, что полыхнуло классно! Фейерверком! Овражек где? А, вон он…
Так, артистично изображаем попадание, дергаемся, сваливаемся в «падение» с заполошным маханием крыльев… и рушимся в овраг.
Всем спасибо за внимание, представление окончено. Не свалиться бы на министра… Блин, больно. Похоже, крыло мне таки подрали – в дополнение к прочему…
— Ты живой?
А? Пред мои мутны очи явился министр внутренних дел. Ага. Мои штаны принес?
Но Рит никаких штанов не дает, а трясет мое крыло и рычит:
— Зацепили? Не молчи! Драконий зад, парень, не молчи, превращайся же, ну!
Да пожалуйста, жалко, что ли… ох ты, черт!
В овраге грязи почему-то еще больше, чем на поле. В нее и падаю. Ноги не лапы, и держать на ногах туловище с тупой головой-авантюристкой не собираются.
— Да что же мне так везет на героических придурков, Пятеро богов, а? – возмущается министр.
Не согласен. Категорически. Чего во мне героического?
Поза, наверное – сижу в полушпагате каком-то, упираясь в землю обеими руками, чтоб не упасть в это болото еще и физиономией. Герой, ага. Полный.
— Одеться дай… — стучат мои зубы.
Но вместо штанов и куртки разозленный Рит кутает меня в какое-то безразмерное одеяло, швыряет каким-то Знаком и утягивает в Шаг…
А в оставленном овраге разворачивалась интересная история.
Первыми на место падения кучи ценных ингредиентов примчали, естественно, болотники – им ближе. И резво пустились в обыск территории – овраг был обширный, «разлапистый», с отнорками и пещерками. Поиски были почти закончены – все-таки дракон слишком крупная дичь, чтоб поместиться в отнорок или прикрыться кустиком…
Первые разочарованные вельхо уже стали подходить к месту падения «кровавой твари», хорошо заметному по пятну крови… и тут в овраг десантировалась вторая группа по-боевому настроенных чародеев.
— Попался!
— Какого ****?
— Где дракон?
— Дракон?
— Ах, это ваш дракон? Живодеры безмозглые, вы чего уделали?! Ваш дракон нам плантацию пожег! Все хранилище ингредиентов! Сад!
— Подвал с припасами…- робко вмешивается чей-то молодой голос, и ему тут же прилетает с двух сторон:
— Заткнитесь, Мивен!
— Цыц, зелень!
— У нас практически уничтожено все поместье! Как вы это возмещать собираетесь?
— Мы?!
— Дракон ваш!
— Давайте его сюда сначала, а там посмотрим насчет возмещения…
— Ах, только посмотрим?!
— Где дракон, болото?!
— Ищите! – злобно выдал глава болотников, едва удерживаясь от приложения. Ну какие все-таки твари эти живодеры… хуже драконов! Тех хоть разобрать можно… и не обзываются. Не то что эти скоты.
Новоприбывшие «скоты» оглядели бездраконный овраг и злорадные морды «болота» и сделали, естественно, неправильный вывод:
— Уже припрятали, твари жадные? А ну, отдавайте, пока я вам тут остальное поместье не пожег.
— Так вы его попросту натравили?! – не замедлил с ответным неправильным выводом болотник. — Да вы…
Все. Группировки враждовали давно, история взаимных обид была длинна и обширна, а местами и кровава. Но вельхо и самоконтроль нераздельны, и вспыхивавшие конфликты более-менее поддавались урегулированию. Но сейчас… Разгоряченные погоней, кипевшие охотничьим азартом, разозленные потерей верной, казалось бы, добычи, маги не сдержались.
Попытки наиболее вменяемых личностей объясниться и призвать коллег к миру были безрезультатны. После яростного обвинения в воровстве и ответного – в предательстве и натравливании «кровавых тварей», в ход пошли уже оскорбления конкретных личностей, и самоконтроль вельхо полетел в бездну.
Кто первым запустил боевой Знак, уже никого не интересовало.
За спиной Славки закрылась дверь, и надзиратель раздумчиво подбросил на ладони низку с «отличками».
Может, зря он с этим парнем так по-мягкому?
Больно молод этот умник. От молодых вечное беспокойство. То по любви своей тоскуют, то по семье, то ужасаются: мол, неужели вся жизнь в Подвалах пройдет? Бунтуют, подчиняться не хотят, бессмертными себя считают, не иначе. Таких даже ремешки и клетка не с первого раза успокаивают. Может, и этот из таких? Кто знает.
Частенько новеньких под ремешки специально подводили, в особливости тех, про кого мало знали. Гордость пообломать, нрав притишить. Потом и работа с ними попроще складывалась, полегче.
Вот и этого он специально позвал, считай, на пустом месте придравшись. Разговоры – это мелочь, не бывало еще такого, чтоб новичок с расспросами ни к кому не полез. Приглядеться позвал, примериться – хватит ли парню слов, или все ж таки отправить спину размять и ума вправить? Но тощий больно. И после «верхнего» Подвала и допросной еще не отошел. Такой, глядишь, из-под ремней и вовсе не встанет, бывали случаи. А спрос с кого будет, что еще одного умника потеряли?
Вот-вот.
Так что, походи пока, молодой, с небитой спиной. Посмотрим, как сейчас, с «отличкой» себя покажешь. Успеем еще из тебя дурь повыбить…
Столица. Макс.
Мне было тепло. Это первое, о чем я подумал, когда проснулся. Последние пару дней я дико мерз, словно Славка унес с собой весь огонь мира. Наверняка какая-то драконья особенность, о которой Старшие Гнезда забыли предупредить… а может, и сами забыли за давностью лет. Я шипел, кутался в куртку, таскал в свою комнату дрова охапками, растирал оледеневшие пальцы, но все равно воздух был стылым и буквально вымораживал изнутри.
А сегодня было тепло. И светло. За окном чирикала какая-то особо активная пташка, с первого этажа опять несло печеными булками, щеку грело что-то мягкое… и вчерашний депресс вдруг показался дурацким. С чего я так распсиховался? Славку мы вытащим. Точка. Иррей тоже (кувшинка моя!). С вельхо посчитаемся. Принц… с принцем вот что делать? Хотя… Ничего, разъясним! Вон к нам сегодня полный маг жить заявится, пусть он и разбирается, что там его покойный коллега со своим проклятием намутил… А пока надо эту теплую компанию чем-то загрузить, чтобы глупости в голову не лезли.
Я открыл глаза. И глаза в глаза встретился с наглой особью мужского пола, который/ которая бесцеремонно вторгся/вторглась в мою постель и даже на мою подушку! Особь мое недовольство показательно проигнорировала. Со вкусом потянулась и недоуменно уставилась на меня: чего, мол, дергаешься, однокроватник? Вздумалось вставать – вставай, нечего будить остальных. Дай поспать личности истинно разумной!
Я цапнул «разумную личность» за ушко.
— Штуша, ты нахал!
— Чирк?
— Сразу – и в постель? Мы ведь пока не настолько близко знакомы?
— Чиррвирик? – состроил меур невинную мордочку. Дескать, чего ты хочешь, человек? Ты же помнишь, что меня прислали тебе в друзья, да? Ты же не думал, что такой ценный друг, как я, будет спать на каком-то коврике, пусть даже самом пушистом?
— Мда. Такими темпами на коврике скоро буду спать я…
— Рчччччр… — заворковал Штуша, боднув мою руку. Кажется, против такой рокировки он ничего не имел и даже предлагал совершить обмен постелями прямо сейчас, так сказать, в ускоренном темпе. А то кое-кто (крылатый и не голокожий) еще поспать собирался…
Я расхохотался и, подхватив подушку вместе с наглым оккупантом, пару раз покружил по комнате. Краем глаза засек удивленное лицо сунувшегося в дверь Соли, но даже не притормозил.
Все будет хорошо.
Простые слова, затертые даже. Сколько раз я их уже слышал! Но вот подействовали же!
Наверное потому, что чувствовалось: тот, кто их сказал, не пытается отделаться от чужой проблемы равнодушной «формулой утешения», он реально верит, что так и будет!
Для Пало она не была чужой. И от осознания этого простого и ясного факта все как-то… изменилось. Словно я смотрел на мир через мотоциклетные очки, забрызганные грязью, а вчерашние гости эту грязь смыли. Разговором, приветами из Тахко, этим «все будет хорошо», которое я дома почти ненавидел.
Славка прав, депресс почти всегда приходит к тем, кто один. А я, так уж вышло, больше не один. У меня классная семья, у меня друзья, у меня Иррей и Славка, которых мы обязательно вытащим. У меня есть город, который по-настоящему мой. У меня подкидыши, которым еще придется прочистить мозги на предмет того, что человек не должен измерять свою помощь по полезности объектов! И у меня есть тайное, крутое и суперское оружие, да, Штуша?
— Чирик! – подтвердило супер-оружие, раскрывая крылышки.
Милое утречко не портил даже зверский недосып – все-таки пять часов для сна – маловато, как ни крути… а нет, четыре с половиной.
Я все равно развил бурную деятельность. До встречи с Ритом оставалось полтора часа, и за это время я успел:
— сцапать мое пушистое «орудие возмездия» вместе с подушкой и на полчасика вручить его Шиту — для релаксации (а вообще-то, еще и потому, что взять с собой к Риту это крылатое воплощение позитива все равно что табличку на себе повесить «всем смотреть сюда!»)
— вытребовать и объединенными усилиями (то есть подкидышей, Штуши и лично меня) уничтожить завтрак,
— заказать в комнату третью кровать (и чихать, что суеверие, я сказал, что Славкины вещи будут его ждать – значит, будут!) для Терхо Этку… не отвяжется же!
— засадить моих ребят за писанину (а пусть-ка распишут, как их покойный наставник выдал свое заковыристое проклятье, может, маг наш чего и надумает!)
— оторвать нашу дорогую докторицу от увлекательной просветительной беседы о гигиене и микробах (население гостильни смотрело жалобно, но уже покорно поливало все поверхности кухни крутым кипятком) и натравить ее на Шиту; мне очень не нравилось, что паренек после Знака арестной команды до сих пор еле ходил;
— провести «селекторное совещание», как ехидно обзывал Славка раздачу указаний и прием отчетов по шкатулочкам. Почему селекторное? Чат как чат, разве что мобилки стремные…
— зверски поругаться по тем же шкатулкам с парочкой торговых партнеров, не понимающих, с какой стати им кому-то что-то дарить, если этот «кто-то» — не крупное начальство и не родственник. Концепция рекламы этому миру была не чужда, но находилась в таком зачаточном состоянии…А уж предложение преподнести подарочек магам, которые не ведают торговлей, встречало ну полное непонимание! Может, мои партнеры охотней пошли бы навстречу, если бы знали, насколько данный подарок вельхо не порадует… но болтать про такое? Я еще не рехнулся. Наверное.
А потом в дверь ввалился такой же невыспавшийся, но бодрый и веселый Терхо Этку, и все закрутилось еще веселей.
Особенно когда он увидел Катю.
И пропал.
До сих пор я думал, что молодой маг влюблен в мою драконосестрицу, Ритху… которая взаимностью ему не отвечала, а тайком вздыхала по Славке…
Но вот бывает же такое! Сидит себе товарищ вельхо на полу, ноги Шиту художественно так уложил на скамеечку и неторопливо закатывает рукава – хочет Знаками обследовать, что там такого нехорошего. И тут Катюша сзади возникает и робко ему салфеточку проспиртованную протягивает – дезинфекция, мол.
Я только порадовался. Ползимы в этом мире дались ей недешево, и девушка до сих пор была очень тихой и закрытой. Вытащить ее из раковинки и включить характер могли только три вещи: когда надо было кого-то вылечить, когда требовалось что-то объяснить про гигиену и когда можно было посмотреть на магию. Она до сих пор не могла как следует осознать, что магия здесь есть, что это не шарлатанство и не притворство, как у девяноста девяти процентов земных экстрасенсов, поэтому выбиралась из комнаты, как только появлялся шанс «посмотреть на волшебство». А тут еще и волшебство предполагалось лечебное! Как тут удержаться?
Я машинально отметил, что Катерина таки не зря доктор – магия-магией, а врачебные рефлексы у нее впечатаны намертво. Даже магу от дезинфекции не уйти!
А маг повернул голову – и все.
Остро захотелось извиниться и выйти из комнаты, потому что подсматривать за таким – не по-хорошему как-то. Наверное, так смотрели друг на друга Ромео и Джульетта: мира вокруг нет, никого нет, есть только они – друг для друга.
Салфетка стремительно сохла в Ее руках, забытые Знаки переливались на Его коже. И не было сейчас вельхо и простячки, не было здешнего и чужанки, не было, не было, не было. Были только Он и Она.
И неважно, что будет дальше…
Словом, ушел я чуть раньше, чем собирался. Только познакомил их и почти сразу ушел. Даже подкидыщам про Терхо рассказал короче некуда. Так, мол, и так, это мой друг, он маг, но в окно от него выпрыгивать не надо, он просто поможет, обещаю. Я не мог иначе. При взгляде на влюбленную пару я начинал очень остро ощущать, где именно в моей комнате хранится мешочек с глюшь-травой и дымными свечами – мне отчаянно хотелось ощутитьИррей…
Конфликт между желтокожими и местным представителем (Кого?)
Суслик и передачка арестанту еды с маячком
Иррей?
Столица. Подвалы. Слава
Первая попытка наладить общение с кем-то из старожилов получилась провальной. Когда Славку в порядке обязательных работ приставили к зеркальщикам, мастера и подсобники, угрюмо отмалчивались на аккуратные попытки их разговорить, а после третьего вопроса прямо пригрозили пожаловаться надзирающему.
Второй кандидат в будущие союзники мастер-шкатулочник Петтери, сначала показался более удачной кандидатурой. Славка был отправлен сюда в подсобники, шлифовать заготовки, и невысокий крепенький мужчина возрастом между сорока и пятьюдесятью, весьма охотно отозвался на осторожный вопрос новоявленного помощника, как именно складывать детали. Да и потом отмалчиваться не стал – рассказал и сколько шкатулок получается сделать в день, и как догадался делать такое замечательное покрытие, и даже как сюда попал. Даже посмеялся, что «новик зеленый» ничего не понял.
— Тут не в покрытии дело, паренек! – ловкие пальцы быстро и аккуратно раскладывали готовые детальки на белой тряпице, проверяя каждую на соответствие некоему эталону. — Думаешь, обычные-то мастера неспособны красивый узор сотворить? Могут-могут, еще и так изузорочат, что я и то залюбуюсь! Ха! Не в том дело!
— А в чем?
— Ха! – снова приосанился Петтери, не отрываясь от работы. – Покрытие – ерунда! А вот механизм тайный…
— Механизм?
— Ну да. Я тебе как скажу? Покрытие даже ты после трех дней учебы сделаешь! А вот чтоб шкатулка допускала только хозяина, а остальным по пальцам ядовитыми шипами колола — так только я могу!
— Удивительно… — искренне проговорил Славка, действительно восхитившись мастерством человека, способного рассчитать работу тонкого механизма без уроков геометрии, черчения, и тем более, без компьютера или хотя бы калькулятора.
Мастер эту искренность почуял, и его понесло. Он рассказал про то, что у его творений еще и разные способы открывания: если просто поднять крышку, то шипы как раз и получишь, а вот настоящий хозяин знает, что нажать, чтоб отъехала боковая-то стеночка и показала содержимое. Гордо поведал, за сколько его шкатулки покупают «понимающие люди».
Но пользы с этого было ноль. Потому что мужчина был полностью доволен своей жизнью и на волю не стремился совершенно.
— А чего мне там? – мастер аккуратно положил на расстеленную на столе белую ткань еще одну деталь и потянулся за следующей. — Я тебе как скажу? Тут денег нет, так ведь и там жена со своей родней заработки отнимает, хоть бы раз чего вкусного принесла за эти годы, змеища. Кормят не очень, так ведь завсегда на вкусности подработать можно! Главное, мозгами-то, слышь, вовремя раскинуть – и на тебе дополнительные печеньки, а то и пирожки. Мне даже мясо выписывают, вишь как? Даже по два раза в неделю иной раз выходит!
Он выглядел таким довольным, что Славка не удержался:
— А стимуляция вас… не пугает?
— Хе, два десятка ремешков! – Петтери нащупал на очередной детальке какой-то недочет и поднес ее к глазам, пытаясь рассмотреть. Освещение тут было поярче, чем в камерах, но для тонкой работы все равно годилось плохо. — Да мне, если хочешь знать, за все время только два раза только и перепадало. Ремешки – это для неумех и лодырей. Я тебе как скажу? Человек такая же скотина, как и прочие. И его тоже должно бить, как и остальных, для вразумления. Так что тут все правильно. Работай старательно, парень, не ленись да не гордись надзирающему лишний разок поклониться – и будешь сыт и не бит! Тебе сколько лет-то?
— Восемнадцать.
— Во-от! Тебе повезло, что сюда молодым попал, влегкую привыкнешь да обучишься! Я тебе как скажу? Ты меня держись, я тебе многое подскажу!
Надо же… очередное свидетельство того, что миры разные, а люди одинаковые. Всегда и при любом строе обязательно находятся индивидуумы, которые преспокойно оправдывают все: и, рабство, и насилие, и воровство, и убийство. Иногда они даже способны выстроить целые философские теории на этот счет, обосновывая, почему женщин можно и нужно бить, почему обокрасть сироту – вполне приличное деяние и почему рабство – это хорошо и правильно. И все таких устраивает… пока не касается их самих. Долго ли осталось мастеру Петтери до того, как годы возьмут свое, до того, как начнут слабеть глаза, дрожать руки? И вместо уважаемого мастера надзиратели увидят такого же «лодыря»? Тогда никакие поклоны не помогут избежать наказания. Просто потому, что надзирающим всегда нужен пример, чтобы пугать остальных…
Разговаривать с мастером стало тяжело, но Славка держался за счет «законопослушной маски». Несмотря на малоприятные изречения, мастер действительно прожил тут довольно долго и неплохо разбирался в странных порядках этого места, повадках надзирающих, методах оценки работ… Например, именно он просветил новичка, что называть надзирателя «почтенный» — нарываться на неприятности.
— Правильно говорить: «господин надзирающий», — информировал доброжелатель. — Кстати, за добрые советы с тебя две порции вечернего печенья.
Третья оказалась такой же безуспешной: молодой полировщик, парень чуть старше его самого, первым начал разговор, и они негромко переговаривались пару минут, пока не явился его отец. Высокий худой мужчина, часто и глухо кашляющий, молча врезал сыну по шее и отправил таскать заготовки.
А вскоре Славку вызвал надзирающий. И пригрозил, что в следующий раз за нарушение Порядка отправит куда положено.
— Понял ли?
— Точно так, господин надзирающий! – «добрые» и не слишком дешевые советы мастера Петтери Славка усвоил. — А позволено ли мне будет узнать, господин надзирающий, что я нарушил? Я первую неделю, господин надзирающий! Простите, коли чего не так, боязно ошибиться! Если это касательно инструмента, так я по очереди работал, как положено, господин надзирающий, с позволения!
Макс был прав: маска законопослушного зануды действовала на нервы собеседников быстро, что порой было некстати. Как сейчас, например. Надзиратель раздраженно посмотрел на непривычно говорливого «умника», но, видимо, вспомнил, что тот и впрямь новичок. К тому же «умники» часто бывали «с придурью», не понимали самых простых вещей. Этот еще хоть почтительный…
Мысли на начальственном лице можно было «читать» почти в прямом смысле, слишком явно на этом лице отражались обуревавшие чувства.
— Ты… тебя Слава Зимин зовут? Двуименный?
— Точно так, господин надзирающий.
— С северу, что ли? Имена какие-то странные.
— Точно так, господин…
— И ты придумал этот… как его… зонтик? Отвечай попросту! Да или нет.
— Да, господин…
— Ага. Так вот, тобой довольны. Твоя придумка признана перспективной. Только башмаки пока оставь, придумывай такой… зонтик… чтоб он человека от дождя прикрывал. Побольше, что ли, поширше. Понял ли?
Славка изумленно кивнул. И запоздало обругал себя идиотом. Значит, самое дурацкое и бесполезное изобретение вспомнил? А то, что в этом мире до зонтика пока еще вообще не додумались, на это твоей наблюдательности не хватило? Его же и в родном мире придумали, кажется, только в XIX веке, не раньше. Или раньше? Но тут-то…
Похоже, от тебя, господин изобретатель, вельхо все-таки будет польза.
Вот черт…
— А потому будешь ты пока в механических мастерских, тамошнего старшего я предупрежу, — продолжал тем временем надзиратель, копаясь в столе. Достал из «вложения» недлинную «низку» овальных синих медальонов, «отщипнул» один. — От обязательных подсобных работ тебе покамест освобождение выходит. Будет тебе отдельный угол, инструменты, дощечка с писалкой, все как положено. Руку давай. Левую, с браслеткой.
Браслет «умника», сероватая полоска не слишком качественного железа уже успел основательно Славку достать: широковатый для его запястья браслет холодил кожу, набивал синяки и постоянно мешал, цепляясь за что можно и нельзя. Обматывать его тканью или кожей запрещалось, а сдвигаемый выше, он неизменно сваливался обратно в самый неподходящий момент.
Вельхо легонько стукнул по металлу, пришлепнул к нему медальон – как магнит к школьной железной доске – и тот мгновенно «приварился» к браслету, нехорошо сверкнув по краям.
— Вот так. В едовой комнате покажешь на раздаче – порцию поболе дадут и при ужине печенье выдадут и фрукты сушеной, для здоровья. А то в чем душа держится…
Славка растерянно хлопнул ресницами, чем надзирателя, кажется, порадовал.
— Чего глядишь? Так оно! Коли стараешься, конечно! Рад, небось?
— Спасибо, господин надзирающий! – пылко воскликнула маска, и надзиратель усмехнулся, похоже, сам растроганный собственной «добротой».
— Кузнеца тоже предупрежу, что ты с заказом можешь подойтить. Ну, и что еще понадобится – говори. Понял ли?
— Отдариться нечем, господин надзирающий! – страдальчески вздохнула маска. — За вашу доброту…
— Найдем потом, чем, — туманно пообещал тот. — Сотворишь мне этот свой…
— Зонтик?
— Во-во. Покрасивше какой сотворишь – вот и отдаришься. Ну, иди. Коли вопросов нет.
— Есть, господин надзирающий! – Славка понизил голос. — Что я все-таки нарушил? Боязно. Не подвести бы! Такого доброго господина…
«Добрый господин» недовольно хмыкнул, но разъяснил:
— Коли не по делу разговоры, так запрещено. Не по делу, понял ли?
— Понял, господин надзирающий!
Но тот, видимо, уже привык ко всякому так что на прощание даже снизошел до совета:
— Ты смотри… молодой, глупый пока, да первую придумку уж имеешь – хотя тут без году неделя. Много сейчас будет желающих с тобой поговорить. И не только поговорить… под порку подвести – это тут запросто. Завидущих много. И коли втянут куда, подговорят чего-нибудь сделать вне росписи – виноват ты окажешься, оне в стороне останутся. И под ремнями тебе лежать, если что. Понял ли?