Кроули вновь был одержим тем, чтобы Поднять Азирафеля во что бы то ни стало. Дела, решил Кроули, достаточно долго были пущены на самотек, и, если от него хоть что-то зависело, он отказывался наблюдать, как ангелу будет становиться еще хуже. Он принял это решение однажды ночью, глядя в тёмный потолок и слушая дыхание Азирафеля в соседней комнате, чуть более хриплое с возрастом и более громкое, чем раньше. Демон вцепился пальцами в простынь и поклялся, что больше не позволит этому продолжаться. Нервы у него были натянуты, он был на грани срыва, переживая за Азирафеля день и ночь. Достаточно было бы короткого перерыва в дыхании ангела, и Кроули мог проснуться утром и обнаружить, что потерял Азирафеля навсегда.
Прошло уже три года. Это означало, что каждый день был не лучше предыдущего. Каждый день мог стать для ангела последним.
И Кроули не собирался этого допускать.
Демон перечитал все собранные им книги ещё раз, от корки до корки, от слова до слова и рассмотрел каждое возможное толкование четырёх строчек Агнес, которое только смог придумать. Он проработал концепцию свободы воли и катализатора и не нашёл никакого лучшего объяснения.
И когда Азирафель вернулся с работы однажды ветреным днём, Кроули припер его к стенке и почти заставил сесть в кресло, а сам встал напротив, почти так же, как в их последний разговор на эту тему.
– Что такое? – спросил Азирафель не очень довольным голосом, изучая суровую линию челюсти демона. Его тон стал горьким и расстроенным. – Что я забыл на этот раз?
Кроули просто стоял там некоторое время, пялясь в какую-то точку прямо за плечом у ангела и пытаясь решить, с чего начать.
– О, нет, – сказал Азирафель, – упавшим голосом. – Только не это снова. Я не буду этого делать, Кроули.
Кроули почувствовал, как в нем самом закипает раздражение.
– И почему, чёрт подери, нет? – прорычал он.
– Ты знаешь, почему, – отрезал Азирафель. – Я отказываюсь.
– Не глупи, – выпалил в ответ Кроули. – Ты умираешь, Зира. Пришло время отбросить принципы. Сделай то, что должен.
Азирафель разозлился.
– Я ничего не должен, – холодно сказал он, скрестив руки.
Кроули зашипел на него. Почему ангелу обязательно быть таким упрямым?
– Ты не соображаешь, – обвинил он его, безуспешно пытаясь не пускать гнев в свой голос. – Подсчитай, ангел. Сколько ещё осталось, прежде чем ты не сможешь вспомнить достаточно, чтобы вообще нормально раскаяться? И ссссколько ещё ты хочешь теряться по дороге, забывать, куда ты положил каждую несчасссстную вещь?
Азирафель нахмурился на него.
– Все не так, – огрызнулся он.
– Да? Так ссскажи мне, как все обсстоит? – Кроули отступил назад и широко развел руки, довольно грубо ожидая ответа, который он заранее ненавидел всеми фибрами души.
– Я не хочу умирать, знаешь ли, – сказал Азирафель раздраженно. – И мне уж точно ни к чему твоё напоминание обо всем, что со мной не так.
– Ну, по мне, выглядит это определенно так, будто тебе жить надоело, – прорычал Кроули, уронив руки вдоль тела, как каменные. – И мне не особенно хочется смотреть второй акт.
Азирафель резко встал.
– Ну, так ты волен уйти, когда тебе вздумается, – холодно сказал он. – Не чувствуй себя обязанным дожидаться меня, – ангел начал поворачиваться, похоже, собираясь уйти от конфликта и из комнаты, но Кроули схватил его за руку и дёрнул назад. Он не увидел блеска слез в глазах ангела.
– Я с тобой ещё не закончил, – прошипел он. – Я не собираюсь, чёрт подери, уходить, но я и не стану сссссидеть и смотреть, сложа руки, как ты умираешь из-за упрямссства.
Азирафель нахмурился, откинулся на стуле и скрестил руки.
– Ты раскаешься, – жестко сказал ему Кроули. – А затем ты вернёшь им меня.
Азирафель резко поднял глаза и встретил его взгляд.
– Что?
– Раскаяние – это за убийства, – безжалостно сказал Кроули. – Но ты должен потерять свободу воли. Покажи им, что играешь по их правилам. Верни меня назад.
– Не говори глупостей, – сердито сказал Азирафель.
– Я не буду сопротивляться, это будет просссто, – продолжал Кроули, безуспешно пытаясь подавить страх, поднимающийся у него внутри от одной мысли о возвращении на Небеса в качестве пленника. – Мы просто выйдем за пределы щита, посссставленного Адамом, и усссстроим небольшую шумиху, и ты сссможешь сссказать, что был не прав, и вернуть меня.
– Нет, – тон ангела был ледяным.
– Ну же, Зира, это ссспасет тебе жизнь, – прошипел Кроули, в отчаянии оттого, что ангел даже не рассматривает такую возможность. – Пока ещё не ссслишком поздно.
– Прекрати, Кроули, я сказал нет! – крикнул Азирафель с горечью в голосе, и резко поднялся на ноги, снова пытаясь пройти мимо Кроули.
Демон метнулся вперёд, ярость кипела в нем, когда он схватил Азирафеля за руку.
– Ты сссделал уже много глупоссстей, ангел, – прошипел он. – Но ни за что на ссссвете, ни на Небесссах, ни в Аду, ни ещё где-то там я не ссстану сссидеть и ссмотреть, как ты умираешь за меня, когда это изначально, на хрен, была моя вина.
Он видел, как на лице Азирафеля злость сменилась обидой, затем – удивлением и, наконец, чем-то вроде понимания.
– Кроули, – сказал он тоном, далеко не спокойным, но ещё более далеким от гневного. – Это не твоя вина.
– Не говори глупоссстей, – сердито прошипел Кроули. – Конечно, моя.
– Нет, – сказал Азирафель, и теперь в его голосе послышались стальные нотки. – Нет, это было моё решение – пойти за тобой, и я сделал выбор убить всех тех ангелов. Это был я, Кроули, не ты.
– Но я поставил тебя в такое положение, – возразил Кроули, которого злило, что ангел вообще допускает свою вину в случившемся. – Я угодил к ним в руки и не сссмог выпутаться. Это была моя сссобственная идиотссская вина. Ты не должен был приходить за мной.
Азирафель казался оскорбленным одним этим предположением.
– Ты не виноват, что они схватили тебя, – коротко сказал он. – Они искали меня.
– Они бы все равно пришли за мной в итоге, – отмел это Кроули. – Как только выяснили бы, что заклятие, под действием которого ты, по их мнению, находился, не даёт тебе ничего им о нем рассказать.
– Это все равно не означает, что виноват ты, – сказал Азирафель, уже сам немного сердясь. – Они искали меня, и значит, что это моя вина.
– Они не… они не сссхватили меня, – прошипел Кроули. – Я сссам сдался.
Демон ожидал, что Азирафель замрет, пораженный, что, возможно, ангел даже ударит его или возмутится тем, что Кроули заставил его все это время считать, что он был в этом виноват. У ангела, должно быть, сложилось впечатление, что Кроули случайно попал под пулю из-за него в магазине, оказавшись не в том месте не в то время: это была единственная причина, которую он мог придумать, объясняющая то, что Азирафель отказывался позволить ему ответить за свои действия.
Но лицо Азирафеля лишь смягчилось, и он сказал тоном, чуть более близким к нормальному.
– Ох, Кроули, дорогой мой, я это уже знаю.
Кроули резко поднял голову.
– Что?
На губах Азирафеля показалась бледная улыбка.
– Я знал это. Догадался в первые пару дней, когда Сверху не послали других ангелов за мной. А потом, когда я пытался придумать, как вытащить тебя, на Небесах только об этом и говорили, – ангел грустно улыбнулся, поглядев на него. – Ты правда пошёл к Михаилу и спросил его, не ошивается ли Людвиг Второй Наверху?
Кроули не смог подавить нервного смешка.
– Ага. Он не ответил на вопрос. Он был весьма озадачен.
– Представляю.
– Но правда, – сказал Кроули снова серьёзным тоном, предприняв ещё одну попытку убедить ангела. – Отведи меня назад. Пожалуйста.
Выражение лица Азирафеля стало жестче, и он отвел глаза.
– Этого никогда не случится, Кроули.
– Забудь обо мне, – напирал демон, делая шаг ближе и слегка понижая голос. – Подумай о себе хоть раз, ангел. Что ж, может, меня немножко попытают на Небесах, ну и что?
Азирафель резко повернулся, его глаза горели яростью.
– «Ну и что»? – повторил он.
– Если ты этого не сделаешь, – надавил Кроули, переключаясь на логику. – Ты умрешь. Если сделаешь – то нет, и есть вероятность, что и я, возможно, тоже выживу. Так просто больше шансов, ангел.
Азирафель резко покачал головой.
– После того, как ты однажды сбежал? Они убьют тебя наверняка и, вероятно, устроят из этого зрелище, – ангел заметно содрогнулся. – Или еще что похуже.
– Даже если так, – настаивал Кроули, заглушая ту часть себя, которую сама мысль об этом приводила в ужас. – Лучше я, чем ты.
Взгляд Азирафеля метнулся вверх и встретился со взглядом Кроули.
– Это неправда.
– Нет, правда, и ты это знаешь, – возразил Кроули. – Я демон, Зира. Я сотворил первородный грех. От меня всем хуже.
«Я привожу людей к Падению».
– Это я пустил тебя в Сад изначально, – парировал Азирафель. – Это наполовину и на мне тоже.
Кроули открыл рот, чтобы возразить, но ангел продолжал, не давая ему сказать.
– И я едва ли был лучшим ангелом так и так. К тому же они, вероятно, не приняли бы меня обратно, даже если бы я в самом деле Поднялся – после того, что я сделал.
Кроули покачал головой, снова приходя в отчаяние.
– Зира, просто перестань спорить, пожалуйста. Есть только один выход из этой ситуации, и мы воспользуемся им, конец разговора.
– Нет, – рассерженно сказал Азирафель. – Мы им не воспользуемся: это была моя вина с самого начала, и это итоги моих действий, и я и только я
буду терпеть их последствия.
Кроули хотелось рвать на себе волосы. Он сделал шаг вперёд и схватил ангела за плечи, как будто физический контакт мог лучше донести его мысль.
– Слушай меня, Азирафель, – сказал он, называя ангела полным именем, надеясь, что это прогонит сентиментальность из льдисто-голубых глаз, смотревших на него, и слыша, как в его собственный голос пробирается отчаяние, в то время как он разыгрывал свою последнюю карту. – Ты умрёшь из-за меня, и я говорю тебе прямо сейчас напрямик, что я этого не стою.
Выражение лица Азирафеля стало очень мягким, плечи потеряли напряженность под ладонями демона.
– О, Кроули, – сказал ангел, не в силах скрыть нежность в голосе. – Конечно же, стоишь.
~~***~~
Азирафель дал ясно понять на следующий день, что не намерен Подниматься. Кроули чуть не начал очередной скандал с ним тотчас же, но он терпеть не мог злиться на ангела и все ещё чувствовал себя опустошенным и немного пристыженным из-за их ссоры накануне.
В течение всего дня в банке Кроули не мог ни на чем сосредоточиться, думая только о том, что означало решение ангела. Это, по-видимому, влияло на его работу так сильно, что Уолтер Джеймисон, по природе своей человек неприятный, велел ему взять отпуск до конца недели и «взять себя в руки».
Когда Кроули, отправленный домой, сидел за обеденным столом, мрачно уставившись на суп, который он подогрел на обед, он пришёл к заключению, что ему никогда не убедить Азирафеля отказаться от своего решения.
Это, однако, не означало, что он должен его принять.
Пока демон, голодный, но не особенно думающий о еде, уныло тыкал ложкой кусок курицы, ему в голову пришло, что, если Азирафель отказывается предпринимать шаги, необходимые для того, чтобы Поднять его, может быть, это мог бы сделать кто-то другой.
Кроули составил мысленный список личностей, обладающих такого рода влиянием. Бульон капал с его ложки, замершей в дюйме от поверхности супа. Это был очень короткий список. Ему были известны только два существа, достаточно могущественные, чтобы Поднять ангела. Одно из них не появлялось на публике уже несколько эонов.
Другое…
Кроули резко встал, уронив ложку, упавшую назад в миску с лёгким всплеском и звяканьем. Он подошёл к окну, чтобы удостовериться, что снаружи никого нет, и достал свой мобильный.
На следующий день Кроули проводил Азирафеля на работу и сказал ангелу, что они увидятся, когда он вернётся из банка, и что он может задержаться там немного дольше обычного, просматривая отчёты по расходам. Азирафель заморгал на него и спросил, зачем он будет просматривать отчёты по расходам в банке, и демону пришлось напомнить ему, что он там работает.
Когда Азирафель окончательно ушёл, Кроули пошёл к дому Берта, объяснил, что ему нужно позаимствовать его машину на пару часов, если он не возражает, заплатил ему чуть больше нужного за бензин и попросил его не говорить ни о чем Азирафелю. Берт был не уверен насчёт последнего, но решил, что Кроули лучше разбирается в том, что касается недужного ангела.
Кроули выехал из Мидфартинга и ехал прямо на восток в течение двух с половиной часов, крепко сжав руками руль и сканируя глазами горизонт, выискивая что-либо необычное.
Тучи оставались серо-стальными и равнодушными большую часть его пути, и, когда он свернул с А14, начал накрапывать дождь. К тому времени как Кроули нашёл, где припарковаться недалеко от своего места назначения, полило уже всерьёз.
Быстрый обыск машины Берта обнаружил грифельно-серый зонтик в бардачке, который он достал с благодарностью. Он вылез из автомобиля, встряхнул зонт и раскрыл его над головой.
Демон закрыл за собой машину, пикнув брелком, и спокойно пошел вниз по узкой, вьющейся дороге и под арку, шагая между желто-коричневыми каменными зданиями Кембриджского университета.
Кроули сверился со своими часами, сделав мысленные подсчёты на основании информации, которую дала ему Анафема во время телефонного разговора. Он остановил проходящего мимо студента и попросил указать дорогу к корпусу, название которого помнил лишь приблизительно.
Он добрался туда без особого труда, и вскоре стоял около высокого готического здания с ухоженным зелёным квадратным газоном. Кроули остановился в паре метров от двери, поудобнее перехватив зонтик, чтобы потуже запахнуться в пальто. Он снова посмотрел на часы.
Студенты проносились мимо него, многие на велосипедах или нагруженные рюкзаками и ютящиеся под зонтиками.
Кроули смотрел, как они проходят мимо и дрожал от холода. Он чувствовал слабое потрескивание в воздухе вокруг себя: он был в правильном месте.
Всего через несколько минут двери здания, перед которым стоял демон, распахнулись, и студенты потоком хлынули на улицу, в основном жалуясь на погоду и вытаскивая из рюкзаков зонтики.
Кроули быстро рассматривал их, когда они проходили мимо, и вглядывался в их лица.
Второй поток людей последовал за первым, и, наконец, вытек третий ручеек, несколько студентов громко смеялись между собой. И позади них, глубоко погруженный в разговор с хорошенькой брюнеткой, шёл Адам. Он был старше и выше, но его ауру было ни с чем не спутать.
Кроули дернулся с места, устремляясь вперёд, пока смелость ещё не покинула его, и похлопал Антихриста по локтю.
– Привет.
Адам медленно остановился и повернулся, чтобы посмотреть, кто к нему обращается. Он моргнул, а затем улыбка озарила его лицо.
– Кроули! – сказал он, приветствуя его, будто старого друга.
Брюнетка тоже остановилась и удивлённо посмотрела на Адама.
– Ой, – сказал Адам, видимо, внезапно осознавая, при каких обстоятельствах появился Кроули. – А. Бет, это… э-э, Кроули. Мы давние знакомые.
Брюнетка – Бет – вежливо улыбнулась Кроули и слегка помахала ему.
Кроули выдавил ответную улыбку. Она показалась ему скорее гримасой.
– Э-э, – сказал Адам и повернулся к своей спутнице. – Бет, милая, давай, ты пойдёшь домой, а я тебя встречу там через некоторое время. Нам с Кроули надо… э-э… наверстать упущенное, – он снова взглянул на Кроули, как бы ожидая подтверждения, что его это устраивает. Демон кивнул и попытался выглядеть приветливо. Это ему не особенно удавалось.
– Идёт, – сказала Бет тоном, который говорил о том, что это ей не очень-то шло, но она смирилась с ситуацией.
– Это не должно занять много времени, верно? – сказал Адам, снова посмотрев на Кроули. Демон пожал плечами. – Э-э, я позвоню тебе, если будет больше часа, как насчёт такого?
– Идёт, – снова сказала Бет. Она наклонилась и чмокнула Адама в щеку. – Увидимся.
– Пока, – сказал Адам и проводил её взглядом. Затем он повернулся к Кроули. – Что ж.
– Мы можем где-нибудь поговорить? – спросил Кроули, который порядком продрог на ветру, заносившем потоки дождя под их зонты.
– Да-да, конечно, – сказал Адам и указал демону на здание. – Мы можем сесть внутри.
Вскоре они сидели за маленьким столиком у стены, в помещении, выглядевшем как аудитория для занятий. Сейчас она была пустой, чему демон был благодарен. Стол был подвинут к высокому окну, оправленное свинцом стекло бросало прочерченные дождём тени на их лица.
В каком-то смысле Адам сильно изменился за прошедшие четырнадцать лет. В другом смысле он не изменился совсем. Он вырос красивым, этакой классической мужской красотой греческого бога, какой не видели на земле больше тысячи лет. Он теперь казался умнее и добрее, но его длинные золотистые кудри по-прежнему спадали слишком низко, закрывая глаза, и у него была все та же робкая, лукавая улыбка, которая заставляла его забредать в сад мистера Ричардса и воровать яблоки.
Теперь он глядел через стол на Кроули со смесью ностальгии и любопытства, сложив перед собой руки.
– Я полагаю, Анафема и Ньют сказали тебе, где меня найти? – спросил он.
Кроули кивнул.
– Кембридж. Очень здорово.
Адам скромно пожал плечами.
– Я заканчиваю свою докторскую диссертацию. На следующий год буду лектором. По философии.
Кроули снова кивнул: Анафема упоминала и об этом. Было сложно не заметить иронии.
– Почему идёт дождь? – спросил он, бросив взгляд за окно.
Адам посмотрел на него с удивлением.
– Прости, что?
Кроули неловко откашлялся.
– Я думал, ты можешь управлять погодой. В Нижнем Тадфилде всегда было солнечно, и все такое. Так почему же здесь идёт дождь?
Адам слегка улыбнулся ему.
– Я теперь стараюсь не очень много использовать свои силы. К тому же, мне довольно-таки нравится дождь, – он посмотрел в окно, свет рисовал тени дождевых капель на его лице. Он грустно улыбнулся и снова повернулся к Кроули. – Но ты ведь пришёл не о погоде спрашивать.
Кроули опустил глаза, посмотрев на стол, а затем вновь поднял их на Антихриста, все ещё ощутимо лучившегося мощью своего происхождения: на кончиках его пальцев было больше силы, чем кто-либо подобный Кроули мог вообразить.
Она могла уничтожить его, если он сделает неправильный ход, но она также могла спасти Азирафеля.
– Я хочу, чтобы ты Поднял Азирафеля, – сказал он без предисловий.
Адам тяжело вздохнул и опустил взгляд туда, где его сложенные руки лежали на столе.
– Разумеется, хочешь.
– Я не вижу, что плохого в том, чтобы этого хотеть, – огрызнулся Кроули, но потом изменил свой тон. – Мне это кажется очень разумным.
– Кроули, – сказал Адам, будто бы взвешивая имя демона. – Ты в самом деле приехал из-за этого?
– Да, – сказал Кроули решительно. – Зира… Азирафель… он болен, эта болезнь называется болезнью Альцгеймера, и она убивает его, – ему едва удавалось удерживать голос ровным. – Если ты отказал тогда, потому что хотел, чтобы он испытал, каково жить человеческой жизнью, или что-то типа того, то это случилось. Ты получил, что хотел. Но это… это уже становится серьёзно. Пожалуйста.
Адам посмотрел на Кроули долгим и тяжёлым взглядом, таким долгим, что демону пришлось моргнуть и отвести глаза.
– Азирафель знал, что делает, – сказал, наконец, Антихрист. – Он знал, что идёт на риск, спасая тебя, и принимал его.
– Только не ты туда же, – горько сказал Кроули, начиная подниматься. Вся эта поездка была колоссальной, невероятной пустой тратой времени…
Адам поднял руку.
– Выслушай меня.
Кроули нахмурился, поколебался и снова сел.
– Ты подумал о том, что Азирафель чувствует по этому поводу?
– Он хочет принять все пули на себя.
– Но что он чувствует насчет того чтобы… Подняться, как ты это называешь?
Кроули не совсем понимал, к чему клонит Антихрист.
– Он не хочет, чтобы ради этого пришлось возвращать меня назад, – признал он довольно неохотно. – Не знаю, почему нет.
Взгляд Адама, когда он посмотрел на него,был очень добрым.
– Боюсь, об этом тебе самому придётся догадаться. Но думал ли ты, каково Азирафелю будет снова стать ангелом?
Кроули открыл было рот, чтобы ответить, но потом снова задумался над вопросом.
– Ну, – начал он.
– Я, пожалуй, думаю, что он может не захотеть возвращаться.
Кроули мрачно посмотрел на него.
– А ты откуда знаешь?
Адам одарил его лёгкой улыбкой.
– Кажется, я унаследовал капельку вездесущности моего дедушки, – сказал он почти виновато.
Кроули прищурился на него.
– Что, шпионим, да?
Взгляд Адама был таким честным и искренним, что Кроули стало очень стыдно, что он вообще подумал о таком.
– Я бы это так не назвал, – мягко сказал Адам.
Кроули почувствовал, что слегка покраснел, и отвёл глаза.
– И ещё одно, – сказал Адам, голосом, спокойным, как всегда. – Даже если бы я вернул Азирафеля на Небеса, как, по-твоему, его приняли бы?
– Они бы привыкли, – проворчал Кроули.
– Я в этом не уверен, – ответил Адам. – И, если он знал, что делает, и не хочет возвращаться, и ему были бы не рады, даже если бы он вернулся, ты не думаешь, что мы должны уважать его желания?
– Он не знает, о чем говорит, – пробормотал Кроули.
– Прости?
– Он… он теряет память, теряет кусочки себя. Это действие болезни. Он не думает то, что говорит.
Адам слегка наклонил голову.
– Или же думает, и ты просто с этим не согласен?
Кроули неловко поерзал на стуле.
– Слушай, – сказал он спустя мгновение болезненного ожидания. – Мне не важно, вернётся ли он когда-нибудь на Небеса, раз он этого не хочет. Просто… Он умирает. Пожалуйста, – Кроули почувствовал, что глаза начинает жечь, но сглотнул и продолжил. – Верни ему бессмертие или… или что-нибудь. Я… посмотри на меня, – Кроули с отчаянием показал на себя. – Что я… Что я буду делать, когда его не станет? Неужели ты ничего… хоть чего-нибудь не можешь сделать?
Адам посмотрел на него грустно, и это чувство, казалось, проникло до глубины его души.
– Или, может быть, есть что-то, что я могу сделать, – в отчаянии продолжал демон. – Все, что угодно вообще… если ты хочешь честного обмена, я готов на это, – Кроули сделал глубокий вдох и пошел дальше, зная, что эти слова могут решить его судьбу. – Если тебе нужно сделать меня смертным, чтобы снова сделать бессмертным его, делай это. Я займу его место, если это потребуется. Или если… если, – голос демона надломился. – Если я должен вернуться на Небеса, если тебе нужна моя жизнь – можешь забрать ее, клянуссссь, – Кроули слегка осекся и замолк, когда Адам протянул руку через стол и накрыл ею ладони Кроули.
– Даже если ты можешь только вылечить болезнь, – сказал Кроули горько, и его тон сделался мягче. – Я не могу этого сделать. Он рассыпается на куски, он теряет себя самого, и я не могу… я просто… Если есть хоть что-нибудь…
– Кроули, – сказал Адам спокойным голосом.
Кроули замолчал, безнадежно сбившись.
– Мне правда жаль, – сказал Адам, и его тон был сочувственным, а глаза – грустными, они казались старше, чем имели право быть. – Но у этих вещей есть свой порядок.
Кроули моргнул и отвел глаза.
– Все в итоге умирают, – продолжал Адам. – И не у каждой истории счастливый конец.
Кроули насупился и уставился в окно, где дождь все ещё тихо стучал по стеклу.
– Почему его не может быть у этой? – спросил он горько.
Адам долго не отвечал.
– Солнце, – сказал Адам, проследив за взглядом демона. – Настолько прекраснее, если сравнить его с дождем, ты не согласен?
Кроули, понимая, к чему он это ведёт, отказывался отвечать.
– Что такое жизнь без смерти, что такое счастье без грусти?
– Хорошее время, – проворчал Кроули.
Уголок губ Адама изогнулся в улыбке.
– У вас с Азирафелем было шесть тысяч лет, – заметил он. – И все же, разве эти последние годы не были счастливее многих из тех?
Кроули моргнул и посмотрел на Адама.
– Разве смертность не подарила Азирафелю новую жизнь, новый… тип жизни?– спросил Адам с искренним любопытством. – Ты все повторяешь, что он Пал, как будто его понизили. Но ты тоже Пал, и разве ты считал себя ниже, чем ангел Азирафель из-за этого?
Кроули нахмурился на Антихриста, полагая, что это был риторический вопрос. Но Адам терпеливо ждал и Кроули неохотно выдавил:
– Нет, – и добавил через мгновение. – Но мне все равно никогда не нравился рай.
– И ты думаешь, Азирафель чувствует что-то иное, теперь, когда он Пал? – спросил Адам. – Может быть, он и потерял свои крылья, свое бессмертие и силы, но он все равно не отступается от своего решения. Тебя никогда это не удивляло?
Кроули, чувствуя себя все хуже, вернулся к созерцанию вида за окном в попытке сбежать от неприятных истин, которые Адам спокойно выкладывал к его ногам.
– Когда наступал конец света, – сказал Адам после долгой паузы. – Как ты думаешь, почему именно вы с Азирафелем стояли там рядом со Всадниками и горсткой людей?
Кроули неохотно снова перевёл взгляд на Адама, не совсем понимая, к чему он клонит. Он никогда особенно об этом не думал.
– Потому что мы были противоположностями, – сказал он, наконец. – Ангел и демон. Антиподы.
Адам покачал головой.
– Не потому что вы были противоположностями, – поправил он. – А потому что вы похожи больше, чем каждый из вас готов признать. Вы были там не как Враги, вы были там как друзья.
Кроули моргнул и отвел глаза.
– Возможно, ангел, демон или человек… возможно, это не ступеньки лестницы, – предположил Адам. – Может быть, ни один из них не выше другого, может быть, это просто разные способы существования.
Кроули насупился, глядя в окно, где кучка студентов проходила мимо, прячась под зонтиками.
– Но Зира, он должен быть ангелом, – настаивал Кроули, снова повернувшись к Адаму. – Это у него в душе, это… это написано прямо у него, чудака, на лбу, это просто его сущность, – убеждённость звучала в голосе демона, умолявшего Антихриста понять.
– Ты начинал, как ангел, – ровным голосом сказал Адам. – И все же ты Пал.
– Это другое, – отмахнулся Кроули. – Это было частью непостижимого плана: что Люцифер и другие демоны изначально были ангелами. Но мы все Пали вместе, в самом начале, а Азирафель – нет. Он не был частью плана.
Адам изучал его.
– В этом нет никакого смысла, – продолжал Кроули, не в силах сделать так, чтобы в его голосе не звучало отчаяние. – Почему он оставался ангелом шесть тысяч лет, если это не было его предназначением?
Адам вздохнул не без доброты.
– О, Кроули.
Кроули посмотрел на Адама с раздражением и безнадежностью. Люди что-то часто говорили ему это в последнее время.
– Я думал, уж кто-кто, а ты должен понимать, что никому не предназначено быть ничем, – сказал Адам. – Ты Пал, не потому что это было непостижимо – ты Пал, потому что принимал решения, которые привели тебя к Падению. Свобода воли, Кроули. Азирафель Пал, не потому что его заставили, или потому что это было непостижимо, он Пал, потому что
захотел этого.
Кроули ощутил иррациональную вспышку гнева при этом описании Адамом ангела, и что-то, вероятно отразилось на его лице, потому что Антихрист поправился:
– Разумеется, возможно, он не хотел совершить само по себе Падение как таковое, но он определённо больше не хотел быть ангелом. После того, что они сделали с тобой – неудивительно, что он не хотел иметь с ними ничего общего. Даже если бы это стоило Азирафелю жизни, неужели ты правда думаешь, что он оставил бы тебя там?
Кроули сглотнул, не поднимая взгляда от аккуратно сложенных рук Адама. Он не был уверен, что глаза его не предадут.
– А следовало бы, – сказал он немного хрипло.
Антихрист молчал долгое время, и демон знал, что его изучают. Он сидел, опустив глаза.
– Мне кажется, ты иногда забываешь, что у Азирафеля тоже есть свобода воли, – сказал Антихрист через некоторое время, мягким голосом. – И я думаю, мы должны это уважать.
Губы Кроули изогнулись в горьком подобии улыбки.
– Так и знал, что ты скажешь что-нибудь подобное, – он начал вставать, по-прежнему не поднимая глаз.
– Кроули, – сказал Адам, тоже вставая. Демон, которому не терпелось уйти, заставил себя помедлить.
– Что? – резко спросил он.
– Не в твоей ответственности исправлять всё, – сказал Антихрист. – И никто от тебя этого не ждёт, кроме тебя самого.
– Вау, спасибо, – сказал Кроули, не особенно заинтересованный в холодной поддержке Адама. Ему нужны были чудеса, а не слова. Ему нужен был Азирафель, а не утешения по поводу его смерти.
– Мне правда жаль, что так случилось, – сказал Адам. – Но я надеюсь, ты подумаешь над тем, что я сказал.
– Да-да, – проворчал Кроули.
По Адаму было видно, что он хотел обнять демона на прощание или, по крайней мере, пожать ему руку, но Кроули просто повернулся и пошёл прочь. Он раскрыл зонтик прежде, чем вышел из комнаты, оставляя след воды, блеснувший на полу позади него.
– До свидания, Кроули.
Демон не ответил, вместо этого постаравшись стукнуться зонтом за косяк, чтобы тот зацепился и налил ещё больше воды на пол.
Дождь слегка усилился, когда Кроули вышел на улицу, столкнувшись по пути с парой студентов. Они извинились – Кроули нет.
Его туфли шлепали по лужам, когда он возвращался к машине Берта, он как следует отряхнул зонтик бармена, прежде чем опустился на сиденье водителя.
Некоторое время он просто глядел на залитое дождем лобовое стекло, положив руки на руль. Дождь тихо стучал по крыше, создавая иллюзию безопасности.
Кроули сделал несколько долгих, медленных вдохов и закрыл глаза, просто чувствуя, что дышит. Его пальцы крепче сжали руль, а потом медленно ослабли.
Демон открыл глаза, вставил ключ в замок зажигания, завёл машину и выехал с парковки.
Он выключил радио и провёл весь путь в тишине, слушая лишь стук дождя и глухое рычание двигателя.
Он скучал по своей Бентли.
Хотя ему хотелось игнорировать все, что сказал Адам, из принципа, он не мог перестать мысленно возвращаться к словам Антихриста, выискивая в них ошибки. Многое в них казалось верным.
Кроули хотел злиться на это, хотел сказать себе, что он лучше знает, но он также знал и что это неправда. Он не хотел позволять Азирафелю умирать, – подумал он горько, – но он также и не хотел принуждать его жить.
Он просто хотел, чтобы все снова было так, как прежде, до того как те два ангела в серых костюмах вошли в магазин Азирафеля, вернуться к тому времени, когда они просто смеялись, сидя наверху и добродушно споря о том, кто отправился в Ад, а кто в Рай. Он хотел вернуть эти дни, но знал, что ему до них теперь не дотянуться.
Адам был прав ещё кое в чем: он действительно был счастливее здесь, жаря тосты для ангела каждое утро и обсуждая незначительные мелочи с Бертом, чем он когда-либо был, сидя в своей квартире в одиночестве и терроризируя растения. Это была другая жизнь, но Кроули она казалась лучшей.
Дорога назад показалась быстрее, чем была дорога туда, и Кроули почувствовал облегчение, увидев первые дома Мидфартинга, появившиеся в поле зрения, и не только потому что они предоставляли сверхъестественную защиту.
Он вернул машину Берту, поблагодарив его, и пошёл в коттедж под дождём, так как оставил зонтик бармена.
Он порядком вымок к тому времени, когда, наконец, добрался до Сомерсет-Лейн. На клумбе, где Азирафель посадил лилии, был тёмный клочок незанятой земли.
Кроули вошёл в дом и начал готовить ужин, занятый своими мыслями. Азирафель прибыл вскоре и на пороге отряхнул свой собственный яркий зонтик в горошек.
– Я дома, – радостно сообщил Азирафель.
Он вошёл в кухню мгновение спустя, и на его лице появилась приветливая улыбка, когда ему удалось обнаружить демона. – Как дела на работе, дорогой мой?
Кроули не смог сразу ответить, он просто глядел на Азирафеля, пытаясь запомнить каждую черточку лица ангела – от ямочек на щеках до капелек дождя, запутавшихся в его растрепанных золотистых кудрях. Это был Азирафель, которого он хотел запомнить навечно, – вдруг понял Кроули. Немного помятый в своём клетчатом свитере, но улыбающийся с таким видом, будто не было на свете места, где он желал бы быть больше, чем здесь.
Кроули почувствовал, что его глаза внезапно защипало, моргнул и торопливо отвел взгляд.
– Э-э, они… Я до конца недели в отпуске, – сумел выговорить он.
Выражение лица Азирафеля, неправильно истолковавшего уклончивость демона, мгновенно сменилось сочувственным испугом.
– Ох, мне жаль! Что случилось.
Кроули пожал плечами.
– Это не важно, – сказал он. – У меня просто… был плохой день, – это было правдой, по крайней мере.
Азирафель, похоже, понял намек и больше ничего не сказал, однако подошёл и ободряюще похлопал демона по плечу. Кроули почувствовал, что этот жест был совершенно незаслуженным.
Азирафель направился было назад в гостиную.
– Постой, – сказал Кроули, закусив губу. Ангел остановился в дверях и обернулся.
– Да?
Кроули сделал вдох, чтобы успокоиться и схватился за столешницу в поисках дополнительной опоры.
– Ты правда честно не хочешь Подниматься?
Азирафель некоторое время молчал. А потом:
– Да.
Кроули закрыл глаза и кивнул, заставляя себя принять слова Азирафеля, как необходимый яд.
– Хорошо.
Кроули сделал ещё один вдох и с трудом открыл глаза. Он немного удивился, увидев, что Азирафель все еще стоит в дверях с очень торжественным, но и очень уверенным видом.
Кроули приподнял уголок рта с выражением отчасти иронии, отчасти извинения, отчасти печали.
Азирафель смотрел на него почти таким же взглядом.
– Ужин будет готов через пару минут, – наконец сказал Кроули, разрушив чары и снова повернувшись к плите. – Если ты захочешь накрыть на стол, будет здорово.
Азирафель кивнул и прошёл мимо Кроули, направившись туда, где они держали приборы. Когда он проходил мимо демона мгновение спустя, нагруженный всем необходимым, он помедлил секунду.
– Спасибо тебе, – сказал он.
Кроули промычал в знак согласия и не оглянулся, не поднимая лица на ангела.
– Я ценю это, – добавил Азирафель, неуверенно застыв за плечом демона. Потом он опустил голову, вышел из кухни и направился к столу.
Кроули посмотрел на плиту и почувствовал, как его упавшее настроение чуточку приподнялось. Каким бы ни было будущее, решил он, он примет его, когда оно настанет, как делают все остальные. А прямо сейчас Азирафель был в соседней комнате, очень настоящий и живой, и, вероятно, очень голодный, и он считал, что ему стоит думать об этом, пока он еще может.
Два месяца спустя Кроули так и не приблизился к разгадке того, как возвратить Падшему ангелу божественность, и это не давало ему покоя.
Он тайно организовал доставку ещё одной порции книг о сверхъестественном, пойдя в этот раз на большие риски в отношении того, кому он доверял информацию. Он был особо осторожен в выборе псевдонимов, никогда не упоминал, для чего ему нужны книги, и переправлял их туда-сюда между несколькими, ничего не подозревающими продавцами-людьми, прежде чем их присылали Берту (а сам он потом забирал их из почтового ящика бармена во время утренней прогулки, прежде чем тот мог узнать, что они вообще там были), но этого все равно не обеспечивало той безопасности Азирафелю, какую демону в идеале хотелось бы обеспечить.
И все это оказалось впустую, потому что ни в одной из книг не было ни малейшей идеи о том, как Поднять кого-либо откуда-либо. Даже многообещающие книги с такими названиями как «Внутреннее Устройство Ангелического» и «Историческое Изложение Событий Падения Повелителя Нашего Люцифера» не проливали света на эту тему.
Азирафель оживился, когда увидел почти сияющее, небесное, переплетенное в шелк «Внутреннее Устройство», хотя и не удивился, когда Кроули закончил скрупулезно изучать его и не нашёл ничего полезного.
– Я совершенно уверен, что никто не Падал, превращаясь в человека, прежде, дорогой мой, – сказал ангел в один пасмурный день, сидя за обеденным столом и спокойно прихлебывая чай. – Я не представляю, как кто-то мог бы написать, как исправить это, если этого ещё ни с кем не случалось.
– Я ищу не это, – сказал Кроули, осторожно переворачивая обуглившиеся страницы «Исторического Изложения». Книга выглядела так, будто её переплет был сделан из человеческой кожи, и вонь от нее шла до небес, простите за французский.
Азирафель помешал чай спокойно, ожидая, что демон разовьет свою мысль.
– Прямо сейчас я просто пытаюсь разобраться, почему ты Пал. И почему до человека. Может быть, есть логическое противодействие, которое мы узнаем, когда поймём, что именно ты сделал такого, что у них струны на арфах в узлы завязались, – демон бегло просмотрел страницу, густо заполненную словами, написанными красными чернилами, глянул на мрачную картинку на соседнем листе, и перешёл на следующий разворот.
– Ну, полагаю, то, что я спас тебя, – сказал Азирафель со слабой улыбкой.
Кроули глянул на ангела, а затем снова уткнулся в обуглившийся фолиант.
– Да, но какие обвинения тебе предъявили? – пояснил он. – Это было твоим преступлением, но если бы тебя поставили перед метафорическим божественным трибуналом, каковы были бы обоснования твоего Падения и того что тебя сделали человеком, а не демоном?
Азирафель молчал. Единственными звуками в комнате были слабые крики и скрежет, доносившиеся из заляпанной кровью книги, лежавшей перед Кроули.
– Это хороший способ взглянуть на ситуацию, – сказал ангел задумчиво после долгой паузы.
– Спасибо, – сказал Кроули. – И я начинаю с того, что пытаюсь разобраться, почему Пал Люцифер… почему Пал я и все остальные демоны… Потому что каким бы ни был общий знаменатель для нас, он является фактором, заставляющим ангела Пасть до демона, и что бы это ни было, с тобой случилось не это.
Азирафель прищурился на него поверх чашки.
– Люцифер Пал из-за гордыни, – сказал он, как нечто само собой разумеющееся.
– Да, но чем он был горд?
Теперь Азирафель уже хмурился на него, Кроули видел это, бросая взгляды на ангела, а затем снова возвращаясь к книге.
– Горд собой, – сказал Азирафель через мгновение. – Он считал, что знает лучше, чем… ну, ты понимаешь, Он. Считал, что он был лучше, чем Он.
Заглавные буквы были слышны в голосе ангела.
Кроули промычал в знак согласия, прищуриваясь на мелкие красные письмена. Он рассеянно задумался, не написано ли это кровью.
– Но… в смысле, почему ты спрашиваешь меня? – поинтересовался Азирафель немного озадаченно. – Ты же был там… ты Пал вместе с ним.
Кроули фыркнул.
– Ты что, думаешь, я был правой рукой Люцифера или типа того?
Лицо Азирафеля тут же стало виноватым.
– Конечно, нет, дорогой мой. Я просто имел в виду…
– Я знаю, что ты имел в виду, – Кроули посмотрел на ангела. – Честно, я не знаю, почему я Пал. Похоже, в те времена это было проще. Ангелам сегодня сходит с рук куда худшее, чем что-либо из того, что делал тогда я. Я хочу сказать… – Кроули замолк, припоминая. – Ты же помнишь Люцифера, да?
Азирафель грустно улыбнулся ему.
– Не так хорошо, как должен бы. Лучше, чем хотелось бы.
Кроули бросил взгляд на ангела.
– Ну, он был харизматичен, – объяснил демон. – Он был единственным ангелом на районе, который смог возразить Папе. Прекрасным оратором, к тому же, серьёзно, – Кроули помедлил и рассеянно почесал ухо. – И то, что он говорил, имело смысл. Папа только что создал мир, и каков был Его приказ нам? Приглядывайте за людьми. Из всех существ – от птиц до рыб, до… до антилоп – Он выбрал человека. И потом, была ещё вся эта шумиха по поводу того, что они созданы по образу Его и подобию – как будто он не создал и ангелов тоже по Своему образу и подобию.
Азирафель таращился на него в ужасе.
– Кроули, это богохульство!
Кроули одарил ангела хитрой усмешкой.
– Ну, разумеется!
Поскольку ангел все ещё был насмерть перепуганным, Кроули добавил с досадой:
– А что, по-твоему, может случиться? Я и так уже демон: вряд ли я могу Пасть снова.
Азирафель, казалось, относительно успокоился.
– Наверное, нет.
– Ага – сказал Кроули. – Ну, в любом случае, я не говорю, что сейчас все ещё с этим согласен. Откровенно говоря, люди, возможно, все равно лучшие из всех. Не сказать ведь, чтобы они пытались устроить Апокалипсис.
Азирафель хмыкнул в знак согласия и отхлебнул чая.
– Как бы то ни было, – сказал Кроули, возвращаясь к своей мысли. – Люцифер. Он хорошо говорил. О чем думал Папа, предпочтя человечество нам? Так что, когда он сказал, что мы больше не обязаны слушать Его, это прозвучало очень заманчиво, правда? Мы могли восстать, доказать, что мы достойнее, чем человечество. Потом Он, разумеется, узнал о том, что происходило – или, может быть, Он вообще сам все это начал, кто знает: непостижимость и все такое – и он отправил Михаила разобраться с нами, – Кроули пожал плечами, пытаясь говорить беззаботно о том, что пару тысячелетий оставалось попросту одним из худших дней его жизни.
– Михаил поразил Люцифера, а Силы Небесные погнались за всеми нами, – Кроули не удалось подавить дрожь при воспоминании. Азирафель завороженно и с ужасом глядел на демона. – Я хочу сказать, не за мной конкретно. Ушла пара дней на то, чтобы задержать всех нас. Наши крылья начали меняться, как только мы согласились послать подальше план дорогого Папочки и последовать вместо этого за Люцифером. Разумеется, когда Люцифер был повержен, я решил, что довольно очевидно, что нам всем крышка – он ведь был серафимом! И, я хочу сказать, у нас у всех были большей частью черные крылья к тому моменту. Такое порядком выделяет тебя из толпы. Как только приятели начали Падать, я решил, что лучше прыгнуть, чем быть сброшенным. Ускользнул однажды вечером, когда все смотрели в другую сторону, и спустился вниз через черный ход, не торопясь и с удовольствием, – закончил Кроули свое повествование с самодовольной улыбкой, скрывая трепет вины, которую он чувствовал оттого, что рассказывал ангелу то, что не было полностью правдой, заменяя ее искусной, хорошо отрепетированной выдумкой. – Скатился по наклонной, можно так выразиться.
– О, Кроули, я так сожалею, – сказал Азирафель потрясенно.
Демону потребовалась пара секунд, чтобы попытаться понять, что Азирафель имеет в виду, но прошедшее время ему не помогло. Азирафель никогда прежде не выражал сочувствия по поводу его Падения: было довольно очевидно, что ему больше подходит быть Внизу.
– О чем, ангел? – спросил он, наконец.
– Я не… Я не помню большей части этого, – сказал Азирафель, глядя на него большими глазами. – Я не помню Падение демонов… я там был?.. я тогда..?
Кроули понял, к чему клонит ангел, и покачал головой.
– Нет, тебя там не было. Или, по крайней мере, так ты говорил мне позже. Ты говорил, у тебя был долг стража, ты охранял Эдем от опасности и все такое.
– Эдем, – сказал ангел, хватаясь за слово. – Сад. Я помню это.
– Да уж надеюсь, – сказал Кроули чуточку раздраженно. – Первый раз, когда мы по-настоящему познакомились, я полагаю. Эх, во времена, когда жизнь была хороша, – демон позволил себе легкую улыбку при воспоминании об образе прекрасного Сада, где все было новым и свежим.
– Не уверен, что назвал бы ее хорошей, – сказал Азирафель, поднимая свою чашку и взбалтывая содержимое туда-сюда. – Почему, ты думаешь, меня назначили на постоянную должность на Земле, после того как Адам и Ева сбежали?
– Потому что ты уже принес добро людям, отдав им свой меч? – рискнул Кроули.
– Потому что там было опасно, – поправил Азирафель, метнув на Кроули немного грозный взгляд поверх чашки. – Потому что там были демоны, а я уже облажался, а потому мной можно было пожертвовать.
Кроули понял, что молча глядит на ангела во все глаза: Азирафель никогда раньше не говорил ему этого. Для Кроули это назначение было поощрением за то, что он проделал такую исключительную работу, было логично оставить его там, где его искушения могли принести пользу… э-э, вред. Он всегда полагал, что то же самое было и в случае с ангелом.
Азирафель безмятежно отхлебнул чаю.
– Как бы то ни было, – сказал он. – Я бы сказал, что преступлением Люцифера было богохульство. То, что он заявил, что он лучше Отца. Поднял восстание. Такие вот вещи. Так что ему предъявили бы обвинение в…ох, в измене или вроде того. В ереси. Выбирай любое.
Кроули взял себя в руки.
– Да, – сказал он, моргнув и опустив взгляд на «Историческое Изложение», которое угрожающе зашипело на него в ответ. – Это кажется правильным.
– Так что, если ты пытаешься выяснить, почему Пал я… – задумчиво продолжал Азирафель. – Помимо спасения одного из врагов (что тоже может быть названо изменой, я полагаю), что ж, я все-таки… э-э, убил много наших братьев. Братоубийство, наверное.
– Но Люцифер тоже делал и то, и другое, – возразил Кроули, вытянув локти, чтобы опереться об «Историческое Изложение», но передумав, когда книга зловеще зарычала на него. – Вот что меня смущает. Люцифер убил достаточно много ангелов, но многие из его последователей – этого не делали, но все равно Пали, – «я в том числе», мрачно добавил про себя Кроули. – Так что дело не может быть в этом.
Азирафель фыркнул.
– Что, убийство собственных братьев не достаточно серьезное преступление?
Кроули нахмурился, глядя на него.
– Ну, не самое важное преступление, как оказалось, – ответил он. – Им может быть измена… Я хочу сказать, это были два разных вида измены.
Азирафель внимательно посмотрел на него сквозь очки.
– Это верно, – сказал он. – Спасение демона и восстание против Господа.
– Мелкая измена и… э-э… крупная измена? – сказал Кроули. – Просто размеры хаоса, если уж на то пошло.
Азирафель скривил губы.
– Но ты же сказал, что некоторые демоны, которые Пали, не сделали ничего плохого, кроме того, что согласились с Люцифером. Если только совершившие небольшое предательство Падают на Землю, а не в Ад, почему никто из ангелов не Пал на Землю тогда?
Кроули нахмурился.
– Справедливо, – он снова опустил глаза на «Историческое Изложение». – Я не знаю, ангел. Ты совершал еще что-нибудь, когда был там, Наверху, чего Он бы не одобрил?
Азирафель нахмурился в ответ, глядя на демона.
– Не знаю. Я солгал Михаилу и нескольким другим ангелам, чтобы выяснить, где они тебя держали. Возможно, одного я подкупил.
Кроули покачал головой.
– Мысли шире.
Азирафель беспомощно пожал плечами.
– Я не знаю. Ты был там на протяжении большей части происходящего… у тебя есть какие-нибудь идеи?
Кроули покачал головой, откидываясь на спинку стула и снова почесав за ухом.
– Думаешь, я бы спрашивал тебя, если бы полагал, что сам знаю?
Азирафель вежливо пожал плечами.
– Я так просто спросил.
– Нет, – Кроули уставился в потолок. – Должно быть, я неправильно к этому подхожу, – он снова наклонился вперед, глядя вниз на убористый текст толстого тома, лежащего перед ним. Азирафель задумчиво помешивал свой чай.
– Погоди-ка, – сказал Кроули после некоторых раздумий. – Так вот, я пытался разобраться в этом, поняв, почему ты, когда Пал, не стал демоном, но, может быть, нам надо разбираться, почему, когда ты Пал, ты стал человеком.
– Хмм, – выражение лица ангела говорило о том, что он считает, что это здравая мысль.
– Ладно, – сказал Кроули, собираясь с мыслями и склоняясь над демонической книгой, не обращая внимания на сердитое рычание. – Значит, вернемся снова к Эдему. Это было, по сути, Падением человечества, так? То, что они взяли яблоко. И были изгнаны из Сада.
– Судя по всему, так, – согласился Азирафель.
– Так каким было их преступление, предъявленное им… обвинение?
– Непослушание Богу, – тут же ответил Азирафель. – Он велел им не брать яблоко, а они взяли.
– Да, – сказал Кроули, проматывая эту сцену в голове, ища пробелы в логике ангела. Он до сих пор видел Еву, красивую, но довольно пресной красотой, широко раскрывшую глаза, когда Кроули показывал ей яблоко, подчеркивая его дивный цвет и гладкую поверхность.
– Значит… я не знаю… неподчинение? Что-то в этом роде.
Кроули подумал кое о чем. Он посмотрел на Азирафеля и слегка склонил голову набок.
– Свобода воли. Они выбрали свободу воли.
Азирафель пожал плечами.
– Полагаю, так.
– Но ведь именно это яблоко и символизировало, – объяснил Кроули. – Так как Люцифер только что Пал, потому что не подчинялся приказам Папы, он хотел посмотреть, будет ли Он по-прежнему любить человечество, после того, как оно тоже ослушается его. По крайней мере, об этом говорили в аду, когда дело было сделано.
Кое-что ещё пришло в голову Кроули, и он выпрямился воодушевленно, не обращая внимания на подпалины на локтях в тех местах, которыми он опирался на «Историческое Изложение».
– Постой-постой, там, на Небесах, как раз перед тем как ты Пал… этот-как-его-там появился, пытался уговорить тебя отдать меня – спасибо за это, кстати – и ты сказал что-то о свободе воли, как раз перед тем как ты продырявил его.
Азирафель заметно поморщился от того как Кроули безжалостно описал события.
– Малахия, – сказал Азирафель очень печально. – Он был хорошим ангелом. Он не заслуживал смерти.
– Да-да, но свобода воли, – прервал Кроули, чувствуя, что он на правильном пути и желая следовать по нему до логического завершения, прежде чем мысль ускользнет от него.
Азирафель казался слегка раздражённым, но все равно сказал:
– Да, кажется, я мог что-то такое сказать.
Кроули, торжествуя, откинулся на стуле.
– Вот оно! Демоны – включая меня самого – все те, кто Пал в начале, мы все просто следовали за Люцифером. Мы не хотели сами принимать решения, мы просто не хотели больше следовать решениям Папы. Люцифер не предлагал нам возможности самим решать, он не предлагал нам свободу воли – он предлагал нам последовать за ним взамен.
Азирафель нахмурился на него.
– Тогда, разумеется, Люцифер проявил свободу воли, даже если все остальные этого не сделали? Почему же он не Пал до человека?
Кроули почувствовал, как часть его воодушевления его покинула.
– Непостижимость? – предположил он. – Или потому что он был первым Падшим? Или потому что его преступление было слишком велико? О! Подожди. Даже ещё лучше. Может быть, даже он на самом деле не выбирал свободу воли. Он на самом деле не делал то, что он хотел делать – он лишь хотел делать противоположное всему, чего хотел Отец. Он устроил бунт, а не революцию.
Азирафель все ещё хмурился.
– И прежде чем ты что-нибудь скажешь, – быстро добавил Кроули. – Разница есть. Бунтовщики лишь хотят свергнуть существующий режим. Им не нравится то, что делает руководство. Революции, с другой стороны, показывают свободомыслие своих участников. Они считают, что лучше знают, как нужно управлять, чем их нынешнее правительство, – Кроули снова заволновался, чувствуя, как набирает обороты. – Люцифер не хотел свергнуть Бога и заменить его собой, он просто хотел, чтобы Он прекратил делать то, что Он делал: например, предпочитать людей ангелам. В этом разница между озлобленностью и независимостью, – Кроули просиял, впечатленный своей собственной логикой. Азирафель, казалось, все ещё не был убеждён.
– Может быть, – позволил ангел с сомнением после долгой паузы.
– Ну, так или иначе, – сказал Кроули, облокотившись об «Историческое Изложение» снова. – Точка зрения о свободе воли имеет смысл. Ты выбрал не дорогу Отца, и не просто дернулся в противоположном направлении. То же самое было с Евой. Она поступила так, не потому что хотела сделать что-то назло Папе: она просто захотела съесть яблоко, потому что я сказал ей, что оно очень вкусное и в нем много витамина А.
Взгляд, которым Азирафель одарил его, был, по меньшей мере, скептическим.
– Ну, может быть, там было что-то еще, – допустил демон. – Но суть не меняется. Если свобода воли – это наименьший общий знаменатель в данном случае, то именно это является причиной Падения ангела до человека.
Азирафель все еще казался немного недоверчивым.
– Ну, я не уверен, что все твои рассуждения здравые, – сказал ангел. – Но вывод определенно логичен, это я признаю.
Кроули просиял. Ангел слегка улыбнулся и отхлебнул чая, которого оставалось уже на донышке.
Кроули открыл рот, чтобы сказать кое-что еще, что пришло ему в голову, и застыл. «Ты выбрал свободу воли, как Ева, когда я искусил ее», – собирался сказать он. И тогда он осознал, что в каком-то смысле он соблазнил Пасть и Азирафеля тоже. «Проклятый змей, никак не можешь перестать склонять людей к Падению».
«Историческое Повествование» начало опасно дымиться у него под локтями, но Кроули не замечал.
~~***~~
– Так, если ты так убежден насчет свободы воли, – сказал Азирафель несколько дней спустя, когда Кроули проработал идею еще пару раз и настоял на том, что она логична. – Как именно это должно помочь мне Подняться?
Ангел вечно был полон таких вот бесполезных вопросов, подумалось Кроули. Он тут совершил глобальный прорыв в понимании самой природы ангелов, демонов и человечества, а Азирафель всего лишь попивал свой чай. Это поражало его иногда.
– Ну, – предположил Кроули, медленно прохаживаясь перед креслом Азирафеля, где ангел сидел с книгой на коленях и в очках, строго сидящих у него на носу. – Если свобода воли заставила тебя Пасть, может быть тебе нужно… э-э… лишиться свободы воли?
Азирафель сурово посмотрел на демона поверх очков.
– Не думаю, что это произойдет, дорогой мой. К тому же, несомненно, ты показал столько же свободы воли, сколько и я. Погляди на нас сейчас, – ангел махнул рукой, указывая на коттедж и на тот факт, что они оба в данный момент прятались от Рая и от Ада. – И мы оба пытались остановить Апокалипсис. Если уж где и есть свобода воли, то именно в этом.
Кроули нахмурился и резко остановился. Это был здравый довод. Если свобода воли превращала ангелов в людей, почему она не делала и демонов людьми тоже?
– Может быть, это работает только с ангелами? – слабо предположил он. – И… э-э… с только что созданными людьми?
– Все равно это не объясняет, почему спасение тебя считалось проявлением свободы воли, а противостояние самому Люциферу – нет, – заметил Азирафель.
Кроули нахмурился, глядя в пол.
– Мог быть еще один компонент, возможно? – предложил ангел. – Может быть, свобода воли плюс что-то еще?
Кроули оглянулся на ангела.
– Я все же убил ужасно много наших братьев, – сказал Азирафель, и в его голосе слышался стыд.
– Может быть, только склоняться к свободе воли недостаточно, – предположил Кроули, подхватив то, что бросил ангел. – Может быть, нужно по-настоящему припечатать это поступком, который докажет, что ты совершенно не-ангелоподобен. Катализатор.
– Это было бы логично, – сказал Азирафель.
Кроули снова начал вышагивать, поворачивая у дивана, чтобы вновь направиться туда, где на стене опять висели старинные часы, хотя теперь они стучали значительно тише, чем раньше.
– Это бы объяснило, почему я не… э-э… приПоднялся? Не сделался человеком, во всяком случае, – сказал Кроули. – Я никогда не делал ничего сверхангельского или хотя бы не-демонического. Ничего, что сравнилось бы… э-э… с убийством.
Азирафель вновь опечалился.
– Ладно, значит, свобода воли плюс катализатор лишает тебя милости Небес, – подытожил Кроули, повернулся на каблуках и зашагал в обратную сторону. – Если это заставило тебя Пасть, то нам все еще нужно, наверное, избавиться от свободы воли или найти способ отменить катализатор. Или и то, и другое.
Азирафель грустно посмотрел на Кроули.
– Я не думаю, что мы сможем вернуть мертвых к жизни, дорогой мой.
Кроули продолжал шагать, пальцы одной руки лихорадочно постукивали по тыльной стороне другой.
– И они умерли на Небесах, – добавил Азирафель из своего кресла, наблюдая, как демон расхаживает взад-вперед. – Так что нет шансов, что они все еще живы.
– Может быть, это не должно быть так буквально, – сказал Кроули с некоторым отчаянием. – Многие преступления нельзя обратить. Поджог, убийство, прелюбодеяние – такого рода вещи. Они необратимы. Единственное, что можно сделать, это… – Кроули внезапно замолчал, резко остановившись.
Азирафель смотрел на него, и на его лице появлялось отчетливо встревоженное выражение.
– Что такое? – спросил ангел немного неуверенно, как будто не хотел знать ответ.
Кроули повернулся на каблуках так, что оказался лицом к лицу с Азирафелем.
– Единственное, что можно сделать, – повторил Кроули, поднимая руки, как бы для того, чтобы подчеркнуть свое большое открытие. – Это раскаяться, – просиял демон.
Азирафель нахмурился, не впечатленный. Кроули почувствовал, как его энтузиазм сник (ангел умел производить такой эффект), но он продолжал широко улыбаться. Он указал на обеденный стол, где они когда-то приникли вместе к телефону демона, пока Кроули записывал четыре короткие строки из очень старой книги.
– «Чтоб обратити вспять Паденье», – процитировал Кроули голосом, полным значимости. – «Он должен истинно жалеть».
По виду Азирафеля казалось, что его слегка мутит.
– Мы возвращаемся к тому же, Зира, – сказал Кроули восторженно и не понимая отсутствия восторга у ангела. – Раскаяние. Сожаление. Давай же. Ты не поверил Агнес, когда она взяла и написала это для тебя, но ты же поверишь ей теперь, когда я сам додумался до этого независимо? Сколько еще больших мерцающих красных стрелок тебе нужно?
Азирафель опустил глаза на свою книгу.
– Я тебе говорил, – сказал ангел. – Если я должен раскаяться, чтобы Подняться, тогда я этого не хочу.
Кроули почувствовал, как его начинает захлестывать отчаяние, чему только способствовало упрямство ангела.
– Но это было тогда, – сказал он своим самым убедительным голосом, стараясь отогнать досаду. Если он будет сердиться на ангела, это не заставит того пойти навстречу. – До… до того как мы узнали, что с тобой происходит.
Азирафель посмотрел на него резко.
Кроули сделал пару шагов навстречу ангелу, подняв руки, как будто успокаивал испуганную лошадь.
– Пожалуйста, ангел. Я…
– Нет, – оборвал его Азирафель и захлопнул книгу.
– Зира…
– Я сказал, нет, – ангел встал, поправил очки на носу одной рукой и крепко прижал к груди книгу другой. – А теперь, если ты позволишь…
Ангел сердито пронёсся мимо Кроули, заставив демона буквально отступить на шаг назад, чтобы избежать столкновения.
– Подожди… – начал Кроули и пошёл было за ним, но единственным ответом ему была захлопнувшаяся дверь.
~~***~~
Болезнь все крепче сжимала свои когти на Азирафеле с каждым проходящим днём. Кроули видел это, наблюдал за тем, как это происходит, даже несмотря на то, что ангел отрицал наличие перемен или преуменьшал их важность.
Продолжая забывать, куда он положил очки каждый второй день, Азирафель, кроме того, начал терять носки и все чаще и чаще забывал причесываться по утрам. Иногда все, что нужно было сделать Кроули, это посмотреть на него значительно, и он вспоминал, что он забыл сделать; в других случаях Кроули приходилось самому исправлять ошибку, прежде чем Азирафель замечал, что было не так. Забывчивость ангела становилась такой неизбежной, что перед тем как Азирафель покидал маленький коттедж по какой-либо причине, Кроули должен был осматривать его, чтобы удостовериться, что все в порядке, и иногда даже помогать ему надеть пальто, когда он не мог найти рукава. Видеть, как ангелу даются с трудом такие простые задачи, было больно, и боль была в том месте, где Кроули никогда не ожидал вообще что-то почувствовать.
Доктор Гриффитс продолжала посещать их, иногда посылая доверенных ассистентов, проводя проверку памяти и тесты с фотографиями четыре раза в год. Кроули не нужно было подглядывать в вечный планшет, чтобы понять, что ангелу становится хуже, и он мог сказать, что Азирафель тоже это знает, судя по тому, как он все более нервно смеялся над своей собственной забывчивостью. Во время тестов Кроули никогда не отлучался со своего места рядом с ангелом.
Хотя Азирафель, казалось, был способен забыть многое, Кроули был бесконечно благодарен, что некоторые вещи Азирафель, похоже, никогда не потеряет.
Он всего лишь раз ещё запнулся на имени Кроули и однажды забыл, кто такие Ньют и Анафема, но это были самые большие потери в отношении того, что демон называл «важной информацией». Он постоянно путал имена жителей деревни, забыл, что почтальон вообще существует, и будто бы потерял большие отрезки последних шести тысяч лет, но его воспоминания об Эдеме, Апокалипсисе-Которого-Не-Было и – самое важное – о его собственном Падении остались нетронутыми. Хотя Кроули считал их злоключения во Франции шестнадцатого века «бесценными», он был готов признать, что они не были большими камнями, лежащими в основе личности ангела. И к тому же, уговаривал себя Кроули, он всегда был рядом, чтобы напомнить Азирафелю обо всем, что тот забыл.
Азирафель продолжил писать в своих тонких чёрных дневниках, углубляясь в прошлое в бешеном темпе. Иногда он пропускал страницы, оставляя себе заметки заполнить их, когда вспомнит позже, что иногда случалось. В другой раз он просил Кроули заполнить пустой период времени и просто записывал все, что демон ему рассказывал. Временами воспоминания Кроули как бы подстегивали память Азирафеля, в другие разы он был совершенно уверен, что ангел кивал головой просто в знак того, что признаёт слова Кроули за факты.
Хотя Кроули был вполне уверен в своей собственной памяти, она никогда не была такой острой, как у Азирафеля, и обычно это он просил ангела припомнить какой-нибудь туманный фрагмент. То что теперь роли так поменялись, было… тревожно, по меньшей мере.
Кроули, к тому же, обнаружил, что доверяет своей памяти все меньше. Когда он сказал, что помнит, как стоял на носу английского флагманского корабля «Принц Чарльз», когда голландцы буксировали его вниз по Темзе, в самом ли деле он это помнил, или же это была просто ложь, которую он выдал аду, а потом пересказал Азирафелю как одно из своих самых отважных свершений? Оглядываясь назад на своё прошлое, он видел много побед и мало недостатков – как в своём характере, так и в планах, хотя он знал, что они наверняка существуют. Азирафель всегда был тем, кто вытаскивал на свет его самые позорные поражения, во время ночи серьёзной попойки, но теперь, если они хоть чуть-чуть выпивали, ангел просто начинал плакать, и Кроули приходилось прогонять свой собственный приятный хмель, чтобы утешить его. Он иногда задумывался, не затуманил ли алкоголь многое из оставшихся воспоминаний Азирафеля, раз ангел мог припомнить лишь некоторые обрывки событий. Эта мысль была поистине пугающей.
Хотя ни один из них не был особенно склонен делиться диагнозом ангела с обитателями деревни, вскоре стало невозможно скрывать, что что-то было не так. Все больше и больше деревенских доброжелателей стало подходить к Кроули, когда Азирафель был чем-нибудь занят, некоторые просто грустно похлопывали его по плечу, другие же с любопытством хотели узнать все подробности. Кроули даже откровенно зашипел на одного из последних и так расстроился из-за того, что не только жизнь ангела, но и его смерть выставлена на всеобщее обозрение, что теперь никто не решался сделать больше, чем сочувственно взглянуть на него с другого конца помещения время от времени.
Они также стали иначе вести себя с Азирафелем, и это, как ангел позже признался Кроули, обижало его, но было понятно.
– Как будто они ждут, что я буду ходячей катастрофой или что я откинусь в любой момент, – говорил Азирафель с легкой горечью. – Но я правда в порядке большую часть времени. Кое-что просто… просто ускользает из моих мыслей, вот и все, – он сопроводил это неизящным фырканьем. – И им всем, похоже, представляется, что я должен обратиться к религии в свой час нужды. Отец Гилберт всю дорогу цитирует мне стихи из Библии, каждый раз, как мне не повезёт пройти мимо.
Кроули рассмеялся в голос на это. Это был один из немногих случаев, когда они теперь смеялись.
Месяцы текли мимо, и Азирафель продолжал отметать все попытки Кроули заговорить о том, чтобы Поднять его. Демон пытался выбросить это из головы, но это было невозможно, когда было так очевидно, что Азирафель разваливается на части у него на глазах. Ангел настаивал на том, чтобы продолжать ходить на свою старую работу, и сказал Кроули, что тот тоже должен продолжать работать, хотя демон все меньше интересовался ипотечными ставками и все больше следил за тем, чтобы в любое время приглядывать за Азирафелем. Он знал, что ангелу ненавистен тот факт, что он беспомощен и нуждается в сопровождающем – вероятно, именно поэтому он изначально и настоял на том, чтобы они оба продолжали работать – но Кроули не понимал, как он должен притворяться, будто ничего плохого не случилось, когда было совершенно ясно, что это не так. Не один раз Азирафеля пришлось сопровождать домой, когда он убрел с работы не в ту сторону, и после второго раза Кроули настоял, что он будет провожать ангела на работу и с работы и куда-либо еще, куда ему нужно будет пойти. Азирафель, разумеется, считал, что это полнейшая трата времени для всех и умудрился отговорить его от этого, однако Кроули старался синхронизировать свое расписание с расписанием ангела всегда, когда мог.
Спустя два года, после того как доктор Гриффитс дала им «от трех до десяти лет», Азирафель пошел в маленький сад перед коттеджем и посадил лилии. Кроули, со словами Агнес, звучащими в голове, и сердцем, колотящимся от страха, вышел посреди ночи на улицу и вырвал их голыми руками, пока его пальцы не покрылись землей, и самого его не затрясло от усталости – все до последней луковицы.
Он не собирался рисковать.
Через три дня доктор Гриффитс вернулась в их маленький коттедж. На этот раз, когда она положила свой дипломат на стол и подняла крышку, он был полон серых распечаток того, что, по-видимому, было латеральным срезом мозга человека.
Кроули и Азирафель сели рядом по другую сторону стола, и она положила перед ними шесть снимков. На каждом был изображен овал с толстыми светло-серыми завитками, окруженный чернильно-темным фоном. Все шесть слегка различались, и первый и последний были значительно меньше по размеру, чем остальные четыре.
– Это изображения здорового мозга в шести горизонтальных срезах, – объяснила доктор Гриффитс. – Начиная с верха мозга, – здесь она указала на первую фотографию. – До его низа, – она указала на последнюю. – Обратите внимание, что ткань мозга очень плотная и доходит до самой линии вот здесь, прямо внутри черепа, – она провела пальцем по краю одной из фотографий, и посмотрела на них в ожидании понимания.
Кроули, который был не совсем уверен, на что надо смотреть, все равно кивнул.
Она убрала четыре фотографии и отложила две другие в сторону на столе. Затем она достала еще шесть распечаток.
– Эти принадлежат мистеру Зирафелю. Шесть изображений, то же расположение и те же области, что и на шести других, что я вам показывала.
Кроули и Азирафель оба наклонились вперед, изучая фотографии. Кроули осознал, в чем дело, сразу же: он посмотрел на две фотографии – здорового мозга и мозга Азирафеля. Ему показалось, будто тяжкий груз опустился ему на плечи.
– Эта область, вот здесь, – доктор Гриффитс указала на заднюю часть мозга Азирафеля на одной из распечаток. – Здесь и лежит проблема. Видите, как вещество мозга уменьшилось в размере, а эти линии, – она показала на области, где темнота фона пронзала завитки ткани мозга. – Проникают гораздо дальше, чем в здоровом мозге.
Кроули сглотнул, взволнованно переводя взгляд с одной картинки на другую. Рядом с ним Азирафель сидел очень неподвижно.
Демон первым обрел дар речи.
– Так что… что это значит? – спросил он.
Доктор Гриффитс опустила глаза на изображения, а затем посмотрела на Азирафеля.
– По снимкам и симптомам я могу установить, что у мистера Зирафеля болезнь Альцгеймера. Альцгеймер сначала поражает заднюю часть мозга, как мы видим здесь, – сказала она, вновь показывая на проклятые картинки, разложенные на столе. – И это вызывает в первую очередь проблемы с памятью и моторными навыками.
Кроули лишь пристально глядел на фотографии. Затем он поднял взгляд на доктора;она смотрела на них спокойно, но в ее темных глазах была доброта.
– Что… что будет дальше? – спросил, наконец, Кроули, чувствуя, как слова застревают в горле.
– Все немного по-разному у каждого, – сказала она. – Но я могу дать вам общее представление.
Азирафель поднял на нее глаза, и Кроули было видно напряжение в его плечах, как будто он готовился к удару.
– Как вы заметили, – заговорила доктор Гриффитс. – Все начинается с потери памяти. Иногда первой уходит долговременная память, иногда – кратковременная. Для некоторых людей это мышечная память и те вещи, которые вы делаете автоматически, потому что хорошо их заучили. Такие вещи, как завязывание галстука или приготовление чая, но могут подвергаться влиянию и более сложные действия, например, вождение. Обычные, повседневные задачи могут стать трудными. Вещи путаются или теряются, и мозг не совсем понимает, что с этим делать. Следующей портится мелкая моторика. Это может влиять на почерк, или может стать трудно застегивать рубашку. Об уходе за внешностью часто забывают, и пациенты, бывает, теряются и уходят из дома, – доктор Гриффитс помедлила, глядя на них обоих. – Начиная с этого момента, многое может случиться. Некоторые пациенты замыкаются в своем собственном сознании. Другие сохраняют остроту ума до конца. Но с течением времени появится больше физических изменений. Опять же, это широко варьируется от пациента к пациенту, но распространенные симптомы на этой стадии включают частую смену настроения, бессонницу, утрату мотивации и депрессию, – доктор серьезно посмотрела на них.
Кроули, с трудом пытаясь осмыслить все это, нашел искру юмора в своей демонической душе:
– Ну, вы так говорите, что можно подумать, это его убьет.
Лицо доктора Гриффитс осталось бесстрастным.
– Это действительно по-разному в каждом случае, – сказала она. – Но вы должны знать, что Альцгеймер – действительно смертельное заболевание.
Кроули почувствовал, как весь воздух разом покинул его легкие, оставив задыхаться в пустоте. Под столом что-то коснулось его руки, а мгновение спустя пальцы Азирафеля сомкнулись на запястье демона, сжав его крепко, до синяков.
Кроули нашел немного воздуха и, запинаясь, выговорил:
– Сколько… сколько осталось?
– Не надо… – начал Азирафель, это было первое, что он сказал с тех пор, как доктор Гриффитс выложила фотографии на стол.
– Невозможно сказать, – ответила доктор. – Эта болезнь очень плохо изучена, и она поражает разных людей по-разному.
– Но мы говорим о… о трех годах или о тридцати? – спросил Кроули, чувствуя, как к потрясению добавляется вихрь паники. Он привел Азирафеля к Падению, он навлек на него все происходящее…
– Я не могу дать достаточно точную цифру, – сказала доктор Гриффитс. – И мне не хочется вообще называть каких-либо чисел, потому что болезнь правда влияет на разных людей по-разному, – она опустила глаза на снимки. – Но судя по тому, что я видела, и исходя из того, насколько далеко зашла болезнь – и если вы правы в том, что симптомы начались три-четыре года назад – я бы сказала, где-то от трех до десяти лет. Может, меньше. Может, больше. Это действительно невозможно установить, но я очень редко видела, чтобы пациенты прожили больше двенадцати лет после постановки диагноза.
Пальцы Азирафеля на запястье демона сжались так, что перекрыли кровообращение в его руке, но Кроули не замечал боли. От трех до десяти лет.
Первой связной мыслью, которая пронеслась в голове демона, было то, что ему было обещано сорок.
Рядом с ним Азирафелю, казалось, было трудно дышать.
– Можем ли мы… ну, знаете… что-нибудь сделать? – наконец смог выговорить Кроули, с тревогой взглянув на ангела.
Доктор Гриффитс покачала головой.
– Мы пока плохо понимаем механизм этой болезни. Есть экспериментальные лекарства и методы лечения, но ни одно пока не показало настоящей эффективности. Есть надежды, что лекарство появится в следующие десять, может быть, пятнадцать лет… но мы просто не знаем. Я могу прописать арисепт – это препарат, который лечит симптомы – но он не сможет остановить усугубление болезни.
Мозг Кроули ушел в перегрузку, перескакивая на пять, десять лет вперед – к пустующему креслу Азирафеля, его книжным полкам, пустым и унылым, и к самому Кроули, который стоял посреди гостиной, совсем один, и внутри его открывалась зияющая пустота…
Рука Кроули – не та, которую сжимал, будто в тисках, мертвой хваткой Азирафель – потянулась к ангелу и отчаянно ухватилась за его рукав.
– Разница действительно огромная между одним человеком и другим, – снова сказала доктор Гриффитс. – И лекарство может появиться очень скоро, если нам повезет, – она посмотрела на них: теперь они оба были очень бледны. Она достала из своего дипломата пачку скрепленных степлером бумаг в четверть дюйма толщиной и положила их на стол. – Это справочник по Альцгеймеру, – сказала она. – Я советую вам обоим его прочитать: он расписывает ход болезни, как мы ее понимаем. Там также перечислены группы поддержки в вашем регионе, которые вы можете посетить, – она начала сгребать снимки мозга к себе. – Я советую вам продолжать заниматься своими любимыми делами, – сказала она, обращаясь к Азирафелю. – Старайтесь не делать поспешных выводов. Много открытий может быть совершено в области медицины за короткий промежуток времени.
Доктор Гриффитс сложила снимки мозга вместе и положила их в свой дипломат, закрыв его со щелчком и глянув на часы.
– Боюсь, мне надо идти: мне нужно успеть на самолет. Вы сможете связаться со мной в офисе, если вам что-нибудь понадобится, – она встала, взяв свой дипломат со стола. Кроули следил за ее действиями безучастным взглядом. – Мне правда жаль, – сказала она, и ее голос звучал искренне.
Она была на полпути к двери, когда Кроули осознал, что ему следовало бы проводить ее.
Он встал и пошел было к двери, но Азирафель отказывался отпускать его запястье, и демон не смог уйти далеко.
Она вышла, не сказав больше ни слова, а Кроули просто долго стоял там, слушая звенящую тишину. Через пару секунд Азирафель, похоже, осознал, что он сдавливал запястье Кроули, и резко отпустил.
– Прости, – сказал ангел.
Кроули оторвал взгляд от двери и снова посмотрел на Азирафеля. Его ноги вдруг стали ватными, и он опустился на стул. Его запястье болело дико, горело внезапным жаром, но Кроули даже не удостоил его взглядом.
Демон, не отрываясь, глядел на пустое место на столе, где всего лишь мгновения назад была так клинически расписана судьба Азирафеля. Он не понимал, как это могло случиться.
Он почувствовал, как Азирафель коснулся его запястья, на этот раз легонько. Он вздрогнул непроизвольно, боль немного вернула его к действительности. Ангел положил его руку на стол.
– Тебе надо это вылечить, – сказал Азирафель.
Кроули повернулся, чтобы посмотреть на ангела. Он не знал, что он должен был чувствовать – неспособность поверить, удивление, ужас? Глаза Азирафеля были поразительно – до невозможности – спокойными.
– Пожалуйста, – сказал Азирафель.
Кроули моргнул, глядя на него, затем опустил взгляд на свою руку. Вокруг запястья была ярко-красная полоса, уже начинавшая расти, как если бы он был связан. Его кисть была заметно бледнее остальной руки и пульсировала мучительно, посылая волны покалываний вверх по руке. Он едва замечал это.
– Зира, – начал он с дрожью в голосе.
– Пожалуйста, – снова повторил Азирафель, нежно касаясь его плеча. – Вылечи ее. Я не хотел причинить тебе боль.
Кроули мог только смотреть на него. «Я тоже не хотел причинить тебе боль», – подумал он с отчаянием. «Я не хотел привести тебя к Падению. Я не хотел, чтобы все это случилось».
Но Азирафель все еще смотрел на него, и его рука почти невесомо лежала на плече демона, а в его взгляде было столько же боли, сколько чувствовал Кроули.
Кроули снова посмотрел на свою руку и позволил себе достать немного силы из глубины и послать ее в направлении своей кисти. Обжигающая боль мгновенно стихла, и он без интереса наблюдал, как красная отметина посветлела и исчезла с его запястья, а цвет кожи на его руке потеплел на пару тонов.
Азирафель наклонился к Кроули и положил голову на плечо демону.
– Спасибо, – сказал он голосом, прозвучавшим вдруг очень устало.
Они сидели так некоторое время, достаточно долго, чтобы их дыхание стало синхронным, и Кроули не знал, как они вообще когда-нибудь смогут выйти из этого положения, как они когда-нибудь смогут встать и продолжать жить. Это казалось таким нереальным.
А потом Кроули почувствовал, что довольно сильно проголодался. Ему тут же стало стыдно: какое право он имел чувствовать голод, какое право имело его тело требовать, чтобы он шёл дальше, когда тело Азирафеля так окончательно его подвело? – однако вскоре после этого, он услышал, как в животе у ангела громко заурчало. И он осознал, что Азирафель все ещё здесь, легонько опирается на него, очень настоящий и живой– Кроули ещё не потерял его.
Демон неловко откашлялся.
– Ужин? – спросил он.
Азирафель отодвинулся от него и с тоской бросил взгляд в направлении кухни.
– Я должен был поставить курицу готовиться, – ангел глянул на часы. – Час назад.
Кроули медленно встал, чувствуя, как затекшие мышцы на мгновение запротестовали.
– Ничего, – сказал он. – Мы можем поесть курицу завтра, – он пробежался глазами по шкафчикам и открыл один с надеждой. – Как насчёт чего-нибудь готового?
~~***~~
Утром показалось, будто вчерашний день им приснился. Кроули поздно встал, а когда спустился вниз, обнаружил, что Азирафель полет клумбы, насвистывая себе под нос.
Кроули замер у открытой двери, глядя вниз на ангела. День был чудесный.
Азирафель услыхал его приближение и поднял на него глаза.
– Доброе утро, дорогой мой, – сказал он весело. – Полагаю, ты не захочешь помочь? – он указал на безупречно прополотые клумбы.
Кроули почувствовал, как его губы изогнулись в слабой улыбке.
– Ты знаешь, я предпочитаю, чтобы мои растения были зелеными от зависти. Ну и от страха. Качественный приступ страха заставляет любой цветок лучше расти, я считаю.
Азирафель нахмурился на него, но в этом не было настоящей злобы.
– Не терроризируй мои ирисы, – сказал он. – А теперь кыш, иди отсюда подобру-поздорову. Иначе, уверен, я найду какой-нибудь кустик, который нужно подровнять.
Кроули ухмыльнулся на пустую угрозу – Азирафель ни за что не позволил бы ему притронуться к своим идеально подрезанным кустикам, учитывая послужной список Кроули в нарушении прав растений – но все равно вернулся в дом.
Ни один из них не работал в тот день, и ни один из них не заговаривал о событиях вчерашнего дня. Это был один из тех дней, когда Азирафель, казалось, снова стал прежним. Он не забывал ни о чем. Все было как раньше, в том неком совершенном, идеализированном прошлом, до того как они узнали, что ангелу осталось ещё меньше, чем они надеялись. Кроули не мог заставить себя рассеять эти чары – наоборот, ему хотелось остаться здесь навеки, пойманным в этом маленьком пузырьке счастья, которого они достигли среди ужасов мира.
А потом день закончился. Следующий был хуже: Кроули и Азирафель оба пошли на работу, и Азирафель вернулся домой первым. Когда Кроули явился как раз к ужину, то обнаружил, что Азирафель случайно установил на плите неправильную температуру и сжег их ужин. На мгновение показалось, что ангел вот-вот заплачет, затем он как будто просто замкнулся. Он решил вместо этого подогреть вчерашнюю пасту, которая у них оставалась, а когда Кроули попытался помочь, на него накричали и велели сесть на место.
Кроули попытался поднять ему настроение какой-то лёгкой шуткой, что в итоге сработало, но, хотя это успешно иссушило весь гнев в Азирафеле, его заменила тихая меланхолия. Азирафель съел только половину своего ужина и сразу пошёл спать. Кроули не ложился долго, беспокоясь.
Следующий день после этого был ещё хуже.
Работа Кроули в банке вымотала ему все нервы, и ему пришлось задержаться допоздна, а когда он, наконец, добрался домой, немного мокрый от мелкого то стихающего, то начинающегося дождика, его настроение было окончательно испорчено.
Когда он вошёл в коттедж, дрожа и чувствуя, как за воротник стекает капля ледяной дождевой воды, Азирафеля нигде не было видно. Вместо этого на столе лежала записка, написанная немного неровным почерком ангела, в которой говорилось, что Фэй Апхилл пригласила его на чай, и они будут рады, если демон присоединится к ним после работы, если захочет, в противном случае, Азирафель придёт домой попозже, как раз к ужину.
Кроули нахмурился на записку и смял ее, яростно глянув через плечо на унылую морось. Дождь на самом деле был не таким уж сильным, если подумать, но у демона не было желания покидать коттедж как можно дольше.
Он мрачно плюхнулся на диван, стараясь не обращать внимания на холодный сквозняк, сочившийся мимо него. Эта осень скорее напоминала промозглую зиму, чем что-либо ещё.
Часы на стене мягко стучали, маятник лениво качался взад-вперед. Кроули уставился на пепел камина, было неприятно мокро и холодно. Он не удосужился включить свет, когда вошёл.
Он все ещё был взвинчен из-за работы, и, продрогший, сидящий вот так на диване в темноте, уставившись на каминную решетку, он вдруг почувствовал себя очень одиноко.
«Тик-так», – стучали старинные часы, которые Азирафель очень любил.
Кроули подумал об ангеле, сидящем в тепле и уюте в чьей-то чужой гостиной, может быть, уплетающем печенье и прихлебывающем какой-нибудь Эрл-Грей.
Он посмотрел на камин, где белый пепел лежал, неподвижный и мёртвый.
«Тик-так», – стучали часы, глубоко и мягко.
Это звучало, как обратный отсчет.
«От трёх до десяти лет», – подумал Кроули, и при этой мысли его пронзила вспышка ярости. – «От трёх до десяти чертовых лет, а потом что? Какое будущее остается мне?»
«Тик-так».
Кроули сердито глянул на часы, чувствуя жар от гнева, накатывающего на него. Часы отмеряют секунды, оставшиеся от жизни Азирафеля, – вдруг понял он. Отсчитывают удары сердца, оставшиеся до того, как ангел уйдёт навсегда.
От трёх до десяти лет.
– Прекрати! – выкрикнул вдруг Кроули и резко сел прямо, его глаза горели, когда он со злостью смотрел на часы, чьи стрелки продолжали тикать без остановки. – Просто… просто прекрати это!
«Тик-так», – Кроули резко встал, чувствуя в себе гораздо больше демонического, чем во все последние годы, и в этот момент волна ярости прокатилась по нему. Он чувствовал, будто сорвался с какого-то края, но не остановился, чтобы понять, с какого. Единственное, чего он хотел, это чтобы эти чертовы часы остановились, хотел прекратить каким угодно способом течение времени, которое убивало его ангела.
Кроули быстро устремился к часам и ударил кулаком в их переднюю панель так сильно, что разбилось стекло и задрожала стена.
Боль в руке добежала прямо до головы, усиливая его злость.
– Прекрати это, слышишь? – крикнул Кроули часам, голос надломился на середине фразы. – Просссто… Проссссто замолчи!
«Тик-так», – смеялись над ним часы, и их секундная стрелка щелкнула на следующей метке. – «Ты не можешь остановить меня».
– Черта с два не могу, – прорычал Кроули и сорвал часы со стены.
«Тик», – сказали часы и потеряли «так», когда маятник неуверенно качнулся взад-вперед.
Кроули с силой встряхнул часы, охваченный глубокой яростью.
– Этого не будет! – закричал на них демон. – Я не… Я, на хрен, не потеряю его!
Часы не отвечали.
– Я просто… Я не потеряю! – закричал Кроули вновь надломившимся голосом. – Не потеряю.
Он держал часы слишком неподвижно слишком долго: маятник снова начал качаться.
«Тик».
– Нет! – крикнул Кроули, глядя на секундную стрелку так, будто она лично была в ответе за все, что произошло.
«Так».
Кроули разбил часы. Они ударились о стену с оглушительным грохотом, послав по штукатурке паутину трещин. Часы упали и ударились о пол, как мешок с кирпичами, со звуком разлетающегося дерева, металла и стекла. В голове у демона пульсировало, и эта пульсация никак не прекращалась.
Он подошел к сломанным часам, чувствуя, как его рот скривился от злости. Он некоторое время сдерживал себя, глядя на них сверху вниз, дрожа.
Потом он яростно пнул самый большой фрагмент сломанного деревянного корпуса часов так сильно, как только мог, вложив силу всего тела в удар. Он оперся руками о стену и ударил снова, и снова, и снова, и снова, пока не остановился, задыхаясь и крича, его нога пульсировала в такт ударам сердца.
Он пнул останки часов еще раз, а потом еще один, и заставил себя остановиться. Его трясло, ладони, упиравшиеся в свежетреснувшую стену коттеджа, вспотели.
У него перехватило дыхание раз, другой, глаза горели, но слезы не являлись.
Не считая его собственного неровного дыхания, стояла тишина. Часы больше не тикали, но время все равно шло, набегая на него, будто волнами, толкая его неумолимо в том направлении, куда он не хотел идти. Толкая его к концу.
Кроули всхлипнул надломлено, беспомощно, и его ноги подкосились. Он опустился на пол, чувствуя, как злоба в нем иссякает, оставляя ему одну лишь гигантскую зияющую пустоту.
Превращение Азирафеля в смертного никогда не было частью никакого плана, на который Кроули подписывался. Но это случилось, и последствия происходили теперь.
От трех до десяти лет. Каким-то образом все пошло не так.
И, сидя так – с болью в руке и ноге, с обломками часов, которые Азирафель любил так нежно, лежащими рядом с ним грудой дерева, стекла и бронзы – он пожалел впервые за всю свою очень долгую жизнь, что он не может по-настоящему, как следует поплакать.
Кроули просидел так всего минуту или две, сотрясаясь от сухих рыданий и придерживая правую руку, которая была в крови и осколках битого стекла, когда он услышал, что дверь открылась.
Демон тут же икнул и попытался собраться, но он мало что мог сделать в этом отношении.
– Кроули! – это был ангел, конечно же. Кроули ожидал, что его голос будет потрясенным, но был более чем удивлен, услышав, что вместе с этим в нем звучала тревога.
– Просссти, – промямлил Кроули, морщась от шипения в голосе, но он был слишком измучен, чтобы пытаться скрыть его.
Он услышал, что Азирафель сделал пару шагов в его сторону, а затем остановился, вероятно, заметив разбитые часы.
– Кроули, – снова сказал Азирафель, и теперь, казалось, он был на грани слез.
– Прос-сссти меня, – повторил Кроули, икнув и не поднимая глаз, с отчаяньем глядя на обломки одной из наиболее ценимых ангелом вещей.
Услышав, что Азирафель преодолел разделяющее их расстояние, он машинально отпрянул, понимая, что поступил плохо, и ожидая наказания.
Но ангел лишь присел на колени рядом с ним. Кроули почувствовал невесомую ладонь на своем плече.
– Ох, дорогой мой, – сказал Азирафель, и демон не мог понять, как его голос может быть таким добрым. – Используй свою магию, пожалуйста.
Кроули жалко шмыгнул носом и махнул своей здоровой рукой приблизительно в сторону изломанных останков часов. Обломки закружились в воздухе и вновь сложились вместе безупречно. Мгновение спустя часы мягко повисли на вдруг ставшей невредимой стене, как прежде.
Ему показалось, что Азирафель тихо рассмеялся.
– Да не часы, мой дорогой, твою руку.
Кроули моргнул и поднял глаза на ангела, в замешательстве, отразившемся на его лице.
Азирафель даже не смотрел на часы: вместо этого он глядел на демона с таким сочувствием, какого тот не видел с тех пор, как ангел Пал.
– Пожалуйста.
Кроули моргнул и посмотрел вниз на свою руку, понимая, что он даже не задумался о том, чтобы вылечить себя. Он сглотнул и направил и в свою разбитую руку, и в ногу достаточное количество силы, чтобы прекратить боль. Несколько осколков стекла соскользнуло с его ладони и упало на землю, слегка звякнув.
– Вот так, – сказал Азирафель и легонько погладил его по спине.
Кроули судорожно выдохнул и прикрыл глаза, пытаясь совладать с дыханием и сердцебиением, успокаивая себя.
Азирафель оставался подле него, его рука теперь мягко лежала у Кроули на спине для поддержки. Кроули ждал, что ангел спросит его, что случилось, но Азирафель по-прежнему молчал. Он и так знал.
Когда Азирафель не сделал попытки встать и вернуться к их обычным делам, а рука оставалась неподвижной на спине Кроули, демон заговорил.
– Сорок лет, – прошептал он, вспоминая с горечью ту ночь на пирсе, после того как они с Азирафелем поссорились, когда он принял решение остаться с ангелом. Он открыл глаза и уставился вниз на свои руки, теперь целые и невредимые. – Нам обещали сорок лет.
Рядом с ним Азирафель вздохнул, но в этом звуке не было досады.
– Нет, не обещали.
Кроули тоскливо шмыгнул носом.
– Мы знали, что к этому идет, Кроули, – сказал Азирафель ласково. – Просто это пришло рано, а не поздно.
– Что пришло? – спросил демон упрямо, не желая слышать ответ.
Ответ Азирафеля был твердым: спокойным, ровным.
– Смерть.
Кроули понял, что качает головой, а его сердце трепещет от страха.
– Нет.
Рука Азирафеля легла на дальнее плечо Кроули и крепко обняла демона.
– Боюсь, что так, мой дорогой.
Кроули не отрывал взгляда от своих рук, отказываясь поднять голову, отказываясь посмотреть ангелу в глаза.
– Мне жаль, – мягко сказал Азирафель. – Правда жаль. Но, боюсь, мы ничего не можем с этим поделать.
Кроули сердито всхлипнул и, наконец, посмотрел вверх, но не на ангела.
– Нет, – сказал он.
Азирафель вздохнул.
– Кроули…
– Нет, – повторил Кроули, на этот раз тверже. Он сглотнул и поменял положение, готовясь встать. Рука Азирафеля соскользнула со своего места на плечах демона. Кроули с трудом поднялся на ноги, и Азирафель устало последовал за ним.
– Нет, мы Поднимем тебя, – сказал Кроули, хватаясь за этот последний выход, как утопающий хватается за соломинку. – Я найду какой-нибудь способ Поднять тебя, и ты будешь… будешь ангелом снова, и с тобой все будет хорошо, – он почувствовал, что его решимость стала сильнее даже от одних этих слов.
Подле него Азирафель казался неуверенным.
– Мой дорогой…
– Нет, – оборвал его Кроули. Азирафель смотрел на него с выражением, в котором было нечто среднее между печалью и болью. Кроули заметил, что его собственные черты смягчаются. – Послушай, – сказал он, делая шаг вперед и кладя руку на плечо ангела. Азирафель показался ему вдруг одновременно очень старым и очень усталым, хоть он и встретил взгляд Кроули теми же бездонными, кристально-голубыми глазами, которые всегда у него были, на протяжении шести тысяч лет.
– Дай мне хотя бы попытаться, – попросил Кроули мягко. – Дай мне попытаться.
Азирафель опустил голову, но все же кивнул.
Кроули судорожно выдохнул с облегчением от того, что ангел, похоже, пошел ему навстречу. Он закрыл глаза на мгновение, просто ощущая плечо Азирафеля, очень настоящее под его рукой, и сантиметр шерсти, разделяющий их.
Потом Азирафель сказал.
– Как насчет чая?
И Кроули не смог подавить смешок.
– Да, ангел. Чай был бы кстати.
Две недели спустя ангел и демон влезли в машину Берта, которую одолжили по этому случаю. Кроули настоял на том, чтобы повести, хотя Азирафель и напомнил ему, что, если он слишком сильно разгонится и доведет их до аварии, выживет, вероятно, только один из них.
Кроули в качестве маскировки натянул темно-зеленую плоскую кепку и один из слишком-больших свитеров Азирафеля, а ангел нашел в сэконд-хэнде гавайскую рубашку с рисунком и довершил эффект панамой. Они были похожи на парочку бродяг, но не на ангела и демона.
Доктора Гриффитс вызвали в город по срочному делу, но она объяснила, что на обработку результатов сканирования все равно уйдёт пара дней. Она хотела обсудить с ними итоговые результаты в своём офисе в Лондоне, но Кроули позаботился о том, чтобы еще некоторая сумма денег перешла из рук в руки, и убедил ее приехать в самый Мидфартинг, чтобы лично доставить новости, когда результаты будут готовы.
Кроули, не переставая, сканировал глазами горизонт, когда машина Берта выехала из деревни. Он почувствовал разницу в атмосфере, когда они покинули территорию, на которую Адам наложил заклятие. Демон всю дорогу вертел глазами туда-сюда, костяшки его пальцев, сжимавших руль, побелели. Признаков чего-либо необычного не было, и Кроули осторожно вел машину по узким дорогам, и, наконец-то, свернул на М5.
Азирафель провёл большую часть поездки, глядя в окно, очевидно, наслаждаясь тем немногим, что ему было дано увидеть в остальном мире.
Они добрались до Бристоля чуть меньше, чем за час, Кроули превышал скорость, но держался в пределах разумного и на самом деле прилагал все усилия, чтобы оставаться на своей полосе: не было смысла делать что-то, что могло вызвать нежелательное внимание. Он держал радио выключенным, опасаясь, что Внизу могут заметить и решат выяснить, чем это Кроули занимался последние десять лет.
Азирафель с третьей попытки указал ему дорогу правильно, и они добрались до Университета – большого комплекса готических зданий на дальнем конце города. Ещё пятнадцать минут ушло у них на то, чтобы дойти до корпусов медицины, и ещё десять – чтобы отыскать правильный зал ожидания. Кроули назвал их имена девушке на ресепшене, и она сказала им присесть, пока она позовет мистера Тофика, рентгенолога, который будет проводить сканирование.
Молодой араб с копной черных волос явился довольно скоро.
– Здравствуйте! – поприветствовал он их, чересчур жизнерадостно, по мнению Кроули. – Я Рашид Тофик. Я здесь студент последнего курса, и я сегодня буду проводить вам МРТ.
– Азирафель, – сказал ангел, пожимая руку молодому человеку. Кроули пихнул его локтем, после чего он торопливо поправился. – Э-э, Амброуз Зирафель.
– Приятно познакомиться, – сказал Рашид, подавая руку и Кроули тоже.
– Энтони Кроули, – назвался демон.
– Отлично. Будьте добры, пройдемте сюда… – он повел их из зала ожидания вдоль по длинному коридору, время от времени проходя мимо студентов-медиков в белых халатах. – Итак, насколько я понимаю, это мистер Зирафель будет проходить сканирование? – спросил Рашид.
– Верно, – подтвердил Азирафель. Кроули сконцентрировался на создании мысленной карты их настоящего местоположения относительно трех отдельных выходов.
Они резко свернули направо, и Рашид толкнул дверь с буквами МРТ, напечатанными на ней крупным черным шрифтом.
Внутри была прямоугольная комната с дверью и широким окном с одной из длинных сторон. Через окно Кроули увидел вторую комнату, побольше и посветлее. Какая-то большая цилиндрическая белая машина располагалась внутри, рядом с таким же белым мягким столом.
Рашид прошел вперед и остановился у длинного пульта управления под окном. Он снова повернулся к ним:
– Добро пожаловать в кабинет МРТ, – сказал он. – Давайте я сперва расскажу вам, как это работает?
Он потратил несколько минут, объясняя, как машина оперирует очень сильным, но безвредным магнитным полем, чтобы изучить мозг на многих уровнях. Он определенно полагал, что все это чудовищно интересно, но Кроули нужна была только суть.
– Это покажет нам, в чем проблема? – перебил демон.
Рашид кивнул с таким видом, будто он привык к тому, что его прерывают посреди его технических объяснений.
– Или, по крайней мере, где лежит проблема, а это сможет рассказать нам, какого рода болезнь ее вызывает, если это болезнь.
– Ну, так давайте займемся этим, – сказал Кроули, подавив желание оглянуться через плечо. Он проверял каждые пять минут с тех пор, как они вышли из машины, следя, нет ли за ними хвоста. Пока что все было в порядке.
– Конечно, – просто сказал Рашид. Он повернулся к Азирафелю. – Сначала мы наденем на вас рубашку, перед тем как положить вас в аппарат. Вы можете не снимать брюки и носки, но все остальное оставьте в уборной, хорошо? – он показал на дверь, про которую Кроули сначала подумал, что она ведет в кладовку. – И вы можете оставить свои очки там и все, что на вас еще есть металлического. Монеты, кольца, часы, и все такое. И если у вас есть что-нибудь с магнитной полосой, например, кредитная карта, убедитесь, что тоже оставили это там.
– Хорошо, – сказал Азирафель, принимая сверток ткани, который рентгенолог ему протянул. Он скорчил рожицу Кроули, когда направился к уборной.
Как только он ушел, Кроули повернулся к Рашиду.
– Это ведь полностью безопасно, так? – тихо спросил он.
Рашид ободряюще на него посмотрел.
– Конечно.
Кроули нахмурился, но поверил ему на слово.
Они подождали несколько неловких минут, прежде чем Азирафель вышел из уборной.
Длинная, бесформенная рубашка создавала не очень-то лестное впечатление, и Кроули не смог подавить смешок. Азирафель – теперь без очков – метнул на демона грозный взгляд и показал язык.
Рашид, к счастью, листал какие-то бумаги, лежавшие у него на панели управления, и не заметил этого обмена любезностями.
– Доктор Гриффитс сказала, что у вас нет кардиостимулятора или чего-то подобного? – спросил рентгенолог. – Никаких операций с внедрением металлических компонентов?
Азирафель покачал головой.
– Неа.
– Как насчёт металлических пломб?
– Нет.
– Тогда хорошо, – сказал Рашид, снова бросая бумаги на панель. – Будьте добры, пройдите сюда, – он вошёл в дверь, ведущую в другую комнату. Азирафель последовал за ним, и Кроули увязался следом.
– Лягте, пожалуйста, сюда, – сказал Рашид, показывая Азирафелю на прямоугольный стол, который, как Кроули теперь видел, был на колесиках. Поверхность стола была мягкой, но он все равно казался чудовищно неудобным. Кроме того, по бокам с него свисали ремни. Кроули почувствовал, что одеревенел.
– Вот прямо сюда, – повторил Рашид, и Азирафель забрался на стол. – Просто лягте на спину, как вам удобнее, – Азирафель сделал, как было указано, бросив слегка взволнованный взгляд в сторону Кроули.
– Итак, вот, что будет дальше: я завезу вас прямо в аппарат МРТ, – сказал Рашид. – Потом я вас покину, и мы с мистером Кроули побудем в другой комнате, хорошо? В машине есть динамики и микрофон, так что я буду давать вам некоторые указания, чтобы убедиться, что вы правильно лежите. Когда мы начнем, я попрошу вас не разговаривать, и вы просто полежите там около часа. Постарайтесь особенно не двигаться. Просто расслабьтесь, но не засыпайте. Мы включим музыку. Вы можете закрыть глаза, если хотите. Машина будет щелкать и жужжать, но это нормально, не переживайте из-за этого. Вы можете почувствовать небольшую клаустрофобию там, и, если вы захотите, чтобы вас вытащили, просто скажите, и я отключу аппарат и приду за вами. Но нам придется начать сначала, так что постарайтесь вытерпеть до конца, если сможете, – Рашид замолк. – Есть какие-нибудь вопросы?
– Э-э, думаю, нет, – сказал Азирафель, бросив на Кроули еще один взгляд, говоривший, что ему очень не хотелось быть здесь. Кроули, который и сам начинал сомневаться, не знал, что ему сказать.
– Хорошо, я только закреплю ремни тогда, и все будет готово.
– Ремни? – спросил Азирафель, дрогнувшим голосом, и паника мелькнула в его глазах. В то же самое время Кроули резко шагнул вперед, пристально глядя на Рашида и пустив все свое внимание на то, чтобы почувствовать, не был ли этот человек на самом деле замаскированным ангелом или демоном, и уже призывая свою силу для атаки.
– Всего лишь эти, – спокойно сказал Рашид, не замечая демона, подходящего к нему сзади, готового сначала нанести удар, а уже потом задавать вопросы. Рентгенолог поднял один из мягких ремней и показал его ангелу. – Они не будут слишком тесными, и вы можете снять их, если очень захотите. Они только для того, чтобы удерживать вас ровно, чтобы вы случайно не двигались во время сканирования.
Кроули не cмог найти ни следа чего-либо нечеловеческого в рентгенологе, и посмотрел мимо него на Азирафеля, ожидая руководства к действию. Ангел вглядывался в лицо Рашида, и, что бы он там ни нашел, это, похоже, удовлетворило его, потому что он кивнул, и часть паники покинула его глаза.
– Хорошо, – сказал он, и посмотрел на Кроули ободряющим взглядом. Демон сделал шаг назад, позволив себе ослабить хватку, которой он держал свои силы.
Рашид аккуратно закрепил ремни на ангеле, объяснив ему, чтобы он положил голову прямо и смотрел вверх. Он спросил, удобно ли Азирафелю, а затем осторожно закатил стол в камеру МРТ. Кроули почувствовал иррациональную вспышку страха, когда ангел покинул поле его зрения в первый раз с тех пор, как они выехали из-под защиты Мидфартинга.
Рашид проверил что-то на маленьком экране аппарата, а затем снова подошел к Кроули.
– А теперь мы просто вернемся в ту комнату… – он указал на кабинет с окном, с которого они начали. Кроули нервно скрипнул зубами, когда его выпроводили из комнаты, и поборол желание вытащить стол на колесиках из машины.
Рашид закрыл за ними дверь и нажал кнопку на панели. Он наклонился к маленькому микрофончику, торчащему оттуда.
– Прием, мистер Зирафель? Как у вас дела?
Взгляд Кроули моментально остановился на микрофоне, а затем скакнул вверх, чтобы заглянуть за стекло, где видны были ступни ангела, торчащие из машины.
– Просто отлично, – ответил голос Азирафеля, исходящий из ближайших динамиков.
– Хорошо, сейчас мы включим аппарат, – сказал Рашид в микрофон. – Будет раздаваться шум и жужжание, но это нормально.
– Звучит неплохо, – сказал голос Азирафеля.
Рашид отодвинулся в сторону и начал нажимать какие-то кнопки на пульте. Кроули воспользовался возможностью подобраться к микрофону. Он ткнул и удержал кнопку, которую у него на глазах нажимал рентгенолог, а второй рукой схватился за микрофон крепче, чем в общем-то было необходимо. Бросив торопливый взгляд на Рашида, который все еще был занят, демон быстро сказал в микрофон:
– Ты правда в порядке, Зира?
Рашид бросил на него взгляд, но не стал пытаться оттащить Кроули от микрофона, как тот боялся.
Из динамиков донесся слабый смешок.
– Да, мой дорогой.
Кроули это лишь незначительно успокоило.
– Я буду здесь все время, – сказал он в микрофон. Он задумался, как бы получше выразить то, что он хотел сказать дальше. – Пригляжу за всем.
Последовала пауза и треск электричества в динамиках.
– Будь добр. Дай мне знать, если что-нибудь случится.
– Непременно, – сказал Кроули, заставляя себя ослабить судорожную хватку, которой он сжимал микрофон. – Ну, ладно тогда. Кричи, если что-нибудь понадобится, – демон с усилием отошел от микрофона, отпуская его и убирая палец с кнопки.
В следующее мгновение Рашид снова поспешил к микрофону.
– Итак, скоро вы услышите щелкающие звуки, это совершенно нормально… – рентгенолог снова проговорил для Азирафеля, чего ему следует ожидать, а затем сказал, что они вот-вот начнут уже по-настоящему. – Это займет примерно пятьдесят минут, – сказал Рашид. – постарайтесь расслабиться и особо не двигаться. Я включу вам какую-нибудь музыку.
– Хорошо, – донесся из трещащих динамиков голос Азирафеля. Последовала коротка пауза, а затем ангел добавил. – И скажите Кроули, чтоб перестал переживать: я его волнение даже отсюда чувствую.
Рашид усмехнулся.
– Я постараюсь его успокоить. Ладно, включаю музыку. Я дам вам знать, когда пятьдесят минут пройдут, – рентгенолог щелкнул выключателем на панели и повернул диск настройки. Он отрегулировал еще пару вещей, а затем глянул на маленький экран и снова в окно.
Кроули проследил за его взглядом за окно, но ничего, казалось, не происходило. Экран на панели управления, напротив, загорелся, и начал показывать список цифр.
Рашид настроил пару приборов, подтащил стул туда, откуда ему было лучше видно окно, и опустился на него.
– А теперь будем ждать, – он показал на второй стул в углу. – Присаживайтесь. Это надолго, – рентгенолог глянул на часы, будто хотел подчеркнуть свои слова.
Кроули, не спуская глаз с окна, подтянул стул поближе и сел, нервничая.
– Итак, — сказал Рашид, поворачиваясь на стуле на пару дюймов туда-сюда и разглядывая демона. – Откуда вы двое друг друга знаете?
Кроули несколько секунд отрешенно пялился на него. Он открыл рот, чтобы сказать, что они братья (что было по большой степени правдой), осознал очевидную разницу в возрасте между ними, которая теперь делала это довольно неправдоподобным, и, запинаясь, выговорил:
– Мы двоюродные братья.
Рашид поверил в эту ложь довольно легко и задумчиво кивнул.
– Вы, похоже, очень хорошо ладите. Мы с моими двоюродными вечно ссоримся, – рентгенолог слегка рассмеялся. – Родственники. Понимаете, о чем я?
– Ага, – сказал Кроули, затем подумал о том, что Рай и Ад никогда не ладили, несмотря на то, что они все изначально были ангелами, и добавил еще одно «ага», на этот раз тверже. – Но Азир… Зирафель и я, мы знаем друг друга уже очень давно.
Рашид кивнул.
– Понимаю. Все равно, приятно видеть, что кто-то пришел с ним. Некоторые пациенты, которым нужно сканирование, просто приходят одни. Это очень грустно.
Кроули промычал в знак согласия и снова обратил взгляд за окно, туда, где ступни Азирафеля были единственным доказательством того, что ангел все еще был с ним.
Рашид проследил за его взглядом и, видимо, понял, что Кроули не так уж заинтересован в беседе. Рентгенолог протянул руку и достал книгу откуда-то из-под панели управления, спокойно скрестил ноги, вытянув их перед собой, открыл книгу на закладке, устроился поудобнее и начал читать.
Кроули не спускал глаз с окна, чувствуя как его тревога стихает, по мере того как время проходило, а ноги Азирафеля ничего не делали, разве что рассеянно постукивали в такт чему-то неслышному время от времени. Каждые несколько минут он отрывал глаза от окна ровно на столько времени, сколько нужно было, чтобы оглядеть комнату, прощупывая ее в поисках какого-либо божественного или дьявольского влияния. Все казалось спокойным.
Пятьдесят минут тянулись медленно, Рашид время от времени зевал, перелистывая страницы книги. Наконец, что-то на панели слегка пискнуло. Рентгенолог поднял взгляд, заложил место, где читал, закладкой, убрал книгу и набрал пару команд на панели. Затем он нагнулся к микрофону, нажал на кнопку и сказал:
– Отлично, мистер Зирафель, мы закончили. Вы молодец. Мы сейчас придем достать вас.
Кроули встал и последовал по пятам за Рашидом, когда тот толкнул дверь и вошел в кабинет МРТ. Он осторожно выкатил стол, и Кроули почувствовал облегчение, когда Азирафель жизнерадостно сказал:
– Вот видишь, дорогой мой, все было не так уж и страшно.
Рентгенолог снял мягкие ремни и помог ангелу слезть со стола.
– Там было чертовски скучно, правда, должен признать, – сказал Азирафель Кроули вполголоса по дороге обратно в другую комнату.
– Теперь вы можете переодеться в свою одежду, – сказал Рашид, закрывая за ними дверь. – А потом я провожу вас назад в фойе. Там можно слегка заплутать.
Азирафель исчез в уборной и появился пару минут спустя, полностью одетый, в очках и кошмарной гавайской рубашке, которую он использовал для маскировки. Он протянул аккуратно сложенную больничную рубаху рентгенологу.
– Отлично, – сказал Рашид, кладя рубашку на панель и показывая на дверь. – Результаты придут через пару дней, – объяснил он, ведя их назад по коридору. – Кажется, мы должны послать их доктору Гриффитс, вам знакомо имя? В Лондон?
– Да, все верно, – сказал Кроули.
– Значит, мы все это для вас устроим, – сказал он, когда они снова вошли в зал ожидания. – Найдете дорогу отсюда?
Кроули кивнул.
– Что ж, было приятно познакомиться, – сказал Рашид, снова пожимая им руки. – Желаю вам хорошо доехать.
Азирафель поблагодарил его, и вскоре они вдвоем шли туда, где демон припарковал машину Берта.
Кроули был так же бдителен по дороге назад в Мидфартиг, как и по дороге в Бристоль, но поездка тоже закончилась без происшествий. И все же он выдохнул с облегчением, когда почувствовал защитную ауру заклятия Адама, окутавшую их.
Кроули остановил машину прямо на подъездной дорожке Берта, и зашел внутрь поблагодарить бармена и вернуть ключи. Берт спросил, как все прошло, Кроули объяснил, что они не узнают этого еще пару дней. Все равно бармена, казалось, успокоило то, что Кроули показал Азирафеля профессионалу. Демон пообещал держать его в курсе дальнейших подробностей. На полпути к дверям он повернулся, залез в карман и протянул Берту двадцатифунтовую купюру, чтобы покрыть бензин.
Он забрал Азирафеля около подъездной дорожки, и они прошли уже половину пути до дома, прежде чем Кроули осознал, что десять лет назад он бы никогда даже не задумался о такой вещи как возмещение расходов за бензин.
Ведущим британским исследователем проблем старения и потери памяти оказалась невролог доктор Рене Гриффитс: Кроули сделал несколько дорогих звонков и убедил ее, что визит на дом будет стоить ее времени.
Через два дня после того, как Харпер и Мара отправились в свадебное путешествие, Кроули усадил Азирафеля и рассказал ему то, что узнал от Берта. Азирафель сначала удивился, а потом сказал, что это объясняет многое из того, что люди ему говорили. Так как человеческая медицина не входила в область компетенции ни одного из них, то они договорились, что Азирафеля осмотрит кто-нибудь, кто знает, о чем говорит. Ангел выглядел обеспокоенным из-за этого, что, в свою очередь, только усилило тревоги Кроули по поводу всего этого дела. Если это правда что-то серьезное, Кроули знал, что вина будет лежать целиком и полностью на нем, потому что он не обратил на это внимания раньше.
Шел дождь в то утро, когда доктор Гриффитс приехала с большим дипломатом и негромко постучала в дверь.
Кроули впустил ее и проводил в гостиную.
– На улице немного мокро, – поприветствовал ее Азирафель, вставая и пожимая ее темнокожую руку. – Простите, что позвали так срочно.
– Не беспокойтесь, – сказала она, бросив взгляд на Кроули. – Вы щедро заплатили за мое время, – она снова повернулась к ангелу. – А вы мистер Зирафель?
– Именно так. По всей видимости, я сейчас в несколько затруднительном положении.
Доктор Гриффитс тепло улыбнулась ему.
– Что ж, мы выясним это вместе. Можно мне..? – она показала на обеденный стол.
– Прошу вас, располагайтесь, – сказал Азирафель.
Доктор Гриффитс положила свой дипломат на стол и открыла его, достав стопку бумаг.
– Итак, поскольку мистер Кроули сказал мне, что у вас бывают проблемы с памятью, обычно в таких случаях мы бы начали с теста на аппарате МРТ – это сканирование мозга. Чтобы посмотреть на физическое состояние. Но мистер Кроули, – тут она снова посмотрела на демона. – Сказал, что это невозможно и что я должна сделать все возможное с тем, что могу принести с собой, – она вытащила несколько бумаг из дипломата и начала раскладывать их на столе. – Так что, я думаю, я проведу вам несколько тестов на запоминание и попробую посмотреть, что можно понять по ним, – она повернулась к Азирафелю, бросив многозначительный взгляд на демона, топчущегося рядом. – Вы имеете право на сохранение приватности в этих вопросах, мистер Зирафель. Если вы предпочитаете, чтобы мистер Кроули ушёл?..
Азирафель моргнул с весьма озадаченным видом.
– Нет, конечно, нет.
– В таком случае, если вы двое присядете, мы можем начинать.
Ангел сел напротив доктора за обеденным столом, а Кроули подтащил стул и разместился рядом с Азирафелем.
– Мы начнём с теста, который расскажет нам, как ваш мозг справляется с пространственной информацией, – сказала доктор Гриффитс, подвинув два листа бумаги и ручку к ангелу. Первый лист был чистым, а на втором была напечатана сложная геометрическая фигура из пересекающихся форм. – Я хотела бы, чтобы вы повторили изображение на этом листе бумаги, – объяснила доктор, показывая на два листа.
Азирафель некоторое время изучал переплетение форм. Кроули оно немного напоминало перевернутый дом с несколькими дополнительными треугольниками и кругами, вброшенными внутрь.
– Можете рисовать столько времени, сколько потребуется, – сказала она.
Азирафель поднял ручку и, постоянно переводя взгляд с одного листа на другой, начал переносить фигуру на чистую бумагу. Кроули ничего не говорил, но его глаза следили за каждым штрихом.
Было не похоже, чтобы рука ангела дрожала, но даже самые прямые его линии были слегка неровными. Азирафель никогда особенно не увлекался живописью, но Кроули упал духом, когда ангел замер. Азирафель перевёл взгляд с одного листа бумаги на другой, ручка неуверенно зависла в воздухе. Он справился с основными фигурами, но демон видел пару линий, которые он упустил, и отношения между фигурами не всегда были верными. Азирафель перевел взгляд с одного изображения на другое и положил ручку.
– Это чуточку трудновато, – сказал он.
Доктор Гриффитс кивнула и забрала листы без комментариев. Кроули пялился на Азирафеля, пытаясь заглянуть прямо ему в голову.
– Далее я назову вам три коротких слова, и я хочу, чтобы вы их запомнили. Я попрошу вас повторить их позже.
Азирафель кивнул:
– Хорошо.
Доктор Гриффитс опустила глаза туда, где у неё на коленях лежал планшет.
– Птица, суп, флаг, – сказала она. Азирафель снова кивнул.
Доктор спокойно посмотрела на него, перевернула следующую страницу своих заметок и снова подняла глаза.
– Что вы можете сказать мне о том, какого рода симптомы вы наблюдаете? Все, что может показаться необычным, даже если эти вещи кажутся несвязанными.
Азирафель взглянул на Кроули.
– Ну, он любит терять очки, – подсказал демон. – Он немного заблудился на днях, ушёл не туда.
– Я иногда забываю, куда положил книги, – добавил Азирафель.
– Он… ээ… забыл моё имя однажды, – сказал Кроули. Азирафель снова посмотрел на него, и выражение его лица было таким виноватым, что демон не удержался и добавил:
– Но это не страшно.
Доктор Гриффитс записывала.
– Что ещё?
Кроули задумался.
– Иногда он забывает причесаться, – подсказал он.
– Пальто, – сказал Азирафель. – Иногда они немного… я как будто бы не понимаю…
– Он пытается надеть их вверх ногами, – пояснил Кроули. – Нечасто, но…
Доктор Гриффитс кивнула.
– Что-то может повторяться, а что-то другое произойти только раз или два, – сказала она. – Это может быть нечто общее или частности. Важно и то, и другое.
– Ну, – сказал Кроули, раздумывая, как бы получше это сформулировать. – У нас с ним… давняя общая история, – сказал он осторожно. – И он стал забывать её фрагменты. Имена, места действия и все такое.
– Я записываю все, что помню, – сказал Азирафель с готовностью. – Пока не потерял это.
– Это правильное решение, – сказала доктор Гриффитс, делая паузу в записях. – Стимулирование воспоминаний, поддержание остроты ума – это может помочь.
– Обычно дело в мелочах, – объяснил Кроули. – Трудности с завязыванием шнурков, попытки дважды поставить чайник – такого рода вещи.
– Иногда, когда я занимаюсь садоводством, – добавил Азирафель. – Я полю, а потом понимаю, что пытаюсь вытащить сорняк, который не держу, – он изобразил, как хватает нечто несуществующее. – Получается, что я полю воздух.
Доктор Гриффитс улыбнулась, и Азирафель – тоже, слегка, но Кроули видел мало веселого в этой ситуации.
– Есть что-нибудь ещё, что вы могли бы вспомнить? – спросила она.
Кроули почесал ухо.
– В основном это все, мне кажется, – сказал он.
– Когда, по-вашему, это началось? Недавно?
– Вероятно, три-четыре года назад, – предположил Кроули, посмотрев на Азирафеля, в ожидании подтверждения. Ангел кивнул.
Доктор Гриффитс кивнула, сделала заметку и перелистнула новую страницу своего планшета для записей. Она посмотрела какие-то бумаги в дипломате, а затем подвинула две из них к Азирафелю. Это были две фотографии конструкции, которую кто-то собрал из цветных кубиков. Она была похожа на постройку ребёнка. Мгновение спустя Кроули понял, что это были две фотографии одной конструкции из кубиков, но сделанные под разным углом.
– Я хочу, чтобы вы посмотрели на эти две фотографии, – сказала она. – И определили, представлен ли на них один и тот же объект.
Азирафель наклонился над картинками, внимательно вглядываясь то в одну, то в другую.
– О, боже.
Кроули заметил, что тоже подался вперед и его глаза перескакивают с одной картинки на другую. Один из желтых кубиков на краю конструкции, заметил Кроули, был поставлен иначе на второй картинке, как и маленький синий кубик у центра.
На фотографиях были разные конструкции.
Азирафель смотрел на них долгое время.
– Да, они одинаковые, – наконец сказал он. Кроули посмотрел на него, а ангел продолжал внимательно разглядывать картинки. – Погодите, – через секунду исправился Азирафель. – Нет, они разные. Этот синий повернут в другую сторону, – он постучал по синему кубику в центре.
Доктор Гриффитс кивнула, пометила что-то на своем планшете и забрала фотографии.
– Это немного сложновато, – сказал ангел, скорее Кроули, чем кому-то еще. – Они сдвигают что-нибудь совсем чуть-чуть…
Доктор подвинула к нему еще две фотографии.
– Как насчет этих двух?
Доктор Гриффитс протестировала Азирафеля еще два раза фотографиями кубиков. Ангел уверенно заявил, что они все были одинаковыми, хотя Кроули заметил, что во втором наборе они различались.
Доктор ничего не комментировала, только помечала что-то на своем планшете. Она снова подняла глаза на Азирафеля.
– Теперь, я назову десять слов, и я бы хотела, чтобы вы повторили их мне, когда я закончу.
– Давайте.
– Вода, корона, сундук, чайник, лошадь, мяч, яблоко, грузовик, галстук, дротик.
– Галстук, дротик, вода, – быстро перечислил Азирафель. – Сундук, яблоко, грузовик, – он остановился. – Чай там был? Ах, да: чайник, – он снова помедлил. – Э-э, это сколько было?
– Семь, – сказал Кроули.
Лицо Азирафеля погрустнело.
– А, – он взглянул на демона. – Прости.
Кроули покачал головой.
– Мистер Зирафель, вы помните три слова, которые я назвала вам в начале нашего сеанса? – спросила доктор Гриффитс.
– Птица, суп, флаг, – сказал ангел, на мгновение задумавшись.
Доктор кивнула и отметила что-то еще на своем планшете, прежде чем снова поднять глаза.
– Итак, эти результаты, какими бы они ни были, ничего не доказывают однозначно, – сказала доктор Гриффитс, спокойно глядя на них поверх своего планшета. – Так как у нас есть только одна эта точка на графике, мы не можем строить догадок о том, происходит ли ухудшение, улучшение или же все остается неизменным. Может быть, у вас никогда не было идеальной памяти.
Азирафель покачал головой, в то же время как Кроули сказал:
– У него была потрясающая память.
Доктор Гриффитс посмотрела на них по очереди.
– Он мог почти с точностью до страницы вспомнить, где что-то прочитал в книге, – сказал Кроули. – И это из сотен книг, и даже если он прочитал их тыс… десятилетия назад, – оборвал себя Кроули.
– Мы все равно не можем делать слишком смелых догадок, – сказала доктор Гриффитс. – Не раньше, чем будут более полные данные. Мы должны повторять эти тесты регулярно, чтобы составить график прогресса мистера Зирафеля, но эти тесты все равно могут показать нам не так уж много, – она посмотрела на Кроули. – Что мне действительно нужно, так это сканирование мозга – это единственный способ узнать наверняка, с чем мы имеем дело. Я не могу поставить диагноз по одним только тестам памяти.
Кроули нахмурился, глядя на нее.
– Этот аппарат МРТ… возможно ли каким-то образом сделать это здесь?
Доктор Гриффитс покачала головой.
– Не важно, сколько у вас денег, мистер Кроули, невозможно перевезти стоящую много миллионов фунтов машину размером с комнату через всю страну. Вам придется приехать в больницу.
Азирафель неловко поерзал на стуле.
– Где находится ближайшая? – спросил Кроули. – Географически?
Доктор задумалась.
– Я работаю в Лондоне, но, полагаю, в Бристольском Университете может быть своя. Я могла бы сделать пару звонков.
Кроули кивнул, взвешивая за и против.
– Это плохая идея, Кроули, – прошипел ему Азирафель.
Доктор Гриффитс наблюдала за их разговором с интересом.
Кроули встал и сделал знак Азирафелю, что хочет поговорить с ним наедине.
– Извините нас, – сказал Азирафель, прежде чем последовать за демоном в кухню. – Ты же всерьез не думаешь об этом? – яростно прошептал ему Азирафель.
– Если это единственный способ…
– Единственный способ сделать что? – прошипел ангел. – Мы знаем, что происходит, Кроули. Я теряю память. Сканирование мозга не остановит это.
– Ты этого не знаешь, – резко ответил Кроули. – С современной медициной – кто знает?
Кое-что пришло ему в голову, и он вдруг удивился, что ему понадобилось столько времени, чтобы додуматься до этого. Он протянул руку и положил ладонь на плечо Азирафеля.
Демон взял часть своей силы и перелил ее в ангела, направляя ее как можно лучше, веля ей исцелить разум и память Азирафеля. Он почувствовал, как его силы вошли в ангела, и с надеждой убрал руку.
– В тот раз в Греции, когда троянцы наступали, – быстро спросил его Кроули. – Я был развоплощен. Ты помнишь, как?
Азирафель нахмурился. Кроули с отчаянием вглядывался в его лицо, ища хотя бы след воспоминания, но там не было ничего. Ангел моргнул и грустно покачал головой.
– Прости, мой дорогой, ничего не вспоминается.
Кроули вздохнул и опустил взгляд.
– Попытаться стоило.
Азирафель положил руку на плечо демона.
– Мы не знаем, что может случиться, если мы покинем Мидфартинг, – тихо сказал ангел. – Мы не знаем, ищут ли они меня до сих пор и как. Мы не знаем, что они сделают, если поймают нас. Риск того не стоит.
– Они нас убьют, – сухо сказал Кроули. Он посмотрел на Азирафеля. – Но ты все равно умрешь, если мы не сможем найти способ Поднять тебя. И я клянусь, я найду его… но нам нужно исправить это сейчас, пока не стало хуже. Это выиграет нам время.
– Они могут сделать что-нибудь похуже, чем просто убить нас, – мрачно прошептал Азирафель. – Я-то хотя бы умру довольно быстро… но если они снова схватят тебя…
Кроули почувствовал, что качает головой.
– Не схватят. И к тому же, я их не очень интересую, помнишь?
– Я не хочу так рисковать, – прошептал Азирафель. Он облизнул губы и оглянулся через плечо Кроули на дверь в гостиную. – Послушай, – сказал он, все так же тихо. – Если ты правда хочешь, чтобы я сделал это сканирование, я сделаю, но я не хочу, чтобы ты ехал со мной. Это слишком опасно.
– Не дождешься, – прошипел Кроули в ответ. – Ты думаешь, я позволю тебе уехать… одному? Чтобы Верхние тебя схватили, и я никогда… никогда… нет. У тебя нет твоих сил, ангел, ты даже не сможешь почувствовать ауру. Ты будешь беззащитен.
Губы Азирафеля печально изогнулись.
– Я поеду с тобой, – продолжал Кроули. – И буду настороже, и, если что-нибудь хоть запахнет подозрительно, я перенесу нас сюда сразу же. К тому же, Наверху не интересуются людьми, верно? Если мы отправимся сразу туда, а потом сразу обратно, и будем ехать всю дорогу и не высовываться, почему ты думаешь, что они заметят нас?
Азирафель, казалось, был не уверен, но Кроули мог сказать, что прогресс есть.
– Бристоль – это же всего-то – сколько? – час езды по М5? Я, к тому же, могу сотворить вокруг нас маскирующее заклинание, чтобы спрятать мою ауру… и, если мы поменяем стиль одежды – возьмем шляпы или что-нибудь такое – мы не будем так узнаваемы, на случай если они ищут наши последние воплощения.
– Может быть, – неуверенно сказал Азирафель.
– Это сработает, – сказал Кроули с уверенностью, которой не ощущал. – Прошло все-таки уже десять лет – наверняка они ищут уже не так усердно: неужели Наверху нет более важных дел, на которые можно потратить время?
Азирафель промычал в знак согласия.
– Хорошо, – сказал Кроули спустя некоторое время. – Мы договорились?
Азирафель все еще казался слегка недовольным, но кивнул.
– Да, договорились. Но при первом же признаке опасности, ты оттуда линяешь.
– Мы оттуда линяем, – поправил Кроули.
Губы Азирафеля скривились, но он кивнул.
Кроули кивнул вслед за ангелом и пошел назад в гостиную.
– Погоди, – сказал Азирафель, догнав его на полпути. Кроули повернулся к нему лицом.
– Как ты был развоплощен? – спросил ангел с искренним интересом. – Тогда, в Греции?
Кроули почувствовал, как его лицо потихоньку расплывается в улыбке.
– Полководец греков дал тебе копье, а ты не знал, что с ним делать. Ты повернулся и стукнул меня им по лицу, и я упал с зубчатой стены, – сказал он, смакуя выражение ужаса, появившееся на лице Азирафеля. – Ты убил меня, ангел, – закончил Кроули небезрадостно.
– Мне так жаль, – сказал Азирафель, он выглядел ошеломленным.
– Да, тогда ты то же самое сказал, – ответил ему Кроули, хлопнув ангела по плечу. – После чего сразу добавил: «Не падай духом».
Три месяца спустя, первые следы весны начали просачиваться в мир, принося нотки зеленого на деревья и траву.
Кроули лежал, вытянувшись на диване и положив ноги на дальний подлокотник, читая одну из тех книг Азирафеля, что поинтереснее (кто бы знал, что деловые практики пятнадцатого века могут быть такими подлыми?), когда он скорее почувствовал, чем услышал, что ангел вошел в комнату позади него.
Повернув голову, Кроули увидел Азирафеля, неуверенно застывшего в дверях.
– День добрый, – сказал он и вернулся к чтению.
Последовала пауза, настолько длинная, что он почти забыл, что Азирафель стоит там, когда ангел сказал очень осторожно:
– Дорогой мой.
– Да? – отозвался Кроули, не меняя своей очень удобной позы на диване.
– По-моему, что-то не так.
Кроули оглянулся на ангела. Если не считать того, что он странно мялся в дверях, он выглядел нормально.
– Что именно?
Азирафель закусил губу.
– Я опять забыл, куда положил свои очки.
Кроули чуть не рассмеялся.
– Это не проблема, ангел, ты это делаешь дважды в неделю, – заметил он. – Посмотри на кухне.
Азирафель не двинулся с места.
– Трижды в неделю.
Кроули моргнул, глядя на него, по-прежнему высовываясь из-за спинки дивана.
– Что?
– Я записывал. Теперь это уже происходит, скорее, три раза в неделю.
Кроули стряхнул с себя внезапный легкий ужас.
– Это не страшно, – сказал он. – Ты стареешь, по людским меркам, так? Люди забывают что-нибудь постоянно, – он снова вернулся к книге, хотя его глаза больше не видели слов на странице.
– Дело не только в этом, – сказал Азирафель, и теперь он обошел диван и встал с другой стороны. Его руки нервно подергивали рукава, и, когда он неловко остановился у своего кресла, его глаза искали лицо Кроули.
Демон посмотрел на него неуверенно.
– Что такое?
Азирафель сглотнул. Его руки перестали одергивать рукава.
– Я, кажется… я забыл… Ох, дорогой мой. Я не могу вспомнить твое имя.
Кроули сел.
– Не то чтобы… Я помню, кто ты, – быстро сказал Азирафель, и его голос вдруг зазвучал очень взволнованно и расстроенно. – И я помню, что ты сделал, и вообще, я только не могу… Я, кажется, не могу…
– Кроули, – сказал демон. – Меня зовут Кроули.
Облегчение от осознания моментально охватило черты Азирафеля.
– Да! Да. Кроули. Боже, Кроули, прости меня. Я просто… Я не знаю, – ангел опустился в свое кресло и вдруг показался очень потерянным. – У меня такое чувство, будто я разваливаюсь по швам. Я просто столького не могу… не могу вспомнить. Обычно все возвращается несколько часов спустя, но еще никогда… никогда не было ничего подобного.
Кроули в ужасе смотрел на Азирафеля, пытаясь осмыслить то, что говорил ангел.
– Раньше я мог перечислить всех царей древности, – пожаловался Азирафель. – Всех пророков, большую часть кесарей. Я пережил это, Кроули. Но теперь, – ангел покачал головой, внезапно сильно побледнев. – Мне повезет, если я вспомню Юлия Цезаря, а я встречал его. Я хочу сказать, разве вы с ним не зависали какое-то время? Я просто не могу… не могу вспомнить, – Азирафель опустил голову на руки и потер веки костяшками пальцев. – И даже это еще не все. Я не знаю, насколько дело в этом, а насколько просто в старении, но есть обычные вещи, которые… вещи, о которых я не задумываюсь, просто делаю по инерции. Но у меня больше не получается делать их правильно. Например, завязывать шнурки или… или застегивать рубашку. Помнишь тот день? Я честно… я даже не заметил, Кроули. Я как будто бы летел на автопилоте, но управление было сломано.
Азирафель обреченно уставился в пол.
– Сначала я подумал, может быть, я просто теряю воспоминания, потому что нельзя уместить все, что случилось за шесть тысячелетий в человеческий мозг, но многие годы проблем не возникало… Я не…
Кроули ухватился за одну фразу в словах Азирафеля.
– Погоди, «годы»? Как долго это уже продолжается?
Ангел беспомощно пожал плечами.
– Три или четыре года, может? Сложно сказать… долгое время это были просто мелочи, – он показал на свое лицо. – Потеря очков: никто больше так не теряет вещи, как я. Это наверняка ненормально. Мне кажется, ты даже скрепки не посеял за все это время.
Кроули открыл рот, но не нашелся, что сказать. Что он мог сказать?
– Это ухудшается, мне кажется, – угрюмо продолжал Азирафель. – Я пропустил работу на днях. Подумал, что у меня выходной: в итоге, вместо этого пришел, когда не должен был. Я просто… Я не знаю, что происходит и можно ли это остановить, – Азирафель поднял глаза и встретился с Кроули взглядом. Ангел выглядел очень испуганным. – Я не хочу забыть все, что произошло.
Кроули сглотнул.
– Ты не забудешь.
Демон ждал, что Азирафель спросит, как он планирует сделать подобное утверждение правдой, но вместо этого ангел только кивнул, глядя в пол.
– Я… я могу что-нибудь сделать? – спросил Кроули через некоторое время.
Азирафель пожал плечами.
– Не знаю. Не позволяй мне оставлять плиту включенной, я полагаю, – ангел взглянул на Кроули. – Я просто… хотел, чтобы ты знал. На случай, если станет хуже. Прежде чем станет хуже.
Кроули лишь смотрел на ангела растерянно. Он чувствовал себя так, будто его ударили под дых. Он все еще пытался осознать то, что Азирафель рассказал ему. Это казалось нереальным.
Наконец, ангел встал и пошел назад в кухню. Голова Кроули повернулась ему вслед, но у него все еще не было слов.
Когда ангел ушел, Кроули упал обратно на диван, через мгновение осознав, что все еще держит книгу, которую читал. Он закрыл ее, не трудясь запоминать страницу, на которой он остановился, провел рукой по гладкой обложке, чувствуя неровную текстуру под кончиками пальцев.
У него тяжко ныло под ложечкой, веселое настроение, в котором он пребывал ранее, испарилось.
Долгое время он просто глядел вниз на книгу, вновь и вновь пробегая пальцами по ее обложке, вбирая глазами каждую трещинку и изъян. Его пальцы провели по уголкам, где материал начинал изнашиваться и протираться. Спустя неопределенное количество времени он встал и аккуратно положил книгу на диван.
Он прошел через кухню и наверх по лестнице. Он нашел Азирафеля сидящим на краешке кровати, снова пишущим в своей маленькой черной книжке.
Кроули нерешительно постоял в дверях некоторое время, глядя на Азирафеля. В его внешности было так мало отличий по сравнению с тем, когда он был ангелом. На его лице, конечно, появились морщины, и светлые виски прочертили седые пряди, но все остальное было прежним. Его волосы все еще лежали наполовину нечесаным нимбом, и он все также одевался, как профессор из пятидесятых: клетчатые свитера, рубашки и все такое. Даже очки, сидевшие у него на носу, идеально ему подходили. Единственным, чего не хватало, была маленькая искра божественного, аура его спрятанных крыльев, которая, казалось, пропитывала воздух, всегда, когда ангел был рядом. Кроули не чувствовал ее многие годы – он даже перестал замечать ее несколько тысячелетий назад – но сейчас внезапно понял, что очень сильно по ней скучает.
– Ты уверен, что я ничего не могу сделать? – спросил Кроули, и его голос прозвучал мягче обычного даже для его собственных ушей.
Азирафель поднял голову, его ручка тут же замерла на бумаге.
– Нет, я… А вообще-то, – оборвал сам себя ангел, взглянув вниз на книжку в черном переплете, лежавшую у него на коленях. – Ты можешь помочь мне с этим, если хочешь. Возможно, так будет лучше для нас обоих.
Кроули нахмурился, глядя на книжку и подходя ближе.
– Что это?
Ангел писал в ней время от времени уже несколько месяцев, но Азирафель никогда не говорил ему, что это, когда Кроули проявлял интерес.
Азирафель опустил на нее взгляд, пробегая пальцем по уголку.
– Дневник, – сказал он. – Скорее, мемуары, вообще-то, – он поднял глаза на Кроули. – Или автобиография. Это моя жизнь, Кроули, то, что я помню из нее, пока я еще могу ее вспомнить.
Долгое время Кроули мог лишь смотреть на ангела, не говоря ни слова. Потом его глаза упали на книжку, где убористый почерк Азирафеля разливался по страницам. Он дошел до середины тома. Он писал его уже давно.
– О, – сказал, наконец, демон. Он сделал вдох и сел на краешек кровати рядом с Азирафелем. – На какой ты части?
– Мы только что узнали, что Уорлок – не Антихрист.
Кроули резко посмотрел на него:
– Ты уже на Апокалипсисе?
– Нет, я иду от конца к началу, – объяснил Азирафель. – Я помню недавние события лучше всего. Апокалипсис был началом всего этого безобразия: я пишу, начиная оттуда. Потом я выберу другую точку: может быть, Вторую Мировую войну или убийство Кеннеди, и пойду вперед оттуда.
– Кеннеди – хех, это была катастрофа, – сказал Кроули, фыркнув, припоминая происшествие с нежностью. – Поверить не могу, что ты отвел пулю, но она все равно его убила. Вот что называется невезением, а?
– Скорее, саботажем, – парировал ангел. – Кажется, я помню, как кое-кто меня отвлекал.
– Я не виноват, что ты такой сладкоежка без силы воли, – запротестовал Кроули. – и это было очень вкусное бисквитное пирожное.
Ангел издал звук, который не означал несогласие, и Кроули почувствовал, что начинает улыбаться. Тяжесть с груди стала приподниматься.
– Видишь, ты вспомнил это, – указал Кроули с надеждой. – Может быть, все не так плохо, как тебе кажется.
Азирафель улыбнулся, но в его улыбке надежды было мало.
– У меня все ещё есть большая часть воспоминаний. Иногда кристально ясных, иногда – совсем нет. Я надеюсь, что, если запишу, то смогу потом вернуться и напомнить себе, если что-то забуду. Лучше не испытывать судьбу.
– Хорошая идея, – сказал Кроули. – Хотя у тебя всегда есть я, верно? Я же пережил все это с тобой.
– Да, – сказал Азирафель, вдруг немножко повеселев. – Пожалуй, что так.
– Итак, – сказал Кроули, потирая руки и уже гораздо лучше относясь ко всему этому делу. – Уорлок. Мы ехали на Бентли. Слушали лучшие хиты Queen, конечно. А потом Внизу решили связаться со мной…
После этого, казалось, пролетели месяцы. Нагрузка в банке у Кроули увеличилась, а Азирафель чаще обычного проводил время в гостях у жителей деревни. Или, может быть, он не проводил больше времени вне дома, – задумался демон однажды, когда Азирафель ушёл пить чай к одной женщине из швейного кружка. Может быть, просто Кроули стал острее замечать его отсутствие.
Пожалуй, теперь, когда Кроули знал, что могут быть проблемы, он чувствовал потребность оглядеть ангела с ног до головы, прежде чем тот покидал коттедж по какой-либо причине. Обычно Азирафель выглядел довольно прилично и несомненно радостно, когда прощался с демоном, но изредка его волосы были буйными и явно непричесанными, или свитер был надет задом наперёд. Пару раз он даже пытался надеть пальто вверх ногами. Это были мелочи, но они случались достаточно часто, чтобы Кроули никогда не мог забыть об их существовании.
Азирафель мог завязывать шнурки десять минут, или пойти полоть сад, только чтобы вернуться через минуту, обнаружив, что он уже его прополол. И потом, были и более крупные происшествия.
Однажды Кроули вернулся с работы и обнаружил, что Азирафель и Фэй Апхилл, местная швея, пьют чай в гостиной.
Ангел встретил его довольно теплой улыбкой, но Фэй оттащила Кроули в сторонку и сказала ему, что она нашла Азирафеля, который бродил около ее дома на краю деревни, очевидно потерявшись по дороге с работы.
– Он казался в своем уме, только вот будто бы совсем забыл, как вернуться, – сказала она серьезным тоном. – Тебе повезло, что я его нашла. Если бы он пошел дальше, то мог бы уйти прямиком из деревни. Неизвестно, что могло бы с ним случиться. За такими, как он, нужно присматривать, ты знаешь.
Кроули резко посмотрел на нее.
– «Такими, как он»? – повторил он ледяным голосом.
Она ответила на его взгляд укором.
– Ну, знаешь, – сказала она. – Он же вовсе не первой молодости. С нами со всеми бывает, – она повернулась, чтобы бросить взгляд через плечо на Азирафеля. – Он душка, но ему уже много лет, – сказала она немного добрее.
– Много лет, – пробормотал Кроули, зная, что это правда, но при этом с иронией размышляя о том, что ангел внешне был в отличной форме для человека, которому более шести тысяч лет.
– Просто приглядывай за ним, хорошо? Кто знает, куда он забредет в следующий раз, а не все такие внимательные, как я. Повезло, что я оказалась рядом и знала, где вы живете: он не помнил даже адреса.
Она посмотрела на него многозначительно, но смысл этого взгляда остался совершенно не ясен Кроули, а затем она пошла к дверям, на ходу помахав на прощание Азирафелю.
Когда она ушла, Кроули направился туда, где ангел сидел на диване, сложив руки на коленях.
– Прости, – сказал Азирафель прежде, чем Кроули успел раскрыть рот. – Я просто как бы… потерялся и не понял этого, – ангел откинулся на диване, как будто был совершенно готов к тому, что его будут отчитывать. – Я постараюсь быть внимательнее в следующий раз.
Кроули не мог найти в себе силы сердиться на ангела, вместо этого он только вздохнул:
– Просто не покидай деревню, и все будет хорошо, – сказал он. – Но тебе стоит написать наш адрес на бумаге и положить в карман пальто, – он помедлил, а потом добавил. – И напиши там мой номер телефона тоже. Мой личный номер. Просто на всякий случай.
Азизафель бросил на него быстрый взгляд: ангел знал, как надежно Кроули хранил этот номер.
– И ты сможешь позвонить мне, если потеряешься или что-нибудь такое, – сказал Кроули, удерживая голос ровным. – Это правда не проблема.
Азирафель казался слегка неуверенным, но сделал, как его просили.
Ангел продолжил писать свои дневники, закончив том с Апокалипсисом и купив новые, одинаковые книжки для следующих разделов. Обычно он мог вместить около пятидесяти лет в один относительно тонкий томик: на протяжении большей части истории ангел и демон проводили поразительно много времени, просто пытаясь избегать своих обязанностей и неминуемых злоключений, которые им сопутствовали. Кроули полагал, что не очень-то много обедов в Ритце можно описать, прежде чем заключить, что они все были, в общем-то, одинаковыми.
Кроули помогал, где мог, иногда давая лишь дату, имя или какую-то другую деталь, а иногда пересказывая целые эпизоды со своей точки зрения. Он никогда прямо не читал ничего из написанного Азирафелем, хотя у него всегда было общее представление о том, что там происходило: он присутствовал при большинстве этих событий. Правда, иногда он задумывался, сколько добавлял ангел того, что не было просто бесстрастным списком имен, дат и событий. Было полно того, чего Кроули не знал об ангеле, и он поймал себя на том, что рассеянно задумывается, что же он мог бы узнать, если бы прочитал дневники. Азирафель никогда не запрещал ему этого: заканчивая их, он даже надписывал номера в правом верхнем углу на каждой обложке и ставил их друг рядом с другом в шкафу в обратном хронологическом порядке. Они просто стояли там, аккуратные томики в черных переплетах, которые у Кроули чесались руки снять с их полки. Но он никогда этого не делал: это просто казалось неправильным.
Большую часть года ангел и демон жили, исходя из предположения, что то, что происходило с Азирафелем, было просто следствием их обстоятельств. Ангел теперь был смертным, а разум людей рушился с течением времени. Просто так случилось. Учитывая это и тот факт, что в сравнении с обычными людьми, у Азирафеля было гораздо больше воспоминаний, которые он мог потерять, трудности, которые иногда приходилось испытывать ангелу, были неудивительны.
Это изменилось в тот вечер, когда Харпер женился. Кроули и Азирафель вежливо отказались прийти на церемонию, так как ни один из них не желал подходить к приходской церкви ближе, чем на двадцать метров, но празднование проходило в пабе. Берт настоял на том, чтобы его соперник по части кухни пришел в паб, где будет бесплатный обед и напитки, и это привлекло на вечеринку внушительных размеров толпу.
Кроули и Азирафель заняли свои обычные места за барной стойкой, хотя они оба проводили большую часть времени, повернувшись на стульях, чтобы иметь возможность участвовать разговоре и слушать неловкие истории, гулявшие по залу.
Одна особенно личная, касающаяся подростковой победы Харпера, только что прозвучала, вызвав взрыв хохота, прокатившийся по толпе, когда невеста Харпера, в данный момент нахмурившаяся женщина по имени Мара, в шутку шлепнула его по руке.
Кроули хихикнул и отхлебнул из своего стакана. Рядом с ним Азирафель сделал осуждающее лицо, но даже он не мог подавить веселого смешка, после чего моментально повернулся назад, лицом к бару.
– Слушай, Берт, – позвал он. – Можно мне один этот… этот… как обычно, – с грехом пополам закончил ангел.
– Само собой, – сказал Берт, и через минуту Азирафель повернулся с новым стаканом.
На другом конце комнаты брат Харпера, он же его шафер, взмахнул руками, призывая к тишине, и поднял кружку с лагером.
– За моего младшего братишку! – сказал он. – Который был самой здоровенной занозой в заднице, какую только можно представить. И хотя я не хотел бы, чтобы это было иначе, я рад, что отныне он станет занозой в заднице кого-то другого.
Харпер покраснел, но Мара наклонилась и поцеловала его в щеку, что, судя по всему, его подбодрило.
– За счастливую пару! – провозгласил брат Харпера и неряшливо отхлебнул лагера. Вокруг раздались аплодисменты, и Кроули и Азирафель выпили со всеми вместе. На мгновение все стихло, пока все пили, а затем кто-то включил праздничную музыку, и вскоре зал снова загудел от разговоров.
– Пригляди за моим стаканом, я сейчас вернусь, – сказал Азирафель, похлопав демона по плечу, прежде чем направиться через лабиринт из столиков, накрытых белой скатертью, к туалету.
Кроули сделал еще глоток и протянул руку, чтобы поставить свой стакан рядом со стаканом ангела.
– Как у него дела? – спросил Берт, облокотившись о стойку с противоположной стороны.
Кроули обернулся и посмотрел на него.
– У кого?
Бармен кивнул головой в том направлении, куда ушел Азирафель.
– У твоего друга. Зирафеля. С неизвестным именем, – в голосе Берта на мгновение опять проскользнули нотки юмора.
– А, у него все в порядке, – сказал Кроули, уклончиво.
– Он к кому-нибудь с этим ходил?
Кроули повернулся дальше, чтобы смотреть прямо в лицо бармену.
– Ходил к кому-нибудь с чем? – спросил он, порядком озадаченный.
– Ну, ты знаешь, – сказал Берт, и по его голосу вдруг стало заметно, что ему слегка неудобно. – У него же Альцгеймер, да? Что говорят доктора?
Кроули моргнул, глядя на него.
– Погоди, что?
Берт странно на него посмотрел.
– Прости, если я перехожу границы, – сказал он, нервничая. – Я просто заметил… я подумал… – бармен остановился, чтобы собраться с мыслями. – Смотри, он постоянно забывает очки, пытается уйти без них. Забыл, как меня зовут раза два или три. Однажды пытался поговорить со мной о своем друге, Михаиле каком-то. Или, может, это был его бывший начальник, я не совсем разобрал.
Кроули полностью развернулся на стуле, пригвоздив Берта напряженным взглядом.
– Слушай, это не проблема, и это не мое дело, – быстро сказал бармен, поднимая руки, как будто закрываясь от нападения. – Я просто волнуюсь за него, понимаешь? – Берт сглотнул и снова оглянулся в том направлении, куда ушел Азирафель. – У моей мамы был Альцгеймер, очень тяжёлый, и начиналось все именно так. По мелочам: забывала ключи, путала меня и моих братьев. Я знаю, что, если бы раньше показал её врачам, они могли бы больше для неё сделать.
– Погоди, это… Эта забывчивость – это что, болезнь?
Берт выглядел удивлённым:
– Ну, да.
Кроули откинулся на стуле.
– Я думал, это нормально… Я думал, это происходит со всеми лю… со всеми, – быстро поправился он. – Я думал, это естественно.
– Ну, это довольно естественно. Неизвестно, что это вызывает, – сказал Берт. – И иногда забывчивость – это просто забывчивость. Но потом, иногда это может быть деменция или Альцгеймер, или что-нибудь совсем другое. Но он не настолько стар, чтобы просто все забывать, я так не думаю. И лучше не искушать судьбу. Многое может произойти с мозгом, знаешь. Даже рак может быть.
Кроули глядел на него во все глаза, чувствуя растущий ужас. Он не принял во внимание, что человеческие болезни могут быть причиной.
– Но, наверное, это всё-таки не рак, – быстро сказал Берт, неправильно истолковав внезапную бледность демона. – Но серьёзно, он не был у специалиста?
Кроули покачал головой.
– Я не думал… – он опустил голову, его вдруг переполнило осознание огромности этого недосмотра с его стороны, этой ошибки, которая могла иметь ужасные последствия для ангела. – Я просто не подумал.
– Э, не казни себя так, – утешая, сказал Берт, которого встревожило, что Кроули так резко упал духом. – Уверен, все в итоге устроится. Но я бы показал его кому-нибудь, как можно скорее. Должен быть кто-то, кто специализируется в этой области, в Кардиффе, может, в Бристоле. Просто на всякий случай, знаешь?
Кроули безучастно кивнул, осознавая слова Берта. Кардифф. Бристоль. Они были в пятидесяти милях отсюда – слишком далеко, другими словами.
Берт грустно ему улыбнулся.
– Прости, что испортил свадебное веселье, – сказал он, действительно сокрушенным голосом. Казалось, он хочет остаться и еще поговорить, но другой человек у стойки пытался привлечь его внимание, и он неохотно отошел.
Кроули сидел молча, уставившись в свой бокал. Через некоторое время Азирафель упал на стул рядом с ним, радостный, как всегда. Он отхлебнул своего напитка и замер: Кроули почувствовал на себе взгляд ангела.
– Ты в порядке, мой дорогой?
Кроули сделал глубокий вдох и оторвал взгляд от бокала.
– Ага, – солгал он, посмотрев в середину зала, когда поднялся всеобщий рев: Харпер и Мара побаловали толпу поцелуем.
Азирафель проследил за его взглядом.
– Им будет хорошо вместе, – сказал он. – Я встречал Мару пару раз – она милая. Харпер с ума по ней сходит.
Пытаясь мыслями оторваться от разговора с Бертом, Кроули почувствовал, как приподнялся уголок его губ.
– Это по твоей части, да, ангел? – поддразнил он его, хотя и не отдавшись настроению всем сердцем.
– Нет, не совсем, – сказал Азирафель, пожав плечами. – И никогда не было.
– Что, ангел не любит свадеб? Разве наверху не радеют за такие вещи?
– Ну, да, в целом, – сказал Азирафель, наблюдая, как друзья и родственники молодоженов начали тянуть счастливую пару за руки, призывая их потанцевать. – Но это никогда не было моей сферой деятельности. И, к тому же, ангелы на самом деле не… ну, ты знаешь.
Кроули удивленно воззрился на него. Этот разговор принимал неожиданный оборот.
– В смысле, даже став человеком, – продолжал Азирафель, не отрывая взгляда от пары, когда их друзья растащили столы в разные стороны, создав импровизированный танцпол. – Я задумывался, может быть… но нет, – Азирафель пожал плечами и поглядел вниз на свой бокал, но его тон слегка повеселел. – Не мое это.
На танцполе Харпер и его невеста начали медленный танец.
Между ангелом и демоном повисла неловкая пауза.
– Да и не мое тоже, – тихо сказал Кроули через мгновение, чувствуя, как его щеки горят, и нарочно глядя прямо перед собой.
Несколько долгих минут они сидели в немного неловкой тишине, пока романтическая музыка на заднем плане постепенно не стихла. Раздался новый всплеск аплодисментов молодоженам, а потом музыка вдруг резко сменилась на что-то современное с мощным и быстрым ритмом.
Кроули заметил, что его нога рассеянно притоптывает в такт, когда Берт, стоявший у стены, приглушил свет.
Кто-то установил дискотечный шар со светомузыкой ранее, и теперь он начал пускать неоновые цветные отсветы по стенам.
Кроули почувствовал, что ангел толкнул его плечо своим, и поднял глаза. На лице Азирафеля, где играли бирюзовые блики, была хитрая ухмылка. Свет сменился лиловым, когда ангел, лукаво кивнув головой на середину зала, где раздвинули больше столов, спросил:
– Хочешь потанцевать?
Кроули не сдержался и рассмеялся.
– Потанцевать? – спросил он с недоверием. Азирафеля, казалось, не поколебал его ответ, он улыбался, а радуга пронеслась по его лицу и запуталась в волосах. – Азирафель, ты не умеешь танцевать. Единственное, что ты умеешь, это гавот.
– Это танец, – весело сказал Азирафель.
– Восемнадцатого века, – подчеркнул Кроули. – Народный танец.
– Ну, тогда я научусь чему-нибудь новенькому, – сказал Азирафель, голосом, слишком жизнерадостным, чтобы это могло привести к чему-то хорошему.
Кроули открыл рот, чтобы вернуть ангела с небес на землю, его бровь уже изогнулась для реплики, но затем он остановился. Он потихоньку глянул на танцевальную площадку, где стиль танцев содержал много дерганья головой и махания руками. Он понял, что его собственное лицо расплывается в улыбке. Такое ему хотелось бы увидеть.
– Ты хочешь потанцевать? – сказал демон, вставая и одергивая манжеты. – Идет. Давай потанцуем. Внизу все равно самые лучшие движения.
Азирафель улыбнулся и встал, в последний раз глотнув из своего бокала, поставив его обратно на стойку и закатав рукава.
Ангел начал с гавота, как и можно было опасаться. Затем он попытался выучить что-то новенькое.
Все было именно так, как надеялся Кроули.
Кроули почувствовал, что крепче вцепился в телефон.
– Что это? Что именно? Вообще-то, погоди, дай я возьму ручку.
– Мы с Ньютом думаем, что это как-то связано с вами, – сказала Анафема, а Кроули в это время поспешил обратно в гостиную, махая рукой Азирафелю в попытках привлечь его внимание. Он изобразил, будто пишет в воздухе и быстро указал на телефон.
Ангел нахмурился, кивнул, отложил книгу, которую рассматривал, и начал копаться в куче бумаг на столе в поисках чистого листа и ручки.
– Вы не названы по имени, но я не знаю, что ещё это могло бы означать. Хотя, возможно, речь о том, что произойдёт через сто лет, и мы просто ещё не знаем, – продолжала Анафема. – И там всего четыре строчки.
– Ничего, просто скажи нам, что у тебя есть, и мы этим займёмся, – сказал Кроули, взяв бумагу и ручку, которые протянул ему Азирафель, и расстелив листок на столе. Он переложил телефон к другому уху и наклонил голову, придерживая мобильный плечом. – Валяй.
– «Тотъ тлѣнный духъ въ огнѣ сіянья Палъ», – прочитала Анафема. – «И станетъ паки тѣмъ чем был. Ибо да обратити вспять Паденьѣ, Онъ долженъ истинно жалѣть».
Кроули, царапавший все это на листе бумаги, почувствовал, как кончик ручки замер на самом последнем ь.
– Мы с Ньютом подумали… Раз Азирафель теперь человек, он смертный, так? Значит, может быть, он и есть «тлѣнный духъ».
– Ага, – сказал Кроули, на самом деле не слушая, а глядя вниз на четыре короткие строчки, выведенные чернилами. Азирафель читал их, заглядывая ему через плечо и стоя совершенно неподвижно.
– Нет, – поправился он, заметив, что сказала Анафема. – Ну, может быть, – допустил он через один удар сердца. – Но это работает не так. У людей не смертные души. У них жизни, заканчивающиеся смертью. Это разные вещи. У ангелов смертные души и вечные жизни. Поэтому, если убить ангела или демона – и сделать это как следует – они просто… умирают… – Кроули затих, глядя вниз на свой собственный корявый почерк. – Погоди, Агнес же писала на староанглийском?
– Да, – сказала Анафема. – Хочешь точную орфографию?
– Да, пожалуйста, – Кроули потянулся, чтобы поудобнее взять телефон, зажатый между ухом и плечом, и Азирафель схватил его, нагнув голову ближе и держа его так, чтобы им обоим было слышно.
– Первая строчка, – начала Анафема и повторила все четыре стиха, на этот раз проговаривая все по буквам и слушая, как Кроули повторяет ей их, иногда – с исправлениями Азирафеля, пока они не удостоверились, что записали все правильно.
– Спасибо большое, – сказал Кроули, когда они закончили, забрав мобильный у Азирафеля и оставив ангела одного разглядывать бумагу. – Дай нам знать, если найдёшь ещё что-нибудь.
– Есть ещё кое-что, – сказала Анафема. – Строчка идёт сразу после этих. Я не могу сказать, относится ли она к этому фрагменту или это начало следующего: ритм стихов и формат одинаковый.
– Что там? – спросил Кроули.
Последовала короткая пауза, прежде чем Анафема ответила:
– Опять же, я не уверена, – сказала она. – Но тут говорится: «И смерть придетъ, гдѣ лилій цвѣтъ».
Кроули молчал.
– Я буду держать это в уме, – сказал он, наконец. – Спасибо ещё раз. Передай от нас привет Ньюту.
– Непременно, – сказала она. – Как вы там вообще поживаете?
Кроули посмотрел на Азирафеля, который прищурился на бумагу и переворачивал её вверх ногами и задом наперёд, по видимости, в поисках какого-то скрытого кода. Он почувствовал, как приподнялся уголок его губ.
– Просто отлично, – сказал он, и очень удивился, поняв, что это было правдой.
– Дайте нам знать, если вам что-то понадобится, – сказала она.
– Конечно, – ответил Кроули. – Еще раз спасибо. Пока.
Демон повесил трубку, мысли все еще не отпускал отзвук слов «И смерть придетъ, гдѣ лилій цвѣтъ».
– Отличные новости, – заявил Кроули, отодвинув подальше оставшиеся сомнения. Он снова подошел к Азирафелю, опустив глаза на маленький квадратик текста, где каждая буква была тщательно прописана. – «Тот тленный дух в огне сиянья Пал. И станет снова тем, чем был», – прочитал Кроули. – Что ж, это явно ты. Не знаю, назвал бы я твои горящие крылья «огнем сиянья», но таково уж видение художника. А потом, вот тут… – Кроули услышал, что его голос слегка подпрыгнул вверх от возбуждения. – «Ибо чтоб обратить вспять Паденье, Он должен истинно жалеть». Вот, как ты Поднимешься. Почувствовав истинное раскаяние. – Кроули просиял, глядя на ангела. – Это легко! Ты просто должен пожалеть об этом.
Азирафель странно на него посмотрел, и Кроули вдруг осознал, что ангел даже близко не обрадован этим так, как он сам.
– Ой, да ладно, в чем дело? – спросил Кроули, чувствуя, как его возбуждение сдувается. – Я думал, ты хочешь Подняться?
Азирафель, нахмурившись, поднял руку и почесал загривок.
– Хочу, – сказал он, но его голос звучал не так уверенно, как хотелось бы Кроули. – Просто… – ангел затих.
– Что? – надавил Кроули. – Это исправит твое зрение, – он показал на очки Азирафеля. – Ты снова станешь бессмертным. Сможешь творить чудеса. Вернешь свои крылья.
На лице Азирафеля промелькнула тоска, полная хрупкой надежды.
– Всего чуточка раскаяния, – сказал Кроули. – Тебя же не просят кого-нибудь убить.
Лицо Азирафеля тут же опустилось, и ангел сделал нерешительные полшага назад.
– Я не уверен… – начал он. – Возможно, это означает что-то другое.
Кроули посмотрел на строчки, а потом снова – на Азирафеля. Ему все казалось кристально ясным.
– Ну, мы сначала попробуем раскаяние. Извинение, может? – он выжидательно посмотрел на ангела.
Азирафель увидел его взгляд и коротко рассмеялся.
– Ты не Поднимешь меня за один день, дорогой мой, – сказал он, хотя его голос был напряженным. – Ты помнишь, что я сделал, чтобы Пасть. Я убивал… – Азирафель смолк. – Это был большой поступок, Кроули, – вместо этого сказал он. – И в довершение этого, я нарушил почти все существующие правила. Я спас пленника, – он указал на Кроули. – Одного из Врагов, и это… это серьезно, Кроули. Я не думаю, что извинение поможет.
Кроули нахмурился, но в словах ангела был смысл.
– Ну, ладно, тогда что, по-твоему, ты должен сделать?
– Как предположение, – медленно начал Азирафель. Он посмотрел на Кроули с болью в лице. – Вернуть тебя для начала.
Кроули открыл рот и застыл, его мысли понеслись со страшной скоростью и дошли до перегрузки. На мгновение он снова оказался в той ненавистной камере на Небесах, пригвожденный к стене: его крылья дрожали, сердце колотилось, дыхание прерывалось, и он всхлипывал без слез, отчаянно молясь хотя бы о милосердии смерти.
Он почувствовал ладонь на своем плече, и голос Азирафеля сказал:
– Но этого не случится.
Кроули сглотнул и посмотрел на ангела, вытаскивая себя из внезапно нахлынувшего приступа паники. В глазах Азирафеля было беспокойство, и он знал, что ангел говорил серьезно.
– Ладно, – дрожащим голосом сказал Кроули. – Может… может, не обязательно нужно что-то настолько крупное, – в его словах зазвучала нотка надежды. – Я хочу сказать, ты не можешь обратить вспять все, что сделал… ты не можешь вернуть ангелов, которых ты убил. Может быть, тебе просто нужно пожалеть о том, что ты сделал.
Азирафель, стоя рядом с ним, нахмурился с видом полного здравомыслия.
– Не думаю, что эта штука с «истинным сожалением» сработает, – сказал он мгновение спустя.
Кроули резко посмотрел на него.
– Ты должен хотя бы попытаться…
– Кроули, – оборвал его Азирафель. – Это не сработает, потому что я никогда не смогу пожалеть о том, что спас тебя.
~~***~~
Дни скользили в недели, а Кроули так и не приблизился к тому чтобы Поднять Азирафеля. Ангел явно не хотел идти навстречу в отношении «истинного сожаления» в ближайшем времени, и, откровенно говоря, Кроули не был уверен, что когда-нибудь захочет.
Он решил оставить это. К тому же, рассудил он, если Агнес написала, что Азирафель Поднимется, значит, так и будет – это только вопрос времени.
Так что Кроули продолжил ходить на работу в банк, а Азирафель все так же ходил в магазинчик на углу, и недели растягивались в месяцы, которые растягивались в года.
Азирафель сменил цветы перед коттеджем на гиацинты, а потом – на лаванду и снова на тюльпаны. Дожди шли чаще, чем не шли, и по-прежнему никаких признаков Верха и Низа не показывалось на краю заклятия Адама.
Человечество окутало ангела и демона, будто покрывалом. Кроули иногда почти забывал, что он демон, настолько он был поглощен работой в банке, покупками бакалеи и приготовлением обеда.Иногда его мысли вовсе не заходили за пределы деревни и дальше событий последнего месяца.Он стал полностью зависим от регулярных приёмов пищи и от сна, благодаря чему стало проще жить с Азирафелем, но что было чрезвычайно утомительно временами, хотя приятно, что удавалось засыпать так быстро. С течением времени он стал замечать, что скучает по Бентли и своей старой квартире все меньше и меньше, и вместо этого оказывался в гостях у Берта и дошел даже до того, что не раз сиживал на диванчике Донни с чашкой чая в руках и Азирафелем рядышком с собой.Его привычка дразнить работников бакалейного магазинчика сошла на нет, и он уже редко менял ценники на товарах, хотя и знал, что их все равно проверяют каждые пару дней из-за паранойи.
Азирафель совершенствовал свои кулинарные навыки, и вскоре уже создавал сложные торты и блюда из курицы и интересных соусов с отчётливо французскими названиями. Он так и не вернулся к своей привычке наблюдать за птицами, и вместо этого больше времени проводил за чтением, устройством сада, и даже пробовал писать маслом некоторое время, хотя это хобби воняло так сильно, что Кроули велел ему заниматься этим на улице. Ангел, кроме того, увлекся вязанием, обучаясь ему у членов местного клуба рукоделия. Кроули рассмеялся, когда впервые увидел, как Азирафель пытается произвести на свет нечто, что, по-видимому, должно было быть шарфом, но больше напоминало крайне потрепанную змеиную шкурку. Потом он рассмеялся во второй раз, потому что это было настолько Азирафелевское занятие. Ангел вскоре сотворил несколько бесформенных шапок и сделал хорошую попытку связать свитер, который он носил с гордостью, даже когда Кроули хихикал у него за спиной. К большой чести Азирафеля, он все равно связал для Кроули длинный, красивый шарф в клетку с изысканной схемой, хотя Кроули и клялся всем на свете, что он никогда не коснется его шеи.
Годы оставляли свой след на Азирафеле. Ангел начал жаловаться на ломоту в суставах и периодические боли – то, что Кроули мог лишь частично облегчить с помощью правильно применённой дозы магии. Азирафель был прав, когда говорил, что не существует лекарства от старости. Но там, где время оставило свои метки морщинками на лице ангела и седыми прядями в его волосах, Кроули оно не тронуло. Демон выглядел таким же молодым, как и всегда, что, как он начинал задумываться, могло казаться странным жителям деревни. На его лице появилось немного морщин – но только тех, которые он сам на нем прочертил: больше морщинок от улыбки и лучиков в уголках глаз. Ощущение было необычное.
Они прикончили семь отличных бутылок вина в семь канунов Рождества, сидя вместе рядышком на диване и смеясь над какой-нибудь историей о древней Месопотамии или над чем-то, что они случайно услышали в пабе. Снег покрыл землю только в три Рождества из семи, но во время последнего случилась небольшая метель.
Они оба потерялись в белизне, возвращаясь домой после позднего рождественского обеда в Мендельсонз, куда, похоже, набилась четверть деревни ради, возможно, лучшего жареного гуся во всем графстве. Обед стал, скорее, радостной вечеринкой, которая оказалась довольно веселой, несмотря на то, что Азирафель всю дорогу забывал имя Харпера и залил своим недопитым какао чуть ли не весь полукабинет.
Азирафель сумел накупить больше книг, чем у них было места, и вскоре тома лежали плашмя на полках поверх более низеньких книг, всеми доступными способами. Ангел купил еще один шкаф, но и тот скоро тоже заполнился, и спустя совсем немного времени стопки книг лежали в каждом углу их маленького коттеджа.
Еще у Азирафеля появилась привычка терять очки, что забавляло демона безгранично. Каждый раз, когда Азирафель спрашивал, не видал ли он их где-нибудь, Кроули отвечал ехидным вопросом о том, как он предполагает их найти, если не видит их, прежде чем сам принимался за поиски.
Когда Азирафель вернулся с почты однажды утром с четырьмя большими, отчетливо напоминающими по форме книги посылками в руках, Кроули чуть не застонал, повернув голову оттуда, где он полулежал на диване, неуклюже поедая кусок тоста (он наконец-то убедил ангела покупать малиновый джем).
– Довольно! – возопил он громко. – Мы будем по уши в них, прежде чем успеем заметить!
– Боюсь, что так, дорогой мой, – сказал Азирафель спокойно, опуская посылки на стол с легким швуумфом.
– Что-нибудь интересное? – спросил Кроули, с хрустом откусив свой тост.
– Хмм?
– В почте, – выговорил демон полным ртом вкуснейших малиново-джемовых поджаренных хлебных крошек. – Есть что-нибудь интересное?
Последовала долгая пауза и звук того, как ангел пролистывает конверты.
– Э-э.
– И что бы это значило? – спросил Кроули, слегка рассмеявшись и приподнявшись повыше на диване, чтобы удобней было есть тост.
– Кучка счетов, – туманно сказал ангел.
– Какая точность, – сказал Кроули и, встав и подойдя к столу, вытащил пачку из рук Азирафеля. Он скидывал письма одно за другим на стол, держа свой кусок тоста аккуратно в другой руке. Первые два письма и правда были счетами, но третьей шла открытка, лежавшая картинкой вниз.
– Так, а это что? – сказал Кроули, положив остальную пачку.
Он перевернул открытку. На картинке был книжный шкаф, полный толстых книг в кожаном переплете, прикованных цепями к полкам. Слова «Бодлианская библиотека» были напечатаны в углу профессиональным белым рубленым шрифтом. Демон снова перевернул её и прочитал нацарапанное письмо.
– Эй, ангел, это от Харпера. Он ездил на экскурсию в Оксфорд, помнишь? – Кроули снова перевернул открытку и рассмеялся. – Смотри-ка, теперь ты получаешь ещё и фотографии книг, а не только сами книги.
Азирафель взял открытку, прищурившись на неё из-за очков.
– Надо же, – сказал он.
– Просто кучка счетов, – фыркнул Кроули с улыбкой. – Ничто не проскользнет мимо Стража Восточных Врат!
Азирафель проворчал что-то неразборчивое, добродушно шлепнул Кроули по руке и начал изучать свою посылку.
Кроули потер руку с преувеличенно обиженным видом, но поймал себя на том, что все равно улыбается.
– Ну, не расстраивайся, ангел, я тоже проскользнул мимо тебя, – добавил он радостно, прежде чем уйти на кухню. – Хочешь позавтракать, ангел?
– Конечно, я поставлю чайник через минутку, – сказал Азирафель, все ещё погруженный в изучение последней посылки.
Кроули зевнул и прошёл в кухню. Несмотря на возражения демона, что все в нынешнем веке пользуются электрическими чайниками, Азирафель упрямо настаивал на древнем, который кипятят на плите, и заявлял, что современные делают чай отвратительным. Рука демона почти взялась за упомянутый чайник, когда Кроули заметил, что тот уже стоит на плите. Он поднял крышку и заглянул внутрь.
– Ты уже поставил чай, – крикнул Кроули ангелу. Он хихикнул себе под нос. – Мне поставить его снова или ты собирался забрать всю эту воду себе?
Голова Азирафеля появилась в дверях. Он, казалось, порядком удивился, увидев, что чайник уже на плите.
– Э-э, нет, все правильно, – ангел протянул руку, вытащил ножницы из кружки на столешнице и снова исчез за дверью.
– Какие-нибудь хорошие книги? – спросил Кроули, роясь по их шкафчикам в поисках двух чистых чашек.
– Всякая книга – хорошая книга, дорогой мой, – донесся из другой комнаты ответ Азирафеля, сопровождаемый звуком разрываемой упаковки, с которым он освободил томик из его картонной тюрьмы.
Кроули рассмеялся.
– Даже «Откровения»? – ехидно спросил он.
Азирафель появился в дверном проёме мгновение спустя, аккуратно держа красивую книгу в кожаном переплете с золотым обрезом.
– Мне гораздо больше понравилась наша версия, – мягко сказал ангел. – Кажется, я припоминаю, что Иоанн имел склонность к особым грибам: чудо, что Гавриил заставил его хоть что-то вспомнить.
Кроули рассмеялся.
– Работа Небес на Земле, – сказал он с усмешкой. – Хотя я не говорю, что Нижние хоть чем-то лучше, – добавил он торопливо, прежде чем ангел смог воспользоваться его обобщением. – Люцифер сам знает, что подмена младенца закончилась полным провалом.
– Ага, – согласился Азирафель. – Это было… еще раз: где это было? В больнице?
– В монастыре, – поправил Кроули. – Сатанинском монастыре. Красноречивые монашки, помнишь? Хорошие времена.
Чайник начал посвистывать, и Кроули отвернулся, чтобы выключить плиту. Позади него Азирафель сказал:
– Да-а… Лучшие.
На следующий день демон, войдя, обнаружил Азирафеля сидящим в своём кресле и пишущим что-то в простой тетради в чёрной кожаной обложке. Когда Кроули беспечно спросил его, что он пишет, Азирафель пожал плечами и сказал, что это не важно. Кроули сначала не придал этому большого значения, но, когда ангел продолжил проводить за этим занятием по несколько часов к ряду, он начал задумываться: что же может быть настолько интересно.
~~***~~
Позже на этой неделе ангел и демон зашли в паб поужинать, и Берт (который давно оставил игру угадай-имя) подвинул к ним новые версии своего меню.
– Отпечатал их сегодня, – сказал бармен с гордостью, показывая на половинку листа бумаги, плотно заламинированную. – Жена брата немного разбирается в дизайне, помогла передать настоящий аутентичный колорит. Что думаете, господа?
– Очень красиво, – сказал Азирафель, оглядев его.
Кроули промычал что-то в знак согласия. Он помедлил и посмотрел поближе.
– Эй, ты что, добавил новый бургер? Роудхаус Блюз… звучит очень по-американски.
– В нем обычная начинка, – сообщил Берт. – Плюс ломтики бекона и голубой сыр.
– Звучит вкусно, – сказал Кроули, с интересом исследуя остальное меню. – Что-нибудь приглянулось, ангел?
Азирафель пробормотал что-то уклончиво, и Кроули посмотрел на него. Ангел смотрел в меню, но его глаза как будто не двигались за стеклами очков. Он просто неотрывно глядел на него.
– Ангел?
Ангел поднял на него взгляд и моргнул. Было похоже, что он слегка в панике.
Кроули глянул вниз на меню в руках ангела – оно было в точности таким же, как его собственное – а затем снова на Азирафеля.
– Ты в порядке?
– Да, – хрипло сказал Азирафель, поворачиваясь к Берту, который в ожидании смотрел на него. – Прости, – сказал он. – Я немного… голова болит, кажется.
Кроули с барменом обеспокоенно переглянулись.
– Как насчет того, чтобы выйти подышать, – сказал демон, вставая. Азирафель, похоже, испытал облегчение, услышав это предложение, и Кроули вывел его из паба в некотором замешательстве.
Снаружи Азирафель прислонился к стене кирпичного здания и сделал несколько долгих, глубоких вдохов с закрытыми глазами.
Кроули наблюдал за ним с беспокойством. Ангел был здоров час назад.
– Ты в порядке? – снова спросил он.
Азирафель открыл глаза и заметил выражение лица Кроули. Выпрямившись, он отодвинулся от поддержки, которую давала ему стена.
– Да. Просто чуть-чуть… голова закружилась, вот и все, – он был очень бледным.
Кроули не поверил этому ни на секунду, но ангел явно не собирался выдавать больше никаких подробностей.
– Ладно, – сказал он наконец. Он оглянулся на паб. – Хочешь остаться, или?..
– Наверное, лучше вернуться, – сказал Азирафель, потирая затылок. – Прилечь, посмотреть, поможет ли.
– Э-э, хорошо, – сказал Кроули, его тревоги не рассеялись ничуть. – Хочешь, я пойду с тобой?
Азирафель покачал головой.
– Со мной все будет в порядке. Попробуй тот новый бургер за меня.
Кроули поколебался, но кивнул.
– Ладно. Я вернусь через час или два.
– Звучит неплохо, – сказал ангел. Он выглядел так, будто мог упасть в обморок в любой момент.
– Позвони мне, когда доберешься, – добавил Кроули, сделав мысленную заметку пойти за ангелом, если он не позвонит через пятнадцать минут.
– Я буду в порядке, – заверил его Азирафель. – Правда, – добавил он.
Кроули заставил себя кивнуть.
– Позвони, – подчеркнул он.
– Хорошо, – согласился Азирафель. – Скоро увидимся.
– Надеюсь.
Азирафель кивнул и пошел вниз по дороге. Кроули заставил себя вернуться в паб, озадаченный и немало обеспокоенный.
Но Азирафель позвонил десять минут спустя, и, когда Кроули вернулся в маленький коттедж меньше чем через час, он обнаружил, что ангел давно спит в своей постели.
~~***~~
Несколько недель спустя Кроули снова валялся на диване, на этот раз рассеянно листая утреннюю газету, убивая время, которое у него оставалось до ухода на работу.
Азирафель дольше обычного не спускался, и Кроули пришлось кипятить воду в чайнике десять минут, прежде чем ангел, наконец, появился внизу.
– Он жив! – добродушно сказал Кроули, услышав, что Азирафель прошел в гостиную.
– Доброе утро, мой дорогой, – пробормотал Азирафель.
Кроули сложил газету и вскочил на ноги, по пути повернувшись и устроив газету на спинке дивана. Он замер, когда взглянул на ангела.
– Ты же серьезно не собираешься работать в таком виде? – спросил он, борясь со смехом.
Азирафель моргнул на него и оглядел себя.
– Не вижу, что… – начал он.
– Ну, ты пропустил одну-две пуговицы на рубашке, для начала, – сказал Кроули. – И твои волосы, откровенно говоря, это катастрофа.
Он прошел мимо ангела, в то время как рука Азирафеля смущенно дотронулась до волос.
– Наверное, забыл причесаться, – пробормотал ангел.
– Чай готов, когда захочешь попить, – сказал Кроули. – И я вчера вечером взял еще того печенья.
– Чудно, чудно, – ответил Азирафель, хотя было не похоже, что он слушает.
– Еще я купил побольше молока и курицу, и все остальное в списке, – продолжал Кроули, наливая воду для чая. – Но я был не уверен насчет некоторых вещей. Твой почерк становится совершенно неразборчивым, клянусь. Как будто ты учишь древнеегипетский, – демон помедлил. – Снова.
– Ты нигде не видел мои очки? – спросил Азирафель, и Кроули пришлось снова подавить усмешку.
– Попробуй у кресла.
– Там их нет.
– Рядом с дверью? – предложил Кроули, бросая по пакетику в каждую чашку. – Или в кармане пальто?
– А, в кармане пальто, вот где, – сказал Азирафель в следующее мгновение.
– Нам придется покрасить их неоновой оранжевой краской, если так будет продолжаться, – пошутил Кроули, выйдя из кухни и подав растрепанному ангелу чашку чая.
– Неплохая идея, – пробормотал ангел. – Совсем неплохая.
Осень сменилась зимой, и вскоре тонкий слой снега укутал маленький коттедж, а мороз протянул узоры паутинок по окнам.
Послеводочный обман Кроули остался нераскрытым, Берт подтвердил идею демона и дошел даже до того, что заверил Азирафеля, что тот проиграл в дартс только потому, что Кроули явно жульничал. Между тем Кроули убедил ангела на время воздержаться от крепких напитков, а Берт продолжал встречать их в пабе догадками об имени Азирафеля (Александр? Аарон?).
Харпер, владелец кафе, снова заходил полюбоваться на книги Азирафеля, и они с ангелом провели столько времени, упарываясь по переплетам пятнадцатого века, что Кроули почувствовал необходимость покинуть дом на пару часов, чтобы спастись от библиофильского духа.
Зима прошла в мареве рождественских украшений и омелы. Ни у Азирафеля, ни у Кроули не было особенного желания отмечать праздник, хотя ангел и порадовался поводу усовершенствовать свои кулинарные навыки, штампуя по несколько дюжин печенек каждый день. В ночь накануне Рождества, когда все остальные жители маленькой деревеньки были дома, машины – на подъездных дорожках, а лица – в окошках, Кроули и Азирафель сидели в своей гостиной и распивали бутылку превосходного красного вина, которую Кроули доставили с континента. Они вспоминали Рождественские ночи из прошлого, оживляя свои воспоминания о многих совместно выпитых бутылках вина в разных уютных тавернах и съёмных комнатах, иногда приправленные злоключениями с участием своенравных людишек или агентов Сверху и Снизу. И, конечно же, было первое Рождество: после особенно бурной ночки в таверне Вифлеема они вдвоем, пьяные, добрались до единственного постоялого двора, который смогли найти, и заняли последнюю комнату. Для них обоих было загадкой, почему их призвали именно в этот город именно в эту ночь, и так загадкой и осталось – до следующего утра, когда половина рая явилась патрулировать улицы в округе неких сеней. Чтобы протащить Кроули с территории, потребовалась немалая ловкость.
Азирафель продолжил свои странные наблюдения за птицами, не всегда находя время, чтобы полюбоваться на них, но следя, чтобы в кормушке постоянно были зерна, пока зима не сошла на нет и медленно не превратилась в весну.
Холодные моросящие дожди приветствовали первые тюльпаны Азирафеля, которые за одну ночь пробили темную почву, развернув сочные зелёные листья.
Кроули предложил свои услуги, чтобы заставить цветы расти ещё более обильно, но Азирафель наотрез отказал ему и даже предупредил, что, если он хоть пальцем тронет сад, его ждут суровые последствия.
Единственным пятном на всей их жизни был, несомненно, отец Гилберт, который нарисовался у них на пороге однажды, улыбаясь и читая стихи из Библии. Очевидно, Кроули недостаточно ясно выразился в первый раз, когда велел ему идти лесом, и теперь он довольно грубо захлопнул дверь перед носом викария, прежде чем тот успел договорить: «Не бойся, ибо я с тобою».
Если забыть о надоедливых священниках, Кроули заметил, что он постепенно проникался идеей жизни в Мидфартинге. Он успешно избавился от тысячелетней привычки по щелчку творить магией все, чего ему захочется, и вместо этого записывал или составлял мысленный список того, что потом нужно будет купить в деревне или заказать по одному из дюжины каталогов, которые вечно скапливались у двери.
Несмотря на то, о чем проговорился Азирафель той ночью под воздействием водки, ангел, похоже, приспосабливался так же хорошо, как и Кроули. Азирафель усовершенствовал многие из блюд, которым научился от жителей деревни за зиму, и у Кроули даже было несколько любимых. Демон выучил имя почтальона (Оскар Эль-Амин) и однажды поймал себя на том, что болтает с ним о состоянии сада, пока Азирафеля не было дома.
А ангел чаще отсутствовал, чем был дома в последнее время. Между походами за покупками, чаем с новыми знакомыми и работой в магазинчике на углу Кроули видел Азирафеля, только когда тот ухаживал за цветами, готовил или читал книгу. Отчего у Кроули оставалось чудовищно много свободного времени.
Часть его он пытался проводить, таскаясь за ангелом хвостом, но демон был способен вынести лишь ограниченное количество чая и вежливых разговоров. Многие из людей, к которым Азирафель ходил в гости, в самом деле были довольно милыми– невыносимо милыми, да, но с хорошим чувством юмора или, по крайней мере, добрым сердцем, когда дело касалось печенья и конфет. Но Кроули – даже если забыть о его демонической природе – никогда не любил светской болтовни ради светской болтовни.
Так что он попробовал вместо этого ходить хвостом по магазинам. Он так и так это делал время от времени: выходил иногда сам, чтобы закупиться продуктами, если ангел был занят, или если ему особенно не терпелось вылезти из коттеджа. Но первые походы были… интересны. У Азирафеля, разумеется, был длиннющий список, который включал замороженную курицу, лук, всякие крутые сорта сыра. Кроули, в отличие от него, прогуливался по рядам с закусками и сладостями, хватая все, что манило привлекательным сочетанием мороженого и шоколада или соли и специй. Азирафель поднимал бровь в немом осуждении и извинялся перед молодой женщиной-кассиром за подростковые вкусы демона.
Тяга к нездоровой пище в конце концов исчерпала себя, хотя и не из-за того что негативно сказывалась на фигуре демона. На самом деле, Кроули казалось, что он даже немного похудел. Азирафель, между тем, бросал на него хмурые взгляды, уплетая салат за салатом. Таково одно из преимуществ бессмертия: можно не заботиться о подсчитывании калорий. Но в итоге, сахар и соль стали невыносимы, и Кроули понял, что может не меньше удовольствия получить от куска хорошо приготовленной рыбы.
Некоторое время демон ходил за Азирафелем даже к нему на работу, в магазин на углу. В основном так бывало, когда ангел уходил работать, а Кроули скучал от безделья. Иногда он пытался найти, чем развлечь себя в коттедже, но обычно сдавался и шел вместо этого гулять. Он все еще регулярно обходил периметр деревни, хотя ничто ни разу не всколыхнуло эфир. Спустя какое-то время эти обходы перестали восприниматься как патрулирование территории и стали, скорее, просто успокаивающими прогулками, хотя Кроули все же бдительно присматривался к горизонту.
Но его прогулки безошибочно приводили его назад в деревню и к маленькому магазинчику на углу. И в этом случае он всегда забредал внутрь под предлогом того, что надо купить мухобойку или мятные леденцы. Азирафель всегда лучезарно улыбался ему, когда он входил, хотя Кроули еще не решил, происходило ли это, оттого что ангел был рад его видеть, или же оттого что он просто был обязан улыбаться всем потенциальным покупателям. Иногда Азирафель сидел за прилавком и читал книгу, а иной раз – заполнял полки, смахивал пыль с товаров или подсчитывал оставшиеся вещи для инвентаризации. Они ненадолго усаживались поболтать или Кроули помогал ангелу с его делами. Азирафель всегда благодарил его, когда он это делал, хотя, в конце концов, он высказал предположение, что, возможно, демону просто самому нужна работа.
Кроули поначалу отметал эту идею – какая работа может найтись в подобном месте для такого, как он? – но в словах Азирафеля был смысл. У него не было зацепок относительно того, как Поднять ангела, и, хотя он все еще был решительно настроен это сделать, он временно находился в тупике. Кроме того, если не произойдет ничего внезапного, в Азирафеле достаточно жизненных сил на сорок лет. Оказалось, что сорок лет все-таки довольно большой срок: прошло еще всего несколько месяцев, а уже казалось, будто они пробыли в Мидфартиге целые десятилетия.
Вероятно, влияло и то, что они никогда не выходили за пределы щита, которым Адам закрыл деревню, из-за чего в каком-то смысле казалось, что весь остальной мир вообще не существует. Лондон, Индия, Америка – все они были такими далекими, такими нездешними, что казались несущественными. Хотя Кроули и владел впечатляющими знаниями о международной политике и экономике, теперь, когда ничто не питало его интерес, он чувствовал, как этот интерес в нем тает. Вместо этого Азирафель учил его печь тортики, а один раз даже объяснил, как понять, что редкая книга является подлинной.
Это был совершенно не тот образ жизни, который он вел последние шесть тысяч лет, но в данном случае «другой» не обязательно означало «неприятный».
Это была идиллия в каком-то смысле. Когда ни Сверху, ни Снизу на них не давили, чтобы они выполняли их Богом-посланные задания, ангел и демон могли, наконец, сбросить маски своих должностей. Хотя Азирафель все ещё был гораздо более чудесным человеком, чем большинство тех, кого когда-либо встречал Кроули, демон уже много недель не видел, чтобы он спас хотя бы кошку с дерева. А Кроули… что ж, самое демоническое, что он сделал за последние дни – это перемешал этикетки у бакалейщика. Низкосортное зло, конечно: достаточное, чтобы не дать ему размякнуть, но ничего похожего на то, чем он занимался в прошлом. Без ада, дышащего в затылок и без рая в случае Азирафеля…
Это была странного рода свобода.
Поэтому однажды после одной такой прогулки Кроули прошёл мимо магазина на углу и вместо этого завернул в свежеотремонтированный офис мистера Джеймисона, местного банкира Мидфартинга. Кроули представился, потребовал поговорить лично с мистером Джеймисоном, прочитал озадаченному банкиру волнующую лекцию о неподобающих операциях в бизнесе и рассказал ему о шести в высшей степени нелегальных способах, которыми он мог бы повысить свои доходы. Его наняли на месте.
Рабочая жизнь не оправдывала ожиданий, но это было лучше, чем следовать тенью за Азирафелем весь день или сидеть в коттедже, в сотый раз задаваясь вопросом, как Поднять ангела. Большую часть времени он проводил, читая банковские договоры, добавляя незаметные, но невероятно важные слова тут и там и выстраивая непроницаемую юридическую защиту на случай, если недовольный клиент решит подать на них в суд. Благодаря этим хитроумным добавлениям к маркетинговой стратегии банка, займы казались очень привлекательными, и вскоре новые клиенты стали подкатывать из близлежащих деревень и более густонаселенных центров, располагавшихся неподалеку. Мистер Джеймисон называл его продавцом змеиного жира (беззлобно). Кроули говорил, что раньше он работал в пиаре. Ему повысили зарплату в первую же неделю работы.
Им едва ли нужно было больше денег: Кроули сотворил значительную сумму для себя и Азирафеля, когда они поселились здесь, и припрятал ее в надежный банк. Но это помогло им построить более правдоподобную историю и дало очевидный источник доходов. Если жители деревеньки могли предположить, что Азирафель провел свои юные годы, занимая какой-то крутой пост в Лондоне, а потом рано ушел в отставку и поселился в деревне, то Кроули по виду было явно тридцать с хвостиком. Иногда люди задавали вопросы, и следовало смешаться с окружением как можно лучше – тем меньше разговоров пойдет о них и тем меньше они привлекут ненужного внимания. Было невозможно узнать, насколько сильно их хотят поймать Наверху и Внизу, и невозможно было узнать, как долго они будут искать. Кроули сомневался, что Внизу все еще ужасно интересуются его местонахождением: они, возможно даже предположили, что он был убит в бою. Наверху, однако же… Выводы Азирафеля о ситуации были единственной доступной Кроули информацией, и, если он прав, они могут искать годами. Даже десятилетиями. Веками.
Но ни библиофильские наклонности Азирафеля, ни хитроумные финансовые операции Кроули не привлекли к маленькой деревеньке ничьего внимания, кроме прошедшей мимо грозы.
Маятник старых часов продолжал качаться взад-вперед, сломался и был починен и продолжил болтаться туда-сюда. Весна потеплела в лето и похолодала в осень, и Азирафель посадил крокусы вместе с тюльпанами.
Кроули на какое-то время занялся дистанционной биржевой торговлей, но хобби быстро наскучило ему, и он вернулся к грубым замечаниям в адрес местного священника. К его досаде, отец Гилберт, похоже, решил, что у демона просто таким образом выражается дружелюбность, и он продолжал звать их с Азирафелем на рыбалку.
У Берта заканчивались имена, начинающиеся на «А», и он начал расспрашивать ангела о все более иностранных вариантах, включая несколько на кириллице.
В ту весну птицы вернулись в деревню во всей красе, и их больше, чем обычно садилось на маленькую кормушку Азирафеля, чтобы клевать разбросанные там для них зерна. Ангел любил сидеть во дворе перед цветочным садом, когда была хорошая погода, наблюдая, как они парят туда-сюда, окликая друг друга. Маленькая частица Кроули очень хотела вставить какую-нибудь плоскую шутку по поводу этого хобби, но каждый раз, когда он открывал рот, чтобы это сделать, слова застревали у него в горле. Он редко видел ангела таким умиротворенным.
Поэтому он очень удивился, когда однажды, вернувшись из банка, увидел, что Азирафель стоит на лужайке, яростно дергая шест, держащий скворечник. Дюжина птиц носилась и пикировала вокруг него с пронзительными возгласами.
– Зира, – сказал Кроули, скорее от потрясения, чем из-за чего-то еще.
Азирафель бросил через плечо взгляд на демона, как раз в тот момент, когда шест высвободился из земли. Ангел казался несчастным и разозленным, щёки раскраснелись, а поза была напряженной. Он вернулся к скворечнику, а Кроули поспешил по дорожке, ведущей к дому.
Азирафель крепче вцепился в шест и яростно рванул его дальше, таща вместе с ним комья земли.
Одна из птиц нырнула близко к нему, и Азирафель резко обернулся и заорал на нее без слов, замахнувшись на надоедливую птаху выкорчеванным скворечником. Он был слишком медлителен, и птицы только раскричались громче, кружа вокруг него смерчами хлопающих крыльев.
– Азирафель! – окликнул Кроули, подойдя ближе и стараясь, чтобы его было слышно за птичьими криками.
– Нет, нет, нет и все! – кричал Азирафель, его голос набирал силу. Кроули не знал точно, обращается ли он к нему или к птицам: он все еще размахивал кормушкой на шесте туда-сюда, как топором, разгоняя птиц, которые тут же, как одна, поднялись и устремились вверх. – Прочь! Просто улетайте уже к чертям! – кричал им вслед ангел, когда они, кружа, рванулись в небо в вихре крыльев и перьев.
Когда они улетели, Азирафель остановил раскачивающийся скворечник, тяжело дыша. Кроули остался, где стоял, на безопасном расстоянии от примитивного оружия. Азирафель некоторое время стоял неподвижно, глядя в землю, а потом задрожал.
Кроули в замешательстве сделал шаг к нему.
– Зира… – начал он осторожно, поднимая руки в успокаивающем жесте.
Ангел резко взглянул на него, и Кроули прочел гнев, досаду и что-то похожее на боль в его глазах, прежде чем он быстро отвернулся. Еще сильней схватив шест со скворечником, Азирафель наполовину пошел, наполовину побежал через лужайку и исчез за углом коттеджа.
Кроули глядел ему вслед. Демон пошел было вперед, намереваясь последовать за ангелом, когда услышал слабый, тонкий писк. Демон замер и оглянулся через плечо, пытаясь определить, откуда донесся звук. Слабый крик повторился мгновение спустя – какое-то дрожащее восклицание. Оно доносилось со стороны коттеджа.
Кроули развернулся и пошел к их маленькому каменному дому, передняя дверь которого была распахнута настежь. Он неуверенно вошел внутрь и снова услышал писк – на сей раз еще более слабый. Его сопровождал тихий шорох.
Демон моментально насторожился, автоматически оглядевшись в поисках оружия. Азирафель явно увидел что-то, что сильно его расстроило. Кроули осторожно прошел в гостиную и сделал всего несколько шагов, когда понял, откуда доносился шум.
Что-то маленькое и темное шевелилось в очаге камина. Кроули приблизился к нему, заметив по пути книгу в кожаном переплете, лежавшую страницами вниз на полу, и завитки дыма, все еще поднимавшиеся от камина, который, очевидно, недавно потушили.
Кроули прошел мимо книги и, присев на корточки на полу у очага, тяжело вздохнул.
– Ох, Зира, – тихо проговорил он.
В камине, пища и слабо трепыхаясь, лежал черный дрозд. Он был совсем взрослый, с размахом крыльев чуть больше фута. Или, по крайней мере, у него был бы такой размах крыльев. Птица была от клюва до коготков покрыта темной сажей с точками горящих красным огоньков. Похоже, бедняжка влетела в трубу и застряла там на какое-то время, прежде чем смогла упасть в камин.
Кроули легко представил сцену: Азирафель сидел в кресле, мирно читая одну из своих книг, когда вдруг раздались громкие крики и стук. Потом бедная птица, должно быть, перекатилась из пламени зажженного камина в очаг, все еще надеясь улететь. Азирафель наверняка пытался спасти птицу – он бросил книгу и потушил огонь – но потом осознал еще кое-что о несчастной птице.
В какой-то момент своего падения в трубу она, должно быть слишком близко задела маховыми перьями пламя. Глядя на истерзанное существо теперь, Кроули понимал, почему Азирафель так отреагировал: крылья дрозда почти полностью сгорели. Всего пара изуродованных перьев осталась на обуглившихся костях. Птица все еще боролась за жизнь, слабо хлопая искалеченными крыльями в попытках подняться на ноги и едва вскрикивая.
Кроули посмотрел на птицу, и его захлестнула очень недемоническая волна сострадания. Он протянул руку, уже собрав на кончиках пальцев достаточное количество магии для небольшого чуда. Но, когда он приблизился к птице, она повернула свою испачканную сажей головку к нему. Долгое мгновение она спокойно смотрела на него единственным желтым глазом. Кроули заколебался, пальцы замерли всего в нескольких сантиметрах.
Потом птица попробовала взмахнуть крыльями еще один последний раз, опустила головку на пепел и затихла.
Кроули глядел на нее в ужасе, пальцы с целебной магией почти касались обугленных перьев. Спустя долгую минуту он сглотнул и отвел руку.
Было очень тихо. Единственным звуком был ровный стук часов на стене. Кроули медленно протянул руку и взял искалеченную обгоревшую птицу. Он встал и снова вышел на улицу. Азирафеля нигде не было видно, но в земле, откуда ангел с силой вырвал скворечник, зияла внушительных размеров темная дыра.
Кроули осторожно прошел туда, где начинали проклевываться тюльпаны ангела, а между ними дали побеги крокусы. Демон присел, положил дрозда на траву рядом с собой и сотворил совок, которым аккуратно очертил круг на мягкой земле. Стараясь не повредить корни заботливо выращенных Азирафелем цветов, он снял целый слой растений вместе с окружавшей их корни землей, использовав хорошую дозу магии, чтобы сохранить весь блок целым. Затем он обхватил совок покрепче и начал раскапывать ямку глубже, ссыпая землю на лужайку.
Когда он углубился более чем на тридцать сантиметров, он отложил совок и осторожно потянулся туда, где рядом с ним на траве лежали обгоревшие останки несчастного дрозда. Обернув то, что осталось от крыльев птицы, вокруг ее тела, Кроули бережно опустил ее на дно ямы, вырытой им в мягкой земле. Он помедлил мгновение, глядя вниз на тельце бедного создания. Он слегка вздрогнул и начал ссыпать землю обратно в яму, говоря себе, что сходства между дроздом и Азирафелем ничего не значат.
Совсем ничего.
Когда Кроули закончил заполнять ямку, он аккуратно положил на место кусок дерна с корнями и цветами, который снял ранее. Он сделал так, что совок снова испарился и направил немного магии в траву, очистив ее от рассыпанных крошек земли и пригладив цветы, которые он потревожил. Все казалось нетронутым.
Кроули встал и некоторое время смотрел вниз на безобидную маленькую клумбу. Затем он стряхнул странную меланхолию, которая на него нашла, и вернулся в дом. Он почистил камин, убедился, что огонь как следует потушен и поднял книгу Азирафеля с пола, закрыв ее и положив на сиденье кресла ангела.
Некоторое время он нерешительно стоял в гостиной, глядя во все еще открытую дверь. Азирафель до сих пор не вернулся.
Кроули раздумывал в течение долгой минуты, а потом повернулся и пошел в кухню. Время близилось к ужину. Он порылся в шкафчиках и нашел все ингредиенты для пасты «три сыра» с брокколи, которую Азирафель очень любил.
Он накрыл на стол и почти приготовил пасту, начиная с тревогой задумываться, вернется ли ангел, когда со стороны входной двери раздался шум.
Кроули высунул голову из кухни и с облегчением увидел Азирафеля, неуверенно стоявшего в дверях. Демон быстро протянул руку, чтобы выключить плиту под пастой и вышел в гостиную.
– Привет, ангел, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал естественно, но не слишком радостно.
Азирафель вздрогнул, окинув его взглядом. Кроули понял, что он смотрит на камин, а угол дивана загораживает обзор с того места, где он застыл у двери. Ангел неуверенно облизнул губы.
– Здравствуй, мой дорогой, – сказал он, и его голос прозвучал слишком слабо в тишине, тоньше, чем обычно.
– Ужин почти готов, – сообщил Кроули, не зная, что еще сказать.
Азирафель кивнул с отсутствующим видом, скользнув взглядом туда, где ему было не видно камин, и не пошевелился.
– Я обо всем позаботился, – сказал Кроули, почувствовав, в чем была проблема. – Теперь все хорошо.
Азирафель медленно кивнул, снова посмотрев на Кроули и на этот раз встретившись с ним взглядом. Ангел сделал несколько шагов к нему и прошел полпути до кухни, после чего остановился и искоса глянул на камин. Выражение грустного облегчения мелькнуло на его лице, когда он увидел, что очаг был пуст.
Кроули обеспокоенно поджал губы, юркнув обратно в кухню. Он снова поставил пасту готовиться и начал добавлять необходимые специи, переворачивая кусочки брокколи деревянной ложкой, чтобы они потушились равномерно.
Мгновение спустя он увидел, что Азирафель застыл в дверях кухни.
Кроули посмотрел на него, отметив тревожный взгляд ангела.
– Ты в порядке? – спросил он.
Азирафель слегка шмыгнул носом.
– Ага, – сказал он все так же тихо. – Прости за то, что сейчас было, – продолжал он чуть более окрепшим голосом. – Я не… я ничего не соображал.
– Ничего, – сказал Кроули, тыкая макаронину кончиком ложки, но даже не видя ее.
Повисло долгое нерешительное молчание, во время которого они оба просто смотрели вниз на тихонько шкварчащую пасту, Кроули продолжал проверять кусочки, не обращая особенного внимания.
– С тобой этого не случится, Зира, – сказал, наконец, Кроули, не отрывая глаз от брокколи. – Я найду способ Поднять тебя.
– Я знаю, – сказал Азирафель через мгновение. – Я знаю.
Кроули кивнул и через секунду резко переключился в менее тактичный режим, стащив пасту с конфорки и выключив плиту.
– Ты не мог бы достать нам чего-нибудь выпить, ангел? Спасибо, – сказал он, лавируя с горячей сковородой мимо Азирафеля.
Он чувствовал взгляд ангела на себе всю дорогу от кухни, но когда он повернулся, в спокойных глазах Азирафеля он увидел только благодарность, нежность и след чего-то более печального.
~~***~~
Весна сменилась летом, следом осень переняла бразды правления, после чего недолго факел несла зима, и, прежде чем Кроули успел заметить, снова пришла весна. Птицы еще несколько месяцев продолжали прилетать в коттедж, но вскоре, похоже, поняли, что источник бесплатной еды больше был недоступен, и продолжили свой путь. Азирафель больше никогда не наблюдал за птицами. Кроули установил сетчатый экран на верху трубы, просто на всякий случай, и еще один – у очага.
Ангел проводил больше времени за чтением – или, по крайней мере, он делал это до того, как Кроули поймал его на том, что он наклоняется так близко к книге, что его нос почти касается страниц.
– Э-э, что ты делаешь? – спросил демон, резко затормозив под часами с маятником.
Азирафель поднял голову и покраснел.
– Ничего, – ответил он тоном, который вовсе не помог доказать его невиновность.
Кроули подавил смешок.
– Ищешь скрытые послания? – пошутил он. – Может быть, если точка над i больше похожа на квадрат, чем на круг, это значит, что Миссия Библиофил началась, – и более серьезным тоном добавил. – Попробуй с лупой.
Азирафель снова покраснел, и Кроули удивленно посмотрел на него, но остановился на этом.
После этого странного диалога Азирафель стал больше времени проводить, ухаживая за садом, что Кроули объяснял больше сезонными причинами, чем тем, что что-то не так.
Однако позже на той же неделе Кроули вошел в гостиную и обнаружил Азирафеля, который в беспокойстве тасовал нечто похожее на колоду карточек.
Ангел поднял глаза, когда Кроули вошел.
– О, дорогой мой, ты не поможешь мне кое с чем?
Кроули пожал плечами и подошел ближе.
– Конечно. Что такое?
– Можешь их подержать? – ангел протянул ему пачку карточек. Кроули взял их и просмотрел колоду: каждая карточка содержала всего одно короткое простое слово, написанное черным маркером аккуратным каллиграфическим почерком Азирафеля. Слова были несколько дюймов в высоту, и каждое занимало все пространство карточки. Кроули посмотрел на ангела с подозрением.
– Встань вон там, – направил его Азирафель, указав на дальний конец комнаты. Кроули поднял на него глаза, но сделал, как он велел. – Теперь пролистай карточки, выбери одну наугад и подними впереди остальных, чтобы я мог ее видеть.
Кроули, чувствуя себя так, будто он принимал участие в каком-то странном эксперименте, пролистал пачку карточек и вытащил одну случайную. На ней было написано «ВЕТЕР»заглавными буквами. Пожав плечами в ответ на свои мысли, демон поднял карточку перед собой, повернувшись к Азирафелю.
Ангел посмотрел на нее.
– Ладно, – сказал Азирафель через секунду, делая пометку на листе бумаги, лежавшем у локтя. – А теперь сделай шаг мне навстречу и выбери другую карточку.
– Зачем это все? – спросил Кроули, делая шаг вперед и доставая новую карточку.
– Я скажу тебе через минутку, – ответил Азирафель, прищуриваясь на карточку в руке демона. – Ладно, теперь еще один шаг и еще одна карточка.
Они проделали это еще около десятка раз, пока Кроули не оказался всего в метре от ангела.
– Ладно, спасибо, – сказал Азирафель, протянув руку, чтобы забрать карточки у Кроули.
Демон с любопытством наклонил голову, отдавая их, и подглядел в листок, на котором Азирафель что-то писал. Он содержал два кривоватых списка цифр.
– Так в чем дело?
Азирафель вздохнул и посмотрел вниз на карточки у себя в руках, перетасовывая их в замешательстве. Он вытащил одну и повернул ее лицом к Кроули.
– Что здесь написано? – спросил он.
Кроули взглянул на нее.
– Рыба.
Азирафель перевернул ее лицом к себе. Он опустил взгляд на нее и снова вздохнул. Он казался слегка встревоженным.
– Зира, в чем дело?
Азирафель не отрывал глаз от карточки.
– Мне кажется, я теряю зрение.
Кроули моргнул, глядя на него.
– Что?
Ангел снова посмотрел на него.
– Ничего серьезного, – быстро сказал он. – Но я больше не вижу то, что вблизи. Эта карточка, – он указал на карточку, которую держал в руке, ту, что с надписью «РЫБА». – Я не могу ее прочитать. По крайней мере, не вблизи. Она просто как бы расплывается. Я могу сказать, что это надпись, и могу сказать, что это мой почерк, но прочитать это я не могу. Я делал заметки, – он указал на листок бумаги у локтя. – Пытался выяснить, где именно оно падает. Не похоже, что я могу прочитать то, что находится в метре от моего лица, – губы ангела изогнулись в иронической улыбке. – Это происходило постепенно в течение последнего года, я полагаю. Я сначала не замечал, но я больше не могу читать – слова просто слишком маленькие.
Кроули уставился на него.
– Значит, у тебя… что? Дальнозоркость?
За шесть тысяч лет разных воплощений у него ни разу не было зрения хуже идеальной единицы. Причиной этого, однако же, были странные отношения между ангелами и демонами и их воплощениями. Кто-то однажды написал, что глаза – это зеркало души, и это было особенно верно, когда дело касалось сверхъестественных существ – и дьявольских, и божественных. В каждом воплощении у Азирафеля никогда не было иных глаз, кроме этих поразительных льдисто-голубых, а у Кроули всегда были желтые глаза змеи. То, что у ангела упало зрение сейчас… это была отчетливо человеческая проблема.
– Технически – нет, – сказал Азирафель. – Дальнозоркость вызывает легкая деформация глазного яблока. Нет, очевидно, такое случается со многими людьми: я разговаривал об этом с Бертом, – Азирафель посмотрел на него ровным взглядом, и Кроули поймал себя на мысли, что, может быть, он был в состоянии сделать это только потому, что демон стоял в нескольких метрах от него. Ангел слабо улыбнулся ему. – Похоже, мои года идут.
Кроули продолжал безмолвно таращиться на него.
– Старость, Кроули. Люди в старости теряют способность фокусировать взгляд на предметах, находящихся вблизи. Видимо, мне нужны очки.
Что-то начинало доходить до Кроули. Он преодолел расстояние между ними и положил ладонь на плечо ангела.
– Не думаю, что это сработает, мой дорогой, – сказал Азирафель, хотя Кроули уже начал вливать магию в ангела, особенно концентрируясь на глазах Азирафеля.
Когда он отступил, Азирафель поморгал несколько раз. Потом покачал головой:
– Ничего.
Кроули нахмурился, глядя на него сверху вниз.
– Нельзя вылечить от старости, дорогой мой, – терпеливо объяснил Азирафель. – Если бы меня ослепило или я подхватил бы инфекцию или вроде того, тогда конечно… Но нельзя излечить то, что естественно.
Кроули что-то пробормотал себе под нос и отступил в замешательстве.
– И… что теперь? – тоненький голосок на задворках сознания говорил ему, что это было начало конца.
Азирафель пожал плечами.
– Вызвать окулиста, наверное. По всей видимости, это одна из тех досадных мелочей, с которыми люди разобрались довольно практично. Я куплю очки, и все будет в порядке.
Кроули беззвучно кивнул, а потом вдруг понял, что Азирафель, возможно, не видит его.
– Хорошо, – быстро сказал он.
Азирафель усмехнулся, глядя на него.
– Я все еще тебя вижу, знаешь ли, – сказал он. – Я не настолько ослеп.
Кроули почувствовал, что покраснел, непонятно отчего.
– Но не мог бы ты, пожалуйста, поискать в справочнике окулиста, который придет на дом? Скажи ему, что я страдаю агорафобией, но очень богат – должно сработать.
Новенькие блестящие очки Азирафеля приехали меньше, чем через две недели. Это были самые обыкновенные очки, и их нужно было носить для чтения и рассматривания предметов, находящихся ближе, чем в полутора метрах. Окулист заявил, что ангел все еще отлично видит на расстоянии, и объяснил, что почти всем людям нужны очки в пожилом возрасте. Он предложил заодно осмотреть и глаза Кроули, пока он здесь, но демон отказался, устояв перед искушением глянуть на доктора поверх солнечных очков, которые он надел специально для этого случая (он привык использовать простенькое заклинание, которое действовало как этакий мираж и придавало его глазам человеческий вид, хотя Азирафель убедил его снимать его, когда они были вдвоем).
Сперва Азирафель взял очки по меньшей мере с осторожной подозрительностью, что было немного странно, учитывая, что это изначально была его идея. Но как только он надел их на нос, он широко улыбнулся и тут же начал разглядывать все вокруг в мельчайших подробностях, начиная с рисунка стола рядом с ним.
– Ого, я много потерял, – проговорил Азирафель с легким любопытством, проведя пальцами по поверхности. – Вокруг столько… деталей, – потом ангел поднял голову и начал ходить кругами, исследуя каждый уголок гостиной с величайшим интересом. Кроули радостно и удивленно наблюдал, как Азирафель подошел к книжной полке, вытащил первый попавшийся том и открыл его. Ангел, казалось, прямо-таки светится от удовольствия, внимательно просматривая страницу, приподнимая и опуская очки для сравнения.
Кроули понял, что тоже улыбается, спокойно прислонясь к дверному косяку кухни. Ангел перелистывал страницу, когда щебет звонка раздался со стороны бедра демона.
Кроули слегка вздрогнул и выудил из кармана свой мобильный. Он был очень тонким и представлял собой последнее слово в технике, когда был куплен пару лет назад.
Демон, нахмурившись, посмотрел на звенящее устройство. Это был его личный-преличный телефон, и всего лишь горстка людей на планете знала номер, главным образом – ангел, в настоящий момент исследующий обложку книги в кожаном переплете, не более чем в четырех метрах от него.
Кроули помрачнел и, откинув крышку, поднес мобильный к уху, повернулся и ушел в кухню.
– Алло? – сказал он осторожно.
– Кроули? – голос был женский.
Демон нахмурился, пытаясь определить, кто говорил.
– Да, кто…
– Это Анафема. Я читала книгу Агнес, и, мне кажется, я кое-что нашла.
Дни стекались в недели, лето увяло, превратившись в осень, в уютной маленькой деревеньке Мидфартинг.
Азирафель посадил луковицы тюльпанов на клумбах перед коттеджем и усердно поливал их каждое утро. Кроули сухо осведомился у него, собирается ли он сделать перерыв на зиму.
Демон сделал несколько телефонных звонков и подписался на серию рассылаемых по почте каталогов, которые он отдавал просматривать Азирафелю. Вскоре почтальон (лысеющий египтянин среднего возраста со страстью болтать с Азирафелем о правильном уходе за цветами) уже доставлял посылки почти каждый день. Пару раз приходили грузовики, оставлявшие мебель, которую выбрал Азирафель. Желаемый эффект был достигнут, однако же, и через некоторое время коттедж выглядел уже не таким пустым.
Элегантные столики, стулья и комоды из темного дерева, загромоздили все пространство у стен, и, наконец, Кроули пришлось заметить ангелу, что, если он продолжит покупать мебель, им придется начать что-то из нее и продавать, потому что у них просто не было столько квадратных метров. Тогда ангел переключился на покупку книг. Он проводил дни, пролистывая телефонные справочники десятка городов, обзванивая книжные магазины и болтая – иногда часами – с владельцами, расспрашивая об их самых редких книгах и объясняя, что он, к сожалению, не может поехать и посмотреть их лично, но готов заплатить за их доставку. Полки у камина вскоре были заполнены, книги всех мастей, сложенные рядом, заняли свой новый дом.
Азирафель заметно повеселел, когда книги начали прибывать, и, оттого что пустые полки больше не таращились на них равнодушно, дом в самом деле стал казаться гораздо более обжитым.
Ангел наконец-то освоил готовку, для этого потребовалось несколько визитов местных домохозяек, сжалившихся над Азирафелем. Как только он разобрался, как правильно пользоваться плитой, дело быстро пошло на лад. Бармен, Берт, тоже стал давать ему советы насчет готовки, говоря, что в отличие от Харпера из кафе, который не раскрывает своих карт, он не слишком горд, чтобы даром поделиться парочкой рецептов. Чаще всего в обед ангел ограничивался сэндвичем или еще чем-то таким, что он мог приготовить быстро, но для ужина он выбирал рецепт из одной из купленных книг и пытался сотворить нечто съедобное. Кроули говорил, что вероятность его успеха была 50/50.
В зависимости от того, чем Кроули занимался во время обеда, он старался зависать неподалеку, когда ангел ел. Это обычно заставляло Кроули слегка проголодаться, так что он тоже что-нибудь перехватывал. Вдобавок он взял за правило, что, если Азирафель тратил больше тридцати минут на приготовление какого-то блюда, он должен был хотя бы попробовать его: если он этого не делал, ангел становился кислым и молчал весь остаток дня, отчего уровень общего уныния в доме поднимался на пару отметок. Лучше было его порадовать. Еда никогда не могла сравниться по качеству с той, что они ели прежде в самых элитных ресторанах Европы, но Кроули говорил себе, что дорого внимание. Кроули много чего говорил себе в последнее время.
Дела с поразительной скоростью пришли в относительную норму после их словесной дуэли, и это иногда изводило Кроули. Он внимательно поглядывал на Азирафеля первые пару дней после происшествия, ища любого способа помочь. Он выследил, что сквозняком в коттедже тянет из кухонного окна, и, заделав раму сотворенными с помощью магии камнем и герметиком, догадался, что, если добавить мощности в термостате маленького обогревателя, то комната прогреется. Очевидно, Норман отключил его перед тем как уехать.
Кроули не знал, может ли он что-то сделать с кошмарами Азирафеля. Когда он нерешительно поднял эту тему, ангел отмёл его обеспокоенные вопросы, сказав, что все не так плохо. Тем не менее, если Кроули не спал всю ночь, сидя в своей кровати, он иногда слышал, как ангел бормочет во сне в соседней комнате и иногда мечется по постели. Наутро после более длительных приступов ангел выглядел особенно усталым, когда он принимался готовить себе тост. Кроули решил, что лучшей тактикой будет ни о чем не упоминать и вести себя так, будто он ничего не заметил: если уж человек и имеет право что-то хранить в секрете, так это свои кошмары. Азирафель никогда не заговаривал о них, и Кроули последовал его примеру.
У него все равно были более срочные поводы для размышлений. Пару дней спустя он сделал несколько очень тайных телефонных звонков единственным информантам, которым он, по его мнению, мог доверять и велел им отправить ему несколько очень старых и очень редких книг. Азирафель был порядком ошарашен, когда он открыл коробку, ожидая, что там окажется что-то из того, что заказал он. Кроули быстро предупредил его не трогать верхнюю, у которой на обложке был засохшей кровью начертан адский оккультный знак.
Демон проштудировал каждый дюйм всех четырех колдовских книг в поисках какой-либо информации о Падении, людях или горящих крыльях. К сожалению, авторов книг больше интересовало, как обречь человеческие души на муки ада, чем как вернуть их к божественности. Что завело Кроули в некоторого рода тупик. Он искренне сомневался, что способ, которым можно Поднять душу, где-нибудь записан, а если и записан, то книги, наверняка, заперты глубоко в хранилищах Небес. Вне досягаемости, другими словами.
Так что он решил еще поразмыслить над этой проблемой, позволив себе немного насладиться настоящим. Может быть, решение само объявится со временем.
Азирафель начал вытаскивать демона в деревню, знакомя его с разными обитателями Мидфартинга. На первый взгляд Кроули показалось, что все это невероятно омерзительно, но через некоторое время он начал получать удовольствие, отчасти помимо собственной воли. Он начинал чувствовать, как его давняя любовь к человечеству снова дает о себе знать.
Был, конечно же, Берт из паба, который начал маленькую игру с Азирафелем, пытаясь угадать, что означает «А» в имени «А. Зирафель». (Однажды Азирафель сказал Кроули, что ему, пожалуй, следовало бы выбрать что-то, прежде чем Берт исчерпает все имена, начинающиеся на «А», после чего тут же сообщил, что ему кажется, «Альфонсо» – красивое имя. Кроули прямо заявил ангелу, что не позволит ему называть себя настолько ужасающим словом. Он также запретил «Адама» из принципа. После варианта «Антони» – «Ты не можешь назваться так, ангел, это мое липовое имя» – Азирафель, наконец, остановился на «Амброузе». Берт еще до него не додумался: он пока что был в районе версий вроде «Альберт» и «Антонио».
Кроули изо всех сил старался вежливо избегать Донни и ее гостиной в цветочек, хотя ей нравилось нападать на них в кафе. Харпер, владелец кафе (которое, что странно, называлось «Мендельсонз» – в честь прежнего владельца) был хорошим парнем и тоже страстным коллекционером книг. Как только до него дошел слух, что Азирафель достает старинные издания, он напросился зайти в гости и взглянуть. После этого он старался подавать ангелу и демону дополнительные порции всего, что они заказывали в кафе, за право иметь возможность заходить и листать их, когда ему захочется. Когда Азирафель заметил, что «Харпер» – немного необычное имя (хотя уж кто бы говорил), владелец кафе объяснил, что это его фамилия, а его имя – для разнообразия – было не совершенно ужасным, а просто необычайно распространенным.
– Знаете, сколько на свете Джеймсов? Жуткая чертова уйма, вот сколько.
Была еще Мэри из магазинчика на углу, в котором Азирафель покупал абсолютно все продукты, и Тимоти с заправки, один из горстки ребят моложе восемнадцати, живших в деревне. Джерри Хендерсон, владелец заправочной станции, носившей его имя, был вторым и последним ее служащим, и он открыто предавался воспоминаниям о тех днях, когда дела у Мидфартинга шли в гору. Отец Гилберт был единственным человеком, которого и Азирафель, и Кроули намеренно избегали, даже не стараясь с ним познакомиться. Он был священником маленькой приходской церкви, и, хотя он пытался поприветствовать их пару недель спустя, Азирафель объяснил, что они «не из тех, кто молится» и попросил его – очень вежливо – не тратить на них время. Кроули сказал ему – менее вежливо – чтобы он шел лесом.
Азирафелю, конечно, больше всего нравились такие жители деревни, как портниха Фэй Апхилл и старый Джек Ливингстон, который был владельцем магазинчика на углу и всегда даром раздавал конфеты детям. Между тем, объектом некоторого восхищения для Кроули стал Уолтер Джеймисон, директор местного банка и человек, который пользовался всеобщей подозрительностью и недоверием, потому что были предположения, что он темнит с процентными ставками и приписывает оговорки к стандартным контрактам. Этот человек в лучшем случае творил зло мелкого масштаба, но Кроули, зайдя как-то раз в банк, прочитал один из контрактов и был должным образом впечатлен. Изменения в договорах позволяли счетам работать нормально во всех случаях, кроме тех, когда у банка оказывалось недостаточно средств, и в таких ситуациях он имел право не погашать платежей без каких-либо последствий. Там также была хитрая маленькая оговорка, которая практически узаконивала растраты. Мистер Джеймисон разгуливал вокруг в костюме, чересчур хорошем для его зарплаты, и ездил на Ягуаре – еще одна вещь, которая очень забавляла Кроули.
Еще пара недель прошла, и Азирафель объявил, что он собирается устроиться на работу на полставки в магазин на углу. Кроули не совсем понимал, что на ангела нашло, если он захотел делать нечто подобное, но Азирафель настаивал, что было бы неплохо время от времени выбираться из коттеджа. К тому же, добавил Азирафель, раз Кроули не нашел никаких зацепок насчет ангелов, он вполне может заняться чем-то помимо сидения дома и чтения книг круглыми сутками. Кроули заметил, что исключительно именно этим Азирафель и занимался последние лет двести, но ангел возразил, что это было скорее хобби, чем полноценная работа. Примерно в этой точке разговор сошел на нет, так как они оба молча задумались над тем, что ангелу немного трудновато творить чудеса и выполнять свои обязанности, не будучи при этом ангелом.
Эта мысль всегда была с ними, прячась у самой поверхности, как подводное течение в спокойной реке. Потому что как бы Азирафель и Кроули ни приспосабливались внешне к человеческой жизни, бывали случаи – одни чуть более явные, другие – чуть менее – которые напоминали им, что все это лишь притворство.
Конечно, Азирафель, возможно и был… – технически – человеком, но это все равно была не его сущность. В его голове теснилось шесть тысяч лет воспоминаний и больше знаний о божественном и демоническом, чем когда-либо было у любого обычного человека. И если это было небольшое притворство в случае Азирафеля, то для Кроули – все еще полноценного демона – это была полноценная конспирация.
Первые пару недель после того, как Кроули вылечил свои крылья, он ходил и творил с помощью магии все, чего ему хотелось в мгновение ока: как, например, стакан воды или немножко перца, чтобы приправить какое-нибудь из особенно пресных блюд Азирафеля. Когда он однажды вечером сотворил бокал марочного вина, он уголком глаза поймал на себе полный тоски взгляд Азирафеля. Демон виновато вздрогнул и спросил, не хочет ли Азирафель чего-нибудь, но тот оправился, сказал нет, и пошел делать себе чай. Кроули наполовину осушил бокал превосходного вина, когда он задумался, почему ангел не попросил его сделать ему чаю. Он, возможно, не соответствовал бы высоким стандартам Азирафеля, но, вероятно, был бы лучше, чем ограниченный ассортимент, который мог предложить бакалейщик. Вино резко стало кислым на языке, и Кроули долго вглядывался в красную жидкость, прежде чем заставить ее чудом исчезнуть.
Позже на той же неделе Азирафель решил заменить безвкусные репродукции пейзажей семидесятых красивыми старинными часами с маятником. Он некоторое время пытался правильно расположить гвозди на стене, а потом все же умудрился ударить себя по пальцу молотком. Кроули, который стоял рядом, с некоторым увлечением наблюдая попытки ангела плотничать, увидел, что Азирафель держит свою ушибленную руку перед собой и просто пристально смотрит на нее. Спустя три секунды ангел вышел из этого состояния, по его лицу пронеслась тень досады. Он пошел на кухню, держа руку перед собой, очевидно намереваясь сунуть ее под холодную воду, но Кроули перехватил его на полпути.
– Погоди, – сказал демон, дотронувшись до его запястья и задержавшись достаточно долго, чтобы влить магию в руку Азирафеля. – Вот так.
Кроули отступил на шаг назад, очень довольный собой. А потом заметил выражение лица Азирафеля, замершее где-то между завистью и досадой. Ангел быстро стер его.
– Спасибо, – сказал он, но слово прозвучало неожиданно сухо.
Ангел вернулся к забиванию гвоздей, а Кроули остался, где стоял, порядком озадаченный. Только несколько минут спустя, когда часы аккуратно висели на стене и маятник лениво качался взад-вперед, Кроули осознал, что Азирафель, должно быть, на мгновение забыл, что у него больше нет его сил, и попытался по привычке сам вылечить свою руку.
Потом были еще птицы. В основном маленькие певчие пташки, порхающие по саду и распевающие на деревьях. Азирафель купил в магазине на углу деревянный скворечник сделай-сам в форме домика и собрал его однажды днем, потратив несколько часов на то, чтобы тщательно покрасить его пустые стенки. Затем он раздобыл длинный деревянный шест, вбил его в землю и криво закрепил скворечник на вершине. Он каждое утро насыпал туда зерно для птиц и хлебные крошки.
Кроули наблюдал за всем этим без особого интереса: ну и что с того, если ангелу хочется любоваться на птиц? Иногда Азирафель просиживал во дворе или у окна часами, очевидно, просто наблюдая за тем, как солнце движется по небу, а мимо порхают птицы. Кроули никогда не мог усидеть на месте так долго – он обычно уходил, чтобы найти какое-нибудь более увлекательное занятие. Прошло две недели, прежде чем он понял, что Азирафель смотрит на их крылья.
Через пару дней после этого Кроули, собираясь сотворить бокал вина к обеду, остановил себя, его рука, не завершив пути, повисла в воздухе там, где он собирался достать из ниоткуда бокал. Вместо этого он торопливо отдернул руку, напомнив себе, что надо будет тоже пойти в магазин, когда Азирафель соберется туда в следующий раз, и взглянуть на их, вероятно, довольно печальную коллекцию вин.
Он все еще недовольно морщился от этой мысли, когда Азирафель сказал:
– Я не возражаю, ты же знаешь.
– Хм? – Кроули поднял голову, пытаясь вспомнить, что он говорил ангелу вслух до того.
– Ты можешь продолжать использовать магию. Все нормально. Нет смысла притворяться, что ты больше не демон.
– О, а… – Кроули запнулся, пойманный врасплох. – Э-э… ты уверен?
Азирафель пожал плечами.
– Нет причин, чтобы не делать этого.
– Э-э, ладно, – неуверенно сказал Кроули. У Азирафеля был такой вид, будто он ждал, что Кроули закончит начатое и сотворит бокал вина, поэтому демон смущенно добавил. – Вообще-то я передумал. Э-э.
Остаток обеда тянулся слишком долго.
После этого Кроули стал работать над тем, чтобы меньше использовать магию. Он нашел не-вовсе-ужасную бутылку вина в продуктовом и выпил ее вместе с ангелом под спагетти, которое было на удивление вкусным.
Азирафель снова упомянул, что Кроули не обязательно переставать пользоваться своими силами из-за него, но Кроули не стал слушать ангела. Ему это казалось не очень-то честным.
Иногда, когда он был не занят, демон мыслями возвращался к положению Азирафеля и к тому, что бы он чувствовал, если бы они поменялись местами. Если бы Кроули был заперт в своем человеческом воплощении, лишен бессмертия и магии. Это заставляло его размышлять о множестве вещей.
– Зира, – задумчиво спросил однажды Кроули, сидя в гостиной, положив ноги на табуретку (ангел настаивал на этом: Кроули не понимал, чем плохо вытянуться во всю длину на диване, задрав ноги на противоположный подлокотник) и рассеянно наблюдая за маятником на стенных часах, качающимся взад-вперед.
– Хм? – отозвался ангел, оторвав глаза от впечатляюще толстой книги, которую он читал.
Кроули следил, как маятник качается взад-вперед.
– Это больно? – наконец, спросил он. Он повернул голову и посмотрел на ангела. – Быть смертным? Я имею в виду, не только необходимость есть и спать.
Азирафелю как будто внезапно стало неуютно. Он уткнулся взглядом в книгу на коленях и просто пожал плечами, перебирая страницы. Он снова поднял голову, посмотрев на Кроули, и по его лицу было видно, что он хочет уйти от ответа.
– Нет, не то чтобы, – сказал он самым неубедительным тоном, какой демон когда-либо слышал. Азирафель снова вернулся к книге.
– Ай, ладно, ангел, – неуверенно сказал Кроули и оставил эту тему.
Повисла неудобная пауза, а потом Азирафель тихо сказал:
– Тебе больше не нужно меня так называть, ты знаешь.
Кроули пристально посмотрел на него.
– Я больше не ангел, – сказал Азирафель, обращаясь к книге на коленках. – Тебе необязательно…
– Ну да, не дождешься, – перебил Кроули, вставая. Он пошел к двери, чувствуя внезапную потребность подышать. – Ты все еще ангел, Зира. Всегда им будешь.
И это все, что Кроули имел сказать по этому поводу.
Несколько недель спустя они оба зашли в паб, чтобы поужинать и выпить. Берт начал, как обычно:
– Как насчет Альбуса?
Азирафель слегка рассмеялся и покачал головой, усаживаясь за барной стойкой.
– Даже близко нет.
– Привет, Берт, – Кроули поздоровался с барменом и уселся рядом с Азирафелем, барабаня пальцами по полированной поверхности стойки. – Я возьму чизбургер и попробую ту новую водку Smirnoff, о которой ты тогда говорил, – демон задумался. – Сделай Белый русский.
– Не вопрос, – радостно сказал Берт. Он повернулся к Азирафелю. – А для вас, мистер Меня-Зовут-Не-Альбус Зирафель?
Ангел рассмеялся и прищурился на бутылки у дальней стены.
– Я буду то же, что и он, и пусть будет сэндвич с курицей.
Берт кивнул и отправился делать коктейли. Через мгновение, он подвинул их через барную стойку к ним.
– Амандус? – попробовал он.
– Неа, – жизнерадостно сказал Азирафель.
Берт беззлобно насупился, глядя на них.
– Но он же покровитель барменов, вы в курсе? – заметил он. – Добрый старина Амандус.
– Боюсь, здесь он тебе не поможет, – торжественно заявил Азирафель.
Берт коротко рассмеялся.
– Я угадаю, в конце концов, – радостно сказал он и, обведя взглядом других посетителей, исчез в комнате за баром, чтобы передать их заказ повару.
– Было что-нибудь любопытное сегодня в магазине? – спросил Кроули Азирафеля, когда Берт ушёл, не особенно интересуясь, но пытаясь поддержать разговор. Так скучно всегда было сидеть в коттедже совсем одному, когда ангел уходил на свою «работу».
Азирафель пожал плечами:
– Получили сегодня ящик мыла. У них небольшие продажи, ты знаешь.
Кроули промычал в знак согласия.
– Все ещё раздаёте детишкам конфеты даром? Хреновое поведение для бизнесмена, вот это вот всё.
Они болтали так ещё несколько минут, пока Берт не вернулся и не поставил перед ними их заказы. Кроули постепенно порядком пристрастился к еде паба, и к тому же он начинал регулярно чувствовать голод в районе завтраков, обедов и ужинов. Это было побочным эффектом слишком строгого следования распорядку дня. То же самое было и со сном, но эта привычка не заботила его настолько, чтобы хотелось от неё избавляться. В итоге он так и так будет есть с Азирафелем два-три раза в день, так что смысла в этом не было.
Белые русские оказались довольно хороши и, по всей видимости, содержали больше алкоголя, чем демон сначала думал, потому что после третьего он почувствовал приятный дурман. Азирафель, казалось, ушёл ещё дальше, и Кроули пришло в голову, что он, должно быть, потерял частично устойчивость к алкоголю, когда… Пал. И это был первый случай, когда он пил что-то крепче, чем пинта домашнего лагера.
Азирафель обычно был очень веселым по пьяни, и Кроули это всегда до крайности забавляло. Так как они обычно напивались, чтобы сбежать от каких-нибудь печалей реальности, то в этих случаях отлично расслабляла возможность просто посмеяться без остановки с кем-то сквозь приятный, пьяный дурман.
Но сегодня все пошло иначе. Чем больше ангел пил, тем более подавленным он, казалось, становился.
– Ауу, Кроули, почему это случилось с нами? – угрюмо пожаловался Азирафель, безуспешно охотясь за россыпью картошки на своей тарелке.
– Почему все вообще случается? – сказал Кроули. – Непостижимый план, помнишь? Испоганил нам все с самого начала.
– Дурацкий план, – проворчал ангел. – Чертов дурацкий план.
– Не могу с тобой не согласиться, – пробормотал Кроули, взяв новый бокал. Водка приятно обжигала по пути вниз.
– И не сказать же… не сказать чтобы другие ангелы не творили чего похуже, – жаловался Азирафель, который догнал-таки заблудший ломтик картошки и теперь яростно тыкал его о край тарелки. – И они не Пали.
Кроули ничего не ответил, пристально глядя в свой бокал.
– Я хочу сказать, Михаил куда больший мерзавец, чем я когда-либо был, – продолжал Азирафель. – Но нет, вот его оставили бессмертным, ему сохранили крылья…
Кроули искоса посмотрел на ангела. Азирафель выглядел печальным и раздраженным, и, пока он смотрел, ангел с отвращением отбросил картошку и потянулся вместо этого к своему коктейлю.
– Это, черт возьми, несправедливо, – прорычал Азирафель, отхлебнув вокруг льда.
– Да, – сказал Кроули. – Несправедливо.
– Сначала гребаный Апокалипсис, – сказал Азирафель, слегка икнув. – А потом, как будто и без того мало было – это! – ангел яростно посмотрел на свой бокал. Через мгновение он вздохнул и положил локти на стойку, опершись о нее с видом полного поражения, опустив плечи. – Может быть, мы не должны были его останавливать, – сказал он, неожиданно меланхолично. – Может быть, следовало просто позволить ему случиться. Может быть, это наше наказание, – в его голосе послышалась горечь.
– Эй, – вмешался Кроули, которого слегка застало врасплох изменение течения мысли ангела. – Но предотвращение Апокалипсиса было частью непостижимого плана, так ведь? Мы все равно лишь делали то, чего большой босс от нас хотел.
– Я это выдумал, – угрюмо сказал Азирафель, снова выпивая. – Всю это хрень про непостижимый план. Сочинил, шобы ангелы отвалили, – он икнул. – И демоны тоже.
Он шмыгнул носом и грустно посмотрел на Кроули. Уголок его губ ностальгически дернулся вверх:
– Вот это были деньки.
Кроули улыбнулся ангелу, взволнованно поджав губы.
– Да, – согласился он. Он вспомнил их приключения во времена Апокалипсиса, тогда, когда были только ангел и демон против целого света. Теперь от этого осталась лишь половина. – Вот это были деньки.
Азирафель громко всхлипнул, и, когда Кроули снова взглянул на него, он удивился, увидев, что ангел был на грани слез.
– Когда я еще… когда я…
– Эй, эй, – быстро сказал Кроули, чувствуя, как его дурман частично улетучивается. Он бросил взволнованный взгляд на остальных людей в пабе. Он был почти полон, как обычно, и никто, похоже, не обращал на них особого внимания, но это продлилось бы недолго, если бы Азирафель заплакал и начал громко рассуждать об ангелах и демонах.
– Я так сильно скучаю по своим крыльям, Кроу’сли, – икнул Азирафель, всхлипнув и потянувшись, чтобы обхватить руку демона. – Не понимаешь, что име’шь, пока не п-потеряешь это… – простонал он. – Б’льше не летать… никогда… я любил…
Кроули с тревогой увидел, что ангел перед ним заплакал. На другом конце бара он заметил Берта, который странно на них посмотрел.
– Э-э, тшш, – неловко сказал Кроули, неуверенно похлопав ангела по плечу. Приняв это за приглашение, Азирафель разразился новым потоком слез и прильнул к Кроули, положив голову демону на плечо.
– Я б’льш-ше н-не ангел… уже нет…
Кроули смущенно огляделся вокруг и снова похлопал Азирафеля по спине. Свободной рукой он пошарил в кармане и выудил несколько десяток. Он шлепнул их на стойку, подал знак Берту о том, что он собирается вывести Азирафеля на улицу, и сделал движение, чтобы встать.
– Ш’вернишь, Кроу’сли, – горестно промямлил Азирафель, когда Кроули отодвинулся от него.
– Все хорошо, просто иди сюда, – сказал Кроули, почти стаскивая ангела с высокого стула. Руки Азирафеля нашли предплечье демона и уцепились за него, когда он потянул его к двери. Азирафель, поковылял за ним на нетвердых ногах, но демону удалось направить его между столиками к двери паба без особенного труда.
Когда они оказались на свежем и слегка прохладном ночном воздухе, Азирафель сделал пару глубоких судорожных вдохов, широко распахнув глаза.
Кроули резко остановился, глядя на него и положил ладонь на плечо Азирафеля для поддержки.
– Ты в порядке, ангел?
На мгновение ему показалось, что Азирафель будто бы слегка протрезвел, но потом он икнул и снова залился слезами.
Кроули сначала обратился вглубь себя за достаточным количеством магии, чтобы изгнать алкоголь из крови ангела, но остановил себя в последний момент. Он посмотрел на Азирафеля, который сейчас покачивался на прохладном ночном ветру, до боли человеческий и оставшийся таким. Кроули позволил своим силам упасть обратно. Он обхватил Азирафеля за плечи.
– Давай отведем тебя домой, ага?
Азирафель, снова икнув, прижался к нему.
– Прости, – пробормотал он. – Шо я больш’ не ангел, – он громко шмыгнул носом, когда Кроули повел его вниз по краю дороги. – Так жаль.
– Ничего, Азирафель, – сказал Кроули. – Ты не должен извиняться. Это не твоя вина.
– Нет’з, моя, – возразил Азирафель,огорченно и заплетающимся языком. – Те ангелы… они прих’дили з’мной… тада в магазине…
– Не переживай об этом, ангел, – перебил Кроули, чувствуя, как его рука крепче сжала плечо Азирафеля. – Они бы все равно пришли за мной в итоге.
Азирафель внезапно всхлипнул и застыл на месте, Кроули тоже пришлось остановиться, глядя на силуэт ангела в сумерках. Свободная рука Азирафеля нащупала лацкан вечного пиджака Кроули и вцепилась в него. Его глаза, полные слез и темные в слабом свете, нашли глаза демона.
– Кроу’сли, – с горечью проговорил Азирафель, в его голосе слышались слезы. – Мне так… так жаль, что с-т’бой слу… случилось такое.
Кроули почувствовал, что оцепенел. Азирафель снова заплакал, а его рука скользнула к левому плечу демона, где прежде была глубокая рана, и дотронулась до него нежно, почти испуганно.
– Ушло так много времени на то, чтоб выйсн’ть, куда они у-увели тебя, – Азирафель всхлипывал, уронив голову так, что она уткнулась в грудь Кроули. – Прошли не-недели, Кроу’сли, мне очень… очень жа-аль, – он захлебнулся в новом приступе рыданий, прижимаясь к Кроули и дрожа и плача одновременно.
Демон стоял потрясенно, не имея ни малейшего представления, как реагировать. Он оглядел темную улицу, почти надеясь, что кто-нибудь пройдет мимо, чтобы он мог встретиться с этим человеком взглядом, безнадежно кивнуть на Азирафеля и изобразить на лице, мол, «ну, и чё мне делать?» – но улица была пуста. Да и в ситуации было мало веселого. Спустя несколько долгих секунд безутешных рыданий Азирафеля в лацканы его пиджака Кроули осторожно высвободил руки и неуверенно легонько обнял ангела.
Азирафель судорожно вздохнул с новым всхлипом, обхватил демона руками и сжал в сокрушительных объятиях.
Весь воздух резко покинул легкие Кроули, а хватка ангела стала еще крепче. Азирафель теперь уже плакал, уткнувшись в плечо Кроули, и золотые волосы щекотали демону щеку.
– Зира, – прохрипел он, задыхаясь.
Азирафель никак не отреагировал, разве что сжал его еще сильнее, и прошло несколько долгих минут, прежде чем Кроули удалось выпутаться.
Освободившись, демон понял, что Азирафель вздрагивает не только от слез: он дрожал еще и от холодного ночного воздуха. Кроули нахмурился и инстинктивно потянулся согреть ангела каплей правильно примененной магии, но остановил себя во второй раз за вечер. Поразмыслив мгновение, он вместо этого стянул с себя пиджак и накинул его на дрожащие плечи ангела.
Азирафель икнул и потуже притянул к себе ткань, а Кроули тем временем повел его дальше вниз по дороге. Азирафель, казалось, слегка успокоился, или, по крайней мере, измотал себя, и у Кроули получилось пройти с ним полпути до коттеджа, прежде чем ангел снова смог сказать что-то разборчивое.
– Это… это… это правда больно, ты знаешь, – послышался невнятный голос Азирафеля оттуда, где он наполовину опирался о демона в поисках поддержки.
Кроули взглянул на него.
– О чем ты?
Азирафель жалобно икнул.
– Быть человеком. См… смертным. Боль…но все в-в-ремя.
Кроули в тревоге поджал губы.
– Я не… не думаю, что они это чу…вствуют, – ангел мрачно икнул, опустив взгляд на потемневшую землю. – Лю…ди. Но это как… как… время. Чувствую… время.
Кроули пристально смотрел на него.
Ангел в неопределенном направлении махнул свободной рукой, указывая на некое пространство, видимое только ему.
– Время, – снова подчеркнул ангел, а потом как будто потерял нить своей мысли. – О чем это я г-говорил, Кроу’сли?
Кроули сглотнул.
– О смертности.
Азирафель икнул.
– Агась. Спаааасиб. Это как бы время, понима’шь? Это как бы ты познаешь смерть. Ты уже умираешь, понимашь? Каждый… каждый деньсь, ты это чувствуйшь, чувствуйшь смерть… чувствуйшь, как ускользает время… всегда ускользайт… – внезапно Азирафель снова заплакал и резко остановился. Коттедж был теперь совсем недалеко, вверх по дороге, и Кроули попытался провести ангела оставшееся расстояние, но Азирафель не шевелился.
Ангел схватил Кроули за плечи, с первого раза промахнувшись мимо левого. Его пальцы впились в кожу демона сквозь ткань рубашки, и он заглянул в лицо Кроули с выражением острого, непонятного ужаса.
– Не дай мне умереть, Кроу’сли, – взмолился Азирафель, и голос в отчаянии скакнул на октаву вверх. – Я не хочу… нет… умирать… – его охватил новый приступ рыданий. – Пожалуйста, Кроу’сли… я не хочу, чтобы вс’ кончилось. Я не хочу… не хочу… Я хочу остаться… остаться с… с…
У Кроули встал комок в горле, и он почувствовал, что снова сжал убитого горем ангела в объятиях.
– Ты не умрешь, – услышал он свое обещание, как только голос вернулся к нему. – Я найду способ спасти тебя, клянусь. Ты не успеешь оглянуться, как станешь ангелом.
Азирафель продолжал испуганно всхлипывать, но Кроули смог снова заставить его двигаться, думая только о том, что чем скорее он сможет уложить ангела в постель, тем будет лучше для них обоих.
Азирафель начал спотыкаться еще сильнее к тому времени, как демон сумел найти свои ключи и ввести их в маленький коттедж. Он снова повис на Кроули, громко всхлипывал, и от него сильно пахло водкой.
Демон бросил один взгляд на лестницу и решил, что Азирафель может проспаться на диване. Кроули осторожно направил ангела к упомянутому предмету мебели, на который Азирафель более чем охотно рухнул. Демон осторожно стянул свой пиджак с плеч Азирафеля.
– А теперь поспи немножко, хорошо, ангел? – сказал Кроули, отступив на полшага назад.
Ладонь Азирафеля метнулась вверх и схватила его руку. Ангел попытался встать, но ему удалось это лишь наполовину, прежде чем он повалился обратно на подушки, утаскивая Кроули за собой. Ангел казался страшно испуганным.
– Нет… не… не оставляй меня, – взмолился он.
Губы Кроули изогнулись:
– Ты пьян, Зира, – сказал он. – С тобой все будет хорошо, обещаю. Я просто иду наверх.
– Нет, нет… – Азирафель крепче ухватился за него. – Пожалуйста, я не могу… только не снова… нельзя спать… те сны…
Кроули нахмурился.
– Ты про кошмары?
Азирафель заметно содрогнулся.
– Останься, – попросил он. – Не… не уходи… Нужно знать… знать, что ты в безопасности…
Кроули почувствовал, как что-то глубоко внутри него болезненно сжалось. Пусть даже Азирафель был пьян и бредил и был совершенно не в себе, но он казался таким бесконечно несчастным и испуганным.
Демон в тревоге выдохнул:
– Ладно, я посплю здесь, внизу. Доволен?
Азирафель моргнул на него.
– Я остаюсь, остаюсь, – пояснил Кроули.
Азирафель судорожно и с облегчением всхлипнул и позволил мягко уложить себя назад на диван.
– Теперь ложись спать, пожалуйста, – велел демон. – Я буду здесь.
Азирафель измученно кивнул и начал укладываться на диван. Его рука отпустила Кроули и скользнула прочь.
– Вот так, – сказал Кроули, а потом пробормотал себе под нос. – Не так уж и трудно было, а?
Он повернулся, чтобы уйти, но Азирафель жалобно пискнул в знак протеста, когда он покинул поле зрения ангела.
– Вернись… – пробормотал Азирафель.
Кроули вздохнул и снова повернулся к ангелу. Он взглянул на пиджак, перекинутый через его руку, и подошел обратно к Азирафелю.
– Вот, – сказал он, мягко накинув его на плечи ангела, как одеяло. – Это поможет?
Азирафель изумленно моргнул на него, и его рука поудобнее натянула пиджак.
Кроули поднял брови, глядя на ангела, но потом лишь вздохнул и подошел к креслу, в котором любил читать Азирафель, и рухнул в него.
Он некоторое время смотрел на ангела, с облегчением видя, что он вскоре захрапел. Демон долго еще не засыпал, следя, чтобы Азирафель спал спокойно. Часы на стене пробили половину третьего, когда он, наконец, позволил себе самому закрыть глаза и поддаться сну.
~~***~~
Было почти девять тридцать, к тому времени когда солнце, наконец, настигло Кроули и резко разбудило его. Подняв руку, чтобы протереть глаза, демон заметил, что голова у него слегка побаливает, и, не теряя времени, изгнал похмелье волной магии. Всему должны быть пределы.
Кроули заставил себя принять более сидячее положение там же, где он заснул, откинувшись в кресле Азирафеля.
Азирафель. Глаза Кроули метнулись к дивану, где укрытый пиджаком Кроули ангел все еще не пришел в себя.
Демон встал и потянулся, как кот, чувствуя, как его ноющие, сведенные мышцы запротестовали против этого движения. Кроули направился в кухню, но потом вернулся назад и предусмотрительно стянул пиджак с ангела и набросил его обратно на свои плечи. Не хватало еще, чтобы Азирафель себе что-нибудь там вообразил.
Зевая, Кроули пошлепал обратно в кухню и начал тихонько жарить тосты. Он мог бы попробовать приготовить яйца, но был не слишком уверен в своих способностях сделать их съедобными без магии, и не стоило Азирафелю догадываться о том, что демон тоже кошмарный повар. Он никогда не перестанет ему это припоминать.
Кроули был в процессе поисков масла или, может быть, джема в холодильнике, когда из гостиной донесся громкий стон.
– Доброе утро, ангел, – позвал он, ухмыльнувшись, когда в ответ последовал еще один стон. Он обнаружил джем и закрыл холодильник, прищурившись на этикетку. Абрикосовый (фу). Он прикинул потихоньку, не превратить ли его во что-нибудь более приемлемое, например, в малиновый, но решил этого не делать.
– Хочешь тост, ангел? – спросил Кроули, роясь в ящике с приборами в поисках ножа.
– Просто пристрели меня сразу, – простонал Азирафель из другой комнаты.
– Да-да, а тост-то? – Кроули терпеливо подождал, но ответа не последовало, если не считать раздраженных стенаний. Он положил второй кусок хлеба в тостер. – Я делаю тебе тост, – заявил он.
Демон как раз намазывал джемом свой собственный кусок, когда Азирафель приковылял на кухню. Его волосы торчали в разные стороны, и выглядел он помятым и несчастным.
– Хочешь, чтобы я его убрал? – весело спросил Кроули, закончив с джемом и сунув нож назад в банку. Азирафель посмотрел на него пустым взглядом.
– Похмелье, – пояснил Кроули, пошевелив пальцами перед ангелом решительно зловещим образом.
Азирафель странно на него посмотрел и покачал головой.
– Нет, спасибо. Переживу, – он поморщился от какой-то затаенной боли. – О,
господи, мне нужен душ.
Кроули пожал плечами.
– Как знаешь. Ты не против абрикоса? Понятия не имею, зачем ты это купил… – он указал на джем. – Приторная каша из вялых фруктов.
Азирафель промычал что-то в знак согласия и пошарил по шкафам в поисках стакана. Он наполнил его водой из-под крана и выпил весь в один прием. Он опустошал второй, когда замер, странно посмотрев на Кроули.
– Кроули, дорогой мой… что случилось вчера ночью? – спросил он, наконец. – Почему я спал на диване?
Тост выбрал именно этот момент, чтобы выпрыгнуть, и Кроули был благодарен за этот предлог отвернуться и скрыть выражение своего лица. Он выдавил из себя настолько добродушный смешок, насколько смог.
– А ты как думаешь? – спросил он со смехом, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно и весело.
Демон подхватил тост и, поставив его на столешницу, начал щедро смазывать джемом.
– Мы пошли в паб, ты слишком набрался той водки и настоял на том, чтобы где-то раз двадцать сыграть в дартс.
– Дартс? – Азирафель был озадачен. – О, боже, я этого не помню вообще.
Кроули резко развернулся лицом к ангелу и сунул тост ему в руки.
– Наверное, это к лучшему, что не помнишь, – откровенно сказал он. – Ты не выиграл ни одного раунда. Это было очень неловко.
Азирафель покраснел, принимая тост.
– А потом, – продолжал выдумывать Кроули, снова отвернувшись, чтобы стереть крошки от тоста со столешницы. – К тому времени, как мы вернулись, ты уже был настолько не в себе, что не стоило и пытаться тащить тебя наверх. Всю дорогу пел «Боже, храни королеву». Тебе повезло, что у нас нет соседей. Ты совсем стал местным, знаешь ли. Этим Наверху было бы стыдно.
– Все так плохо, да?
Кроули повернулся и увидел, что Азирафель был определенно в ужасе и до сих пор держал нетронутый тост.
– Эй, было весело, – легко солгал Кроули, подойдя ближе и похлопав ангела по плечу. – Но все-таки давай-ка мы будем держаться подальше от крепких напитков в будущем? Не хочется, чтобы Берт нас вышвырнул, правда же, а?
– О, боже, – сказал Азирафель, с еще более смущенным – если это только возможно – видом, – Берт.
– О, он нормально отнесся, – быстро сказал Кроули, сделав зарубку на память как можно скорее позвонить бармену и просветить его по поводу новой последовательности событий. – Кроме того, это не худшее, что ты делал в пьяном виде, даже близко нет, уж поверь мне.
Теперь Азирафель снова смотрел на него с испуганным выражением.
– Например?
Кроули ухмыльнулся.
– Ну, – сказал он тоном человека, которого только что спросили о его самом любимом предмете, и он наслаждается решением, с чего бы начать. – Был тот раз в Афинах, а потом Париж во время революции, и та ночь в Бостоне – вот это правда было нечто… О! А в Москве-то, когда…
– Ох, забудь, что я спросил, – устало запротестовал ангел.
– Но это было здорово! – радостно воскликнул Кроули, с нежностью вспоминая то происшествие. Это был один из тех случаев, когда ему удавалось сманить ангела с высот его моральных принципов и подбить на хорошенькую шалость… шапка царя уже никогда не будет прежней…
– Я говорил ему, что он просто все неправильно понял! – запротестовал Азирафель, мысли которого, очевидно, текли в том же направлении.
Кроули хихикнул:
– О, не думаю, что ты что-то мог сделать, чтобы загладить свою вину, ангел. Он так и так собирался тебя повесить.
– Ага… Эй! Так он же и повесил меня! Правда же? Разве не в эту поездку меня развоплотили?
Кроули почесал ухо, припоминая.
– Нет, по-моему, это было позже…
– Нет, это точно было тогда, потому что они поместили картинку этой чертовой шапки на плакатах о казни, – сказал Азирафель вдруг, с укором ткнув пальцем в Кроули. – И ты сохранил один.
Демон расплылся в улыбке и пожал плечами.
– Хорошая была картинка. На память, понимаешь?
– Скорее, чтобы тыкать мне в лицо весь следующий век, – фыркнул Азирафель. – Рафаил закатила бы истерику, если бы когда-нибудь узнала правду. Я сказал ей, что погиб, помогая жертвам чумы.
– Хех. А я ведь правда сохранил тот плакатик, да? – Кроули углубился в воспоминания. – Эй, а что же с ним стало? Я же не… я что его потерял? – он почесал в затылке. Не в силах ничего припомнить, демон пожал плечами и посмотрел на Азирафеля, у которого было отчетливо виноватое выражение лица. Кроули наклонил голову. – Ты же не… – начал он.
– Возможно, его… э-э… выбросили вместе с мусором…
Кроули громко рассмеялся, замолк, снова засмеялся и подошел одобрительно похлопать ангела по плечу.
– Молодец, ангел. Вот это хитрость. И хранил тайну несколько сотен лет. Я тобой горжусь.
Ангел зарделся.
– Если бы они раньше изобрели переработку…
– Да, да, знаю: ты бы принес пользу планете, – сказал демон, отмахнувшись от слов Азирафеля. – Так или иначе, суть в том, что ты, бывало, творил те еще глупости, когда был пьян. А теперь ешь давай свой тост, пока не остыл.
Дни ползли один за другим, складываясь в их вторую неделю в коттедже.
Настроение у Азирафеля, казалось, постоянно было приятно жизнерадостным, что выводило Кроули из себя. Его как будто вовсе не заботила серьезность ситуации, в которой они находились, и он уходил полоть клумбы каждый раз, когда демон заговаривал о рае. Азирафель, кроме того, проводил большую часть дня, разгуливая по деревне, по-видимому, знакомясь со своими новыми соседями. Иногда он пытался пересказать то, что узнал, Кроули, но, так как демон не показывал ни капли интереса, ангел бросил это занятие.
В эти дни Кроули просто расхаживал по дому, умирая от желания сделать хоть что-то. Что угодно. Азирафель выглядел совершенно довольным, экспериментируя с блендерами и покупая столы – настроение, которое ускользало от демона. Как Азирафель мог быть таким спокойным по отношению ко всему?
Он видел, что его беспокойность тревожит ангела, и, когда становилось особенно плохо, он шёл гулять и патрулировал – иногда раз за разом – периметр действия заклинания на предмет божественного или дьявольского вмешательства. Он никогда не находил их, но это ничего не значило.
Сейчас Кроули возвращался с одного из таких обходов, целенаправленно шагая по деревне. День клонился к вечеру, солнце лениво катилось к горизонту за серо-стальной стеной туч. Было немного зябко, первые порывы августа шумели в древесной листве.
Он добрался до Сомерсет-Лейн как раз тогда, когда начали падать первые капли, и вскоре уже шел по гравию подъездной дорожки к коттеджу, камешки похрустывали у него под ногами. Азирафель хорошо потрудился над клумбами, и они теперь были аккуратно прополоты, темная почва взрыхлена и ожидала ростков.
Кроули на мгновение замер у двери, глядя вниз на покрытые комьями земли терпеливые участки.
Затем он толкнул дверь и вошел. Слабо пахло чем-то горелым, и, когда он направился в кухню, он услышал, как Азирафель бормочет себе под нос. Даже внутри коттеджа гулял холодный ветер, и, когда он сунул голову в кухню, он увидел, что ангел открыл окно и махал в его направлении полотенцем в попытках прогнать запах.
– Ты тут все сжег, что собирался? – спросил Кроули с сарказмом. Было очень похоже, что в последнее время ангел вознамерился полностью изменить запах в коттедже.
Азирафель вздрогнул и повернулся к нему, выражение его лица было не то виноватым, не то раздраженным.
– Еще не приноровился к таймеру, – пробормотал ангел, поворачиваясь, чтобы захлопнуть духовку.
– Что ж, не спали нам дом, – мягко сказал Кроули, и побрел назад в гостиную. Он рухнул на безразмерный диван, который Азирафель приобрел когда-то на прошлой неделе. И мрачно уставился на пепел в камине.
Азирафель явно пытался немного украсить комнату, добавив несколько дешевых репродукций пейзажей семидесятых и стопочку книг, поставленных на одну из полок, но место было все равно до ужаса мерзким. Он осознал, что очень скучает по своей изящной, современной лондонской квартире.
Порыв холодного ветра пронесся по комнате из кухни и слегка взметнул пепел в камине. Снаружи дождь легко забарабанил по крыше.
Стены коттеджа начинали давить на Кроули – вся эта уныло некрашеная штукатурка и подержанные украшения. Комната вдруг показалась слишком маленькой, и Кроули рывком встал на ноги, не в состоянии больше сидеть без дела. Он прошелся до двери, а потом в другую сторону, не имея возможности разогнаться на относительно тесном пространстве. Он услышал, как Азирафель что-то неловко бросил в раковину на кухне.
Кроули развернулся, чтобы зашагать в другом направлении, чувствуя себя, как зверь в клетке. Он был в западне – заперт здесь, в этом бессмысленном крошечном человеческом домике, где Азирафель, не переставая, перевешивал три бесцветные картины на стенах и сжигал все, что только попадало на кухню.
Он услышал, что ангел вошел в гостиную, и снова повернулся на каблуках.
– Что мы здесь делаем, Зира? – спросил он, чувствуя себя напряженным и взвинченным.
Азирафель посмотрел на него долгим, нечитаемым взглядом, а демон продолжил возбужденно мерить шагами комнату.
– Прячемся от рая, – проговорил Азирафель, наконец. – Ты это знаешь.
– Но почему… – Кроули резко остановился, пытаясь донести мысль. Он широким жестом указал на коттедж. – Почему мы здесь? Почему мы… мы… сидим тут играем в домик? Мы должны искать лекарство, способ обращения, что… что… что-нибудь, что вернуло бы тебя. Что поправило бы твои крылья.
– Я вернулся, – прорычал Азирафель, и в его голосе послышался гнев. – Это я, Кроули. Я стою здесь.
– Не глупи, – огрызнулся Кроули. – Ты знаешь, о чем я.
– Это невозможно сделать, Кроули. Я уже говорил тебе.
– Нет, возможно, – упрямо настаивал демон. – Должно быть что-то – заклинание, процесс, что угодно. Или кто-то еще, с кем можно поговорить. Мы могли бы что-нибудь придумать, – Кроули повернулся и зашагал в другом направлении. – Но ты… ты просто… просто сдаешься! – упрекнул демон, яростно махнув рукой в сторону кухни.
Азирафель сверкнул на него глазами.
– Ты ведешь себя, как один из них, – упорно продолжал Кроули. – Эти люди… они не такие, как мы. Ты просто гуляешь по деревне целыми днями, занимаясь Бо… чёр… шут знает, чем, когда мы должны искать способ исправить твои крылья!
– Хватит о крыльях! – взорвался Азирафель. Кроули слегка вздрогнул, когда Азирафель устремился к нему, с лицом мрачнее тучи. Было видно, что ангел по-настоящему зол, злее, чем Кроули когда-либо видел его.
Азирафель поднял руки с досадой, когда оказался рядом с демоном, наполовину сжав кулаки перед собой, как если бы он хотел схватить Кроули за плечи, но остановил себя, в шаге от него. Он подчеркивал каждый слог гневным взмахом рук.
– У меня. Больше. Нет. Крыльев.
Кроули почувствовал, как у него подскочило давление, когда он выпрямился в полный рост и выплюнул в ответ ангелу:
– Как ты можешь быть так уверен? Может быть, они просто во внеземном плане, как мои…
– Нет, не как твои! – с резким жестом выкрикнул Азирафель. – У тебя все еще есть крылья… они там, ты можешь их чувствовать, они просто другого цвета…
– Твои тоже почернели! – сердито возразил Кроули. – И, может быть, ты просто прямо сейчас их не чувствуешь…
На этот раз Азирафель все-таки грубо схватил его за плечи.
– Нет. Нет! Я чувствовал их… они… они горели, Кроули, – глаза Азирафеля впивались в его глаза, и теперь в них была боль, смешанная с гневом. – Я чувствовал, как они горят. Твои крылья не горели, когда ты Пал. Крылья Люцифера не горели.
Кроули вспомнил свое собственное Падение – медленнее, чем у Азирафеля – и вспомнил Падение Люцифера. Перья Кроули уже были черными, когда он опускался вниз в зареве заходящего солнца, но они все-таки не горели. В отличие от крыльев Азирафеля. Он вспомнил божественное пламя. Он вспомнил крик.
– И у тебя… у тебя все еще есть твоя магия, – горько продолжал Азирафель. – Ты можешь исцелять, творить чудеса. А я что могу? Ничего. Ничего. Я человек, Кроули. Ты думаешь… думаешь, мне это нравится? –Азирафель отпустил плечи Кроули и махнул рукой вокруг себя, делая пару шагов в сторону кухни и сердито указывая на нее. – Думаешь, мне нравится, что я не в состоянии разобраться с чертовой плитой? Но мне приходится – приходится, потому что иначе я умру от голода. А температура! В этом проклятом доме постоянно жуткий холод, и я не знаю, как это исправить, – он яростно зашагал в противоположном направлении.– Я должен есть, Кроули, каждый чертов день. Я должен спать каждую ночь, вот только я не могу ни минуты отдохнуть, потому что не успеваю я закрыть глаза, как мне снится какой-нибудь гребаный жуткий кошмар. И посмотри на меня! – он повернулся к Кроули и в ярости указал на себя. – Сколько лет, по-твоему, этому телу? Пятьдесят? Пятьдесят пять? Я буду стареть, Кроули, а потом я умру, и у меня есть всего лет сорок на этой земле, потому что во мне не осталось ни капли силы, чтобы сохранять себе жизнь. Ни грамма. В отличие от тебя.
Азирафель сердито развернулся и зашагал прочь от места, где Кроули стоял, потрясенный. Он никогда раньше не видел, чтобы Азирафель вот так вот взрывался.
– Когда я Пал, я почувствовал это… поверь мне, там ничего не осталось. Ни одного гребаного дюйма божественности, нигде. Мне… мне… навязали это… это… смертное тело, и все, что не умещалось, было отнято и сожжено. Я бесполезен, Кроули, это просто и ясно. Не могу вылечить даже порез от бумаги, не могу приготовить себе еду из чертовых полуфабрикатов, не смогу защитить себя, если Михаил постучит в дверь, едва могу даже помочь тебе вылечить твои собственные крылья. Во мне нет… нет… во мне нет никакого смысла. На что я кому-нибудь нужен, падший ангел?
Азирафель рассмеялся, громко и горько.
– Но я пытаюсь все равно, видишь ли, потому что по какой-то причине, Богу было угодно заставить меня умирать медленно. Потому что я теперь человек, и больше мне, черт подери, ничего не остается. Я не могу даже уехать из этой проклятой деревни. Я просто застрял здесь, прячась, как беспомощный трус, каковым я и являюсь.
Азирафель метался взад-вперед по комнате, со все большей и большей горечью.
– И я знаю, ты ненавидишь это место – не отрицай, это написано у тебя на лице – так что ты можешь спокойно уходить прямо сейчас. Не понимаю, почему ты вообще так надолго задержался. Я больше ничем не могу тебе помочь, и я здесь в ловушке, но ты можешь уйти. Улетай, ведь у тебя-то крылья еще есть. Мне все равно.
Кроули почувствовал, как его захлестнула новая волна гнева.
– Я здесь в такой же ловушке, как и ты, – резко ответил он. – Наверху хотят и моей смерти, забыл?
– Ой, я тебя умоляю, – выплюнул Азирафель, и яд в его голосе жалил. – Они держали тебя там несколько недель. Они знают, что ни черта ты не делал. А я Пал – нельзя заставить ангела Пасть. Если бы это было заклятие – или что они там за чушь мололи – я бы не Пал, потому что это был бы не мой выбор. Они наверняка об этом уже догадались. Они знают, что это был не ты. Но я… Ты знаешь, сколько своих братьев – наших братьев – я убил? Хм? Для них я новый Люцифер. Может быть, хуже. Я предатель, коротко и ясно, но в книгах нет инструкции, что со мной делать. Никакого непостижимого плана. Я джокер в колоде, перебежчик, и это делает меня угрозой. Нет, они не будут преследовать тебя, – в голосе ангела снова послышалась горечь.
Кроули яростно посмотрел на Азирафеля, ненавидя правду в словах ангела.
– Просто возвращайся в Лондон, – рявкнул Азирафель, вдруг разозлившись на него. – Возвращайся к своей квартире и к Бентли, блокируй какие-нибудь телефонные линии, или чем ты там теперь занимаешься. Расскажи в красках Внизу историю о том, как ты пережил худшие муки Небес – тебя, вероятно, повысят. Или еще лучше: скажи им, что ты убил меня. Лучше для всех.
Кроули яростно вздохнул, чувствуя, как руки, опущенные вдоль тела, сжимаются в кулаки.
– Просто уходи уже! – закричал на него Азирафель, резко указав на дверь, голос становился все громче. – Я же знаю, ты хочешь. Возвращайся к своей жизни, раз она настолько лучше человеческой.
– Ты знаешь, может, и уйду, – ядовито бросил в ответ Кроули, делая пару шагов в сторону ангела.
– Да? Ну, так уходи, – рявкнул Азирафель, его голос скакнул на октаву вверх и сломался.
– Ухожу! – крикнул Кроули, резко повернулся и зашагал к двери коттеджа. Он рывком открыл ее, вышел в холодные, дождливые сумерки и хлопнул за собой дверью так сильно, что услышал, как со стены что-то упало на пол и разбилось.
Демон пронесся прочь по покрытой гравием подъездной дорожке, дождь хлестал его, когда он добрался до улицы и пошел по ней вниз, оставляя коттедж и Азирафеля позади.
В его голове был круговорот из мыслей и эмоций, мечущийся между злостью, горечью, беспомощностью, сожалением и чем-то, что могло быть страхом. Он не знал, что чувствует, не знал, что хотел чувствовать. Ему просто нужно было оказаться подальше от Азирафеля.
Солнце опускалось к горизонту в зареве оранжевого и пурпурного, когда Кроули понял, что ноги принесли его к маленькому пруду на окраине деревни. Он долго неуверенно смотрел на него, дождь смазывал краски, делая всю сцену серой, и, наконец, он спустился к берегу.
Он прошелся по пирсу и некоторое время стоял там, на самом краю. Кроули сел, свесив ноги, болтавшиеся примерно в футе над серо-стальной водой. Он вскоре насквозь промок от дождя, но не трудился высушиваться с помощью магии.
Он долго сидел молча, давая пламени злости потухнуть, полностью опустошив и истощив его.
Впервые он позволил себе по-настоящему задуматься над тем, что должно было означать Падение для Азирафеля.
Кроули недолго был ангелом до того, как Пал, и, так как около половины Небес делало то же самое в то же время, это казалось, скорее, бунтом, чем проклятием. Это было в большей степени отрицание Папочки и вступление в группу, чем совершение великого зла и наказание за него. Но Азирафель… он был ангелом шесть тысяч лет. Это было все, что он знал. А потом – быть лишённым всего этого… такое невыносимо было даже представить.
В сравнении с ангелами и демонами люди были невероятно хрупкими. Им нужны были особая температура и давление, они нуждались в постоянном питании, воде, кислороде и сне. В течение времени Кроули и Азирафель попробовали все эти вещи, потому что люди усовершенствовали многие из них, превратив в своего рода искусства, но это всегда были скорее хобби, чтобы поразвлечься, чем серьезные обязательства.
Даже сейчас – осознал Кроули – он пользовался привилегией, которой у Азирафеля больше никогда не будет. Он мог сидеть здесь на холоде и дожде посреди ночи и не чувствовать их, если он этого не хотел. Благодаря его демоническим силам, для него лишь досадным неудобством было то, что могло бы представлять серьезную опасность для людей.
Он вспомнил день, когда они с Азирафелем приехали в деревню и как, когда они познакомились с Донни, ангел все таскал печенье. И позже в тот вечер Азирафель съел и свой бургер, и бургер демона в пабе. Теперь, когда Кроули думал обо всем этом, он испуганно осознал, что они в тот день не обедали, занятые заселением в коттедж. Кроули даже в голову это не пришло, но он теперь понимал, что Азирафель наверняка был очень голоден, особенно учитывая, что он все еще не до конца выздоровел. Как Кроули мог не заметить?
А потом еще недавнее увлечение Азирафеля готовкой. Кроули просто предположил, что это был побочный эффект того, что у него появилась кухня, а стало быть было где экспериментировать. Он ни разу не сложил два и два, ни разу не позволил себе думать так далеко вперед.
Он знал, почему, разумеется. Потому что быть человеком означало быть смертным. А Кроули отказывался это принять. Азирафель был для него никем иным как Стражем Восточных Ворот, защитником Земли во время Апокалипсиса и чуточку суетливым владельцем книжного магазина. Он был ангелом от и до, был им всегда и всегда останется. Просто такой он есть.
Сидя там и глядя на лёгкую рябь, которую дождь пускал по поверхности пруда, Кроули теперь видел, что ангел пытался приспособиться как только мог: учась готовить, украшая коттедж, гуляя и разговаривая с другими деревенскими жителями. Это была ужасная ситуация, и Азирафель пытался извлечь из неё как можно больше хорошего. Быть человеком означало смертный приговор, а Азирафель старался превратить его в шанс пожить. Тем временем Кроули только и делал, что напоминал ему о том, что случится в итоге. Но, конечно, в конце концов, Кроули не обязан был с этим мириться. Не обязан был, на самом деле, и Азирафель, но в любом случае именно ангелу в итоге придётся платить.
Он вспомнил жизнерадостность Азирафеля с того самого момента, как Кроули вылечил его в доме Пульциферов. Тогда он подумал, что она показная, теперь он знал, что так оно и было. Он размышлял о вспышке Азирафеля в коттедже, о том, как тяжело быть человеком, о целой простыне вещей, которые он ни разу не упомянул при Кроули и которые демон никогда даже не подумал принять во внимание. Может быть, Кроули не так уж хорошо умел читать настроение Азирафеля, как он думал. Или, может быть, ангел скрывал все эти вещи намеренно, притворяясь, что он справляется лучше, чем было в действительности. Может быть, он делал это ради Кроули. Это было как раз очень похоже на то, что мог бы сделать ангел.
Кроули угрюмо глядел поверх воды на последние отблески фиолетового, утопающие за горизонтом, частично скрытые косым дождём.
Азирафель все же был прав насчет многих вещей. Кроули, вероятно, был в безопасности от Небес и, если бы он вел себя тихо, он, пожалуй, мог бы вернуться в Лондон. Мысль о том чтобы снова сесть в Бентли, кольнула его, но он отогнал ее, потому что Азирафель был прав еще кое в чем: у него осталось не так много времени. Даже если Кроули будет поддерживать здоровье ангела с помощью магии, было сомнительно, что он протянет больше девяноста. Магия демонов была печально известна своей ненадежностью, когда дело касалось естественных заболеваний.
Какие-то сорок лет, сказал Азирафель. Это был такой невозможно короткий отрезок времени для того, кто однажды взял отпуск на целое столетие, чтобы приятно вздремнуть. Кроули подумал обо всех тех веках, обо всех тысячелетиях, что он знал Азирафеля. Теперь, когда часы тикали, казалось, что они упустили так много времени.
Но сорок лет – это вечность для человека, с надеждой размышлял Кроули. Для человека восемьдесят или девяносто лет – это все, на что он может надеяться, так что все остальное измеряется относительно этой цифры. Сорок лет – это половина жизни. Очень долгое время – для них.
Кроули вглядывался в горизонт. Сорок лет восходов и закатов солнца над этим озером каждый день, думал он. Сорок лет входить и выходить из дома – каждый день. Может быть, если бы он попытался посмотреть на вещи с точки зрения людей… может быть, сорок лет могли бы стать всей жизнью. Может быть, им пришлось бы ею стать.
Кроули пробыл там, неподвижно сидя на краю пирса, очень долго. Последние следы солнца исчезли под водой, и дождь иссяк. Тучи пронеслись над головой, и показались звезды, холодные и безразличные они смотрели на него сверху. Ветер был холодным, но Кроули даже не вздрогнул. Время омывало его, будто волна, но он был не подвержен его влиянию.
Когда он, наконец, встал, солнце снова появлялось с другой стороны горизонта, расстилая бледные, молочные полосы по предрассветному небу. Кроули высушил магией остатки дождя на своем костюме и спокойно пошел в Мидфартинг, кивнув темнокожему мужчине, который бежал трусцой вместе с собакой. Он нашел дорогу в кафе «Мендельсонз» без особого труда и заказал два завтрака с собой.
Пока он ждал, он рассеянно барабанил пальцами по стойке. Несколько человек пили кофе неподалеку, и кто-то поглощал омлет за закрытым столиком в углу, но все было спокойно и тихо. В хорошем настроении Кроули решил бы, что можно назвать это словом «мирно».
Когда завтраки были готовы, он сотворил две десятки, чтобы расплатиться и вышел из кафе. Он направился к Сомерсет-Лейн.
Конечно, он ни за что бы не смог в самом деле оставить Азирафеля здесь одного. Разумеется, он бы лучше вернулся в Лондон, но только не ценой того, чтобы бросить Азирафеля в этом кошмарном коттедже. Не только потому, что дни ангела были сочтены или потому что он больше не сможет проводить время с Азирафелем, когда его время истечет. Не только потому, что он хотел найти способ, как все исправить, или потому что он чувствовал, что должен остаться с ним, так как это изначально произошло по его вине. В основном причина была в том, что ему невыносима была мысль о том, чтобы оставить Азирафеля бороться одного, когда Кроули мог бороться с ним.
Демон прошел по подъездной дорожке к коттеджу и осторожно постучал в дверь. Все дышало свежестью и новизной после дождя, и клумбы выглядели особенно помолодевшими. Кроули неуверенно помялся на пороге, внезапно задумавшись, как его встретят. Он поудобнее перехватил рукой завтрак, и уже собирался постучать еще раз, когда дверь распахнулась.
– Кто… – голос Азирафеля стих. Он уставился на Кроули.
Ангел выглядел ужасно. Его волосы были растрепаны, а глаза слегка покраснели, и под ними залегли темные круги. На мимолетное мгновение он показался совершенно изможденным и испуганным, и таким отчаявшимся, каким Кроули не видел никого и никогда; затем выражение его лица сразу же стало потрясенным.
– Привет, – сказал Кроули с такой жизнерадостностью, какую только сумел осилить. – Можно войти?
Азирафель долгое время глядел на него, а потом, не говоря ни слова, открыл дверь пошире и шагнул в сторону.
– Я принес завтрак, – сказал Кроули, входя внутрь. – Подумал, может, ты проголодался. Это не Ритц, но придется обойтись. – Он положил еду на расшатанный столик и снова повернулся к ангелу, который все еще глядел на него с видом почти полнейшего неверия.
– Ты… вернулся, – медленно сказал Азирафель, закрывая дверь и осторожно приближаясь к Кроули, как если бы он боялся, что демон исчезнет, как мираж, если он подойдет слишком близко.
– Ну, да, – сказал Кроули, пожимая плечами настолько небрежно, насколько мог, в то же время безжалостно давя ту часть себя, которой хотелось изо всех сил обнять потрепанного ангела. Демон переместился в кухню и пошарил в поисках разномастных приборов. – Не мог же я оставить все веселье тебе, правда? – спросил он, все тем же беззаботным голосом, отыскав пару вилок. Он начал накрывать на стол. – К тому же, в Лондоне все равно становилось душновато.
Азирафель помогал ему молчаливо, все с тем же слегка изумленным видом. Вскоре все было готово, и они сели есть.
– Не пойми меня неправильно, – сказал Кроули наконец, вертя в руках вилку. Он поднял взгляд и посмотрел Азирафелю прямо в глаза. – Я все равно собираюсь найти способ вернуть тебе твою божественность. Но до тех пор я остаюсь здесь.
Во взгляде, которым ответил ему Азирафель, была такой глубины благодарность, что Кроули неловко поерзал на стуле.
– Спасибо тебе, Кроули, – сказал ангел.
– Ага-ага, прибереги это для того случая, когда я сделаю что-нибудь стоящее благодарности, – сказал он, махнув вилкой в сторону завтрака ангела и чувствуя, как кончики его ушей горят ярко красным. – А теперь – ешь давай. Ты выглядишь ужасно.
Азирафель грустно улыбнулся и поднял свою вилку, только когда Кроули начал есть свой завтрак. Он не был голоден, разумеется – демоны не чувствуют голода. Но он все равно его съел, и он видел, что Азирафель был ему за это благодарен.