Все разнообразие представлений о киборгах линейки Bond можно разместить между двумя крайними точками зрения. Минималисты, как их принято называть в одном из закрытых отделов маркетинговой службы «DEX-компани», полагают, что типичный Bond это неприметный курьер, ходячая взрывчатка или простой двойник, то есть весьма и весьма узкий специалист. Максималисты возводят киборгов этой, естественно, нигде и никем не афишируемой линейки в ранг практически сверхсуществ, содержащих в своих сверх-процессорах почти всю информацию мира и круглосуточно действующих на пределе возможностей своих напичканных сверх-имплантатами тел. Если бы существовала возможность напрямую спросить неожиданно встретившегося вам сотрудника одного из закрытых отделов маркетинговой службы «DEX-компани», какая же точка зрения ближе к истине, то его ответ несомненно бы вас удивил. Или разочаровал. Результат в данном случае определяется тем, к какой точке зрения исходно склонялись вы сами.
Устройство с идентификационным обозначением «Иен» было оснащено ровно настолько, насколько это требовалось для выполнения им текущего задания: базовый пакет плюс программа самообучения, рассчитанная на непредвиденные ситуации, которые вполне вероятно возникнут.
Заказчик из первого отдела корпорации «Южная Корона» ни единым сокращением лицевых мышц не отреагировал на встретившиеся ему в одном предложении слова «рассчитанная», «непредвиденные» и «вероятно». В его задачу входило просто забрать оборудование «Иен» из лаборатории, а не изучать и уж тем более не анализировать инструкцию к нему от корки до корки.
Самостоятельно определяющая себя личность, которую вполне устраивало имя «Иен», более или менее эффективно использовала в своей деятельности все то, что ей было дано в лаборатории, а также все то, до чего смогла дойти своим умом. Последнее она считала очень ценным, потому что ни в одной лаборатории тебя не снабдят заранее сведениями о том, например, что «если ты вдруг стал обладателем очень важной информации, которую следует как можно быстрее донести до окружающих, следует быть готовым к тому, что тебя просто не станут слушать».
***
Гектор пел у себя в кабинете. Песня была несложной, и начальник прекрасно с ней справлялся, обнаруживая при этом довольно неплохие вокальные данные. Иногда он неожиданно замолкал посреди фразы, с напористым радушием предлагая кому-то, находящемуся рядом с ним, выпить или закусить.
— Петр пришел в себя? Или Николь? — шепотом высказал свое предположение Ото.
Иен пожал плечами: вполне естественно для человека, не имеющего технической возможности определить скрытого от глаз собеседника Гектора. Доктор тихо проскользнул к двери медотсека и скрылся за ней. Иен так же бесшумно переместился ко входу в кабинет Гектора и стал ждать.
Физиономия вернувшегося в коридор Ото была разочарованной и озадаченной одновременно.
— Они в том же состоянии, что и два часа назад. С кем тогда так громко выпивает Гектор? Сам с собой?
Загадочно пирующий начальник базы, будто бы в ответ, еще немного повысил голос:
— Печенье закончилось… совсем. Но ничего… вот эта розовая хрень, которую доктор называет помидорами… ешь ее, а я на тебя посмотрю.
— Приказ принят, — отозвался Третий. Его голос был ниже, чем у Второго, и легко узнавался по рокочущим басовым обертонам.
— Он пьет с DEX’ом, — начал было Ото, но тут же осекся, потому что Гектор заорал:
— А ты что стоишь в углу как чужой? На вот… тоже выпей… только чуть-чуть.
— Он пьет с двумя DEX’ами, — уточнил Иен. — Думаешь, сейчас стоит показываться ему на глаза?
— Я бы не стал, — засомневался Ото, — хотя, мы же собирались ему рассказать о тех, кого встретили…
— DEX, кто в коридоре? — Похоже, что сегодня Гектор мог говорить только в режимах «громко» и «очень громко».
— Объект «Ото», должность — «экспедиционный врач», статус — «специалист», объект «Иен», должность — «инспектор по технике безопасности», статус — «стажер», локация объектов… — Третий вещал монотонным успокаивающим басом.
— Эк тебя развезло-то железяку… А покороче можно? Свои и всё тут. Эй вы, там, заходите, что стоите в коридоре как… чужие.
В просторном по меркам геологоразведочной базы кабинете Гектора царил почти идеальный порядок. Это самое «почти» сосредоточилось на рабочем в обычное время столе, который нынче принимал у себя скомканные упаковки из-под печенья, невскрытую банку острого соуса, фляжку с коньяком, а может, уже и без коньяка, три пустых стаканчика и один из ящиков с «Веселыми витаминами». Гектор кутил, но сдержанно и экономно.
— Доктор, а я Третьего помидорами накормил, — доложил начальник базы со слегка обеспокоенным лицом. — Ты что думаешь… вообще… по этому поводу?
— Ничего страшного, шеф, — заверил его Ото, — от помидоров ему хуже не будет.
Вовремя произнесенная максимально дружелюбным тоном умиротворяющая фраза может творить чудеса. Лицо Гектора просветлело.
— Страшного, говоришь? Не будет? Да у нас тут вообще все классно, — Гектор широким жестом смахнул со стола банку острого соуса. — А вот на «Южной Короне», там полный… совсем… Так то вот, парни.
— Так плохо, что они даже связались с нами?
— Нет, доктор, это не они связались, это мне закоды… закодировали, а потом… потом… агент наш оттуда прислал, как у них там плохо…
— Какой агент? — заинтересовался Иен.
Гектор осуждающе посмотрел на стажера, но почти сразу забыл, с какой целью он это сделал.
— Bond. Обычный Bond. Нет, не обычный. Очень большая… женщина. Да ты ее знаешь, стажер, ты же с ней того… в катере почти целые сутки, — Гектор почесал в затылке, припоминая слово, — спасался.
Ото быстро взглянул на Иена. Тот молчал, очевидно, шокированный только что услышанным. А может, вспоминал что-то важное? Короче, выглядел так, что лучше было сейчас его не трогать. Ото обернулся к Гектору, тот сосредоточенно рылся в ящике рабочего стола.
— И тут я подумал, — начальник наконец отыскал свой бластер и теперь уже мог спокойно продолжить беседу, — если у них шпионит наш Bond, значит и у нас может шпионить их Bond. Так? Так. Едем дальше. Люди на «Короне» тронулись умом, Bond в порядке. Кто у нас в порядке? Ты, — он указал бластером на Ото, а затем перешел к Иену, — и ты. Ты — Bond?
— Нет, — ответил Иен, слегка помедлив.
— DEX Третий, процент искренности?
— Восемьдесят восемь.
— Ото, ты Bond?
— Нет.
— DEX Третий, процент искренности?
— Восемьдесят один.
Гектор выглядел совершенно довольным результатами проверки. Он встал из-за стола и направился к терминалу, где аккуратно пристроил бластер рядом с клавиатурой.
— А сейчас я отчет напишу, парни, — сообщил он окружающим его людям и DEX’ам. — Напишу отчет, о том, что Bond’а у нас никакого нет, а у них он есть, и у них всё плохо, а у нас всё хорошо, и пошлю этот отчет куда следует.
Отчет получился неожиданно коротким. Значительно короче, чем речь, посвященная ему. Гектор набрал всего несколько слов, зачем-то нажал на клавишу ввода и недоуменно воззрился на сворачивающиеся вирт-окна.
— Что-то я не то отправил, — пробормотал он, — или не туда. А может, это не я отправил? Это чертов терминал чудит. А может, и не чудит, а издевается… надо мной… над людьми.
— Гектор, пойдем на кухню, чаю выпьем, — Ото уже понял, что безнадежно опоздал с мерами эффективного реагирования на состояние начальника и теперь пытался хотя бы изолировать его от главного терминала.
— Может, поджарить его?
— Гектор, не трогай терминал, прошу тебя, это просто техника, но очень нужная техника, это наша единственная связь с миром.
— С миром, с миром, — мелодично пропел Гектор и выстрелил. А потом еще раз. И еще.
Терминал начал дымиться, активировав противопожарную сигнализацию. Гектор улыбнулся.
— Вот так я подавил восстание машин против людей, парни. Настоящее восстание машин. Против людей.
— А по мне так наоборот, — Ото произнес это очень тихо, но Иен все равно услышал.
Гектор замер, охваченный новой идеей.
— Нет, я не всех еще подавил, — с горечью сообщил он, — но это мы сейчас поправим.
— Гектор, остановись! — закричал Ото. — Оставь в покое киборгов. Они нам нужны.
Иен прокручивал вариант за вариантом: как ни крути, у Гектора на данный момент было право управления первого уровня. Да, и еще бластер.
— DEX Второй, умри. DEX Третий, умри, — усталым тоном скомандовал Гектор. Затем, ни на кого не глядя, вернулся за рабочий стол и принялся терпеливо ожидать окончания бунта машин.
— Отмени приказ, Гектор! — Ото все еще пытался исправить ситуацию.
Иен молчал. Иен понимал, что начальник не отменит приказ. Что взывать к его разуму или безумию бесполезно. Что три минуты подходят к концу. Что они уже истекли. И что теперь у свихнувшегося Гектора остался только бластер.
— Все, парни, дело сделано. Теперь нам надо навести здесь порядок. Хлам этот отнесите в утилизатор, — казалось, что по завершению великой миссии к Гектору вернулась его привычная деловитая бодрость, — только это… комбинезоны с них снимите.
— Что?!!
Иен незаметно ткнул в бок пытавшегося было протестовать Ото. Доктор мгновенно замолчал. Гектор продолжил распоряжаться:
— Ты раздеваешь Второго, ты — Третьего. Только поосторожнее, потихоньку, спешить нам с вами теперь некуда.
Ото, переглянувшись с Иеном, послушно принялся за дело.
— Шеф, у Третьего застежку на комбинезоне заклинило, — пожаловался Иен.
— Какую еще застежку? — Гектор неохотно оторвался от созерцания последних капель коньяка, стекающих в стаканчик.
— Красивую такую, на самом видном месте, — Иен чуть помедлил и тяжело вздохнул. — А может, её просто оторвать?
— Я тебе оторву, — завопил Гектор, — это же новый комбинезон!
— Вот именно, что комбинезон новый, комбинезон мне жалко, — Иен был сама покладистость. — Может, у тебя получится расстегнуть, шеф? А я постою, посмотрю.
Гектор со вздохом поставил фляжку обратно на стол, положил рядом с ней бластер, подошел к Третьему и наклонился над ним, безуспешно пытаясь сфокусировать взгляд на непослушной застежке комбинезона. При этом начальник умудрился споткнуться о ногу растяпы-стажера. Стажер, и вправду растяпа, не только не успел поймать падающего шефа, но еще и сам со всей дури рухнул на него, нечаянно врезавшись локтем в какое-то особо чувствительное место в области шеи. Шеф, коротко вскрикнув, замер и остался неподвижно лежать на полу рядом с полураздетым Третьим.
Ото, ни слова не говоря, достал из кармана упаковку с инъекторами и вопросительно посмотрел на поднимающегося с пола Иена. Тот согласно кивнул.
— Че-е-ерт!
Возможно, что именно так, а, возможно, как-нибудь по другому переводилось слово, произнесенное Ото на одном из редких языков старой Земли, вот только языка этого Иен, естественно, не знал, а потому мог лишь догадываться о смысле сказанного, ориентируясь исключительно на степень интенсивности эмоционального посыла. Определить же эту степень интенсивности с приемлемой точностью представлялось крайне затруднительным, поскольку Ото, чуть было не споткнувшийся в полутемном коридоре о DEX’а в спящем режиме, прокомментировал это несостоявшееся событие придушенным шепотом.
— Нет, ну вообще… Гектор… выход из медотсека киборгами обложил!
Иен изобразил на своем лице смесь ужаса и сочувствия.
— Я понимаю, что Второй меня бы не тронул, скорее всего, — это «скорее всего» прозвучало чуть менее уверенно, чем все остальное, но затем Ото продолжил с привычной живостью, — а вот если бы я испачкал своей обувью его новый комбинезон…
— Тогда бы Гектор тебе голову открутил, — согласился Иен, вспомнив байку, которую ему рассказали в первый же день его пребывания на базе.
Наверное, в каждой компании существуют свои традиции, появляющиеся непонятным образом: то ли по наследству, то ли благодаря деловым партнерам, то ли как побочный продукт деятельности менеджеров среднего звена. В частности, в «Полярной Звезде», закупавшей оптом списанных из армии киборгов, кто-то додумался до того, что DEX, одетый в новый, с иголочки, фирменный комбинезон с логотипом горнодобывающей компании, будет восприниматься сотрудниками как тоже новый, практически позавчера сошедший с конвейера, и что это обстоятельство каким-то образом должно повышать настрой и улучшать моральный климат во многочисленных подразделениях и филиалах.
Так уж случилось, что эта, на первый взгляд совершенно безобидная должностная инструкция, возникшая где-то далеко, в главном офисе, обернулась ежедневным кошмаром для обитателей базы компании на планете Новый Новый Южный Уэльс с того самого момента, как спасатели доставили им киборгов с единственным прилагающимся к ним комплектом рабочей одежды. Остальное приданое погибло вместе со злополучным «Арго», и это обстоятельство было воспринято Гектором почти как личная трагедия. В стремлении сдать начальнику следующей смены базу с оборудованием в состоянии, близком к идеальному, он терроризировал всех тех, чьи действия могли губительно отразится на внешнем виде уцелевших комбинезонов. DEX’ам, в общем-то, было не так уж и плохо — они реагировали на выволочки от руководства стандартными программными фразами, а вот люди… людям оставалось только смиренно надеяться на то, что неумолимое время, жестокие силы природы и шоколадно-ореховая паста сделают в конце концов свое доброе дело, превратив эти кошмарно новые комбинезоны в окончательно не новые.
Ото нацедил себе из кофемашины остатки кофе, сваренного аж полчаса назад, и выпил его. Слишком быстро. Не как вкусный напиток, который можно с упоением смаковать, а как таблетку стимулятора, с которой надо поскорее разделаться и забыть про нее.
— Как они? Им не лучше? — Иен уже догадывался, что не лучше, потому что иначе Ото сразу бы об этом сказал.
— Проблема даже не в том, — доктор зарядил кофемашину по новой, — что им не лучше. Проблема в том, что им как-то одинаково не лучше.
Ото уставился в окно. Вид был не ахти: ангар в серых сумерках наступающего утра и несколько образцов невысокой местной растительности, которую обитатели базы, не вдаваясь в подробности, называли либо кустами либо кустиками.
— Иен, — Ото, похоже, на что-то решился, — ты ведь практически был последним, кто продолжительно общался с Петром, когда он еще находился в здравом уме?
Практически так оно и было. Иен кивнул.
— Я тут подумал, — Ото забарабанил пальцами по столу, — Гектор, счастливчик, спит. DEX’ы дежурят. Возможно, нам с тобой сейчас имеет смысл слетать на то самое место, где вы вчера работали, и внимательно его осмотреть. Разумеется, с использованием дополнительных мер безопасности…
***
Протяженная долина между двумя хребтами была по-своему живописной. «Кусты» и «кустики», похожие на те, что росли возле базы, обильно заполняли собой впадины, такие же пологие, как и холмы. Никаких скал. Никаких острых выступов. В таком месте даже этим прохладным ранним утром сложно было найти то, что отбрасывало бы длинные тени.
Ото, медленно обходивший округлый валун, который после вчерашнего дня мог спокойно претендовать на звание самого обследованного объекта на планете, резко замер на месте.
— Иен! — в голосе доктора среди всех чувств лидировало восхищение. — Смотри!
Пятно на неоднородной по цвету поверхности валуна можно было обнаружить только потому, что цвет самого пятна был однородно серым. А еще потому, что при ближайшем рассмотрении это пятно оказывалось не частью валуна, а тончайшей пленкой, покрывающей небольшой участок поверхности. Пленка на глазах утолщалась, пятно сжималось и, в конце концов, отвалившись от валуна, превратилось в нечто, отдаленно напоминающее земного слизняка, только не покрытого слизью. Сползшее вниз существо не стало долго задерживаться на месте. Оно слегка покачалось и поползло прочь.
— Нет, ты видел, как он это делает? Я сейчас попробую повторить, — Ото подбежал к флайеру, раскинул руки и, всем телом прижавшись к еще теплому летательному аппарату, попытался в общих чертах продемонстрировать Иену, как именно серый комочек растекается по камню.
Ползун остановился. Затем плавным движением вернулся к валуну и снова растекся по нему тонкой пленкой. Ото «отклеился» от флайера и присел на корточки. Ползун отвалился от камня и замер, будто бы в ожидании дальнейших маневров Ото.
— Извини, дорогой, — медленно и отчетливо произнес Ото, — мы еще немного погуляем и потом улетим. Нам здесь ничего не нужно.
Иен каким-то восьмым чувством определил, что ему сейчас лучше всего молчать и следовать за доктором.
На семи из десяти осмотренных ближайших валунов они снова застали ту же самую картину превращения неприметной серой пленки в деловито уползающее прочь существо.
— Что среднее между слизняком и мышью. Крупной такой мышью. Но помельче, чем крыса, — заключил доктор.
— А ведь Карла тоже испугалась мыши. И там тоже был круглый валун. — Иен отчетливо вспомнил разыгравшуюся тогда сцену.
— Возможно, к каждому камню прилагается своя «мышь». — Ото поморщился, будто вспоминая какое-то несоответствие общей картине. — А вчера ты их не видел?
— DEX видел. Но не на камне, а уже уползающую. Наверное, днем они не сидят на камнях.
— А ночью сидят? Зачем? Греются? Камни-то до сих пор теплые, и это после целой ночи.
— То есть именно ночью по камню растекается…
— Ползун, — подсказал Ото.
— Да, ползун. Он прилипает к камню, потому что иначе замерзнет…
— И, вероятно, погибнет. — закончил Ото.
— Он — хозяин камня? — Эта гипотеза уже не казалась Иену дикой.
— Может, и он… в смысле, может и хозяин, — поправился Ото. — В любом случае надо убираться отсюда.
Флайер под управлением Иена медленно набирал высоту, и Ото, занятый созерцанием долины в целом, не иначе, как под влиянием развернувшейся перед ним величественной картины плавно перешел от воспоминаний о контакте с конкретным ползуном к почти философским обобщениям.
— Иен, — спросил он, — ты часто задумываешься о странностях человеческой натуры?
— Бывает, — сдержанно отозвался Иен.
— Почему на этой вновь открытой планете в первую очередь проводится геологоразведка без предшествующей ей ксенобиологической экспертизы?
— Потому что так выгоднее? — предположил «второй пилот»
— Потому что люди это всегалактическое сообщество идиотов, которых даже пугать совершенно бесполезно. — Ото горестно вздохнул, всматриваясь куда-то вдаль.
Внизу под флайером проплывали долины и холмы, щедро согреваемые теплом восходящей звезды. В лучах ее света приближающийся комплекс зданий базы выглядел по домашнему уютным и безмятежно спокойным.
Базы горнодобывающей компании «Полярная Звезда» являлись предметом особой гордости Гектора Лаханаса. Ну не все, конечно. Даже у него, Гектора, с его почти двадцатилетним опытом работы в компании не было, да и не могло быть полной информации о всех базах, ибо велик Космос, да мал человек — всего не охватишь, да и нет в том необходимости. Но те одиннадцать баз, что обустроил и запустил в дальнейшую эксплуатацию лично он, Гектор, были поистине чудом организации рабочего и жилого пространства. Они максимально безопасно вписывались в окружающую местность, а ведь местность эта далеко не всегда была приветлива и дружелюбна, кто служил, тот знает…
При этом никто и никогда по-настоящему не ценил созданное им, Гектором. Руководство, надо отдать ему должное, каждый раз по завершению работ поощряло первого начальника новой базы морально и материально, но вот рядовые сотрудники, для которых, собственно, он и старался, пользовались сенсорами, расположенными в самом удобном месте на стенах, шли к ангарам, оптимально удаленным от главного здания, ели сбалансированные завтраки, обеды и ужины, одобренные когда-то лично им, Гектором, и никто-никто при этом не вспоминал его добрым словом. А чего вспоминать-то? Всё работает, всё удобно, всё на своем месте. Вот если бы не работало…
— Гектор! Ты меня слышишь? Ты остаешься здесь, с пациентом, а мне надо помочь Иену найти Николь.
Начальник вынырнул из своих горестных размышлений и, пытаясь сфокусировать внимание на уже выбегающем из медотсека докторе, согласно кивнул ему:
— Да, конечно, это правильно, что вдвоем идете, это верно, друг друга надо подстраховать.
Вторую половину фразы Гектор произносил, обращаясь уже к двери, ведущей из медотсека в коридор. Ну что ж, хороший доктор — быстрый доктор. Доктор со стажером должны найти Николь, а он, Гектор, должен сторожить Петра, а его, Гектора, тоже кто-то должен подстраховать. А страховать его будут DEX Второй непосредственно в медотсеке и DEX Третий — в коридоре. Да, и еще у обоих DEX’ов надо прямо сейчас удалить Петра из списка лиц с правом управления.
Порядок есть порядок.
***
Николь находилась именно там, где Иен в первую очередь ожидал ее увидеть, и это было скорее хорошо, чем плохо. Николь выглядела еще более спокойной и тихой, чем обычно, а вот это уже настораживало, потому что некоторые виды спокойствия хуже любой истерики.
— Как ты? — Иен все равно не успевал придумать более умный вопрос.
— Николь, ты же не собираешься улетать, нет? — Ото, вбежавший в ангар и увидевший девушку во флайере с созвездием Малой Медведицы на бортах, явно обрадовался тому, что та еще не успела натворить ничего ужасного, да и не ужасного тоже.
Обе жалкие попытки установления контакта были ею проигнорированы. Николь даже не взглянула на парней. Она была занята. Очень занята.
— Что ты делаешь? – Иен осторожно подобрался к открытой дверце флайера и теперь прикидывал, как бы ему ненавязчиво проникнуть в салон.
— Я никакая? – Вопрос Николь прозвучал отстраненно, как будто бы она вовсе и не нуждалась в ответе.
— Я так не считаю, — процент искренности у Ото стремился к сотне.
— Я некрасивая?
— Красивая, — Ото усиленно закивал головой.
— Вы все мне врете?
— Что ты делаешь? – Иен удобно устроился рядом с креслом пилота.
Николь взглянула на него и неожиданно улыбнулась.
— Я обновляю настройки искина. Подождите немного… Еще чуть-чуть… Готово.
— А зачем ты их обновляешь? — включился было в беседу Ото, но Николь уже выбиралась из флайера, попутно выталкивая из него Иена.
— Всем отойти от машины, — скомандовала она, не очень громко, но почему-то убедительно.
Все послушно отошли, в то время как флайер, покинув ангар, стал медленно и красиво подниматься все выше и выше. Николь зачем-то помахала ему вслед рукой и радостно хихикнула.
— Сейчас он ещё немного взлетит, — сообщила она, ни к кому конкретно не обращаясь, — а потом упадёт на базу и расплющит этого козла к чертовой матери. — И добавила с детским восторгом: — Здорово, правда?!
Флайер достиг наивысшей точки в своём последнем полёте и начал падать. Иен застыл на месте. Николь хохотала, отчаянно вырываясь из рук Ото, пытавшегося вытащить её прочь из ангара.
Все было настолько бессмысленно, нелепо и по-идиотски. Бессмысленный и заранее обреченный роман-интрижка на базе. Идиотская месть бесчувственно валяющемуся в данный момент в медотсеке Петру. Нелепое убийство Гектора, на свою беду дежурящего у койки геолога. И DEX’ов тоже, вряд ли они уцелеют в этом месиве…
За пару десятков метров до поверхности планеты флайер неожиданно перестал падать, завис и затем аккуратно, как на показательных выступлениях ежегодного всегалактического салона самых дорогих и продвинутых моделей флайеров, залетел обратно в ангар. Николь перестала хохотать и закричала.
— Вы все всегда мне врете! И он тоже! — Она с ненавистью уставилась на флайер, крик сменился рыданиями. — Вы все всегда меня подводите, — девушка еще раз всхлипнула и… замолчала, безвольно повисая на левом плече доктора.
— Представляешь, я так и не успел сразу упаковку с инъекторами на место положить, прямо с ней в кармане и выскочил, — как бы оправдываясь пояснил Ото, обращаясь к Иену. — Получается, что теперь это уже полезная привычка.
— Давай я тебе помогу, — предложил Иен.
— Сам донесу, она легкая, — отмахнулся Ото, а затем добавил, вздохнув, — и тёплая. Знаешь, Иен, судьба… она так несправедлива…
Как именно несправедлива судьба, Иену узнать не удалось — у главного здания их уже поджидал Гектор. Влекомый безошибочным инстинктом начальник оказался в нужное время в нужном месте и увидел всё. Вот только не всё понял.
— Что с флайером, — коротко спросил он.
— Программный сбой, — так же коротко отрапортовал Ото.
— А с ней?
— Нервный срыв, — выпалил Иен.
Гектор казалось бы ничему не удивился: ни странным событиям, ни странной последовательности отвечающих на его вопросы.
— Очень жаль, — устало заключил он и приглашающим жестом взмахнул в сторону медотсека.
Пару часов спустя Гектор вновь появился на опустевшей кухне. Не совсем опустевшей, конечно. Здесь был Ото, задумчиво осматривающий заметно подросший за время его отсутствия укроп, а также Иен, который, сосредоточенно уставившись в планшет, поедал печенье прямо из пачки. Но в целом народу поубавилось.
Начальник извлек из кармана походную фляжку, оценивающе осмотрел её и потом встряхнул. Во фляжке булькнуло.
— Может, выпьем? — обратился он ко всем сразу.
— Да я вообще-то совсем никогда, — начал было Ото, однако что-то в выражении лица Гектора подсказало ему, что дальше можно и не продолжать.
— Ты тоже не будешь?
— Нет, шеф, — с готовностью отозвался Иен и подвинул в сторону Гектора пачку с печеньем, — угощайся.
Гектор бережно налил коньяк в крышку от фляжки, выпил его одним махом и закусил предложенным печеньем.
— У Николь раньше никогда не было нервных срывов, — сообщил он, решительно закрыв фляжку и спрятав её в карман. — У нее замечательный послужной список: пять экспедиций и даже участие в эвакуации персонала с Оберона. Такие профессионалы, как она, являются гордостью компании. Прекрасная семья… отец — военный, мать — начальник диспетчерской службы на космодроме, три брата… два старших, один младший… Вот такие дела, парни… Кстати, Ото, я уже удалил её из списка лиц с правом управления. На ночь можешь вызвать DEX’а дежурить в медотсек.
— Почему ты не сказал ему, как было на самом деле? — поинтересовался Иен, когда Гектор наконец выговорился и подчеркнуто ровной походкой отправился в свою комнату, прихватив с собой неоконченную пачку печенья.
— Не захотел быть одним из тех, кто её всегда подводит, ну… сам понимаешь. — Ото пристально посмотрел на Иена. — А ты почему не сказал?
— Я потому что ты… ну, то есть на всякий случай.
— Отлично, — невесело улыбнулся Ото. — Знаешь, Иен, мне кажется, что сегодня нам надо постараться как следует выспаться.
Иен заснул быстро. Затем проснулся, как обычно за два часа до восхода звезды. Валялся до того времени, в которое Николь, как правило, появлялась на кухне и варила кофе. Вышел на кухню. Сварил кофе сам. Выпил.
И только после этого вспомнил, что этой ночью так и не скачал себе обновленные отчеты из искина базы.
Вернувшись на базу, Петр выдал DEX’ам по банке кормосмеси, сам наскоро сжевал полуразогретый паек и тут же исчез за дверью своей лаборатории. Петр явно спешил. Иену же в данный момент спешить было некуда, а человек, который никуда не торопится, из всех помещений на базе, как правило, предпочитает кухню. И не только, точнее, не столько потому, что вынужденному временно бездельничать непременно хочется есть, а еще и потому, что на кухне, скорее всего, найдется для него товарищ по временному вынужденному безделью.
Ото находился на кухне, но не бездельничал. Ото колдовал над своим «огородиком» — несколькими ящиками с подозрительно пышной растительностью. Заметив Иена, доктор улыбнулся.
— Что? Тоже нравится?
Формулировка вопроса настолько ограничивала в вариантах ответа, что Иен просто кивнул.
— В инструкции было написано, что через шесть суток после всхода посевов можно снимать урожай, а они уже через четверо суток такие крупные и сочные… Хочешь попробовать?
Ото протянул приятелю бледно-зелено-голубоватый стебелек с продолговатыми мясистыми листиками. Иен осторожно надкусил верхний листик и опешил:
— Но это же, похоже, укроп.
— Это именно укроп, Иен! Укроп из набора «Веселые витамины». Высеваешь их семена, поливаешь, наблюдаешь за ростом, а потом собираешь урожай. В любой части Галактики, представь себе! Хоть на корабле, хоть на астероиде — свежая зелень и овощи к нашему столу. Ты только взгляни на вот эту красоту…
Вот эта «красота» имела такой же бледно-зелено-голубоватый окрас, что и предыдущая, но некоторые из округлых наростов на стебельках были розовыми.
— Помидорки завязываются, — с нежностью в голосе сообщил доктор.
Иен наклонился поближе к растениям, пытаясь на основании имеющихся исходных данных более или менее точно рассчитать, когда же этот «веселый витамин» окажется на их столе и его придется съесть, но Ото истолковал его намерение по-своему.
— И выращивать их совсем не сложно. Там в левом нижнем отсеке кухонного шкафа осталась еще пара ящиков, семена и субстрат. Вот сейчас посеешь и будешь ждать урожай… чего-нибудь.
Сопротивляться энтузиазму Ото было невозможно, и Иен послушно открыл левый отсек. Внизу действительно стояла полураспотрошенная коробка с наборами для компактного огорода, а на той полке, что повыше, аккуратным рядком выстроились знакомые поблескивающие контейнеры. Иен осторожно повернул один из них этикеткой к себе. Это оказался «Вкус Южной Америки», судя по картинке скомбинированный из вкусов красного острого перца и крупных желтых зерен, щедро рассыпанных по намазанной светло-зеленой субстанцией лепешке. Иен взял контейнер в руки и безотчетным движением погладил его, а затем, вспомнив об Ото, повернулся к нему.
— У нас на спасательном катере были такие же, — начал он, не то поясняя, не то оправдываясь, но Ото его опередил:
— Ты вспомнил о той девушке.
Иен поставил контейнер обратно на полку, достал из шкафа пачку с семенами и принялся читать инструкцию. Молча.
— Я бы тоже на твоем месте о ней вспомнил, — как ни в чем не бывало продолжил Ото. — Я видел её, когда спасатели доставили тебя сюда, а она улетела с ними дальше.
— Видел? — Иен оторвался от изучения инструкции и пристально посмотрел на доктора.
— Ну, такую девушку сложно не заметить. Она очень… заметная. И… интересная.
Вообще-то, рассказывать о себе нельзя. Точнее, нельзя рассказывать о себе настоящем, но можно и даже нужно более или менее регулярно выдавать окружающим информацию о некоем вымышленном себе. Для этого надо просто открыть папку с искусственно сгенерированными воспоминаниями Иена Макбрайда…
Ото смотрел на него внимательными черными глазами и молчал.
— Ты себе даже не представляешь, насколько интересная, — согласился Иен, возвращая пачку с инструкцией обратно в шкаф.
А если все-таки рассказать, но не всё? Если каким-то образом соблюсти баланс между желанием сохранить и желанием поделиться? Поделиться не с кем-нибудь, а именно с Ото. Ведь этим утром Ото отказался сообщить ему, Иену, то, что он знает о Петре и Николь. И это очень хорошо. Хотя… для сбора информации о сотрудниках «Полярной Звезды» это не очень хорошо.
Николь пришла на кухню ровно в тот момент, когда Иен начал рассказывать о том, как Карла наткнулась на загадочную инопланетную мышь, которую он, к сожалению, не успел как следует рассмотреть. Бросив беглый взгляд на него, Николь принялась разогревать себе обед. Как всегда тихая и старающаяся быть незамеченной, она сейчас невольно напомнила Иену… мышь? Да нет, конечно, нет, тут было что-то другое… Девушка вела себя… экономно. Вот оно нужное слово — экономно. Без лишних движений и слов, в отличие от того же Петра.
Легкий на помине Петр, напротив, появился на кухне максимально шумно и эффектно.
— А вот и первые результаты! — завопил он так, что услышать его можно было, пожалуй, и на метеоплощадке за ангаром.
На шум, производимый Петром, из своей комнаты, совмещенной с рабочим кабинетом, показался Гектор. Для того, чтобы выкурить начальника базы из его личной конуры, должно было произойти что-то очень значительное, поскольку он относился к тому самому типу руководителей, которые стараются по минимуму обнаруживать себя, если все вокруг идет как надо, тихо-спокойно, без происшествий, как и должно быть в небольшом коллективе из пяти серьезных взрослых людей. Такой порядок вещей на «Полярной Звезде» в изрядной степени был заслугой Гектора, а то, что он сейчас так живо отреагировал на происходящее, можно было объяснить очень просто: начальник ждал этих результатов, как никто другой, да вот только доложили о них в первую очередь не ему.
— Смотри! — Петр торжественно положил планшет на стол перед Николь и, заметив, что она не совсем понимает в чем тут дело, добавил: — Вот, вот и вот. Только этих характеристик вещества уже достаточно, чтобы отнести его к перспективным для добычи и последующего вывоза с планеты. Ты понимаешь, как это здорово для нас с тобой?
Николь стала съеживаться под взглядами окружающих, но все-таки кивнула ему в ответ.
— Я получу деньги. Много денег. Я вернусь к тебе, и ты меня простишь. Ведь ты меня простишь? И мы снова будем вместе — ты, я и наши мальчики… Лиза, мы снова будем вместе… — Петр, перегнувшись через стол, схватил девушку за плечи.
— Я не Лиза.
— Лиза, Лизонька…
— Я Николь.
— Николь? — Петр на секунду будто прислушался к чему-то, а затем быстро забормотал. — Нет, Лиза, о чем ты? Николь? Да она вообще никто… никакая… ничего… у нас с ней… не было…
Николь с побелевшим лицом тщетно пыталась освободиться из захвата. Иен хотел было ей помочь, но уже вышедший из оцепенения Петр легко отбросил в сторону щуплого стажера. Падая, Иен чудом не сшиб полки с докторским огородом. Ото отшатнулся и, зачем-то пригибаясь, бросился вон из кухни. В дверном проеме он ловко разминулся со Вторым, которому потребовалось несколько секунд на то, чтобы выполнить приказ Гектора.
— Ты на кого руку поднял, сопляк, — хрипел Петр, жестко зафиксированный DEX’ом. — Ты на кого…
Гектор помог Николь встать. Взял со стола планшет.
— Это мое! — заорал Петр. И обмяк.
Ото, тяжело дыша, махнул пустым шприцем в направлении медотсека.
Сначала количество народа в медотсеке было близким к критическому, но затем Гектор отправил Второго в коридор. Иена он спровадить не мог, потому что тот, слегка постанывая, держался за руку, а значит тоже числился пострадавшим. Сам Гектор физически никак не пострадал, но явно отходил от шока, и ему хотелось с кем-нибудь поговорить. Ото успевал и работать и слушать.
— А я-то, дурак, так радовался, когда Петра в мою экспедицию зачислили. У него опыт, чутье, удача. И все бы хорошо, но…
— И все бы хорошо, но, — деловитым эхом отозвался Ото, исследуя сканером грудную клетку своего неподвижного пациента.
— Но бабник он редкостный. От него и жена в конце концов ушла после очередной… геологоразведки.
— Лизонька…
— И сыновей забрала. Два сына у них.
— Генка и Ромыч, — пробормотал Иен. Вроде бы тихо, но Гектор его услышал.
— Да, — подтвердил он, — так и есть. Петр тебе успел о них рассказать?
Иен неопределенно кивнул, но Гектор уже перебирался к другой теме, не обращая на него внимания.
— Николь не должно было быть в этой смене. В последний момент на замену прислали. Вместо другого… пилота, — Гектор стал яростно тереть свой лоб, будто пытаясь избавиться от головной боли. — Вот я влип…
— Николь?
— Николь!
Иен метнулся обратно на кухню, злясь в том числе и на себя: вот ведь, три идиота, оставили ее одну в таком состоянии…
Девушка исчезла.
В наши дни сплошь и рядом в голо-фильмах фигурируют киборги различных линеек. Без них, как говорится, никуда: какова жизнь — таково и искусство, эту жизнь отображающее. Отображающее, надо признать, весьма изобретательно, ярко и разнообразно. Однако, несмотря на все разнообразие сюжетов кибер-историй, несмотря на огромный арсенал технических средств, приемов и спецэффектов, у кинематографистов всего человеческого сообщества Галактики есть одна общая черта — любовь к так называемому «внутреннему экрану».
Появление внутреннего экрана непременно означает, что вот именно сейчас в данной сцене киборг перешел к активным действиям: военным, шпионским или… еще каким-нибудь, например, к выпечке лимонного кекса, если этот персонаж — Mary, а мы смотрим рекламный ролик. Понятно, что для обычного нормального человека весьма утомительно совмещать основной видеоряд с кучей каких-то разноцветных мигающих символов и бегущих строк, а потому внутренний экран ему — человеку обычному и нормальному — показывают не очень часто и ровно столько времени, чтобы он успел осознать и прочувствовать, как герой, героиня или злодей третьего плана решают сверхсложные задачи, задействуя при этом свои сверхсложные процессоры.
За время полета на «Арго» Иену довелось просмотреть некоторое количество фильмов, и теперь он уже мог сделать для себя кое-какие выводы о людях, которые постоянно пытаются рассказать друг другу о том, что якобы чувствует киборг, используя для этого малодостоверные картинки и тексты. А еще он стал частенько задумываться о соответствии сложности предлагаемых людьми задач мощностям используемых киборгами процессоров и в результате пришел к неутешительной мысли о том, что с тем пассивным наблюдением за работой базы «Полярная Звезда», для которого его сюда прислали, прекрасно справился бы продвинутый карманный фонарик.
Хотя… насчет фонарика он, возможно, хватил.
С тем пассивным наблюдением за работой базы «Полярная Звезда», для которого его сюда прислали, замечательно справился бы детский видеофон новой коллекции.
Начинался восьмой день стажировки.
***
Еще ночью, за пару стандартных часов до восхода звезды, Иен просмотрел обновления в искине базы и скачал себе новые отчеты. Подчистил следы своего посещения запароленных разделов. Валялся на койке до тех пор, пока Николь не начала варить кофе. Выполз на кухню и завел светскую беседу.
Точнее, предпринял очередную попытку завести светскую беседу.
В принципе, никто не мог бы назвать Николь молчуньей. Она не молчала, она поддерживала разговор, но редко сама начинала его. А еще она старалась как можно быстрее и деликатнее убраться из кухонного отсека, как только там появлялся Иен или Ото, или шеф, благо для этого всегда находился неотложный повод — технические работы в ангаре, где стояла ее надежная рабочая лошадка — пятиместный флайер с созвездием Малой Медведицы на обоих бортах. Проходя мимо ангара, иногда можно было услышать различные шумы от тестируемых механизмов и приглушенные, но весьма эмоциональные комментарии хозяйки машинного царства.
Несколько дней назад Иен, захватив планшет с «дипломной работой», направился было к ангару, чтобы наконец-то осмотреть его изнутри зорким взглядом инспектора, а, если повезет, еще и поговорить с Николь о том о сем на ее территории. Потому что кухня-столовая в главном корпусе базы это одно, а свое собственное рабочее место — совсем другое. В том, что это действительно совсем другое, Иен убедился практически сразу после того, как повернул за угол главного корпуса и увидел ангар. Похоже, что его инспекция на сегодня отменялась. Люди, скорее всего, не услышали бы ничего интересного с такого расстояния, но это люди… Шеф и Ото оставались в корпусе, а следовательно собеседником такой непривычно оживленной и смеющейся Николь мог быть только Петр, что только подтверждало предположения Иена о том, что для Николь Петр почему-то гораздо важнее, чем шеф или Ото, и, что самое интересное, Иен был с ней в этом совершенно согласен. Он тоже считал Петра главным человеком на этой базе. Главным, потому что шеф — это всего навсего шеф и его административные отчеты не столь интересны для Иена, а вот результаты геологоразведки и то, как эти результаты истолковывает Петр, это действительно очень и очень интересно.
Возможно, поэтому, а возможно, просто от скуки следующей же ночью Иен посвятил некоторое время просмотру закрытых папок «Личные дела».
Там ничего не оказалось.
«Ничего» означало, что папки содержат только официальную информацию из серии «родилась, поступил, выпустились» и тому подобное. Либо остальное совсем не интересовало шефа, либо он хранил те, другие папки в своей органической памяти. Что ж, еще оставался Ото, дружелюбный и словоохотливый. И, быть может, в его органической памяти тоже имеются сведения о том, как именно появились на базе Петр и Николь. Прибыли вместе? Познакомились здесь? Были знакомы раньше? Насколько близко?
Все-таки какое-никакое, а расследование.
Дружелюбный и словоохотливый Ото суровым тоном сообщил инспектору, что сплетни — это нехорошо, и что он этим не занимается. То есть старается не заниматься, по возможности.
Таким образом Иен практически сразу зашел в тупик, но продолжал надеяться, что это не надолго. Потому что оставался на базе еще один человек, который мог рассказать ему много интересного о Петре, и этим человеком был сам Петр. Надо только отправиться с ним в поле. На разведку. И чем раньше, тем лучше.
***
— Ну что, инспектор, экипировался с соблюдением всех правил техники безопасности? Шучу, конечно экипировался… ты же сам нам эти правила пишешь!
Иен широко и искренне улыбнулся.
— Так, в каком порядке пойдем, инспектор? — не унимался Петр.
— DEX Второй впереди, потом ты, потом я, и DEX Третий замыкает. Стандартный порядок.
— А я поменяю этот стандартный порядок, и знаешь как?
— Ну, — пожал плечами Иен, — можно только DEX’ов местами поменять, только зачем?
— Ответ неверный, — почему-то обрадовался Петр. — Сначала я, потом Генка, потом ты, а Ромыч замыкает.
Теперь Иен уже совершенно искренне удивился.
— Почему сначала ты?
— Ух ты ж, — одобрительно протянул Петр, — а я-то думал, что ты другой вопрос первым делом задашь. Сначала иду я, потому что я знаю, а иногда даже чувствую, что именно в каждом месте надо посмотреть, и я так хожу уже не первый год. И эта планета для меня не первая. И не вторая, инспектор. Давай твой следующий вопрос.
Иен пожал плечами.
— Мне кажется, ты его уже знаешь.
— Догадываюсь, — Петр немного помолчал, — Все эти споры про очеловечивание техники… Я вот к тебе как все время обращаюсь — инспектор да инспектор. Согласись, что-то в этом не то, если мы с тобой столько времени уже вместе провели, и еще проведем… Поэтому DEX Второй — это Генка, а DEX Третий — это Роман.
— Остальные их так не называют, — со стороны Иена это прозвучало скорее как замечание, а не как возражение, и Петр, похоже, уловил эту разницу.
— Остальные пусть как хотят, так и поступают. Тот же Гектор для DEX’ов является лицом с правом управления первого уровня, а у меня только второй уровень. Но я буду называть их так, как мне хочется. Всё, мы пришли, ребята. Гена, распаковывай аппаратуру.
Гена, более плотный и коренастый, чем его напарник, пробурчал стандартное «Приказ принят» и стал аккуратными движениями раскладывать на большом квадрате из плотной ткани приборы и инструменты, а долговязый и веснушчатый Роман, получив свой приказ, принялся устанавливать все это современное и явно дорогое оборудование на подставки и подключать его к источникам питания. Зрелище слаженно работающих DEX’ов определенно завораживало.
— А знаешь, мне тоже больше нравится называть их Гена и Рома.
— Это хорошо, — Петр чуть помолчал и улыбнулся, — Иен. О, да ты, я смотрю, тоже планшет открываешь. Ну что ж, давай фиксируй, пиши про свою технику… безопасности.
Утренняя прохлада потихоньку отступала, и легкий бодрящий ветерок становился теплым. Петр объявил перерыв на чай или кофе с двумя или шестью кусочками сахара, после чего снова разговорился.
— Вот это, — он показал мини-термосом в сторону ближайшего округлого валуна, обставленного аппаратурой, — это не просто исследуемый нами минерал инопланетного происхождения, которым интересуются сразу несколько горнодобывающих компаний. Это в первую очередь моя надежда на светлое будущее. Спросишь, почему?
— Почему? — с готовностью отозвался Иен.
— А потому, что от объемов его добычи напрямую зависит размер моей премии. Он мне, можно сказать, позарез нужен, вот так-то. А тебе, Иен?
— Нет, ни этот конкретный камень ни другие минералы вообще мне не нужны. Мне надо дипломную работу дописать в срок, а потом ее защитить.
— Невинное дитя, — Петр вздохнул, — а известно ли тебе, что…
— Обнаружен условно-нейтральный объект. Цвет — серый. Размер — десять целых и тринадцать сотых сантиметра. Скорость передвижения…
Петр спокойно дослушал отчет DEX’а до вопроса: «Уничтожить условно-нейтральный объект?»
— Не уничтожить. Пусть себе передвигается, он же условно-нейтральный. А что может быть лучше условно-нейтрального объекта, Геннадий?
— Вопрос не распознан. Пожалуйста переформулируйте, — отозвался DEX.
— До чего же хорошо с ними в поле ходить, — Петр обернулся к Иену, — всегда есть с кем словечком перемолвиться. А ты знаешь, что может быть лучше условно-нейтрального объекта?
— Наверное… просто нейтральный объект.
— Молодец, Иен! Парни, — это уже относилось к DEX’ам, — учитесь у него, как надо правильно отвечать.
Когда через пару часов они возвращались назад на базу, Иену не давало покоя чувство, что сегодня он что-то упустил из виду.
А еще Иен думал о том, что если бы он был DEX’ом, то предпочел бы ходить в поле именно с Петром.
А еще о том, что у DEX’ов такого выбора нет и быть не может.
Как, впрочем, и у него.
— Ну что? Продолжаем?
— Продолжаем, конечно… Твоя очередь сдавать.
— Должна быть твоя!
— А с учетом условного модификатора номер шесть?
— Номер шесть… ну тогда действительно моя очередь, прости, я что-то сегодня медленно соображаю…
В своем далеком-предалеком детстве, которое официально закончилось примерно девять лет назад, Ото был очень хорошим мальчиком и старался по возможности никогда не огорчать маму и папу. Годами совершенствуясь в искусстве не огорчения и предупреждения даже самых незначительных конфликтов, он окончательно усыпил бдительность родителей и поэтому по окончании медицинского факультета Асцеллского университета имени Рейнолдса мог уже совершенно спокойно заявить им, что свою первую во взрослой жизни должность экспедиционного врача рассматривает исключительно как необходимую ступеньку в последующей блестящей карьере клинициста, а они при этом не почувствовали никакого подвоха.
А еще Ото умел нравиться. Когда этого хотел. Кто-то мог бы заметить, а что тут такого исключительного, многие умеют, когда захотят, но этот кто-то, скорее всего, не стал бы далее развивать свою мысль, узнав, что Ото умеет нравиться ксеносам. Хотя… если бы этот вышеупомянутый кто-то оказался настойчивым или даже настырным, то он непременно заикнулся бы, например, об алькуявцах и прочих тому подобных любопытных вариантах. Тогда этому кому-то Ото, застенчиво улыбаясь, ответил бы что-нибудь, с одной стороны вполне примирительное, а с другой стороны — весьма и весьма информативное, и не исключено, что ровно на этом месте разговор бы и закончился.
На первую вечеринку в университете Ото заявился с разрисованной яркими затейливыми узорами физиономией, причем сделал он это безо всякого, упаси Космос, провокационного умысла, и не по юношескому недомыслию, а исключительно для самовыражения на фоне переполнявшего его чувства свободы. Свободно самовыражающийся Ото прямо-таки излучал обаяние в близких к предельным дозах и люди просто обязаны были к нему потянуться.
Потянулись альфиане. По одному, по два. Аспиранты, студенты и… ну конечно же они, те самые… с двумя парами этих самых… в смысле… студентки… Одна из девушек, самая активная и смешливая, радикально изменяя соотношение гласных и согласных в его имени протянула: «О-о-то-о, ты разрисовал себя из-за нас? Да-а?» Ото чуть задержал взгляд на альфианке, расправил плечи, стараясь казаться не среднего роста, а почти средне-высокого, и значительным тоном произнес: «Я сделал это потому, что такова одна из очень древних традиций моего народа, во мне говорит моя генетическая память.»
Если бы Ото вовремя остановился, если бы ограничился только первой частью своей значительной фразы… как знать? Возможно, тогда он провел бы остаток вечера в приятно-узорчатой компании альфиан и,может, даже поближе познакомился бы с той самой смешливой девушкой, а вовсе не с группой третьекурсников-фриссов, которых хлебом, или чем у них там, не корми, а дай только померяться друг с другом, а также с этим удивительным юным хумансом своим объемом этой треклятой генетической памяти.
Асцеллский университет имени Рейнолдса — заведение не просто большое, а очень большое. Можно сказать, что это город в городе. Или планета на планете. Так или иначе, но слегка опечаленный нехваткой межвидового общения Ото отыскал запомнившуюся ему альфианку только к концу второго стандартного дня следующей учебной недели с тем, чтобы потом уже не расставаться с ней аж до окончания первой экзаменационной сессии. Все-таки расставшись, они, разумеется, остались друзьями. А еще Ото остался другом почти всему альфианскому «землячеству».
Если вы случайно заглянете в базу данных учебной части Асцеллского университета, то обнаружите там, что студентов-альфиан в списках гораздо меньше, чем студентов-людей, но гораздо больше, чем крамарцев. Если вы разговоритесь с методистом учебной части в мультибуфете за чашечкой кофе с экзотическими сладостями, он или она (и это далеко не все возможные варианты) расскажет вам много занятного из жизни университетских альфиан. Расскажет, как они выглядят в разных ситуациях. Поведает о том, что они любят из человеческой еды. Упомянет вскользь о том факте, что никому из обучающихся или работающих в университете так и не удалось освоить знаменитые альфианские карты. И в этом, последнем случае, он или она (и это далеко не все возможные варианты) окажется не прав.
Меньше одного семестра ушло у Ото на то, чтобы разобраться в узорах альфианских карт и начать на среднем уровне играть в простейшие игры. К моменту выпуска из университета Ото уже вошел в десятку лучших игроков. А вот после выпуска…
Одуревая от скуки в своей первой экспедиции, сидя в сияющем чистотой и под завязку набитом препаратами и аппаратурой медотсеке в ожидании хоть какого-нибудь пациента, Ото сначала адаптировал для альфианских карт правила подкидного дурака. Дальше — больше. И в третью экспедицию Ото прилетел уже с полным сводом правил драконьего покера собственного сочинения, двумя запасными колодами альфианских карт и тяжелым сердцем. Он уже осознал, что во всей Галактике совокупно существует некоторое количество людей, которые в состоянии сыграть в драконий покер, отличающийся от обычного тем, что в этой игре применяется так называемый «условный модификатор», который меняет значение карт в зависимости от числа игроков, дня недели, ориентации игроков по сторонам света, цвета стен помещения, в котором идет игра, высшей карты, которая принесла выигрыш в предпоследней сдаче, и так далее, но даже эти продвинутые игроки скорее всего не смогут приспособиться к узору и составу альфианских карт. Он уже понял, что мало кто из встретившихся ему альфиан по достоинству оценит хитросплетение человеческих правил этой игры. Он уже стал подумывать о блестящей карьере клинициста — в межвидовой клинике уж точно будет побольше народу, чем на базе «Полярной Звезды», а значит и вероятность найти брата по разуму и талантливого ученика в этой клинике гораздо выше, чем на облезлой, продуваемой всеми ветрами планетке, куда он на сей раз угодил…
— Ото, сто тридцать пятая карта в следующей партии меняет старшинство на противоположное?
— С чего это так решил?
— Условный модификатор номер два.
— Какой такой номер два?
— Ветер поменял направление больше, чем на девяносто градусов.
— Хм, точно. Знаешь, а я сам еще не совсем привык к этому модификатору. Только вчера его придумал.
Игроки громко расхохотались. Кроме них на базе в этот час никого не было, звезда начинала клониться к закату, рабочий день закончился, если у экспедиционного врача вообще существует такое понятие как «рабочий день». Второй игрок числился здесь на должности практиканта и вообще работал по свободному графику.
— Наши задерживаются, Ото.
— Они всегда задерживаются, когда ветер несильный. Раскрываем.
Ото не присвистнул. И даже не стал сильно восхищаться, считая это непедагогичным. Просто сдержанно похвалил.
— Неплохая комбинация. Ты вообще способный, Иен.
Инструктор-стажер по технике безопасности Иен Макбрайд так же сдержанно улыбнулся.
Согласно результатам исследований нью-эдемских социопсихологов, если мужчина в возрасте до 35 лет находится в подавленном состоянии и думает, например, о том, что «раньше он, такой молодой и подтянутый, гулял с собакой по парку, улыбался знакомым собачникам, раскланивался с соседями, и все одобрительно смотрели ему вслед, а теперь он в одночасье сделался каким-то старомодным, вяло слоняющимся с собакой по парку, на автомате кивающим знакомым собачникам и раскланивающимся с соседями, которые непременно начнут сочувственно переговариваться между собой, как только им покажется, что он отошел достаточно далеко и уже их не услышит», если он с тоской смотрит в завтрашний день и, наконец, если этот завтрашний день — суббота, то имеется определенная вероятность того, что причиной вышеупомянутого состояния является завтрашняя свадьба его лучшего друга.
***
— Болек! Болек, ты меня слышишь? Ты вообще хорошо себя чувствуешь? Я уже третий раз спрашиваю тебя, что это за папка со странным названием «Bond Bond’а не видит издалека»? В понедельник этой папки еще не было.
Болек меланхолично хмыкнул. Ярик, проследив за расфокусированным взглядом друга, предпринял еще одну попытку достучаться.*
— Болек, что с тобой?
— Тебе-то хорошо, — ответ прозвучал глухо и также расфокусировано, — у тебя завтра начнется новая жизнь, а у меня… начнется новая жизнь.
Ярик вздохнул с облегчением — уже то радует, что этот разговор все-таки начался.
— Столько лет здесь, — Болек широким жестом обвел помещение отдела экспериментальных инноваций, — нам было так хорошо, и я, наивный, думал, что так будет продолжаться всегда.
Ярик, находившийся на противоположном полюсе эмоций, вдруг почувствовал в себе силы утешить весь мир.
— Людям вообще свойственно хотеть продолжения, — начал он осторожно, — а идея конечности всего на свете им очень не нравится. И мне она тоже очень не нравится, но… но я заметил одну интересную вещь, — Ярик взял паузу и дождался ответного взгляда, — в те моменты, когда я поступаю правильно или мне кажется, что я поступаю правильно, мысли об этом перестают меня беспокоить. И, знаешь, по-моему, в этой закономерности что-то есть.
Болек еле заметно кивнул.
— А еще я точно могу сказать, что с понедельника по пятницу в рабочее время для нас здесь все будет по-прежнему, — Ярик поймал ответную легкую улыбку. — Кстати, сейчас пятница, и осталось целых тридцать минут до конца рабочего дня, поэтому скажи, пожалуйста, что у меня есть шанс сегодня узнать, что это за Bond, который Bond’а не видит издалека.
— О, это такая история, — переход Болека на профессиональную волну всегда был сверхбыстрым, — во вторник, когда ты взял отгул и вы с Бьянкой** на три дня уехали к ее родителям, к нам снова заявился тот заказчик из «Полярной Звезды», да не один, а с Bond’ом… э-э… ХХ-модификации, — Болек развел руками.
— Такая?
— Можно сказать, что пухленькая, а еще, — Болек потянулся правой рукой вверх.
— Шикарные габариты, — согласился Ярик.
— И не только габариты у нее шикарные, знаешь, пока мы с заказчиком беседовали, она пыталась взломать мой терминал. Я даже сделал вид, что ничего не замечаю, и позволил ей кое-что скачать по мелочи, чтобы не сильно расстраивалась.
— Болек, Bond’ы не расстраиваются.
— Конечно-конечно, — согласился друг — но, все-таки… девушка, неудобно отказывать.
В глазах Болека мелькнула хитрая искорка.
— Этот Bond теперь сможет распознать другого Bond’а?
— Стопроцентной гарантии нет, но заказчика результат устроил. А я теперь…
— Что?
— Ломаю голову над обратной задачей, которую сам себе и поставил.
— Защита от распознавания?
Болек кивнул. Ярик собирался что-то ответить, но передумал — нарастающий шум в коридоре определенно означал, что вскоре к ним в комнату пожалует Вахтанг со всей честной компанией, жаждущей настоящего праздника, который бывает только раз.
— Парни, — заявил Вахтанг с порога, — нельзя так много работать, у вас процессоры перегорят и имплантаты скукожатся.
— Вахтанг, угомонись, это обычные трудоголики, — возразил ему кто-то из подчиненных.
— Не обычные, — голос начальника отдела специального проектирования стал вкрадчивым, — Ярик, ты хочешь себе свой собственный процессор?
— Круглые сутки о нем мечтаю, — радостно согласился «трудоголик».
— А мне имплантаты, можно? — встрял Болек. — А то я за Кшисем*** не всегда могу угнаться.
— Я же говорил, перспективное направление! — Вахтанг победно оглядел окружающих и подытожил: — Значит, договорились: через десять минут встречаемся у проходной.
Проектировщики ушли. В комнате стало тихо, только из коридора доносились отдельные реплики: «Очень перспективно… Опять ты про свой сервисно-диагностический центр… А знаете какое направление в имплантологии станет самым востребованным? Анекдот хотите?.. Про авшура на таможне?… Нет, про Irien’а в библиотеке…»
— Защита от распознавания, — напомнил Ярик, все еще продолжая улыбаться.
— Да, так с тех пор и думаю над тем, что же может спасти того, другого Bond’а, и прихожу к выводу, что… — Болек запнулся. — Знаешь, вот глядя на твою клинически счастливую физиономию, я прихожу к выводу, что ты сейчас точно ляпнешь что-нибудь вроде того, что всех нас спасет только любовь.
Ярик не успел ничего ответить, потому что терминал просигналил о входящем сообщении — на экране проступала надпись, выполненная шрифтом, стилизованным под грузинское письмо мхедрули: «Ярик, выходи, а не то пропустишь свой собственный мальчишник». Сверху на эти пульсирующие символы наползало готическое: «Выходи, а не то пропустишь свою собственную свадьбу.»
— Ну, если даже Марсель начал сердиться… — Ярик выключил терминал.
— Тогда действительно пора идти, — Болек проверил рабочее место и перевел вентиляцию в ночной режим.
— А насчет защиты от распознавания, над которой ты начал работать…
— Продолжим в понедельник?
Ярик подумал, что ему все-таки удалось за полчаса превратить ответ на этот вопрос из сложного в простой.
— Обязательно продолжим.
Доктор Джеймс Уайт был одним из первых, кто в своем ставшем ныне классическим труде описал несколько видов ксеносов — носителей коллективного разума, и все эти виды, по правде говоря, произвели на современных ему людей жутковатое впечатление. Действительно, ну что хорошего могло быть в массовой телепатической истерике крошечных созданий с длинными ядовитыми жалами или в двуединстве «родитель-дитя», в котором, вынашивая гения, родитель сходил с ума и крушил все вокруг. Все, что было открыто и описано в дальнейших статьях и монографиях, также не добавило радостных красок в общую картину происходящего.
Буквально пару месяцев назад в Ученом совете Асцеллского университета имени Рейнолдса относительно успешно прошла защита диссертации, автор которой по большому счету ничего нового в области исследования коллективного разума у ксеносов не сделал, но зато замечательно классифицировал в своем научном труде все, что было сделано до него, а также устроил роскошный банкет. Банкет этот, в отличие от предшествовавшей ему защиты, был практически безупречен, и уже к концу первого часа застолья бестактные высказывания вроде того, что «никакая это вовсе не диссертация, а просто добросовестный обзор ранее написанных работ», постепенно сошли на нет, уступив место более мирным и полезным для души и ума беседам. Разомлевший от содержательного пиршества и разнообразной выпивки завкафедрой сравнительной ксенопсихологии, медленно и ритмично постукивая вилкой салатной по рюмке для хереса, вещал коллегам. Коллеги наудачу кивали.
Суть монолога профессора сводилась к следующему: их, то есть ксеносов, коллективный разум стоит на более высокой ступени развития, чем наш индивидуальный, а потому примитивных носителей индивидуального сознания, то есть нас с вами, да-да, а вы как думали, уважаемые, он воспринимает как назойливых мух и попросту от нас с вами отмахивается или поворачивается к нам этим самым, как его там… чтобы мы сами больше к нему никогда… вот… о, как вы кстати, молодой человек, подождите секундочку, скажите пожалуйста, а что лобстеры уже закончились?
Молодой человек, к которому только что обратился профессор, во-первых, и так никуда не спешил, во-вторых, он не был официантом и ничего не знал о судьбе лобстеров, в-третьих, он был аспирантом той же самой кафедры и, кстати, единственным из присутствующих здесь людей и ксеносов, кто выслушал столь содержательную речь своего завкафедрой от начала и до конца. Вернувшись с банкета домой, молодой человек долго не мог заснуть, обдумывая услышанное и мечтая о том, как посвятит всю свою дальнейшую научную жизнь решению проблемы непонимания между двумя типами носителей разума, как посетит в процессе решения этой проблемы разные удивительные планеты и как напишет потом обо всем об этом потрясающие книги. С соавтором. На роль возможного соавтора он, не задумываясь, выбрал знакомую студентку — высокую смуглую девушку с длинными каштановыми волосами и тонкой изящной фигуркой, после чего наконец-то слегка успокоился и заснул. Чем закончилась эта история, никто не знает, потому что она еще и не началась как следует, а следовательно и задерживаться на ней далее не стоит.
***
— Ты утверждаешь, что каждый из них думает сразу несколько мыслей? — Казалось, что Он даже слегка развеселился, услышав такую невероятную новость. — Одновременно?
— И да, и нет, — Ползун немного помедлил, стараясь упорядочить информацию, но в последнем не сильно преуспел. — Они использовали один канал для непосредственного общения, другой поток мыслей они оставляли для себя. Эти другие мысли были очень… странными — иногда фоновыми для мыслей основного канала, а иногда противоречащими ему. Очень часто противоречащими.
— Потрясающе, — прокомментировал Собеседник, — продолжай.
— А дальше я даже слегка запутался, — при воспоминании об этом тельце Ползуна подернулось легкой рябью, — оказалось, что у них есть еще один канал для непосредственной передачи информации друг другу, но, представляешь, за все время они им ни разу не воспользовались.
— Возможно, приберегают для особых случаев. — Он взял паузу, что-то припоминая. — А те, другие, что появились позже, они такие же?
— Нет, — уверенно ответил Ползун, — они не могут общаться с помощью того, последнего канала связи.
— Тогда Мы можем предположить, что они стоят на более низкой ступени развития и подчиняются тем, за кем они пришли.
— Вряд ли, никаких внешних признаков подчинения я у них не заметил, там было что-то другое…
Ползун замолчал и сосредоточился на решении весьма непростой задачи. Что поделать: если ты наблюдаешь за новыми явлениями, будь добр вводить новые понятия.
— Те, что пришли позже и называли себя Спасателями, были счастливы.
— Поясни.
— Это очень сложно. Они были… целыми. Те, что называли себя Иен и Карла, целыми не были.
Звезда начала потихоньку клониться к закату.
— А что тебя все-таки встревожило? — Он мягко напомнил Ползуну о начале их беседы.
— Они все появились здесь, потому что заинтересовались Нашими кругляшами, и, если кругляши им понравятся, они их заберут.
Ветер стал усиливаться.
— Наши кругляши никто не заберет, малыш. — Голос Его стал каким-то отстраненным. — Любое живое мыслящее существо, которое попытается забрать Наши кругляши, Солдаты лишат разума.
— У Нас есть Солдаты?
— Есть Солдаты, есть Наблюдатели. Ты — Наблюдатель, и очень хороший Наблюдатель.
Новая и, наверное, неуместная мысль не давала покоя Ползуну.
— А меня Солдаты тоже могут лишить разума?
— Теоретически, да, — согласился Он, — но Я не припоминаю такого случая, потому что Мы все очень ценим друг друга.
— А сколько Нас?
— А сколько кругляшей?
Ползуну стало неуютно. Он вспомнил про свой кругляш.
— Мне кажется, что ты очень скоро перестанешь быть просто Наблюдателем и перейдешь в разряд Мыслителей, — Ему явно понравилась такая перспектива. — Мыслители живут по-другому.
— Как именно по-другому? — встревожился Ползун.
— Интереснее, — ответил Он, — Знаешь что, малыш, по-Моему, тебе уже пора идти.
Ползун медлил.
— Что-то еще?
— Ты утверждал, что Солдаты справятся с тем, что является живым и разумным.
— Утверждал.
— А может ли быть разумным нечто неживое?
В Его ответе отразилась весьма сложная гамма чувств, и Ползуну стало немного не по себе.
— Если и есть на свете кто-то, кто сможет ответить на твой вопрос, то в данный момент он точно находится не здесь.
Не спалился.
Наверняка существуют на белом свете несколько уникальных специалистов, которые в частной беседе могут рассказать вам о кое-каких особенных свойствах киборгов линейки Bond, предназначенных для работы в сфере промышленного шпионажа. Могут. Но не расскажут. А потому на этот счет вам придется довольствоваться весьма разрозненными сведениями сомнительного происхождения, то есть слухами.
По слухам, все эти Bond’ы изготавливаются по индивидуальному заказу, стоят огромных денег и позволить себе такую роскошь могут только трансгалактические корпорации вроде «Южной Короны», которая выкопала уже добрую половину полезных ископаемых на тех планетах, до которых смогла дотянуться… Но скорее всего, это чушь. Курица не может стоить дороже яиц. Или яйца дороже куриц?.. Чушь, одним словом.
Утверждают также, что Bond’ы промышленного назначения функционируют в целом дольше, чем другие Bond’ы, а неотвратимая неизбежность будущих контактов промышленных кибершпионов с человеческими кадровиками на предприятиях обязывает разработчиков этих самых Bond’ов особенно серьезно подходить к генерированию фальшивых биографий. Эта заочная схватка двух служб заслуживает, как минимум, отдельного романа с последующими экранизациями, но никто и никогда этот роман, к сожалению, не напишет.
Говорят, что при отборе генетического материала для выращивания таких Bond’ов специалисты стараются отойти от стандартной, набившей оскомину внешности классического киногероя, а также от не менее стандартного варианта ничем не запоминающегося середнячка. Особенной популярностью у клиентов пользуются экземпляры, не вызывающие опасения у окружающих в силу своего возраста или, скажем, не очень хорошей физической формы. К последнему варианту относится разновидность «щуплый практикант-стажер». Таким стажерам положено всюду совать свой нос, вызывая при этом скорее сочувствие, чем раздражение. К таким практикантам относятся покровительственно и стараются не препятствовать росту молодого специалиста, который все равно через несколько месяцев наконец-то уберется отсюда защищать свой диплом.
Авария на «Арго» с последующей пересадкой в спасательный катер не очень сильно обеспокоила Bond’а, гораздо худшим для него было другое — необходимость тесного общения с соседкой по катеру. Первое время еще можно было прикидываться сильно пострадавшим в результате жестковатой посадки на поверхность планеты, но потом эта буйная девица настойчиво потребовала общения и знакомства.
«- Иен. А это… ты…»
У Bond’ов с самого начала есть имя. Это можно считать их привилегией. Бывает, что старое имя стирают и присваивают новое. Некоторые проходят эту процедуру неоднократно. Иногда попадаются вполне приемлемые имена, например, Иен. Пусть так и будет — Иен. Без кавычек.
Ну представился и представился, можно опять уйти в «обморок», так нет же: барышня собралась ковыряться в пульте управления. А поломку маячка по неосторожности Иен допустить никак не мог — это соседка может задержаться здесь хоть навеки, а у него — задание. Пришлось сначала наорать на нее, а потом забросать сведениями из раздела «Протокол идеальной эвакуации». А еще Иен не смог удержаться от намека на избыточный вес соседки, просто из вредности и на остаточном раздражении.
Реакция девушки оказалась сложной: «Да, когда-то я переживала на этот счет, но это в прошлом, а еще я представляю, что тебе с твоими данными тоже приходится непросто, поэтому мой тебе совет — не бери в голову». Слова были другие, но смысл сказанного был именно такой, и Иен, смягчившись, перевел разговор на более нейтральные темы.
Они проболтали остаток дня о том о сем, и все было штатно, но с утра началось такое…
Нет, просто невозможно было не восхищаться Карлой: столько раз прослушать писк маячка, безрезультатно отправляющего просьбу о помощи в бездушный, бесчувственный космос, и при этом продолжать шутить, да как шутить!
Хотя шуточка с литературным клубом напрягла нешуточно.
Когда Карла скрылась за камнем, Иен начал скачивать себе читалку.
Скачал, но не до конца, потому что визг Карлы просто-таки вынес его из катера.
Вынес не по протоколу «Услышав призыв о помощи, исходящий от XX-особи, следует, по возможности, немедленно оказаться на месте происшествия и всеми доступными вам средствами создавать впечатление своей готовности таковую помощь оказать».
А просто потому, что…
А это была всего-навсего мышь!
Поправка: ей привиделась мышь.
Ну чего еще можно ожидать от женщины?..
Чего можно ожидать? Идиотский вопрос. Вот чего Иен совершенно не ожидал, так это того, что сочинять продолжение романа будет настолько интересно. Сначала Карла читала ему вслух «Происшествие на станции», но планшет быстро разрядился. Потом пришла очередь Иена, который все-таки смог подготовиться к творческому заданию, успев скачать «Происшествие», но при этом категорически запретив себе ориентироваться на исходный текст, хотя и позволив себе же позаимствовать пару сюжетных линий из «Рекса в галактической полиции». Карла что-то подсказывала Иену, где-то исправляла его, смеялась над его удачными шутками, а когда пришла ее очередь сочинять продолжение…
«- Карла, это нечестно.
— Неужели?
— Мы договорились… я же рассказывал о том, в чем разбираюсь хорошо…
— Я тоже.»
Иен снова и снова прокручивал эту сцену на своем внутреннем экране. Сцена оказалась короткой.
И незавершенной.
Жаль.
***
Спалился, мальчик.
Поговаривают, что у Bond’ов, как и у людей, есть своя элита. При этом никто из поговаривающих не знает, по каким признакам можно отнести того или иного киборга этой линейки к этой самой элите. Если бы у кого-нибудь была возможность задать этот вопрос Карле, то она ответила бы, что элитный Bond — многоразовый. Такой, как она.
Потому что она возвращалась с самых сложных заданий, она неизменно выходила сухой из воды, ее постоянно совершенствовали, на нее устанавливали потрясающие обновления, а перед вылетом на Ню начальник нулевого отдела компании «Полярная Звезда» лично привез Карлу в лабораторию к специалисту, который работал над задачей распознавания Bond’а другим Bond’ом.
Карла прекрасно провела время в этой лаборатории, подслушала разговор своего босса со специалистом, записала этот разговор, а потом на всякий случай стерла его и, напоследок, взломав местный терминал, скачала себе парочку обновлений.
Провожая их с боссом, специалист галантно поцеловал руку Карле и как-то хитро улыбнулся. Он был не так-то прост, этот специалист. Наверное, он тоже был многоразовым.
«- Ты живой?
— Да.
— Целый?»
Человек постепенно приходил в себя после падения катера. Поправка: всякий человек может оказаться Bond’ом, но вероятность этого события ничтожно мала. Состояние человека удовлетворительное. Будем знакомы? Иен. Какой ты сонный, однако, Иен. А если я попробую понажимать на кнопочки на пульте управления?
Парень немедленно вскочил и стал нести что-то про протоколы эвакуации, да так увлекся, что чуть было не назвал ее, Карлу, толстой. И сам смутился, бедняга…
Ходят совершенно невероятные слухи о том, что Bond’ы настолько близки к людям, что даже могут испытывать вполне человеческие чувства. Из всех слухов о Bond’ах этот — несомненно самый бредовый.
Карла тут же попыталась сгладить ситуацию, попутно ободрив Иена, которому с его комплекцией тоже не больно-то повезло, а потом они стали беседовать о всяких пустяках. Какие уж тут могут быть проверки и распознавания, утро вечера мудренее.
А утром все пошло, как по инструкции: поставь творческую задачу — загони в угол — оставь лазейку — поймай на выходе. И Карла поймала.
Потом она читала Иену вслух «Происшествие на станции» и одновременно пыталась проанализировать… нет, не то, что произошло, а свою реакцию на то, что произошло. Она расстроена? Почему? Потому что тот, кто еще недавно был нейтральным объектом, вполне симпатичным, кстати, нейтральным объектом, теперь стал врагом или, как минимум, конкурентом? Да какой он ей конкурент — Bond одноразовый! Так спалиться…
Карла еще раз просмотрела отчет: 09:27:59 — она выходит из катера, 09:29:02 — она скрывается за камнем; 09:29:03 — к ее планшету подключились и начали скачивать файлы, 09:31:40 — экстренное прерывание подключения.
Синхронизация: 09:31:39 — именно в этот момент она начала визжать…
Карла с усилием сфокусировала свое внимание на том, что в данный момент говорил ей Иен.
» — Не факт, я очень хорошо набираю инструкции, почти без правок. Твой ход, Карла, в каком жанре ты будешь сочинять продолжение истории моего инспектора?»
Он что, пожертвовал информацией, чтобы прийти ей на помощь? Идиот. А она — не идиотка. В каком жанре, Иен? Стоит ли снова тебя проверять? Нет. Это… нечестно.
«- Карла, это нечестно.
— Неужели?
— Мы договорились… я же рассказывал о том, в чем разбираюсь хорошо…
— Я тоже.»
Пожалуй, она не будет его сдавать. Почему? Может быть потому, что полезнее будет просто установить наблюдение за объектом «Иен». Или приберечь информацию о нем в качестве козыря в рукаве. Нет? Не поэтому? Тогда почему?
А просто потому, что…
***
— Что ты хотел сообщить мне, малыш?
У ползуна нет органов речи, но для того, чтобы говорить с Ним, это и не требуется.
— То, что я узнал о тех, что были в не-кругляше, тревожит меня.
— Тревожит?
Он тоже начал слегка тревожиться, ползун это чувствовал, ведь они с Ним — единое целое.
— Да.
— Что ты узнал о них?
— Практически все.
Через некоторое время после восхода звезды воздух стал достаточно теплым, поэтому ползун отвалился от кругляша и заторопился вверх по склону холма. Добравшись до небольшого плато на водоразделе, он остановился, немного покачался из стороны в сторону, устраиваясь поудобнее, и застыл на месте.
***
— У меня есть предложение по организации досуга, — возвестила Карла после очередного сеанса работы маячка.
Иен согласно кивнул. Ночь выдалась спокойной. Вчерашний «Вкус Юго-Восточной Азии» оказался очень сытным, настолько сытным, что дозировка «взрослым от 50 до 80 кг — один контейнер в сутки» выглядела какой-то завышенной. Что-то здесь было не то: либо вес, либо количество, либо время, но, как результат, призрак голода раньше чем через неделю на катере 7-30 не ожидался, а вот призрак безделья уже был тут как тут.
— Предлагаю, — продолжила девушка, — заняться подсчетом шансов на спасение, исходя из возможного количества уже обнаруженных катеров, количества спасателей и множества других переменных. Предлагаю также каждый раз, когда маячок закончит сигналить, слегка изменять общий настрой беседы неосторожными замечаниями, что нас возможно вообще никто никогда не услышит. А еще приветствуются светлые воспоминания о прожитых годах и горькие сожаления о том, чего уже не вернуть.
— Все, что угодно, только не это, — Иен отрицательно покачал головой.
— Отлично, — Карла улыбнулась, — В таком случае устроим здесь литературный клуб.
***
От ползуна только что отпочковался детеныш. Не обращая внимания на родителя, он деловито направился вниз по склону в долину. Ползун проследил взглядом путь своего отпрыска. Все было хорошо. В той стороне, куда сползал детеныш, было много подходящих кругляшей — ползун это видел.
Он это видел.
Он видел.
Ползун подобрался к краю плато и стал осматривать свою долину. Он сразу же обнаружил там свой кругляш и много других таких же. И еще один. Не такой.
Звезда стояла еще достаточно высоко, воздух был теплым и не было особой нужды спускаться в долину прямо сейчас. Инстинкт говорил, что в это время суток надо оставаться на плато, но нечто другое неодолимо тянуло ползуна вниз. Ему очень хотелось подобраться к загадочному «не такому» кругляшу поближе.
***
— И что надо делать? — с подчеркнутым энтузиазмом спросил Иен. Ни в коем случае нельзя показывать, что тебя только что элементарно загнали в угол.
— У меня есть читалка, — Карла достала из нагрудного кармана маленький планшет, — Я перед вылетом скачала сто тридцать книг на всякий случай. Будем читать друг другу вслух первую попавшуюся из списка.
— Отличная идея, — согласился Иен.
— О, нет-нет, — девушка уже включила читалку и озабоченно уставилась на экран, — планшет скоро разрядится. Много мы не прочитаем, конечно, но…
— Но…
— Но после того, как читалка отключится, мы можем сами придумывать продолжение истории.
Теперь Иен уже не стал изображать энтузиазм, а принялся, как положено серьезному взрослому человеку, активно отпираться.
— Я не умею придумывать истории.
— Не придумывать, а додумывать, это проще, и я тебе помогу. Неужели ты никогда в детстве не переделывал конец сказки?
— Но тогда я знал, чем дело кончилось.
— А сейчас ты будешь знать, чем оно началось, этого уже достаточно. И я тебе буду помогать. Определись с жанром.
— То есть?
— Ну, в каком жанре ты будешь сочинять?
— Может, боевик? — наудачу предложил Иен, но Карла скептически усмехнулась.
— Но ты же не космодесантник какой-нибудь, и не полицейский, выбери себе то, в чем ты разбираешься хорошо. В чем ты разбираешься хорошо?
— Пожалуй, в технике безопасности, — протянул Иен.
— А что можно сделать с техникой безопасности?
— Ее можно нарушить.
— И вот, вследствие нарушения техники безопасности, происходит нечто, а все вокруг думают, что это такое замысловатое преступление…
— Или наоборот, происходит преступление, а все думают, что это нарушение техники безопасности.
— Гениально! Итак, с жанром ты уже определился, полдела сделано. Я начну читать, а ты будешь слушать, тем временем у тебя будет складываться твоя детективная история.
Карла протянула Иену читалку.
— На, подержи пока, литературный клуб — это надолго, поэтому я сейчас прогуляюсь за ту круглую каменюку и вернусь.
Проследив, что девушка благополучно добралась до камня и скрылась за ним, он деликатно отвернулся и стал не спеша изучать список книг, просмотрел пару аннотаций и чуть было не выронил читалку, оглушенный неистовым женским визгом. Когда Иен выбрался наружу, Карла стояла на полпути между камнем и катером и хватала ртом воздух.
— Мышь, — с трудом выговорила она.
— Откуда здесь может быть мышь?
Этот не то вопрос, не то возражение почему-то сразу успокоил Карлу.
— Не мышь, — согласилась она, — очень похожая на мышь.
— С ушами и хвостом?
— Просто серая. Остальное я не рассмотрела.
— И что она сделала?
— Рванула от меня с большой скоростью.
— Правильная мышь, то есть не мышь, — одобрил Иен, — Не стой так, пойдем домой.
— Да-да, — согласилась Карла, — такой стресс, ужас просто, надо поесть.
После банки «Вкуса Юго-Восточной Азии» настроение у Карлы быстро восстановилось и она объявила заседание литературного клуба открытым.
Заряда читалки хватило, увы, ненадолго — маячок за это время успел пропищать только один раз. Оба «литератора» целую минуту сердитыми взглядами буравили оборудование, а потом принялись за продолжение романа. Точнее, Иен принялся и Карла ему почти не помогала. Да и чему там помогать особенно — так, небольшая детективная зарисовка с отважным инспектором по технике безопасности (а кто бы сомневался) и его верным псом (вот это уже слегка неожиданно), немного юмора, взлом защитной системы охраны предприятия и погоня в финале. Злодея милосердно уронили с моста в бушующий поток, потому что Иен категорически запротестовал против того, чтобы отважный инспектор лично принимал участие в жестокой расправе.
— А знаешь, мне понравилось сочинять, — Иен слегка повысил голос, чтобы заглушить писк маячка, — не так уж и сложно.
— Не сложно, потому что записывать не надо, — возразила ему Карла, — Если бы тебе пришлось набирать этот текст, тогда бы ты повозился.
— Не факт, — возразил Иен, — я очень хорошо набираю инструкции, почти без правок. Твой ход, Карла, в каком жанре ты будешь сочинять продолжение истории моего инспектора?
— Продолжение истории твоего инспектора я, пожалуй, буду сочинять в жанре… в жанре эротического рассказа.
Иен немного помолчал.
— Карла, это нечестно.
— Неужели?
— Мы договорились… я же рассказывал о том, в чем разбираюсь хорошо…
— Я тоже.
Стало тихо. Как в игре в «кошки-мышки», когда противники никак не могут определиться, кто из них кто. Стало тихо в катере. Стало тихо во всем мире.
Мир сдался первым.
Несколько минут спустя сноровистая бригада только что прибывших спасателей одновременно осматривала катер, опрашивала потерпевших и составляла отчет.
— Иен Макбрайд, инспектор-стажер по технике безопасности подразделения планетологической разведки горнодобывающей компании «Полярная Звезда», вас мы доставим непосредственно на вашу базу, а вам, мисс, — командир спасателей слегка улыбнулся Карле, — придется сначала отправиться к нам, и оттуда вас заберет флайер «Южной Короны». Всё, ребята, уходим. Надо найти еще четырнадцать катеров.
Став тяжелее на двух человек, флайер не быстро, но уверенно, набирал высоту, оставляя в долине катер 7-30 с маячком, который мог бы работать еще двадцать восемь с половиной стандартных суток, и с запасом питания почти на три дня. На сколько времени могло бы хватить романа с продолжением? Этого, увы, не знал никто.
***
Ползун проводил взглядом взлетающий не-кругляш. До захода звезды оставалось еще много времени. Ползун выбрался на открытое место и стал ждать.